Я стою у стен моего нового дома на следующий год — пугающе высокое кирпичное здание, уже кишащее жизнью в этот первый день нашего первого года обучения. В потоке находится несколько десятков людей, некоторые из них обнимают своих родителей, другие закатывают глаза, пока их матери плачут, а отцы читают лекции. Я вижу здесь несколько человек, которых помню с ориентационной недели, проведённой мной здесь в прошлом месяце. Назовите меня ботаником, но мне нравится знать, что меня ожидает в любой новой ситуации.
И какая ситуация может быть более важной для подготовки, чем колледж?
Это мой первый самостоятельный выход в свет. Я заставила родителей оставить мои вещи на обочине, прежде чем попрощаться с ними, потому что хочу заселиться сама. Так же, как я хочу провести этот год. Теперь все зависит от меня — добиться успеха, получить степень по биологии, надеюсь, быть в числе отличников, как и в средней школе. После будет магистратура, а затем я стану научным сотрудником в одной из лучших лабораторий страны. Я уже определилась, в какой из них хочу оказаться. Фотографии здания, прикрепленные к моей доске желаний, будут напоминать мне о поставленной цели.
Я не собираюсь становиться жертвой обычных дилемм первого года обучения. Только не я. Я здесь для того, чтобы получить диплом, а не ради вечеринок, выпивки или случайного секса.
В конце концов, я всё ещё девственница, так что мне не составит труда избежать этого особого искушения. Вы не можете упустить то, чего никогда не пробовали. И я уверена, чёрт возьми, что не получу что-то хорошее от случайных связей. Я ни за что не позволю себе отступиться от поставленной цели, не говоря уже о моём рассудке, из-за какого-то парня.
Я улыбаюсь и хватаю свои сумки, взваливая на плечи первую часть из того, что придётся поднимать в несколько заходов. Но это нормально для меня. Это хорошее упражнение.
Конечно, когда я узнаю, что моя комната находиться на седьмом этаже, и лифты переполнены людьми, таскающими мебель и телевизоры, я начинаю сожалеть о своём выборе, сказав маме и папе, что они могут вернуться домой пораньше.
К тому времени, когда достигаю вершины лестницы, я потею и задыхаюсь, и я знаю, что по крайней мере ещё пару тонн моего дерьма ждёт меня внизу. Почему, о, почему, я думала, что мне нужно взять с собою так много одежды? Конечно, я могла бы обойтись только одной сумкой спортивных штанов и парой толстовок. Почему я добавила в микс строгие платья и брючные костюмы?
«Смешно, Кэссиди», — ругаю я себя, пока шатаюсь по коридору, направляясь к своей комнате, а затем вставляю ключ в замок. Я толкают дверь плечом, и стону, поднимая сумки, чтобы перетащить через порог. Какое прекрасное первое впечатление я произведу на своих новых соседок. Интересно, какие девушки окажутся за этой дверью. В конце концов, сотрудники колледжа интересовались, не возражаю ли я жить в трехместной комнате, и я ответила, что готова жить с кем угодно. Я хотела сыграть в лотерею случайных соседей, и посмотреть, кого они выберут для меня, потому что в этом году я также хочу расширить свой круг общения. Я хочу встретиться с другими студентами, такими же зубрилами, как я, и проложить свой путь через этот хорошо известный университет.
Поэтому я натягиваю широкую улыбку на своё лицо, несмотря на то что я вспотевшая и уставшая, когда дверь, наконец, распахивается.
И застываю на месте.
Нет.
Не может быть.
Должно быть здесь какая-то ошибка.
Мой рот широко открывается, заставляя меня выглядеть ещё более глупо, чем я, должно быть, выгляжу, затаскивая сумки, явно не в ту комнату.
— Извините, — заикаюсь, оглядываясь назад и вперёд по занятой комнате к ключу в моей руке.
Потому что посреди этой комнаты на троих человек, той, в которую мне сказали идти; той, к которой подошёл мой ключ, стоит два полуголых парня.
