Мы с Джесси последовали за мрачными сотрудниками «Базза» в холл перед кабинетами. Нэш ждал в конце « чрева », у стола для проведения ежедневных планерок. Казалось, место специально подобрано как можно дальше оттуда, где Мона прошлым вечером извивалась, как брошенный на землю шланг с сильным напором воды. Рядом с Нэшем стоял Дикер, на полголовы ниже ростом, в темно-синем костюме в обтяжку и желтом галстуке. Лицо, неизменно подернутое раздражением, приобрело пятнисто-бронзовый оттенок, словно он наносил тональный крем во сне. Издали глаза выглядели не больше одноцентовиков. Глава компании нервно покачивался, готовясь выступить с важным заявлением.

Я не знала, чего ждать. Дикер известен в прессе как Принц Неуместности.

Холл отнюдь не идеально подходит для массовых сборов: одни приблизились вплотную к столу, другие зависли где-то сзади, окружив столы «чрева».

— Подходите сюда, — потребовал Дикер, махнув тем, кто неуверенно маячил на периферии — Мне нужно сделать объявление.

В ответ на его просьбу люди переминались с ноги на ногу, но не сдвинулись с места — мол, не надо загонять нас в стадо. Дикер не стал скрывать недовольства. Один журналист как-то отметил, что у него творческий подход к подчиненным, как у пумы к длиннохвостому попугаю. Нэш прошептал ему что-то на ухо, и Дикер сделал два шага вперед.

— Извините, что не имел возможности обратиться к вам раньше, — раздался его скрипучий голос. — Я должен был уделить внимание полиции и прессе, хотя Нэш уже разговаривал с некоторыми из вас. Итак, все по порядку. Я очень сожалею о случившемся с Моной, как и вы все. Она была непревзойденным редактором и принесла журналу невероятный успех. Почтим память о ней минутой молчания.

Люди опустили головы, но никто, насколько я заметила, не проронил слезы. Много пар глаз металось вокруг, высматривая реакцию окружающих. Судя по лицам, создавалось впечатление, будто Дикер только что предложил скорбеть о распаде группы «Бэк стрит бойз» или банкротстве «Бетамакса».

— Ладно, — нетерпеливо выпалил он до истечения минуты, — далее хочу уверить, что полиция делает все возможное для поимки преступника, но результатов пока нет. Конечно, если вам известно что-то важное, вы должны незамедлительно обратиться к детективам. Я также усилил охрану, чтобы никто не переживал.

Одна из редакторов моды подняла руку, и Дикер испепелил ее взглядом. «Это вам не конференция», — говорили его глаза. И все же он сердито кивнул в ее направлении.

— Будет ли проводиться поминальная служба? — спросила она.

— Для узкого круга лиц, — ответил Дикер. — Потом мы, возможно, организуем что-нибудь сами, предварительно согласовав с ее семьей. Далее, — продолжил он. — Обязанности главного редактора временно возлагаются на Нэша. Я знаю, вам не так просто восстановить привычный ход работы, но надо готовить очередной номер журнала, и трудно недооценить, насколько сейчас важно сосредоточиться на этой задаче. И упаси Бог, я узнаю, что кто-то дает интервью прессе. Это против правил и карается увольнением.

Надо же. Рядом с Дикером сам Джордж Буш показался бы Уильямом Дженнингсом Брайаном. Пока он говорил, я незаметно наблюдала за собравшимися. Пара человек улыбались. Однако большинство встревожились. Скорее всего не из-за убийства, но ввиду профессионального риска, с которым они теперь столкнулись.

— О, и еще одно, — прямолинейно заявил Дикер. — Знаю, вас интересует, что будет с запланированным на субботу барбекю у меня в Ист-Хэмптоне. Так вот, оно не отменяется. Я считаю, мы должны стараться во всем сохранять нормальный ритм жизни. Автобусы будут ждать вас у здания редакции в восемь часов. Не опаздывайте.

В воздух выстрелило несколько рук, но Дикер проигнорировал их, повернулся к Нэшу и что-то сказал полушепотом. Затем метнулся к двери, точно быстроходный катер, отчаливающий от пристани, и был таков.

— Я знаю, у вас много вопросов, — произнес Нэш с необычной мягкостью в голосе, — но, к сожалению, мне добавить нечего. Полиция старается предотвратить утечку информации. Поэтому сейчас давайте сделаем все возможное, чтобы выпустить достойный номер «Базза». Если мне станет что-то известно, я с вами сразу же поделюсь.

