Мысль, что убийцей Хайди является Кэт, я отбросила почти сразу же. Во-первых, мне казалось, что Кэт была искренне потрясена смертью Хайди, а во-вторых, она дала мне карт-бланш на осмотр вещей Хайди, не препятствовала встречам с ее знакомыми. Кроме того, у меня не было ни малейших доказательств того, что Джефф и Хайди хотя бы один раз перепихнулись, а это означало, что до сих пор я не могла приписать Кэт никакого мотива. Так что до поры до времени мне оставалось только объяснять ее стервозность или истрепанными до крайности нервами, или нежеланием утратить главное место в происходящем.

Я поставила тарелку в раковину и тихо вернулась в спальню. Кайл лежал ко мне спиной и спал как убитый. Я осторожно забралась под одеяло, придвинулась как можно ближе к Кайлу и обняла его, пытаясь вызвать в себе ощущение тепла и безопасности, не думать ни о чем, кроме запаха его кожи. Но задача оказалась непростой. В голову постоянно лезли мысли о Кэт, Хайди и обо всей этой истории. Уснуть мне удалось в лучшем случае через час, не раньше.

Проснулась я замерзшей — одеяло сползло до коленей — и с чугунной головой, наверное, потому, что накануне я недополучила обычной дозы кофеина. Половина кровати, на которой спал Кайл, пустовала, но из ванной доносился звук льющейся воды. Было очень раннее (всего двадцать две минуты седьмого) и очень, очень хмурое утро. Я встала с кровати, собрала с пола разбросанную по всей гостиной одежду и слегка сбрызнула лицо холодной водой из крана в кухне. Кофеварка была уже заправлена на четыре чашки, из чего я заключила, что меня не вышвырнут без завтрака.

Из ванной вышел Кайл в кирпично-красном полотенце, повязанном вокруг бедер. Он держался дружелюбно, но немного отчужденно, объяснив это тем, что он «в большой запарке». Зная, что по утрам он всегда холодноват, я решила не делать из его настроя серьезных выводов. Пока он одевался, я юркнула в ванную. Было совершенно ясно, что в моем распоряжении мало времени, поэтому я постаралась управиться побыстрее. Когда я чистила зубы щеткой Кайла, то краем глаза заметила, что из-за нейлоновой занавески на ванной выглядывает что-то розовенькое. Я бесшумно отодвинула занавеску. На краю ванны лежала розовая, чисто женская бритва.

Мой желудок сделал сальто. Вчера вечером в потемках я не заметила этой бритвы. Была ли она здесь в четверг? Очень сомневаюсь. Вернувшись из бара, мы принимали душ вместе, и тогда я бы обязательно заметила эту бритву. Значит, в перерыве между моим прошлым визитом к Кайлу и сегодняшним у него побывала не просто женщина, а особа, которая настолько хорошо освоилась в его квартире, что принесла с собой бритву. Мне вдруг стало тошно и одновременно разобрала злость, причем злилась я больше на себя, чем на него. Есть ли предел моей глупости?

В кухню я вернулась с непроницаемым видом игрока в покер. Кайл в темно-синем костюме и дорогом галстуке пил кофе. Я тоже налила себе чашку, пить пришлось без молока, потому что в холодильнике такового не оказал ось. Кайл сказал, что внизу его ждет машина и что водитель может подбросить меня в Виллидж после того, как высадит его в центре.

Я была бы рада уйти самостоятельно, но понимала, что такси сейчас не поймать, а спускаться в метро ужасно не хотелось. К тому же на улице шел дождь и заметно похолодало.

В машине Кайл обронил одно замечание насчет погоды и углубился в «Уолл-стрит джорнал», который был оставлен для него в вестибюле. Когда машина подъезжала к его офису, он легонько поцеловал меня в губы.

— А ведь ты так и не взяла этот чертов зонтик, — произнес он с самоуверенной ухмылкой.

Придумать остроумный ответ я не успела, он уже вышел из машины и поспешил к подъезду.

К тому времени, когда водитель высадил меня перед моим домом, я была в самом что ни на есть отвратительном настроении. Я даже не понимала толком, чем оно было главным образом вызвано: стычкой с Кэт, моими переживаниями в связи со смертью Хайди или розовой бритвой, будь она неладна. По-видимому, все это вместе соединилось в моей голове в одну противную кашу.

Я проверила сообщения. Их было всего два. Первый раз кто-то ошибся номером и спросил некую Марв, а второе сообщение было от Кэт — паническое, которое она оставила сразу после звонка на мой мобильный. Звонков от моего таинственного преследователя не было.

Я приготовила кофе и приняла душ. Вытираясь, я позвонила Лэндону и спросила, не хочет ли он со мной позавтракать. У меня не было к завтраку ничего особенного, только замороженные булочки, но Лэндон согласился.

