— Фиби! Подожди, Фиби. — Голос Кэрка Паркленда послышался у Фиби за спиной. Изобразив на лице улыбку, Фиби повернулась, чтобы подождать его. Сегодня она была не в привычных для нее джинсах, а в защитного цвета трикотажных брюках и бежевом блузоне. Она не могла объяснить себе неожиданно возникшее желание изменить свой стиль одежды. Скорее всего, это было связано с Бреттом.

Кэрк в одной руке держал кейс, а другой поправлял очки, сползшие на кончик носа. На нем были темные брюки, белая сорочка с коротким рукавом, галстук сдержанных тонов. Фиби никогда не нравилось, как он одевается, но Кэрк стремился в глазах горожан выглядеть вполне респектабельно и по-деловому. Он панически боялся, что за глаза про него могут сказать: он разодет как петух на наши с вами деньги.

Лицо Кэрка приняло серьезное выражение, как только он подошел ближе. Было всего восемь часов утра, а этот высокий подтянутый мужчина выглядел ужасно измотанным и утомленным. Его тонкие светлые волосы были растрепаны, белая сорочка помята. И, вообще, он производил впечатление человека, напряженно трудившегося продолжительное время. Фиби подавила возникший было у нее смешок, чтобы не расстраивать и без того удрученного Кэрка. На самом деле она очень ценила его дружбу.

— Ох! Я думал, что уже и не догоню тебя. Спасибо, что ты все же подождала меня, — запыхавшись выпалил он, протирая свои очки.

— Доброе утро, Кэрк, — сказала Фиби и продолжила свой путь. — Мы же уже решили. Я не хожу на работу в одно и то же время. И мой дом тебе не по дороге.

— Какие-то несколько домов для меня не имеют значения, — слегка обидчиво ответил Кэрк.

— Я знаю, Кэрк. Это очень любезно с твоей стороны, но ежедневные прогулки вряд ли изменят мои чувства. Давай довольствоваться тем, что есть, — мягко старалась убедить его Фиби. — Согласен?

— Не правда ли, прекрасное утро? — вместо ответа поинтересовался Кэрк.

Фиби действительно наслаждалась свежестью. Солнце уже вовсю светило, но его лучи еще не нагрели землю. Роса блестела на траве и собиралась в капельки на листьях магнолий, украшающих центр городка.

Еще до того как Кэрк упомянул о красоте сегодняшнего утра, Фиби ощутила его необычайную прелесть. Эти деревья, трава, небо... Все напоминало ночную прогулку с Бреттом. Бессонная ночь, наполненная воспоминаниями, оставила на ее лице характерные следы: бледность и темные круги под глазами. Поэтому ей понадобилось сегодня гораздо больше времени на макияж.

— Мы, южане, по-моему, мало обращаем внимания на природу. Наверное, потому что привыкли к окружающему нас великолепию. Ведь у нас слишком много таких чудесных утренних часов, — задумчиво произнесла Фиби.

— Наши ночи, пожалуй, не уступают им по великолепию. Ведь так, Фиби? — Кэрк вполне намеренно пытался перевести разговор на Бретта и ее ночную с ним прогулку. Но Фиби совсем не хотелось причинять ему боль.

— Да, ты прав, — лаконично произнесла она.

Кэрк нервным движением пригладил свои волосы и постарался шагать в ногу с ней.

— Я был крайне удивлен, увидев тебя с Кроузом прошлой ночью, — сказал он после продолжительной паузы, во время которой, вероятно, набирался храбрости. — Я думал, что за похищение детей ему должны были дать немалый срок.

Фиби пронзила Кэрка колючим взглядом ярко-синих глаз.

— Бретт никогда никого не похищал. Ты слышишь меня? Это все вранье. Он порядочный человек и абсолютно не заслуживает того, что говорят про него люди.

Кэрк неожиданно остановился и замер в растерянности в нескольких шагах от нее. Сейчас, с безнадежно опущенными руками, он был похож на сильно испугавшегося мальчика.

— Боже мой, Фиби. Я только пересказал то, что говорят люди о Бретте. Я вовсе не хотел тебя расстроить.

Его кротость погасила гнев Фиби. Она постаралась взять свои эмоции под контроль.

— Ты меня очень разозлил, Кэрк. Я не ожидала, что ты способен говорить такие вещи. Да, Бретта никогда не понимали в этом городе, но обвинять его в преступлении нечестно.

