1
В питейном заведении на одной из сайгонских улиц собрались одиннадцать офицеров республиканской армии. Хозяин, хорошо изучивший привычки и вкусы своих гостей, то и дело приносил подносы с едой, чашечки с кофе и ставил на стол все новые и новые бутылки.
Это были старшие офицеры, получившие высшее военное образование еще при французах. Правда, уже тогда французы активно пользовались американской помощью — как деньгами и оружием, так и преподавательским составом, который вел занятия в этом, тогда еще единственном в Индокитае училище. Собравшиеся здесь были его первым выпуском. В свое время они дали торжественное обещание раз в год, на рождество, непременно собираться вместе, чтобы отметить очередную годовщину окончания училища, а те, кто по делам службы не имел возможности прибыть на торжество, непременно присылали открытки.
Поначалу они арендовали для своих встреч ресторан одного из крупных отелей, однако с каждым годом ряды их редели, и в конце концов пришлось довольствоваться небольшим залом этого питейного заведения.
И вот сейчас они сидели все вместе за большим круглым столом, пили вино, лакомились вкусными блюдами, а за окнами шел пренеприятный мелкий дождик и дул холодный ветер.
— Десять дней назад, — сказал, вздохнув, подполковник медицинской службы, — Чыонг прислал мне письмо, собирался принести на эту встречу прекрасное вино, какое делают только в Камло… Но вскоре я узнал, что машину, в которой он ехал, в упор расстреляли из миномета вьетконговцы. Это уже шестнадцатый из наших, кто погиб в этом году, да еще четыре умерли от болезней.
— Что поделаешь, дружище, Жизнь солдата коротка, она обычно так и кончается! — ответил ему другой подполковник, высокий, с сединой в волосах.
— Да, многих мы больше никогда не увидим. Но ведь вот что обидно: есть и такие, кто жив, но не только не пришел сюда, но даже не подал о себе никакой весточки!
Это многих задело за живое.
— Вылезли вы большие начальники, и теперь им нет до нас никакого дела! Что у них с нами общего!
— А Шанг недавно получил звание полковника и даже сказал, что ему неловко теперь участвовать в этих наших встречах!
— С нами видеться ему неловко, а прибирать к рукам солдатское жалованье очень даже ловко! Понаберут себе по нескольку жен, вот денег и не хватает, начинают солдат грабить!
— Да что о них говорить, только настроение портить! Послушайте лучше, что я вам расскажу. Сегодня утром я проходил мимо главного собора и видел там Тхиен Ли и еще нескольких девиц такого же толка. Подумать только, они явились на службу в собор! А одеты почти как тогда, когда танцевала здесь чуть ли не нагишом!
— Интересно было бы знать, как они молятся богу?
— Наверное, повторяют одну и ту же молитву.
— Это какую же?
— Придется рассказать вам историю об одной весьма усердной прихожанке. Я ее вычитал в какой-то французской книге. Ну так вот, жила на свете одна очень набожная вдова, и была у нее столь же набожная дочь. Обе весьма усердно молились богу, пока дочери не исполнилось восемнадцать лет. Сразу же после этого мать заметила, что дочь стала не такой уж набожной, хотя и молится два раза в день перед ликом святой девы. Целыми днями она где-то пропадала, иногда даже не возвращалась на ночь. Мать забеспокоилась и решила подслушать, о чем молится ее дочь. И вот что, оказывается, та говорила во время молитвы: «О, святая Мария, ты зачала без греха, так помоги мне грешить без зачатия!»
Все громко расхохотались.
— Хорошо еще, что святой деве молилась, другие вообще только долларам молятся!
Снова раздался дружный смех.
— Мне кажется, мы впервые увидели их, эти доллары, в пятьдесят шестом, я не ошибаюсь?
— Как будто так, в пятьдесят шестом. С тех пор все им и молимся…
— Ну и что, так всегда было! Во все времена молились на деньги и на тех, кто их платит! Теперь платят американцы, значит, надо на них молиться! Как говорится, кто кормит, тот и мать родная!
— Тхиет, у тебя что ни слово, то золото! Дай-ка я за тебя выпью!
Тот, кого называли Тхиетом, полковник, командир полка 1-й бронедивизии, только что откомандированный из 1-й зоны в 3-ю как попавший под подозрение в связях с опальными генералами, хладнокровно поднял свой бокал и осушил его до дна.
— Хорошо еще, что с тех пор, как на свет появился Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама, на рождество договариваются о прекращении огня, и мы можем спокойно собраться здесь. Интересно, было ли еще где в мире такое?
— Так ведь огонь прекращают только в городах и населенных пунктах, а на фронте этого не бывает.
_ А все из-за вьетконговцев! Это они не соблюдают соглашения!
— Как правило, обе стороны упрекают в этом друг друга, а это значит, что обе они и виноваты.
— Да как его прекратить, этот огонь? Пока не сделают нейтральную зону, будет существовать опасность перестрелок и вооруженных столкновений.
— Скорей бы начались переговоры, — сказал подполковник медицинской службы. — Может, тогда обе стороны отвели бы свои войска к реке Бенхай. Признали бы наконец этот Фронт как политическую силу, ввели бы его представителей в состав правительства — глядишь, мы и прожили бы остаток своих дней без пальбы.
— Кто этого не хочет? Но ведь сам должен понимать, что переговоры начнутся, когда у одной из сторон будет реальный перевес, а точнее говоря, когда одна из сторон потерпит полный крах!
— Ну, я так не думаю. Прежде всего, вьетконговцы никогда не откажутся от того, что им уже удалось захватить. Они вообще не хотят никаких переговоров! Вот, пожалуйста, только они ввели свои самые отборные дивизии в 1-ю зону. Потом окружили нашу группировку в районе Лангвей — Кхесань. Они еще, вот увидите, прорвут всю нашу первую линию обороны!
— Да, пожалуй, в Кхесани это серьезно. Несколько дней назад именно там погиб Чыонг.
— Ну, хватит! — прервал всех Тхиет. — Нечего ругать войну, она дает нам пропитание. Если бы не война, американцы не стали бы нам помогать. Хороши бы все вы тогда были, хотел бы я на вас посмотреть! Я лично всегда думаю о том, что я как младенец, моя колыбель — это война, а материнское молоко — зеленые долларовые бумажки. Если бы не это, меня и на свете не было бы. Да что там говорить, не одного меня, а всех нас! Я уже настолько свыкся со стрельбой, что, когда приехал в Сайгон, мне все время казалось: чего-то не хватает. Не поддавайтесь радужным мечтаниям! И не молите господа бога, чтобы он ниспослал на наши головы белую голубку мира! Мы орудие войны, поэтому ничего другого, чем так жить и так погибать нам не остается!
На этот раз его слова заставили всех собравшихся за столом замолчать. Всем расхотелось есть и пить. Смолкли и шутки, и разговоры. Сидели молча, мрачно уставившись в свои тарелки.
Наконец после долго молчания поднялся подполковник медицинской службы. Он поправил очки, несколько раз откашлялся и произнес:
— Возможно, сейчас еще рановато, но все равно пора, видно, нам расходиться. Посмотрим, как люди встречают рождество… Может, в собор стоит сходить…
Большинство присутствующих сразу же поднялись из-за стола, облегченно вздохнув. Прощаясь, они пожимали друг другу руки, обещая встретиться на следующее рождество.
— Встретиться-то встретимся, — глубокомысленно сказал кто-то, — да только сколько нас к тому времени останется, никто не знает…
2
Полковник Винь Хао посмотрел на полицейских, сидящих по обе стороны длинного стола, потом перевел взгляд на Биня, который сидел против него. Телохранитель Винь Хао, как всегда, стоял в дверях в своей излюбленной позе: ноги широко расставлены, руки на пистолетах.
Тридцать первого декабря Бинь позвонил Винь Хао и попросил разрешения поздравить всех стороживших его полицейских с Новым годом. Переговорив со Стивенсоном, Винь Хао разрешил Биню устроить такую встречу утром первого января и прибыл лично проследить за тем, как она пройдет.
Восемнадцать полицейских, все с лычками сержантов или старшин, во главе с лейтенантом по прозвищу Золотой Зуб ждали, что им скажут. Зная, что сейчас каждое неосторожное слово или неосторожный жест могут привести тебя в тюрьму, они сидели как каменные изваяния и старались смотреть в стену, но время от времени все же украдкой бросали взгляды то на полковника Винь Хао, то на Биня, сидевших друг против друга по разным концам стола.
— Все собрались? — с улыбкой спросил Бинь у Золотого Зуба и повернулся к Винь Хао. — Прошу вас, господин полковник.
Винь Хао откинулся на спинку стула, сложил руки на животе, одного за другим оглядел полицейских.
— Братья! Сегодня первый день нового года. Для нас, вьетнамцев, конечно, главный праздник — это Тет. Но Новый год по солнечному календарю празднуют и в Америке, и в Европе. Поэтому управление экономической и социальной помощи Соединенных Штатов прислали подарки всем солдатам вооруженных сил Республики Вьетнам.
Я имею честь от имени президента вручить вам эти подарки и также от его имени поздравить вас и ваши семьи. Подарки переданы лейтенанту, через несколько минут он вам их раздаст. А теперь я хочу провозгласить тост за нашу победу в борьбе с коммунистами, за процветание нашего отечества!
