Новый Орлеан

Май 1777 года

Рафаэль в костюме из черного бархата, с черной атласной отделкой на манжетах и шлицах, – не самом шикарном из имевшихся у него вечерних нарядов, протянул треуголку дворецкому Поллока. Он замер на секунду перед зеркалом, которое лично привез из Гаваны в марте, потом поднялся по ступенькам в большой салон, окнами выходивший на Шартр-стрит.

Дожидаясь своей очереди, чтобы поприветствовать хозяина, Рафаэль подумал, что все влиятельные горожане, должно быть, собрались в этом доме. Губернатор Гальвес стоял у французского окна рядом со своей спутницей, красивой вдовой Марией Фелицианой де Сент-Максент Дэстреан. Окна были раскрыты, впуская в зал легкий весенний ветерок, а сотни зажженных свечей освещали улицу. Как обычно, желая подчеркнуть свой высокий статус, Гальвес надел строгую форму, которая сильно контрастировала с шикарным нарядом его леди.

Сердце Рафаэля было пленено другой креольской леди. Он поймал себя на том, что изучает донью Марию с некоторым рассеянным восхищением, словно бы она была красивой картиной, стоимость и мастерство художника которой ему предстояло оценить. В ее темные локоны были искусно вплетены ленты и шелковые цветы с длинными нитями, которые подчеркивали лебединый изгиб шеи. Серьги с янтарем и рубинами сверкали в ушах, на шее переливалось дорогое ожерелье. Умело подведенные темные глаза были очень выразительны.

Неудивительно, что Гальвес почти не сводил глаз с лица леди.

– Губернатор явно очарован, не так ли?

Рафаэль повернулся и увидел жену Поллока, Маргарет. Она улыбнулась и, встав на цыпочки, чмокнула его в щеку. Испанец ухмыльнулся.

– Без сомнения. Рано или поздно она станет доньей Гальвес. Готов поспорить, что до Рождества все устроится.

– О, думаю, намного раньше, – вставил Поллок, пожимая руку Рафаэлю. – Надеюсь, что она скоро даст положительный ответ, чтобы он мог сосредоточиться на делах насущных.

– Я не заметил проблем с дисциплиной.

Рафаэль потер плечо, которое почти перестало болеть после ранения.

Поллок наклонился к нему и шепнул:

– Гальвес, может, и рычит на вас, но он доволен информацией, которую вы привезли. Между прочим, король разрешил нам послать вверх по реке дополнительные одеяла и порох.

Прежде чем ответить, Рафаэль оглянулся. Миссис Маргарет подошла к другим гостям, торговцу индиго и его прекрасно одетой жене. Везде были шпионы. Он считал, что раз уж ему удалось так просто проникнуть в Пенсаколу, то и британцам могло быть не сложно повторить этот трюк здесь. Гальвес предупреждал, чтобы никто не болтал лишнего на публике.

Кивком он предложил Поллоку отойти в тихий угол, где они могли бы поговорить, не боясь быть подслушанными. Рафаэль скрестил руки на груди и мягко заметил:

– Гальвес простил потерю золота, но я собираюсь его вернуть.

– Губернатор справедлив и практичен. Он никогда не накажет человека за то, что было не в его силах предотвратить. А пираты – негодяи, которые, увы, наживаются на любом прибрежном конфликте. Нам повезло, что это пока единственный груз, который мы потеряли. К счастью, никто не погиб, что можно считать настоящим чудом. Как вы собираетесь возвратить его?

– Я уже подумал об этом. Как я докладывал, люди в Мобиле и Пенсаколе недоедают. Их запасы муки истощены. К тому же на носу период летней лихорадки. – Рафаэль посмотрел в глаза Поллока. – Что, если как жест доброй воли я возьму немного хинина, доставленного из Перу, и полторы сотни бочонков пшеницы? Я также могу взять вооруженную команду, потолкаться в доках, покутить немного. – Он ухмыльнулся. – И так далее.

– То есть вы хотите заняться тем, что лучше всего умеете делать. – Поллок закатил глаза. – Я думаю, что это чудесная мысль. Если бы я был моложе, поехал бы с вами. Я вас снаряжу, потому что считаю, что мы должны попытаться вернуть золото. Американцам нужна вся помощь, которую мы можем им предоставить. – Он сделал паузу и продолжил неожиданно неуверенным тоном: – Что вы думаете о трактате Адама Смита?

