«Мы просто группа, которая сочиняет песни, а о нас пишут всякую божественную дребедень. Я и сам чуть в это не поверил!».

Иен Маккулох, Эко и Баннимэн (Ian MacCulloch, Echo & Bunnymen)

«Я верю, что ко мне приходит вдохновение. А через меня — к другим».

Джим Керр, Симпл Майндз (Jim Kerr, Simple Minds)

«Ты должен примириться с богами и демонами, которые населяют твое подсознание и твои сны».

Стинг (Sting)

Эко и Баннимэн (Echo & Bunnymen) были типичным для 80-х годов коллективом. Панк вдохновил их взять в руки инструменты. В своих песнях они пользовались духовной лексикой. Приведем названия некоторых песен: «Боги останутся богами» («Gods Will be Gods»), «Небеса здесь» («Heaven up Неrе»), «Высший ад» («Higher Hell»), «Мой белый дьявол» («Му White Devil»). Поклонники, по выражению одной из газет, относились к группе с религиозным благоговением.

Новая музыка была несколько более серьезным и мощным явлением, чем панк. Ее исполнители не огрызались и не корчили рожи в камеру. Они носили одежду более темных цветов, позировали фотографам на фоне кладбищ или церквей. Музыканты говорили о единении со своей аудиторией. Они признавали наличие духовного мира и жаждали отразить это в своей музыке.

Но Эко и Баннимэн не имели твердых религиозных верований. Они просто чувствовали силу религиозного языка и символики, а новое поколение, подрастающее в полном отрыве от своих духовных корней, поддалось на приманку мистики.

«Я часто использую слово «небеса» в своих песнях, потому что оно красиво звучит, — говорил Иен Маккулох (Ian McCulloch), вокалист Эко и Баннимэн. — Думаю, что я сочиняю скорее духовные, нежели религиозные песни. Это такая собственная духовная точка зрения. «Небеса» — слово, которое вбирает в себя много великих понятий, которые мы не в состоянии постичь. Я не пользуюсь им в ортодоксальном смысле».

На британских гастролях 1983 г. Эко и Баннимен укрепили свою репутацию. На задник сцены проецировали церковные витражи, перед выходом группы на сцену звучала органная музыка. «Публика испытывает на наших выступлениях нечто иное, чем на обычных рок-концертах, — признавался Маккулох. — Мы почувствовали, что нас воспринимают не просто как музыкантов. Отношение публики к нам — почти религиозное. Некоторые люди действительно очень любят нас. Наши альбомы — это их версия Библии».

Симпл Майндз (Simple Minds) играли подобную музыку. Их вокалист и сочинитель песен Джим Кёрр (Jim Kerr) воспитывался в шотландской католической семье. На конвертах их альбомов — кресты, католическое «святое сердце», открытые Библии, языки пламени Дня Пятидесятницы. Хотя сам Кёрр не считал себя связанным с церковью, он много раз использовал в лирике такие слова, как «чудо», «вера», «небеса», «ангелы».

Названия песен не всегда отвечают их сути: «Обещаю тебе чудо» («Promised You a Miracle»), «Кто-то наверху любит тебя» («Somebody Up There Likes You»), «Восток в пасхальный день» («East at Easter»), «Прогони призраков» («Shake Off the Ghosts»). Одна из самых популярных песен называлась «Освятись» («Sanctify yourself»). «Освятись, освятись, освободись», — пелось в ней.

Благодаря религиозному лоску альбомы Симпл Майндз (Simple Minds) несли в себе надежду, которой не давал панк. Серьезные богословские термины придавали песням значительность. Думалось, что Кёрр всегда стремился к источнику новой жизни, новому свету, новому бытию. Казалось, он несет обетование новой, лучшей жизни, «искру дождя», новую «золотую мечту». Правда, он никак не обосновывал причину своего оптимизма.

Стинг (Sting)

Стинг

В мирском обществе, где загадка заменила таинство, а блеск — истинное величие, религиозные символы, порожденные веками веры, вызывали естественное благоговение. Неудивительно, что в авангарде нового позитивного постпанка оказалось немало «номинальных» католиков, которые, хоть и не следовали правилам церковной жизни, однако широко использовали католическую символику как средство для разговора о добре и зле.

