Сегодня продажа и владение информацией -- это профессия. Журналисты, пиарщики, консультанты и лоббисты основывают значительную долю своей профессиональной гордости на владении информацией. Естественно, они не хотят делиться своей информацией, если только они не получают что-то взамен, и мы им это даём (или я должен сказать, что "они берут это у нас"?) в виде скромной зарплаты и социального статуса. И их профессия находится под угрозой фундаментальных изменений из-за развития информационных технологий, и многие из них об этом знают. Как?

В МТИ, первые хакеры оставляли свои программы (в виде длинных бумажных полосок с дырками) лежать в ящике компьютерного стола. Они поступали так отчасти затем, чтобы каждый, кто хотел, смог легко их проверить, и при необходимости улучшить и расширить. С тех пор такая открытая позиция -- пример типичного "хакерского менталитета" -- характеризует почти все исследования и разработки программ, происходящие в сети. Это подпадает под Правило №1 из главы о киберпанке: практический императив.

Существует множество программ, разработанных согласно принципу Каменного супа -- то, что в России называют варить кашу из топора. Это один из старейших (если не самый старейший) методов разработки ПО. Первые хакеры в МТИ в 60-ых работали согласно этому принципу. Сегодня это работает так: программист создаёт ядро проекта, рабочую программу, которая обеспечивает фундамент конечного продукта (подобно топору для каши). Затем этот программист помещает свою программу в Интернет, и говорит всем программистам-любителям поблизости:

"Вот программа, если найдёте какие-нибудь ошибки, которые вы знаете как исправить, тогда пожалуйста, исправьте. А затем отправьте изменения обратно мне."

Впоследствии этот программист принимает на себя роль редактора, который получает предложения и постоянно модифицирует программу. В итоге, конечный продукт распространяется бесплатно. Одной из первых по-настоящему успешных программ, созданных по такому принципу, был Tiny BASIC, конкурент Altair BASIC Билла Гейтса, он смог превзойти гейтсов бэйсик, так как был просто лучше него и бесплатным. (Отгадайте на чьём глазу было бельмо!). Среди современных продуктов такого типа есть целые операционные системы, такие как Linux (подробнее об этом ниже), X-Window System, и текстовый редактор EMACS, с помощью которого создают бесчисленные учебники и эссе. Все эти программы свободны, то есть, они могут быть скопированы и изменены без ограничений, кроме того, что результат также должен оставаться свободным.

Стек коммуникационного протокола TCP/IP (Transfer Control Protocol / Internet Protocol), который скоро завоюет весь рынок сетевых коммуникаций, -- также "каша из топора". (Он используется для того, чтобы компьютеры "понимали" друг друга, когда "общаются" по сети; TCP/IP для них -- это как телефонная трубка для человека). Этот стек оценивается теми, кто развивает Интернет, и он постоянно пересматривается и улучшается по мере того, как "редакторы" присылают RFCы (Request For Comments -- по-русски: комменты-пожелания [по поводу]).

TCP/IP -- совершенно бесплатный, никто не сделал денег с этого изобретения. Он так широко распространился (без всякого маркетинга) просто потому, что никто не бился за авторские права и не пытался охранить свой "коммерческий секрет". С другой стороны, не так уж трудно заработать деньги на знании того, как работает TCP/IP. Знание о продукте, таким образом, намного больше ценится на рынке, чем сам продукт. Вот почему некоторые люди, знающие всё о TCP/IP, не делятся своим знанием с другими, чтобы поддерживать спрос на консультационные услуги.

Компании, продающие свои собственные коммуникационные протоколы, естественно недовольны этим. Вот почему они с радостью распространяют слухи о том, что TCP/IP -- низкокачественный протокол, или даже, что он плохой и ни на что не годный. Типичный аргумент, "больше поваров -- хуже каша", подразумевает, что эти программы делаются якобы из кучи мусора. Это открытая ложь. Дискуссионные группы оценивают каждое предложенное изменение до его включения в продукт. Стыдно, когда такие слухи иногда появляются в серьёзных изданиях (не будем сейчас показывать пальцем). Я предпочитаю слушать экспертов, например Петера Шаффера, которые знают, о чём они говорят. (См. например: Datateknik #3/1995 с. 36.)

На передовой защитников фундаментальных технократических принципов -- Ричард Столлман, бывший хакер из МТИ, который сам себя называет последним истинным хакером. Он заложил основу для GNU, а также EMACS и он считает, что ПО не должно быть объектом собственности. Он также, как влиятельная персона, стоит за Free Software Foundation (Фондом свободного программного обеспечения -- ФСПО), который является организацией, главным образом озабоченной продвижением свободного ПО. Многие софтверные компании ополчились против него, за его метод копирования идей без копирования кода, известный как обратный инжиниринг. Метод затрагивает анализ программы на объектном уровне (на уровне машинного кода), для выявления её функций и последующего создания программы, решающей те же задачи. В этом отношении продуктивность Столлмана настолько легендарна, что он возможно самый великий и самый мотивированный хакер всех времён, способный делать всю работу команды разработчиков в одиночку. Он также оказывает влияние на Лигу за свободу программирования, миссия которой освобождение ПО от патентов.

Свободное ПО также имеет преимущество лёгкого анализа для выяснения как именно оно работает и лёгкого модифицирования, так как вся документация доступна для кого угодно. Это отличается от ПО, разработанного в корпорациях, которые закрывают исходный код и документацию в подвале и требуют непомерную цену за свои знания, как только возникает проблема. По их замыслу, пользователь должен думать, что программа настолько фантастична, что только штатные программисты (представляющие из себя колдунов) способны понять и улучшить программу. Хотели монополии на информацию?

Получите.

Представьте себе принцип каши из топора, применённый к тексту, вроде того, который вы сейчас читаете. Если бы у меня был доступ к Интернет-серверу, я мог бы обличить этот документ в гипертекстную форму (вид текста, изобретённый Тимом Бернерсом-Ли как продолжение идеи Теда Нельсона, в котором существующие предметы, или ключевые слова, электронно связаны), с тем чтобы дать читателю возможность быстро перескакивать с одного места текста на другое), и указать в конце, что-то вроде:

"Все, кто читает это, присылайте правки и дополнения мне, и я вставлю их в текст."

Всё бесплатно. И любой может взять этот документ из Интернета. Я не получаю выгоды от этого, за исключением накопления знаний, и никто другой тоже не получает. Если мой документ станет популярным и достигнет широкой аудитории, несколько экспертов (при удачном стечении обстоятельств) свяжутся со мной по поводу исправлений и дополнений. Не всего документа, но каких-то мест, в которых они являются экспертами. Затем, я могу принять на себя роль редактора и упорядочить всю информацию, вставить новые ссылки и гипертекст, и облегчить нахождение новых фрагментов в тексте. Я буду чувствовать, что делаю что-то важное, но не смогу заработать себе этим на жизнь. Через несколько лет мой документ может стать целой базой данных, охватывающей почти каждый аспект компьютерной культуры, более полным и редактируемым, чем любая национальная энциклопедия, более того, он будет написан непосредственно людьми, которые любят то, что они делают.

Так почему бы мне так не сделать?

