У нас не получилось недели на Мадагаскаре. Честно говоря, за последующие три месяца у нас не было ни дня отдыха. Я так и не вернулся в офис в Лос-Анджелесе, потому что очень многое надо было сделать здесь, на месте. Команда «Тридцать первого шага» работает в тесном сотрудничестве с ВБГ — по профессиональным и по личным причинам — и все идет гладко.

Поэтому, как только Доминик обещает мне, что у Найл будет отпуск, я беру билет на первый же самолет. Первый — в буквальном смысле — коммерческий рейс из города.

Оказывается, Йоханнесбург в Южной Африке — чертовски красивый город. По рекомендации моего офис-менеджера в Кали нахожу для нас отель. Требование у меня только одно — красивый вид и кое-что особенное.

Мы поднимаемся в наш номер. Я даю портье на чай и закрываю дверь.

Найл оглядывает номер, который, надо признать, чертовски хорош.

— Черт, Лок. Это место... удивительное. Просто… супер.

Я пожимаю плечами.

— Да, это точно не мотель.

Секундный юмор, но напряженность момента его гасит.

Наконец-то мы вдвоем. Прошло два года с тех пор, как я уехал от нее из Ардмора.

Я стал совсем другим человеком.

А она... все такая же.

Настолько красивая, что я не могу дышать.

Даже не знаю, с чего начать. Мы одни. Наедине. Я мечтал об этом несколько месяцев. Долгих, одиноких месяцев. Даже лет, если быть точным. У меня за все это время никого не было, потому что, кроме нее, для меня никого не существует. Никого в целом мире. Я думал об этом, но не мог понять до конца. Просто надеялся, что как-нибудь все же найду ее, и не хотел, чтобы между нами кто-то стоял, когда этот день, наконец, настанет.

Теперь я рад этим годам воздержания.

Потому что сейчас мое желание... это дикое, голодное существо, живущее во мне своей собственной жизнью.

Я стою и смотрю на нее — это долгие напряженные секунды.

Густые вьющиеся каштановые волосы, собранные на затылке. Карие глаза с крапинками и прожилками зеленого. Они большие, яркие и смотрят на меня. Короткие шорты цвета хаки обтягивают ее совершенную задницу. Темно-зеленая майка делает глаза еще более выразительными. Она была в шлепанцах, но сбросила их. На плече висит сумка, но Найл швыряет ее на наши стоящие на полу чемоданы.

— Странно, что я нервничаю? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— Я тоже.

— Мы же делали это раньше.

— Так, как сейчас — нет.

Я делаю шаг к ней. Другой. Она по-прежнему неподвижна, не отводит взгляд от меня, а я все ближе и ближе с каждым шагом. Ее дыхание углубляется, грудь вздымается. Наконец, Найл в моих руках. Я обнимаю ее за талию. Скольжу ладонью вниз к бедру. Касаюсь кожи спины. Притягиваю ближе. Прижимаю. Тело к телу.

Я хочу, чтобы все было идеально. Хотя в глубине души хочу сорвать с Найл одежду, поставить на четвереньки и вонзиться в нее. Взять ее жестко и дико.

Я прямо вижу это — Найл, голая, стоит на коленях, каштановые волосы распущены, спина выгнута, и я толкаюсь в нее.

Кажется, эти мысли отразились на моем лице, потому что Найл делает резкий вдох.

— Что бы это ни было, Лок, не думай об этом. Просто сделай.

Я осторожно стягиваю резинку с ее волос, и они каскадом падают ей на лицо.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

Она расстегивает пуговицу моей рубашки.

— Я не знаю, о чем ты думаешь, но я знаю этот взгляд, поэтому могу догадаться.

— А если я думаю о чем-то безумном?

Найл расстегивает еще одну пуговицу.

— То не стесняйся заткнуть мне рот, если потребуется.

Черт. Я каменею, пытаясь держать себя в руках. Позволяя ей расстегнуть остальные пуговицы и стянуть рубашку с моих плеч. Я просто дышу, стараясь не наброситься на нее, как какой-то гребаный пещерный человек.

