1

Последние несколько дней город бурлил — ходили слухи о том, что инвалиды войны готовят самый настоящий бунт. Слухи ширились и быстротой ветра облетали весь город и его окрестности. Обитатели наперебой рассказывали друг другу страшные истории о том, что какой-то в конец пьяный капитан десантных войск уложил наповал выстрелами из пистолета трех инвалидов прямо у входа на рынок Бентхаль, другой инвалид сжег себя среди бела дня на глазах у прохожих на проспекте Зя Лонг, а некто в квартале «Икс» подмешал дуста в еду, предпочтя такую смерть вместе с женой и шестью детьми медленному умиранию от голода. Поговаривали также, что инвалиды разграбили один из армейских складов и у них есть даже пулеметы и гранаты.

Острые статьи, публикуемые изо дня в день в печати, только подливали масла в огонь. Обыватель пребывал в панике. В некоторых общественных местах действительно произошли стычки инвалидов с городской и военной полицией — перестрелки и поножовщина, которые еще более усилили атмосферу напряженности и страха. Вслед за этим начались выступления молодежи и студентов в защиту политических прав. Обстановка все более и более накалялась.

Правительство тут же изменило тактику. Во всю старались радио и газеты, предоставляя трибуну видным политическим деятелям, а те на все голоса превозносили вклад, который ветераны войны внесли в борьбу против коммунизма, и направо и налево раздавали обещания увеличить ежемесячное пособие для инвалидов и ввести для них всякие льготы… Наконец канцелярия президента распространила официальное сообщение о том, что в городе организовано шестнадцать пунктов, где инвалидам войны будут раздаваться подарки и единовременное пособие.

…Бинь как всегда работал, сидя у окна за прилавком, когда вдруг услышал звук клаксона и громкие голоса. Он поднял голову. Лавируя среди лотков бродячих торговцев, к его лавочке подъехала «хонда». Сидевший в ней молодой человек в клетчатой рубашке и шортах потряс почтовым конвертом чуть ли не перед самым носом Биня.

— Чудеса! На конверте написано «Господину Чан Биню, владельцу лавки «Ан Лой». Думал, солидная фирма, а тут вон какая дыра! Еле нашел! Принимай послание, отец!

Бинь, прихрамывая, вышел наружу. Только теперь он узнал этого парня — он работал в квартальном управлении.

— Заходи, чайком напою! Что за послание такое?

Парень снова помахал конвертом.

— Правительство, учитывая заслуги инвалидов войны, приглашает получить единовременное пособие и подарки! Подарки от нашего правительства, от американцев и от разных благотворительных обществ. Вчера целый день на автобусах возили! Говорят, что еще и прием будет. Только на одну нашу улицу пришло больше тридцати таких бумажек. Запоминайте: двадцать шестого августа, то есть завтра, ровно в семь утра вам надо явиться в дом номер сто двадцать пять на улице Во Тань!

Он передал конверт Биню и укатил под громкую ругань бродячих торговцев, едва успевавших убирать свои лотки с дороги.

Бинь вскрыл конверт и достал отпечатанный на машинке листок. Заметив, что Ту стоит в дверях своей харчевни, он нарочито громко обратился к окружавшим его любопытным:

— Подумайте, какая честь! Правительство прислало приглашение прямо на дом! «Господину Чан Биню, владельцу лавки «Ан Лой», квартал Нгуен Кань Тян. В семь часов утра двадцать шестого августа приглашаем вас в дом номер сто двадцать пять по улице Во Тань для получения подарков и единовременного пособия. Просьба иметь при себе все необходимые документы…» Но здесь ни про какой прием не написано, наверное, парнишка сочинил для красного словца!

Полицейский сержант, увидев, что перед лавочкой Биня собралась толпа, тоже решил подойти. Бинь протянул ему бумагу:

— Приглашение прислали! За столько лет впервые вспомнили… Но как бы то ни было, а это большая честь для меня, уж как-нибудь дохромаю до улицы Во Тань!

— Точно такое уже многие получили, я сам видел. Конечно, сходите, получите то, что вам причитается. Про нас потом не забудьте!

— И говорить нечего! Непременно!

Полицейский, помахивая дубинкой, пошел дальше. Бинь вернулся к себе в лавочку.

На следующее утро он встал пораньше, приготовил завтрак, поел, оделся во все новое. Подождав, пока тротуар перед его лавочкой займут бродячие торговцы, запер дверь и мелом написал на ней: «Ушел».

— Куда вы это спозаранку, Бинь?

Он обернулся, посмотрел на Ту и протянул ему приглашение.

— Пойду получу, что причитается. Вот собрался пораньше, чтобы не заставлять себя ждать.

— Ну и правильно, пораньше пойдете, пораньше и вернетесь, как раз до жары успеете.

— Говорят, там еще какой-то прием будет, так, может, задержусь…

— Потом не забудьте поделиться с соседями своими подарками!

Миновав несколько узких улочек, Бинь оказался на улице Во Тань. Остановился, оперся спиной о телеграфный столб, чтобы дать ноге передохнуть. Хотел было посмотреть номер ближайшего дома, чтобы определить, сколько осталось идти, но передумал. Учащенно забилось сердце. Он понимал, что это не от усталости. Состояние было точно таким, как когда-то, более десяти лет назад перед атакой. Но стоило только начаться атаке — и он становился совершенно спокоен. Он постоял еще немного, давая ноге как следует отдохнуть.

К Биню приближался немолодой мужчина в черном, с палочкой. Когда он поравнялся с Бинем, тот спросил:

— Вам, наверное, тоже в дом сто двадцать пять, за подарками?

Мужчина кивнул, вынул из кармана приглашение и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Все верно, дом номер сто двадцать пять, улица Во Тань. Не знаете, далеко еще?

— Вроде близко. Пошли вместе.

Мужчина кивнул и молча пошел рядом с Бинем. Подойдя к нужному дому, они остановились, оглядели двухэтажный особняк. Входить не торопились, каждый ждал, что другой войдет первым. В этот момент дверь отворилась, и на улицу вышел человек, весь увешанный свертками. Бинь поспешил подойти к нему и с вежливой улыбкой осведомился:

— Неужели столько подарков? А деньги дают?

— Дают, все дают! Документы проверяют и сразу на второй этаж посылают, там все и выдают! Быстро, никакой волокиты!

Бинь достал документы и поднялся на крыльцо. Переступая порог, он быстро оглянулся. Человек в черном, держа в руке приглашение, подавал знаки кому-то в окне второго этажа.

В вестибюле Бинь спокойно подошел к столу, стоявшему у лестницы, вежливо поздоровался с сидящим за ним лейтенантом с повязкой Красного Креста на рукаве, протянул свои документы и приглашение. Лейтенант мельком проглядел бумаги и нажал на кнопку в столе. Появилась девица лет двадцати пяти, с распущенными волосами и в шелковом аозай, на рукаве которого тоже красовалась повязка Красного Креста. Лейтенант дал Биню листок, на котором было написано, что именно он должен получить, и, показав на девицу, сказал:

— Идите за ней в четвертую комнату.

Девица сделала реверанс, нежно взглянула на лейтенанта и подала Биню знак следовать за ней вверх по лестнице. Бинь, считая ступеньки, смотрел себе под ноги и чутким ухом ловил доносящиеся сверху звуки. Поднявшись по лестнице, девица провела Биня мимо трех дверей и остановилась перед четвертой, жестом приглашая его войти.

Он открыл дверь и заглянул в комнату. Она была просторной и светлой, посередине стоял большой стол, возле него четыре стула. За столом сидели двое — полковник и подполковник республиканской армии. На столе в вазах лежали фрукты, конфеты, рядом стояли бутылки не то со спиртом, не то с лимонадом. Справа виднелся диван, обтянутый кожей. Левую стену наполовину скрывал занавес.

Бинь обернулся и недоуменно взглянул на девицу. Она обольстительно улыбнулась ярко накрашенным ртом:

— Заходите, получайте ваши подарки!

Биню не оставалось ничего другого, как войти и вежливо поклониться:

— Добрый день, господа.

— Сержант Чан Бинь?

— Так точно.

Полковник махнул рукой, подзывая его поближе, и показал на стул:

— Присаживайтесь. Вы, наверное, устали, с больной-то ногой?

— Ничего, господин полковник.

Тот только усмехнулся, придвинул к Биню вазу с конфетами, налил ему лимонаду, добавив туда немного спиртного, и протянул открытую пачку американских сигарет.

Бинб вежливо поблагодарил, выпил лимонад, закурил и попробовал конфету.

— Скажите, это ваше настоящее имя — Чан Бинь? Другого имени у вас нет? — с издевкой в голосе спросил подполковник.

Бинь проглотил конфету и ответил:

— Нет, господин подполковник, у меня только одно имя. Все документы у меня с собой, вот, посмотрите, пожалуйста.

— Дайте-ка сюда!

Фонг — это был он — взял бумаги, которые двумя руками почтительно протягивал ему Бинь, и внимательно просмотрел каждую бумажку. Потом швырнул их на стол и усмехнулся:

— Все документы, конечно, подлинные. Надо признать, что это вашим людям удается хорошо… Но, к моему глубокому сожалению, вы не Чан Бинь, сержант второго полка седьмой дивизии!

— Господин подполковник, документы мне выдавал полковой писарь, на них стоит подпись капитана Хай Киня.

— Я сказал вам, что бумаги у вас подлинные, только вот сам Чан Бинь не настоящий!

Полковник Винь Хао посмотрел на Биня и усмехнулся уголком губ.

Накануне до двенадцати часов ночи Стивенсон, Винь Хао и Фонг обсуждали детали сегодняшней схватки. Подводя итог обсуждению, Стивенсон строго-настрого приказал:

— Чан Бинь — кадровый разведчик Ханоя. Мне хотелось бы в беседе с ним сохранять вежливость. Напоминаю вам: ни один волосок не должен упасть с его головы. Воздействуйте на него только силой убеждения, иначе всю операцию «Альфа» можно провалить. Если вы намерены продолжительное время сотрудничать со мной, то немедленно должны оставить свои грубые средневековые методы! Я дам Чан Биню подполковничьи погоны, если он согласится работать на меня. А от подполковника совсем недалеко до полковника, и наоборот — от полковника совсем близко до подполковника или даже до майора! Вы должны это понимать лучше меня!

Фонг некоторое время внимательно разглядывал Биня, потом встал, подошел к нему вплотную и нетерпеливо закидал вопросами:

— Кто дал вам эти документы? Как ваше настоящее имя? Знаете ли вы, какая кара ждет вас за то, что вы присвоили чужие документы и долгое время незаконно получали пособие? Хотите сгнить в тюрьме?

— Господин подполковник, Чан Бинь — мое настоящее имя. Документы мне выдал писарь второго полка. Если вы не верите, позвоните капитану Хай Киню.

— Капитан Хай Кинь погиб три года назад в том же бою, что и сержант Чан Бинь.

— Тогда прошу связаться с подполковником Тхиет Чу, начальником штаба второго полка.

— Подполковник Тхиет Чу пропал без вести еще до того, как погиб капитан Хай Кинь. Все говорит против вас. Ответьте честно: кто дал вам эти бумаги! Ваше настоящее имя?

— Если вы пошли на это только потому, что голодали, нуждались и хотели получить пособие, — вмешался Винь Хао, — вам ничего страшного не грозит. Вы должны ответить, кто снабдил вас этими документами? Каждый квартал вы получали от правительства несколько тысяч донгов. Многие крадут куда больше. Так что, если честно признаетесь, вас простят. Отвечайте же.

Бинь сидел молча, опустив голову, время от времени украдкой поглядывая то на Винб Хао, то на Фонга.

— Вполне возможно, что вы тоже были ранены, но у вас не было документов или вы их потеряли и потому и пошли на подлог, присвоили себе документы и имя другого человека. Вы не производите впечатления человека бесчестного. Думаю, вам лучше во всем признаться, — проговорил Винь Хао.

— Прошу вас о снисхождении, — смиренно пробормотал Бинь. — Прошу вас, войдите в мое положение, век буду благодарен…

— Итак, ваше имя?

— Та Ан Бинь. Когда я оформлял документы на магазин, в квартальном управлении сделали описку и написали Чан Бинь, так все и получилось…

Оба офицера рассмеялись. Бинь сделал вид, что ему тоже смешно.

— А вы молодец! Отлично играете свою роль! — сказал Винь Хао. — Тем не менее истина остается истиной — документы не ваши и вы не Чан Бинь. А сейчас господин подполковник покажет вам несколько весьма занятных фотографий. Вглядитесь внимательнее!

Фонг достал из портфеля пачку фотографий, разложил их, жестом пригласил Биня посмотреть. Держа в руке карандаш, он показывал им на каждую фотографию.

— Кто это? Майор Хоанг. Отдел стратегической разведки. Узнаете? Кто это? Шау, связной, чистильщик обуви. Узнаете? А это кто? На, связная, бродячая торговка. Узнаете? Кто это? Бинь, владелец лавки «Ан Лой», кадровый разведчик вьетконга, понятно? А это кто? Банг, связная, торгует овощами вразнос. Узнаете?

Говоря это, он не отрывал от Биня глаз. Винь Хао тоже в упор смотрел на Биня.

— Ну как? Знаете этих людей? — спросил Винь Хао.

— Господин полковник, я никогда раньше никого из этих людей не встречал.

— Что? Выходит, вы и самого себя не узнали? Ведь на фотографии запечатлены и вы!

— Да, конечно… Я хотел сказать, что остальных я никогда не видел…

— Ага, значит, вы признаете, что вы Бинь, владелец лавки «Ан Лой», кадровый разведчик вьетконга?

— Нет, это не так.

— То да, то нет, я вас никак не пойму. Скажите наконец прямо, да или нет?

Бинь сделал вид, что крайне растерян, и не ответил. Фонг разложил второй ряд фотографий под первым и теперь кончиком карандаша показывал на новые фото.

— Вот неопровержимые свидетельства того, что вы вели подрывную деятельность. Взгляните сюда! Нам известно все досконально о ваших действиях и о вашиз товарищах…

Бинь обернулся и посмотрел на дверь.

Винь Хао нажал на кнопку, спрятанную под крышкой стола. Двери комнаты широко распахнулись. По ту сторону стояли пятеро дюжих молодцов в штатском и темных очках. Винь Хао махнул рукой. Двери бесшумно закрылись.

— Бесполезно, господин Бинь. Мы с вами коллеги и, хотя находимся по разные стороны, давайте будем взаимно вежливы на этих наших переговорах. Мы с вами можем прийти к соглашению и начать сотрудничать в деле, которое окажется полезным для обеих сторон. Как видите, мы обращаемся с вами вполне корректно, надеемся, что и вы станете вести себя соответственно. Если все эти снимки вас еще не убедили, мы приведем вам другие свидетельства. Мы никогда не приступаем к делу без солидной подготовки.

Винь Хао сделал знак Фонгу. Тот начал медленно собирать фотографии, выжидая, не сорвется ли Бинь. Убрав наконец снимки в портфель, он два раза громко хлопнул в ладоши. Бинь вздрогнул и обернулся. Слева от него, из-за занавеса, закрывающего половину стены, вышел человек в черном, которого Бинь встретил на улице по дороге сюда. Он молча подошел к столу, положил аккуратно перевязанный сверток, учтиво поклонился и снова исчез за занавесом.

Фонг, опять крайне медленно, принялся развязывать бечевку на свертке. Винь Хао налил стакан лимонаду и протянул его Биню.

— В ожидании сюрприза можете освежиться и закурить.

Бинь отрицательно покачал головой.

— Благодарю, господин полковник, не надо.

Винь Хао усмехнулся.

— Только что вы как ни в чем не бывало ели конфеты, пили воду и курили и, надо признать, очень естественно играли роль сержанта Биня. А сейчас уже отказываетесь от стакана воды, тем самым как бы признавая, что мы с вами враги. Уже одно это для меня служит доказательством того, что мы коллеги, только находимся по разные стороны баррикад, господин Бинь. Извините, как все-таки ваше настоящее имя?

— Господин полковник, мое имя Та Ан Бинь или просто Бинь.

— Бинь, владелец лавки «Ан Лой», кадровый разведчик Ханоя, осевший здесь три года назад, не так ли? — Видя, что Бинь молчит, Винь Хао продолжал: — Ваше молчание разрешите считать за знак согласия. Прошу, взгляните на то, что нам удалось собрать.

Все, разложенное на столе, комментировал Фонг.

— Вот сверток с деньгами, спрятанный под прилавком, всего около сорока тысяч донгов. Вот катушки с магнитофонной лентой и кассеты, были спрятаны в корзине с рисом. Вот томик «Астрологии». Признаете ли вы, что это ваши вещи?

Бинь молчал, Винь Хао закурил и продолжил допрос:

— Эти деньги предназначены для нужд разведывательной сети, не так ли? Вы только что уверяли нас в своей бедности, в том, что из-за этого пошли на подлог. Тогда откуда же вдруг такая большая сумма? На этих катушках и кассетах записаны сведения, которые майор Хоанг передавал вам через Шау и На, так? Томик «Астрологии» служил вам ключом к шифру, не правда ли? В доме майора Хоанга мы уже обнаружили точно такую же книгу. Сегодня утром, когда вы ушли, мы позволили себе сделать у вас обыск. Не беспокойтесь, на вашей улице никто ничего не заметил. И тем не менее мы по всем правилам оформили протокол, который подписал ваш участковый. Хотите взглянуть на этот протокол?

Бинь по-прежнему сидел молча, низко опустив голову и сложив руки на коленях.

— Всех этих неопровержимых доказательств вполне достаточно, чтобы вы поняли: всякое запирательство бесполезно. Вы в разведке работаете много лет и, надеюсь, понимаете, что все это сделано не ради шутки. Пять человек, которых вы видели на снимках, предстанут перед трибуналом и будут расстреляны. Вся ответственность за их гибель ложится на вас. Вот о чем, как мне кажется, вам стоит прежде всего подумать.

Бинь не проронил ни слова.

Винь Хао закурил сигарету, поднялся, Фонг тоже встал.

— У ваших товарищей существует привычка после часа напряженной работы делать на несколько минут перерыв, не так ли? Правила вежливости заставляют и нас поступать в соответствии с привычками гостя. Поэтому отдохнем немного. Вот дверь в ванную комнату и туалет. Прошу без церемоний. Ну, а про другие двери вы уже знаете, не советую их трогать, коллега!

Забрав свои портфели, они вышли.

 

2

«…Итак, вводная часть закончена. Они полагают, что загнали меня в угол, поэтому теперь весь упор будут делать на сотрудничестве, о котором прозрачно намекал Винь Хао. Тянуть они не станут, это не в их интересах. Нужен им я судя по всему в течение длительного срока, поэтому грубых методов тоже применять не будут. Вот эти-то два обстоятельства я и должен использовать в своих интересах».

Бинь, продолжая напряженно размышлять, прошел в ванную комнату, вымыл руки, затем снова вернулся на прежнее место, взял сигарету и закурил.

…Дверь неожиданно отворилась, и в комнату вошли Винь Хао и Фонг. И на этот раз оба были с портфелями.

Усаживаясь, Винь Хао спросил:

— Ну как, господин Бинь? Успели вы проанализировать то, что увидели и услышали здесь?

— Я думаю, что все что я здесь увидел и услышал, подстроено вами специально.

Винь Хао и Фонг переглянулись. Фонг не выдержал:

— Ну а фотографии? А вещественные доказательства, изъятые у вас на дому? Это что, тоже мы подстроили?

— С теми современными техническими средствами, которые имеются в вашем распоряжении, вы могли бы записать целый фильм, и, пожалуй, куда более увлекательный.

— Вы забываете, что час назад вы признали свою вину.

— Нет, я ничего не забыл. Я признал, что документы не мои и я не Чан Бинь. Только и всего!

— Только и всего?! Да знаете ли вы, что одного этого уже достаточно, чтобы приговорить человека к смертной казни?

— Я понимаю, что могу быть привлечен к уголовной ответственности. Я человек не военный, так что трибунал мной заниматься не может. Я настаиваю на рассмотрении дела в гражданском суде и на возможности нанять для защиты адвоката.

Винь Хао привстал, лицо его побагровело.

— Господин Бинь! — голос его дрожал. — Вы не должны забывать, что всему есть свои границы. Мы и так через чур мягки с вами. Все, что вы только что заявляли, неслыханная дерзость! Не переходите границ дозволенного, не вынуждайте нас на крайние меры!

Фонг был несколько более сдержан.

— Возможно вы уже догадались или знали это раньше, но я все-таки скажу: полковник Винь Хао — начальник отдела стратегической разведки. Господин президент лично поручил ему расследовать ваше дело. Мое имя Фонг, и я помогаю господину полковнику вести расследование. Согласно действующему законодательству, и особенно принимая во внимание закон 10–59, у нас есть право возбудить дело против любого неблагонадежного лица, арестовать его, произвести у него обыск, подвергнуть суду и привести приговор в исполнение. Ни одно учреждение не имеет права вмешиваться в наши дела. Так что предоставьте нам определять, политическое или уголовное преступление вы совершили. Однако все будет зависеть от того, какую позицию займете вы. Иными словами, мы советуем вам быть благоразумным. Ваше поведение только подкрепляет наше убеждение, что вы — кадровый разведчик вьетконга. Судите сами: разве какой-нибудь простой обыватель, более того, человек, преступивший закон, стал бы держаться так… извините, нагло с офицерами республиканской армии?

— Мне известно, что ваши возможности практически неограничены. Ни одно государственное учреждение не смеет вмешиваться в ваши дела. Но что, если именно в деле со мной вы превышаете свои полномочия? Допустим, что в него пожелает вмешаться посольство какой-либо страны, сотрудничающей с Соединенными Штатами, тогда что? Я отнюдь не простой обыватель, как вы изволили выразиться, более того, в моих действиях нет состава преступления, коллеги!

Винь Хао и Фонг снова переглянулись, не в силах скрыть свою растерянность. Фонг осторожно осведомился:

— Вы не могли бы изъясняться несколько более откровенно?

— Ничего к тому, что уже сказал, добавить не могу.

— Вы хотите дать нам понять, что вы сотрудник одной из иностранных разведок?

Бинь не ответил.

— Мы можем арестовать и допросить кого-нибудь из ваших агентов, — сказал Винь Хао, — и тогда мы узнаем все, о чем вы сейчас не хотите нам говорить.

— Вы можете это сделать, если вы считаете, что это каким-то образом поможет вам.

— Поскольку мы так не считаем, мы и тратим время на переговоры с вами. Очень жаль, что вы не хотите сказать прямо то, что могли бы сказать.

— Простите, помнится, я ясно и прямо сказал вам три вещи. Первое — это документы не мои, второе — я не Чан Бинь и, наконец, третье — я не являюсь кадровым разведчиком вьетконга.

— К нашему глубокому сожалению, все это никак не проясняет дела.

— К моему глубокому сожалению, это все, что я могу вам сказать.

Винь Хао и Фонг снова переглянулись.

— Вы не могли как-либо доказать все то, что сказали? — спросил Фонг.

— Могу дать только честное слово разведчика.

— О-о! — одновременно воскликнули Винь Хао и Фонг.

Фонг с улыбкой покачал головой.

— Да вы просто юморист!

— Вы представляете куда больше юмора, когда в доказательство того, что собираетесь обращаться со мной корректно, призываете свою офицерскую честь.

— Ну хватит, отец, довольно! — сказал Винь Хао. — Решили прибегнуть к тактике выжидания? Чтобы ваши детки получили время испариться, не так ли? Но куда они от нас денутся? Ведь мы перекрыли все дороги. Кстати, вы не убедите меня в том, что являетесь сотрудником иностранной разведки. Довольно, выкладывайте на стол ваши козыри! Так нам легче будет договориться. Давайте наконец пойдем друг другу навстречу и перестанем тянуть резину!

— К уже сказанному хочу добавить: я не являюсь сотрудником иностранной разведки.

— Это значит, что вы разведчик вьетконга?

— Ничего подобного я не говорил. И вот еще что: хотя и очень велики ваши полномочия, они все же уступают полномочиям вашего начальства. Оно вправе отменить все ваши решения.

Винь Хао и Фонг молчали и только пристально смотрели на Биня, как бы прикидывая, куда он клонит.

— Чего же вам… чего же вы добиваетесь? — через несколько минут тихо спросил Фонг.

— Гарантий со стороны вашего начальства!

Снова на несколько минут воцарилась тишина. Винь Хао, не выдержав, посмотрел на часы и поднялся.

— Уже почти одиннадцать. Очевидно, привыкли в это время кушать. Надеюсь, что после нашей совместной трапезы мы с большей легкостью решим возникшие проблемы.

- Извините, я не привык есть в это время. Более того, я не привык приступать к еде, пока мои желания не удовлетворены.

Винь Хао скрипнул зубами, подскочил, оперся двумя руками в стол, и наклонился к самому лицу Биня. Тот спокойно выдержал его взгляд. Винь Хао с силой, так что задребезжали стаканы, ударил кулаком по столу, потом тяжело опустился на стул и потер руками виски.

— Вы начинаете действовать мне на нервы, — процедил он. — Дорого же вы заплатите за все свои штучки! Помните: ваша судьба, как и судьбы ваших людей, сейчас целиком в моих руках!

— Именно поэтому я и добиваюсь гарантий со стороны вашего начальства.

Снова воцарилась тяжелая тишина. Бинь сидел, откинувшись на спинку стула, чуть наклонив голову и пристально глядя на руки, сложенные на коленях. Фонг слегка откашлялся, намереваясь что-то сказать, но, заметив, как сердито взглянул на него Винь Хао, только пожал плечами.

Неожиданно оба вскочили. Бинь почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Он сразу же догадался, что появился Стивенсон, но продолжал сидеть не двигаясь.

Стивенсон на несколько секунд задержался в дверях. Он был несколько разочарован тем, что его неожиданное появление не произвело видимого впечатления на пленника. Про себя он ругнул Винь Хао и Фонга, которые не смогли как следует провести эту первую, столь тщательно продуманную беседу. Он догадывался, что если задержанный не пожелал встать при его появлении, значит, он не поднимается и тогда, когда эти тупицы сообщат, кто он, Стивенсон, такой. Американец быстро прошел к столу и опустился на предназначенный для него стул, сделав Винь Хао знак, что тот тоже может садиться.

— Господин советник, — подобострастно начал докладывать Фонг, — это Бинь, кадровый разведчик Ханоя, почти три года работавший в нашем городе.

Он повернулся к Биню:

— Итак, ваша просьба удовлетворена. Господин Стивенсон прибыл сюда, чтобы выслушать вас.

