Кто-то прикоснулся к нему. Теплая, нежная рука скользнула по его лбу. Далтон пошевелился на диване. Может быть, это сон?

В гостиной было уже темно. Кажется, он смотрел телевизор, положив голову на колени Эмили…

— Я заснул, — сказал он, догадавшись, что она все еще рядом.

— Совсем ненадолго. — Ее голос был таким же нежным, как ее прикосновение.

— Тебе надо идти спать.

— Я хочу остаться здесь. — Что ж, он тоже этого хотел. — Мне хорошо. Мне нравится вот так держать тебя на коленях, как ребеночка…

Моя Эмили, подумал он. Моя сладкая Эмили. Она само совершенство. Прошла неделя после того, как она сообщила ему о результатах анализа, и каждый день он благодарил Создателя за то, что угроза миновала.

— И еще я хочу… сказать Кори о том, что мы вместе, — продолжила она. — Что ты мой парень, а я твоя девушка.

Эти слова вызвали у него улыбку. Как будто они подростки, бегающие на танцы и целующиеся тайком от родителей, а не любовники, занимающиеся взрослым сексом в собственном доме.

— Я соскучился по тебе, Эмили.

Она поцеловала его. Ее волосы накрыли его лицо, как тонкое шелковое покрывало. Ее рот был теплым и манящим, язык — влажным и соблазнительным. У этого поцелуя был вкус страсти, наслаждения, летних ночей и жарких снов.

Эмили с трудом оторвалась от его губ.

— Скоро мы опять сможем заниматься любовью.

— Я говорил не совсем о сексе. — Джеймс старался отгонять от себя эти мысли, чтобы не возбуждаться, пока Эмили еще не оправилась после операции. — Я соскучился по твоей кровати, где мы спали вместе. Просто быть рядом с тобой.

— Мне тоже этого не хватает… Вот скажу Кори, и ты сможешь оставаться со мной. Я хочу, чтобы брат понимал, что происходит. Будет нехорошо, если однажды утром он зайдет в мою комнату и обнаружит тебя в моей постели.

Наверное, она расскажет ему какую-нибудь сказку о пчелках и цветочках, подумал Джеймс. Невинную, романтическую историю, понятную для ребенка шести лет.

— Ты правильно его воспитываешь. Кори растет отличным парнем.

— Надеюсь.

В наступившем молчании он глядел на призрачные тени на стене. Если бы он мог предложить Эмили что-то большее! Если бы он был достоин ее и Кори!

Она провела рукой по его голове, все еще покоящейся на ее коленях. Он редко так проводил время с Беверли. Заснуть перед телевизором — это было большой роскошью. Непозволительной роскошью для человека в бегах.

— Я все еще боюсь… — сказал он.

— Того, что происходит между нами?

— Да. — Он открыл глаза и снова начал вглядываться в тени. Ему почудилось, что он увидел ворону, но фигура с очертаниями птицы исчезла раньше, чем он успел проследить за ней взглядом.

— Я тоже боюсь, — сказала Эмили. — Но в хорошем смысле.

Да уж, хорошенький смысл — привязанность к преступнику.

Далтон сел на диване и включил ночник. В его слабом свете лицо Эмили казалось туманным, ночная сорочка — дымчато-серой, кожа — прозрачной, руки — бледными и тонкими.

— Я ждала, когда ты заговоришь об этом. Всю эту неделю я надеялась и молилась, что ты скажешь что-нибудь.

— Что?

— Я тебя люблю.

Что-то сжалось в его груди. Смятение. Нежность. Он похитил ее сердце. Вор отнял ее самое ценное имущество.

— Это я виноват, — сказал он.

— Никто в этом не виноват, Джеймс. Это любовь. Она просто случилась и все.

Далтон очень хотел успокоить ее. Страхи, даже в хорошем смысле, не лучший советчик для души и тела человека, идущего на поправку после тяжелой операции. Однако нужных слов не нашлось, и Далтон сказал:

— Я никогда не уверен насчет себя. Ни в чем…

— Ты пережил трудные времена. Ты потерял жену. Новое чувство всегда возникает нелегко.

Это не так, подумал он. Его чувство было таким сильным, что он не мог с ним справиться.

— Если я скажу тебе, что тоже тебя люблю, ничего не изменится. Я все равно буду бояться.

Глаза Эмили сияли.

— А ты любишь меня? — спросила она.

Лгать Джеймс не хотел. Он уже достаточно много лгал. И обманываться себя тоже не хотел. Он уже любил когда-то. Ему были знакомы все симптомы этой прекрасной болезни, они никогда не забываются.

