Что за благодать — сухие ноги! Раньше ей и в голову не могло бы прийти замечать такие вещи.

Бриджет еще раз тщательно обтерла пальцы ног полотенцем. Кожа сморщилась и распухла — результат многочасовой ходьбы в мокрых ботинках. Она до сих пор не могла прогнать ощущение этой воды, которой не было уже и в помине.

— Вы, кажется, не привыкли к помощи слуг.

Бриджет так и подскочила. К счастью, она уже надела сорочку и зашнуровала корсет. Сейчас Джемма уже не улыбалась в своей игривой манере и казалась куда взрослее, чем предполагала Бриджет. У нее был пристальный взгляд, как у брата, и Бриджет чувствовала, как она медленно осматривает ее с ног до головы. Ясно, что Джемма обладает острым умом, несмотря на игривый вид, который она на себя напустила, встречая брата.

— Мать учила меня быть скромнее. Помнить, что у прислуги и без меня полно забот. Зачем отрывать их от дела?

— Хм, наверное, так и нужно отвечать, но я тоже не люблю присутствия посторонних, когда купаюсь. Может быть, это оттого, что я незамужняя девица? — Джемма подошла ближе. — Интересно, изменятся ли ваши привычки через несколько недель? Вы должны будете мне рассказать.

Она задала этот вопрос безразличным тоном, но Бриджет поймала ее неуверенный взгляд поверх платья, которое она принялась надевать. Этот смущенный огонек в ее глазах был ей очень понятен.

— На этой неделе я свободна от исполнения супружеских обязанностей.

Нужда говорить неправду просто душила Бриджет, но ее решимость оставалась твердой. Что такое маленькая ложь во имя благого дела?

— Вы меня удивляете, — подозрительным тоном заявила Джемма.

Ее бровь поползла вверх — очень знакомая Бриджет манера!

— Сейчас вы очень напоминаете брата.

Сначала Джемма казалась шокированной, но потом рассмеялась. Нежный, тихий, исполненный женского очарования смех.

— О Боже, надеюсь, нет! Он просто уродлив, как почти все мужчины. Бедные создания, достойные всякого сожаления!

Настал черед Бриджет удивляться.

— Ваш брат очень красив.

— В самом деле? — Джемма подняла платье Бриджет над головой, помогая одеться. — Не замечала.

— Отлично.

Керан заговорил, стоя в дверях. Звук его голоса заполнил собой маленькую купальню, устроенную на задах огромных пекарских печей. В купальне было очень жарко — ее нагревал жар, сохранившийся от утренней выпечки, несмотря на раскрытые ставни окон.

— Мне понравилось и то и другое.

Он вошел в купальню, которая сразу же показалась всем тесной, вместив в себя его могучую фигуру.

— Тебе понравилось, что я считаю тебя уродом или что мужчины вообще кажутся мне совершенно непривлекательными?

Керан, казалось, искренне развеселился. Поднял руку и ткнул пальцем себя в подбородок.

— И то и другое, сестрица. Значит, я могу жить спокойно, пока ты будешь принимать ухаживания толп твоих поклонников, презрительно задирая свой прехорошенький носик.

Он перевел взгляд на Бриджет, и она немедленно покраснела. В его темных глазах сверкала неприкрытая страсть. И Бриджет могла радоваться, зная, что именно она внушила эту страсть и доставила ему удовольствие. Керан был этого достоин.

— И очень приятно, что моя жена находит меня красивым. Будь так добра, Джемма, оставь нас наедине.

Его сестра тяжело вздохнула. Прежде чем уйти, она одернула платье Бриджет, сажая его по фигуре, потом мило присела в реверансе перед братом.

— Простите. Мне что-то сделалось дурно.

Керан весело улыбнулся сестре. Бриджет как зачарованная следила за тем, как улыбка преобразила его лицо. Она сказала его сестре чистую правду — он был очень привлекателен, особенно когда улыбался, вот как сейчас. Джемма вышла из купальни, еще раз преувеличенно громко вздохнув.

