Приликла снова подержал лапку в нескольких дюймах от панели с кнопками, не касаясь их. Затем наметил пальцем последовательность их нажатия, использованную роботом при открывании первой двери, и подождал. Он надеялся, что этим набором действий сумел показать роботу, что обладает разумом и памятью, а не только просит у него разрешения войти.

Если комбинация кнопок для открывания этой двери была иной и если дверь была снабжена каким-либо агрессивным механизмом, и робот позволил бы Приликле совершить ошибку, то тот мог бы погибнуть. Робот переместился поближе к цинрусскийцу, но вмешиваться не стал. Приликла собрался с духом, набрал комбинацию кнопок. Дверь медленно уползла вверх. Приликла медленно переместился внутрь очередного, более короткого коридора и остановился.

Его собственное эмоциональное излучение стало настолько беспорядочным, что довольно долго он не в состоянии был его проанализировать.

– Вы все видите? – наконец вопросил он.

– Вижу, доктор, – ответил Хэслэм с борта «Ргабвара».

Голос его прозвучал взволнованно.

– Но пожалуйста, не забудьте…

– Что вы там видите? – нетерпеливо вмешался Флетчер.

– Пока не понимаю, сэр, – отозвался Хэслэм. – Хорошо было бы, если бы вы тоже это увидели. Доктор Приликла, я хотел попросить вас о том, чтобы вы не забывали поворачивать голову вместе с укрепленной на шлеме видеокамерой помедленнее и ровно держать относительно каждого объекта, который вы описываете. На случай… непредвиденностей хотелось бы иметь четкие кадры для последующего изучения.

Приликла все это очень хорошо понимал. Наверное, Хэслэм пытался уверить и себя самого, и цинрусскийца в том, что его пояснения не будут предназначены для вечности.

Никак не ответив на высказанные Хэслэмом пожелания, Приликла продолжал комментарии.

– Как вы видите, – сказал он, – в стенах, полу и потолке этого отрезка коридора содержится большее число прозрачных панелей, нежели непрозрачных участков поверхности. Наблюдаются значительные изменения в конфигурации проводов. Они более не подсоединены к поверхностям стен и заменены легким цилиндром из металлической сетки. Он тянется посередине коридора, надежно укреплен с обоих концов. Здесь, я так думаю, удобно разместиться членам экипажа корабля для произведения ремонта структур, находящихся за прозрачными панелями. Между цилиндрической сеткой и прозрачными панелями пространство для перемещения ограничено…

«А мне много и не нужно», – добавил он про себя.

Он медленно продвигался вперед по спирали вдоль сетчатого цилиндра, чтобы заснять все, что располагалось вокруг перехода, и продолжал комментарии по мере передвижения.

Около одной более крупной прозрачной панели цинрусскиец поднес лапку к кнопкам, но не прикоснулся к ним. Робот поспешно приблизился к нему и отвел его лапку в сторону. Тогда Приликла прислонился к сетке спиной, а шлем с видеокамерой прижал к прозрачной панели. Робот не шевельнулся.

– Он явно хотел сказать мне: «Смотреть – смотри, но не трогай!» – пояснил Приликла для тех, кто следил за его действиями. – Структура микросхем за этой панелью напоминает ту, что мы наблюдали у поврежденного робота на борту «Террагара». Я держу видеокамеру неподвижно относительно панели, чтобы вы могли увеличить изображение…

– Увеличиваю, – взволнованно отозвался Хэслэм. – Что бы это ни было, доктор, оно выглядит неплохо.

Послышался нервический звук, который земляне издавали, прочищая дыхательные пути, и капитан раздраженно проговорил:

– Проклятие! Мне что, нужно вернуться на «Ргабвар» для того, чтобы выяснить, чем вы там занимаетесь?

Приликла ответил не сразу, потому что перебрался к другой прозрачной панели. Несмотря на то, что за ней располагались механизмы и соединения намного более грубой конструкции, робот снова отвел его руку от кнопок.

Приликла продолжал подробно и точно описывать все, что видел и о чем размышлял, но ни словом не упоминал о своих ощущениях. Эмоциональное излучение по мере его продвижения по коридору нарастало, и все же пока оно не было достаточно отчетливым для того, чтобы эмпат мог охарактеризовать его даже для себя самого.

– …Такое впечатление, – продолжал комментировать свои наблюдения Приликла, – что данный участок предназначается для какой-то сложной трубопроводной системы. Я вижу отдельные и сгруппированные трубы диаметром от одного да двух дюймов. Эти трубы отчетливо кодированы цветом. Тот факт, что мне учтиво не позволили обрести доступ к этим трубам, может указывать на то, что они имеют большое значение.