— Да.

— Ты, Джеймс Далтон, меня любишь?

— Да! — Ну и допрос! Неужели она захочет получить письменную присягу, скрепленную кровью?

— Нет, ты правда меня любишь? Честное слово?

— Да, черт возьми! Люблю. Но я чувствую себя как бык, которому вот-вот поставят клеймо, так что не делай резких движений.

Эмили тут же вскочила, чуть не опрокинув журнальный столик, и бросилась ему на шею. Джеймс обнял ее, уткнувшись носом в затылок.

— Это ничего не меняет, — сказал он.

— Это меняет все. Это дает нам надежду на будущее. Мы можем начать новую жизнь.

Неужели это действительно так? Укрыв ее в своих объятиях, он молился о том, чтобы она оказалась права. Но в глубине души он знал, что она ошибается.

Какая «новая жизнь» будет у них, если вдруг его безопасности придет конец? Если мафия нападет на его след? Если в один прекрасный день Джеймс Далтон исчезнет и никогда не вернется?

* * *

Джеймс свернул на автостоянку при закусочной, расположенной на шоссе между Сильвер-Вульфом и Льюистоном. Когда он заметил черный седан Зака Райдера, у него тревожно засосало под ложечкой. В последние два дня он почти не ел и не спал. Ему не с кем было поговорить, некому было довериться, кроме Райдера.

Человека, к которому он не испытывал особой симпатии.

Инспектор Программы защиты свидетелей ждал его в машине. Джеймс открыл дверь и сел на переднее сиденье. С минуту они молчали. Райдер потягивал кофе из пластикового стаканчика. На нем была простая рубашка песочного цвета и джинсы. Он не выглядел как полицейский. И все же он полицейский, подумал Джеймс. Райдер был служителем закона до мозга костей.

— Хочешь кофе, Далтон? Или чего-нибудь перекусить? Гамбургер?

— Нет, спасибо.

Райдер повернулся к нему.

— Ну, что там у тебя стряслось? Неприятности с женщиной? Мучают угрызения совести из-за той блондиночки?

Джеймс сердито сверкнул глазами. Его злило уже то, что приходилось в чем-то признаваться полицейскому, а способность Райдера читать его мысли раздражала еще больше.

— Откуда вы знаете об Эмили? Я никогда не говорил вам, что встречаюсь с ней. Я даже никогда не говорил, что она живет в Сильвер-Вульфе.

— Странное совпадение, не правда ли? Вы оба держали путь в один и тот же город.

— Точно. А Большой Брат, видно, следит за каждым моим чихом.

— Не обижайся. — Райдер невозмутимо отхлебнул кофе. — Как я смогу охранять твою жизнь, если не буду совать нос в твои дела?

Джеймс примирительно хмыкнул. Он всматривался в суровые, словно вырезанные из камня, черты своего собеседника.

— Вы соблюдаете индейские обычаи? — спросил Далтон.

— Нет.

— Я тоже.

— Я знаю.

Конечно, он знает. Он все знает, этот сукин сын.

— Это единственное, что нас объединяет?

— Возможно. Помощники маршала и бывшие гангстеры — странные партнеры, а, Далтон! — произнес Райдер с видом знатока, и оба вдруг рассмеялись.

Их отношения действительно были абсурдными. Но они оказались более важными, чем думал Джеймс.

В наступившей тишине он смотрел сквозь ветровое стекло на шоссе, ведущее назад, в Сильвер-Вульф.

— Она любит меня. — Он на мгновение замолк. — А я люблю ее.

— И что?

— И я понятия не имею, что мне делать, черт возьми. Как я могу связать свою жизнь с женщиной, которая даже не знает, кто я?

— Она знает, кто ты. Она знает, что ты — Джеймс Далтон.

— Но это попахивает жульничеством. И я чувствую себя жуликом. И я… я уже рассказал Эмили о жене. Я не говорил, как ее звали и кто ее родственники, просто сказал, что у меня была жена и она умерла от рака.

Райдер шумно прокашлялся.

— И теперь тебе неймется выложить все остальное. Ты хочешь рассказать ей о Риде… А что, если у вас ничего не получится? Ты женишься на ней, и вдруг когда-нибудь позже она захочет развода… Я знаю сотни примеров, когда взбешенные мегеры обращаются к мафии, чтобы мстить из-за сущих пустяков…

— Эмили не мегера. Она никогда так не сделает.