— Что вас удивляет, Бриджет? Неужели вы думаете, что я не умею быть любящим братом?

Бриджет кусала губу, глядя на Керана из-под ресниц. Он разглядывал ее, дожидаясь ответа, но без обычного повелительного выражения на лице. Напротив, он держал себя легко и непринужденно, и ей начинало казаться, что огонек в его глазах действительно означал, что он с ней флиртует. Ей немедленно захотелось подхватить игру. Ее щеки порозовели еще больше.

— Я не осмелилась бы обвинять вас в отсутствии утонченности хоть в чем-либо, милорд.

Она понизила голос, называя его титул. Он сжал губы так, что они побелели.

— Думаю, что поступил правильно, отправив Джемму восвояси. Мне очень хочется улучить минутку, чтобы поухаживать за вами.

Керан шагнул к ней, и Бриджет всей кожей ощутила его близость. В ней забилась тревога. Но Керан остановился на расстоянии вытянутой руки. Дыхание застыло в ее груди, легкие отказывались работать — всем существом она ожидала его прикосновения. Когда пальцы Керана наконец коснулись ее кожи, она оказалась жарче, чем августовский полдень. Бриджет судорожно вздохнула — словно молния пронизала ее с головы до пят. Ощущение было почти невыносимым в своей сладости, но она не могла отстраниться, потому что это было так восхитительно! Керан погладил ее щеку, провел пальцем по лицу, которое горело, словно в огне.

— Милая Бриджет, ваш румянец — самый прекрасный комплимент, который я получал.

— Зачем обмениваться притворными любезностями?

Если честно, он казался ей таким очаровательным, что она едва сохраняла способность думать хоть о чем-нибудь. Исполнить наказ матери было бы куда легче, останься он для нее суровым командиром с непроницаемым лицом.

Его пальцы коснулись волос Бриджет, еще влажных и не уложенных в прическу. И платье она еще не успела застегнуть, хотя корсаж был уже туго затянут. Ее грудь так и рвалась на свободу из-под жестких ребер нижней одежды.

То же самое она чувствовала вчера, когда его рука гладила грудь, а губы целовали сосок…

— Потому что вы все равно должны уступить.

Опять этот надменный тон! Бриджет подняла взгляд и посмотрела прямо ему в лицо:

— Потому что вы решили, что тут мой дом.

Он усмехнулся. Его веселость удивила Бриджет. Никакого высокомерия! Он сделал еще шаг, и она ощутила жар его тела и запах мыла, который, казалось, впитался в его кожу. Только теперь Бриджет заметила, что его волосы влажны, как и у нее. Его ладонь легла ей на затылок, приподнимая вверх голову. Еще шаг — и расстояние между ними исчезло. Их тела соприкоснулись, и из груди Бриджет вырвался легкий вздох.

— Это ваш дом, Бриджет. И не только потому, что я заключил договор с вашим отцом.

И он крепко поцеловал ее в губы; она пришла в восторг от этой силы. Прискорбная правда! Ее рот раскрылся, и голова склонилась набок еще раньше, чем он заставил ее это сделать. Кончик языка пробежался по ее нижней губе, прежде чем нырнуть внутрь и начать играть с ее собственным языком. Сладкий восторг наполнил ее душу, прогоняя остатки того холода, что мучил ее на протяжении всего этого нелегкого путешествия. Она потянулась к его плечам, сгорая от желания коснуться Керана. Их губы сомкнулись, и Бриджет тихо вскрикнула. Но когда он осыпал нежными поцелуями ее шею, ее вскрик сменился тихим стоном.

Никогда прежде Бриджет не замечала, насколько чувствительна кожа на ее горле. Губы Kepaна обжигали, заставляя дрожать и прижиматься к нему все теснее. Он крепко обнимал ее за талию. Пальцы Бриджет перебирали влажные волосы Керана, играли прядями.