Не поймите меня неправильно, они чертовски горячие, одеты в спортивные шорты, футбольные бутсы и ничего больше. Их резко очерченные мышцы блестят в тусклом свете комнаты общежития. Один смуглый, с тёмными волосами и тёмными глазами. Он уже на половину опустошил бутылку Gatorade, но замер на полпути, чтобы перевести взгляд на меня, когда я вошла. Другой — его полярная противоположность, — белокурый и голубоглазый, такой себе стереотипный американский парень. Из сумки, перекинутой через его плечо, видна клюшка. По её отличительной форме в виде петли наверху, я понимаю, что они играют за команду по лакроссу. Я слышала, здесь очень хорошая команда, лучшая в университетских лигах.
Наконец, моё лицо заливается краской, когда мозг начинает функционировать.
— Должно быть, произошла какая-то ошибка. Я просто… Пойду… уточню на стойке регистрации… — я вышла из комнаты, и начала закрывать за собой дверь.
Но один из них, блондин, прошёл через комнату, чтобы схватить дверь, прежде чем я смогу полностью закрыть её.
— Кэссиди? — спрашивает он. — Кэссиди Браун?
Во всяком случае, мой румянец только усиливается. Откуда он знает моё имя?
— Да?
— Энтони, — говорит он, протягивая руку. Я принимаю её, хотя бы потому, что не знаю, что ещё, чёрт возьми, делать прямо сейчас. В моей руке рука парня ощущается горячей, его кожа разгорячена от физической нагрузки. Они, должно быть, только что закончили тренировку — я чувствую запах пота на Энтони, и это приятный запах. Пьянящий и мужественный, солёный и с ноткой хвои. Я смотрю в его глубокие голубые глаза, не в силах отвести взгляд. До тех пор, пока парень не отпускает мою руку, которая внезапно мёрзнет без его прикосновения, и не указывает пальцем за своё плечо.
— А это Вин.
Вин, со своей стороны, дерзко подмигивает, от чего я ощущаю странные, волнующие вибрации в своём животе. Я чувствую трепет, и мне хочется бежать отсюда быстрее, чем когда-либо. Но я не могу, потому что Вин сейчас говорит. Произносит слова, которые не имеют смысла, не на английском языке, ведь они не могут означать это на самом деле:
— Мы твои соседи по комнате, Кэссиди.
Блядь.
Я хмурюсь.
— Невозможно, — говорю я, покачивая головой.
— Позволь мне взять это у тебя, — предлагает Энтони, хватая сумку с моего плеча, прежде чем я смогу запротестовать и понять происходящее. Он поворачивается и бросает её на мою кровать, стоящую напротив их двухъярусной кровати у дальней стены.
— Мы оставили для тебя большую кровать, так как привыкли делиться, — добавляет Вин, шагая по комнате, чтобы взять мою другую сумку.
— Стоп, стоп, стоп, — говорю я, хватая свои вещи. Они оба смотрят на меня, выжидающе приподняв брови. — Это неправильно. Разве мы… Я имею в виду… Не это… Я не думала, что комнаты будут смешанного типа.
— Ты не читала веб-сайт? — Вин приподнимает бровь. Он всё ещё раздражающе, дерзко ухмыляется. — Это было прямо на главной странице. Нововведение. Прогресс и всё такое.
Моё лицо горит огнём. Мало того, что я застряла с двумя парнями, так они как-то прочитали то, что пропустила я? Даже после всей моей подготовки… Как я могла пропустить столь важное обновление?
— Но…
Энтони возвращается ко мне. Он стоит прямо в дверях, в нескольких дюймах от меня, возвышаясь надо мной. И ухмыляется мне, его голубые глаза безумно ясны и невинны.
— Это же не будет проблемой для тебя, правда? В конце концов, в администрации сказали, что ты отметила в документах, что готова делить комнату с кем-то…
Дерьмо.
— Я не думаю…
— Кем-то, не включая парней? — догадывается Энтони, склоняя голову, когда его голубые глаза находят мои. — Ты не думаешь, что мы поладим?
— Это не… Я имею в виду. Я не знаю тебя… — качаю головой, пытаясь очистить свои мысли. — Ничего личного. Это просто…
— Неожиданно? — спрашивает Вин, присоединившись к нам с Энтони. Он ухмыляется, внимательно наблюдая за мной. — В этом-то и смысл этого года? Колледж меняет всех неожиданным образом.
