Стефани все еще не отошла от той встречи с Тоддом. Она сидела на диване, переключаясь с одной мыльной оперы на другую, и ела мороженое «Бен и Джерри». Стефани была удивлена тем, насколько ее встреча с Тоддом повлияла на нее. Очевидно, она все еще испытывала к нему какие-то чувства. Он был отцом ее ребенка. И для Кэти это тоже было очевидно. Даже когда Кэти пыталась утешить ее после ухода Тодда, она видела на лице женщины страдание.

 Стефани была очень привязана к Кэти. Но любовью это нельзя было назвать. Если б Тодд передумал насчет ребенка и позвал ее замуж, она бы бросила Кэти, не раздумывая. Стефани трудом сдерживала эмоции, боясь выдать их Кэти. Она знала, что Кэти пойдет ради нее на все. Эта женщина была ее рьяной защитницей. Еще она была немного вспыльчивой, и Стефани побаивалась ее. А Тодда она никогда не боялась.

 Тодд не был похож на тех мускулистых красавчиков, с которыми она обычно встречалась. На тех мужчин, которые обманывали и избивали ее, использовали, и бросали. На тех мужчин, которые унижали ее и отнимали у нее деньги. Тодд был нежным и заботливым. Он покупал ей всякие вещи и постоянно делал комплименты. Всегда говорил, какая она красивая. Раньше она замечала краем глаза, с каким благоговением он смотрит на нее. Она знала, что Тодд был девственником, когда они познакомились. Это только больше расположило ее к нему. Он был таким милым и невинным, и смотрел на нее, словно на какого-то ангела.

 Он не знал, что в пятнадцать она убежала из дома и таскалась по всей стране за своей любимой рок-группой.

 Как она прокралась за кулисы, чтобы встретиться с музыкантами. Она была так взволнована приглашением лидер-гитариста посетить их гостиничный номер. И польщена тем, что они с вокалистом начали целовать и раздевать ее. А потом появились барабанщик и басист со всем своим сопровождением. Вечер закончился тем, что ее пустили по кругу. А потом с ней то же самое проделал весь техперсонал группы, после чего ее вышвырнули из номера в четыре утра. Ее лицо, бедра и живот были липкими от спермы более чем дюжины разных мужчин. Последующий год она провела, торгуя собой на улице. Потом ее подобрал один парень, показавшийся ей спасителем, пока не стал ежедневно избивать ее. Тодд не знал, что, в конце концов, она пырнула его ножом и сбежала после того, как он чуть не забил ее до смерти.

 Тодд знал лишь, что после трех лет бродяжничества она вернулась в колледж и получила степень бакалавра. Тодд знал ее, как бойца, и уважал. Она понимала, что он о чем-то догадывается, но он никогда не выуживал у нее подробности. Он дал ей самой разобраться с ее демонами. Ее решение стать «охотником за головами» он встретил с тревогой, но все же поддержал. Он знал, что ей нужно что-то, что укрепит ее самооценку. Если поимка преступников это то, что ей нужно, тогда он только «за». Он любил ее. Но с каким отвращением, разочарованием и яростью он воспринял новость, что она носит его ребенка. Он отверг ее также как и все остальные мужчины, с которыми она когда-либо имела дело, начиная с ее папочки-трудоголика. Кэти ее никогда не отвергала.

 Стефани поднялась с кресла и вразвалочку побрела на кухню. Живот был такой большой, что ей казалось, будто у нее там двойня. Она поставила мороженное обратно в морозильник и стала готовить себе кофе. Ей нужно больше двигаться. Она не могла просто лежать на диване, целый день есть мороженное и жалеть себя. Это было бы слишком банально. От ходьбы же хоть какая-то польза. Ее ребенок уже набрал вес больше положенного. Если она не хочет после родов весить двести фунтов, ей нужно делать физические упражнения. Всего в паре кварталов от них есть парк с беговой дорожкой. Семейный парк, где новоявленные мамочки гуляли с колясками по обсаженной деревьями аллее, а беременные женщины накручивали круги в отчаянной попытке уберечься от послеродового увеличения веса.

 Пока ждала кофе, она натерла живот, бедра и ягодицы смесью витамина Е и масла какао. Ее врач-акушер сказала, что растяжки больше зависят от ген, чем от увлажнителей, но тем не менее решила, что это не повредит. Кэти еще не встала. Она до четырех утра просидела со Стефани, держа ее в своих объятьях, пока та неудержимо плакала. Потом уложила Стефани в постель, а сама отправилась ловить растлителя малолетних, не явившегося в суд на прошлой неделе. Кэти была хорошей и Стефани была счастлива быть рядом с ней, хотя эта женщина иногда ее пугала.

