Такси подъехало прямо к главным воротам колледжа Сен-Освальда. Тут же подбежал привратник забрать вещи прибывшего.

— Уильямс получил мою открытку?

— Да, сэр, этим утром. Он сразу же отправился в полицейский участок за ключом и все приготовил к вашему приезду.

— В полицейский участок? Ах да, припоминаю. Ужасное дело! Я был за границей в тот день и в последнее время не читал английских газет. Да и сейчас, признаюсь, не знаю всех деталей, но я в полнейшем шоке от произошедшего.

— Мы все в шоке, сэр. Ничего подобного никогда не происходило в стенах нашего колледжа… Я пошлю Уильямса отнести ваши вещи.

— Скажите ему сперва заварить мне чай. Остальное подождет.

— Хорошо, сэр.

Пятидесятилетний худощавый седовласый мужчина с лысеющими висками и чисто выбритым лицом — мистер Сидни Хенлоу — медленно прошелся через два двора и поднялся по лесенке к своему кабинету. Немного сутулый, он создавал впечатление «домашнего человека», редко покидающего свое обиталище. Интеллигентное лицо с капелькой важной торжественности — среди друзей и знакомых он был известен как настоящий ученый со скудным чувством юмора.

Однажды кто-то сказал, что он будто стягивает атмосферу вокруг — столь суха была его манера общения, и с тех пор мужчина получил прозвище Стянидни Хенлоу.

В камине кабинета весело трещал огонь. Мистер Хенлоу окинул свое обиталище взглядом человека, чувствующего теплейшую радость от возвращения домой. Он неспешно разделся, уселся в одно из кресел у камина и протянул к огню руки погреться — был стылый сырой осенний день. Через минуту зашел Уильямс с чаем, поджаренными тостами с маслом и пирогом на подносе.

— А, это вы, Уильямс! Как ваши дела?

— Все в порядке, сэр, спасибо. Рад, что вы наконец-то вернулись. Надеюсь, у вас все хорошо?

— Все в порядке, Уильямс, но только я очень взволнован. Никак не могу поверить, что эта кошмарная трагедия произошла прямо здесь, в моем кабинете.

— Действительно кошмарная, сэр. Сам не могу выкинуть это из головы… Чаю, сэр?

Хенлоу кивнул. Уильямс подал ему чай с тостом и продолжил:

— Я был с несчастным мистером Хаттоном буквально перед самой смертью. Ни за что бы не подумал, что меньше чем через полчаса он будет сидеть убитый в этом самом кресле, в котором сейчас сидите вы, сэр.

Хенлоу невольно вздрогнул.

— В этом самом кресле, говорите?

— Да, сэр. Мистер Кершоу и мистер Стэнхоуп обнаружили его как только вернулись с обеда.

— Расскажите мне обо всем, Уильямс. Я знаю не больше, чем написано в газетах.

— Конечно не знаете, сэр, вы же в тот момент были в Женеве…

Уильямс, ничего не тая, стоял и рассказывал о произошедшем. Хенлоу все пил чай, периодически задавая разные вопросы или что-то подмечая, а Уильямс время от времени приостанавливался подлить чаю или передать тост или пирог.

— Полагаю, полиция провела тщательный осмотр моих комнат, Уильямс, — и главное, своевременно?

— Именно так, сэр. Суперинтендант все проверил, даже соседнюю по площадке комнату — я сам принес ему ключ. Осмотрели еще спальню и гардероб, сэр. По крайней мере мне так сказали. Также были опрошены все служащие колледжа, нам даже пришлось докладывать о каждом своем передвижении. Говорю вам, сэр, суперинтендант положил на меня глаз: он сам на это намекнул словами, что я последний, кто видел мистера Хаттона живым. Он так и сказал, что я мог его сам убить… Так убедительно, будто я и правда это сделал, сэр. Но мое мнение, сэр (как и у большинства людей в колледже), что полиция только зря тут потеряла время. Убийца к их приезду уже давно скрылся, так что искать его в этих комнатах было бесполезно. Но все равно один из людей супера — сержант-детектив — следующим утром провел здесь несколько часов наедине с собой. Полная глупость с моей точки зрения. И кстати, сэр, когда я пришел сегодня в полицейский участок за ключом (мне не разрешаюсь держать его у себя), суперинтендант попросил меня уведомить его, когда вы приедете. Он сказал, что хочет вас увидеть.