Рядом с ними двумя моя голова начинает кружиться. Оба парня великолепны, но совершенно противоположны. Вин тёмный, выглядит как плохой мальчик, словно дьявол воплоти на одном плече, в то время как Энтони — ангел на втором. Только на этот раз дьявол и ангел наступают на меня.
Я хмурюсь, надеясь, что они истолкуют горячий румянец на моей коже как гнев, а не то, чем, боюсь, это является в действительности…
Притяжение.
— И неожиданно, и безумно.
— Что случилось? Ты думаешь, что-то неожиданное может произойти, если ты разделишь комнату с нами? — Энтони не двигается, не трогает меня, но ему это и не нужно. Его взгляд словно прикосновение, так пристально он смотрит на моё тело, изучает изгибы. От этого мне становится жарко.
Я вздыхаю.
— Конечно, нет.
— Ну, тогда, что плохого в том, чтобы поделиться спальней? — ухмылка Вина расширяется. — Если ты так уверена в том, что ничего не случится…
— Это просто… — дерьмо. Он прав. В смысле, в чём проблема, правда? Чем это отличается от общения с девушками? Я уже знаю себя — я целеустремленная и серьёзная. Меня никогда прежде не волновали горячие парни. Почему же сейчас что-то должно быть по-другому? Я качаю головой и прохожу между парнями в комнату. Мои плечи касаются обоих одновременно, — их голых тел — и мне нужна вся моя сила воли, чтобы не задрожать от восторга от этого прикосновения.
— Ничего. Нет никаких проблем, — говорю я, шагая к своей кровати, чтобы распаковать сумку. — Всё в порядке.
— Хорошо. — Когда я оборачиваюсь, Энтони, чуть склонившись, стоит в дверях, изучая меня, а Вин возвращается к переодеванию.
Когда Вин снимает шорты, оставаясь в боксерах, я вспыхиваю ярко-красным и отворачиваюсь. Хотя успеваю мельком увидеть выпуклость в паху, и его длинные, мускулистые, полностью загорелые ноги.
— Я… Я… Я оставила кое-что внизу… — начинаю говорить, но Энтони перебивает меня.
— Как выглядят твои сумки? — спрашивает он, выпрямляясь и хватая футболку с верхней кровати. — Я заберу их.
— О, нет, я не могу, это…
— Самое малое, что мы можем сделать, чтобы компенсировать неудобство нашей прекрасной новой соседки в первый день, — прерывает он, сужая глаза и улыбаясь.
Теперь я чувствую себя ещё хуже. Я не только ужасно отреагировала, но и они так добры и спокойно к этому отнеслись.
— Эм… Они просто чёрные, как и эти, но с розовыми бирками… — я отталкиваю свою сумку ногой. — Я пойду с тобой.
Парень качает головой.
— Не беспокойся. Оставайся здесь, распаковывай вещи. Пообщайся с Вином, — добавляет Энтони, подмигнув, что заставляет меня взглянуть в сторону упомянутого парня.
Боже. На нём нет ничего, кроме полотенца, обёрнутого вокруг его талии, которое открывает заостренные V-мышцы, ведущие прямо к его паху. Я чувствую себя, словно оказалась в Бойцовском клубе наяву, стоящей между Брэдом Питтом и более мускулистым Эдом Нортоном.
— Эм, — произношу я.
Но обернувшись, вижу, что Энтони уже нет.
— Не обращай на него внимания, — говорит Вин, наклоняясь за сумкой для душа, и скользит в шлёпанцы. — У него просто комплекс героя, помогающего красивым девушкам в беде.
Глаза парня скользят по моему телу, пока он говорит это, а я и не знала, что могу так сильно краснеть. Дерьмо.
От напряжения в моём животе, словно что-то затягивается в узел, и ощущение лишь усиливается. Сейчас я ощущаю запах Вина, такой же пьянящий, как Энтони, но более тёмный. Энтони пахнет соснами и свежим горным воздухом, тогда как запах Вина больше похож на запах земли после внезапно прошедшего дождя. Настоящий, осязаемый. Слишком близко ко мне.
— Извини, что я так плохо отреагировала, — добавляю я, сглатывая, чтобы избавиться от кома, ставшего в горле и сухости во рту. — Просто я была удивлена. Это не значит, что я ненавижу парней.
