— Что? — спросила Лейк. Она расслышала его слова, но они ударили ее по нервам.

— Два полисмена. Детектив Халл и… э… детектив Маккарти. Я проверил их удостоверения личности.

Лейк замерла на месте. Она очень напугалась. Им удалось узнать, что она была в квартире Китона? Они собираются арестовать ее? Затем она вспомнила про ключи. Копы хотят переговорить со всеми из клиники по поводу ключей в столе у Мэгги? «Пожалуйста, пожалуйста, пусть именно это будет причиной их визита», — мысленно взмолилась она.

— Пусти их, Боб, — попросила она.

Ее ноги словно были налиты свинцом, но она заставила себя пройти в гостиную и оглядела ее. Было важно, знала она, вести себя совершенно естественно: она просто домоседка, к тому же безнадежно скучная. Поскольку дети в лагере, многие вещи были убраны, а желтые шелковые занавески, книжные полки до потолка и пейзажи в рамках делали комнату похожей на жилище утонченной и, возможно, даже богатой особы. Она быстро взяла с полки несколько книг и бросила их на пустой кофейный столик. Сквозь дверной проем в общую комнату она увидела на карточном столе коробку с картами для игры «уно», она ворвалась туда, схватила коробку и положила ее рядом с книгами. Бросила одну диванную подушку на пол.

«Что еще?» — лихорадочно думала она. Но тут раздался звонок в дверь. Слишком поздно.

Лейк вышла в холл, обхватив себя за плечи. Неожиданно она почувствовала что-то мягкое на голой икре. Посмотрела вниз и увидела: это Смоуки терся о ее ногу. Лейк прижала ладонь к губам. Она совсем забыла про кота.

Схватив его, побежала в спальню.

Когда она закрывала дверь туда, раздался еще один звонок — настойчивый и словно раздраженный. Казалось, посетители не хотели ждать. Она опять прошла по холлу и сжала руки в кулаки, чтобы они не дрожали.

Когда Лейк открыла дверь, то еле узнала детективов. Сегодня Халл зачесал волосы назад — возможно, из-за жары. Лицо Маккарти было потным, а под мышками на пиджаке цвета хаки выделялись мокрые полукружья.

— Простите, что беспокоим вас дома, — извинился Маккарти, — но нам нужно задать вам еще несколько вопросов.

— Конечно, — сказала она настолько приветливо, насколько смогла. — Входите, пожалуйста. Принести вам воды или еще чего-нибудь выпить?

— В этом нет необходимости, — довольно резко ответил Халл. Судя по его тону, ее приветливость его не впечатлила.

Лейк провела детективов в гостиную и жестом пригласила сесть. Они опустились в кресла, а ей пришлось устроиться на диване. Она увидела, что Маккарти взял коробку с картами для «уно». «Не выглядит ли это искусственно, как реквизит в театре?» — подумала она.

— В тот день вы упомянули, что работаете в клинике совсем недолго, — начал Маккарти, открывая блокнот. — Сколько точно?

Лейк опустила глаза, пытаясь подсчитать. Она должна была хорошо помнить это, но так растерялась, что едва соображала. Она услышала, как Халл задышал громче, словно пытался подогнать ее.

— Простите… — сказала она. — Иногда один день совершенно незаметно переходит в следующий. Я работаю там четвертую неделю.

— У вас есть календарь? — спросил Маккарти. — Чтобы перепроверить это?

— Нет, но я уверена, что работаю там немногим больше трех недель, хотя никогда не сидела в клинике целыми днями. Я обычно прихожу на несколько часов утром — поговорить с докторами, почитать нужные материалы и все такое прочее.

Она поймала себя на том, что слишком многословна. «Сейчас же перестань», — отругала она себя.

— Вы познакомились с кем-нибудь достаточно близко? — спросил Маккарти.

— Нет. Я иногда болтаю с Мэгги, одной из сестер… и с ассистенткой врача Рори. И с Гарри Клайном, психотерапевтом. На днях мы пили с ним кофе.

Она чувствовала, что должна сообщить об этом, иначе они могут узнать все у Гарри и им покажется странным, если она умолчит о той встрече.

— А как насчет докторов?

— Ну, как уже сказала, я беседовала с ними, а кроме того, был совместный ужин. Но это все.

— Какое впечатление производит на вас доктор Хосс? Вы проводите с ней много времени?

«Почему они спрашивают о Хосс?» — удивилась она.

— Не больше, чем с другими, — ответила Лейк. — Как-то утром мы разговаривали несколько часов об эмбриологии и некоторых процедурах, которые она проводит в лаборатории.

— То есть вы персонально ни с кем из врачей не общаетесь?