И он снова повернулся к Стивенсону:

— Господин советник, мы собрали много улик, изобличающих этого человека. Господин президент проявляет безграничное великодушие к лицам, преступившим закон, в том случае, если они признают свою вину и возвращаются на стезю служения отечеству. Этот человек нагло присвоил чужие документы, чтобы иметь возможность под их прикрытием работать на разведку вьетконга. Он упорно отказывается вернуться на праведный путь. Мы всегда терпеливо пытаемся открыть глаза таким заблудшим…

Стивенсон, делая вид, что внимательно слушает эти высокопарные фразы, не отрывал глаз от Биня, пытаясь уловить хотя бы малейшее движение на его лице.

Он изучил немало фотографий кадровых разведчиков вьетконга, также как и материалов, дающих представление об их привычках, слабых и сильных сторонах. Внимательно изучал и фотографии Биня, сделанные в самых неожиданных ракурсах. И все же сейчас не мог отвести глаз от этого человека. Сегодня он впервые столкнулся с разведчиком коммунистов лицом к лицу, впервые видел его, так сказать, во плоти.

«Ничего особенного, — думал он. — Глаза, правда, умные. Рот улыбчивый, как, впрочем, у большинства вьетнамцев. Волосы редкие, подстрижены как у мастерового. Лицо не красивое, но и не отталкивающее. У профессионального разведчика и должна быть именно такая внешность, чтобы можно было легко смешаться с толпой в этом многолюдном городе… И все же должна быть какая-то печать профессии…»

Он презирал гадальщиков-физиогномистов, но верил, что истинная сущность человека должна как-то отражаться на его лице.

«Коммунисты, как правило, твердят, что они служат народу, поэтому народ поддерживает их, этим якобы и объясняется их сила. Абсурд! Народ — это всего лишь толпа, которая слепо следует за выдающимися личностями. Если бы не мои способности, то этот чурбан-полковник и этот подполковник, который корчит из себя маршала, так бы и водили меня за нос…»

Фонг давно уже закончил свою речь, но Стивенсон по-прежнему молча сидел. Молчал и Бинь. Каждый выжидал, кто заговорит первым. Молчание продолжалось довольно долго.

— Вы, господа, — наконец обратился Стивенсон к офицерам, — сделайте все возможное, чтобы спасти этого человека. Не хотелось бы начинать свои дела во Вьетнаме с кровавых репрессий. Вам легче договориться с ним, чем мне. Вы вьетнамцы, я же иностранец. Коммунисты обычно очень сурово настроены по отношению к иностранцам, для них вообще все иностранное плохо, а уж американское и подавно.

— Коммунисты, — подняв голову и глядя Стивенсону прямо в глаза, отрезал Бинь, — считают, что такие, как вы, — один из худших продуктов империализма. А еще коммунисты считают, что трудящиеся всюду заслуживают уважения, в том числе и в Америке.

— Забавно! Я-то полагал, что вы прибегнете к тактике молчания. И думать не думал, что сразу же вызову у вас столь бурную реакцию. Значит, с нервишками у вас далеко не все в порядке!

— В порядке или не в порядке мои нервы, вам еще предстоит узнать. Попасть к вам в руки — верная гибель. И тем не менее вы видите, — тут Бинь нарочито широко улыбнулся, — что последние минуты своей жизни я использую для того, чтобы защитить правду и справедливость.

— Ну, тогда я просто восхищаюсь вами! Вот только должен заметить, что правда зависит от того, под каким углом на нее смотреть. Со справедливостью дело обстоит точно таким же образом.

— Поэтому нам и пришлось взяться за оружие, чтобы отстоять правду и свободу.

— Предположим, что справедливость на вашей стороне, а не на нашей…

— Это не предположение, — прервал его Бинь, — это неоспоримая правда.

Стивесон улыбнулся, с интересом наблюдая за Бинем. «Жаль, если этот человек не заговорит, — подумал он. — Необходимо втянуть его в дискуссию, тогда мне удастся кое-что сделать. По-видимому, большого образования у него нет. Так что в споре ему со мной не тягаться…»

— У ваших людей есть привычка, — сказал он, — перед тем как решить ту или иную политическую проблему, анализировать обстановку. Мне думается, что хорошая привычка, вполне научный подход к делу. Я приехал сюда из Соединенных Штатов всего пару месяцев назад. Мне удалось собрать некоторые материалы об этой войне. Могли бы вы оказать мне помощь, дав к ним пояснения, исходя из вашей позиции? Я был бы вам очень обязан.

— Это те материалы, которые собрали ваши организации и обобщила электронно-вычислительная техника? Они могли привести вас только к серьезным просчетам, которые, кстати, вас и преследуют вот уже более двадцати лет.

— Однако я не знаю материалов лучших, чем те, что поставляет ЦРУ и наша армейская разведка. Как принято говорить у вас же, вьетнамцев, «кривой глаз лучше чем никакой», не так ли?

— Допустим.

— Тогда я позволю себе начать. Вы обычно утверждаете, что в этой войне одержите полную победу как в политическом, так и в военном плане. Однако те материалы, которые я изучил, не дают оснований для подобного утверждения. Прежде всего следует разобраться с понятием «сила народа», которая, как вы утверждаете, якобы неодолима. Все население Вьетнама составляет примерно сорок миллионов человек. На Севере за вас девяносто процентов, прямо или косвенно, против нас. На Юге шесть миллионов не признают коммунизм. Четыре миллиона составляют те, кто находится между двух потоков, иными словами, колеблется. Юг — это место, где непосредственно решается исход войны. Присутствие более чем полумиллионной армии наших союзников не может не влиять на ваше положение и ваши силы. Вы не можете решить проблему и добиться равновесия путем ввода сюда с Севера шести или семи миллионов военных и гражданских лиц. Так не достаточно ли у меня оснований полагать, что ваши утверждения всего лишь голословная пропаганда?

— В начале сорок пятого года наши политические и военные силы были очень слабы, и тем не менее всего за несколько месяцев они выросли настолько, что позволили нам взять власть по всей стране во время Августовского восстания. В пятьдесят четвертом году мы освободили половину страны, и это в то время, как во французской армии здесь насчитывалось свыше четырехсот тысяч человек и она уже вовсю пользовалась вашей поддержкой. В шестьдесят четвертом году вам пришлось отказаться от стратегии «особой войны» и перейти к войне локальной. Вы проиграли, хотя наши политические и военные силы тогда были намного слабее, чем сейчас. Я верю, что уже в следующем году вам придется отказаться и от локальной войны и выбирать другую стратегию. А это означает, что вы проиграете и в третий раз. При анализе собранных материалов вы допустили серьезные ошибки. Те люди, которых вы относите к не признающим коммунизм, или те, кого вы изволили назвать находящимися между двух потоков, в какой-то момент все поймут и станут нашими приверженцами, то есть признают коммунизм.

— Что ж, весьма ценный анализ! У нас в стране подобная передовица стоит до двух тысяч долларов. Как-нибудь, когда выдастся свободное время, соблаговолите написать для меня страницы три-четыре на машинке. Не нужно даже подписываться своим настоящим именем, достаточно поставить инициалы Ч. Б.! Вы, наверное, член исполнительного комитета сайгонской ячейки? Во вьетнамской республиканской армии вас бы оценили, дали бы звание полковника!

— Вы отклонились от темы, господин американский советник.

— О, прошу прощения, у меня неисправимая привычка: встретив интересного собеседника, вволю наговориться с ним. Вы, пожалуй, первый вьетнамец, с которым я могу обсуждать столь серьезные проблемы. Просто мечтаю о сотрудничестве с таким одаренным человеком, как вы! Позвольте мне задать вам еще несколько вопросов.

Население Соединенных Штатов составляет более двухсот миллионов человек, население Вьетнама — всего сорок миллионов. Ежегодный национальный доход Соединенных Штатов — триллион сто миллиардов долларов, вашего Севера — только один миллиард, а если добавить сюда всю поступающую помощь, то примерно два миллиарда долларов. Война — это суровое состязание потенциалов. Та сторона, чей потенциал больше, может позволить себе вести войну в широких масштабах и продолжительное время, доводя противника до полного истощения и поражения. Каким образом вы собираетесь преодолеть эту разницу потенциалов, чтобы «одержать полную победу над американскими империалистами», как вы об этом постоянно твердите?

- Соединенным Штатам всего двести лет. Даже в девятнадцатом столетии их все считали мусорной корзиной Европы, местом, куда стекаются все отбросы. Возможно, поэтому вам не понять, что означают для страны четыре тысячи лет истории. Мы осмеливались противостоять очень большим силам и в конечном счете побеждали. Нам три раза ужалось отразить нашествие татаро-монголов, как раз в то время, когда они находились в зените своего могущества и захватили почти всю Европу и Азию. Мы много раз отражали нашествия северных феодалов. С пятидесятого года мы много раундов выиграли у вас. Ваш гигантский потенциал не только не помог вам, но и сделал ваше поражение намного более горьким и позорным. Последствия нынешней войны для вашей страны окажутся очень тяжелыми и сохранят свой след вплоть до конца двадцатого века.

Если бы эти поражения открыли вашей правящей верхушке глаза, она была бы вынуждена незамедлительно изменить стратегию войны в обеих частях нашей страны. А это значит — отступать шаг за шагом, постепенно снимать с себя ответственность, чтобы в конце концов навсегда распроститься с этим прибыльным, богатым ресурсами, но очень опасным кусочком земли.

— Как, по-вашему, после окончания войны — ну, будем считать, что вы победили, — американцы смогут снова появиться здесь?

— В зависимости от цели и характера действий каждого отдельного человека.

— А если вслед за американцами придут и вьетнамцы, прежде сотрудничавшие с нами?

— Также в зависимости от цели и характера действий каждого.

— Господин Бинь, вот уже почти час вы упорно стараетесь внушить мне, что непременно одержите победу над нами. А знаете ли вы, что ваши доводы лично для вас опасны? Если мы будем верить, что победим именно мы, то будем продолжать нуждаться в сотрудничестве с такими людьми, как вы. Если же мы станем на ту точку зрения, что победы нам не достичь, у нас просто отпадет в вас надобность. Я знаю, что таким, как вы, бесполезно угрожать смертью, но… такова действительность!

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы пообедать с нами? Обычный обед, не преследующий никакой политической цели…

— Я живу один и привык обедать в одиночестве. Более того, я думаю что в отношениях между нами любой шаг может преследовать лишь политические цели.

— О, вы преувеличиваете!

— Сейчас я не могу поступить иначе.

— Сейчас? Значит ли это, что в другой момент вы, возможно, согласитесь сесть с нами за один стол? Не могли бы вы выразиться несколько яснее? Как следуетв ас понимать?

— А меня следует понимать так: такое было бы возможно, если бы поменялись ролями. Или оказались бы на равных.

— Вот оно что! Ну что ж, правила хорошего тона диктуют нам поступать в соответствии с желаниями гостя. Какое предпочитаете меню? И когда примерно мы могли бы продолжить наши переговоры по проблемам, столь важным для обеих сторон?

— Меню предпочитаю то же, что и у политзаключенных. Час выбирайте сами.

Стивенсон взглянул на Фонга, поднялся и вежливо попрощался:

— Желаю приятного аппетита. Встретимся в тринадцать часов.

И он быстрым шагом вышел из комнаты. Следом, прихватив свой портфель, заторопился Винь Хао. Фонг встал, подождал, пока начальство уйдет, и два раза громко хлопнул в ладоши. Дверь, скрытая за занавесом, неслышно отворилась. Человек в черном молча внес поднос с едой, поставил его на стол, учтиво поклонился Фонгу, а затем Биню и так же молча удалился.

Фонг с усмешкой посмотрел на поднос и сказал:

— Отныне я удостоен чести заботиться о вас. Если вам что-нибудь понадобиться, прошу дать мне знать. Господин Стивенсон приказал всем в этом доме относиться к вам как к гостю.

Он постоял, ожидая от Биня ответа, но, увидев, что тот закрыл глаза и откинулся на спинку стула, пожал плечами и вышел из комнаты.

***

— Господин Бинь, я одобряю вашу позицию по общим проблемам, но совершенно не одобряю того, что касается конкретных отношений между нами.

— Нельзя ли яснее?

— Хорошо, можно и яснее. Мне нужен для сотрудничества именно такой человек, как вы. Или еще более ясно: я хочу, чтобы вы сотрудничали со мной.

Бинь отрицательно покачал головой. Стивенсон разлил по стаканам виски, протянул стакан Биню.

— Если вы не привыкли к спиртному, прошу вас хотя бы чокнуться со мной. Тогда я буду думать, что вы не считаете меня своим врагом.

Бинь снова молча покачал головой.

Стивенсон поставил стакан на стол и, наклонив голову, зашагал по комнате. Через минуту он осторожно заметил:

— Если бы я оказался в вашем нынешнем положении, я бы дал согласие на сотрудничество.

— Именно в этом и заключается разница между нами!

— Позвольте мне поделиться с вами своими соображениями. Я полагаю, что этой войне рано или поздно придет конец, победите вы. Все, что я пытаюсь предпринять сейчас, — это временные меры, и делаю я это помимо своей воли. Вся ваша деятельность, в том числе и сотрудничество с нами, не может повернуть эту войну в нужном нам направлении. В том случае, если вы не согласитесь сотрудничать со мной, погибнут пять человек и вы. Вы не боитесь смерти, понимаю, но вы не вправе распоряжаться жизнью других. Я имею в виду не только тех, кого нам удалось заснять на пленку. Можете быть уверены, что мы найдем, арестуем и уничтожим всех, на кого хотя бы просто падет подозрение. Я подчеркиваю: просто падет подозрение в том, что он связан с вами или с этими людьми. Полковник Винь Хао и подполковник Фонг проявят здесь беспримерное старание, и можете быть уверены, что число арестованных и расстрелянных превысит две сотни. Более двухсот погибших из-за вашего необдуманного решения! Вы, как коммунист, который заботиться прежде всего о благе других, должны здесь, мне кажется, хорошенько поразмыслить.

Бинь упорно молчал, наклонив голову и сложив руки на коленях.

— Сейчас, — продолжал Стивенсон, — у нас есть все необходимое, чтобы провести разведывательную операцию, не прибегая к вашей помощи. Вот, пожалуйста: ценный агент плюс два связных, ведущие от этого агента к вам, плюс связной между вами и вашим начальством, плюс шифр, достаточно несложный, в томике «Астрологии», плюс день, час, место и способ связи снизу вверх и из города к вашему центру. Не кажется ли вам, что этого пока вполне достаточно? Я уже не говорю о том, что для такого разведчика международного класса, как я, этого даже чересчур много!

Что мы можем предпринять? Мы можем подкинуть майору Хоангу свеженькую информацию. Через двух связных она поступит к вам. Но вы отказываетесь сотрудничать с нами, поэтому мы попросту заменим вас другим человеком. Найдем похожего, причем похожего настолько, что даже связные не смогут определить, кто из вас настоящий Бинь. К тому же ваше начальство вот уже три года вас не видело. При проверке ему придется полагаться лишь на старые фотографии и довольно приблизительное описание, так что никто не в состоянии будет раскрыть этот удивительный фокус. И тогда вымышленная информация, пришедшая якобы от вас, станет поступать к вашему начальству. Вы один будете нести полную ответственность за эти сообщения, хотя на самом деле по-прежнему оставаться нашим пленником. Но ваше начальство, получив такую информацию и отталкиваясь от нее, совершит непоправимые ошибки.

Конечно, через какое-то время обнаружится, что Бинь, играя на руку противнику, поставлял ложную информацию. К тому времени мы, с одной стороны, выловим и уничтожим всех, то есть, как я уже говорил вам раньше, более двухсот человек. С другой стороны, мы предложим нашего «фальшивого» Биня телевидению и радио, которые за него, как вы понимаете, просто ухватятся. Его выступления — а я это вам твердо обещаю — будут достаточно дурно пахнуть и достигнут ушей и глаз ваших товарищей. Попытайтесь представить себе, какова будет их реакция? Какое влияние это окажет на все ваше движение непосредственно здесь, в городе? До какой степени будет обгажена ваша биография? Как станут проклинать вас ваши близкие и друзья?

Когда мы увидим, что все идет как надо, мы уничтожим вашего дублера и вернем вам свободу, чтобы вы как следует прочувствовали, что принес сделанный вами неверный ход. Мы не отнимем у вас жизнь, но она станет для вас невыносимой. Кто за вас вступится? Кто решится смыть с вас всю эту грязь? Господин Бинь, — Стивенсон понизил голос, — вы сами сказали, что в этой суровой войне люди не могут устоять между двух потоков, они должны пойти либо за вами, либо за нами. Когда вы окажетесь в такой ситуации, у вас не будет больше возможности идти за коммунистами. Так устоите ли вы сами между этих двух потоков? Или, может быть, вы пойдете за нами? Вам известно, что некоторых ваших работников подобные ситуации вынудили пойти за нами, но нам они оказались не нужны, поскольку их уже никак нельзя было использовать. Более того, таких людей использовать было бы просто опасно: новая лошадь помнит старую дорогу и при удобном случае может порвать узду и повернуть вспять!

Стивенсон замолчал, сел, налил себе виски и сделал знак Винь Хао и Фонгу, приглашая их выпить и закусить. Все трое сидели молча, будто хотели дать возможность Биню как следует обдумать только что сказанное. Атмосфера в комнате заметно накалилась.

Стивенсон некоторое время наблюдал за Бинем, потом продолжил:

— Если вы дадите согласие на сотрудничество с нами, положение окажется совершенно иным. Клянусь честью, мы никого не станем арестовывать и никого не расстреляем. Все будет так, как до сих пор. Мы станем снабжать вас ценной информацией, естественно, как и прежде, через майора Хоанга. Но время от времени вы будете передавать вашему центру и то, что нужно нам. Таким образом ваши люди помогут нам узнать инструкции, которые посылает вам центр, и одновременно переслать необходимую дезинформацию.

Об ответственности не беспокойтесь, ибо нет на свете разведчика, который хотя бы раз в жизни не передал ошибочной информации. Более того, информацию поставлять вам будет майор Хоанг, вы же станете только передавать ее, додавив от себя лишь некоторые соображения. Эти соображения могут быть верными, но иногда могут оказаться и ошибочными. Вот и все. Никто вас ни в чем не заподозрит. Если ваш центр обнаружит, что информация неверна, вся ответственность ляжет на майора Хоанга. Центр даст вам указание перепроверить вашего агента или не использовать его впредь. Только и всего! Мы поможем вам найти нового агента. Возможно, им окажется сидящий здесь подполковник Фонг или даже полковник Винь Хао. Если на восемь-девять точных сообщений вы будете делать одно-два неверных, наше сотрудничество окажется продолжительным и можно не опасаться никаких осложнений.

Вы кончено же победите в этой войне. Когда она кончится, люди будут помнить только ваши заслуги, и значит, до этой истории никому не докопаться. Надеюсь, вы понимаете, что в то время мои личные интересы вынудят меня опираться на ваши силы. А после войны ваши силы будут очень большими. К тому времени я распрощаюсь с этой профессией и займусь чем-нибудь в области экономики. У Соединенных Штатов большой капитал, но мало сырья, ваша страна богата человеческими и прочими ресурсами, но у нее нет капитала. Обе наши страны рано или поздно должны будут встретиться. Возможно тогда нам с вами снова придется сидеть за одним столом.

Понимаю, что проблема, которую я поставил перед вами, весьма серьезна и вам нужно время, чтобы как следует все обдумать. Поэтому я и не требую от вас ответа немедленно. Отныне вы будете находиться здесь. В вашем полном распоряжении эти две комнаты. Ваши связные могут свободно встречаться с вами. Конечно, абсолютной свободы не бывает, иными словами, они могут встречаться с вами под нашим контролем, но он будет очень умелым и вполне деликатным.

Здесь о вас позаботятся. Обо всем необходимом уже побеспокоился подполковник Фонг. Будем считать, что в этом доме находится Комитет помощи инвалидам, одно из отделений общества Красного Креста. Вы назначаетесь хранителем склада с медикаментами. Вашу лавку «Ан Лой» нужно передать другому человеку, лучше всего На, вашей связной. Она ведь занимается торговлей вразнос, то есть вынуждена у кого-то служить. Напишите дарственную, по которой все ваше имущество отписывается ей.

Стивенсон помолчал и, неожиданно взглянув прямо в глаза Биню, спросил:

— Впрочем, нет ли у вас друзей на улице, где вы живете? Или вы хотите, чтобы они вам что-нибудь принесли? Одежду, книги, деньги?

— На своей улице я знаю многих, но ни с кем не сблизился. У каждого хватает своих забот, о других думать некогда. Да мне ничего и не нужно. Все необходимое, как вы только что сказали, для меня уже приготовили, так что ни в чьей помощи я не нуждаюсь. Было бы, кончено, неплохо, если бы вы меня домой разок свозили. Хотя, по правде говоря, я и не надеюсь, что когда-нибудь еще там побываю.

— Ну вы совсем невысокого мнения о нас, господин Бинь! Мы не настолько глупы, чтобы дать вам возможность туда вернуться. Хотите передать своим, что вы арестованы? Или надеетесь, что сможете убежать по дороге? А может, вы хотите, чтобы ваши младшие товарищи изыскали способ спасти вас? — Стивенсон подмигнул. — Ну и ну! Вы опасный человек! Я только спросил вас, а вы уже стали искать способ заманить меня в ловушку. Нет уж, останетесь здесь. Ваше квартальное управление пошлет своего человека сообщить соседям, что республиканское правительство оказало вам особую честь и сделало хранителем склада с медикаментами, предоставив квартиру со всеми удобствами, а в магазин вы больше не вернетесь. Ваши личные вещи доставят сюда; магазин и всю мебель передадут На. Фонг поможет вам написать письмо этой женщине так, чтобы она поскорее приняла магазин и чтобы канал вашей связи не был нарушен.

Позвольте на этом с вами проститься. Встретимся завтра, в шестнадцать часов. Если у вас появиться желание переговорить со мной, господином Винь Хао или господином Фонгом, в спальне вы найдете телефон. Список с нужными телефонами уже приготовлен и лежит рядом с аппаратом. Отведенные для вас комнаты хорошо охраняются, и это должно избавить вас от бесплодных размышлений о том, как бы отсюда выбраться, господин Бинь!

 

3

Человек в черном проводил Биня в спальню. Там стояли аккуратно застеленная широкая кровать под пологом, рядом книжный шкаф. На тумбочке у кровати горела маленькая настольная лампа. Большой зеркальный шкаф был приоткрыт, и можно было видеть висящие там дорогие костюмы. На одном столе были расставлены в ряд бутылки с винами и прохладительными напитками, на другом стояли телефон, календарь, лежали письменные принадлежности.

— Меня зовут Чать, — сказал человек в черном, — я буду прислуживать вам. Если что либо понадобиться, соблаговолите нажать вот на эту кнопку, и я сразу же приду. Всякий, кто захочет войти в вашу комнату, должен предварительно позвонить. Если вы согласны впустить его, вам надо нажать вот на эту кнопку. Прошу вас сообщить, каким блюдам вы отдаете предпочтение, что хотите получить на завтрак, обед, ужин, что желаете перед сном. Если вам это удобно, я прикажу приносить вам еду в половине седьмого, в одиннадцать, половине шестого и половине десятого вечера. В вашем распоряжении также две служанки — Тует Чинь и Зьеу Хюен, на их обязанности уборка комнат, стирка белья, массаж и прочее. Младший лейтенант Шанг и семь охранников следят за домом круглые сутки. В ваших комнатах хорошая звукоизоляция, шум с улицы сюда не проникает.

Сложив руки и наклонив голову, он подождал, не скажет ли чего-нибудь Бинь, но, видя, что тот молчит, вежливо поклонился и вышел.

***

…За ужином Бинь заставил себя съесть несколько ложек риса и выпить чашку овощного супа. Немного отдохнув, он прошел в ванную.

Едва он вошел туда, как появилась девица в платье мини кричащей расцветки. Она вылила в ванну флакон какой-то ароматной жидкости, открыла краны и принесла поднос на котором лежали пижама и пестрое махровое полотенце. Поставив поднос рядом с ванной, она обольстительно улыбнулась и жестом пригласила Биня раздеться, сказав, что поможет ему мыться.

Бинь покачал головой и указал ей на дверь:

— Не нужно! Я привык мыться сам.

Она состроила обиженную гримаску и, проходя мимо Биня, словно бы невзначай задела его бедром и грудью.

— Перед сном, — проворковала она, — я сделаю вам массаж. Меня зовут Зьей Хюен!

И, сделав реверанс, удалилась.

Бинь запер двери и залез в ванну. После долгого напряженного дня хотелось немного расслабиться и дать нервам отдохнуть.

В армии после боя он ощущал физическую усталость, а такого напряжения, кажется, он не испытывал еще никогда, даже когда только начинал свою работу в городе. Раньше рядом всегда были друзья, теперь же ему предстояло сражаться в одиночку.

Сейчас он хотел только одного — как следует отдохнуть, потом, вечером, он подведет итог дня и проиграет разговор на завтра.

…Одетый в оказавшуюся ему слишком широкой и длинной пижаму, он шаркая комнатными туфлями, вышел в столовую. Здесь наготове стояла другая девица. Эта была в длинном платье с глубоким декольте. Она услужливо придвинула Биню стул, налила бокал вина, распечатала коробку сигар, пододвинула поближе вазу с конфетами и блюдо с фруктами. Всякий раз, когда она наклонялась к Биню, переставляла блюда или бокалы, его обдавал терпкий запах духов.

— Спасибо, достаточно, — кивнул Бинь, можете идти.

Она послала ему обворожительную улыбку.

— Если что-нибудь не так, прошу вас, скажите.

Бинь покачал головой. Она остановилась у него за спиной.

— Я готова исполнить любое ваши желание. Может быть, вы хотите, чтобы я сняла это платье? Чем хотели бы полакомиться ночью?

— Ночью мне ничего не нужно. Уходите!

— О, вы, наверное, меня не так поняли! Я совсем не из этих девиц. Я из хорошей семьи. Мой брат служит вашей армии, вы случайно не знаете такого — Тхыонг, командир батальона у вьетконговцев? Меня зовут Тует Чинь. И я сохраняю себя в чистоте, чтобы соответствовать своему имени. Но вы… если пожелаете, вы можете стать первым, кто…

— Вы свободны. Уходите! Повторяю: ночью мне ничего не нужно.

Она снова обворожительно улыбнулась.