— Я, конечно же, надеюсь, что это не так, — отвечает Вин, смеясь. — Это был бы печальный день для нашей половины человечества.
Чтобы отвлечься, я отворачиваюсь и начинаю копаться в сумках.
— Так вы, ребята, тоже играли в лотерею случайных соседей? — спрашиваю я, стоя спиной к нему.
— Нет, — отвечает Вин, удивляя меня. — Я знаю Энтони с самого детства. Но мы хотели номер с кем-то третьим. Немного перемен.
Когда я не смотрю на него, намного легче вести нормальный разговор. Может, мне придётся делать так весь год. Говорить с ними с закрытыми глазами или спиной.
Опять же, может быть, будет легче игнорировать их, когда они наденут какую-то проклятую одежду.
— Круто, — говорю я, всё ещё копаясь в своих вещах.
— Мы решили, что это будет хороший способ познакомиться с новыми людьми. Чтобы найти неожиданные новые связи.
Когда Вин говорит это, его голос приближается ко мне. Волоски сзади на моей шее поднимаются, и я чувствую покалывание, словно парень стоит всего в нескольких футах позади меня. Взгляд Вина похож на прикосновение, как будто его руки уже скользят по всему моему телу.
Прекрасно. Именно то, что мне нужно. Лучшие друзья с детства, и они оба меня заводят. Это вовсе не катастрофа, просто так кажется.
К счастью, прежде чем кто-либо из нас сможет сказать что-то ещё, дверь снова открывается. Энтони входит в комнату, неся все четыре мои сумки в руках. Он ставит их на моей стороне комнаты, даже не вспотев и не запыхавшись. Я моргаю, понимая, что парень только что сделал за один заход то, что заняло бы у меня ещё два.
— Спасибо, — я заикаюсь от удивления.
— Без проблем. Дополнительная тренировка, — добавляет Энтони и подмигивает, сгружая сумки на мою кровать. — Это все твои вещи?
— Все? — спрашиваю я, исследуя то, что мне кажется тонной одежды, не говоря уже о более чем достаточном количестве аксессуаров и небольшой сумочке, наполненной косметикой и туалетными принадлежностями.
Энтони пожимает плечами.
— Просто подумал, что совместное проживание с девушкой будет означать гораздо больше… вещей. Но у меня здесь больше дерьма, чем у тебя.
Я оглядываюсь через плечо на его и Вина сторону комнаты. Внезапно, легко нахожу шкаф Энтони — есть два шкафа стоящих бок о бок на той стороне комнаты, оба открыты. Один забит сверху донизу одеждой, полотенцами и прочими вещами, лежащими не соответствуя размеру, форме и цвету. Не говоря уже о нескольких сумках того, что кажется тренировочным оборудованием. У Вина же есть тренажеры, но, вероятно, меньше одежды, чем я могла бы представить, что это возможно — всего две пары одинаковых джинсов, четыре одинаковых черных футболки, кожаная куртка и аккуратно сложенная стопка его снаряжения.
Я почти смеюсь над этим.
— Думаю, ты наводишь порядок в этой комнате, — говорю я.
— Не в первый раз, — отвечает парень, смеясь и слегка ударяя Энтони по плечу. Вин всё ещё в полотенце, и он стреляет в друга острым взглядом, когда направляется к двери. — Знаешь, мы пропустим ужин у тренера, если не выйдем в ближайшее время, верно?
Энтони кривится и отворачивается от меня, бросая один последний взгляд, наполненный сожаления. Но, так или иначе, он хватает свою сумку для душа и полотенце с полки шкафа и уходит вслед за Вином. Я остаюсь одна, ошеломлённая, посреди кучи снаряжения для лакросса, и пьянящего запаха парней, витающего в воздухе.
Я пересекаю комнату и открываю окно, надеясь, что прохладный осенний воздух снаружи очистит комнату от их запаха — не говоря уже о том, чтобы очистить мою голову.
Сделав это, я застилаю постель бельём, которое привезла из дому, а затем плюхаюсь лицом вниз на неё и хватаю свой телефон. Здесь шесть вечера, что означает, только три часа дня на западном побережье, поэтому Нита, вероятно, только добирается до своего общежития. Она может быть занята ориентацией в университете или встречает новых друзей. Но мне нужно отвлечься прямо сейчас, так что я всё равно пишу ей.