— Это вполне естественно, Уильямс. Сейчас же пойдите и позвоните ему — скажите, чтобы приходил в любое удобное время. Думаю, я не уйду отсюда до ужина.

— Хорошо, сэр.

Хенлоу не спеша допил свой чай, закурил сигарету и удобно откинулся в кресле. Вскоре вернулся Уильямс с чемоданами и принялся убирать со стола.

— Я позвонил суперинтенданту, сэр, и он сказал, что немедленно выезжает.

— Спасибо, Уильямс. Думаю, он знает как сюда добраться?

— Должен, сэр.

Уильямс вышел. Хенлоу пересек комнату, открыл сигарный ящик, извлек оттуда коробочку и положил ее на стол. Затем он вернулся в кресло и принялся ждать. Через несколько минут в дверь постучали.

— Входите. Ах это вы, суперинтендант. Присаживайтесь.

— Прошу прощения за беспокойство, сэр, но мне не терпелось увидеться с вами сразу после вашего приезда.

— Понимаю. Сигару? — сказал хозяин, передавая коробочку. — Очень жаль, но мне совсем нечего предложить вам выпить.

— Спасибо, сэр, но я все равно не пью.

Он зажег сигару. Пару минут мужчины обсуждали убийство, Хенлоу задавал наводящие вопросы. Затем он произнес:

— Можно поинтересоваться, вы уже напали на след преступника?

— Мы делаем все, что в наших силах, сэр. Но в настоящий момент я не намерен более обсуждать эту тему.

— Я прочел короткую заметку о коронерском расследовании в ежедневной газете. Мне показалось, что они так ни к чему и не пришли.

— Они бы и не смогли, сэр. Вся эта процедура была чистейшей формальностью, настоящий допрос перенесли. Я не вызывал свидетелей.

— А у вас есть свидетели?

Суперинтендант постарался уклониться от вопроса.

— Хотелось бы мне найти свидетеля самого убийства, — мрачно сказал он, — но такое редко случается! Итак, мистер Хенлоу, у меня есть к вам пара вопросов. Если вы, конечно, не возражаете.

— Ничуть.

— Знал ли мистер Хаттон заранее, что вы будете отсутствовать на прошедшем собрании по причине отъезда за границу?

— Скорее всего он мог что-то подозревать, ведь я сам упомянул об отъезде еще на предыдущей встрече.

— Получается, что вам не было необходимо писать мистеру Пеннингтону из Женевы, что комнаты как обычно в распоряжении комитета?

— Нет-нет, никакой необходимости! Просто мистер Пеннингтон очень четкий человек и любит, когда все подтверждено на бумаге.

— Понятно.

— Вам известны случаи, когда кто-либо из членов комитета приносил обед с собой на собрания?

— Нет.

— И, как я понял, сами вы тоже никогда не обедаете в этих комнатах?

— Никогда.

— Тогда мистер Хаттон скорее всего сообщил бы, что останется один в вашем кабинете во время ланча?

— Разумное умозаключение.

— Вы конечно же хорошо знали мистера Хаттона?

— Да, конечно.

— Вам приходят в голову какие-нибудь причины или события, способные заставить кого-либо питать к нему неприязнь?

— Даже не представляю такого.

— Или скажем, кому-то могло сильно не понравиться его присутствие в тот момент в кабинете?

Хенлоу улыбнулся:

— Разве что грабителю. Хотя вряд ли вор счел бы стоящей попытку пробраться в мои комнаты — у меня здесь нет ничего ценного за исключением пары-тройки книг.

С этими словами он указал на книжный шкаф.

Все это время суперинтендант записывал ответы Хенлоу в свой блокнот. Вдруг он остановился, рука с ручкой застыли в воздухе. Редкие книги! Эмброуз рассказывал о своем разговоре с доктором Блейком и о том, как Хаттон увлекся делом о хищении маленьких, но чрезвычайно ценных вещей, длящимся уже около двух лет. Он также вспомнил, что одной из украденных вещей как раз была редкая книга — уормингхэмский молитвенник. Следующая мысль полицейского была о том, что любые другие люди помимо членов комитета могли знать, что комнаты Хенлоу обычно открыты и не заняты в обеденный час в первый вторник месяца.

