Однажды утром в апреле, всего через неделю после отправки рукописи, я спустился завтракать и обнаружил отца сидящим за столом. Дрожащими руками он теребил только что пришедшее письмо.
Посмотрев на меня, он очень тихо сказал:
— Джим, я не могу поверить, но мою книгу, возможно, напечатают! После стольких лет! Я просто не могу в это поверить!
Он протянул мне письмо. Оно было от Дэвида Болта, директора «Дэвид Хайгем Ассошиэйтс». Он писал, что ему «ужасно» понравилась книга и, по его мнению, у нее есть все шансы быть напечатанной.
Это был прорыв. После стольких отказов Альф получил положительный ответ — да еще так быстро. На это он даже не смел надеяться. В конверт было вложено приглашение в лондонское литературное агентство, что оказалось весьма кстати: он как раз собирался в столицу на футбольный матч между Англией и Шотландией, который проходил на стадионе Уэмбли. В тот день Альфред Уайт смотрел, как сборная Шотландии обыгрывает «старого врага», но мысли его были далеко.
Когда рукопись доставили в контору «Дэвид Хайгем», Джин Лерой забрала ее домой и сразу начала читать. Прочитав всего пару глав, она поняла, что наткнулась на необыкновенно талантливого писателя. Его удивительные описания Йоркшира, яркие персонажи, юмор и легкий, приятный язык убедили ее, что ей в руки попала настоящая жемчужина.
Книга привела ее в восторг, и утром она в волнении вбежала в контору «Дэвид Хайгем», размахивая рукописью и крича: «Это находка!» Поскольку сама она занималась правами газет и журналов, а не продажей книг в издательства, то передала рукопись Дэвиду Болту. Он тоже пришел в восторг и был уверен, что они вытащили счастливый лотерейный билет. Вскоре в Йоркшир полетело письмо неизвестному автору.
На встрече в Лондоне Джин Лерой и Дэвид Болт сказали Альфу, что они уверены в книге и у них есть на примете подходящее издательство.
— Какое? — поинтересовался Альф.
— «Майкл Джозеф», — ответил Дэвид Болт.
То самое издательство, куда Джоан предлагала послать рукопись три года назад!
Когда рукопись книги «Если бы они умели говорить» доставили в издательскую компанию Майкла Джозефа в Блумсбери, самое сердце издательского мира Лондона, миссис Антея Джозеф, заместитель председателя правления и один из директоров компании, не прочитала ее в тот же день. В этом не было ничего необычного. Каждый день в издательство приходили сотни работ разных авторов. Рукописи, направленные агентами, заслуживали больше внимания, чем сочинения, присланные по собственной инициативе авторов. Лишь незначительная часть рукописей выходила в печать. Антея Джозеф с большим уважением относилась к агентству «Дэвид Хайгем Ассошиэйтс» и считала, что их авторы заслуживают пристального внимания, но в компании уже вышли три «ветеринарных» романа, и Антея сомневалась, что им следует издавать еще одну книгу по схожей тематике. Эти три книги — «Жизнь ветеринара», «У ветеринара девять жизней» и «Ветеринары на колокольне» — написал Алекс Дункан. На самом деле это был псевдоним автора остросюжетных романов Маделин Дьюк, которая также издавалась в компании.
Антея Джозеф отдала почитать «Если бы они умели говорить» своей секретарше Дженифер Кац. Молодые люди из редакционного отдела часто брали рукописи домой, а потом писали свои отзывы. Таким образом младший персонал издательства, получавший мизерные зарплаты, имел возможность дополнительно заработать. Дженифер взяла рукопись домой на выходные и, как Джин Лерой, вернулась в понедельник, размахивая ею и крича: «Мы должны издать эту книгу! Я давно не читала такой смешной книги!» Дженифер была в таком восторге, что Антея Джозеф положила рукопись, вместе с еще несколькими, в свой портфель и взяла домой.
