— Вот мы и приехали. — Бретт подогнал автомобиль к дому Фиби.

После того что они наговорили друг другу за обедом, оба чувствовали неловкость. Фиби не знала, как разрядить обстановку.

— Ты не зайдешь ко мне сегодня вечером? — спросила она Бретта. — Он изучающе смотрел на нее несколько мгновений. Ее предложение соблазнительно, но он не может принять его. — Нам нужно о многом поговорить, если мы хотим выяснить, что случилось с девочками, — продолжала Фиби, делая еще одну попытку к примирению. — Должны же мы наконец решить, что делать дальше!

— Не сегодня, Фиби, — сказал Бретт, произнося эти слова гораздо мягче, чем хотел бы. — К тому же мы уже знаем, что делать дальше — поговорить с Мэри Балфент.

— Ну что же. — Фиби вышла из машины смущенная и подавленная. — Не провожай меня. Позвоню, когда договорюсь с Мэри.

Войдя в дом, Фиби бросилась на свою старенькую софу и закрыла лицо руками. Ей не следовало приглашать Бретта к себе. После его отъезда из Конуэя она молила Бога, чтобы время притупило то чувство, которое она испытывала к нему. Но сейчас она поняла, что ее чувство ничуть не угасло с тех пор...

Она провела в раздумьях больше часа. Зазвонивший вдруг телефон вывел ее из оцепенения. В надежде, что Бретт решился на примирение, она подняла трубку.

— Бретт? — мягко спросила она.

Последовала короткая пауза, затем что-то щелкнуло и раздался длинный гудок. Странно, подумала Фиби. Уже третий раз кто-то звонит, не желая говорить. Фиби положила трубку и расположилась перед телевизором...

Звонок в дверь так напугал ее, что она не сразу поняла, в чем дело. Позвонили повторно, и она осторожно подошла к двери, не будучи до конца уверена, так ли уж она хочет видеть сейчас Бретта. В том, что это он, она не сомневалась. Последовал еще один звонок, и Фиби решительно открыла дверь.

— Привет, Фиби. Надеюсь, ты не имеешь ничего против моего визита? — На пороге стоял Кэрк Паркленд. — Или я не вовремя? — сказал он, поправляя на носу очки.

Фиби глубоко вздохнула.

— Да нет, заходи, конечно, — сказала она, возвращаясь в комнату и приглашая гостя следовать за ней.

Кэрк плюхнулся на софу, утонув в ней так, что его костлявые колени оказались на уровне груди. Выцветшая голубая рубашка с короткими рукавами и темные брюки создавали впечатление, что он все еще при исполнении своих служебных обязанностей бухгалтера. Кэрк снова поправил на носу очки и изучающе посмотрел на Фиби.

— Что случилось, Кэрк? Ты пришел по делу? — спросила она, стараясь быть дружелюбной. Она села, скрестив ноги, на пол и выжидательно посмотрела на него.

— Я беспокоился о тебе, — сказал Кэрк без предисловий. — Я заходил в магазин сегодня днем, но тебя там не было.

Меньше всего Фиби хотелось, чтобы Парк-ленд совал нос в ее дела.

— Очень мило с твоей стороны, но беспокоиться не о чем. У меня просто были дела и все, — сказала Фиби, тщательно выбирая слова. Она знала, что Кэрк может ревновать ее, и не хотела его провоцировать.

— Я всегда беспокоюсь о тебе, Фиби, — сказал Кэрк, покусывая нижнюю губу. Казалось, что он вот-вот расплачется. — Разве ты забыла, как я все время заботился о тебе?

Конечно же, она не забыла, но сколько раз ему надо объяснять, что он не интересует ее как мужчина. Он, казалось, нарочно не хотел понимать ее слов.

— О, Кэрк, — сказала Фиби со вздохом. — Не смотри на меня так. Мы с детства знаем друг друга. Неужели ты не можешь понять, что ты мне как брат, и люблю я тебя как брата. Да, именно как брата.

Какое-то время в комнате было так тихо, что Фиби слышала тиканье старинных часов. Губы Кэрка дрожали, его глаза увлажнились, но он старался не терять контроля над собой.

— Это Бретт Кроуз, не так ли? — выдавил он с трудом. — Это из-за него ты не хочешь, чтобы мы были больше чем друзьями?

