1380 — Мамай двинулся на Русь, рассчитывая в случае победы на богатые трофеи и приобретение высокого авторитета в раздираемой междоусобицами Золотой Орде. Надеялся хан и на поддержку литовского князя Ягайлы, который должен был напасть на русских с запада. Войско Мамая, по расчетам современных исследователей, насчитывало около 60 тысяч человек.
Примерно такое же по численности войско собрал для отпора ордынцам и Дмитрий Иванович. Помимо московских полков в Коломну, где было назначено место сбора, стянулись полки из Белоозера, Серпухова, Переяславля, Костромы, Владимира, Суздаля, Мурома, Ростова, Нижнего Новгорода и других русских городов. Пришли к Дмитрию со своими дружинами и сыновья Ольгерда Дмитрий Брянский и Андрей Полоцкий, незадолго перед тем перешедшие под власть московского князя. Возглавляли русское войско помимо великого князя Владимир Андреевич Серпуховской, боярин Михаил Андреевич Бренков (Бренок) и воевода Дмитрий Боброк. Из Коломны полки двинулись к переправам через Дон и расположились вблизи впадения в него реки Непрядвы, на Куликовом поле. Русское войско было разделено на 6 полков: Сторожевой, Передовой, Большой, Правой руки, Левой руки и Засадный.
Битва началась, когда рассеялся утренний туман — около половины двенадцатого, и продолжалась четыре часа. После поединка татарского богатыря с Александром Пересветом — боярином, постригшимся в монахи, — в котором погибли оба сражавшихся, сошлись в битве полки. Сравнительно неширокое Куликово поле (2.5—3 км) лишило противников возможности использовать фланговые охваты; воины бились буквально плечом к плечу, «от великиа тесноты задыхахуся». Несмотря на стойкое сопротивление русских, татарам удалось прорвать их ряды, но обратилась в бегство лишь небольшая часть молодых ратников, остальные продолжали яростно сражаться. Был ранен (или контужен) Дмитрий Иванович, в Большом полку татары подсекли полковое знамя... Именно в этот момент из дубравы устремился в битву Запасной полк под водительством Владимира Андреевича Серпуховского. Вступление в бой свежих сил решило исход сражения: татары обратились в бегство. Мамай лишь с четырьмя соратниками бежал в Крым. В том же году он потерпел поражение от хана Тохтамыша в битве на Калке, бежал в Кафу и был там убит.
Победа досталась русским дорогой ценой. Князя Дмитрия Ивановича с трудом отыскали среди тел убитых и раненых; погиб Михаил Бренок, погибло множество военачальников: князей, бояр, предводителей небольших войсковых единиц — всего около восьмисот человек. Общие потери исчисляются примерно в 20 тысяч человек. Шесть дней хоронили убитых; князей и бояр в дубовых колодах повезли для погребения в родных местах.
Великий князь литовский Ягайло не подоспел к битве: по одним сведениям, он, узнав о поражении татар, повернул назад; по другим, впрочем сомнительным, напал на возвращавшиеся после битвы в Москву русские войска. 21 сентября русские полки достигли Коломны, а 1 октября победителей радостно и торжественно встречала Москва.
Несмотря на то что военный потенциал Руси был сильно ослаблен людскими потерями, значение победы на Куликовом поле трудно переоценить. Впервые огромное татарское войско было разгромлено и поле битвы осталось за русскими. Нельзя забывать, однако, победоносное сражение на реке Воже, но масштабы и политический резонанс этих двух битв несоизмеримы. И хотя впереди еще будет нашествие Тохтамыша, набег Едигея, поход Улу-Мухаммеда, перелом наступил, и прежде всего перелом в сознании людей. Полное освобождение от татарского ига произойдет еще через сто лет, но Дмитрий Иванович в своем завещании уже смог выразить убеждение, что придет время, когда «дети его» не станут «давати выхода в Орду».
1382 — Недолго довелось Руси жить в мире. Хан Тохтамыш, разгромивший Мамая и объединивший под своей властью Орду, неожиданно подступил к стенам Москвы. Дмитрий Иванович покинул город и через Переяславль направился в Кострому, не найдя возможности противостоять татарам: еще не оправилась Русь после давшейся дорогой ценой победы над Мамаем, и к тому же «обретеся в князех розность, и не хотеху пособляти друг другу». В Москве началась паника: одни спешили покинуть город, другие препятствовали их отъезду. Инициативу обороны города взял на себя литовский князь Остей, внук Ольгерда. Четыре дня горожане выдерживали осаду: гремели с кремлевских стен тюфяки (пушки), в татар метали камни, на головы осаждавших лили кипяток. Суконник Адам сумел поразить стрелой татарского военачальника. Но затем татарам, обещавшим мир в обмен на выкуп, удалось выманить из города князя Остея. Он и сопровождавшие его священники были убиты, а осаждавшие ворвались в Москву. Летопись сохранили страшные картины погрома и насилия: улицы оглашались криками и стенаниями, из церквей выволакивали укрывавшихся там людей, срывали с них одежды, а самих убивали; были разграблены церкви и сожжены снесенные в храмы книги, груды которых достигали стропил. Москвичи же — мужчины, женщины и дети — «все те посечены были, а другие в огне сгорели, а иные в воде потонули, множество же иных в полон уведено было». В один час изменился облик Москвы, города великого, чудного и многолюдного. По словам летописца, «не на что было смотреть, была разве что земля, и пыль, и прах, и пепел, и много трупов мертвых лежало, и святые церкви стояли разорены». Тохтамыш отправил свои полки к Владимиру, Звенигороду, Юрьеву, Волоку, Можайску и другим городам, был взят и сожжен Переяславль. Лишь около Волока Владимир Андреевич Серпуховской нанес татарскому отряду поражение; после этого татары вернулись в Орду, по пути, впрочем, разорив город Коломну.
Через несколько дней в опустошенную Москву вернулись Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич. Завершая рассказ о нашествии Тохтамыша, летописец восклицает: «Сколько сотворили убытков своими набегами, сколько городов захватили, сколько золота и серебра и всякого имущества захватили и ценностей всяких, сколько волостей и сел разорили, сколько огнем пожгли скольких мечами посекли, скольких в плен увели!».
1383 — Все еще остается в силе унизительный обычай получать ярлык на великое княжение из рук ордынского хана. Для подтверждения своих прав Дмитрий Иванович посылает к Тохтамышу за ярлыком сына своего Василия. Права Дмитрия пытается оспорить тверской князь Михаил Александрович. Тохтамыш подтвердил ярлык Дмитрия, но оставил у себя заложниками княжичей: Василия Дмитриевича и сына тверского князя — Александра. Лишь в 1386 г. Василию удалось окружным путем через Подольскую землю бежать из Орды, Александр вернулся в том же году в сопровождении татарского посла. Однако Михаил Александрович добился желаемого: он получил Тверскую землю из рук татар (а не великого князя!) в качестве ханского пожалования.
1386 — Князь Олег Рязанский захватил Коломну, пленил наместника и вывез немало золота и серебра. Дмитрий Иванович послал на Рязань Владимира Серпуховского. Лишь осенью игумену Троицкого монастыря Сергию Радонежскому удалось примирить московского и рязанского князей. В том же году состоялся поход Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича на Новгород в отместку за то, что новгородские ушкуйники (вооруженные дружины, промышлявшие разбоем) разграбили Кострому и Нижний Новгород. Окрестности Новгорода и 24 пригородных монастыря были сожжены. После переговоров новгородцы откупились за виновных 8 тысячами рублей.
1387 — Смоленский князь Святослав Иванович пошел на Литву, желая вернуть себе захваченный город Мстиславль. Пока он осаждал город, подошли литовские полки. Смоляне потерпели поражение, князь Святослав был убит, его сыновей и бояр, пленив, увели в Литву, с горожан потребовали контрибуцию, а в городе посадили Юрия Святославича, но уже «из своей руки».