Рафаэль выпрямился.

– Читал. Довольно убедительно, а если мы еще вспомним работу Томаса Пейна… Ну, я еще не готов отказаться от испанского подданства, но мне хотелось бы, чтобы этот американский эксперимент удался. – Он отвел взгляд. – Я знаю людей, которые сейчас не имеют возможности сделать выбор, но они заслуживают лучшей судьбы.

– Людей? – Поллок обладал чудесной способностью вытягивать из Рафаэля нужную информацию. – Люди в целом или какие-то конкретные люди?

Рафаэль молчал. Изящные движения танцовщицы напомнили ему о Лиз, о том, как они танцевали в салоне мадам, как она смотрела на него во время менуэта. Он вспомнил, как девушка чувствовала себя виноватой в том, что ее кузина Скарлет не может посещать такие вечеринки, и как она пыталась поддерживать свою бедную семью.

– Скорее, конкретные, чем в целом, – улыбнулся Рафаэль.

Поллок рассмеялся.

– Я понимаю, что надо быть осторожным, учитывая, где мы сейчас находимся. Кстати, посмотрите, кто приехал. Я должен поговорить с вашей матушкой, и, возможно, в отсутствие вашего отца, вы захотите пойти со мной, чтобы отгонять щенят, которые будут скулить и просить угощение у вашей сестры.

Рафаэль повернулся в тот момент, когда в зал вошли две самые значительные женщины в его жизни. Это были его мать, все еще красивая женщина, несмотря на серебристые нити над висками, и сестра София, ее уменьшенная копия, похожая на экзотическую птичку, одетая в платье с лавандовыми кружевами, которые выбрала для нее Лиз. Их быстро окружили мужчины в форме, которые хотели танцевать с Софией.

– Да, – пробормотал он, с досадой поглядев на Поллока.

Протолкнувшись через толпу вояк, он подошел к Софии в тот момент, когда молодой адъютант с выпирающим кадыком и длинным носом пригласил ее на танец.

Забрав у адъютанта танцевальную карту и тут же отказав ему, София крепко обняла брата.

– Рафаэль! Посмотри только, как хорошо смотрятся эти кружева. Разве я не очаровательна? – Она сделала шаг назад и покрутилась на месте. – Ты должен снова поехать в Мобил и привезти еще таких кружев. Возможно, тебе удастся раздобыть там кружева шикарного нежно-зеленого цвета, как в журнале «Модные мелочи».

Стараясь не морщиться от боли, появившейся в плече, и от глупостей, которые говорила сестра, он взял ее под руку и быстро увел от толпы несостоявшихся ухажеров. Он подвел девушку к столу с закусками.

– Ты очаровательна, сестричка. В этом нет сомнений. И, конечно, я живу для того, чтобы снабжать всем необходимым твою модистку. Однако хочу напомнить, что я не смогу отправиться в путь, пока у меня не будет достаточно товаров, чтобы наполнить трюм корабля.

София нахмурилась, потом захихикала и наклонилась к брату.

– Ох, я так скучала по тебе! Где ты пропадал последние несколько недель? Мама сказала, что ты, наверное, работал на мистера Поллока, но я не верю, что это помешало тебе заглянуть ко мне и взять с собой покататься на лошади. И, Рафаэль, ты совсем не ходишь на мессу! Падре Хуан не рассказывает мне, ходил ли ты исповедаться, потому что это якобы не мое дело. Но это мое дело, и меня беспокоит твое духовное…

– Успокойся, София, – рассмеялся Рафаэль. – Я обещаю, что еще могу рассчитывать на искупление грехов. Вообще-то… – Он оборвал себя на полуслове. Как он мог объяснить ей, что после возвращения в Новый Орлеан его охватило неукротимое желание помолиться обо всем? Его семья подумает, что он спятил. Любой, кто знал дона Рафаэля достаточно хорошо, едва ли заподозрил его в набожности. Он снова рассмеялся и передал Софии бокал с лимонадом. – Вообще-то, я разобрался с делами и теперь могу присоединиться к тебе и родителям завтра вечером, когда будет служба.