Желваки ходили на лице Кэрка, и его рот скривился в гримасе горечи.

— С чего это ты так заботишься об этом Кроузе? — обиженно процедил он.

— Бретт — часть моего прошлого, Кэрк, — доходчиво объяснила Фиби, отчасти и себя убеждая в этом. — А вчера я ходила к нему домой, потому что Синтия оставила для меня одну вещь. Но это ничего не значит. Я просто не хочу, чтобы к нему относились несправедливо. Я хочу, чтобы ты помнил об этом.

Минуту спустя Кэрк и Фиби уже улыбались. Она слегка толкнула его локтем в бок и показала рукой по направлению к центру.

— Похоже, мы опоздаем на работу, если не поторопимся, — сказала она.

Дни тянулись медленно и в большинстве своем были однообразны. В каждом вновь входящем посетителе магазина Фиби надеялась увидеть Бретта Кроуза. Но его все не было. И она была ужасно рада наступившему воскресенью. Это означало традиционный семейный обед в доме Энни. В последние дни Фиби поминутно вспоминала Бретта, их обжигающий поцелуй и испытывала при этом непреодолимое волнение. Ей была необходима душевная разрядка. Но Энни заставила ее вновь испытать смятение чувств.

— Разве ты не расскажешь нам о твоем ужине с Бреттом Кроузом? — притворно ласково, с премилой улыбкой на губах, спросила она свою сестру. Их мать, присутствовавшая при этом разговоре, раскрыла рот от удивления.

Фиби сверкнула гневным взглядом в сторону старшей сестры, которая продолжала улыбаться в ожидании ответа.

Энни не могла выбрать худшего момента, чтобы задать этот ужасный вопрос, да еще в присутствии Грейс Стефансен. Их большая семья собиралась на обед каждое воскресенье в полдень и обменивалась новостями за прошлую неделю. Муж Энни, двое их детей и постоянная подруга Боба, когда объединялись вместе, то не умолкали ни на минуту. Но сегодня Энни нарушила обычный порядок. Семья уже закончила свою трапезу и пребывала в умиротворенном состоянии, когда как гром среди ясного неба прозвучала фраза Энни. Молчание повисло в воздухе. Каждый счел своим долгом посмотреть на Фиби. А она не могла поднять глаз под испытующим взглядом матери.

— Ты ужинала с Бреттом Кроузом? — Жесткий голос Грейс заставил сердце Фиби сжаться, и она почувствовала себя вновь маленькой беззащитной девочкой. Грейс приняла самую угрожающую позу и двинулась на Фиби с твердым желанием выяснить все до конца.

— Да, мама, — ответила Фиби, поправляя волосы. Но поправлять было нечего — ее волосы были аккуратно заплетены в косу и как нельзя лучше подходили к красно-белому летнему платью, которое, подчиняясь внезапной прихоти, она надела в то утро. — Синтия завещала мне старинную кружевную скатерть. Я была без ума от нее. И Бретт захотел отдать ее мне.

— Но это не означает, что ты должна была ужинать с ним. — Голос Грейс все больше напоминал властный голос покойного Боба Стефансена-старшего, когда он упоминал имя Бретта. Всю свою жизнь Фиби испытывала леденящий ужас от одной только мысли, что ее отец может рассердиться. Но после его смерти она почувствовала себя сильной женщиной.

— С моей стороны было бы невежливо отказаться, — ответила Фиби, пытаясь изобразить на лице полное спокойствие. Она помнила, что когда-то ее мать была прекрасной женщиной и доброй матерью. — Кроме того, больше между нами ничего не было. Я и не видела его с тех пор.

— Твоя мать права, Фиби. Тебе не следовало принимать приглашение от такого человека, как Кроуз.

Муж Энни, Бен Толмен, шеф полиции Конуэя, тоже решил выразить свое неудовольствие ее опрометчивым поступком. И Фиби нахмурилась. Муж сестры был недюжинной силы мужчиной ростом шести с половиной футов и весил на тридцать фунтов больше, чем ему полагалось, — это было результатом сытных блюд, которые готовила его жена. Каштановые волосы Бена начали редеть, но его внешность не была отталкивающей, хотя Фиби никогда не нравился такой тип откормленных громил.

— Дорогая Фиби, ну расскажи же! — Энни почти умоляла, и Фиби поразила ее бестактность. — Неужели ты думаешь, что мы поверили, что обед с красивым и пользующимся дурной славой мужчиной ничем не закончился? Конечно, если ты хочешь скрыть некоторые пикантные подробности...