 Кофейник вскипел, и Стефани налила себе чашку. Пока потягивала кофе, она заметила, что часто выглядывает в окно, все еще надеясь, что Тодд передумает и примет верное решение. Но всякий раз, когда она позволяла себе пофантазировать, как они с Тоддом вместе растят своего сынишку или дочь, она вспоминала выражение его лица, хлынувшие из его глаз слезы, обернувшиеся безумным хохотом. Он походил на сумасшедшего. Когда он сунул руку в свою сумку, на какое-то мгновение она испугалась, что он вытащит пистолет или нож. Это был первый и единственный раз, когда она испугалась Тодда.

 Стефани допила кофе, переоделась в спортивные брюки и футболку, надела кроссовки и направилась к двери. Закрепила ремешком на руке свой айпод и надела наушники. Стефани промотала Мадонну, Аланис Мориссетт, Мэрайю Кери и Металлику, пока не нашла песню Уитни Хьюстон, которая подходила под ее настроение. Громко напевая, засеменила по тротуару.

 - Это не правильно, ну и пускааай. Все равно я сделаю это. Пакуй чемоданы, вставай и вали. И даже не смей возвращаться ко мнеееее.

 Она улыбнулась, представляя, будто говорит эти слова Тодду.

 Уже через пять минут ходьбы Стефани вспотела и запыхалась.

 Боже, я потеряла форму, - подумала она.

 Когда она дошла до парка, ей пришлось сесть на скамейку, чтобы отдышаться. Она смотрела на прогуливающихся по беговой дорожке мамаш и нянек, весело сплетничающих между собой. Мимо нее пробежал какой-то мужчина, толкающий перед собой спортивную коляску, в компании трех других мужчин. Крупная женщина лет сорока с небольшим семенила в сопровождении таксы, с тявканьем бегущей за ней следом. Байкеры, скейтбордисты и роллерблейдеры проносились мимо нее, игнорируя установленные везде предупреждения, что дорожка предназначена только для бега и пеших прогулок.

 Минуты через три она с трудом поднялась на ноги и пристроилась за женщиной с таксой. Скорость женщины была чуть ниже той, с которой Стефани шла к парку, и отлично ей подходила. Она хотела походить, по крайней мере, минут двадцать, а с прежней скоростью у нее это не вышло бы.

 Сделав два круга по дорожке, составлявшей четверть мили, Стефани заслушалась Аланис Мориссетт, поющей про то, как ей вскружил голову какой-то парень. Она смотрела себе под ноги, опустив голову вниз. Она все еще думала о Тодде. Когда Стефани подняла глаза, ей показалось, что она видит Тодда, едущего на велосипеде по направлению к ней. Чем ближе был велосипед, тем сильнее велосипедист походил на Тодда. Когда до него оставалось всего десять ярдов, она разглядела в его глазах слезы. Это определенно был Тодд. Он вернулся к ней. Она остановилась и сняла наушники. Улыбнулась, на глаза навернулись слезы. Тодд приближался все ближе.

 Не сбавляя хода, он сунул руку в свою курьерскую сумку. На этот раз Стефани ждала, что он достанет букет роз, или, что еще лучше, обручальное кольцо. Когда она увидела в его руке молоток, на ее лице возникло выражение замешательства. Пока она гадала, для чего молоток, он со всей силы обрушил его ей на живот, буквально сложив ее пополам.

 Стефани рухнула на колени, корчась от боли, исторгая рвоту, и одновременно хватая ртом воздух. Все ее внутренности словно пылали огнем. Она подняла глаза на Тодда, когда он подошел к ней, по-прежнему сжимая в руке молоток. Он рыдал и мотал головой, словно пытаясь отрицать какую-то невысказанную истину.

 - Прости, Стефани. Мне очень жаль.

 Она попыталась подняться на ноги, а вместо этого перекатилась на спину, вертясь от боли и держась за живот. Тодд снова опустил молоток. Возникло чувство, будто ребенок внутри нее сплющился от удара. Живот словно спустило, а на спортивных брюках в районе промежности выступила кровь.

 - Я люблю тебя, Стефани.

 Он опустил молоток еще раз и еще. Стефани даже не кричала. Она стонала и скулила, но не кричала. После очередного удара, изо рта у нее хлынула кровь.

 Стефани не слышала его любовных признаний. Боль была такой сильной, что буквально стерла для нее весь мир. Единственной ее мыслью было то, что ее ребенок погиб. У нее внутри был мертвый ребенок. Следующей мыслью было беспокойство за Тодда. Кэти убьет его за это.