© Михаил Учайкин «Синдром Минотавра»

* * *

 

Глава 1

Наше время. Дом не маленький, но не дворец, в коттеджном поселке Орехово.

– Няня Аря, почитай мне мифы о древних греках и их богах, – попросила Таня, укладываясь в постель.

Девочке исполнилось уже одиннадцать лет, но она по-прежнему не засыпала без истории, рассказанной на ночь. Поначалу это были лишь сказки о принцессах и принцах, но в последнее время она пристрастилась совершенно к другим рассказам. Те вызывали у нее какое-то смутное томление в теле, а по ночам в сладких жарких снах она становилась главней героиней в них. Это ей невообразимо нравилось, и Таня просила почить еще и еще, где опять она была красива, сильна и неотразима, как Афина.

Няня, тридцатилетняя женщина, которая находилась рядом с девочкой неотступно почти с момента ее рождения, только вопросительно на нее взглянула – есть ли у той предпочтение, что конкретно хотела бы она услышать. Ее нисколько не удивила просьба воспитанницы – в лицее по истории как раз изучались древние греки. Она о Татьяне знала все или почти все, могла предугадать любое ее желание. Родители девочки дочерью интересовались гораздо меньше, чем ее нянька. Ариадна порой сравнивала себя с Ариной Родионовной, няней Пушкина, вот только сказки она не сочиняла, как та, а читала Танюше, благо в коттедже имелась шикарная библиотека, доставшаяся родителям девочки по наследству.

А вот у самой Ариадны родителей не было, точнее она их не помнила – те погибли в жуткой аварии, а ее, трехлетнюю кроху, от смерти, но не от увечий, спасли ремни безопасности. Ариадну вырастила и выучила бабушка, дав хорошее педагогическое образование, позволившее ей найти достойно оплачиваемую работу няней при новорожденной малышке. На другое хромой девятнадцатилетней девушке, молодой выпускнице колледжа в то время рассчитывать не приходилось. Она попыталась работать в школе сразу после получения диплома, но ученики невысокую с тихим спокойным голосом молоденькую учительницу английского воспринимали несколько неадекватно, если не сказать, странно. Пришлось уйти по собственному желанию, сразу, как только закончился учебный год.

Бабушка сильно переживала, на что они станут жить вдвоем, если Ариадна не найдет работу в ближайшее время. Как тут не запереживать, если сама она состарилась – на ее пенсию не прожить, как ни крути, слишком мала, а мыть полы, как когда-то, чтобы подзаработать, в ее возрасте уже не было ни сил, ни возможностей?

– Ничего-ничего, мы еще покувыркаемся, – успокаивала свою бабулю Ариадна, вернувшись с очередного собеседования, где ей вежливо отказали, прозрачно намекнув на уродства, мол, таких нам не надобно.

Она не обольщалась по поводу своей внешности и не пыталась искать работу помощника директора какой-нибудь фирмы. Хотя многие из бабушкиных знакомых говорили не раз, что она была бы хорошенькой, если бы не травма, сделавшая ее хромой, и шрам на лице, который со временем стал почти незаметен, но он не позволял ей активно шевелить правой стороной лица. И в продавцы дорога ей заказана – Ариадна не могла долго стоять на ногах опять-таки из-за травмы, полученной в детстве. Оставалось найти место в офисе, но и туда не очень хотели брать девушку с раздвоенной губой, и не помогало отличное знание двух иностранных языков.

И вдруг Ариадна случайно услышала от бабушкиной подружки, что у их общей знакомой родилась внучка, и ее родители, оба артисты театра, срочно ищут няню для своей малышки. Ребенок ребенком, хоть и желанный, а у них премьеры, гастроли, и они не хотят менять что-то в своей устоявшейся жизни только потому, что у них нечаянно появилась любимая дочь.

Ариадна причесалась, сделала легкий макияж, чтобы не выглядеть блеклой молью, надела свое лучшее платье и как бы между делом выспросив адрес счастливых родителей, отправилась в загородный коттедж.

Ее тут же приняли на работу без опыта и необходимых бумаг – лучшей рекомендацией оказалось то, что маленькая Танечка затихла, как только Ариадна взяла ее на руки, и все время, пока шло «собеседование» проспала, ни разу не подав голоса. Более того, новоявленную няню догнали у ворот и попросили вернуться, так как малышка раскричалась, как только ее передали снова в руки матери, и категорически отказывалась успокаиваться.

Работа оказалась непыльной, вполне по силам Ариадне, хотя порой приходилось работать без выходных и в ночную смену, и уже не она, а бабушка навещала ее, когда оба Таниных родителя одновременно отбывали на гастроли, – бабушка девочки, не доверяя себе, опасалась оставаться со своей внучкой один на один даже на два дня.

И никому не было дела до хромоты Ариадны и шрамов на ее лице после аварии – она прекрасно справлялась с работой, да и Таня любила ее ничуть не меньше, чем своих родителей, которых видела только изредка.

– Все, на сегодня хватит, – Ариадна захлопнула книгу «Легенды и мифы Древней Греции», даже закладку делать не стала – Таня завтра все равно попросит почитать не с того места, где они остановились. – У тебя все боги в голове перепутаются.

– Не перепутаются, – протянулась девочка, удобнее устраиваясь в постели и накрываясь одеялом. – Мы завтра с тобой все повторим, чтобы запомнить наверняка.

– Повторим, – улыбнулась Ариадна левым уголком рта, правый так и остался опущенным вниз. У нее со временем даже появилась привычка поворачиваться к собеседнику только левой половиной лица и смотреть на него одним глазом. И лишь на Таню она смотрела всегда двумя глазами, никогда не стесняясь своего приобретенного недостатка внешности, по сути, и ей, и девочке было все равно, как она выглядит – им было комфортно друг с другом.

Ариадна как-то случайно услышала, как Таня сказала своей однокласснице, что у нее самая красивая и самая добрая няня на свете, и она с ней ни за какие подарки не расстанется. Но порой ей все равно становилось тревожно – девочка подрастала, и в одно прекрасное время ей могли просто указать на дверь, сообщив, что больше в ее услугах няни не нуждаются. А это опять поиски работы только уже не молоденькой девушкой, легкой на подъем, а уже вполне состоявшейся женщиной, со своими взглядами на жизнь. С одной стороны, может, это и хорошо – доверия больше, опять же опыт, а с другой стороны, она уже не так молода и ей будет гораздо тяжелее справляться с маленьким ребенком, если ее снова примут на работу няней к грудничку или малышу. Оставалась еще одна проблема – всем подавай молодых да красивых. Не няней она себя уже не видела, впрочем, ничего другого и делать не умела – просто жила в чужой семье, просто воспитывала чужого ребенка вот уже почти одиннадцать лет, а о своем даже не мечтала. Кто на такую убогую внимание обратит, замуж возьмет? А без мужа она не рискнула бы обзавестись ребенком, хоть и очень хотелось. Хозяин, отец Тани, например, даже ни разу в ее сторону не взглянул, словно она пустое место, впрочем, не о нем речь – он красавчик, мачо, вокруг него такие красотки вились, обзавидуешься, что коллеги по театру, что фанатки. А на Ариадну не смотрели мужчины ни на улице, ни в общественном транспорте, только старушки порой качали сочувственно головой вслед. Только не нужно ей их сочувствие.

– Спокойной ночи.

Ариадна поднялась с кресла, специально поставленного в спальне Тани для того, чтобы няня читала сказки девочке на ночь – та стала требовать истории про принцессную жизнь, как только произнесла первые слова. Ариадна подошла к кровати и, наклонившись к своей воспитаннице, поцеловала ее в лоб, а потом в щеку – эта была еще одна из ее привычек, появившаяся когда Таня первый раз заболела – целуя девочку в лобик, она лучше любого градусника определяла, есть ли у той температура.

– Спокойной, спокойной, – отмахнулась Таня, отворачиваясь к стене. Ей казалось, что она выросла, но няня со своими ежевечерними поцелуями не давала почувствовать себя взрослой, да и томление в теле сразу проходило после ее таких почти материнских прикосновений. Но потом Таня всегда поворачивалась лицом к Ариадне и, пока та не выключила свет в комнате, нежно ей улыбалась. А кому, спрашивается, еще, если родители к ней заходили очень редко, чтобы пожелать спокойной ночи?

Сильно припадая на правую ногу, Ариадна тяжело прохромала по коридору в свою комнату – к вечеру она уставала, так как в доме не пользовалась тростью – хозяева не разрешали. Им, видите ли, мешал стук палки по полу, когда они бывали дома, а когда их не было, то по другой причине – наконечник трости портил паркет.

Книжку, которую они читали с Таней, Ариадна не оставила у той в спальне – знала, девочка, заинтересовавшись, могла после ее ухода снова включить свет и, увлекшись, прочитать всю ночь. Только не на этот раз – Ариадна специально выбрала книгу на греческом языке, прекрасно иллюстрированную, в дорогом кожаном переплете известного зарубежного издательства. Пусть она и сама плохо владела греческим, но картинки в книге были такими говорящими, а текста так мало, что не составляло никакого труда пересказывать Тане истории о богах и героях, которые она помнила еще со студенческих времен.

На удивление, Ариадна сама вдруг заинтересовалась книгой. Греческие герои – она переворачивала страницу за страницей: – Ахилл, Аякс, Геракл, Одиссей, Персей, Тесей. На последнем имени вдруг что-то тревожно кольнуло в груди, и она задержала взгляд на странице…

IV век до новой эры . Дворец царя Миноса на острове Крит .

– Ариадна, немедленно отойди от Астерия.

Андрогей вышел из-за кустов и встал между братом и сестрой, закрывая собой последнюю.

– Хочешь своей да и моей смерти тоже? – нахмурился он, обращаясь к девочке. – Тебе мало того, что он с тобой сделал?

– Ты же знаешь, он не специально. Он просто не может рассчитать свою силу.

Ариадна выглянула из-за спины брата и показала Астерию язык, мол, не догнал, я выиграла – это все, на что она была теперь способна, хромота не позволяла ей догонять или убегать от него.

– Вот я тебя… Му-у! – издал тот победный клич, задрав к небу голову, увенчанную рогами, и двинулся на сестру, которая постоянно задирала его.

– Я же сказал, соблюдай спокойствие…

Андрогей сильными руками схватил брата за рога и прижал его бычью морду к дорожке, посыпанную мелким морским песком.

– Не серди ни меня, ни отца, – произнес он с придыханием. – Не иначе, как снова в Лабиринт захотел.

– Отпусти его, – неожиданно вступилась Ариадна за Астерия. – Мы всего лишь играли. Вон и Федра, – она махнула рукой в сторону сестры, – не даст солгать.

– Играли, – подтвердила испуганно та попятившись.

В отличие от Ариадны Федра безумно боялась обоих братьев, особенно младшего, его приступов ярости и гнева, сильных рук, а особенно бычьей головы и острых рогов. Она никак не могла забыть, как однажды Астерий поднял Ариадну на руки и с силой швырнул ее со скалы в морскую пучину. Тогда они тоже только играли. Случай или боги тогда уберегли Ариадну от гибели – нереиды бережно вынесли ее израненную без признаков жизни на берег недалеко от дворца. Она долго выздоравливала, а Астерия в наказание заперли в Лабиринте, откуда он оглашал своим душераздирающим воплем окрестности, насмерть пугая всех, кто оказывался случайно рядом. Когда Ариадна снова встала на ноги и появилась на людях, стало ясно, что о женихах она могла теперь только мечтать в своих снах. Астерий, испугавшись того, что натворил, на некоторое время притих. Только где там? В свои одиннадцать лет он продолжал оставаться глупым мальчишкой, хотя был уже сильнее любого взрослого мужчины. Шептались во дворце, что Астерий не сын царя Миноса, как его единоутробные брат и сестры, а сын самого Посейдона, только поэтому морские нимфы помогли Ариадне. Но слухи оставались только слухами. Не мог отцом Астерия оказаться Посейдон, ведь тогда бог являлся бы и отцом его сестры-близнеца Ариадны. А она ничем от обычных девочек не отличалась. Разве только необычайной добротой, но доброта – редко встречающееся качество у богов.

Андрогей покачал головой, отпуская брата, заниматься сестрами и Астерием у него не было времени – он уже взрослый и ему надо готовиться к Панафинейским состязаниям в Аттике.

– Почему он тебя запугивает Лабиринтом? – спросила Ариадна, нежно обнимая брата за могучие плечи и целуя его в бычью морду? Он никогда не был ей неприятен.

– Там темно и страшно, – Астерий зябко повел плечами, – можно заблудиться и никогда не найти выход.

– Неправда твоя, – подмигнула ему Ариадна левым глазом – после падения со скалы правая часть лица у нее оставалась неподвижной, хоть плакала она, хоть веселилась. – Я научу тебя, как выбираться из Лабиринта. Мастер Дедал умен, но и я кое-что могу.

Астерий громко расхохотался, пугая теперь уже своим смехом младшую сестру Федру. Он обожал наблюдать появляющийся страх в ее глазах, но только в ее. Если бы Ариадна хоть раз его испугалась, наверное, он сошел бы с ума. Нет, ему нужна от нее только любовь, истинное чувство.

– К нам мама идет.

Ариадна отстранилась от Астерия, заметив среди деревьев солнечное сияние, поправила задравшийся короткий хитон. Ей, конечно, попадет от матери, что она скачет глупой козочкой с братом по виноградникам в коротком наряде, босая с обнаженными ногами, как охотница Артемида. Но это ничто по сравнению с тем, что Астерия опять могут запереть в Лабиринте, ее поругают, и только. А без него сразу станет тоскливо – не в куклы же играть с сестрой?

– Андрогей наябедничал, – серьезно добавила Федра. Хоть ей и не очень нравились забавы, в которые ее вовлекали брат с сестрой, но без них приходилось важно ходить по дворцовым залам со скучающим видом или развлекать гостей пением. Последнее она не любила и не умела делать – боги обделили ее и голосом, и слухом.

При появлении Пасифаи все трое приняли смиренный вид.

– К нам гости, – произнесла мать слащавым голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Вы, двое, – она легко шлепнула девочек по спинам, – марш приводить себя в порядок и переодеваться.

Пасифая несильно потянула Ариадну за выбившуюся из прически прядку, та в ответ недовольно поморщилась.

– Ну а тебе, – она повернулась в сторону сына и грустно взглянула на него, – придется провести некоторое время в Лабиринте. Прости, сын.

– Мама, я не хочу, – Астерий отчаянно замотал рогами и, упав на колени, обнял мать за ноги. – Не надо. Я буду послушным, мама-а-а.

Но та лишь упрямо покачала головой – разговор бесполезен.

– Не заставляй меня применять силу, – строго сказала Пасифая. Не хватало, чтобы, появившись в пиршественной зале, ее чудовище-сын перепугал гостей. Она не раз подумывала о том, чтобы запереть его в Лабиринте навечно. – Возьми с собой все, что захочешь. И отправляйся сам добровольно.

Она подняла руки вверх, не решаясь обнять и приласкать младшего сына, которого любила ничуть не меньше, чем старшего, или девочек. Только признаться в этом не могла и не хотела даже себе – так легче жить, когда все думают, что и она сама в ужасе от того, кого произвела на свет.

– Послушай, – сказала Пасифая ласково, – это всего на несколько дней. Гости долго не задержатся. Попрошу слуг, чтобы двери в Лабиринт запирать не стали, и Ариадна сможет прийти несколько раз к тебе.

Она освободилась от рук сына и собралась крикнуть стражу, чтобы того препроводили в его дворец – им совершенно точно не стоило видеть, как чудовище ее обнимает.

– Что, Ариадна? – девочка тут же примчалась назад, едва заслышав свое имя.

– Если будешь послушной, – ответила Пасифая, – я разрешу тебе навестить Астерия в Лабиринте.

Ариадна тут же смиренно склонила голову – с матерью не поспоришь. Это отца можно уговорить, упросить, в конце концов, разрыдаться в его присутствии, и тогда он сдастся, а вот мать никогда не поверит ни обещаниям, ни слезам – истинная дочь своего отца Гелиоса.

– Не бойся ничего, собери чего-нибудь вкусненького и отправляйся в Лабиринт, – тихо шепнула Ариадна брату, проведя по его мускулистой руке кончиками своих пальцев. – От входа далеко не уходи, просто сядь на ступеньках под дверью и жди. Я приду быстро и будем играть.

Астерий кивнул – он верил только сестре, она никогда его не обманывала. Он поднялся с колен, даже песок не отряхнул и позволил увести себя тотчас страже, появившейся на дорожке по взмаху руки Пасифаи.

– Я приду и будем играть, – успела еще раз шепнуть Ариадна и приложила палец к губам…

Только скинув нарядный пеплос и подхватив корзинку с заморскими засахаренными фруктами, которые привезли на прибывшем корабле гости, Ариадна понеслась в сторону Лабиринта, взывая ко всем богам, чтобы только Астерий никуда не ушел. Каждый раз, когда его запирали, он пытался самостоятельно отыскать центральные покои в Лабиринте и каждый раз терялся. Она его, конечно, отыщет, но при этом потратит много времени, которое можно было бы провести с пользой, например, играя в прятки в огромном пустом дворце, где их только двое.

Но в кои веки Астерий не ослушался сестру и остался сидеть на ступенях, привалившись спиной к двери.

– Они меня все равно заперли, – сокрушенно пожаловался он Ариадне.

– Нет, – покачала та головой, – стража только подперла дверь палкой, чтобы она ненароком не распахнулась, и при желании ты легко смог бы выбраться наружу. На этот раз ни матушка, ни ты не нарушили данных обещаний. И я рада несказанно этому.

– Ты тоже не нарушила, – Астерий поднял сестру на руки, собираясь усадить ее на плечи.

– Нет, нет, – запротестовала она. – Сегодня мы пойдем друг за другом, я первая, а ты за мной и будешь четко выполнять то, что я стану тебе говорить. Итак, кладем руку на стену.

И она положила свою ладонь на прохладный мрамор.

Астерий, не раздумывая, накрыл ее крошечную ладошку своей – он ей доверял во всем.

– Мы сейчас быстренько доберемся до большой колонной залы, там перекусим, можем даже поиграть, а потом…

– Быстренько? – хмыкнув, перебил сестру Астерий.

– Да, быстренько, – невозмутимо продолжила та, – при условии, что ты по-прежнему будешь меня слушаться. Тут идти-то всего ничего. Руку не отпускай – в этом заключен весь принцип лабиринта. Запомни, только так ты сможешь найти вход в Лабиринт и выход из него.

– А что, есть и выход? – переспросил Астерий.

– Конечно, – кивнула Ариадна, – с одной стороны – вход, с другой – выход, как положено, посередине – твоя царственная зала, а по периметру – несколько колонных залов. А вот окон нет, только витражи из темного стекла, и осветить всю эту красоту можно масляными лампами. Надо как-то найти, где они хранятся. Да, кстати, чуть не забыла, имеется еще и жертвенник. Он первым встретится на нашем с тобой пути.

– По-моему, мы идем в обратную сторону по этому же коридору, – проворчал Астерий, до этого внимательно слушавшийся сестру. – Я ногой на этот камешек уже наступал.

– В этом заключен принцип лабиринта, – повторила Ариадна. – Идти можно в любую сторону, но рукой надо держаться за стену все время, пока не дойдешь до нужного места. И руку менять нельзя. Хоть десять раз пройдем по этому коридору, пока не войдем в другой, так положено.

– Ой, жертвенник впереди светится, – изумленно проговорил Астерий.

– Положил руку на место, – приказала Ариадна, пытаясь придать своему голосу строгие нотки. – И не смей убирать ее со стены пока не дойдешь до места и не нарисуешь стрелки, куда ты шел и откуда пришел. Когда пойдешь дальше, не забудь ее стереть, иначе у тебя все стены будут испещрены знаками.

– Зачем? – недовольно фыркнул Астерий, но сестру не посмел ослушаться и снова накрыл ее руку своей огромной ладонью.

– Таковы правила лабиринта, – произнесла Ариадна. – И никакой клубок тут не поможет, если ты не станешь их соблюдать. Да и молью клубок избит. Если даже тебе будет казаться, что вот он вход в нужное помещение, стоит только перейти коридор и сразу попадешь туда, никогда не смей этого делать, потому что ты можешь войти не с той стороны, чем идешь. И стрелку не забудь нарисовать.

– Как все хитро и заумно, – надулся Астерий. – Мне кажется, ты придумываешь.

– Ничего подобного, – вздохнула Ариадна. – Дедал был хитер, но и мы не глупцы.

– Мы? Неуверен, но ты точно умна и хитра, – произнес Астерий и свободной рукой ласково провел по волосам сестры.

Ариадна даже не дернулась, она только брату позволяла прикасаться к себе, гладить, обнимать. Слугам и тем не дозволяла дотрагиваться до себя, а создание на голове прически для нее превращалось в пытку. Нет, все должны были находиться от нее на расстоянии вытянутой руки, а еще лучше дальше. Ну, иногда матери разрешала прикоснуться к себе, шлепнуть, дернуть за локон – матушка все же, приходилось терпеть. А вот прикосновения брата Ариадне были даже приятны, наверное, потому что он ее еще в утробе защищал от всех бед и напастей.

Наше время.

Ариадна вздрогнула и проснулась.

Книга с картинкой, где девушка идет по темному коридору, а за ней по пятам следует Минотавр, лежала у нее на груди – она и не заметила, как задремала. А это, похоже, был только сон.

Ариадна внимательно взглянула еще раз на иллюстрацию. Нет, нарисованное чудовище с бычьей головой не собиралось причинить вред той, что шла первой по Лабиринту – вон и пальцы их рук переплетены. Ариадна улыбнулась – еще в детстве ей казалось, что Минотавр не был чудовищем, скорее, он искал любви тех, кого ему привозили в качестве жертв из Афин. Это не он, а его отец был чудовищем, раз позволил сына запереть во дворце, названном Лабиринтом, и из которого практически невозможно было найти выход. Ну, да, его любимого сына Андрогея убили, вот он и отыгрывался на своих убийцах с помощью второго, нелюбимого, ребенка.

Нет, случись у нее дети, она ни за что не стала бы их делить на красивых и любимых и на тех, которые должны добиваться ее любви. Нет, нелюбимых детей не должно быть. Иначе не стоит и рожать их. Вон, Танечка, Ариадна грустно вздохнула – и красивая, и единственный ребенок в семье, только никому она не нужна, кроме нее, Ариадны, ее няни. Никому не пожелаешь быть такой любимой дочерью и внучкой. К ней самой бабушка и то чаще приезжает, чем к Танечке, пирожков домашних привозит, которыми Ариадна потчует свою воспитанницу.

О чем они говорили с ней перед сном? Ах, да, о лабиринте. Видимо, поэтому ей и приснилась эта сказка.

Ариадна убрала книгу, расстелила постель, но сон не все равно не шел.

 

Глава 2

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит. Спустя семь лет .

– Отец, немедленно выпусти Астерия, – Ариадна в гневе даже топнула ногой. Она была полна решимости и, пока не добьется своего, уходить не собиралась. Это глупо запирать младшего брата и требовать дань для устрашения Афин.

– Не будь такой упрямой, – ласково попросил царь Минос свою дочь. От волнения его лицо покрылось испариной, темные глаза заблестели, но взгляд оставался отсутствующим, пустым – разговор с Ариадной давался ему с трудом. – Поверь ему в Лабиринте, во дворце, специально выстроенном для него, будет гораздо лучше. Пророчество…

– Какое пророчество? – нахмурилась девушка, голос ее задрожал. Ей не так давно тоже напророчили, что любимый брат погибнет в Лабиринте от руки ее любимого мужчины. Ей не хотелось лишаться ни одного, ни второго. К тому же она пока не знала, кто станет ее любимым мужчиной, и терять его не обретши было жалко вдвойне.

– Пророчество обыкновенное, как любое другое…

Царь Минос отвел взгляд в сторону. Казалось, что его невозможно чем-то удивить или напугать. Но он не прислушался к Мойрам в свое время, тщеславие затмило разум, и вот теперь вынужден горько оплакивать старшего сына Андрогея, которого ему уже никто не сможет вернуть. Лишиться же и второго сына, пусть тот и чудовище, пока чудовище, у него не было никакого желания. И теперь его сердце учащенно колотилось от страха за него – Мойры предсказывали, что Астерий обратится человеком, как только встретит девушку-афинянку, прекрасней которой не будет на всем белом свете и которая полюбит его в образе злобного чудовища. Но если он не будет соблюдать осторожность, когда избавится от бычьей морды, то погибнет от руки прекрасного юноши-афинянина. Только поэтому он наложил такую суровую дань на Афины – семь прекрасных дев и семь прекрасный юношей каждые семь лет. Кто же добровольно будет присылать своих красавиц дочерей и сыновей для жертвоприношений?

– Я могу его навестить хотя бы? – спросила Ариадна. Она расскажет брату про пророчество и попросит его потерпеть.

– Нет, – покачал головой царь Минос. – Нет, принцесса.

– Ну, почему? – Ариадна раздраженно прошлась от одной колонны до другой.

– Ты не можешь ему ничего рассказать, иначе пророчество станет недействительным, – вздохнул Минос – весь его облик вызывал тревожное чувство. Он желал не только счастья сыну, но и дочери. И не мог выбрать, кто ему дороже, но оба одновременно они не могли быть счастливы. – А Мойры этого не любят.

– А мое пророчество? – раздраженно обернулась девушка.

Царь отчаянно замотал головой, он слышал, что предсказали ей старые дуры – но, честно говоря, ему вообще не хотелось думать об этом. Он уже давно решил, что прибывших девушек станет втайне от всех проводить в Лабиринт, и даже выстроил для этих целей подземный ход. Его дочери совершенно точно не стоит встречаться с афинянками, они ей разобьют сердце, эти красавицы девы – она станет завидовать им, а зависть – плохое чувство. А вот юношей царь решил сразу препровождать в свой дворец, чтобы Ариадна могла встретиться с ними в привычной для нее обстановке праздничной залы. И уж если ни один из них не обратит на нее внимания, то он найдет им вполне достойное применение.

Ариадна выбежала из дворца, так и не договорив с отцом. Это была уже не первая ее попытка добиться хотя бы свиданий с Астерием, но царь Минос оставался непреклонным. Она пробежала по парку, затем по винограднику и в изнеможении опустилась на утесе, пытаясь в голубой дали разглядеть парус корабля. Ариадна подтянула колени к подбородку и, обхватив их, закачалась из стороны в сторону и застонала, словно ей было больно. Больно, конечно, было, но то была не физическая боль, как та, когда Астерий сбросил ее со скалы, а душевная.

– Ариадна, девочка моя, – Минос проследовал за своей дочерью на берег. Он дотронулся рукой до нее. Его рука казалась просто огромной на ее изящном плече. – Поверь, так надо.

Ариадна раздраженно дернулась от прикосновения, качнулась еще несколько раз, а потом кивнула расслабляясь. Раз надо, значит, надо. Пусть все идет своим чередом. Только с Астерием очень хотелось увидеться. Хоть жестом, хоть намеком предупредить его. Она обернулась и посмотрела на отца своими огромными глазами, полными тепла и любви. Под ее взглядом Минос смутился – он испытывал к своим детям и жене сильные и сложные чувства, остальной же мир просто презирал, по крайней мере, так выглядело со стороны.

– Ты думаешь, что эти семеро не станут кричать, кусаться, царапаться, рвать его кудри, как те девушки, которых ты приводил Астерию до этого, – спросила Ариадна.

– Эти не должны – они принесены ему в жертву, – улыбнулся царь. Он не стал говорить о тех семи юношах, которых должны привезти для дочери. Они тоже жертвы, принесенные для нее.

– Ты ждешь истинной любви от обреченных на смерть? – Ариадна озабоченно покачала головой. Нет, она в это не верила, но если отец надеется, что это сможет помочь Астерию, почему бы не попробовать. Если не в этот раз, то следующий. Но ждать долгих семь лет? – Отец, вними моей просьбе.

– Я весь во внимании…

– Не запускай всех красавиц сразу к брату…

– А как ты предлагаешь? – хмыкнул царь Минос. Он порой прислушиваться к разумным суждениям дочери, но только не в этот раз.

– По одной в год: семь дев – семь лет, – предложила Ариадна.

– Они же состариться успеют, – рассмеялся Минос. – Пойдем, – он протянул руку дочери, – уже темнеет. Корабль сегодня не придет.

Логика в ее словах была – у Астерия было бы время лучше познакомиться с девушками, понравиться им, если приводить ему их по одной или по две. А как ее с юношами знакомить? Если по так же одному, то Ариадна точно состарится, так и не успев никому понравиться. А ведь она добрая, ласковая, нежная. Нет, только все сразу, семеро. Только так и не иначе: пусть дух соперничества поглотит их – она все же принцесса, а не рабыня…

Корабль с ценным грузом прибыл на Крит только неделю спустя. Избитый с потрепанными парусами он с трудом прорвался сквозь бурю, которая бушевала несколько дней в открытом море, пролившуюся над островом лишь ласковым летним дождем. Царь Эгей не прислал никаких подарков, решив, что семь прекрасных дев и семь не менее прекрасных юношей – уже сами по себе подарки. Прибывшие по одному покидали корабль, издавая при этом протяжный жалобный стон, подобный плачу раненного животного – так они прощались с родной землей, домом, напоминаем о котором служил только корабль, и ступали на чужую и, как все они считали, смертельную для них землю.

Девушек и юношей тут же разделили – одних переправили по тайному ходу в Лабиринт, а вторых в сопровождении стражи повели во дворец царя Миноса. Юноши переглядывались, пожимали плечами, но ни слова не произносили. Им ясно дали понять, что, во всяком случае, сегодня, в отличие от прибывших с ними девушек, они не станут жертвами злобного Минотавра.

Ариадна подлила масла в жертвенник и молитвенно сложила руки – она взывала к богам, прося только об одном, чтобы хоть одна из прибывших девушек обратила внимание на сильное тело и красивую душу, в отличие от лица, Астерия, и ни один из прибывших юношей даже не посмотрел в ее сторону. Брату первому надо стать человеком, чем ей выйти замуж. Что на нее смотреть? Она некрасива после падения со скалы, а хромота с каждым годом становилась все более заметной. Она верила, что боги услышат ее молитвы – сильная впечатлительность, после доброты, была второй ее отличительной чертой. Ей никто не мешал разговаривать с богами – все, включая мать, отца и сестру Федру отправились встречать корабль.

– Надо девушке помочь, – Дионис подтолкнул стоявшую рядом Афродиту.

– Вот и помоги ей сам, – поморщилась богиня, – в ее случае я бессильна.

– Ой, ли, бессильна, – хихикнул Дионис. – А она мне нравится, – вдруг посерьезнел бог. – Не подпускай к ней приехавших юношей. Сам ей займусь, только не могу понять, о какой любви она просит.

– А ты прислушайся… – Афродита снова поморщилась. – Она просит не за себя, за брата. Но и в его случае история ничем не лучше.

– А-а-а, – протянул Дионис, – телку Минотавру любовь выпрашивает.

– Вот именно, что телку, – фыркнула Афродита, – ласковому нежному телку. А знаешь, – она рассмеялась, – от него до сих пор молоком пахнет. Как он может девушке понравиться?

– А ты сделай, чтобы понравился, – строго сказал Дионис. – У него такое красивое тело, чувственные черты его бычьей морды и светящийся взгляд. А голос мягкий и настойчивый. Пусть понравится, завлечет в любовные сети хоть одну. А я Ариадной займусь. И будет она моей. Зачем ей муж из смертных, если она…

Наше время. Дом в коттеджном поселке Орехово.

– Няня Аря, а не пойти ли нам погулять в парк, пока дождя нет.

Таня выскочила из своей спальни и перегородила Ариадне путь.

Та с трудом улыбнулась – пожалуй. Танюша права, прогуляться не помешало бы, чтобы немного развеяться после ночных кошмаров. Она проснулась, но сон как будто продолжался – перед глазами плыли цветные обрывки сновидений. Алая кровь на белоснежных хитонах, растерзанные тела, проломленные черепа. Ариадна несколько раз даже тряхнула головой – прогулка сейчас то, что ей нужно. К тому же осень стояла на удивление теплая и сухая – настоящее бабье лето. Зачем дома сидеть в выходные? Еще несколько дней, и могут зарядить дожди, а потом пойдет снег, и станет не до прогулок, особенно Ариадне с ее хромотой.