— Нет. О, подождите, я забыла о докторе Салмане, — неловко добавила Лейк, словно только что опрокинула стакан с водой. — Это он предложил мою кандидатуру клинике. Мы с его сестрой старые подруги по колледжу, я знаю его несколько лет, но не слишком хорошо.

Халл вздохнул, не пытаясь скрыть раздражения.

— И это все? Вы не собираетесь неожиданно вспомнить, что кто-то из сотрудников ваш давно потерянный кузен?

— Нет, — сказала она. Ей хотелось взять что-нибудь и кинуть ему в лицо.

Маккарти откашлялся, обращая внимание на себя. И она вспомнила, что так и не включила кондиционер, — в квартире было тепло, почти душно. Лицо Маккарти теперь блестело от пота. Она подумала, а не включить ли кондиционер сейчас, но это могло задержать их у нее.

— Не знаю, слышали ли вы новости, — сказал Маккарти, — но выяснилось, что у Мэгги Донахью в ящике стола лежали ключи Китона. Мы пытаемся установить, видел ли их кто-нибудь и мог ли взять.

— Да, слышала. Это очень печально.

— Что? — спросил Халл.

— Что кто-то мог взять их, — ответила она. — Что кто-то из клиники может быть… убийцей.

— Это вас удивляет?

— Да. Я, конечно, мало общалась с доктором Китоном, но Мэгги сказала мне, что он, похоже, всем нравился.

— Что вы имеете в виду под словом «конечно»? — довольно резко осведомился Халл.

— Простите? — Лейк показалось, ее сердце остановилось.

— Вы сказали «конечно», вы мало общались с ним?

— Ну, как уже говорила, я никогда не работала в клинике целыми днями. И… поскольку он не был официально принят на работу, я не беседовала с ним.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то, кроме мисс Донахью, открывал ее ящик?

— Нет, не припомню такого.

Халл смотрел на нее как на идиотку.

— Ну, если вы еще что-то вспомните, то дайте нам знать, — сказал он. На его лице появился намек на ухмылку.

— Разумеется, — сказала она, пытаясь вежливо улыбнуться.

— И вы никогда не видели, чтобы Китон с кем-то конфликтовал или спорил? — спросил Маккарти.

— Нет.

Если бы только можно было рассказать о препятствии, о котором говорил Китон, но она не посмела: они тут же поняли бы, что она была знакома с ним ближе, чем старалась показать.

— А несколько месяцев назад? — спросил Халл.

— Что?

— Поздней зимой. Тогда доктор Китон тоже работал в клинике.

— Но я в клинике всего несколько недель, — осторожно напомнила она.

— Вы не работали там, когда доктор Китон приезжал в прошлый раз?

— Нет. — У нее кружилась голова. Казалось, детективы расставляют для нее ловушки и подводят к краю обрыва.

— Давайте сменим тему, — предложил Маккарти. — Вы в тот день упоминали, что разговаривали с Китоном о клинике, в которой он работал в Лос-Анджелесе. Он рассказывал о ней нечто особенное?

«К чему он ведет?» — с раздражением подумала Лейк.

— Мы говорили об этом всего несколько минут. Он сказал, что там замечательные маркетинговые стратегии.

— И он ни на что не жаловался? — сказал Маккарти. — Никакого негатива?

— Нет, ничего в этом роде.

Теперь жара стала удручать и ее. Она чувствовала, как по шее бегут струйки пота, одна за другой, но продолжала сидеть прямо, ожидая следующего вопроса. Его не последовало. Маккарти пролистал большим пальцем бесконечные страницы своего блокнота, возможно, в поисках записей предыдущего разговора с ней. Он пытался поймать ее на противоречиях, сбить с толку? Халл же просто сидел и смотрел на нее. Лейк слышала о таком приеме. Он называется «беременная пауза». Иначе говоря, стратегия типа «пусть она поварится в собственном соку, а потом посмотрим, что она выдаст». Дайте ей время, и она признается во всем — скажем, в том, что руководит террористической группировкой прямо из своей квартиры.

— У вас есть дети? — наконец спросил Халл.

— Да. Они… — Лейк хотела сказать, что дети в лагере, но поняла: будет безумием сообщить, что на прошлой неделе их здесь не было. — Им девять и одиннадцать.

Халл встал, не произнеся ни слова, словно ему внезапно стало скучно. Маккарти закрыл блокнот и тоже поднялся. Она не могла поверить, что детективы действительно уходят. Она проводила их в холл, наконец переводя дух.

— Что-нибудь еще? — спросила она и тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах.

— Да, — сказал Халл.