То были люди, которые уважали религиозные обряды, язык и типологию Библии, но крайне скептически относились к церковному учению. Стинг вырос в католической семье в Нью-Кастле, получил образование в иезуитской школе. Он говорил, что образование, проникнутое «чудом и религией», заставляло его чувствовать себя крайне неуютно в гедонистическом мире рок-н-ролла.

В своих песнях он пел об ангелах и демонах. Он жадно учился, пытаясь понять, откуда берутся страхи и чувство вины.

«Я не правоверный, католик, — признает Стинг. — Я не хожу на мессу, однако я не уверен, что совершенно отпал от церкви. Все это я усвоил еще ребенком: есть небеса и ад, смертные грехи и грехи, которые можно простить. Это засело у меня в мозгах и уже никуда не денется. Я думаю, что человеку свойственно изобретать себе богов и бесов. У католиков уже есть готовые архетипы, а те, которые мы изобретаем сами, в определенном смысле гораздо более опасны.

Мне как художнику католицизм даже полезен. У него огромный творческий потенциал. Человек на кресте. Он истекает кровью. На Нем терновый венец. Это сильный образ. Есть невероятные образы адского пламени, которые блестяще использует Джеймс Джойс. Это целое богатство, и для художника оно очень значимо. Чтобы писать, нужно сильно испугаться. Творчество — это способ самозащиты».

Брайан Ино

Брайан Ино и Дэвид Бёрн (Brian Eno and David Byrne)

Брайан Ино рассказывает: «Я был воспитан в католической вере, но не думаю, что я настоящий католик». Церковь выпала из его жизни. Брешь закрыл рок-н-ролл. «Рок-н-ролл был для меня единственной духовностью. В то время я не был религиозным. Вместо религии была музыка».

В 70-х годах стало появляться меньше рок-музыки, которая удовлетворяла бы духовную жажду. Ино стал искать «на стороне» экстатическую музыку, такую, которая напоминала бы людям, что они духовные существа, а не ничтожества. И он открыл для себя… церковный стиль исполнения. Стал посещать Табернаклскую баптистскую церковь Христа в Бруклине. Находил госпелы в высшей степени трогательными. После каждого посещения впечатлений хватало на несколько дней. Он также начал слушать пластинки с госпелами, собрав большую коллекцию в своей нью-йоркской квартире. «Музыка госпел так будоражит меня, как уже давно не будоражил рок-н-ролл».

Одновременно Ино слушал христианских радиопроповедников. В них его поражала «некая страсть к духовной жизни». Эти люди так верили в свою правоту, что от этого менялся их голос, превращаясь в особый музыкальный инструмент. Это были голоса людей, взывающих к небу. Вместе с Дэвидом Бёрном (David Byrne), работы которого продюсировал во времена Токинг Хэдз (Talking Heads), они решили превратить звучание голосов проповедников в саундтрек.

Замысел был приведен в исполнение на их совместном альбоме 1981 г. «Моя жизнь среди призраков» («Му life in the Bush of Ghosts»). Голоса радиопроповедников, экзорсистов, исполнителей госпелов, алжирских мусульман, поющих Коран, были смикшированы вместе с партиями гитары, баса, ударных и синтезаторов. Получился причудливый коллаж из возбужденных, томящихся голосов и знакомого рокового бита.

Объясняя замысел проекта, Ино сказал:

Дэвид Бёрн

«Нас с Дэвидом заинтересовала так называемая «экстатическая духовность». Я разочаровался в обычном роке, который, как правило, исследует отношения между людьми и нацелен на подростков. Мне стали интересны музыкальные формы, которые вскрывали суть ваших отношений либо с миром природы, либо с духовным миром. Иными словами, меня стала интересовать связь между физическим и духовным мирами».

Бёрн и Ино снискали себе уважение за то, что всегда оставались в авангарде рока, тонко предчувствуя все его новые направления. Токинг Хэдз (Talking Heads) была одной из самых неординарных американских рок-групп. Она воспользовалась открытиями панка и принесла современные идеи в ночные клубы по дорожке, проторенной Рамонс (Ramones) и Ричардом Хэллом (Richard Hell). Ино уважали в музыкальном мире еще со времен его работы клавишником в группе Рокси Мьюзик (Roxy Music). Альбом «Моя жизнь среди призраков» стал одной из вех в развитии новых направлений в рок-н-ролле.