– А родители против не будут? – на всякий случай поинтересовалась она. Она про их отсутствие ничего не знала, ей сообщали редко, лишь в исключительных случаях. Может, они Тане позвонили?

– Не-а, – девочка снова исчезла в своей комнате. – Они не появятся дома еще несколько дней. Так я одеваюсь?

– Собирайся, – согласилась Ариадна. Она развернулась и направилась назад в свою комнату, чтобы тоже одеться соответствующим образом и сразу после завтрака поехать в парк. Выходного у нее снова не будет, вряд ли Танина бабушка приедет, чтобы побыть с внучкой. Она сейчас ей, Ариадне, перезвонит, извинится, что не смогла отложить встречу или посещение врача, к которому записалась на прием еще два месяца назад, неважно, причину, почему она не сможет побыть с Татьяной, найдет. Плохо другое, родители Тани не предупредили ее, Ариадну, что на выходных их дома не будет. Неприятно, что с ее желаниями и планами не считаются. А вдруг у нее тоже были дела?

По заведенному в доме правилу в огромной столовой принимала пищу только Татьяна в гордом одиночестве, весь обслуживающий персонал завтракал, как впрочем, и обедал, и ужинал на кухне.

– Федор, – попросила Ариадна водителя, – свози нас, пожалуйста, в парк.

Тот внимательно взглянул на часы и покачал головой.

– Туда отвезти могу, а обратно вам придется возвращаться или на общественном транспорте, или на такси. У меня с двенадцати ноль-ноль субботы до двенадцати ноль-ноль понедельника законные выходные.

– Федор, ну войди в наше положение…

Тот вытащил ключи из кармана и положил перед Ариадной.

– Права есть – вперед и с песнями.

И не поспоришь… Ариадне пришлось выучиться водить машину, так как по понедельникам ей самой приходилось отвозить свою воспитанницу в гимназию. Но одно дело – ездить раз в неделю по давно заученному маршруту, и другое – по городским пробкам.

– Ведь от сердца отрываешь, – улыбнулась Ариадна.

– Отрываю, – согласился водитель. Не только Танина няня, но и любой другой в доме, включая хозяев, знали, что у Федора обливалась душа кровью, когда он вынужден был отдавать ключи от Мерседеса кому-то еще, кто мог претендовать на место за рулем. Он был не просто водителем, но еще и механиком, доведшим творение баварский автостроителей до недостижимого совершенства. – Но выходные мне дороже. Я мог бы пожертвовать часом, в крайнем случае двумя, но я более чем уверен, что прогулка ваша затянется до вечера.

Федор, как и Ариадна, давно служил в доме и прекрасно знал привычки всех его обитателей.

– Довези хотя бы до парка, – попросила Ариадна. – А обратно мы как-нибудь на такси доберемся.

– Телефон не забудь, – добродушно улыбнулся водитель, зная, что та в самый ответственный момент забывала нужные вещи на тумбочке в своей спальне. Итак, у него машину не забирали, а это то, что ему нужно – когда хозяева отсутствовали дома в выходные, автомобиль находился в его полном распоряжении, а он еще в прошлый раз пообещал жену и детей вывезти загород на пикник. Один недостаток – тогда в понедельник он должен был появиться не к двенадцати, как обычно, а с раннего утра. Но поездка с семьей на отдых стоила пары часов сна…

– Надо на всякий случай взять зонтик, – предложила Ариадна.

Но Таня в ответ лишь поморщилась: – В старые времена зонтик в руках говорил об отсутствии экипажа. А сейчас он будет кричать, что у нас с тобой нет автомобиля.

– Но нас на самом деле не будет дожидаться машина, а такси неизвестно как быстро подъедет, когда мы соберемся домой.

– И все же зонты мы с тобой брать не будем, – упрямо повторила Татьяна. – Они нам будут только мешать развлекаться. Я тебя знаю – будешь следить, чтобы ничего не пропало из вещей. Ты бы и сумку не брала, а растолкала самое необходимое по карманам. А во-вторых, если бы ты была чуточку наблюдательнее, то заметила бы капли на окне и на астрах на газоне. Ночью прошел легкий дождь, но сейчас он прекратился, и вовсю светит солнце. – Таня вздохнула полной грудью. – А какой воздух – он чистый и прозрачный, под стать нашим мыслям о прогулке.

На секунду Ариадне стало стыдно – она никогда не отдергивала плотные шторы на окнах в своей спальне и не выглядывала наружу. Зачем? Вся ее жизнь протекала в стенах дома, и, только собирая Танюшу на прогулку, она интересовалась, какая погода на дворе. Опять же, дождь там или снег, ее мало беспокоило – свежим воздухом дышали они с девочкой строго по расписанию, будь за стенами дома хоть ураган, надо было только одеться по погоде. И как ни странно, они обе предпочитали дождливую слякотную погоду – в такую мечталось лучше.

Но сегодня они шли на прогулку не за мечтами, а за развлечениями, по крайней мере, Таня, и ей нужна была солнечная погода. Зонт никак не вписывался в ее концепцию дня.

Ариадна все равно не послушалась своей воспитанницы, в конце концов, кто кого воспитывает, и в свою маленькую сумочку, не больше клатча, в компанию к кошельку и телефону с успехом запихнула старенький складной зонт – ей так удобнее, когда все в одном месте под рукой, и не надо ничего шарить по карманам…

Федор им сразу показал на часы, как только Ариадна с Таней появились на крыльце – они его задерживали. И только мысль, что он своих детей прокатит на Мерседесе, а не Тайоте-развалюхе, на которой ездила его жена по утрам на работу, не позволяла ему хоть капельку сердиться на хозяйскую дочь, которая все не могла выбрать, какие туфли подойдут к ее платью и легкой курточке.

Стоянка рядом с парком была сплошь заставлена машинами, Федор даже не стал на нее заезжать, а высадил своих пассажирок на противоположной стороне улицы, недалеко от перехода прямо напротив входа в парк.

– Кажется, мы в своих стремлениях не одиноки, – с грустью покачала головой Ариадна, со своей палкой с трудом поспевая за Татьяной в плотной толпе, которая, перейдя улицу, не разделилась на ручейки, а дружной рекой потекла туда же, куда и они.

– Погода сегодня слишком хорошая. Просто изумительный день, – многозначительно заметила девочка. – Перед затяжными дождями и грядущей зимой все решили напоследок оттянуться на полную катушку.

– Татьяна, что за слова? – Ариадна покачала головой. В ней запротестовал педагог – она совершенно не терпела, когда Таня выражалась, на ее взгляд, вульгарно. Ведь можно было сказать совершенно по-иному, например, перед тем как осень зарядит затяжными дождями и повернет на зиму, все решили получить свою долю положительных эмоций. Или еще как-нибудь. Ведь она же умная, начитанная девочка…

В кафе, где Ариадна с Таней собрались перекусить, перед барной стойкой, чтобы сделать заказ и получить жетон с номером, выстроилась огромная очередь в ожидании свободного столика.

Тима, Тимофея Кузнецова, Ариадна узнала сразу. Он учился в колледже на одном с ней курсе, только специализировался по детской психологии, не желая становиться простым учителем английского или словесности. Озноб пробежал по телу Ариадны, ей показалось, что она мгновенно продрогла до костей. Еще в студенчестве он ей казался возбуждающим, таинственным и романтичным, а теперь по прошествии стольких лет вдвойне.

Тим, обнимая за талию яркую брюнетку, вместе с ней обошел очередь и, не обращая ни на кого внимания, через голову Ариадны попросил бармена сделать им с девушкой по коктейлю.

– В очередь, пожалуйста, – буркнул тот недружелюбно. – Не видите, свободных мест за столиками нет.

– Мы не будем садиться за столик, – ответил с усмешкой Тим, – мы выпьем свои коктейли, не отходя от вас и вашей стойки.

– Не положено, – покачал головой бармен. – Просите очередных, если они вам возьмут коктейли вместе со своим заказом.

– Милая девушка, – обратился Тим к Татьяне, кокетливо улыбаясь, но в его улыбке не было ни капли тепла, не обращая при этом на Ариадну никакого внимания, словно та пустое место. Он выпустил из объятий свою спутницу и теперь все свое внимание направил на девочку, – ведь сейчас ваша очередь? Позвольте угостить вас вишневым коктейлем и бутербродами.

Таня кивнула – они с няней Арей уже собрались сделать заказ, но та никак не могла в своей сумке отыскать кошелек. А на банковской карте, как она призналась, у нее была совершенно небольшая сумма. Так что предложение обаятельного симпатичного мужчины оказалось весьма кстати.

– Я еще блинчик с икрой хочу, – сказала Татьяна. – А лучше два.

– Будут тебе и блинчики, – нисколько не смутившись, отозвался Тим и, оттерев Ариадну от девочки, взял ее за руку.

Он получил жетон с чеком от бармена и, подхватив брюнетку под локоток, повел ее и Таню к освободившемуся столику.

Аридна себе купила лишь бутылку воды без газа и понуро поплелась за троицей – она была измучена, голодна и эмоционально опустошена. Она не стала признаваться девочке, что какой-то ушлый воришка подрезал ее сумку, свободно болтавшуюся на плече, пока они бегали от аттракциона к аттракциону, и увел из нее не только кошелек, но и телефон, оставив лишь зонтик, который, скорее всего, в дырку просто не пролез. А может, чтобы она не сразу заметила, как полегчала ее сумка.

– Шут, – проворчала незлобно Ариадна, – фигляр. Каким ты был, таким и остался.

Она не могла долго сердиться на Тима. Он и раньше не смотрел на нее, а как бы сквозь нее. В конце концов, он же не знал, что она была в него влюблена в студенчестве. А сейчас в какой-то мере была ему даже благодарна за то, что он накормил ее воспитанницу. Она, Ариадна, перетерпела бы, но только не Таня, которая привыкла получать все и сразу. Она не смогла бы ей объяснить, что они лишились всех денег и поесть им не на что. Денег на карте, конечно, на коктейль и бутерброд для Тани хватило бы, но не на блинчик.

Ариадна вышла на улицу из духоты кафе. Она отошла немного от входа, чтобы не мешать входящим и выходящим, и открыла пластиковую бутылочку – вода оказалась теплой и на редкость абсолютно невкусной.

– А вот и твоя няня, – услышала она знакомый голос.

– Быстро вас обслужили, – грустно отозвалась Ариадна.

– Хм, а то ж, – радостно кивнул Тим. – Мне кажется, я с вами где-то раньше встречался.

«На лекциях сидели вместе, а еще ты у меня часто списывал», – устало улыбнулась Ариадна.

– Нет, нет, – потряс темными кудрями Тим, – я сейчас напрягусь и вспомню ваше имя.

– Подсказать? – игриво поинтересовалась Таня, по-прежнему не отходя от мужчины.

– Что-то очень старинное… – Тим покачал головой. – Я прав? Евдокия?

– А вот и нет, а вот и нет, – Таня запрыгала и захлопала в ладоши. – Но ход ваших мыслей мне понравился. Я теперь так и буду называть свою няню – няня Дуся.

Тим назвал еще несколько имен, рассмешив девочку, но все равно не угадал, а Таня не хотела открывать тайну, как зовут на самом деле ее няню.

– Может, уже пойдем, – подала голос брюнетка, которой надоела и вызывала только зевоту игра ее мужчины с совершенно незнакомой девочкой. За то, что та уступила им свою очередь, он ее угостил, а все остальное было лишним – она здесь главная, а не этот чужой ребенок.

– Да, – мгновенно посерьезнел Тим, при этом продолжая улыбаться, и, сразу же попрощавшись, чем вызвал недовольство Тани, потащил свою спутницу вглубь парка по одной из дорожек.

– У нас билеты еще остались? – спросила Татьяна, когда они остались одни.

Ариадна кивнула – она накупила сразу на все, куда могла попроситься ее воспитанница, чтобы не толкаться больше в очередях за билетами, а только развлекаться, развлекаться и развлекаться. Но сейчас, после кражи и встречи с Тимом, у нее совершенно не было никого желания, а главное, от отличного настроения не осталось ни следа…

Неизвестно, сколько бы она ловила такси – никто не останавливался возле нее с девочкой, – если бы Татьяна, крутившая головой по сторонам, не заметила Тима, усаживающего брюнетку в машину на стоянке.

– Тимофей! – закричала она и бросилась к нему, невзирая на строгие окрики своей няни. – Вызовите нам такси, пожалуйста. Моя няня Дуся свой телефон умудрилась посеять, авось взойдет, а не только кошелек. И у нас нет ни одного шанса добраться до дома – к нам общественный транспорт не ходит. Да и мелочи на проезд у нас нет. А пешком, если не помрем по дороге, за неделю доберемся.

– Садитесь, – Тим, открыв заднюю дверь, кивнул на машину, – быстро. Я вас отвезу.

Таня не стала себя долго упрашивать, она сразу же юркнула внутрь и устроилась на заднем сиденье. Ариадне волей-неволей пришлось тоже поспешить к машине Тима.

 

Глава 3

Ариадна не любила быстрой езды, в отличие от утверждения Гоголя. Ей хоть и было всего три года, когда она попала в аварию, в которой погибли ее родители, но память хранила все до мелочей, порой заставляя просыпаться в холодном поту. Сама она ездила медленно, да и Федор старался не мчаться по шоссе, когда в его машине находилась Ариадна, хоть она об этом не просила. Ему и без ее слов было понятно, что ей страшно до ужаса – она бледнела, поджимала бескровные губы в тонкую нитку и с силой стискивала пальцы на руках.

Она не могла смотреть фильмы с погонями на автомобилях и всякий раз пыталась уйти сама и увести Таню, когда родители девочки усаживались перед телевизором в гостиной, чтобы прокомментировать вслух передачу «Водить по-русски». Она не верила, что на кадрах, записанных видеорегистраторами, никто не пострадал. Не верила и все тут.

И Тим, словно почувствовав, что одной из его пассажирок не по себе, повел машину аккуратней – он практически не сбросил скорость, продолжив двигаться в потоке, да и на шоссе это сделать было невозможно, просто перестал перестраиваться из ряда в ряд, начал притормаживать заранее.

И Ариадна вскоре успокоилась, ее дыхание выровнялось, она совершенно перестала обращать внимание на пролетающий за окном пейзаж и даже смогла ответить на несколько ничего незначащих вопросов своей воспитанницы, а потом стала покачивать головой в такт негромкой музыки, звучащей в салоне.

Возле шлагбаума перед въездом в коттеджный поселок Орехово Тим остановил машину.

– Спасибо, – поблагодарила его Ариадна, собираясь вылезти наружу из автомобиля, но Таня запротестовала и, подскочив на ноги, обняла мужчину за шею.

– Мне хочется, чтобы Тимофей зашел к нам в гости.

– Танюша, – Ариадна мягко коснулась ее руки – она прекрасно знала, как вести себя с девочкой и могла всегда подобрать нужные слова, чтобы успокоить ее и заставить отказаться от своих намерений, – Тим, я хотела сказать Тимофей, любезно согласился довезти нас до дома, но это совершенно не означает, что у него найдется время, чтобы ознакомиться с коллекцией твоих черепашек. А за пять минут ты ему ничего не успеешь рассказать и показать.

У Тани задрожали губы – няня, как всегда, права, она не смогла бы привести Тимофея в свою неубранную спальню, по выходным ей приходилось это делать самой. Но сегодня они с Ариадной поспешили на прогулку, и она даже постель не удосужилась заправить. А черепашки хранились именно в ее комнате на стеллажах – самые разные: хрустальные, керамические, тряпочные, пластмассовые, начиная размером не больше наперстка и заканчивая деревянным пуфиком в виде черепахи с Галапагосских островов, и у каждой была своя неповторимая история. Друзья родителей привозили Татьяне черепашек в качестве сувениров из различных уголков Земли, так постепенно и собралась ее коллекция. Правда, родители считали это ничего незначащим хламом и как все ее игрушки, не разрешали выносить из комнаты.

– Ты права, – сказала она, стараясь не всхлипнуть ненароком, и отпустила Тима. – Но мое предложение остается в силе. Улица Сиреневая, дом двенадцать, – продолжила она, обратившись к мужчине.

Выбравшись из машины, Таня махнула Тиму рукой и вприпрыжку побежала по дороге – детское горе долгим не бывает. К тому же она еще вспомнила, что и угощать гостя, скорее всего, нечем, так как его не ждали, а обед приготовлен только для нее одной. Можно, пошарившись в холодильнике, отыскать балык, буженину или икру, но это все не то. Гораздо приятнее потчевать дорогого гостя пирогами, словно это она их испекла, или приготовленным на огне мясом. Все мужчины любят мясо – это известно даже детям.

– Приезжайте на шашлык, пока снег не пошел, – прокричала Таня вслед отъезжающей машине. Скорее всего, Тимофей ее не услышал, ну а вдруг у него было приоткрыто окно.

– Веди себя прилично, – Ариадна попыталась одернуть девочку, но в душе сама пожелала еще раз увидеться с Тимом…

– Он красив, как греческий бог или герой, – мечтательно произнесла Таня, когда после ужина они расположились в библиотеке, чтобы продолжить читать книгу. – Темные кудри. Он их не стрижет по последней моде, а позволяет виться локонам, как захотят. Как начнет лысеть или седеть, то сбреет их наголо. Я даже в этом не сомневаюсь, все мужчины так поступают. Они стесняются своей старости. Когда задумывается, хоть на мгновение, он запускает в них длинные пальцы и как будто дергает себя за вихры. А глаза не карие, как положено темноволосым мужчинам, а синие-синие, можно сказать, бездонные. Я не люблю мужчин с серыми блеклыми глазами, они выглядят, как снулые рыбы. У родителей в театре таких полно. И пусть они хоть заизображают страсть на сцене, я им не поверю. Нос тонкий, прямой, с чувствительными крыльями, они начинают дрожать, когда он сердится. Не тонкие, но и не пухлые губы, в самый раз, он все время улыбается, словно ненормальный, даже когда ведет машину, но ему идет…

– Ты о ком? – нахмурилась Ариадна, ее стало несколько беспокоить, что у воспитанницы в таком нежном возрасте стал просыпаться интерес к противоположному полу. Да ладно бы та стала интересоваться мальчиками из своего класса, так ведь нет, ее привлекали друзья родителей. А теперь вот Тим. Ариадна ни на секунду не усомнилась, что Таня говорила именно о нем, больше просто не о ком, да и довольно точно описала его внешность. И когда только успела рассмотреть так подробно?

– Тимофей появился в поле нашего зрения, когда мы остро нуждались в помощи, – произнесла Татьяна, – и повел себя, как демиург.

– Ты неправильно употребила слово, – хмыкнула недовольно Ариадна. – В данном случае лучше просто сказать «бог», но правильней «герой», так как на самом деле ничего божественного он не совершил. Да, он потратил на нас немного денег и времени, и теперь мы его должники.

– Ты не совсем права, – Таня часто вступала в споры с няней, особенно тогда, когда дело касалось ее поведения, но сейчас она просто не смогла промолчать. – Деньги ладно, а вот время стоит гораздо дороже денег. И ты должна это понимать. А давай, – она резко сменила тему, – пойдем, мультики посмотрим.

– Давай, – согласилась Ариадна. Спорить с воспитанницей о Тиме ей совершенно не хотелось. Впрочем, на мультики можно отвлечься, она их, особенно старые советские, любила. Расслаблялась под их наивную мораль, начинала смотреть на привычные вещи по-иному. Просмотр их избавлял ее и от глубоких депрессий, и от бессонниц, и от внезапных приступов беспокойства. Сейчас это было как нельзя кстати – встреча с Тимом внесла в ее душу разлад. А книжку можно почитать и непосредственно перед сном.

Они перебрались из библиотеки в гостиную и, сбросив туфли, с ногами забрались в кресла перед телевизором. Переключая детские каналы, Ариадна довольно быстро отыскала то, что им обеим хотелось посмотреть. Пара Ну-погодишек вызвали у них лишь негромкий смех, «Заколдованного мальчика» просмотрели в тягостном молчании, правда, песенку гнома пропели хором, а вот мультфильм «В стране невыученных уроков» вызвал у них ожесточенные споры. Таня начала горячиться и утверждать, что рассказ Лии Гераскиной гораздо интереснее мультика. Ариадна же настаивала на обратном – чего, мол, стоит одна фраза коровы «Фигушки, я плотоядная», а в рассказе этого нет.

– Знаешь, – неожиданно сказала Таня, – мне кажется, что Минотавру афинских девушек и юношей привозили не на съедение и растерзание, а для любви – по одной девушке и одному парню в год. Этого времени достаточно, чтобы узнать друг друга, присмотреться, чтобы понять, что они не пара. Он же не людоед плотоядный, в конце концов, как та корова из мультика.

Ариадну напугало, какой оборот принял безобидный, на первый взгляд, спор с девочкой о мультфильме, перешедший неожиданно на мифы, которые они собирались продолжить читать перед сном. Понимая, что Таня в чем-то права, обескураженная, смущенная, на грани обморока, Ариадна откинулась на спинку кресла. По большому счету, и возразить было нечего.

Действительно, зачем Минотавру убивать девушек и юношей? Они ничем не могли ему навредить – он был сильнее всех их вместе взятых. Месть за то, что его заперли в Лабиринте? Вряд ли. Он не собирался покидать свой дворец, тот со временем стал его домом. По крайней мере, в мифах об этом ничего не говорится.

– Ты была знакома с Тимофеем раньше, – изрекла Татьяна, возвращая Ариадну в действительность. Она не спрашивала, она утверждала. – Я не говорила ему, куда нас везти, и ты не говорила. Он знал…

Ариадна хотела солгать, но не стала – она не произнесла ни слова, лишь нервозно завозилась в кресле. Обсуждать Тима с воспитанницей у нее не было никакого желания. Ну, знал и знал, может, встречался где-то на светских раутах с родителями девочки.

– Ладно, – сказала Таня, – мультики мы посмотрели, пошли в спальню читать о богах и героях. Грядет время сна.

Повернув голову назад, Ариадна взглянула на настенные часы – те показывали половину десятого. У Татьяны отбой в десять, у них оставалось всего тридцать минут на вечернюю сказку.

– Сегодня читать про Минотавра не будем, – попросила Таня. – Давай обсудим Тесея и его подвиги. Он же был афинский царевич?

Ариадна пожалела, что не поменяла книгу на греческом языке, на что-то более понятное ей. В этом издании ничего не было написано о герое, приведена только одна картинка о его подвиге, где он расправлялся с разбойником Дамастом по прозвищу Прокруст. Но еще со студенческих времен она помнила, что Тесей, согласно Плутарху, подражал Гераклу, но этого было мало, чтобы рассказывать о герое Татьяне. Да, к уроку учительница не подготовилась.

Монотонным голосом Ариадна начала рассказывать что-то о выражении «прокрустово ложе», которое стало крылатым выражением.

– А почему сравнивали Тесея и Геракла? – перебила Татьяна няню.

– Насколько я помню, – пожала та плечами, – Геракл казнил нападавших на него злодеев той же казнью, какую те готовили ему. И Тесей поступал точно так же – например, он вынудил Прокруста лечь на собственное ложе и укоротил его на голову, так как та свешивалась с ложа.

– Ничего не поняла, – удивилась Таня. – Он что, отрубил ему голову?

– Что-то вроде того, – ответила Ариадна и захлопнула книгу. – На сегодня хватит, – сказала она. – Завтра будет день и будут новые вопросы. А сейчас спать, уже десять.

В этом она была непреклонна – и Татьяна это знала.

По-хорошему надо было тоже идти в постель, день был невообразимо длинный, но Ариадна сначала спустилась в библиотеку, чтобы подобрать другую книгу с мифами. Собралась уже поставить предыдущую на греческом на место, но в последний момент передумала – в выбранной книге на русском языке не оказалось ни одной картинки.

Зажав книги под мышкой, Ариадна прохромала в гостиную, там на окне стоял стационарный телефонный аппарат, которым практически никто не пользовался, но с которого, пока непоздно, она собиралась позвонить Таниной бабушке и попросить ее приехать, чтобы посидеть с внучкой пару-тройку часов. Ариадне во что бы то ни стало надо было выбраться в город – обзавестись новым телефоном, взамен украденного, восстановить сим-карту. Она свой номер заблокировала, как только они с Татьяной вернулись домой после прогулки, но без телефона ей никак нельзя. И завтра с утра ее путь должен сначала лежать в салон связи. Можно было бы попросить свою бабушку купить ей и телефон, и симку восстановить, но та была зарегистрирована на ее, Ариадны, имя, поэтому свою проблему она должна решить сама.

К тому же надо было купить новую сумку – Ариадна предпочитала, чтобы все ее вещи находились в одном месте. Таня сказала бы, что кража ничему ее не научила. Научила, но она все равно не станет распихивать все мелкие вещи по карманам.

Ариадна решительно набрала номер Марины Ивановны, так звали Татьянину бабушку, и приготовилась выслушать длинную тираду о том, что та ее отвлекла от какого-нибудь важного мероприятия или процедуры. Но сейчас Ариадна была непреклонна – завтра ей обязательно нужно несколько свободных часов, чтобы переделать неожиданно возникшие дела.

– Слушаю, – раздался в трубке недовольный голос Марины Ивановны.

– Это Ариадна вас побеспокоила.

Она старалась говорить быстро и по делу, главное, успеть сказать Таниной бабушке до того, как та бросит трубку, что завтра с двенадцати до пятнадцати та должна, просто обязана, посидеть со своей внучкой. В конце концов, она, Ариадна, имела право на законные выходные. Только совесть не позволяла ей, как Федору, бросить все и уехать домой.

– Ты дерзишь мне? – опешила Марина Ивановна на том конце провода.

– Нет. Понимаете… – попыталась оправдаться Ариадна. – У меня сегодня украли телефон…

– Я не обязана отвечать за твое разгильдяйство, – проворчала Марина Ивановна, – у меня планы на завтра.

– У меня тоже, – упрямо сказала Ариадна. Она впервые была непоколебима. Может, она и дождалась бы родителей Танюши, но без мобильной связи ей никак нельзя – ни Федора вызвать, ни воспитанницу свою в гимназии разыскать. Больше, в общем-то, ей телефон ни для чего не нужен – не обзавелась ни друзьями, ни знакомыми.

– Не нравится, увольняйся, держать не станем, – сказала напоследок Марина Ивановна и прекратила разговор, нажав на «отбой».

– Ну и что мне делать? – вздохнула Ариадна, глядя на замолчавшую трубку. – Уволиться не проблема. А кто с Танюшей сидеть будет? Хотя…

Она прошла из гостиной в сторону своей спальни. А может, бросить все – денег она немного скопила, никуда ведь не тратила, пока жила в доме няней. Им с бабушкой хватить на некоторое время. А работу она найдет, в конце концов, педагогические навыки не утеряны, можно и в школу вернуться – учителей, как всегда, не хватает. Она все же повзрослела, правда, по-прежнему внешне мало отличалась от той девятнадцатилетней девчонки…

Как и ожидалось, Танина бабушка к двенадцати часам в коттеджном поселке не появилась, родители девочки тоже. Ариадне захотелось просто уйти, оставив Таню одну дома, ничего бы с ней не случилось, но она не могла поступиться принципами. Ребенок-то в чем виноват? Зачем вымещать на девочке свое недовольство ее родными, если тем совершенно нет до нее дела? Отец с матерью могли хотя бы позвонить и предупредить ее или няню, когда объявятся…

– Собирайся, со мной поедешь, – сказала Ариадна, стараясь придать своему голосу мягкость, точнее, убрать из него раздражение.

– Куда? – испуганно спросила Таня, отложив игрушки в сторону. Она не понимала причины, но видела, что няня чем-то недовольна. Это не из-за вчерашней кражи, всяко, вчера она была более-менее спокойна. Что-то произошло после того, как она, Таня, легла спать.

– В город, покупать мне сумку, телефон и восстанавливать симку, – вздохнув, ответила Ариадна. – Я предупрежу повара, что обедать мы с тобой не будем. В городе перекусим. А, вернувшись, поужинаем пораньше и поплотнее. Мы с тобой обе худенькие, – она с трудом улыбнулась, – нам можно.

– А деньги у нас есть? – жалобно спросила Таня и натянуто улыбнулась в ответ. У нее лично не было ни копейки. – У тебя же не только телефон, но и кошелек подрезали.

– Деньги у нас имеются, – кивнула Ариадна. – Но есть проблема – я ни одного номера не помню, чтобы такси заказать.

– Это я быстро разузнаю, – подскочила Таня на ноги, стараясь хоть чем-то помочь няне. Кто-нибудь в доме должен же знать номера вызовов такси…

Их высадили в центре города в сугубо коммерческом квартале, никаких жилых домов – салон по продаже автомобилей как новых, так и подержанных, несколько бизнес-центров, где в будние дни в основном обитал офисный планктон, а в выходные было тихо, станция техобслуживания, парочка недорогих ресторанов быстрого питания, салон связи, бутики. Одним словом, практически в одном месте Ариадна смогла бы приобрести все, что ей нужно, и вернуться домой гораздо быстрее, чем планировалось.

– Купи мне вредной еды, – попросила Таня, кивнув на вывеску «KFC».

– Пойдем, – согласилась Ариадна. Она и сама была не прочь перекусить – ее абсолютно вымотало хождение по лавкам в поисках подходящей сумки. – Иди, занимай столик.

В заведении народу было мало – все же выходной день, заходили только посетители бутиков и салонов. В будний здесь в обед, скорее всего, яблоку было негде упасть, не то, что найти свободный столик. Таня выбрала самое удобное место в арке рядом с окном, а Ариадна пристроилась в хвост небольшой очереди.

Она взяла в руки поднос со своим заказом и, повернувшись, чтобы отыскать глазами в зале Таню, столкнулась с насмешливым взглядом ярко-синих глаз.

– Добрый день, Ариадна, – проговорили растянутые в улыбке губы Тима. Он даже не споткнулся, назвав ее по имени, он не вспоминал, он не забывал его. А с Таней, похоже, была просто шутка, игра – Вот уже второй раз за последние два дня наши пути пересеклись.

– Да уж, – кивнула она, смущенно опуская взгляд в пол.

– А ты опять не одна, – Тим, не переставая улыбаться, осмотрел ее поднос. – Две порции картошки, две коробочки с наггетсами, два стакана с кокой-колой. А где Таня?

– У окна сидит, – предательски дрогнувшим голосом ответила Ариадна. Она хотела уйти, убежать от Тима, но не смогла.

– Ты когда-нибудь отдыхаешь от своей воспитанницы? – спросил он, ставя на ее поднос свой заказ, а потом забирая его у нее из рук. – Пойдем, нас девочка ждет. Вон рукой нам машет.

– А вы нас и сегодня отвезете? – поинтересовалась Таня, впиваясь зубками в зажаренную курочку и делая большой глоток колы.

– Нет, милый ребенок, – покачал головой Тим, – сегодня я занят.

Он развел руками.

– Работаю.

– Ты работаешь? Но сегодня же воскресенье… – Ариадна удивленно приподняла бровь. Ладно, она работает по выходным и без выходных, но Тим. Его ответ ее сильно удивил.

– Если ты помнишь, я специализировался на детской психологии, – невозмутимо отозвался тот, продолжая с аппетитом поглощать свой обед, – мои клиенты весьма занятые люди, который могут приводить своих проблемных, но при этом обожаемых, чад только по выходным. А я отдыхаю только в те дни, когда нет приема, как, например, вчера. За последний год, – он поднял взгляд насмешливых глаз к потолку, словно проверяя, что он не ошибся в расчете времени, – это была первая суббота, когда я не работал. Да, кстати, – Тим залез в карман пиджака и извлек оттуда визитную карточку, – запишитесь с Татьяной на прием. Я чувствую, вам тоже нужна психологическая помощь – вы слишком зациклены друг на друге. Особенно ты, Ариадна.

Он прожевал последний наггетс, запил его остатками кока-колы и, поднявшись, молча направился на выход.