— Не пропала ли у вас какая-нибудь из них? — резко выпалил суперинтендант. Так резко, что Хенлоу опешил.

— Не пропала ли какая-нибудь? — повторил Хенлоу. — Вы имеете в виду мои книги?

— Да, сэр. Не взглянете на полки?

Хенлоу поднялся с кресла и медленно подошел к книжному шкафу. Он стоял там, тянясь к верхним полкам и наклоняясь к нижним, но перебирая только определенные книги и очень внимательно проверяя их наличие.

— Нет, — сказал он через какое-то время, — все на месте. Почему вы вдруг подумали, что какая-либо из них могла пропасть?

Суперинтендант пожал плечами:

— Вы сами предположили возможность проникновения вора. Или, — добавил он, слегка улыбнувшись, — строго говоря, я должен был сказать взломщика! Грабители — это джентльмены, работающие после девяти вечера.

Озадаченный Хенлоу вернулся в свое кресло. Суперинтендант взглянул на свои записи и слегка вздрогнул. Он был осторожным человеком и быстро просчитывал в уме, как глубоко он сможет втереться в доверие Сидни Хенлоу. Пока что ему не хотелось озвучивать имя Финмера, ведь он знал, что рано или поздно визит сквайра в эти комнаты всплывет наружу. Викарий Литтл-Марплтона знал, что Финмер собирался сюда зайти, художник Гастингс знал, что он был здесь, а клерк из страховой компании, Уилкинс (хотя и не знавший точно, что это был он), видел старого сквайра в комнате. Но суперинтенданту очень хотелось, чтобы пока все эти факты не просочились в газеты.

И в то же время он хотел вытащить из Хенлоу как можно больше информации. Он был настоящим владельцем комнат и мог знать гораздо больше других по крайней мере с одной точки зрения. Суперинтендант прекрасно знал, что если Финмер совершил это преступление, он точно покинул колледж до 1:35, никем не замеченный. Но он также разделял сомнения Эмброуза по поводу того, стоит ли сосредоточить внимание на одном Финмере, закрыв глаза на все остальные варианты. Если Финмер ушел до 1:35, то кто-то другой вполне мог зайти сразу после, также незамеченный и так же до 1:35. Вопрос был в том, как этот человек смог выбраться.

Он решил немного рискнуть, не называя имен.

— Мистер Хенлоу, — сказал полицейский после долгого раздумья, — все, о чем я у вас сейчас спрошу, я должен попросить вас держать в строжайшем секрете — по крайней мере пока.

— Понимаю.

— Это очень трудное дело, и базируется оно отчасти на времени. Нам точно известно, что убийство было совершено между 1:15 и 2:30. Мы также знаем, что внимание сторожевого было отвлечено с часу до часу тридцати пяти. Итак, ваш слуга, Уильямс, был с мистером Хаттоном в одной комнате в начале второго.

— Он мне так и сказал только что. Сказал, что был последним видевшим бедного Хаттона живым.

— Быть такого не может! — отпарировал суперинтендант.

— Почему?

— Потому что последним, кто видел его живым, был убийца, сэр.

— Да-да-да, понимаю. Конечно он. И?

— Нам довелось узнать, что еще один человек зашел в ваш кабинет практически сразу после ухода Уильямса.

— Почему? Конечно… убийца?

— Может быть — а может и нет, — сухо ответил суперинтендант. — В любом случае есть свидетель, видевший, как он входил.

— Видевший, как входил? — машинально повторил Хенлоу. — В таком случае, — сказал он, выйдя из оцепенения, — кто же его видел?

— Пока не могу вам сказать. Но у нас есть его описание, и оно должно быть верным.

— Каково же это описание?

— И его я тоже не могу озвучивать, сэр. У меня есть на то свои причины. Несмотря на описание и нашу уверенность в том, что он был там с мистером Хаттоном, мы совершенно не уверены, что этот человек совершил преступление. Если это был он, он должен был бы покинуть колледж до 1:35. Если нет (а это веская причина предполагать, что мистер Хаттон был убит немного позже), то убийца вероятно вышел до 2:30. И мы точно знаем, что он не выходил после двух часов, потому что двое рабочих у лестницы его бы увидели.