Она все видела, все чувствовала острее, чем когда-либо прежде. Чувствовала запах его кожи; этот запах она не спутала бы ни с чьим другим. Он вонзался в нее, зажигая радостью до самых потаенных уголков ее сущности. Как младенец пахнет сладостью, так и кожа Керана была для нее благоуханием, как сейчас, когда он стоял рядом с ней.

Ее кровь сделалась тягучей, словно Бриджет выпила слишком много вина. Это было ей безразлично. Главное — Керан был еще так далеко. Она гладила его руками, исследуя все уголки его тела. Провела рукой по широкой груди, тугим мускулам и вниз. Пальцы сомкнулись на вздымающейся плоти, и Керан вздрогнул всем своим могучим телом. Он поднял голову, и их взгляды скрестились. Бриджет тихо вскрикнула, пораженная страстной тоской, что горела в его глазах.

Она не разжала ладонь. Она была спокойна и уверена в себе. В ней проснулось желание повелевать им, подчинить своей воле точно так же, как это сделал он с ней накануне.

— Не пытайтесь со мной играть, Бриджет.

Но она не отступила. Несмотря на предостережение, его глаза горели желанием.

— То есть не делать того, что вы делали со мной прошлой ночью?

Рука, лежащая на ее затылке, замерла.

— Я оставил вас вполне удовлетворенной, — ответил он, понизив голос.

— А вы полагаете, Керан, что я оставлю вас недовольным?

Бриджет произнесла его имя так, что из груди Керана вырвался судорожный вздох. Ее рука продолжала гладить напряженный комок плоти, скрытый под тканью штанов.

— Или вы отвергаете меня, потому что боитесь не совладать с собой?

Рука, лежащая на ее талии, скользнула ниже, обхватила ягодицы, заставляя Бриджет теснее прижаться к его бедрам. Ее рука оказалась зажатой между их телами, твердая плоть упиралась ей в ладонь.

— Насладиться вами было моей сокровенной мечтой с тех самых пор, как я приехал забрать вас, Бриджет. Это вы твердите, что должны слушаться отца.

Нагнувшись, он впился в ее губы поцелуем, от которого ее тело вспыхнуло жарким огнем. Но он внезапно прервал поцелуй и отстранился.

— Вы обвиняете меня в том, что я вами играю. И сами же напоминаете, что наш союз еще не скреплен должным образом — даже по вашему собственному мнению. — Его игривое настроение улетучилось без следа, лицо погрустнело. — Но я думаю, что это вы мной играете, Бриджет. Хотите на практике закрепить уроки, полученные по наущению матери. И все для того, чтобы поразить лорда Освальда.

Ее глаза расширились. Она ударила кулачком в его грудь.

— Я же говорила — будет лучше, если вы оставите меня с мамой.

Честно, она не хотела его дразнить. Но он был вправе почувствовать себя уязвленным. Ее затопил стыд. Протянув руку, Керан взял ее за подбородок:

— Я уже говорил вам, Бриджет, что вы моя.

Его глаза светились решимостью. Той самой, что позволила этому рыцарю добыть себе титул. Ни малейших колебаний; только неуклонное следование цели.

— Я заставлю вас принадлежать мне, жена. Но не думайте, что легко отделаетесь. Это вам не трюки; которые вы видели в исполнении куртизанки. Я хочу получить от вас куда больше: клянусь, что сделаю вас своей женой.

Рыцарь всегда верен клятве.

Бриджет вся дрожала, как в ознобе. Какая пытка! Она хотела Керана. А он ушел, бросив ей в лицо эти слова. На сей раз она даже не могла разозлиться. Бриджет не имела права сердиться, ведь, по правде говоря, это она сама вела себя самым постыдным образом. Девица чувствует себя опозоренной, если мужчина забавляется с ней, прекрасно зная, что намерен ее бросить.