– Правда? О Рафаэль, это чудесно! Мама будет в восторге, а папа перестанет ворчать, что тебя постоянно нет дома.

Рафаэль сразу же пожалел, что на этой вечеринке не было напитков крепче лимонада. Он прикусил губу и выпалил:

– Если бы я носил форму, как хотел папа, я бы появлялся дома намного реже. Я бы служил в Перу или Доминике, или еще в каком-то забытом Богом месте. Иногда слал бы письма.

– Я тебя обидела! – воскликнула София, в ее прекрасных карих глазах заблестели слезы. – Я не понимаю, почему вы с папой не можете простить друг друга и прекратить эту вражду. Я рада, что ты не военный! Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, чтобы в тебя стреляли или ранили штыком, или… Потому что очень плохо, что Кристиан и Данило… – Глухо всхлипнув, девушка прикрыла рот рукой и отвернулась.

Рафаэль мысленно выругался. Он не хотел расстраивать ее, тем более в таком месте. Его старший брат Кристиан не появлялся дома вот уже два года, а Данило, который был младше Рафаэля всего на десять месяцев, сразу после Рождества отправился на корабле в южные колонии. Рафаэль понял, что не зря он не рассказал матери и Софии о том, как его чуть не убили пираты.

Он вздохнул и обнял ее здоровой рукой.

– Пойдем, София, я помирюсь с отцом, обещаю. Завтра мы зажжем за Кристиана и Данило по десять свечей. Я знаю, что Господь защитит их.

София смахнула слезы затянутой в перчатку рукой и усмехнулась.

– Почему у меня никогда нет под рукой платка, когда я начинаю плакать? Это ужасно!

– Именно поэтому твой брат такой денди, – заметил Рафаэль, протягивая ей свой большой кружевной платок. – Приведи себя в порядок, и я позволю тебе потанцевать с тем носатым адъютантом. Я уверен, что он не заметит, как порозовел твой носик.

София высморкалась и с улыбкой вернула платок брату.

– Рафаэль, пожалуйста, никогда не меняйся. Я люблю тебя таким, какой ты есть, хоть ты и денди.

Это было слабым утешением, но он был благодарен сестре. Он провел ее обратно к ухажеру и принялся разгуливать по залу в поисках шпионов и информации. Губернатор предложил встретиться утром, и, если он хочет получить разрешение вернуться в Мобил, ему следовало подготовить для этого веские доводы.

Мобил

Октябрь 1777 года

Лиз накинула на плечи шаль и вышла за Дейзи из школы на улицу. Неожиданный порыв осеннего ветра сорвал с веток дуба пожухлые коричневые листья и закружил их по улице. В августе школа переехала в более просторное помещение на Консепсьон-стрит, чтобы в ней могли заниматься и дети лоялистов, которые бежали из северных колоний. Дейзи уговорила Лиз помочь ей с обучением самых маленьких детей.

Когда ее отец неожиданно для всех предложил ей переехать к Редмондам, Лиз осторожно сообщила эту новость Дейзи, которая, громко взвизгнув от радости, заключила подругу в объятия.

Очень скоро для Лиз началась спокойная жизнь.

Ее лишь беспокоило внимание Нила Маклеода. Когда девушки вышли на улицу, из-за угла появился Нил собственной персоной, весело насвистывая. Он улыбался, сдвинув треуголку набок и повесив на плечо мушкет, прекрасно зная, что уроки в школе заканчиваются в это время. Завидев молодого человека, Лиз развернулась, собираясь спрятаться в школе. Но Дейзи потянула ее по улице, улыбаясь и махая рукой.

– Нил! Рада тебя видеть! Ты сегодня не на службе?

– Да, еще сутки. Можно я провожу дам домой?

Нил с надеждой посмотрел на Лиз, которая не решилась отказать ему. Кроме того, Дейзи так сильно сжала ее руку, что там наверняка останется синяк.

– Конечно, если ты не сильно устал.

Нил пошел рядом с девушками, изо всех сил стараясь не зевать.

– Я в полном порядке, совсем не устал. Стоять в карауле так скучно. Я не знаю, почему майор считает это таким важным. Здесь же совершенно безопасно. Говорят, что американцы спустятся по реке и атакуют нас, но все же знают, что у них, по сути, нет флота. Вот испанцы – это другое дело… – Нил осекся и быстро посмотрел на Дейзи. – Простите, не хотел критиковать вашего отца. Ему же надо выполнять приказы.