Ответ: прежде всего, у меня нет на это времени и энергии. Второе, это не технический текст, предназначенный для решения какой-то технической задачи, как текст компьютерной программы; этот текст многогранный и очень субъективный. Он несёт клеймо моих собственных ценностей и суждений, и я хочу, чтобы он оставался таким в будущем. Каждое слово было написано мной и никем другим. Называйте это гордостью. К тому же у него есть начало и есть конец, и его можно критиковать как что-то когерентное и статичное, а ни как то, что постоянно меняется. Когда есть возможность сформировать чёткое видение текста, которое длится несколько дней, это преимущество перед бесконечно меняющимся текстом.

Если бы этот текст был практической проблемой технического характера в любой из точных наук или в медицине, ситуация была бы кардинально иной. Такие гипертекстные документы создаются по миру так же как мы говорим. Они растут, образуя мир информации, доступный каждому, где угодно, где есть доступ к Интернету. Это известно как Всемирная паутина -- World Wide Web (WWW). Путём расширения, человеческое гипертекстное наследие вырастет до таких размеров, что никто не в силах будет объять его своим умом. Это будет походить на библиотеку с воспоминаниями всего человечества.

Также гипертекст всё больше и больше превращается в программный код, переходя от языка примитивной разметки HTML к расширенным XHTML и XML, что размывает границу между обычным литературным текстом и компьютерной программой. Профессии автора и программиста сплетаются. Это то, чем являются мультимедиа. Инструменты, используемые для создания мультимедиа, не называют языками программирования, их называют редакторами языков разметки.

Некоторые авторы художественной литературы приняли идею публикации своих творений для широкой аудитории в Интернете. Так как эти авторы в основном хотят, чтобы их работы читали, а зарабатывание денег находится у них не на первом месте, это естественный шаг. Первый знаменитый автор, который опубликовал некоторые свои работы в Интернете был Стивен Кинг, это произошло 19 сентября 1993-го. Многие другие авторы посчитали, что это крутая идея, и тоже поместили некоторые свои старые книги в Сеть. В Швеции, в этом отношении пионером был Ларс Фиммерстад со своим романом Välkommen Hem ("Добро пожаловать домой"), а вскоре после него Ола Ларсмо последовал по его стопам с коротким рассказом Stumheten ("Безмолвие"). Чем больше известен автор, тем консервативнее его или её подход к электронной публикации. В определённой степени они живут за счёт продажи своих книг и ощущают угрозу от такой формы публикации, за которую они пока не могут получать оплату.

Развитие медиа идёт в ногу с тенденциями в организациях, которые всё больше превращаются в сети -- свободно связанные ассоциации без штата и представителей, -- которые основывают с целью ответа на один единственный вопрос или для решения одной специфической и хорошо очерченной проблемы (варка каши из топора), и которые до сих пор остаются соединёнными посредством переписки и звонков (т. е. обмена информацией). Не путайте "сеть" с "компьютерной сетью", даже если многие "сети" используют "компьютерные сети". "Носки поддержки" -- это "сеть", Интернет -- это "компьютерная сеть". Общим для всех сетей является распространение какой-либо информации. (Трудно?) Подсказка: "Носки поддержки" = сеть из людей, Интернет = сеть из компьютеров.

Так в чём же смысл всего этого?

Ну, в том, что сетевые документы очень быстро станут так многочисленны, что будет невозможно сделать их обзор. Следовательно, необходимо (как всегда) пройти через долгий и трудный процесс обучения или нанять консультанта, чтобы получить доступ к какому-либо знанию. Типичный консультант -- это дозорная группа, которая следит за определённой сферой интересов, их обычно называют техническими журналистами, только в нашем контексте они электронные. Необходимость специализированной прессы таким образом появляется в информационном обществе. Во время написания этой книги, такие журналы не могут получать оплату за свой информационный сервис, но эта система разрабатывается. Это означает, что вы сможете покупать информацию о чём угодно прямо со своего компьютера. Естественно, вы платите не наличными, а цифрами.

Эти технические журналисты станут первыми людьми, которые будут зарабатывать себе на жизнь исключительно обработкой информации; они будут первыми, кто войдёт в информационную экономику. Остальные издания последуют за ними, одно за другим. Некоторые газеты, такие как Aftonbladet / Kultur (крупная шведская вечерняя газета) предсказывают это и готовят себя к информационной экономике, экспериментируя с электронными версиями самих себя. Другие издания будут довольствоваться выпуском электронных дополнений к своим печатным материалам. (На экспериментальном этапе, всё это бесплатно! Пользуйтесь шансом, такого больше не будет).

В добавок к этому, и как естественное последствие этого, у нас появится громадное число электронных фанзинов, из-за чрезвычайной простоты и дешевизны электронной публикации. (Хакерская культура генерировала сотни или может быть тысячи таких журналов). Ни печатных расходов, ни контрактов, ни рекламодателей, лишь информация и мотивация. Культура без бизнеса.

Как бы цинично не звучало, журналисты -- это эксперты по торговле информацией. Возможно это единственная профессия, которая обеспечивала заработок на жизнь за счёт производства и обработки информации ещё до появления компьютеров. Журналисты не думают, что информация, и соответственно знания, должна быть свободна и совершенно общедоступна. Напротив, каждый журналист (по крайней мере каждый специализированный журналист) ревностно охраняет "свои" источники информации, не раскрывает их без особых причин. Этот журналист также консервативен и прижимист, как элитарные и сектантские хакерские группы. Одно дело -- для всеобщего блага, но даже журналисты должны кушать. Дело в защите интеллектуальной собственности. Правда в том, что четвёртая власть, так же как и правительство, и корпоративный мир, состоит из иерархий и личных сетей контактов, в которых очень важна способность дёргать за ниточки. Даже у журналистов абсолютно безграмотных в отношении хакерской этики, она до высокой степени влияет на их репортажи, когда дело касается хакеров.

Руководства по электронному издательству указывают на появление двух новых типов медиа. Один будет храниться на CD-ROM дисках и содержать огромные залежи знаний, вроде базы данных или энциклопедии. Журнал Interface был первым, кто попробовал это в Швеции. Другой тип, онлайн-сервисы, которые предоставляют новости и информацию, обновляемую ежедневно, ежечасно или даже ещё чаще. Первым шведским онлайн-сервисом был возможно Text-TV. Первый шведский онлайн журнал в Интернете назывался Datateknik, сейчас в принципе у каждого журнала есть своя онлайн-версия. В настоящее время онлайн-сервисы не могут быть оплачены, но они делают всё возможное, чтобы найти способ делать это. Единственные онлайн-компании, которые зарабатывают деньги таким образом -- это книжные магазины типа Bokus или Amazon, принадлежащие к отрасли, которую иногда называют электронная коммерция, и газеты вроде Aftonbladet занимаются этим через рекламные объявления.