Я ставила на обеденный стол тарелки и чашки, прокручивая в голове, что мне нужно сегодня сделать. Задача была не из легких. Я начала расследовать предполагаемое покушение на жизнь Кэт по ее личной просьбе, но теперь, когда она на меня разозлилась, а расследование пошло по совершенно новому пути, она может и не захотеть, чтобы я по-прежнему занималась этим делом. Может, она ждет, что я просто так возьму и все брошу? Но я не собиралась этого делать, чего бы там ни хотела Кэт. Я не могла свернуть с полпути, не узнав всей правды. Кроме того, убийца следит за мной, и до тех пор, пока его не поймают, я не смогу чувствовать себя в безопасности.

Сегодня утром мне нужно было подчистить последние хвосты в статье о Марки, и сразу после этого я собиралась отвезти материал в редакцию. Конечно, можно было послать статью по электронной почте, но я хотела воспользоваться предлогом, чтобы оценить обстановку в офисе. Следующим пунктом в моем плане стоял магазин «Годива» на Пятой авеню. Шоколад «Годива» продается в Нью-Йорке во многих кондитерских, но в фирменном бутике должен быть самый большой выбор. Кроме того, мне нужно было позвонить в несколько мест и узнать все, что удастся, об этой истории с Пэтти Гейлин и печеньем в шоколаде. И наконец, сегодня Нэнси Хайленд читает свой рассказ. Мероприятие начинается в половине четвертого в книжном на Семидесятой, и я не хотела его пропустить.

В дверь позвонили. Я впустила Лэндона. Увидев меня, он нахмурился.

— Бейли, дорогая, у тебя усталый вид.

— Что, неужели так плохо?

— Я не сказал, что ты выглядишь плохо, просто у тебя под глазами большие темные круги. Конечно, применительно к тебе это выглядит сексуально.

— Ловко ты выкрутился:

Лэндон сел за стол, я пошла в кухню за кофейником и сунула в тостер булочку.

— У тебя тоже довольно сонный вид, — крикнула я из кухни. — Была жаркая ночка?

— Я думал, что она будет жаркой, но дело кончилось полной катастрофой. Помнишь, несколько недель назад я рассказывал тебе про Эдварда, который имитирует британский акцент? Так вот, он позвонил и предложил пойти с ним на вечеринку в одной мансарде в Трайбеке. Он сказал, что понимает, что приглашение неожиданное, но там должно быть интересно. До этого он не откликнулся ни на одну мою просьбу перезвонить, но я подумал: почему бы и нет, может, он просто был занят, вот и не звонил. Итак, я заехал за ним на такси, за которое, кстати сказать, я же и заплатил, и мы отправились на эту вечеринку. Когда мы приехали, стало ясно, что мы явились без приглашения. Это было ужасно, я готов был провалиться сквозь землю со стыда.

— Вас не пропустили?

— Если бы. Это было бы еще полбеды. Парень, который стоял у входа, стал разбираться, кто нас пригласил. Эдвард покосился на стол, бросил скороговоркой: «Мы друзья…» — и с важным видом прошел. А затем он меня там попросту бросил. Думаю, он и пригласил-то меня только потому, что я не похож на халявщика, и он решил, что со мной будет легче проникнуть на вечеринку. Но хватит о нем, этот случай — всего лишь очередной сокрушительный удар по моему самолюбию, я уже это пережил. Лучше расскажи, почему у тебя такой вид, как будто ты отработала полную ночную смену? Что там еще стряслось с мисс Кит-Кэт?

Я достала из тостера булочку и положила туда другую. Потом стала посвящать Лэндона в последние новости. Я познакомила его со своей версией насчет Хайди, с новыми подробностями из ее жизни, которые мне удалось узнать, и, наконец, поведала о словесной порке, которую мне устроила Кэт.

— Ну и ну, — сказал Лэндон, — у меня просто голова идет кругом. Я даже не могу всего осмыслить. У тебя есть хотя бы предположение, кто убил эту няньку?

— Нет. Но кто-то побывал в моем кабинете и рылся в моих вещах. А еще кто-то регулярно звонит мне и вешает трубку. Подозреваю, что это и есть убийца, и находится он где-то поблизости.

— Лучше бы ты держалась от этой истории подальше, — вздохнул Лэндон. — Слишком опасно.

Я покачала головой.

— Беда в том, что теперь, даже если я решу отказаться от расследования, я не представляю, как поставить в известность об этом убийцу. Так что, выходит, если я брошу расследование, это не поможет мне избежать опасности. Значит, в моих интересах постараться и вывести убийцу на чистую воду.

Я сменила тему и спросила Лэндона, что он мне посоветует делать с Кэт.

— Я скажу, чего тебе точно не стоит делать: не лебези перед ней и не показывай, что она тебя задела, иначе ты только разбудишь в ней зверя. На твоем месте я бы просто затаился, ничего не делал и несколько дней держался от нее на безопасном расстоянии.