Нечто подсказывало мне обратное, но Нэш всем своим видом излучал доверие и заботу. Я огляделась вокруг. Если во время речи Дикера многие посмеивались над ним, то слова Нэша впитывали жадно.

— Некоторые спрашивали, — продолжил он, — появится ли на страницах «Базза» статья об убийстве. Ответ однозначно положительный. Мона по праву считается знаменитостью, а наше дело писать все о знаменитостях. Освещать преступление будет Бейли Уэггинс, а биографический очерк напишет Райан. Пожалуйста, окажите им всевозможное содействие. Мы будем вести эту тему столь долго, сколько потребуется.

Люди расходились медленно, неохотно, словно, если задержаться, можно ухватить больше обрывков информации. Я последний раз окинула взглядом толпу. Несколько сотрудников смотрели на меня с любопытством, раз уж мне предстояло писать о смерти Моны. Среди них был и Райан — наконец-то он появился. Мне не терпелось поговорить с ним, но он быстро удалился по коридору, и я решила подождать, пока у него высвободится время для приватной беседы.

Вернувшись за стол, я положила список гостей в новую папку и проверила голосовую почту. Позвонила помощница Нэша уведомить, что он готов встретиться со мной около шести, предпочтительно вне офиса. Она назвала какой-то бар поблизости. Затем я достала телефонный номер, который дала мне накануне Мона. На сей раз хотя бы прозвучал автоответчик: «Меня нет дома. Оставьте coобщение». Знакомый гнусавый голос. Кимберли. Я назвала свое имя и должность и сказала, что хочу поговорить с ней о вечеринке в честь Евы Андерсон.

Меня непреодолимо тянуло выяснить номер Кики и позвонить и ей, но сначала надо выведать у Хиллари все, что известно о ссоре. Чем больше у меня будет сведений, тем выгоднее я смогу преподнести их в разговоре с Кики.

Полиция покинула территорию редакции — временно, конечно, — значит, я могу начать расспрашивать сотрудников. Я заказала по телефону обед, взяла ноутбук и принялась обходить столы и кабинеты — вразнобой. Отвлекала людей от дел, если они не разговаривали по телефону, и составляла список имен, чтобы никого не пропустить.

За несколько часов я опросила около двадцати пяти сотрудников из отделов моды, оформления и печати. Я сразу заметила, многие испытывают чувство вины за свою ненависть к Моне. Пришлось подбирать деликатные вопросы, чтобы никто не подумал, будто я их в чем-то подозреваю. Сначала я интересовалась, во сколько кто ушел вчера домой и видел ли Мону. Судя по всему, около шести вечера произошел массовый исход. Только дизайнер из отдела оформления по прозвищу Шустрик признался, что задержался до полвосьмого и, когда он уходил, оставался один человек — дизайнер-фрилансер Харрисон. Очевидно, именно он придержал дверь входившему Робби. Согласно графику, Харрисон появится на рабочем месте в пятницу. Я записала его домашний телефон.

Узнав распорядок каждого, я копала глубже. «Как вы считаете, кто это мог сделать? » — заговорщически спрашивала я, делая вид, что опрашиваемый вне всяких подозрений. Хотя откуда мне знать… Я наблюдала за их реакцией.

В три часа я отложила опросы и направилась в кабинет Хиллари. Когда я появилась в дверях, та висела на телефоне. На лице застыла такая хитрая улыбка, будто ей кто-то рассказывал, как кутил вчера с Джорджем Клуни. Она подняла палец с длинным накрашенным ногтем — мол, освобожусь через секунду.

Меня ничуть не удивило то, что рассказала о ней Джесси. За полтора месяца, что я знала Хиллари, с ее лица ни разу не сошло выражение самодовольной уверенности. Таких, как она, ничто не способно взволновать: ни полная комната посторонних, ни самый привлекательный мужчина, ни крутой жизненный поворот. Хотелось бы мне уметь так держаться. Несмотря на большой опыт, у меня часто был вид человека, который только что захлопнул дверцу машины, оставив ключи в салоне.