В долгосрочной перспективе, с CD-ROMами будут проблемы. Скоро будет очень просто копировать эти диски, так что зачем мне покупать журнал, энциклопедию, словарь или ещё что-то, когда я могу скопировать это у своего соседа? Вы возможно захотите защитить вашу информацию от копирования, но совершенно точно какой-нибудь хакер придёт и крякнет защиту, и скопирует информацию всё равно. Как это сделал со Шведской Национальной Энциклопедией шведский хакер Replicator, написавший патч, снимающий защиту от копирования версия этой энциклопедии для ПК. Онлайн сервисы не страдают от этой проблемы. Некоторые пророчат полное исчезновение дисков в пользую онлайн сервисов, но маловероятно, что это произойдёт в скором будущем. Потребность в чём-то физическом, вроде компакт-диска или печатного журнала всё ещё сильна у нашего поколения, и сети пока ещё не совсем идеальны, чтобы полагаться на них, в том, что может вам понадобиться в какой-то момент. Следует также иметь в виду, что большинство людей предпочитают платить фиксированную сумму за такие товары, а не абонентскую плату.

Кто-то скажет, что массмедиа исчезнут. Ну это как посмотреть. Массмедиа такие, как они сейчас точно уйдут в прошлое, но также точно мы получим новое определение массмедиа. Печатные публикации вероятнее всего останутся, по крайней мере до того, как мы найдём способ сделать электронную информацию носимой, но этот день придёт.

Журнал под названием The Whole Earth Review вызвал общественный интерес к электронным медиа в США. Популярный журнал Wired, который я упоминал ранее, -- один из тех, которые получили подъём от прогресса на электронном фронте. Этот журнал стал невероятно популярным, не в последнюю очередь благодаря молодёжной вёрстке. Он проторил дорожку для нескольких похожих журналов по всему миру, в Швеции это: Z mag@zine и Hallå, которые несомненно полностью заимствовали бизнес-идею у журналов подобных Wired. Они писали об Интернете, BBS и всём том, что подпадает под категорию медиа и информационных технологий, и моды и трендов. Сейчас оба этих журнала закрылись и им на смену пришли более практичные журналы, такие как Internetguiden.

Ещё пара американских журналов, которые могут служить источником вдохновения для этого типа медиа -- RayGun и Gray Areas. MONDO 2000 чуть более чем провокативен для отдельных кругов, так как у него довольно сильный налёт хиппи и йиппи философии.

Некоторых людей бесят эти журналы, так как они пишут главным образом друг о друге (медиа о медиа, журналисты о журналистах и т. д.) Пытаясь понять причину этому, скорее всего можно прийти к выводу, что медиа-продукты изменяются под влиянием информационных технологий. Тексты и изображения становится всё легче редактировать и распространять, цели журналистики сейчас в процессе переоценки и т. д. Также не удивительно то, что журналистика интересуется журналистами. Раз медиа взяли на себя роль "четвёртой власти", самокритика возможно является необходимой функцией. Чтобы подлить масла в огонь, темы часто выбираются такие, которые резонансны в реальной жизни. Предпочтительно хакинг, конечно. На острие ультра-хайпа "информационной революции".

Сами хакеры не считают эти журналы чем-то особенным (так как кажется, что иногда авторы думают лишь о себе), они скорее называют их прямо -- hackerwannabes, (букв. -- подражатели хакерам, в русском нет хорошего слова для обозначения этого), которые пытаются писать как кто-то, кем он не является. В Швеции, например, полно подражателей Шифферта, Гийю и Бильдта. (Себя считаю подражателем Визионера ;). Часто использование таких избитых терминов как кибер, мощный, айти, и-коммёрс, и [вставить модное хакерское клише здесь] обычно для хакер-подражателей, и ещё они используют компьютеры Macintosh. Стильные. Классные. Поверхностные.

Тенденция агрессивной конкуренции среди хакеров подобна жестокой реальности каждодневной журналистики, в этом возможно и есть причина того, что эти журналы наследуют хакерскую культуру и идеалы. Кажется немногие из этих журналистов понимают дружественную неамериканскую часть хакерской культуры, которая не интересна, так как она не так нелегальна, имеет намного меньше конфронтации и строится скорее на дружбе, чем на конкуренции. Это, конечно, не так странно, так как журналисты любят конфликты и во многих случаях подстёгивают их. (Конфликты дают много хороших заголовков и новых читателей.)

Свободное ПО и "Опен Cорс"

В 1990-ых мощный пласт хакерской культуры привлёк значительное внимание. Конечно же, речь о том, что обычно называется Linux, который я кратко упомянул выше. Его часто приписывают финскому шведу Линусу Торвальдсу. Однако, следует понимать, что эта операционная система, которую, согласно многим, следует называть GNU/Linux, восходит к 1983-му, а на самом деле даже к более раннему периоду. Мы должны остановиться на этом чуть более подробней.

С тем, чтобы понимать, что это значит для культуры, мы должны понимать разницу между исходным кодом и бинарным кодом. Исходный код -- это "рецепт" компьютерной программы, описательный язык, который используется для того, чтобы говорить о том, что должна делать программа. Бинарный код ("машинный язык") -- это, таким образом, то, что может быть понято компьютером, финальная программа, файл, который можно запустить и выполнить с незначительной задержкой.

Когда Ричард Столлман начал писать свою операционную систему GNU (GNU's Not Unix) в 1983-ем, у него был ясный план -- написать операционную систему и все программы, которые необходимы, чтобы сделать реальный инструмент, и что всё это будет свободным, т. е. абсолютно открытым, чтобы изменять и распространять, в духе ранних программ лаборатории ИИ в МТИ. Он сделал это через некоммерческий фонд Free Software Foundation (Фонд Свободного Программного Обеспечения), задачей которого было управление GNU. Он только что оставил МТИ, куда он пришёл в 1971-ом, а чуть позже перешёл в лабораторию искусственного интеллекта. Он учился там, где и ранее упомянутые хакеры-легенды Ричард Гринблатт и Билл Госпер, которого он считал своим персональным наставником.

Он стал зачинщиком конфликта между двумя компаниями, созданными ради создания LISP-машин Гринблаттом и Госпером соответственно. Одна из этих компаний (Symbolics) привлекла большую часть хакеров, которые работали в лаборатории, что привело Столлмана в бешенство. Он рассматривал заключение контрактов с хакерами как недружеский акт и не разговаривал с теми, кто нанимался в Symbolics или имел с ними дела. В качестве "отместки" он проанализировал все новые изменения в машинах Symbolics и перепрограммировал их для другой компании, LMI, это он назвал "Reverse Engineering" или "обратная разработка". Он не мог напрямую скопировать программы, так как они защищены копирайтом, но это, конечно, хорошо делать программы, которые "функционируют так же", как и программы Symbolics.

Когда он наконец отказался от мести и уволился из МТИ, он сформулировал руководящие принципы GNU. Столлман хотел построить "Сообщество", виртуальное объединение, софт без собственности, где никто не имел бы эксклюзивных прав на GNU и на всё то, что имеет к ней отношение.

Чтобы предотвратить "присвоение" или захват и патентование коммерческими силами того, что создаётся внутри контекста GNU была создана GNU GPL (General Public License -- Универсальная Общественная Лицензия GNU). Эта лицензия работает так: если вы заимствуете или используете части ПО, которое покрывается GNU GPL, то ваше ПО в свою очередь должно также покрываться GNU GPL, в случае его опубликования. GPL требует, чтобы вы позволяли другим иметь полное представление об исходном коде и, чтобы они имели полное право заимствовать и дальше разрабатывать то, что было результатом. Другие требования полностью отсутствовали.