— То же самое мне ночью сказал Кайл.

— Ого. У вас с ним потепление?

— Нет, скорее охлаждение. Но сейчас я не в состоянии об этом говорить.

Дальше Лэндон наверняка прочел бы очередную лекцию на тему, что я заслуживаю самого лучшего мужчины на свете, но не успел: в дверь моей квартиры постучали. Мы оба вздрогнули от неожиданности. Обычно, когда кто-то приходит, об этом сначала сообщает консьерж.

Я подошла к двери и открыла ее, не снимая цепочки. В коридоре стояла Кэт Джонс в кремовом плаще.

— Ты меня впустишь? — спросила она.

— Конечно. — Я сняла цепочку и распахнула дверь. — А что, консьержа нет на месте? Он мне не звонил.

Кэт вошла в квартиру.

— Есть там какой-то тип, но он меня ни о чем не спросил. Наверное, она держалась так надменно, что бедняга подумал, будто она накануне приобрела весь дом.

— Заходи. Кофе хочешь? Я как раз только что заварила.

Кэт посмотрела поверх моего плеча на Лэндона, встававшего в это время из-за стола, и глаза ее расширились. Видимо, ее первой мыслью было, что я сплю с мужчиной, который старше меня на сорок лет. Мне показалось занятным на некоторое время оставить Кэт в заблуждении, поэтому я представила их друг другу, но не стала объяснять, что Лэндон — мой ближайший сосед. Но когда они стали пожимать друг другу руки, я увидела по лицу Кэт, что она его узнала. Однажды я уже представляла ей Лэндона, это было, когда я притащила его на какое-то редакционное мероприятие.

Лэндон явно хотел остаться на представление, но я выразительно посмотрела на него, и он тут же стал собираться, заявив — наверное, специально, чтобы меня рассмешить, — что ему нужно мариновать грудинку.

Кэт сняла плащ и бросила его на диван.

— С тех пор как я была у тебя в последний раз, твоя квартира сильно изменилась. Здесь очень мило. Дизайн в стиле Санта-Фе, верно?

— Да, вроде того.

Я передала ей чашку кофе. Кэт была в обтягивающем коричневом кардигане с треугольным вырезом и длинной юбке с рисунком, напоминающим отпечатки губ, оставленные лиловой помадой.

— Я знаю, в последнее время этот стиль стал довольно избитым, но мне нравится подбор цветов; кроме того, корзины стоят дешево. Я с радостью избавилась от суперсовременного барахла, среди которого мы жили с бывшим мужем.

— Ты уже пришла в себя… я имею в виду после развода?

— Да, пожалуй. Более или менее.

— Наверное, тяжело жить одной в той же квартире, где ты жила с человеком, в которого была по уши влюблена?

Гм. Я не совсем поняла, говорила ли Кэт обо мне или обдумывала собственные планы на будущее.

— Наверное, бывает по-разному. Если продолжаешь его любить, то, думаю, бывает тяжеловато. Но у меня был другой случай. К тому же изменение интерьера творит настоящие чудеса.

— Ты все еще на меня злишься? — ни с того ни с сего спросила Кэт.

Она неторопливо подошла к столу и села на стул, на котором до этого сидел Лэндон. Я тоже подошла к столу.

— Вообще-то да. Конечно, я не так зла, как вчера вечером, но я покривлю душой, если скажу, что все забыла.

— Ну так я пришла извиниться. Я знаю, мне нет оправдания, я не имела права вести себя так по-хамски, тем более с тобой, но я надеюсь, что ты поймешь мое состояние. В последние дни я сама не своя, я просто с ума схожу. Тайлер у бабушки, Джефф в отъезде, на работе сплошной кошмар, а тут еще эта история с Пэтти… Я сорвалась. Знаешь, мне не хотелось ночевать одной, я попросила Карлотту остаться на ночь. И вот среди ночи я вдруг проснулась и подумала: а что, если это Карлотта? Вдруг в эту самую минуту она прячется за моей дверью с кухонным ножом? Вот в каком я состоянии. И тут мне вдруг показалось, что ты занимаешься всякой ерундой, действуешь наобум.

— Мне жаль, если тебе так показалось, — сказала я. — И еще об одном я сожалею. Из-за того, что в последнее время была слишком занята, я, наверное, не смогла проявить к тебе должного сочувствия.

— Ну конечно, — сказала Кэт чуть ворчливо. — Ты думаешь, что я себя накручиваю, что на самом деле у меня нет повода для беспокойства. Ты считаешь, что нам всем стоит сосредоточить внимание на версии Хайди?

— Кэт, ты действительно хочешь разбираться во всем этом прямо сейчас? Вспомни, ведь именно с этого начался наш вчерашний разговор, после которого ты на меня накричала.

— Я действительно хочу в этом разобраться. Ты была права, я потому и обратилась к тебе за помощью, что ценю твои качества. Ты энергичная, напористая, ты заглянешь под каждый камень. Я должна тебе доверять.