Внешне Хиллари сильно отличалась от остальных сотрудников «Базза». Она предпочитала пастельные тона черным и выглядела как девушка из группы поддержки: большие голубые глаза, золотисто-коричневые волосы до плеч, слегка начесанные, и губы, покрытые таким толстым слоем блеска, что чудом не слипаются. По манхэттенским стандартам она полновата, но если посадить ее в провинциальный бар где-нибудь в Джорджии, то вполне сойдет за королеву города.

В тот день на Хиллари была мятно-зеленая юбка и белая блуза с длинными рукавами, застегнутая ровно настолько, чтобы выглядывал краешек кружевного бюстгальтера.

— Так это ты нашла Мону, — объявила она, положив трубку, и пригласила меня сесть на черный хромированный стул прямо напротив.

— Верно, — ответила я, стараясь всем видом показать, что не хочу обсуждать эту тему. — Как сказал Нэш, я буду…

— И она была еще жива?

— К сожалению, я не могу посвящать кого-либо в подробности.

— Скрываешь информацию для своего очерка? — кокетливо спросила она.

— Вообще-то полиция запретила мне что-либо разглашать.

Она уставилась на меня, сложив блестящие губы так, словно обдумывала, верить мне или нет.

— Тогда это будет сложно, — наконец-то объявила она.

— Что «это»?

— Не распространяться о деталях. То есть, если ты пишешь статью и ты сама нашла жертву, придется быть очень хорошей девочкой, чтобы держать язык за зубами.

— Действительно, — согласилась я. Интересно, есть в ней хоть что-нибудь человеческое ? Несмотря на подростковую одежду, Хиллари казалась интриганкой, которая постоянно что-то затевает, строит козни, пытается добиться своего. — Придется балансировать на грани запретного. И все же я пришла узнать как можно больше о вечеринке. Мне нужно восстановить последние действия Моны. Ты ее видела?

— Да. Хотя она не долго задержалась.

— А кто там был еще? Кого ты заметила на вечеринке?

Хиллари потянулась, выгнув спину. Блузка натянулась на груди, на лице отразилась задумчивость, с губ слетел вздох. Я старалась не пялиться на ее прелести, что было сложно, поскольку они находились в трех дюймах от моих глаз.

— Райан и Джесси. И Нэш, хотя он подошел позже. Муж Моны Карл, если он считается: вчера, кажется, нигде не шел спектакль «Король Лир 2» или иная из его захватывающих пьес. И, как я слышала, там должен был присутствовать Робби, писать статью о Кимберли, но я его не видела. Очевидно, он воспользовался случаем, чтобы попасть в здание. Судя по всему, наш толстячок — главный подозреваемый. Ты огорчишься, если узнаешь, что это он?

— Я огорчусь, если это окажется любой знакомый мне человек. Ходят слухи, у Моны была довольно неприятная стычка с промоутером Евы Андерсон. Ты, случайно, их не видела?

— Да, видела. Но не слышала. Я сразу же устремилась к ним, но пока пробралась через толпу, было уже поздно. Потом пыталась найти Мону, выяснить, не захочет ли она написать об инциденте в журнале, но она исчезла.

— А ты как…

— Кстати, я сообщила об этом полиции. Решила, что они должны знать все, хотя Робби у них явный фаворит среди потенциальных обвиняемых.

— А ты как думаешь, что могло вызвать такое негодование у Кики? Мы писали что-то плохое о Еве?

Хиллари пожала белыми плечиками.

— Понятия не имею, — произнесла она многозначительным тоном, и я поняла, что моя собеседница лжет — или делает вид, будто у нее целая пачка секретов.

— Причиной раздора могла быть и другая клиентка Кики, так? — спросила я.

— У Кики нет иных клиенток, которыми интересовался бы «Базз».

— Разве она не работает в крупной компании по связям с общественностью?

— Нет, у нее своя фирма. Специализируется на свежих, бьющих ключом талантах. Проблема в том, что, когда ее клиенты становятся суперзвездами, они уходят в более солидные агентства. Ева — единственная, кто не переметнулся.

— Расскажи мне, пожалуйста, о Кимберли Ченс, — попросила я, перейдя на другую тему. — Я слышала, она не жаловала Мону.

Хиллари злобно ухмыльнулась.

— Точнее будет сказать «презирала». Кимберли винит нас во всех своих несчастьях, включая срыв контракта. На мой взгляд, у нее недурственный голос, но харизмы не больше, чем у морковки. Конечно, если она включит ее в свою диету, то, может, что и получится. Ты видела, как она располнела? Трудно поверить, что ей вообще кто-то собирался предложить подобный контракт.