Лиз переглянулась с Дейзи. Они обсуждали эту тему вот уже несколько дней. В последнее время майор Редмонд стал мало общаться с людьми, много хмурился и говорил на повышенных тонах.

– Нил, зачем испанцам приходить сюда? – заметила Лиз. – Они поддерживают нейтралитет в этой войне, верно?

Нил пожал плечами.

– Так они говорят. Но они остановили один из наших кораблей, который хотел войти в гавань Нового Орлеана. В то же время этот хитрый Гальвес приютил у себя американских контрабандистов, которые занимаются разбоем на Миссисипи уже полгода или дольше.

– Откуда ты это знаешь?

По причинам, которые Лиз сама не могла пояснить, ее интересовало все, что было связано с Новым Орлеаном. Казалось, Нил не заметил интереса в ее голосе.

– Еще одна семья беженцев из Натчеза прибыла к нам вчера поздно вечером. Это уже третья группа за месяц. Майор велел мне найти им временное жилье. Таких нытиков я еще не встречал. – Он начал растягивать слова, уперев руку в бок. – В этом набитом москитами болоте так жарко, что я, солдат, не понимаю, как вы, люди, здесь живете. Если бы король Георг знал, на какие жертвы мы пошли ради короны, он бы всех нас моментально посвятил в рыцари, вместо того, чтобы позволять повстанцам выгонять нас из собственных домов!

Лиз и Дейзи засмеялись.

– Как считаешь, долго еще война продлится? – спросила Лиз, посерьезнев.

Нил покачал головой.

– Понятия не имею. Может, месяц, но скорее всего год, потому что в дело вмешались французы, а это усложнило ситуацию. Все зависит от… – он осекся и посмотрел по сторонам, – от того, как пройдет следующая кампания. Я слышал, что мы, возможно, ударим по Новому Орлеану, если испанцы нас обманут.

Лиз почувствовала, как у нее задрожали коленки.

– Ударим? Но ведь нет причины…

– Ну-ну, не надо пугаться, – отозвался Нил, поняв, что ляпнул лишнее. – Как я уже говорил, полковник Дернфорд с опаской относится к испанцам, но он не может ничего доказать. Кроме того, я просто рассуждаю, а ты же знаешь, что я мелкая сошка.

Наступило долгое неловкое молчание. Они подошли к магазину месье Жерара «Эмпориум», который казался пустым без посетителей. Когда они добрались до особняка Редмондов, Дейзи повернулась к Нилу.

– Хочешь зайти выпить лимонада, Нил? – вежливо спросила девушка.

– Я бы зашел, но… – Он замялся. – Пожалуйста, забудьте все, что я говорил. У меня будут неприятности, если твой отец узнает, что я тут наговорил.

Дейзи притронулась к его руке.

– Ты не рассказал ничего нового. Весь город и так судачит об этом. Вы с Лиз можете пока покататься на качелях, а я скоро вернусь с напитками.

Прежде чем Лиз успела возразить, Дейзи взбежала по ступенькам к двери.

Лиз осталась одна с Нилом, держа его за руку. Она внезапно почувствовала, как сильно она привлекает его. Отстранившись, она начала подниматься по ступенькам, но в этот момент юноша неловко схватил ее за плечо.

– Подожди, Лиз, я… пока не вернулась Дейзи, я хотел… пригласить тебя… – Он запнулся. – Завтра у Буреля будут танцы. Я хотел бы… пойти туда с тобой.

Его уши покраснели, а в глазах появилась робкая надежда. Он был таким милым и знакомым парнем, словно пара старых домашних тапочек.

Он нравился Жюстин и отцу. Детям тоже. Даже Симону.

Как она могла ему отказать?

– Лиз! Лиз! Я прибежал к школе, чтобы увидеть тебя!

Девушка обернулась. Люк-Антуан бежал к ней с другой стороны, перепрыгивая через лужи, уклоняясь от прохожих и размахивая руками.