— Хорошо, я ухожу. Как только я вам понадоблюсь, я тут же вернусь.

Бинь облегченно вздохнул. Избавившись от этих назойливых девиц, он почувствовал себя спокойнее, хотя и понимал, что ему не раз и не два придется выдерживать подобный натиск. Включил приемник и обнаружил, что его можно настроить только на две волны — на волну сайгонского радио и «Голоса Америки». Бинь остановился на передаче «Голоса Америки» и стал слушать последние известия.

Тихое покашливание за спиной заставило его оглянуться. Чать, вежливо склонив голову, держал в руках поднос, на котором лежал маленький сверток.

— Господин, подполковник Фонг прислал это вам.

Бинь взял лежавший сверху конверт, вскрыл его и вынул открытку с машинописным текстом на обороте за подписью подполковника Данг Чан Фонга.

«Господин Бинь позвольте вернуть Вам деньги, которые полицейское управление изъяло у Вас дома при обыске. Господин Стивенсон высказал неудовольствие по поводу этого инцидента, но мы надеемся, что Вы простите нам это самоуправство нижних чинов.

Ваши личные вещи уже доставлены к месту вашего нового жительства».

Чать опустил поднос на стол. Бинь пересчитал деньги только для того, чтобы посмотреть на номера купюр. Все купюры конечно же были другими. Наверняка те, что забрали у него, сейчас самым тщательным образом изучают, чтобы выяснить, нет ли на них пароля или ключа к шифру. Бинь швырнул конверт и деньги обратно на поднос и спросил:

— Где все остальное?

— Ваша одежда и белье постираны, выглажены и лежат в шкафу, остальное тоже там.

— Хорошо, — кивнул Бинь, — ступайте. Я привык ложиться рано. Ночью мне ничего не нужно. Массажа тоже не надо. Позаботьтесь о том, чтобы без моего ведома в спальню никто не входил, понятно?

— Да, господин.

— И вы в том числе.

— Да, господин.

— Приготовьте постель и уходите.

— Да, господин.

Чать молча все приготовил и также молча удалился.

Бинь лег на постель, потянулся и смежил веки.

Что же они предпримут завтра? Для чего Стивенсон назначил встречу? Ожидают ли его, Биня, новые угрозы или они придумали нечто иное? Всем, конечно, заправляет этот американец. Вовсю давит на психику. Как он напирал на кресты, а потом как бы мимоходом подкинул идею, каким образом всего этого можно избежать! Молчание Винь Хао и Фонга, неслышные появления Чатя в его черной одежде… И новые «искушения» — девицами и деньгами. Хочет показать, сколь прекрасной может оказаться жизнь, если он одумается. Нет, наверняка этот Стивенсон хорошенько изучил «Троецарствие», он явно хочет воспользоваться методами Цао Цао, оказавшегося в ловушке у Гуань Юя…

Бинь взглянул на часы: только начало девятого. Еще очень рано. Но, может, все же часика два поспать? Он повернулся на правый бок и довольно быстро заснул.

Когда он проснулся, было уже около двенадцати часов ночи. Он сел, огляделся, тихонько вылез из постели и подошел к телефону. Поднял трубку и сразу услышал вместо гудков услышал знакомый голос:

— Алло! Я слушаю! Говорите, господин Бинь, подполковник Фонг к вашим услугам!

В голосе Фонга звучала неприкрытая издевка. Бинь отшвырнул трубку. Потом осторожно открыл дверь спальни и прошел в ванную. По дороге внимательно огляделся — никаких других дверей, кроме тех, что охранялись, не было. Он уже решил было вернуться в спальню, но передумал и прошел снова в столовую. Чуть приоткрыл одну створку дверей и прислушался. Яркий свет заливал пустой коридор. Откуда-то справа доносились голоса и смех. Он быстро вышел и пошел налево. Тихое покашливание за спиной заставило его остановиться.

— Господин, вам что-нибудь нужно?

Он медленно обернулся. В четырех-пяти метрах от него стоял Чать, как всегда, весь в черном, с учтиво склоненной головой.

— У меня разболелась голова. Захотелось немного пройтись по коридору, проветриться. Я не привык к помещениям без окон с кондиционированным воздухом…

— Прошу вас, господин, возвращайтесь к себе. В коридоре сквозняк, здесь недолго и простуду схватить. Таблетки от головной боли сейчас вам принесут.

Бинь молча огляделся. В конце коридора маячили тени охранников. Он пожал плечами и медленно вернулся к себе, в эту камеру без решеток, уготовленную специально для него одного.

Чать неотступно следовал за ним.

— Если вы не привыкли к кондиционеру, вам достаточно нажать вот на эту кнопку, и он перестанет работать. Можно открыть двери и включить потолочный вентилятор. Если вам что-либо понадобится, нижайше прошу позвонить и вызвать меня. Кнопки звонка на обеденном столе и в изголовье вашей кровати. В это время года погода очень переменчива, опасайтесь простуды…

Его монотонный голос звучал весьма вежливо, но отнюдь не скрывал угрозы. Бинь, тяжело вздохнув, опустился на диван, закрыл глаза и потер виски…

— Господин, вам нехорошо?

Он открыл глаза и поднял голову. Чать уже не было. Перед ним стояла Тует Чинь в белом шелковом кимоно, в руках у нее был небольшой поднос.

— Я сразу де поняла, — улыбнулась она, — что сегодня ночью должна буду услужить вам… Прошу вас, выпейте глинтвейна, это улучшит кровообращение.

Бинь поморщился и махнул рукой:

— У меня болит голова. Мне нужно что-нибудь успокоительное.

— О, только не принимайте западных лекарств. Я дам вам одно старинное снадобье, выпьете его — и все как рукой снимет. Позвольте, я проверю ваш пульс.

Она присела рядом, взяла руку Биня, положила ее себе на колени, придвинулась к нему вплотную, прижалась грудью к его плечу, и томно прикрыла веки.

— Пульс у вас учащенный, — стала нашептывать она прямо в ухо Биню. — Вы взволнованы… О боже! Я вся горю!..

Бинь расхохотался. Осторожно высвободил руку и пересел в угол дивана.

Тует Чинь открыла глаза и недоуменно уставилась на него.

— Ну, так как же поживает Тхыонг?

— Какой Тхыонг?

— Ваш брат, командир батальона у вьетконговцев! Или вы так быстро забыли все, что мне говорили?

— А… От него давно нет никаких известий, я избегаю даже упоминать это имя, и поэтому, когда вы спросили, я несколько растерялась…

— А ведь я и в самом деле знавал одного Тхыонга. Он говорил мне, что его семья в Сайгоне…

— О боже! Я на всю жизнь останусь благодарна вам, если вы сможете переправить ему весточку!

Она снова схватила Биня за руку и прижала ее к своей груди, томно опустив веки.

Бинь и на этот раз осторожно высвободил свою руку.

— Сегодня мне что-то тяжело дышится. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. — Он усмехнулся, глядя, как обиженно надула свои пухлые, покрытые яркой помадой губы. — Так и быть, помогу вам отправить брату весточку. Но сначала вы кое в чем должны помочь мне.

— Я всего лишь слабая девушка, вынужденная служить, чтобы скопить денег на жизнь и на учебу, но вся наша семья всегда была на стороне Фронта. Приказывайте, как бы мне трудно ни было, я все выполню!

— Вы знаете, что я здесь пленник. Ваши хозяева хотят заставить меня работать на них, однако я не дал пока своего согласия. Все мои мысли сейчас о другом, гораздо более серьезном деле. — Бинь посмотрел девушке прямо в глаза. — При обыске у меня изъяли сорок тысяч донгов, теперь мне их вернули. Но ваши хозяева не знают, что у меня в другом месте припрятано золото и доллары. Пока я не получу их, я не стану ни о чем договариваться.

— Скажите мне, где это спрятано, и я найду способ вернуть все вам.

— Как вы наивны! — улыбнулся Бинь. — И вдобавок воображаете, что я столь же наивен. Там очень много, на несколько сотен миллионов донгов. Только мне одному известно, где все спрятано, и эту тайну я никому не доверю.

— Как же мне тогда помочь вам?

— Помогите мне выбраться отсюда!

— О боже! Вы решили бежать?

— Кому охота оставаться пленником, особенно если есть такое богатство! Самое лучшее — это забрать все, а потом уехать куда-нибудь подальше, может, даже за границу. Половина пойдет на то, чтобы открыть дело, а половину можно промотать! Подумайте только, никаких хозяев, никаких республиканцев или коммунистов! Ну, в крайнем случае, если не удасться удрать за границу, можно поработать на республиканское правительство, а потом отойти от дел. Вы можете увести меня отсюда так, что никто этого не заметит. Все будут думать, что мы наслаждаемся друг другом…

— Я боюсь!

— Если вы согласны бежать со мной за границу, то лучшего случая нам не представится. Но если вы так боитесь, помогите мне хотя бы вызволить мое золото и доллары. Я дам согласие работать на правительство. В этом будет ваша заслуга, и вы непременно получите поощрение. Я же отдам двадцать процентов всей суммы и, если вы пожелаете, — он улыбнулся и погладил ее по голове, — в придачу еще и свое сердце. Стивенсон обещал мне погоны подполковника, если я соглашусь на его предложение. Бьюсь об заклад, что даже в самых радужных снах вам не снилось такое, моя прелестная фея!

— Но я боюсь!

— Не бойтесь, чего тут бояться? Вам поручили покорить меня и вернуть на праведный путь. И добиваться этого надо любым путем. Или вы полагаете, что единственно верный способ — это прыгнуть ко мне в постель? Это не так! Идите и поразмыслите надо всем хорошенько. Я буду здесь еще долго, но помните, что вы можете упустить свой шанс. Если слишком долго станете раздумывать, я найду другого. Я выбрал вас только потому, что вы сестра Тхыонга, моего старого приятеля.

— Хорошо, обещаю вам подумать. Сейчас мне уйти?

Бинь кивнул, молча поднялся и прошел в спальню.

***

Большую часть дня Бинь то метался по комнате, как загнанный в клетку тигр, то бросался плашмя на постель. Ровно в четыре часа он вошел в столовую и сел за стол в ожидании прихода Стивенсона.

Стивенсон был почти точен.

— Прошу прощения, — весело сказал он, — я немного опоздал, пришлось задержаться у президента. Кстати, он посылает вам привет.

Американец сел прямо напротив Биня. Чать внес поднос со спиртным, поклонился и молча вышел. Стивенсон разлил вино по бокалам, предложил Биню.

— Прошу вас, попробуйте вот этот сорт, приободритесь. Вы плохо провели ночь, это заметно — у вас усталый вид. Я предупреждал вас, что все очень надежно охраняется, вам же вздумалось тратить время на то, чтобы обследовать все выходы!

— Беспокоился, не осталось ли какой щели, через которую могли бы проникнуть воры и выкрасть у вас ваше ценное приобретение.

— Да, вы наше ценное приобретение. Сами по себе вы не испаритесь, ворам же такая добыча только в тягость. Кстати, Тует Чинь все мне уже рассказала. Ловко вы заморочили девчонке голову своим кладом. Еще немного, и малышка попалась бы на вашу удочку.

Бинь нахмурился и провел рукой по волосам.

— Кажется, я могу прочитать ваши мысли. Вы хмуритесь и думаете: «Не вышло это, попробуем другое». Угадал? Гарантирую вам, что ни одной щели, даже самой крошечной, здесь нет. Записывающие устройства, телевизионные камеры и другая современная аппаратура установлены так, что дают возможность следить за каждым вашим движением в столовой, спальне, ванной, туалете. Я захватил с собой несколько занятных фото, не хотите взглянуть? Интересно, что подумает ваше начальство, получив их?

Стивенсон со значением посмотрел на Биня. Верхняя губа его растянулась в наглой ухмылке.

— Признаться, я восхищаюсь коммунистами. У них нет никаких дипломов, но зато они с таким рвением занимаются самообразованием, что приобретают весьма широкую эрудицию. Вот вы, например. Уверен: до того как поступить в партию, вы умели только читать, писать и пахать. Ну а сейчас вступаете в спор с нами, докторами наук, магистрами, теми, кто знаком с самой современной в мире техникой. И что особенно интересно, часто выходите победителями.

— Мы всегда выходим победителями и в конечном счете одержим над вами полную победу.

— Прошу прощения, я невольно сравниваю вас с полковником Винь Хао и подполковником Фонгом. Они во многом уступают вам. И знаете, я тоже начинаю опасаться, что вы в конце концов одержите над ними верх. Вы, вероятно, имеете достаточно высокое звание? Подполковник? Майор? У вас не очень-то продвигают талантливых людей…

— Прошу вас поближе к теме. Не будем тратить время попусту!

— О! А я-то думал, мы обсуждаем серьезные вещи. Ну что ж, вернемся к нашим делам. Мое дело — предложить вам сотрудничество. Ваше дело — взвесить все «за» и «против» и дать мне ответ.

— Мой ответ — нет. Ни на каких условиях не намерен с вами сотрудничать.

— Преклоняюсь перед той решительностью, с которой вы это говорите. Но вот о чем я просил бы вас подумать. Сильный ветер валит большие деревья, но не может сломать тонкий бамбук, он только гнется под напором ветра. Когда ветер стихает, бамбук выпрямляется. Бамбук всегда стоит прямо, однако он умеет гнуться, когда ему приходится сталкиваться с сильным ветром. Я считаю, что вьетнамский бамбук так превозносят именно потому, что он сочетает в себе умение быть одновременно и твердым, и гибким. Извините, но мне сдается, что у вас избыток твердости, но мало гибкости. До такой степени, что вы даже отказались есть за одним столом с нами. Неужели вы думаете, что вам предложили это потому, что хотели сфотографировать вас, а фото послать вашему начальству?! Вы сами говорили, что с той современной техникой, какая у нас есть, мы могли бы отснять целый фильм о вас. Кстати, уже сейчас у нас есть довольно много ловко сфабрикованных снимков, которые изобличают вас настолько, что нам просто ничего другого уже не нужно.

— Но как прикажете мне поступить? Ваше присутствие и присутствие ваших коллег вызывает у меня такую тошноту, что и кусок в горло не лезет!

— Ого! Впрочем, мне даже нравится слушать, как вы ругаетесь, потому что при этом я всякий раз узнаю о вас нечто новое. Я бы, пожалуй, поужинал с вами, чтобы лишний раз услышать, как вы ругаетесь. Может, ваши проклятия сделают наконец из меня порядочного человека? Или, может, вас больше не будет тошнить?

— Ну что ж, поужинаем вместе.

Стивенсон нажал на кнопку звонка и весело приказал появившемуся Чатю:

— Несите нам ужин. Кухня азиатская, водка вьетнамская, виски американское. Я хочу угодить моему дорогому гостю. Через пятнадцать минут чтобы накрыли стол!

Подождав, когда человек в черном скроется за дверью, он добавил:

— Я здесь неполных три месяца, но уже успел пристраститься к вьетнамскому рыбному соусу. Это, я вам скажу, соус суперкласса!

— Ваши летчики в «ханойском Хилтоне» тоже так считают.

— Вы знаете, я все перепробовал с этим соусом: и азиатскую пищу, и европейскую — и, представьте, все вкусно! Даже рыба по-французски, баранина по-английски и вязига по-китайски. Мечтаю проехаться по всему свету и перепробовать все национальные блюда с этим вьетнамским соусом.

— Ваша агрессивная сущность заставляет вас смотреть на все одновременно и глазами хозяев, и глазами грабителей. Вам все хочется захватить, всем пользоваться только самим.

— Ну зачем же так! Я ведь могу проехаться по свету как турист, как миллионер, наконец, как человек доброй воли!

— Турист, который не забыл прихватить с собой средства электронной слежки? И как миллионер может быть человеком доброй воли?! Богатство создается на слезах и крови других. У нас, вьетнамцев, говорят: «Чтобы иметь, нужно быть злым, а чтобы разбогатеть, нужно стать грязным, как собака».

— А у нас, американцев, говорят: «Океан велик, но и у него есть берега». Это в том смысле, что все должно иметь свои границы, господин Бинь.

— Верно, все должно иметь свои границы. Мне уже изрядно надоело ваше краснобайство. Может быть, смените тему?

Раздался стук в дверь. Стивенсон нажал на кнопку в столе и сказал:

— Тоже верно. Итак, переходим к новой теме: вьетнамская национальная кухня!

Тует Чинь и Зьеу Хюен вихляющей походкой внесли подносы с едой и стали расставлять тарелки перед Стивенсоном и Бинем. Американец взял полочки для еды, налил виски и пригласил Биня.

— Прошу без церемоний. В соответствии с вьетнамскими обычаями обойдемся без тостов. За едой мы можем продолжить нашу беседу.

Он обернулся к девицам.

— А вы, красавицы, несите все, что там еще осталось, и побудьте за дверями. Когда понадобитесь, я вас позову.

Вопреки ожиданиям Биня, за едой Стивенсон не касался никакой проблемы, зато подолгу разглагольствовал о каждом блюде, превознося кулинарное искусство повара и не забывая подливать виски Биню.

Только когда с едой было покончено и они перешли к соседнему столу и закурили, он продолжил:

— Вот вы браните меня за краснобайство. Честно говоря, к этому принуждает наша профессия, особенно при встречах с таким противником, как вы. Хотелось бы пустить в ход острый нож, но боюсь, не перебили бы руку, поэтому я вынужден ходить кругами. Вы думаете, что я пошлю фото — как подлинные, так и сфабрикованные — вашему начальству, и поэтому делаете вид, что сохраняете спокойствие, несмотря на все мои угрозы. Я не так глуп. Вы человек умный, полагаю, таково же и ваше начальство. Чем больше обличающих вас свидетельств мы ему предоставим, тем больше оно будет уверено, что вы абсолютно ни в чем не замешаны. Записывающие устройства, фото- и телекамеры установлены здесь исключительно для воздействия на вашу психику, только для того, чтобы вас не покидало ощущение, что все двадцать четыре часа в сутки вы находитесь под неусыпным контролем. Вам не отделаться от этого ощущения! И учтите — с каждым днем, с каждым часом оно будет становиться все сильнее и сильнее!

Стивенсон открыл коробку сигар, предложил Биню, но тот отрицательно покачал головой. Американец закурил, несколько раз с удовольствием затянулся и продолжил:

— Вчера и сегодня вы ответили отказом на мое предложение о сотрудничестве. Так протянется примерно еще с неделю, я догадываюсь об этом. Но я не спешу, я могу ждать месяц, два, три. А вот вы ждать не можете! В ближайшую неделю к вам должны поступить инструкции вашего начальства. Мы заменим вас фальшивым Бинем, примем эти указания, подобру-поздорову отпустим связного. Вы не хотите сотрудничать с нами, поэтому у вас нет способа дать ответ начальству. Что же оно подумает, не дождавшись вашего ответа, но зная, что шифровка дошла до вас? На первый раз подумают, что у вас временные затруднения и вы потому не можете дать ответ. Когда это случится во второй раз, начнутся подозрения. Затеют проверку, которая покажет, что вы сидите в Комитете помощи инвалидам, между тем как ваши связные как ни в чем не бывало продолжают работать. Когда же это случится в третий раз, всякий поймет, что тут дело нечисто и вы задумали что-то нехорошее. В этот-то момент мы и подкинем вашему начальству такие сведения, что у него сразу откроются глаза на все…

Стивенсон встал, оправил одежду.

— Отныне каждый день буду в этот час связываться с вами по телефону. Мне нужно услышать от вас только одно слово: «да» или «нет». Только и всего! У вас остается достаточно времени для размышлений, мне тоже нужно время для других дел. Помните только, что я не тороплюсь, терпеливо жду, пока вы наконец согласитесь на сотрудничество. Со мной бесполезна тактика затягивания, господин Бинь. Прощайте.

Он кивнул и молча вышел.

 

4

Шесть дней подряд в пять часов вечера в спальне у Биня звонил телефон. Бинь медленно поднимался с кровати, нехотя брал трубку. Разговор занимал немногим более одной минуты.

— Здравствуйте, господин Бинь. Ну как, вы еще не переменили своего решения?

— Еще раз повторяю вам, что никогда не предам свою партию и свою родину.

— Прекрасно! Что ж, буду ждать. Желаю всего хорошего. До свидания.

— До свидания.

Все эти дни Бинь буквально не находил себе места. Несколько часов подряд расхаживал он по комнате, опустив голову и нахмурив брови. Потом бросался на кровать и лежал, пристально глядя в потолок. Он потерял аппетит и сон, не хотел мыться, даже не хотел сменить измявшуюся, несвежую одежду.

Видимо, Стивенсон был прав. От праздной, без всяких занятий жизни в этих отгороженных от мира комнатах, где можно было только есть и спать, Биню становилось уже невмоготу. Он тои дело нажимал кнопку звонка, вызывая Чатя или служанок с намерением отдать какие-то распоряжения, но всякий раз кончалось тем, что он прогонял всех, ложился на постель лицом к стенке и подолгу оставался недвижим.

На седьмой день, утром, сразу после завтрака, появился Винь Хао. Кивнув, он дружески улыбнулся Биню, заняв стул напротив, закинул ногу на ногу и осведомился:

— Ну, как себя чувствуете? Здоровы?

Бинь молча кивнул. Он смотрел на Винь Хао, одетого в штатское, и думал о том, что сейчас он выглядит еще более неприятным, чем в форме.

— Не знаю, откуда вы родом, из какой провинции, знаю только, что мы оба северяне, а это все равно что земляки. Мне так хотелось навестить вас и побеседовать с вами, но все эти дни как назло одолевали дела. Господа Уэстморленд и Кромер сообщили мне новости о положении дел на фронтах и о ходе программы умиротворения деревень в разных зонах. Положение неплохое, господин Бинь. Хотите, я расскажу вам?

— Вы говорите, ваше положение неплохое? Весьма странно! Что ж, готов вас выслушать.

Винь Хао откашлялся и закурил, потом, перейдя на доверительный тон, начал:

— Вы, очевидно, уже знаете, что численность американских войск скоро возрастет до 525 тысяч и, таким образом, всего на нашей стороне под ружьем окажется более миллиона человек. С января по апрель этого года мы предприняли второе контрнаступление с целью остановить продвижение противника. Ваши транспортные артерии, по которым идет снабжение с Севера, перерезаны уже на северном берегу реки Бенхай. Многие ваши части отошли в Лаос и Камбоджу. Дороги номер один, четырнадцать и пятнадцать полностью контролируются нами. Нам удалось переселить в новые деревни еще более ста тысяч человек. Если дело пойдет так же и дальше, то противник вынужден будет убрать свои силы из Южного Вьетнама. Полумиллионная американская армия, оснащенная новейшим вооружением, отобьет у него всякую охоту совать сюда нос. Полагаю, что противник, увидев, что обстановка ему не благоприятствует, проявит здравый смысл и станет скромнее в своих требованиях. Возможно, стороны пойдут на переговоры, затем каждая армия отведет войска за демаркационную линию согласно Женевским соглашениям. К тому времени роль таких людей, как мы с вами, непременно возрастет.

— Но если вы и без того одерживаете такие победы, зачем увеличивать численность войск?

— Этого хотят американцы, чтобы как можно раньше нанести решающий удар. Если не увеличить численность войск, нам придется еще два-три года бороться с вьетконгом.

— Ах вот оно что? Вы сказали, что регулярные силы противника отошли в Лаос и Камбоджу. Это означает, что вы не добились главной цели второго наступления. Разве не заявлял Уэстморленд, что уничтожит все регулярные силы противника и перережет все пути снабжения с Севера? И разве не заявлял Кромер, что упрячет в концентрационные лагеря четыре миллиона жителей Южного Вьетнама? Но если так, то ваш противник не пойдет на переговоры и не отведет свою армию! если вы признаете гибкость противника и наличие у него здравого смысла, то должны понять, что увидев, как вы топчетесь на одном месте, он начнет один за другим наносить вам удары и будет вас теснить, как, впрочем, и теснит, начиная с шестьдесят первого года.

— Ну, не знаю. Уэстморленду и Кромеру виднее, чем нам. Они и обстановку лучше видят, и решения принять могут. Я лично им верю. Кстати, столь секретные сведения они не каждому доверяют.

— Это ваше личное дело! Хотите верить — верьте. Как я могу вам в этом помешать, да еще сейчас, когда я ваш пленник!

— О, я ни в коем случае не рассматриваю вас как нашего пленника. Господин Стивенсон сказал, что он даст вам подполковничьи или полковничьи погоны. Мне хотелось бы сдружиться с вами, ведь мы земляки, господин Бинь. Мне очень приятно разговаривать с северянином, хотя у вас и проскакивает южный акцент. Господин Бинь, Стивенсон там, наверху, — Винь Хао показал на потолок, — а мы с вами здесь, — он показал на пол. — Американцы как пришли, так и уйдут, а мы с вами останемся. Советуя вам подумать над этим.

— Американцы как пришли, так и уйдут, а мы с вами останемся, но тогда ситуация будет совсем иной, полковник. Я тоже советую вам хорошенько подумать.

Винь Хао посмотрел на часы.

— Не хотите ли немного прогуляться? — предложил он. — Все время в помещении… Так недолго и заболеть. Одевайтесь и пойдем. Вы увидите немало удивительного.

Бинь согласно кивнул и прошел в ванную. Через несколько минут он вышел оттуда в новом костюме, ладно сидевшем на нем. Причесавшись и поглядев на себя в зеркало, он повернулся к Винь Хао:

— Ну как? Пошли?

— Вы не хотите узнать, куда я намерен вас повести?

— Мне все равно.

— Ну что ж, тогда поехали.

Винь Хао провел его через несколько комнат и коридоров и вывел к лестнице, ведущей к главному входу. Они спустились вниз и вышли на улицу.

— Подождите немного, сейчас должна подойти машина, — сказал Винь Хао.

Он вынул из кармана сигареты, предложил Биню, чиркнул зажигалкой и дал ему прикурить. Показав на шедшую в их сторону довольно богато одетую женщину, похожую на владелицу какого-нибудь небольшого магазина, он сказал:

— Взгляните на эту малышку: личико и одежда городские, а вот руки и ноги нет. Она не привыкла ходить на каблуках и очень забавно спотыкается на каждом шагу.

Бинь с усмешкой кивнул. Женщина, видя, что он улыбается и кивает, тоже с улыбкой кивнула ему. Винь Хао похлопал его по плечу и подмигнул:

— А вы, видно, заправский сердцеед. Один только взгляд, и она уже улыбается! Ну вот и машина. Прошу вас, садитесь.