Я не припоминаю, чтобы по пути сюда мне попадались на глаза такие трубы. Это наводит меня на мысль о том, что они сосредоточены именно в этой области и, вероятно, служат для подачи членам экипажа и дозировки воздуха, воды или какой-либо другой жидкости и питания. Теперь я приближаюсь к еще одной большой двери, снабженной механизмом открывания, и попробую открыть ее… Нет, я не буду пробовать.

В то время, пока он произносил последний пассаж, робот успел добраться до двери, двигаясь вдоль цилиндрической сетки с противоположной стороны, и заслонил от Приликлы панель с кнопками. Приликла медленно протянул лапку и предпринял попытку попросить робота отойти в сторону.

Тот не пошевелился, но других действий не предпринял.

– Интересно, – заметил Приликла. – Он мне явно доверяет, но не настолько, чтобы позволить проникнуть за эту дверь. – Приликла обратился к капитану:

– Друг Флетчер, ранее вы упомянули о возвращении на «Ргабвар» с той целью, чтобы понаблюдать за тем, чем я занимаюсь. Скажите, в данный момент вы с. лейтенантом заняты чем-то чрезвычайно важным?

– Мы осматриваем устройство внутренней поверхности обшивки и линии проводов, ведущих от источника питания к корме. Но проще ответить: «нет», так что не тратьте времени на экивоки. Чего вы от меня хотите?

– Хочу, чтобы вы вместе вернулись на «Ргабвар», – ответил Приликла, – и там ожидали дальнейших распоряжений…

– Это значит, что я снова должен оставить вас в одиночестве, – заключил капитан. – Это меня не радует.

– …в зависимости от того, как у меня тут пойдут дела, – продолжал Приликла, не обратив внимания на то, что его прервали. – Я хочу, чтобы вы прислали друга Доддса обратно с портативным голографическим проектором и стандартными записями, которые прокручивают во время процедур первого контакта. Я не ощущаю здесь ярко выраженной враждебности, но если вам от этого будет немного легче, пусть лейтенант затем останется на корабле, но держится подальше от отсека управления. Почему-то земляне – может быть, только из-за формы их тела – вызывают у членов экипажа сильнейший страх.

– Не все гуманоиды – славные ребята, – понимающе проговорил Доддс. – Может быть, хозяевам этой посудины довелось повстречаться с кое-какими враждебными созданиями во время Этланской войны.

– Не войны, а полицейской операции, – по привычке поправил подчиненного Флетчер и добавил:

– Не исключаю такой вероятности. Эти существа действительно могли испытать на себе агрессивные действия со стороны каких-то созданий, внешне напоминающих землян, а может быть, ими движут еще какие-то мотивы, пока нам непонятные. Но, доктор, не хотите ли вы убедить меня в том, что готовы вступить с ними в общение?

– Я готов попытаться, – уточнил Приликла.

Он приблизил шлем к двери так близко, как позволил робот, закрыл глаза и постарался отбросить все отвлекающие мысли и чувства, предоставив своему эмпатическому органу впитывать только еле ощутимую дымку эмоционального излучения, которое он пытался выделить и идентифицировать.

Как и следовало ожидать от того, кто остался в живых на вышедшем из строя корабле, в гамме эмоций преобладали негативные – страх, сдерживаемый с колоссальным трудом, и глубокое, душераздирающее отчаяние, тревога, которая могла носить как отчетливый, так и безотчетный характер, а еще – боль. Боль была не острой, характерной для того, кто получил травму, хотя и это было нельзя сбрасывать со счетов. Боль носила скорее эмоциональный, нежели физический характер, и была связана с чувством тяжелой потери. И все же на фоне этого мрачного тумана сверкали искорки любопытства и изумления.

Пора было Приликле пролить некий свет на происходящее – в буквальном смысле. Продолжая вслух описывать все свои действия и мысли, он начал попеременно включать и выключать фонарик на шлеме, постепенно наращивая силу света. Он не хотел, чтобы уцелевший член экипажа ошибочно принял свет за оружие, но хотел уяснить для себя, видят ли его глаза робота, или, быть может, поблизости имеются другие видеодатчики. Как только он ощутил проявления физического дискомфорта, характерные для перегрузки органов зрения, он стал убавлять яркость, и убавлял до тех пор, пока ощущения дискомфорта не пропали. Затем он снова начал мигать фонариком в попытке передать связную информацию в той форме, которая, как он надеялся, будет понятна неведомому существу или существам: в арифметической форме.