Он взял бокал и, не поднимаясь с места, осушил его, сделав знак остальным, чтобы последовали его примеру.
Бинь поднялся, слегка поклонился Винь Хао и с улыбкой обратился к полицейским:
— Поскольку господин полковник позволил мне это сделать, я скажу вам несколько слов. Меня зовут Бинь. Я оказался здесь под стражей по подозрению в работе на разведку вьетконговцев.
Полицейские с испугом смотрели на него. В глазах Винь Хао вспыхнула злость, но он сдержался.
Бинь между тем продолжал:
— Все вы прекрасно понимаете, что если человек попал под такое подозрение, то возможны два исхода его дела: или амнистия, или смерть. Я верю, что не нанес никакого ущерба своей родине и поэтому надеюсь остаться в живых, хотя пока все против меня. Одно только можно сказать со всей уверенностью: чем активнее будет наступать противник и чем больший урон понесут республиканская армия и американские войска, тем короче будет моя жизнь.
В настоящее время северовьетнамские дивизии упорно прорываются к югу и наносят сильные удары по линии обороны в районе дороги № 9. Они окружили кхесаньскую группировку, которая через некоторое время несомненно капитулирует. Северовьетнамские дивизии нанесли также сильные удары в восточной части Намбо, всего в каких-нибудь ста километрах от Сайгона, а также по району Центрального плато. Республиканская армия, войска США и их союзников ведут оборонительные бои. Пока не известно, как будут развиваться события в ближайшие дни. Думаю, что вам известно новогоднее пожелание Хо Ши Мина, но на всякий случай я еще раз процитирую его вам.
Прекраснее весен минувших весна настает,
О радости наших побед вся отчизна поет.
Бить янки-агрессоров, Юг и Север, соревнуйтесь!
Вперед!
За победами — полной победы черед! [56]
Наверняка в новом году вьтеконговцы нанесут мощные удары, чтобы одержать полную победу. А это значит мне не дожить до Тета. Поэтому сегодня, с позволения господина американского советника и господина полковника, я хочу поблагодарить всех вас, братья, кто сторожил меня эти последние несколько месяцев. Между нами недоразумений не было, и никаких инцидентов, которые бы вызвали у вас сожаление, не произошло. Надеюсь, что и впредь наши отношения останутся такими же. Совсем скоро я с вами расстанусь, как расстанусь и с этой жизнью, поэтому мне хотелось бы сделать каждому из вас небольшой подарок: по две тысячи донгов на брата, а вашему лейтенанту — пять тысяч донгов. Эти деньги — мое жалованье, оно мне не понадобилось и, полагаю, не понадобится и впредь. Кроме того, я хотел бы подарить вам немного вина, сигарет и конфет, чтобы вам было чем встретить новую весну. Надеюсь, вы помолитесь о том, чтобы моя душа попала в рай. Прошу вас, лейтенант, примите подарки.
Бинь с улыбкой кивнул Золотому Зубу, показывая на свертки и бутылки, стоявшие на столе.
Золотой Зуб вопросительно взглянул на Винь Хао. Винь Хао кивнул, а потом процедил:
— Убирайтесь все отсюда, да поживее.
Полицейские получили подарки и вышли из комнаты.
Оставшись один на один с Бинем, Винь Хао рассмеялся и хитро посмотрел на своего противника:
— А вам палец в рот не клади! Ловко подсунули коммунистическую пропаганду! Это так-то вы намерены сотрудничать со мной? Помните, мы договаривались с вами о долговременном сотрудничестве?
— Господин полковник, я бы действительно хотел, чтобы наше сотрудничество оказалось долговременным. Все, о чем я только что говорил полицейским, — чистая правда. Мне сказали это господин Стивенсон и господин Фонг еще двадцать второго декабря, сказали прямо, ничего не тая! Сейчас я жду приговора. Осталось не так уж много времени, самое позднее пятнадцатого января все должно проясниться.
— Что за глупости! — подскочил Винь Хао. — О чем вы говорите?
— Мне кажется странным, что вы ничего об этом не знаете. Позвольте же мне тогда рассказать вам все, как было. Двадцать второго декабря господин Стивенсон и подполковник Фонг пришли сюда якобы за тем, чтобы поздравить меня с днем Вьетнамской народной армии. На самом же деле им было просто необходимо, чтобы я написал шифровку моему начальству с требованием сообщить направление главного удара северовьетнамских регулярных войск и частей вьетконговцев в нынешнем сухом сезоне. Если мое начальство ответит, сказали они, я получу возможность прожить еще несколько дней на этом свете, если нет, — значит, моя песенка спета. Надеюсь, что вы понимаете, что мое начальство никогда не пойдет на разглашение таких сверхсекретных сведений, поскольку я не из тех, кто имеет непосредственное отношение к руководству операцией.
— Не беспокойтесь, подполковник, это все одни угрозы. Вас никак нельзя отнести к тем, кто слаб духом. Не понимаю, почему вы придали такое значение этому пустяку?
— Господин полковник, я умею различать пустые угрозы и реальную опасность. Господин американский советник и господин Фонг говорили правду! И мое сотрудничество с вами не спасет меня от неминуемой гибели.
— Вы, подполковник, все же не забывайте, что всю эту операцию президент поручил лично мне. Господин Стивенсон действительно советник, и хотя его полномочия велики, они не простираются, однако, за рамки полномочий любого другого советника. Подполковник Фонг всего-навсего мой подчиненный. Желания обоих ничего не решают ни относительно операции в целом, ни лично вас, если нет на то моего согласия. Если вы сотрудничаете со мной, а я говорю о реальном сотрудничестве, то мое покровительство, хоть размеры его и не очень велики, в данном случае все же сможет защитить вас от всех напастей.
— Господин полковник, я уверен, что мое начальство не откроет мне военной тайны, но даст новые указания, укажет на новые цели, которыми я должен заняться. Возможно, в этом вы найдете какую-то зацепку, которая станет для вас щелочкой, приоткрывающей завесу, и поможет понять стратегию Ханоя. Поэтому, как мне кажется, вам не следует упускать из рук те инструкции, которое пришлет мое начальство.
— Это мне совершенно ясно. Вы говорите, что самое позднее пятнадцатого этого месяца должны получить ответ. Я вас правильно понял?
— Да. Я послал шифровку двадцать второго, ее, наверное, несколько дней изучали, так что отправили скорее всего двадцать пятого. Если ничего не случилось, то тридцать первого она должна была попасть в руки того, кто может дать на нее ответ. Поскольку я просил прислать ответ незамедлительно, то десятого января должна прийти ответная шифровка. На всякий случай прибавим еще пять дней…
— Прекрасно. Я прослежу за этим. Если вы решите сказать мне что-нибудь еще, сразу звоните. Вы, конечно, заметили, что Фонг не питает к вам симпатий. Поэтому в общении с ним будьте осторожны, а лучше всего избегайте его, насколько это возможно. До свидания!
— До свидания, господин полковник.
***
В эти первые дни нового 1968 года Бинь очень нервничал, хотя со стороны этого совсем не было заметно. Каждый его день, как и прежде, проходил по составленному ранее расписанию, и внешне череда этих дней отличалась прежней монотонностью. Стивенсон догадывался, что Бинь не может оставаться спокойным, и всякий раз удивлялся его выдержке.
Первого января, воспользовавшись тем, что ему разрешили поздравить с Новым годом стороживших его полицейских, Бинь подал сигнал тревоги и теперь проводил дни в напряженном размышлении. Все, что он тогда говорил полицейским, сержант Тэм не мог не передать Ту. Бинь рассчитал, что на получение инструкций у Ту уйдет несколько дней, поэтому ответ он, Бинь, получит не позднее десятого января. Но прошло и десятое, и одиннадцатое, сегодня было уже пятнадцатого января, а сигнала все не было. За сегодняшний день Бинь уже три раза, прогуливаясь, доходил до конца коридора и всякий раз видел сержанта Тэма, то рассматривающего какую-то книжку, то болтающего с другим полицейским. Ни один из них не обращал на Биня никакого внимания.
Бинь старался успокоить себя тем, что сигнала от Ту нет только потому, что пока ему, Биню, никакая реальная опасность не угрожает. И все же он волновался. За прошедшие двенадцать дней в 1-й зоне и прилегающих к ней районах развернулись ожесточенные бои. Патриоты оказывали сильное давление на противника в направлении дороги № 9, и ему пришлось направить туда дополнительно одно подразделение марионеточных войск, пятую аэромобильную бригаду, а также артиллерийские батареи. Американские ВВС удвоили число вылетов в сторону так называемого лаосского коридора: теперь каждый день производилось 400 самолето-вылетов мощных бомбардировщиков и 40 самолето-вылетов «летающих крепостей» Б-52. Обращало на себя внимание то обстоятельство, что противник не делал попытки продвинуться вперед и по-прежнему топтался на одном месте. Это могло свидетельствовать о том, что он все еще чего-то ждет. Но чего? Очевидно, он хотел выяснить истинные намерения Ханоя, а это свидетельствовало о том, что все происходящее он принимает за тактический маневр. Бинь, усмехнувшись, подумал, что врагу теперь на каждом шагу будут мерещиться такие тактические маневры.