— А он рассказал тебе, где спрятал тело той маленькой девочки? — спросил младший сын Энни, затаив дыхание и широко распахнув глаза в ожидании захватывающей истории.

Фиби опустила голову и попыталась понять, зачем этому милому веснушчатому существу, ее племяннику, бросать камни в невинного человека. И никто из взрослых не обращает на это внимание. Только его двенадцатилетняя сестра заметила робко, что еще неизвестно, точно ли Кроуз убивал эту девочку.

— Майкл, твоя сестра права. Ты не должен верить всему, что слышишь, — вмешалась Фиби, когда поняла, что никто больше не собирается отрицать эти сплетни. — Действительно, одна маленькая девочка была похищена. Но никто не знает, что с ней, потому что до сих пор не нашли. А что касается мистера Кроуза, то тогдашний шеф полиции — он был на этом посту до вашего папы — не предъявлял ему обвинения. Когда вы немножко повзрослеете, то узнаете, что даже после предъявления обвинения нужно доказать вину подозреваемого. А до этого никто не имеет права называть человека преступником. Это и есть презумпция невиновности, тот принцип, по которому работает закон в нашей стране. Ведь это так, Бен? — Она бросила полный горького упрека взгляд в его сторону.

— Да, конечно, — сказал он, обращаясь к детям. — Но вы также узнаете, что не всегда эти «хорошие» парни получают то, что заслуживают.

Дети Толменов прищурили свои глазки, силясь понять смысл этой сложной головоломки. Грейс посмотрела на возбужденную Фиби с явным неодобрением.

— Не волнуйтесь, дорогие. Этот человек приехал в наш город только на похороны своей матери. Он уедет на днях, — сказала она, обращаясь к своим внукам, но ее глаза продолжали пристально следить за младшей дочерью.

— Это не совсем так, — заметила Фиби. Ее семья все равно узнает об этом рано или поздно. — Бретт решил остаться в Конуэе на неопределенное время.

— Что? — воскликнули в один голос Грейс и Энни.

— Он собирается остаться, — повторила Фиби, четко выговаривая каждое слово, и добавила: — Он сам так сказал мне несколько дней назад.

— Как глупо с его стороны. Никто в городе не хочет его видеть! — воскликнула Грейс, чувствуя поддержку Энни.

— Я надеюсь, что он не навлечет на тебя неприятности, девочка моя?

— Что может случиться со мной? — Фиби с трудом сохраняла остатки терпения и сдержанности.

— Ну, может быть, хватит обсуждать этого Кроуза. Почему мы все сидим и не хотим убрать со стола? Вы что, не замечаете этот беспорядок, устроенный всеми нами? А нас, между прочим, восемь человек.

Боб так легко и мило перевел опасный разговор в другое русло, что на него никто не посмел обидеться. Его подружка, тихая светловолосая девушка Эмили, чувствовавшая себя крайне неловко в этой накаленной обстановке, засобиралась домой. Фиби последовала ее примеру...

— Последний, кто встанет из-за стола, будет убирать тарелки, — заявил Боб, и Майкл с Айрин выпорхнули из столовой.

— Нельзя дальше избегать этой темы, Фиби. Мы должны поговорить, — ты же знаешь. — Энни пыталась вызвать сестру на откровенность. Все тарелки были вымыты, и семья разошлась отдыхать после вкусного и сытного обеда.

Фиби задержалась у изгороди маленького садика, наблюдая, как ее мать заботливо высаживает розы. Она восхищалась изысканной красотой этих цветов, стараясь забыть неприятный осадок от недавнего разговора, в ходе которого несправедливо осуждали Бретта.

— Что изменится после этого, Энни? — тихо и бесстрастно спросила Фиби, хотя до сих пор ее глаза были полны горечи и негодования. Но она не хотела, чтобы Энни это заметила.

— Милая, возьми себя в руки. Я же задала совсем невинный вопрос. Ну, может, несколько прямолинейный.

Фиби повернулась к Энни. Ее сестра выглядела настоящим ангелочком: распахнутые голубые глаза, милое личико, украшенное копной пышных золотых волос.

— Ты только что наговорила мне массу неприятных вещей, — не выдержав, бросила она Энни.

— Ничуть. Я только пыталась выяснить одну маленькую подробность, связанную с Бреттом.

Фиби молча наблюдала за сестрой.