Таня с Ариадной проводили Тима взглядом, пока тот не исчез в дверях. Он так ни разу не обернулся, чтобы махнуть им рукой на прощанье.

– Как ты думаешь, няня Аря, – Таня рассеянно покрутила в руке визитку с золотым тиснением, – прием у него стоит дорого?

– Думаю, что да, – ответила та, не отводя глаз от входной двери и надеясь, что Тим вернется.

– Я устрою истерику родителям, когда они вернутся, – предложила Татьяна, – мама с папой заволнуются, примутся искать психоаналитика. А тут я с визиткой Тимофея.

Ариадна улыбнулась и покачала головой: – Они тебя быстренько раскусят, и нам с тобой тогда точно ничего не обломится.

– Фи, няня Аря, – весело рассмеялась Таня, – что за выражения?

– Я первая к нему схожу на прием, – серьезно произнесла Ариадна. – Присмотрюсь, что да как, а потом уговорю твоих родителей показать тебя Тиму, то есть Тимофею, если ты хочешь.

– Прокрустово ложе, – не менее серьезно тон в тон ответила ей Татьяна.

– Что? – нахмурилась Ариадна, не поняв ее мудрую мысль.

– Одна из логических ошибок, означает желание подогнать что-либо под жесткие рамки или искусственную мерку, иногда жертвуя ради этого чем-нибудь существенным, – выдала Таня заученную наизусть фразу. – Твой Тимофей не понимает, что мы не зациклились друг на друге, а просто любим друг друга. Любим, – повторила она по слогам последнее слово.

У Ариадны задрожали губы.

– И все же я схожу к нему на прием, как появится возможность, точнее выходной, – сказала она, как только справилась с волнением. Она не ожидала подобных слов от девочки…

Тимофей остановил свой «мерседес» рядом с забором, выкрашенным зеленой краской, но мотор не выключал. Он не спешил выходить из машины – дома его все равно никто не ждал. Он положил руки на руль и задумался. Память упорно возвращала его к событиям двенадцатилетней давности. Тимофей нашарил в «бардачке» зажигалку и початую пачку сигарилл, щелчком выбил одну, долго раздумал прикуривать или нет, потом все же щелкнул зажигалкой. Случайная встреча с Ариадной перевернула все внутри него. Похоже, ему самому требовался психоаналитик. Он вздохнул и затянулся, огонек почти не осветил его задумчивые глаза. Искал ее, но она как сквозь землю провалилась, и ее бабушка никак не желала говорить, куда подевалась Ариадна.

А тут случайная встреча – вторая за два дня, словно судьба проверяла его решимость.

Тим нашел ее несколько лет назад в поселке Орехово, но так и не рискнул заговорить с ней. А она ушла от него тогда, просто не заметив. Почему не уйдет сейчас? Он не был ни в чем уверен.

Тимофей затушил недокуренную сигариллу – легче ему не стало, только появилась противная горечь во рту. Он вылез из машины, распахнул створки ворот, собираясь загнать автомобиль во двор.

Надо на что-то решаться. Но потом покачал головой – нет, пусть теперь она ищет с ним встреч. Он устал от неопределенности. Пусть Ариадна сделает первый шаг навстречу, как тогда двенадцать лет назад.

 

Глава 4

Марина Ивановна, Танина бабушка, так и не появилась в воскресенье, она даже не позвонила.

«Ну почему ни ей, ни родителям нет никакого дела до Танюши?» – раздраженно подумала Ариадна.

Она лежала на спине и пялилась открытыми глазами без сна на потолок своей спальни. Теперь ее мысли наконец повернулись к девочке. Перед сном она механически прочитала Тане о совершенных подвигах Тесея, пока тот добирался до Афин. Но заставь ее повторить прочитанное, не смогла бы вспомнить ни слова, так как все время думала о Тиме.

Что она о нем помнила? Двенадцать лет назад, когда с ним встречалась последний раз на выпускном, он был интеллигентен, добр и щедр, по крайней мере, так о нем все говорили. Судя по всему, эти качества он не растерял до сих пор. Но при всех этих положительных моментах он был изощренным циником, злым на язык, правда, его цинизм и злость смягчала неизменная улыбка и отменное чувство юмора. И еще он никогда не шутил по поводу нее и никому не позволял касаться в разговоре ни ее хромоты, ни раздвоенной губы, даже вскользь, когда, казалось бы, по делу. Это было своего рода табу на их курсе. Она была ему за это бесконечно благодарна, так как порой позволяла себе забыть о своей убогости, как сейчас при общении с Таней, и становилась, как все, обычной студенткой педагогического колледжа. Как все.

Все эти годы ей не хватало Тима, чтобы снова ощущать себя, как все. Теперь она обязательно с ним встретится, позвонит ему, как появится свободное время. Он ей нужен, как воздух, даже больше. Ариадна запомнила номер рабочего телефона Тима, лишь мельком взглянув на визитку. Забрать же клочок картона с тиснением у Тани не получилось – та долго смотрела на него с любовью во взоре, ласково проводила по нему своими тоненькими пальчиками, особенно по тому месту, где было выдавлено имя, а потом спрятала. Впрочем, Ариадна разыскала бы теперь Тима и без его визитки и телефона, она запомнила место, где он мог работать. Обойти офисы в бизнес-центрах не так уж и сложно, всяко, кто-нибудь да слышал о детском психоаналитике.

Что она хотела от Тима, Ариадна еще не решила – просто услышать его голос, просто поговорить. Ей так не хватало общения – Таня не в счет. Она еще девочка, ребенок. С бабушкой тоже не всегда удавалось поговорить за жизнь. Та продолжала относиться к ней, как к девятнадцатилетней, когда та искала работу, считала, что она совершенно не знает жизни. В чем-то, конечно, бабушка права. Жизни Ариадна не знала, не нюхала.

Да и откуда? За все те годы, что Ариадна служила в доме няней, ей ни разу не задержали жалование – финансовые проблемы ее не волновали. У нее не засорялась канализация, не текла крыша – бытовые проблемы обходили ее стороной, она даже не знала, как вызвать сантехника. Она никогда не ломала голову, что съесть на завтрак, как, впрочем, и на обед, и на ужин – ела то, что подавали, была непривередлива. В ДТП на «мерседесе», даже в самое маленькое, ни разу не попадала за все время. По большому счету, что происходило за высоким забором коттеджа на Сиреневой улице, ее не касалось никаким боком.

И с воспитанницей ей повезло – Таня росла ласковой, покладистой, в меру балованной, в меру капризной. К ней Ариадна всегда могла найти подход. У нее была только одна проблема – отсутствие выходных. Но если разобраться, у мам выходных не бывало. Почему тогда у няни они должны быть?

Бабушка и та за все те годы, что Ариадна жила в чужой семье, хлопот ей не доставила. За одиннадцать лет лишь единожды серьезно заболела, но Ариадне не пришлось просиживать возле постели больной денно и нощно – старушку вовремя увезли в больницу на «скорой». Нет, она бабушку навещала ежедневно и передачи приносила, но это ей практически ничего не стоило – повар готовил что-нибудь вкусненькое, Федор отвозил ее до больницы и привозил обратно, а домработница соглашалась задержаться на часок, чтобы присмотреть за Танюшей.

В ее полном распоряжении находилась шикарная библиотека – родители Тани редко туда заглядывали, а также своя спальня в доме. В бабушкиной квартире ее комната была гораздо меньше – и та была не только спальней, но и гардеробной, и кабинетом, и библиотекой. А в коттедже у нее все отдельно.

Одним словом, у нее все складывалось слишком хорошо, чтобы жаловаться на жизнь. А если чем-то Ариадна бывала недовольна, ее бабушка говорила, что она зажралась…

Родители девочки как ни в чем не бывало объявились только в среду вечером. Они сбросили верхнюю одежду, пахнущую грибами и костром, прямо в холле.

– Мама, папа, – радостно заверещала Таня и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась им навстречу. Она хотела обнять мать, запрыгнуть на отца, но те отстранились от нее.

– Угомонись, – недовольно поморщившись, хотя до этого улыбалась, попросила мать Тани. – Нам надо помыться, привести себя в порядок. Мы провоняли костром и лесом.

«Как можно провонять лесом?» – усмехнулась Ариадна. Она стояла на лестнице, сложив на груди руки, и внимательно наблюдала и своими работодателями и их дочерью.

– Где вы были так долго?

Таня, смеясь, продолжала прыгать вокруг родителей, но уже не прикасалась к ним.

– Есть одно прекрасное место, – ответил отец Тани и щелкнул ее по носу, – на берегу реки. Там в сосновом бору стоят деревянные домики – база отдыха. Мы провели на этой базе незабываемые дни, целую неделю находились в состоянии эйфории и ни о чем не думали.

– А я? Почему без меня?

Таня остановилась, перестав прыгать. Крепко зажмурив глаза, она пыталась сдержать слезы, но они безудержно потекли по щекам – родители отдыхали без нее, а обещали, что в отпуск поедут только с ней. Как так можно?

– Ариадна, немедленно уведи ребенка, – с истеричными нотками в голосе приказала мать Тани. Она с самого рождения дочери не выносила ее слез и плача – сама сразу начинала нервничать.

– Хорошо, Маргарита Павловна, – кивнула Ариадна и, держась за поручень, стала осторожно спускаться вниз – палка бы ей сейчас не помешала, чтобы отходить родителей Тани по спинам.

Ей самой хотелось кричать, истерить, говорить им гадости, они жестоко обошлись не только с ней, Ариадной, но и со своей дочерью. Могли позвонить, предупредить, она подобрала бы слова, успокоила бы Таню еще до их возвращения.

А они тоже хороши, особенно отец девочки – прекрасное место, незабываемые дни, состояние эйфории, другого ничего не мог придумать.

Она никогда не называла его по имени, ни вслух, ни в мыслях, не зная, как к тому обращаться – по паспорту он носил одно имя, на сцене же совершенно другое, а так как в компании его коллег-артистов она не бывала, то и не знала, как его обычно называли. Марина Ивановна обращалась к своему зятю исключительно по фамилии – Зюзин.

– Пойдем, – Ариадна взяла Таню за руку.

Та виновато опустила голову и поплелась за няней в библиотеку – до отбоя еще рано, а так бы родители вообще в спальню не отправили в наказание за слезы.

– Про Минотавра читать будем? – осторожно спросила Ариадна.

– Нет, – покачала головой Таня и всхлипнула. – Я сегодня не настроена на романтический лад. А про Астерия и… – она споткнулась на имени, осознав, что сестру чудовища зовут так же, как и ее няню, – Ариадну нужно читать, когда хочется любви.

– Любви… Да-да, именно любви, – кивнула Ариадна. – Нам с тобой очень не хватает любви. Тебе родительской, мне, – она хотела продолжить, что любви совсем другого плана, но не решилась сказать это девочке, – тоже родительской любви. Я их совершенно не помню. И все мои воспоминания о родителях основаны только на фотографиях и бабушкиных рассказах о них.

Для снятия напряжения и чтобы успокоиться, они по очереди с выражением почитали о подвигах Геракла – о них можно было читать в любом настроении. Посмеялись, пошутили, рассматривая откровенные иллюстрации в греческой книге, в основном прочитанное комментировала Татьяна, а Ариадна лишь кивала, витая мыслями, как и накануне, совсем в другом месте.

Стараясь не сердить родителей, спать Таня отправилась вовремя. Она почистила зубы, приняла душ, как требовала того мама, надела пижаму в угоду папе, тот считал, что его дочь уже большая и спать в одних трусиках, оставляя голой начавшую наклевываться грудь, непозволительно.

Они придут пожелать ей спокойной ночи, а она вся из себя послушная даже сказку на ночь уже прослушала, чтобы спалось лучше, ждет их в постели.

Только ничего такого не случилось.

Из своей комнаты Ариадна слышала, как навзрыд ревела Таня, что-то негромко бурчал ее отец, а Маргарита Павловна истерично визжала. Слов было не разобрать, но становилось очевидно, что в доме не просто ссора, а самый настоящий скандал.

Ариадна с огромным трудом сдерживалась, чтобы не выскочить из спальни и не броситься на защиту воспитанницы.

– Ну почему, ну почему? – она, заламывая руки, хромала от кровати к окну и обратно. – Ну почему, – повторила она еще раз, – взрослые люди не могут найти общего языка с ребенком, маленькой одиннадцатилетней девочкой?

А потом все стихло.

Ариадна прислушалась – нет, все, действительно, успокоились.

Дверь спальни с грохотом распахнулась – в ярко освещенном коридоре стояла разъяренная, как фурия, Маргарита Павловна. Ее грудь часто поднималась и опускалась, она тяжело дышала, словно пробежала дистанцию на приличной скорости. Всегда безупречная прическа была растрепана. Руки тряслись. Она несколько раз попыталась сдуть прядку с глаз и одновременно успокоить дыхание, а потом, набрав полную грудь воздуха, зло прошипела: – Убирайся вон, прямо сейчас. Не желаю больше видеть тебя в моем доме.

– Что произошло? – растерялась Ариадна. Ей дают отставку? Прямо сейчас, среди ночи, без объяснений? Что она сделала не так?

– Мы тебе доверяли, а ты воспитала монстра, чудовище, – продолжила шипеть, как змея, Маргарита Павловна.

Ариадна потрясла головой. Это она говорит о своей дочери? Милой, ласковой Танюше?

– Я увольняю тебя, – продолжила Танина мать, – чтобы через час и духу твоего в доме не было.

Она топнула ногой, развернулась на каблуках и ушла, оставив Ариадну в полной растерянности. Она хотела свободы, покоя, чтобы ее хоть на миг оставили одну? Что же, получила все с лихвой – свободна от всего.

Как совсем недавно у Тани, слезы потоком заструились по щекам Ариадны. За что же так ее?

Она устало присела на краешек кровати, а потом, упав на нее ничком, крепко зажмурилась, но слезы все равно продолжали течь. Полежав так немного, она подождала, пока слезы высохнут. Потом встала, достала из шкафа свою дорожную сумку и стала скидывать в нее одежду. Вещей было немного – от старых тряпок Ариадна безжалостно избавлялась, часть отвозила бабушке, в своей комнате хранила только то, что носила ежедневно. Ничего лишнего, хоть и прожила в доме одиннадцать лет – все уместилось в одной небольшой сумке.

Огляделась, проверяя, не оставила ли чего, набрала номер Федора.

– Отвези меня домой, – попросила Ариадна.

– Нет, – ответил он, – мне запретили. Вызывай такси.

Такси так такси. На том конце провода бодрый женский голос сообщил ей, что все машины заняты и в поселок Орехово за ней могут приехать только через час, не раньше. Это означало, что время ожидания такси не менее двух часов.

Ариадна ответила, что будет ждать, у нее все равно не было выбора, зато было время подумать, что она скажет бабушке. Первое, что пришло на ум, – отпуск. Мысль просто отличная – родители же Тани в отпуске, раз позволили себе целую неделю провести на базе. Почему бы им не уехать с дочерью за границу? Хотя какие осенью в театре отпуска, когда сезон только начался? Но пока бабушка сообразит, что почем, она успеет придумать другую причину, почему ей не надо возвращаться в коттедж.

Расстегнув сумку, Ариадна извлекла из нее шерстяной свитер, который собралась надеть под свою легкую курточку – что ни говори, но осень на дворе, хоть и до невозможности теплая.

Постепенно мысли от нее самой вернулись к Тиму – она не переставала думать о нем с той случайной встречи в кафе. Теперь она может записаться к нему на прием не тогда, когда ей удобно, а когда он сможет ее принять. Ариадна подозревала, судя по его костюму, сшитому явно на заказ, и дорогой машине, что дела у него идут совсем даже неплохо, и, скорее всего, Тим свободным временем, как и она совсем недавно, не располагал.

Она завтра прямо с утра ему позвонит и обо всем договорится, пока номер телефона помнила и не передумала. Со временем все могло случиться, а вдруг ей новая работа сразу подвернется? И станет не до Тима.

Ариадна тихонько прикрыла за собой дверь комнаты – Тане совершенно не обязательно знать, что она уходит. Стараясь не производить шума, осторожно спустилась по ступеням на первый этаж. Из прихожей забрала свою палку, накинула на плечи куртку, вышла из дома в ночь, не оборачиваясь, – Рубикон перейден, и возврата не будет ни при каких условиях.

Она бы вернулась, если бы ее позвали. Затолкала бы свою гордость куда подальше и пришла. Но ее не позовут – Танины родители не такие, особенно Маргарита Павловна, уж если она что-то сказала, то будет стоять на своем, пусть при этом тысячу раз не права. Ее никто не смог бы переубедить в обратном и отказаться от своих слов. Пожалуй, из их семьи только Марина Ивановна бывала порой более упертой. Но ее можно было простить – в свое время она занимала высокую начальственную должность, привыкла командовать людьми и твердо стоять на своем.

Ариадна вышла за ворота. Ветер рванул из ее рук сумку, задрал юбку до головы.

«Надо было надеть брюки, – подумала она, плотнее запахивая курточку. – Видимо, завтра осень повернет на зиму. Во всяком случае, дождь точно зарядит».

И она подняла взгляд на ночное небо без звезд и луны.

Неожиданно сверкнула молния, разрывая черноту ночи огненным росчерком. Ариадна непроизвольно зажмурилась.

«Гроза – это хорошо, – улыбнулась она, не открывая глаз. – И дождь смывает все следы. Гроза – к переменам».

А потом Ариадна погрозила кулаком еще одной вспышке молнии – окажись кто-нибудь рядом в эту минуту, то увидел бы в ее больших глазах совершенно несвойственную ей решимость…

Недовольная бабушка встретила Ариадну на пороге своей ярко освещенной квартиры – она ее ждала, несмотря на поздний час.

– Мне позвонила Мариночка, – сказала она и внимательно взглянула на внучку. – Тебя выгнали, как шелудивого пса.

Мариночка понятно – это Марина Ивановна, но при чем здесь шелудивый пес, Ариадна не совсем понимала. Она чуть не сказала, что бабушка неправильно употребила слово, но вовремя сдержалась – надо отвыкать от приобретенных привычек.

– Ты завтра же поедешь к Мариночке, бросишься ей в ноги и будешь умолять, чтобы она тебя взяла назад, – бабушка стояла на пороге и не собиралась пропускать ее внутрь квартиры.

– Отставку мне дала не Марина Ивановна, – устало произнесла Ариадна, – а ее дочь Маргарита Павловна.

– Тем более надо умолять Мариночку, чтобы тебя простили и взяли назад.

Ариадна покачала головой – к Тане она вернется лишь в том случае, если ее будут просить об этом, а не она станет кого-то умолять.

– Тогда тебе придется поискать другой дом, – бабушка захлопнула дверь прямо перед носом Ариадны, а следом она услышала звук задвигаемой щеколды.

Ариадна от неожиданности выронила сумку из рук – такого она не ожидала. Звонить в дверь бесполезно – если бабушка обиделась на нее, то это надолго, это раз, а, во-вторых, та потребует, чтобы Ариадна выполнила ее приказание и вымолила прощение у Марины Ивановны, а заодно и у Маргариты Павловны.

А чего она ожидала? От нее, как от Татьяны, требовали повиновения и только повиновения. Ее однажды уже выгоняли из дома, когда она пыталась сделать по-своему. И чем это закончилось? Все равно все стало по-бабушкиному. Она тогда была молода, глупа, без угла, без денег.

Молодость прошла, угла, как не было, так и нет, зато удалось скопить немного денег, чтобы снять этот пресловутый угол.

Тогда идти было некуда, и она вернулась, проведя несколько ночей в чужих зассанных подъездах, так как только они оставались не заперты на ночь, уставшая до голодного обморока и упала бабушке в ноги. Та ее якобы простила, но при случае за малейшую, на ее взгляд, провинность всегда старалась напомнить о том случае и указать на дверь, но ни разу так и не выгнала больше.

Что произошло сегодня?

Ариадна постояла перед запертой дверью, прислушиваясь. В квартире ничего не происходило, не раздавалось никаких звуков.

Подхватив сумку, Ариадна шагнула на несколько ступенек вниз, но потом передумала и побрела на последний этаж, решив перекантоваться в родном подъезде до утра, здесь, по крайней мере, не воняло мочой и котами. Если бабушка и утром не пустит ее домой, то тогда она пойдет искать не только работу, но и жилье.

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит .

Спрятавшись среди виноградника, Ариадна тайно наблюдала за процессией: афинских девушек повели в Лабиринт в сопровождении стражи, а потом все исчезли, как испарились, не дойдя до дворца. Она даже тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Выждав немного, Ариадна прокралась к тому месту, где примерно пропали афинянки и стражники, но ничего не обнаружила. Оставалось бежать только к главному входу в Лабиринт, чтобы выяснить, доставили ли красавиц до брата или еще нет. Отец ее не послушался, оставалась последняя надежда – упросить брата выбрать для начала одну девушку, остальных же заставить разбрестись по Лабиринту, а потом запереть их по одной в многочисленных комнатах дворца. Так будет всем лучше – И Астерию, и ей, и девушкам.

Но где искать брата?

Лабиринт, мрачная крепость из тяжелого, проверенного временем гранита с красивыми витражами из темного прочного стекла и массивными дубовыми дверями, обитыми металлом, встретила Ариадну недружелюбно.

Она достала ключ, который прятала только ей в известном укромном местечке недалеко от входа. Оглядевшись по сторонам, Ариадна отперла дверь и тут же юркнула внутрь, чтобы ее никто не заметил. В кромешной темноте нашарила масляную лампу, зажгла ее – сразу почувствовала себя уверенней. Она могла бы и не опасаться – брат даже в темноте не перепутал бы ее с афинянками, те были не только невероятно красивы, но и пахли совсем по-другому. Но она им не завидовала – не в красоте счастье. Что их ждет здесь? Семь лет скитания по темным коридорам…

В одном из поворотов мелькнула тень.

– Астерий, – негромко позвала Ариадна. Никто не откликнулся, но потом рядом из темноты сначала возникла бычья голова, а вслед за ней мускулистое тело. Несмотря на внушительные размеры, он не был неловок. Он двигался гибко и бесшумно.

Астерий подхватил Ариадну на руки и покрутил вокруг себя, она в последний момент успела нарисовать мелком стрелку на стене, а то потом долго бы выбиралась из Лабиринта.

– Отпусти, – запрокидывая голову от радости и смеясь, попросила она.

– Ни за что, – Астерий бережно прижал ее к себе своими могучими руками.

Она чмокнула его прямо в бычий нос.

– У меня к тебе дело, – сказала Ариадна и потрепала брата по кучерявой челке.

– Внимательно слушаю…

Астерий осторожно поставил сестру на ноги и послушно склонил рогатую голову.

– Пообещай мне… – попросила Ариадна, упершись в грудь брата ладонями и слушая биение его сердца.

Тот кивнул.

– К тебе ведут семь прекрасных дев, – сказала она и в свете масляной лампы увидела, как у Астерия удивленно вытянулась морда и округлились его телячьи глаза. Она улыбнулась.

– Что, всех сразу? – спросил он недоверчиво.

– В тот-то и дело, – кивнула Ариадна. – Отец не прислушался к моему совету, откликнись хоть ты. Распугай, разгони их по Лабиринту, выбери одну, постарайся очаровать ее, понравиться ей.

– Ага, – хмыкнул Астерий. – Как я могу ей понравиться? Как? – спросил он обреченно.

– Обнажи перед ней свое доброе сердце, – попросила Ариадна и руками провела по его мускулистой груди.

Тот покачал головой – только Ариадна не поняла, внял он ее совету или рассуждал о чем-то своем.

– Я постараюсь, – кивнул Астерий. Он резко обернулся, заслышав, как звякнул засов потайного хода.

– Тогда я со спокойным сердцем удалюсь к себе, – сказала Ариадна. Ей опасно оставаться долго в Лабиринте – ее могли хватиться и лишить радости встреч с братом. Чего ей стоило сделать запасной ключ от дверей, не хотелось бы, чтобы Дедал поменял замки. – По одной, – попросила Ариадна, – прикасаясь рукой к стрелке на стене, чтобы стереть ее и отправиться на выход…

Во дворец царя Миноса она не пошла, а вернулась на утес. Далеко в море шла гроза – сверкали молнии, доносились отдаленные раскаты грома, высокие волны накатывались на берег, морской ветер принес запах гнили, взметнул волосы девушки, сидевшей на утесе, поиграл ими.

Несколько дождевых капель упало на лицо Ариадны, она подняла лицо в темнеющее небо – оставаться дольше на берегу не имело смысла, надо было возвращаться во дворец, знакомиться со своими будущими женихами.

Под присмотром матери ее красиво причесали, облачили в нарядный пеплос – принцесса должна выглядеть подобающим образом, – медленно, чтобы хромота была меньше заметна, ввели в пиршественный зал и усадили на высоком кресле. Ариадна немного нервно огляделась по сторонам – среди присутствующих в зале она не увидела вновь прибывших.

– Не волнуйся, – царь Минос, подойдя к дочери, провел пальцами по ее руке.

Ариадна испуганно вздрогнула, но позволила себе улыбнуться.

– Сохраняй серьезность, – строго приказала Пасифая, – и тогда никто ничего не заметит. И не крути головой. Афинских юношей переодевают и приводят в должный вид. Скоро они предстанут перед твоим взором – и не они, а ты, и только ты, будешь выбирать. Запомни это – выбор за тобой.

 

Глава 5

Наше время.

Серое осеннее утро никак не желало наступать.

Ариадна устала сидеть на каменных ступенях подъезда, но движения в доме по-прежнему никакого не было – не хлопали привычно двери, не раздавались шаги и голоса. Она вытащила из сумки несколько вещей, чтобы не так было холодно и жестко. На часы старалась не смотреть. Чтобы как-то скоротать время, Ариадна сначала про себя, а потом негромко вслух стала декламировать стихи и петь песни, которых знала очень много – от детских до пошлых, бульварных и тех, которые поют заунывными ломающимися голосами подростки под гитару.

– Город в мраке сутулится, где-то плещется в улице твоих глаз море синее в берегах любви, – выводила она тоненьким голоском, стараясь при этом не разбудить соседей своей бабушки. Не хватало, чтобы ее попросили покинуть площадку, где она сидела, и спуститься ниже.

С чердака раздалось заунывное мяуканье кошки – то ли та подпевала, то ли требовала прекратить пение, Ариадна не поняла. Она поежилась и, подняв голову, посмотрела на запертый на висячий замок люк, ведущий на чердак. Кошек она боялась до смерти – у тех на нее были неадекватные реакции. Бабушка, правда, пыталась убедить Ариадну, что кошки пытаются ее всего лишь лечить, но ей совершенно не нравилось, когда те ложились ей на грудь или на шею. Она начинала задыхаться, хватать ртом воздух, но кошку не скидывала, боялась, как бы та в довесок ее не поцарапала или укусила.

На всякий случай Ариадна петь все же прекратила и, не выдержав, достала телефон, чтобы взглянуть на часы и позвонить бабушке.

Одна из четырех дверей на площадке открылась, выпуская девочку лет одиннадцати, как Таня, подумала Ариадна, и мальчика лет восьми с рюкзачками за спиной.

– Здравствуйте, – улыбнувшись, произнесла негромко девочка. – Ваша бабушка спит и не слышит, как вы звоните?

Ариадна кивнула.

– А вы к нам зайдите, – предложила девочка, и придержала дверь, – подождите немного, а потом еще раз позвоните. Родители в отъезде, а наша бабушка все равно уже не спит, так что вы никому не доставите беспокойства.

Отказываться от приглашения Ариадна не стала – она устала, хотела пить и в туалет одновременно. Уже подумывала, к кому лучше попроситься. А тут, можно сказать, такая удача.

– А-а-а, Ариадночка, – протянула соседка Нина Петровна. Она догадалась и нисколько не удивилась, что ночь девушка провела не в мягкой постели, а на лестнице – ее бабушка отличалась жестким характером, если не сказать, жестоким. – Проходи. Чайку попьем, я оладушков напекла.

К своему стыду Ариадна поняла, что и от завтрака отказаться не сможет. Более того, съест с аппетитом все, что ей предложат.

– Ты ешь, ешь, – соседка подкладывала и подкладывала ей в тарелку оладьи с курагой и изюмом. – Сметанку бери, густая, как нынче говорят по телевизору, термостатная.

«Развод доверчивых покупателей», – улыбнулась Ариадна, но сметаны щедро добавила, нисколько не стесняясь.

– А теперь рассказывай, – приказала Нина Петровна, подливая и гостье, и себе ароматного чая, настоянного на травах, и выставляя на стол вазу с шоколадными конфетами.

– Да и рассказывать-то особенно нечего, – пожала плечами Ариадна, беря в руки «Метелицу». – Меня уволили, а бабушка требует, чтобы я пала ниц и просила прощение неизвестно за что.

– Это должно было случиться, – многозначительно заметила соседка, от таких, как Нина Петровна, ничего не утаить – они всегда все знают и имеют на все свое мнение. – Сколько лет уже твоей воспитаннице?

– Одиннадцать, – ответила Ариадна.

– Большая уже, как моя Инночка, – улыбнулась соседка, – и вполне может обойтись без няни.

– Наверное, – кивнула Ариадна. Она не стала рассказывать все детали своего увольнения, это лишнее, Нине Петровне совершенно не обязательно это знать. А если бабушка решит поделиться с ней семейными секретами, то это уже ее личное дело.

– И что думаешь делать? – Нина Петровна проявляла к Ариадне неподдельный интерес.

– Пойду искать работу, встану на биржу, – ответила та, беря из вазочки еще одну конфету. – Если бабуля домой не пустит непослушную внучку, что вполне вероятно, то придется искать еще и угол.

– Угол, – неожиданно активизировалась соседка. – Угол… Ариадночка, – проговорила она вкрадчиво, словно вопрос о том, что девушка будет снимать жилье, уже решен, – а не хочешь мою квартирку снять. Много не попрошу. Мои на заработки за границу подались, год их не будет, я временно совсем сюда перебралась. А за квартирку боязно, как бы чего не вышло. А ты бы там пожила, последила. А? Пятнадцать в месяц меня вполне устроят.

Ариадна тихо крякнула – вот тебе и недорого. Она планировала снять комнату не дороже шести тысяч рублей, но, видимо, стресс и бессонная ночь сыграли свое дело, и она неожиданно согласилась на предложение. А, может, это и к лучшему, что все так повернулось.

Она протянула руку.

– Что? – не поняла ее Нина Петровна.

– Ключ и адрес, – ответила Ариадна. – Хочу взглянуть на вашу квартирку перед тем, как отдам за нее деньги.

– Да-да, – засуетилась соседка. – Сейчас, моя хорошая. Квартирка уютная, чистенькая, недалеко от центра. Тебе понравится.

Она выложила на стол перед Ариадной связку ключей и клочок бумаги с написанным корявым почерком адресом.

– Бабушке только не говорите, – попросился Ариадна, – а то не только мне, но и вам не поздоровится. И вообще, вы меня не видели, я вас тоже. Я все-таки решила в вашей квартире задержаться на пару месяцев, больно уж место удобное – недалеко центр города, пока буду искать работу, на транспорт тратиться не придется. За деньгами можете прийти завтра ближе к вечеру.

– Да-да, – радостно закивала Нина Петровна. – Сколько поживется, столько и живи. Заплатишь по факту, не надо мне аванса.

Ариадна улыбнулась – а это уже хорошо…

Как и пообещала бабулька с последнего этажа, квартирка оказалась маленькой, но невероятно уютной, расположена была, правда, на первом этаже. Из-за этого, видимо, и переживала Нина Петровна – как бы кто не забрался. Мебели мало, ее просто ставить было негде на тридцати метрах: в крошечной прихожей лишь вешалка для пальто и зеркало, на кухне – парочка шкафов на стенах и тумбовый стол с холодильником, обедала хозяйка, похоже, в комнате за старинным круглым столом, сидя на старом венском стуле. У них с бабушкой тоже когда-то были такие стулья. Ариадна поежилась от воспоминаний – лучше об этом не думать. Дивана не было – его некуда было ставить, а спала Нина Петровна на кресле-кровати, на этом предмете мебели, когда он находился в собранном состоянии, забравшись с ногами, вполне можно было отдыхать с книжкой в руках или смотреть телевизор. А вот шкаф-купе во всю стену оказался на удивление вместительным, хоть и не очень глубоким. На полу ковер с длинным ворсом. Живи да радуйся – только дороговато.