Когда он в четвертый раз подходил к концу коридора, где у лестницы дежурили полицейские, то услышал, как сержант Тэм сказал своему напарнику:
— Эй, Хюинь, иди посиди, я постою.
— Спасибо, дружище, — отозвался тот и, потянувшись, спросил. — Что за книгу ты смотришь?
— «Ожидание» Тху Ланга. Знаешь, такая интересная!
— Я не привык читать книжки. Две страницы одолею и сон меня тут же валит.
Бинь обрадовался так, что у него даже задрожали ноги. Он закурил, чтобы хоть немного успокоиться, и только потом продолжил свою прогулку. Сержант Тэм подал ему сигнал!
В пятый раз подходя к концу коридора, Бинь не выдержал и бросил взгляд на пост. Рядом с полицейскими стоял лейтенант Золотой Зуб.
Когда до полицейских оставалось всего шагов десять, сержант Тэм предупреждающе окликнул:
— Господин подполковник!
Но Бинь сделал вид, что не слышит его. Раздался грозный окрик «Стой!». Бинь вздрогнул и, подняв голову, посмотрел на сержанта.
— Прошу вас, господин подполковник, вернитесь. Никто не имеет права подходить к нашему посту. В целях безопасности. Прошу вас, вернитесь, — холодно, но вежливо предупредил его Тэм, положив руку на кобуру пистолета.
— В целях какой безопасности?
— Вашей, господин подполковник.
— Так сделали бы ограду и повесили на ней табличку!
— Это не совсем удобно, господин подполковник, к том у же ограда помешала бы нас обслуживать вас. Таков приказ начальства: посторонним не подходить к посту ближе, чем на семь — десять шагов.
— А если бы я не остановился, что тогда?
— Господин подполковник, тогда мы, предупредив еще раз, вынуждены были бы принять чрезвычайные меры.
Бинь сделал вид, что сильно рассердился. Заметив это, лейтенант Золотой Зуб, отодвинул в сторону сержанта Тэма и вежливо сказал:
— Господин подполковник, поверьте, мы не хотим вам зла, но приказ есть приказ, и мы должны его выполнять.
Бинь несколько секунд смотрел на него, потом молча повернулся и ушел к себе в спальню.
Посмотрев на часы, он включил транзистор.
«Все в порядке! — сказал он себе. — Противник вынужден сосредоточить свои силы в 1-й зоне и ждать, что еще придумают наши. Эта весна действительно «прекраснее весен минувших»! И не зря Хо Ши Мин сказал, что «за победами — полной победе черед!».
Ту пока не может мне сообщить, когда обрушится на головы американцев и их марионеток решающий стратегический удар, но предупреждает меня, что, когда надо мной нависнет реальная опасность, он загодя, за семь или за десять дней, подаст сигнал. А когда угроза станет реальной, я получу второе предупреждение. Есть ли среди этих полицейских еще кто-нибудь, кто помогает сержанту Тэму? Если он будет действовать один, то сил явно недостаточно, чтобы принять экстренные меры…»
— Здравствуйте, господин Бинь!
Бинь, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Винь Хао, как и в прошлый раз, появился совершенно внезапно.
— Здравствуйте, господин полковник. Садитесь, пожалуйста. По-видимому, вас привело ко мне нечто очень важное? Извините, я не знал, что вы придете, и поэтому у меня такой беспорядок…
— Ну что вы! Ничего, ничего! Выключите транзистор, мне нужно вам кое-что сказать.
— Готово. Слушаю вас, господин полковник.
Винь Хаол, в задумчивости потирая подбородок и нахмурив брови, внимательно смотрел на Биня, но тот, давно уже привыкший ко всем его приемам, спокойно смотрел ему прямо в глаза. Некоторое время они молчали, потом Винь Хао деланно улыбнулся и подмигнул:
— Вызовите полицейского, пусть принесет вина. У меня для вас приятная новость. Ваше начальство прислало ответ. Наверное, очень спешили, потому что ответ даже не зашифрован. Тем лучше, не надо тратить времени на дешифровку!
— Прошу прощения, господин полковник, а на минуту. — Бинь поднялся и вышел в столовую, принес оттуда бутылку вина и бокалы.
Они чокнулись. Осушив свой бокал, Винь Хао передал Биню тоненький листок. Бинь расправил его и взял лупу.
«Ч. Б. Сообщите немедленно, какие товары находятся на складе № 1, как отечественные, так и импортные. Предполагается ли пополнить склад № 1 в ближайшее время новыми товарами и какими именно? 12.1. Второй».
Бинь поднял голову и, глядя на Винь Хао, торжествующе сказал:
— 1-я зона! — Вот теперь я твердо уверен, что направление главного удара противника в этом сухом сезоне — 1-я зона. Я и раньше предполагал это, но здесь совсем, кажется, забыли, сколько лет я имею дело с вьетконговцами, больше доверяют краснобаю, который и пороха-то не нюхал. Сколько времени заставили прождать такой большой контингент войск!
— Я несколько раз говорил то же самое господину американскому советнику, но он опасался, что это всего лишь тактический маневр. Осторожность — весьма ценное качество в нашем деле, но чрезмерная осторожность ведет к потере инициативы.
— Вот именно! Очень правильно говорите, подполковник. Кто в детстве не играл в прятки? Бывало, все углы обшаришь, а потом найдешь того, кого искал, в самом неожиданном месте! Все эти годы Ханой довольно ловко водил американцев за нос, и поэтому они считали, что на этот раз он тоже придумает что-нибудь сверхъестественное. Загипнотизировали сами себя! Главный удар действительно направлен против 1-й зоны, хотя американцы считали, что все это лишь демонстрация! А еще кичатся, говорят, что они — первые стратеги в мире!
— Господин полковник, господин американский советник и господин Фонг уже знают содержание этого письма?
— Знают. Видели бы вы, как они вылупили друг на друга глаза! Я сказал, чтобы Фонг отправлялся к вам и составил ответ, но Стивенсон справедливо заметил, что это дело может уладить только полковник Винь Хао!
— Значит ли это, что мне прямо сейчас надо писать ответ?
— Естественно. Но прикинем сначала дату отправления. Записка вашего начальства отправлена двенадцатого, видно, шла очень быстро, потому что мы получили ее уже сегодня утром. Предположим, вы дадите ответ сейчас. Значит, отправить его надо восемнадцатого, и самое позднее двадцать пятого ваше начальство должно его получить, не так ли? Так что давайте зашифруем все как положено и датируем ваш ответ восемнадцатым числом. Содержание такое:
«Второму. Сейчас в 1-й зоне находятся 1, 2 и 3-я пехотные марионеточные дивизии, бригада морской пехоты, а также американские части и соединения: 1-я бригада морской пехоты, 1-я бронекавалерийская бригада и часть 1-й аэромобильной дивизии.
Должны прибыть: из 2-й зоны — одно или два соединения марионеточной армии, остаток сил 1-й аэромобильной дивизии и из США — 198-я и 11-я бригады морской пехоты.
101-я десантная дивизия, возможно, составит резерв. 18.1. Ч. Б.».
Бинь внимательно все записал и прочитал Винь Хао. Винь Хао с довольным видом кивнул:
— Зашифруйте это. Я подожду в соседней комнате.
— Господин полковник, я думаю, что, раз эту шифровку не надо отправлять срочно, вы могли бы оказать мне честь, пообедав со мной. Мне еще ни разу не выпадала возможность принять вас как подобает.
Винь Хао дружески похлопал его по плечу:
— Хорошо, дружище. Отпразднуем наше сотрудничество, которое становится все теснее, не так ли?
— Именно так, господин полковник. Нужно ли мне позвонить по телефону и предупредить подполковника Фонга, что вы останетесь здесь?
— Нет, не нужно. Фонг всего лишь мой подчиненный. Ему не положено знать, где я и что делаю. Итак, займитесь шифровкой. А я выкурю сигарету.
Винь Хао вышел в столовую.
Бинь нажал на кнопку звонка, вызвал полицейского, который его обслуживал, и приказал приготовить все, что любит полковник Винь Хао. Когда полицейский ушел, он взял в руки «Астрологию».
Закончив работу, Бинь вышел в столовую и нашел Винь Хао сидящим в кресле с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом, голова склонилась набок. Бинь сел напротив и принялся терпеливо ждать.
Прошло минут пятнадцать, и Винь Хао пришел в себя. Он провел рукой по лицу, как бы отгоняя сон, с удовольствием оглядел накрытый стол.
Бинь налил ему вина. Несколько минут они ели молча. Вдруг Винь Хао постучал палочками по тарелке с тиетканем и спросил:
— Откуда вы узнали, что это мое любимое блюдо?
— Господин полковник, я просто слышал об этом от кого-то.
— От кого?
— Не помню точно, кажется, подполковник Фонг рассказывал об этом господину Стивенсону…
— Ах вот оно что! — Винь Хао захохотал. — Да, я действительно очень люблю это блюдо.
Винь Хао вынул платок и вытер им рот, достал сигарету, закурил, несколько раз с наслаждением затянулся и снова начал есть.
— А вы помните, подполковник, наш первый совместный обед здесь, в этой комнате? Знаете, что я тогда подумал о вас в порыве раздражения?
Бинь улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Винь Хао хохотнул.
