В директорате «Сверхполимера» было светло и пусто. На столике оптическая скульптура, акты распечатаны, секретарша, манекен ходячий, принесла жидкий кофеек, причем, одному мне. Эти трое уселись напротив, как три крепких грибочка, генеральный и его замы. Самые-самые из «новых» людей. Порода сразу чувствуется. Я заметил, что один из них, не более, обязательно вылупится на меня, как баран на новые ворота. Поют по очереди, подхватывая одну мелодию, но на разные лады, скрипка, альт и виолончель хреновы. Они все знали, могли, например, рассказать, что случится в следующем году, как будто это уже произошло в отчетный период. Прямо так, с подробностями: Петров подумает то, Сидоров сделает се. Интересно, как эти кореша друг к дружке относятся. Наверное, у них заранее известно, что Саша пойдет на место Коли, Коля заменит Васю, а Вася обязательно отбросит коньки. Так надо, учитывая, что Саша более усовершенствованный образец. Жизнь была для них резьба с известным шагом. Ну, я им покажу кофеек. На замордованных заводиках администрации без рюмки водки стыдно даже в глаза инспектору смотреть. С этими нахалами я буду тверже месячного пряника.

— Что, не боитесь? — перешел я к делу.

— Зачем нам бояться. Забота-то у нас общая, — проникновенно сказал зам. по технологии.

— Тоже верно. По форме общая, а по содержанию разная.

— Что? — каркнул генеральный. Оживился, кукиш в галстуке.

— Не что, а где. Где, в самом деле, декларация об опасных выбросах по пунктам Международной экологической конвенции.

Трехголовая гидра зашуршала мозгами, там что-то не сошлось.

— Как, как, — с нарастающей интонацией забормотал первый зам.

— Да вот так. Кончилась ваша счастливая жизнь — я пришел. Согласно территориальному соглашению вы можете не есть и не пить, но экологические обязанности должны справить первыми, как самые естественные.

— Вы, кажется, не химик, — брезгливо поморщился зам. по технологии. Все знают, заразы въедливые.

— Ошибаетесь, милейший. Вам не химик, а кивала нужен. Вы тоже, кстати, не электронщик. Так что мы оба рассуждаем на гемы, о которых не имеем никакого представления. Бывает?

— Бывает, — после моей клизмы жалобно заблеял зам.

— Например, имеется свое законченное суждение о том, как может работать контрольно-измерительная аппаратура. А ведь может и так случиться. У вас из сопла вылетает одно, а она шукает совсем другое. Все зависит от программной перестройки. Вот помню, снимал я с участка прибор, который путал аромат конфет шоколадных и запашок, извиняюсь, помета. Правда, потом оказалась загадка в другом. У них там на фабрике крысиное подполье было, будь здоров. Тут уж привезли команду враждебно настроенных собак.

Я еще кое-что наплел, сам запутался, но ребятам дал обделаться, чтобы жизнь сахаром не казалась. А потом гибко пошел на попятную, закорючку свою поставил. Все равно, в нашей конторе давно перестали записывать текущие показания КИА. Ждут происшествия ужасного, превышения ПДК, так что пригвождать к позорному столбу нечем.

Головы опять согласовались, одна подписывает, другая хает алкашей-смежников, третья зазывает во внутренний магазинчик, где хорошему человеку без всяких персон-карт кое-чего подбросят. Это вам не палкой колбасы подавиться и не бутерброд украдкой сожрать, это солиднее. Выдали они мне стрекозу-секретаршу в провожатые и попрощались особо проницательным взглядом. Я уж хотел расслабиться, но у меня по дороге опять затея возникла, простая, как пятилетний план. Пунктом первым значилось избавление от милой спутницы, которая, кстати, как две капли была похожа на генитальный массажер, будто их лепили с одного эталона. Даже захотелось нажать на кнопочку. Но такие «безделицы» полагались по персон-картам лишь генеральным директорам. «Ой», — сказал я, привалился к полупрозрачной стене, за которой корпели клерки, и стал скрести ногтями пиджак.