— А правда, что Мона придумала прозвище Толстушка Ченс?

— Послушай, Бейли, ты же знаешь, какой девиз у нашего журнала? Что бы ни произошло в «Клубничке», должно там и остаться. То есть я могла бы ответить на твой вопрос, но тогда мне придется тебя убить.

— Брось, Хиллари. Ты же слышала, что сказал Нэш. Мне надо составить хорошую историю.

— Да, это сделала Мона, — признала она. — А кто тебе доложил? Джесси? Я заметила, вы в последнее время сильно сдружились.

О Боже, что на нее нашло? Может, мне относиться к ней как к свидетелю со стороны обвинения?

— Что имела Мона против Кимберли? — продолжила я, проигнорировав ее вопрос.

— Поначалу певица ей нравилась, но затем Моне стало противно оттого, как она располнела. А вообще Мона обожала придумывать прозвища. Доходяжка Лара Бойл и Моника Влюблински — тоже ее идеи.

— Что делала на вечеринке Кимберли?

— Напивалась в баре. Я подошла к ней спросить об аресте, она сказала, что мы все чудовища, и попросила оставить ее в покое. После этого я потеряла ее из виду.

— У нее могло возникнуть желание перекинуться парой слов с Моной?

— О! Понимаю, куда ты клонишь, Бейли. Не исключено, надо полагать.

— Значит, Мона исчезла после стычки с Кики. Именно тогда она пошла в офис?

— Может быть. Ведь я ее больше не видела. Что касается вечеринок, то Мона предпочитает — или, точнее, предпочитала приходить поздно, уходить рано. Ее пристрастие — пресса, а в области светских разговоров она безнадежна. Этого забавного факта никто и не знал. Она ненавидела общаться с незнакомыми людьми. Как-то мы ехали в лимузине, и кондиционер слишком сильно морозил. Представляешь, что она сделала? Связалась по сотовому с компанией проката машин и передала диспетчеру, чтобы он попросил водителя повысить температуру.

— Но ты не видела, как Мона выходила?

— Кажется, мне больше нечего добавить.

Я поблагодарила Хиллари за содействие и попросила номер Кики.

Она повернулась к компьютеру, нажала пару клавиш. Затем загудел принтер, и Мона вяло протянула к нему руку. Ногти цвета мускусной дыни блестели не меньше помады. Когда лист прошел полпути, она вырвала остаток силой.

Забрав листок, я сказала, что, возможно, зайду поболтать через пару дней.

— Хорошо, — бойко ответила Хиллари, словно у нее попросили рецепт подливки с крабами. — Всегда рада помочь.

Если повезет, то я к ней больше ни ногой.

По пути в «чрево» я зашла к Эмми, помощнице Моны. Она вернулась от Карла и сидела в одном из кабинетов, погрузившись в очередное задание, — равнодушно смотрела на листок бумаги. Эмми была такой маленькой, что плечи едва выглядывали из-за стола. Если напарница, Бетти, в свои сорок с копейками занимала должность исполнительного секретаря, то Эмми, девушка двадцати трех лет, являла собой типичную помощницу редактора. Она окончила какой-нибудь Джорджтаун или Барнард и надеялась сделать карьеру. Насколько я слышала, Мона требовала отличной ассистентки все: выполнять секретарскую работу, писать речи, метаться по городу во имя удовлетворения своих причудливых гастрономических запросов. Каждые четыре-пять месяцев на это место брали нового человека. Эмми устроилась в «Базз» незадолго до моего появления. Я не раз видела ее на грани срыва.

Я постучала по косяку, она вздрогнула и подняла голову.

— Привет, Эмми, — поздоровалась я. — Тебя, кажется, не было на планерке сегодня утром. Нэш объявил всем, что я буду писать статью о смерти Моны. Мне надо задать тебе пару вопросов.

— Ладно, — с угрюмым видом согласилась она. — У меня ведь нет выбора, так?

— Не хочу причинять тебе лишнее беспокойство, — сказала я, заходя в кабинет. — Мне просто нужна кое-какая информация для статьи.