Антея Джозеф, вдова основателя компании, отличалась проницательностью, у нее был «нюх» на хорошую книгу, — она чувствовала, будет книга иметь литературный успех или коммерческий. На следующем заседании редакционного совета она спросила своих коллег: могут ли они издать еще одну книгу ветеринарной направленности и запустить нового автора с нуля? Дик Дуглас-Бойд, тогдашний коммерческий директор, не сомневался, что смогут.
Однако на судьбу «Если бы они умели говорить» повлиял еще один фактор. Несколько лет спустя Антея Джозеф рассказал Альфу, что принять решение об издании неизвестного ветеринара из Йоркшира ей помогли слова Кларенса Паджета, директора издательства «Пан Букс». Кларенс и Антея были старыми друзьями и часто встречались за обедом, чтобы обсудить авторов, которых издавали вместе, — сначала «Майкл Джозеф» выпускал книгу в оригинальном твердом переплете, а потом «Пан Букс» издавали ее в мягкой обложке. Восходящей звездой обоих издательств в то время был Дик Фрэнсис.
Антея высоко ценила издательское чутье Кларенса, и вполне возможно, что за обедом упомянула о ветеринаре из Йоркшира и о своих сомнениях по поводу издания еще одной книги с ветеринарным сюжетом. Во всяком случае, Антея, по-видимому, отправила Кларенсу отрывок из рукописи, потому что, по словам Альфа, он вернул ее почти сразу, решительно заявив: «Из этого может получиться бестселлер!»
Люди, связанные с издательским миром, относятся к этой истории с некоторым скептицизмом. Антея Джозеф была очень прозорливым издателем, и вряд ли ей мог понадобиться чей-то совет. Как бы там ни было, Альф верил в правдивость этой истории. Одно остается очевидным: Кларенс Паджет наряду с Антеей Джозеф навеки займут особое место в его памяти как два игрока команды, склонившей удачу в его сторону в этой долгой игре случая на дороге к успеху.
Получив очередное письмо от Дэвида Болта, Альф Уайт снова открывал его трясущимися руками. В этом письме от 18 июня 1969 года Дэвид Болт сообщал, что книга определенно будет издана. Слова письма сладкой музыкой отзывались в душе Альфа:
Уважаемый мистер Уайт!
ЕСЛИ БЫ ОНИ УМЕЛИ ГОВОРИТЬ (Дж. Уолш)
С радостью сообщаю вам, что мы получили предложение от первого же издателя, к которому обратились, — превосходного издательского дома Майкла Джозефа. Утром я говорил по телефону с заместителем председателя правления Антеей Джозеф и после короткого обсуждения договорился с ней о следующих условиях, которые, безусловно, потребуют вашего одобрения… Как вам, возможно, известно, «Джозефу» особенно хорошо удаются «книги о животных», и, думаю, с вашей книгой у них тоже все должно получиться.
Мы с вами остановились на псевдониме «Джеймс Хэрриот», не так ли? После того, как вы выяснили, что в ветеринарной практике существует настоящий Джеймс Уолш.
Это письмо было одним из лучших мгновений в жизни Альфа. Еще мальчишкой он любил рассматривать книги в магазинах Глазго, и его будоражила мысль о том, что его собственное сочинение будет стоять на книжных полках.
Вскоре его снова пригласили в Лондон, на этот раз на встречу с Антеей Джозеф. Она показалась ему очаровательной женщиной, и они с первого взгляда почувствовали взаимную симпатию. За обедом Антея Джозеф сообщила, что ей очень понравилась его книга, и рассказала о других похожих авторах, печатающихся в издательстве. Как и говорил Дэвид Болт, они успешно издавали книги о животных: помимо Алекса Дункана, были еще Пол Гэллико, Ричард Гордон и Моника Диккенс. Затем Антея объяснила Альфу условия контракта и сообщила, что он получит аванс в счет будущего гонорара. После этих слов она еще больше понравилась Альфу.