— Почему ты не хочешь поверить, что мне нечего тебе рассказать? Мы ужинали. Он отдал мне скатерть и затем проводил домой. Он даже не пытался прикоснуться ко мне.

Энни внимательно посмотрела на сестру.

— Он наверняка приставал к тебе, — зашептала она.

— Может быть, это я приставала к нему? — с вызовом бросила Фиби, желая увидеть, как вытянется лицо Энни. После этого она развернулась и пошла прочь от дома, в котором выросла и из которого убежала, не в силах терпеть удушающее присутствие своей семьи.

Маленькие капельки пота выступили на лбу Фиби. Волосы, собранные на затылке, слегка увлажнились у корней. Но сейчас она не думала о своей внешности. Она бежала изо всех сил, как тогда, двенадцать лет назад. Но настоящее казалось ей еще более зловещим и ужасным. Известие, что в городе исчезла девочка, потрясло ее. В горле стоял комок, дыхание срывалось и пропадало. Добежав до дома Бретта, она из последних сил забарабанила во входную дверь.

— Открой, Бретт! — Больше всего на свете она хотела, чтобы он оказался дома. Нервно оглянувшись, Фиби заметила кучку людей, собравшихся у соседнего дома вниз по улице. Двое из них взглянули на нее, но ни один не улыбнулся. Они уже вынесли свой приговор.

Она приготовилась закричать еще раз, как дверь вдруг открылась.

— Что случилось? — Бретт, одетый в спортивные трусы, появился в проеме двери. Он выглядел явно удивленным.

Фиби, запыхавшаяся от сумасшедшего бега, прошла мимо него в дом, не дожидаясь приглашения. Это было странно для женщины, обладающей хорошими манерами.

— Что происходит? Сейчас только девять, Фиби. Неужели никого нет в магазине? — с нескрываемой иронией спросил Бретт, запуская руку в свои черные волосы.

Он не видел ее с того вечера, когда они вместе ужинали, но это отнюдь не означало, что он не думал о ней. Наоборот, он мечтал о ней, когда его дом погружался в глубокую тишину. Тогда опасное, но сладкое наваждение овладевало им, а гнев сменялся нежностью. Он мечтал о ярком, незабываемом акте любви, таком же, как и двенадцать лет назад, в пору его далекой юности. И сегодня утром он проснулся с ясным ощущением несбыточности своей мечты и почувствовал почти ненависть к Фиби.

Однако сейчас, увидев испуг и отчаяние в ее глазах, он схватил ее за плечи и приблизил к себе.

— Что случилось, Фиби? — Он почувствовал легкую тревогу. Их отношения нельзя было назвать дружескими, и должно было произойти что-то ужасное, чтобы она вот так ворвалась в его дом. — Присядь сюда и расскажи, что стряслось!

Фиби закусила губу, не зная с чего начать и с удивлением всматриваясь в его лицо, на котором вместо недоверия и иронии, к которым она уже привыкла, она видела тревожное волнение и желание помочь ей. Но сейчас именно он как никто другой нуждался в помощи!

— Бретт, в городе исчезла маленькая девочка! — выговорила она, и ее губы задрожали.

Кровь отхлынула от лица Бретта. Если у нее и были сомнения на какой-то миг, то первая же его реакция убеждала в полной непричастности Бретта к случившемуся.

— Когда это произошло? — спросил он.

— Прошлой ночью, около десяти часов, — и Фиби рассказала все, что услышала утром в магазине. — Девочка должна была ночевать в доме у своей подруги. Но, по-видимому, они поссорились, и девочка решила уйти домой. Однако домой бедняжка так и не добралась.

Бретт отпустил ее плечи, и только тогда Фиби поняла, с какой силой он их сжимал. Наверняка на коже остались следы. Она слегка потерла плечи и тут же спохватилась: ее волнуют пустяки, в то время как Бретт испытывает такое потрясение.

Невозможно было вообразить, чтобы в тихом Конуэе во второй раз произошло такое страшное событие, которое совпало с появлением в городе Бретта. Может быть, девочка, дойдя до дома прошлой ночью, не решилась будить родных и пошла к друзьям? Может быть, она уже нашлась?

И все же, несмотря на сомнения и возникшие вопросы, Бретт чувствовал, что это правда. Жуткая, но правда. Он развернулся и направился к лестнице, однако Фиби остановила его.

— Куда ты? — спросила она, стыдясь своей следующей мысли, и закусила губу. Неужели Бретт не понимает, какие могут возникнуть у него проблемы теперь?

