— Извини, Мэтью… — проговорила она, однако в легких кончился воздух, отчего конец фразы прозвучал донельзя чувственно: — поездка Санди… откладывается.
— Жаль…
В голосе Мэтью слышалось разочарование.
— Давай я тебе перезвоню? — предложили Анджела. — Попозже? А то сейчас… мне не очень удобно говорить.
— У тебя гости, — догадался Мэтью; будучи искушенным юристом, он умело улавливал интонации.
— Да-да, — подтвердила Анджела, слегка улыбнувшись.
— Мужчина, женщина, ребенок? — продолжал Мэтью шуточный допрос.
Больше похоже на айсберг, с беспокойством подумала Анджела.
— Спасибо за понимание, — промурлыкала она. — Я перезвоню… как только смогу. — И, поспешно попрощавшись, осторожно положила трубку на место: пальцы сильно дрожали.
— Это Мэтью, — объявила она Антонио, пряча под равнодушной улыбкой смятение.
— И? — Антонио высокомерно приподнял бровь, видя, что Анджела не собирается продолжать. — Я полагаю, этот… Мэтью тоже играет в твоей жизни какую-то роль?
— А это уже не твое дело, — заявила в ответ Анджела, прекрасно осознавая, что дразнит зверя.
Однако она получала слишком большое удовольствие, заставляя Антонио ревновать, чтобы отказываться от этой забавы. И с вызывающим видом сложила руки на груди.
— Он твой любовник, — угрожающе произнес Антонио.
— А почему это тебя так волнует? — спросила Анджела, и не думая опровергать обвинение. — В чем дело, Тоньо? — насмешливо продолжала она. — Тебе раньше не приходило в голову, что у меня может быть личная жизнь?
На скуле у Антонио задергался мускул. А Анджела буквально наслаждалась бешенством мужа. Как же он наивен, если считает, что, раз его нет рядом, я не стану смотреть ни на одного мужчину! — удивлялась она. Нет, не наивен, а слишком высокомерен и слишком собственник!
— Или я задела тебя за живое? — предположила Анджела. — Тебе нравилось думать, будто после тебя у твоей жены никого не будет? Что ж, мне жаль ранить твое самолюбие, но я здоровая женщина со здоровыми потребностями… как ты сам знаешь. А держать в секрете свои похождения, признайся, все-таки лучше, чем крутить роман па глазах у собственной жены!
— Зря ты приплетаешь сюда Каридад, — серьезно предупредил Антонио.
— Это угроза душевному спокойствию моего сына, — уперлась Анджела.
— Лучше бы о себе побеспокоилась. — Муж стоял неподвижно, но Анджела внезапно почувствовала надвигающуюся опасность. — Я хочу, чтобы этот человек исчез из твоей жизни — и немедленно!
— Как только Каридад исчезнет из твоей! — бросила она. — И ни минутой раньше!
— Ну почему ты не можешь понять, что не могу сделать этого! Ее муж был моим лучшим другом. Каридад принадлежит часть акций моей компании. Она работает наравне со мной. И она единственная крестница моей матери.
Все это Анджела слышала не единожды.
— А еще спит в твоей постели, — передразнила она мужа. — И отравляет твоему сыну жизнь, наговаривая на меня.
— Это ты ядовита, как гадюка, — со вздохом произнес Антонио.
— А ты, Тоньо, идиот!
Взоры супругов скрестились. У Антонио был такой вид, будто он сейчас накинется на жену. А та настолько разозлилась, что просто не могла этого дождаться, чтобы достойно ответить.
Однако вместо этого Антонио взял себя в руки и процедил сквозь зубы:
— Давай вернемся к исходному пункту нашей дискуссии. К твоей личной жизни, а не моей!
— С моей личной жизнью все в порядке, большое спасибо, — уведомила мужа Анджела.
— Ах ты, лицемерка! — воскликнул он, неожиданно поймав ее за руки. — У тебя хватает наглости осуждать мое поведение, когда ты сама хороша!
— Да почему ты так переживаешь из-за моей личной жизни? — набросилась на него Анджела.
— Потому что ты принадлежишь мне! — рявкнул Антонио.