Фиби устало потерла виски. Измотавшись за день, она была не способна утешать человека, который никогда не прислушивался ни к чьим доводам. Но он был ее другом, и ей приходилось быть терпеливой с ним.

— Бретт тут ни при чем, — сказала она спокойно. — Тебе давно известно, что между нами не может быть ничего, кроме дружбы. Жаль, если ты не понимаешь этого.

Гнев и боль, охватившие Кэрка, улетучились так же быстро, как и появились. И он снова стал похож на ласкового щенка, стремящегося угодить своему хозяину. Если бы у Кэрка был хвост, он бы наверняка повилял им.

— Я не хочу потерять тебя, Фиби, — сказал он кротко. — Я не знаю, что нашло на меня и к чему я все это говорю. Прости меня.

Она кивнула, удивляясь легкости, с которой ей удалось остановить попытку Кэрка в очередной раз выяснить отношения.

— Конечно, я прощаю тебя, Кэрк, — сказала она и увидела выражение благодарности на его лице.

Может быть, Фиби и права, думал Бретт, подходя к дому, в который Балфенты переехали после похищения Сью Флайд. Может быть, имеет смысл поворошить прошлое и выяснить, какую роль они сыграли в исчезновении Сью. Его терзали сомнения, появившиеся после визита к Дорис.

Сегодня утром сосед не ответил Бретту на приветствие. Было немало и других фактов, заставивших Бретта убедиться, что годы, прожитые в Нью-Йорке, не изменили отношения к нему жителей Конуэя. И это мучило его.

Но это не все. Что если Фиби права, и они единственные, кто может раскрыть это преступление?

Балфенты жили напротив центрального магазина, и Фиби договорилась встретиться с ним там в полдень. Бретт взглянул на часы: до назначенного часа оставалось несколько минут. Он нетерпеливо огляделся, ища глазами Фиби, затем подошел к дорожке, ведущей к крыльцу дома Балфентов, и только тогда увидел ее.

У Фиби сегодня был тяжелый день. Она не любила спешить, но и не хотела, чтобы Бретт пришел к Балфентам раньше ее. После разговора с миссис Балфент по телефону она заподозрила, что та Бретта и на порог не пустит. Кроме того, Фиби обещала Бобу, что не слишком долго задержится на ланче.

Фиби взглянула на Бретта и уже не могла скрыть волнение, которое вызывал у нее один его вид. Просто несправедливо, что Бог создал его таким красивым. Она слегка кивнула, приветствуя его. Было очень жарко, и Фиби не осудила бы Бретта, если бы он пришел в шортах, но на Бретте были рыжевато-коричневые брюки и просторная белая рубашка с короткими рукавами. Вероятно, он считал, что в Конуэе не принято надевать шорты в гости.

Через несколько минут Фиби и Бретт уже сидели в гостиной Балфентов, потягивая лимонад из высоких стаканов и выслушивая жалобную болтовню миссис Балфент. Девятнадцатилетняя Мэри сидела рядом с ней, наматывая длинные белокурые пряди волос на указательный палец.

— Нет, в самом деле, Фиби, я не могу понять тебя, — сказала миссис Балфент недовольным голосом. Помимо вежливых приветствий, которыми она обменялась с Бреттом, ей все же приходилось иногда поглядывать на него. — Что у тебя на уме? Зачем тебе это новое расследование? Дорис говорит, ты заезжала к ней и расспрашивала о малышке Сью? — Она скривила рот и покачала головой.

Фиби сердито смотрела на нее, с трудом сдерживаясь. Если я сорвусь сейчас, подумала она, мы никогда не доберемся до истины. Но она зря беспокоилась, потому что в разговор вмешался Бретт.

— Миссис Балфент, извините, что нам пришлось вас побеспокоить, — сказал он. — Мы с Фиби просто пытаемся выяснить правду. Мы думаем, что обеих девочек похитил один и тот же человек. Мы уже поговорили с Дорис и теперь хотим поговорить с вами и Мэри.

— А что, если я думаю, что это сделали вы? — спросила та прямо. Их глаза встретились.

На этот раз Бретту тоже пришлось проявить терпение. Он глубоко вздохнул и, сосчитав про себя до пяти, сдержанно сказал:

— В таком случае вы не правы.