— Ты и правда сказала, что я ценишь мои качества, или я ослышалась? — съязвила я.

— Оставь, Бейли, не придирайся к словам. Если ты знаешь о Хайди что-то такое, что хотела бы сообщить мне, рассказывай. Сейчас я готова тебя выслушать.

Мне показалось, что Кэт говорит искренне, и я решила попытаться. Но осторожно.

— У меня есть подозрение, что отравленные конфеты с самого начала предназначались для Хайди, но на сто процентов я в этом не уверена. Мне еще нужно проверить одну вещь.

— Но я не понимаю, откуда убийца мог знать, что Хайди унесет конфеты к себе?

— А я и не думаю, что Хайди их унесла, — возразила я. — На мой взгляд, убийца оставил конфеты на столике в холле для отвода глаз. Некоторое время коробка лежала на виду, а потом убийца ее забрал и позже просунул коробку в щель между прутьями решетки перед входом в квартиру Хайди.

— Но зачем? — изумилась Кэт. — С какой стати кому-то из гостей вечеринки понадобилось убивать Хайди? Постой… в тот вечер в дом заходил Джоди. Думаешь, это он ее убил?

— Если рассуждать логически, то он в числе подозреваемых, но мы не должны забывать, что могут быть и другие. Скажи, как тебе кажется, был ли среди гостей кто-нибудь, знавший Хайди? Я имею в виду не шапочное знакомство, а более близкое.

— В редакции ее многие знали. Хайди несколько раз появлялась в офисе, когда нужно было что-то привезти или забрать. Кроме того, многие из «Глянца» бывали у меня дома… Ты думаешь, у кого-то из наших мог быть с ней роман?

Последнюю фразу Кэт произнесла с некоторой опаской, как будто она побаивалась даже думать о такой возможности.

— Не исключено. Идеи есть?

— Нет, ни одной. Во всяком случае, я ни разу ничего такого не замечала.

Пока Кэт отвечала, я за ней пристально наблюдала, но ничто в выражении ее лица не дало мне повода заподозрить, что она знала об отношениях Хайди с Кипом или с кем-то еще, если уж на то пошло. Имя Джеффа я в этой связи упоминать не хотела. У меня не было ни малейших доказательств, а о том, как у Кэт дела в браке, я уже спрашивала, и мне совершенно не хотелось говорить что-то такое, отчего она снова взовьется.

— А что там с драгоценностями? Если не ошибаюсь, или ты, или Карлотта нашли среди вещей Хайди серьги и браслет от Тиффани. Когда ты их увидела, они не натолкнули тебя на какую-нибудь ценную мысль?

— Нет. Я даже не могу утверждать, что Хайди привезла их с собой, когда переехала в Нью-Йорк. Одно могу сказать с уверенностью: Джоди не мог их подарить. Он из тех парней, которые подарят девушке разве что автомобильный коврик. Как ты думаешь, что делать с драгоценностями?

— Пока ничего не делай, — посоветовала я. — Если окажется, что я права и убийца с самого начала метил в Хайди, тебе придется передать драгоценности полиции. Если этот гарнитур действительно от Тиффани, возможно, в магазине смогут установить, кто его покупал.

— Ладно, с этим ясно, а когда ты собираешься получить недостающую информацию, о которой говорила?

— Возможно, я что-нибудь узнаю уже сегодня.

— А сейчас ты ничего не можешь мне сказать?

— Ничего определенного. Я вообще не уверена, что у меня все получится. Но обещаю — как только я получу эту информацию, сразу же тебе позвоню.

— Знаешь, у меня есть предложение. — Кэт отодвинула стул от стола, показывая, что собирается уходить. — Сегодня часа в три я поеду в Литчфилд, мне нужно на время уехать из Нью-Йорка. Возможно, убить хотели и не меня, но пока полиция думает, что это так, а у тебя нет доказательств, подтверждающих противное, я не могу чувствовать себя здесь в безопасности. Может, поедешь со мной, поживешь у нас несколько дней?

— Ты ведь не собираешься жить в доме одна?

— Конечно, нет! Джефф сегодня заканчивает съемки в Майами и вечером возвращается. Прямо из аэропорта он поедет в Литчфилд. В выходные мама привезет Тайлера, если… если я буду чувствовать, что это безопасно.

— Спасибо за приглашение, но разве тебе не хочется побыть с Джеффом наедине?

— Дом большой, места всем хватит. А у нас с тобой будет возможность спокойно поговорить.

— Я бы с удовольствием поехала, но у меня дел по горло.

— Если тебе неудобно сегодня, можешь подъехать завтра, — предложила Кэт.

— Хорошо, возможно, я так и сделаю. Но если я и приеду завтра, то не могу сказать, в котором часу это будет.