Она почти улыбнулась тому, как глупо было с ее стороны задать этот вопрос.

— Один человек из клиники упомянул, что вас чрезвычайно расстроило это убийство, — продолжал Халл. — И меня это удивляет, ведь вы едва знали доктора Китона.

Ее ноги словно стали ватными, колени задрожали.

— Кто… кто это сказал? — слабым голосом спросила она.

— Не могу ответить на ваш вопрос, — произнес Халл.

Она вспомнила уловку, на которую пошла с Гарри, и решила, что у нее нет выбора и нужно использовать ее еще раз.

— Я действительно очень расстроена — но не только из-за убийства. На прошлой неделе я узнала, что мой бывший муж собирается бороться со мной за право опеки над детьми. И это вывело меня из себя.

Оба детектива молча смотрели на нее. Она чувствовала, что ее блузка на спине промокла насквозь. Пот выступил и над ее верхней губой. Ей пришлось всеми силами сдерживаться, чтобы не вытереть его.

— Это будет трудно, — наконец произнес Маккарти.

— Да.

И тут из спальни раздалось длинное мяуканье. А за ним еще одно. А затем звук царапающих дверь когтей. Мужчины одновременно посмотрели в ту сторону.

— Кому-то не очень нравится сидеть взаперти, — сказал Маккарти.

— О, это… мой кот. Я утащила его туда, когда вы позвонили.

— Не было необходимости делать это, — сказал Маккарти. — У нас нет аллергии, правда, Скотт?

— Нет. И вообще мы любим кошек, — улыбнулся Халл.

Она задержала дыхание. Они собираются стоять и ждать, пока она выпустит кота?

— По крайней мере вы можете включить ему кондиционер, — сказал Халл, пожимая плечами и поворачиваясь к двери. — Держу пари, ему жарко, как в аду.

Минутой позже они ушли. Лейк посмотрела в замочную скважину, как они садились в лифт, а потом выпустила Смоуки из спальни. Он рванул по холлу, словно его хвост полыхал огнем.

Лейк чувствовала себя выжатой как лимон, ее переполняла ярость. Стянув влажную блузку, бросила ее на пол в спальне. Включила кондиционер, поспешила на кухню и стала рыться в ящике в поисках ручки и блокнота, затем принялась записывать. Она не хотела забыть ни слова из беседы с детективами.

По вопросам было ясно: полиция сосредоточилась на клинике — очевидно, из-за злополучных ключей и признания Мэгги. Но копы также спрашивали о работе Китона в Лос-Анджелесе. Значит, они параллельно разрабатывали и другие версии. И вне всякого сомнения, Левин рассказал им об увлечении Китона азартными играми. Записав все это, Лейк вспомнила вопрос детективов о докторе Хосс. «К чему это? — подумала она. — Был ли у Хосс с Китоном короткий роман? И возможно ли, что она убила его, поскольку он ее бросил? Кэтрин Хосс не относится к женщинам, которые легко переживают отставку».

Но самое неприятное полицейские сказали под конец: кто-то сообщил им, будто Лейк очень огорчена убийством. Единственным человеком, который заметил это, был Гарри. Она не понимала, зачем ему нужно было предавать ее. Неужели он действительно ее подозревает? В воскресенье Клайн просто прощупывал ее, а вовсе не беспокоился о ней? Лейк гадала, поверили ли копы ее оправданию или уже подозревают, что в постели Китона той ночью была именно она? Детективы, казалось, намеревались вывести ее из себя, задавая наводящие вопросы.

Решено: она пообщается с Китом Арчером. Если в клинике происходит нечто противозаконное, то есть шанс, что Арчеру об этом известно. И кого еще она может спросить? Лейк потянулась к телефону, понимая: на этот раз придется оставить сообщение и умолить Арчера перезвонить ей. И она испытала шок, когда после трех гудков послышался глубокий голос:

— Арчер.

— Мистер Арчер, — сказала Лейк, захваченная врасплох. — Меня зовут Лейк Уоррен. Я прочитала вашу статью о клиниках по лечению бесплодия. У вас есть минутка?

Повисла пауза — он переваривал ее слова.

— Да, — ответил он. — Чем могу быть полезен? — Он говорил вежливо, как репортер, который знает, что иногда подобные звонки могут оказаться важными.

— Мне нужно поговорить с вами — на эту тему.

— Вы пациентка клиники?

— Нет, я работаю в одной из клиник — консультантом по маркетингу.

Стоило ей произнести эти слова, как ее осенило: она предает своего работодателя. Но выбора не было, ведь узнать правду требовалось во что бы то ни стало.

— В какой именно?

— Я… Мне не хочется говорить об этом по телефону. Надеюсь, мы сможем встретиться с вами лично.

