Резкий звук заставил ее отпрянуть. Кто мог прийти к ней в такой час? И почему сначала не позвонил консьерж?

— Кто там? — спросила Лейк, не сходя с места.

Снова раздался звонок. На этот раз он звучал дольше.

— Кто там? — повторила она громче. Через несколько секунд Лейк заставила себя подойти к двери и посмотрела в замочную скважину, но никого не увидела.

Отойдя на мысочках от двери, она разглядела, что тень исчезла. Лейк приложила ухо к двери и стала вслушиваться. Ей показалось, она различила удалявшиеся шаги. Она стала ждать, когда заработает лифт, но кабинка так и не приехала.

Лейк нажала кнопку домофона. Ожидая ответа, она опять приложила ухо к двери. Тишина.

— Чем могу помочь? — раздался сонный мужской голос.

— Это Лейк Уоррен из квартиры 12Б. Кто-то только что позвонил мне в дверь. Вы пропускали кого-нибудь ко мне?

После паузы консьерж ответил:

— Нет. Какое-то время наверх никто не поднимался.

— Хорошо, а как вы думаете, кто это мог быть?

— Как этот человек выглядел?

— Я не видела! — воскликнула она в отчаянии. — Я посмотрела в замочную скважину, но на площадке уже никого не было.

— Несколько человек прошли пару часов назад на вечеринку на одиннадцатом этаже. Может, кто-то ошибся дверью. Хотите, я поднимусь к вам?

— Нет, все в порядке.

Она задумалась над объяснением консьержа — просто кто-то позвонил не в ту квартиру. Мог ли он заснуть у себя за столом, и в дом проник посторонний? Не стоял ли только что по ту сторону двери убийца Китона? Кто-то из клиники или человек, которому заплатили за то, чтобы он преследовал ее? Кто бы это ни был, он начал с ее кота, а теперь хочет показать, что способен подобраться к ней ближе…

Лейк посмотрела на дверь. На ней была цепочка, но она теперь казалась ей непрочной, как поп-корн, нанизанный на веревочку для рождественской елки. Отодвинув фотографии, Лейк подтащила к двери столик из холла. Тревога не позволила ей лечь снова. Лейк упала на диван в гостиной и укрылась одеялом. Заснула Лейк, только когда в окна квартиры стал проникать тусклый уличный свет.

Проснувшись, она ощутила боль во всем теле, к тому же саднило в горле. «Мне нельзя болеть», — сказала она себе. Мгновенно вспомнив события прошлой ночи, какое-то время она гадала, а не приснился ли ей этот звонок. Она взяла Смоуки, лежавшего у нее в ногах, и пошла к входной двери. Приставленный к двери столик свидетельствовал: это был не сон.

Лейк вернула столик на место и открыла дверь, не трогая цепочку. На коврике у двери лежала «Нью-Йорк таймс». Она сняла цепочку, открыла дверь шире и осмотрела холл. Он был пуст.

Поднимая газету, она услышала звук открывающегося замка на двери, расположенной по диагонали от ее двери. Эта квартира принадлежала Тамменсам. Насколько Лейк знала, жена хозяина с детьми отбыла в Хэмптоне на весь август, а сам Тамменс уезжал к ним на уикэнды. Он-то и вышел в холл, прикрывая рукой рот.

— Доброе утро, — сказал он. — Вы, ребята, не уехали в отпуск?

— Нет, в этом году мы в отпуск не ездили. Послушайте, меня немного беспокоит случившееся этой ночью.

— И что же это было? — спросил он.

— Кто-то позвонил мне в дверь примерно в два часа. А когда я спросила, кто это, человек просто ушел. Я его не видела.

Стэн поморщился и медленно покачал головой.

— Ничем не могу помочь, — сказал он. — Я был дома, но ничего не видел и не слышал.

Закрыв дверь, Лейк выпила три таблетки ибупрофена и прополоскала горло соленой водой. Затем сделала кофе и заставила себя съесть баночку йогурта. Она не ела толком почти целую неделю.

Лейк смотрела в окно кухни и думала о предстоящем дне. Она планировала остаться дома и поработать над презентацией — до тех пор пока не придет время отправиться на встречу с Китом Арчером. Она испытывала облегчение от того, что сегодня не надо было идти в клинику — и опасаться слежки убийцы. Но ей по крайней мере надо туда позвонить. Левин ждет ответа на вопрос, когда будет готова презентация. В восемь тридцать Лейк взяла в руки телефон, зная: большинство сотрудников уже на месте.