1389 — В возрасте 39 лет умер великий князь Дмитрий Иванович. Жизнь его была «исполнена ратных и государственных трудов; отмечена она дальновидностью политических, военно-стратегических целей и умением окружать себя опытными государственными советниками — среди них находились такие крупные люди, как соправитель первых лет власти митрополит Алексей, печатник (канцлер) Дмитрий (Митяй), неизменный военный помощник двоюродный брат серпуховской князь Владимир Андреевич, дальновидный церковный деятель Сергий Радонежский и др.». Дмитрий был человеком «решительным, здравомыслящим и политически искушенным», — так оценивает его деятельность современный историк. Древнерусский автор в блестящем по форме «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» не в силах сдержать патетической похвалы князю: «...неприятелю же всегда был страшен в бранях и многих врагов, на него поднимавшихся, победил. И славный град Москву стенами он на диво всем оградил (имеется в виду постройка в 1367 г. каменных стен московского Кремля. — О. Г.)»; «И могуществом власти своей оградил он землю; от востока до запада было прославлено имя его ... до конца вселенной разнеслась слава его»; был он «венец победы, плавающим пристанище, корабль богатству, оружие на врагов, стена нерушимая», а когда умер «царь земли Русской Дмитрий, воздух взмутился, и земля тряслась, и люди пришли в смятение».
Перед смертью Дмитрий разделил свое княжество: Московское княжество получил его старший сын Василий, второй сын — Юрий — получил Звенигород и Галич, Андрею достались Можайск и Белоозеро, Петру — Дмитров. Тяжелейшей феодальной войной обернется через несколько десятилетий это дробление великокняжеского удела.
Но ничто пока не предвещало будущих бед.
1392 — Из Орды от Тохтамыша вернулся Василий Дмитриевич, получивший ярлык на Нижегородское княжество; оно присоединялось отныне к Великому княжеству Московскому.
Умер Сергий Радонежский — один из наиболее чтимых и авторитетных церковных деятелей. Он не раз, выполняя просьбу Дмитрия Донского, способствовал примирению враждующих князей. Именно к нему, согласно преданию, отправился за благословением перед Куликовской битвой великий князь.
В 1395 г. по Кревской унии объединились Польша и Литва, королем стал бывший великий князь литовский Ягайло. Однако его двоюродный брат Витовт все же сумел добиться автономии возглавляемого им Великого княжества Литовского. На дочери Витовта Софье был женат Василий Дмитриевич, но это не мешало Витовту стремиться к расширению своих владений на восток.
1395 — В этом году Русь столкнулась с еще одним могущественным завоевателем — Тимуром. Его политическая деятельность началась в Средней Азии: с 1370 г. он стал эмиром Мавераннахра — государства с центром в Самарканде, образованного на территории Джагатайского улуса Монгольского государства. Затем Тимур подчинил Хорезм, разгромил Золотую Орду, нанеся в 1391 г. поражение Тохтамышу в долине реки Кондурча (ныне территория Самарской области). Второй поход на Тохтамыша Тимур предпринял через Кавказ. В долине Терека Тохтамыш был разгромлен. Тимур вышел в Причерноморье, достиг Днепра, оттуда повернул на северо-восток и вторгся в Рязанское княжество (об этом и расскажет русская летопись). В 1402 г. в битве при Анкире (Анкаре) Тимур разгромил османского (турецкого) султана Баязида, который в то время, овладев большей частью полуострова Малая Азия и Балканским полуостровом, фактически мог со дня на день решить судьбу Византии: некогда могущественной империи принадлежал теперь только полуостров Пелопоннес и крошечная территория к северо-западу от Константинополя. Разгром османов и пленение Баязида продлило существование Византии еще на полвека. В 1404 г. Тимур умер во время похода на Китай.
Итак, в 1395 г. Тимур вступил в пределы Рязанской земли, взял Елец, пленив елецкого князя. Навстречу Тимуру из Москвы двинулся князь Василий Дмитриевич. На берегу Оки, возле Коломны, русское войско и войско Тимура стояли друг напротив друга в течение двух недель, после чего полки Тимура внезапно покинули пределы Руси. Причины ухода Тимура неясны, но современники посчитали, что Русь спасло божественное заступничество: как раз в это время в Москву была доставлена из Владимира чтимая там икона Богородицы. В честь этого события на Руси был установлен церковный праздник.
В том же году великий князь литовский Витовт обманом захватил Смоленск. Он прибыл под стены города с большим войском, заявив, что отправляется в поход против Тимура. Вышедшему ему навстречу смоленскому князю Глебу Святославичу Витовт предложил себя в посредники в разгоревшихся среди смоленских князей династических спорах. Ему поверили, и из города вышли «все братья Святославичи и все князья смоленские с боярами своими». Витовт пленил их, отослал в Литву, а в Смоленске посадил своего наместника. В том же году Литва напала на Рязанское княжество.
1398 — Турецкий султан Баязид осаждает Константинополь. Услышав об этом, Василий Дмитриевич посылает в Византию «много серебра и милостыню с чернецом Родионом Ослебятей, бывшим прежде боярином Любутска». Посылает «милостыню» и тверской князь.
В Орде Темир-Кутлуг свергает Тохтамыша, и тот с согласия Витовта переезжает со своими женами и двумя сыновьями в Киев.
1400 — Витовт, собрав многоплеменное войско — литовцев, немцев, татар (из числа пришедших с Тохтамышем), а также жителей Валахии и Подолии, двинулся в поход на Темир-Кутлуга. По словам летописца, Витовт рассчитывал вернуть власть в Орде Тохтамышу, а сам с его помощью занять московский престол.
12 августа на реке Ворксле, левом притоке Днепра, произошла битва. Витовт потерпел поражение, при этом бежавший с ним вместе Тохтамыш «много пакости учинил земле Литовской». Потери побежденных были велики: пали многие князья, воеводы и бояре, множество простых воинов. Темир-Кутлуг подступил к Киеву, взял с него выкуп в 3 тысячи рублей серебром и прошел, воюя землю Литовскую, вплоть до Луцка. В этой битве пали среди прочих герои Куликовской битвы — Андрей Ольгердович Полоцкий и Дмитрий Ольгердович Брянский, князья киевский, смоленский и краковский.
В том же году после тяжелой болезни умер Михаил Александрович Тверской, давний соперник московских князей. Летопись подробно описывает последние часы жизни князя. Он узнал, что из Константинополя вернулся посланный им протопоп Данило (с «милостыней» императору и патриарху) и привез патриаршее благословение и икону. Князь Михаил велел торжественно встретить святыню, «а сам встал с постели своей, словно бы забыв о старости своей и словно не ощущая болезни своей, и встретил ту икону на дворе своем». Затем князь пригласил на обед епископа и клир, а после обеда стал прощаться со всеми и просить у всех прощения; присутствовавшие «не в силах удержаться горько плакали». Затем князь попрощался с детьми, выделив им уделы, указал место своего погребения, принял постриг и через шесть дней скончался в монастыре. Тверским князем стал Иван Михайлович.
1402 — Умер князь Олег Рязанский. Суздальский князь Семен Дмитриевич, вот уже восемь лет находившийся в Орде и добившийся права на свою «отчину» — Нижегородское княжение, услышав, что жена его схвачена посланцами Василия Дмитриевича и увезена в Москву, сам явился туда, помирился с великим князем, а затем с княгиней и детьми поехал на Вятку, где после пяти месяцев болезни умер. «Много трудов принял, — заключает рассказ о нем летописец, — не обретая покоя ногам своим, и не достиг ничего, все всуе стараясь».
1404 — Витовт с огромным войском подошел к стенам Смоленска. Осада длилась семь недель, но смоленская крепость, несмотря на обстрел ее из пушек, не сдавалась. Воспользовавшись тем, что Витовт отошел от города и стал разорять Смоленскую землю, Юрий Смоленский отправился в Москву и бил челом Василию Дмитриевичу, предлагая перейти в его подчинение со всем своим княжеством. Но Василий отказался, «не хотя изменити Витовту». Тем временем Витовт возобновил осаду, и смоленцы, не выдержав голода и лишений, сдались. Княгиню, жену Юрия, Витовт отослал в Литву, сторонников Юрия выслал или казнил, в городе посадил своих наместников. Смоленск перешел под власть Литвы и был возвращен Русскому государству лишь в 1514 г. Юрий с сыном Федором бежали в Новгород. Два года спустя князь приехал в Москву и получил от великого князя Василия Дмитриевича в управление город Торжок. Но здесь Юрий совершил проступок, покрывший его несмываемым позором. Князь захотел сделать своей наложницей Ульяну, жену подчиненного ему князя Семена Мстиславича Вяземского. Но княгиня, храня верность своему мужу, воспротивилась насилию и на ложе нанесла оскорбителю удар ножом. Тогда Юрий приказал убить князя Семена, а Ульяну, отрубив ей руки и ноги, бросить в реку. Спасаясь от «срама и бесчестия», Юрий бежит в Орду и год спустя умрет на чужбине — в одном из монастырей в Рязанском княжестве.