В 1983 г. я взял интервью у Ино. Это было еще до его встречи с Ю-Ty (U2) — позднее он выпустит с ними альбомы «Незабываемый огонь» («The Unforgettable Fire»), «Дерево Джошуа» («The Joshua Tree»), «Ахтунг Бэйби» («Achtung Baby») и «Зуропа» («Zooropa»). Но уже тогда его размышления о духовности в основном сходились с концепцией Ю-Ту.

«Я порядком устал от всех этих разговоров, что кто-то пережил мистический опыт, употребляя наркотики, — сказал он мне. — Этот опыт на них никак не повлиял. Я знаю тех, кто принимает наркотики уже долгие годы, — эти люди не стати духовнее, на их поведении это не сказывается.

Я полагаю, что духовный опыт потому и духовен, что не остается чисто духовным. Он должен менять личность человека, его образ жизни. Пока же я хочу от музыки одного — умалиться в собственных глазах. Ощущения, которые я называю духовными, изменяют мое отношение к миру. При этом мне всегда приходится отдаляться от самого себя. Это отдаление от самого себя для меня очень важно».

В 1988 г. Бёрн (Byrne) выпустил документальный фильм «Дом жизни», посвященный племени, живущему в бразильском районе Байя. Его члены исповедуют религию кандомбл, имеющую африканские корни. Бёрна больше всего заинтересовали ритуальные барабаны и пение. Последователи культа верили, что в момент исполнения музыки в них вселяется то божество, которому посвящена церемония. «Наша популярная музыка во многом вышла из таких ритуалов, — говорил Бёрн об этой форме «трансовой» музыки. — Рок-н-ролл вырос из подобной традиции. Я полагаю, что причина его силы и влияния лежит в энергетике, унаследованной им от ритуала. Это лишь малая частичка энергии, но я считаю, что именно благодаря ей рок-н-ролл не похож на песни Перри Комо (Perry Como) и Фрэнка Синатры (Frank Sinatra)».

Брюс Спрингстин

Брюс Спрингстин (Bruce Springsteen)

Брюс Спрингстин родился в США в семье с ирландскими и итальянскими корнями. Воспитывался монахинями-католичками, позднее служил алтарником. Спрингстин, быть может, как никто в рок-н-ролле, понимал концепцию спасения. Музыка для него — помощник или проводник, способ противиться безымянной силе, которая стремится разрушить человеческий дух.

Спрингстин не был религиозен, но, кажется, знал основы богословия. По крайней мере он очень грамотно поет в своих песнях о грехе, избавлении и искуплении. Он не любит говорить о своем отношении к религии. Лишь однажды он назвал «религиозным» свой альбом «Рожденный, чтобы бежать» («Born to Run») и признался, что иногда читает Библию. «Я пытался читать Библию, — говорил он журналисту. — Это было замечательно. Восхитительно. Мне понравилось. В ней есть поистине великие истории».

Проблема человека, как говорит об этом Спрингстин в своих песнях, — в его неудовлетворенности. Человека окружают смерть, боль, страх. Чтобы выжить, он должен крутиться. Но в сердце своем каждый знает, что создан для большего.

Тематика лучших работ Спрингстина — противоречие между высоким призванием человека и его повседневной жизнью. В каждом городке, по мнению музыканта, есть люди двух типов: посредственности и те, кто всеми силами пытается быть выше обстоятельств. Одни сдаются и плывут по течению, другие «бегут наперегонки по улице». У одних кровь холодна, а другие в полной тьме спешат навстречу тайне.

Спрингстин становится на сторону голодных, тех, кто знает, что они «странники в чужой земле». Он говорит: либо ты веришь в мечту, которая может тебя спасти, либо набиваешь себе брюхо иллюзиями, которые внушает тебе общество. Но как спастись? Ты понимаешь, что заблудился, но как найти выход? Как обрести духовную полноту, землю обетованную?