Ему пришлось быстро принять одно решение — то, о котором упоминал в письме Дэвид Болт. Альф не имел права публиковаться под собственным именем — Альфред Уайт, — так как это могло быть истолковано как реклама. В то время Королевское ветеринарное общество очень строго относилось к этому вопросу. Любой вид рекламы расценивался как нарушение профессиональной этики, и Альф, естественно, не хотел, чтобы его временно дисквалифицировали или вообще лишили лицензии. Пришлось ему выбирать себе псевдоним.
Как ни странно, найти подходящее имя оказалось сложной задачей. Он привык к «Джеймсу Уолшу»: этим именем он подписал свой первый роман, и рукопись «Если бы они умели говорить» он рассылал по издательствам тоже под этим именем. Но теперь, когда издание книги стало реальностью, псевдоним следовало изменить. В ветеринарном реестре уже значился некий Джеймс Уолш.
Вечером 11 февраля 1969 года Альф смотрел по телевизору матч на «Кубок Футбольной ассоциации» между «Бирмингем Сити» и «Манчестер Юнайтед» и услышал, что вратаря «Бирмингема» зовут Джим Хэрриот. Отцу, который постоянно ломал голову над псевдонимом, понравилось это имя. Оно показалось ему необычным. Он снова заглянул в ветеринарный реестр, и, к его удивлению, ветеринара с фамилией Хэрриот там не оказалось. Он решил использовать это имя, даже не подозревая, что фамилия вратаря-шотландца из команды «Бирмингем Сити», шесть раз игравшего за сборную своей страны, однажды станет известной всему миру. В тот февральский вечер Альф Уайт нашел свой псевдоним.
Через много лет, в 1988 году, газета Глазго «Санди Мейл» опубликовала статью о происхождении литературного псевдонима Альфа и пригласила настоящего Джима Хэрриота, который в то время работал строителем в Ларкхолле, графство Ланаркшир, в тирскую клинику. Он читал мало, но смотрел сериал, поставленный по книгам. Он не знал, что знаменитый йоркширский ветеринар позаимствовал его имя, и очень удивился, узнав, что прославленный автор мечтает о встрече с ним.
Мужчины отлично поладили. Встретившись со своим тезкой, Альф Уайт протянул ему руку со словами: «Джеймс Хэрриот, полагаю!» Естественно, они много говорили о футболе, и отец подарил бывшему вратарю книгу со своим автографом. Джим Хэрриот, в свою очередь, преподнес ему футболку национальной сборной Шотландии, — Альф всегда бережно хранил этот бесценный подарок.
Став известным писателем, Альф часто получал письма от читателей, полагавших, что они связаны с ним кровными узами. Люди по фамилии Хэрриот были уверены, что это его настоящее имя, и надеялись, что знаменитый автор окажется их давно потерянным родственником.
Альфа особенно позабавил один случай, произошедший в 1972 году. Вскоре после выхода его второй книги к нему обратился один из местных тирских стряпчих.
— Не знал, что вы настолько образованны! — заявил он.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Альф.
— Именно то, что я сказал! — продолжал стряпчий. — К тому же у вас глубокие познания в истории средних веков.
— О, да?
— Безусловно. Я потрясен, что в качестве псевдонима вы выбрали фамилию Хэрриот.
— О… да?
— Вы меня удивили! Оказывается, вам известно, что «хэрриот» — это лучший теленок в стаде, которого феодал каждый год отбирал у своего вассала. Замечательный псевдоним!
Альф многозначительно посмотрел на стряпчего.
— Вот видите! — сказал он. — Впредь не стоит торопиться с суждениями.
За свою первую книгу Альф Уайт получил от «Майкл Джозеф» 200 фунтов в качестве аванса: половину при подписании договора 5 августа 1969 года, и вторую половину — после выхода книги. Аванс выплачивается из суммы авторского гонорара, составляющего 10 процентов от розничной цены первых 2000 проданных книг. Если книга становится бестселлером, этот процент повышается до 17,5. На первой встрече Антея Джозеф объяснила Альфу, что неизвестным авторам редко выплачивают большие авансы. Выпуская нового автора, они думают не столько о расходах на выплату аванса, сколько о том, что книга займет место в издательском плане и всем отделам издательства придется тратить на нее свои силы и время.