Анджела ушам своим не верила.
— Это ты лицемер! Гуляешь на стороне, и тебе не нравится, что я тоже развлекаюсь как могу!
Она вырвала руки и, оттолкнув мужа, отскочила подальше.
— До прошлой ночи… — Неужели это было вчера? — мысленно удивилась Анджела. — За три года до вчерашнего дня мы и словом не обменялись! А потом ты являешься ко мне и начинаешь вести себя как дома! Но у меня своя жизнь — веселая и счастливая. Что ж удивительного в том, что мне не нравятся твои собственнические замашки!
— Думаешь, меня радует мысль снова жить с тобой под одной крышей и терпеть свой вздорный характер? — в тон ей ответил Антонио. — Но ты моя жена. Моя! И…
— Очень смешно, — презрительно прервала его Анджела. — Ты женился на мне только из-за ребенка. А теперь хочешь увезти и Валенсию тоже только из-за ребенка. Да, ты загнал меня в угол. Но не думай, что имеешь дело с робкой овечкой! Пока ты не избавишься от Каридад, я не прогоню Мэтью…
— …из своей постели, — закончил за нее муж.
— Из моей постели, — подтвердила Анджела. Пусть поревнует, решила она и добавила: — И из моих объятий! Пока Санди ни о чем не догадывается, какое это имеет значение?
Лицо Антонио потемнело.
— А если ты до сих пор ничего не понял, то знай: мне все равно, что ты думаешь по этому поводу. Вспомни, как ты бросил меня и ушел к Каридад в тот день, когда я потеряла ребенка!
Пробило семь, а Антонио до сих пор еще не вернулся.
Анджела глядела вниз, на улицу, из окна спальни и размышляла, не слишком ли жестоко обошлась с мужем. Наверное, не стоило говорить о бедном малыше. Подобные воспоминания следует хранить в самых темных глубинах памяти. Какой смысл извлекать их оттуда, чтобы причинить боль?
Она понимала, что смерть их второго ребенка Антонио переживал так же тяжело, как она сама. Да еще чувство вины: ведь Анджела знала, где и с кем был муж, когда она так нуждалась в его поддержке. И даже в запале ссоры ей было больно видеть, как этот высокий и гордый человек словно съеживается на глазах. Смуглое лицо его побелело, губы задрожали, и он резко отвернулся. — Ох, Тоньо. В приступе сожаления Анджела шагнула к мужу. Она хотела попросить прощения, но не успела: Антонио вышел из кухни, хлопнув дверью. И так всегда, думала Анджела, невидящим взором уставившись в окно. Со дня свадьбы они только тем и занимались, что стремились как можно больнее уязвить друг друга. Неудивительно, что потеря ребенка стала для Анджелы той последней каплей…
Тогда она едва не умерла сама. А следующие полгода ощущала себя сломленной и опустошенной, лишившись и ребенка, и мужа. Анджела осталась жить только ради сына и ради мести мужу, явившемуся к ней в больницу прямиком из объятий ненавистной Каридад.
Но с тех пор прошло три года, и Анджела искренне полагала, что изжила в себе гнев и горечь. Однако сейчас поняла, что ошиблась, и чувствовала недовольство собой. Кроме того, внизу, в гостиной, уже вымытый и переодетый в пижамку, сидел, расплющив нос о стекло, Санди, с нетерпением ожидая возвращения драгоценного папочки. Ведь она сказала сыну, что у Антонио срочное дело в городе и что он вернется, как только сможет…
С улицы донесся рев мощного двигателя, и в следующее мгновение спортивный автомобиль вывернул из-за угла. Внизу раздался восторженный вопль сына, и Анджела догадалась, что Санди тоже увидел машину.
Низкий черный автомобиль еще не успел остановиться, как хлопнула входная дверь и Санди выбежал наружу. Выходя из машины, Антонио широко улыбнулся, видя, как его сын, торопясь к нему, лезет через калитку вместо того, чтобы ее открыть.
Антонио сменил мятый костюм и рубашку на модные льняные черные брюки, идеально отглаженные, и темно-красную сорочку. Он побрился и стал выглядеть как вполне приличный человек, а не как живописный бродяга.