Бретт бессмысленно взглянул на нее. Как она не понимает, что он не может оставаться безучастным в такую минуту!

— Пойду оденусь, — ответил он. — Они, должно быть, уже начали поиски этой девочки. Надо помочь.

— Только не это. — Фиби подбежала к нему и взяла его за руки. Она почувствовала их тепло и, вскинув на Бретта глаза, увидела его недоумение. — Ты не понимаешь, Бретт? Половина из них думает, что это сделал ты.

— Я?

Гримаса ненависти и боли исказила его лицо. Так вот почему она здесь! Все ясно. Она тоже думает, что это мог сделать он. — Бретт оттолкнул ее руки, как будто обжегся. Как же он был глуп, когда надеялся, что приезд в Конуэй восстановит его доброе имя.

— Почему я сам не подумал об этом? — удрученно пробормотал Бретт. — Боже, я был полным дураком, когда, возвращаясь сюда, думал, что прошлое забыто.

— Давай оставим на минуту прошлое, Бретт, — остановила его Фиби. Она еще не все сказала ему. — Семейство Флемингов приехало в Конуэй уже после твоего отъезда. Они живут в пяти домах от тебя.

Бретт беспомощно опустился на нижнюю ступеньку лестницы из красного дерева и потер подбородок.

— Итак, потерялась маленькая девочка и люди считают, что ее похитил я. И вместо того, чтобы выяснить, что же произошло на самом деле, они сплетничают. Проклятье! Я не могу даже искать ее вместе со всеми.

— Не удивляйся, но шеф полиции собирается зайти к тебе, — сказала Фиби. Она намеренно не замечала его уныния, наперед зная, что любое проявление сочувствия с ее стороны будет воспринято в штыки.

— По крайней мере есть одно утешение, — сказал Бретт, но в его голосе не было никакой радости. — Этот человек дружелюбен по отношению ко мне.

— Теперь в Конуэе другой шеф полиции, — резко заметила она, отнимая у него последнюю надежду. — Бен Толмен, ты помнишь его?

— Бен Толмен? — переспросил Бретт, и Фиби кивнула.

Да, он помнил Бена Толмена и их давнюю вражду. Они учились в одном классе, и Бен безумно ревновал, подозревая Бретта в каких-то отношениях с Энни. Его ревность не была абсолютно беспочвенна. Энни благосклонно относилась к Бретту, и тот принимал эту благосклонность, ведь Энни была сестрой той, которая интересовала его больше всех на свете.

— Если это тот Бен Толмен, которого я когда-то знал, — задумчиво произнес Бретт, — тогда, я уверен, он поверит в худшее обо мне.

Фиби сделала шаг навстречу Бретту и подняла на него глаза. Она хотела, чтобы он знал, что она на его стороне и очень сожалеет о предубеждении горожан против него.

— Тебя еще никто ни в чем не обвинил. Пока, — сказала она.

Их глаза встретились. Это был момент, когда у нее перехватило дыхание. Все было предельно ясно. Они так долго не доверяли друг другу, что и сейчас Бретт боялся ошибиться.

— Фиби, — прошептал он, — ты веришь мне? — Ее ответ был для него важнее, чем она могла допустить.

— Конечно! Иначе я не пришла бы сюда. — Ярко-синие глаза Фиби расширились, она не могла взять в толк, как он сам этого не понимает. — Я хочу помочь тебе!

— А мне нужна помощь?

— Но это же очевидно. — Несмотря на уверенный тон, Фиби не убедила его своей решимостью. — Подумай: исчезает девочка — и ты уезжаешь из города. Через двенадцать лет, когда ты возвращаешься, исчезает другая девочка.

Она замолчала, лицо ее слегка покраснело, и дыхание сбилось.

— Здесь что-то не то, — вдруг заключила она, вкладывая в эти слова двойной смысл.

— Что ты хочешь этим сказать, Фиби? — Вконец запутанный ее рассуждениями, растерянно посмотрел на нее Бретт.

— Кто-то пытается подставить тебя. И мы должны выяснить, кто это, — уверенно заявила она, сверкая глазами.

Бретт провел рукой по своему лицу. Он, мастер вымысла, не мог бы придумать более захватывающего сюжета для своего романа. Но роман романом, а в жизни — совсем другое.