Сумма была весьма скромной, но тот первый чек показался Альфу чудом. Однако вскоре в его финансовом положении произошли колоссальные изменения. В ноябре Джин Лерой договорилась о продаже прав на публикацию по частям во влиятельной газете «Лондон Ивнинг Стандарт». До выхода в свет отрывки из книги будут напечатаны в газете с огромным тиражом в Лондоне и ближайших графствах.
Когда Альфу позвонила агент и сообщила, что договор подписан, он решил, что попал в сказку. Газета должна была заплатить 36 170 фунтов за права на публикацию по частям, — даже сегодня это немаленькая сумма, а тридцать лет назад это было целое состояние. Я стоял рядом, когда отцу позвонили, — он чуть не упал со стула. Эта цифра не укладывалась у него в голове, ведь еще четыре года назад его капитал составлял всего 20 фунтов. Совсем скоро такие страшные слова, как «закладные» и «превышение кредита» останутся лишь в воспоминаниях, и в тот день Альф осознал, что финансовые проблемы навсегда ушли из его жизни.
Помню, как радовался отец, почувствовав, что люди на его стороне. В жизни ему приходилось принимать немало решений, но решение нанять агента, бесспорно, было самым лучшим из всех. Он часто говорил мне: «Мне приятно думать, что все эти люди вкалывают ради меня, принимают решения, заключают договоры, пока я сижу себе в Йоркшире и продолжаю писать!»
Всю свою писательскую карьеру Альф Уайт оставался верным «Дэвид Хайгем Ассошиэйтс» и никогда не забывал, как они ему помогли. Дэвид Болт, агент, продавший первую книгу издательству «Майкл Джозеф», в начале 1971 года ушел из компании и основал собственное агентство. Чувствуя высокий потенциал Джеймса Хэрриота, он предложил Альфу перейти вместе с ним. Альф прекрасно понимал, как много сделал для него Дэвид Болт, и решение далось ему нелегко, но он предпочел остаться с фирмой, а не с агентом. С тех пор его бессменным литературным агентом в «Дэвид Хайгем» была Жаклин Корн. Она работала со всеми книгами Джеймса Хэрриота и по сей день занимается его литературными делами. К несчастью, Джин Лерой — писатель и агент в одном лице, давшая отличный старт литературной карьере Альфа, — умерла в 1970 году. Она так и не узнала о феноменальном успехе неизвестного ветеринара, который послал ей свою истрепанную рукопись в тот судьбоносный день 1969 года.
Альф с нетерпением ждал публикации отрывков из «Если бы они умели говорить» в «Ивнинг Стандарт» весной 1970 года. Помню восторг отца, когда он впервые увидел свой труд в печатном виде.
Он получал горы писем от читателей, но самое первое запомнил на всю жизнь. Его написал пожилой мужчина из лондонского Ист-Энда после того, как прочитал первую главу в газете. В ней рассказывается, как Джеймс Хэрриот среди ночи несколько часов принимает роды у коровы. Наконец дело сделано, он едва не падает от усталости, и фермер спрашивает, не нужно ли попить. На слова: «Вы очень любезны, мистер Динсдейл, я бы с удовольствием чего-нибудь выпил», — Джеймс Хэрриот получает грубый ответ: «Да нет, я говорил о корове!»
Отец рассказывал нам этот случай в тот же день, когда он произошел, и мы все очень смеялись. Однако первый почитатель Джеймса Хэрриота не увидел в нем ничего забавного. Письмо, написанное с кучей ошибок, прямо-таки дышало праведным гневом. Корявым почерком с большим нажимом были выведены слова: «Я бы на вашем месте надел это чертово ведро ему на голову!»