Похоже, сейчас роли поменялись. Она позволила себе вольности с Кераном, лаская и целуя его, а сама только и думает, что о побеге.

Бриджет терзалась угрызениями совести весь остаток дня. Она почти не слушала экономку Мэй, которая рассказывала ей о замке Эмбер-Хилл. Она поняла, что ее решимость противиться Керану явно дала трещину. Сердце щемило. Стоило ему открыться, а ей мимолетно заглянуть в его душу, и в ней пробудилась нежность. Вот что смущало Бриджет больше всего. Под маской сурового воина скрывалось доброе сердце, которое она могла бы полюбить. Внутренний голос, именно он, твердил ей: «Останься, не слушай мать!»

Но чем все закончится?

Эмбер-Хилл оказался прекрасным замком. Три главные башни гордо высились на каменистых холмах приграничной Англии. Сложенные из прочного камня, башни могли бы простоять долгие века. Внутри же крышу огромного зала подпирали деревянные балки, крытые черепицей. Тут не было сырых коридоров. Кто бы ни был строитель этих башен, он явно знал свое дело. Окна располагались так, чтобы внутрь попадало как можно больше света, даже сейчас, в серенькие дни ранней весны. Из окон третьего этажа открывался чудесный вид на заснеженные холмы Шотландии. За теми холмами живет Элис. Ее супруг стережет покой приграничных земель.

Башни окружала стена, а каждый дюйм двора был вымощен булыжником. Керан явно не испытывает нужды в деньгах, раз может себе позволить такую благоустроенную крепость. Многие приграничные имения смахивали скорее на кучу камней, зато рыцари хвастались прекрасным боевым снаряжением.

— Миледи?

Бриджет вздрогнула.

— Простите, я задумалась.

Мэй склонила голову, бросая на хозяйку слишком уж проницательный взгляд, несмотря на сдержанные у манеры.

— Это не к спеху…

Бриджет расправила плечи.

— Наступает весна. Сейчас не время для праздности.

— Но и спешить незачем, так что вы вполне можете улучить денек-другой, чтобы наслаждаться своим положением новобрачной, прежде чем вас призовет долг жены и хозяйки дома.

— Да, но моя мать приучила меня внимательно относиться к домашним обязанностям.

У экономки был такой вид, словно она собиралась возразить, но Бриджет не дала ей времени.

— Покажите, где хранятся приправы.

Мэй молча повернулась и пошла по коридору. Однако ее молчаливый укор был слишком прозрачен. Бриджет последовала за ней, заставив себя собраться, чтобы запомнить, где находятся те или иные травы и специи. Ряды полок в кладовой казались бесконечными, но они заставили Бриджет собраться с мыслями. Ей даже не пришло в голову, что запоминать-то, в сущности, незачем, ведь она собиралась покинуть Эмбер-Хилл в ближайшее же время. Однако нужно было делать вид, поэтому Бриджет задержалась в кладовой на несколько часов. Тени на полу удлинились, когда Мэй возвестила:

— Милорд.

Она бросила открывать ящики и присела в глубоком реверансе.

— Ужин на столе. Вам следовало предупредить мою супругу.

Мэй улыбнулась:

— Слишком много дней я провела в праздности, когда ужин был моей единственной заботой и развлечением. Я была так рада помочь госпоже узнать Эмбер-Хилл получше.

Низко присев перед Бриджет, экономка вышла из кладовой.

— Я не хотела ее задерживать.

Сейчас Керан был полностью одет. Но она так живо помнила Керана, облаченного в одну лишь рубашку. Его камзол был сшит из добротной английской шерсти и отличался отсутствием отделки или других портновских изысков. Натянутые выше коленей сапоги тоже были самые обычные, но до блеска начищенные. Сапоги очень ему шли, и Бриджет решила, что этот мужчина вряд ли когда-нибудь наденет туфли, как какой-нибудь придворный франт.

— Кухарка вывешивает синий флаг, когда начинают подавать на стол.