Сначала она попросила секретаря позвать Стива, надеясь, что тому как-то удалось выговорить для нее более реальный срок.

— Мне очень жаль, я пытался сделать это, — сказал он. — Но Том торопится. Он считает, мы должны увидеть план как можно скорее.

— Нет проблем, — бодро ответила она, не желая, чтобы Стив уловил даже намека на панику в ее голосе. — Я назначу время презентации.

— Надеюсь, ты не расцениваешь это как давление. Думаю, из-за этого убийства Левин буквально сходит с ума.

«Потому что он может быть одним из тех, кто организовал его», — подумала она.

— Я уверена, он волнуется из-за того, что вокруг постоянно рыщут копы, — сказала Лейк. Она подождала, гадая, упомянет ли Стив о ключах.

— Конечно. Мы все этому не рады, — признался он неожиданно. — Подожди, не вешай трубку. У меня есть для тебя предложение. С прошлой недели между нами возникла какая-то неловкость. Мне действительно очень жаль, что я брякнул полиции лишнее. Соня задушит меня, если узнает, как сильно ты расстроилась из-за этого.

— Давай оставим это, Стив. — Лейк ощутила нараставшее раздражение. — Похоже, полиция поверила моим объяснениям.

— Отлично, но вот тебе мое предложение: мы с Хилари приглашаем тебя выпить с нами вечером. Ты не была у нас после того, как мы сделали ремонт, и не видела Мэтью с младенчества.

— Сегодня для меня не совсем удобно, — ответила она, пожалуй, слишком быстро.

— А завтра?

— Э-э… хорошо, конечно. — Стива нельзя было просто отшить, иначе он мог почувствовать: что-то не так.

Он напомнил ей адрес и предложил прийти в семь. Затем Лейк попросила соединить ее с Брай. Когда та ответила, она сразу приступила к делу:

— Я хочу обговорить время моей встречи с доктором Левином и доктором Шерманом. В четверг днем им подойдет?

Если они встретятся в четверг, она получит еще полтора дня. Ей бы хотелось дотянуть до пятницы, но она знала: Левин будет недоволен.

— По четвергам здесь обычно царит подлинное безумие, — ответила Брай. — Это должна быть среда или даже сегодняшний день.

«Брай просто стерва, выпускница Академии истинных стерв», — подумала Лейк.

— К сожалению, как я упомянула, когда мы обговаривали это, у меня уже давно были назначены встречи с другими моими клиентами, — соврала Лейк. — Четверг — первый возможный для меня день.

Брай демонстративно громко вздохнула и начала нажимать клавиши компьютера, проверяя расписание.

— Можно назначить встречу на шесть вечера в четверг, — сердито сказала она. — Если я вам не перезвоню, значит, все останется без изменений.

Лейк хотелось поговорить с Мэгги, но она не стала просить соединять ее с ней, а повесила трубку. Потом она снова позвонила в регистратуру, чтобы Брай не узнала об их разговоре. Лейк беспокоилась, что Мэгги может счесть внимание, которое она к ней проявляет, странным, но ей нужно было знать, как развиваются события.

Трубку взяла Рори.

— О, привет, это Лейк, — сказала она. — Я ищу Мэгги.

— Мэгги взяла выходной, — тихо сказала Рори.

— У нее все в порядке? — Беспокойство Лейк возросло.

— Я слышала, она сказала, ей нужен выходной, чтобы отойти от стресса.

— О… А как дела у вас?

— Если честно, я волнуюсь за ребенка. Ночью мне показалось, что у меня начались схватки, и я поехала в больницу. Тревога оказалась ложной, но я испугалась.

— О, Рори, мне так жаль. Вы не можете взять небольшой отпуск?

— К несчастью, это невозможно, особенно если Мэгги разболеется. А здесь все должно идти своим чередом, даже если мы все очень расстроены. Эмили думала, что зря Мэгги так волнуется, но когда узнала про ключи, то сама чуть с ума не сошла.

— Вы считаете, кто-то мог взять эти ключи, а потом положить на место?

— Об этом спрашивала полиция. Детективы были здесь вчера примерно час, после того как вы ушли. Плохо то, что я сижу рядом с Мэгги — наши столы буквально соприкасаются.

— И вы не видели, чтобы кто-то открывал ее ящик?

— Нет, не припомню такого. Иногда люди… — Она замолчала, словно ее прервали или же она погрузилась в свои мысли. Лейк не могла понять, повесила она трубку или нет.

— Рори! — произнесла она.

— Мне нужно идти.

— Но что вы собирались сказать?

— Э… ничего. Мне пора. Меня ждет доктор Шерман.