За первой вспышкой через несколько секунд следовала вторая, затем – две подряд, быстро. Затем Приликла повторил то же самое с тремя, четырьмя, пятью вспышками, стараясь показать элементарные правила сложения и то, что он наделен разумом. Перемены в эмоциональном излучении невидимого существа – резкое проявление интереса и понимания в сочетании со сдерживаемым любопытством, подсказали эмпату, что он преуспел.

Он получил немедленный и безусловный ответ на первую попытку наладить общение, но теперь ему нужно было удостовериться в том, можно ли таким же образом общаться на дальнем расстоянии.

– Друг Флетчер, – проговорил Приликла, – вы видели и понимаете, что я делаю. Сейчас я намерен прервать передачу сигналов моим фонариком. Я хочу, чтобы вы повторили последовательность сигналов, применив для этого бортовые огни.

Я отсюда не смогу увидеть «Ргабвар», поэтому, пожалуйста, сообщите мне, как только приступите к передаче сигналов.

– Хорошо, доктор, – ответил капитан. – Сейчас… Начали.

На самом деле никакие слова капитана Приликле не были нужны, потому что реакция последовала немедленно – точно такая же, как до того на мигание его фонарика, только к любопытству на этот раз примешалось сильнейшее нетерпение.

Неведомое существо явно ожидало, что его собеседник предпримет теперь. Этого же ожидал и Приликла.

– Спасибо, друг Флетчер, – сказал эмпат. – Можете прекратить передавать сигналы.

Он, собственно, именно такой реакции и ожидал, но все же ощутил облегчение, убедившись в том, что визуальное общение может быть продолжено с борта неотложки как им самим, так и кем-то другим, если бы ему в очередной раз понадобилось погрузиться в восстановительный сон. Но неожиданно его радость сменилась огорчением: он ощутил резкую вспышку страха, исходившего со стороны существа, с которым он пытался наладить контакт. Даже робот занервничал.

Его движения стали взволнованными.

– Я ничего не делаю, – быстро проговорил Приликла. – Что там происходит?

– Ничего особенного, – поспешно отозвался капитан. – Просто Доддс стартовал к вам с голографическим проектором самолично. Для того чтобы сэкономить время, он отказался от катера и включил свой автономный реактивный двигатель.

Штуковина громоздкая, но он управится. Вот сейчас, когда мы с вами разговариваем, он приближается к обшивке…

– Доддс! – взволнованно проговорил Приликла, – Не двигайтесь! Член экипажа волнуется. Вернитесь обратно и не вылетайте сюда, пока я не выясню, чего он боится.

Но он уже знал, чем вызван страх. Голографический проектор был довольно объемистым, сложным, но при этом совершенно безвредным прибором, но неведомое существо об этом не знало. Следя за световыми сигналами, посылаемыми «Ргабваром», существо заметило Доддса, одного из ДБДГ, которых оно, непонятно почему, так боялось, и обнаружило, что страшное создание намерено спикировать на обшивку корабля с чем-то, что, видимо, показалось ему оружием. За исключением небольших повреждений, обшивка корабля была цела и оборудована системой наружной защиты. В этом убедился экипаж «Террагара» – убедился, заплатив за это дорогой ценой. Но вот теперь создавалось такое впечатление, что средств защиты внутри корабля не было вообще.

Дикобразу не были нужны иглы изнутри.

Приликла не только умел читать чужие эмоции. Он мог благотворно воздействовать на чужие чувства. Но он отлично понимал, что невозможно успокоить испуганное существо, не ликвидировав предварительно причину страха. Поэтому он употребил все свои недюжинные эмпатические способности на передачу успокоения, сочувствия и доверия. Интенсивность воздействия была такой высокой, что сам он мог выдержать такое напряжение лишь несколько минут. Кроме того, он одновременно жестикулировал – на всякий случай, в надежде на то, что его невидимый собеседник поймет язык жестов, и комментировал свои действия.

– Я указываю в ту сторону, откуда пришел сюда. Произвожу отталкивающие движения передними конечностями, давая тем самым понять, что не намерен подпускать сюда кого-либо еще. Теперь наш собеседник должен убедиться в том, что друг Доддс возвращается назад. Думаю, нас поняли. Страх пошел на убыль…

Приликла продолжал излучать ободрение и сочувствие до тех пор, пока не вынужден был прерваться и передохнуть. К этому времени эмоции уцелевшего члена экипажа пришли в порядок – по крайней мере они достигли того уровня, на каком пребывали ко времени появления Доддса. И все же что-то тревожило того, с кем пытался общаться Приликла, и тревожилось это существо не за себя.