Пройдя через всю кладовую, Керан указал ей на одно из окон. Вечерний ветерок трепал синий флаг. Горизонт переливался алым и золотым; солнце садилось за дальние холмы.

— Вы научитесь отыскивать его взглядом, как время будет подходить к закату.

Высунувшись в окно, он закрыл деревянные ставни, отрезав путь свету. Кладовая погрузилась в полумрак. Бриджет сладко поежилась — темнота напомнила о том, что с ней делал Керан в ту исполненную страсти ночь. Он взял ее руку, и Бриджет вздрогнула — его прикосновения внушали ей трепет. Керан укоряюще прищелкнул языком.

— Думаю, эта неделя будет самой долгой в моей жизни — придется дожидаться, когда закончится ваше недомогание.

Его лицо пряталось в тени, а тихий голос звучал многозначительно. Его рука была такой теплой! Он нежно погладил ее ладошку.

— Неделя?

— Да. Я знаю, что женские месячные длятся самое большее неделю. — Его большой палец продолжал ласкать ее ладонь, и по спине Бриджет пробежала дрожь. — Но иногда бывает короче. — Наклонившись, он коснулся ее губ поцелуем. — Осмелюсь ли надеяться, что вы придете ко мне раньше… Бриджет?

Он шептал нежно, слишком нежно! Наверняка дразнил ее. У Бриджет засосало под ложечкой. Она сжала руку в кулак, чтобы утихомирить его игривый палец.

— Нужно же убедиться, что я чиста…

— А… ну, разумеется.

Мягкий и обволакивающий, голос Керана не выдавал своего хозяина. Но у Бриджет возникло такое чувство, словно она дичь, а он охотник и сужает круг, выжидая, пока добыча даст слабину.

— Нет нужды пытать меня на сей счет, милорд: Это…

— Мы одни, Бриджет. — Он заговорил громче, с жадным нетерпением, как показалось Бриджет. Потянув ее за руку, привлек ближе к себе. — Когда мы одни, вам следует называть меня по имени.

Повелительные нотки в его голосе — было так соблазнительно ему подчиниться! Блеск глаз, значение которого она поняла не умом, но сердцем. Желание знать, что тебя любят. Оно было скрыто за маской сурового воина, которую он надевал, служа долгу — ему он был верен всю жизнь.

Чувство долга было знакомо и Бриджет, Она никогда не забывала, чего именно от нее ждут близкие.

— Как скажете, Керан.

Он долго не отвечал, застыв на месте. Но сердце Бриджет забилось сильнее, и она внезапно всей кожей ощутила прикосновение каждого пальца Керана, соприкасавшегося с ее собственными. Он глубоко вздохнул.

— Похоже, мне придется научиться просить у вас то, чего мне хочется, когда мы наедине.

Он нежно поцеловал ее стиснутые пальцы.

— Нам нужно идти к ужину. Подозреваю, что священник откажется благословить трапезу, пока не появимся мы с вами.

Блеск его глаз сказал Бриджет, что он с легкостью забыл бы об ожидающем их ужине. Но ее снова охватило чувство вины, которое уже терзало ее сегодня.

— Нехорошо, что мы заставляем себя ждать. Люди проголодались.

— Полагаю, вы правы. Вам придется научить меня хорошим манерам. Наверное, они сильно отличаются от того, к чему я привык в армии.

Бриджет улыбнулась, а потом и рассмеялась. Просто не хотелось сдерживать смех. Они подошли к двери, и угасающий свет дня осветил лицо Керана. Оно снова было веселым и даже легкомысленным — таким она видела его с сестрой. Уголки губ приподнялись, блеснули зубы.

— Вы мало улыбаетесь, Бриджет.

— Я мало улыбаюсь? Кажется, вашей улыбки я не видела вообще ни разу.

По крайней мере настоящей улыбки, не издевательской.