Санди бросился к отцу и повис у него на шее. Возможно, Антонио не мог разобрать и половины слов сына, но смысл их был ясен и так: «Ко мне приехал папа! Я счастлив!»
Подняв голову, Антонио увидел в окне Анджелу, которая невольно поежилась. От взгляда мужа кровь застыла в ее жилах. «Только попробуй отнять у меня сына», — словно говорили его глаза.
Но Анджела и не собиралась этого делать. Не хотела…
Отойдя от окна, она тяжело опустилась на кровать, пытаясь понять, что предпринять. Как, разве ты не едешь в Валенсию? — насмешливо поинтересовался внутренний голос. В Валенсию, где Тоньо заставит тебя ходить по струнке?
Смирившись с неизбежным, Анджела поднялась и собралась с духом, чтобы встретиться с Антонио лицом к лицу. Спустившись вниз, она нашла мужа и сына в гостиной. Санди сидел на коленях у отца. Они читали книжку сначала по-английски, потом переводили на испанский.
Антонио поднял взгляд на Анджелу, и по его бледности та догадалась, что он еще не до конца пришел в себя. Но она поняла со всей очевидностью и то, что, как бы ни мучился муж сознанием собственной вины, он не простит, что его ткнули в нее носом.
— Извини меня, пожалуйста, — пробормотала Анджела. Каяться надо было сейчас, пусть даже при Санди, или никогда. — Я не хотела…
— Мы с Сандро проведем завтрашний день в городе, — холодно прервал ее Антонио, — чтобы не мешать тебе собирать вещи. В Валенсию мы улетаем послезавтра.
— Вот дьявол! — шипела Анджела сквозь зубы, придерживая локтем крышку коробки и пытаясь ногтем подцепить кончик липкой ленты.
День и так выдался не из лучших, а теперь еще этот дурацкий скотч… Первым делом с утра она повздорила с Санди: зайдя в детскую, мать обнаружила там полный беспорядок.
— Сандро, иди наверх и уберись! — крикнула она сыну, находившемуся в гостиной.
Тот неохотно поднялся по лестнице.
— А ты не можешь сама убрать? — спросил он у матери, недовольно надув губы. — Папа говорит, что пора ехать.
— Нет, не могу, — ответила Анджела. — Папа подождет.
— А в Валенсии меня не заставляли убирать в комнате, — сообщил Санди, проходя мимо матери.
Анджела почувствовала себя быком, перед которым помахали красной тряпкой.
— В этом доме все сами убирают за собой безо всяких разговоров! — накинулась она на сына. — И знаешь что, милый мой? Раз я теперь еду в Валенсию, то прослежу, чтобы ты вел себя там прилично!
— Может, тогда ты лучше останешься здесь? — робко спросил испуганный Санди.
— Сандро!
До этого момента Анджела не осознавала, что тоже называет сына Сандро, когда малыш плохо себя ведет.
— Извинись перед мамой и сделай, как она велит!
Санди мгновенно повиновался. Анджела вздохнула: Антонио с легкостью заставил ребенка слушаться, а она этого так и не смогла добиться…
И это было не первое неприятное открытие. Еще накануне вечером она поняла, что ревнует Санди к отцу, когда малыш закапризничал, требуя, чтобы спать его уложил Антонио. Поэтому через полчаса, когда муж спустился и холодно сообщил, что собирается, согласно пожеланию сына, заночевать здесь, Анджела не выдержала.
— Я не хочу, чтобы ты оставался в моем доме! — взорвалась она.
— Я не говорил, что жажду остаться, — раздельно произнес Антонио. — Но этого желает наш сын.
— Ну а я желаю, чтобы ты поскорее отсюда исчез, — стояла на своем Анджела. — И чем быстрее, тем лучше. У меня дела.
— А может, ты ждешь гостей? — мрачно предположил Антонио. — Уж не своего ли любовника?
Ну вот, мы опять пришли к тому, с чего начали утром, зло подумала Анджела.
— Я не вожу любовников к себе домой, — высокомерно ответила она. — Здесь тебе не Испания!
Удар попал в цель. Лицо Антонио застыло, как маска.
