Кейден

В ночь перед свадьбой и в ночь после нее мы остановились в отеле, но у меня были другие планы. Все зависело только от Эвер. Я не сказал, куда мы едем, а когда сказал, что это будет мой последний сюрприз, она только улыбнулась и сжала мою руку, включила радио, и ветер, который дул в открытое окно моего джипа, развевал ее волосы.

Я припарковал машину около многоквартирного дома в пригороде Ройял Оука, повел ее в фойе, к лифту, и мы поднялись на четвертый этаж. Эвер молчала, крепко сжимая мою руку, оглядывая стены в коридоре, пока мы шли. Я постучал в квартиру 619, и нам открыла пожилая худая женщина с внимательными серыми глазами и рыжими волосами, затянутыми в тугой пучок.

— Кейден, Эвер, заходите, пожалуйста, — она пожала мою руку и руку Эвер. — Примите мои поздравления. Любовь молодых прекрасна.

Эвер посмотрела на меня.

— Кейден, что происходит? Где мы? И кто это?

— Меня зовут Лиза Скотт. Я — агент по недвижимости Кейдена.

Лизу нанял государственный юрист моих родителей, чтобы продать дом, и она была первой, кому я позвонил, когда у меня появилась эта мысль. Три дня она работала не покладая рук, но у нее все было готово.

— Агент по недвижимости? А я должна была знать, что у тебя есть агент по недвижимости? — спросила Эвер. Она смутилась, и я понимал то беспокойство, которое слышал в ее голосе.

— Лиза продала дом родителей, после того, как папа умер. Я был в Вайоминге, так что она сделала все за меня, — я повернулся к Эвер, взяв ее за руки. — Ты мне веришь?

Она кивнула и глубоко вздохнула.

— Конечно, я тебе верю. Я просто... не понимаю, что происходит.

Вмешалась Лиза.

— Ну, почему бы нам не осмотреться?

Она провела нас в гостиную, показав совмещенную с ней кухню, приборы из нержавеющей стали, стойки, отделанные под темный гранит, шкафчики из полированного дерева и окна во всю стену в гостиной.

Там было две спальни: основная и дополнительная. Пока Эвер осматривалась, заглядывала в шкафы и в примыкающую ванную с двойными раковинами (другая ванная была рядом с другой спальней), я молчал.

— Что это, Кейд? Почему мы здесь? — она обвела рукой квартиру. — Тут просто потрясающе, но... мы никак не можем позволить себе этого. Когда меня приняли в Кренбрук, папа дал мне немного денег, но этого не хватит даже для первоначального взноса.

Я наклонил голову, не хотел ничего объяснять. Лиза оставила нас, и я глубоко вздохнул.

— Когда папа умер, он оставил... страховку. Я жил с дедом, работал на него, и он платил мне за работу. Учитывая это и страховку, я смог заплатить за обучение. У меня достаточно денег, чтобы заплатить и за квартиру, но сначала я хотел убедиться, что тебе здесь нравится.

Я увидел, как она изумилась.

— Это очень дорого, Кейд. Мне здесь нравится, но это... не слишком?

Я пожал плечами.

— Политика мамы с папой заключалась в том, что...ну, не то, что я теперь до конца дней могу наслаждаться праздным безделием, ничего подобного. Но на жизнь хватит. Я могу купить эту квартиру и закончить обучение. Ели мы будем учиться и работать, у нас все будет хорошо. Особенно, если я куплю ее прямо сейчас.

Эвер отвернулась от меня и стала смотреть на движение на Мэйн Стрит за окном.

— А ты уверен? То есть, разве это не все... что от них осталось?

Я встал позади нее, обнял одной рукой, уткнувшись в ее волосы.

— Это просто деньги, Эв. Это не они. Не память о них. Ты хочешь жить здесь со мной? — прошептал я ей на ухо, и она повернула голову, прижавшись ко мне. — Во второй спальне может быть твоя студия. Если хочешь, можешь там рисовать в твоей сексуальной рубашке. Я потом могу прийти и снять эту рубашку, и мы можем заняться любовью прямо на полу.

Она захихикала.

— Мы можем поставить там кровать и заниматься любовью на ней, а потом я могу рисовать, без одежды, а ты можешь смотреть, — сказала она.

— Этот план мне нравится.

Я убрал ее темные локоны и прошептал ей на ухо:

— Так это значит да?