— Все это звучит странно и неестественно. Абсурд какой-то, — сказал он и спустя минуту продолжил: — Я знаю, что многие в городе недолюбливают меня, но чтобы кто-то хотел таким образом рассчитаться со мной... Это не укладывается у меня в голове.

— Да, понимаю, в это трудно поверить. — Фиби присела на корточки, пытаясь заглянуть в глаза Бретта. — Но если в Конуэе орудует сумасшедший, то зачем ему ждать твоего возвращения в город?

— Может быть, это совпадение? — с надеждой спросил Бретт, хотя некоторое сомнение зародилось и у него в голове.

— Никакое это не совпадение. Кто-то попросту пытается расправиться с тобой. Я знаю это, Бретт. Я чувствую.

Ее взволнованная искренняя речь не могла не произвести впечатления на Бретта. Ему вдруг захотелось убрать с ее лба запутавшуюся прядь. Он уже верил, что она на его стороне, но не был до конца готов к тому, чтобы считать ее своим другом. Когда-то он уже доверился ей и заплатил за это слишком высокую цену.

Раздались тяжелые удары в дверь. Фиби вскочила на ноги.

— Это, должно быть, Бен, — торопливо объяснила она, хотя в этом не было никакой необходимости.

Бретт медленно направился к двери, как бы демонстрируя полную уверенность в своей правоте. Он открыл дверь, и Бен вошел. Выше Бретта на несколько дюймов и почти на пятьдесят фунтов тяжелее, он походил на участника кулачных боев. Таким он был и в школе. Кто бы мог подумать, что этот человек будет представителем власти и закона в Конуэе?

Толмен лениво улыбнулся Бретту.

— Угадай с трех раз, почему я здесь?! Но, уверен на все сто, тебе достаточно и одного, — слегка фамильярно начал он. Из-за своей глупой улыбки Бен выглядел самодовольным болваном.

— Рад видеть тебя снова, Бен. Входи. — Бретт отошел назад, пропуская огромного Бена Толмена. В школьные годы их вражда дошла до драки. Не испытывая особого интереса ни к Бену, ни к его подруге, Бретт ушел с поднятыми вверх руками, а Бен счел это оскорблением, думая, что его соперник не принял бой, потому что не считает Энни такой уж большой наградой. И был, в общем-то, прав. Но сегодня им вроде бы не из-за чего было враждовать.

Бен Толмен вальяжно прошел в дом. И вдруг его взору предстала Фиби, невероятно рассерженная. Бен на секунду потерял дар речи, а затем пробормотал:

— Боже мой, Фиби! Что ты делаешь здесь?

— Доброе утро, Бен, — нарочито громко сказала Фиби, не обращая внимания на его недоуменный вид. До этого момента Бен не сомневался, что человек, чьим голосом в Конуэе вещает закон, абсолютно всевластен, и никак не ожидал от Фиби такой строптивости. Между тем она с вызовом проговорила: — Мы с Бреттом обсуждаем несчастье, произошедшее с дочкой Флемингов.

Бен снова нахмурился и бросил на Бретта подозрительный взгляд, так как теперь он уже сомневался в правильности выбранного тона для разговора. Ведь он не подозревал, что в этом доме уже в курсе того, о чем только начали говорить в городе.

— Ну, а теперь, я хочу, чтобы ты ушла, — распорядился Бен.

Все его желания исполнялись мгновенно. Бен привык к этому. Фиби колебалась. Она вопросительно посмотрела на Бретта.

— Ты тоже хочешь, чтобы я ушла?

— Это решать тебе, — спокойно произнес он, не дав ей возможности по интонации и выражению лица понять, что он хочет.

Уйти или остаться? Она решила больше не переспрашивать.

— Я останусь, — твердо сказала Фиби, но выражение лица Бретта не изменилось.

— Если вы мне позволите, я поднимусь наверх — умоюсь и надену рубашку, — сказал Бретт вместо ответа на ее заявление. — Ты можешь подождать, Бен, не правда ли?

Шеф полиции вместо ответа тяжело опустился на один из стульев. Всем своим видом он показывал, что им предстоит долгий разговор.

— Я готов ждать хоть весь день, Бретт. Признаюсь, нет такого человека, с которым я бы так хотел поговорить, как с тобой, — сказал он.

Бретт пропустил мимо ушей признание шефа полиции и отправился в ванную.

— Что ты этим хочешь сказать, Бен? — спросила Фиби. — Неужели у шефа полиции так много свободного времени в этот ужасный день, чтобы вот так сидеть целый день в гостях?