Ее маленький брат, неожиданно для всех, смог угодить ее величеству Изабель Дюссой, за что она предложила ему стать подмастерьем Каина в кузнице. Ему выделили койку как новому слуге, кормили три раза в день, а также позволили посещать школу трижды в неделю. За это он должен был на протяжении десяти лет исполнять поручения и помогать молодому кузнецу, попутно изучая тонкости его мастерства. Мальчику очень нравились его новые обязанности.

В тот момент он, однако, не выглядел счастливым. Когда он подбежал, Лиз заметила у него на щеках слезы.

Она крепко обняла его. Мальчик зарылся носом в кружевные оборки ее платья.

– Люк, что случилось? – Она погладила его по голове и посмотрела на удивленного Нила. Когда брат не ответил, она внимательно посмотрела на его лицо, гадая, не побил ли его кто-нибудь. – Что случилось?

– Скарлет! – Люк-Антуан всхлипнул. – Мадам Дюссой продала ее! Какой-то торговец с Миссисипи забрал ее сегодня утром!

Свечи в окнах Буреля горели, словно светлячки. Лиз направлялась туда вместе с Нилом, который шел рядом с ней. Она постоянно вспоминала тот вечер весной, когда Рафаэль повез ее на вечеринку в дом Дюссоев. Тогда, надев платье Дейзи и сделав высокую прическу, она чувствовала себя принцессой.

Дейзи и в этот раз предложила взять то платье, но у Буреля не надо было притворяться ценителем современной моды. Вместо этого она надела самый новый из двух своих нарядов – светло-голубую трикотажную юбку с вышитыми вишнями и красную кофту, отороченную черным атласом. Высокая шапочка добавляла ей строгости, как и подобало школьной учительнице.

Нил принял ванну и побрился, прилизав рыжие вихры какой-то помадой, от которой Лиз постоянно чихала. Вместо красной формы он надел строгий коричневый фрак и панталоны из оленьей кожи, которые плотно облегали его тяжелые, толстые ноги, а также башмаки с большими накладными пряжками.

Когда они попрощались с отцом Дейзи, Нил совсем умолк, только иногда покашливал. Этим он напоминал Лиз любимого дедушкиного мула Чарли.

Наконец она не выдержала:

– Нил, боюсь, я сегодня вечером едва ли смогу нормально повеселиться. Если хочешь, можешь пойти туда без меня. Я не обижусь.

Он заколебался.

– Я не думаю, что тебе стоит оставаться одной. Я знаю, что ты расстроилась и рассердилась из-за Скарлет, но…

– Я не расстроена, Нил. Я в ярости. Как низко надо пасть, чтобы… разделить мужа и жену?! Она просто мстит так моему отцу за то, что он ее бросил много лет назад.

– Ну, я бы так не делал, но в этом нет ничего незаконного. Так многие поступают. Лиз, как бы сильно ты ни любила Скарлет, она не свободная гражданка. Мадам Дюссой – хозяйка и имела право продать ее, если та ей не угодила.

Лиз сжала губы, подавив крик, готовый вырваться наружу. Нил был прав, но ей было так больно от услышанного, что, казалось, эта боль не пройдет никогда. Сама мысль о том, что ее нежную пугливую кузину забрал какой-то чужак, который может в любую минуту обидеть ее, причиняла почти нестерпимую боль. Если бы она знала, куда уехал этот торговец, то обязательно отправилась бы вдогонку. Ей давно надо было найти способ освободить Скарлет. Тогда этого бы не произошло.

– Каин вне себя от горя, – сказала Лиз, немного успокоившись. – Мадам пришлось заковать его в кандалы, чтобы он не сбежал на ее поиски. Она бьет его, Нил. Забрав у него жену, она высекла его, как животное.

Голос девушки дрогнул. Нил протянул ей руку.

– Я знаю, – сказал он, – но они ведь не были женаты. Он погорюет, а потом найдет другую девушку. Вот увидишь.

Лиз остановилась и одернула руку.

– Ты правда так считаешь? Если у него черная кожа и он принадлежит кому-то, то у него нет чувств? – Нил посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. – Люди говорят, что мы со Скарлет как сестры! Наши матери были близнецами! Что, если со мной что-то случится, Нил? Ты тоже погорюешь, а потом найдешь другую?