— Чем могу быть вам полезной? — взвешенно спросила девица.

— Чем, чем, за доктором сходите, многого не надо, — скрипнул зубами я.

— У нас не ходят за доктором. В случае дискомфорта следует обратиться к руководителю, который выработает пути работы с вами.

— Это к вашим куклам относится, а инспектор на выезде сам себе руководитель. Что со мной делать — я уже сказал.

— Хорошо, я схожу за доктором. Оставайтесь на месте.

Как же, останусь, не привинченный. Неброская внешность мне пригодится, это агента «07» любой узнает по квадратной челюсти. Спустился по черной лестнице во двор, замаскировался проезжающим погрузчиком и проскочил мимо зевающего медведя-охранника на производственный участок, сел в подвернувшийся электробус вместе с новой сменой. И работяги здесь были странные, не давали разнообразных характеристик начальству при помощи комбинаций из трех емких слов, а, наоборот, осуждали менее сознательных своих товарищей. Я так заслушался, что чуть не проехал фильтры. Там и должно быть хозяйство Службы, причем КИА устанавливал наш супермен Явольский, он и замочек люка нашифровал. Для начала надо код разгадать. Попотел, перебирая памятные даты по блокноту. На народном празднике довольствия и труда погребок-таки открылся. Еще повозился, соскребая шматки полимеров и окислов с петель люка. Затем, прямо в упор, взглянула удача — индикатор опасности налился багровым светом. Багровый — совсем плохо, хоть святых вон выноси, долговременное превышение ПДК. А мы ничего не знали. Мы смотрели не под ноги, а устремлялись взглядом за горизонт. Теперь уже вообще непонятно, ведется ли опрос датчиков. Но сейчас этот заорет у меня на весь мир, запишу только на кассету тестера выходные сигналы внешнего цифрового контура.

Один разъем у аппарата был, как грязный нос, во второй штеккер влез охотно. И тут начались веселые картинки. ПДК далеко сзади остался — по пяти, шести, восьми параметрам… Только успел я записать эту петрушку, как цифры давай чудесным образом преображаться прямо на моих глазах. Я чуть с ума не сошел. Думал, сейчас и фильтр заговорит человечьим голосом. Шутка ли, на экранчике вместо реальных замеров идеальная страница из Госстандартов. Еле-еле ум сохранил, догадался, что внешний контур датчика взят кем-то под контроль. Успеть бы записать аналоговый сигнал из внутреннего контура и установочные параметры проверить, не переключили ли аппарат в режим автотестирования. Мысли хорошие, но тут свежий ветер перемен подул в мою сторону. Здравствуйте, давно не виделись. Навстречу шла еще одна тройка. Если прежняя, в директорате, олицетворяла разум, то эта, с небольшими головками на холмистых плечах, представляла силу и сноровку. Они направлялись ко мне от дороги, от пикапа, из которого колол пронзительный взгляд первого зама. Зашухарила меня-таки сука-секретарша, во имя светлой жизни обратилась насчет моего странного поведения к властителю ее дум. Ладно, ребята, привет и до свидания, сегодня я почему-то в настроении, попробую оторваться.

— Стой, недоразвитый, — мы уже зашли в корпус цеха, и можно было сквернословить и все такое. Я прикинул, что моим тестером дадут по моей же башке. Моим — мне. Дескать, сам себя ударил. Или скажут, отведал справедливого рабочего кулака. Может, вообще покладут под какой-нибудь пресс. Прибежит потом Бонифатьевич: «Где инспектор, где, не перегорел ли в борьбе?» А ему в ответ: «Да вот он, твой инспектор. Хорошо сохранился. Видишь, даже улыбается. Отскобли и забирай».

Кавалерия пошла на рысях и оказалась в каких-то джунглях. Бесшумными привидениями носились стокубовые вагоны на магнитной подвеске. В них опускали свои хоботы слоны-пневмоперегрузчики. Были там и другие «звери», которых я не знаю по имени-отчеству. Тем временем охотники на вертлявую дичь, то есть на меня, выглядывали там и сям из-за стальных зарослей. Я засновал, пытаясь еще ненадолго потеряться. Среди стада перегрузочных машин помельче я выбрал одного страуса и сунул ему кассету в какое-то отверстие. Попался я около воздушного носорога — тот уже кинулся на меня, но спасибо бойцам, вытянули в последний момент.

