И шесть недель Он ожидал, Когда наступит час; Легко ступая по камням, Шагал Он среди нас, Но никогда я не встречал Таких тоскливых глаз. Нет, не смотрел никто из нас С такой тоской в глазах На лоскуток голубизны В тюремных небесах, Где проплывают облака На светлых парусах. Он в страхе пальцев не ломал И не рыдал в тоске, Безумных призрачных надежд Не строил на песке, Он просто слушал, как дрожит Луч солнца на щеке. Он рук в надежде не ломал За каменной стеной, Он просто пил открытм ртом Неяркий свет дневной, Холодный свет последних дней Он пил, как мед хмельной. В немом строю погибших душ Мы шли друг другу вслед, И каждый словно позабыл Свой грех и свой ответ, Мы знали только, что Его Казнить должны чуть свет. Как странно слышать легкий шаг, Летящий по камням, Как странно видеть жадный взгляд, Скользящий к облакам, И знать, что Он свой страшный долг Уплатит палачам.

Из года в год сирень цветет И вянет в свой черед, Но виселица никогда Плода не принесет, И лишь когда живой умрет, Созреет страшный плод. Все первый ряд занять хотят, И всех почет влечет, Но кто б хотел в тугой петле Взойти на эшафот, Чтоб из-под локтя палача Взглянуть на небосвод? В счастливый день, в счастливый час Кружимся мы смеясь, Поет гобой для нас с тобой, И мир чарует глаз, Но кто готов на смертный зов В петле пуститься в пляс? Нам каждый день казнил сердца Тревогой ледяной: В последний раз один из нас Проходит путь земной, Как знать, в каком аду пылать Душе Его больной.

Но вот однажды не пришел В тюремный двор мертвец, И знали мы, что черный суд Свершился наконец, Что сердце брата не стучит Среди живых сердец. Мы встретились в позорный день, А не в святую ночь, Но в бурю гибнущим судам Друг другу не помочь: На миг столкнули волны нас И разбросали прочь. Мы оба изгнаны людьми И брошены в тюрьму, До нас обоих дела нет И богу самому, Поймал нас всех в ловушку грех, Не выйти никому.