— Я два года тосковал по тебе, Найл. Ты не представляешь, как я схожу с ума сейчас, — я тянусь к «молнии» ее шорт.

Она встречает мой взгляд.

— Так ты за это время ни разу не…

— У меня никого не было. А иногда не было времени даже, чтобы передернуть…

Она прищуривается.

— Черт, Лок.

— Ты удивлена?

Она пожимает плечами.

— Ты казался не таким…

— Я казался другим, да. Ты заставила меня задуматься о том, чтобы измениться. Так что я изменился, — я проскальзываю ладонями под ее футболку, нахожу и расстегиваю застежку бюстгальтера. — Я всегда знал, что мы встретимся снова. Наверное, это судьба или что-то в этом роде. И это что-то — ты.

— Что-то? — она едва дышит, расстегивая пуговицу на моих шортах, и смотрит на меня взглядом, сверкающим желанием.

— Ты предназначена для меня, — я стягиваю с нее футболку, лифчик и отбрасываю их в сторону. Беру в ладони ее большие, прекрасные, голые груди. — Я твой, Найл.

Ее дыхание замирает в горле, когда я наклоняюсь к ее груди

— Лок…

Я опускаю голову и накрываю ртом ее сосок.

— О, слава Богу, слава Богу, — шепчет она, выгибая спину, когда я втягиваю сосок в рот. — И я твоя, Лок.

Пока я терзаю ее языком, Найл не теряет времени даром. Она раздевает меня. Сдергивает шорты и нижнее белье. Скользит ладонью вокруг моей эрекции, вверх и вниз по всей длине, поглаживая быстро, жадно, торопливо.

Я резко отстраняюсь.

— Боже, Найл. Я уже так давно не… Я просто не выдержу, если ты продолжишь.

Она снова хватается за меня.

— Меня не волнует, как давно ты не занимался сексом. Мне нужно прикоснуться к тебе. Мне нужно почувствовать тебя. Если ты кончишь слишком быстро, я просто заставлю тебя довести меня до оргазма ртом.

— Я сделаю это в любом случае, — говорю я, задыхаясь, когда она обхватывает мой член обеими руками.

— Тогда заткнись и позволь мне прикоснуться к тебе.

Мы до сих пор стоим посреди гостиной нашего номера. Шторы распахнуты, солнце ярко светит. Кожа Найл кажется золотой. Ее волосы блестят. Я столько всего хочу. Хочу ее прикосновений. Хочу ее губы. Хочу прислонить ее к стене и трахать до бесчувствия. Хочу ловить своими поцелуями ее вздохи и стоны.

Но в данный момент я совершенно беспомощен перед ней. Я у нее в плену, загипнотизированный ее прикосновениями. Застыл, парализованный движением ее рук. Ртом она спускается по моей груди, и я чувствую ее губы на своем животе. Волосы щекочут меня. Найл целует мой живот, бедра, а потом, скользнув языком снизу-вверх по моей эрекции, она обхватывает губами головку члена.

И начинает сосать.

Ее влажный рот обволакивает меня.

Ее пальцы двигаются — сжимая, поглаживая, надавливая. Я слышу ее стоны.

— Найл, черт. Черт... о, Боже. Я... Я не могу сдержаться, Найл. Это просто потрясающе.

Она не отвечает. Ничего не говорит. Просто ускоряет движения. Нажимает сильнее. Ее рот работает без устали. Я зарываюсь пальцами в ее волосы и направляю движения.

И кончаю. Пьянящий поток блаженства льется из меня при виде этой эротичной картины: ее губы на моем члене, колышущиеся груди, волосы, скрывающие лицо.

Когда Найл отпускает меня, я шатаюсь и опускаюсь на колени. Голова кружится. Она передо мной, не отводит от меня взгляда. Голая до пояса и в расстегнутых шортах, спущенных с талии. Я хватаю Найл за задницу и притягиваю к себе. Стаскиваю эти глупые, бесполезные шорты и усаживаю ее на меня. Теперь уже совершенно обнаженную.