— Я в самом деле очень тронут, — говорю им, — оказывается, вы не какие-то держиморды-охранники, а просто хорошие стриженные парни.

В ответ они меня скрутили, чтобы я еще куда-нибудь не влез, и отвезли в свою караулку, к черноусому капитану. Пока в соседней комнате местные грамотеи проверяли мой тестер, капитан угостил чаем — дескать, ты делаешь свое черное дело, я свое передовое, не будем устраивать дешевых сцен. Потом, поглядывая на экран терминала, стал объяснять мне, кто я такой.

Взятку у администрации вымогал. Иначе не завел бы прозрачный разговор об иностранных декларациях, не напрашивался бы в спецраспределитель. На территорию закрытого объекта проник незаконно и вероломно, таясь, как мокрица. Для того и сыграл на гуманизме начальника гостевого режима — вот, оказывается, кто такая секретарша. К тому же совершил взлом опечатанных средств мониторинга, пытался их перепрограммировать. Капитан сказал, что мог бы продолжать повесть о моих грехах еще два часа, но почему-то остановился. На него было приятно смотреть. Он не воззвал к моей совести и сознательности, а беззлобно сказал: «Ну, дружок, сам понимаешь, чик-чирик тебе, с кем связался». Потом с дисплея чего-то надудели, и он открыл мне возможность скрыться обратно в темный угол темной пещеры. Кассеты в тестере нет — значит, она была — я отдаю ее, а в обмен «Сверхполимер» отдает меня. Мы с капитаном выпиваем по кружечке пивка и расходимся, как в море корабли. Честный служака уже хотел щелкнуть пальцами, и вошла бы прекрасная охранница с подносом. Но пронырливая бестия, каковой я предстал перед офицером, вдруг обернулась тупым ишаком. Тогда вместо красавицы вошла следующая тройка собеседников. Жлобы перенесли меня в караулку, чтобы никому не мешать своей тонкой работой. Я вырвался, бился в закрытую дверь, наскакивал и отскакивал, одного даже клюнул в глаз, как хищный воробей. Тот обиделся, что-то сделал, и я упал. Трехпудовая задница водрузилась на мою голову, как памятник на пьедестал. Еще одну подобную тяжесть положили мне на икры. Теперь я был не против, чтоб меня проверили на наличие страшного предмета. Я даже не возражал, когда кто-то повторил на мне подвиг Самсона, раздирающего пасть льву. То есть, возражения были похожи на страшное рычание. Потом тяжести встали и ушли.

Я только с пола, сразу к зеркалу. Голова какая-то не моя: волосы вбок растут, на лице разыгрались свет и тень. И походка прыгающая. Что говорится, себя спасти не удалось. Тем временем ребята доложили о результатах. Вскоре появились, не замешкались любители здорового труда и быта, осененные красным крестом. Один из них водрузил на мою обшарпанную голову элегантный космический шлем, другой посмотрел на экран в своем портфеле, третий причмокнул языком, дескать, ага, клюнуло.

— Так и есть. Не в порядке ваши ритмики, будем лечиться.

— Нечего меня лечить, проще будет кокнуть, новый работник вырастет.

— Лечиться — не сидеть, — подбодрил вошедший капитан, — везучий ты. Все-таки определилось, что чушь в твоей голове не изначально присуща, а образовалась от несоответствия занимаемому положению. Бывают еще ошибки в кадровой политике. Вот подправят — и в охранники, приходи ко мне…

— Спасибо, я вам из больницы пирожные пришлю. А ты, лепила, гони карету с ветерком.

Действительно повезло, подумал я в машине. Вот рядом люди, желают мне успешного выздоровления, хотя для них я просто вредитель. Самые главные тайны все-таки те, которые никто не хотел узнавать.