Керан пожал плечами, могучие плечи расслабленно опустились. Он увлек ее за собой в коридор.

— Командир должен сосредоточиться на том, что происходит вокруг; ему совсем не до веселья.

Он по-прежнему крепко держал ее за руку. Пожатие, которое казалось таким многозначительным. Мать, бывало, тоже держала ее за руку, но это было совсем другое…

— Наверное, именно это и требуется человеку вашего положения.

Он внимательно изучал ее лицо.

— Но вам это не очень-то нравится, не так ли, Бриджет?

Она попыталась вырвать руку. Его улыбка померкла, но только на миг. Потом уголки губ снова взлетели вверх, и пальцы начали нежно поглаживать ее кулачок.

— Вы слишком напряжены. Наш союз был заключен три года назад. Я нахожу странным, что вы все еще смущаетесь в моем присутствии.

— Эти три года вы были вдали от меня. Думать, что я невеста, совсем не то, что быть ею на самом деле.

Он кивнул, но глаза смотрели подозрительно. Бриджет снова попыталась освободиться. Бесполезно! От огорчения она вдруг снова вспылила.

— Я знала исключительно общество матери. Если вы искали жену, привычную к мужской компании, придворная леди составила бы вам отличную партию.

Он остановился и обернулся к Бриджет. Выпустил ее руку, но потянулся к ее лицу. Бриджет попыталась оставаться спокойной, да не сумела. Ноги сами попятились, прежде чем ум приказал оставаться на месте. Она натолкнулась спиной на стену и даже застонала от отчаяния.

— Я такая глупая, — выдохнула она.

Керан рассмеялся. Но это было не то веселье, каким встречают хорошую игру актеров. Она слышала низкий, волнующий мужской смех. Стоя к ней лицом, он оперся обеими руками о стену, словно беря ее в плен.

— Вы правы, Бриджет, — отдаю вам должное. Вы не противитесь нашему союзу, просто выказываете норов…

— Сэр, это лошади бывают норовистыми.

Он прищурился, вглядываясь в лицо Бриджет. Она застыла в напряженном ожидании, ее кожа снова загорелась и сделалась невероятно чувствительной. Его взгляд задержался на ее губах, и она поспешно облизнула нижнюю губку, прежде чем поняла, куда он так пристально смотрит. Керан уже не улыбался. Его рот застыл в жадной гримасе.

— И вы тоже, Бриджет. Не нравится это слово — мой вам совет, ведите себя по-другому.

— Это вы бросили меня тогда одну, милорд.

Она намеренно назвала его титул. Очень уж близко он стоял, и в Бриджет мало-помалу просыпалось желание. Нужно бы отступить подальше, пока она совсем не изнемогла, пока решимость последовать приказу матери не растворилась в огненном океане страсти.

— Не отступи я тогда, прижал бы вас к стене и взял, не заботясь о том, чисты вы или нет.

Какое дерзкое заявление! Но он, похоже, прав. И говорил искренне.

— Тогда вы должны оставить меня и сегодня, пока соблазн не взял над вами верх.

Он усмехнулся. Лукавая усмешка и жадный взгляд.

— Вы рассуждаете мудро. Однако вынужден признать — вы часто провоцируете меня вести себя очень неразумно… Бриджет.

Наклонившись, он закрыл ей рот поцелуем. Руки по-прежнему опирались о стену рядом с ее плечами, но поцелуй от этого не стал менее впечатляющим. Этот поцелуй был дерзким и требовательным. Язык дразнил ее тесно сомкнутые губы. Ладони обняли ее лицо. Словно против собственной воли, Бриджет раскрыла губы. Желание заставляло ее действовать. Она не могла лгать самой себе — ей это нравилось. Протянув руки, она стала гладить могучие мускулы груди, а потом обняла его за плечи.

Прикосновение было сущим блаженством. От восторга перехватило дыхание. Она чувствовала, как забилась в мучительном возбуждений ее женская плоть, и это тоже приводило ее в восхищение. Их языки сплелись.