— Так где же вы встречаетесь? В гостинице, под выдуманными именами?
— Полагаю, это приличнее, чем селить любовницу в комнате возле супружеской спальни.
Глаза Антонио потемнели.
— Каридад никогда не жила рядом с нашей спальней, Анхела! — резко проговорил он.
Ну что ж, имя произнесено.
— Позаботься в таком случае, чтобы Каридад больше не оставалась ночевать в нашем доме, когда я перееду туда. Потому что, если увижу поблизости, я выброшу ее в окно!
— А прелюбопытное было бы зрелище, — улыбнулся Антонио, видя досаду жены. — Ты не забыла, что Каридад выше тебя, а также шире в плечах… и в других местах?
— Тебе лучше знать, — презрительно протянула Анджела, и улыбка исчезла с губ Антонио.
Потом он ушел, пообещав вернуться утром прежде, чем проснется Санди. А после того как малыш убрал за собой, отец и сын поспешно покинули дом. Должно быть, по лицу жены Антонио догадался, что она не прочь найти предлог для ссоры, и ретировался.
Потом Анджеле пришлось пережить малоприятный разговор с начальством. Уолтера Берда не очень обрадовала просьба сотрудницы немедленно отпустить ее с работы. После этого она прощалась с коллегами, с которыми проработала два года. Однако вслед за этим — вот так сюрприз! — случилось нечто не столь неприятное. К Анджеле подошел новый служащий компании и спросил, не сдаст ли она свой дом, раз уезжает из Дублина.
Почему бы и нет? Анджеле не хотелось оставлять свое жилище необитаемым, и она обрадовалась, что в доме будут жить.
Но после этого ей пришлось готовить коттедж к приезду новых жильцов. Вместо того чтобы просто закрыть дверь на ключ, надо было уложить в коробки все свои вещи, а затем еще вызвать уборщиков привести помещения в порядок.
Анджела устала, и больше всего ей теперь хотелось сесть и как следует поплакать. Но она не могла позволить себе такой роскоши, поскольку Антонио и Санди могли вернуться в любой момент.
Однако все эти неприятности не шли ни в какое сравнение с ланчем, на который Анджелу пригласил Мэтью Рочестер. Их отношения зашли вовсе не так далеко, как решил Антонио с подачи жены. Но Анджеле нравился молодой юрист, первый мужчина, с которым она стала встречаться после разрыва с мужем.
Мэтью был славным и добрым и смотрел на Анджелу скорее как на друга, нежели как на потенциальную любовницу. А ей нравилось проводить с ним время: с Мэтью было спокойнее, чем с Антонио. Никакого огня, никакой безумной страсти, затуманивающей рассудок.
Ее новый поклонник был высок ростом, темноволос — и при этом вовсе не походил на романтического красавца, вроде Антонио. Чувствовалось в нем что-то основательное.
Анджела радовалась бы, если бы ее влекло к Мэтью. Ей надоело сравнивать всех встречных мужчин с Антонио, и она надеялась, что Мэтью поможет ей забыть мужа. Но любила ли она его? Ответ напрашивался сам собой: нет, не любила… Однако самое скверное заключалось в том, что до ланча Анджела и понятия не имела, как сильно Мэтью влюблен в нее.
Молодая женщина с тяжелым вздохом привалилась к стене и стала вспоминать, позабыв о коробке и клейкой ленте.
Поначалу она ошеломила Мэтью известием, что возвращается к мужу и уезжает в Валенсию. Услышав это, первые тридцать секунд Мэтью не двигался, не дышал и не моргал, а только смотрел в пространство пустым взором.
Вспомнив его лицо, Анджела почувствовала, как по ее грязным от пыли щекам текут слезы. Ведь Мэтью любил ее так, как она о том мечтала: не пылкую страстность в постели, а ее саму!
Да, потом он, конечно, взял себя в руки… Сказал, что все чудесно, что рад за нее…
— Мам?
Озабоченный голос сына вернул Анджелу к действительности. Она открыла глаза и увидела, что Санди сидит перед ней на корточках и с тревогой на нее смотрит.
— Что случилось? — обеспокоено спросил он.