— Извините. Тут такой зоопарк. Каждую секунду мне звонят журналисты, просят поделиться всякими пакостями о Моне. Представляете, один тип из «Нью-Йорк пост» даже спросил, правда ли, что Мона брала одежду у дизайнеров, а затем не возвращала, сославшись на то, будто запачкала ткань преждевременной менструацией. Как же мерзко!

— Но ведь это клевета?

— Между нами говоря, нет. Меня обескуражил сам факт, когда такие вопросы внаглую задают по телефону. Плюс ко всему пришлось помогать мужу Моны с подготовкой погребальной церемонии.

— Карл, должно быть, невероятно расстроен, — отметила я, скользнув на стул напротив.

— Да. Мало того, что все, кто хоть немного знал Мону, звонят выразить свои соболезнования, так еще и пресса достает. Сегодня утром, после разговора с полицией, я три часа подряд отвечала на звонки в квартире Моны. Была б тут Бетти, весь груз свалился бы на нее, но она до сих пор в отпуске в Испании.

Эмми постоянно убирала каштановые локоны за уши. И каждый раз они тотчас падали обратно.

— А Бетти прилетит на похороны?

— Нет. Авиакомпания предоставила ей большую скидку, а за перенос даты перелета пришлось бы выложить приличную сумму.

Этого факта уже достаточно, чтобы пожалеть Мону.

— Мне бы хотелось, — продолжила я, — восстановить последовательность действий Моны вчерашним вечером. Кто из вас первым покинул кабинет?

— Ну, я должна была уйти в шесть, вторник ведь все-таки, а Мона собиралась на вечеринку в «Трек». Однако она задержалась до семи, и я застряла вместе с ней.

— За ней зашел муж? — поинтересовалась я, открыв блокнот для записей.

— Нет, он позвонил из вестибюля и сказал, что ждет ее там. — Эмми закатила глаза и приоткрыла рот. — А затем она заставила его торчать там минут пятнадцать.

— И чем таким она занималась?

— Мона ждала звонка от Мэри Кей, нашего старого консультанта из Лос-Анджелеса, которая должна была сообщить что-то важное. Она собиралась позвонить вчера днем, чего не сделала. Я оставила ей сообщения на домашний, сотовый и рабочий номера. Мона на этом не успокоилась, она заставила меня набирать номер каждые две минуты. Миссис Ходжес, видимо, считала, что, если нажать на кнопку лифта сто раз, он приедет быстрее. Мэри Кей наконец-то позвонила. В семь.

— И как долго они разговаривали?

Не тут-то было, — сказала Эмми, снова убрав локон за ухо. — В этот момент Мона вышла в туалет. А Мэри Кей, как оказалось, вела передачу по радио в прямом эфире и не могла ждать. Она попросила передать, чтобы Мона была на линии без пятнадцати восемь.

— Мэри собиралась в это время перезвонить?

Эмми задумчиво скривила губы.

— Да, судя по всему. Сказала: «Передай Моне, чтобы она была в своем кабинете без четверти восемь». Вероятно, Мэри разозлилась на то, что ее не оказалось у телефона в нужный момент.

Теперь ясно, почему Мона вернулась вчера в кабинет. Странную формулировку, однако, выбрала Мэри Кей. Будто назначила ей встречу с посторонним лицом. Надо будет спросить у нее самой.

— И что было потом?

— Я ушла, Мона тоже. Видимо, она решила вернуться с вечеринки в назначенное время и принять звонок. Или вообще прокатить Мэри Кей. От Моны можно ожидать чего угодно. Однажды она заставила меня весь день бегать по городу в поисках сумки от Гуччи. В магазине на Пятой авеню такой не было, поэтому я отправилась в Мэдисон, а потом в торговый пассаж в Нью-Джерси, где наконец-то нашла ее. А Мона заявила, что передумала.

— Ты видела, как Мона зашла в редакцию «Трека»?

— Сначала она должна была заглянуть к мистеру Дикеру. Когда я уходила, она поднималась вверх по лестнице. Его кабинет двумя этажами выше.

Вероятно, визит был недолгим. Макс видел Мону на вечеринке в семь пятнадцать.

— Не знаешь, по какому поводу была назначена встреча?

Нет. В повестке дня запись отсутствует, значит, возникло что-то незапланированное. И надо отметить, ей не хотелось туда идти. Она сказала на прощание: «Пожелай мне удачи». Мона ненавидела Дикера за то, что он совал нос в ее дела. Считала его полным придурком.