— Не важно. Номер телефона литчфилдского дома у тебя есть, позвони мне сегодня вечером, к шести я уже должна быть там.

Кэт достала из сумочки косметичку, а из косметички помаду, похожую по цвету на замазку, и подкрасила губы, используя в качестве зеркала лезвие кухонного ножа. Закончив, она потерла губы одну о другую, распределяя помаду равномерно: Мы обе встали. Кэт взяла с дивана плащ, оделась и огляделась по сторонам. За ней водилась некая странная манера — Кэт как будто оценивала обстановку перед тем, как уйти. Возможно, она всегда боялась забыть где-нибудь перчатки или зонтик, но иногда это выглядело так, будто она проверяет, не прячется ли где снайпер. Провожая ее до двери, я спросила:

— А ты не боишься оставлять редакцию так надолго? Я думала, Гарри все время тебя подгоняет.

— Теперь уже нет, он от меня отстал. Для этого достаточно было немного поваляться у него в ногах и притвориться, что я не могу жить без его ценных советов.

— Ты сейчас в редакцию?

— В редакцию, но не сейчас, а попозже. Сначала у меня встреча в другом месте.

— Кэт, подожди минутку, мне нужно задать тебе еще один вопрос, касающийся Хайди. Я слышала, что она раньше работала у Нэнси Хайленд в Скарсдейле. Как вышло, что она перешла к тебе?

— Я знаю, эта дама считает, будто я украла у нее няньку, но на самом деле все было не так. — Вместо того чтобы продеть пояс плаща в пряжку, Кэт завязала его узлом. — Прошлым летом Одри понадобилось позвонить Нэнси по какому-то делу, ей нужно было уточнить что-то в связи с выпуском этой дурацкой книги. К телефону подошла Хайди. Она объяснила, что служит у Нэнси няней, а поскольку Одри знала, что наша няня только что уволилась, она между делом спросила Хайди, нет ли у нее знакомой, которой нужна работа няньки в Нью-Йорке. И очень скоро Хайди обратилась к нам с просьбой взять ее на работу. А почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно.

— Бейли, какие бы версии ты ни разрабатывала, я не против, мне по-прежнему нужна твоя помощь. Но ты ведь и сама это знаешь, правда?

— Ладно, я продолжу.

Кэт вдруг заторопилась уходить и сама открыла дверь. Я попрощалась, пообещав помогать ей, сразу сообщать, когда узнаю что-нибудь новое, и позвонить, когда определюсь с поездкой в Литчфилд. Шел одиннадцатый час, мой день начался позже, чем я планировала. Не тратя время на мытье посуды, я включила компьютер и стала в последний раз перечитывать статью про Марки, местами кое-что подправляя. В целом я была довольна результатом, но мне все-таки казалось, что статья могла бы получиться еще лучше, если бы меня не поджимало время. Закончив со статьей, я стала обзванивать знакомых внештатных журналистов, которые работали в том числе и на «Женский журнал». Мне не повезло, на месте оказалась только одна из них, да и та ничего не знала об истории с печеньем. К сожалению, я не была знакома ни с кем из штатных сотрудников, кому можно было бы позвонить и узнать новости.

Время приближалось к полудню, и мне пора было выходить из дома. Я решила поменять местами пункты моего плана и отправиться сначала в магазин «Годива», а уж потом в редакцию «Глянца». Через балконную дверь было видно, что снаружи льет как из ведра. Пришлось надеть плащ и резиновые сапоги. В этом наряде мне, конечно, было далеко до Кэт Джонс, но, с другой стороны, я ведь и не разъезжаю по городу в лимузине с шофером. Я купила в газетном киоске возле станции метро «Ньюс» и «Пост», но ни там, ни там не было ничего о деле Пэтти. Час «пик» давно прошел, но в поезде почему-то оказалось много народу, и моя поездка до центра была далеко не приятной, всю дорогу я ехала, зажатая между горячими мокрыми телами.

В бутике «Годива», небольшом, обшитом деревянными панелями магазинчике на углу Пятой авеню и Пятьдесят четвертой улицы, не было ни одного покупателя. Я рассудила, что День матери уже прошел, приближается лето, и у них, наверное, мертвый сезон. На полках были выставлены классические золотые коробки всевозможных размеров, некоторые были просто перевязаны традиционной золотой резиночкой, на других красовались разные декоративные композиции. Я решила начать от входа в магазин и постепенно продвигаться в глубину, внимательно осматривая все коробки подряд. Я провела в магазине не больше минуты, когда в мою сторону направилась продавщица, негритянка лет тридцати с небольшим. Она поинтересовалась, чем мне помочь. Я сказала, что хочу купить коробку конфет в подарок подруге, но затрудняюсь с выбором. Она провела меня по всему магазину, показывая ассортимент. Я разглядывала коробки, но не заметила ни одной с белым или розовым цветком на крышке. Чтобы продавщица была поразговорчивее, я купила коробку трюфелей. Пока она проводила мою покупку через кассу, я спросила, предлагают ли они коробки, украшенные белым или розовым цветком.