— Я подумал: если бы не Стивенсон, я сам приложил бы руку к тому, чтобы вы нам все рассказали. Вы ведь знаете, как это делается. Ни к какому сотрудничеству я бы и не подумал вас привлекать, а когда бы вы все рассказали, тогда уж алле-ап! В этом я, знаете ли, здорово поднаторел!
— Я как-то не подумал об этом, — сказал Бинь. — Но я доволен, что мы с вами сотрудничаем, и надеюсь, что это продлится долгое время.
— Правильно, вы уже успели о многом подумать и многое переосмыслить. Я тоже считаю, что что наше сотрудничество будет долгим.
— Господин полковник, я вдруг подумал о том, что Ханой попался на нашу удочку. Мы пустили информацию, из которой явствует, что направлением главного удара в нынешнем сухом сезоне станет 1-я зона, и Ханой сразу направил туда свои силы, сделав эту зону направлением и своего главного удара. Так что инициативу, в конечном счете, выпустили из рук не мы, а они.
— О! Весьма верное наблюдение, и я, признаться, об этом и не подумал.
— Господин полковник, Ханой не только выпустил из рук инициативу, но и продолжает считать, что моя шифровка — точная информация. Я сообщал, что в 1-ю зону будет отправлено пять или шесть дивизий, так на самом деле и получается, ведь скоро там будет именно столько.
— Совершенно верно! Именно поэтому наше с вами сотрудничество и будет долгим. Мы найдем возможность, вернее, способ заставлять ваше начальство продолжать доверять вам, даже после того как противник понесет тяжелые потери. Ханой будет продолжать верить вам, и всю вину возложат на тех, кто непосредственно руководил операцией… Верьте, что те сведения, которые дал вам я, совершенно точные, хотя командование северовьетнамских войск в нашей 1-й зоне не сможет использовать их в своих интересах. Оно просто не успеет это сделать — вашу шифровку получат только двадцать пятого января. Ханой не успеет отреагировать, а лучшие американские дивизии и бригады уже будут там!
Винь Хао захохотал, закинув голову. Потом он неожиданно поднялся, взял стакан, налил в него виски и махнул кому-то рукой, подзывая к себе. Бинь с удивлением оглянулся. В дверях стоял телохранитель Винь Хао, Тхань. В ответ на зов хозяина он подошел к столу, взял у того из рук стакан, одним духом осушил его, закурил сигару и вернулся на свое прежнее место и встал, широко расставив ноги, руки на пистолетах. Так он и оставался до конца обеда, безмолвный и неподвижный, как статуя.
3
Чем ближе Тет, тем большее беспокойство ощущал Бинь. В жизни его по-прежнему не было никаких изменений. Она, как и раньше, была до предела монотонна, но теперь в этой монотонности он чувствовал угрозу, она точно была сигналом тревоги.
«Наверное, такое ощущение бывает у человека, когда он оказывается в центре урагана, — подумал Бинь. — Вокруг тебя внезапно все затихает, потом неожиданно появляется чудовищный смерч, вихрь засасывает тебя… Так когда же и где наши обрушат на головы американцев решающий удар?
Каким бы ни был этот маневр, как хорошо ни был бы он задуман, все это имеет значение лишь на определенное время. Противник пока сбит с толку, но он может догадаться о наших намерениях. Ведь он приглядывается ко всему, что наши делают, а без необходимых приготовлений не обойтись: здесь и перегруппировка сил, и оборудование местности… А если противник о чем-то узнает, нашим не сохранить преимущества…»
Газеты, выходящие в Сайгоне на вьетнамском языке, помимо новостей с фронта, которые в последнее время несколько дней касались в основном окружения кхесаньской группировки, теперь все свое внимание сосредоточили на приближающемся празднике — Тете. Год Динь Муй, то есть год Козы, сменялся годом Мау Тхаи — годом Обезьяны. Печатались также вымышленные сообщения о том, как Национальный фронт освобождения якобы игнорирует соглашение о прекращении огня на время праздников, и другие вымыслы, направленные на разжигание вражды между Севером и Югом. Много места отводилось кулинарным рецептам, и только на последних страницах шли сообщения о положении на фронтах.
Американское радио и радиостанции республиканской армии надрывали глотку, описывая зверства, которые якобы чинили северовьетнамцы на захваченных ими землях, сообщали об огромных потерях, которые они якобы понесли в боях, и делали «глубокомысленный» вывод, что «с конца декабря северовьетнамцы потеряли шестьдесят процентов личного состава сил, которые они ввели в 1-ю зону».
И чем более бредовыми были эти сообщения, тем внимательнее приглядывался Бинь к Стивенсону, который, казалось, один не заблуждался относительно истинного положения дел.
В один из предпраздничных дней к Биню зашел Фонг, якобы для того, чтобы отдать распоряжения относительно встречи Тета. В разговоре он намекнул, что Стивенсон не совсем доволен работой Биня, и даже сказал, что «в тихом омуте могут попасться острые камни, которые только и ждут, как бы проткнуть днище корабля и потопить его», и что «опасно шутить с азиатами вообще и с вьетнамцами в частности, особенно с такими, как Бинь». Фонг рассказал об этом с улыбкой, но Бинь сделал вид, что очень этим обеспокоен. Он позволил себе напомнить Фонгу о всех обещаниях Стивенсона и даже весьма прозрачно намекнул на непосредственное сотрудничество с полковником Винь Хао, но Фонг в ответ только рассмеялся и сказал, что он и сам разделяет опасения Стивенсона и что только очень серьезные результаты могут подтвердить искренность Биня, вернее, его намерение честно сотрудничать с ними.
— Однако вам не стоит так беспокоиться, подполковник, — заметил Фонг. — Все скоро прояснится.
В этот день случилось еще одно примечательное событие.
Фонг при Бине вызвал лейтенанта Золотой Зуб и всех полицейских и приказал им готовиться к приближающемуся празднику: украсить лестницу, коридор и комнаты Биня, а также составить точное расписание дежурств на главном посту, у лестницы, в каждый из праздничных дней. Бинь распечатал несколько пачек сигарет и попросил у Фонга разрешения угостить полицейских, а потом с улыбкой спросил:
— До праздника еще несколько дней, к чему такие ранние приготовления?
И тут вмешался сержант Тэм.
— Господин подполковник, не так уж и много осталось, всего каких-то семь дней, так что лучше приготовиться загодя, и чем раньше, тем лучше. К тому же праздничными днями уже считаются дни с двадцать восьмого декабря по лунному календарю. Во многих домах начинают поджигать петарды и хлопушки, чтобы проводить старый год и приготовиться к встрече нового.
— Конечно, лучше ко всему приготовиться заранее, — кивнул Бинь. — А разве в этом году уже разрешают поджигать петарды?
Фонг пожал плечами:
— Каждый год издают указ, запрещающий их поджигать, но их продолжают привозить из Гонконга, и получается, что все запреты напрасны. Да и пусть поджигают, раз уж им так хочется, все-таки национальные традиции!
«Просто так мне все это сказал сержант Тэм или за всем этим что-то кроется? — думал в это время Бинь. — Если это было сказано с умыслом, то может означать одно — я должен быть готовым, день Тета станет днем начала решающей операции, а с двадцать восьмого декабря по лунному календарю в некоторых районах уже начнутся активные действия. Но если он сказал это с умыслом, почему он не подал мне никакого знака? Боялся, что заметят? Конечно же это так! Надеюсь, что все будет обстоять именно так, как он сказал: «Лучше ко всему приготовиться загодя». Мне тоже нужно готовиться, чтобы, как только последует приказ, не медля ни минуты выбраться из этого проклятого места!» И Бинь улыбнулся своим мыслям. Фонг, увидев это, недоуменно нахмурился: может быть, решил, что Бинь смеется над тем, что приказ не поджигать петарды не встретил одобрения у населения.
Но прошло двадцать шестое, двадцать седьмое, двадцать восьмое, двадцать девятое и тридцатое декабря по лунному календарю…
***
Заканчивался большой прием, устроенный в отделе стратегической разведки вечером тридцатого декабря по случаю наступления Тета, прием, на котором сотрудники делали подарки начальству и поздравляли друг друга.
Винь Хао объявил, что все могут расходиться, и направился к своему автомобилю. Он привык встречать Тет один у себя дома с бутылкой и сигаретами с наркотиками, навевавшими такие приятные видения.
Вчера его шофер напился, вмешался в драку между десантниками и военной полицией и был арестован. Избитого до потери сознания, его увезли в тюрьму. За рулем теперь сидел телохранитель Винь Хао, Тхань. Машина медленно двигалась по широким улицам — Тханю хотелось, чтобы хозяин посмотрел на празднично украшенный город.
Винь Хао сидел на заднем сиденье и сосредоточенно думал над тем, почему на новогоднем приеме не было ни Стивенсона, ни Фонга, ни Хоанга.
«Если бы не пришел только Стивенсон, все было бы понятно: американец занят или просто не хочет широких контактов с вьетнамскими офицерами и служащими отдела. Но ведь не было не только его, но и Фонга с Хоангом. Значит, тут что-то не так. Наверняка эта троица о чем-то сговаривается за моей спиной!» — Винь Хао нахмурился, раздраженно выпятил нижнюю губу. — «Операция «Альфа» разработана американцем, уже потом он передал ее мне. Но ведь это я добился конкретных результатов! Я никому не позволю присвоить себе то, что по праву принадлежит мне. С полковником Винь Хао шутки плохи! Я еще покажу этим соплякам, Фонгу и Хоангу! Сам Стивенсон мне не помеха!» — злился он.