«Только что заселилась. Как ты?»
Проходит несколько минут, но текстовое окно всё же обновляется ответом подруги.
«Всё ещё в аэропорту, жду свой багаж. Тебе так повезло, что ты смогла добраться на машине. Было адски сложно попытаться запихнуть всё, что у меня есть, в два больших чемодана».
Я ухмыляюсь, представляя текст, сказанным вслух голосом моей лучшей подруги.
«Ну, это то, что ты получила за то, что сбежала так далеко от меня», — отвечаю я с парой добавленных смайликов показующих язык для акцента.
«Ты знаешь, что я должна была это сделать. Это университет моей мечты».
«Я знаю. Просто дразню. Я действительно горжусь тобой. Это тяжело, уезжать так далеко. Я бы не смогла с этим справиться. Чёрт, я с ума схожу, просто находясь здесь, в нескольких часах езды от дома».
«Ты справишься», — отвечает Нита тут же. Разговаривает со мной, как всегда. «Если кто и сможет преодолеть все трудности первого года, так это ты».
«Я не знаю…», — печатаю, как раз в тот момент, когда дверь комнаты снова открывается. Я смотрю туда и вижу обоих парней, мокрых после душа, волосы липнут ко лбам, торсы обнажены и блестят от капель воды. Только полотенца вокруг их бёдер скрывают их тела от меня, и эти полотенца не очень хорошо скрывают… В прочем, ничего не скрывают.
Взглядом опускаюсь прямо к их промежности, не в состоянии остановиться. Вин и Энтони, заметив мой взгляд, в унисон ухмыляются.
— Как продвигается распаковка? — спрашивает Вин, его голос наиграно-небрежный, когда он бросает взгляд на мои нетронутые сумки.
— Хорошо, — отвечаю я, снова уткнувшись лицом в телефон. Хотя, вероятно, не раньше, чем он смог бы увидеть мой неоново-красный румянец, вспыхнувший на моём лице.
«Полагаю, меня легче отвлечь, чем я думала», — добавляю я Ните, намеренно набирая текст как можно медленнее, чтобы не смотреть вверх.
Парни завязывают свой собственный разговор, говоря о расписании тренировок и своём первом матче года, который состоится через пару недель, против жёсткой конкурирующей команды. Я наполовину слушаю, наполовину притворяюсь, что читаю на своём телефоне, ожидая ответа Ниты.
И тогда я понимаю, что вижу краем глаза, как парни одеваются. Не только это, но и то, что они оба просто уронили полотенца и начали надевать боксеры — стоя спинами ко мне, конечно, но они всё равно обнажены. Моё дыхание застывает в горле, и всё тело словно охватывает огонь. Я вижу мускулистую, крепкую задницу Энтони, когда он наклоняется, чтобы шагнуть в свои боксеры. То, как мышцы спины Вина сокращаются, когда он стоит ровно и натягивает трусы до талии, прямо на эти его V-образные мышцы.
И это всё я вижу краем глаза. Представьте, если бы я на самом деле осмелилась повернуть голову и посмотреть…
Нет. Я закрываю глаза, делая глубокий вдох.
То, что я открыла здесь окно, не помогло охладиться вообще.
Телефон вибрирует в моей руке, когда приходит ответ от Ниты:
«Да ладно, Кэссиди», — пишет она, и я практически вижу, как подруга закатывает глаза. — «Ты наименее отвлекающийся человек, которого я когда-либо встречала. Я хотела бы посмотреть, что может вывести тебя из колеи».
«Да», — думаю я, хотя и не печатаю этого. — «Тебе определённо понравилось бы видеть то, что отвлекает меня прямо сейчас…»
Вместо этого я просто вздыхаю и печатаю настоящий ответ.
«Посмотрим».
«Нет, вот увидишь», — пишет она. — «Этот год будет отличным. Я так взволнована».