— У нас есть только то, что выставлено в зале.

— Понятно. А эти украшения на коробках всегда одни и те же. Или вы их иногда меняете?

— Они меняются от сезона к сезону. Вы собираетесь подарить трюфели на день рождения?

— Вообще-то я хотела узнать, не мог ли небольшой белый цветок украшать одну из ваших коробок.

— Очень может быть. Мы иногда продаем коробки с цветами.

Продавщица дала мне сдачу, торопясь перейти к следующему покупателю, который только что вошел в магазин и сейчас стряхивал воду с зонтика.

— Этот цветок у вас с собой? Если бы вы мне его показали, я могла бы определить, наш он или нет.

Я сказала, что, к сожалению, не прихватила цветок с собой. Она натянуто улыбнулась с таким видом, как будто до нее только сейчас дошло, что я ненормальная. Я убрала пакет с покупкой в торбу и вышла из магазина.

От перекрестка Пятой авеню и Семьдесят четвертой до «Глянца» быстрее всего было добраться пешком, что я и решила сделать. Под ногами было сыро, с каждой минутой я все больше промокала, настроение у меня портилось все сильнее. «Что дальше?» — думала я. Совсем недавно я была уверена, что лепесток, который я нашла в конверте, отвалился от цветка с коробки «Годивы», но мне не удалось получить доказательство этого, а я так на него рассчитывала. Полиции проще, им только и нужно, что сравнить лепесток с цветком, который находится у них, у меня же такой возможности не было. А поднимать шум, не будучи уверенной, что моя догадка верна, не хотелось. Я задумалась, может, все-таки стоит захватить лепесток и вернуться с ним в магазин?

В редакции, когда я туда добралась, стояла мертвая тишина. Но это было естественно: мы вступили в период двух-, трехдневного затишья, которое всегда наступает после сдачи очередного номера в печать. Но сейчас было трудно сказать, насколько общее настроение объяснялось обычными причинами, а насколько — сумасшествием, царившим в редакции в последнее время. Выйдя из лифта, я дошла до угла и посмотрела на «оркестровую яму»: офис походил на город призраков. Потом я пошла кружным путем к своему кабинету, надеясь не встретить по дороге Лесли.

Мой кабинет на первый взгляд казался нетронутым, похоже, в мое отсутствие там никто не рылся. Я невольно задавала себе вопрос, настанет ли такое время, когда я смогу снова входить в кабинет без чувства брезгливости, смешанного со страхом. Я сняла плащ, стряхнула воду и повесила его на крючок, прибитый к внутренней стороне двери. Сапоги и зонтик я выставила в коридор и переобулась в туфли, которые принесла с собой.

Я пришла в офис, чтобы сдать статью, и собиралась покончить с этим поскорее, борясь с искушением исправить еще что-нибудь. Нэнси Хайленд начинает свою читку в половине четвертого, так что в три мне нужно выйти из редакции. Я надеялась, что мне удастся поговорить с Нэнси и узнать поточнее, насколько велики разрушения, которые оставляла после себя Хайди, прокладывая путь по жизни, а там можно будет решить, насколько разумно включать Нэнси в число подозреваемых.

Но что дальше? Мне не терпелось продолжить разработку варианта, связанного с Хайди, но в то же время я до сих пор не была на все сто процентов уверена, что иду по правильному пути. Чем больше я над этим думала, тем яснее понимала, что мне нужно идти одновременно двумя параллельными путями. Первый: мне нужно собрать все, какие только удастся, доказательства, подтверждающие мою версию убийства Хайди. Путь номер два: даже не доказав окончательно эту версию, я должна действовать, исходя из предпосылки, что она верна, и пытаться выяснить, кто же все-таки убил Хайди. Если тот же убийца послал Пэтти Гейлин «нехорошее» печенье, чтобы запутать расследование, то это означает, что он чувствует себя загнанным в угол. О том, какой шаг убийца может предпринять следующим, я и подумать боялась.

Я уже пообщалась со всеми людьми, которые занимали заметное место в жизни Хайди, я дважды обшарила ее квартиру, стараясь ничего не упустить, расспросила двух бывших любовников Хайди — Джоди и Кипа. Чего мне пока не удалось сделать, так это установить личность таинственного мужчины, любителя джаза и водки, дарителя драгоценностей. Сначала я думала, что это Кип, но теперь его явно сменил в роли любовника Хайди кто-то другой. Что-то мне подсказывало, что если я узнаю, кто он, то буду близка к разгадке.