1406 — Между Витовтом и Василием Дмитриевичем произошел раздор из-за нападения Литвы на Псков. В сентябре их войска сошлись для битвы на Пашковой гати (где-то на берегах р. Плавы, правого притока Упы, в нынешней Тульской обл.), но сражение не состоялось, и князья примирились.
Умер один из самых выдающихся церковных деятелей средневековой Руси митрополит Киприан. Он был рукоположен в митрополиты в 1375 г. и по замыслу константинопольского патриарха Филофея должен был стать единым митрополитом для Московской Руси и православного населения княжеств, входивших в состав Великого княжества Литовского. Но этот проект вызвал резкое неодобрение на Руси, и митрополит остался в Киеве, тем более что престарелый митрополит Алексей был еще жив. После смерти Алексея (в 1378 г.) Киприан попытался явиться в Москву сам, но по приказу Дмитрия Ивановича был арестован и выслан. Лишь в 1381 г. Дмитрий Иванович призвал Киприана на митрополичий стол, но уже в 1382 г. тот был вынужден снова уехать из Москвы в Киев и стать митрополитом подвластных Литве русских княжеств. В 1390 г. Киприан вернулся в Москву и с этого времени до самой смерти оставался митрополитом как Руси, так и православного населения Великого княжества Литовского, к союзу с которым Киприан настойчиво стремился склонить Василия Дмитриевича.
1408 — С конца XIV в. в Золотой Орде выдвигается новый деятель — эмир Едигей. Не принадлежа к роду чингисидов, он не мог рассчитывать на титул хана, но, подобно Мамаю, стремился добиться реальной власти при бесцветных номинальных правителях. Едигей являлся фактически главой Орды при сыне Темир-Кутлуга Шадибеке и при сыне последнего Булате (Пулад-хане). Эмир стремился восстановить «престиж Золотой Орды, прибегая для этого ко всем испытанным татарами средствам. Булат-Салтан (Пулад-хан) требовал, чтобы русские князья, как и прежде, ездили в Орду, получали из рук ханов ярлыки на княжение, привозили бы подарки, разрешали бы у золотоордынского престола споры друг с другом, как у верховного судии, и т. д.».
Именно эти цели преследовал и поход Едигея на Москву в 1408 г. Узнав о приближении татарского войска, великий князь Василий Дмитриевич покинул столицу и «отъехал» в Кострому.
1 декабря Едигей вступил в пределы Московского княжества.
«Рассыпались по всей земле, словно злые волки, по всем городам и областям, и по волостям и по селам, и не оставалось такого места, где бы не побывали татары. Были взяты и сожжены Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород и Городец». Сам Едигей стоял в селе Коломенском, вблизи Москвы, и оттуда направил послов к тверскому князю Ивану Михайловичу, веля ему прибыть со всею своею ратью, «и с пушками, и с тюфяками, и с самострелами и со всеми орудиями градобитными», готовясь сокрушить укрепления Москвы. Но тверской князь не захотел изменить крестному целованию и дружественным отношениям с московским князем: он с небольшой дружиной вышел из Твери, однако, дойдя до Клина, возвратился оттуда в Тверь. Летописец одобряет поступок Ивана Михайловича — он поступил так, «дабы ни Едигея разгневать, ни великого князя не оскорбить». А Москва оставалась в осаде. В городе находились князь Владимир Андреевич Серпуховской, уже немолодой (ему было 55 лет) герой Куликовской битвы, братья великого князя — Андрей и Петр — и другие князья. Едигей намеревался зимовать под стенами Москвы, но достичь своего — овладеть городом. Однако в это время в Орде началась очередная смута и Булат потребовал срочного возвращения Едигея. Тот пошел на хитрость; не поведав о готовящемся марше в Сарай, он потребовал у москвичей огромный выкуп — 3 тысячи рублей. Получив его, Едигей снял осаду и возвратился к Булату.
Хотя летописец прославляет избавление Москвы и приписывает его божественному заступничеству, последствия нашествия Едигея были трагическими: татары отходили с награбленным имуществом и «узорочьем» (богатством, ценностями), а число пленников превышало несколько тысяч. «Горестно было видеть, и слез многих достойно, как один татарин до сорока христиан вел, грубо связав их, многое же множество посечено было, иные же от холода умерли, другие от голода и нужды... И была тогда во всей Русской земле среди всех христиан туга великая и плач безутешный, и рыдание, и стоны, ибо вся земля пленена была начиная от земли Рязанской и до Галича, и до Белоозера».
Поход Едигея не должен создать впечатление, что после победы на Куликовом поле в отношениях Руси и Орды ничего не изменилось. Орда имела еще возможность совершать опустошительные набеги, но одновременно вынуждена была считаться с возрастающей силой Московской Руси. Характерны, например, сетования того же Едигея в грамоте, направленной им Василию Дмитриевичу в 1408 г.: «А прежде вы улусом были царевым, и страх держали, и пошлины платили, и послов царевых чтили». И далее: «Как царь Темир-Кутлуй сел на царство, а ты улусу своему государем стал, с того времени у царя в Орде не бывал, царя в очи не видел и князей его, ни бояр своих, ни кого иного не присылал, ни сына, ни брата, ни с каким словом».
1410 — Как полагают, во время своего похода на Москву Едигей передал Нижегородское княжество Даниилу и Ивану, сыновьям нижегородского князя Бориса Константиновича (вскоре, однако, используя очередную смуту в Орде, Василий Дмитриевич вернет себе Нижний Новгород). В 1410 г. Даниил Борисович призвал к себе татарского царевича Талыча и направил со своими и с татарскими полками — по полторы сотни русских и татар — боярина своего Семена Карамышева на Владимир. К городу подошли скрытно, лесами, в полдень, когда горожане спали. Наместника во Владимире не было, и нападавшие начали сечь жителей и грабить посад. Подошли к соборной церкви святой Богородицы (Успенскому собору) — в ней заперся поп Патрикей, который успел спрятать церковные сокровища («сосуды золотые и серебряные») и часть людей, а сам, сойдя с церковных полатей и сбросив лестницы, чтобы нападавшие не догадались, где находятся ценности, стал молиться. Татары ворвались в церковь, стали грабить ее и истязать Патрикея, требуя рассказать, где остальные ценности и спрятавшиеся люди, но он стойко переносил пытки и молчал. Его истязали огнем («на сковороде пекли»), загоняли под ногти щепы, «ноги прорезав, ремни продернули ...вслед за лошадью волочили», и в этих мучениях Патрикей умер. Были разграблены все церкви и город, захвачены пленные. И случилось это, подводит грустный итог летописец, «от своих же братьев христиан».
Этот год отмечен и важным событием в истории славянских народов — произошла знаменитая Грюнвальдская битва, в которой объединенные силы Польши и Литвы с поддержкой чехов, венгров и русских смоленских полков в многочасовой битве нанесли сокрушительное поражение рыцарям Тевтонского ордена: 18 тысяч крестоносцев было убито, 14 тысяч попало в плен. Эта битва окончательно остановила экспансию Ордена.
1417 — На Руси вновь вспыхнула эпидемия чумы, охватившая Новгород, Ладогу, Старую Руссу, Порхов, Псков, Торжок, Тверь и Дмитров. Живые не успевали погребать умерших, а один здоровый едва успевал помогать десяти больным. Опустели многие дома — в некоторых осталось по одному-двум жителям, а где и всего один ребенок. Симптомы болезни были таковы: «Сначала словно рогатиной ударит под лопатку, или напротив сердца в груди, или между лопаток, и разболевшись начинает харкать кровью, и в огне горит, а потом в поту, а потом в ознобе, и ходит по всем суставам человеческим болезнь та. Опухоль же у одного на шее, у другого на ноге, у того под мышкой или под скулой, или за лопаткой, или в паху и на иных местах».
1420 — Чума появилась теперь в Костроме, Ярославле, Галиче, на Плесе (на Волге, выше Кинешмы), в Ростове. И умерло столько народа с начала эпидемии (а началась она в августе), что некому было жать; к тому же на Никитин день (т. е. 15 сентября) выпал снег и шел три дня и три ночи, а выпало его почти полметра. После этого мало кто даже из оставшихся в живых смог убрать урожай. А после «мора» начался голод.
1421 — На Новгородскую землю обрушилось стихийное бедствие: небывалое половодье в Волхове снесло 20 устоев моста в Новгороде, от воды пострадали деревянные мостовые, многие дома были сорваны с оснований, а люди спасались от воды на чердаках и крышах. Людей пугали слухи о начале нового потопа. 19 мая в полдень в городе разразилась сильнейшая гроза, причем молнии блистали так, что невозможно было смотреть. Люди решили, что это огонь, «пожигающий грешников», и придя в ужас стали кричать: «Господи помилуй!». В этот год на Новгородчине снова был голод и снова «мор» от болезни.