Таким образом, GPL -- очень агрессивная свободная лицензия, которая использует систему копирайта, чтобы атаковать собственность на программное обеспечение на её территории, в отличие от лицензий подобных проектов, таких как BSD, которая отказывается от всех форм собственности. Такие эгалитарные (= без права собственности, скромные) лицензии, также позволяют коммерческие интересы, помимо модификации и дальнейшей разработки, вплоть до сокрытия, защиты копирайтом, что позволяет продавать программы, построенные на этом исходном коде. Это не относится к GNU GPL. Не существует примеров, чтобы какие-либо коммерческие силы, по своей воле или против неё, были принуждены к принятию решения о выпуске своих продуктов под лицензией GNU GPL.

Важно подчеркнуть, что GPL не является антикоммерческой -- абсолютно допустимо продавать ПО, защищённое GPL -- оно лишь должно быть свободно, так что, если вы продаёте ПО по лицензии GPL, вы также должны предоставить исходный код и позволить дальнейшее копирование. Нельзя также смешивать GPL-ПО и обычное, так называемое проприетарное (= находящееся в собственности) ПО. Столлман определяет разницу очень ясно: "free, as in free speech, not free beer", так как английское слово free очень двусмысленно, в отличие от русского слова свободный, которое не употребляется в значении "бесплатный".

Итак, GNU стало зачатком виртуального либерального сообщества, которое распространялось и росло и вбирало в себя через GNU GPL, и включая даже GNU/Linux. Одним из ранних сотрудников в рамках GNU был Эрик Реймонд. Реймонда до этого хорошо знали, как составителя современной версии The Jargon File. Он также участвовал в разработке ряда свободных программ, возможно самая известная из которых fetchmail. Он говорит, что рано увлёкся Linux (который Фондом Свободного ПО был с самого начала встречен скептически) и пытался понять, как он мог развиться на предпосылках, сходных с GNU, но гораздо быстрее.

Linux -- это изначально лишь так называемое Kernel, ядро системы, которое производит базовые операции в компьютере, такие как управление памятью и процессами, файлами и вводом/выводом. Фонд Свободного ПО ещё до появления Linux начал разработку собственного ядра под названием Hurd, проект который, однако, подзатянулся. Когда швед из Финляндии Линус Торвальдс начал разработку, Linux стал расти лавиноподобно и за короткое время вместе с множеством программ из проекта GNU стал совершенно бесплатной операционной системой. Реймонд считает, что это произошло из-за ряда факторов, самый важный из которых -- иносказательная разница между собором и базаром, что я попытаюсь объяснить дальше.

Согласно Реймонду, до Linux программы разрабатывались по принципу "чем больше поваров, тем хуже суп", что значит, что ПО разрабатывалось группой суперхакеров, которые работали как сумасшедшие тучу времени, а затем представляли полностью функциональную отлаженную систему. Что сделал Linux, так это позволил ВСЕМ участвовать в разработке через выпуск новых версий от команды разработчиков как можно скорее, так что когда вышла первая рабочая версия Linux, мгновенно нахлынуло множество разработчиков -- заявлено, что сейчас Linux разрабатывает около 40000 счастливых любителей.

Даже если один или два человека ведут себя как серые кардиналы и вносят все основные изменения в программу, предложения об улучшениях и целые подпрограммы постоянно приходят от людей, участвующих в списках рассылки и группах новостей, связанных с той или другой частью Linux. GNU была подобна собору, распланированному единолично и построенному согласно чертежам от самой верховной инстанции. Вы можете принимать идеи и код вброшенные случайными людьми, но всё же вам нужен один человек, который будет поддерживать ПО, и гарантировать его 100%-ную работу. Linux был скорее базаром, шум и толчея, полно народу, каждый строит то, что считает наиболее забавным, неплохие бета-версии новых реализаций и так далее. Linux был похож на "кипящую кашу из топора", каждый, кто участвовал, добавлял что-то своё.

С тех пор Реймонд стал словоохотливым сторонником свободных операционных систем, и часто тусовался среди пользователей, делился своим опытом и принципами, которые, как он думает, являются залогом успеха системы. Он говорил скорее об "Опен Сорсе", чем о GPL, этот концепт означает, что исходный код программы доступен для того, чтобы другие могли просматривать и модифицировать эту программу. Одной из компаний, на которую он повлиял была Netscape, которая решила выпустить свой веб-браузер Navigator 5.0 с открытым исходным кодом (опенсорсно) под названием Mozilla.

Однако, существуют некоторые глубинные различия между теми взглядами на свободное ПО, за которые выступает Столлман и теми, которые описывает Реймонд. Столлман (в связи с недавним запуском Apple разработки своего ядра под опен сорс) пишет что опенсорсное движения кажется сфокусировалось на чисто материалистической цели более быстрой разработки, вместо "параллельного внедрения более глубоких аспектов концепции свободы, сообщества, кооперации и вопросов об обществе, в котором мы хотим жить".

Можно сказать, что если операционная система -- это дорога, на которую должен выйти каждый, и ФСПО Столлмана выступает за то, чтобы по этой дороге (по моральным причинам) все могли идти свободно, а опенсорсное движение говорит, что любые таможенные посты и контрольно-пропускные пункты на этой дороге скорее вредны, чем полезны, и по этой причине она должна быть свободной. Хотя сравнение ПО с физическими вещами всегда неадекватно, так что примите это с известной долей сомнения.

Нет никаких сомнений, что хотя и Столлман и Реймонд называют себя анархистами, Столлман гораздо левее. Реймонд не скрывает, что принадлежит к неолиберальной Либертарианской партии, той самой американской организации, которая считает, что у каждого человека должно быть право иметь собственный пистолет. Хотя оба они явно больше интересуются программированием и компьютерами, есть вещи,на которые их взгляды сильно отличаются, особенно взгляды на собственность.

Столлман среди прочего говорил: "Я считаю, что программным обеспечением не следует владеть, так как эта процедура вредна для человечества в целом. Это создаёт людям препятствие получения максимальной пользы от существующей программы". Он также прославился благодаря тому, что был абсолютно против идеи иметь пароли в компьютерных системах, так как он постоянно взламывал парольную защиту в МТИ, когда там работал. Все замки, барьеры и системы собственности в отношении ПО, согласно Столлману, вредны. Можно также заметить, что Столлман имеет в своём мировоззрении простые и ясные взгляды на классовость; негласная цель ФСПО -- дать доступ к свободному ПО каждому независимо от расы, социального происхождения и т.п.

Реймонд, с другой стороны, меняется, чтобы объединить его неолиберальные взгляды с тем фактом, что он сам вносит вклад в создание непроприетарного ПО -- неолибералы известны тем, что везде защищают право собственности, а также моральное и практическое превосходство систем собственности над всеми другими системами. Он пришёл к решению этой проблемы, через переопределение того, что мы называем собственностью, отходя от чего-то почти священного к вопросу лишь управления программой. Это, говорит он, даёт толчок нашему эго и тому, что все участники проекта GNU/Linux "выигрывают" от участия. Здесь он опирается на объективистскую догму, что всеми людьми движут эгоистические интересы.