От ответа на этот вопрос Спрингстин уходит. Он ставит вопросы религиозного характера, он не дает ответов из области религии. Я полагаю, что Спрингстин осознает, что ответ должен иметь отношение к религии, а потому облекает свой чисто жизненный совет в возвышенные слова. Стараясь пробудить увязших в посредственности людей, он предлагает им открыть глаза и бороться за свою мечту:

«Я верю в надежду, которая может меня спасти. Я доверяю своей вере. Я молю, чтобы однажды она вознесла меня над этой каменистой землей».

«Каменистые почвы» («Badlands»)

Однако его надежда и вера — не что иное, как «позитивное мышление».

В двух альбомах («Рожденный, чтобы бежать» («Born to Run») и «Тьма на краю города» («Darkness On the Edge of Town») Спрингстин выписывает образы своих героев: людей, понявших, что они рабы, и пытающихся вырваться из рабства. Они прыгают в машину, на мотоцикл, пытаясь хоть каким-то действием проявить себя. Со времен Чака Берри машина была символом гордости и свободы. Путешествие на машине без определенной цели было знаком освобождения или бегства. Как говорит Хэйзед Моутс в романе писательницы Фленнери О'Коннор «Мудрая кровь»: «Обладатель хорошего автомобиля не нуждается в оправданиях».

Спрингстин придает вождению машины религиозный смысл. «Ты не просто едешь на своей машине, ты веришь в свою машину» («Ночь» («The Night»)). Ты едешь не по улицам, а по «обители славы» («Рожденный, чтобы бежать»), потому что «в конце пути тебя ждут небеса» («Дорога грома» («Thunder Road»)). В качестве средства спасения герой «Дороги грома», конечно же, предлагает своей девушке поездку на машине. Он предупреждает ее «не молить о спасителе с улиц».

«Я не герой. Это ясно. Я могу предложить тебе спасение только под крышей этого грязного автомобиля. Есть шанс, что будет лучше, да и что еще нам остается делать?». Но я подозреваю, что и самому Спрингстину не нравилось столь убогое решение. Своей музыкой он пытался возвысить людей. Но если выбросить из песен все словесные украшения и уменьшить громкость звука, станет ясно: он может предложить лишь «думать о хорошем», «верить в себя» да кататься на машине.

Две вещи на альбоме «Небраска» («Nebraska») 1982 г. в завуалированной форме говорят о его собственной проблеме: как примириться с Богом, если такое примирение действительно необходимо. Что же отделяет нас от Творца? Знал ли Спрингстин слова Христа о небесах: «В доме Отца Моего обителей много» (Иоанна 14:2), когда писал песни «Обитель на холме» («Mansion on the Hill») и «Дом моего отца» («Му Fathers House»)? Видимо, да, потому что обе песни рассказывают об одиночестве. Обе основаны на притче о блудном сыне, который возвращается после разгульной жизни в городе, чтобы примириться с отцом. Отец же не только радостно принимает сына, но и устраивает грандиозный пир в его честь. Спрингстин видит себя стоящим около чудесного дома. Он с тоской заглядывает в окна. Там

«Дом моего отца» звучит еще более безнадежно. Герою снится, что он убегает от дьявола, который мчится за ним по пятам. Герой бежит к отцу. И он падает в объятия отца и обещает больше никогда не бунтовать. Когда же, проснувшись, он бежит в свой настоящий дом, то видит: отец там больше не живет. Никто не знает, куда он делся. Примирение невозможно. Песня заканчивается так:

Тема непрощения вновь и вновь всплывает на альбомах «Счастливый городок» («Lucky Town») и «Человеческое прикосновение» («Human Touch»), почти одновременно вышедших в 1992 г. В песнях с альбома «Человеческое прикосновение» Спрингстин приходит к выводу: если прощения нет, нам остается любить и утешать друг друга: «На улицах этого города не найти милости, не падает с неба манна». В композиции «Моя прекрасная награда» («Му Beautiful Reward») Спрингстин вновь возвращается к образу обители на холме, куда идет искать награду:

Спрингстин наблюдал рождение своего первого ребенка, это дало ему определенное ощущение Божьего присутствия. В песне «Живое свидетельство» («Living Proof») он описывает крошечного мальчика на руках у своей жены, называя его «частичкой неумирающего света Господня», «ответом на молитву, которую трудно выразить словами».