Я взяла статью про Марки, прошла к кабинету Полли и опустила в почтовый ящик. Ни самой Полли, ни ее ассистентки не было видно. Вернувшись в свой кабинет, я заказала по телефону суп из морских моллюсков. Суп доставили, и я быстренько его съела, заев тремя пакетами маленьких и совершенно безвкусных галет, которые входили в комплект. Дожевывая галеты, я продумала свою дальнейшую стратегию. Во-первых, я воспользуюсь приглашением Кэт и поеду завтра в Литчфилд. Возможно, только возможно, мне удастся узнать там что-нибудь новенькое. Эта поездка даст мне отличную возможность как следует присмотреться к отношениям Кэт и Джеффа, и я смогу точнее оценить Джеффа как предполагаемого подозреваемого. Кроме того, поскольку Хайди бывала в литчфилдском доме и даже намеревалась принимать там таинственного любовника, быть может, на месте найдется что-нибудь разоблачительное. Шансов, конечно, было немного, но это все же лучше, чем шататься по Нью-Йорку, не имея никаких зацепок.

Что касается сегодняшнего дня, то после встречи с Нэнси Хайленд я собиралась еще раз побывать в доме Кэт. Сама Кэт на пути в Литчфилд, Джефф благополучно отбыл в Майами, но Карлотта должна быть на месте. Я возьму в художественном отделе фотоаппарат «Полароид», сфотографирую чертов лепесток и покажу фотографию продавщице бутика «Годива». Если повезет, то она подтвердит, что он некогда был частью цветка, украшавшего крышку коробки конфет.

Из офиса я вышла ровно в три часа. Книжный магазин на Медисон-авеню, где должно было проходить чаепитие за книгой, оказался одним из тех немногих независимых магазинчиков, которые каким-то чудом ухитряются выжить на рынке и не быть вытесненными крупными торговыми центрами. Я протиснулась к небольшой свободной площадке в глубине магазина, где Нэнси Хайленд уже начала чтение. Слушателей было человек двадцать, все женщины, они сидели на черных складных стульях или стояли, прислонясь к стеллажам с книгами. На небольшом столике стояла тарелка с итальянским печеньем, по-видимому, эта деталь была призвана напомнить, что мероприятие официально называется чаепитием.

Судя по информации на плакате, Нэнси читала рассказ, вошедший в сборник «Любовь любой ценой». Насколько я могла понять, опоздав на двадцать минут, речь шла о разведенной женщине средних лет, которая отправилась в отпуск в Северную Африку и там влюбилась в молодого руководителя туристической группы. Нэнси произносила каждое слово так веско, так серьезно, как будто читала роман «Мертвые» Джеймса Джойса. Я попыталась изобразить заинтересованность, но это было очень и очень трудно.

Хотя слушателей собралось немного, те, что пришли, проявляли энтузиазм; по-видимому, это были в основном друзья и поклонники Нэнси. Когда она закончила чтение, едва ли не каждый захотел подойти к ней поговорить. Я держалась в сторонке, дожидаясь, пока все поделятся мнениями и зададут вопросы, но две дамы застряли очень прочно, и минут через двадцать мне стало ясно, что в обозримом будущем они не уйдут. Я поняла, что надо действовать. Сейчас или никогда.

— Нэнси, добрый день, — сказала я, выходя вперед и протягивая ей руку. — Мы с вами встречались не так давно на приеме в доме Кэт Джонс. Мне очень понравилось, как вы читали.

Она с неприязнью посмотрела на меня. У Нэнси было маленькое веснушчатое лицо, такие лица выглядят очень мило, когда их обладательницам не исполнилось еще двадцати пяти, а потом они сморщиваются, как залежавшиеся персики. На Нэнси был костюм от Шанель, розовый с золотыми пуговицами; наверное, она выбрала его, стремясь компенсировать впечатление от лица.

— Так вы из «Глянца», — сказала она наконец. — Не могу поверить, что вы пришли на мое чтение.

— Дело в том, что я тоже пишу, и мне было интересно вас послушать. У вас найдется для меня минутка?

— Вообще-то нет, — быстро сказала она. — Я иду на обед с подругами, и они уже меня ждут.

— Я задержу вас всего на пару секунд, дело очень важное.

Она тяжело вздохнула.

— Ну хорошо, только, пожалуйста, побыстрее.

Я понизила голос, потому что эти самые подруги маячили у меня за спиной.

— Возможно, вы уже слышали, что няню Кэт Джонс, некую Хайди, убили.

— Еще бы, конечно, я об этом слышала. Полицейские не поленились приехать в Скарсдейл, чтобы задать мне свои дурацкие вопросы. Но я им сказала, что абсолютно ничего не знаю об этом деле.

— Кэт беспокоят некоторые подробности из прошлого Хайди, которые всплыли в процессе расследования, и она попросила меня кое-что узнать.

— Вот как, — протянула Нэнси. — Занятно. Значит, она решила навести справки об этой особе сейчас. Поздновато.

Разговаривая, она наклоняла голову то в одну сторону, то в другую, как будто отсчитывала секунды.