Погружаю в нее два пальца и вижу, как стекленеет ее взгляд, когда я начинаю двигать пальцами туда-сюда, размазывая ее соки. Притягиваю ее ближе к своему рту.

Двигаю пальцами. Ощущаю, как ее бедра сжимаются. Чувствую ее руки в моих волосах — она сжимает их так же, как я сжимал ее локоны. Она направляет меня — как и я направлял ее. Жестко. Быстро. Неумолимо. Мой язык порхает по ней, и вот уже Найл замирает перед надвигающимся оргазмом.

Кончая, она задыхается и кричит, судорожно сжимая мои волосы пальцами, дергаясь у моих губ и снова и снова выкрикивая мое имя.

Тяжело дыша, Найл смотрит на меня сквозь упавшие на лицо волосы.

— Отнеси меня в кровать, Лок.

Я встаю, подхватываю ее на руки и несу в постель. Она проводит руками по моим губам и бороде, стирая свои соки. Я кладу ее, осторожно ложусь сверху и целую.

Медленно и осторожно.

Чтобы она поняла. Чтобы почувствовала это.

Она первая разрывает поцелуй и выдыхает:

— Лок, ты нужен мне, — и скользит рукой между нашими телами.

Ласкает меня до готовности. Тянет к себе.

— У меня нет…

— Все нормально, — прерывает она. — Все хорошо.

— Они там, в моих вещах.

— Я же сказала, мы все решим, — она выгибается, направляет меня. — Я не хочу.

Работает бедрами, подталкиваясь ко мне, и я погружаюсь в нее.

— Сейчас я хочу только так. Только ты. Только мы.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на дыхании, на мыслях, на ощущениях. Они такие безумно мощные — до боли.

Она впивается пальцами в мой зад, притягивая к себе с каждым толчком, словно боится, что я попытаюсь сбежать. Боже, я не смогу. Мы двигаемся вместе в полной тишине и смотрим друг на друга широко открытыми глазами. Дыхание наше тяжелое и быстрое. С каждым толчком мы двигаемся друг навстречу другу. Я обхватываю ладонью ее лицо, а другой, сжатой в кулак, упираюсь в матрас. Я смотрю на нее — не отворачиваясь и не моргая.

Лицо Найл искажает это прекрасное, дикое, почти страдальческое выражение приближающегося оргазма.

— Лок... Боже, Лок. Мне так этого не хватало... Я так скучала по тебе, даже больше, чем могла… о, Боже, о, Боже… больше, чем могла себе представить.

Не в состоянии ничего сказать, я просто стараюсь держаться, пока она не достигает края, закидывает голову и извивается подо мной, сжимает бедра и выкрикивая мое имя, плача от пронзающего ее экстаза.

И в тот момент, когда я чувствую, как Найл сжимается вокруг меня, я лишаюсь контроля. Невозможно сдерживаться, когда она сжимается вокруг меня, извивается, стонет.

— Найл, Найл... Боже, о... о, Боже, — эти слова слетают с моих губ, и я кончаю.

Я целую ее, пока мой оргазм не начинает затухать, и чувствую свой вкус на ее языке.

А потом, когда мы приходим в себя, Найл перекатывает меня на спину и оказывается сверху. Прижав мои плечи руками, она всем весом наваливается на меня. Склоняется надо мной. Ближе. Ближе.

— Ты сказал, что до сих пор влюблен в меня, но я не слышала от тебя настоящих слов любви, — ее голос хриплый, дрожащий. — Черт возьми, Лахлан, скажи это.

У меня было все распланировано.

Романтическое свидание. Прогулка в каком-нибудь укромном уголке. Моя рука вокруг ее талии. Я прижимаю ее к стене, целую и говорю те слова, которых никогда никому не говорил.

Но она требует их сейчас.