Лейк неохотно положила трубку. Она не могла понять, Рори действительно позвали или та просто что-то вспомнила и решила держать это при себе. Затем Лейк попыталась позвонить Хайден, желая поговорить еще с кем-нибудь, кто мог бы сообщить ей новости, но у той включилась голосовая почта.

Выпив еще таблетку ибупрофена, Лейк села к столу в своем домашнем кабинете. Перед ней стоял открытый ноутбук. И пиарщик, и веб-дизайнер написали ей свои предварительные идеи. Они не придумали чего-то потрясающего, но по крайней мере у Лейк появились кое-какие материалы для дополнения ее собственных наработок. Она стучала по клавиатуре, разбивая тезисы по категориям, чтобы потом легче было делать слайды. Обычно эта часть работы ей нравилась — организовывать свои идеи и делать их еще лучше, — но сегодня было трудно сосредоточиться. Мысленно она то и дело возвращалась к новым тревожным фактам: фраза, которую не закончила Рори; ночной звонок в дверь; вчерашний визит полиции. Почему Халл был груб с ней? Превратилась ли она в подозреваемую?

Лейк встала из-за стола всего один раз, чтобы приготовить себе чай. Хотя горло болело меньше, ломота во всем теле усилилась.

В одиннадцать Хайден перезвонила ей, хотя ее к тому времени как Лейк ответила на звонок, успел кто-то отвлечь.

— Мне плевать — пусть хоть групповуху устраивает, меня там не будет! — услышала Лейк, как она кричала кому-то. — О, привет, — сказала она, вновь обращая внимание на Лейк. — Знаешь, я, должно быть, старею. Для меня хорошо провести время — это посидеть дома с бутылкой холодного пино-гриджио и пакетиком чипсов, пахнущих розмарином.

У Лейк не было времени болтать с Хайден.

— Есть что-то новое? — спросила она сразу.

— Мы пока выжидаем. Вчера звонил Левин и сообщил: у них опять была полиция. Копы явно озабочены тем, что ключи Китона лежали в ящике и кто угодно мог протянуть к ним свои ручонки. Это обстоятельство еще не просочилось в печать, но подобную бомбу нелегко спрятать. Полиция может даже сама разболтать об этом, желая посмотреть, кто попадется на крючок. И конечно, если арестуют кого-нибудь из сотрудников клиники, тут уж начнется игра покруче.

— Как ты считаешь, у Левина есть какие-нибудь идеи?

— По поводу чего?

— По поводу ключей — о том, кто из персонала мог с их помощью проникнуть в квартиру Китона.

— Если они у него и есть, он мне ничего не сказал. Мне кажется, его шестеренки постоянно работают, но я не всегда могу понять, что именно происходит у него в голове. Может, он просто решает, не заказать ли ему новый комплект рубашек по четыреста долларов.

Лейк подумала, а не приходило ли Хайден в голову, что Левин сам мог быть убийцей, но поднимать эту тему не стала.

— Ну, не буду тебя задерживать, — сказала Лейк. — Дашь мне знать, если услышишь что-нибудь? Я просто хочу быть в курсе событий, поскольку, как ты знаешь, готовлю для них презентацию.

Они договорились поддерживать связь и попрощались. Лейк заставила себя пообедать и начала заниматься презентацией. Когда она работала, то часто ощущала себя в так называемой зоне, то есть была до такой степени погружена в работу, что чувствовала себя счастливой. Но сегодня каждый шаг казался ей мучительным. Примерно с трех она начала поглядывать на часы. Ей нужно было заранее подготовиться к встрече в отеле «Уолдорф».

Открыв дверцу шкафа и раздумывая, что надеть, она вспомнила, как стояла точно на этом месте почти неделю назад. На ее постели была разбросана одежда, а она искала наряд, который заинтриговал бы Китона. «Если бы только я оделась во все черное, — говорила себе она. — Если бы только я вообще осталась дома».

Она выбрала сиреневый хлопковый костюм с рукавами три четверти. Это было немного официально, но ей хотелось, чтобы Арчер отнесся к ней серьезно.

Выйдя из такси, она вошла в «Уолдорф» со стороны Парк-авеню. В вестибюле было прохладно, тихо и почти пусто, словно в средневековой церкви в жаркий летний день. Туристы собирались вокруг стола консьержа или лениво шли к лифтам с чемоданами на колесиках и пакетами из магазина «Дисней». Многие были одеты в шорты и майки с надписями «Найк», или «Вегас-2005», или «Паб „Хижина чертова попугая“».