Одна только вещь в этой квартире оказалась, как не из этого мира. Ариадна протянула руку к старинным ходикам, растянувшим стрелки по циферблату, застыв на шести часах.

«Интересно, – подумала она, потянув за цепочку, чтобы завести часы, – это было утро или все же вечер?»

– Ку-ку, – откликнулась кукушка шесть раз и спряталась внутри своего домика.

Ариадна взглянула на телефон, чтобы перевести стрелки на часах и выставить правильное время, и тут же поймала себя на мысли, что хотела прямо с утра позвонить Тиму и договориться с ним о встрече.

– Слушаю, – раздался его завораживающий сочный голос. Он ответил сразу после второго гудка.

– Это я, Ариадна, – произнесла она почти шепотом. Голос предательски сорвался. – Хотела записаться на прием.

– Сегодня к шести тебя устроит? – спросил Тим.

– Вполне, – прокашлявшись, ответила Ариадна. Сердце, непонятно почему, бешено заколотилось в груди…

С трудом дождавшись вечера, Ариадна чуть ли не бегом отправилась в бизнес-центр, где находился кабинет психоаналитика Тимофея Кузнецова. Охранник на входе хмыкнул, оглядев ее, когда она поинтересовалась, на какой этаж ей нужно подняться. Ариадна сделала вид, что ей все равно, что о ней думает человек в форме, обязанный следить лишь за порядком и изредка отвечать на вопросы посетителей.

Осторожно постучавшись, она приоткрыла дверь и вошла в первую комнату, которая представляла собой своего рода холл, где посетители дожидались назначенного часа. Обычная приемная, ничего особенного, даже секретаря не было – на полу лежал бежевый ковер, стояли темно-коричневые кресла, на низком столике стопками лежали глянцевые журналы и детские книжки. Ариадна присела в одно из кресел и рассеянно принялась листать журнал, как она говорила, стала читать картинки.

– Проходите, – неожиданно раздался в помещении громкий механический голос, и над дверью, ведущей в другую комнату, замигала лампа.

Ариадна вздрогнула и негромко возмутилась: – Надо Тиму сказать, чтобы либо сам приглашал посетителей, либо помощник или помощница, так и Кондрашка может схватить.

Она поднялась с кресла, свою палку брать не стала и, прохромав до двери, открыла ее. Запутавшись в тяжелой портьере, с трудом попала в кабинет, где вел прием психоаналитик. Комната больше смахивала на будуар, чем на кабинет: на окнах и дверях – бархатные портьеры глубокого темно-синего цвета, такой же по оттенку кожаный диван, на котором должны были возлежать посетители-дети, и видимо, из того же гарнитура кресло для родителей – дети вряд ли одни посещали Тимофея Кузнецова.

– Садись, – предложил Тим, появившись неожиданно из-за одной из портьер.

Ариадна сначала посмотрела на диван, а потом перевела взгляд на кресло.

– Куда хочешь, туда и садись, – Тим заметил ее нерешительность и, подойдя к ней, протянул руку.

– Ложиться не нужно? – осторожно поинтересовалась Ариадна. Она в фильмах видела, что посетители разговаривали со своими психоаналитиками исключительно лежа.

– Не обязательно, – проговорил Тим, подводя ее к креслу и усаживая в него.

Тим говорил негромко, мягко, но голос его наполнял всю комнату.

– А где ты сидишь? – спросила Ариадна, откидываясь на спинку кресла и кладя руки на подлокотники.

– Я не сижу, а обычно стою за спиной посетителя, – ответил Тим, – мы смотрим с ним в одну сторону, так как должны видеть одно и то же.

– И что вы видите? – Ариадну разбирало любопытство – Тим не соответствовал тому образу психоаналитика, который у нее сформировался о людях этой профессии.

– Разное.

Ариадна его не видела, так как он переместился за спинку кресла, но почувствовала нутром, как Тим пожал плечами. Сеанс уже начался?

– Ко мне приводят детей разного возраста и к каждому я должен найти подход, иначе грош мне цена, – продолжил он. – Мы смотрим с ними телевизор, а потом обсуждаем, кто что увидел. Этот способ восприятия информации доступен и малышам, и подросткам.

– А как ты определяешь, что показать ребенку? – Ариадна не смогла удержаться от очередного вопроса.

– При первой встрече – визуально, а уже потом, как тот прореагировал на предложенный фильм. Ухоженные ногти, аккуратная по моде стрижка. Не удивлюсь, если ты регулярно делаешь педикюр, – перешел Тим к обсуждению Ариадны.

Та спрятала руки под себя.

– Мои работодатели считали, что их ребенка должны окружать люди с хорошим вкусом и аккуратные в быту. У нашего водителя, – Ариадна запнулась и замолчала.

– Ну-ну, так что там с вашим водителем? – Тим сделал вид, что не понял, почему его посетительница перестала говорить.

– Ты обращаешься со мной, как с ребенком… – Ариадна нисколько не рассердилась на Тима. По себе и окружающим знала, что работа накладывает определенный отпечаток на манеры и речь.

– Ты сама относишься к себе со снисхождением, – парировал Тим.

– …С таким маленьким глупым ребенком.

Она надулась и потупилась, не зная, о чем еще говорить или спрашивать.

«Обними меня, поцелуй меня, люби меня», – вдруг пришла ей в голову шальная мысль.

– Сколько времени у нас есть в запасе? – поинтересовался Тим. – Мне хотелось, чтобы ты пришла еще раз.

– Я до пятницы, как говорил Пятачок, абсолютно свободна, – ответила Ариадна.

– Но пятница уже завтра, – растерялся Тим. – Получается, у нас тобой совершенно нет времени.

Ариадна громко рассмеялась.

– Да-а, – протянула она, – ты все воспринимаешь буквально. Как и раньше, – добавила, продолжая смеяться. – А говорили, что у тебя отменное чувство юмора.

Тим тоже рассмеялся.

– А знаешь, – сказал он, – я ведь совершенно серьезно подумал, что у тебя только сегодня и завтра выходные, а потом ты снова отправишься на неопределенный срок в Орехово. У тебя работа, воспитанница, которой ты нужна ежечасно, ежеминутно.

– Меня уволили, – просто ответила Ариадна.

Раньше она думала, что будет тосковать по Тане, плакать, но на удивление слез не было. Была некоторая тревога, что с ней станет дальше, но не более того. Но это преодолимо – как только она найдет новую работу, перестанет все время думать о Тане.

– Так чего же мы тут с тобой сидим?

Тим возник перед Ариадной и протянул ей руки.

– Немедленно все закрываем и отправляемся в ресторан.

Но Ариадна отрицательно покачала головой.

– Для меня посещение ресторанов не по карману.

– Брось, – Тим подхватил ее под мышки и буквально потащил в сторону, противоположную от той двери, в которую она вошла. – Я угощаю, у меня сегодня весь день были богатые клиенты.

– Моя палка там, – попыталась сопротивляться Ариадна, искренне надеясь, что Тим застесняется передумает вести ее в ресторан.

Но он выпустил ее из объятий буквально на несколько секунд, исчез за портьерой и вернулся с ее тростью.

– Мы разве не туда пойдем? – спросила Ариадна, глядя на дверь.

– Нет, – улыбался Тим. – Мы выйдем совершенно в другую дверь, как все мои посетители – они никогда не сталкиваются друг с другом при входе и выходе. Многие хотят сохранить в тайне, что посещают психоаналитика, и я помогаю им в этом.

Он отодвинул рукой портьеру и легонько подтолкнул Ариадну к дверям.

– Подожди меня в коридоре, – попросил он ее. – Мне нужно все выключить и закрыть…

Она мало ела и много пила вина, видимо, сказывалась ночь, проведенная в подъезде, подспудно пыталась снять стресс.

Тим же отсутствием аппетита совершенно не страдал.

– Сколько раз в неделю ты посещаешь тренажерный зал? – спросила Ариадна, наблюдая, как после отбивной с гарниром он под бокал красного бордо умял мясную нарезку, а потом попросил официанта подавать десерт.

– У меня на такие глупости совершенно нет времени, – ответил Тим.

– Я удивляюсь, как тебе удается сохранять форму, – Ариадна отправила в рот брокколи и приготовилась слушать.

– Работа не дает мне расслабляться, – улыбка не сходила с лица Тима. – Как психиатр, я обязан заставить найти внутри посетителя силы, в которых он так нуждается. Ты не представляешь, сколько это отнимает моих душевных, а особенно физических сил. Никакой тренажерный зал с этим не сравнится.

– Любая работа, если ей отдаваться сполна, выматывает до основания, до донышка, – заметила Ариадна.

– Чем планируешь заниматься? – спросил Тим, когда официант, принесший ему пирожное со взбитыми сливками, а Ариадне мороженое с орешками и медом, отошел от них. Он всегда себя контролировал и помнил, что обслуживающий персонал, хоть и делал вид, что им все равно, о чем говорят посетители за столами, но всегда все слышали и запоминали.

– Еще не знаю, – покачала головой Ариадна, размешивая ложечкой в крохотной чашечке кофе, которое подали к мороженому. – Передо мной давно не стояло никаких проблем. Даже не знаю, с какого бока к ним подступаться.

– Рано или поздно, но тебе все равно пришлось бы решать свои проблемы, причем самой. За тебя никто не смог бы этого сделать. Кстати, Татьяне, насколько я понимаю, уже полных одиннадцать лет. Ну, сколько еще времени тебя держали бы при ней? Год? Два? Максимум три…

Тим, сыто икнув, откинулся на спинку стула.

«Венский стул, опять венский стул, – поежилась Ариадна, – с круглыми ножками. Только у этого стула мягкие сиденье, подлокотники и подголовник».

Она начала волноваться – ужин подходил к концу. И что дальше? Они не могли взять вот так и расстаться. Тим ее повезет к себе, или напросится к ней на чашку чая?

– Хочется, чтобы проблем не было, как можно дольше, – отозвалась Ариадна, помолчав. – Бабушка вон до сих пор считает, что я не способна ни на что. Даже не так, она знает, что мне нужно.

– Когда любишь кого-то, то знаешь, – кивнул Тим. – Поверь, так и есть.

И посмотрел на нее слегка осоловевшими от обильной еды и выпитого вина добрыми телячьими глазами.

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит.

Афинских юношей, прибывших на Крит накануне, подводили к Ариадне по одному.

Она с невероятным достоинством, присущим настоящей принцессе, истинной дочери царя Миноса, выслушивала их пафосные приветственные речи. Ей порой хотелось истерично засмеяться, сказать какую-нибудь гадость в ответ. Но только присутствие рядом ее матери, Пасифаи, удерживало от поступка, недостойного принцессы.

«И где они только таких набрали?»

Ариадна изо всех старалась сохранять спокойствие или хотя бы не улыбнуться, чтобы ее реакцию не смогли неправильно истолковать.

«Они все невероятно красивые, но до невозможности глупые. Или все красавцы такие? Вместо того, чтобы тренировать ум, они тренируют только тело, чтобы оно по красоте не уступало лицу».

Скоро ей стало скучно. Она давно бы убежала в Лабиринт, чтобы удостовериться, что у Астерия все в порядке, и он читал мифологические баллады Антимаха выбранной красавице. Он хорошо это делал – Ариадна потратила на него много времени, чтобы…

Она виновато опустила голову. Мать, стоявшая рядом, тут же постучала кончиками пальцев по ее руке. Пришлось снова вскинуть голову, чтобы выслушать очередное приветствие. Какое уже по счету? Пятое…

На этого юношу следовало обратить внимание – он чем-то был похож на Астерия. Нет, силой и мощью им не сравниться. Ариадна судорожно пыталась понять, чем привлек ее пятый по счету афинянин. Она еще раз внимательно его осмотрела от сандалий до кудрей.

«А кудри-то не настоящие», – все же улыбнулась Ариадна. Каламистр, конечно, молодец, но слегка перестарался и слева завил более упругие локоны. Или справа от влажного воздуха кудри слегка развились. Хорошо еще, что парик из женских волос не напялил пятый по счету юноша на голову.

Вот оно несовершенство этого мира – если в красивой голове хоть что-то есть, то на голове может ничего и не быть.

И все же этот афинянин ей чем-то понравился – он хорошо читал стихи и преданно смотрел на нее грустными телячьими глазами, как у брата.

– Он похож на Астерия, – негромко произнесла Ариадна.

Пасифая обрадованно едва заметно качнула головой, соглашаясь, пусть так – ее дочь впервые заинтересованно взглянула на мужчину, не на брата, не на отца, а на постороннего мужчину.

– Я его запомню, – добавила Ариадна, – его зовут Линкей. Пусть позовут следующего. Их осталось двое?

– Двое, – улыбнулась в ответ Пасифая. В душе она надеялась, что из семи прибывших юношей ее дочь выберет себе жениха. Они все достойные сыновья своих отцов. Ждать еще семь лет не хотелось бы.

Перед Ариадной вытянулся следующий юноша, совсем мальчишка. Даже Пасифая, поморщившись, на ухо предложила дочери не тратить время на него, а сразу пригласить последнего. Но Ариадна, покачав головой, взмахом руки велела парню продолжать. Афинянин закончил свою пафосную речь и, замолчав, собрался отойти от принцессы, но та остановила его рукой и потребовала подойти ближе.

Ариадна, раздувая ноздри, судорожно втягивала воздух, напоенный благовониями и ароматическими маслами.

– Что-то не так? – прошептала Пасифая.

– Все не так, – нервно произнесла Ариадна. Она положила руку на грудь, пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце. – Приглашайте последнего.

Она сразу потребовала, чтобы юноша подошел к ней, как можно ближе. Пасифая заметила, что ее дочь и к этому афинянину совершенно откровенно принюхивается.

– Все, – махнула она рукой. – Завтра вынесу вердикт, сегодня я устала – вечер оказался долгим.

Ей надо было срочно покинуть зал – дальше танцы, а это не для нее.

Ариадна подошла к царю Миносу, стараясь меньше хромать.

– Отец, – она прикоснулась к его плечу, – один из прибывших юношей не юноша.

– С чего ты решила? – удивленно вскинул он брови.

– От шестерых юношей исходит пряный мускусный запах и майорана. А один пахнет, как девушка, розами и фиалками, – произнесла Ариадна. – Надо спасать Астерия – ему угрожает опасность.

– Глупости, – царь Минос рассмеялся в голос. – Астерию не могут ничем угрожать шесть девушек и один переодетый юноша, даже если ему вдруг удалось провезти на корабле оружие. Это было строжайше запрещено. Ну, в самом деле, подумай, Астерия голыми руками не победить. Предположим даже, что этот юноша оказался силен и победил в честном поединке Астерия, но из Лабиринта ему никогда не выбраться. До смерти он будет там блуждать.

– Меня не волнует этот юноша, – Ариадна была на грани истерики. – Я волнуюсь за брата и не хочу, чтобы его кто-то победил.

 

Глава 6

Ариадна не поверила Тиму, что когда кого-то любишь, то безоговорочно знаешь, что тому надо. Она любила Таню, но позволяла ей иметь свое мнение по тому или иному вопросу. Они часто спорили на отдельные темы, но она никогда не позволяла себе навязывать свое мнение девочке. Иначе это будет не ее, Танина, жизнь, а Ариадны.

Но с Тимом она спорить не стала – сказывалась выпитое, и у нее, она надеялась, будет еще время, чтобы доказать ему обратное. Сейчас она свободна, чтобы поступать, как заблагорассудится. Свободна… Ариадна повторяла это слово, как мантру, скрестив при этом пальцы, словно боялась лишиться этой свободы. Наверное, так и было – она все время от кого-то зависела. Сначала от бабушки, затем от своих работодателей. Ариадна никогда не называла Таниных родителей хозяевами даже в мыслях, словно боялась лишиться чего-то важного.

Пьяненько тряхнув головой, она с рассеянной улыбкой взглянула на Тима.

– Пойдем домой? – спросил тот.

Ариадна неопределенно пожала плечами – домой так домой. Ее интересовало только одно, какой смысл он вкладывал в это слово.

Тим вызвал такси к ресторану – приличная доза вина не позволяла ему самому сесть за руль. Впрочем, он не сел бы на водительское сиденье даже после кружки пива. Репутация детского психоаналитика в глазах его клиентов должна оставаться безупречной, иначе маленькие пациенты ему просто не будут верить.

Со всеми предосторожностями он усадил Ариадну на заднее сиденье, а сам плюхнулся на переднее рядом с водителем.

Он сомневался ровно секунду перед тем, какой назвать адрес. Когда он повернулся в сторону Ариадны, та уже спала, свесив голову на бок. Вопрос отпал сам собой – нового места жительства ее он не знал, а к бабушке везти не решился. Тим назвал адрес своей городской квартиры – там он ночевал довольно часто. И вовсе не потому, что ему не нравился загородный дом, совсем наоборот. Просто та находилась довольно близко от его места работы и без опозданий из-за пробок он мог добраться к раннему приему. Точность со временем тоже стала его отличительной чертой – он не приходил заранее, не опаздывал, а появлялся именно минута в минуту.

Единственное, что он себе позволял, чтобы оставаться самим собой и не забывать, какой он на самом деле – это прическу не по моде. Все остальное было не его, наносное.

– Вам помочь? – поинтересовался молоденький водитель.

– Было бы неплохо, – кивнул Тим. – В салоне осталась трость и сумочка, донесите их до подъезда, а с девушкой я сам справлюсь – она даже после ужина ничего не весит.

Водитель хихикнул в ответ – пассажирка ему понравилась, даже не смотря на едва заметный шрам на щеке и раздвоенную губу. Ему показалось, что она младшая сестренка, которую хотелось любить и защищать, щедрого холеного заказчика. В любом случае не выглядела его любовницей, или, он даже не хотел об этом думать, шлюхой. Нет, эта спящая девушка просто обязана быть чистой и невинной.

Тим решительным шагом дошел до двери подъезда и остановился, дожидаясь таксиста, чтобы тот ему открыл дверь. Дальше он справится с помощью консьержа – тот всегда готов был ему услужить…

Тим уложил Ариадну на одной половине своей огромной кровати, предварительно раздев ее донага и аккуратно разложив всю ее одежду на прикроватной тумбе, на всякий случай убрав с нее ночник. Сам приготовился прилечь на второй половине. Мешать друг другу на таком сексодроме они не будут, впрочем, он и лег бы где-нибудь еще, чтобы не смущать девушку, или себя не провоцировать, но других спальных мест в его квартире все равно не было. Он сюда даже никого не приглашал – в других комнатах практически не было мебели. В кабинете стоял только старинный письменный стол, даже стула не было, а в зале – кресло и старенький музыкальный центр. И только спальню, самую большую комнату в квартире, предназначенную для отдыха после праведного дня, он обставил с шиком и любовью.

Ариадна проснулась среди ночи. Голова слегка кружилась. Долго пыталась понять, где она, и что она: не в своей комнате в коттедже – это точно, не в квартире бабушки – в ее комнате не было такой широкой кровати, не в съемной квартире – там вообще кровати не было. Она повернула голову на бок – даже в темноте смогла разглядеть расслабленное от дневных забот лицо Тима. Тот спал на подушке рядом, не касаясь ее.

История двенадцатилетней давности повторялась – только тогда была весна, а сейчас осень, теперь из них двоих она оказалась пьяна, а он ее раздевал, прикасаясь прохладными руками к ее разгоряченному телу, и укладывал спать. Почему-то ей казалось, что оно так и было. Ариадна почувствовала между ног жар и напряжение.

Нет, Тима она будить не станет. Это тогда она была молодая и глупая, и совершенно не думала, что тот не сможет, так как был сильно пьян, или просто ей откажет. Она прикрыла глаза, стараясь прогнать воспоминания прочь – сейчас ей они совершенно не нужны, а то начнет себя жалеть, пустит слезу. Ей нужно оставаться сильной, иначе свобода ей ни к чему.

Она отвернулась от Тима, плотнее закуталась в одеяло и попыталась заснуть снова. Но сон не хотел возвращаться, тогда она принялась считать овец и дышать через раз, иногда это помогало.

– Одна тысяча пятьсот сорок семь, – еле шевеля губами, прошептала Ариадна, а потом, не выдержав, перевернулась на другой бок и предрассветных сумерках стала рассматривать лицо Тима.

Казалось, что он и во сне продолжал улыбаться.

– Привет! Тимофей.

Длинноволосый красавчик кинул на стул рядом с ней свой рюкзак и протянул Ариадне руку.

– Ариадна, – не очень уверенно ответила она и тоже протянула ему вмиг вспотевшую ладошку.

– У тебя очень красивое и необычное имя, – ответил Тим и добавил: – Я рядом с тобой буду сидеть.

Она не удивилась, не переспросила, просто обвела взглядом аудиторию, где полным-полно было красивых девушек, но он выбрал именно ее.

Умом она понимала, что нужна ему лишь потому, что быстро записывала лекции каллиграфическим почерком – у нее списывал весь курс, но Тим всегда по определению был первым и мог держать ее тетрадь столько, сколько ему требовалось. В сущности, ей не было никакого дела до его меркантильного по отношению к ней интереса – она влюбилась по самые уши в синеглазого улыбчивого однокурсника, порой забывая о своей хромоте, раздвоенной губе и не улыбающейся правой части лица. Он заставил ее на их курсе стать, как все, а может, еще и лучше, и не только потому, что она в итоге получила «красный» диплом – она забывала, какая есть, а была такой, какой себя чувствовала…

– Соня, просыпайся, – Тим стянул с Ариадны одеяло. – Я на работу опоздаю из-за тебя.

Та стала судорожно хвататься за край, чтобы прикрыть наготу.

– А вот этого не делай. Ты должна умываться и приводить себя в порядок исключительно обнаженной. У тебя красивая высокая грудь, стройные ноги, узкая талия, тонкие руки с изящными кистями. Ты должна любоваться собой перед зеркалом перед тем, как что-то на себя напялить. Такую красоту прятать нельзя.

Ариадна зарделась от смущения, слова Тима ей были очень приятны. Нет, она конечно, не Надя Ауэрман и в книгу рекордов Гиннесса ей не попасть, но что правда, то правда фигура у нее неплохая. И тут Тим нисколько не покривил душой. Но голой при нем она не станет ходить. Вот одна, дома можно попробовать.

– Давай быстрее, а то кофе остынет…

Тим подхватил Ариадну на руки и понес в ванну. Она шутливо заколотила его кулачками по спине и задрыгала ногами, требуя поставить ее на пол, мол она и сама в состоянии ходить ногами.

– Быстро умывайся. Все необходимое найдешь в шкафчике, чистые полотенца на полке.

Почти на бегу, чтобы не задерживать Тима, Ариадна выпила кофе и зажевала бутерброд – она хоть и не торопилась никуда, но у Тимофея дела, которые он не мог отложить из-за того, что она вчера слегка перебрала.

Тим чмокнул ее в щеку.

– Тебя отвезут, куда прикажешь, а в шесть опять я жду тебя в своем кабинете.

Он вылез из такси и махнул Ариадне рукой.

– Куда? – мрачно поинтересовался водитель.

Она чуть не сказала домой. Постороннему человеку совершенно не обязательно знать, что она не ночевала дома, да и квартирка Нины Петровны еще не стала ее домом, а может, и не станет вовсе. Можно сразу отправиться на поиски работы, но все же сначала надо переодеться. Ариадна хоть и приняла душ, но в ореоле чужих запахов чувствовала себя несколько неуверенно, да и платье не помешало бы сменить – ее всегда воспитывали, если женщина второй день в одной и той же одежде, значит, она не ночевала дома.

Ариадна назвала адрес.

Водитель кивнул и сразу рванул с места, заставив свою пассажирку судорожно вцепиться в ремень безопасности…

– Как успехи? – поинтересовался Тим, как только Ариадна снова очутилась в кресле в его кабинете.

– Если ты о новой работе, – улыбнулась она, – то абсолютно безуспешно. Можно сказать, день прошел бездарно.

– Ну тогда мы посмотрим мультики, – предложил Тим, вставая за спиной Ариадны. – Ты ведь любишь старые советские мультфильмы? Или хочешь посмотреть диснеевский? Правда, последних у меня выбор не очень большой, но есть. А потом обсудим просмотренное.

– Ты в терапии используешь необычные методы? – спросила Ариадна, устраиваясь в кресле удобнее.

– Много чего необычного приходится применять на практике, главное, чтобы это приносило результаты…

– Поверю, – кивнула Ариадна. – У тебя «Заколдованный мальчик» в коллекции есть? Вроде бы детская сказка, но в ней такой смысл, такая глубина, а диалоги… Одна фраза «не совсем гуси и не совсем грамотные» чего стоит.

– Будет тебе «Заколдованный мальчик», – хохотнул Тим и, убрав портьеру со стены, включил телевизор, висевший под ней.

Ариадна в немом молчании просмотрела мультфильм от начала до конца – она не столько вглядывалась на происходящее на экране, сколько вспоминала, как с Таней они проводили время перед телевизором. На последних кадрах, когда Нильс постучался в окно, из глаз у нее потекли слезы. Тим молчал, стоя у нее за спиной, – ему надо было, чтобы Ариадна заговорила первой. Но та плакала и по-прежнему молчала.

– Ничего не хочешь сказать, обсудить? – наконец не выдержав, поинтересовался он.

Ариадна отрицательно покачала головой.

– Тогда пойдем ужинать, – Тим выключил телевизор и, обойдя кресло, протянул ей обе руки.

– В ресторан больше не пойду, – резко ответила Ариадна.

– Тебе не понравилось? – Тим даже перестал улыбаться.

– Понравилось, – качнула она головой. – Именно поэтому не пойду. Не хочу привыкать к хорошему.

– Тогда есть второе предложение – мы едем ко мне, или к тебе, и ты меня кормишь ужином, – он не собирался оставался голодным.

– Тим… – Ариадна рассмеялась в голос.

– Как ты меня назвала? Я уже и забыл, как мое имя звучит в твоих устах, – Тим грустно улыбнулся.

– Я хотела сказать, что совершенно не умею готовить, – Ариадна перестала смеяться. Тимом его, действительно, звала только она, остальные называли либо полным именем, либо Тимохой.

– Почему? – совершенно искренне удивился он. – Настоящая женщина из ничего может сделать салат, шляпку и скандал, насколько мне известно.

– Меня никогда не допускали на кухню. Все, что я могу, – нарезать сыр и колбасу, – ответила, хмыкнув, Ариадна. – Но нож при этом выдают самый тупой, чтобы я не порезалась. Я не смогу сварить кофе, а чай заварю только из пакетика.

– Да-а, – протянул Тим и покачал головой, – могу заверить, тебе грозит голодная смерть. Но ничего, я тебя спасу, я-то умею готовить, причем все мои подружки отмечают, что получается у меня весьма неплохо.

Ариадна почувствовала в груди укол ревности. А чего она хотела? Тим и в студенчестве никогда не оставался один, рядом с ним неизменно находилась самая красивая девушка колледжа, а теперь и подавно – он успешный психоаналитик при деньгах. Ну да, на занятиях он постоянно был рядом с ней, но как только заканчивалась последняя пара, она чмокал Ариадну в щеку и, подхватив свой рюкзак, сразу исчезал. В общежитии появлялся только вечером, чтобы взять у нее тетрадку с лекциями и подготовиться к занятиям – на удивление и студентов, точнее студенток, которых в колледже было большинство, и преподавателей, учился он хорошо. И только Ариадна знала, чего это ему стоило, да и ей тоже.

– Мы идем ко мне готовить ужин.

Ариадна помнила еще со студенчества, если он чего решил, как у Высоцкого, «я выпью-то обязательно», и спорить с Тимом бесполезно, он найдет тысячу доводов «за» – проще с ним согласиться.

На всякий случай она вяло попыталась возразить.

– Нет, – ответил он твердо. – Мы заезжаем в магазин, затариваемся продуктами, я кормлю тебя ужином, в потом за бокалом вина мы обсудим просмотренный мультфильм.

«И дался ему этот мультик», – раздраженно подумала Ариадна. Она бы не поехала с ним, но сидеть одной в маленькой квартирке перед телевизором хотелось меньше, чем готовить с Тимом.

Чего она боялась? Что ужин плавно из кухни перетечет в спальню? Что обнажившись перед Тимом она не будет знать, что делать? Да, она неопытна, но не девственница, в конце концов.

Страшно… Но кто сказал, что Тим ее потащит в постель? Она же видела его в парке с симпатичной брюнеткой, вряд ли он захочет ее променять на нее.

– Я подожду тебя внизу, – сказала Ариадна.

Она встала и быстро пошла прочь. Не нравился ей этот кабинет в темно-синих тонах и это кресло – в нем ее преследовало немотивированное чувство тревоги, переходящее в страх. Ариадна решила, что в кабинет к психоаналитику Тимофею Кузнецову она больше не придет. А с Тимом будет встречаться только на нейтральной территории.

На крыльце бизнес-центра она почувствовала себя гораздо лучше – сначала исчез страх, потом куда-то испарилась тревога. Теперь она согласна идти с Тимом, куда он ее поведет, хоть к нему, хоть к ней. Ариадна мысленно похвалила себя, что нашла днем время, чтобы немного прибраться и сделать перестановку в маленькой квартирке. Теперь ей не стыдно принимать гостей. Правда, кухня несколько маловата, но при желании и на ней можно приготовить незамысловатый ужин. Но Тим, похоже, хотел ее сразить своими кулинарными способностями. Тогда надо идти к нему – кухня у него, что надо. Это она запомнила. Кофемашина, индукционная плита, духовка, и все с множеством программ – такое она видела на кухне в коттедже. Повару требовалось смешать только продукты в нужных пропорциях, а остальное за него сделают умные машины, по крайней мере, так она считала.

Тим привез ее, наверное, в самый дорогой супермаркет – цены Ариадну ошеломили. Она редко ходила по продуктовым магазинам, лишь когда бывала у бабушки, и то в основном за хлебом, та считала ее абсолютно непрактичной. Ариадна могла купить скисшее молоко, просроченный творог, рыбу с душком – она не имела привычки смотреть на даты реализации продуктов на упаковках.

– Что будем готовить? – поинтересовался Тим, подводя ее к прилавку мясом.

Нет, мяса Ариадна не хотела. Ему она предпочитала рыбу – красную, белую, морскую, речную, любую. А что любил Тим, она совершенно не знала. Как она могла выбрать кусок мяса, если не знала, что с ним можно сделать?

– Так как я совершенно не умею готовить, полагаюсь исключительно на твой выбор, – улыбнулась Ариадна, выходя из неудобного положения.

– А может, рыбу? – переспросил Тим.

Ариадна неопределенно пожала плечами, делая вид, что раздумывает.

– Я бы съела рыбу с овощами, – наконец произнесла она.

Изумление на лице Тима не ускользнуло от нее, но, справившись со своими эмоциями, он не стал больше ничего предлагать и выбрал несколько готовых отбивных для себя и два стейка из лосося для Ариадны. Он ожидал от нее совсем других слов…

Тим быстро приготовил ужин не хуже профессионального повара, и Ариадна не заметила, как съела просто огромную, по ее мнению, порцию овощей с рыбой. Тим налил в бокалы вина и один из них протянул девушке.

– Ты не куришь? – спросил он, извлекая из шкафа пепельницу, пачку с сигариллами и обычные спички.

Ариадна отрицательно покачала головой – никогда и не пробовала.

– А я вот пристрастился и люблю побаловать себя сигариллкой в конце дня, – сказал Тим. – Сигареты в моих руках выглядят пошло, сигары слишком крепкие, а сигариллы в самый раз.

Они перебрались в гостиную. В единственное кресло уселась Ариадна с бокалом бордо в руке, а Тим примостился на подлокотнике, держа сигариллу большим и указательным пальцем в одной руке, а вино в другой.