Он подвел Биня к машине черного цвета, подрулившей к самому тротуару, открыл дверцу и жестом пригласил занять место первым. Оба устроились на заднем сиденье. Впереди сидел какой-то сержант.

Винь Хао захлопнул дверцу и, понизив голос, глядя в затылок шоферу, сказал:

— Дверцы машины открываются автоматически. Командует этим сержант. Это мой телохранитель. Умеет очень хорошо драться. И очень метко стреляет. Обеими руками. Ни разу еще не промахнулся. Отсюда вывод: вы должны выбросить из головы все ваши планы. Сегодня вы увидите своих товарищей. И вам придется поверить тому, что мы сдержали свое обещание — все эти люди относительно свободны.

Машина шла медленно. Бинь делал вид, что любуется оживленными улицами, но на самом деле сосредоточенно размышлял. Женщина, которую он увидел у здания Комитета помощи инвалидам, была ему знакома. Это была Банг, его связная. Возможно, у нее было для него какое-то сообщение, но она проявила осторожность. Стивенсон опасен и хитер. Малейшей небрежности окажется достаточно, чтобы провалить все.

Вот и улица, на которой жил Бинь. Машина пошла еще медленнее.

— Лавка «Ан Лой»! А перед ней ваша На! — тихо сказал Винь Хао.

Бинь спокойно кивнул и прижался вплотную к стеклу в надежде, что это заметит Ту, который, как всегда, стоял перед дверями своей харчевни.

— Совсем забыл вам сказать, — сухо усмехнулся Винь Хао. — Стекла в этой машине особенные: тот, кто сидит внутри, видит все, что творится на улице, с улицы же ничего не видно.

Бинь сделал вид, что не слышит его, и продолжал сидеть, прижав лицо к стеклу. Выехали на широкий проспект. Через минуту Винь Хао легонько тронул Биня за плечо:

— Майор Хоанг, ваш агент и сотрудник моего отдела стратегической разведки.

Впервые Бинь воочию увидел того, кого знал только по фотографиям и описаниям. Молодой, красивый и подтянутый офицер. Приостановился, вглядываясь в машину, скользящую мимо него у самого тротуара, потом спокойно продолжил свой путь.

Бинь откинулся на сиденье и закрыл глаза, чтобы не видеть мерзкой усмешки Винь Хао.

— Очень жаль, что мы не увидели вашего Шау, чистильщика обуви, — вплотную придвинувшись к нему, прошептал Винь Хао. — Но, я полагаю, и этого вполне достаточно, чтобы вы поняли — с вами ведут честную игру. Разве вам не хотелось бы оказаться таким же свободным, как эти ваши товарищи?

Бинь, закрыв глаза, молчал.

— У вас будет все, что сейчас есть у меня, — шептал ему на ухо Винь Хао. — Господин Стивенсон облечен столь большими полномочиями, что у вас всего будет намного больше, чем у меня. И никто ни о чем даже не догадается. В конце концов все мы только люди, господин Бинь.

— У меня кружится и болит голова. Это, верно, от того, что я не привык ездить в машине. Хорошо бы вернуться.

Винь Хао хлопнул шофера по плечу и приказал:

— Возвращаемся. Давай быстрее!

***

Опять позвонил Стивенсон. Бинь разговаривал с ним, лежа на кровати. На этот раз голос Стивенсона звучал намного более дружелюбно, чем обычно. Биню даже показалось, что он вполне добродушно посмеивается.

— Здравствуйте, господин Бинь. Слышал, что вы изрядно устали после утренней прогулки. Надеюсь, отдохнули?

— Спасибо. Я в полном порядке.

— Хочу сообщить приятную новость: ваше начальство прислало своего человека с подарком для нас с вами. Мы позволили себе принять этот подарок от вашего имени.

Бинь нахмурился и ничего не ответил.

— Бьюсь об заклад, что вы хмуритесь и морщите лоб, размышляя каким образом мне удалось перехитрить вашего связного. Все очень просто, дорогой господин Бинь. Мы все продумали заранее, приготовились, и события развивались именно так, как нам было нужно.

Бинь по-прежнему молчал.

— Ваш человек допустил одну небольшую оплошность, и нам удалось выиграть первый раунд. Взгляните же наконец на все открытыми глазами и не тратьте попусту времени. Ваше начальство прислало вам шифровку. Будете не нее отвечать? Или будете продолжать хранить молчание? Я-то готов ждать, но вот вы ждать не можете, я уже вам это говорил.

— Я не верю ничему из того, что вы только что сказали.

— Господин Бинь, вы меня удивляете! Вы поверили всему, что я сказал, и, конечно, хотели бы как можно скорее узнать, что написано в шифровке, но делаете вид, что не верите, просто чтобы пощекотать мне самолюбие. Слабенькая уловка, она никак не соответствует вашим возможностям! Вам не стыдно за нее? Я не только прочитаю вам все, что написано в шифровке, но и пришлю ее вам…

— Да, конечно, уловка слабенькая, и потому не требуется большого ума, чтобы ее разгадать! Мне хотелось бы знать содержание послания, или, как вы говорите, шифровки.

— Так слушайте, читаю: «Необходимо узнать количество всех видов товара, который намерены получить, источник потребления и места предполагаемого складирования. Расчет произведете немедленно. Второй». Все. Вы только что заметили, что я якобы небольшого ума человек, но я все же возьму на себя смелость перевести эту записку на общепонятный язык. Ваше начальство хочет знать численность контингента, который Соединенные Штаты намерены в ближайшее время направить во Вьетнам, а также какие именно это будут части, на каких направлениях их развернут и с какой задачей. Ваше начальство также просит от вас незамедлительного ответа. Таков общий смысл. Я правильно угадал, господин Бинь?

— Возможно.

— И вы дадите незамедлительный ответ?

— Нет!

— Отчего же? — Стивенсон сделал вид, что крайне удивлен. — Отчего? Вы не верите, что я сказал правду?

— Может быть, и так.

— Не надо, господин Бинь, не стоит. Ваше начальство просит вас поскорее ответить… Постойте, кажется, я вас понял. Вы не хотите дать ответ, потому что не уверены в том, что мы дадим вам верные сведения. Очень правильно. Майор Хоанг доставит вам информацию, которую мы с умыслом сообщим ему. Все дойдет до вас тем же самым путем, что и раньше, я ведь обещал вам это. Если в вашем ответе начальству окажется не совсем верные сведения, вся ответственность в первую очередь ляжет на майора Хоанга, а не на вас. Я пришлю вам шифровку и приложу к ней маленький, он очень хороший магнитофон. От вас же требуется, чтобы вы записали несколько строк вашей связной На, чтобы она, когда в лавку «Ан Лой» станут поступать новые указания, пересылала их вам туда, где вы сейчас находитесь. Идет?

— Я ничего не стану писать! Я ничего от вас не приму! Никаких ответов давать не стану! Вы говорили, что готовы ждать, так вот, я тоже готов ждать.

— Мне известно, что вы не верите в бога, то есть не верите в чудеса. Сейчас же вас спасти может только чудо. Хотелось бы знать, чего вы дожидаетесь? Наступления ваших штурмовиков на Сайгон с целью вызволить вас? Обмена пленными? Или амнистии президента Тхиеу по случаю приближающегося национального праздника?

— Естественно, что я намерен ждать того, чего меньше всего ожидаете вы!

— Ну что ж, завтра буду иметь честь в это же время снова разговаривать с вами по телефону. До свиданья!

Бинь, не ответив, положил трубку. Немного размявшись, он встал с постели. Лицо его сохраняло то же грустное выражение, что и утром, когда он ездил с Винь Хао по улицам.

В дверь позвонили. Он нахмурился и громко сказал:

— Войдите!

Вихляя бедрами, вошла Зьеу Хюен, поклонилась:

— Здравствуйте, господин! Я привела вам новую служанку. Она станет убирать столовую и ванную, а также приносить вам завтрак в семь утра и ужин в семь вчера. В вашей же спальне могу распоряжаться только я одна.

Она бросила на него многозначительный взгляд и показала на дверь.

Бинь увидел стоявшую в дверях женщину лет сорока в простой черной одежде. Острым взглядом Бинь скользнул по ее лицу, плечам, рукам. «Простая женщина, работяга, — подумал он. — Может, это Ту удалось ко мне какого-нибудь прислать? Но мог ли он сделать это так быстро?» Бинь нахмурился, отрывисто спросил:

— Ваше имя?

Женщина испуганно подняла голову, потом снова опустила ее и что-то невнятно пробормотала. За нее ответила Зьеу Хюен.

— Господин, ее зовут Зен.

— Из каких мест родом?

— Она северянка, католичка, переехала на Юг после конца войны. Ее муж служит полицейским в третьем округе, поэтому ее и взяли сюда. Только она всего еще стесняется. Господин, я приготовила вам ванну. Прошу вас, поторопитесь, а то ужин остынет.

Бинь кивнул, спустил ноги с кровати, надел шлепанцы и прошел в ванную. Зьеу Хюен сделала знак Зен, чтобы та вышла, и последовала за Бинем. Он оглянулся и замахал на нее рукой, не подпуская к себе.

Приняв ванну, Бинь насухо вытерся и стал надевать новую одежду, которая была уже приготовлена и лежала на табуретке. По привычке он сунул руки в карманы и сразу же слегка вздрогнул, на секунду застыв. В правый карман было что-то вложено. Он осторожно ощупал — бумажка, маленькая и тонкая, наверное, папиросная. Первым его побуждением было медленно вынуть ее и посмотреть, но осторожность разведчика взяла верх. Он поднял снятую с себя грязную одежду, сделал вид, что ищет что-то в карманах, потом пожал плечами и швырнул все на пол. Подошел к зеркалу, причесался и вышел в столовую.

Зьеу Хюен уже ждала его возле накрытого стола. Проворно придвинула стул, налила вина и принялась щебетать, расхваливая стоявшие на столе блюда. Бинь молча выслушал ее, отодвинул бокал с вином и сказал:

— Вы можете идти. Когда понадобится, я вас позову.

— О, не беспокойтесь, я постою здесь, подожду, пока вы поужинаете.

— Я не могу есть, когда кто-то стоит у меня над душой. Выйдите. Вам еще не раз представится случай услужить мне.

— О, если так, тогда я ухожу!

Бинь буквально насильно заставил себя съесть немного риса, встал и прошел в спальню. Из столовой доносился голос Зьеу Хюен, которая велела Зен убирать со стола. Внезапно раздавшийся шум привлек его внимание. Он заглянул в столовую. Зен, стоя на коленях, собирала осколки разбитой тарелки, а Зьеу Хюен колотила ее по голове. Бинь поморщился, показывая, что ему это неприятно, и сделал обеим знак побыстрей уходить.

Бинь взял пачку сигарет, лежавшую на тумбочке, вынул сигарету, закурил и положил пачку в правый карман. Всю прошедшую неделю он выкуривал в день по пачке сигарет, но если бы кто-нибудь внимательно пригляделся, то увидел, что он только один-два раза затягивается, а потом просто дает сигарете догореть до конца. Пальцы у него сделались желтыми от табака. Он взял несколько газет и бюллетеней сайгонского радио и сделал вид, что просматривает их.

Когда сигарета догорела до конца, он бросил окурок в пепельницу и полез в карман якобы за новой сигаретой. Нашарил бумажку, плотно прижал ее пальцами к пачке, чтобы потом, когда положит пачку на газету, бумажки не было видно. Сделал вид, что, продолжая читать газеты, достает из пачки сигарету, на самом же деле посмотрел на подложенную под пачкой бумажку. Он был несколько разочарован, увидев, что это всего лишь чистый без единого слова или какого-нибудь знака клочок обычной папиросной бумаги.

Он лег на диван и закрыл глаза.

«Осторожность, прежде всего осторожность! Бумажка не смята, значит, ее вложили в карман уже после того, как одежду выстирали, выгладили и самым тщательным образом проверили. А это означает, что ее положили уже в ванной комнате, после того как Зьеу Хюен приготовила ванну. Это могли сделать только двое: Зен или Зьеу Хюен. Что за человек эта Зен? Кто передал ей эту бумажку? Почему на бумажке ничего нет, никакого знака? Может быть, наши хотят проверить обстановку здесь, перед тем как установить со мной связь? Может, Зен просто не успела подать мне знак, ведь Зьеу Хюен неотступно ее преследует? А может быть, это новая ловушка, и сделала ее Зьеу Хюен? Стивенсон продолжает контролировать каждый мой шаг. Как поступить?»

Он взглянул на часы и поднялся. Уже почти семь вечера. Здесь дня не отличишь от ночи, комнаты все время освещены неоновыми лампами. Нужно выяснить, куда света доходит меньше всего, воспользоваться собственной тенью и быстро все провернуть!

Он словно бы нехотя взял лежавший на столе карандаш и принялся рисовать на полях газеты пальмы, дома, поглаживая при этом левой рукой пачку сигарет. Неожиданно пачка выскользнула у него из рук и упала на пол. Он наклонился, левой рукой поднял пачку, а правой быстро начертил на бумажке круг и в нем квадрат. Когда он распрямился, пачка уже закрывала бумажку. Бинь неторопливо достал сигарету, закурил и сунул пачку вместе с бумажкой обратно в карман.

Еще некоторое время он продолжал рисовать на полях газет, потом внезапно отшвырнул все и позвонил, приказав прислать Тует Чинь.

Она проворно вошла в комнату и, заговорщицки улыбнувшись, плотно закрыла дверь. Потом подсела поближе и, подняв голову, пристально посмотрела на него.

— Вы чем-то были заняты все это время? Я вас давно не видел, — тихо проговорил Бинь.

— У меня заболела мама, и я отпрашивалась на несколько дней. Но сейчас маме уже лучше, и я снова к вашим услугам. Вы, верно, рассердились на меня?

— Конечно, я очень хотел вас видеть.

— О боже! — она обняла его за шею. — Не сердитесь же!

— Я хотел вас видеть, чтобы спросить, не могли бы вы мне помочь. Я все о том деле, что рассказывал вам, помните?

— Конечно, помню, но я очень боюсь…

— Боитесь и поэтому немедленно доложили обо всем полковнику Винь Хао?

Его холодный тон остудил ее пыл, она отодвинулась от него. Он решил нанести ей следующий удар.

— Уже сейчас я могу с помощью полковника Винь Хао наказать вас за то, что вы не только не соблазнили меня, но еще и показали, что вы проститутка самого низкого пошиба. Вам надлежало согласиться помочь мне, чтобы выяснить, где спрятаны эти деньги, где мой тайник. Запомните, я выберусь отсюда и без вашей помощи. Можете так и доложить полковнику Винь Хао. А если я выберусь отсюда, так останутся ли целы ваши головы?

Он склонился к самому ее лицу, так что она даже вынуждена была слегка отстраниться. Скрипнув зубами, он спросил:

— Какую роль в этом доме выполняет Зьеу Хюен?

— Я не знаю… Капитан Чать прислал нас сюда прислуживать вам…

— Капитан Чать — это тот, в черном?

— Да…

— Так запомните же хорошенько то, что я вам только что сказал, и не проговоритесь никому об этом, понятно?

— Да…

— А теперь можете уходить. Если понадобится, я вас позову.

Он показал ей на дверь. Тует Чинь встала, поклонилась, что-то пробормотала и попятилась к дверям.

Бинь тоже приподнялся и с наслаждением показал ей «нос». Пусть все сверхсовременные подглядывающие устройства запечатлеют этот его жест во всех ракурсах, и пусть Стивенсона перекосит от злобы, когда он это увидит!

 

5

Шестого сентября уже в восемь утра Винь Хао и Фонг были у Стивенсона. Они сидели в глубоких креслах и почтительно внимали речи своего хозяина, как всегда, восседавшего за письменным столом.

Прошло больше двух недель, как Биня заточили в Комитете помощи инвалидам. За это время Винь Хао и Фонгу не раз доставалось от Стивенсона. Как-то Стивенсон даже прямо сказал им: «Два офицера, сотрудники отдела стратегической разведки, не стоят и мизинца одного кадрового разведчика вьетконговцев!» Самым же огорчительным было то, что оба они никак не могли понять, чего же хочет их хозяин, и, таким образом, не могли угодить ему. Они согласны были терпеть любую ругань, лишь бы в конце концов уяснить, что же все-таки от них требуется. А вот господин Стивенсон почему-то принялся самодовольно похваляться успехами, достигнутыми за прошедшие полмесяца.

— Никогда не следует недооценивать своего противника. Вас постоянно преследуют неудачи, и все это только потому, что вы ни в грош не ставите врага. Однако сейчас у меня есть все основания сделать следующий вывод. Бинь — кадровый разведчик, весьма способный, однако на международный класс не тянет. А это значит, что он не способен противостоять мне. Вообще-то, следовало бы поручить произвести всю эту работу вам. Операция «Альфа», проект которой набросал полковник Винь Хао и которую одобрил сам президент, развивается нормально, и в этом, надо отдать должное, есть моя немалая заслуга. Сейчас самое главное — убедиться, что противник не станет использовать никаких уловок, чтобы вывернуться из наших рук и всадить нам нож в спину. Только наверняка зная это, можно продолжить операцию «Альфа», полностью возложив ответственность за нее на офицеров республиканской армии. Я имею в виду, конечно, вас двоих.

Стивенсон поднялся и, опершись руками о стол, наклонился к Винь Хао и Фонгу:

— Вы верите в то, что Ханой не пойдет на уловки, чтобы потом всадить нам нож в спину?

Винь Хао и Фонг переглянулись. Каждый ждал, что другой ответит первым. Винь Хао уже привык к манере поведения Стивенсона, к его неожиданным вопросам и поэтому в общем-то не дрогнул, но проблема была настолько головоломной, что он решил ретироваться во второй ряд. Он верил, что Фонг не преминет воспользоваться случаем и высказать свое мнение первым, чтобы как-то отличиться перед хозяином.

Винь Хао успел заметить некоторое огорчительное для него обстоятельство: Стивенсон обращал мало внимания на его мнение и отдавало предпочтение высокопарным рассуждениям Фонга. В отделе стратегической разведки были сотрудники, которые тоже выказывали недовольство Фонгом, считая его выскочкой. Подполковник Лань и капитан Мау не раз предлагали Винь Хао свои услуги, чтобы как следует проучить Фонга. В ответ на их настоятельные просьбы Винь Хао только холодно улыбался и говорил: «Всему свое время». Эту фразу он позаимствовал у Большого Миня: тот произносил ее всякий раз, когда офицерство, недовольное правлением Тхиеу и приближенное к Миню, предлагало ему совершить переворот и взять власть в свои руки. Винь Хао считал, что Фонг пока опасен и с крайними решениями не стоит торопиться, лучше приберечь удар для более подходящего момента. Приближалось время, в которое он курил свои сигареты с марихуаной, и его одолевали знакомая дрожь и зевота. Сигареты были при нем, он несколько раз порывался попросить у Стивенсона разрешения закурить, но боялся, что Фонг по его виду может обо всем догадаться, а Фонг, как бы там ни было, его подчиненный, и он не хотел ронять перед ним своего достоинства.

Стивенсон между тем некоторое время внимательно смотрел на офицеров, потом пожал плечами и сказал:

— Я понимаю, это очень трудный вопрос, но мы с вами обязаны дать на него незамедлительный ответ и при этом не ошибиться. У вас есть тридцать минут на размышление. Господин полковник, вы можете курить.

Он кивнул им и прошел в соседнюю комнату.

Фонг перевел взгляд на Винь Хао, хотел что-то сказать, но только поморщился, увидев, как тот суетливо вытаскивает из кармана сигареты и жадно затягивается. Все тридцать минут они просидели молча. Фонг, отвернувшись от своего начальника и, как всегда, напустив на себя надменный вид, разглядывал потолок и задумчиво потирал подбородок. Винь Хао же с затуманившимся взглядом безвольно опустил руки на подлокотники кресла.

Вернувшись в комнату, Стивенсон не сел в кресло, а, опершись руками о стол, остался стоять и кивнул Фонгу, приглашая его высказаться первым. Фонг поднялся, учтиво поклонился, поправил ворот рубашки и, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости, заговорил:

— Господин советник, определить, предпримет ли Ханой против нас обманный маневр или нет, нужно исходя из анализа событий, происшедших после того, как нам удалось взять их резидента, то есть Чан Биня. Бинь — центральная фигура, поэтому все, что он делает, имеет определенный, я бы даже сказал, решающий смысл. Позвольте мне высказать три соображения.

Соображение первое. Если противник решит предпринять обманный маневр, то для этого он прежде всего должен знать, используем ли мы его резидента в своих целях. Он не может так легко отказаться от своих агентов. Поэтому наше намерение перевербовать резидента может быть претворено в жизнь только после того, как мы выявим всю сеть Биня. Совершенно очевидно, что противник не станет использовать этот опасный рычаг против нас, потому что не может разгадать наши замыслы раньше, чем они будут осуществлены.

Соображение второе. Решив прибегнуть к обманному маневру, противник либо сделает вид, что сдается, либо откроет нам путь, чтобы мы могли найти и выловить всех его людей. Это наиболее хитроумный способ, но противник не станет им пользоваться по причинам, изложенным в соображении первом.

Соображение третье. Поведение Биня, за которым мы ведем тщательное и постоянное наблюдение, свидетельствует, что противник захвачен врасплох. Вплоть до настоящего момента Бинь продолжает считать, что нам удалось обнаружить почти всю его сеть в городе только благодаря оплошности, допущенной кем-то из его агентов. Он не только упорно продолжает отвергать все наши предложения, но ищет способ обмануть наших людей и связаться со своими. Я полагаю, что не следует полностью исключать возможность того, что он предпримет попытку к бегству, хотя далеко ему, конечно, не уйти.

Их этого напрашивается следующий вывод: противник не намерен предпринимать обманного маневра.

Стивенсон с улыбкой кивнул, показывая, что доволен логикой рассуждений подполковника, которого он намеревался сделать своим главным и надежным помощником. Спрашивать мнения Винь Хао ему не хотелось, он наперед знал, что тот ограничится фразами, основная цель которых будет сводиться к тому, чтобы бросить тень на рассуждения Фонга.

— Что ж, — начал он медленно, — можно было бы, пожалуй, с этим согласиться, если бы не…

Он замолчал, потер подбородок и принялся расхаживать по комнате. Винь Хао уже знал, что сейчас американец разразится длинной тирадой, поэтому поудобнее устроился в кресле.

Внезапно раздался стук в дверь. Стивенсон нахмурился.

— Войдите! — громко сказал он.

Вошел помощник Стивенсона, сделал несколько шагов и остановился напротив стола.

— Господин советник, — сказал он по-английски, — десять минут назад Бинь попытался бежать. Ему удалось сбить с ног капитана Чатя, но он, в свою очередь, был нокаутирован служанкой Зен и потерял сознание. Все необходимые меры уже приняты.

— Я сейчас же еду!

Фонг, который понял содержание разговора, поднялся и последовал за Стивенсоном, тогда как Винь Хао, ничего не понимая, только удивленно глядел вокруг. Видя, что все куда-то уходят, он схватил Фонга за рукав и тихо спросил:

— Что произошло?

— Бинь предпринял попытку к бегству.

— Его схватили?

— Да. Видите, я был прав. Все, что я сегодня сказал, подтвердила сама жизнь.

Винь Хао иронически скривил губы, нахмурился и быстро пошел к своему автомобилю.

***

А дело было так. Утром, когда Бинь менял одежду, он снова обнаружил в кармане бумажку, точно такую же, как и в прошлый раз, без единого слова или знака. Он спокойно сел за стол и стал завтракать, а потом принялся ходить кругами по столовой.

«В чем же дело? На той бумажке я нарисовал круг и в нем квадрат. Если бы это была связь от Ту, то я непременно бы получил ответный пароль. Почему в моем кармане опять оказалась чистая, без единого знака бумажка? Противник решил проверить мою реакцию? Может быть, ведь Зен — их человек? Они боятся что-либо проставить на этой бумажке, потому что могут тем самым себя разоблачить, но продолжают вкладывать ее, чтобы я строил всяческие предположения? Или Ту в чем-то сомневается, поэтому и вынужден поступать таким образом? Нет, пожалуй, оснований считать так нет. Обнаружив нечто сомнительное, Ту непременно попытался бы все выяснить другим путем. В установлении связи такая неопределенность непростительна. У Ту большой опыт подпольной работы, и он никогда не стал бы так путаться. Для верности ответим также, как и в предыдущий раз. Пока не надо делать поспешных заключений, через два-три дня все должно проясниться».

Он зашел в спальню, прилег на диван и принялся просматривать газетные заголовки. Взглянул на часы: восемь часов десять минут.

Все последние дни он чувствовал напряжение и беспокойство. То и дело нажимал на кнопку звонка, вызывая того или другого, потом прогонял всех, потом снова звонил, вызывал. А иногда по целым дням вообще никого не хотел видеть. Наверняка Стивенсон торжествует, полагая, что его метод воздействия на нервы противника достиг своей цели, думал он. Ну что ж, пусть потешится! Зато в эти несколько дней Биню удалось выяснить распорядок работы обслуживающего персонала.

Наиболее тщательно дом охраняли с десяти утра и до трех дня, а потом с шести вечера и до семи утра следующего дня. В остальное время надзор осуществлялся не столь строго. Особенно это было заметно с семи и до десяти утра, когда охранники собирались на первом этаже поболтать с девицами. Один только капитан Чать, как всегда весь в черном, бродил по комнатам верхнего этажа. Всякий раз, когда Бинь открывал дверь столовой и выходил в коридор, Чать буквально через несколько секунд оказывался почти рядом и вежливо, склонив голову, просил Биня вернуться в отведенные ему комнаты.

Перед тем как начать действовать, Бинь решил немного отдохнуть и набраться сил. Он лег на кровать, закрыл глаза и пролежал так около пяти минут. Потом встал, надел мягкие вельветовые туфли, острожно открыл дверь столовой и вышел в коридор.

Здесь не было ни души. Он осторожно двинулся в сторону лестницы. Как он и ожидал, не успел он сделать и нескольких шагов, как за его спиной раздалось тихое покашливание. Он резко обернулся. В нескольких метрах от него стоял Чать, как всегда вежливо наклонив голову и сложив руки. Бинь сделал страшные глаза и рявкнул:

— Я запрещаю вам проделывать ваши штучки! Сколько раз вы меня пугали! Я пожалуюсь господину Стивенсону!