«Пикок элли» был баром со столиками на улице и примыкал к левой части вестибюля. Хотя Лейк бывала в бальном зале «Уолдорф» на некоторых мероприятиях, в баре она оказалась только однажды — много лет назад, вскоре после того как перебралась в Нью-Йорк. Она и ее подруга, обе новенькие в городе, составили список того, что можно было сделать тут ради забавы, и пункт «Посетить бары при знаменитых гостиницах» оказался одним из первых. Лейк смутно помнила, что бар тогда был оформлен в синих тонах, но сейчас здесь превалировали дерево цвета меда и черный мрамор.

Судя по позолоченным часам в вестибюле, было только двадцать минут шестого. Арчер еще не появился. Лейк взобралась на кожаный барный табурет и заказала газированную воду. Бармен поставил перед ней тарелочку с оливками. Лейк стала обдумывать, что скажет журналисту.

Часы пробили половину шестого, она подняла глаза и заметила Арчера. Он выглядел лучше, чем на видео, которое она просматривала, возможно, потому, что был без грима. В своем смокинге он чувствовал себя совершенно естественно, не так, как мужчины, жалующиеся на то, что им приходится надевать «обезьяний костюм», но как человек, который носит смокинг всю жизнь. И он, вероятно, никогда не брал его напрокат.

Когда Лейк махнула ему рукой, он направился к ней.

— Лейк Уоррен? — спросил он, протягивая руку.

— Да, — ответила она, пожимая ее. Его рукопожатие было крепким, уверенным. — Спасибо, что пришли.

— Существует ли где-то на свете подлинная Лейк Уоррен? — сказал он. В его глазах сквозило любопытство. Лейк заметила, что они приглушенно-синего цвета.

— Возможно, — ответила она. — Но я ничего об этом не слышала. И насколько я знаю, меня зачали не здесь.

Он откинул голову назад и улыбнулся:

— Ну даже если бы и здесь, то со стороны ваших родителей было очень мило умолчать об этом. Дети ненавидят подобные разговоры. — Он посмотрел на ее стакан. — Что вы пьете? Я хочу пива.

Лейк, преодолев сомнения, сказала, что тоже выпьет пива. Ей было нужно, чтобы Арчер стал ее союзником, и она хотела вести себя так же, как вел себя он. Арчер привлек внимание бармена, просто приподняв подбородок: он заказал пиво, а потом снова обратился к ней:

— Жаль, у меня мало времени. Через пятнадцать минут я должен быть в бальном зале и фотографироваться. Но сейчас я весь ваш.

— Тогда я буду предельно откровенна с вами. — Лейк не отводила от него взгляда. — У меня не так много сведений, но имеется смутное чувство: в клинике происходит что-то странное.

— Что вы имеете в виду?

Лейк неопределенно повела плечом:

— Точно не знаю.

Он поднес бутылку пива к губам, не позаботившись налить его в стакан. Она улавливала его нетерпение, хотя он делал все возможное, чтобы сдержать его.

— Вы что-то видели или слышали? — спросил он, сделав большой глоток.

— Как говорила по телефону, я работаю там консультантом по маркетингу. На прошлой неделе, занимаясь исследованиями, я обнаружила папку с копией вашей статьи о клиниках по лечению бесплодия. Я взяла папку с собой, желая прочитать позже, но меня увидел с ней один из партнеров. Он забрал ее у меня — словно не хотел, чтобы я ее читала.

Арчер приподнял брови. Они были белыми, как и его волосы.

— И в этом все дело?

Она засомневалась и посмотрела в сторону. Ее беспокоило также «препятствие», о котором говорил Китон. Но она не могла рассказать об этом Арчеру. Она смотрела, как он опять отпивает пиво. Руки у него были большие, просто огромные, и чуть красноватые, как и щеки. Обручальное кольцо отсутствовало. Он поставил бутылку на стол и посмотрел прямо на нее.

— Да, — сказала она. — Как я уже говорила, у меня не слишком много информации. Думаю, если вы скажете, какие там могут быть нарушения, это поможет мне понять, действительно ли там что-то такое происходит.

Ее тело начало покалывать от беспокойства. Она не только предавала своего работодателя, но, вероятно, подставила под удар и себя.

— Так в чем дело? — спросил он, явно обратив внимание на то, как ей некомфортно.

— Я боюсь, что открыла банку с червями — возможно, без всякой на то причины.

Он какое-то время смотрел на нее, а затем покачал головой:

— Я так не думаю. Потому что вы не первый человек, который полагает, будто там происходит что-то нехорошее.