Он медленно вдыхал дым губами, стараясь не переусердствовать и не делать слишком глубоких вдохов. Чтобы вдоволь насладиться сигарилльным дымом, Тим недолго задерживал дым во рту, а затем выпускал его носом. И только после этого делал глоток вина. Ароматный дым наполнил комнату – он, в отличие от сигаретного, совершенно не раздражал Ариадну.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – спросил Тим, убирая в сторону пустой бокал и пепельницу.

Ариадна нахмурилась. Что он имел в виду?

– Меня уволили, – сказала она. – Об этом я уже говорила. Работу пока не нашла. Бабушка меня не пустила домой. Живу теперь на съемной квартире. Все…

– Все? – улыбка сползла с лица Тима. – А почему бабушка не пустила тебя домой?

Ариадна подумала немного, рассказывать или нет. Она же не на приеме у психоаналитика, а обнажать перед Тимом душу не хотелось.

– Видишь ли, – начала она осторожно, – бабушка по-прежнему считает меня маленькой девочкой, не способной принимать решения. Она потребовала, чтобы я пала ниц перед своими работодателями и умоляла их принять меня назад…

– А ты не хочешь? – Тим вопросительно выгнул бровь.

– Смотря что, – вздохнула Ариадна. – По Тане скучаю, к ней бы вернулась, но умолять Марину Ивановну не стану…

– Марина Ивановна? – переспросил Тим.

– Это бабушка Тани и мать Маргариты Петровны, моей бывшей работодательницы, – уточнила Ариадна. – У тому же она подружка моей бабули. Когда я приехала домой, моей бабушке из первых уст сообщили уже, что я лишилась работы. Она меня не пустила на порог.

– Это произошло впервые? – поинтересовался Тим.

– Нет, – улыбнулась Ариадна, а потом погрустнела. – Бабушка постоянно пугала меня тем, что выгонит из дома или отдаст в детский дом, когда считала, что я недостаточно послушна, но всего лишь дважды реализовала свою угрозу. Второй раз был позавчера…

– И где ты ночевала? – спросил Тим.

– В подъезде, – пожала плечами, как само собой разумеющееся, Ариадна. – А утром соседка напоила меня чаем и предложила пожить в ее квартире, пока она присматривает за внуками.

– За деньги?

Тим искренне считал, что бесплатный сыр только в мышеловке.

– Конечно, не бесплатно, – снова улыбнулась Ариадна. Она поймала себя на мысли, что стала много улыбаться последнее время, и виновник этого – Тим. – Поэтому мне обязательно надо найти работу, а то пройдет сосем немного времени, и я стану самым настоящим бомжом.

– Ну, предположим, – рассмеялся Тим, – бомжевать тебе, когда я тебя снова нашел, не позволяю. А с бабушкой, я думаю, вы помиритесь, когда у тебя появится новая работа. Она по-прежнему переживает за тебя, как двенадцать лет назад.

– Двенадцать? – нахмурилась Ариадна. Откуда Тим мог знать, что первый раз ее выгоняли из дома двенадцать лет назад? Или он оговорился?

– Еще по бокалу вина? – предложил Тим.

– Можно, – Ариадна взглянула на дно пустого бокала, незаметно глоток за глотком, она его опустошила, а разговор с Тимом еще не закончен. Он ведь хотел обсудить еще просмотренный мультфильм. Или уже не хочет?

Тим очень быстро вернулся с полными бокалами, оба передал Ариадне, а сам подошел к музыкальному центру и взял в руки пульт: – Что бы ты хотела послушать? Классику, попсу, шансон?

– Почему не предлагаешь рэп, рок, хэви металл и другие музыкальные направления? – ехидно поинтересовалась Ариадна. Что же он ее совсем за дурочку держит?

– Знаешь, – неожиданно смутился Тим, – я совершенно не разбираюсь в музыке. И если честно, то у меня только подборка классики, поэтому я включу Моцарта, очень тихо, чтобы музыка звучала фоном и не мешала нашему с тобой разговору.

Ариадна кивнула.

– А по какому принципу ты ищешь работу? – спросил Тим, вернувшись к Ариадне на подлокотник кресла.

– Купила последний выпуск газеты «Профессия» и штудирую ее, – пожала она плечами. – А что, имеется какой-то принцип?

– Есть…

Тим сделал большой глоток вина. Из него нагло лез психоаналитик, и он никак не мог затолкать его обратно.

– Поиск работы окружен массой правил и регламентов. Хотя современное цифровое поколение ускоряет многие процессы, сообщество рекрутеров остается консервативным, особенно в правилах хорошего тона. От соискателя всегда ожидают, что он будет писать резюме грамотно и приходить на собеседование вовремя или предупреждать об опоздании. Ты рассылаешь резюме?

– Сейчас нет, – покачала головой Ариадна. – Меня лишили компьютера, новым я не обзавелась, а Интернет мне доступен только в телефоне. Файлы храню на флэшке, а не облаке, поэтому сам понимаешь…

Тим кивнул и сделал еще один большой глоток вина, прежде чем продолжить свою «лекцию»: – Однако не все правила столь незыблемы. Я помогу тебе разобраться, какие мифы мешают получить новое место, и как их можно обойти. Первый шаблон…

– Тим, – Ариадна прикоснулась кончиками пальцев к его щеке, – уже поздно, а разговор длинный. Его лучше начинать с утра.

Тот перехватил ее руку и поднес к губам.

– Я тебя утомил? – спросил он.

– Ты не можешь утомить, Тим, – Ариадна осторожно прикоснулась к его волосам. – Просто уже поздно, мне пора домой.

– Не уходи, – попросил он ее.

 

Глава 7

Ариадна осталась. И даже не потому, что ее попросили об этом, ей и самой очень этого хотелось. Тот первый раз не в счет – Тим был пьян, перебрал на выпускном. Она почти на себе дотащила его до общежития, раздела, уложила в постель, долго сидела рядом на краешке узкой кровати. А потом решилась – либо сейчас, либо никогда.

Страшно боялась, что кто-нибудь из соседей Тима неожиданно вернется, и ей придется оставить его и уйти.

Она трясущимися руками толи от возбуждения, толи от страха, толи еще от чего стащила платье, сняла бюстгальтер и, клацая зубами, в одних трусиках забралась под одеяло, улегшись рядом с Тимом. Он никак не прореагировал, что кровать стала вдруг тесной, продолжил спать как ни в чем не бывало, причмокивая губами во сне.

Постепенно согревшись и успокоившись, Ариадна ласково погладила Тима сначала по голове, потом по рукам, лежавшим поверх одеяла. Поднявшись на локте, поцеловала его в шею – к губам прикоснуться не решилась, опасаясь разбудить. Затем опять прилегла рядом, не зная, что делать дальше. А потом просто уснула, положив голову на плечо Тима…

Она чуть не задохнулась, по крайней мере, ей так показалось, когда Тим тяжело навалился на нее во сне. Первым желанием было сбросить его с себя и убежать, но она лишь расслабилась и обмякла под ним.

Коленом он раздвинул ее ноги и устроился между ними. Трусики не стал стягивать с нее, только сдвинул рукой узкую полоску ткани в сторону и без всяких предварительных ласк одним движением вошел в нее.

Она застонала и напряглась, но потом только сильнее развела ноги в стороны, чтобы ему было удобнее, и лежала тихонько, пока он ритмично двигался… Тим конвульсивно дернулся несколько раз, скрипнул зубами с полз с нее. Он лег рядом, отвернулся и вскоре снова заснул.

Ариадна полежала немного в темноте, ощущая мокрость между ногами, потом встала с кровати, стараясь не разбудить Тима, натянула платье и ушла…

Больше она его не видела – позже ей сказали, что он буквально на следующий день после получения диплома, съехал из общежития, никому не оставив адреса, где его искать.

Поначалу Адриана обижалась, что Тим так с ней обошелся, все же он был ее первым парнем – не мог он этого не заметить, не мог. Хотелось от него услышать хоть какие-нибудь слова. Но потом смирилась, перестала о нем думать, как о враге народа – она получила то, что хотела, а он ей это дал, только и всего. Первый раз дал, молча, не выторговывая ничего для себя – не взял, как обычно…

Они не спешили в постель, продолжая сидеть в гостиной, неспешно потягивать вино и слушать Моцарта.

– Уже поздно, – первой подала голос Ариадна.

Тим забрал у нее из рук бокал с остатками бордо, нервно допил вино.

– Полотенце на полке в ванной, – сказал он внезапно севшим голосом.

Похоже, Тим волновался перед предстоящей близостью ничуть не меньше, чем Ариадна. Но ее-то можно понять…

Она кивнула, поняв довольно грубый намек, что пора, и сразу отправилась принимать душ, оставив Тима одного. Ей тоже надо было побыть одной, подумать, а права ли она, согласившись остаться.

В ванной Ариадна долго стояла под горячими упругими струями, такой душ она любила, но принимать его могла только в городе – в коттедже вода из крана текла тоненькой струйкой, а не била с шипением. Долго крутила в руках свое белье, не решаясь надеть его на чистое тело. В конце концов, просто завернулась в полотенце и вышла из ванной.

Тим сразу поймал ее в объятья и, подхватив на руки, понес в спальню.

– Я сейчас, – шепнул он, опуская ее на кровать, и сразу исчез за дверью.

Вернулся Тим довольно быстро – по слегка его влажным волосам Ариадна догадалась, блестевшем в свете лампы, что он тоже принял душ.

– Верхний свет выключить? – хрипло спросил Тим и протянул руку к выключателю.

– Пожалуй, – согласилась с ним Ариадна, – но я бы ночник оставила, – проговорила она испугано. Ей хотелось видеть его лицо, заглядывать в глаза, прикасаться к губам. Полной темноты не хотелось, хотя смущалась она сильно только от одной мысли, что он будет прикасаться к ней, гладить ее, а потом окажется внутри нее.

Спальня погрузилась в полумрак, слабенький ночничок отбрасывал голубой круг на прикроватную тумбу, практические не освещая комнату.

Ариадна ждала фейерверка эмоций, но ничего такого не происходило – Тим, тяжело сопя рядом, как тисками сжимал ее грудь, он, видимо, считал, что это ей должно нравиться.

– Погладь меня, – неожиданно попросил он и положил ее руку на свой живот.

Сначала Ариадна поводила кругами вокруг пупка – она совершенно не знала, как гладить лежавшего на спине рядом с ней мужчину. Ей казалось, что это он должен проявлять активность, а не она. Затем провела кончиками пальцев по редкой дорожке волос и, вздрогнув, остановилась, прикоснувшись к чему-то подрагивающему и теплому.

И свет был абсолютно не нужен, она изучала тело Тима на ощупь.

– Поцелуй меня, – тихо попросил он.

Ариадна тут же отдернула руку, приоткрыла глаза и столкнулась с настороженным взглядом Тима. Она облизнула губы и поцеловала сначала его в пупок, затем взяла в рот один сосок, потом, подтянувшись и устроившись уютно у Тима на груди, поиграла языком с другим соском, не решаясь подняться выше и прикоснуться к губам.

И вдруг Тим подхватил ее и опрокинул на спину.

– Подожди секундочку, – попросил он Ариадну, нависая над ней. – Мне надо одеть его.

А потом отпрянул – а она почувствовала такой ледяной холод, словно вышла на мороз голой.

– Если будет больно, скажешь, – раздался возле самого уха его горячий шепот.

Ариадна еле заметно кивнула – глупости, больно бывает только один раз, а она через это уже прошла.

У Тима никак не получалось войти в нее, он все время тыкался не туда – Ариадна даже слегка занервничала.

– Помоги мне, – попросил он. – Мне без тебя никак не справиться.

Превозмогая стыд и смущение Ариадна провела рукой между их телами, пытаясь помочь Тиму и направить его, куда надо. Когда она поймала наконец его в кольцо своих пальцев, с ужасом поняла, какой он все же большой. Только поэтому у него ничего не получалось…

– Я плохой любовник, – грустно сказал Тим, щекоча Ариадну по животу. Все закончилось, и он расслаблено лежал рядом. – Когда дело доходило по постели, девушки шарахались от меня. Презерватив и тот не всякий на меня налезает.

«Э-э-э, – улыбнулась Ариадна, – однако психоаналитику самому психоаналитик требуется».

Но вслух произнесла: – Немного отдохнем и повторим сладкую пытку.

– Правда? – Тим приподнялся на локтях и навис над Ариадной. – Тебе понравилось?

– Мне не с чем сравнивать, – сказала она. – На мой неискушенный взгляд, все прошло просто отлично.

– Почему ты не обратишься к пластическому хирургу, чтобы тебе губу поправили, – неожиданно спросил он. – Мне кажется, что она еще больше разошлась.

– Я обращалась, – обиженно ответила Ариадна и отвернулась от него.

– Нет, – почти за кричал он, – нет, я дурак, я не это хотел спросить.

– Ладно, проехали, – Ариадна снова повернулась к нему, но очарование ночи практически сошло на нет. – Давай-ка лучше спать.

Тим ее понял и не стал настаивать…

Ариадна проснулась первая, в предрассветных сумерках рассматривала лицо спящего рядом с ней мужчины.

– Почему ты не кричишь «Соня, подъем»? – спросила она и провела пальцами по лицу Тима, заметив, что у того дрожат веки.

– А у меня сегодня выходной, – ответил он и отвернулся, делая вид, что еще готов поспать и вставать не собирается. А потом резко повернулся, сгреб Ариадну в охапку и принялся осыпать ее поцелуями.

Та шутливо задрыгала ногами и кулачками застучала его по спине.

– А мне пора вставать, – сказала она, просмеявшись. – У меня сегодня два собеседования – одно рано утром, второе – во второй половине дня.

Тим, сильно ворча, выбрался из постели – он помнил, что Ариадна даже кофе сварить себе не сможет.

– С кем у тебя утренняя встреча? – серьезно, без своей неизменной улыбки, спросил он, сервируя стол для завтрака.

– С рекрутером одной компании, – Ариадна спрятала улыбку в чашке с кофе – серьезного Тима она, пожалуй, видела впервые. – Это почти по специальности. Им требуется переводчик в рекламный отдел.

– Шаблон номер один – подбирать и откликаться только на профильные вакансии, которым ты полностью соответствуешь. На самом деле рынок вакансий весьма велик, поэтому я всем рекомендую смотреть и откликаться на вакансии не только по полному совпадению описания функционала с вашим, но и анализировать вакансии, которые окажутся на стыке твоих знаний с другой интересной тебе областью, – в Тиме проснулся психоаналитик. – Иногда из этого получаются весьма интересные истории успеха.

Он говорил и говорил, похоже, что уже не для Ариадны, но и для себя тоже.

– Очень часто люди, которые чего-то добились, отличались не интеллектом или талантом, а силой воли. Способность сконцентрироваться на задаче и противостоять отвлекающим факторам, упорство в достижении цели и преодолении трудностей – все это необходимые условия успеха. К сожалению, не все щедро одарены силой воли. К счастью, это можно исправить.

– Не надо, Тим, – попросила Ариадна. – После твоих слов я чувствую себя ущербной. Раньше, чтобы поддержать, ты мне говорил совсем другие слова.

– Правда? – он виновато посмотрел на нее.

Ариадна кивнула.

– С момента нашей последней встречи прошло так много времени, – Тим судорожно вздохнул, – мне надо научиться заново говорить с тобой.

– Ничего нового не требуется, – покачала головой Ариадна. – Просто надо закрыть глаза и вспомнить, какая я была. Я не изменилась.

– Верю… Зато я, дорогая, стал совсем другим, – он снова вздохнул. – Того Тима, которого ты помнишь, давно нет.

Ариадна снова спрятала улыбку в чашке кофе. Что у людей за привычка все драматизировать? Тиму определенно самому требуется разговор с психоаналитиком, а может, и не один. За фасадом правильных слов он пытался спрятать свои проблемы.

– А ты не пытался что-нибудь делать иначе? – неожиданно спросил Ариадна.

– Что например? – растерялся Тим.

– Ты мне говорил правильные слова о силе воли, – сказала Ариадна. – Но она подобна мышечной силе – убывает при интенсивном использовании.

– Поясни свою мудрую мысль? – привычно улыбнулся Тим.

– Э, нет, – Ариадна взглянула на часы, – сейчас я убегаю, а вот позже, если захочешь, можем обсудить эту тему…

В приемной было душно. Время близилось к обеду, и директорская секретарша недовольно поглядывала на оставшихся несколько человек, которые не прошли еще собеседование – двух парней и молодую женщину. Парни были скучные и невыразительные, по крайней мере так показалось Ядвиге, а вот девушка ей понравилась, несмотря на вздернутую губу. И имя у нее оригинальное – шефу нравилось все неординарное. И ее он принял на работу только благодаря имени – Ядвига Каземировна в девичестве Юзефович. Если бы ей не встретился мужчина с фамилией Королевич или Принц, то, наверное, так и осталась со своей девичьей фамилией. И Ариадна найдет свою долю, если ее примут на работу – контора у них счастливая.

– Мы с вами свяжемся в самое ближайшее время, – донеслось в приемную из приоткрытой двери. Еще одному соискателю отказали.

Ариадну вызвали последней. И счастливая Ядвига, пожелав ей удачи с чистой совестью, встав из-за стола, покинула свое рабочее место: обеденное время – это святое.

Первой мыслью Ариадны было, зря она решила поискать счастья в рекламном отделе фирмы, когда рекрутер стал задавать неудобные вопросы. Ей показалось, что он издевался над ней. Если бы не его серьезный тон без намека на ехидство, она встала бы и ушла.

– Вы нам не подходите, – признался честно рекрутер в конце собеседования. – У вас совершенно нет никакого представления о рекламе. Очень жаль. Будь у вас хоть крошечный опыт, – он показал фалангу указательного пальца, – я бы рекомендовал вас, не задумавшись. Очень жаль. Вы интересный собеседник и умеете себя держать себя в руках. А в нашем деле это немаловажно.

Он улыбнулся по-доброму и пожелал ей успехов в поисках работы.

Выйдя на улицу, Ариадна полной грудью вдохнула влажный после дождя осенний воздух. Она постояла немного, решая, где лучше пообедать, – вернуться к себе, чтобы сварить пельменей, купленных накануне, совершенно не оставалось времени. Включила телефон, Ядвига попросила, чтобы ее не беспокоили звонки чужих мобильных, и ошалело уставилась на число пропущенных звонков – двенадцать, столько же пришло сообщений.

И кому она неожиданно так стала нужна?

Все звонки и смс-ки были от Маргариты Павловны. Ариадна трясущимися руками набрала ее номер. Неужели что-то случилось с Таней?

– Вы можете говорить? – сквозь рыдания спросила Маргарита Павловна предупредительно вежливо.

– Да, могу, – ответила Ариадна и приготовилась услышать самое плохое.

– Таня пропала. Ушла утром в гимназию, но на занятиях не появилась…

Больше женщина ничего внятного произнести не смогла, зайдясь снова в плаче. Но Ариадна и слушать ее не стала бы. Она нажала отбой и решительно зашагала в сторону бизнес-центра, где находился кабинет Тима.

Ариадна увидела ее сразу. Народ сновал туда-сюда мимо девочки, сидевшей на полу рядом с запертой дверью психоаналитика, но никому не было до нее дела.

– Мама волнуется, – негромко сказала Ариадна, усаживаясь с ней рядом прямо на пол. – Плачет.

– Я не пойду домой, пока не поговорю с ним, – упрямо мотнула головой Таня.

– У него сегодня выходной…

Ариадна подняла руку, чтобы погладить по голове Таню, но потом передумала – девочка уже большая и не стоит обращаться с ней, как к неразумному малышу.

– Придется пойти, – произнесла она и добавила: – К тому же принимать бесплатно тебя он не будет. Твои родители достаточно обеспеченные, чтобы заплатить за консультацию.

Вынув из сумочки телефон, Ариадна набрала номер Федора.

– Приезжай, Таня нашлась. И больше пропадать не будет.

– С чего ты решила, что я не уйду из дома? – фыркнула девочка.

– Потому что я тебя слишком хорошо знаю, – спокойно произнесла Ариадна. Больше ничего она добавлять не стала, иногда лучше и промолчать.

Таня прижалась к ее плечу и заплакала: – Почему они так обошлись с тобой.

– А знаешь, – улыбнулась Ариадна и, вынув салфетку, вытерла ей слезы и нос, как в детстве, – наверное, это правильно. Пришло время, и нам пора расстаться, а по живому резать надо только так и не иначе. Пойдем…

Она встала и протянула руку Татьяне.

– Водитель приехал и ждет нас на стоянке.

Таня кивнула и послушно пошла за Ариадной на выход.

– Позвони мне, когда станет совсем тоскливо, – попросила она свою бывшую воспитанницу, усаживая ту в машину. – Номер знаешь. Я поговорю с тобой.

– В парк сходим еще? – спросила Таня, вцепившись в дверцу.

– Сходим, – пообещала Ариадна. Она понимала, что лжет, но ничего не могла с собой поделать – девочка должна добраться до дому без эксцессов. И она не должна за нее волноваться.

– Позвони, – попросила Ариадна, – как переступишь порог дома, чтобы я за тебя была спокойна.

– Что со мной может случиться? – Таня резко захлопнула дверцу, и последние ее слова Ариадна разобрала с трудом:

– Если только на скорости не выпрыгну, чтобы вернуться.

«Не нужно этого делать, – прошептала Ариадна одними губами и помотала головой. – Я буду ждать твоего звонка».

Она дождалась, пока машина не скрылась из вида, и только после этого взглянула на часы – на обед времени не осталось совсем. Если только что-нибудь не перехватить на скорую руку, но тогда урчание в животе ей обеспечено. Лучше перетерпеть и поужинать нормально.

Ариадна купила воды и отправилась на второе собеседование.

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент – ее спрашивали, почему у нее нет ни одной записи в трудовой книжке после того, как она ушла из школы.

«Потому что я работала няней», – хотела ответить Ариадна, но, вытащив телефон из сумочки и взглянув на номер, поняла, что не хочет работать в фирме менеджером – ей больше нравится воспитывать детей, волноваться за них, сопереживать им.

– Извините, – произнесла она и направилась на выход. Ей обязательно надо ответить Тане.

– Вы вот так возьмете и уйдете? – раздался вслед изумленный голос.

– Да, – ответила Ариадна, не оборачиваясь. – Слушаю тебя, моя девочка…

Она купила в киоске последний выпуск газеты «Профессия» и, усевшись на первую попавшуюся лавочку, принялась изучать вакансии. Немного успокоившись после разговора с Таней, Ариадна поняла, что ни в школу, ни в детский сад ее не тянет, но и няней работать она больше не хочет.

– Чего тебе надобно, старче? – спросила она негромко, обращаясь сама к себе. И тут ее глаз зацепился за объявление в рамочке – в кабинет детской психологии требовался помощник с педагогическим образованием. Она взглянула на телефон – номер был городской, незнакомый. А она грешным делом подумала, что это Тим разместил объявление.

Посмотрела на часы – звонить поздно, рабочий день уже закончился, но на всякий случай набрала. Как и ожидалось, никто не поднял трубку. Что же, он позвонит завтра с утра, прямо с самого начала рабочего дня – ей рано вставать не привыкать.

Ариадна поднялась с лавочки и неспешно побрела в сторону своей квартирки, где в холодильнике ее ждали пельмени и скучный вечер перед телевизором – Тим не звонил и не звал к себе. С другой стороны, сколько можно? Она и так провела с ним почти вечность – целых два вечера. И тут вдруг она осознала, что и бабушка ей ни разу не позвонила, как выставила за дверь. Испугавшись, что что-то могло случиться, Ариадна остановилась прямо по среди тротуара и тут же набрала ее номер.

– Ты вымолила прощение у Мариночки? – без предисловий спросила бабушка.

– Нет, – растеряно проговорила Ариадна. И это все, что хотела сказать ей и спросить бабуля? Прощение за проступок, которого она не совершала, ей дороже собственной внучки? У Ариадны от обиды задрожали губы. Если бы бабушка не нажала «отбой», она не смогла бы с ней дальше разговаривать.

Невольно в памяти всплыли события двенадцатилетней давности. Тогда бабушка ее не искала целых две недели. А потом, когда она вернулась, схватила за руку и отвела к одной своей подруге, работавшей в больнице гинекологом, на аборт. Но ей было абсолютно все равно, что с ней будет. Без поддержки ей все равно не выжить.

Ариадна зажмурилась, пытаясь прогнать воспоминания прочь.

– Вам плохо? – участливо поинтересовалась остановившаяся рядом с ней женщина.

– Все нормально, – покачала головой Ариадна, хотя нормально ничего не было.

Она судорожно схватила зазвонивший телефон.

– Ты где? – раздался в трубке радостный голос Тима.

Ариадна облегченно вздохнула – хоть кто-то о ней беспокоится.

– Я тебя жду, волнуюсь, а тебя все нет, – продолжил Тим с обидой в голосе. – И даже не звонишь. А я ужин приготовил.

– Я скоро буду, – пообещала Ариадна. Скоро, если она возьмет такси, а на общественном транспорте и пешком будет долго.

Тим словно услышал ее мысли.

– Стой, где стоишь, – сказал он. – Я сейчас за тобой приеду…

– Расскажи, как прошли собеседования, – попросил Тим, сложив руки домиком.

Ариадна старалась есть не спеша, не набросать еды в желудок, а потом маяться изжогой, а испытать настоящее наслаждение от отменно приготовленного блюда.

– Ты все время так себя балуешь? – спросила она Тима.

– Что ты, – рассмеялся тот. – Хоть я и люблю себя, но готовить каждый день – выше моих сил. Я настолько выматываюсь, что, добравшись до дома, мечтаю только о постели. Чаще всего, позвонив заранее, заезжаю в ресторан и беру ужин на вынос или заказываю полуфабрикаты, чтобы дома быстро приготовить. К моим чудачествам уже привыкли. Так что там с собеседованиями? – повторил он свой вопрос.

– Ничего интересного, – покачала головой Ариадна. – Я им не подошла.

Она не стала рассказывать, что второго собеседования практически не получилось, так как она ждала звонок от Тани.

Чтобы хоть чуточку быть полезной, Ариадна встала из-за стола и, собрав всю грязную посуду, составила в раковину. Тим с улыбкой наблюдал за ней.

– На моей навороченной кухне есть посудомойка, – сказал он.

– Я прекрасно вымою две тарелки руками, – отмахнулась от него Ариадна. – Будь их больше, обязательно доверила бы мытье умной машине. Я так устала от бесцельной ходьбы по фирмам, что хочется хоть что-то сделать руками.

– Похвальное желание, – кивнул Тим. – Тебе отказали или пообещали перезвонить?

– Отказали, – сказала Ариадна, снова садясь за стол и беря в руки бокал. – Если я буду каждый вечер пить с тобой, то скоро сопьюсь.

– Глупости, – рассмеялся Тим. – От бокала хорошего вина по вечерам спиться невозможно. Вот если ты будешь хлестать водку в таком же количестве в течение длительного времени, то да, обязательно сопьешься. Но я тебе не позволю.

 

Глава 8

– Какие у тебя планы на завтра? – спросил Тим, зевнув во весь рот. Он потянулся через нее к ночнику, чтобы выключить его.

Ариадна хихикнула, когда его прохладные пальцы скользнули по ее разгоряченному любовью телу.

– С утра химическая фирма, вакансия в отделе технических переводов. Шансов мало, – сказала она, пощекотав в темноте Тима по животу.

– Ой, – вдруг подскочила Ариадна с кровати и включила верхний свет. – Я купила газетку, а в ней нашла очень интересную заметку. Хочу завтра позвонить туда прямо с утра.

Она сбегала в прихожую и вернулась назад с заинтересовавшим ее объявлением.

– Вот смотри, – Ариадна потыкала пальцем в газетку. – Тебе случайно не знаком этот телефон?

– Знаком, – невозмутимо отозвался Тим. – Это телефон фирмы, которая занимается подбором персонала. И объявление это мое.

– Твое? – удивилась Ариадна. – Твое… – она застучала по нему кулачками, отбросив газету в сторону. – Я бегаю по дурацким собеседованиям, а он молчит.

– Я не молчу, – улыбнулся Тим, – я просто не говорил тебе, что ищу помощника или помощницу. Не хотел давить на тебя, тогда это было бы не твое желание и не твой выбор.

– Так ты возьмешь меня к себе? – спросила Ариадна, помолчав.

– Ты хочешь работать со мной? – улыбнулся Тим.

– Очень, – мечтательно протянула она. Ариадна вдруг представила, как будет общаться с людьми, чего ей всегда не хватало в работе няней, давать советы, помогать в воспитании. И пусть ее собеседниками будут только дети. Вряд ли поначалу ей доверят беседы с родителями. – Когда приступать?

– Завтра и начнем… – рассмеялся Тим. – А сейчас спать…

Видимо, переволновавшись, Ариадна сначала долго не могла уснуть, а потом рано проснулась, опасаясь проспать в свой первый рабочий день, когда за окном было еще темно.

Она включила ночник и взглянула на часы: только половина шестого – спать и спать, но почему-то не спалось. Стараясь не разбудить Тима, Ариадна выбралась из постели и отправилась на кухню. Вряд ли в шкафах она найдет успокоительный чай, но попытаться можно было. Чая не оказалось, как она и думала, но флакончик с таблетками валерьянки стоял на видном месте. Ариадна, не раздумывая, выпила сразу две, посидела немного за столом, а потом побрела в постель – плохо, если она не выспится и будет клевать носом на работе…

– Просыпайся, – Тим осторожно потряс ее за плечо. – Кофе готов, каша на столе.

– Каша? – спросонья Ариадна не сразу поняла, о чем идет речь.

– Я не знал, ешь ли ты овсянку, поэтому сварил рис, – сказал Тим.

– Я ем все, – не открывая глаз, ответила Ариадна. – Только суши даже под дулом пистолета не возьму в рот.

– Буду знать, – усмехнулся Тим.

Он подхватил Ариадну на руки и понес в ванную. Она не стала возмущаться – слишком долго ждала любви, теперь получала ее сполна.

– Расскажи мне, что ты чувствовала, когда смотрела в моем кабинете мультфильм, – спросил Тим за чашкой кофе.

– Ничего, – пожала плечами Ариадна.

– Совсем ничего? – нахмурился Тим.

– Я тогда о чем-то думала, поэтому, что происходило на экране, меня волновало мало.

– О чем ты думала? Вспомни, – настаивал Тим. Он откровенно начал сердиться, в его голосе появились властные нотки.

– О том, что меня выгнала из дома бабушка, о том, что мне нужна работа… – Ариадна не понимала, чего он хочет от нее добиться. – Если тебя это так волнует, то я постараюсь пошагово вспомнить события того дня. Я помню только, что вздрогнула, когда ты пригласил меня войти в кабинет.

– Тебе ничего не хотелось после просмотра? – спросил Тим. – Что-нибудь необычного, чего обычно не хотелось?

Он улыбнулся и прикоснулся пальцами к руке Ариадне.

– Ничего, – та покачала головой. – Мы пошли с тобой потом в магазин за продуктами. Я бы запомнила.

Тим покивал – так оно и было, он тоже помнил, что Ариадна отказалась от мяса, хотя он настаивал. Тогда он приготовил ей рыбу с овощами.

– Что ты наденешь?

Тим допил кофе и сгрузил грязную посуду в посудомойку – времени не было ждать, когда Ариадна все тарелки и чашки перемоет своими руками.

– Платье, в котором я вчера ходила на собеседование, – пожала плечами Ариадна. – Оно скромное, неброское и вполне деловое.

Тим слушал ее вполуха, делая какие-то пометки в ежедневнике.

– Первый прием сегодня назначен на одиннадцать тридцать, – сказал он раздумчиво. – У нас будет время, чтобы заехать в бутик и купить тебе костюм.

– Не нужен мне костюм, – возмутилась Ариадна. – Да и денег на новую одежду у меня нет.

– Это даже не обсуждается, – твердо произнес Тим, поджав губы. – Моя помощница должна выглядеть сооветствующим образом. Ты не в офисе будешь работать, а встречать на входе посетителей успешного психоаналитика. Все должны видеть, что и ты весьма успешна. А как известно, встречают по одежке. Поэтому перед работой мы обязательно заедем в бутик.