Согласно Реймонду, очень немногие программисты, около 10%, живут на деньги, которые они получают от продажы ПО клиенту. Однако, в его рассуждениях есть скрытый подтекст, который говорит нам, что для этих 10% было бы лучше оставить за собой право на владение своими программами. Столлман никогда и не подумает об этом, определённые его высказывания даже могут быть истолкованы как моральное оправдание пиратского копирования:

Я не называю такое копирование "пиратским копированием", так как это пропагандистское выражение. Я не думаю, что неправильно копировать и делиться информацией. Правительства могут выпускать законы против него, но это не делает его более неправильным, просто незаконным. (...) неавторизованные копии не намного лучше, чем авторизованные копии. Единственное, что хорошо в неавторизованных копиях -- это то, что вам не нужно давать деньги владельцу. Это хорошо, потому что владелец не заслуживает награды за то, что он сделал ПО своей собственностью.

(Ричард Столлман в одном интервью, мой перевод.)

Раньше можно было слышать от людей, судящих о GNU/Linux и подобных системах, как об обречённых на смерть, различные мотивации, которые указывали на то, что она не сможет работать в нашей экономической системе. В настоящее время, однако, GNU/Linux вторая самая большая операционная система (после Microsoft Windows) и самая быстрорастущая. Рост привлекает рынок, а рынок привлекает инвесторов, и во время написания этих строк, такие компании как Red Hat Software и VA Linux Systems в США, и Cygnus Solutions в Германии пожинают огромные прибыли от GNU/Linux. Мой квалифицированный прогноз сегодня, что это одна из операционных систем будущего.

Технократия

Интернет часто называют "анархией". Это бессовестное преувеличение. Интернет фундаментально технократичен и децентрализован. Так как начали развитие Интернета университетские хакеры, они вплели в его паутину некоторые из своих открытых взглядов. Вспомните Правило №3 хакерской этики: Не доверяй властям -- повышай децентрализацию.

Это значит: если я помогаю вам, вы помогаете мне, и нигде в корневой структуре Интернета не было функции облагать друг друга оплатой за использование коммуникационных каналов. Не существовало закрытых дверей, это поддерживалось, чтобы каждый мог получить доступ к чему угодно и мог делиться своей информацией. (Правило №2: Вся информация должна быть свободной.) Подключись и иди! Единственное за что нужно было платить -- постоянное телефонное соединение, по которому течёт информация, если оно есть, вы можете общаться, сколько хотите.

Вся сеть была построена на принципе каши из топора. Каждая возникающая проблема выносилась на обсуждение в дискуссионные группы, после чего любой мог предложить решение. Пользователи очень хотят помочь, и обычно предлагается множество решений. Предложения оцениваются в дискуссионной группе, и выбирается то предложение, которое считается наилучшим. Результат документируется и затем распространяется как de facto-стандарт.

Этот технократический метод решения проблем кардинально отличается от рыночной модели. В рыночной экономике, компании конкурируют за лучшее решение. Каждая компания имеет подразделения по исследованиям и разработкам, которые разрабатывают решения, которые затем продаются. После этого, потребители оценивают продукты, покупая наиболее подходящий для них. "Плохие" решения выбрасываются, так как компании, не получившие достаточной доли рынка останавливают своё производство и покупают патенты у более успешных компании или, того хуже, банкротятся. Таким образом предполагается, что всегда выживают лучшие продукты.

Проблема в том, что решения-победители в рыночной экономике не всегда технически передовые. Они могут быть самыми ходовыми или самыми дешёвыми. Например, VHS видео-системы победили технически более совершенную систему Betamax. Это произошло потому, что создатель VHS компания JVC, предлагала кассеты с более длительным временем воспроизведения и сотрудничала с другими компаниями. (По другой легенде, это произошло, потому что видео для взрослых распространялось на VHS... хммм.) Такого не произошло бы в технократии, подобной Интернету. Технократия не позволяет маркетингу или произволу выбрасывать хорошие идеи на свалку истории. Если бы видеосистема была "опенсорсным проектом" или эти исследования финансировались бы государством, то преимущества Betamax были бы соединены с преимуществами (время воспроизведения) VHS. Две системы, каждая со своими плюсами и минусами, стали бы одной -- только с плюсами. Для университетов довольно типично строить технократические сети, так как их главная цель -- это всегда технологический прогресс.

В рыночной экономике морковка личного дохода и благосостояния заставляет людей бизнеса разрабатывать всё лучшие и лучшие продукты. В технократии разработчиками движет личное участие, коллегиальность и жажда новых знаний. С Интернетом такие взгляды на исследования и разработку продуктов распространились по миру, и иногда им удавалось на голову разбить решения рыночной экономики. Это не плановая экономика, здесь нет единой власти, которая финансирует и оценивает продукты. Это технократия, основанная на добровольном сотрудничестве людей. Историк права Эбен Моглен (который является сторонником свободного ПО) в дебатах с экономистами и юристами формулирует то, что он называет "законом Моглена", который гласит естественнонаучно:

Оберните сеть вокруг каждого мозга на планете и вращайте планету. Информация будет поступать в сеть.

К университетским исследователям, которые благодаря данной им финансовой безопасности могут посвящать себя решению проблем Интернета на работе, присоединилось множество людей, занятых в обычных рыночных компаниях; они сами начали разработку решений различных технических проблем в своё свободное время. Желание показать свою компетентность в технической сфере и желание быть принятым сообществом Сети, как опытный разработчик -- этого достаточно, чтобы мотивировать этих людей. Называйте это удовольствием от работы или профессиональной гордостью. (Да, это всё ещё существует, даже в наше время).

Является технократия угрозой для рыночной экономики или же она является её дополнением -- трудно сказать. Возможно мы входим в некую форму экономики знаний. Однако, ясно, что с интернационализацией и способностью работать в малых группах интереса, члены которых разбросаны по миру, мы создали так называемую "некоммерческую" силу, которая даёт нам возможность осуществлять практическую работу и в то же время получать удовольствие. Членство в таких группах такое же, как и у хакеров, которые уже давно обмениваются опытом через письма, BBS, копи-пати и Интернет. Единственная разница, что одно из этого более "престижно", чем другое.

Как я говорил ранее, в технократии можно обнаружить анархистское идеологическое наследие. Теоретик анархизма Пётр Кропоткин думал, что общество должно управляться через кооперационные усилия независимых групп. В отличие от Чарльза Дарвина, который думал, что расы (и, если смотреть шире, общество) появились через конкуренцию, Кропоткин подчёркивал важную роль кооперации в построении общества. Технократия Интернета, в каких-то смыслах доказательство того, что свободные группы независимо устанавливают кооперационные отношения без правительственного влияния. Таким образом, виртуальное общество анархистично. В то же время, есть аспект и дарвинизма, в том, что только лучшие решения выживают. С той разницей, что это происходит как результат взаимного согласия и не влияет на людей и компании негативным образом.