Да, управление — штука не простая.

— А как же Карл? — спросила я, вспомнив, что он прохлаждался все это время в вестибюле.

— О, Мона велела мне передать Карлу, чтобы он шел на вечеринку без нее, сказала, найдет ее там.

— Он воспринял это без обид?

— Похоже, да. Выглядел не очень-то довольным, но последовал наверх.

— Их брак можно называть счастливым? — поинтересовалась я, пытаясь не показать причину своего любопытства.

— Вроде да. Карл звонил ей по двадцать раз на дню. Иногда она заставляла его часами дожидаться ответа.

— И еще… Кто оставался в редакции, когда вы уходили?

— Практически никого. Два человека в отделе оформления. Одного из них зовут Шустрик. Говорит, недолго там задержался. И был еще… какой-то фрилансер. Не известно, сколько он находился на рабочем месте.

— Харрисон? — уточнила я.

— Не знаю.

— Ты мне очень помогла, — поблагодарила я. — И последняя просьба. Дай мне номер Мэри Кей, и я испарюсь.

Я не знала Мэри Кей лично, но имела неплохое о ней представление. Посредственная актриса в прошлом, она ныне обозревала рубрику светских сплетен и недавно нанялась к Моне лос-анджелесским консультантом. Мэри Кей докладывала все напрямую Моне, минуя остальных коллег на западном побережье. В шестьдесят лет и до сих пор не замужем, она была редким экземпляром.

— Конечно, — сказала Эмми, развернув огромный органайзер, который, очевидно, принадлежал Моне. — Но вам придется подождать. Сейчас с ней не связаться: она летит в Нью-Йорк. Мэри Кей не пропустит такого события ни за что в жизни.

— Спасибо, — поблагодарила я, взяв протянутый листок с записью. — Дай мне знать, если тебе понадобится какая помощь. Тебе сейчас трудно справляться со всем сразу.

— Да, и что же мне делать? — страдальчески произнесла она и пожала плечами. — Остается благодарить Бога, что меня не было в офисе в тот момент, когда пришел убийца.

— Как думаешь, кто это мог быть? — спросила я.

Она вздохнула и размякла.

— Все говорят, что это Робби, — сказала она. — Вполне логично. Конечно, Мона достала всех, но вчера она привела в ярость именно его.

— Ты слышала их разговор?

— Еще бы. Я же сижу прямо на выходе из кабинета. Она не просто уволила его. Она объяснила, почему это делает. Слово «бестолковый» прозвучало раз десять.

— Робби угрожал Моне?

— Нет. Он ушел от нее как побитая собака. Но кажется, рассвирепел потом у себя на рабочем месте. Так всегда бывало. Люди проклинали Мону за спиной, а лицом к лицу становились робкими, как овечки.

Уходя, я намекнула, что пытаюсь связаться с Карлом, и попросила Эмми устроить мне с ним встречу. Возвращаясь в «чрево», я прокручивала в голове ее последнюю фразу о том, что ни у кого не хватало смелости высказать все Моне в лицо. Что ж, вчера у кого-то хватило.

Я решила поговорить с Дикером. Сразу стало как-то неспокойно, но нужно сделать это, чтобы подтвердить версию Эмми и выстроить четкую временную последовательность событий. Его помощница ответила мне с дежурной вежливостью, что свяжется со мной позже. Судя по голосу, она мнит себя секретарем компании из фантастического фильма, где людей тайно превращают в роботов или искусственно выращивают органы для экспериментов с инопланетянами.

Я набрала номер Харрисона, полученный от сотрудника отдела оформления, но наткнулась на автоответчик. Зато повезло с Тревисом, обозревателем «Трека». В редакции его не оказалось, но там мне дали номер сотового, по которому он заверил, что видел, как Мона проскользнула через заднюю дверь без четверти восемь. Сам он находился в это время у себя в кабинете, а не на вечеринке и поднял глаза, когда она проходила мимо.

Затем я снова попыталась связаться с Кимберли — тщетно. Тогда позвонила в офис Кики. Мужской голос назвал мне агентство, куда можно обратиться, правда, ее там якобы тоже нет. Я оставила сообщение о том, что хочу взять у нее интервью для «Базза». Интуиция подсказывала, что не стоит надеяться на откровенность.