Приехав домой, он вместе с Тханем прошел в комнату, где обычно ужинал. Стол был накрыт свежей белой скатертью, на нем стояли всякие блюда, бутылки со спиртным — словом, все было приготовлено для встречи Тета. Винь Хао взял самый большой бокал и налил в него виски, потом взмахом руки подозвал Тханя. Тхань одним духом осушил бокал и занял свою излюбленную позу в дверях комнаты.
Винь Хао снял фуражку, перчатки швырнул на стол, сел и закурил сигарету. Неожиданно ему показалось, что он слышит отдаленные взрывы. Трудно было понять, что это такое: выстрелы или всего лишь разрывы петард.
«Странно! — подумал Винь Хао. — Чего ради так рано поджигают петарды, ведь до полночи еще далеко?»
Неожиданно зазвонил телефон. Винь Хао подошел к аппарату и с раздражением снял трубку.
— Полковник Винь Хао? — раздался на другом конце провода голос Стивенсона.
— Да, полковник Винь Хао слушат вас, господин советник!
— Десять минут назад я распорядился, чтобы полковник Фонг заглянул к вам.
— Вы, верно, оговорились, господин советник: подполковник Фонг…
— Да, совсем забыл сказать, подполковник Фонг получил повышение. Я сам вручил ему сегодня приказ и новые погоны.
Винь Хао молча прикусил губу: «Так вот почему их не было на приеме!»
— Полковник Фонг получил от меня указание забрать все материалы, имеющие отношение к операции «Альфа»: магнитофонные катушки, кассеты, шифровки и их черновики — словом, все. Вы должны передать это полковнику Фонгу. Вы меня слышите, полковник?
— Да, я вас прекрасно слышу, господин советник. Но…
— Прекрасно, тогда выполняйте мое приказание. Пока я ничего не могу вам объяснить, но мы с вами непременно встретимся и побеседуем. Желаю всяческих удач в новом году! До свидания!
Винь Хао в растерянности долго не выпускал из рук телефонную трубку. Потом пришел в себя и приказал Тханю:
— Пойди запри двери! Стой снаружи. Кто бы не пришел\, не пускай без моего разрешения. Кто не подчинится, стреляй.
Полковник быстрым шагом прошел в спальню. Через несколько минут он выскочил оттуда. Обычно аккуратно причесанные волосы его были растрепаны и свисали прядями на уши и лоб, но он этого совсем не замечал. Ошеломленный, он дико озирался по сторонам. Все материалы, имеющие отношение к операции «Альфа», которые он хранил в небольшом тайнике, устроенном в его спальне под кроватью, исчезли. Не осталось ни одной бумажки!
Он бросился к переговорному устройству, вызвал повара Шанга, потом своего слугу Тоана. Ответом было молчание. Во всем доме не осталось ни души! Только теперь Винь Хао понял, почему, когда машина подъехала к дому, ворота были открыты настежь, а в окнах первого этажа, где жили слуги, было темно.
«Куда они все подевались? Все разом отлучились из дома или сбежали? Сбежали?! Но куда и с кем? Кто из них украл документы по операции «Альфа»? Успели снюхаться с вьетконговцами? Когда? И когда пропали материалы? Может быть, это сделал Фонг? — думал Винь Хао. — Только попадись они мне теперь в руки! Нет, такого удовольствия, как немедленная смерть, я им не доставлю! Пытать, только пытать, а потом вздернуть на виселице! Переломать все кости! Разорвать на части!..»
Он заскрипел зубами и озверело уставился в стену, размышляя, каким бы видам пыток он подверг всех этих людей, успевших за его спиной снюхаться с вьетконговцами и выкрасть все материалы, которые были ему так важны.
Послышались винтовочные выстрелы, следом за ними разрывы гранат. «Переворот? — подумал Винь Хао. — Определенно, это стрельба, а не какие-то там петарды. Стреляют, похоже, со всех сторон. Кто же, интересно, этот переворот возглавляет? Может быть, Стивенсон, заранее зная о перевороте и опасаясь, как бы не исчезли все материалы, решил, что именно Фонг надежнее сохранит их, и послал его за ними? Но только ли для большей сохранности он хотел забрать материалы? А не хотят ли эти двое вообще отстранить меня от руководства операцией? Теперь же не остается другого выхода, как пропажу документов объяснить неожиданно свершившимся переворотом. В такие времена исчезают, как правило, и куда более ценные бумаги, пропадают или уничтожаются, черт их разберет, во всяком случае, найти их потом не представляется никакой возможности!..»
Звонок и загоревшаяся сигнальная лампочка известили о том, что кто-то просить разрешения войти. Винь Хао бросился в спальню, достал из тумбочки, стоявшей у кровати, пистолет, зарядил его и бегом вернулся в столовую, положил пистолет на стол и покрыл газетой. Ноздри его раздувались, правой рукой он держал этот спрятанный под газетой пистолет, левой нервно почесывал грудь.
Фонг поставил машину у дома и быстрым шагом направился внутрь через холл к гостиной. В дверях стоял Тхань.
— Полковник Винь Хао дома? — резко спросил Фонг.
Тхань кивнул. Фонг успел сделать всего два шага, как Тхань двинулся ему навстречу и предостерегающе поднял руку, призывая остановиться. В другой руке у него был пистолет.
— В чем дело, Тхань? — удивленно спросил Фонг. — Ты что, не узнаешь меня? Это я, подполковник, нет, уже полковник Фонг! Мне нужно видеть твоего хозяина по неотложному делу!
Телохранитель отрицательно покачал головой.
— Что такое?! Ты что себе позволяешь?
Телохранитель молча показал на красную лампочку, горевшую у дверей.
— Полковник Винь Хао приказал никого к нему не впускать?
Телохранитель кивнул и молча показал рукой на кресло.
Фонг, вконец разозленный, опустился в кресло, взглянул на часы, потом снова посмотрел на телохранителя Винь Хао, по-прежнему стоявшего в дверях.
«Все ясно, — подумал Фонг, — хозяин приказал ему никого не впускать. Наверное, просматривает материалы, перед тем как передать их мне. С Тханем лучше не связываться. Он безгранично предан своему хозяину. И к тому же отлично стреляет обеими руками. Весьма искушен и в кулачном бою. Это настоящая машина, орудие смерти в руках Винь Хао. Мне тоже не помешало бы обзавестись парочкой или даже тройкой столь преданных людей!»
Прозвенел звонок. Красная лампочка у входа погасла, зажглась зеленая. Тхань выразительно посмотрел на Фонга и посторонился, показывая, что теперь можно войти. Когда Фонг вошел в комнату, он последовал за ним, плотно прикрыл двери и стал за его спиной в своей обычной позе.
— Здравствуйте, полковник! — сказал Фонг, подходя к Винь Хао.
Винь Хао не ответил и даже не предложил гостю сесть. Левой рукой он теперь придерживал газету, делая вид, что только что ее читал, правая по-прежнему сжимала пистолет, спрятанный под этой газетой. Он уже успел привести себя в порядок, и вид у него был вполне спокойный.
— Вам звонил господин Стивенсон?
Винь Хао молча кивнул.
— Вы приготовили материалы, чтобы передать их мне?
Винь Хао отрицательно покачал головой.
— Почему? Вы отказываетесь выполнять приказ господина Стивенсона?
— Я сказал господину советнику, что материалы заперты в сейфе, в канцелярии президента, здесь их нет.
— Господин президент разрешил господину Стивенсону и мне открыть сейф, — сухо рассмеялся Фонг. — Материалов там нет, они здесь, у вас, в тайнике под вашей кроватью, полковник!
— Что ж, значит, они утеряны!
— Что?! Что вы сказали?! Утеряны?!
— Да, утеряны из сейфа в канцелярии президента!
— Но туда никто не может проникнуть! Они не могли быть утеряны там!
— Это еще нужно проверить!
— Извините, полковник, я думаю, что, кроме вас, никто не мог знать о существовании этих материалов.
— Совершенно верно, кроме меня, вас и господина американского советника.
— Вы хотите сказать, что это мы со Стивенсоном потеряли материалы?!
— Возможно, и так.
— Если это так, если материалы действительно оказались в наших руках, то к чему, скажите, мне приезжать сюда и выслушивать ваши, извините, далеко не вежливые речи?
— Вы забрали материалы, а потом явились сюда, чтобы свалить вину за их пропажу на меня. Не забывайте, что с полковником Винь Хао шутки плохи! Я думаю, вам следует проявить благоразумие и немедленно покинуть этот дом.
Я никуда отсюда не двинусь, пока вы не передадите мне всех материалов, всех, слышите, всех! Я полагаю, что мы с вами обязаны выполнять распоряжения господина Стивенсона!
— Я уже сказал господину Стивенсону, что не храню здесь материалы.
— Ну, если так, тогда мы поедем к Стивенсону вместе!
— Ах вот оно что! — Винь Хао скрипнул зубами. — Ты решил, что смеешь теперь мне приказывать?!
Фонг побледнел, шагнул вперед.