— Мама, как ты можешь так говорить? — вмешалась Мэри, сбрасывая золотые кудряшки волос с пальца. — Взгляни на него. Непохоже, чтобы такой человек, как Бретт, — я ведь могу называть вас Бреттом? — стал похищать девочек. — Она не обращала никакого внимания на выражение лица матери. — Так что бы вы хотели знать?

— Что-нибудь о той ночи, когда похитили твою двоюродную сестру, — сказала Фиби быстро, не оставляя миссис Балфент времени снова обвинить Бретта.

Мэри надула губки и принялась вспоминать, а Бретт отметил, как она прелестна. Если бы Сью осталась жива, она была бы, вероятно, не менее красива. Копна густых белокурых волос, огромные, широко расставленные голубые глаза на кругленьком личике с вздернутым носиком — все это производило завидное впечатление. Парни в колледже, наверное, старались изо всех сил, чтобы назначить ей свидание. Фиби была ненамного младше этой девочки, когда он влюбился в нее. Интересно, какое впечатление Мэри будет производить на парней, когда закончит колледж?..

— Не думаю, что очень помогу вам, — сказала Мэри. — Вы же знаете, что мне тогда не было и семи. Я очень хорошо помню день, когда все узнали, что Сью пропала, но едва помню ночь накануне.

Обменявшись с Бреттом мрачными взглядами, Фиби поникла.

— Расскажи нам то, что помнишь, Мэри. Даже если считаешь, что это не имеет никакого отношения к делу.

Девушка наморщила лоб и несколько секунд подумала.

— Помню, что она всегда ходила, закутавшись в идиотское красное одеяло, — в конце концов сказала Мэри и мягко рассмеялась. — Она любила помечтать. Она воображала себе, что ее одеяло — это ковер-самолет и что с его помощью она сможет переноситься в различные экзотические страны.

Неожиданная мысль пришла на ум Бретту.

— Она когда-нибудь говорила тебе о том, что хочет уехать?

Мэри кивнула.

— Очень часто. У нее было много книжек с картинками, и она показывала мне, куда хотела бы съездить. Не то чтобы она была несчастна дома или что-нибудь в этом роде, но просто Сью была смелой девочкой. Ей нравились Гавайи, Нью-Йорк, Флорида. Но не думаю, чтобы она убежала из дому. Нам было лишь по семь лет тогда.

— Не помнишь ли ты, говорила она об отъезде перед исчезновением? — спросил Бретт.

— Я даже не могу вспомнить, ложилась ли она спать той ночью... Помню только, что когда я проснулась, мама сказала мне, что ее нет... — Голос Мэри сорвался, и она замолчала.

— А вы, миссис Балфент, могли бы что-нибудь добавить? — спросила Фиби, вынужденная признать, что Мэри и впрямь помнит не слишком много.

Миссис Балфент молчала. Казалось, она вообще не желает отвечать.

— Ничего особенного, — произнесла она наконец.

Темнота опустилась на Конуэй. Фиби сидела на крыльце перед домом, пристально всматриваясь в ночь. Их сегодняшний разговор с миссис Балфент и ее дочкой пролил на исчезновение Сью столько же света, сколько было в этом ночном небе. Была ли в их рассказе какая-нибудь деталь, которую они могли проглядеть, или все же малышка исчезла бесследно? Чем большее число людей они расспрашивали, тем запутаннее становилась эта тайна. Фиби нахмурилась. Бретт был обвинен несправедливо, она в этом убеждена. Значит, существует какой-то маньяк, специализирующийся на такого рода преступлениях, и люди в Конуэе вряд ли могут чувствовать себя в безопасности.

До Фиби донеслись звуки шагов, и сердце ее сжалось: это подходил Бретт. На нем была белая рубашка с короткими рукавами, расстегнутая у ворота.

— Почему ты сидишь на крыльце без света? Ужасно темная ночь. На небе ни звездочки, — сказал он.

Фиби нравился его густой, низкий голос. Правда, несколько лет назад он нравился ей еще больше из-за легкого южного акцента. Но это было в прошлом. Живя в Нью-Йорке, Бретт сумел избавиться от своего акцента; наверное, он пытается избавиться и от воспоминаний, в которых фигурировала Фиби, но она надеялась, это удалось ему в меньшей степени.