Если Кики не перезвонит мне, будет крайне сложно выяснить, из-за чего они с Моной повздорили. Все в тот момент оказались слишком далеко. Интересно, смогу ли я найти ответ на страницах «Базза» ?

Я убрала ноутбук в ящик и отправилась в комнату, где хранятся старые выпуски. Собрала все за последние девять месяцев и свалила на стол.

За это время вышло невероятное количество статей о Еве. Практически ни один номер не обходился по крайней мере без двух заметок о ней. Конечно, не сравниться с успехом трилогии «Властелин колец», но результаты весьма близкие. Кругом бесконечные фотографии на приемах — Ева с длинными шелковыми волосами в платье от Версаче, или Дольче и Габбаны, или Кавалли, каждый раз с глубоким V-образным вырезом, подчеркивающим широкие плечи и большую грудь идеальной формы. Далее следовали советы от ее стилистов и визажистов. Очевидно, она и дня не могла обойтись без того, чтобы не смазать лицо гликолевой кислотой, а секрет невероятного блеска кожи заключался в использовании двух, а не одного бронзового оттенка. О да, прямо-таки первооткрывательница.

Потом шли сплетни. Внешность примадонны давала немало пищи для размышления: она укоротила нос? нарастила волосы? И самый трепещущий вопрос: шикарная грудь — дар природы или результат пластической хирургии? Но больше всего типографской краски ушло на обсуждение личной жизни. Только за последние полгода «Базз» опубликовал пять полномасштабных статей о браке (третьем по счету) с в подметки ей не годном актере Брэндоне Котте. В феврале писалось о страстном желании иметь детей (Ева: «Боже, пошли мне ребенка!») с намеком на то, что молодая пара подумывает об усыновлении. В мае пошли слухи о семейном разладе (конец отношениям или душевная боль Евы) вместе с подозрениями в измене обеих сторон.

Я вспомнила разговор между Брэндоном и Кики, коему явилась свидетелем. Очевидно, в супружеской жизни Евы возникли проблемы, раз уж благоверному плевать, какое недоумение вызовет его уход. И вдруг в моей памяти всплыла любопытная фраза Брэндона: он спросил, где пропадала Кики весь вечер. Может, она последовала в кабинет за Моной, чтобы продолжить горячий спор?

Я погрузилась в чтение. В отличие от большинства звезд, которые клянутся, что ненавидят внимание прессы, Ева им наслаждалась. Она никогда не бегала от папарацци и всегда с радостью отвечала на вопросы. Я достаточно долго работала в «Баззе», чтобы знать, насколько знаменитостям опасно раскрывать все свои карты. В один прекрасный день читатели могут пресытиться Евой. Она умудрилась засветиться на премьере диснеевского мультфильма, хотя не участвовала даже в озвучке.

С особой тщательностью я просмотрела последние статьи, вышедшие в рубрике «Клубничка». Ничего оскорбительного по здешним стандартам. Так что же вывело Кики из себя? «Базз» только собирался выпустить в печать нечто скандальное?

— Джесси, у тебя есть лишняя минутка? — спросила я, сбив ее с мысли. — Ты не знаешь, за что Ева Андерсон могла разозлиться на «Базз»?

Джесси выпрямила спину, от любопытства или удивления у нее расширились зрачки.

— Да вроде не за что, — ответила она. — Мы довольно лояльно к ней относились, несмотря на то что основной ее талант в рекламе духов, а не в пении и актерском мастерстве.

— Почему Мона так ее обхаживала?

Джесси глубоко вздохнула:

— Мона всегда любила Еву. Мне кажется, Мона достигла такого успеха, потому что была помешана на звездах. Она выпускала статьи о том, что интересовало ее больше жизни: изменяет ли Брэд Питт Дженнифер Энистон, сколько съела на ужин Кристи Элли. Еву она обожала больше всех, не спрашивай у меня почему. Ева наполовину мексиканка, наполовину датчанка, а в Моне тоже невероятная смесь кровей. Видимо, это их и связывало. Однако Брэндона Мона не жаловала, по крайней мере в последнее время.

— Что ты имеешь в виду?

— Она нелестно говорила о нем на планерках. Брэндон раздражал ее, понятия не имею почему.

— А у кого я могу спросить о причине такого отношения?

— Мэри Кей может знать. Она консультант с западного побережья. Хиллари тоже в курсе, но Мэри Кей будет откровеннее с тобой.