— Полковник Винь Хао! Вы обязаны отдать материалы! Не становитесь мне поперек дороги, если хотите, чтобы все было по-хорошему! Если вы отказываетесь поехать со мной к господину Стивенсону, я сейчас же позвоню ему. Пусть решает, что с вами делать!
Фонг повернулся, чтобы взять телефонную трубку, но Винь Хао рявкнул: «Стой!» — и направил на него свой пистолет.
Они молча смотрели друг на друга. Неожиданно Фонг резко присел, чуть повернулся, чтобы правой рукой выхватить пистолет, висевший в кобуре на левом боку. Пуля Винь Хао тут же пробила его фуражку. Винь Хао хотел выстрелить еще раз, но теперь стол закрывал от него цель. Преимущества были на стороне Фонга. Но выстрелить он не успел. За его спиной одновременно раздались два выстрела. Фонг упал, забился в конвульсиях и наконец затих.
Тхань молча подошел к лежащему Фонгу. Он перевернул труп, дулом пистолета приподнял веко. Убедившись, что Фонг мертв, он пнул его носком ботинка, спрятал пистолеты в кобуру и молча поднял взгляд на хозяина, ожидая приказаний.
Винь Хао бросил свой пистолет на стол, вынул платок, вытер вспотевший лоб, взял бутылку с виски, налил большой бокал и протянул Тханю. Подождал, пока телохранитель осушит бокал до дна, взял сигару, закурил ее, несколько раз затянулся и тоже передал Тханю, показав ему при этом рукой на дверь. Тхань молча вышел.
Винь Хао опустился в кресло, почувствовав страшную усталость. Налил себе виски, залпом выпил его и, опершись локтями на стол, застыл, спрятав лицо в ладонях…
Телефонный звонок вернул его к действительности. Он вздрогнул, недоуменно огляделся вокруг и потер пальцами виски.
Телефон продолжал звонить.
Винь Хао медленно, очень медленно поднялся, не спеша закурил сигарету и только затем подошел к аппарату. Поднял трубку и тупо уставился на труп, лежавший на полу.
— Алло! Алло! — раздался нетерпеливый голос. — Полковник Винь Хао! Полковник Винь Хао!
— Полковник Винь Хао слушает! — рявкнул Винь Хао в трубку, делая вид, что не узнает голоса Стивенсона.
— Это вы, полковник? Почему так долго не подходили?
— Ах, это вы, господин советник? Я занимался приготовлениями к празднику в соседней комнате и не слышал звонка.
— Полковник Фонг у вас?
— Он приезжал, но уже уехал.
— Вы все материалы ему передали?
— Да, я все ему передал. Уже двадцать минут как он уехал, а может и того больше.
— Почему же тогда его нет у меня?
— Не знаю. Я слышал выстрелы… Он был один, без шофера и телохранителя. Это очень неосторожно с его стороны!
После минутного молчания Стивенсон сказал:
— Я все понял, его убили!..
Винь Хао молча улыбнулся, с наслаждением затянулся.
— Одного только не могу пронять: зачем было его убивать?
— Господин советник, они, возможно, хотели завладеть этими ценными материалами.
— Вы хотите сказать, что они хотели получить эти материалы?
Винь Хао снова промолчал, только злорадно улыбнулся и перевел взгляд на труп.
— Весьма прискорбно, что вьетнамцы не могут договориться между собой и чуть что хватаются за оружие…
— Да, вы правы, весьма прискорбно. Выстрелы слышны по всему городу! Вы, господин Стивенсон, приказали Фонгу выехать в такой опасный момент…
— В такой опасный момент?.. А, я понял… Я понял, господин Винь Хао! Вы думаете, что Фонга убили во время переворота, в перестрелке?
— Я просто уверен в этом. Посмотрим, что будет. Я жду! Я поступаю точно так, как поступаете вы, господин советник!
На другом конце провода раздался нервный смех. Винь Хао нахмурился, затянулся и раздраженно швырнул незагашенную сигарету прямо в лежащий на полу труп.
— Полковник, знаете ли вы, где сейчас наш Чан Бинь? А где сейчас майор Хоанг, это вы знаете? Так вот, позвольте вам сообщить приятное известие: Хоанг привел вьетконговских штурмовиков к дому, где мы держали Биня. Среди полицейских оказались их пособники. И вот результат: подполковник Бинь и майор Хоанг на свободе. Вьетконговцы атакуют Дворец Независимости, американское посольство, полицейское управление, городскую комендатуру… Вот оно, направление главного удара в этот сухой сезон, господин начальник отдела стратегической разведки! Вам хорошо слышны взрывы гранат, которые они сейчас швыряют в здание американского посольства? Вот так то!
У Винь Хао тряслись руки и ноги, он не в силах был отвечать.
— Устоите ли вы под напором этого нового ветра, полковник Винь Хао? — раздраженно спросил Стивенсон. — Вьетконговцам не захватить весь город, и правительство Тхиеу не будет низложено. Версия о том, что Фонга убили, чтобы завладеть нашими материалами, вам не поможет. Вы должны помнить, что у меня есть копия плана операции «Альфа», катушки с магнитофонной пленкой, на которых записаны ваши разговоры о нашей операции, и кинопленка, на которой запечатлены все ваши встречи и разговоры с Бинем, Хоангом и другими агентами Биня. Вы сполна ответите за позорный провал операции «Альфа»!
В трубке снова раздался ехидный смех Стивенсона, но Винь Хао уже успел прийти в себя. Он как можно громче засмеялся прямо в телефонную трубку, чтобы Стивенсон услышал его.
— Господин советник, — елейным голоском проговорил он, — подождем! Вы думаете одни только американцы умеют использовать современные средства подслушивания и записи? У меня тоже вполне достаточно и кинопленки, и магнитолент, столь же примечательных, как и у вас. Более того, у меня есть пленка с записью вашего разговора с таким знаменитым американцем, как Эдвард Лэнсдейл! Материалы, которые имеются у меня, лучшее свидетельство того, что именно вы должны нести полную ответственность за вашу знаменитую операцию «Альфа», вы и только вы!
Винь Хао издевательски захохотал. Но Стивенсон сохранял полное присутствие духа.
— Господин полковник! — равнодушно ответил он. — Не забывайте того, что я американец. А вина за любое поражение в этой стране, даже если оно и произошло по вине американца, полностью падает только на вас, вьетнамцев! Американцы дают вам деньги не для того, чтобы нести ответственность за ваши поражения. Дураков нет, господин полковник! На ветер денег никто не бросает! Впрочем, вы настолько глупы, что это даже не могло прийти вам в голову. Что вы намерены делать с этими материалами?
— Использовать их с наибольшей пользой для себя.
— Хоанг вот-вот приведет штурмовиков к вашему дому!
— Может быть, он приведет их ко мне, а может быть, и к вам!
— Мой дом охраняет американская военная полиция, кроме того, это просто жилой район. Вьетконговцы не станут наносить удар по жилому району. Может быть, вам стоит приехать ко мне? Будем развлекать друг друга в эти мрачные часы!
— Благодарю вас. Лучше позаботьтесь о себе! Вьетконговцы не станут наносить удар по жилому району, но вы — особый случай. Советую все же побеспокоиться о себе. А о себе я уж как-нибудь сам позабочусь. Мы с моим телохранителем будем держаться до конца. Вы, наверное, знаете, как он и я умеем стрелять?
— Сколько патронов в вашем распоряжении?
— Достаточно, чтобы продержаться несколько дней.
— Уничтожьте материалы. Нельзя, чтобы они попали в руки вьетконговцев. А потом соберите все наркотики, какие у вас есть, смешайте их с виски и выпейте залпом, не забудьте при этом пожелать процветания вашему и нашему сотрудничеству!
— Благодарю вас за заботу. Если мы останемся живы, я непременно встречусь с вами, чтобы поднести такой же бокал. Разрешите мне сказать еще несколько слов, пока работает линия: сейчас все, подчеркиваю, все материалы по операции уже находятся в руках у вьетконговцев! Фонг погиб исключительно по вашей вине!
Винь Хао швырнул телефонную трубку прямо на пол, подошел к трупу, наклонился над ним, всмотрелся в застывшую на лице Фонга гримасу боли, со злостью пнул в лицо ногой и вызвал телохранителя.
— Отнеси его в автомобиль, отведи машину за километр от дома и подожги. Потом бегом сюда, понял?
Телохранитель кивнул, поднял труп и перекинул его через плечо. Изо рта Фонга полилась черная кровь, оставляя след за идущим к лестнице Тханем.
Винь Хао посмотрел на лужицу крови, застывшую на полу, и внезапно его затошнило. Он быстро подошел к столу, налил себе виски и выпил.
«Чего это я так ослаб? — подумал он. — Уж чего-чего, а крови никогда не боялся. Наверное, потому, что не вижу выхода. Мы с Тханем будем сражаться до последнего патрона, армия нас спасет, иначе и быть не может. Вьетконговцам не овладеть городом. Столице не дадут пасть! Буду говорить, что Фонг, явившись сюда, взял материалы, а на обратном пути наткнулся на вьетконговцев. Его пристрелили, а материалы забрали. Вот и все! Стивенсон только угрожает, он ни за что не пустит в ход пленки! В его же интересах похоронить всю эту историю!»