«Если бы они умели говорить» вышла в апреле 1970 года тиражом 3000 экземпляров. Книга хорошо продавалась, и в конце года выпустили еще 1000 экземпляров. Ничего сенсационного, но для первой книги неизвестного автора — очень неплохо.
Альф не мог удержаться, чтобы не заглянуть в местные книжные магазины и не убедиться, что его книга выставлена на видном месте. Его постигло разочарование. На полках стояли всего несколько экземпляров, и в некоторых магазинах их поместили в раздел детской литературы. Брайан Синклер, который пришел в восторг от себя в образе Тристана, всячески старался помочь. Он, часто вместе с Джоном Круксом — первым помощником Альфа, заходил в каждую книжную лавку, попадавшуюся ему на пути, и переставлял книгу на полку бестселлеров, чтобы увеличить объем продаж!
Активная поддержка Брайана резко контрастировала с отношением Дональда, который отреагировал на выход «Если бы они умели говорить» полным молчанием. Два брата, столь похожие своей эксцентричностью, в других отношениях были совершенно разными.
Альф искал упоминания о своей книге на страницах литературных обзоров в газетах и журналах, но без особого успеха. Но, даже несмотря на отсутствие известности, ему с трудом верилось, что он стал издаваемым автором, и он был более чем доволен.
В Сандерленде один человек громко превозносил достоинства книги — его пышущая энергией двоюродная сестра Нэн Эрроусмит. Она обожала животных, — в ее доме всегда было несколько разных кошек и собак. Они с Тони держали книжную лавку, и она с нетерпением ждала выхода книги. Весь Сандерленд должен знать, что ее брат стал писателем.
Однажды в лавку Нэн зашел молодой торговый агент.
— Может, вас заинтересует эта новая книга? — спросил он, показывая ей «Если бы они умели говорить». — Ее написал какой-то старый ветеринар, взяв за основу случаи из собственной жизни. Все это уже было раньше, но, может, стоит взять парочку экземпляров?
Он не ожидал столь бурной реакции.
— Позвольте заметить, молодой человек! — взорвалась Нэн, выпустив сигаретный дым ему в лицо. — Джеймс Хэрриот — мой двоюродный брат, и он вовсе не старый! Он еще совсем мальчишка! И вот еще что: его книги станут бестселлерами, и лично я буду продавать их сотнями. Помяни мое слово, маленький наглец!
Ее хриплый смех успокоил перепуганного агента.
Многие люди сразу поняли, что у книги большой потенциал, и в этом нет ничего удивительного. Она написана простым разговорным языком, яркие образы вплетены в пронзительные описания минувших дней. Прежде всего, книга вызывает теплые чувства у читателя обилием юмора и тонкими наблюдениями о человеческой природе.
Интересно сравнить этот отшлифованный окончательный вариант с первой книгой, отвергнутой в 1967 году. Даже не специалисту видно, что за какие-то два года Альф сделал гигантский шаг вперед.
В главе 8 Зигфрид берет Джеймса с собой на ферму, чтобы сделать вскрытие. Он оставляет анатомический скальпель дома и вынужден позаимствовать у хозяйки нож для разделки мяса.
В первоначальном романе тоже описывается эта история, и вот отрывок:
«Подъехав к дому, он обнаружил, что забыл анатомический скальпель, и решил, что придется воспользоваться ножом для разделки мяса».
В опубликованном варианте она рассказана по-другому:
«Завизжав тормозами, мы остановились перед домом фермера. Машина еще не замерла окончательно, а Зигфрид уже выскочил и рылся в багажнике.
— Черт! — возопил он. — Анатомический скальпель куда-то задевался. Ну да ничего, возьму что-нибудь в доме.
Захлопнув крышку багажника, он ринулся к двери».
Вместо невыразительного повествования в ранней работе появляется яркая иллюстрация характера его эксцентричного партнера. Истории о Зигфриде и Тристане настолько искусно выписаны в окончательном варианте «Если бы они умели говорить», что в напечатанном виде они нравились мне даже больше, чем в пересказе из первых уст.