1422 — Продолжается голод. Люди умирают, уходят в Литву, на дорогах лежат трупы замерзших (зима была суровой); люди едят падшую скотину, собак и кошек, «и люди людей ядоша», — отмечает летописец.
1425 — Умер великий князь Василий Дмитриевич. «Ни в чем, казалось бы, не явил нам блестящих деяний сын Дмитрия Донского, — пишут о нем И. Б. Греков и Ф. Ф. Шахмагонов, — нет выигранных битв, не прославлен походами, и все же он оказался достойным преемником своего отца. Он не растерял отцовского наследства, а почти незримой для нас деятельностью сохранил его и укрепил». На княжение Василия Дмитриевича пали и встреча с грозным Тимуром, и нашествие Едигея, продолжалось противоборство с Ордой, уже заметно терявшей свое прежнее могущество. Но час полного освобождения от ордынского ига еще не пробил.
Великим князем стал десятилетний Василий Васильевич. Вскоре, однако, заявил о себе грозный и сильный соперник юного князя — его дядя князь Юрий Дмитриевич Галицкий. Княжество Юрия располагалось по притокам Волги — Унже и Костроме — и в бассейне Верхней и Средней Ветлуги: земли там были плодородны, леса изобиловали пушниной, имелись богатые соляные источники. Именно это княжество становится главным соперником Москвы.
Сразу же по вокняжении Василия Юрий Дмитриевич попросил перемирия, а тем временем разослал по всем городам за своими сторонниками, намереваясь выступить против великого князя. Тот же отправился в Кострому, куда прибыли и другие его дядья — Константин, Андрей и Петр. Юрий Дмитриевич ушел в Нижний Новгород. Посланный против него Константин Дмитриевич настиг князя на реке Суре, но, постояв друг против друга на ее берегах, противники разошлись, и Юрий вернулся в свой Галич. Для переговоров о мире к Юрию послали митрополита Фотия.
Здесь произошло следующее. Юрий приказал собраться всем галичанам и встретить митрополита на горе, с той стороны, откуда он должен был подъехать, рассчитывая, что множество народа произведет на Фотия впечатление: князь собрал не только бояр и лучших людей, но и «чернь» (выражение летописца) из своих городов, сел и деревень. Однако митрополит, помолившись в церкви и выйдя к ожидавшей его толпе, обратился к Юрию: «Сын мой! Не видел столько народа в овечьей шерсти», ибо, поясняет летописец, простой народ был одет в сермяги. «Князь же хотел представить себя повелителем многих людей, а святитель понял это как насмешку над собой», — иронизирует летописец. Переговоры зашли в тупик: Фотий настаивал на мире, Юрий же соглашался только на перемирие. Разгневанный митрополит отказался благословить князя и горожан. Летописец утверждает, что после этого начался «мор», и испуганный князь поскакал вдогонку за уехавшим митрополитом, умоляя его простить, возвратиться и благословить его и город. Снова начались переговоры, и Юрий пообещал Василию Васильевичу не добиваться великого княжения, но полагаться на царя (т. е. на ордынского повелителя): «...которого царь пожалует, тот будет князь великий владимирский и Новгороду Великому и всей Руси». и на этом присягнули на кресте.
Таковы были предвестия новой феодальной войны, которая разразилась в середине XV в.
1426 — В этом и следующем году на Руси все еще не утихал «мор». Витовт пришел под принадлежащий Пскову город Опочку. В его войске были литовцы, поляки, чехи, волохи и татарский отряд. Горожане Опочки скрылись за стенами, так что враги решили, что город пуст. Но когда татарские конники заполнили мост, ведущий к крепости, горожане перерезали веревки, и мост рухнул на заостренные колья, врытые в дно рва. Многие воины погибли; пленных татар, поляков и литовцев подвергли жестоким и унизительным пыткам: отрезали половые органы, с поляков, чехов и волохов сдирали кожу. Витовт, не перенеся уничижения, отступил и двинулся к другому городу — Вороначу (вблизи Пскова). Но разразилась страшная гроза. Охваченный суеверным ужасом, Витовт, схватившись за столб шатра, кричал: «Господи, помилуй!», ожидая, что его поглотит разверзшаяся земля. Однако гроза кончилась, а прибывший посол великого князя Василия Васильевича Александр Лыков поведал литовскому князю о возмущении своего господина: «Чего ради ты творишь такое, вопреки договору, чтобы быть со мною один за один, а ты отчину мою воюешь и разоряешь?». Псковичи пообещали Витовту выкуп в 3 тысячи серебром, но ничего не дали, и он ушел восвояси.
1428 — Витовт подступил к стенам Порхова, но города взять не смог, и, получив выкуп в 8.5 тысячи рублей и еще 2 тысячи за возвращение пленных, литовский князь возвратился в свои владения.
1430 — Умер Витовт, и в Великом княжестве Литовском началась распря между претендентами — Свидригайло Ольгердовичем, опиравшимся на поддержку феодалов из областей, входивших прежде в состав Руси, и его двоюродным братом Сигизмундом Кейстутовичем (см. генеалогическую таблицу 10).
Как полагают, смерть Витовта и ожидавшийся приход к власти Свидригайло побудили его свояка Юрия Дмитриевича Галицкого расторгнуть мир с Василием Васильевичем и попытаться оспорить завещание Василия Дмитриевича, согласно которому великое княжение перешло не по старшинству (т. е. не к Юрию Дмитриевичу, брату Василия Дмитриевича, а к сыну последнего — Василию).
1431 — Василий отправился за поддержкой в Орду. Позднее в Орду прибудет и Юрий. Оба соперника искали сторонников в окружении хана. Боярин Василия Иван Дмитриевич Всеволожский стал убеждать ордынцев, что Юрий, получив великое княжение, добьется с помощью своего «побратима» (свояка) Свидригайло усиления ордынского князя Тягини, который покровительствовал Юрию Дмитриевичу. Страшась этого, другие ордынские князья настроили хана в пользу Василия.
В прении обе стороны выдвигали свои аргументы: князь Юрий ссылался «на летописцы, старые списки» и духовную Дмитрия Донского, в которой говорилось, что в случае смерти Василия следует передать княжение, «кто будет под тем (т. е. следующий по возрасту. — О. Т.) сын мой, ино тому сыну моему стол Васильев, великое княжение». Но боярин Всеволожский решил апеллировать к самолюбию хана и обратился к нему со словами: «Государь, вольный царь, разреши молвить слово мне, холопу великого князя. Наш государь великий князь Василий ищет стола своего великого княжения, а твоего улуса (т. е. Русь юридически рассматривалась как владение, улус золотоордынских ханов. — О. Т.), по твоему цареву пожалованию и по твоим девтерем и ярлыкам, и вот твое пожалование перед тобой. А господин наш князь Юрий Дмитриевич хочет взять великое княжение по мертвой грамоте отца своего, а не по твоему пожалованию, вольного царя, а ты волен распоряжаться своим улусом...». Мнение хана склонилось в пользу Василия. Улу-Мухаммед сохранил право на великое княжение за Василием Васильевичем, а Юрию «повеле ... коня повести под ним». Но тут воспротивился сам великий князь, не желая обесчестить своего дядю, в качестве компромисса Василий Васильевич присоединил к вотчине Юрия Дмитров.
1433 — Боярин великого князя Иван Дмитриевич, тот самый, который добивался в Орде ярлыка своему господину, изменил ему и бежал сначала в Углич, затем в Тверь, а потом в Галич и стал подговаривать Юрия Дмитриевича снова добиваться великого княжения. По его совету Юрий послал за сыновьями своими — Василием и Дмитрием Шемякой. Те были в это время на свадьбе Василия Васильевича и Марьи, дочери Ярослава Владимировича, князя малоярославского.
На свадьбе произошел эпизод, имевший немалые политические последствия и поэтому подробно описанный летописцем. Боярин великого князя (по одним источникам, Петр Константинович Добрынский, по другим — Захарий Иванович Кошкин) опознал на Василии Юрьевиче золотой пояс, принадлежавший некогда великому князю Дмитрию Ивановичу. Пояс этот был будто бы дан в приданое невесте Дмитрия Евдокии ее отцом Дмитрием Константиновичем Суздальским, но на свадьбе Дмитрия и Евдокии тысяцкий Василий Вельяминов подменил пояс. От Вельяминова пояс попал к его сыну, затем к Ивану Дмитриевичу Всеволожскому, а от того — к Василию Юрьевичу. Софья Витовтовна, мать великого князя, сорвала пояс с Василия Юрьевича.