— А что такая хорошенькая девочка делает в таком месте, Фиби? Что скажет твоя мама, если узнает, где ты была? — Бен пропустил мимо ушей ее замечание о его профессиональных обязанностях. Он развалился на стуле и вытянул вперед ноги. — Твоя мама права, Бретт Кроуз — ужасная новость.

— Успокойся, Бен, — сказала Фиби, — это мне следует прочесть тебе нотацию. Если бы ты знал кое-что относительно Бретта, ты бы не тратил свое время, сидя здесь.

— Я считаю, что Бретт может помочь мне разобраться. Почему ты думаешь, что я не на правильном пути? — поинтересовался Бен. — Ты, надеюсь, не забыла, что произошло двенадцать лет назад?

— Я не забуду этого никогда, — сказала Фиби яростно. Она понимала, что секрет, который она хранила все эти годы, должен быть открыт именно сейчас. — Я знаю, что не Бретт похитил, потому что я была вместе с ним в ту ночь. Мои родители уезжали из города, и я воспользовалась этим, чтобы встретиться с ним. А вернулась домой я в три или четыре часа утра. Он не мог похитить ребенка, потому что в ту ночь был со мной. Ты понял?

Последовала долгая пауза перед тем, как Бен начал говорить. В его словах слышалось явно недоверие.

— Я думаю, Бретту уже не выкрутиться самому, вот ты его и спасаешь.

— Это правда, Бен. — Фиби закусила губу, рассерженная, что ей не верят. — Я не могла бы придумать такого!

— Память с годами притупляется, и все начинает путаться, дорогая моя, — сказал Бен, и тут в комнату вошел Бретт.

— Что притупляется? — спросил он, переводя взгляд с Бена на Фиби.

Толмен обдумывал, стоит ли пересказывать ему историю, которую только что поведала Фиби.

— Фиби сейчас сказала, что была с тобой в ту ночь, когда похитили Сью Флайд.

Пронзительный взгляд Бретта привел Фиби в отчаяние. Она видела, он не торопится верить ей. А может быть, он неверно понял ее?.. Она молила о прощении. Ведь это признание двенадцать лет назад могло бы избавить его от унижения и страдания. Но Бретт оставался бесстрастен.

Пока он поднимался наверх, одевался и спускался вниз, у него было время обдумать свое неприятное, затруднительное положение и подобрать заранее ответы на возможные вопросы. Кстати, а какое право имеет шеф полиции приходить в его дом и намекать на то, что это именно он похитил ребенка? Какое право имеют жители городка подозревать его в совершении преступлений?

— Ты бы лучше побыстрее заканчивал со всем этим, Бен. Мое терпение не беспредельно, — начал он, тоже присаживаясь на стул. — Я не собираюсь опять быть козлом отпущения!

Фиби чувствовала глубочайшее разочарование. Он не захотел понять, что она желает быть его союзником и не собирается отказываться от него на этот раз.

Бен взглянул на нее с откровенной насмешкой.

— По-моему, я предупреждал, что будет лучше, если эта леди уйдет, сказал он, и Фиби залилась краской гнева.

— Я остаюсь, — сказала она твердо и села рядом с Бреттом.

Но он не испытывал большого удовольствия от ее решения. По закону Бен мог настаивать на разговоре с глазу на глаз. И Бретт подозревал, что часть приведенных им доводов будет отвергнута.

Шеф полиции пробуравил глазами своего подозреваемого и откашлялся, готовясь к решительной схватке. Это была прелюдия, направленная на запугивание.

— Итак, у нас есть пропавшая маленькая девочка. Кстати, эта девочка жила совсем недалеко от твоего дома, на той же улице. Я хочу точно знать, что ты делал прошлым вечером? Когда ты ужинал? Когда лег спать? Все в подробностях.

Бретт скрестил на груди руки, в его голосе звучало раздражение.

— Ты меня подозреваешь, Бен? Зачем тебе знать, что я делал вчера?

— Ты же все понимаешь, Бретт. Город наш тихий, состоящий всецело из законопослушных граждан. И вдруг похищение маленькой девочки. А мы знаем, что когда последний раз произошло такое же преступление, ты, Бретт, был жителем нашего города. И подозревался в его совершении, между прочим. Ты появился у нас опять — и опять в нашем городе похищение. Даже самый тупой после всего сказанного поймет, почему я задаю эти вопросы тебе. А ты же не тупой.