— Но о чем конкретно вы хотите поговорить? Хотя бы намекните мне, чтобы я захотел продолжить общение.

Лейк замялась. Сказать, что она просто натолкнулась на его статью? Это прозвучит глупо.

— Вы подняли в своей статье очень важные вопросы, — выдавила она, — а меня беспокоит, что в клинике, где я работаю, имеются некоторого рода нарушения.

— Какого рода нарушения?

— И все-таки я бы не хотела обсуждать это по телефону.

— Ну, мы будем счастливы услышать то, что вы имеете нам сказать. Могу я попросить продюсера позвонить вам, и вы встретитесь с ней?

«Черт, — подумала она. — Нужно стоять на своем».

— Но я бы предпочла поговорить лично с вами — и как можно скорее.

— Почему такая спешка?

— Дело действительно безотлагательное. Я все объясню при встрече.

— Почему бы вам не сказать мне название клиники? Иначе все это не имеет никакого смысла.

— На данный момент вы ведь ничего не станете предпринимать, верно?

— Нет, мы просто разговариваем.

— Речь идет о Клинике по лечению бесплодия на Парк-авеню.

Вновь повисла пауза.

— Один из ваших докторов был зверски убит на прошлой неделе, — наконец сказал он.

Лейк задержала дыхание. «Конечно, — подумала она, — убийство Китона привлекло внимание Арчера, и он согласится на встречу».

— Да, — тихо сказала Лейк.

— Я с удовольствием поговорю с вами, — сказал Арчер, — но у меня очень плотный график. В среду я уезжаю делать репортаж и не знаю точно, сколько буду отсутствовать. Может, всего несколько дней, а может, дольше.

— А у вас нет возможности встретиться со мной сегодня или завтра?

— Сегодня нет, — ответил он. — Но завтра, может, и получится. На вечер у меня запланировано одно мероприятие, но я, наверное, смогу уделить вам несколько минут до него.

Арчер предложил встретиться в пять тридцать в баре «Пикок элли» в гостинице «Уолдорф» сразу перед мероприятием, которое должно было состояться там в бальном зале. Они обменялись электронными адресами, и Лейк кратко описала свою внешность.

«Начало положено, — сказала она себе, дав отбой. — Пожалуйста, пожалуйста, пусть из этого что-нибудь получится».

Она сварила кофе, отнесла кружку в кабинет и открыла ноутбук. Не важно, насколько она вымотана, нужно готовиться к презентации. Она написала электронные письма веб-дизайнеру, с которым работала, и человеку, которому намеревалась доверить пиар, и попросила их выдать какие-нибудь идеи к завтрашнему дню. Первоначально она установила им крайний срок, истекавший только через две недели, не думая, что они понадобятся ей для презентации так скоро. Но теперь все изменилось, и Лейк была близка к отчаянию.

Позже она послала одинаковые факсы Эми и Уиллу. Она нарисовала маленькие картинки себя и Смоуки, на которых они выглядели скучными из-за жары. Когда в начале лета она стала отправлять детям свои послания, поразилась, как скучна стала ее жизнь. Теперь бы она отдала все, лишь бы вернуть былую «серость будней».

Ложась ночью в кровать, Лейк думала, что отключится моментально благодаря переутомлению, но через полчаса, после безуспешных попыток уснуть, ей стало ясно: сон не придет. Лейк повертелась в кровати еще какое-то время, затем встала с постели, оставив Смоуки на подушке. Она ходила по холлу квартиры в белой хлопковой ночной рубашке, похожая на привидение. В квартире стояла полная тишина, только где-то из крана капала вода. Наверное, в ванной комнате Уилла, решила она.

Слоняясь так в одиночестве, Лейк остановилась в холле и стала изучать стоявшие на столике фотографии в рамках. Здесь были снимки не только детей, но и друзей — они сидели на веранде в Роксбери, праздновали день рождения, смеялись в Риверсайд-парке. Обратиться бы сейчас к кому-нибудь из них, подумала она. Но после расставания с Джеком она почти перестала общаться с ними.

Неожиданно она уловила какое-то движение справа от себя. Она повернула голову, решив, что это Смоуки, но кота не было видно. Оглядывая прихожую, Лейк в ужасе поняла, в чем дело. Около двери на паркетном полу лежала узкая полоска света, проникавшего из внешнего коридора. Потом она исчезла и посередине появилась тень. Кто-то стоял у двери в ее квартиру.

Было уже больше двух часов. «Кто там может быть?» — с беспокойством гадала Лейк. Она стояла замерев и смотрела на неровную полоску тени. И тут раздался звонок в дверь.