Оскорбленный за сына (так гласит предание), Юрий Дмитриевич двинулся на Москву. Когда он был уже в Троице-Сергиевом монастыре, к нему явились послы Василия II, но между ними и боярами Юрия началась «брань великая и слова неподобные». Послы вернулись ни с чем. Юрий нанес Василию поражение в битве на реке Клязьме. Василий бежал в Москву, а оттуда через Тверь в Кострому. Юрий занял Москву, Василию же передал в удел Коломну. Тем не менее к Василию в Коломну стали собираться князья, бояре, дети боярские, дворяне; Юрий уступил и, покинув Москву, вернулся в Галич, но не оставил своих надежд на получение великокняжеского стола. И. Д. Всеволожский, попавший в руки Василия II, был им ослеплен. Юрий Дмитриевич наносит войскам Василия еще два поражения, Василий бежит в Нижний Новгород, но в это время в Москве неожиданно умирает Юрий. Положение его преемника — Василия Юрьевича — было непрочным, тем более что братья его — Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный — начали переговоры с Василием.
1435 — Феодальная война продолжается. Василий II вместе с недавними противниками — Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным — идет на Москву. Василий Юрьевич бежит из столицы, пробыв там всего месяц, через Ржев в Новгород. Оттуда он отравляется в Кострому собирать войско для продолжения борьбы. В январе полки великого князя встретились с войском Василия Юрьевича на реке Коростели. Разбитый Василий Юрьевич бежит в Кашин и там, опираясь на поддержку тверского князя, вновь собирает войско, идет с ним к Вологде, разбивает «заставу» Василия II, пленив нескольких московских воевод, и уходит в Кострому, продолжая черпать новые силы на Вятской земле. К Костроме приходит и Василий II. Обе рати стоят на противоположных берегах реки Костромы, но до сражения дело не доходит — князья заключают перемирие.
1436 — Зимой Василий Юрьевич захватывает Устюг и оттуда через Вологду и Кострому вновь идет на Москву. У села Скорятина (в Ростовской земле) произошла битва с великим князем. Московскому воеводе Борису Тоболину удалось схватить Василия Юрьевича. По приказу Василия II он был отвезен в Москву и там ослеплен. С этой поры князь получает прозвище Косой.
1437 — В связи с произошедшим в этом году новым нападением на Русь ордынского хана Улу-Мухаммеда необходимо остановиться подробнее на русско-ордынских отношениях в 30—50-х гг. XV в.
С 20-х гг. единовластным правителем Орды становится внук Тохтамыша Улу-Мухаммед. В 1423 г. его разбил пришедший с востока Борак-хан, который нанес поражение и другому золотоордынскому хану Девлет-Берди, откочевавшему после этого в Крым. Улу-Мухаммед бежал в Литву, но впоследствии отобрал у Борак-хана свои владения. Однако у него появляется новый соперник — Сеид-Ахмет, которого поддерживал Василий II. Улу-Мухаммед пытался удержаться на верхней Оке, в Белеве, и в 1437 г. нанес поражение русскому войску, во главе которого стояли Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный. В последующие годы он еще не раз нападет на русские земли, а в 1445 г. даже захватит в плен самого Василия II. В 1438 г. Улу-Мухаммед завоюет Казанское ханство и явится основателем новой династии казанских ханов. Население этого ханства составляли в основном потомки волжских булгар, чуваши, мари, удмурты. В XV в. их именовали обычно «казанцами», этноним «татары» станет применяться к населению ханства позднее.
1439 — Улу-Мухаммед подступил к стенам Москвы. Василий II покинул столицу и уехал за Волгу. Хану не удалось взять город, но он разорил селения от Москвы и до Коломны, перебил или пленил множество мирных жителей.
1441 — Из Москвы бежал в Литву, а оттуда в Италию митрополит Исидор. Поставленный митрополитом всея Руси в 1437 г., он принимал активное участие в VIII Вселенском соборе во Флоренции, где выступал как решительный сторонник унии православной и католической церквей. Решение собора было воспринято на Руси как «богомерзкое», православное духовенство от унии отказалось, а Исидор был заточен в Чудовом монастыре, откуда и совершил свой побег.
1443 — Ордынский царевич Мустафа напал на Рязанское княжество, разграбил «волости» и ворвался в город. Василий Васильевич направил против него своих воевод — князей Василия Ивановича Оболенского и Андрея Федоровича Голтяева. В жестоком бою под стенами Рязани Мустафа был убит, а его войско разгромлено.
1445 — Это был трагический год в жизни Руси. Сначала пришлось отражать нападение литовцев, дошедших до Козельска и Калуги и потерпевших поражение лишь под Суходревом. Потом Василий II с другими князьями пошел на Улу-Мухаммеда, занявшего Нижний Новгород и пытавшегося овладеть Муромом. В июле великий князь вышел навстречу его сыновьям Махмутеку и Якубу (Юсуфу) к Суздалю. С Василием были его двоюродные братья — князья Иван и Михаил Андреевичи, Василий Ярославич. Вечером в своем стане князья с боярами спокойно поужинали и до ночи пили. На следующий день после заутрени, когда князь собрался отдохнуть, пришла весть, что татары переходят по бродам через Нерль. Князья и воины стали поспешно облекаться в доспехи. Но не все войска успели собраться, а Дмитрий Шемяка и сам не пришел, и полков своих не прислал. Сначала бой шел с перевесом в пользу русских, но затем татары переломили ход боя, и в плену оказались сам великий князь, князь Михаил Андреевич Верейский, «и прочие многие князья, и бояре, и дети боярские», и простые воины. Василий Васильевич, как утверждает летописец, сражался мужественно, и «многие раны были по главе и по рукам, а тело все избито сильно». Победители рассыпались по окрестным селам, грабя и предавая их огню, убивая мирных жителей. С татарином Ачисаном были посланы в Москву снятые с великого князя кресты, — вероятно, чтобы подтвердить его пленение и потребовать выкупа. От Суздаля татары направились к Владимиру, а оттуда — к Мурому и Нижнему Новгороду.
Печаль москвичей по случаю поражения и пленения великого князя и других князей была усугублена новым несчастьем. 14 июля в Москве начался большой пожар, так что в Кремле не осталось «ни единого бревна»; каменные церкви «распались», а во многих местах даже рухнули крепостные стены. В огне погибло множество людей, потому что под защиту городских укреплений бежали жители посада, боявшиеся прихода татар; погибла казна и богатства, привезенные в Москву людьми, бежавшими из пригородов и из других городов. Среди москвичей начались волнения: зажиточная часть горожан, страшась нападения татар на беззащитный город (ибо пожар повредил укрепления), спешила уехать из Москвы, что вызвало крайнее возмущение у простого люда. По данным некоторых летописей, горожане настаивали, чтобы в Москве оставались и княгини — жена Василия Мария Ярославна и его мать Софья Витовтовна. Тем временем москвичи стали спешно «врата градные делати», восстанавливать оборонительные сооружения.
Улу-Мухаммед отправил своего посла Бегича к Дмитрию Шемяке. Тот встретил посла с почетом и дал ему понять, что он, Дмитрий, а не Василий должен стать великим князем. Но Бегич задержался в Муроме, и хан, поверив слухам, что его посол убит Шемякой, за огромный выкуп (князь обещал «дати окуп сколько может») отпустил Василия II.
Случилось так, что муромский наместник князь Василий Иванович Оболенский захватил возвращавшегося в Орду Бегича и сопровождавшего его посла Шемяки дьяка Федора Дубенского. Тем временем Василий прибыл в Переяславль, где его встретили жена, мать, сыновья, князья, бояре и дворяне. 17 ноября Василий прибыл в Москву.
Но против великого князя зрело недовольство: Русь должна была выплатить огромный выкуп (200 тысяч рублей серебром) и передать ордынцам несколько городов «на кормление». Этим недовольством и решил воспользоваться Дмитрий Шемяка.