В течение нескольких лет в конце 1960-х, когда отец переписывал книгу, я лишь смутно догадывался о его самоотверженности и решимости. Никто из нас не ожидал, что его напечатают. В любом случае я был молод, беспечен и делал первые шаги на новом месте, поэтому мои мысли были заняты другими вещами. Я радовался, что мой старик получает удовольствие от своего хобби, но не проявлял особого интереса к конечному результату. До тех пор, пока он не показал мне письмо от Дэвида Болта.
Тогда до меня дошло, что он пишет лучше, чем я предполагал, и я прочитал рукопись. Я прочитал ее исключительно для развлечения — собственно, с этой целью она и написана, — и она мне понравилась, прежде всего потому, что она действительно была очень смешная. А тот факт, что я знаю почти всех персонажей, придавал еще больше очарования.
Отец был доволен, что я прочитал книгу, и несколько раз переспрашивал, что я о ней думаю. На протяжении всей своей литературной карьеры он придавал большое значение мнению семьи о его работе, и с той поры я читал все его рукописи еще до публикации. Я поставлял ему много материала; он постоянно искал свежие истории, и часть из них, даже в первых двух книгах, основаны на событиях из моей жизни. Благодаря его таланту рассказчика любой мало-мальски интересный случай превращался в увлекательную историю.
Когда издательство написало отцу о решении опубликовать книгу, я хотел всем рассказать о его успехе, но он думал иначе. Он и раньше просил нас помалкивать о его занятиях литературой, а теперь еще раз подчеркнул свое желание сохранить все в тайне.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом знал, — заявил он мне.
— Но почему? — спросил я. — Ведь это большой успех.
— Ну, мне бы не хотелось, чтобы кто-то узнал себя в персонажах книги, — пояснил он.
Я был удивлен. Большинство действующих лиц вызывают симпатию. К тому же я был уверен, что реальные люди в любом случае узнают себя, — настолько ярко и выразительно описаны их характеры.
— Все поймут, что Фин Калверт — это «Атом» Томпсон, — настаивал я, — а мисс Уорнер в образе миссис Памфри узнает каждый!
Отец поморщился от моих слов.
— Нет, если я буду все отрицать! Этим людям может не понравиться, как я их описал. Они, скорее всего, и читать-то не будут, но прошу тебя: никому ни слова!
Для места действия книги он выбрал йоркширские холмы, однако большинство историй произошло в окрестностях Тирска. Время действия отец перенес в довоенные годы и датой окончания колледжа обозначил 1937-й, а не 1939 год; таким образом он пускал по ложному следу тех, кто попытается выяснить, кто же скрывается за именем Джеймс Хэрриот. «Я хочу, чтобы меня и дальше знали здесь как ветеринара, а не как писателя!» — говорил он.
Такая осторожность была в его духе. Конечно, он не хотел ранить чувства других людей, и в его скрытности была определенная логика: некоторые старые йоркширцы могли обидеться, если бы им показалось, что кто-то над ними посмеивается.
Сегодня смешно вспоминать, на какие ухищрения пускался Альф Уайт, чтобы сохранить анонимность, но чутье подсказывало ему, что следует хранить в тайне подлинные события, лежавшие в основе его рассказов. Следующие двадцать лет он уверял, что описанные в первой книге случаи произошли до Второй мировой войны и все персонажи либо уже очень старые, либо умерли. В действительности в основе многих рассказов лежат относительно недавние события. Альф упрямо настаивал на своем в надежде сохранить инкогнито, в стремлении не обидеть йоркширцев, изображенных в его книгах.
В середине 1970-х — когда его тайна давно была раскрыта, — произошел забавный случай. Старый мистер Смедли из деревни Коксуолд однажды пришел в клинику и устроил настоящий скандал из-за того, что Альф не включил его в свои рассказы! Опасения Альфа Уайта явно были беспочвенными.