Винь Хао почувствовал, что постепенно успокаивается. Придвинул к себе бутылку, тарелки с едой и принялся жадно есть. Его пистолет и пистолет Фонга лежали рядом, на краю стола.
Выстрелы, раздавшиеся чуть ли не возле дома, заставили его оторваться от еды и прислушаться. Это были звуки выстрелов из АК, сомнений быть не могло! Находясь в комнате, трудно было определить, откуда стреляли, а выйти из дома не позволял страх.
Неожиданно он услышал, как хлопнула входная дверь и в коридоре раздались чьи-то шаги. Винь Хао схватил оба пистолета. Дверь отворилась. Это был Тхань. Одной рукой он держался за живот, а другой сжимал пистолет. Упав на колени, он посмотрел на хозяина и, махнув пистолетом в сторону двери, крикнул: «Вьетконговцы!» Потом попытался подняться, опираясь о пол рукой, но не смог, упал, и под ним стало расплываться темное пятно.
Винь Хао в ужасе подбежал к нему, с силой потряс зав плечи:
— Вьетконговцы?! Где?!
Глаза Тхиня вылезли из орбит, рот открылся, он дернулся всем телом и упал ничком.
Винь Хао подскочил к дверям, вытер их, вернулся на прежнее место, положил на стол оба пистолета, сел в кресло и безвольно свесил руки, невидящим взглядом уставившись на стоящую перед ним бутылку.
«Вот и все! Все! Самый преданный мне человек убит. Что теперь делать? Хоанг непременно приведет сюда вьетконговцев. Они вот-вот будут здесь. Только не попасться живым им в руки! Все, что угодно, только не это! Я сам с собой рассчитаюсь, не дамся вьетконговцам! Они ничего не простят полковнику Винь Хао!»
Он залпом выпил виски, потом приставил к виску дуло пистолета, но почти тут же опустил оружие и с удивлением посмотрел на дрожащую руку. Он привык стрелять в других. Выстрелить в себя не хватило духа.
«…Соберите все наркотики, какие у вас есть, смешайте их с виски и выпейте залпом, не забудьте при этом пожелать процветания нашему с вами сотрудничеству!» — прозвучал в ушах издевательский совет Стивенсона.
«Стивенсон! Жаль, что у меня нет возможности отправить тебя туда же, куда я отправил твоего прихлебателя, Фонга! Твоя операция «Альфа» провалилась! Эта земля не стала местом твоей славы, скорее всего, она станет местом твоей гибели!»
Он встал и направился в спальню. Открыл шкаф, достал небольшую плоскую коробочку и вернулся к столу. Налил три бокала виски, поставил их перед собой в ряд, потом пересчитал ампулы в коробочке. Двадцать одна. В каждой две дозы. Значит, всего сорок две дозы, вполне достаточно для быстро и безболезненной смерти.
Он высыпал содержимое всех ампул в в один бокал, размешал, выпил и вслед за этим бокалом осушил два оставшихся. Потом закурил сигару, сел в кресло и почти тут же почувствовал, что наркотик начинает действовать. Сигара выпала у него из пальцев, он раскрыл рот, пытаясь крикнуть, но губы и язык уже не повиновались ему.
Белый свет лампочки начал постепенно желтеть, потом сделался апельсиновым, затем красным. Красный цвет сгущался, потом вспыхнул в последний раз какой-то фиолетовой вспышкой, и наступила тьма.
4
В то утро Хоанг аккуратно одевшись, с особой тщательностью приглаживал перед зеркалом волосы. По традиции тридцатого декабря по лунному календарю, то есть в день перед Тетом, офицеры и служащие из отдела преподносили подарки начальству, в отделе устраивался праздничный прием. Так было удобнее для всех: и для начальства, и для подчиненных, — справят Тет в отделе, и все свободны, новогоднюю ночь каждый встречает где хочет.
Едва выйдя из дверей, Хоанг услышал знакомый голос.
— Господин майор, купите цветы!
Фук! Это конечно же она! Фук опустила перед ним на тротуар коромысло с корзинами цветов и, показывая то на одни, то на другие цветы и делая вид, что рекламирует свой товар, быстро сказала:
— Вечером непременно будьте дома, никуда не уходите. Примерно в восемь придет связной и передаст вам приказ. Это будет девушка, одетая в аозай из синего сатина, с янтарным ожерельем, в правой руке у нее будут два цветка бархатца. Пароль: «Где вы встречаете Новый год?» Ответ: «В парке Таодан!» Запомнили?
Фук набрала букет цветов, еще раз напомнила пароль и, смеясь, громко сказала:
— Самый красивый букет во всей столице, господин майор! В этом году вас ожидают счастье и удача, повышение по службе и любовь самой красивой девушки города!
Хоанг улыбнулся, расплатился за цветы и, забрав букет, знакомой дорогой отправился на службу.
«Придет связной и передаст приказ? В ночь на Новый год? Странно! Связной — девушка. Конечно, если мы с ней вдвоем пойдем на улицу в новогоднюю ночь, нас никто ни в чем не заподозрит. Но что же это будет за приказ?»
Этот вопрос не давал ему покоя, и оттого день показался очень длинным.
Еле дождавшись семи вечера, он вышел на улицу, сделал круг у театра и без десяти восемь вернулся домой. На семь тридцать был назначен прием в отделе, а он не хотел, чтобы кто-нибудь ненароком зашел за ним перед приемом. Ну, а если его застанут с девушкой, то это никого не удивит, все знают, что он холостяк.
Он оглядел комнату, поставил на стол чайник и чашки и закурил, время от времени поглядывая на часы.
Послышался легкий стук в дверь. Он поднялся, еще раз взглянул на часы и поспешно пошел открывать. Перед ним стояла девушка в синем сатиновом аозай, с янтарным ожерельем на шее, в правой руке у нее были два цветка бархатца желтого цвета, а в левой — серая сумка. Девушка кивнула ему и, прежде чем переступить порог, огляделась.
Хоанг повернулся к столу, чтобы приготовить чай, и почувствовал на себе испытующий взгляд гостьи. Но когда он поднял голову, она уже смотрела мимо него, разглядывая комнату. Цветы бархатца она положила на стол, а сумку прижала к себе.
— Фук велела мне спросить, где вы встречаете Новый год?
— Я встречаю Новый год в парке Таодан.
Оба улыбнулись.
— Собирайтесь, — сказала она, мы отправляемся сейчас же. Возьмите с собой пистолет. Деньги и ценные вещи тоже, сюда вы больше не вернетесь.
— Куда мы пойдем?
— Об этом узнаете позже. Собирайтесь побыстрее. Все, что возьмете с собой, можете положить в мою сумку.
Она вынула из сумки пистолет и передала сумку Хоангу. Он удивился, увидев как твердо сжимает пистолет ее изящная ручка.
Через десять минут они вышли из дома. Девушка взяла Хоанга под руку и заставила идти не спеша, так, как если бы они были прогуливающимися влюбленными.
— Вы знаете, наверное, что меня зовут Хоанг, а вот как зовут вас, я не знаю.
— Зовите меня Лан.
— Лан? Хыонг Лан, Нгок Лан или Май Лан?
Девушка, улыбнувшись, посмотрела на него.
— Хоанг Тхи Лан!
— Это ваше настоящее имя?
— Вы слишком любопытны. Если вам это имя нравится, можете считать его настоящим!
Оба засмеялись.
Девушка сначала вела Хоанга по широким улицам, по тем самым, по которым он нередко прогуливался, потом они свернули в какую-то маленькую неизвестную ему улочку.
— Куда мы идем?
— В парк Таодан встречать Новый год! Еще будут вопросы?
Она снова с усмешкой посмотрела на него. Хоанг улыбнулся в ответ, подумав про себя: «С такой провожатой я готов идти на край света!»
Возле маленького домика они остановились. Навстречу им вышли двое мужчин.
— Лан, это ты? — спросил один.
— Да.
— Заходите.
Они вошли в дом. Лан, показывая на человека лет сорока, сказала Хоангу:
— Этот товарищ передаст вам приказ.
Мужчина внимательно посмотрел на Хоанга и тихо спросил:
— Мы пойдем к дому сто двадцать пять по улице Во Тань, чтобы освободить одного нашего сотрудника, которого там держат. Вы знаете лейтенанта по прозвищу Золотой Зуб? Знаете? Очень хорошо! Он командует полицейскими, которые сторожат этот дом. из восемнадцати полицейских — четверо наши люди. Вы, Лан и еще два товарища, войдете в дом. Вообще-то, четверо наших штурмовиков, которые находятся там под видом полицейских, могли бы справиться и сами, но нам хочется, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Ваша личная задача — схватить лейтенанта, остальные же семь человек расправятся с четырнадцатью полицейскими. Нашими штурмовиками командует сержант Тэм, Лан его хорошо знает, так что путаницы здесь не будет. Постарайтесь обойтись без стрельбы, но если понадобится — стреляйте. Когда же закончите, приведете нашего человека сюда. Потом получите новый приказ. Вопросы есть?
— Нет.
— Тогда отправляйтесь. Лан покажет дорогу, не забудь поддерживать связь с другими группами, которые отправятся в том же направлении.