1446 — Под влиянием Шемяки против Василия выступил его двоюродный брат — князь Иван Андреевич Можайский. Заговорщики нашли немало сторонников — бояр, купцов, монахов. В феврале Василий со своими сыновьями Иваном и Юрием и небольшим отрядом приближенных отправился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Во время его отсутствия Москвой без труда овладели заговорщики: были пленены великие княгини Софья Витовтовна и Мария Ярославна, разграблена казна. Дмитрий посылает в Троице-Сергиев монастырь князя Ивана Можайского. Того опережает слуга Василия — Бунко. Он сообщает князю о заговоре, но князь на верит ему, потому что Бунко перед этим «отъехал» от Василия к Шемяке: «Обманывают нас, — сказал князь, — я со своими братьями связан крестным целованием, так как же может быть такое». И Бунко изгоняют из монастыря. Но все же Василий встревожился и послал дозор к Радонежу. Однако разведчики Ивана Можайского обнаружили дозорных и решили их перехитрить. Воины князя Ивана были спрятаны в санях, будто бы груженых товарами: двое из них лежали под рогожами, а третий шел сзади. Когда обоз поравнялся с великокняжеским дозором, то выскочившие из саней воины без труда пленили дозорных, убежать которым не дал глубокий снег.
Враги подступили к монастырю. Василий ринулся в конюшню, но коней не было: князь сам не позаботился об этом, не поверив Бунко. Его спутники «в уныньи быша, в торопе (смятении. — О. Т.) велице, яко изумлени». Увидев, что никто не в силах ему помочь, князь скрылся в церкви, где его спрятал и запер пономарь Никифор. Заговорщики рыскали по всему монастырю, ища князя. Услышав голоса, Василий стал умолять князя Ивана «не лишить его видеть образа божьего и пречистой матери его и всех святых» (если Василий действительно говорил что-то подобное, то значит, он допускал такую расправу в отместку за ослепление Василия Юрьевича). Князь обещал постричься в монахи, сам вышел навстречу заговорщикам с иконой в руках, напоминал о клятвах на кресте, которыми был скреплен его мир с Шемякой. Но все было напрасно. Никита, приближенный Ивана Можайского, положил Василию руку на плечо и произнес: «Пойман великим князем Дмитрием Юрьевичем», на что Василий смог лишь смиренно ответствовать: «Воля Божия да будет». На голых санях Василия отвезли в Москву, посадили под охраной на дворе Шемяки, а два дня спустя ослепили и выслали вместе с женой в Углече Поле. Софья Витовтовна затем была выслана в Чухлому. Сыновей Василия в Троицком монастыре не стали искать, и им удалось бежать в Юрьев, а оттуда в Муром. Некоторые из приближенных Василия бежали в Литву, другие перешли на сторону Шемяки.
Шемяка послал в Муром рязанского епископа Иону и уговорил его вывезти из Мурома сыновей Василия Васильевича — Ивана и Юрия. Он «мало почти» их в Москве, а затем также отправил в Углич, где находился и свергнутый великий князь. Сторонники Василия не оставляли замыслов освободить его, и Шемяка осенью же 1446 г. отправился в Углич примириться с Василием. Он устроил совместный пышный пир и выделил Василию в удел Вологду. Но к Василию стали собираться его сторонники, договорившись с тверским князем Борисом Александровичем, перебрался к нему в Тверь. Затем Василий со своими сторонниками и соратниками двинулся к Москве, послав туда своего боярина Михаила Борисовича Плещеева с отрядом. Через ворота, открытые для въезжавшей в Москву на заутреню княгини Ульяны они смогли незаметно проникнуть в город. Как разворачивались дальнейшие события, не совсем ясно, но малочисленный отряд, посланный Василием, смог овладеть Москвой: наместников князей Шемяки и Ивана Можайского взяли под стражу, а детей боярских, служивших им, хватали, грабили и заключали в оковы. Горожан привели к присяге Василию II. Узнав, что на него движется князь Василий из Твери, что его союзники поспешают с ним соединиться, а Москва находится в руках единомышленников великого князя, Шемяка обратился в бегство — в Чухлому, а затем в Каргополь.
1447 — Шемяка вынужден был отпустить из Каргополя увезенную им в качестве заложницы мать великого князя Софью Витовтовну. Летом того же года было заключено мирное соглашение между Василием II и Шемякой. Однако Шемяка не оставил своих намерений, не прекратил попыток сколотить новый блок против великого князя, обращаясь за содействием и к казанскому царевичу Махмутеку, и к новгородцам; Иван Можайский наладил контакт с польским королем Казимиром IV, призывая его занять московский стол. Не возвратил Шемяка и награбленного имущества великого князя, его документов (ярлыков и договорных грамот). В течение последующих лет Василий вынужден был еще не раз посылать войско против Шемяки. Лишь в 1453 г. Шемяка, находившийся в то время в Новгороде, был отравлен: посланный Василием дьяк Степан Бородатый подговорил боярина Шемяки Ивана Котова, и повар Поганка подложил яд в курицу, приготовленную для строптивого князя. Сын Шемяки Иван бежал в Литву. Так кончилась многолетняя феодальная распря, победителем из которой вышел великий князь московский Василий Васильевич, получивший после ослепления Шемякой прозвание Василия Темного.
1449 — Русским митрополитом стал Иона, бывший епископ Рязанский, сыгравший немалую роль в увещевании Шемяки и защите прав Василия Темного. В этом году станет независимым от Орды Крымское ханство, которое возглавит Хаджи Гирей.
1451 — На Москву пришел татарский царевич Мазовша. Великий князь покинул город, оставив в нем, однако, свою мать, сына Юрия и многих бояр. Татары подступили к стенам Москвы 2 июля и подожгли посад. Пожару способствовала стоявшая засуха, так что огонь, бушевавший за крепостными стенами, и дым причиняли немалые страдания осажденным. Когда догорел посад, осажденные стали, выходя из Кремля, нападать на татар, а отогнав их от стен, начали готовиться к отражению возможного приступа: установили на стенах пушки, пищали и самострелы. Но наутро горожане не обнаружили противника. Татары отступили, побросав «медь и железо» и другое награбленное имущество. Москвичи приписали внезапное освобождение от осады божественному заступничеству. Вернувшийся в столицу Василий Темный отслужил благодарственный молебен, призвал восстанавливать посад, обещая свою помощь.
1452 — Еще в 1446 г. сын Улу-Мухаммеда Касым, спасаясь от брата своего Махмутека, пришел на службу к Василию Васильевичу. В 1452 г. Василий передал ему в вассальное владение Городец на Оке, впоследствии переименованный в Касимов. Здесь образовалось вассальное Касимовское царство, которое просуществует еще два столетия и будет играть немалую роль в отношениях Руси с Казанским ханством.
В этом году княжич Иван Васильевич женился на Марии, дочери Бориса Александровича Тверского.
1453 — От пожара выгорел Московский Кремль. В тот же год умерла мать великого князя Софья Витовтовна.
Год этот отмечен и событием общеевропейского значения. Турки овладели Константинополем. Прекратила свое существование некогда могущественнейшая Византийская империя. Строго говоря, величие Византии померкло уже давно. Она лишилась почти всех своих территорий в Малой Азии еще в середине XIV в., а после 1402 г. императору Византии принадлежали лишь Пелопоннесский полуостров и крошечная территория на Балканском полуострове, непосредственно примыкающая к Константинополю. И тем не менее факт захвата самого Константинополя после многомесячной его осады султаном Мехмедом II произвел тяжелейшее впечатление на все христианские страны Европы. Неизвестный древнерусский писатель, назвавшийся Нестором Искандером, оставил подробнейшее описание осады и взятия Константинополя.
1456 — Московское войско отправляется на Новгород, официально — «за неисправление» новгородцев; возможно, за связь их с Дмитрием Шемякой. Вместе с москвичами на Новгород пришел и татарский отряд. Ратью, во главе которой стояли князь Иван Васильевич Стрига Оболенский и Федор Басенок, была захвачена и разграблена Руса (Старая Русса, город южнее озера Ильмень). Когда об этом стало известно в Новгороде, в Русу был направлен небольшой отряд. Московские воины одержали победу: татарские стрелки поражали коней, и всадники падали на землю, их давили упавшие кони. Предводитель новгородцев князь Василий Васильевич Шуйский и тысяцкий Василий Александрович Казимир бежали в Новгород. Посадник Михаил Туча и многие бояре попали в плен.
В Новгороде собрали вече. Видимо, обсуждались различные предложения. Во всяком случае одновременно направили посольство в Москву к великому князю и послов в Псков с просьбой о военной помощи. В Яжелбицах (в 150 верстах от Новгорода) было подписано соглашение, по которому суверенитет Новгорода был несколько ограничен: республика лишалась права на самостоятельность во внешнеполитических делах.
1459 — Хан Синей Орды Сеид-Ахмет попытался совершить набег на Русь, но на Оке татар встретил княжич Иван Васильевич «со многими силами» и воспрепятствовал переправе. Татары отступили.