Спрингстин был одним из первых, кто внес в рок-н-ролл созидательные, конструктивные нотки: чистая жизнь, отказ от наркотиков, преданность музыке, любовь к своей стране, тревога о состоянии общества, доброжелательное отношение к своей аудитории. Его влияние сугубо положительное. Он искренне старается научить людей чувствовать. Он верит, что рок-н-ролл способен вдохновлять людей, ободрять сокрушенных сердцем, возвращать им веру в человечество. «Рок-н-ролл никогда не предлагает вам сдаться, — говорит он. — Для меня он созидательная сила. Рок не оптимистичен, но всегда позитивен. Он призывает не опускать руки».

Боб Гелдоф (Bob Geldof)

Подобное позитивное устремление привело к возникновению благотворительных шоу-проектов «Бэнд Эйд» («Band Aid») и «Лив Эйд» («Live Aid»), Наперекор ортодоксальному представлению о борьбе с голодом, рок-н-ролльное сообщество объединилось, чтобы собрать деньги для Эфиопии. Это был замечательный поступок для шоу-бизнеса, в котором чаще всего культивируется самолюбование и самореклама. Некоторое время рок-артисты трудились рука об руку с христианскими миссиями, организовывая финансовую поддержку, поставку одежды, продовольствия и медикаментов для страны, стоящей на грани голодной смерти.

Автором проекта был Боб Гелдоф, о котором говорили, что у него большое сердце и длинный язык. Он мог общаться с Матерью Терезой Калькуттской — иногда его даже сравнивали с этой знаменитой подвижницей, работавшей среди больных и бездомных. Но ему не было равных, когда он начинал говорить непристойности. За благотворительные труды его прозвали святым Бобом. Но этот святой старался всеми силами доказать, что по-прежнему получает невероятное удовольствие от греха.

Боб играл в группе Бумтаун Рэтс (Boomtown Rats) в Дублине, которая ничем не прославилась, хотя и выпустила несколько альбомов. Он нашел себя в другом: стал талантливым организатором, неутомимым работягой и страстным оратором. Он был первым среди представителей рок-н-ролла, кто встретился с руководителями страны и заставил их слушать себя. Его вопросы были прямолинейны до грубости. Публика его обожала, потому что он задавал вопросы, ответы на которые всем хотелось бы услышать, а рисковать ему было нечем.

Гелдоф был воспитан в католической вере. Сейчас он резко выступает против верований этой церкви, но в его поступках можно видеть ту же страстность, которая заставляла Иисуса идти в далекие деревни, жить рядом с нищими. Неужели это простое совпадение, что человек, которого целое поколение почитает за «святого», подобного Мартину Лютеру Кингу, учился у священников?

«Я думаю, что всегда был достаточно религиозным, — говорит Стинг, принимавший участие в записи шоу-проекта «Бэнд Эйд» и выступавший в «Лив Эйд». — Еще в школе, как и многие другие мальчишки-католики, я привык думать, что лучшие из нас станут священниками. Все мы всерьез задумывались о «служении», о духовном поприще. Я же готов был отказаться ото всего ради музыки.

Люди, подобные Бобу Гелдофу, просто пылают мессианским духом, которым, как я полагаю, зажгли его братья-монахи».

Бестселлер Гелдофа — его автобиография «И это все?» («Is that it?») — заканчивается ярким описанием «Лив Эйд», самого грандиозного благотворительного рок-шоу, привлекшего огромное количество зрителей, собравшего немалые деньги в поддержку Эфиопии.

По окончании этого грандиозного концерта рабочие убирали мусор на стадионе Уэмбли в Лондоне. Боб уже был готов прыгнуть в такси, когда вспомнил одну историю. После выступления в Филадельфии известный музыкальный продюсер Билл Грэм смотрел со сцены, как толпы народа покидают стадион. И тут какой-то мальчишка крикнул: «Билл Грэм, и это все?». Гелдоф вдруг осознал глубокий смысл этого вопроса. Неужели дело всей его жизни завершено? Неужели он был призван только на один год? Действительно ли все закончилось? «Этот вопрос, — писал Гелдоф, — я продолжаю задавать себе и по сей день».