— Ясно, — сказала я.

— А куда ты клонишь? Очень уж любопытно.

— Просто пытаюсь понять, что происходило вчера на вечеринке.

— Ты же не думаешь, что Мону убила Ева? Телохранители не отходят от дивы ни на шаг.

— Я не собираюсь выяснять, кто это сделал. Моя задача описать тот вечер во всех подробностях.

— Брось, Бейли. Ты сама себе противоречишь.

— Этим делом занимается половина полицейского управления Нью-Йорка. Без меня справятся.

Я вернула журналы и взглянула на часы. День близился к концу, а я до сих пор не связалась с Катей, потому что Нэш не достал мне ее номер. Надо зайти к нему в приемную, чтобы ускорить процесс.

Подобно главной помощнице Моны ассистентка Нэша походила на классическую секретаршу: женщина среднего возраста, которая печатает сто слов в минуту и носит короткую стрижку. Несомненно, она сумеет зарезервировать стол в любом ресторане города. Когда я вошла, Ли с усталым видом положила трубку телефона — случай беспрецедентный.

— Бейли, Нэш на совещании. Он придет к вам сам, когда освободится.

— Знаю, мне скоро уходить. Я зашла только спросить, выяснил ли он номер Кати, той уборщицы, что подверглась нападению вчера вечером.

— Он ничего мне не говорил.

— Это очень важно. Я срочно должна опросить ее для статьи.

— Гм… Давайте я позвоню одному знакомому в агентстве по обслуживанию жилья. Возможно, он состыкуется с бюро уборки.

Я вернулась обратно, чтобы собрать вещи до встречи с Нэшем. Джесси ушла и, судя по чистоте на столе, сегодня не вернется. Зато Райан наконец-то оказался на месте.

— Эй, Райан, — окликнула я его. — У тебя есть минутка?

— Только одна, — ответил он таким тоном, будто действительно очень занят.

Сначала я подумала позвать его в конференц-зал (там уж точно никто бы не подслушал разговор), но и в редакции было достаточно шумно, чтобы заглушить любой голос. К тому же он не собирался рассыпаться в любезностях. Я подошла к столу с ноутбуком и присела на ящики с папками. Никогда раньше не находилась так близко от Райана и впервые заметила круги вокруг голубых глаз. На их фоне острый крючковатый нос придавал ему недобрый, суровый вид. Мой коллега заерзал на стуле, и я поняла, что вторглась в его личное пространство. Пришлось встать.

— Я слышала, ты был вчера на вечеринке, — начала я. — Там ничего примечательного не произошло?

— Примечательного? — презрительно переспросил он. — Ты имеешь в виду, упился ли кто в ноль? Просвечивали ли соски Евы через платье? Сунул ли кто Кимберли Ченс сотенную, приняв ее за проститутку?

— Примечательного касательно убийства, — уточнила я нейтральным тоном, не обращая внимания на его язвительность. — Ты видел стычку между Моной и Кики Бодден?

— Нет, пропустил.

— А Кимберли часто попадалась тебе на глаза?

— Один раз. Она брала выпивку в баре, стояла там в шортах. Такую задницу за милю видать.

— Она не подходила к Моне?

— Не знаю.

— Ты не заметил, как Мона ушла с вечеринки? Вроде как через задний ход.

— Тоже упустил момент.

Вот вредина. Будто специально не хочет мне помогать. Нет смысла задавать вопросы.

— Ладно, и вот еще, — сказала я. — Не хочешь обсудить наши статьи, чтобы избежать совпадений?

— Откуда им возникнуть? — подозрительно спросил он. — Мой очерк о жизни и карьере Моны. Там ни слова об убийстве.

— Ну, мы только… Впрочем, не важно. Если будут какие проблемы, Нэш позаботится об этом при редактировании.

— Точно, — выдал Райан и вернулся к работе. Он и раньше не проявлял ко мне симпатии, но теперь был просто крайне нелюбезен.

Я вернулась к столу и стала собираться домой. Пока рано делать первые наброски. Буду надеяться, завтра мне повезет больше, и я начну писать статью. Я забросила ноутбук и тетрадь в большую сумку и потянулась за папкой со списком приглашенных.

Папка пропала. Я поискала среди разбросанных журналов, старой почты и прочих листов. Нигде нет.

Кто-то забрал ее.