Это были жестокие слова, которые она сказала сгоряча, не подумав. Но если Нил действительно хотел жениться на ней, а она знала, что этого он хотел очень сильно, то ему надо было понимать, с кем он имеет дело. Она не была принцессой или леди. Она была лишь дочерью освобожденной рабыни и пьяницы рыбака.

У Нила отвисла челюсть, а в глазах появилась обида и грусть. Он отвернулся.

– Как ты можешь так говорить? Я… я люблю тебя, Лиз. Всегда любил. Ты у меня единственная. – Когда она не ответила, он набрался храбрости и снова посмотрел на нее. – Знаю, что я не такой модный, как тот испанский парень, но я могу заботиться о тебе, а майор говорит, что он поможет мне найти домик, пока меня не переведут в другое место.

Нил вспомнил про «испанского парня» не к месту. Сердце Лиз замерло при мысли о Рафаэле. Даже Нил заметил, что она очарована им. Как унизительно! Гордость добавила металла в ее голос.

– Спасибо, я сама могу о себе позаботиться. – Она досчитала до десяти. – Нил, ты хороший человек и заслуживаешь девушку, которая полюбит тебя всем сердцем. А я… я слишком нетерпеливая, слишком независимая, слишком… слишком… все! Я заставлю тебя страдать через неделю совместной жизни.

Нил подошел к девушке и попытался взять ее за руку.

– Не отказывайся, Лиз. Я готов ждать тебя. Я не собирался говорить так рано, но ты… ты вроде как вынудила меня. – Он тихо засмеялся. – И за это я тоже тебя люблю. Тебе все интересно. Тебе надо все перевернуть, рассмотреть, обсудить и исправить, если получится.

Он был полностью откровенен, мил и упрям, прямо как тот старый мул. Она попятилась, качая головой.

– Никаких обещаний, Нил.

– Я подожду. Пойдем, я слышу музыку. – Он предложил руку, и ей ничего другого не оставалось, как взять ее.

Когда они вошли в маленький, наполненный людьми зал, Лиз выдавила из себя улыбку. Она разговаривала и плясала как ни в чем не бывало, словно бы у нее совсем не было никаких забот на этом свете. Внутри же у нее все клокотало от обиды и ярости. Не давая выхода своим эмоциям, Лиз понимала, что рано или поздно взорвется. Неужели Господь хочет, чтобы она вышла замуж за человека, который не сможет ей возразить, просто превратится в мягкую подушку, с которой она сможет сделать все, что угодно? Без сомнения, Нил мог быть хорошим добытчиком. Но разве этого достаточно для брака?

С другой стороны, что, если она поищет кого-то другого, но никого не найдет? Мысль о том, чтобы прожить остаток дней старой девой, ужасала ее. Она любила детей и считала счастьем, когда ей удавалось вызвать у них интерес к новым мирам и людям, о которых писали в книгах. Но рано или поздно, о боже, Дейзи выйдет за Симона, а Лиз будет в одиночестве заниматься школой. Достаточно ли ей будет учить чужих детей и никогда не почувствовать радости материнства?

Поморгав, она отогнала от себя эти тяжелые мысли и сосредоточилась на том, что происходило вокруг. Бриджитт превзошла себя, устроив в зале таверны веселое празднование сбора урожая. Столы и стулья поставили вдоль стен, чтобы освободить место для танцев, а неровный дощатый пол отдраили до блеска. Яркие оранжевые тыквы и фиолетово-золотистые горлянки украшали мешки с сеном, наваленные по углам для тех, кто хотел бы пошептаться. Горожане, одетые в свою лучшую одежду, кружились по залу под музыку двух скрипачей, сидевших на возвышении в задней части зала.

Лиз взяла Нила за руки, приготовившись к народному танцу. У нее не было причин грустить. У нее была работа, чистый безопасный дом и хорошая компания. Если она проголодается, на столах достаточно еды. На самом деле она ничего не ела с полудня предыдущего дня, но даже сама мысль о еде заставляла ее голову идти кругом. Нил с тревогой поглядывал на нее, а Лиз пыталась выдавить из себя улыбку. Возможно, ей стоит расслабиться и попросить его проводить ее домой.

Когда она повернулась к двери, то увидела там Рафаэля Гонсалеса под руку с Дейзи Редмонд.