1460 — В январе в Новгород приезжает великий князь с сыновьями Юрием и Андреем. Официально поездка носила сугубо мирный характер: Василий Васильевич будто бы хотел поклониться новгородским святыням и выразить уважение к правам и традициям новгородцев. Но в действительности взаимоотношения московских князей и новгородцев были напряженными. Новгородскому архиепископу Ионе с большим трудом, напоминая о возможности возмездия со стороны старшего сына Василия Ивана (оставшегося в Москве), удалось переубедить тех новгородцев, которые предлагали расправиться с вельможными гостями. Иона будто бы обратился к заговорщикам со следующими словами: «О безумные люди! Если вы великого князя убьете, то чего достигнете? Лишь еще большие тяготы на Новгород накличете, ибо сын его (Василия. — О. Т.) старший, князь Иван, как только услышит о вашем злодеянии, в тот же час попросит рать у царя (т. е. ордынского хана. — О. Т.) и пойдет на вас и разорит всю вашу землю». И все же новгородцы едва не убили Федора Басенка, который возглавлял московскую рать в 1456 г.
1461 — Умер тверской князь Борис Александрович, бесспорно, один из самых выдающихся деятелей этого княжества. Борис Александрович сидел на княжеском столе с 1425 г., успешно боролся с сепаратистскими тенденциями в своем княжестве. Он принимал участие в феодальной войне, выступая союзником Дмитрия Шемяки и Ивана Можайского, но затем принял сторону Василия II, скрепив этот союз браком своей дочери с наследником престола Иваном Васильевичем. Сохранилось созданное около 1453 г. «Слово похвальное» инока Фомы, в котором Борис Александрович превозносится как мудрый политик, авторитетный даже в иных странах, как доблестный воин, князь-братолюбец, поддержавший многострадального великого князя (о том, что Борис сначала действовал на стороне Шемяки, «Слово» умалчивает) как создатель городов и монастырей, мудрый книголюб, который с каждым может вести беседу и каждого одолеть в споре. «И все люди радостно ликуют, видя, как славно стоит и красуется великим князем Борисом Александровичем богоспасаемый город Тверь».
1462 — Умер великий князь Василий Васильевич. Его княжение прошло в жестоких междоусобиях, из которых великий князь, немало пострадавший, познавший поражение, изгнание, подвергшийся ослеплению, вышел победителем. Могучие соперники великого князя — Юрий Дмитриевич и его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка — были устранены с политической арены и ушли из жизни. Продолжалось укрепление централизованного государства.
Преемником на великокняжеском столе стал старший сын Василия двадцатидвухлетний Иван. Его братья Юрий, Андрей Большой, Андрей Меньшой и Борис получили уделы, но были полностью подчинены в своих действиях великому князю.
1468 — В поход на Казань отправился царевич Касым и воевода великого князя Иван Васильевич Стрига Оболенский. Казань взять не удалось. Не оправдались надежды Касыма стать казанским царем. Труден был путь московского войска назад: осень была дождливая и холодная, кони мерли, люди голодали. Казанцы же после ухода московского войска совершили ответный набег. Нападения ожидали Нижний Новгород, Галич, Кострома, Муром. Затем русские войска вновь «повоевали» казанские владения, а в 1469 г. Иван направил под Казань большую «судовую рать», которая одержала над татарами победу.
1470 — Часть новгородцев, возглавляемая вдовой посадника Исаака Марфой Борецкой и ее сыном, посадником Дмитрием, стала призывать к отказу от связей с Москвой. По словам летописца, они заявляли: «Не хотим за великого князя московского, и вотчиной зваться его не хотим! Вольные мы все люди — Великий Новгород, и московский князь великий многие обиды и неправды над нами чинит. А хотим за короля польского и великого князя литовского Казимира!». На вече шли яростные споры представителей московской и литовской партий, доходившие до рукопашных схваток. Сторонники москвичей убеждали, что переход под владычество Литвы приведет к переходу в католичество. Так утверждает летопись. Однако летописный рассказ о событиях тенденциозен: новгородская оппозиция стремилась не столько к переходу под власть Литвы, сколько добивалась права избирать себе князей. Ее вполне устраивала, например, кандидатура Михаила Олельковича, бывшего киевского князя. Он считался вассалом Казимира, но был православным. Однако разрыв Новгородом договора с Москвой был воспринят в столице как вызов, и Иван стал готовить полки к походу на строптивых новгородцев.
1471 — В июне московское войско, во главе которого находились сам Иван, а также его братья — Андрей Большой, Юрий и Борис — и верейский князь Михаил Андреевич, двинулось к Новгороду. В состав рати входили и татарские отряды. Воеводам было приказано «жечь, и пленить, и в полон вести, и казнить без милости жителей за их неповиновение великому князю». Была взята и сожжена Руса, затем разбита новгородская рать возле озера Ильмень, причем с захваченными пленными расправлялись крайне жестоко — им велели отрезать друг другу носы, губы и уши, после чего отпускали обратно в Новгород.
Решительная битва произошла на реке Шелони. Хотя численный перевес, как утверждает летописец, был на стороне новгородцев, москвичи без труда добились победы. Дело в том, что против профессиональных ратников выступило, по существу, ополчение: новгородские посадники и тысяцкие повели в бой ремесленников — «мастеров всяких», плотников и гончаров, которые отродясь не сидели на боевом коне. По свидетельству летописца, новгородцев погибло 12 тысяч, 2 тысячи попали в плен, в числе их — посадники и бояре. Московская летописная повесть о походе на Новгород содержит драматические подробности о том, как воины разбитого новгородского ополчения блуждали по лесам, тонули в болотах, попадали в руки московских ратников. «И не было на них такого нашествия с тех пор, как и земля их стоит», — констатирует летописец.
Великий князь прибыл в Русу. Были казнены «отсечением головы» посадники Дмитрий Исакович Борецкий и Василий Селезнев, а также другие предводители «литовской» партии; часть бояр была выслана в Москву и брошена в темницы, однако «мелких людей» великий князь «велел отпущати к Новугороду». Мирный договор с Москвой, подписанный в селении Коростыни, не только существенно урезал самостоятельность Новгорода, но фактически знаменовал включение его в состав Русского государства. Кроме того, новгородцы были вынуждены выплатить пятнадцать с половиной тысяч серебром.
В июле ордынский хан Ахмат «приде с многими силами под град Олексин» (Алексин, город на правом берегу Оки). Город татары сожгли, так как «в нем людей мало было, ни пристроя городного (укреплений. — О. Т.) не было, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов, но еднако под ним много татар избиша». Ордынцам удалось даже переправиться через Оку «в безлюдном месте», но вскоре сюда подошли полки московских воевод и брата великого князя — Юрия. Татары поспешили отступить за Оку, а затем, глядя на «многыя полкы великого князя, аки море колеблющися, доспехи же на них бяху чисты велми, яко сребро блистающи, и вооружени зело», почли за благо возвратиться восвояси.
1472 — Первая жена Ивана III умерла, и великий князь женится на Зое Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина Палеолога, дочери Фомы — деспота Морей, остатка Византийской империи на полуострове Пелопоннес. После завоевания Морей в 1460 г. турками Зоя жила и воспитывалась в Риме. В браке Зои и Ивана III был заинтересован Рим, рассчитывавший на помощь Русского государства в борьбе против турок. Иван III в свою очередь рассматривал этот брак как престижный: удельные князья все более теряли свой авторитет, превращались в подданных великого князя, и брак с представительницами княжеских или боярских родов казался ему нежелательным. Переговоры с римским папой вел посланный Иваном Джьян Баттиста делла Вольпе, находившийся на русской службе (на Руси его называли Иван Фрязин). Русские послы были торжественно приняты папой Сикстом IV. Зоя в сопровождении брата Дмитрия, Юрия Траханиота и папского легата Бонумбре отправилась к будущему супругу. Путь ее пролегал через Сиену, Флоренцию, Болонью, Аугсбург, Нюрнберг, Любек, далее морем до Ревеля (ныне Таллинн). Русскую границу невеста великого князя пересекла у Псковского озера, где ее торжественно встретило духовенство. В Пскове Зоя посетила Троицкий собор, продемонстрировав неожиданно для сопровождавшего ее папского легата приверженность к православию. 12 ноября состоялось венчание, Зоя получила имя Софии. В браке с Иваном III она состояла до своей смерти в 1503 г.