Девушка подвинулась на край ступеньки, давая возможность Бретту сесть.

— Я думала обо всем этом, — сказала она спокойно.

— Обо всем — это обо мне? — спросил он, улыбаясь.

Присутствие Бретта вызывало дрожь в ее теле. Она сжалась в комок, неожиданно почувствовав холод, хотя ночь была теплой. Она жалела, что надела только легкую хлопковую рубашку и шорты.

Фиби кивнула, стараясь не дать ему понять, насколько сильно ее возбуждала его близость.

— О тебе. О Сью. О том, что все это значит. Но пока я не нахожу зацепки, которая позволила бы разгадать эти загадки.

— Мэри сказала, что Сью раньше часто говорила о том, что хочет убежать, — не очень охотно поддержал разговор Бретт. Ему не хотелось говорить об этом деле.

Фиби кивнула.

— Да, это была смелая маленькая девочка, которая считала, что мир — это не только Конуэй. Ей хотелось попутешествовать и повидать все... — Голос девушки сорвался. Как похожи были эти мечты на ее собственные!

— Может быть, ее все же не похищали, — задумчиво произнес Бретт. Фиби сосредоточенно смотрела на него. — Что если она решила убежать из дому той ночью? Возможно, Сью обманула свою мать, которая думала, что дочь собирается провести ночь у двоюродной сестры. А между тем девочка дождалась темноты и ускользнула.

— Ну и что же тогда? — спросила Фиби, помолчав, — Семилетняя девочка не могла ведь уехать слишком далеко. Очень скоро ей пришлось бы убедиться, что побег не такое легкое дело, как казалось. И если она убежала, то почему не взяла свой велосипед?

— Очевидно, не хотела привлекать внимание, — неуверенно заметил Бретт.

— Хорошо. Давай предположим, что она на самом деле убежала из дому, — сказала Фиби. — Но это почти ничего не меняет. Вряд ли она сумела бы выбраться даже за пределы города. Нет, я уверена: ее похититель все еще разгуливает по Конуэю.

Бретт поднялся со ступенек.

— Это какой-то кошмар, Фиби, — проговорил он после непродолжительного молчания. — К сожалению, я не нахожу взаимосвязи между двумя этими похищениями. Чутье подсказывает мне, что такая взаимосвязь возможна, но у нас ведь нет никаких прямых доказательств. — Он вздохнул. — Я чуть не свихнулся, размышляя об этом, поэтому и решил присоединиться к поискам Салли Флеминг. — Но люди в Конуэе не верят мне, а я, в свою очередь, не доверяю им. Черт возьми, Фиби, я даже тебе не могу полностью доверять, хотя ты единственная, кто верит мне.

— Дорис Флайд тоже верит тебе, — сказала Фиби, но в голосе ее прозвучали печальные нотки. — И Синтия верила тебе.

— Ах, Синтия, — сказал Бретт, наслаждаясь самим звучанием материнского имени. — Удивительно! Я виделся с мамой не более двух раз в году и постоянно скучал по ней. В любое время, когда я звонил, она была рада поговорить со мной. Да, Синтия была очень сильной женщиной.

— И вырастил сильного сына, — улыбнулась Фиби.

Бретт рассмеялся, хотя она не сказала ничего смешного.

— Тогда почему я обращаю внимание на все эти сплетни?

Фиби еще раз улыбнулась:

— Ты слишком строг к себе, Бретт. Несколько лет назад ты бы не раздумывая ввязался в эту схватку. Ты просто стал взрослым. Раньше ты не заботился о последствиях.

Она и права и не права одновременно, думал Бретт. Да, он стал взрослым, но тот мальчик до сих пор жив где-то внутри него. И в его душе все еще возникают порывы, с которыми он не в силах справиться. В последние дни эти порывы поддерживались желанием, которое, как ему казалось, он читал в ее глазах.

— Ты имеешь в виду те годы, когда мне так нравилось целовать тебя? — Бретт обнял Фиби за плечи и повернул к себе. Она пристально на него посмотрела, но не отстранилась. — Фиби, почему я сейчас так взволнован? — шепотом спросил он.