Она кивнула.

— Да, детка. Да.

У Лизы были готовы документы и ключи. После того как с формальностями было покончено, она снова нас поздравила и ушла.

Следующие несколько дней мы провели, выбирая мебель, расставляя в доме наши вещи, ее и мои, а теперь... наши. И все это время я наслаждался тем фактом, что такая красивая, чувственная, талантливая, невероятная женщина теперь была моей женой — моей навсегда. Изо дня в день мы следовали распорядку. Мы рано просыпались, вместе завтракали, расходились на занятия, возвращались и вместе обедали, вместе занимались и рисовали и вместе смотрели телевизор.

Однажды в субботу, где-то через месяц после того, как переехали, я искал работу, что-то поближе к дому, чтобы восполнить страховку, которая, как я понимал, не будет длиться вечно. Меня не было весь день — я заполнял анкеты и оставлял резюме. К четырем часам я уже жутко устал, и мне надоело улыбаться незнакомым людям. Я приехал домой, зашел, снял ботинки и позвал Эвер. Она не ответила, но я услышал, как в ее студии играет музыка.

Я зашел туда, закрыл за собой дверь и стал смотреть, как она рисует. На ней не было ничего, кроме белой рубашки, и ее великолепная задница покачивалась, пока она рисовала, а подол рубашки доставал до середины бедер. Она на секунду перестала танцевать, чтобы осмотреть работу, потом окунула кисть в розовую краску и, кивнув, провела по холсту. Играла «Flapper Girl» Lumineers, и она двигалась в такт песне, а движения ее кисти совпадали с ритмом.

Не знаю, как долго я стоял, прислонившись к двери и смотрел, как она рисует, мне было все равно. Время не имело значения. Все, что имело значение — Эвер.

В промежутке между песнями, Эвер услышала, как я шаркнул ногой, и, повернувшись, улыбнулась, при этом она взмахнув кистью и нечаянно размазав краску на лбу. Я рассмеялся, подошел к ней, под моими ногами шуршал брезент, который она положила.

Эвер смотрела, как я подхожу к ней с широко открытыми глазами, затаив дыхание. Я взял у нее кисть и палитру, положил их на брезент. Она потянулась ко мне, заметила краску на своих пальцах и убрала руку. Я ухмыльнулся, взял ее за руку и вытер краску о мою щеку. Эв рассмеялась и убрала руку, вытерев пальцы о рубашку. Я снова взял ее за руку и стал целовать ее в шею, чуть выше ключицы. Она резко выдохнула, положив ладонь мне на затылок.

Я расстегнул верхнюю пуговицу ее рубашки, потом еще одну, и все время останавливался, чтобы целовать ее. Еще одна пуговица, и еще одна, и теперь нас ничего не разделяло, рубашка свободно висела на ее плечах. Я огляделся, убедившись, что жалюзи опущены: она была моя, и не хотелось делиться ее обнаженным телом с кем-то еще. Особенно, если учитывать то, что я хотел с ней сделать.

Я сделал шаг вперед к ней, и она отошла. Я сделал еще шаг, и она повторила его. Наконец, она прижалась спиной к зеркалу, которое я повесил для нее на стене, за ее мольбертом, для ее проекта — серии автопортретов.

— Повернись, — сказал я ей.

Эвер повернулась, и я увидел, как широко открылись ее глаза, когда она увидела нас — ее тело, которое виднелось под рубашкой, ее тяжелую белую грудь, темно-розовую ареолу и твердые соски, ее плоский живот и широкие бедра. Она резко выдохнула, когда я погладил ее тело, грудь и бедра, погладил бугорок ее киски. Она недавно побрила ее, и мне нравилось чувствовать ее нежность и мягкость, а половые губы так и просились, чтобы я приоткрыл их и поцеловал, скользнул в них.

— Ты видишь нас? — спросил я ее. — Видишь, как ты прекрасна? Как ты идеально подходишь мне?

Она кивнула, ноздри ее раздулись, и зеленые глаза зажглись темным желанием.

— Ты мне нужен. Разденься. Кейден. Прикоснись ко мне.

Я быстро разделся, и она повернулась, обхватила руками мой член, погладив его. Когда она хотела взять его в рот, я остановил ее.

— Нет-нет, детка. Не в этот раз.

Я развернул ее к зеркалу.

— Смотри на это. Наслаждайся.