Приликла покинул свой боевой пост и направился к противоположной двери по Т-образному ответвлению коридора.

Робот пошел следом за ним, не отставая ни на шаг, и не предпринял попытки помешать цинрусскийцу, когда тот нажал на кнопки механизма открывания двери. Приликла подумал о том, что этот робот не только единственный защитник хозяина, но и единственный источник его зрения.

За дверью оказался еще один проход, по размерам и устройству идентичный тому, который Приликла только что покинул, но на этом сходство заканчивалось. После того как дверь уехала вверх, загорелось только два светильника, поэтому для того, чтобы заглянуть за прозрачные панели в стенах, Приликле пришлось включить фонарик.

– Вы видите? – спросил он без особой нужды. – Трубы и провода в этом районе повреждены.

– Все видим, доктор, – ответил капитан, который, судя по всему, уже находился в отсеке управления рядом с Хэслэмом. – Кроме того, мы видим признаки того, что кто-то пытался произвести ремонтные работы.

Два из множества соединений труб были обернуты какой-то металлизированной изолентой, но недостаточно плотно для того, чтобы остановить утечку не то воздуха, не то пара. Эти места окутывала дымка. Заглянув за другие прозрачные панели, Приликла увидел, что многие пучки проводов покрыты обесцвеченными пятнами, а некоторые порваны. Одна группа проводов – судя по цвету, та, что тянулась от датчиков обшивки, – была перерезана. Концы проводов разошлись, были видны тоненькие, не толще волоса, проволочки, которые, по всей вероятности, кто-то намеревался соединить между собой.

До конца ремонтно-восстановительных работ было еще очень, очень далеко.

Приликла поочередно указал на повреждения, всякий раз указывая на робота. Затем снова указал на повреждения, а потом – на себя. Он пытался задать два вопроса. Первый из них означал: «Это делал ты?», а второй: «Не позволишь ли ты мне помочь тебе завершить начатую работу?». Трудно было сказать, поняли ли Приликлу робот и тот, кому робот повиновался, но ответа на свои безмолвные вопросы он не получил. Эмпат переместился к двери.

Он нисколько не удивился тому, что робот опередил его и заслонил туловищем кнопки механизма открывания двери. Но на этот раз Приликла и сам предпочел бы коснуться двери разумом, а не лапкой.

Общая картина эмоционального излучения оказалась точно такой же, как у первого уцелевшего члена экипажа, но его текстура демонстрировала шокирующие отличия. Здесь явно имела место не только эмоциональная, но и самая настоящая, физическая травма. Приликла не мог догадаться, что именно стало причиной такого плохого самочувствия существа, скрытого за дверью, но ощущал чувство страдания, которое бывает при сдавлении части тела. К этому чувству примешивались страх, отчаяние и прочие негативные эмоции, характерные для существа, страдающего от полной изоляции. Приликла подобрался чуть ближе к двери и попробовал передать несчастному созданию ободрение, сочувствие и успокоение.

На этот раз на передачу положительных эмоций у Приликлы ушло больше времени – быть может, потому, что он начал уставать, но наконец он добился реакции. На фоне мрачных туч негативное™ проступили удивление, любопытство и надежда. Он попробовал было поработать фонариком, но это не вызвало никаких изменений в эмоциональном излучении.

Тогда эмпат попросил капитана посигналить бортовыми огнями. Реакции снова не последовало.

– Друг Флетчер, – сказал Приликла, стараясь спрятать владевшие им чувства за равнодушными словами, – я обнаружил второго уцелевшего члена экипажа. Его эмоциональное излучение позволяет предположить, что контакта между членами экипажа нет и что в данный момент они ничего не знают друг о друге. Первый из них сильно расстроен, но физически не травмирован. Второй, система жизнеобеспечения которого пострадала, скорее всего в результате близости ее расположения к поврежденному участку обшивки ранен и испытывает недостаток пищи, воздуха и воды. Кроме того, он глух, нем и слеп.

Требуется как можно скорее наладить общение с обоими существами и их общение между собой, – закончил он. – Оба существа затем должны быть извлечены из корабля, после чего нам следует немедленно приступить к их лечению.

– Доктор, – ошарашенно проговорил Флетчер, – но как, скажите на милость, мы сумеем все это сделать?

– К счастью, не я здесь специалист по инопланетной технике, друг Флетчер, – ответил Приликла. – Сейчас я намерен вернуться в свою каюту и отдохнуть. Быть может, ответ на ваш вопрос придет ко мне во сне.