Он нервно сунул руку в карман, вынул пачку сигарет и зажигалку. Руки его заметно дрожали, он не удержал зажигалки, и она упала на пол. Чать быстро подбежал и наклонился, чтобы поднять ее. Но не успел он еще коснуться пола, как Бинь правой рукой нанес ему сильный удар в затылок, а левой ногой с размаху ударил в правый бок. Чать упал ничком и лежал, не двигаясь и не издавая ни звука. Бинь присел над распростертым на полу Чатем, обыскивая его. Оружия не было. Ну что же, нет так нет.

Бинь быстро направился к лестнице.

Примерно метрах в пяти от лестницы он увидел Зен, она поднималась по лестнице, неся с собой поднос, уставленный стаканами.

Увидев Биня, она удивленно подняла брови и спросила:

— Вам что-нибудь нужно?

Сразу же вслед за этим она, увидев лежащего Чатя, швырнула поднос на пол и крикнула:

— Стой!

Бинь присел и изо всей силы нанес ей удар прямо в солнечное сплетение. Зен охнула и, схватившись за живот, попятилась назад. Бинь проскочил мимо, но она успела сделать подножку и толкнула его в плечо. Изувеченная нога подвела его, и он потерял равновесие.

Выпрямившись, он снова рванулся вперед. Но Зен уже крепко держала его. Она с силой нанесла удар ногой под колени и одновременно двумя руками ударила Биня по почкам. Град сильных ударов обрушился на его голову. Бинь попытался открыть глаза, но все застилала розовая пелена. Он застонал и потерял сознание.

Когда приехали Стивенсон, Фонг и Винь Хао, Бинь уже лежал на диване в спальне, голова его была перевязана. Охранники надели ему на ноги кандалы, хотя сознание к пленнику еще не вернулось.

— Ну как? — спросил Стивенсон у фельдшера.

— Господин советник, он стукнулся головой о стену и потерял сознание. Рана не опасная. Минут через тридцать он придет в себя. А через семь дней будет совершенно здоров.

Стивенсон приказал:

— Как только он придет в себя, сообщите мне.

Он прошел в соседнюю комнату, за ним последовали Винь Хао и Фонг. Стивенсон сел, положил руки на стол и уставился на стену. Некоторое время все трое молчали. Потом Стивенсон поднялся и заходил по комнате.

— Чать, — сказал он, — никак не придет в себя, такой был удар. Завтра сообщите ему, что он произведен в майоры. Он строго соблюдал все мои инструкции и непременно должен быть поощрен. А побои, которые нанес ему Бинь, только научат его на будущее держаться осторожнее. Зен вручите десять тысяч донгов, а молодых девиц просто гоните отсюда вон! Разжаловать младшего лейтенанта, начальника охраны! Посадить всех охранников на гауптвахту на пятнадцать суток, нет, на месяц, урезать им жалованье! Отрядить сюда восемнадцать полицейских! Удвоить охрану! Открыть двери столовой, чтобы Бинь и охранники видели друг друга! Днем и ночью! В слуги брать только мужчин! Отбирать каратистов, но предупредить, чтобы тяжелых повреждений не наносили!

Он взглянул на потолок и сухо рассмеялся.

— Господин подполковник, даю вам тридцать минут на все! Вы оба станете мене помогать, и мы вынудим его прекратить сопротивление, он будет повержен! После этой неудачи он впадет в уныние, а я наконец успокоюсь. Слава богу! Вот теперь я могу со всей уверенностью утверждать, что Ханой не имеет намерений идти на какие-либо уловки. Слава богу! Первый шаг в операции «Альфа» прошел без сучка и задоринки! Я хочу, полковник, чтобы сегодня вечером вы устроили ужин, кухня вьетнамская, надо же нам выпить за эту победу!

***

Бинь пришел в себя, и первое, что он почувствовал, была острая, дергающая боль в голове, в области макушки.

По привычке, которая выработалась у него за годы работы в тылу врага, он, когда просыпался, не делал никаких движений, а только открывал глаза, прислушиваясь и приглядываясь к тому, что творится вокруг. На этот раз он услышал клацанье металлических предметов, чье-то шарканье по полу. Попробовал открыть глаза, но тут же снова зажмурил их, потому что сильно закружилась голова и пред ним все поплыло. Он начинал припоминать все, что случилось и догадался, что лежит в своей спальне. Тогда он попробовал снова открыть глаза, чтобы посмотреть, кто и что здесь делает. Первое, что он увидел, был расплывчатый силуэт человека в белом, возившегося у небольшого столика, стоявшего у Биня в ногах. «Наверное, фельдшер», — подумал он и снова закрыл глаза.

«Наверняка вся эта троица — Стивенсон, Винь Хао и Фонг — уже примчалась сюда. Что они предпримут? Эти не дадут мне спокойно полежать! Начнут свою атаку прямо сейчас!» — подумал он.

Он по-прежнему лежал, не двигаясь, закрыв глаза. Дыхание его было уже ровным. Возле кровати раздалось шарканье, и он не вздрогнул, когда на его лоб опустилось что-то холодное. Шаркающие шаги отдалились…

Он сделал полный вдох и медленно выдохнул. Только минут через десять он почувствовал, что окончательно пришел в себя. Фельдшер по-прежнему над чем-то колдовал в двух метрах от него.

Неожиданно он услышал шаги в соседней комнате. «Это они!» — подумал Бинь и решил не показывать вида, что пришел в себя.

— Ну как?

Бинь узнал высокомерный, с резким акцентом голос Стивенсона.

— Господин советник, он еще без сознания!

— Почему так долго? Сделайте ему инъекцию!

— Господин советник, боюсь, что это пока не поможет.

— Приведите его в чувство любым способом! Я не могу ждать.

Снова раздалось позвякивание и шарканье. Фельдшер всадил в правую руку Биня иглу и начал вводить лекарство… Через несколько минут Бинь задвигался, повернулся лицом к стене, потом снова лег на спину, открыл глаза и усталым взглядом окинул всех, кто стоял вокруг.

Стивенсон наклонился и сказал ему прямо в лицо:

— Ну как, господин Бинь? Вы меня узнаете?

Бинь тяжело вздохнул, кивнул и отвернулся.

Стивенсон опустился на стул, который фельдшер предусмотрительно придвинул к кровати.

— Мой дорогой гость, как же неосмотрительно вы себя повели! Уложили наповал нашего капитана секретной службы, но и сами не устояли перед каратэ! И вот результат — вы лежите здесь, ноги ваши в кандалах! Будете демонстрировать нам что-нибудь новенькое?

Бинь хранил молчание.

— Ну не сердитесь же на нас! Вы саами повели себя глупо, неразумно, поэтому сегодня кандалы с ваших ног не снимут. И контроль над вами с нынешнего дня будет куда как строже! Девиц больше не останется, будут одни сплошные злые духи! И вам в этой толпе охранников не удастся никого подкупить. Хочу по секрету сказать вам: у них куда более верный удар, чем у капитана Чатя, и куда более тяжелая рука, чем у Зен!

Стивенсон сделал знак Фонгу. Тот дважды хлопнул в ладоши. Бинь услышал топот ног, приближающийся по коридору к столовой. В спальню вошли полицейские. Выстроившись в две шеренги, они с угрожающим видом молча уставились на него. Бинь внимательно просмотрел на них, отвернулся и закрыл глаза. Ему не хотелось, чтобы Стивенсон уловил едва заметное движение на его лице.

В группе полицейских, стоявших сейчас широко расставив ноги, выпятив грудь и спрятав руки за спину, — он увидел сержанта Тэма, будущего зятя его соседа Ту!

— Мы не хотели бы прибегать к грубым мерам, — голос Стивенсона звучал достаточно угрожающе, — хотя мы и так слишком нянчимся с вами. И все же мне хотелось бы спокойно обсудить с вами наши дела. Итак, мы хотим чтобы вы пошли на сотрудничество с нами. При этом вы не станете подвергаться никакому риску, никто не будет ничего об этом знать. Более того, в случае неудачи у вас есть широкие возможности всю ответственность свалить на других. Если вы по-прежнему отказываетесь от сотрудничества, мы поступим так, как уже говорили вам. И сделаем это немедленно! Сегодня же! Достаточно одного вашего «нет», и вся машина моментально придет в движение. Последствия, я полагаю, вы можете себе представить.

Мы заменим вас другим. Для этого мы найдем подходящего человека, можете не сомневаться! Вы меня хорошо слышите? Я повторяю: мы заменим вас другим человеком! Отвечайте: да или нет?

Бинь еще раз скользнул взглядом по лицам полицейских. Он подумал, что может быть, ошибся и принял за сержанта Тэма кого-нибудь другого. Но нет: это и в самом деле был сержант Тэм, третий справа в переднем ряду. Он тоже стоял с угрожающим видом, как и остальные, но это был он.

Бинь вздохнул и снова закрыл глаза. Стивенсон решил, что присутствие полицейских мешает Биню говорить, и потому взмахом руки приказал им выйти.

Бинь по-прежнему хранил молчание. Молчал и Стивенсон. Через несколько минут он не выдержал и с иронической усмешкой спросил:

— Ну так как же, да или нет?

Бинь сделал глотательное движение, глаз он по-прежнему не открывал.

— Да или нет?

— Если вы твердо будете придерживаться данных мне обещаний, то… — голос Биня дрогнул, — то… - Он кивнул и отвернулся к стене, съежившись и уткнувшись и уткнув лицо в колени. Плечи его дрожали.

Стивенсон поднялся с видом победителя. Все трое — Стивенсон, Фонг и Винь Хао — тихо вышли из комнаты.

 

6

Стивенсон решил хорошенько отдохнуть. Поэтому после обеда поспал, потом прошел на теннисный корт, немного поиграл и отправился в бассейн, где плавал около часа. Вернувшись в дом, он растянулся на кровати и велел слуге обмахивать его опахалом. Он старался отогнать от себя всякие мысли о работе, не портить столь редко выдавшиеся минуты отдыха…

Только когда в спальне появился секретарь и доложил, что явился подполковник Фонг, чтобы сопровождать его на ужин в дом Винь Хао, он нехотя поднялся с постели.

— Как наш больной? — спросил он, одеваясь.

— У него небольшая температура, тридцать семь и четыре, пульс сто десять. Все время спит. Мы записали на магнитофон то, что он бормотал во сне: «Никогда!.. Господи… Никогда!..»

Стивенсон усмехнулся. Итак, полное падение — как физическое, так и нравственное! Бинь сломан!

— Продолжайте наблюдать за ним, — сказал он. — И пусть как следует лечат рану у него на голове.

Повеселев, он вошел в гостиную, легким кивком ответил на приветствие Фонга и дружески показал ему на стул:

— Еще только пять часов. Очень рано. Мне хотелось бы немного поговорить с вами, подполковник. Кто будет сегодня на ужине, какое нас ожидает меню?

— Господин советник, сегодня утром, когда полковник Винь Хао спрашивал у вас, кого следует пригласить, вы сказали ему, чтобы он выбирал гостей по своему усмотрению. — Заметив, что Стивенсон улыбнулся, он тоже изобразил улыбку. — Винь Хао пришлось сильно поднапрячься, да еще спросить совета других. В итоге он пригласил подполковника Ланя, капитана Мау, то есть всех доверенных лиц. Кроме этих людей приглашены также я и несколько красивых девушек.

— Несколько красивых девушек…

— Да, господин советник, несколько красивых девушек. Они действительно красивы. Нужно сказать, что полковник Винь Хао в этом плане отсутствием вкуса не страдает. Кстати, он предупредил, чтобы за ужином не обсуждали никаких дел.

— Так, а почему не пригласили майора Хоанга?

Заметив, что Фонг не может скрыть неподдельного изумления, Стивенсон нажал на кнопку, вызывая секретаря и отдал тому распоряжение:

— Сообщите полковнику Винь Хао, чтобы он послал человека к майору Хоангу и пригласил на ужин.

Он помолчал немного, потом продолжил, обращаясь уже к Фонгу:

— Не бывает ужина, где говорят только о приятных вещах и не говорят о работе. Полковник Винь Хао пригласил своих доверенных людей, специально для того, чтобы насолить вам, подполковник.

Он замолчал, наблюдая за реакцией Фонга.

— Мы, то есть я и вы, решим за этим ужином сразу два дела. Первое — вы дадите ясно понять, что не одобряете методов работы Винь Хао и его команды. Я поддержу вас. Это нужно для того, чтобы майор Хоанг понял, что между нами существуют противоречия, которые в своих целях могут использовать подчиненные. Второе — заодно подкинем и несколько новостей… Сообщим нумерацию частей и данные о вооружении американской дивизии, которую скоро перебросят сюда, дадим оценку группировке американских сил в Южном Вьетнаме. Все это будут сведения точные, не очень, правда, свежие, но и не устаревшие. Нужно, чтобы у Хоанга была информация для Биня. Бинь на следующей же неделе передаст все это своему начальству. Вам предстоит найти способ вызвать меня на подобный разговор, в котором я как бы невзначай мог бы все это сообщить. Кроме того, нам нужно придумать, как переманить Хоанга на свою сторону, если вы, конечно, хотите, чтобы проведение операции «Альфа» было поручено вам.

— Господин советник, это мое самое горячее желание.

— Скажите, а какая из девушек, которых вы только что так нахваливали, самая красивая?

— Господин советник, там есть одна, ей двадцать один год, она просто изумительна. Мы ее, честно говоря, предназначали для вас.

— Мне больше нравятся белые девушки. Извините, подполковник, но до сих пор я спал только с белыми, у меня не было ни мулаток, не негритянок, ни японок. К тому же Сайгон — рассадник венерических болезней, которые занесла сюда солдатня. Так что уступим-ка эту красавицу майору Хоангу. Сделайте это так, чтобы он понял, что этим обязан вам. И не жалейте! Этого добра хватает, подполковник, это можно купить дешево. А вот того, о чем мечтаете, не купить ни за какие деньги.

— Господин советник, я не отличаюсь особым пристрастием к женскому полу. И вообще готов пожертвовать всем, лишь бы свершилась моя мечта. Но я опасаюсь, что полковник Винь Хао и его команда не пожелают упустить столь лакомый кусочек.

— Скажите им, что это моя идея и что противиться просто глупо! Да, и еще скажите, что если майор Хоанг узнает, что меня зовут Стивенсон, ничего страшного не произойдет.

Стивенсон улыбнулся и поднялся, Фонг тут же вскочил.

— Рискованный психологический трюк, дорогой друг. Он должен привести к тому, что Хоанг, Бинь и их начальство уже в начале этого месяца потерпят поражение. Ну что ж, пошли!

***

Когда Стивенсон и Фонг вошли в гостиную, все замолчали и поднялись навстречу вошедшим. Винь Хао услужливо подтянул Стивенсону кресло и начал представлять ему собравшихся. Стивенсон поочередно пожал руку офицерам, потом ласково улыбнулся девушкам, которых Винь Хао тоже решил представить ему. Девушки, поздоровавшись, снова отошли, каждая к своему гостю.

Винь Хао поклонился и широким жестом показал в сторону столовой:

— Прошу вас, господин советник.

И сам прошел вперед, показывая дорогу, на ходу оглянувшись на остальных:

— Прошу вас, дорогие друзья.

Стивенсон был доволен тем, что все развивается согласно намеченному им плану. Винь Хао начал с тоста за общую победу, пожелал собравшимся здоровья и всяческих благ и подчеркнул, что за ужином не намеревается говорить о делах. В этот момент Стивенсон с улыбкой подмигнул Фонгу.

Действительно, как и предполагал Стивенсон, Винь Хао в своей речи сделал немало намеков, больно уколовших Фонга. Язвительные ответы Фонга, не заставившие себя долго ждать, вызвали у Винь Хао и его компании плохо скрытую ярость, которая усилилась еще и потому, что Стивенсон одобрительно кивал в ответ на все, что говорил Фонг. Итак, противоречия были налицо, и Стивенсон остался всем этим чрезвычайно доволен.

Когда ужин был в самом разгаре и девицы еле сдерживали натиск сильно подвыпивших офицеров, Стивенсон, притворяясь пьяным, поднялся с бокалом в руке и громко сказал:

— Господа, дамы, прошу внимания!

Все замолчали и приготовились слушать его.

— Американцы всегда уделяли большое внимание процветанию вьетнамского государства, которое вынуждено отражать натиск коммунистов Севера и одновременно противостоять экстремистским элементам на самом Юге. Огромная военная мощь Соединенных Штатов должна в кратчайший срок раздавить регулярные силы противника и местных бунтовщиков. Наши силы здесь будут увеличиваться. Генерал Уэстморленд не знает поражений! В два ближайших месяца численность нашего контингента увеличится до пятьсот двадцати пяти тысяч человек. Мне стало известно, что сто первая десантная дивизия получила приказ отправиться во Вьетнам. Эта дивизия оснащена самым современным вооружением и прошла акклиматизацию в тропиках. Отныне мы, американцы, приступили к уничтожению регулярных сил вьетконговцев и перережем все коридоры, по которым идут их поставки, вьетнамцы же — я имею в виду республиканскую армию — будут заниматься только программой умиротворения. Коммунистов зажмут в железные клещи, и им останется только один путь — сложить оружие, прекратить всякое сопротивление. Я верю, что все здесь присутствующие будут гостями на приеме в честь большой победы, одержанной американской, вьетнамской, южнокорейской и таиландской армиями. Позвольте мне поднять тост за нашу сегодняшнюю победу, а также за наши завтрашние и все последующие победы!

Ему громко зааплодировали. Винь Хао подал знак включить музыку. Стивенсон сидел, откинувшись на спинку стула, улыбался и чокался с подошедшими к нему офицерами. Сидевшая рядом с ним красотка наполнила его бокал и игриво улыбнулась. Он погладил ее по спине, а сам стрельнул взглядом в Хоанга. Тот сидел и о чем-то оживленно болтал со своей соседкой, действительно очень красивой девушкой. Стивенсон не слышал, о чем они говорили, но разговор, очевидно, у них был самый непринужденный и веселый, они наклонились друг к другу так, что едва не касались головами.

«А если он знает, что за ним наблюдают? — подумал Стивенсон. — Наверняка знает, недаром же прошел подготовку в Штатах! Знает, что жизнь его висит на волоске и что этот обед для него только приближение к месту казни. Знает, но тем не менее так улыбается и заигрывает с девушкой? Что это, та самая сила, которой так кичатся коммунисты? Ну а Бинь? Бинь кадровый разведчик, за его спиной долгие годы работы и немало испытаний… Не западня ли все то, что случилось, и не расставил ли нам сети этот самый Бинь? Не слишком ли рано я затеял этот ужин? Не рано ли праздновать победу?»

На душе у него заскребли кошки. Он сделал глоток вина, чтобы успокоиться, но подозрения не проходили, продолжая терзать его.

«Нет, не может быть, — думал он. — Я не должен недооценивать противника, но не следует и переоценивать его. Все эти подозрения противоречат жизненной логике. Просто на меня тогда слишком сильно подействовали речи Лэнсдейла, чтобы он подох, этот старый лис! Бинь, конечно, кадровый разведчик, но он привык к примитивным, партизанским методам. Они не идут ни в какое сравнение с моими современными методами! Ну а Хоанг так усиленно ухаживает за девицей потому, что он, в конечном итоге, всего лишь офицер республиканской армии, они все себя так ведут. Их кредо — деньги и женщины. Он привык спешить жить. Даже если он будет знать наверняка, что завтра его ждет смерть, сегодня он станет жить в соответствии со своим кредо. Не исключена также возможность, что выбрав наиболее подходящий момент, он предаст Биня. Да мало ли среди офицеров республиканской армии таких, кто чутко держит нос по ветру? Нужно еще раз хорошенько его проверить! Самое лучшее — еще раз проверить. Нелишне проверить и всех этих моих коллег…»

***

Бинь лежал на кровати и читал книгу. Вот уже пять дней он почти не выходил из спальни. Он попросил, чтобы ему принесли книги, и целые дни проводил за чтением детективов, которые грудой были навалены на диване.

Рана на голове уже совсем зажила, ее даже больше не бинтовали, но иногда он все еще чувствовал, как дергает в висках и к голове приливает кровь. В такие моменты он откладывал книгу, закрывал глаза, и тихонько поглаживал руками лоб, виски и затылок, пока боль постепенно не затихала.

Он считал, что следующий ход его противники предпримут весьма скоро: самое позднее через несколько дней — и старался отдохнуть и набраться сил под неусыпным, не прекращающимся ни на минуту наблюдением.

Как он и ожидал, вскоре зазвонил телефон. Было около трех часов дня. Он подождал второго звонка и не спеша поднял трубку.

— Алло! Слушаю!

— Здравствуйте, подполковник Бинь! Это подполковник Фонг. Хочу сообщить вам две приятные новости. Первая: вам присвоено звание подполковника. Через полчаса вам принесут приказ и форму. Второе: вы получите также подарок от майора Хоанга. Вы знаете, что с ним надо сделать. Желая здравствовать. До свидания!

— Алло! Алло! Подполковник Фонг! Алло…

Бинь положил трубку, опустился на стул и обхватил голову руками.

— Господин подполковник!

Бинь удивленно открыл глаза и оглянулся.

В нескольких шагах от него стоял незнакомый сержант, держа в руках большую картонную коробку.

— Господин подполковник! Мне велено отдать это вам.

Бинь показал рукой в сторону шкафа и закрыл глаза, обеими руками поглаживая виски. Сержант аккуратно поставил коробку в шкаф и вытянулся.

— Господин подполковник, здесь приложен список. Прошу вас расписаться, я должен вернуть его.

Бинь кивнул, расписался, махнул рукой, показывая, что сержант может уходить, и снова закрыл глаза, приняв прежнее положение.

— Господин подполковник!

Он снова открыл глаза и недоуменно оглянулся.

В нескольких шагах от него вытянулся другой сержант, в руках у него тоже была картонная коробка, точно такая же, как и предыдущая, только значительно меньших размеров.

— Господин подполковник, господин подполковник Фонг прислал вам подарок от майора Хоанга.

— Что там такое?

— Не могу знать, господин подполковник.

Бинь взял коробку, взвесил на руке, осмотрел со всех сторон, не распечатана ли где, потом положил перед собой.

— Господин подполковник, господин подполковник Фонг велел передать, что завтра в десять утра придет человек за ответом. Разрешите быть свободным?

Бинь кивнул. Подождав, пока сержант уйдет, он встал, закрыл дверь спальни, сел к столу, вскрыл коробку и стал вынимать из нее содержимое. Магнитофонная кассета, магнитофон, два толстых блокнота, томик «Астрологии», набор цветных шариковых ручек, лупа, пачка старых измятых купюр, пять пачек папиросной бумаги, его старая авторучка, флакончик чернил для авторучки, баночка с клеем, кисточка для клея, коробочка с двадцатью пятью тонкими, как гусиное перо, трубочками, имеющими затычки с обеих концов. Стивенсон чрезвычайно предусмотрителен, ничего не забыл!

Он приладил кассету, пустил магнитофон на известное ему число оборотов. Среди музыки стали слышны цифры. Внимательно прислушиваясь, он записывал их в блокнот. Потом пошло повторение, он проследил за тем, все ли правильно записал. Затем выключил магнитофон, открыл «Астрологию» и начал писать.

«В октябре и ноябре во Вьетнам прибудет 101-я американская десантная дивизия. Другие дивизии и бригады ожидаются до конца года. Амеркианские войска будут наносить удары по нашим воинским формированиям, вьетнамские — заниматься программой умиротворения.

Известие получено от Стивенсона, имеющего отношение к отделу стратегической разведки при военном кабинете президента, шестого сентября.

11.9 Зет-8».

Бинь долго вглядывался в строчки, возникшие под столбиками цифр, потом зажег спичку, сжег листок, закрыл Астрологию и отложил книгу в сторону. Он лег на кровать и пролежал так, отвернувшись лицом к стене, пока не пришел полицейский и не позвал его ужинать.

После ужина Бинь снова лег. Среди ночи он встал, босиком подошел к шкафу, хотел его открыть, но передумал. Затем начал курить сигарету за сигаретой, и расхаживать по комнате. В конце концов он все-таки решительно подошел к шкафу, открыл его, достал форменный костюм со всеми знаками различия и примерил, постоял перед зеркалом, посмотрел, все ли пригнано по фигуре.

«Ишь, как старались, — подумал он. — В самую пору! И когда только успели!» Он снял с себя форму, сложил все обратно в коробку, вернулся в постель и лег, обхватив руками голову.

Утром он сел за стол, раскрыл «Астрологию» и зашифровал два письма.

«Зет-8. Сведения подтвердились. Узнайте конкретное расположение американских бригад и дивизий в октябре месяце. Обратите внимание на Стивенсона. 12.9. Ч. Б.».

«Второму. 101-я десантная дивизия скоро прибудет во Вьетнам. Противник по-прежнему готовится к наступлению в третьем сухом сезоне. Конкретное расположение американских бригад и дивизий может изменится, поскольку вслед за 101-й дивизией прибудут и другие американские части. 12.9. Ч. Б.».

Он взял лупу, аккуратно написал на двух папиросных бумажках столбики цифр, скатал бумажки. Первую он вложил в тонкую трубочку из белой пластмассы, закрыл ее, вложил в конверт, запечатал его и написал на нем имя майора Хоанга.

Вторую бумажку он аккуратно приклеил к краю старой денежной купюры, тоже вложил в конверт, запечатал его и написал имя подполковника Фонга.

Ровно в десять часов появились два офицера с визитной карточкой от подполковника Фонга. Бинь молча передал им два запечатанных конверта, так же молча кивнул, когда они попросили разрешения удалиться.

 

7

Прошло три дня. Утром шестнадцатого сентября, когда Бинь в спальне читал газету, в комнату неожиданно вошли Стивенсон и подполковник Фонг. Бинь не смог скрыть своего удивления.

— Я догадывался, что вы, подполковник, скучаете в одиночестве, — сказал Стивенсон, не скрывая своего удовольствия от того, что его появление произвело эффект, — и вот мы с подполковником Фонгом решили отложить в сторону свои дела и проведать вас. Если позволите, побеседуем о некоторых современных проблемах, чтобы как-то скрасить это хмурое утро.

Бинь поднялся, кивнул:

— Спасибо, проходите в столовую, жаль только, что мне нечем вас угостить.

— Ничего, ничего. Я уже распорядился.

— Ну что ж, очень хорошо. Вы действительно весьма предусмотрительны.

Когда они вошли в столовую, появился полицейский с подносом, на котором стояли бутылки, на тарелках была разложена закуска. Бинь молча опустился на стул, налил себе вина, сделал глоток и закурил.