Некоторые примеры

Однажды я (по молодости лет) написал субъективный текст и послал его в журнал Datateknik (шведский компьютерный журнал). В этом тексте я жаловался на низкую доступность оцифрованной (машиночитаемой, хранящейся в компьютере или на дисках) литературы, и на тот факт, что наше культурное наследие ненадлежащим образом хранится в электронном виде. Я предлагал, чтобы издателей заставляли каждый раз, когда они перепечатывают старые литературные произведения, выпускать материалы, не защищённые копирайтом, которые будут доступны обществу в электронной форме. Я получил довольно мотивированный и злой ответ от Ларса Аронссона, руководителя Проекта "Рунеберг", который публикует классическую шведскую литературу. По своей наивной горячности, я просто думал практически и недосмотрел рыночные аспекты всего этого дела.

Оцифрованный текст, конечно же имеет конкурентные преимущества, и моё предложение могло ударить по определённым компаниям. Другая компания могла бы (если применялась бы моя система) украсть текст прямо у издателя и опубликовать ту же самую книгу, как новое издание, что привело бы к потерям первой компании, которой пришлось заплатить кому-то, кто ввёл текст в текстовый редактор. Такова догма так называемой неоклассической экономической теории.

Но остаётся факт пустой траты человеческих ресурсов; может получиться так, что несколько людей будут набирать один и тот же текст снова и снова, вместо того, чтобы хранить однажды набранный текст в центральном хранилище, которое доступно всем, компаниям и индивидуальным лицам. В этом один из недостатков рыночной экономики, о котором говорит технократия: рыночная экономика требует траты природных ресурсов и дублирования рабочих усилий. Вы можете провести аналогию с развитием мобильных телефонных сетей: несколько компаний строят несколько маленьких несовместимых сетей, вместо того, чтобы строить одну большую стабильную и широко адаптируемую сеть. Называйте это жадностью или конкуренцией, но это -- финансово неэффективно.

Естественно, такая трата ресурсов на самом деле является благом с точки зрения нашей классической меры общественного блага. ВВП растёт, люди получают себе какое-то занятие (работу). Всё же следует задаться вопросом, действительно ли это благо для человечества. Мы живём в такое время, когда качество жизни измеряется социоэкономическим жонглированием цифрами. Хороша ли идея создавать проблемы для того, чтобы давать работу решателям проблем? Провоцировать преступления, с тем чтобы нанимать уголовных обвинителей и следователей?

Технократы в Интернете, возглавляемые Лигой за Свободу Программирования, придерживаются такой точки зрения: хорошее знание не должно быть объектом патентования. Компании, однако, не придерживаются. Уже имеется открытый конфликт между идеалистами и жадными до прибылей корпоративными людьми. Я уже касался негативных слухов распространяемых про "ПО созданное на принципах каши из топора". Другой пример: шумиха из-за метод сжатия данных, известного как LZW, который является простой модификацией метода LZ2, который в свою очередь появился в Иерусалимском Университете и передан в общественное достояние. В основном у компаний хватает наглости, чтобы брать патенты на методы, разработанные идеалистами, которые изначально задумывали их как общественное достояние. У компаний также есть время и деньги, чтобы судиться...

Другой прямой пример разницы между рыночным и идеалистическим мышлением -- то, как различные коммерческие фирмы борются за сервисы электронной почты. Шведская Telia получила вкус технократии в период подъёма Интернета в 1993-ем. Предпосылки таковы: Telia не имеет проблем с доступом в Интернет. Проблема в том, что она хочет решать, как определённый адрес должен появляться. Всегда хорошо, когда можешь умаслить своих клиентов такой опцией как запоминающийся номер (как номер Шведских Железных Дорог 020-75 75 75). К сожалению, Telia не отвечает за эти вещи в Интернете. Принцип в том, что все коммерческие домены должны иметь окончание COM, как в слове COMmercial. Вместо этого, Telia хочет давать компаниям окончание 400NET, которое по совместительству является названием их коммерческой системы электронной почты.

Бернт Аллонен из Telia в Z-mag@zine, 1/95 говорит следующее: "Пришло время Интернету покинуть детский сад." (...) Интернет нуждается в строгих правилах и операторах, которые будут гарантировать его работу." Этим он возможно пытался сказать, что Интернет должен быть рыночным, подобно компании, -- не в той форме, которую он принимает сейчас, а именно некоммерческую/академическую -- со всеми вытекающими, как то жёсткая бюрократия, рыночное планирование и маленькие иерархии, в которых золотое правило: "начальнику лизать, подчинённому пинать". В общем, он хотел бы видеть, как Telia установила тотальный контроль над Интернетом в Швеции, чтобы вещи могли стать управляемыми. Это не так, и будем надеяться так не будет. Кого вообще волнует, что думает Бернт Аллонен? Он лишь представляет экспансионистские интересы одной большой корпорации.

Кто обладает наибольшей властью над Интернетом в Швеции, так это Бьйорн Эриксен и Петер Лётхберг. Оба -- представители открытых технократических взглядов и Бьйорн решает, какие домены (интернет-имена или адреса) могут создаваться в шведской части Интернета. В Telia очень раздражены тем, что их маркетинговые планы никак не повлияли на этих учёных. Интернет не купить! Ах, злые черти! Эти учёные вовсе не беспокоятся об "управляемости" Интернета. В их глазах, Интернет существует, в первую очередь, чтобы быть полезным, а не продаваемым.

Нужно ли рассказывать Telia, что эти идеалисты и учёные преуспели в построении самой большой компьютерной сети в мире без конкуренции, анализов рынка и рекламных кампаний? Сегодня сеть Telia X.400 загнулась, в отличие от Интернета, что им делать? Ну конечно, они хотят получить права на Интернет. Обычно, гигантские корпорации, типа Telia покупают и устанавливают контроль над своими конкурентами.

Однако думающих людей гораздо труднее купить. Telia представляет философию старой теории рынка, которая гласит, что тех людей, которых нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. Интернет-пользователи с высшим техническим образованием за спиной, думают совершенно иначе. Если бы за требованиями Telia стояло что-то кроме маркетинга, они могли бы прислушаться. К счастью, они предпочитают и дальше иметь свою голову на плечах. Благодаря этому, никто не монополизировал Интернет в Швеции. Сотни компаний сейчас конкурируют за предоставление услуг доступа к Интернету. Конкуренция толкает цены вниз до невероятно низкого уровня. Сегодня обычный человек вполне может позволить себе Интернет, а тот, кто обладает достаточным знанием процесса может купить несколько компьютеров и модемов и запустить свой узел Интернета. Разнообразие, а не монополия. С этой точки зрения Интернет даёт возможность маленьким операторам противостоять давлению гигантских корпораций. Снова отсылка к Правилу №3 хакерской этики: децентрализация.

Правило №3 -- также одна из причин того, что киберпанки с собратьями открыто противодействуют Microsoft, и в особенности они против её операционной системы Windows. Сотни хакеров были арестованы во время операции Sundevil, потому что считалось, что хакеры стоят за обрушением американской телефонной системы 15 января 1990-го. Сейчас выяснилось, что хакеры не имели к этому никакого отношения. Коллапс произошёл из-за ошибки в компьютерной программе, контролирующей работу коммутаторов. Проблема усугублялась тем, что эта программа использовалась везде, и свитчи "тянули друг друга за собой". Те коммутаторы, которые использовали другую программу или более старую версию программы, работали прекрасно.