Кто-то деликатно откашлялся. Громкий звук, который должен был положить конец их поцелую. Руки Керана чуть сжали ее лицо, прежде чем он оторвался от ее губ. Бриджет была страшно разочарована. Хоть плачь! И в темных глазах Керана она увидела сердитым огонек.

— Прошу прощения, лорд Риппон, но к воротам приближается отряд.

Голос Синклера хлестнул, словно кнутом.

Лицо Керана посуровело. Перед ней снова стоял командир. Развернувшись, он загородил ее широкой спиной. Жест ее поразил — знак галантности, желание защитить. Кроме того, она была рада, что Синклер ее не видит. Бриджет закрыла рукой губы, потому что они уже успели распухнуть и блестели. Ей не хотелось, чтобы посторонний рыцарь видел, как отчаянно она краснеет.

— Какие на них цвета?

Синклер смущенно вздохнул. Бриджет выглянула из-за плеча Керана. Почему он медлит с ответом? Но лицо Синклера было непроницаемым.

— Это леди Джастина.

По лицу Керана пробежала тень. Уголок рта дернулся. Новость была ему неприятна. Точнее, он просто рассердился.

— Вот черт, — пробормотал он.

Синклер невозмутимо выдерживал гнев хозяина. Керан решительно направился к дверям. Каблуки выбивали искры из каменного пола — так он был рассержен. Сведенные плечи, наклон головы — все выдавало его неудовольствие. Он не замедлил шага, и Бриджет пришлось следовать за ним чуть ли не бегом, чтобы не отстать. Он бросился вверх по ступенькам, вырубленным в крепостной стене. Ступени были крутыми, и Бриджет пришлось приподнять подол, чтобы не наступить на платье.

Солнце село, и в ночном воздухе веяло холодом. Ветерок дул с шотландской стороны, и его ледяной язык заставил Бриджет вздрогнуть, стоило ей подняться на самый верх стены. Солдаты приветствовали лорда наклоном головы. Они несли караул, стоя на открытых участках стены. На нее солдаты смотрели с нескрываемым удивлением. Керан повернулся к ней, окатив ледяным взглядом.

— Вам нечего делать на боевом посту, мадам. Никогда сюда не поднимайтесь.

Невероятно! И этот человек только что страстно ее целовал! Она взглянула в его суровое лицо. Он щелкнул пальцами, и кто-то схватил руки Бриджет сзади.

Какие тут хорошие манеры! Бриджет разозлилась сверх всякой меры.

— Я могу уйти сама, милорд.

Вырвавшись из чужих рук, она повернулась, чтобы уйти. Даже не оглянулась, чтобы узнать, как на него подействовали ее слова. Ей это было безразлично. Решительно, этот человек был невыносим.

Но как же мучительно было думать, с каким самообладанием он держит себя, оставаясь наедине с ней! Возле нижней ступеньки ее дожидалась Мэй. Экономка мяла в руках фартук.

— Миледи, вам нельзя пониматься на крепостную стену.

— Мне только что сообщили об этом.

Экономка была шокирована, но быстро взяла себя в руки.

— Это и правильно. Лорд Риппон думает о вашей безопасности. Он не хотел вас оскорбить.

Бриджет прикусила губу. Это не оскорбление и то не оскорбление… Боже, ей до смерти надоели все эти «нельзя» и «вы не должны». Впрочем, ее заинтриговало выражение лица Мэй.

— В чем дело?

Вместо ответа экономка попыталась увести ее в дом.

— Мэй, я задала вам вопрос. Вас что-то тревожит, я же вижу.

Мэй заломила руки так, что пальцы побелели.

— Думаю, нет смысла скрывать от вас. — Раздраженно фыркнув, она набрала в грудь побольше воздуху и пристально взглянула на Бриджет. — Эта леди Джастина… Она любовница хозяина. Точнее, была его любовницей.