— Из того, что я услышал от вас и Уильямса, я могу сделать очевидный вывод, что убийца ушел до прихода рабочих. Не доказывает ли это находка моего ножа в яме?

— Итак, куда же ушел этот человек? — сказал суперинтендант. — Он не мог покинуть колледж без ведома привратника.

— Возможно он где-нибудь спрятался на территории колледжа, а в удобный момент улизнул.

Суперинтендант покачал головой.

— Мы с двумя моими людьми провели тщательный обыск. Такого не могло быть, сэр. И это наводит меня на вопрос. Вы, бесспорно, знакомы с устройством этих комнат лучше, чем кто-либо другой, потому что вы их занимаете. Итак, мистер Хенлоу: есть ли отсюда какой-нибудь выход — не через лестницу, два двора и главный вход? Особенно не через лестницу?

— Не спускаясь по лестнице? — отозвался Хенлоу и начал задумчиво тереть свой подбородок. — Дайте-ка подумать… На крышу он конечно подняться не мог и… Говорите, он вышел до половины третьего?

— Должен был. Никак иначе.

— Вы смотрели в соседней по площадке комнате?

— Конечно, сэр. Она была заперта, а единственный ключ был у Уильямса.

— Хм! — Хенлоу встал и принялся расхаживать из стороны в сторону, весь погруженный в раздумья. Затем он зашел в эркер, открыл окно и выглянул на улицу.

— Я слышал, — сказал он, — что бывший здешний постоялец — старшекурсник, которого тут заперли на две недели, — однажды выпустил из этого окна веревку и по ней выбирался и возвращался обратно. Также вполне возможно, что человек моложе меня вполне мог выпрыгнуть отсюда и без веревки. Я бы и сам попробовал!

Суперинтендант улыбнулся.

— Мы думали об этом, сэр. Но все произошло в разгар дня, когда улица полна людей. Мы бы совсем скоро узнали о том, что кто-то вылезал из окна!

— Ну тогда больше я путей отсюда не вижу. Полагаю, мою комнату вы тоже тщательно обыскали?

— Да, сэр. Сразу же после убийства, и еще на следующий день (здесь был мой сержант-детектив).

— И вы совсем ничего не нашли? Ни зацепочки, ни подсказки на улику?

Суперинтендант покачал головой. Он не собирался цитировать тривиальные газетные статьи, собранные Эмброузом. Они в любом случае не имели никакого отношения к его настоящему разговору с Хенлоу. Мужчина бросил окурок в камин.

— Еще раз простите за беспокойство, сэр. И еще простите за все доставленные неудобства. Неприятно, когда ваш дом становится местом преступления.

— Никаких неудобств. Меня же здесь не было, сами знаете. Но мне очень жаль, что я потерял коллегу, и сочувствие мое относится больше даже к несчастной сестре покойного. Она им очень дорожила.

— Бедная леди! — воскликнул суперинтендант. — Она перенесла это очень мужественно, по крайней мере внешне. Еще одно суровое испытание для нее — дознание. Нам всем ее очень жаль.

— Не сомневаюсь! Я должен завтра же поехать в Литтл-Марплтон навестить ее. Доброй ночи, суперинтендант.

Как только суперинтендант вышел, мистер Хенлоу взял с полки книгу, закурил трубку и удобно устроился в кресле, в котором так недавно лежало тело его друга. Он очевидно нисколько не был суеверным человеком. Тут Уильямс постучал в дверь и вошел.

— Мне распаковать ваши чемоданы, сэр?

Не отрывая взгляда от книги, мистер Хенлоу опустил руку в карман жилета и вытащил ключ.

— Только большой чемодан, Уильямс. Второй подождет.

И продолжил читать. Уильямс возился в комнате, разбирая и укладывая вещи. Закончив, он вышел из спальни, и мистер Хенлоу взглянул на него поверх книги.

— Что вы делаете с этими ботинками? Я собирался их сейчас обуть, не надо их чистить.

— Они не из чемодана, сэр, это одна из пар, которые вы оставили в шкафу. Я заметил, что на одном из ботинок нет шнурков, так что я их забрал на перешнуровку, у меня целый ящик.

— Ах да, понимаю.

Хенлоу не сразу вернулся к чтению. Он сидел очень озадаченный и даже забыл о зажженной трубке. Она выгорела.