Microsoft Windows -- тоже программа, а точнее операционная система, это значит она является программой, позволяющей пользователю запускать другие программы. Сегодня она установлена фактически на каждом компьютере, которые продаются в Швеции. Функционирование большинства программ требует наличия Windows. Следовательно, Windows используется бесчисленными частными и государственными организациями, включая Шведские Железные Дороги и Шведское Минобороны. Недавно была выпущена новая версия Windows, под названием Windows 95. Это значит, что помимо прочего, она будет использоваться для обеспечения лёгкого соединения компьютеров в сетях Интернета и других.

А что если есть ошибка, такая же, как та, что обрушила американскую телефонную систему, только внутри Windows 95? В таком случае, все компьютеры с Windows 95 могут аварийно завершить работу. Эмпирически невозможно доказать, что компьютерная программа не содержит таких ошибок. Таким образом, такое абсолютно возможно и уже случалось раньше. Такие риски существует и с другими почти монополистическими продуктами, например Netscape. Некоторые диванные компьютерщики могут думать, что такое невозможно, но так было с Харрисбургом и Чернобылем, так что я не очень верю. И кстати, я также знаю, о чём говорю. (Пардон за популистский и провокативный комментарий).

Если случится нечто подобное, пострадают огромные слои шведского общества. У нас есть параллельный случай с вирусом, который парализовал Интернет осенью 1988-го, выведя из строя 6000 компьютеров. Это была ошибка в операционной системе Berkely-UNIX (BSD), она позволила вирусу появиться. Некоторые компьютеры не были затронуты вирусом, фактически из-за использования другого "диалекта", т. е. другой версии UNIX, типа NeXT или AIX (всего около 11 разных версий UNIX). В основном UNIX работает также как Windows, но у Windows только один "диалект"! Если бы все компьютеры осенью 1988-го использовали одну и ту же версию UNIX, упал бы весь Интернет! Я говорю, что такое может случиться даже с Windows 95, или с одним из её продолжений. Все Windows 95, если они будут подключены к сети, могут обрушиться. И это будет катастрофой с непредсказуемыми последствиями для общества.

Вот где важно подражать природе. Разнообразие, где множество разных программ работают бок о бок, предпочтительней. Хакеры всегда предлагают разнообразие и децентрализацию. В долгосрочной перспективе, софтверные монополии вредны и ведут к проблемам, похожим на те, что случаются у инбридинговых существ. Единицы сегодня могут конкурировать с Microsoft, это IBM с её OS/2 и Apple с MacOS. Лично я с нетерпением жду большей конкуренции. Разнообразие, децентрализация и маленькие компании вместо гигантов и институционализма -- вот, что надёжно в долгосрочной перспективе. Microsoft нельзя позволять доминировать на рынке операционных систем. Хаос -- это здо́рово. И здоро́во.

Аресты хакеров после инцидента в январе 1990-го были отвлекающим манёвром, чтобы скрыть инбридинг внутри телефонной системы и некомпетентность больших компаний, винящих хакеров в том, что на самом деле было структурной проблемой. В чём их обвинят дальше?

Существует целое ведро примеров, как рынок побеждают хоуммейд решения. А следовательно некоторые умники пытаются остановить публично финансируемые каналы распределения. Один такой канал -- ftp.sunet.se, компьютерная система в Уппсале, на которой хранятся тысячи качественных бесплатных программ. Этот компьютер финансируется обществом и любой может подключиться к нему через Интернет и получить любую из этих программ. И это на самом деле хорошая вещь, так как все шведские (и не только шведские) энтузиасты получают всё больше бесплатных программ, но это естественно заноза в боку, для тех, кто выступает за догматичную капиталистическую систему как способ существования.

"Самая большая проблема с ftp.sunet.se в том, что он эффективно пресекает все попытки создания отечественных софтверных компаний (...) ПО -- индустрия будущего, которую мы, шведы, могли бы использовать, так как у нас высокообразованное население, если бы у нас не было ftp.sunet.se (...) Но как продукты этих компаний будут конкурировать с программами, которые "бесплатны", так как они были субсидированы налоговыми оборотами?"

(Бертил Йонелл, Z-mag@zine #6, 1995)

Здесь мы имеем явный конфликт с другой частью Правила №3 хакерской этики "Не доверяй властям". Ответ существующей софтверной индустрии: "Не доверять хакерам". Типичный аргумент в этих случаях -- это: "программы, разработанные хакерами плохие; любительские; нестабильные и т. д. Хотя, это трудно оправдать в случае критичного ПО, которое используется в самолётах или медицинском оборудовании, так как невозможно найти ни одной такой программы, созданной любителями. Компании, которые производят такое оборудование, заботятся о своей репутации и не нанимают никаких хакеров-любителей ни под каким предлогом. Наоборот, они берут своих программистов из более статусных университетских курсов, и их программы, как правило, часть более крупного продукта, за который и платит клиент. Когда дело коснулось операционной системы GNU/Linux, тесты показали, что это самая стабильная UNIX-подобная система в мире; все возражения не состоятельны.

Существует целый набор добродетелей, которые как мы считаем даны нам Богом всемогущим, но это ничего не доказывает. Не факт, что образованный инженер будет собирать электронику лучше, чем соседский ребёнок, который стал радиолюбителем, как только научился ходить. Скорее, наоборот. Признаю, некоторые энтузиасты мигрируют в лучшие университеты и технические школы, но не всем из них нравится та формальная строгая среда, с которой они там сталкиваются. Им больше по душе оставаться дома в своём гараже и учиться и экспериментировать самостоятельно. Когда дело доходит до прямых практических знаний, такая мотивация выигрывает почти любой университет по своей продолжительности. (Кроме того, у нас есть такие студенты, которые посещают курсы по электротехнике, вычислительной технике и инженерной физике без какого-либо интереса к предмету или естественным наукам, но с единственной целью стать менеджерами над "другими", "путешествовать" или что там ещё теперь желает современная душа.)

Конечно, домашний хакер обычно не очень социально адаптируем, он скорее питает чувства к определённым подозрительным субкультурам. И это наиболее вероятная причина того, что такие мастеровитые хакеры не принимаются на работу, в которой они могли сделать больше всего. Вместо этого, они сидят по домам и варят "фривеар из топора" для всех и каждого. (Я не говорю о более худших случаях, описываемых в главах 4 и 10 про хакеров андерграунда и компьютерные преступления). Учёная степень -- это не только сертификат компетентности, это также указывает на то, что её обладатель социально адаптируем и готов принимать дисциплину и повиновение, которые требуются в больших корпорациях. Программист должен быть способен работать над проектом без его обсуждения. Ни одна большая компания не заинтересована нанимать сотрудников, которые думают независимо и без спроса разрабатывают альтернативные решения. Напротив, каждый проект контролируется вышестоящим сотрудником. Короче, учёная степень означает, что в дополнение к компетентности, её носитель принял власть и властные структуры, существующие в компаниях и образовательных институтах.