Эти слова словно послужили сигналом. Они оба потянулись друг к другу и уже через секунду соединились в неистовом объятии. Их дыхание смешалось, губы встретились. Его руки скользнули под тонкую рубашку и стали ласкать ее грудь, слегка касаясь сосков и заставляя Фиби задыхаться от наслаждения. Бретт прикасался к ним снова и снова, все более решительно. Наконец Фиби закрыла глаза, чувствуя, как жар желания захватывает все ее существо. Но сильные руки Бретта не оставляли ее в покое. Сжимая ее грудь под тонкой рубашкой, Бретт осыпал поцелуями шею, подбородок, рот.

Желание прикоснуться к Фиби возникло у него сразу, как только он увидел ее на кладбище, но тогда он и представить себе не мог, что этому желанию предстоит осуществиться. А теперь, обнимая ее, он совершенно обезумел от происшедших в ней перемен: ее кожа стала более мягкой, изгибы тела более женственными. Он жаждал близости с ней и, возбужденный до предела, чувствовал, как теряет контроль над собой. Но он и не хотел останавливаться.

— Может, пригласишь меня в дом? — задыхаясь, прошептал Бретт у самого ее лица.

Фиби, не колеблясь, кивнула. Отказ был равносилен смерти. Она не могла больше выносить нестерпимо жгучее желание.

Рука об руку они поднялись в спальню с розово-белыми покрывалами на огромной кровати, куда Фиби не разрешала входить никому. Она считала свою спальню священным местом, где можно только предаваться снам и мечтам. Она посмотрела на Бретта: сейчас предмет ее грез был с ней...

Дорога в спальню не охладила пыла Бретта, и когда Фиби сделала несколько шагов к кровати, он подхватил ее на руки. В лунном свете Бретт едва различал искрящиеся счастьем глаза женщины.

— Фиби, я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалела об этом, — выдохнул он.

— Мне не о чем жалеть ни сейчас, ни в будущем, — прошептала Фиби и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, но вместо этого неожиданно провела кончиком языка по его губам, как бы очерчивая их контур. И тогда Бретт с такой неистовой жадностью прильнул к ее рту, что дыхание у нее перехватило и все в комнате закружилось перед глазами. Она даже не помнила, как оказалась с Бреттом в кровати. Зато в памяти отчетливо запечатлелись ощущения от его тела, когда ее тонкие руки заскользили по мускулистым неровностям спины и изгибу ягодиц.

Тяжело дыша, Бретт ласкал ее, его руки уверенно поднимались вверх от обнаженного живота к груди. Не в силах сдерживать себя, она прогнулась всем телом, ощущая, как набухают ее розовые соски. Тонкая рубашка создавала ощущение дискомфорта, и она приподнялась на руках, чтобы помочь Бретту снять ее. Потом и он, торопясь, стащил с себя рубашку; Фиби вздохнула при виде его обнаженного торса. Бретт Кроуз уже не был юношей, он выглядел мужчиной в расцвете лет. Но эта разница не делала его менее желанным, чем двенадцать лет назад.

Ни на секунду не отрывая от него глаз, Фиби стащила с себя шорты и нижнее белье. Однако Бретт, казалось, колебался, и Фиби на мгновение подумала, что он может изменить свое решение. Но уже в следующий момент он сбросил оставшуюся на нем одежду, и она увидела, что его желание так же сильно, как и ее.

Он присоединился к ней на постели. Их тела встретились, и казалось, что они никогда не расставались. Он снова захватил ее рот, она подвинула к нему свои бедра, предлагая себя. Последовавший за этим медленный, ненасытный ритуал любви испепелил ее в его руках.

Бретт был заботливым любовником, стремившимся доставить партнерше столько же удовольствия, сколько получал сам. Вот и сейчас он хотел оттянуть мгновение высшего наслаждения, но чувства, разжигаемые в нем ее нежным, обнаженным телом, были так сильны, что он не мог больше сдерживать себя.

— Сейчас, Бретт, — попросила она, как будто читая его мысли. — Не будем больше ждать.

Прежде чем она успела договорить, он уже был внутри нее, и удивительная радость, которую приносит секс, заполнила ее существо. Как она скучала по этому человеку все эти годы!