После нескольких секунд молчания Стивенсон сделал знак Фонгу, чтобы тот наполнил бокалы и сказал:

— Я вижу, что рана на голове у вас совсем зажила. Это меня и радует, и одновременно пугает. Радует потому, что вам больше ничего с этой стороны не угрожает, пугает же потому, что вы можете пуститься на новые авантюры. Не собираетесь еще раз предпринять попытку к бегству?

Видя, что Бинь отвечать не собирается, он продолжил:

— А ведь я верю вашим обещаниям. Нужно только, чтобы вы пообещали мне, что не будете больше пытаться бежать, и тогда я прикажу всем этим типам со зверскими рожами, что стоят в коридоре, убраться отсюда. Заменим их красивыми девушками. По-настоящему красивыми и не проститутками, господин подполковник!

Бинь с улыбкой кивнул.

— Возможно, вы должны подумать и сейчас пока не хотите давать ответ, — заговорил Фонг. — Но когда надумаете, скажите мне только слово, и все сразу будет сделано. Прошу, господин советник, вот ваш бокал. Прошу, господин подполковник, это вам. Давайте же поднимем бокалы и поговорим о чем-нибудь приятном.

Стивенсон осушил свой бокал, поднялся и налил еще себе и Биню, потом с улыбкой спросил его:

— Обе ваши шифровки подполковник Фонг внимательно изучил. То, что предназначалось Второму, было отправлено сразу же по старому каналу связи, а то, что предназначено Зет-8, будет отправлено в один из ближайших дней. Мы были вынуждены еще раз проверить это послание. Если бы подполковник, оказались на нашем месте, то поступили бы точно также. Меня удивляет, что, непонятно по каким причинам, вы не ищете случая обмануть нас, ну, к примеру, сделать ошибку в шифровке или вставить туда какой-нибудь условный знак.

— Значит, если бы оказались на моем месте, то поступили бы таким образом?

Стивенсон несколько растерялся от этого неожиданного вопроса. Он сделал глоток вина, взял сигару, закурил и только после этого ответил:

— Нет. Я поступил бы так, как поступили вы.

— Почему же?

— Потому что умные люди не совершают бессмысленных поступков. Более того, они добиваются, что противник поверил им сразу, при первом же испытании.

— Но когда люди находятся по разные стороны баррикады, разве могут они верить друг другу? Ведь вы не доверяете даже тем, кто работает с вами?

— Вы, подполковник, видимо, хотите напомнить историю с Нго Динь Зьемом и его братом? Мы верили им шесть или семь лет и продолжали бы доверять и дальше, если бы они согласились следовать по пути, который был начертан нами. Однако они оказали нам в этом вопросе сопротивление. А тот, кто оказывает сопротивление, непременно должен быть уничтожен. Тем же, кто искренен и идет по одному с нами пути, мы оказываем доверие, более того, мы очень ценим таких людей, господин Бинь.

— Не хотите ли вы сказать, что доверяете мне и меня цените?

Фонг посмотрел на Стивенсона и, повернувшись к Биню, тихо сказал:

— В ваших двух шифровках нет никакой ошибки и никакого условного знака. Поэтому мы верим вам. Но я хотел бы остановиться вот на чем. В шифровке для Зет-8 есть одна небольшая ловушка. Она скрывается в самой первой фразе: «Сведения подтвердились». Каким образом за несколько часов, прошедших от получения информации от Зет-8 и до написания вами ответа, вы могли проверить важные сведения секретного характера? Если бы мы не обратили на это внимания, а, поверив вам, сразу отправили эту шифровку Хоангу, он непременно бы о чем-нибудь догадался или, самое плохое, у него зародились бы подозрения. Поэтому мы и решили отправить ему сообщение только девятнадцатого.

— Но вы сами настаивали на том, чтобы я ответил Зет-8 в десять часов утра двенадцатого сентября!

— Да, я говорил вам об этом, но вы могли и не вставлять такую фразу.

— Я придерживаюсь правила, что вышестоящая инстанция должна иметь четкое мнение в отношении сведений, сообщаемых ей нижестоящей, и одновременно должна давать этой нижестоящей инстанции четкие инструкции, чтобы можно было продолжить работу.

— Возможно, возможно… — вмешался Стивенсон. — Я считаю, что эту фразу можно было оставить, но если вы напишете ее несколько по-иному. Например: Полученные сведения нуждаются в подтверждении. Тогда никакого спора не будет. Да, совсем забыл, дней двенадцать или тринадцать назад вы, господин Бинь, оставили в кармане пижамы клочок бумаги. Когда девицы относили ваше белье в стирку, они нашли его и принесли нам. Там был нарисован круг и в нем квадрат. Вы не знаете, что это могло бы означать?

— Уже не помню. Возможно, нарисовал просто так, ради забавы. А как вы это понимаете?

Стивенсон налил вина, кивком пригласил Биня выпить. Глаза его сузились от удовольствия. Нет, ему положительно все больше и больше нравиться этот вьетконговец.

«Переманить на свою сторону, выучить и использовать, сделать своим помощником, как это было бы эффектно в плане политическом и как это пригодилось бы мне в моей последующей работе, — подумал он. — Такого льва, пожалуй, обучишь поскорее, чем всех этих бездарных лисиц!»

Он отпил вина, попробовал холодной закуски и ответил Биню:

— Я немного занимался изучением китайской историографии. Ваш рисунок можно понимать следующим образом: круг и в нем квадрат символизируют ограничение, лишение свободы. Возможно, вы хотели использовать эти знаки, чтобы передать вашим друзьям: «Я нахожусь в заточении, но не теряю революционной честности и воли, чтобы ваши товарищи действовали в соответствии с обстановкой». Не так ли, господин подполковник?

- Пусть будет по-вашему, господин американский советник.

— Ну, а если бы сейчас вам выдалась возможность послать вашим товарищам такой листок, что бы вы на нем нарисовали?

— Возможно, нарисовал бы квадрат в искривленном и разорванном круге. Как считаете, стоит это сделать?

— Нет, не стоит, господин Бинь. Круг будет абсолютно круглым и уж никак не разорванным, а квадрат утратит свои острые углы, они уже и так несколько сглажены! И еще, если внутри этого квадрата вы нарисуете маленький кружок, то смысл письма станет более полным.

— Я вас не понимаю.

— Маленький кружок, лежащий в квадрате, символизирует мудрость и гибкость. Круглый шарик катиться в любую сторону и легко может проникнуть в любое место. Одаренный человек подобен воде, а иногда она обладает такой силой, что размывает берега, иногда бывает так остра, что точит камень, но когда она в сосуде, то форма ее круглая, а когда в трубе — длинная. Словом, все так, как принято говорить у вас: «Нужно быть твердым в принципах, и в то же время предельно гибким».

— В других случаях, возможно, да, но в данном конкретном случае такого быть не может. Вы очень ловко подвели меня к поражению и сделали игрушкой в своих руках. Рассматривайте это как гибкость в пределах твердых принципов. Я никогда не предам свою родину, и моя родина никогда не простит подобного предательства!

— Помнится, утром шестого сентября вы согласились сотрудничать с нами на условиях, которые были приняты обеими сторонами.

— Вы не должны забывать, что это сотрудничество вынужденное, и я всегда буду искать способа снять с себя все обязательства.

— Хотите чтобы квадрат навсегда сохранил свои острые углы? Но ведь мы, в свою очередь, будем ежедневно сужать круг, и квадрат под этим напором все больше и больше станет напоминать круг, господин Бинь.

Бинь, опершись локтями о стол, принялся тереть виски и закрыл глаза. Воцарилось молчание.

Стивенсон подмигнул Фонгу и поднялся, тихо сказав чуть ли не в самое ухо Биню:

— Мы очень сожалеем, что довели вас до головной боли. Вы еще не совсем здоровы. Сожалею также, что пока не могу предоставить вам такого же комфорта, каким пользуются другие высшие офицеры республиканской армии. Мы вынуждены усилить охрану, пока ваш квадрат не потеряет свою форму! До свидания!

Бинь не ответил и даже не поднял головы, когда они выходили из комнаты.

***

Бинь, заложив руки за спину, прогуливался по спальне и столовой. Ему, наконец, разрешили выходить в коридор, опасаясь, что от такой неподвижной жизни он может заболеть. К тому же единственный выход со второго этажа был через лестницу, а в самом начале ее круглые сутки несли вахту два дюжих полицейских. На ночь двери столовой запирались, и Бинь не мог выходить в коридор.

Бинь уже знал, что в коридоре подсматривающих устройств нет, однако не задерживался там подолгу, чтобы не вызвать никаких подозрений. Каждый день он ходил ровно четыре часа по этому маршруту: спальня — столовая — коридор, в том темпе, который позволяла его изувеченная нога.

Вот уже более двадцати дней он не получал никаких известий ни от Зет-8, ни от центра. Жизнь его шла однообразно. Вставал в пять утра, делал зарядку в спальне, потом шел в ванную, завтракал, два с половиной часа «прогуливался» по своему маршруту, слушал «Голос Америки», читал книги, обедал, отдыхал, снова полтора часа «прогуливался», читал книги, ужинал, слушал радио, делал вечернюю зарядку, а в половине одиннадцатого ложился спать.

Он понимал, почему нет известий, но сохранял озабоченный даже встревоженный вид.

Его противник проявлял большее нетерпение. Пять дней назад — это было в девять часов утра третьего октября, когда он слушал радио, — раздался телефонный звонок. Бинь медленно прошел к аппарату, дождался третьего звонка и лишь тогда снял трубку.

— Алло! Господин Бинь? Это подполковник Фонг!

— Я слушаю.

— Господин советник хочет знать ваше мнение о том, почему до сих пор нет ответа от вашего начальства на шифровку от двенадцатого сентября!

— Я думаю, что у моего начальства нет пока оснований давать мне новое задание. Сообщение о сто первой десантной дивизии подтвердилось некоторыми американскими политическими обозревателями. Я не могу дать никаких сведений о размещении американских и южнокорейских бригад и дивизий. Раз начальство не шлет новых указаний, следовательно, я должен продолжать выполнять ранее поставленную передо мной задачу.

— А что это за задача?

— Помнится, в конце августа, когда вы только пригласили меня «отдохнуть» здесь, господин Стивенсон от моего имени принял послание от моего начальства, предназначенное мне, и довольно неделикатно вскрыл его. Он прочитал эту шифровку следующим образом: «Необходимо узнать количество всех видов товара, который намерены получить, источник потребления и места предполагаемого складирования. Расчет произведете немедленно». Сейчас уже начало октября, а я до сих пор ничего не могу ответить, если не считать не совсем свежих новостей, которые я послал о 101-й дивизии.

— Вы хотите сказать: «Вы, господа, должны представить мне полную информацию, которую я мог бы отправить в центр, и тогда мы с вами сможем работать дальше!» Не так ли?

— Я ни на минуту не забываю, что я ваш пленник, а вы не мои агенты. И хочу сказать, что такова обстановка, а у вас достаточно ума и силы, чтобы выбрать наиболее подходящее решение.

— Силы у нас достаточно, а вот умом нам с вами не сравниться! — Фонг засмеялся. — Не желали бы вы нам что-нибудь подсказать?

— Господин Стивенсон сказал, что «на восемь-девять точных сообщений будем давать одно-два неверных». Это те условия, на которых мы будем сотрудничать. Я пошел на эти условия и дал согласие сотрудничать с вами именно таким образом.

— Что ж, нужно подумать. До свидания.

И вот седьмого октября, тоже в девять утра, к Биню опять неожиданно заявились Стивенсон и полковник Винь Хао. Бинь пригласил было их в столовую, но Винь Хао остановил его.

— Нам будет удобнее беседовать здесь.

Он сел рядом с Бинем, освободил столик, сдвинув все, что на нем лежало, в одну сторону, и сказал:

— Возьмите блокнот и запишите новую информацию, потом зашифруйте ее, и мы отправим это вашему начальнику.

Бинь обратил внимание на непривычное молчание Стивенсона, усевшегося с сигарой на диван. Он послушно открыл блокнот и приготовился писать. Винь Хао вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок бумаги, разгладил его и принялся диктовать:

— «К концу ноября прибудут 101-я десантная дивизия, 198-я пехотная бригада. Общая численность американских войск — 486 тысяч человек, в том числе девять дивизий и три бригады. Численность южнокорейских и таиландских войск — 58 тысяч человек, две дивизии и три бригады. Республиканская армия насчитывает 552 тысячи человек, одиннадцать дивизий и одиннадцать полков и бригад.

Направление главного удара в сухой сезон шестьдесят седьмого года — 1-я тактическая зона и «электронный пояс» Макнамары. Будет использовано пять американских дивизий и три бригады. Цель — уничтожение наших регулярных сил, нарушение путей снабжения, изгнание наших сил из района севернее дороги № 9. Стратегическая авиация сосредоточит свои усилия на лаосском коридоре.

Направление вспомогательного удара — 3-я тактическая зона. Для его осуществления неприятель намерен развернуть 101-ю десантную дивизию на востоке Намбо и, вероятно, частью сил 25-й дивизии нанесет удар по зоне Д.

Возможны операции по захвату Долины Кувшинов силами 2-й и 3-й мобильных групп.

Изменений в дислокации американских дивизий и бригад пока нет.

Источник класса А. 7.10. Ч. Б.».

— Прочтите! — сказал приказным тоном Винь Хао.

Бинь медленно, так, чтобы тот успевал проверять, прочитал. Увидев, что Бинь ни разу не ошибся и не пропустил ни одного слова, Винь Хао удовлетворенно кивнул.

— А теперь приступайте к шифровке. Мы подождем. Нужно сегодня же отправить.

— У меня два предложения. Первое — несколько исправить текст, чтобы он соответствовал тому, как принято выражаться у нас. Мы обычно говорим «противник», а не «неприятель», «марионеточная», а не «республиканская» армия, «войска сателлитов», а не «южнокорейские и таиландские войска». Кроме того, чтобы подчеркнуть ценность сведений, мы говорим не «источник класса А», а «сведения получены из надежного источника».

Полковник нахмурился, испытующе посмотрел на Биня, потом оглянулся на Стивенсона. Тот кивнул, по-прежнему не отрывая глаз от колец дыма.

— Хорошо, делайте, как сказали, а потом прочитайте мне.

Бинь все исправил и прочитал текст Винь Хао. Тот вопросительно взглянул на Стивенсона. Видя, что тот молчит, он обрадованно сказал Биню:

— Очень хорошо! У вас было еще какое-то соображение?

— Я прошу оставить меня одного.

Стивенсон поднялся и прошел в соседнюю комнату. Винь Хао поспешил за ним.

Через тридцать минут Бинь молча передал Винь Хао две папиросные бумажки, испещренные столбиками цифр. Винь Хао аккуратно спрятал их в бумажник и положил его в нагрудный карман.

Бинь пододвинул стул так, чтобы сесть прямо против Стивенсона, и спросил:

— Не могли бы вы сказать мне, что в этих сообщениях правда, а что фальшивка?

Стивенсон некоторое время пристально смотрел на него, потом спросил:

— А вы сами не догадываетесь?

— Нет! Вот уже почти два месяца, как я лишен возможности следить за развитием событий.

— Мы вам вполне доверяем. И я верю, что в шифровках, которые вы только что передали полковнику Винь Хао, вы не подстроили никакой каверзы. Вы понимаете, что полковник Винь Хао и отдел стратегической разведки в состоянии выявить любую уловку, если бы вам, к примеру, захотелось нас обмануть. Судя по всему, вы уже поняли, что искренность в отношениях с нами вам намного выгоднее. Восемь-девять верных сообщений, которые устраивает обе стороны. Вся информация, которую вы только что зашифровали, построена именно на нем. Мне очень жаль, но пока я не могу вам сказать, что здесь правда, а что ложь. Обещаю сообщить это когда-нибудь позже.

— Почему вы не передали эти сведения через майора Хоанга?

— Обобщение достаточно длинное, в нем много сложных моментов, и мы не хотели ставить его в известность обо всем, опасаясь, что это может вызвать у него некоторые подозрения. К тому же он, возможно, начал бы все проверять, перед тем как передать вам, а на это ушло бы немало времени. Или, что еще хуже, внес некоторые исправления, исходя из своих предположений. Поэтому, мы и решили прибегнуть к подобному, более быстрому и более надежному способу. А в следующий раз вся информация будет непременно передана через Хоанга.

— Как поживает подполковник Фонг? Вот уже более месяца, как я его совсем не вижу.

— Весьма похвально, что вы проявляете такую заботу о своих новых коллегах. С подполковником Фонгом все в полном порядке. Он тоже то и дело вспоминает вас, — Стивенсон повернулся к Винь Хао. — Ну как, закончили? Тогда пошли, дадим подполковнику Биню возможность отдохнуть перед обедом.

…Бинь прогуливался по своему маршруту и раздумывал над тем, что произошло во время этих двух посещений.

«Почему их так волнует отсутствие новых инструкций? Наверняка они им крайне необходимы, чтобы понять нашу стратегию на ближайший сухой сезон, — размышлял он. — Именно поэтому они поспешили передать кое-какие ценные сведения, чтобы таким образом вызвать ответную реакцию наших. А не опасаются ли они, что центр разгадал их игру? Нет, пожалуй, нет.

Наверняка во вчерашней шифровке сообщено ложное направление главного удара, направление же вспомогательных ударов может оказаться и верным, и не верным, остальное, скорее всего, точные сведения. Пожалуй, моя догадка не лишена оснований. Из четырех тактических зон 4-я зона, центр программы умиротворения, отдан на откуп марионеточным войскам. 2-я зона никогда не была направлением главного удара во время наступательных действий американских и марионеточных войск. В 3-й зоне расположены наши военные зоны С и Д. В 1-й зоне — «электронный пояс» Макнамары, который сейчас трещит по всем швам. Здесь — ворота на Север.

А что, если это всего-навсего хорошо замаскированная ловушка? Ведь этот хитрый американец знает, что я ему не верю. У них большой перевес в мобильности сил. Они перебрасывают сюда одну десантную дивизию и две бригады, чтобы увеличить этот перевес. Направление главного и вспомогательного ударов может резко поменяться, это необходимо учитывать.

Получил ли уже Ту новые инструкции? Почему не использует сержанта Тэма, чтобы установить со мной связь? На этой неделе центр получит мою шифровку. Значит мне придется ждать еще десять или пятнадцать дней! Почти до конца месяца! В 1-й зоне сухой сезон начинается после Нового года по лунному календарю, часто даже позже. Если это действительно главное направление удара, то у нас еще есть кое-какое время. Но если они выберут направлением главного удара 3-ю зону, то могут начать свои действия уже в декабре, сразу, как только развернут присланные на усиление новые дивизии и бригады…»

Время утренней прогулки закончилось. Бинь присел к столу, раскрыл детектив с несколько необычным названием — «Только один» и, скользя взглядом по строчкам, продолжал свои размышления.

«Почему вчера Стивенсон все время молчал, пока находился в спальне? Зато в столовой он, как всегда, был красноречив. Да ведь и Винь Хао тогда в спальне ни разу не обратился к нему с вопросом, они объяснялись только взглядами. Странно!.. Почему Винь Хао настоял на том, чтобы мы разговаривали именно в спальне? Почему он читал мне информацию так, как обычно читают диктант? Раньше они так не делали…» — размышлял Бинь.

Он закрыл книгу, отложил ее в сторону, включил приемник, чтобы послушать последние известия американского радио.

Отдохнув после обеда, Бинь принял ванну, надел форму с погонами подполковника и подошел к столику, на котором стоял телефонный аппарат. После двух гудков он снял трубку и услышал ироничный, с издевкой, голос Фонга:

— Алло! Что должен сделать подполковник Фонг, чтобы угодить подполковнику Биню?

— Мне бы хотелось поговорить с полковником Винь Хао.

— Весьма сожалею, но полковника здесь нет. А в чем дело? Вы, подполковник, можете сказать все мне. У меня достаточно полномочий, чтобы разрешить все связанные с вами вопросы.

— Очень жаль, но это касается только полковника Винь Хао, хотя никакой тайны тут нет. Я могу подождать.

— Пожалуйста…

— Спасибо, господин подполковник, до свидания.

Бинь положил трубку, закурил сигарету и лег на диван. Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Он быстро подошел и снял трубку.

— Это полковник Винь Хао? Говорит подполковник Бинь. Мне бы хотелось побеседовать с вами. Естественно, не по телефону. Вы не могли бы приехать ко мне?

— Конечно, но… вы не хотели бы предварительно сказать, о чем пойдет речь?

— Это достаточно сложно. Лучше всего нам было бы встретиться здесь.

— Хорошо, я приеду к вам.

Через час Винь Хао входил к Биню в спальню. Бинь сделал вид, что чрезвычайно обрадован, и поднялся к нему навстречу.

На губах Винь Хао играла хитроватая усмешка, но взгляд при этом оставался настороженным и внимательным.

Бинь пригласил его сесть, про себя решив, что они останутся в спальне. Винь Хао молча сел и так же молча принял из рук Биня бокал вина. Оба закурили. Заметив, что Бинь как будто бы колеблется, не зная, с чего начать, Винь Хао поторопил его:

— Говорите, подполковник. Я очень спешу, у меня нет времени для долгой беседы.

— Хорошо, господин полковник, я хотел поделиться с вами кое-чем личным.

Винь Хао откинулся на спинку стула и, потирая рукой подбородок, внимательно смотрел на Биня.

— Господин полковник, я со вчерашнего дня не нахожу себе места. До этого я передавал своему начальству только абсолютно проверенную информацию, и оно привыкло, что ее не требуется перепроверять. Вчера, после работы с вами, у меня было достаточно времени подумать, и я обнаружил, что в мое сообщение вкралась серьезная ошибка — утверждение о главном и вспомогательных ударах американских войск и их союзников во время сухого сезона. Если мое начальство не перепроверит эти сведения, а у меня есть все основания полагать, что оно не станет этого делать, наша регулярная армия потерпит большой урон. А это приведет к весьма опасным для меня последствиям!

Он одним глотком осушил бокал. Глаза Винь Хао сузились и застыли на трясущихся пальцах Биня, который закуривал сигарету. Он молчал, давая возможность Биню договорить.

— До этого, вот в этой самой комнате, вы выразили желание, чтобы я сотрудничал с вами. Сейчас мне кажется, что сотрудничество с вами — я имею в виду лично вас, господин полковник, — поможет преодолеть опасности, угрожающие мне с двух сторон. Я сделал весьма скользкий шаг, обратного пути нет, но передо мной зияющая бездна, мрак, и я не знаю, что меня там ждет.

— Совершенно верно, подполковник. В наше время невозможно устоять между двух потоков. Полумеры тоже ни к чему не приведут. Мне помнится, что однажды я уже говорил вам: американцы там, — он показал на потолок, — а мы с вами здесь, — он показал рукой вниз. — Американцы как пришли, так и уйдут, а мы с вами останемся. Поэтому наше с вами сотрудничество очень разумно, оно полезно для обеих сторон. И в первую очередь для вас! Особенно сейчас…

Он подождал немного, давая Биню время подумать над только что сказанным, потом продолжил:

— Реальное сотрудничество! Я не стану долго распространяться. Вы, очевидно, успели заметить, что я не увлекаюсь высокопарными рассуждениями. В моих руках мощная машина, которую всемерно поддерживают американцы. Господин Стивенсон позволил мне решать все вопросы, связанные с вами. Я повторяю: реальное сотрудничество со мной — вот сегодня ваш единственный выход.

Бинь сидел молча, подавленный, склонив голову. На лбу, пересекая морщины, вздулась и пульсировала жилка, как подтверждение того, что он сосредоточенно думал.

— Как вы считаете, подполковник, не должны ли мы с вами кое-что добавить к переданной информации, чтобы подтвердить то, о чем мы сообщили вашему начальству?

— Нет, господин полковник, я так не считаю. Один разведчик не в состоянии за короткий срок собрать столько ценной информации. Чем больше доказательств я сейчас представлю, тем ниже им будет цена. Вы наверняка знаете, что в нашей профессии чрезвычайно редки неожиданные совпадения.

Винь Хао прищурился, потом спросил:

— Как вы считаете, подполковник, что нам с вами следует предпринять?

— Господин полковник, я полагаю, что в данный момент самым лучшим было бы подождать новых инструкций от моего начальства. Я считаю, что оно даст мне указания перепроверить мое сообщение. Тогда в зависимости от обстановки мы все и решим.

Винь Хао улыбнулся:

— В уме вам никак не откажешь! Вы очень быстро разгадали и ловко увернулись от расставленной мной примитивной ловушки. Вы отказались от новых сведений, потому что понимаете, что таковых пока просто не может быть. Возможно, вы действительно не хотите откапывать ничего нового для ваших, потому что искренне желаете сотрудничества со мной. Поэтому я вам и верю, и не верю. В нашей профессии без этого просто не обойтись, и разведчик должен быть удовлетворен таким отношением к нему со стороны других. Вы со мной согласны?

Бинь молча кивнул.

— Постарайтесь доказать свою искренность и тогда уже в начале нового года получите погоны полковника. Господин Стивенсон говорил со мной об этом. А пока что я прикажу подполковнику Фонгу создать вам подобающий вашему положению комфорт, а также выплатить все причитающееся вам жалованье, начиная с августа месяца. Завтра в десять утра все будет сделано. Есть ли у вас еще какие-нибудь просьбы?

— Я очень благодарен вам, господин полковник, что проявили желание позаботиться о моем довольно унылом пребывании здесь. Но мне хотелось бы, чтобы вы мне оказали особую милость…

— Говорите!

— Я не убегу. Я прошу вас, уберите отсюда всю эту полицейскую свору, замените ее красивыми девушками, как и обещал господин Стивенсон.

Винь Хао рассмеялся и похлопал Биня по плечу.

— Пока я не могу исполнить вашу просьбу и обещание господина Стивенсона. Почему? Да потому что вы еще не оставили мысли бежать! Мы верим вам только в том, в чем это можно, с остальным же придется подождать, подполковник. Сидите спокойно и ждите. Все по воле божьей в конце концов устроится. Можете быть уверены, что к Тету станете абсолютно свободны. Ну, а если у вас появилась потребность в красивой девушке, то…

— Благодарю вас, господин полковник, пока мне не до этого. Просто захотелось избавиться от напряженности…

— Ну ладно, когда вам понадобиться девушка, звоните мне. Доставим через час такую, какую захотите!

Он поднялся, пожал Биню руку и с улыбкой похлопал его по плечу.

— До свидания.

— До свидания, господин полковник.

 

8

С середины октября и до конца месяца однообразие жизни Биня нарушалось лишь дважды.