Ариадна растерялась и не нашлась, как возразить Тиму, такого его она никогда не видела – жесткий взгляд, строгий тон. Хотя… Она же испугалась, когда металлический голос ее пригласил на прием. А ведь это был его голос – она не усомнилась в этом ни на секунду. Нет, Ариадна вздохнула, это ее прежний Тим – просто работа обязывала…

Костюм, который выбрал Тим, ей очень понравился – кремовый с яркими вставками изумрудного цвета. Юбка-карандаш подчеркивала ее стройные ноги, а пиджак на одной пуговице – узкую талию. И ткань – мягкая, приятная на ощупь. Костюм ее устроил во всем, кроме цены. Казалось, таких денег ей не заработать до конца жизни.

– Одежда не может так дорого стоить, – возмутилась Ариадна, взглянув на ценник.

– Может, – кивнул Тим.

– Но это же не сложный электронный прибор, над которым долго думали инженеры, – она категорически отказывалась покупать костюм за такие деньги.

– Костюм будет демонстрировать всем твой деловой статус, – фыркнул Тим. Он не принимал возражений, – а электронику за такие деньги никто не увидит, кроме тебя самой. Много ты видела гостей в моей квартире в последние дни?

Ариадне нечего было возразить.

– К костюму надо соответствующую обувь, – все, что могла сказать она.

– А вот это деловой разговор, – улыбнулся Тим. – Лабутены…

– Что? – услышала Адриана новое слово.

– Лабутены – туфли такие, в основном на платформе, – хмыкнул Тим, – тебе не гарантирую, но хорошие подберем, обещаю. Не снимай, – запротестовал он, когда Ариадна, попыталась вернуться в примерочную, – так и иди в костюме. Попрошу только после оплаты ярлыки все снять. Тебе идет этот наряд.

Ариадна и сама видела, что выглядела совершенно иначе в этом баснословно дорогом костюме. Ничего не осталось от прежней скромной няни с добрыми глазами – из зеркала на нее смотрела бизнес-вумен с внимательным пристальным взглядом.

В офисе они были в одиннадцать часов, оставалось целых полчаса, чтобы обсудить обязанности Ариадны, по крайней мере, на сегодня.

– На каждого пациента у меня отводится полтора часа, – Тим прошелся по первой комнате, где посетителей должна была встретить Ариадна и провести с ними предварительную беседу. – Тридцать минут твои, а последующий час уже мой, – сказал он, ухмыльнувшись. – Но это не значит, что я не буду знать, о чем вы разговаривали. Здесь, – он показал рукой по четырем углам, – установлены камеры, а в моем кабинете мониторы и, следовательно, я все буду видеть и слышать.

– Я на разогреве, – хмыкнула Ариадна. – Я правильно понимаю?

– Ты использовала не то слово. Не на разогреве, а на успокоении, – улыбнулся Тим. – Как правило, посетители приходят взвинченными донельзя – любимые чада доставляют своим родителям немыслимую головную боль, с которой без посторонней помощи им не справиться. И твоя задача – подобрать слова, чтобы хоть чуточку их убедить в том, что все проблемы решаемы.

– Я боюсь, что у меня ничего не получится, – покачала головой Ариадна.

– Глупости, – взмахом руки остановил ее Тим. – Все получится. Тебе надо только начать разговор, грубо говоря, подобрать только первые слова, участливо поинтересоваться, что привело их ко мне. Дальше, когда посетитель или посетительница начнут говорить, поверь, тебе останется только их слушать и задавать наводящие вопросы, чтобы те не отклонялись от темы. Потом они попадут ко мне, где я дам им нужные советы. Они мне доверяют во всем, их глазах выгляжу почти богом, так как еще до приема знаю почти все, что они хотели сказать и на что пожаловаться.

– Но это может прокатить только один раз, – улыбнулась Ариадна, памятуя, что маленькая ложь рождает большое недоверие, – в потом нас с тобой раскусят. А у тебя должно быть много постоянных клиентов, чтобы был постоянный доход.

– А ты умна, – усмехнулся Тим. – Только уверяю, что ни тебя, ни меня никто кусать не будет. Им не до этого – у них проблемы, они не запомнят, что говорили тридцать минут назад, а к повторному приему, который я назначаю лишь спустя два дня, они с трудом смогут вспомнить твое и мое имя. Поверь. Ну, все, – он поднял руки вверх, – я ушел, а ты встречай своего первого пациента.

Тим исчез в своем кабинете почти вовремя – дверь приоткрылась.

– Можно? – в комнату вошла миловидная женщина с мальчиком лет пяти.

Ариадна кивнула и с недоумением посмотрела на них. Кому из них требовалась помощь психоаналитика – маме или сыну?

– Какой приятный малыш, – сказала она. – Как его зовут?

– Ваня, Иван, – сказала женщина и грустно вздохнула.

– Ариадна, – представилась она. Присаживайтесь, – указала рукой на кресло. Подождала, пока посетительница села, выбрав понравившееся ей место за столом, мальчик молча встал рядом.

– А меня зовут Галина, – ответила женщина и снова вздохнула.

Ариадна заняла оставшееся кресло.

– Доктор, – она не знала, права или нет, называя так Тима, но, скорее всего, для них он был врачом, способным им помочь, разрешить все беды, – скоро освободится и примет вас.

– Да-да, – закивала Галина.

– Что это у тебя? – спросила Ариадна и протянула к малышу руку.

– Динозаку, – буркнул тот, а потом улыбнулся и протянул игрушку, державшую в руке.

– Это динозавр? – переспросила Ариадна.

Ваня кивнул в ответ: – Динозаку Рекс.

– А почему ты говоришь динозаку, а не динозавр? – прорычала последние звуки Ариадна.

– Он вообще плохо говорит, – неожиданно всхлипнула мама Вани, – и, кроме динозавров, ничем не интересуется. В «Детском мире» его невозможно оттащить от полок с их фигурками. А недавно в ютюбе увидел Годзиллу и теперь смотрит сюжеты и картинки только с этим монстром.

– Книжки пытались читать ребенку? – спросила Ариадна посетительницу.

– Пытались, – вздохнула та, – но он не желает слушать сказки, а требует почитать только истории про драконов. У нас и книжки дома все про динозавров. Он знает о них все…

Галина говорила и говорила, а Ваня, улыбаясь, иногда вставляя слово «монстр».

Когда женщина замолчала, Ариадна ласково улыбнувшись, спросила мальчика:

– А ты буквы знаешь?

Он кивнул и запел песенку про буквы, почти не фальшивя: – А-а-а, акула, бе-бе-бе, бегемот.

– Он все знает, буквы показывает в словах. Думали читать вот-вот начнет, – начала снова жаловаться Галина. – И вдруг эта странная тяга к динозаврам.

Но Ариадна ее уже не слушала – пусть говорит. Тим в своем кабинете все, что надо услышал, сделает выводы, поможет маме с Ваней.

– Нарисуй мне динозавра на память, – попросила она мальчика и открыла последнюю страницу в одном из глянцевых журналов.

– В книжках нельзя рисовать, – запротестовал мальчик и спрятал руки за спину.

– В книжках нельзя ни в коем случае, – согласилась с ним Ариадна, – но эта специальная, здесь можно. Видишь, пустая страница. Она оставлена для твоего динозавра.

Ваня кивнул и, и взяв в руки авторучку, начертил прямую линию, затем нарисовал «заборчик» и еще четыре линии, видимо, лапы динозавра. Закончив работу, он счастливо посмотреть на Ариадну.

– А теперь подпиши свою картинку, – попросила она. Это же динозавр Рекс?

Ваня опять кивнул и, высунув язык, принялся выводить по буквам «д», «и»… Он написал полностью слово, причем правильно, а в конце добавил «Ваня». Получилось очень смешно – динозавр Ваня.

Ариадне хотелось сказать Галине, что ее сыну совершенно не нужен психоаналитик, ни этот, ни какой-либо другой. Ваня совершенно нормальный мальчик, любовь к динозаврам которого можно легко направить в нужное русло, и он сам увидит, как вокруг много интересного.

Но тут в приемной появился Тим и с улыбкой пригласил Ваню с мамой пройти к нему в кабинет…

Когда они ушли, Ариадна наконец оглядела свое рабочее место – до этого ей Тим не дал со своими инструкциями, а потом она просто не успела – сразу после его ухода появились первые посетители. Если в основном приводили детей, то почему так много журналов? Ведь им нужно совершенно другое. До следующих клиентов у нее оставался как минимум час – она успеет купить бумагу, карандаши, фломастеры, пластилин…

Ариадна вышла в коридор и решительно зашагала вдоль дверей, ища нужную вывеску. Еще в свой первый визит, она заприметила офис фирмы, торгующей канцелярскими товарами, очень надеялась, что и склад у них где-то поблизости – не хотелось надолго покидать кабинет Тима. Вдруг ему понадобится ее помощь.

– Вы новая помощница Тимофея Кузнецова? – спросила миловидная девушка, скучавшая одна в большой комнате. Она страшно обрадовалась, что хоть кто-то заглянул к ней.

– Да, новая, – просто ответила Ариадна и удивленно спросила: – А почему у вас нет посетителей?

– Это приемная директора, – я его личная помощница по-новомодному, по-старому просто секретарша, а по совместительству, чем только не занимаюсь – и кофе подаю, и на письма отвечаю, и документы готовлю, и сопровождаю на различные мероприятия, – девушка кивнула на табличку на своем столе.

«Референт Зимина Регина Валерьевна», – прочитала Ариадна.

– А отделы продаж внизу, – добавила девушка, улыбнувшись. – Присаживайтесь, – она указала рукой на стул, похожий на кресло, рядом со своим столом. – Я вас угощу кофе, пока нам принесут канцелярию. Вы ведь что-то хотели купить? Не просто же так ко мне заглянули.

Ариадна быстро набросала список, что ей необходимо в первую очередь и передала Регине.

– Вы мне так и не сказали, как вас зовут, – улыбнулась та после того, как кому-то строгим голосом приказала немедленно оформить заявку на ее имя.

– Ариадна.

– Вы не только красивая…

Ариадна с недоумением взглянула на свою собеседницу, до этого ей никто не говорил, кроме Тани, таких слов…

– Да-да, – продолжила та, – и не отрицайте, вы очень красивая – Тимофей разбирается в женской красоте, и он не принял бы к себе в помощницы девушку без изюминки, такую простушку, как я. И у вас необычное имя, он любит все неординарное.

Как фокусник, Регина выставила перед Ариадной вазочки с печеньем и конфетами.

– Вам какой кофе? – спросила она, отойдя от стола к кофемашине.

– Двойной эспрессо, если можно…

– Все помощницы Тимофея были красивы. И прически, и маникюр, все у них всегда было на своем месте. Одевались всегда шикарно, как вы. – добавила она, вернувшись к столу с двумя чашечками кофе. – Они забегали ко мне поболтать. А спустя какое-то время пропадали, и он оставался один.

– А почему они оставляли его? – просила Ариадна, беря конфету. – Работа не пыльная, не тяжелая, если не считать, что Тим… Тимофей иногда принимает и в выходные. Но за хорошую зарплату можно было и поработать.

– Я точно не знаю, что происходило, – Регина пожала плечами, – но… За то время, пока я здесь сижу он сменил шесть помощниц. Вы седьмая. Больше года девушки с Тимофеем не работали.

– А за сколько это лет? – напряженно спросила Ариадна.

– Мы в свои офисы въехали перед самым новым годом, – ответила Регина. – Нынче будет семь лет, как наши комнаты находятся рядом, точнее на одном этаже.

– Когда ушла последняя? – поинтересовалась Ариадна. – Это была случайно не высокая брюнетка?

– Нет, та была шатенка. Да уж почти погода прошло, если не больше, как она пропала, – нахмурила лоб Регина. – Сейчас сентябрь… Больше… Они все уходили от него где-то в январе-феврале, сначала переставали заглядывать ко мне, а потом просто исчезали.…

Они в молчании допили свой кофе.

– Спасибо, – Ариадна поднялась, чтобы уйти. – Как будет готов заказ, пусть вместе со счетом доставят его мне, – попросила она.

Регина кивнула, сворачивая в трубочку фантик, а потом разворачивая его снова, казалось, что ее раздирали сомнения, сказать или промолчать.

– Заходите, – наконец выдавила она из себя, – поболтаем…

Потом были еще посетители – девочки и мальчики. Только одному, решила Ариадна, действительно требовалась помощь психоаналитика. К вечеру она была выжата, как лимон, и даже не сопротивлялась, когда Тим после работы повез ее на ужин в ресторан – ей было стыдно просить его что-нибудь приготовить. Она его прекрасно понимала, что проще заплатить деньги, чем стоять у плиты.

– Как ты? – поинтересовался Тим, разливая вино в бокалы.

– Тяжело, – честно призналась Ариадна. – Никогда бы не подумала, что выслушивать жалобы о чужих проблемах так тяжко. Это отняло столько сил.

– Не стоит пропускать все через себя и принимать близко к сердцу, – устало усмехнулся Тим. – Я поначалу тихо выл в подушку, а потом научился абстрагироваться. Тебе тоже придется через это пройти.

– И все равно, – Ариадна покачала головой, – я хотела бы сегодня побыть одна и обдумать, смогу ли я и дальше с таким успехом справляться со своими обязанностями. У меня же получилось? – спросила она.

– Получилось, – кивнул Тим. – Но одной я тебе побыть сегодняшним вечером не позволю. Это я тебе как психоаналитик говорю. Мы будем разговаривать здесь, в ресторане, потом дома.

– О чем? – грустно спросила Ариадна, залпом выпивая вино. Ей неожиданно захотелось опьянеть и ни о чем не думать.

– Обо всем и ни о чем одновременно. Расскажи мне, – попросил Тим, – как ты жила, что делала после окончания колледжа.

– Ничего особенного, – пьяненько улыбнулась Ариадна. Если сейчас же не принесут ужин, то ее придется скоро выводить из зала, так как от усталости и выпитого она просто не сможет сидеть на стуле.

Официант словно услышал ее мысли и буквально через минуту выставил перед ней форель, приготовленную на гриле. Ариадна втянула запах рыбы, склонившись над блюдом, и сглотнула слюну – только сейчас она поняла, насколько голодна. Если бы не каша, которой накормил ее утром Тим, она до вечера не дожила бы. В обед она толком не поела – ее патрон был занят, а одной не хотелось куда-то идти, да и аппетит перебила конфетой с кофе, которым напоила ее Регина.

– Какой запах! – проговорила Ариадна.

– Ты не восхищайся, а ешь, пока не остыло, – посоветовал ей Тим, сам при этом быстро расправляясь с бифштексом. – И пусть мудрецы говорят, что ножом и вилкой мы роем себе могилу, но потребление пищи – одно из удовольствий. А чревоугодие – один из смертных грехов. В античности считалось, что обжорство вызывает как телесное страдание, так и страдание души, так как предмет радости сластолюбца не является истинным благом. Набиваем утробу и тянемся за таблетками, чтобы избавиться от изжоги, тяжести и прочих удовольствий от переедания. Борьба с пороком обжорства предполагает не столько волевое подавление позывов к еде, сколько размышление о ее истинном месте в жизни. Вот почему ты ешь ту или иную пищу?

– Кушать хочется, – сглотнув слюну, ответила Ариадна, – да и вкусно.

– Преподобный Авва Дорофей разделял грех чревоугодия на две составляющие: гастримаргия, по-гречески чревобесие – стремление человека просто наполнить свое чрево, не особенно уделяя внимание вкусу пищи, и лемаргия, по-гречески гортанобесие – стремление человека к наслаждению от потребления вкусной пищи, получение удовольствия от вкуса, – продолжил Тим. – Мы же с тобой просто пытаемся восстановить силы после трудового дня.

Ариадна задумалась на секунду, а потом продолжила с аппетитом поглощать форель – можно, конечно, неспешно двигать ножом, подцеплять вилкой маленькие кусочки рыбы и с достоинством отправлять их в рот, делая вид, что совершенно не хочется есть. Но ведь это не честно, не только по отношению к Тиму, он ведь может подумать, что блюдо ей не понравилась, но и к ней самой. Зачем играть? В конце концов, можно и заиграться.

Домой они добрались только к одиннадцати часам.

Тим, похоже, наговорившись и на работе, и в ресторане, молча выкурил сигариллу, даже музыку не стал включать, и потянул Ариадну в постель.

– Пойдем отдыхать, – приказал он. – Завтра снова трудный день. К тому же у нас с тобой ранний прием, надо выспаться. Плохо, если помощница встречает посетителей не улыбкой, а злобным оскалом.

Ариадна сквозь силу улыбнулась и побрела в ванную – она бы лично обошлась сегодня без любви, как повторял Тим, но готовой надо быть ко всему.

 

Глава 9

Ариадна уже не возмущалась, когда на следующий день Тим повез ее в другой бутик, чтобы выбрать еще один костюм, на этот раз брючный. Она и сама прекрасно осознавала, что в одной и той же одежде она не сможет ходить на работу каждый день. К тому же Тим недвусмысленно намекнул ей, положив на стол перед ней списки на повторные приемы, что в эти дни на Ариадне в обязательном порядке должен быть надет другой костюм. Его клиенты прекрасно помнят, какой галстук и рубаха были на нем во время прошлого их визита. Что говорить об Ариадне, которая встречает посетителей на входе?

– Мне понадобится не менее пяти костюмов, чтобы не повторяться, – испуганно произнесла она, глянув на расписание. – Если ты мне будешь покупать такие дорогие наряды, я до самой смерти не рассчитаюсь с тобой.

Тим недовольно покачал головой: – Еще один костюм, конечно, я тебе куплю авансом на свой вкус и за свои деньги. А потом уже будь добра сама. Когда у тебя будет стабильный доход, начнешь потихоньку рассчитываться со мной за одежду. Я не тороплю.

– Доход? – не поняла его Ариадна. – Я думала, что у меня оклад.

– Нет, дорогая моя, – Тим улыбнулся, отчего настроение его помощницы заметно улучшилось. Это он заметил сразу, и ласково прикоснулся к руке Ариадны. – Кроме оклада, ты будешь получать определенный процент с каждого последующего приема. Запомни, только от тебя и от того, как сможешь разговорить посетителей, зависит, придут они ко мне еще или нет.

– Зеленым помечены те посетители, которые записались на повторный прием? – спросила она, внимательно просматривая список.

– Да, – кивнул Тим, – и заметь, нет ни одного красного приема. Тебе удалось разговорить всех.

– Но к тебе приходят и постоянные клиенты, – покачала головой Ариадна. – Я не вижу их в этом списке. Здесь только те, с которыми разговаривала я на входе.

– По чистой случайности за прошедшие дни на прием оказались записаны только новички, – рассмеялся Тим. – И ты проявила себя наилучшим образом. Посмотрим, как ты справишься с моими постоянными клиентами. Первые из них придут уже завтра.

– И я должна буду точно так же с ними разговаривать? – спросила Ариадна.

– Так же, но и не так же, – усмехнулся Тим. – Я тебя проинструктирую перед приемом. Мне и самому надо восстановить в памяти, о чем мы беседовали накануне…

Ариадне казалось, что у нее идет голова кругом от просмотров на ноутбуке записей бесед Тима с детьми и их родителями – пока никого не было, она готовилась к повторным приемам. Порой у нее возникало необъяснимое чувство тревоги, тогда она вставала и прохаживалась по комнате, стараясь успокоиться. В один из таких моментов ей даже показалось, что потолок на нее не просто давить, а вот-вот рухнет и погребет ее под собой. В ужасе она выскочила из комнаты и быстро пошла, почти побежала к Регине.

– Что случилось? – испуганно спросила девушка, готовя Ариадне чай вместо кофе.

– Ничего, – покачала та головой. – У меня все нормально…

Она взяла конфету из вазы и задумчиво уставилась на нее.

– Что-то важное исчезает, а я не могу понять что. Раньше у меня ничего не было, но при этом у меня было все. Сейчас же… Я не могу объяснить, – Ариадна чуть не заплакала, – у меня ничего нет своего, то есть теперь моя жизнь – не моя. Она не принадлежит мне. И любовь есть, и работа, только это все не мое. Теперь моя жизнь, по странному стечению обстоятельств, я не могу сказать, что неприятных, подчинена только одному – разговорить посетителей. Я думаю только об этом, больше ни о чем.

Регина непонимающе во все глаза смотрела на Ариадну – она держала в руке чашку с кофе и ни разу не отхлебнула из нее.

– Заговорила я тебя, – улыбнулась Ариадна. – Спасибо за чай. Я немного успокоилась и пришла в себя.

– Знаешь, – наконец проговорила Регина. – А ты мне не сказала на самом деле ничего нового. Я это все слово в слово многократно слышала от предыдущих помощниц Тимофея. Не знаю, что произошло с ними со всеми, – продолжила она и испуганно огляделась по сторонам, словно, кроме них, в комнате незримо присутствовал еще кто-то, – но две последние сошли с ума. Ольга до сих пор продолжает оставаться в психушке, это пятая помощница, а Лилия, шестая, умерла, она вскрыла себе вены.

– Ты не помнишь, что предшествовало этому? – спросила Ариадна. Она успокоилась и могла рассуждать здраво.

– Ничего особенного, – пожала плечами Регина. – Все было, как обычно – мы пили кофе, разговаривали, а потом одну прямо с работы увезла бригада, а вторая тихо дома…

Она не договорила и всхлипнула.

– Мы с Лилей были подругами. Это я ее сюда привела.

– Не вини себя, – Ариадна прикоснулась пальцами к руке Регины. – У тебя есть ее фото.

Девушка вытерла глаза носовым платком и кивнула.

– Дома поищу. Лилия не любила фотографироваться, говорила, что она совершенно не фотогенична. Я в основном ее снимала на свой телефон, а потом сбрасывала фотки на ее страничку в соцсети – у меня был от нее пароль. У нас вообще не было секретов друг от друга – она могла войти на мой профиль, я на ее. Нам нечего было скрывать. Это была своего рода игра.

– Она спала с Тимом, с Тимофеем? – неожиданно спросила Ариадна. В соцсетях, не стесняясь, разговаривали об интимном, порой весьма откровенно.

– Да, – кивнула Регина. – Она мне рассказывала об этом и писала на своей странице, но имя не называла. Лилия надеялась выйти за него замуж, родить детей. Только порой в ее словах сквозила безысходность.

– А страничка не сохранилась? Мне было бы любопытно взглянуть на нее.

Регина отрицательно покачала головой.

– Я ее сразу удалила после смерти Лилии, – сказала она.

– Она ничего не рассказывала необычного о своем любовнике? – Ариадна удивилась, с какой легкостью было произнесено последнее слово.

– Лилия никогда не называла Тимофея любовником, исключительно возлюбленным, – улыбнулась Регина. – Необычного? Ничего не говорила. Единожды лишь обмолвилась, что слабоват он в постели. Я попыталась выяснить, что она имела в виду, но Лилюша лишь отмахнулась от меня. Глядя на него, не скажешь, что у Тимофея в постели могли быть какие-то проблемы.

– А с Ольгой вы тоже Тим… мофея обсуждали? – спросила Ариадна.

– Не без этого, – усмехнувшись, ответила Регина. – Он мужчина видный, интересный. Почти принц, которого ждешь. Почему не помыть ему косточки?

– Извини, мне пора, скоро клиенты на прием подойдут, – неожиданно собралась уходить Ариадна.

Она солгала – у них с Тимом следующие полтора часа были свободны. Просто ей больше не хотелось слышать о похождениях своего любовника. Она так и подумала про себя – любовника. В другом качестве Тима пока не видела – ни мужем не представляла, ни отцом семейства, как Лилия. Какое-то внутреннее чувство нашептывало ей, что он не способен на любовь и длительные отношения. Почему? Пока она не знала, но своим ощущениям доверяла.

Ариадна вернулась в свой предбанник, как она окрестила первую комнату, и снова включила записи на ноутбуке, но садиться перед ним не стала, лишь взглянула на лица ребенка и мамы, стараясь их запомнить. После разговора с Региной у нее возникло желание что-то изменить в своей жизни. Оглядевшись по сторонам, она начала переставлять мебель. Ей казалось, что сейчас та стояла, на ее неискушенный взгляд, не совсем правильно – в какое кресло не сядь, все равно окажешься спиной к двери, и когда кто-то заглянет в комнату, придется обернуться. А по ее разумению, надо только поднять взгляд, чтобы мило улыбнуться неожиданному посетителю.

Слушая монотонный голос Тима на записях, Ариадна пыталась вникнуть в смысл произносимых им слов – после перерыва и чашки чая с конфетой ей это давалось гораздо легче, чем до того, и не возникало никакого чувства страха. Она даже отмотала запись назад, чтобы проверить свои ощущения. Нажала на кнопку «воспроизведение» и начала раскладывать стопками журналы для родителей и альбомы, мелки и фломастеры для детей. Все нормально – даже легкой тревожности не появилось. Как настоящий исследователь, чтобы довести эксперимент до конца, она удобно уселась перед ноутбуком и снова включила ту же самую запись, но теперь рассматривая происходящее на экране. И опять у нее закружилась голова, похолодели руки, а потом и затряслись, и ужас обуял ее, как некоторое время назад – хотелось бежать, искать у кого-нибудь совета или поддержки. Ариадна зажмурилась, чтобы не видеть ничего, хотя далось ей это с трудом, отяжелевшей рукой захлопнула крышку ноутбука, чтобы и голоса Тима не слышать, и откинувшись на кресле, тяжело задышала, словно поднялась восьмой этаж без лифта и ни разу не остановилась.

Но буквально спустя минуту дыхание у нее выровнялось, и она смогла встать на ноги и продолжить как ни в чем не бывало перекладывать журналы, пытаясь рассортировать их по тематике и отделить те, что были бы интересны мамам, от тех, которые предназначались для пап.

«Что это было?» – Ариадна задавала и задавала себе этот вопрос. Гипноз? Не похоже. Ведь на голос Тима, звучащий из динамика, она никак не реагировала, сказать правильно, слушала, слышала и понимала, что тот сказал. А вот изображение происходящего на экране давило на нее. Но Тима в кадре не было – только мама и мальчик. Трясущимися руками Ариадна запустила звук записи, стараясь даже краем глаза не смотреть на экран. И опять ничего не произошло – она абсолютно адекватно воспринимала то, что говорил Тим своим посетителям.

– С этим надо разобраться, – произнесла вслух Ариадна и покачала головой. Вот только у Тима она не станет ничего выяснять, как бы тот нароком не подумал, что очередная его помощница сходит с ума…

– Регина!

Девушка в своем кресле аж подскочила от неожиданности, когда Ариадна ворвалась к ней в приемную без стука.

– Тебе случайно не известно, в какой психушке находится Ольга? Ее можно навестить? – спросила она без предисловий.

– Нет, – Регина держалась за грудь и хватала ртом воздух. – Ты чего человека пугаешь, оглашенная? Зачем тебе?

– Хотела кое-что выяснить.

Ариадна аккуратно прикрыла за собой дверь, прошла до стола и присела на краешек стула. Надо было срочно что-то придумать, какую-нибудь простенькую причину, чтобы Регина ей поверила и дала хоть какие-то контакты пятой по счету помощницы Тима.

– Понимаешь, – Ариадна подняла взгляд и самым честным образом посмотрела в глаза Регины, – я сегодня наводила порядок в предбаннике…

– Где? – переспросила та.

– В первой комнате, – уточнила Ариадна, – и обнаружила кое-какие вещи. Подумала, что они вполне могли принадлежать Ольге, так как на них были инициалы «ОК».

– Ну да, – оживилась Регина, – вполне ей могли ей принадлежать, она же Ольга Клюева.

Ариадна улыбнулась про себя – ткнула пальцем в небо и угадала, не угадала бы, тогда ей сказали бы, что это не Ольгины вещи, так как у нее другая фамилия и все равно назвали бы.

– Давай, – предложила Регина, – я ей передам.

– Нет, – Ариадна покачала головой, – я еще с Тимофеем не обсуждала, кому могли принадлежать найденные мною вещи. А вдруг это не ее. Нет, я не могу пока ничего передать тебе. Прости. Несколько позже.

Она поднялась и пошла к себе – и так заболталась. Тим поди ее разыскивает по всему зданию – она, как обычно, ушла без телефона, оставив в сумочке. Но Ариадна ошиблась – Тим ее не искал и даже не думал этого делать, он сидел с недовольным, скорее злым, видом в одном из передвинутых ею кресел.

– Зачем ты это сделала? – спросил он сурово.

– Но так лучше, – попыталась оправдаться Ариадна. Она сразу поняла, о чем идет речь. – Я вошла, и ты меня увидел, а раньше надо было специально оглядываться.

– Не тобой поставлено, – бросил он раздраженно, – не смей ничего менять в расположении вещей без моего разрешения…

– Но… – опешила Ариадна.

– Никаких «но», – Тим встал с кресла. – Привычные действия мы все выполняем на автомате, как бы экономя время и силы. Поэтому, когда кто-то заходит в комнату нам ничего не стоит только бросить на него взгляд и… – он сделал намеренную паузу, – не запомнить. Более того, я с большой уверенностью могу сказать, что ты не вспомнишь, зачем приходил человек и что спросил, войдя, так как в это время ты занята была другим – беседовала. А мне нужно совсем другое – необходимость сконцентрироваться на выполняемом действии. Для сравнения могу привести простейший пример – попробуй почистить зубы левой рукой. Тебе придется напрячь внимание, контролировать движения руки. Все эти действия, даже самые бессмысленные, формируют новые нервные связи в мозге, а это стимулирует нестандартное мышление. Ведь любопытство проявишь не только ты, когда откроется дверь, но и ребенок в первую очередь и его родитель. Вы все трое обернетесь, посмотрите на вошедшего. А потом я во время своей беседы поинтересуюсь, зачем приходил человек, и при таком расположении кресел никто ничего не запомнит, – Тим смягчил тон, – а при моем, – он улыбнулся, – все ответят, не задумываясь, потому что обратят внимание.

Ариадна его внимательно слушала, словно он лектор за кафедрой, а она неразумная студентка, которая еще не скоро станет классным специалистом.

– На моих сеансах психотерапии нужна последовательность, это как тренировка силы воли – множество маленьких побед, которые в конце концов приведут к желаемому результату. Те, кто справился с заданием, улучшили свои показатели не только в контролируемой области: они стали меньше отвлекаться, выполняя сложные задания. Происходит это не сразу, но эффект накапливается, как снег в горах, то есть приобретенные навыки самоконтроля помогают и родителям, и детям изменить жизнь в целом.

«Наверное, он прав», – подумала Ариадна. Она исходила из чисто житейских наблюдений, а Тим все же специалист, а не просто модный психоаналитик. Ей еще учиться у него и учиться, а обижаться и надувать губы или поджимать их не стоит.

Ушедший на обед Тим Ариадну оставил расставлять мебель так, как было – миллиметр в миллиметр. Сказал, что придет и все измерит рулеткой. Ариадне ничего не оставалось, как сбегать в ресторан быстрого питания, чтобы быстро проглотить картошку и бутерброд. Она не была наказана, как маленький ребенок за провинность, – Тим все равно ее с собой не взял бы, Ариадна была предупреждена об этом заранее. Все равно обидно – она привыкла находиться с ним рядом с утра до вечера, а потом с вечера и до утра. К хорошему привыкаешь быстро, особенно к вниманию и любви, чего ей всю жизнь не хватало. И когда Тим уходил по делам, ей становилось сиротливо, она просто не находила себе места.

– Ты что загрустила? – спросила Регина, наливая Ариадне кофе. – Привыкай. Лилия говорила, что Тимофей проводил много выездных приемов, а не только сиднем сидел в кабинете. На похрусти.

Она достала из стола пакетик с крекерами вместо привычных конфет…

– Можно?

Ариадне пришлось повернуться всем телом, чтобы взглянуть на посетителя. И все же это неправильно, когда вошедший видел лишь ее затылок.

– Я вас слушаю, – она поднялась навстречу молодой женщине, стоявшей в дверях.

Та окинула Ариадну критическим взглядом, оценивая, долго смотрела на ее раздвоенную слегка вздернутую верхнюю губу. Но шикарный костюм, аккуратная стрижка и ухоженные руки сделали свое дело – женщина одобряюще кивнула: – Я хотела записаться на прием к психоаналитику Кузнецову Тимофею.