— Какого черта ты в этом так уверен? Ты давно с ней встречаешься? Кажется, месяц?

Джеймс едва сдерживал себя, чтобы не вспылить.

— Я не могу больше лгать. Неужели это трудно понять?

— Ты читал правила, когда соглашался участвовать в этой программе…

— Да, и знаю, что вы теперь отступитесь от меня.

Инспектор твердо посмотрел ему в глаза.

— Нет.

— Нет?

Райдер остался серьезным.

— Ты будешь не первым свидетелем, который открывает правду своей любовнице или любовнику. Думаю, и не последним. Я просто не могу взять в толк, почему ты так упорно хочешь расколоться.

— Я хочу, чтобы она осознала риск.

Райдер взял с приборного щитка пачку сигарет, вытащил одну и чиркнул спичкой.

— И когда ты собираешься ее обрадовать? — спросил он, всматриваясь в Далтона через облачко дыма.

— Чем скорее, тем лучше.

— Значит, сегодня. Интересно, что она скажет. Это для любого чертовски сильный шок.

— Я должен…

— Надеюсь, у тебя получится, Далтон. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Покой. Искупление. Что бы это ни было, я надеюсь, ты найдешь это.

«Я тоже надеюсь», — думал Джеймс, поворачиваясь спиной к Райдеру и посылая проклятье Риду Блэквуду.

* * *

Джеймс вошел в дом Эмили через заднюю дверь. После встречи с Райдером он поехал в «Конюшни Тэнди», чтобы доделать кое-какую канцелярскую работу и подменить заболевшего работника на ранчо. Но теперь его рабочий день был окончен.

Или почти окончен, подумал он, чувствуя, как нервы вновь натягиваются, словно струны.

— Джеймс! — закричал Кори, увидев его на кухне.

— Привет, напарник. — Он подхватил мальчишку на руки. — Эге, да ты, похоже, охотился на кротов…

— Вроде того. — Кори недовольно наморщил нос, украшенный полосками грязи. — Я играл в саду, и Эмили опять заставила мазаться этой мазючкой, хотя там деревья!

— Корбин Тейлор Чапмен! — строго сказала Эмили, входя на кухню. — Не смей жаловаться!

Малыш состроил обиженную мину, хотя и чувствовал, что Эмили не злится.

Джеймс шутливо укрыл малыша от сестры, прижав к груди и неумело баюкая, как младенца. Кори рассмеялся и забил в воздухе ногами.

Эмили дружески поцеловала Далтона в щеку. Передразнивая ее, Кори громко чмокнул своего напарника в нос.

Джеймс смутился. Он поставил мальчика на ноги и надел ему на голову свою шляпу. Ее широкие поля опустились Кори на плечи. Задрав голов, он улыбнулся от уха до уха и попросил разрешения «кое-что доделать в саду».

Получив разрешение у сестры, Кори спросил и Джеймса:

— А можно я останусь в твоей шляпе? Я буду играть в ковбоя.

— Не вопрос, напарник. Какой же ковбой без шляпы!

Мальчик поправил шляпу и убежал.

— Я могу отвезти тебя к врачу в пятницу, — сказал Джеймс. — Я договорюсь с Лили Мэй.

— Это было бы замечательно. — Эмили пристально разглядывала тонкие морщинки в уголках глаз. Казалось, она их считает. — А… ты все еще боишься?

Он сунул руки в карманы. Сколько раз она уже замечала у него эту нервную привычку!

— Нет, все хорошо.

— Кажется, ты плохо спишь в последнее время.

— Я всегда немного страдал бессонницей.

— Я этого не знала.

Эмили не знала о нем еще так много… «Мы до сих пор открываем друг в друге что-то новое», — подумала она.

— Надеюсь, это не ворон клюет тебя в сердце, мешая заснуть. А для меня теперь вообще все как сон. Сегодня утром я проснулась и поняла, что еще никогда в жизни не была так счастлива.

— Правда?!

Руки Джеймса покинули карманы, и Эмили оказалась в его объятиях.

Она давно уже не гадала, насколько глубоки его чувства к ней. Она знала шестым, а то и седьмым чувством: он любит ее так же сильно, как она его. Но те же глаза любимого, внушавшие ей безотчетное доверие, внушали и страх какой-то призрачности обладания друг другом. Она боялась его потерять. Он был настоящим оборотнем, ее Джеймс Далтон, ее темнокрылый, мятежный защитник. Мужчина, которого она полюбила и которого пока не научилась понимать.