1475 — В самом конце года Иван III приехал в Новгород, где пробыл более двух месяцев. Он участвует в пирах, которые даются в его честь, сам устраивает пиры, но одновременно принимает большое количество жалоб и жалобщиков, правит суд, казнит и обрекает на заключение. Исследователи полагают, что причинами этой поездки в Новгород были, с одной стороны, стремление завоевать популярность у горожан, привлечь их на свою сторону, отторгнув от пролитовской боярской оппозиции, с другой — под видом судебного правосудия расправиться с оппозиционным по отношению к Москве боярством.
В марте того же года русский посланник Семен Толбузин привез из Италии Аристотеля Фьораванти — «мастера», который «ставит церкви и полаты ... такоже и пушечник той нарочит (опытный. — О. Т.), лити их и бити ими, и колоколы и иное все лити хитр велми». Итальянскими мастерами (Аристотелем, Алевизом Фрязиным Миланцем, Алевизом Фрязиным Новым, Солари) были возведены кремлевские стены, Успенский и Архангельский соборы, Грановитая палата, колокольня Ивана Великого.
1477 — Волнения в Новгороде продолжаются. «Черные люди» разочаровываются в Иване III, боярская оппозиция вновь завязывает связи с Литвой. В сентябре 1477 г. под предлогом наказания Новгорода за нарушение «крестного целования» Иван вновь собирает войско для похода на город. Из Москвы огромное войско выступает в октябре. 23 ноября, когда Иван III по пути к Новгороду прибыл в погост Сытино, к нему явились архиепископ Новгородский Феофил, посадники, бояре, представители горожан. Начались переговоры.
В ходе их позиция Ивана III становилась все более непреклонной. 10 января 1478 г. архиепископ и новгородские послы принимают условия великого князя, и Феофил подписывает крестоцеловальную запись. Речь шла о полной ликвидации независимости Новгорода: «...вечевому колоколу в отчине нашей (так Иван называет теперь Новгород. — О. Т.) в Новгороде не быть, посаднику не быть, а государство нам свое держать ... и великим князем быть в своей отчине, волостям быть, селам быть, как у нас в Низовской земле». Иными словами, по государственному устройству и порядкам Новгород приравнивался к любой другой области Московского государства.
1480 — В феврале против Ивана III выступили его братья Андрей Большой и Борис. Они требовали новых приращений к своим уделам и права на «отъезд», т. е. на отказ служить не угодному им сюзерену. Братья отправились к Ржеву, одновременно направив послов к польскому королю Казимиру IV. В марте и в конце апреля послы Ивана III дважды пытались усмирить мятежных братьев: до великого князя дошли вести о том, что хан Большой Орды Ахмат также завязал отношения с Казимиром, побуждая того к совместному походу на Русь. Что же касается предложений князей Андрея и Бориса о союзе, то Казимир ограничился лишь тем, что разрешил им отправить семьи в Витебск. Осенью Борис и Андрей примирились с Иваном.
Поздней весной Ахмат двинулся на Русь с огромным (более чем стотысячным) войском. Причинами его похода явились прекращение (с 1472 г.) выплаты «выхода» (дани) Орде и желание получить реальное подтверждение прежней зависимости Руси от Орды. Не случайно отказ Ивана III приехать к хану рассматривался им как демонстративный вызов. Уже в июне силы ордынцев достигли правого берега Оки, тогда как основная часть еще до сентября кочевала в верховьях Дона. 23 июля Иван III выступил к Оке и расположился в Коломне. В августе и сентябре происходили стычки с ордынцами, прощупывавшими русскую оборону на бродах. 30 сентября Иван уехал в Москву, где пробыл до 3 октября: он готовил столицу к возможной осаде, советовался с приближенными, среди которых были как сторонники решительной борьбы с Ахматом (он тем временем двигался со своими полками на запад, к Воротынску), так и противники (бояре Иван Васильевич Ощера, Григорий Андреевич Мамон), призывавшие к примирению с ханом. Приезд Ивана III в Москву (а особенно одновременный отъезд Софьи Палеолог в Белоозеро) произвели на москвичей тяжкое впечатление: Ивана III открыто упрекали в трусости. 11 октября Иван прибыл в Кременец, где находилась основная ставка войска, возглавлявшегося его сыном Иваном Молодым. Настроения той части русского общества, которая требовала от колебавшегося Ивана III решительных действий, отразило послание ростовского архиепископа, духовника великого князя Вассиана Рыло, отправленное на Угру. Видимо, зная, что Иван III ведет переговоры с Ахматом, и страшась возможных уступок великого князя, Вассиан пишет: «А еще дошло до нас, что прежние смутьяны не перестают шептать в ухо твое слова обманные и советуют тебе не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение словесное стадо Христовых овец»; он резко упрекает нерешительного Ивана: «...а ты перед ним (ханом. — О. Т.) смиряешься, и молишь о мире, и послал к нему послов». Вассиан напоминает о мужестве прадеда Ивана — Дмитрия Донского, который за свой подвиг «и доныне похваляем и славим не только людьми, но и Богом», призывает откинуть всяческие сомнения и последовать примеру Дмитрия. Бог «поможет тебе и покорит врагов под ноги твои», — убеждает Ивана III Вассиан. Возможно, сомнения и далее одолевали Ивана, так как не ясны причины отхода основных русских сил к Боровску, но тем не менее русская рать осталась подле Угры, прикрывая собой Русскую землю, и выстояла в этом противостоянии.
Когда ранние морозы сковали Угру и Ахмат мог уже переправиться на ее северный берег, ордынцы вдруг отступили. Видимо, причина была в том, что они остались «нагы и босы, ободрались», и в таком состоянии не решались выдержать жестокой битвы с русским войском.
Так или иначе, стояние на Угре явилось этапным событием нашей истории — с этого времени Русь окончательно освободилась от жестоких поборов, от унизительных ярлыков, от вмешательства татар Орды в династические споры и междоусобицы. Церковь объясняла внезапный уход Ахмата божественным заступничеством. Но причины были в другом. «Действия русского командования в 1480 г., — пишет Ю. Г. Алексеев, — представляются образцовыми как пример стратегической оборонительной операции в сложных военно-политических условиях, проведенной на самом высоком уровне и с самыми положительными результатами». Было достигнуто «благополучное разрешение самого серьезного и опасного кризиса, перед лицом которого стояло молодое Русское государство».
Известен текст ярлыка, посланного, как полагают, Ахматом Ивану III после вынужденного ухода хана с берегов Угры. Хан объясняет, что он «от берега пошел», так как люди его «без одежды, а кони без попон», но угрожает, что через три месяца снова явится на Русь, и в весьма резких выражениях требует немедленного сбора дани и личной явки к нему Ивана III. Но это были тщетные надежды — Иван не выполнил ни одного из требований хана, а Ахмат не осуществил своих угроз. Что же касается рассказа о том, как Иван III топтал ханскую басму (грамоту) и плевал на нее, то он, несомненно, легендарен. Сам Ахмат будет убит враждебными ему ханами, а Золотая Орда уже никогда не вернет былого могущества.
Однако угроза нападения на Русь с востока и юга оставалась реальностью, пока существовали образовавшиеся в результате распада Золотой Орды ханства — Казанское, Крымское и Астраханское.
1481 — Умер бездетный брат Ивана III Андрей Меньшой.
Принадлежавшее ему Вологодское княжество присоединено к владениям Ивана.
В этом же году Казимир раскрывает заговор православных князей, намеревавшихся вместе со своими уделами «отпасть» от Великого княжества Литовского и перейти на русскую службу: Михаил Олелькович был казнен, другим князьям удалось бежать к Ивану III.
1485 — Захват московскими вотчинниками тверских земель вызвал обострение отношений между Москвой и Тверью. В 1483 г. тверской князь Михаил Борисович заключил договор с Казимиром. Зимой 1484/85 г. Иван III посылает на Тверь войско, но до войны дело не дошло, стороны заключили мирный договор. Однако в том же 1485 г., ссылаясь на нарушение договора (были перехвачены грамоты, посланные Михаилом Борисовичем Казимиру, а прекращение сношений с Литвой и являлось условием мирного договора), Иван III вместе с сыном Иваном Молодым пошел походом на Тверь. 8 сентября город был окружен, подожжены посады. Михаил Борисович, видя бесполезность сопротивления, бежал в Литву, захватив казну. Иван III вступил в Тверь. На тверской стол был посажен Иван Иванович. Вступление в Тверь произошло бескровно, и великий князь позаботился, чтобы населению «не чинили тягот» (не грабили): он рассчитывал тем самым завоевать доверие и приязнь горожан.
