Рейган на выдохе произносит моё имя, это звучит как молитва.

Я в полном раздрае, эмоционально развален, с трудом вынося то, как совершенно она ощущается внутри, тесная, влажная, тёплая и шёлково-гладкая. Её таз движется навстречу моему, и я задерживаюсь в глубине, бедро к бедру, кожа к коже, обожая это погружение тела в тело, это окружение моей плоти ее плотью, как её недра плотно принимают мой член, а стеночки сжимаются вокруг него. Глаза Рейган ни на минуту не отрывались от моих глаз, по крайней мере, до тех пор, пока она не вцепилась в моё плечо зубами. И это не нежный прищип, о, нет, у неё между зубов кусок моей плоти, и Рейган подаётся мне навстречу, стонет, корчится подо мной, обе её ладони теперь на моих ягодицах, Рейган тянет и тянет меня на себя. Её пятки сначала у моих лодыжек, теперь она поднимает их, скользит по голеням и бёдрам, руки перемещая на плечи и сжимая их, оборачивает ноги вокруг моей талии. Это открывает её для меня, и я углубляюсь в неё. Погружаюсь и замираю на несколько секунд, ладони расставлены, бёдра движутся.

И тогда понимаю, что мне нужно больше. Мне хочется глубже.

Я наклоняюсь вперед, к ней, секунду отдыхая сверху, задерживаясь на её бёдрах, и толкаю их назад. Нахожу ладонями её лодыжки и держу их. Подаюсь назад, чтобы опуститься на колени между её ног. Это чуть вытягивает мой член, но получается неплохо. Немного задерживаюсь так. Рейган тут же стремится ко мне, и я хватаю её ступни, направляю их себе в подмышки, заставляя её сладкую, великолепную киску широко открыться. Теперь я настолько глубоко, насколько могу, и я держусь за ее голени, начиная двигаться.

— Поиграй со своей грудью, Рейган. Дай мне посмотреть на тебя.

Она сжимает свои груди, массирует их, затем хватает пальцами соски, крутит их, сдавливает.

— Чёрт, да, вот так! Мне нравится. Ты так глубоко, Дерек, ты такой большой…

— Тебе нравится мой член?

Она стонет сквозь зубы, затем разжимает веки:

— Боже, да, Дерек. Мне нравится твой член. Такой большой внутри меня. Такая сладкая боль…

Я двигаюсь, скольжу, рычу с каждым ударом:

— Черт возьми, Рейган. Бля... так туго. О, блять!

— Да, трахни меня. Пожалуйста, трахни меня. Сильнее, Дерек. Хочу сильнее. Хочу больше!

Как я могу не прислушаться? Я трахаю её сильнее. Вхожу жёстко, вынимаю медленно и мягко, а затем снова резко глубоко погружаюсь, и Рейган вздыхает при каждом ударе, её рот широко открыт, глаза пытаются смотреть в мои. Каждый следующий удар тяжелее предыдущего, я приближаюсь к разрядке, и внутри меня разрастается тепло. Её сиськи отскакивают каждый раз, когда мои бедра хлопают ей по заднице, и я заворожен тем, как они дергаются и прыгают. Боже, она такая красивая. Я уже говорил ей это?

— Боже, ты великолепна, Рейган! — я говорю это одновременно с каждым проникновением. — Так... блять... красиво. Так... блять... сексуально. Боже, я не могу... я не могу справиться с тем, как ты идеально выглядишь.

— Ещё глубже.

— Ещё? — спрашиваю я. Как она может впустить глубже?

Рейган скользит пятками по моим плечам, и её бедра оказываются на одном уровне с моей грудью.

— Иди ко мне. Я могу растянуться ещё больше.

Наклоняюсь над Рейган, медленно растягивая мышцы её бедер, пока ее колени не оказываются прижаты к груди Рейган, и я настолько глубоко, что это должно быть невозможно, так глубоко, что это должно быть незаконно. Она поглощает меня и просит еще. Как эта женщина может быть реальна? Но вот она: волосы раскинуты ореолом вокруг ее лица, голубые глаза пылают от желания, возбуждения и удовлетворения. Она – сон, соблазнительная, экзотическая, эротическая фантазия женского совершенства, всё, о чем я мог когда-либо мечтать – что женщина может или какой должна быть, и ещё чуть-чуть. Я не знал, что может быть так, не знал, что это может быть больше, чем секс, не знал, что возможно почувствовать, будто какая-то часть меня присоединилась к ней – помимо физического, будто какой-то нематериальный аспект моей души слился с её.

Боже, это пугает меня. Позже я сойду с ума, потому что просто не знаю, что делать с этим выворачивающим всплеском огромных эмоций, с такой интенсивностью чувств, которые выходят за рамки стремления к сексу, за пределы химических веществ и плоти.

Однако теперь я сосредотачиваюсь на ритме наших тел. На моём сокрушающем члене, скользящем глубоко, так глубоко в неё. И как Рейган его принимает, цепляясь за мою шею коленками, в беззвучном крике о большем. Я фокусируюсь на том, как она смотрит на меня, не моргая, отказываясь оглядываться или пропустить хоть секунду. Я фокусируюсь на дрожи ее губ, как ее язык мелькает между них, и на вкусе солёного пота на ее нижней губе. Рейган хнычет, когда я вбиваюсь в неё. Стонет, когда выхожу из нее. Крики на выдохе, рыдания на вдохе, и каждый – вместе с движениями моих бёдер.

Не к месту вспоминается когда-то воспринятая как глупость фраза, которую услышал в детстве, в один из тех пары раз, когда мама пыталась затащить меня в лоно церкви: «И станут они плотью единой». Ни разу в жизни она мне не пригодилась.

Но вот теперь да.

Мое тело – её, а её – мое. Я точно знаю, что она чувствует, что ей нужно и чего она хочет. Рейган близка к краю, как и я. За весь секс, который у меня был в жизни — а его было много — у меня никогда не было взаимного оргазма, я никогда не кончал в тот же самый момент, что и девушка. Но теперь, глубоко в душе, я знаю, что когда мы с Рейган кончим, это будет одновременно.

И это сметет нас обоих.