Мои руки скользнули по ее телу, обхватили грудь, потом мои пальцы скользнули в ее киску. Она застонала, выгнула шею и спину, содрогаясь в моих объятиях. Ее глаза закрылись.

— Нет, Эвер. Открой глаза. Смотри на нас.

Она открыла глаза и стала смотреть, как мои пальцы ласкают ее, возбуждают и двигаются вглубь, чтобы найти то идеальное местечко и довести до оргазма. Я прижал ее задницу к себе, она раздвинула ноги, подвинулась вперед и смотрела на себя, на нас, и я тоже смотрел в зеркало, пока входил в нее. Из ее рта вырвался беззвучный крик, когда я стал погружаться в нее глубоко и медленно.

— Боже... Кейд, да! Да. Да, да... — стонала и вскрикивала она, прижав ладони к стене.

Мне нужно было постараться, чтобы не торопиться. Ее вид, склонившейся передо мной, ее задница, прижатая ко мне — все это сводило меня с ума. Потом я посмотрел в зеркало и увидел, как покачиваются ее сиськи, пока я трахаю ее, заметил свои ноги между ее ног, увидел ее широко открытые глаза, открытый рот, страстное, разгоряченное лицо, и стал трахать сильнее, а она не была против — она просила большего и умоляла, зовя меня по имени.

Глядя, как мой член входит и выходит из нее, я выскользнул из ее киски.

— Кейд, да... мне это нравится. Я хочу еще. Чего-то грязного. Безумного. Трахни меня, Кейд, трахни меня грязно. Мне так нравится...

Я стонал, стараясь сдерживаться и не кончить, когда она так со мной говорила.

— Что... чего ты хочешь, детка? Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?

Она снова прижала ко мне свои бедра, глядя мне в глаза.

— Не знаю, может... отшлепай меня? Потрогай за задницу?

Я погладил ее задницу, снова войдя в нее, а потом шлепнул с левой стороны, несильно, но достаточно, чтобы был слышен звук шлепка. Эвер закричала, но не от боли.

— Да! Сделай это снова! — закричала она. Я шлепнул ее еще раз, и еще.

— Потрогай меня, Кейд. Ты знаешь, чего я хочу.

И я знал. Я стал двигаться медленнее, отодвинулся назад и потом просунул средний палец в складку между ее ягодиц.

— Да, вот так. Потрогай меня. Ты знаешь, как сильно это меня возбуждает.

Я нашел тугой, горячий узел мышц, прижал к нему палец. Эвер содрогнулась, сбилась с такта. Она ахнула, застонала и потом поднялась на цыпочках, приближая свою задницу к моему пальцу.

— Тебе нравится? — спросил я.

Я надавил сильнее, покрутил пальцем, почувствовал, как узел ослаб, и мои пальцы проникли в ее задницу.

Эвер долго и протяжно застонала, прижавшись лбом к зеркалу, она вся дрожала.

— Да, Кейд... так хорошо. Ты даже не знаешь. Ты внутри меня, наполняешь всю. Везде. Оргазм будет таким сильным. Ты так идеально заполняешь меня, а твой палец, который трахает мой зад, так хорошо...

Мне пришлось напрячься и замедлить ход, чтобы не кончить внутри нее. Я хотел сначала почувствовать, как кончает Эвер. Хотел, чтобы мы кончили вместе. Она была близко, и я хотел, чтобы она была со мной.

Эвер подняла голову, открыла глаза и посмотрела на меня. Мой палец работал глубоко внутри нее, член двигался внутри нее, и я слышал, как ее стоны становятся все громче и громче.

— Поговори со мной, Кейд. Я хочу услышать твой голос, когда кончу.

Я протянул к ней другую руку, взял одну ее большую, колыхающуюся грудь.

— Так хорошо трогать тебя, Эвер. Прекрасно.

Я не так хорошо говорил непристойности, как она. Мне понадобилось какое-то время, чтобы научиться.

— Мне нравится смотреть, как покачиваются твои сиськи, когда я тебя так трахаю.

Эвер сменила ритм — теперь он стал не медленным и плавным, а жестким и быстрым, и стала покачивать грудью. Она сделала это для меня, и я ответил тем, что стал двигать пальцем быстрее.

— Да, детка, да. Мне это нравится.

Я отпустил ее грудь и стал смотреть, как мы двигаемся.