— Я знаю, что раньше Хайди служила в вашем доме, и у вас с ней были какие-то проблемы.

— Кто это вам сказал? Долорес?

Я уклонилась от ответа и продолжала:

— Я слышала, что она причинила вам какие-то неприятности, вроде бы у нее был роман с вашим старшим сыном.

— С моим сыном? — недоверчиво переспросила Нэнси. — Все-таки вы говорили с Долорес, я чувствую. Она вечно все перепутает. Нет, у нее не было романа с моим сыном. Она с ним играла. Она его дразнила и мучила, но я узнала об этом только прошлой осенью, после того как он уехал в Чапел-Хилл; он рассказал мне обо всем по телефону. Хайди же хотела поймать рыбу покрупнее. С кем у нее действительно был роман, так это с моим знакомым по кантри-клубу, торговцем «мерседесами», женатым мужчиной с двумя детьми. Все это вскрылось уже после того, как она уехала из Скарсдейла. Жена его простила, хотя я до сих пор не понимаю почему — он так жалок.

— Вы видели Хайди в доме Кэт во время вечеринки?

— Мельком. Заметив меня, она поскорее прошмыгнула мимо. Я до сих пор не могу собраться с духом, чтобы позвонить сыну и сообщить о ее смерти.

— Вы сказали, он живет в Чапел-Хилл?

— Да, у него новая подружка, очень славная девушка. Знаете, в свое время, когда Хайди ушла от нас, проработав совсем недолго, мы все были на нее злы, отчасти потому, что мы оплатили ей билет на самолет из Индианы. Но потом оказалось, что это даже к лучшему. От нее были одни неприятности. Кэт Джонс украла ее у нас и получила именно то, чего заслуживает. Должно быть, работать на эту женщину — сущий кошмар. Надеюсь, вы никогда не совершите ошибки, доверившись ей.

Нэнси повернулась ко мне спиной и направилась к поджидавшим ее подругам. Обе смотрели на меня с таким видом, как будто подозревали во мне или поклонницу, или маньячку, преследующую знаменитость.

Я вышла из магазина. Дождь наконец кончился, но наступил час «пик», и я решила, что пытаться поймать такси, чтобы проехать двадцать кварталов до дома Кэт, бессмысленно. К счастью, прямо напротив магазина находилась автобусная остановка. Вскоре подошел автобус, И я села, прикинув, что успею доехать до Девяносто первой улицы минут за пятнадцать.

Если верить тому, что рассказала Нэнси Хайленд, то ее следовало вычеркнуть из списка подозреваемых. Хайди уехала от нее в спешке; возможно, сын Нэнси немного и всплакнул; в кантри-клубе по вине Хайди возникла щекотливая ситуация, однако ничто из этого не тянуло на мотив для убийства. Мне нужно было сосредоточить все усилия на поисках загадочного любовника Хайди.

Я вышла из автобуса на углу Девяносто первой и Мэдисон-авеню. Не доходя до дома Кэт я заметила, что Карлотта в черном дождевике спускается по лестнице.

— Карлотта, подождите, — крикнула я, ускоряя шаг. — Кэт уже уехала в Литчфилд?

— Да, мисс Бейли, часа два назад, а может, и больше.

— Какая жалость, я рассчитывала ее застать, — соврала я. — А вы уже уходите домой?

— Да, я больше не хочу ночевать здесь одна.

— Это после того, что произошло с Хайди?

— Да. Мне страшно, я так и сказала миссис Джонс. Она спустилась до конца лестницы, давая понять, что хотела бы уйти. Я, конечно, не собиралась уговаривать ее вернуться в дом и подождать, пока я сфотографирую лепесток. Ей бы это не понравилось, и она бы наверняка нашла предлог отказаться. Поэтому я пошла с ней рядом, стараясь идти в ногу. Карлотта повернула на восток, наверное, к станции подземки на Девяносто шестой улице.

— Ничего удивительного, что вам страшно, — сказала я, — эта история всех нас выбила из колеи.

Она не ответила, только кивнула.

— Вы, наверное, хорошо знали Хайди, — продолжала я. — Вы по ней не скучаете?

Карлотта резко остановилась и повернулась ко мне.

— Нет, не скучаю. — Ее темные глаза выдержали мой взгляд. — От нее были одни неприятности.

Она продолжила путь, я пошла рядом.

— Что вы имеете в виду, Карлотта?

— Она причиняла неприятности мистеру и миссис Джонс.

— Какие еще неприятности?

— Большие. Но наверное, мне не стоит об этом говорить.

— Ну пожалуйста, Карлотта, расскажите, мне нужно знать, потому что я пытаюсь помочь Кэт.

— Мистер Джонс к ней слишком хорошо относился. Они с миссис Джонс очень сильно ссорились из-за этой девушки. Больше ничего не могу сказать, пожалуйста, не просите.

Бросив к моим ногам эту бомбу, Карлотта поспешила прочь.