Первый раз это случилось пятнадцатого октября, когда во время утренней прогулки появился Фонг. С довольно радостным видом он вручил Биню запечатанный конверт, шепнул: «От начальства» — и сразу прошел в столовую. Бинь вскрыл конверт, вынул тоненькую пластмассовую трубочку, в которой лежала свернутая бумажка. Расшифровав послание, он передал его Фонгу.

«Какие товары будут переданы на склад номер один? Отвечайте незамедлительно. Второй», — прочитал Фонг и вопросительно посмотрел на Биня.

— Это значит, что мое начальство просит незамедлительно выяснить: если направлением главного удара в сухом сезоне станет 1-я зона, то какие дивизии и бригады там предполагается использовать?

— Как мы должны ответить? Ждут незамедлительного ответа…

— Вот и нужно ответить немедленно, сразу же после срочной проверки, подполковник.

Фонг только молча смотрел на него.

Бинь продолжил:

— Иными словами нужно устроить «разглашение секретных сведений», пропустить их через майора Хоанга и через меня.

— Правильно, так и сделаем. Вам нужно что-нибудь передать майору Хоангу?

— Нет. Месяц с небольшим назад я поручил ему выяснить группировку американских дивизий и бригад в наступающем сухом сезоне. Кроме того, я просил его навести подробные справки о Стивенсоне.

— Мне кажется, вы должны напомнить ему об этом. Весьма вероятно, что он просто забыл это сделать. А может быть, ждет материалов с мест. Ваше же начальство интересуют только американские силы в 1-й зоне, подполковник.

— Хорошо, подождите немного. Я подготовлю записку для Хоанга.

Через тридцать минут Фонг взял пластмассовую трубочку с шифровкой для Хоанга, простился с Бинем и, весело насвистывая, сбежал по лестнице.

Второй раз монотонное течение жизни Биня было нарушено двадцать четвертого октября, когда снова явился Фонг с ответом от Хоанга: кассетой для магнитофона.

— Мы получили ее еще вчера и несколько раз прослушали. — Фонг усмехнулся и подмигнул. — Но вы расшифруйте, подполковник, и посмотрим, нет ли там чего-нибудь новенького.

Бинь с улыбкой кивнул. Он присел к столу, вставил кассету в магнитофон и записал все, а потом, расшифровав, протянул листок Фонгу. Тот кивнул и жестом показал, чтобы Бинь прочитал записку сам.

— «Специальный уполномоченный MACV Стивенсон сообщил начальнику отдела стратегической разведки Винь Хао следующее:

1. В этом сухом сезоне группировка американских войск, возможно, будет такой:

— 1-я зона: дивизия морских пехотинцев, 1-я пехотная дивизия, 173-я десантная бригада, 1-я бронетанковая бригада, 5-я бронетанковая дивизия, 11-й бронекавалерийский полк.

— 2-я зона: 1-я аэромобильная дивизия, 198-я пехотная бригада, 11-я пехотная бригада. Основная задача — оказание помощи силам, действующим в 1-й зоне; при необходимости возможна переброска части сил в 3-ю зону.

— 3-я зона: 25-я пехотная дивизия, 101-я десантная дивизия. Задача — нанесение ударов против наших зон Д и С, возможна также быстрая переброска 101-й десантной дивизии в 1-ю зону.

— 4-я зона: остальные подразделения и части. Основная задача — поддержка сил марионеточной армии в умиротворении четырех провинций вокруг Сайгона в операции «Джанкшн».

2. Ожидается увеличение количества 175- и 203-мм орудий, а также шариковых бомб. Это вооружение будет также поставлено марионеточной армии. 23.10. Зет-8».

Едва Бинь дочитал записку до конца, как Фонг сразу же сказал:

— Мне кажется не надо вмешивать в это дело господина Стивенсона. Напишите: «По словам начальника отдела стратегической разведки полковника Винь Хао…» Зашифровывайте, я подожду.

Бинь молчал. Оба несколько минут смотрели прямо в глаза друг другу.

— Нужно быть несколько предусмотрительнее, — сказал Фонг, — нам еще долго придется сотрудничать с американцами, господин подполковник. Более того, если упомянуть о Стивенсоне в вашей записке начальству, оно засомневается, не ловушка ли это со стороны ЦРУ. А про полковника Винь Хао вашему начальству давно известно, что он бездарный офицер и к тому же хвастун. Ведь не первый раз он разглашает секретные сведения.

— Я хотел оставить в сообщении имя Стивенсона, чтобы придать вес информации. Но если вы считаете это нецелесообразным, я опущу его имя.

— Да, сделайте так, как я сказал.

Через полчаса длинное послание было зашифровано, и довольный Фонг унес его.

***

Вот ужен несколько дней в отделе стратегической разведки царила приподнятая атмосфера.

Полковник Винь Хао целыми днями суетился сам и торопил всех, чтобы готовили материалы, — шла подготовка к важному совещанию, которое должно было определить направление деятельности всей огромной военной машины в сухой сезон 1967 — 1968 годов. В отношениях с подчиненными Винь Хао разительно переменился: если раньше он часто бывал откровенно груб, то теперь был отменно вежлив. Несколько сгладились и его отношения с подполковником Фонгом. Их стали часто видеть вместе, а иногда оба до упаду хохотали над солдатскими шуточками капитана Мау.

Совещание началось утром шестнадцатого ноября. Проходило оно в кабинете Стивенсона. Кроме полковника Винь Хао и подполковника Фонгав нем участвовал и майор Зи, специалист по электронике, счетным машинам и шифровальным устройствам.

Посреди комнаты поставили огромную нейлоновую карту Индокитая. Сзади она подсвечивалась лампочками, желавшими хорошо заметными разноцветные значки, обозначавшие расположение войск обеих сторон.

Стивенсон долго ее рассматривал, потом звонком вызвал своего помощника-вьетнамца и распорядился:

— Сделайте снимок от 14-й до 21-й параллели, увеличьте в размер всей этой карты и сопоставьте с данными ставки генерала Уэстморленда.

Подождав, пока помощник сделает снимок и выйдет из комнаты, он кивнул Винь Хао:

— Докладывайте, полковник!

Его насупленный вид несколько обескуражил Винь Хао, хотя он и постарался с пафосом прочитать тщательно подготовленный доклад.

— В первую половину октября нашим противником было предпринято следующее.

Первое. Две северовьетнамские дивизии покинули свои базы на западе провинции Нгеан и переместились к югу, расположившись западнее дороги № 15. Нами выявлены два полка 105-мм гаубиц в районе каучуковых плантаций Байха.

Две другие дивизии оставили район между 20-й и 21-й параллелями, чтобы уступить место вновь прибывшим дивизиям.

На прошлой неделе в пункте двух уездов Золинь и Камло произошло 13 вооруженных столкновений между американскими морскими пехотинцами и вторгшимися со стороны реки Бенхай мелкими подразделениями северовьетнамцев. Возможно, это разведгруппы, которые прибыли сюда, чтобы подготовить намеченную операцию. Следует отметить, что на высоте два в южной части дороги № 9 было обнаружено пять небольших тайных складов снарядов и продовольствия.

Второе. Изменена нумерация всех северовьетнамских частей, а также номера их полевых почт. В некоторых подразделениях сменен комсостав. Одновременно противник осуществляет перегруппировки в районе от 17-й до 22-й параллели. Из состава сил 308, 312, 316-й дивизий сформированы новые дивизии той же нумерации, но с литерами А, В и С. В каждой военной зоне созданы учебно-запасные формирования, примерно соответствующие дивизии, где организовано обучение новобранцев. В некоторых густонаселенных провинциях также прибавилось по одному-два полка, выполняющих такую же задачу.

Третье. В район Катума неожиданно усилилась работа радиопередатчиков противника. Объем радио переговоров возрос почти вдвое. Радиостанции часто перемещаются. Мы запеленговали две новые радиостанции, которые, по мнению майора Зи, являются радиостанциями дивизии, действовавшей до этого в южной части Центрального плато. Батальон 25-й пехотной дивизии республиканской армии, который проводил разведку в этой местности, окружен полком вьетконговцев и понес тяжелые потери.

Четвертое. Усилилась активность партизан и коммунистических коммандос во всех зонах, находящихся под контролем республиканского правительства. В районах, прилегающих непосредственно к столице, нами приняты самые суровые меры, и положение стабилизировалось. Почти в двух тысячах стратегических деревень из тех четырех тысяч, которые полностью находятся под нашим контролем, были отмечены выступления местных вьетконговцев.

С учетом вышеизложенного можно сделать следующие выводы о намерениях противника.

Первое. Под давлением складывающейся международной обстановки противник вынужден пойти на решающее стратегическое наступление в этом сухом сезоне, чтобы обеспечить себе политический вес на переговорах, которые много раз предлагал провести президент Джонсон.

Направлением главного удара, вероятно, станет 1-я зона. Основные силы — северовьетнамские соединения, от четырех до пяти дивизий. Главная цель — прорвать нашу оборону на дороге № 9 от Сепона до Камло, расширить коридор для снабжения с севера на юг, а также ввести одну-две дивизии в некоторые пункты на 16-й параллели до начала переговоров, чтобы, если понадобится, вести одновременно и переговоры, и боевые действия.

Сохраняя давление по всему фронту, противник, вероятно, сосредоточит свои усилия на кхесаньской группировке.

Второе. В соответствии с традиционно принимаемыми северовьетнамцами мерами в остальных районах возможно взаимодействие регулярных сил с партизанскими и местными отрядами вьетконга. Возможно также, что в этих районах боевые действия будут начаты раньше, чтобы отвлечь наше внимание и обеспечить внезапность главного удара. В район Катума прибыла еще одна дивизия, и возможен также вспомогательный удар на востоке Намбо. Противник, возможно, рассчитывает дать широкую рекламу этому удару, так как он будет нанесен вблизи Сайгона.

Третье. Противник будет вести беспокоящие действия в умиротворенных районах, а также в районах, до проведения операции «Джанкшн» относившихся к так называемой «леопардовой шкуре».

Четвертое. Противник получил большое пополнение. Это свидетельствует о его намерении провести крупную операцию, разделенную, естественно, на несколько этапов. В первую неделю в операции, вероятно, примут участие две дивизии. В дальнейшем в бой будут введены еще две или три дивизии, которые нанесут удар глубоко на юг. Приданные на усиление части пройдут по коридору, параллельному реке Сепон. Нам известно, что регулярные силы вьетконга во 2-й, 3-й и 4-й зонах пополнены главным образом солдатами с Севера. Можно предположить, что и на других направлениях местные формирования тоже начнут активные действия одновременно с ударом вьетконговцев на главном направлении.

Пятое. Все принятые северовьетнамцами меры, то есть смена нумерации частей, перегруппировка сил и так далее, являются тактическими мерами в общей стратегии северовьетнамской ставки, и эта стратегия не очень умна.

Вывод. Противник действует, как мы и предполагали. В ноябре и декабре необходимо предпринять конкретные меры, чтобы обстановка развивалась в том же направлении.

Стивенсон сидел, чуть вытянув шею, опершись руками о стол, с каменным лицом. Он едва заметно усмехнулся, услышав, как Винь Хао оценивает действия Ханоя. Когда Винь Хао закончил, он сделал ему знак рукой, разрешая сесть, и тихо сказал:

— Господа, вы можете курить.

Держа в руках бокал холодного виски с содовой, он отпивал от него по глотку, сосредоточенно о чем-то размышляя и не сводя пристального взгляда с карты, испещренной разноцветными значками.

Раздался стук в дверь. Вошел помощник Стивенсона, вьетнамец, молча положил перед хозяином какой-то листок и остановился рядом, ожидая приказаний.

Стивенсон нехотя взял бумагу, бегло просмотрел ее и знаком отпустил помощника. В комнате опять воцарилось напряженное молчание. Винь Хао уже дважды подносил руку ко рту, скрывая одолевавшую его зевоту, а Стивенсон все молчал.

Неожиданно Стивенсон поднялся и зашагал по комнате.

— Вы не хотите ничего добавить, подполковник? — обратился он к Фонгу.

— Господин советник, мы подготовили этот доклад совместно с господином полковником.

— Вы установили нумерацию северовьетнамских дивизий и районы их развертывания?

Офицеры переглянулись.

— Не установили. А когда же вы это сделаете?

Офицеры снова переглянулись, в их взглядах сквозила тревога. Но Стивенсон неожиданно засмеялся, и они вежливо заулыбались.

— Тогда почему же вы утверждаете, что действия противника не умны? До сих пор вы ничего не поняли.

Он поднял руку, не давая офицерам оправдаться, хотя никто в данном случае не намеревался сваливать свою вину на другого.

— Ладно, ладно. Это всего лишь небольшой просчет в проделанной огромной работе. Самое главное, все, о чем только что докладывал полковник Винь Хао, соответствует выводам ставки генерала Уэстморленда. Я доволен проделанной вами работой. Господин Фонг, налейте всем виски!

— За нашу общую победу и за победу каждого из нас в отдельности! — с чувством произнес Стивенсон.

— За победу, господин советник! — от имени офицеров поддержал тост Фонг.

Офицеры закурили, не дожидаясь разрешения хозяина.

Стивенсон сел за стол.

— Итак, — начал он, — до настоящего времени действия противника вполне соответствовали тому, чего мы от него ждали. Но так ли это на самом деле? Нет ли здесь какой-нибудь уловки? Верно ли, что он поверил в донесения нашего нового сотрудника и именно поэтому так действует? Не скрывается ли за всем этим какой-либо умысел?

Вы спросите почему я настроен далеко не радужно в тот момент, когда и доклад полковника Винь Хао, и заключение ставки генерала Уэстморленда, казалось, должны были бы настроить нас оптимистически? Я предпочитаю соблюдать осторожность, господа! Наш противник способен на многое. Немало и французских, и американских генералов распростились со своей славой на этом маленьком клочке земли. Не может ли так случиться, что в этот сухой сезон наш противник прибегнет к очередной тактической уловке?

Некоторые известные американские военные историки полагают, что в тактических уловках нашего противника нет ничего сверхъестественного. Плохо только, что ни французские, ни американские генералы не придавали в свое время этим уловкам никакого значения. Вот уж поистине поверхностное суждение! Все как раз наоборот: чем хитрее, опаснее уловка, тем легче клюет на нее противник и потом проигрывает оттого, что недооценивает такого маневра!

Ну что ж! Попробуйте ответить на мои вопросы! Начнем с подполковника Фонга. Прошу вас, господин подполковник!

Фонг встал, подошел к карте, повернулся к Стивенсону.

— Господин советник, ясно одно: под давлением общественного мнения обе стороны сядут за стол переговоров в наступающем шестьдесят восьмом году. Обе стороны понимают, что переговоры эти будут длительными и могут прийти к завершению только тогда, когда одна из сторон потерпит поражение на поле боя. Поэтому замысел у обеих сторон одинаков: вести переговоры и одновременно продолжать военные действия. Обе стороны возлагают большие надежды на операции в сухом сезоне, поскольку именно они окажутся для переговоров решающими и обеспечат перевес той или иной стороне.

На нашей стороне пока перевес по многим показателям. В этот сухой сезон мы используем силы, вдвое превосходящие те, что были задействованы в предыдущих сухих сезонах. При этом мы ставим перед собой весьма скромную цель: уничтожить или разгромить примерно две северовьетнамские дивизии в восточных районах Намбо, нанести решающее поражение силам врага в его зонах С и Д, а также сковать действия противника в других зонах.

Воспрепятствовать движению противника по заданному направлению и восточному коридору вдоль реки Сепон — эту задачу будут решать в основном тактическая и стратегическая авиация, а также силы, обороняющие «электронный пояс» Макнамары.

Расширение зоны умиротворения — задача сил республиканской армии.

Я совершенно уверен в том, что мы выполним все эти задачи.

Винь Хао слушал патетическую речь Фонга и вздрогнул от неожиданности, когда к нему обратился Стивенсон:

— Полковник Винь Хао, вы не хотите что-либо добавить?

— Я… мы… господин советник, мы с подполковником Фонгом немало рассуждали на эту тему и придерживаемся единого мнения.

Стивенсон кивнул и обратился к майору Зи:

— От вас, майор, требуется следующее: скажите, можете ли вы сейчас посылать и принимать шифровки, минуя нашего «нового коллегу»? Иными словами, можем ли мы сказать, что сейчас весь шифр противника находится полностью в наших руках? Можем ли мы непосредственно связываться с их центром, не рискуя быть раскрытыми?

— Господин советник, пока мы не можем этого сделать.

— Почему?

— Раскрыть шифр каждого сообщения не представляет большой сложности. Однако суть в том, что пока нам не удалось распознать, в соответствии с какой договоренностью они работают. Возможно, что они договорились заранее, определив для каждой конкретной шифровки строки и страницы в этой книге по астрологии и поставив это в зависимость от того, в какой день и месяц передается и принимается шифровка, а также кто ее принимает и передает. Подобная договоренность может меняться один раз в три или шесть месяцев или в другие сроки.

Мы расшифровали все сообщения из разных мест к нашему «новому коллеге». Но мы не можем пока зашифровать его послания именно потому, что нам ничего не известно о той договоренности, о которой я только что упоминал. Несколько отправленных «новым коллегой» шифровок пока недостаточно для наших поисков. Считаю, что пока нам придется продолжать сотрудничать с ним, чтобы избежать возможной осечки, которая может испортить все дело. Полагаю, положение не изменится по меньшей мере до марта шестьдесят восьмого года.

— Хорошо, вы можете быть свободны. Вы привыкли хранить в тайне доверенную вам информацию, и поэтому я не стану напоминать, что все, о чем здесь говорилось, строго секретно.

Подождав, пока майор Зи выйдет из комнаты, Стивенсон повернулся к Винь Хао:

— Хоангу известно содержание вашего доклада, полковник?

— Да, господин советник.

— Каким образом вы его ознакомили с этим докладом?

— Он присутствовал на совещании, на котором мы подводили итог сложившейся ситуации. Именно он помог нам сделать эту карту. Мы с подполковником Фонгом обменивались мнениями в его присутствии.

— Он ничего не подозревает?

— По-моему нет. Один раз в присутствии капитана Мау он сказал, что не верит, будто регулярные части северян предпримут большое наступление в 1-й зоне. Конечно, чувствуется, что он находится, так сказать, в обороне, с нами он излишне предупредителен и вежлив.

Стивенсон поднялся и зашагал вдоль письменного стола, потом вышел из-за него, остановился перед картой. Лицо его приняло жесткое выражение.

— То, что я вам сейчас скажу, — строжайшая тайна. 101-я десантная дивизия прибыла сюда из Соединенных Штатов и сейчас развертывается в восточной части Намбо. В начале декабря 15-я пехотная дивизия начнет операцию «Еллоу стоун», нанеся удар по Катуму, тем самым знаменуя начало наступательных действий в нынешнем сухом сезоне. После этого 1-я аэромобильная дивизия из 2-й зоны будет переброшена в 3-ю зону и нанесет удар по зоне Д противника. 101-я десантная дивизия присоединится к двум вышеназванным дивизиям.

Мы с вами, господа, должны ускорить выполнение этой нелегкой задачи.

Все трое склонились над картой.

***

Бинь сидел и слушал радио. Полковник Винь Хаосдержал свое обещание. Сразу после встречи с Бинем он прислал грузовик, на котором было доставлено все необходимое, чтобы обеспечить Биню комфорт, подобающий его положению подполковника республиканской армии: очень много бутылок со спиртным, всевозможные одеколоны, множество костюмов — как штатских, так и форменных, много книг, порнографические картинки, подшивки ежедневных и еженедельных изданий, выходящих в Сайгоне. Среди этого изобилия Биню больше всего по душе пришелся новый транзисторный приемник. До этого он мог слушать только сайгонское радио и «Голос Америки», отныне же перед ним открывалась возможность принимать передачи Ханоя и радиостанции «Освобождение».

Теперь он только два часа отводил на прогулки, все остальное время он проводил у транзистора. Он понимал, что его противники неспроста решили дать ему возможность следить за ходом событий. Они преследовали этим сразу две цели. Во-первых, в его нынешнем положении голос родины должен был оказать мощное психологическое давление, показать, насколько он, Бинь, увяз в этом болоте, и напомнить, что теперь у него нет возможности вернуться к прежней жизни. Во-вторых, слушая радио, он непременно стал бы анализировать обстановку, а значит, мог увидеть, к каким серьезным последствиям привела его нынешняя деятельность. Иным словами, враг надеялся окончательно выбить почву из-под его ног. Поэтому-то после двадцать пятого октября — а было уже двадцать восьмое ноября — они его не трогали.

И ханойское радио, и радиостанция «Освобождение», и радиостанции марионеточных властей все свое внимание сосредоточили на одной теме: стратегии действий в сухой сезон 1967/68 года на юге Вьетнама и прежде всего в 1-й зоне.

Радио Ханоя и радиостанция «Освобождение» много передач посвящали действиям местных формирований и партизанских отрядов на севере 1-й зоны: срыву карательных операций противника, действиям снайперов, артобстрелам, сбитым американским самолетам. Радиостанции противника сообщали новости о действиях северовьетнамких регулярных войск в 1-й зоне.

Итак, обе стороны разминаются перед новой схваткой, думал Бинь. С улыбкой он вспомнил о том, как один иностранный военный обозреватель весьма образно сказал: «Война во Вьетнаме напоминает схватку двух борцов. Америка — это борец-гигант, у него огромный кулак, но он абсолютно слеп. Вьетнам же — борец небольшого роста, но очень подвижный и имеющий к тому же глаза даже на затылке!»

— Здравствуйте, господин Бинь!

Бинь оглянулся. За его спиной стоял полковник Винь Хао, на его плотно сжатых губах застыла улыбка.

— Здравствуйте, господин полковник! Прошу вас, присаживайтесь. Очень давно вас не видел. У вас по-прежнему все хорошо?

— Благодарю, все в порядке. — Винь Хао опустился на стул. — Что за новость, что так развеселила вас?

— Нет, господин полковник, никаких веселых новостей нет. Просто вспомнил, как хотел бежать отсюда, и мне стало очень смешно. Капитан Чать такой высокий и наверняка весьма искусен в борьбе, но чересчур положился на себя и сне удалось надолго уложить его на больничную койку. Что же касается меня, то я тоже чересчур положился на свои силы, поэтому меня и свалила с ног старая и немощная баба!

— Да, каждый получил свое, — философски заметил Винь Хао, окидывая взглядом комнату. — Как, однако, ленива эта солдатня. Нет, чтобы убраться в комнатах!

— Они убирают каждый день, но я люблю беспорядок, мне так легче найти в нем то, что нужно. Поэтому я не позволяю им ничего трогать.

Винь Хао скривил губы, пожал плечами и ничего не сказал.

Бинь нажал на кнопку звонка, вызвал полицейского и велел принести вина и сигарет.

— Вчера, — сказал он, показывая на пачку английских сигарет, — мне стало от них плохо, хотя я выкурил всего две штуки. По-моему, в них что-то подмешано, наверное, опиум. Я слышал, что это очень дорогой сорт.

Винь Хао снова пожал плечами. Потягивая вино, он прислушивался к музыке, раздававшейся из транзистора.

Бинь поднялся, подошел к тумбочке у кровати и достал из ящика пачку сигарет. Он решил внимательно наблюдать за полковником, цели визита которого пока не понимал.

Винь Хао сидел и слушал транзистор. Когда музыкальная программа закончилась, он усилил громкость: диктор читал комментарий о состоянии обороны республиканских и американских войск в 1-й зоне.

Оба молча прослушали все до последнего слова. Потом Винь Хао выключил транзистор, повернулся к Биню и неожиданно задал вопрос (этой манере — задавать неожиданные вопросы он научился у Стивенсона):

— Что вы думаете об этом комментарии?

— Господин полковник, я человек гражданский и некоторые военные термины не понимаю. Я даже не знаю, какие провинции охватывает эта 1-я зона.

Винь Хао рассмеялся и покровительственно похлопал Биня по плечу:

— Скромничаете, подполковник! Вы со своим стратегическим кругозором видите намного дальше нас. И я знаю, что вот уже больше месяца вы очень внимательно слушаете радио — и наши, и ваши станции. Наверняка вы сделали немало интересных обобщений и ценных выводов. Было бы неплохо, если вы прояснили мне кое-что. Я принес вам подарок. — Он вынул из кармана и протянул Биню лист бумаги. — Майор Хоанг прислал вам две кассеты с записями национальной музыки. Чтобы вам попусту не тратить время, мы прослушали, записали и расшифровали это донесение, предназначенное вам. Читайте вслух, прослушаем вместе.

Бинь взял листок, посмотрел Винь Хао прямо в глаза и медленно стал читать, строго выдерживая все точки и запятые:

— «Материалы, которые прислал майор Хоанг подполковнику Биню.

Шифровка № 1

Противник продолжает усиливать оборону 1-й зоны, особенно дороги № 9, так как выявлены четыре северовьетнамские дивизии в районе реки Бенхай и юге провинции Куангбинь.

Противник намерен использовать огневую мощь наземной и корабельной артиллерии в сочетании с авиацией, чтобы оказывать нам сопротивление и сорвать планируемое наступление. 14.11. Зет-8.

Шифровка № 2

Главный удар в сухом сезоне противник наверняка нанесет не в 1-й зоне. В целях предосторожности он предпринимает там тактический маневр, чтобы потом сосредоточить силы для удара по нашим опорным базам в 3-й зоне. 26.11. Зет-8».

Бинь положил листок на стол. Оба долго молчали, глядя друг на друга. Потом Винь Хао заговорщицки подмигнул и захохотал. Бинь осуждающе покачал головой, потянулся за сигаретой, терпеливо ожидая, пока полковник выложит все свои козыри.

— Майор Хоанг прошел хорошую подготовку в Соединенных Штатах и много лет работает под моим непосредственным руководством в отделе стратегической разведки. У вас способный агент, просто золото, а не агент. Вы не считаете, подполковник, что такого человека трудно найти, особенно сейчас?

Бинь молча кивнул.

— Но вы, подполковник, еще мудрее его. Господин Стивенсон очень хочет, чтобы так же хорошо работали на нас, как ваш агент майор Хоанг работает на вас. Вы с Хоангом — прекрасный тандем, самая большая наша удача в этом году.

— С определенной точки зрения, полагаю, это так и есть.

— Это так и есть с любой точки зрения. Не забывайте, что вы дали согласие сотрудничать со мной, только со мной. Вам, наверное, известно, что президент доверяет мне больше, чем самому Хоанг Дык Ня или некоторым генералам. Потерпите еще два-три месяца, и вы увидите, как я умею ценить верность.