— Я так близко, Эвер. Сейчас кончу. Больше не могу сдерживаться.

Она не могла дышать, мы оба вспотели, наши мысли смешались.

— Не сдерживайся, Кейд. Кончи прямо сейчас.

— Мне нравится твоя задница, Эвер. Она такая тугая.

Я почувствовал, как внутри меня нарастает возбуждение, слова просто вылетали, а бедра стали толкать сильнее, и с каждым движением я чувствовал, как покачивается ее зад. Я смотрел в зеркало на нас..

— Я здесь, детка. Я так глубоко внутри. Господи, я кончаю, детка. Эвер, прямо сейчас. Кончи со мной, любовь моя...

На заднем плане играла «If You Want Me» Глена Хансарда и Маркеты Иргловы, и мои мысли внезапно настроились на музыку.

— Кейден... Кейден... — толчки Эвер совпадали с моими толчками, усиливая страсть и жажду. Я чувствовал, как она дрожит, как ее киска сжимается на моем члене, чувствовал, как содрогается ее тело.

— Я кончаю, Кейд... Трахай меня сильнее, не останавливайся, прошу...

Ее слова свели меня с ума, превратили меня в дикого, неконтролируемого зверя, и в тот же момент я кончил, взорвался, услышав ее слова. Она кричала мое имя, двигалась в ритм со мной, задыхалась, кричала. Я не мог отвести глаз от нас, от моего отражения за ней, от ее напряженного лица, покачивающихся грудей и мягкой белой кожи. И никогда, никогда я не чувствовал себя так хорошо.

Наши глаза встретились, и мы слились в общем оргазме, а наши души сплелись через наши взгляды.

Время остановилось и замерло, а та любовь, которая сияла в блестящих зеленых глазах Эвер, была неописуема, она переполняла и подавляла, была одновременно и сильной, и нежной. Я попытался сделать так, чтобы и на моем лице отразились те чувства, которые я испытывал: нахлынувший на меня поток страсти к этой женщине, к этому потрясающему человеку, которая отдалась мне полностью с таким доверием. Мы замедлили движение, и я выскользнул из нее и прижал к себе. У меня подкосились колени, на лбу блестели капельки пота, я едва дышал, но поднял ее на руки, отнес в нашу спальню и осторожно положил на кровать. Она обняла меня, погладиврукой.

— Я люблю тебя, Эвер. Я не знаю, как лучше выразить мою любовь.

Она подняла лицо и посмотрела на меня.

— Ты только что сделал это, малыш.

Я ухмыльнулся.

— Да, это было жестко.

— В смысле — жесткое трахание?

— И это тоже, — я поцеловал ее в висок, в лоб, щеку, — но это был больше, чем просто трах, Эвер. Намного больше.

Она пожала плечами.

— Это просто слово, Кейд. Для нас, все, что мы делаем, значит... больше. Мы занимаемся сексом, и мы занимаемся любовью, потому что именно это и означает секс, неважно, какой он. Страстно, горячо, жестко или медленно, нежно — мы занимаемся любовью. Трахаемся, кувыркаемся в постели, перепихиваемся. Это... наверное, просто сленг. Это чистое и совершенное, и мне нравится, как бы ты это ни назвал. Мне просто нравится слово «трахаться», потому что... не знаю, оно почему-то заводит меня. Не знаю, смогу ли объяснить это лучше. Я люблю трахаться с тобой. Мне нравится, что ты меня трахаешь. Потому что это ты и я. И это не... так уж важно, какое слово мы используем.

Она поцеловала меня в грудь и погладила рукой живот, нашла мой член и стала ласкать его. Губы ее были горячими и влажными, а рука была мягкой, ее пальцы ласкали и возбуждали меня. Пока Эвер целовала мой торс и возбуждала член, я задумался, привыкну ли когда-нибудь к этому, стану ли воспринимать это как должное, устану ли от этого. Я не представляю, как это возможно. Каждый раз, когда мы занимались любовью, когда я целовал ее, было лучше, чем в прошлый. Каждый раз, когда мы были вместе, я чувствовал себя все ближе к ней, чувствовал, что все больше и больше сливаюсь с ней.

— Не... никогда не оставляй меня, Эвер, — прошептал я отчаянно.

Она посмотрела на меня. Ее глаза сверкнули.

— Никогда, Кейден. Никогда. Обещаю. Я никогда не оставлю тебя.