Атмосфера взаимной неприязни наполнила комнату. Фиби не смогла дальше выносить угрожающей тишины и постучала пальцами по столу. Этот звук привлек внимание мужчин одновременно. Ее взгляд остановился на шефе полиции.

— Это баранье упрямство и неслыханная глупость, Бен. Твой предшественник арестовал бы Бретта, если бы он был виновен. Тебе разве не понятно, что Бретт не причастен к похищению Салли, так же, как не был причастен и к похищению Сью.

— Послушай, Фиби. Если ты не прекратишь оскорблять меня, тебе придется немедленно покинуть нас. У меня серьезная проблема — пропажа девочки, и мой долг найти ребенка и его похитителя. — Бен со значением растягивал слова, довольный собой.

— Но Бретт не имеет ничего против моего присутствия, — оправдывалась Фиби.

— Да. Однако он не удостаивает меня ответами на важные вопросы. Возможно, из-за тебя, — заметил Бен.

— Он прав, Фиби, — вмешался Бретт, осознавая, что сделанное ею заявление опоздало на много лет и поэтому не произвело ожидаемого впечатления. Бен вполне мог вызвать его в свой участок и там допросить. — У меня нет желания что-либо скрывать, Бен. Это не в моих интересах. Я тоже собираюсь кое-что выяснить. Что ты хочешь еще знать, Бен?

Час спустя Бретт провожал шефа полиции к выходу. Фиби наблюдала за ними из гостиной. Все это напоминало спектакль, разыгранный провинциальными актерами. Странное, не похожее на допрос интервью, пропитанное недоверием и легким презрением. Бен неустанно пытался подвести их беседу к обвинению Бретта, а тот изящно и тонко уводил его мысли в сторону. Иногда он вообще выставлял Бена в роли ребенка, нарочито разжевывая для него прописные истины.

Была только одна проблема — алиби, потому что как раз его и не было у Бретта. Фиби была уверена, Бен не поверил, что Бретт просидел за пишущей машинкой почти всю ночь, но так ни слова и не написал.

— Я надеюсь, ты найдешь этого типа, Бен, — сказал Бретт в дверях.

Шеф полиции прищурил глаза, в них мелькнули искорки злобы.

— Можешь на это рассчитывать, Бретт. Ты можешь даже быть в этом уверен!

— Я не думаю, что он поверил тебе, — сказала Фиби, когда дверь за Беном захлопнулась.

Бретт не возразил, он только сильнее закусил нижнюю губу, обдумывая правильность своего внезапного решения о сотрудничестве. Может быть, ему следовало настоять на другом? Но это все было похоже на дурной сон. Он ведь не делал ничего плохого! Он только приехал на похороны своей матери. И, уж конечно, никого не похищал темной ночью.

Но, как видно, все это не имело значения. И у него могут возникнуть очень серьезные проблемы, если Салли Флеминг в скором времени не обнаружится.

Бретт потер переносицу. Он чувствовал усталость и досаду на то, что не смог спокойно отвечать на вопросы Бена в присутствии Фиби. Он не должен доверять ей тайны своего сердца, даже если она не побоялась встать на его сторону. Он вообще не должен доверять ей.

Фиби, одетая в воздушное летнее платье нежно-голубого цвета, выглядела замечательно. Но вид ее был скорее сосредоточенным, чем обольстительным. Слегка нахмурив брови, она тонкими пальцами поправила выбившуюся прядь каштановых волос и задумалась.

Было о чем подумать и Бретту. Вернее, представить, как она будет смотреться в его постели с припухшим от поцелуев ртом и распущенными волосами, волнами падающими на ее плечи и грудь. Но этот образ быстро растворился в его сознании. Здесь, сейчас, была его мечта, его любовь, и удержаться от таких мыслей, конечно, было трудно. Однако ему вспомнилось и то, к каким последствиям привело подобное желание в прошлом.

Конечно, следовало выразить признательность Фиби за то, что она предоставила ему алиби, хотя и с двенадцатилетним опозданием.

Но это уже не могло его удовлетворить. Он повернулся и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Затем остановился на полпути, стараясь не смотреть ей в лицо и пытаясь унять нарастающее сердцебиение.

— Возвращайся на работу, Фиби, — грубовато сказал Бретт. — Я нуждался в твоей помощи двенадцать лет назад. А сейчас она мне уже не пригодится.

Растерянная, Фиби стояла посреди гостиной несколько долгих минут после его ухода. Потом она тихо вышла через переднюю дверь.