Все обошлось как нельзя лучше и куда проще, чем это представлялось поначалу, потому что лейтенант Золотой Зуб запер Биня в спальне, собрал всех полицейских в соседней комнате, чтобы встретить Новый год. Хоанга он узнал сразу же, тот много раз снабжал его деньгами, и потому Золотой Зуб позвал пришедших присоединиться к ним и встретить Новый год вместе. Уже через пятнадцать минут все были связаны. Сержант Тэм открыл дверь спальни и выпустил Биня. Разделившись на две группы, они направились к условленному месту.
Девушка в черной, крестьянского покроя одежде подошла к Биню и тихо сказала: «Дядя Бинь!» Он долго вглядывался в ее лицо, пока наконец не узнал Хань, младшую дочку Ту.
— Это ты, Хань? — с улыбкой спросил он. — А мама и папа как? Сержант Тэм с нами!
Она с улыбкой кивнула и протянула ему что-то черное, в темноте он не мог разглядеть, что.
— Возьмите, — сказала она, — это чтобы при необходимости вы могли защитить себя.
Он протянул руку. Это оказался пистолет. Бинь сунул его в карман брюк и спросил:
— Куда мы пойдем?
— К моим родителям, а потом дальше.
— А куда дальше?
— Я не знаю.
— Сержант Тэм пойдет с нами?
— Пойдет! — Хань улыбнулась.
— Пошли скорее, — раздался над его ухом голос сержанта Тэма. — Скоро начнут стрелять. Сегодня ночью наши нанесут сильный удар по американской военной базе в пригороде. Начнется всеобщее восстание!
Бинь глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза, чтобы справиться с обуревавшими его чувствами. «Всеобщее восстание! Ударить оп врагу в его логове! Вот оно, направление главного удара в этом сухом сезоне!»
Он спокойно шел следом за Хань по узким переулкам. Иногда останавливался на секунду, поднимал голову и смотрел на небо, пытаясь отыскать Северную звезду и по ней определить направление. Следом шел сержант Тэм. Когда Бинь останавливался, он тихонько подталкивал его в спину. Бинь молча улыбался и продолжал свой путь.
5
Хоангу дали американский автомат, три гранаты и приказали показать дорогу тройке штурмовиков, которые направлялись к дому полковника Винь Хао, чтобы взять его живым, а также захватить все хранящиеся у него материалы. Потом предстояло присоединиться к другим группам и получить новый приказ.
— Разделимся на две группы, — сказал командир тройки штурмовиков, парень лет двадцати. — Как вас зовут? — обратился он к Хоангу. — Хоанг? Итак, товарищ Хоанг и товарищ Тэн пойдут впереди. Я и Хьеп будем прикрывать их. Меня зовут Чанг. Всюду уже стреляют, мы должны успеть, не дать Винь Хао исчезнуть. В перестрелку не вступать. Вы, Тэн и Хоанг, не останавливаясь, идите вперед, мы с Хьепом вас прикроем. Если отстанем — выполняйте задачу сами. Телохранителя Винь Хао нужно убрать в первую очередь, только потом можно добраться до его хозяина. Задача ясна?
— Ясно! Остальное решим на месте! — за всех ответил Тэн.
Согнувшись, они пробирались по темным улицам, по одному перебегая через перекрестки или освещенные места. Вокруг стреляли. Время от времени раздавались сильные взрывы, от которых дрожала земля под ногами.
Хоанг смотрел на своих товарищей и не чувствовал никакого страха. Где находится дом Винь Хао, он знал, но внутри никогда не был. Что, если Винь Хао и его телохранитель спрятались где-нибудь? Как их тогда найти?
«Наверняка, — подумал он, — эти ребята сумеют найти выход из любого положения. Не зря ведь о таких, как они, ходят легенды!»
Ему вдруг стало стыдно за свою форму, к тому же башмаки на кожаной подошве при ходьбе издавали громкий звук, и он посетовал, что Лан не велела ему переодеться. Надел бы гражданский костюм и башмаки на мягкой каучуковой подошве. Но он тут же улыбнулся своим мыслям. Наверняка Лан сама ни о чем не догадывалась, откуда ей было знать, что ему поручат.
Неподалеку от дома Винь Хао он увидел машину, которая шла наперерез им. Хоанг прижался к дереву, сделал другим знак остановиться, потому что узнал номер машины — она была прикреплена к отделу стратегической разведки.
— Это машина одного из сотрудников Винь Хао, — шепнул он Тэну. — Посмотрим сначала, что они здесь делают.
Из машины вылез человек, бросил что-то в машину и отскочил. Тут же раздался взрыв и машину охватило пламя. И тут Хоанг узнал человека — это был Тхань, телохранитель Винь Хао, в свете пламени хорошо были видны две кобуры с револьверами и пятнистая форма.
— Это телохранитель Винь Хао! — шепнул Хоанг Тэну и выстрелил из автомата. Тхань отреагировал мгновенно, сразу выхватил два пистолета и выстрелил в сторону Хоанга. И тут выстрелил Тэн. Тхань упал, но потом поднялся, прижал руку к животу и, отстреливаясь, бросился к дому Винь Хао.
Подбежали Хьеп и Чанг. Чанг послал Хоанга к машине посмотреть, там ли Винь Хао. Хоанг вытащил из машины труп Фонга, обыскал его, но не нашел ни оружия, ни папки с материалами. Бегом он вернулся к товарищам.
— В машине труп помощника Винь Хао!
— Это точно не Винь Хао?
— Точно!
— Значит, он еще дома, никуда не успел удрать. Куда ранен его телохранитель?
— В живот, — ответил за Хоанга Тэн, он протянет еще минуты три.
— Вперед!
Хоанг бежал и смотрел, нет ли где трупа Тханя. Ему было стыдно, что он не сразил Тханя первой же очередью.
— Здесь! — сказал Хоанг, показывая на железные ворота.
Тэн, пригнувшись, бросился вперед. Хоанг поспешил за ним, оглянувшись на ходу, не отстали ли Чанг и Хьеп.
Они несколько удивились, найдя ворота широко раскрытыми. В луче проникавшего из окна света увидели, что входные двери тоже открыты настежь. Подбежали Чанг и Хьеп.
— Наверное телохранитель уже испустил дух, а Винь Хао все же успел удрать, — решил Чанг. — Поэтому в доме так тихо. Хоанг и Тэн идите через главный вход, а мы с Хьепом попробуем пролезть через окно.
Тэн и Хоанг проскочили широкий двор и вошли в дом. Двери в комнату были открыты. Нигде не видно ни души и не слышно ни единого звука. Видимо, Чанг был прав: Винь Хао успел улизнуть!
Тэн жестом подозвал Хоанга, показав на пол: там виднелся кровавый след, который вел во внутренние помещения. Хоанг подскочил к дверям, толкнул их и отпрянул в сторону, опасаясь выстрела. Через секунду, не услышав никакого шума, он вбежал в комнату и остановился: на полу лежал труп Тханя, а за накрытым столом сидел Винь Хао. Глаза его были выпучены, из раскрытого рта на грудь стекала темная струйка. Он был мертв.
Запах крови и густой дым от сигары заставили Хоанга поморщиться. Переборов себя, он подошел к столу и понял одну из раздавленных ампул, стараясь прочитать, что на ней написано.
Чанг и Хьеп, сумевшие открыть окно спальни, вбежали в комнату.
— Винь Хао покончил с собой, — сказал Хоанг. Он умер несколько минут назад. Видимо, когда его телохранитель испустил дух, он решил принять смертельную дозу наркотика.
— Где материалы? — спросил Тэн.
— Здесь уже побывал кто-то и забрал их, — сказал Чанг, засовывая револьвер Винь Хао в карман брюк. — Я был в спальне, там отодвинута кровать, открыт тайник и все раскидано.
— Кто же мог их взять? — недоуменно спросил Хоанг.
— Только не враг. Если бы кто-то из его отдела побывал здесь раньше нас, Винь Хао ушел бы с ним. Ему незачем было бы кончать с собой. Наверное, материалы взял кто-то из наших, местных товарищей.
Снова раздались выстрелы, теперь они доносились уже с того перекрестка, который только что преодолела группа Чанга…
Чанг, Тэн, Хоанг и Хьеп еще раз вернулись в дом Винь Хао после того, как помогли другим группам освободить этот микрорайон. Теперь нужно было закрепиться здесь, чтобы принять бой.
Трое штурмовиков ловко вылезли на плоскую крышу, прихватив с собой все найденное за эту ночь оружие и патроны. Хоанга с ними не оказалось, и Чанг заволновался, но, заметив, что тот пытается через люк в потолке комнаты выбраться на крышу, улыбнулся и протянул руки, чтобы помочь ему.
Взобравшись на крышу, Хоанг зажмурился — в глаза ему ударил яркий свет зари, поднимавшейся над городом. Он с наслаждением вдохнул свежий воздух и подумал, что впервые встречает занимающуюся зарю.
Поднималось солнце, огромное, красное. Казалось, оно близко, на расстоянии вытянутой руки. Хоанг как завороженный смотрел на него.
Из задумчивости его вывел негромкий окрик, раздавшийся с балкона второго этажа соседнего дома. Хоанг оглянулся.
Девушка в синем сатиновом аозай, с янтарным ожерельем на шее, высоко подняв в руке автомат, улыбалась ему.
— Лан! — тихо воскликнул он.