Она прошла в комнату и уселась именно в то кресло, в котором совсем недавно сидела Ариадна и бесцельно перекладывала журналы.

– Одну минуту.

Ариадна не привыкла ничего не делать – у нее практически не бывало свободного времени. Сначала Таня, потом Тим целиком владели ее вниманием. Поэтому она страшно обрадовалась, что может быть кому-то полезной. Ариадна вывела на экран ноутбука расписание с указанием свободных часов приема.

– Выбирайте удобные для вас день и время.

– А на завтра записаться никак нельзя? – женщина недовольно поджала губки. – Меня вполне устроит в шесть часов.

– После шести прием по двойному тарифу, – Ариадна улыбнулась, давая понять, что они чтут трудовой кодекс, и переработка должна оплачиваться дополнительно.

Женщина нервно дернула головой: – Я согласна. Записывайте. Мурзинцева… Александра.

– У вас девочка или мальчик? – поинтересовалась Ариадна, занося ее фамилию в расписание. Она знала, что Тима до прихода клиента всегда интересовало, с кем ему предстоит работать.

– Мальчик… Арсений.

Рабочий день закончился. Тим не появился и не позвонил, а что делать и куда идти, Ариадна не знала. Она закрыла офис, предварительно проверив, что ни один электрический прибор не включен. Сдала его на пульт охраны и неспешно побрела в сторону съемной квартиры. Видимо, ночевать ей придется одной, ютясь на кресле-кровати.

Ни читать, ни смотреть телевизор не хотелось – Ариадна бесцельно бродила по неосвещенной комнате, не зная, чем себя занять. Она стала просматривать номера, записанные у нее в телефоне, не решаясь никому позвонить. Что она скажет – здравствуйте, это Ариадна?

Ходики на стене мерно отстукивали время – тик-так, тик-так, а потом кукушка прокуковала девять раз.

– Здравствуйте, это Ариадна.

Она все же позвонила одной из подруг бабушки – в телефоне были забиты в основном их номера.

– Проблемы? – спросила та хриплым прокуренным голосом вместо приветствия. Ирина Иосифовна до выхода на пенсию работала главврачом в медсанчасти, принадлежащей крупной строительной организации, и к ней постоянно обращались за медицинской помощью, начиная от обычного грибка на ногах и заканчивая абортом на поздних сроках беременности. Она никому не отказывала, помогала всем.

– Нет, – замотала головой Ариадна. – Да, – кивнула она, совершенно не заботясь, что на том конце провода ее не видят. – Искренне надеюсь, что старые связи у вас сохранились…

– Не тяни кота за… – Ирина Иосифовна вставила крепкое словцо.

Ариадна покраснела – она даже в мыслях себе не позволяла себе выражаться, в тут сказанное ей в ухо слово отдалось в мозгу.

– Опять залетела? – спросила бывшая главврач.

– Нет, – Ариадна улыбнулась. Если бы она забеременнела сейчас, была бы только рада. – Хотела поинтересоваться одной пациенткой психиатрической клиники.

– Фух, – выдохнула Ирина Иосифовна. – А я чуть не испугалась. Думала, сердце из груди выскочит от волнения за тебя…

– Чуть не считается, – рассмеялась Ариадна, представив, как старая женщина одной рукой сжимает телефон, а второй держится за грудь.

– Так что ты хотела? – спросила Ирина Иосифовна.

– Ее зовут Ольга. Ольга Клюева, – быстро затараторила Ариадна. – Отчества не знаю. Но не думаю, что Клюевых в психушках много. Лет ей примерно столько, сколько мне.

Она хотела добавить, что пару лет назад та работа с Тимом, но потом передумала, решив, что для розыска человека, это излишняя информация.

– Постараюсь узнать, но не обещаю, – ответила Ирина Иосифовна. – Если она содержится в нашем городе или области, то без проблем. Ну, а… Сама понимаешь. Диагноз? Состояние?

– Да, – подтвердила Ариадна. – И если она найдется, то можно ли ее навестить?

Зачем ей нужна встреча с девушкой, Ариадна не придумала, но взглянуть на Ольгу безумно хотелось. А будет встреча, найдутся и вопросы, которые захочется задать.

– У тебя-то все в порядке? – вздохнула в трубку Ирина Иосифовна. – Звонила твоя бабушка, жаловалась на тебя, мол, ты оскорбила нашу общую знакомую и отказываешься просить у нее прощения. Зная тебя, я не верю, что ты кому-то можешь нахамить, не говоря уж про нанесенные оскорбления. Думаю, что информация несколько преувеличена, только не могу понять, кем и зачем.

– Не думайте об этом, – попросила Ариадна и добавила весело: – А я меня все хорошо. Я сменила работу. Тружусь сейчас бок о бок с модным нынче детским психоаналитиком Тимофеем Кузнецовым. Общаюсь с людьми. Мне всегда этого не хватало. Теперь наслаждаюсь в полной мере. Порой к вечеру еле шевелю языком, но все равно я чувствую себя счастливой.

– А как с личной жизнью? – спросила Ирина Иосифовна.

Ариадне совершенно не хотелось распространяться о своих отношениях с Тимом – да, она спала с ним. Но можно ли считать это личной жизнью, когда, кроме работы и постели, их больше ничего не связывало? Ей хотелось не только единения тел, но и душ. А последнего не происходило. Тим не позволял ей вторгаться в его в личное душевное пространство – он отторгал ее, как чужеродный орган, если она заходила слишком далеко.

– Никак, – грустно сказала Ариадна. – Я еще не встретила человека, за которым пошла бы в огонь и в воду.

– А вот этого не надо, – посоветовала Ирина Иосифовна. – Пусть за тобой идут, дорогая.

Она знала, о чем говорила – только официально замужем была четырежды и каждый раз по большой и страстной любви.

 

Глава 10

Утром без нескольких минут девять голодная, слегка растрепанная Ариадна появилась на работе. Прическу она без проблем поправит в первом же перерыве, с этим проблем не было. А вот подгоревшую кашу, которой пришлось давиться вместо вкусного завтрака, приготовленного Тимом, ничем не компенсировать. Бутерброд из KFC, съеденный до начала рабочего дня, был слабой заменой. Ариадна твердо решила, что в самое ближайшее время отыщет какие-нибудь кулинарные курсы и станет их исправно посещать, пока не научится по-человечески готовить – постоянно питаться в ресторанах не хватит никакого здоровья, да и денег тоже.

К началу приема Тим опаздывал. Правда, если исходить из того, что начальство, как правило, задерживается, то не происходило ничего страшного. Единственное, она не знала, что станет говорить посетителям, если он не появится в кабинете и в девять тридцать. Мог хотя бы позвонить и предупредить.

Ровно в девять, не выдержав, Ариадна сама набрала номер Тима.

– Не паникуй, скоро буду, – рявкнул он в трубку и сразу же нажал «отбой». Ни «здрастьте» тебе, ни «до свидания».

А вот клиенты не опоздали – сразу после ее звонка в дверь первой комнаты постучались, и женщина лет сорока ввела за руку высокого худого мальчика.

– Поздоровайся с тетей, – сказала она ему ласково.

– Гы-ы, – прорычал ребенок и, вырвавшись, запрыгал по кабинету.

– Саня, поздоровайся и сядь, – попросила его женщина.

– Сто одиннадцать и сто одиннадцать будет двести двадцать два, – произнес мальчик и, присев перед Ариадной, заглянул ей в глаза. Он явно ждал похвалы.

– Правильно, – улыбнулась она в ответ. – Ты умный мальчик. А сколько будет девятьсот девяносто девять прибавить сто одиннадцать?

– Тысяча сто десять, – не задумываясь, ответил Саня.

– А вот и неправильно, – рассмеялась Ариадна. – Тысяча сто одиннадцать.

Мальчик остановился как вкопанный, перестав прыгать, внимательно посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и упрямо произнес: – Тысяча сто десять.

– Саня легко складывает в уме любые числа, – грустно сказала женщина. – Он помнит все дни рождения родственников. Показывает их безошибочно в календаре. Но говорить не хочет. Мы с мужем запрещаем ему числа вслух произносить.

Ариадна не поверила и попросила Саню сложить два числа, но он этого не сделал, он даже не понял, что она хотела от него.

– Я неправильно выразилась, – женщина покачала головой, – он складывает легко только два одинаковых числа, например…

– Я поняла. Сейчас попробую с ним поговорить, – остановила ее Ариадна. – Саня, сколько будет один миллион двести сорок семь прибавить один миллион двести сорок семь?

– Это будет, это будет, – произнес мальчик и сразу же выдал правильный результат.

– Вот, – развела женщина руками. – Он это делаем с пяти лет. И без разницы на каком языке называть числа – на русском, на немецком или английском.

– А сколько сейчас лет Сане? – спросила Ариадна.

– Одиннадцать, скоро двенадцать исполнится.

– Я думала ему больше. Он у вас рослый мальчик… Секундочку…

Ариадна уж вовсю, можно сказать, вела прием, но при этом, кроме имени мальчика, ничего не знала о посетителях. Она быстро включила ноутбук, чтобы взглянуть хотя бы, как зовут маму Сани.

Они пришли на повторный прием? Ариадна нахмурилась. Зачем Нинель Алексеевна привела своего мальчика к психоаналитику, когда тому психиатр нужен?

– Когда вы приходили последний раз? – спросила она.

– Давно, – вздохнула мама Сани, грустно наблюдая, как ее сын продолжает скакать по комнате, он успокоится, как только Ариадна ему понравится, и он к ней немного привыкнет. Рядом с незнакомыми людьми он всегда сильно возбуждался. – После последнего визита к Тимофею, Саня почти полгода был невероятно тихим и спокойным. Мы с мужем даже забеспокоились, что с ребенком что-то не так.

– Какой диагноз вам ставит психиатр? – поинтересовалась, улыбнувшись, Ариадна.

– Аутизм, – женщина снова вздохнула. – Ставили поначалу шизофрению, но потом этот диагноз сняли. Все равно хрен редьки не слаще.

– А кто посоветовал к Тимофею обратиться? И как давно это было? – Ариадна внимательно посмотрела на Нинель Алексеевну.

– Ну да, вы же новенькая и ничего не знаете, – вздохнула та. – Поначалу мы лечились у Тимофея в поликлинике…

– Лечились? – удивилась Ариадна.

– Конечно, лечились, – кивнула Нинель Алексеевна, – его беседы нам хорошо помогали. Еще во время приема Саня успокаивался, говорить начинал, а не только числа складывал.

– Саня буквы знает? – спросила Ариадна и потянулась за детской книжкой.

– Знает, – покачала головой Нинель Алексеевна. – Только читать не хочет. Мы его обманываем, просим почитать учебник по математике.

– Он учится в школе? – не смогла скрыть удивление Ариадна.

– Саня находится на индивидуальном обучении, – ответила Нинель Александровна, – но мы иногда посещаем общие занятия, которые ведет наша учительница, она нам разрешает посидеть на уроках. Только Саня в основном стоит в последнее время, а до этого тихо вел себя, даже сидел. Только поэтому мы с мужем решили вновь обратиться к Тимофею.

– А вы не против, если сначала, то есть до начала приема, я поговорю с Саней? – поинтересовалась Ариадна.

– Нет, конечно, нет, – махнула рукой Нинель Александровна. – Говорите, может, он вас услышит. И другие помощницы Тимофея раньше пытались поговорить с ним, только им это не удавалось.

– А вы не помните, как их звали? Это такой психологический прием, – улыбнулась Ариадна. – Я хочу про них спросить у Сани.

– Ну как же помню.

Нинель Алексеевна принялась загибать пальцы: – До вас была Лилия, перед ней Ольга, до нее Стелла, потом Таисия, дай, Бог, памяти, Стефания, и некая Офелия Грей.

– Вы помните всех их по именам? – рассмеялась Ариадна.

– Саня у меня даты дней рождений помнит и не путает, а у меня память на имена заточена, – усмехнулась Нинель Алексеевна, – в этом мы с ним схожи.

– В чем еще вы с ним схожи? – спросила Ариадна. Ей стало интересно, что женщина о себе думает.

– Насколько я понимаю, вам интересно, – Нинель Александровна усмехнулась и пристально посмотрела в глаза своей собеседницу, – увидела ли я у себя признаки аутизма после того, как Сане поставили этот диагноз.

– Не совсем так, – ласково улыбнулась Ариадна. – Вы однозначно, могу даже поспорить, что…

Она не договорила, замолчав на полуслове – в дверях Тим с неизменной улыбкой на лице наблюдал за ней, за Саней, прыгающим по комнате, его матерью. Он вмешался в разговор, когда тот стал приобретать неприятный для него оттенок.

– Доброе утро! – произнес Тим.

Все притихли, словно в чем-то были перед ним виноваты.

– Прошу ко мне, – Тим распахнул дверь в кабинет и отодвинул портьеру.

Саня с мамой ушли, а Ариадна, оставшись одна, немного посидела в кресле, а потом решительно поднялась и направилась к Регине. У нее появились вопросы к девушке – она разговаривала многих, почему бы не попробовать вызвать ту на откровенность.

– Чай, кофе? – спросила Регина, как только Ариадна вошла в приемную. – Хорошо выглядишь. Сегодня можно и кофе выпить, мне кажется, – предложила она.

Ариадна не стала отказываться – пусть будет кофе, раз предлагают.

– Как ты думаешь, а Офелия Грей – это ее настоящее имя? – спросила она.

– Я не знаю, – покачала головой Регина. – Паспорт она мне не показывала, а я не спрашивала. У тебя ведь тоже необычное имя… Ариадна.

– Твоя правда, – согласилась она и кивнула. – А почему тебя Тим… офей не взял в помощницы? У тебя тоже необычное имя.

– Изюминки во мне нет, – рассмеялась Регина. – Так и сказал, что кроме имени, я ничем не привлекаю, мол, глазу не за что зацепиться.

Ариадна усмехнулась – конечно, зато у нее цепляйся – не хочу.

– Так и сказал? – спросила она с кривой улыбкой, прикрыв ее в последней момент чашкой с кофе.

– Так и сказал, – кивнула Регина.

– А что примечательного во внешности было у Офелии? – поинтересовалась Ариадна. – На фотографиях и на записях я что-то не заметила. Обычная девушка.

– Да, так и было… – согласилась Регина. – Но когда она говорила, у нее очень смешно подрагивала нижняя губа и подергивался глаз, а этого на фотографиях не видно. У тебя, пока не улыбаешься, тоже вполне заурядная внешность, без изюминки.

– А губа? – непонимающе спросила Ариадна и даже чашку убрала от лица, чтобы заметней было.

– Губа… – Регина вперилась в нее взглядом. – И правда, – произнесла она разочарованно, – а не заметно… Почти.

– А со Стефанией что было не так? – Ариадна решила вызнать все у словоохотливой собеседницы про прежних помощниц Тима, благо теперь знала их по именам.

Регина пожевала нижнюю губу, раздумывая, зачем Ариадне могла понадобилась эта информация – дела давно минувших дней. Но раз спрашивает, значит, ей надо. Она отвернулась к кофемашине, делая вид, что занята исключительно приготовлением напитка, а на самом деле раздумывала, что можно рассказать не в меру любопытной новой помощнице детского психоаналитика.

– У Стефании Масальской, – она специально назвала не только ее имя, но и фамилию, что утаивать, все равно докопается, – была заячья губа, и она так забавно гундосила, то есть в нос говорила.

Адриане не терпелось и о других помощницах все выпытать, но всему свой час и к тому же пора было в кабинет возвращаться – вот-вот должны были прийти следующие посетители. Только вот как распорядиться полученными сведениями, она пока не могла придумать. Кое о чем можно было поинтересоваться у бабушкиной подруги, с которой она уже разговаривала накануне, Ирины Иосифовны. Если ей верно преподнести интересную информацию, она сама до всего докопается – любопытна была, как все настоящие женщины.

Как только закончился прием, Тим сразу появился в первой комнате, где Ариадна, сидя в кресле, дожидалась появления посетителей.

– Их не будет, – сказал он, приближаясь к ней.

Тим склонился к Ариадне и поцеловал ее в губы.

– Они перенесли прием на завтра на вечер, – продолжил он. – Можем с тобой вместе записи просмотреть, чтобы подготовиться к следующим клиентам.

– Я сама, – покачала головой Ариадна. – Ты же не любишь, когда я задаю вопросы во время просмотра, считаешь, что так навязываешь мне свое мнение.

– Что ж, – улыбнулся Тим, – решение верное, достойное.

Он ушел и тут же вернулся с флэшкой, протянул ее Ариадне.

– Здесь собраны все, что касается следующих клиентов с их самого первого визита. Ребенок давно вырос, а мама его все водит и водит ко мне за ручку, не видит этого, не понимает. – сказал он. – Они первый раз появились у меня, когда мальчику было что-то около четырнадцати лет. У него начались обычные проблемы подросткового возраста – стал ломаться не только голос, но и характер, а родители этого не поняли. Не поняли, так и не надо, – Тим презрительно фыркнул, – могли просто тогда купить пацану ноут, он тогда очень хотел его. У всех были, а у только, хоть и хороший, но комп, он не мог похвастаться фотками…

Он говорил с таким презрением, что Ариадне вдруг показалось, что у него раздвоился язык, и с самого его кончика капает яд.

«А ты не любишь людей, деньги тебе приносящих», – раздраженно подумала она и потрясла головой, стараясь избавиться от видения.

– Иди, Тим, – попросила Ариадна, – у тебя дела, а я прекрасно справлюсь сама. В чем не разберусь, спрошу у тебя.

Просмотр видео она начала с конца, то есть с последнего приема. На экран старалась не смотреть, только слушала голоса посетителей и Тима. Более ранние записи ей прослушать не удалось – последняя оказалась весьма интересной. Молодой мужской голос рассказывал Тиму, что он влюбился и собирался жениться, а тот убеждал его монотонно, что делать этого в его возрасте не стоит. А потом они все вместе просмотрели мультфильм, и после его просмотра парень ни с того ни с сего вдруг оказался убежденным холостяком, по крайней мере на словах.

Ариадне очень хотелось прослушать другие записи, более ранние, хотелось узнать, что еще такого Тим советовал клиенту. С женитьбой все понятно – от чего еще его хотела уберечь мать, зачем еще она его приводила? Ариадна скинула на ноутбук записи с флэшки, но Тиму об этом решила не сообщать, тому совершенно не стоит об этом знать. Появится у нее время, она обязательно со всеми записями ознакомится – от нее Тим ничего не скрывал, сам принес…

Великовозрастный детина и его родительница не удостоили Ариадну вниманием. Они ее просто игнорировали – она распиналась перед ними, а они не ответили ни на один вопрос. Они пришли на прием к психоаналитику Тимофею Кузнецову и беседовать с его помощницей не намерены. Ариадне приходилось извиняться, выкручиваться, говорить, что задержка не по вине Тима. Посетители оба кивали, но ни слова не произносили. А она могла бы догадаться, хотя откуда, на экран она же не смотрела, что голоса помощницы на записи не было, значит, «разогрева» с ее стороны не было. Теперь она обязательно просмотрит все записи до начала…

Вечером Ариадна опять осталась одна – Тима обязан был присутствовать на тусовке психоаналитиков, первой после летних отпусков. Он пытался ей объяснить, что вариться в собственном соку недопустимо, нужно общение с коллегами по профессии, иначе можно затухнуть. Она не обиделась, даже обрадовалась, что снова у нее выдался свободный вечер. Вряд ли Ирине Иосифовне удалось что-то узнать за такой короткий срок, но поговорить с ней все равно будет приятно. Ариадна хотела попросить ее, чтобы та позвонила бабушке, а потом все ей рассказала о ней. Грустно, но бабуля, так ни разу не ответила на ее звонок.

Булькнул телефон – пришло сообщение. Ариадна вылезла из кресла, где сидела в руках с книжкой по психологии, взяла в руки телефон и сильно удивилась – ее карта была пополнена на сумму, которую она получала, работая няней, за полгода. Ничего не понимая, она набрала номер банка – не хватало, чтобы это было ошибкой, бегай потом, избавляйся от чужих денег, сам банк свою ошибку без ее согласия исправить не сможет. Нет, все верно, подтвердил оператор – перечислена зарплата от работодателя.

Ариадна, конечно, искренне надеялась, что, отработав две недели у Тима, она могла претендовать на аванс, но на такой не рассчитывала. Долго пялилась на сумму, не зная, что с ней делать и куда такие деньжищи можно потратить…

От телефонного звонка она подскочила и вышла из состояния легкой прострации – Ирина Иосифовна позвонила сама, а очень хотелось, чтобы это бабушка нарушила молчание.

Бывшая главврач начала издалека, совсем как раньше, когда сообщала больному смертельный диагноз. Сначала она рассказала последние медицинские сплетни, через слово вставляя профессиональные термины, Ариадна только могла догадываться, о чем идет речь – в медицине она была не сильна. Ирине Иосифовне тоже, похоже, как и ее собеседнице, нечем было себя занять по вечерам, вот она таким образом и решила развлечься. Но Ариадна слушала ее, не перебивая, лишь изредка вставляла восклицания и задавала вопросы невпопад. Женщина в ответ хрипло смеялась и продолжала свой монолог дальше.

Затем без лишних предисловий она сказала: – Твоя бабуля, упертая старуха, продолжает настаивать, чтобы ты все бросила, пала в ноги Марине Ивановне и попросилась назад в семью ее дочери. Она почему-то считает, что без них ты пропадешь и тебе надо кровь из носа вернуться в их дом, под их крышу и покровительство. Но ты уже взрослая девочка…

Ариадна хихикнула – взрослыми девочками Ирина Иосифовна всегда величала себя и своих подруг, а ей, когда она плакала, говорила только, что она большая. Получалось, что теперь и Ариадна приблизилась к их взрослости, а ей, ой, как этого не хотелось.

– Тебе же уже тридцать исполнилось? – на всякий случай переспросила Ирина Иосифовна.

– Ага, – кивнула Ариадна. – Я, действительно, уже взрослая девочка…

– Ну, это мы еще обсудим с медицинской точки зрения, – пообещала бывшая врач, – а пока, что я хочу тебе сказать. Бабушку слушайся, но все делай по-своему. В если выражаться точнее, то у каждого из нас должен быть свой собственный список «сумасшествий», которые нужно совершить до того, как тебе стукнет тридцать лет. Мне, например, до одури хотелось искупаться голышом при полной луне, протусить всю ночь напролет в чужом незнакомом мне городе, покорить Эверест…

Ариадна рассмеялась в трубку, представив, как Ирина Иосифовна выходит из воды нагая с распущенными волосами, как русалка, а ее тело освещает полная луна. При этом на пляже полным-полно народа. Без зрителей это не интересно. Нет, на такое безумие лично она не способна.

– Ты представила, как я купаюсь при полной луне? – спросила Ирина Иосифовна и тоже рассмеялась. – Я это реализовала. Но на самом деле все оказалось гораздо прозаичнее, чем ты думаешь. Дело было так… Мы с моим первым мужем приехали в Крым по путевке, и в один из вечеров отправились на пляж и случайно, а, может, и нет, забрели на нудистский. Пришлось оголяться. Честно скажу, такое количество обнаженных некрасивых тел я видела впервые: брюхастые дядьки с лениво болтающимися в кустистых зарослях крошечными писюнами с завышенным чувством собственной значимости чинно прохаживались между топчанами с возлежащими на них разной степени изношенности тетками. Почему-то у них у всех была морщинистая складчатая кожа на животах, как морды у шапреев, и отвисшие до колен титьки. И заросли в промежности и кусты подмышками. По сравнению со всеми ними у меня и Виктора были самые идеальные тела, а растительность в интимных местах у нас была подстрижена и выбрита.

Воображение Ариадны живо нарисовало картинку нудистского пляжа молодости Ирины Иосифовны. Сейчас, конечно, картина совсем другая.

– С безумствами все понятно. А как насчет профессионального списка дел, которые надо завершить до тридцати лет? – спросила она. – Вы ведь об этом мне тоже хотели рассказать? О восхождении на Эверест?

– Да, об этом, – ответила Ирина Иосифовна. Итак, что должен сделать каждый настоящий профессионал прежде, чем ему исполнится тридцать лет. Перво-наперво уволиться с работы. Услышать слова «вы уволены» в ранней молодости – серьезное испытание для любого. Однако подобный жизненный опыт может сослужить и хорошую службу – он заставляет задуматься о смене деятельности, особенно если поводом для увольнения стало качество выполняемой работы. Увольнение до тридцати – это своего рода тревожный звонок, сообщающий, что, возможно, произошла ошибка в выборе профессии. Увольнение также может подстегнуть развивать себя в других сферах, работать над тем, чтобы всегда иметь приличный план «Б». Второе – бросить никчемную работу…

– А разве это не одно и тоже? – перебила Ариадна Ирину Иосифовну.

– Э, нет, – протянула та. – В первом случае, работодатель дает пинка под зад, как в твоем случае, а во втором, ты сама гордо бросаешь заявление на стол шефу, так как в конце концов понимаешь, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на работу, которая не по душе, а твой третий десяток – как раз то самое время, когда стоит об этом задуматься и рискнуть что-то изменить. И свобода – то, что ты получаешь, уволившись, или когда тебе указали на дверь. Следует грамотно ей распорядиться. В для этого, нужно составить план на будущее. У тебя есть план?

«Нет у меня никакого плана», – вздохнула Ариадна.

– Я так и думала, – отозвалась Ирина Иосифовна. – Наличие плана подразумевает, что ты не только четко знаешь, куда хочешь пойти, но и у тебя есть непреодолимое желание туда добраться. План вовсе не обязан быть длиннющим манифестом, он может свестись к ответам на вопросы: «Какие эмоции я хочу испытывать, приходя каждый день на работу?», «Какое положительное влияние оказывает моя работа на мою жизнь и жизни других людей?» и «Что именно в этой работе приносит мне удовлетворение?»

Ариадна лишь качала согласно головой и односложно отвечала «да» или нет». Она не смела перебить женщину, иначе та обидится и не скажет основного. Лучше потерпеть.

– А сколько всего пунктов? – все же спросила Ариадна.

– Пятнадцать, – невозмутимо продолжила Ирина Иосифовна, – но сегодня не буду рассказывать о всех них, иначе не о чем будет беседовать с тобой по вечерам. Поэтому обсуждением следующих трех пунктов мы займемся с тобой завтра. А сейчас я тебе скажу, что Ольгу Клюеву в местных психушках отыскать не удалось. Но…

Она театрально выдержала паузу, а Ариадна ее не перебивала.

– Знакомый псих обещал по своим каналам разыскать указанную девицу. Подождет твое дело?

– Конечно, подождет, – ответила Ариадна. – Мне не к спеху.

– Но тот же псих мне сообщил очень интересные сведения про твоего нового работодателя, – сказала Ирина Иосифовна и выжидающе замолчала.

 

Глава 11

– Про Тимофея Кузнецова? – удивилась Ариадна. Честно говоря, такого поворота разговора она не ожидала.

– Про него самого, – ответила Ирина Иосифовна. – Мой знакомый псих пообещал прислать на электронку подробный отчет со ссылками на сканы документов, чтобы не слыть голословным. Но в двух словах это звучит так – Тимофей сразу после окончания колледжа устроился работать в поликлинику.

Ариадна знала об этом и без слов Ирины Иосифовны.

– Они вели прием в паре – психиатр по фамилии Бушко, может, ты слышала о нем раньше, врач так себе, и психоаналитик Кузнецов, твой нынешний работодатель. Один лечил лекарствами, так как у него было медицинское образование и диплом, подтверждающий право выписывать рецепты с печатями, а второй пользовался в своей практике исключительно словом. И поначалу у них все было просто отлично. Тимофей оказался весьма талантливым, он быстро понял, что психоанализ – это не разговор с психоаналитиком, а разговор с собственным бессознательным «я», с которым договориться гораздо труднее. Он мог часами выслушивать пациента, вникать в его проблемы. Нет, не так, – поправилась Ирина Иосифовна. – Он все же был детским психоаналитиком, дети почти ничего не могли ему рассказать о себе – говорили в основном родители, пока их чадо смотрело мультфильмы.

– И что плохого в просмотре мультиков? – удивилась Ариадна. Она не стала упоминать, что и сейчас Тим в своей практике по-прежнему использует тот же метод. Чем можно еще занять детей, когда надо обсудить их проблемы с родителями?

– Ничего, казалось бы… – усмехнулась в трубку Ирина Иосифовна. – Но среди подростков, которые приходили на прием к Бушко и Кузнецову, прокатилась волна самоубийств. Их обоих отстранили от работы, провели расследование, все досконально проверили – ничего, никаких нарушений не нашли. Но сама понимаешь, осадок остался. Ни один, ни второй на работу в поликлинику после скандала не вернулись. И еще был один тонкий момент в этой истории – все дети, лишившие себя жизни, просмотрели накануне со слов родителей один и тот же мультфильм.

– Какой? – непроизвольно вырвалось у Ариадны.

– А вот этого я пока не знаю, – ответила Ирина Иосифовна. – А что есть предположения?

– Какие и откуда? – вздохнула Ариадна. – Я ничего не смыслю ни в психиатрии, ни в психоанализе. И работаю всего лишь помощницей на входе, пытаюсь расположить к себе людей, пришедших на прием со своими проблемами – даже не знаю, что происходит дальше в кабинете. Я просматриваю записи только в том случае, если клиенты записались на повторный прием. Мне их дает сам Кузнецов, – она не стала его называть ни Тимофеем, ни уж тем более Тимом, чтобы не показывать, насколько они близки. – Но вот сегодня меня сильно удивило, что мамочка привела абсолютно больного ребенка. Тому скорее нужен психиатр, он ничего не сможет рассказать психоаналитику о себе, и вряд ли будет смотреть мультики.

– Диагноз? – встрепенулась Ирина Иосифовна.

– Аутизм, – произнесла Ариадна. – Очень, очень интересно, – услышала она в трубку.

– А знаешь, – сказала Ирина Иосифовна, – я узнаю, чем страдали те подростки, которые посещали в поликлинике Бушко и Кузнецова. Но что-то мне подсказывает…

Она не договорила – соединение прервалось. Ариадна тут же набрала свою собеседницу, но ее номер почему-то оказался вне зоны действия сети. Она подождала и снова набрала, и опять безрезультатно.

«А осадок остался», – вспомнила она слова Ирины Иосифовны. С ней происходило то же самое, внутри возникло какое-то неприятное чувство, словно она предавала Тима.

Выключив верхний свет и телефон, Ариадна осталась сидеть в темноте и тишине – ей надо было подумать, поразмыслить над услышанным. Она не могла поверить, что ее милый, обаятельный, харизматичный Тим мог кого-то довести до самоубийства, тем более больного ребенка. Этого просто не может быть.

Ариадна почувствовала непреодолимое желание прогуляться по ночному городу, замерзнуть до дрожи, до клацанья зубами, чтобы потом согреться в горячей ванне и выпить чашку обжигающего чая.

Она не стала даже надевать свитер под легкую куртку, чтобы желание вернуться в тепло, возникло как можно скорее.

Образ чудовища, нарисованный Ириной Иосифовной, никак не вязался с неизменной улыбкой Тима. Что-то тут не так, его оклеветали, но и подружке бабушки она не верить не могла. Проработав с Тимом уже две недели, Ариадна точно знала, что тот никогда не давал советов самому ребенку или его родителям, и это не от высокомерия или позерства. Он прекрасно осознавал, и она видела это по записям, что мир того гораздо сложнее, чем он мог себе представить, и даже сложнее, чем могли себе представить родители, приведшие его на прием. Какие уж тут советы.

Обняв себя руками, Ариадна быстро шла по улице, ей все равно было куда идти – она размышляла о том, что ей сказали, и как теперь с этим ей жить.

Жуткий визг тормозов и отборная ругань выдернули ее из размышлений о Тиме и вернули на грешную землю.

– Совсем ослепла! – закричал на нее молодой мужчина, перемежая слова отборной бранью. – Если тебе жизнь не мила, то лично я из-за тебя не собираюсь в тюрьму! Ты хотя бы налево посмотрела, прежде чем шагнуть на проезжую часть.