— Господин полковник, я ни разу в этом не усомнился. Ни на одну минуту.

— Прекрасно. Что вы намерены делать с материалами Хоанга? Мне бы хотелось, чтобы вы составили из них шифрограмму своему начальству. Оно, я думаю, по достоинству оценит такую информацию, и ваш авторитет возрастет. А это выгодно и нам.

— Господин полковник, я думаю, что этого не следует делать.

— Почему? — удивился Винь Хао.

— Потому что мы уже не успеем! Вся военная машина, развернутая в октябре, наверняка должна начать действовать в начале ноября. Мое донесение попадет моему командованию не раньше, чем через семь дней. Менять что-либо будет уже поздно.

Винь Хао посмотрел на грустное лицо Биня и засмеялся.

— Молодец! — похлопал он его по плечу. — Молодчина! Хорошо играете свою роль! Но меня не проведешь! Ханой развернул свои силы. Ханой их и отзовет. Сейчас пока к южному берегу реки Бенхай подошли лишь небольшие силы, их очень легко отозвать назад, а можно и оставить, это дела не меняет. Основные силы базируются на северном берегу, не так ли? У Ханоя есть время, чтобы после получения столь ценных сведений изменить план операции. Вы не хотите посылать шифровку совершенно по другой причине. От меня ничто не укроется! Говорите правду!

И снова засмеявшись, он дружески похлопал Биня по плечу, как бы поощряя к разговору.

— Да, господин полковник, вы верно догадались. Я не хочу посылать шифровку по другой причине. И причина эта глубоко личная. Меня уже ничто не спасет, я совершил большое преступление, когда дал согласие сотрудничать с вами, особенно когда я передал моему командованию неверные сведения о направлении главного удара американских сил в предстоящий сухой сезон. Я думаю, этого вполне достаточно, чтобы нанести нам непоправимый урон и дать возможность американцам одержать большую военную победу. Я не хочу второй раз совершать столь же серьезного преступления.

— Я вас не понял, говорите яснее.

— Если шесть северовьетнамских дивизий начнут наступление на ваши силы в 1-й зоне, то американцы будут вынуждены направить туда тоже шесть дивизий, хотя они и не собираются наносить здесь главный удар. Мое начальство будет верить, что я сообщил точные сведения, потому что и раньше я утверждал, что американцы направят сюда в сухой сезон примерно пять дивизий и три бригады.

Если сейчас я стану утверждать, что вы предприняли тактический маневр, чтобы выманить наши регулярные силы в 1-ю зону, а затем использовать свою огневую мощь для разгрома сосредоточившейся группировки, мое начальство будет вынуждено принять меры для изменения направления своего главного удара, короче говоря, проделать большую работу по по подготовке к совсем другой операции. В этот момент американцы быстро сосредоточат силы в 1-й зоне, и Север не успеет ничего сделать. Американцы имеют перевес в мобильности и могут быстро менять направление своих ударов. Регулярная северовьетнамская армия механизирована лишь частично, лона не успеет вовремя среагировать на действия противника, и таким образом американцы за один сухой сезон дважды проведут нас. Моя вина увеличится вдвое. Вы, господин полковник, говорили о том, что, если мое начальство доверяет мне, это на руку нам обоим. Поэтому я предлагаю не отправлять этих материалов.

— Ну что ж, с вашими доводами можно согласиться. Если вы предлагаете не посылать шифровку, мы ее не пошлем. Да, забыл спросить, не нужно ли вам что-нибудь еще? Я имею в виду ваш быт. Нет? Конечно, вы привыкли к простой жизни и поэтому довольствуетесь такой малостью. У нас лейтенант и тот живет шикарнее! Вы сейчас скажете, что вы пленник. Подождите! Подождите еще два-три месяца. До свидания, подполковник!

В начале декабря 1967 года английские, французские, американские и сайгонские радиостанции, а также газеты и журналы, выходящие в Сайгоне, без устали восхваляли военную мощь Соединенных Штатов, и в частности прибывающих во Вьетнам 101-й десантной дивизии, 198-й и 11-й пехотных бригад. Не менее усердно пропагандировалось намерение президента Джонсона начать переговоры по вьетнамской проблеме. Дошло до того, что требование американского президента, чтобы Северный Вьетнам «вывел свои войска из Южного Вьетнама и Лаоса, дабы правительство Южного Вьетнама получило возможность проводить политику демократии и неприсоединения», было объявлено актом доброй воли. Давалось обещание, что «в таком случае Соединенные Штаты прекратят бомбардировки Северного Вьетнама, выведут свои войска из Южного Вьетнама, признают Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама как политическую силу».

Радиостанция Ханоя и радиостанция «Освобождение» разъясняли позицию Демократической Республики Вьетнам по этому вопросу, сообщали о потерях, которые понесли американцы, а также их марионетки и сателлиты в наступательных действиях во время предыдущих сухих сезонов, перечисляли имена американских генералов, убитых и раненых в ходе этих операций или отозванных на родину из-за поражений, понесенных с 1964 года по ноябрь 1967 года.

Бинь не пропускал ни одной программы новостей и так же терпеливо, не пропуская ни одной строчки, прочитывал сводки о военных действиях и политические комментарии, которые публиковали сайгонские газеты, выходящие на вьетнамском языке. Понять намерения противника не составляло особого труда, потому что волей-неволей Стивенсон, Винь Хао и Фонг кое о чем вынуждены были поставить его в известность за время их «сотрудничества». Гораздо труднее было разобраться во всех этих противоречивых новостях и, исходя из них, догадаться о намерениях своего командования.

Бинь верил, что вся военная и дипломатическая деятельность Ханоя начиная с октября ставит целью создать «дымовую завесу» над истинными намерениями командования патриотических сил — иными словами, сделать так, чтобы было весьма сложно догадаться, каково же будет направление главного удара в предстоящий сухой сезон.

Бинь продумал самые различные варианты наступления, которое готовит его командование, пришел к выводу, что каждый из этих вариантов имеет право на существование, однако у него пока нет никакой гарантии, что будет выбран хотя бы один из них. Но надежды Бинь не терял. Более того, он даже радовался, что пока ничего не может понять, ибо сознавал, что если он, человек, непосредственно причастный к делу, не может пока ни в чем разобраться, значит, этого тем более не может понять противник.

Во второй половине дня восьмого декабря ему позвонил Фонг.

— Здравствуйте, подполковник Бинь. Господин Стивенсон справляется о вашем самочувствии. Он поручил мне сообщить вам радостную весть: сегодня американская 25-я пехотная дивизия заняла ряд стратегически важных пунктов в районе Катума, то есть в военной зоне С вьетконга, и полностью уничтожила дивизию противника. В операции «Еллоу стоун», открывающей стратегическое наступление в этом сухом сезоне, примут участие пять американских дивизий и три бригады. Ждите сообщений о наших победах. Мне выпала честь передавать их вам ежедневно. До свидания!

Бинь не успел и слова сказать, как Фонг положил трубку.

«Значит, направлением своего главного удара они избрали восточную часть Намбо, как и в предыдущем сухом сезоне. Используют в этой операции восемнадцать американских бригад, чтобы нанести удар по нашим зонам С и Д. Установили наличие двух наших новых дивизий в этих зонах. У них перевес в мобильности и огневой мощи. Такими силами можно вести операции в течение длительного времени и наносить неожиданные удары. Американцы уже много раз наносили удары по этим зонам, начиная с конца шестьдесят пятого года, поэтому хорошо знают местность…» — подумал Бинь, прохаживаясь по комнатам и размышляя над новостью, которую ему только что сообщил Фонг. Дойдя до лестницы, он обнаружил там на посту сержанта Тэма и еще одного полицейского с лычками младшего сержанта. не обращая на них никакого внимания, Бинь прошел мимо, как всегда, заложив руки за спину, мерным шагом, так, как он прогуливался каждый день.

«Верно ли, что у наших в этом районе две дивизии? Если верно, что этого достаточно, чтобы отразить натиск пяти американских дивизий и трех бригад. Ведь кроме этих двух дивизий есть и другие силы. Наше командование наверняка следит за всеми действиями противника и не допустит неожиданного удара!..»

Прогуливаясь, он уже второй раз приблизился к лестнице. И хотя он шел опустив голову, краешком глаза старался не упускать ни малейшего движения стоящих у лестницы полицейских и заметил, как сержант Тэм, толкнув в спину своего напарника, тихо сказал: «Попроси!»

Делая вид, что не обращает на полицейских никакого внимания, Бинь прошел мимо.

Когда он в третий раз дошел до конца коридора, его окликнули:

— Господин подполковник!

Бинь остановился и посмотрел на полицейских. Сержант Тэм сделал шаг вперед и просительно улыбнулся:

— Господин подполковник, у нас не осталось курева. Если у вас с собой…

Бинь молча вынул из кармана пачку сигарет и, не подходя к полицейским, сделал приглашающий жест.

— Господин подполковник, мы не можем покинуть пост.

— Ну а мне можно подойти к вам? — с улыбкой спросил Бинь.

— Можно, господин подполковник, вы же как-никак старше по званию…

— Ах вот оно что! А вы знаете, какая история приключилась с капитаном Чатем?

— Знаем. Капитан Чать был один, он не принял необходимых мер предосторожности…

Бинь кивнул и подошел к сержанту Тэму. Тот достал портсигар. Бинь увидел выгравированного на крышке извивающегося дракона и четыре китайских иероглифа: «верность и почитание, жизнь и здоровье». Это был портсигар Ту! Бинь вынул из своей пачки все сигареты, переложил их в пустой портсигар и как ни в чем не бывало спросил:

— Огонь есть?

— Да есть. Спасибо, господин подполковник.

Бинь кивнул и продолжил свою прогулку. Полицейские курили и искоса следили за ним, когда он проходил по коридору, в десяти шагах от их поста.

Десять дней подряд Фонг информировал Биня о том, как развиваются военные действия в восточной части Намбо. Обычно он делал это два раза в день — в семь утра и в семь вечера. От него Бинь узнал, что американские 25-я пехотная и 101-я десантные дивизии развернуты в зоне С, 1-я пехотная дивизия готова нанести удар по зоне Д. Однако пока крупных боев не было, происходили лишь мелкие перестрелки.

Бинь заметил, что самоуверенный тон Фонга изменился. Уже два раза, вчера и сегодня утром, Бинь спрашивал его: «Так кто же кого окружил — американцы вьетконговцев или вьетконговцы американцев? Если события будут развиваться так медленно, когда же вы собираетесь уничтожить регулярные силы вьетконговцев? А может, вьетконговцы раньше заведут американцев к месту их гибели, как это случалось в прошлые сухие сезоны?» И оба раза Фонг холодно отвечал: «Трудно сказать заранее, кто кого куда приведет, подполковник. Эта операция продлится до апреля будущего года, в ней должны принять участие еще две американские дивизии и три бригады. Операция проходит в условиях максимально благоприятных для американцев и весьма неблагоприятных для противника. Помните, наша задача сначала «найти», а потом «уничтожить». Противник не сможет долго уклоняться, американцы рано или поздно найдут его. Попробуйте представить себе всю мощь этой огромной машины: пять дивизий, три бригады, артиллерия, танки, самолеты — словом, все, что есть на вооружении у американцев. Потерпите еще несколько дней, подполковник».

Утром двадцатого декабря Бинь подождал звонка от Фонга до восьми утра. Когда Бинь позвонил сам, ему сказали, что подполковника Фонга нет на месте и он будет отсутствовать два или три дня.

«Что-то случилось! — решил Бинь. — Где-то у них неудача. Может быть, в зоне С или Д? Или в их 1-й зоне?» Ответ Бинь попытался найти в газетах, в сводках новостей, передаваемых по радио, но странно: все средства массовой информации хранили непривычное молчание и ничего не сообщали о положении именно на тех участках фронта, откуда Бинь ждал известий.

В четыре часа пополудни двадцать второго декабря, когда Бинь прохаживался по коридору, он внезапно увидел поднимавшихся по лестнице Стивенсона и Фонга. Обменявшись приветствиями, все прошли в столовую.

Стараясь сохранять приветливое выражение лица, Фонг обратился к Биню:

— Господин Стивенсон считает, что Вьетнамская народная армия — это самая революционная, самая героическая и мужественная армия. По случаю дня создания вашей армии господин Стивенсон считает необходимым преподнести вам небольшой подарок и устроить обед по случаю этой даты здесь, у вас.

С этими словами он поставил перед Бинем прямоугольную коробку, перехваченную пестрой лентой. Бинь встал и сказал, обращаясь преимущественно к Стивенсону:

— Господа, я очень тронут вниманием, которое вы проявляете ко мне. Думаю, что, только отдав все силы нашему долговременному сотрудничеству, я смогу ответить на вашу заботу обо мне. И хотя я сейчас не являюсь бойцом Вьетнамской народной армии, самой революционной, самой героической и самой мужественной, как вы только что сказали, позвольте мне все же от ее имени поблагодарить вас и пообещать, что она всегда будет достойна столь высоких похвал.

Он взглянул на насупившегося Стивенсона и рассмеялся про себя: «Наверняка сейчас ругает Фонга за глупость!»

Фонг дважды хлопнул в ладоши. Полицейские начали носить подносы с едой. Стивенсон уже успел взять себя в руки и успокоиться. Он встал, с улыбкой поднял тост за здоровье Биня, пожелал Вьетнамской народной армии выполнить ее историческую миссию, а предстоящим переговорам — успеха. Все трое чокнулись и принялись за еду.

«Зачем они появились здесь? — размышлял Бинь. — Имеет ли это какое-либо отношение к тому, над чем я все время думаю? Ясно одно: обстановка накалилась, поэтому-то они и явились сюда только вдвоем, без Винь Хао. Кажется, они хотят переговорить со мной о чем-то очень важном, поэтому и не прошли в спальню…»

Стивенсон отложил в сторону палочки для еды, вынул сигару, закурил и, откинувшись на спинку стула, с улыбкой спросил Биня:

— Вы уже решили, чем станете заниматься после того как война кончится?

— Прежде нужно дожить до ее конца. Война продлится еще очень долго, господин советник.

— Если вы будете оставаться здесь, а не рисковать головой непосредственно на поле брани, то проживете еще верных лет двадцать.

— А это уже будет зависеть от ваших забот, но, честно говоря, я почему-то верю, что проживу еще довольно долго.

— У вас есть дама сердца — женщина, которую вы любите? Наверняка она каждый день молит бога за вас, иначе не видеть бы вам такой удачи.

— Может быть, и так. Я счастливчик, мне всегда везет. Уж со сколькими сложностями встречался, а всегда находился выход!

— Как, например, сейчас?

— Да, как, например, сейчас.

Стивенсон кивнул, а Бинь повернулся к Фонгу:

— Я слышал, вы несколько дней отсутствовали. Тем более рад сегодняшней встрече. Наверное, побывали на фронте?

— Нет… Я ездил во 2-ю зону.

— Есть что-нибудь новенькое? Эти несколько дней, что вас не было, я самым внимательным образом слушал радио и читал газеты, но не нашел никаких сообщений ни о 1-й, ни о 3-й зонах.

— Поступил приказ отвести 25-ю и 1-ю пехотные дивизии, а также 101-ю десантную дивизию из восточной части Намбо. Поэтому и нет сообщений о военных действиях в этом районе.

Эта новость чрезвычайно удивила Биня. Он взглянул на Фонга, потом на Стивенсона.

После минутного молчания Фонг как ни в чем не бывало продолжил:

— Регулярные северовьетнамские части провели наступление на севере 1-й зоны. Одна дивизия переправилась через реку Бенхай и двинулась к Сепону. Другая дивизия находится в горных джунглях к западу от Виньлиня. Две дивизии из Нгеана выдвинулись в Куангбинь следом за теми дивизиями, о которых я только что говорил. Еще две дивизии двинутся от 21-й параллели к 18-й.

Стивенсон сидел молча, внимательно наблюдая за реакцией Биня. Неожиданно он подался вперед и, глядя Биню прямо в глаза, тихо спросил:

— Что, по-вашему, они намерены делать в нашей 1-й зоне?

— Ясно, что 1-я зона, и особенно рубеж обороны на дороге № 9, избраны направлением главного удара в этой операции. Только здесь можно добиться решающих стратегических успехов.

— Почему?

— Обе стороны понимают, что иначе им не одержать победу, не обеспечить перевес в глазах мирового общественного мнения и одновременно — прочные позиции, дабы можно было одновременно и воевать, и вести переговоры.

— Значит, Север непременно должен заняться поисками такого участка в 1-й зоне?

— Обе стороны ищут этого именно в 1-й зоне. Северу географически 1-я зона ближе всего. Нанося удар здесь, регулярные дивизии Севера получат возможность наиболее быстрого обеспечения боеприпасами и продовольствием. В других зонах они могут вести лишь вспомогательные действия.

Что же касается вас, то вы не станете направлять пять дивизий и три бригады в наши зоны С и Д, чтобы вступить в бой с небольшими силами армии Освобождения, если северные дивизии развернут свое наступление в 1-й зоне. Вам уже пришлось отвести свои силы из восточных районов Намбо, а позже вам придется отправить их в 1-ю зону, хотя вы и не рассчитывали вести там бои.

Стивенсон долго мрачно смотрел на Биня, потом на его лице все же появилось некоторое подобие улыбки:

— Ваши доводы заслуживают внимания. Должен признать, что они свидетельствуют о том, что вы обладаете стратегическим мышлением, то есть, как раз тем, чего так не хватает многим высшим офицерам республиканской армии.

— О, вы совсем захвалили меня, господин советник. Таких, как я, обычно называют «стратегами из кафе». Кстати, я почерпнул этот термин из передач вашего радио, а также из статей в ваших газетах. На самом деле я лишь смутно понимаю обстановку, хотя полковник Винь Хао и подполковник Фонг вот уже два месяца прилагают все усилия, чтобы она стала для меня ясной.

— Прошу вас, продолжайте. — Стивенсон показал на бокал Биня и расставленные на столе кушанья. — У меня давно не выдавалось свободного времени, но как раз сегодня мне хотелось бы подольше побеседовать с вами. На разные темы. Не откажете, подполковник?

— Ну что ж, готов.

Стивенсон кивнул. Фонг снова наполнил бокалы. Бинь сделал глоток и незаметно сплюнул в платок. Фонг улыбнулся, с заговорщицким видом подмигнул ему.

— Помнится, — начал Стивенсон, — я как-то обещал вам, что назову истинные направления главного и вспомогательного ударов. Сегодня двадцать второе декабря, и я думаю, что могу уже себе это позволить. Все, что я вам сейчас скажу, больше не представляет никакой тайны.

В этом сухом сезоне из Соединенных Штатов уже переброшены одна десантная дивизия и две пехотные бригады. Мы приняли решение выделить пять американских дивизий и три бригады для нанесения главного удара в восточной части Намбо, а конкретно — в ваших зонах С и Д. Если понадобится, мы выделим на усиление еще несколько боевых соединений вьетнамской республиканской армии. С такой крупной группировкой, сосредоточенной на ограниченном пространстве, мы можем сделать многое. Но мы поставили себе скромную цель: разгромить дивизии вьетконговцев, сосредоточенные в этом районе, чтобы снять угрозу, нависшую над Сайгоном. На остальных участках фронта будут нанесены вспомогательные удары, сила которых будет зависеть от конкретной обстановки в данном районе.

Однако сейчас регулярные силы северовьетнамской армии оказывают очень большое давление в 1-й зоне, и поэтому мы приняли решение приостановить операцию «Еллоу стоун». Только приостановить. Сухой сезон продлится до конца апреля следующего года. К тому жене обязательно вести боевые действия только в сухой сезон. Ведь сезон дождей приносит трудности не только нам, но и нашему противнику. Как вы, подполковник, верно заметили, мы не можем оставаться в ваших военных зонах С и Д, в то время как регулярные северовьетнамские части хозяйничают в нашей 1-й зоне. Однако не можем перебросить туда и все свои силы. Мы вынуждены ждать, пока противник не раскроет свои намерения. В зависимости от этого и будет принято окончательное решение. Итак, отборные силы численностью более полумиллиона человек вынуждены ждать! Понимаете ли вы, подполковник, что это значит? Это значит, что мы выпустили инициативу из своих рук!

Что, по-вашему, подполковник, нам — я имею в виду нас с вами — следует предпринять? Ведь вы сейчас на нашей стороне, не так ли?

— Действительно, сотрудничая с вами, я нахожусь на вашей стороне. Но в беседе я иногда путаюсь. Я не совсем еще привык. Так что не будьте злопамятны.

— Ничего, ничего! Я хочу, чтобы вы, подполковник, ответили на мой вопрос. Повторяю: что нам с вами следует сейчас предпринять?

— Если говорить частно, то я не совсем понял ваш вопрос и поэтому снова не знаю, как на него ответить, чтобы угодить вам.

Стивенсон метнул на него злобный взгляд, но быстро взял себя в руки. Он осушил свой бокал, платком вытер уголки рта и с улыбкой сказал:

— Вы правы, вопрос мой каверзный и ответить на него непросто. Скажите мне вот что: действительно ли вы верите в то, что Ханой выбрал нашу 1-ю зону для нанесения своего главного удара в этом сухом сезоне?

— Да, я действительно верю в это.

— А я вот не верю, несмотря на все ваши рассуждения, — Стивенсон ткнул пальцем в сторону Биня, — несмотря на ваши теории, — он ткнул пальцем в сторону Фонга, — и рассуждения еще очень многих людей, — Стивенсон рукой описал широкий круг. — Все они похожи одно на другое, и все в ладах с логикой. А знаете, почему не верю?

Бинь вопросительно посмотрел на него, но про себя подумал: «Говори, говори все, что там есть у тебя за душой, а я потом скажу то, что мне нужно». Отрицательно покачав головой, он ответил:

— Нет, я не могу понять, почему вы в это не верите.

— Вы полагаете, что противник уже пустил в ход все свои хитрости? Обстановка ясна, но мне не дает покоя одно опасение: есть кое-что неясное, какой-то чрезвычайно хитрый маневр Ханоя. Главный удар Ханой в этом сухом сезоне хочет нанести не в 1-й и не в 3-й зонах!

— Тогда где же?

— Это вы мне должны сказать!

— Господин советник, вы хотите сказать, что все действия северовьетнамских регулярных дивизий и частей армии Освобождения Южного Вьетнама, предпринятые до настоящего времени, всего лишь маневр, служащий прикрытием для подготовки крупной операции на другом направлении?

Стивенсон молча кивнул.

— Но если противник использует шесть регулярных отборных северовьетнамских дивизий для проведения такого маневра в 1-й зоне и две отборные регулярные дивизии армии Освобождения с той же целью в 3-й зоне, то сколько же надо сил, чтобы провести крупнейшую, как вы считаете, операцию в каком-то другом месте?

Стивенсон поморщился и недовольно махнул рукой:

— Ответьте мне на мой вопрос, не задавайте вопросов!

Наступило длительное молчание. Неожиданно в спальне раздался телефонный звонок. Бинь встал, чтобы ответить на него. Через минуту он вернулся и, стоя в дверях, сделал Фонгу приглашающий жест:

— Это вас, подполковник.

Фонг взглянул на Стивенсона и прошел к телефону. Бинь, опустив голову, сел за стол и потер руками виски. Стивенсон молча курил и и изредка бросал на него быстрые взгляды.

Через несколько минут Фонг вышел из спальни и, положив перед Стивенсоном листок бумаги, вырванный из блокнота, занял свое прежнее место. Бинь поднял голову и изучающе посмотрел на Фонга, стараясь по выражению его лица понять, какое известие он получил. Но тот был невозмутим. Стивенсон прочел и кивнул. Фонг не спеша проговорил:

— Подполковник, я получил сообщение. Части регулярной северовьетнамской армии численностью до дивизии окружили наши силы в районе Лангвей-Кхесань. Они установили на всех высотах зенитные орудия и минометы с целью воспрепятствовать снабжению этого района по суше или с воздуха, подвергли минометному и ракетному обстрелу ряд опорных баз на дороге № 9, нанеся нам большой ущерб.

В 3-й зоне регулярные силы вьетконговцев нанесли ряд ударов по отходящим оттуда американским частям. Уничтожено много бронетранспортеров, а также другой техники.

В северных провинциях началась мобилизация, число новобранцев превышает пятьдесят тысяч человек.

Бинь взглянул на Стивенсона:

— Теперь ясно, что операции, назначенные на сухой сезон начались. Направление главного удара — 1-я зона, и прежде всего дорога № 9, направление вспомогательного удара — 3-я зона, и прежде всего районы, граничащие с зонами С и Д. Тут не над чем больше раздумывать!

Стивенсон хмуро посмотрел на него и, точно отдавая приказ, сказал:

— Составьте шифровку вашему начальству, умело выведайте его намерения в этом сухом сезоне. Конкретно: направление главного и вспомогательного ударов, состав сил на каждом из направлений…

— Но это очень трудно. Как вы понимаете, мое начальство — люди далеко не глупые.

— Все равно! Вы должны составить такую шифровку. Можете аргументировать свое любопытство тем, что обстановка очень сложная и вы, если не будете знать точных намерений вашей стороны, не сможете выполнить свои задачи. Мне не обязательно знать все, достаточно маленькой щелочки в этой «дымовой завесе», чтобы сделать нужные заключения.

Фонг протянул Биню лист бумаги. Бинь взял ручку и, подумав, начал писать, потом зачеркнул написанное, снова написал несколько строк и передал Фонгу. Тот прочитал вслух:

— «Второму. Противник откладывает проведение операции «Еллоу стоун», отводит 1-ю и 25-ю пехотные дивизии, а также 101-ю десантную дивизию с намерением развернуть их вокруг Сайгона.

Обстановка весьма сложная. Прошу информировать о ваших намерениях в предстоящем сухом сезоне, чтобы иметь ориентир, особенно в оценке серьезных действий противника. Прошу незамедлительного ответа. 22.12. Ч. Б.».

Стивенсон кивнул и сделал знак Биню удалиться.

Через двадцать минут Бинь вышел из спальни и подал Фонгу черновик и шифровку, написанную на папиросной бумаге.

Когда в городе зажглись фонари, Стивенсон поднялся и сказал Биню:

— Подполковник, ответ вашего начальства определит мое отношение к вам. Если ваше начальство еще доверяет вам, то ответ удовлетворит мое скромное требование, и я обещаю вам, что первого января вы получите полковничьи погоны. Если же ответа не последует, а это будет означать, что вам больше не доверяют, я не дам и ломанного гроша за вашу жизнь. Спокойной ночи.