"Каши из топоров", которые варят энтузиасты, с множеством соперничающих решений, могут взять верх над монолитными корпорациями. Очевидно, что такая форма работы и такие взгляды на роль экономики в обществе являются частью основы киберпанковской идеологии. Но тут появляются уважаемые университетские хакеры: люди, живущие обычной семейной жизнью, но выросшие с первыми компьютерами в 70-ых (и создавшие их), находящиеся сегодня на переднем крае взрывного роста компьютерных технологий. И их посыл такой же: Свобода информации! Кажется, что рациональный мир вычислений влияет на своих пользователей одним и тем же образом: склоняет их к эффективности, децентрализации, кооперации и обмену информацией, подальше от перебранок, бюрократии и монотонности. Я говорю, что это хорошо. А вы что думаете?

Мир науки

Чтобы понять, как люди могут работать без получения большой зарплаты, нужно понять, как работает научное виртуальное сообщество. Научное сообщество -- это общество внутри общества, со своими нормами и идеалами. Там, наиболее ценным считаются престиж и знания, а не размеры состояния или Мерседеса. Исследователи, аспиранты и другие учёные посвящают себя своим творениям, чтобы их оценивали другие учёные, просто ради радости от совместного продвижения науки. Информация и знания принадлежат обществу; эта точка зрения настолько априорна в этом сообществе, что даже не обсуждается. Вся эта информация публикуется в нескольких тысячах научных журналов по всему миру с очень малым распространением, которые создаются учёными для учёных (или для женщин в том числе). Сегодня, всё больше этих журналов начинают частично или полностью использовать электронные публикации, как дешёвую альтернативу печати, даже в "гуманитарных" науках, таких как социология и психология.

Научное сообщество было создано, чтобы освободить исследовательскую и научную деятельность от аппарата социальной власти. Единственный способ сделать это заключается в создании культуры со своими рамками и ценностями, которые также открыли хакеры в своё время.

Как видите, научное виртуальное сообщество разделяет многие свои аспекты с хакерской субкультуральной Сценой. Они свободно обмениваются информацией друг с другом и полностью игнорируют рыночную экономику. Конечно, это вставляет палки в колёса теорий большинства экономистов, так как они скорее хотели бы видеть всех действующими согласно рациональной рыночной модели, но научное сообщество не прогнётся под коммерциализацией, не важно как сильно остальная часть общества хотела бы этого. И вишенкой на этом торте является то, что общество зависимо от научного сообщества. Без науки мало прогресса, а обучение новых CEO, инженеров, психологов и т. д. -- полностью во власти научного царства. Так что общество во многом вынуждено финансово поддерживать этих учёных. К счастью, учёные в свою очередь поддерживают хакеров и некоторые другие субкультуры предоставлением свободного доступа к компьютерам.

Почему учёные помогают хакерам? Всё просто. Они зависят от них. Хакеры вывели много идей для новых изобретений и сфер исследований. К тому же, многие из них работают в университетах и технических школах. Некоторые работают в компаниях, продающих информационные сервисы, а некоторых можно даже обнаружить в IT отделах самых крупных корпораций.

На самом деле общество зависит как от научного сообщества, так и от Сцены хакеров. Возникающие конфликты -- продукт того факта, что технократическое общество, управляемое учёными и хакерами, обретает всё большую власть над обычным, основанном на рынке, обществом. Причина того, что истеблишмент хочет контролировать финансирование Интернета скрыта под поверхностью, и она стара как мир: ВЛАСТЬ!

Рыночная парадигма

Нам придётся попробовать понять истоки этого конфликта. Наше общество, какое оно сегодня, движется в сторону увеличения уровней специализации. Вся наша экономическая рыночная модель основана на этом, или скорее на постоянно растущей степени специализации. Уровень производительности в этой системе должен постоянно расти, с тем чтобы давать многочисленным анонимным владельцам капиталов возврат от их инвестиций, чтобы они могли покупать и владеть ещё большими капиталами.

Если я хочу разрабатывать ПО, мне нужна идея. Затем я должен открыть компанию, нанять программистов, сколько мне нужно, и найти подходящих инвесторов. Если я не найду никого, кто бы профинансировал моё предприятие, значит моя идея плоха, или я не там ищу. Для продажи готового продукта, я использую специальные сервисы по репликации, дистрибуции и маркетинга ПО. Если моя компания должна производить несвязанную работу, такую как уборка помещений, администрирование финансовой и хозяйственной части, всё это должно быть отдано "на аутсорсинг" специализирующимся на этом компаниям.

Любой CEO любой софтверной компании видит этот процесс таким образом. Производство ПО -- то же самое, что производство сосисок.

Проблема с таким подходом в том, что она не оставляет места для духа творчества у самих программистов. Как босс, я должен жёстко командовать ими, чтобы придерживаться намеченного плана. Я не должен ни на минуту терять контроль над конечным продуктом, и если программисты приходят со своими идеями, я, конечно, могу их послушать, но всё равно я несу ответственность как руководитель проекта и мне решать, станут ли эти идеи частью готового продукта. Свобода действий индивида в точке зрения, ориентированной на рынок, неприемлема. Только руководитель проекта должен знать, как на самом деле развивается продукт, а программисты должны беспокоиться лишь о своём маленьком кусочке работы. Первичная иерархия всегда встроена в эту форму организации.

Рыночное мышление также строится на скрытых методах сокрытия знаний. Было бы не хорошо для руководителя проекта, если программисты поняли насколько действительно мало их влияние на творческий процесс. То же самое относится ко всем иерархически организованным компаниям. Руководителями могут быть лишь те люди, которые имеют понятие о том, что на самом деле происходит внутри компании. Если работники должны располагать какой-то информацией, она передаётся им через тщательно подготовленные инструкции, которые вываливают на их рабочие места, в них описываются избранные стороны деятельности компании, с тем чтобы повысить мотивацию.

Мы имеем дело с властной структурой, которая является чем угодно, но не демократией. Такой асимметричный баланс власти является причиной того, что компании работают лучше правительств. Отсутствие демократии -- очень эффективно. Не секрет, что демократические нападки на шведский бизнес-мир, в форме MBL ("закон совместных решений") и т. п. снизили корпоративную эффективность.

Работники должны действовать согласно приказам руководства, а не по собственной воле. Поэтому корпоративный менеджмент изобрёл хитроумные механизмы ограничения демократического контроля их компаний не смотря на эти новые законы. Они включают, например, постоянную реорганизацию, с тем чтобы скрыть механизмы власти и дать работникам чувство контроля над своей ответственностью.

Хакерская этика, идеология киберпанка и технократия резко с этим контрастируют. Они ожидают, что программисты будут креативны, изобретательны и дотошно скептичны. Рыночная экономика принимает то, что исчерпывающие планы не будут обсуждаться до их выполнения. Вот почему компании стараются нанимать только инженеров из университетов и технических школ, которые, в силу своих учёных степеней прошли через социальную индоктринацию незадавания вопросов. А те, кто задают вопросы, отправляются на другие участки машины общества: исследования, политика и, не в последнюю очередь, криминальная индустрия, чтобы производить информацию такого рода, который важен для общества в других смыслах.