Также краем глаза, вижу, что парни наконец-то закончили одеваться. Или, по крайней мере, на них теперь есть шорты и футболки, я думаю, это максимум, на который смогу надеяться в этом году. Бросаю взгляд на них, всё ещё ведущих разговор о графике лакросса. По-видимому, они тренируются очень рано утром, начиная с завтрашнего дня. Для меня это звучит чертовски круто. Но Энтони встречает мой взгляд, когда я украдкой их разглядываю, и подмигивает, маленькая улыбка, задерживается на его идеально изогнутых губах.
«Я не уверена, что «взволнована» — это правильное слово, Нита, я думаю, мой желудок сжался в ужасе».
* * *
Сумасшедшие соседи по комнате или нет, мне удаётся пережить свой первый день ориентации. Это было на самом деле довольно приятно — я познакомилась с парой девушек, которые будут со мной посещать несколько предметов, а также действительно классных профессоров, которые поговорили с нами немного о том, что нас ожидает на первой неделе обучения. Были кое-какие послеобеденные мероприятия на лужайках, просто общие вещи, такие как игры-ледоколы. И, конечно же, некоторые жители общежития уже идентифицировавшие себя, собрались на не очень-то законной вечеринке первокурсников. Я чувствую запах алкоголя в коридоре по дороге в свою комнату ранним вечером, проведя пару часов, пытаясь быть общительной и притворяясь, что мне нравится боулинг.
Кто вообще знал, что это спорт?
Но как только открываю дверь в комнату, я вспоминаю о своей настоящей дилемме. Парней здесь нет, но я вижу доказательства их присутствия повсюду, от одежды, разбросанной вокруг (я уже могу догадаться, что она, должно быть, принадлежит Энтони; Вин слишком опрятен, чтобы оставить свои вещи на полу), до сумок со снаряжением для лакросса c торчащими из них клюшками у стен, и до журнала Playboy, лежащего на полу рядом с их двухъярусной кроватью. Моё лицо покрывается румянцем, когда я ловлю проблеск открытой страницы с полностью обнаженной женщиной на ней.
Кто эти парни? Будет ли у нас что-нибудь общее? Они собираются делать что-нибудь, кроме как мучить меня весь год?
Я принимаю душ так быстро, как только могу, и одеваюсь в узкой кабинке общей душевой, прежде чем вернуться в комнату. Я надеюсь застать парней, спящими в постели, чтобы я могла хотя бы одну ночь поспать спокойно, прежде чем выясню, как справиться с ними. К счастью, их до сих пор нет, так что я залезаю в кровать и, укрывшись по подбородок, вздыхаю.
«Здесь ничего не происходит», — это последняя мысль, которую я помню, прежде чем уплываю в мир сновидений.
Когда я снова просыпаюсь, в комнате по-прежнему темно. На мгновение я гляжу в потолок, смущённая и дезориентированная, задаваясь вопросом, где нахожусь. Воспоминания приходят медленно, вместе со звуком дыхания других людей. Двоих людей, если быть точной.
Глубокое и размеренное, кого-то крепко спящего. Другое — быстрое, переплетенное с резкими вдохами. Похоже, кто-то тренируется.
На мгновение я задумалась, оценивая тот факт, что ребятам удалось не разбудить меня, возвратившись в комнату. Я довольно чутко сплю, поэтому тот факт, что они оба приготовились ко сну и легли, прежде чем я даже заметила их присутствие, впечатляет. И, вероятно, это значит, что они специально были тихими, ради меня.
У меня нет времени, быть впечатлённой этим, потому что я немного сдвигаюсь в своей постели, выглядывая из щели в одеяле над моим лицом, и чувствую, как моё дыхание застревает в горле. Любые мягкие чувства, которые я могла ощущать к парням, вылетают в окно, когда понимаю, что происходит на верхней койке, прямо напротив, на которую с моего места открыт прекрасный вид.
В тусклом свете я вижу, что одеяло Энтони опущено на бёдра, его голова откинута назад, зубы стиснуты. Достаточно темно, так что я не могу разобрать его выражения — только его зубы достаточно белые, чтобы их было видно в полуночной комнате. Но я могу разглядеть форму его руки, мышцы бугрящиеся и напряжённые. И его рука, сложенная над его талией. Обёрнутая вокруг…
Боже.
«Он дрочит!» — понимаю я, и мои глаза расширяются при виде его толстого, жёсткого члена. Рука парня скользит по его собственной длине, его дыхание ускоряется, когда он двигает рукой быстрее, пальцы охватывают головку.