— Ничего, — хрипло проговорила Анджела, собираясь с силами. — Соринка в глаз попала. Подожди, а как ты вошел в дом? — удивилась она.
— Дверь была открыта, — мрачно произнес глубокий голос.
Антонио! Сердце Анджелы оборвалось, она почувствовала себя полной дурой.
— Ты оставила ее закрытой на одну защелку, — укорил Санди мать. — Тебя нигде не было, и мы испугались.
Как это — ее нигде не было? А где же она тогда находится? Анджела огляделась: она сидела на полу в собственной спальне между комодом и гардеробом, за картонными коробками. Коробками, в которые упаковывала свою жизнь… И неожиданно Анджела разрыдалась.
Слезы хлынули неудержимым потоком, да еще и Санди заплакал. Он обнял мать, Анджела тоже обхватила его, бормоча какие-то глупые оправдания. Краем уха она услышала проклятия, затем шорох отодвигаемых коробок и неожиданно вместе с сыном оказалась в чьих-то объятиях.
Анджела уткнулась в крепкое мужское плечо и продолжала рыдать. Нет, она прекрасно понимала, чье это плечо, но сейчас ей было все равно. Хотелось плакать, быть слабой, беззащитной и ранимой.
Антонио сел на кровать, прижимая к себе жену. Все еще всхлипывающий Санди стоял рядом.
— Сынок, каро, — прошептал Антонио. — Пожалуйста, перестань реветь. Маме просто взгрустнулось, потому что приходится уезжать отсюда. С женщинами такое бывает, ничего страшного.
Но Анджела раньше никогда не плакалась мужу в жилетку, откуда же ему было знать, что с женщинами такое случается?
— Ненавижу тебя, — прошептала она.
— Ничего подобного. Мамочка просто хочет сказать, что ей жаль расставаться с домом, — объяснил Антонио сыну.
Другими словами, соображай, при ком говоришь.
— Тогда мы останемся здесь, — захныкал малыш, вцепившись в Анджелу.
— Мы не можем. Твоя мамочка любит Валенсию. Как и ты.
Да у этого человека вместо сердца камень, горестно вздохнула Анджела.
— А теперь, Сандро, будь мужчиной, — увещевал Антонио сына, — и принеси маме стакан воды из кухни.
Важность возложенной на него задачи заставила малыша забыть про слезы, и он побежал к двери.
— Ну же, попробуй успокоиться к возвращению Сандро, — обратился Антонио к жене. — Ты его сильно напугала.
Анджела понимала, что муж был прав. Поэтому попыталась остановить поток слез, высвободилась из объятий Антонио и сползла с его колен на одеяло без единого слова.
А что тут говорить, уныло думала она. Дескать, я плачу из-за того, что обидела человека, который меня любит?
К тому времени, когда в дверях показался Санди со стаканом в руках, слезы почти прекратились, Анджела только изредка всхлипывала. Слабо улыбнувшись сыну, она выпила воды.
— Мне не нравится, когда ты расстраиваешься, — признался Санди.
— Прости, солнышко, — извинилась Анджела и поцеловала сына в щеку. — Обещаю, что больше не буду.
Только подумать, казнила себя Анджела, ведь я совсем недавно, утром, накричала на сына, а он сейчас пожалел меня! От этой мысли она снова чуть не расплакалась.
Возможно, Антонио заметил состояние жены и быстро услал Санди из комнаты, объяснив, что маме надо передохнуть.
Лежа под одеялом и думая о сыне, о Мэтью и о себе, она незаметно уснула. Ей снилось, будто в спальню вернулся муж, осторожно раздел ее, а потом опять укрыл одеялом. Во сне они с Антонио о чем-то разговаривали.
Когда Анджела снова открыла глаза, стояла глубокая ночь — судя по тишине за опушенными занавесками. Некоторое время она спокойно лежала, пока что-то не шевельнулось рядом.
Она встревоженно повернулась — возле нее спал Антонио! Он лежал на спине, засунув руку под подушку. Но это было еще не все! Анджела уставилась на бронзовый мускулистый торс мужа: по всей видимости, он залез к ней в постель полуголым!