Я должна отвернуться. Прикрыть глаза. Натянуть одеяло на лицо и постараться заснуть, вместо того чтобы наблюдать. Я знаю, что именно это должна сделать.
Но есть что-то невероятно горячее в выражении лица Энтони, в напряжении в его сильных руках. То, как он выгибает бёдра, в сбившемся дыхании, пока он доводит себя до оргазма. Должно быть, это то, что разбудило меня — неравномерный звук его дыхания и случайные резкие вздохи, которые он издаёт, на пути к своему пику.
Не думая, даже не понимая, что именно делаю, моя рука опускается на пояс моей пижамы. Я могу быть девственницей, но я не святая — и точно знаю, как сделать себе приятно. Я должна, если хочу оставаться на пути и подальше от других отвлекающих факторов.
Вид Энтони прямо сейчас определённо поднимает мне настроение.
Я скольжу рукой под резинку пижаму, мимо нижнего белья. Провожу пальцем по щёлке, понимая с удивлением, что уже мокрая. Я провожу пальцем по этой влаге, покрывая ею указательный, а затем и средний палец, в воображении представляя руку Энтони на месте своей, прослеживающей контур моей киски и ощущающей, какой мокрой она становится. Я ввожу палец внутрь себя, немного, чтобы погладить внутренние стеночки, и представляю, что он делает это со мной. Что если бы его рука была обёрнута вокруг моих бёдер? Что бы он заставил меня сделать; что бы я ощущала, если бы он взял меня сейчас?
Я снова смотрю, как его бёдра выгибаются на кровати, и представляю, как он входит в меня, когда толкаю палец глубже в киску. Я добавляю средний палец, наблюдая за толстым членом Энтони, и точно зная, что он растянет мои стеночки, если трахнет меня. Я кружу большим пальцем по клитору, моё собственное дыхание ускоряется, когда я касаюсь всех нужных мест. Энтони, тяжело дышит, теперь, приближаясь к кульминации. Я надеюсь, что тяжёлый звук его дыхания маскирует мой собственный, поэтому поглаживаю себя быстрее, кружа по клитору, быстро приближая себя к краю, так же, как и он.
Энтони поворачивается в постели на бок, лицом ко мне, и на мгновение всё моё тело замирает, мышцы каменеют в ужасе. Что если он увидит, как я за ним наблюдаю? Что он подумает, если узнает, что я трогаю себя, возбуждаюсь, наблюдая за тем, как он дрочит?
Но его глаза остаются плотно закрытыми, его губы раскрыты, мышцы напряжены, пока он гладит себя.
Я сильнее прижимаюсь к своему клитору, вонзая пальцы в киску одновременно с ним, и задыхаясь беззвучно, когда оргазм охватывает моё тело. В тот же момент, на другом конце комнаты, Энтони кончает и сдавленно стонет, когда его освобождение, покрывая костяшки пальцев, капает ему руки. Я смотрю на него, продолжая потирать клитор и ощущая оргазм, от которого дрожат конечности, а мой мозг электризуется. Я представляю, что могу чувствовать сперму Энтони на себе, покрывающую моё тело. Я представляю, как он кончает на мой живот, мою грудь или глубоко внутри меня, покрывая стенки моей киски, отмечая меня как свою.
Когда Энтони переворачивается и тянется за полотенцем, я быстро натягиваю одеяло на лицо, вынимая руку из штанов пижамы. Моё тело вялое и расслабленное, а киска сжимается и дрожит от пережитого оргазма. Я разворачиваюсь в постели, подальше от парней, и ложусь лицом к стене, задаваясь вопросом, мог ли Энтони услышать меня. Интересно, догадался ли он, что я делала одновременно с ним? Надеюсь, что нет, потому что я не знаю, как объяснить, что, чёрт возьми, на меня нашло.
Я говорила себе, что, приехав сюда, буду полностью сосредоточена на учебе. На моей работе, на занятиях, а не на парнях. Теперь, менее чем через сутки, я уже мастурбирую на одного из них?
Я гримасничаю и сжимаю крепко свою подушку. Как я переживу целый семестр с этими парнями, находящимися так близко ко мне?