– Простите, – сказала Ариадна. – Я… Я просто задумалась.

– Она, видите ли, задумалась… – мужчина никак не мог остановить поток ругательств – он, похоже, перепугался сильнее, чем Ариадна.

– А давайте, выпьем чаю или кофе, – предложила она. – Нам обоим надо успокоиться.

– Что? – опешил мужчина. – Какой чай?

– Зеленый, например, – это мне, чтобы согреться. Ну а вам подойдет ромашковый, чтобы успокоиться, – улыбнулась Ариадна.

– Садись, – мужчина распахнул перед ней дверцу автомобиля.

– Нет, – покачала головой Ариадна, – вам в таком состоянии нельзя за руль. Мы могли бы прогуляться пешком и поискать приличное заведение, где нам подадут то, что надо.

Раньше, она, не задумываясь, забралась бы в машину, да и кафе подошло бы любое. Но только не сейчас – к хорошему привыкаешь быстро, во-первых, а, во-вторых, она научилась ценить себя.

Мужчина истерично расхохотался.

– Стой здесь, – приказал он. – Я только отгоню машину в первый попавшийся «карман», чтобы она не мешалась на дороге…

Небольшой уютный ресторанчик они отыскали довольно быстро. По дороге познакомились, посмеялись над своими именами.

– Вообще-то меня по паспорту кличут Дионис, – хмыкнул мужчина, услышав имя своей спутницы, – но я предпочитаю, чтобы ко мне обращались Филимон. Все звучит человечней.

– Водку будешь? – спросил он, когда официант выложил на столик перед ними меню.

– Буду, – не моргнув глазом согласилась Ариадна. Раньше она никогда не пила водку, почему бы не попробовать? Ей хотелось расслабиться и забыться, не думать о Тиме хотя бы немного. А Дионис по паспорту, а в простонародье Филимон, вполне мог оказаться подходящей для этой цели компанией. Только не перебрать бы.

– Итак, – Филимон наполнил небольшие рюмочки и провозгласил первый тост, – за наше случайное знакомство.

– Где-то я это уже слышала, – скептически поджав губы, хмыкнула Ариадна. – И насколько мне помнится, там плохо все закончилось.

– Пейте-пейте, но не забывайте закусывать, – рассмеялся Филимон. – Уверяю, с нами уже ничего плохого не случится, по крайней мере, не должно.

Ариадна попыталась пить водку маленькими глоточками, но ей это совершенно не понравилось. Тогда, как лекарство, она опрокинула всю рюмку себе в рот и, поморщившись, проглотила. Приятное тепло обожгло горло и упало в желудок – это было именно то, что ей сейчас нужно. Не чай, а именно водка.

– А теперь закуси, – Филимон подал ей на вилке кусочек бекона, скрученный рулетиком. О чем ты думала в тот момент, когда шагнула под мою машину? – спросил он.

– О превратностях судьбы, – ответила Ариадна.

– Только этого мне не хватало, – фыркнул Филимон, снова наполняя рюмки, – превратностей судьбы. И в чем они выражаются?

Ариадна пьяненько посмотрела на него. Кто бы мог подумать, что от одной маленькой рюмки ей станет тепло, а мысли о Тиме куда-то испарятся. И кто из них психоаналитик – Филимон или она? Пусть сейчас побудет он, поморщилась Ариадна. Ей надо хоть перед кем-то излить единожды душу. Человека сводит с ума не событие, которое с ним когда-то произошло и даже не возможность такого события в будущем, человека сводит с ума возможность события, которого никогда не было, и о котором он ничего не знает, кроме того, что оно возможно. Она потрясла головой – или сейчас или никогда. Надо решаться.

– Превратности судьбы, говорите?

Ариадна подняла рюмку и сквозь нее посмотрела на мужчину, сидящего напротив.

– Все в жизни циклично, а старые грехи…

– Знаю, знаю, – перебил ее Филимон. – Не дают спать по ночам. Вы замужем?

– Неправильно, – покачала головой Ариадна. – У старых грехов длинные тени… Не замужем и никогда не была. Но очень хотелось.

– А дети есть?

– Дети?

Дети… Ариадна опустила голову. Ей не хотелось вспоминать об этом. У нее мог быть одиннадцатилетний сын. Лучше не думать об этом.

– Нет, детей у меня тоже нет, – сказала она грустно и залпом выпила рюмку водки, не чокаясь, как на поминках. – Только бабушка, но она меня выгнала из дома. И теперь я одна, совершенно одна. Никому не нужна.

– И именно поэтому ты решила покончить с жизнью под колесами моего автомобиля? – рассмеялся Филимон. Алкоголь подействовал и на него.

– Покончить… жизнь…

Ариадна нахмурилась.

– Я вам не противна? – спросила она. А почему ей не рассказать этому мужчине о том, что произошло с ней много лет назад?

– Нет, – Филимон непонимающе посмотрел на нее.

– Тогда, если вы никуда не торопитесь, не смогли бы провести эту ночь со мной? – предложила Ариадна. Она не спрашивала его ни про жену, ни про детей. Он ей нужен был не для постели – совсем для другого.

Филимон окинул ее непонимающим взглядом.

– Нет-нет, – покачала Ариадна головой. – Мне нужно выговориться перед кем-то. Эта история почти двенадцатилетней давности, которая тянется за мной, как хвост кометы, не дает мне жить сейчас. Что-то типа вагонного разговора со случайным попутчиком – он скоро выйдет и все твои беды унесет с собой, а ты испытаешь огромное облегчение, что никто никогда не попрекнет тебя сказанными в порыве откровения словами.

– А вы не пытались обратиться к психоаналитику? – спросил Филимон. – Это практические то же самое, а может, даже лучше. Правда денег стоит и немалых, но говорят, помогает.

– Нет, – снова покачала головой Ариадна. – И даже дело не в деньгах. Психоаналитик – нет. Он не случайный попутчик, а совершенно конкретный человек, у которого есть друзья, знакомые, коллеги по работе, в конце концов, у него может оказаться помощник или помощница, у которой… Ну вы меня понимаете. То, что хотелось бы сохранить в тайне, в какой-то момент всплывет наружу со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– А случайный попутчик или знакомый, как я, разве не сможет поделиться услышанным с кем-то? А тот дальше? – переспросил Филимон.

– Может, – как ни в чем не бывало отозвалась Ариадна. – Но вы незаинтересованное лицо, вам это ни к чему, обсуждать какую-то случайную знакомую, а которой вы не вспомните уже завтра, ну или будете вспоминать как недоразумение. Да, вы можете поделиться со своим друзьями или знакомыми, что некая девушка по имени Ариадна шагнула на проезжую часть под колеса вашего автомобиля, по чистой случайности, точнее благодаря вашей реакции и отсутствию пешеходов на тротуаре, осталась жива, а потом, напившись водки, несла невесть что, а вы ее терпеливо выслушивали.

– Тогда, может быть, пойдем к вам, – согласился Филимон. – Купим бутылку водки, пока еще отпускают в супермаркетах, чего-нибудь на закусь и…

– Нет, – опять покачала головой Ариадна, – ко мне нельзя, разговора не получится. Нужна нейтральная территория.

– Тогда в гостиницу, – предложил Филимон, протягивая Ариадне руку. – Я до пятницы совершенно свободен.

Она улыбнулась ему в ответ – до пятницы и она совершенно свободна…

Им было глубоко плевать, что о них подумала молоденькая администраторша на ресепшне, когда выдавала ключи от номера – Ариадна собиралась говорить, а Филимон слушать. Как ей хотелось, чтобы он услышал ее бессознательное, помог избавиться от страхов, что преследуют ее. А может, это вовсе и не страхи. Ей хотелось, чтобы Филимон ничего не сказал ей, что он думает по поводу ее рассказа. Надо, чтобы он вообще все время молчал: думать – это вообще не его задача. Ей не нужны его советы, только пусть выслушает и все.

Стола и стульев в номере не оказалось, как, впрочем, и рюмок, зато на прикроватной тумбе стояли граненые стаканы для воды.

Филимон открутил крышку с бутылки, налил водки на самое донышко – ровно на один глоток. В конце концов, они собирались беседовать, а не напиваться. Вскрыл перочинным ножичком, что болтался у него на брелоке с ключами, пакетик с беконом.

– Слушаю, – сказал он, удобно устраиваясь на одной из односпальных кроватей и предлагая Ариадне расположиться напротив него на второй.

– Верхний свет выключи, – попросила она его, а сама протянула руку и включила бра, висевшее на стене. Но интима это не добавило, хотелось погасить весь свет, но пить и закусывать как-то не очень удобно в полной темноте.

Ариадне казалось, как только найдется слушатель, слова сами потекут из нее, но ничего такого не происходило. Она не знала с чего начать.

– Я в детстве попала в аварию, – произнесла она наконец первые слова.

– Догадался, что у тебя это не врожденное, – улыбнулся Филимон. – Сколь лет тебе тогда было?

– Три года, что ли. Я не помню, но бабушка так утверждает, – ответила Ариадна. – Мы пить будем? Сколько можно стакан в руке держать?

– Говорят обычно, что водка скоро закипит, – рассмеялся Филимон – девушка ему понравилась своей непосредственностью, а еще тем, что не задавала глупых вопросов. Поступки, да, она совершала один глупее другого, чего только стоило притащиться сюда, чтобы рассказать что-то там о себе. Он тоже не лучше – сначала чуть не задавил ее, а потом согласился ее выслушать. А что, пусть говорит, ему не жалко. К тому же он, действительно, свободен до пятницы – жена в отъезде, дети у тещи. Он как бы еще и почти холост.

– Меня воспитывала бабушка, – продолжила Ариадна после того, как выпила водку. – Ключница проклятущую делала, – скривилась она, пытаясь заесть горечь кусочком бекона.

Филимон тоже выпил. И сдались ему эти беседы? В супермаркете в корзинку с товаром он кинул упаковку с презервативами на всякий случай и теперь размышлял, как бы их употребить с обоюдного согласия. Он даже приподнялся со своего места, чтобы взять их, но в последнюю секунду передумал и снова уселся на кровати. Что он хорошеньких девушек не видел? Его вдруг больше заинтересовало, что она хочет сказать, но не говорит.

– Меня воспитывали в строгости…

Ариадна, сцепив руки, начала раскачиваться вперед-назад. Филимон снова налил понемногу, он прекрасно видел, что она еще слишком мало выпила, чтобы окончательно расслабится.

– Я уже колледж заканчивала, а продолжала оставаться девственницей…

– Парни у тебя были? – спросил Филимон.

– Были, но у меня с ними до постели не доходило. Я была влюблена в него – создала себе образ идеального мужчины. Но постепенно образ начал подчинять меня и, чтобы избавиться от наваждения, я легла с ним в постель. Но, видимо, звезды неудачно были расположены в тот момент, я забеременела.

– И ничего ему не сказала, – фыркнул Филимон.

– Нет, – покачала головой Ариадна. – В тот вечер или ночь, неважно, у нас был выпускной, и он слегка перебрал. Я его дотащила до общежития, уложила в постель, но не ушла…

Исчез стыд и стеснительность – слова полились как из рога изобилия.

– Я не претендовала ни на что, – продолжила она, – просто хотелось провести ночь с любимым мужчиной. Он… потом исчез, пропал. А я и не искала. У нас у каждого был свой путь, своя жизнь. Вот только спустя одиннадцать с небольшим лет наши пути пересеклись вновь.

– Это не все, что ты хотела мне рассказать.

Филимон взял Ариадну за подбородок и, подняв ее голову, заглянул в глаза.

– Давай, рассказывай уж, раз мы сидим здесь с тобой и пьем водку.

– Налей еще, – попросила Ариадна. – Когда бабушка узнала, что я нахожусь в интересном положении…

– Кто ей рассказал об этом? – спросил Филимон. – Насколько я могу догадываться, не ты сама. Ты предпочла бы молчать до последнего, пока живот не стал бы заметен.

– Не я, – помотала головой Ариадна, – кто-то другой. Меня саму мучает этот вопрос. Я никому не говорила, что переспала с парнем, даже не заикнулась, что у меня с кем-то была близость. Бабушка меня избила – она сломала о мою спину старинный венский стул, и круглой ножкой от него разбила мне губу. Я потратила все свои сбережения, чтобы убрать дефект, оставшийся после аварии в детстве. А она кричала, что я шлюха и, била, и били по лицу, пока губа снова не разошлась. А потом лупила меня по ногам и тыкала ножкой от стула в живот. Я не помню, как вырвалась и убежала. Только идти мне было некуда – ни угла, ни денег. Несколько дней я ночевала по чужим подъездам. А потом она мне позвонила, удивляюсь, как телефон тогда не сел. Наверное, потому что я его просто не доставала, меня не интересовало даже, который час. Бабушка просила, чтобы я вернулась домой. Я пришла. И это оказалось моей ошибкой. Она вместе со своими подружками меня скрутили…

Филимон вопросительно поднял брови.

– В прямом смысле, – ответила Ариадна на его немой вопрос, – меня схватили, что-то вкололи и отвезли в больницу. Когда я пришла в себя, все было уже кончено. В эпикризе при выписке было указано, что я поступила в тяжелом состоянии после криминального аборта. Только ничего этого не было – я хотела родить этого ребенка.

Она помолчала и тихо добавила: – У меня должен был родиться мальчик. Я успела сдать все анализы, сделать УЗИ и даже встать на учет по беременности. Я хотела этого ребенка, – снова повторила Ариадна.

– Могу только предположить, что кто-то из работников поликлиники донес вашей бабушке, – грустно сказал Филимон. – Вы же встали на учет в поликлинике по месту прописки? Не в перинатальном же центре? – спросил он.

– Поликлиника? – встрепенулась Ариадна. – Ну да, это была обыкновенная поликлиника по месту жительства. Вы думаете?

Она с тоской взглянула на Филимона.

– И даже не сомневаюсь, – покачал тот головой. – Из центра тоже могла просочиться информация, но там строже, карточки пациентов доступны только тому врачу, который ведет беременность. А в обычной поликлинике они стоят на полках в общем доступе. Хотя, впрочем, – Филимон махнул рукой, – и оттуда информация могла просочиться. Сейчас все компьютеризировано, и все находится в общем доступе: пользуйся – не хочу. Сам сталкивался с подобными вещами. А потом?

– А что потом… – пожала плечами Ариадна. – После больницы я год отработала школе, уволилась…

– Или уволили?

– Это совершенно неважно, уволилась или уволили, ушла я из школы одним словом и устроилась няней. Уволилась совсем недавно…

– Опять уволили, – уточнил Филимон.

– Я же говорю, не принципиально. Не цепляйтесь к словам, – улыбнулась Ариадна. Она снова протянула к нему стакан – столько уже выпила и ни в одном глазу. – Наливай.

– Может, хватит уже? – спросил он. – Вам завтра на работу, мне тоже. Хотя…

Он махнул рукой.

– Еще по маленькой… И спать.

Ариадна согласно кивнула – номер снят до утра, можно никуда не идти, а просто завалиться на кровать и не думать о дне грядущем.

– Ты останешься со мной? – спросила она удивленно, глядя на то, как Филимон разделся и юркнул под тоненькое одеялко.

– Останусь, – ответил он, зевнув. – Вдруг тебе еще чем-нибудь захочется поделиться. А тут рядом, и не надо никого искать прыгать под машину на улице.

– Далась тебе эта машина? – попыталась обидеться Ариадна.

– А что машина? – снова зевнул во весь рот Филимон. – Она спокойно стоит на парковке, никому не мешает. Более того, я уверен, что под нее никто не прыгнет, разве заблудший кот. Но те обычно во дворах шастают. А вот тебя отпускать одну никак нельзя. Я более чем уверен, что тебя опять мучают какие-то сомнения, о которых ты почему-то боишься мне поведать.

– Это совсем личное, – ответила Ариадна.

– А то, что ты мне рассказывала, не личное? – спросил Филимон.

– И это личное, – кивнула она. – Вы кем работаете? – спросила, словно решая задним числом, насколько то, что она расскажет, станет достоянием общественности.

– Директором маленькой фирмочки, – не вдаваясь в подробности, ответил Филимон.

– Мне кажется, – Ариадна вздохнула, – что он связан с тем, что произошло со мной. Только я не могу понять, каким образом.

– Давай рассуждать здраво… – предложил Филимон.

– Сейчас уже много времени, – отмахнулась от него Ариадна, – мы не выспимся и на работе появимся с больной головой. Не знаю, как тебе, но мне нужная светлая голова и ясность мыслей.

– А зря ты мне не хочешь дорассказать свою историю, – вздохнул Филимон, отворачиваясь от Ариадны, – но ничего, я тебе оставлю свою визитку. Позвонишь, когда будет желание еще поговорить со мной.

 

Глава 12

Филимон тихонько посапывал во сне, издавая разнообразные звуки, а Ариадне не спалось – она то пялилась на окно, то на потолок, то крепко зажмурившись, считала баранов. Мысли снова закрутились вокруг Тима, но сейчас совершенно в другой плоскости. Он не психолог, а психоаналитик. Но с другой стороны, она его не встречалась с ним много лет, за это время он вполне мог получить второе образование – медицинское. Она как ничего не знала о нем, пока учились, Тим никогда не рассказывал ни о родителях, ни о семье, так ничего не знала о нем и сейчас. Кое-что ей, конечно, известно, но слишком мало, чтобы строить предположения. Да и какие предположения? У нее даже не было информации, в какой поликлинике тот работал в паре с доктором Бушко, и что делал долгие годы, когда ушел оттуда.

Филимон довольно громко всхрапнул и перевернулся на другой бок. Ариадна улыбнулась, а потом нахмурилась. И зачем она загрузила своими проблемами постороннего человека? Все равно ничем он ей помочь не смог по большому счету. Она даже не все честно ему рассказала. Нет, фабула ее трагедии изложена верно, но чувства остались за кадром. Как поведать постороннему человеку то, что она чувствовала? Как донести до слушателя, какой ужас она испытывала, когда единственный родной человек чуть ли не пытался ее убить? За что? Только за то, что она носила ребенка. Ну ладно, малыш был бабушке не нужен, но, как выяснилось, и она, Ариадна, ей была не нужна ни с ним, ни без него. Как она могла избить ее?

– Дрянь, – вопила бабушка, – потаскуха.

И обломком ножки венского стула тыкала ее в живот. Было нестерпимо больно, а по лицу текла кровь из разбитой губы. Она хотело сделать ей не только больно, но и унизить ее, показать, доказать ее никчемность, несостоятельность. Это, правда, она поняла потом, после бессонных ночем, когда пыталась понять и разобраться, почему та с ней так поступила.

Ариадна тогда еле доползла до травмопункта. Равнодушный доктор наложил несколько неаккуратных швов на губу, заклеил пластырем и даже не поинтересовался, кто так с ней обошелся. Она бы ничего не сказала, это понятно, но для порядка мог бы спросить.

Она солгала Филимону, что ничего не помнила. Да, ей вкололи укол, а потом, когда она не могла сопротивляться, разложили на кухонном столе, задрали платье, сорвали трусики, развели ноги в стороны и холодными металлическими инструментами ковырялись внутри. А потом, притворно рыдая в трубку, бабушка позвонила Ирине Иосифовне – та не могла отказать близкой подруге. Она пристроила Адриану в свою медсанчасть в гинекологическое отделение. Молодой врач «спасал» ее никчемную жизнь с презрительным выражением на лице. А она даже не могла объяснить ему, что ни в чем не виновата, что хотела этого ребенка. Он ей все равно не поверил бы. Да ей это и не нужно было тогда – она потеряла не только ребенка, но и лишилась иллюзий относительно любви бабушки к ней. Только поэтому Ариадна нисколько не удивилась и даже не испугалась, когда ее не пустили домой, когда они приехала на такси из коттеджа. Но сейчас она сильнее и увереннее в себе, чем двенадцать лет назад, да и терять ей нечего по большому счету – она потеряла все тогда. Нет, не все, осталась еще ее любовь к Тиму, но и на нее покушаются. Ариадна покачала головой – а вот за нее она поборется. И Ирине Иосифовне придется постараться, чтобы доказать, что Тим совершал в прошлом или продолжает совершать что-то противозаконное.

Филимон снова всхрапнул и отвернулся от Ариадны. Она поднялась, лежать было больше невмоготу, оделась, обулась и тихо покинула номер – им совершенно не обязательно смотреть друг другу в глаза при свете дня.

– Уже уходите? – сонно поинтересовалась администратор на ресепшне.

– Да, – кивнула Ариадна. – У меня утром важная встреча, боюсь опоздать.

– А мужчина ваш? – ехидно улыбнулась девушка.

– А вы его часиков в семь разбудите, – хмыкнув в ответ, посоветовала Ариадна. – Он будильник, конечно, завел, но опасаюсь, что проспит и не услышит звонка…

– Укатали Сивку крутые горки, – с видом знатока кивнула администраторша.

Ариадна покачала головой в ответ, подождала, пока ей отопрут входную дверь, и вышмыгнула в темноту ночи. Она быстро пошла, почти побежала, в сторону съемной квартиры. Не раздеваясь, она прошла в комнату, схватила телефон и сразу включила его – ни одного звонка, ни одного сообщения. И зачем она, спрашивается, торопилась попасть домой? Чтобы в очередной раз удостовериться, что никому до нее нет дела?

Сев в кресло, Ариадна позволила себе расслабиться и заплакать. Слезы текли все сильнее, все обильнее.

– Почему люди плачут, когда им не больно? – шмыгая носом и вытирая рукой слезы, вслух спросила она сама себя. – Нет, больно. Только это не физическая боль.

Ариадна положила руку на грудь.

– И жалко себя до ужаса, до истерики…

Утро началось, как обычно – посетители, дети, их родители и холодный, и неулыбчивый до нельзя Тим. Лишь к вечеру он оттаял, но Ариадну к себе не позвал, сказал, что он устал за предыдущие дни и ему требуется отдых. Она же не привыкла требовать: позвали – шла, не позвали – тоже хорошо, можно заняться своими делами. К тому же ей казалось, точнее она ждала, что позвонит Ирина Иосифовна и скажет очередную гадость про Тима. Ариадне даже хотелось почему-то этого.

Она неспешно шла по тротуару, погруженная в свои мысли.

– Стой здесь! – раздалось над ее ухом, и рука рванула сумку, висевшую на плече.

Обернувшись на знакомый голос, Ариадна улыбнулась Филимону. И тут только она поняла, что стоит на том же самом месте, где чуть не шагнула под машину.

– Откуда ты взялся? – спросила она.

Филимон не отпускал из рук сумку Ариадны.

– Тебя ждал. Почему-то мне показалось, что ты обязательно пройдешь мимо этого места.

– Почему? – удивилась она.

– Да как тебе сказать, – улыбнулся тот. – Это необычное место…

Ариадна удивленно выгнула брови.

– Центр Вселенной, – продолжил Филимон. – А если честно, то захотел еще раз тебя увидеть и почему-то решил, что ты просто обязана пройти мимо места первой нашей с тобой встречи. В ресторан? В гостиницу? – спросил он.

– Нет, не хочется. Устала я от общепита и казенных простыней, – покачала головой Ариадна, улыбаясь. – Предлагаю зайти по дороге в магазин, купить полуфабрикатов, готовлю я плохо, но разогреть в духовке все же могу, не испортив. Посидим, поговорим. Или у тебя на мой счет другие планы? – спросила она ухмыльнувшись.

– Другие… – рассмеялся Филимон, подхватывая Ариадну под руку. – Прошу.

Он распахнул дверцу автомобиля…

Филимон усадил Ариадну в кресло и кинул ей на колени пластиковую папочку с бумагами. Он не мог видеть, как та неумело пыталась вскрыть пакеты с едой, которые они купили – не хватало только, чтобы Ариадна испортила их ужин.

– Что это? – удивленно спросила она.

– Списки тех, кто работал в поликлинике в период, о котором ты пыталась вчера рассказывать, – выглянул мужчина из кухни.

Ариадна расхохоталась, глядя на него – он снял свой дорогой костюм, оставшись в одних трусах и носках, а поверх голого торса повязал хозяйский фартук. Смотрелось уморительно.

– Ну извиняй, – развел тот руками, поняв над чем смеялась Ариадна. – Предложи мне халат или триканы с потрепанной футболкой, я прикрою телеса, чтобы не смущать тебя своим внешним видом.

– Да ладно, – она махнула рукой, – я не буду смеяться, готовь так. У меня есть, чем заняться, – она кивнула на пластиковую папку и углубилась в изучение списков. Тот, кто их составлял, был не ленив – были указаны не только фамилия и полное имя, отчество работавших в поликлинике, когда Ариадна вставала на учет по беременности, но и кем работал человек, когда устроился на работу и когда уволился, а также дата его рождения. Короче, полное досье, не хватало только фотографий из личных дел.

Она переворачивала страницу за страницей – список оказался на удивление большим, – но ни одной знакомой фамилии, зацепиться глазу не за что.

– Нет, – покачала головой Ариадна, – утечка информации произошла не из гинекологии. Ни одного знакомого лица, точнее фамилии.

– А имена? Имена ты внимательно изучила? – спросил Филимон, появляясь в дверях с тарелками.

– На имена тоже внимание обращала, но ни одно мне не знакомо, – грустно вздохнула Ариадна. – Откуда вообще эти списки?

– У каждого есть свои маленькие тайны, – ответил Филимон. – А тебе я вообще посоветовал подходить к столу. Я сегодня остался без обеда могу и твою порцию проглотить, не заметив, пока ты раздумываешь.

Ну уж нет. На аппетит Ариадны ничего не могло повлиять, или почти ничего – только отсутствие денег. Она сбегала на кухню за табуретом и, усевшись на нем, как на насесте, принялась орудовать ложкой, отбросив в сторону ложный стыд. Недолго думая, Филимон тоже с вилки перешел на ложку – ей все же удобнее макарошки подхватывать. Вот если бы спагетти, тогда на вилку самое то их накручивать.

– А твои тайны не смогли бы для меня узнать, в какой поликлинике… – прошамкала она полным ртом.

– Давай поедим, а потом все обсудим, – предложил Филимон. Он привык отделять мух от супа. – Время у нас еще будет.

Она согласно качнула головой и продолжила уплетать ужин за обе щеки.

И пусть кофе только растворимый, и кресло только одно – они уселись рядком, прижавшись тесно друг к другу, даже пошевелиться не получалось.

– Так что ты хотела узнать? – спросил Филимон, делая большой глоток кофе.

– Не дыши так глубоко, – попросила его Ариадна, – а то я кофе пролью, а спросить хотела… Можно узнать, в какой поликлинике работал конкретный человек. Ну и все о нем… Связанное с работой. Меня интересует только это.

– Видишь ли, – Филимон снова отхлебнул большой глоток кофе. – Сигаретку бы… – протянул он мечтательно.

– Кури, – предложила Ариадна. – Ко мне никто не придет, а запах выветрится уже к утру.

– Так вот, о чем я говорил…

Филимон все равно открыл форточку и, встав возле нее, пытался пускать дым на улицу.

– Дела давно минувших дней, – сказал он со знанием дела. – Все личные дела давно в архиве. С поликлиникой возле твоего дома…

– А откуда ты узнал, где я живу? – нахмурилась Ариадна.

– На решепшне в гостинице, – невозмутимо ответил Филимон. – Милая девушка мне все о тебе рассказала, выдала в том числе и прописку. Это было совершенно не трудно. Итак, поликлиника, в которой ты вставала на учет, не подвергалась реорганизации, скажем так, она сохранилась почти в первозданном виде, только все сведения из архива оцифровали, чтобы удобнее было вести прием больных. В базу данных внесли всю информацию из карт больных, и, – он сделал паузу и картинно развел руками, – пришлось внести сведения обо всех врачах, к которым обращались пациенты. Ну а потом, подумали и добавили весь персонал – кто-то посещал процедуры, анализы опять же подписывали медсестры, короче, оставались только санитарки, но и их внесли в базу. И теперь одним кликом можно получить досье не только на посетителя поликлиники, но и всех, кто тем или образом оказывался с этим больным связан. Я понятно объясняю?

Филимон прикрыл форточку, не лето никак на улице, и присел перед Ариадной, заглядывая ей в глаза.

– Так как звали твоего разыскиваемого чела?

– Их двое: психотерапевт или психолог Бушко и психоаналитик Тимофей Кузнецов.

– Я постараюсь узнать что-нибудь про них, – кивнул Филимон.

В это время зазвонил телефон у Ариадны. Она подскочила и, ответив на вызов, направилась было на кухню, но мужчина ее остановил: – Говори, а я пока посуду помою.

Позвонила Ирина Иосифовна, впрочем, Ариадна и не сомневалась, когда схватила трубку, что это она ответит на том конце провода.

– Ты же с Кузнецовым училась на одном курсе? – без предисловий после приветствия сразу спросила Ирина Иосифовна.

– Да, – честно ответила Ариадна.

– Ты с ним общалась после окончания колледжа? – сыпала вопросами бывшая главврач. – Когда последний раз с ним встречалась, прежде чем начала на него работать?

– Нет, не встречалась ни разу, – как автомат, отвечала Ариадна. – За день до приема на работу… Нет, случайно пересеклась с ним в парке накануне, когда гуляла с Таней.

– И что? – удивилась Ирина Иосифовна. – Он вот так тебя встретил на улице и предложил пойти к нему в помощницы? Абсолютно неопытного человека?

– Не совсем так, – нахмурилась Ариадна. Она не понимала, что хочет от нее ее собеседница. – Я искала работу, увидела в газете его объявление, спросила, он ответил, что, да, подавал через фирму, но ждал, когда я сама приму решение…

– Чертов манипулятор, – выругалась Ирина Иосифовна и вставила крепкое словцо.

– Вы думаете, что он мной манипулировал? – удивилась Ариадна.

– Я не думаю, я уверена. Найди предыдущую газету, позвони в издательство, поинтересуйся, когда было подано объявление и в какое количество номеров.

– Но…

У Ариадны задрожала нижняя губа, еще мгновение, и она не смогла бы сдерживать слезы. Она сидела на кончике кресла в напряженной позе, поджав ноги, и со стороны напоминала маленькую комнатную собачонку. Она понимала, что ей надо расслабиться, чтобы адекватно воспринимать информацию, и не могла – только еще сильнее сжималась.

– Ты что-нибудь слышала о двадцать пятом кадре, о скрытой рекламе? – спросила Ирина Иосифовна.

– А причем здесь это? – фыркнула Ариадна.

– А при том, что человеческий мозг контролирует прием информации на сознательном и подсознательном уровнях, – ответила Ирина Иосифовна. – И сознание знает только о том, что поддается анализу и происходит в непосредственном поле зрения, а вот подсознание накапливает ту информацию, которая обычно остается за кадром. Часто внутренний мозг, сознание, заставляет нас выполнять одни действия, в то время как на подсознательном уровне мы сопротивляемся этим приказам, так как внешний мозг, подсознание, требует от нас совсем другого.

– Это все интересно, – вдруг разозлилась Ариадна, – но какое отношение все это имеет ко мне и Тимофею Кузнецову.

– А-а-а, – протянула Ирина Иосифовна. – Это как раз и интересно. Поначалу думали, что или Бушко, или Кузнецов использовали гипноз в своих методах лечения пациентов, и где-то перестарались с подростками. Но тщательная проверка показала, что ни один, ни второй не обладали гипнотическим даром и не использовали его ни в каком виде в своих практиках. С Бушко при проверке вообще проблем не было: тот даже диагнозы практически не ставил, к нему приходили в основном за рецептами на лекарства, которые он выписывал для психических больных на специальных бланках. А вот с Тимофеем Кузнецовым все было не так однозначно. Внушение на уровне подсознания…

– Но как? – удивилась Ариадна. – На приемах всегда присутствуют родители. Сама лично записи просматривала. Не верю. Они бы заметили, что он делает что-то не так.

– А ты просмотри еще раз, – попросила Ирина Иосифовна. – О посланиях с экрана сознание ничего не знает, поэтому оно не может им сопротивляться и отказаться от них, а вот подсознание воспринимает все за чистую монету.

– Неужели…

Ариадна не смогла договорить – она не верила в услышанное.

– Зачем ему это нужно? – она не выдержала и заплакала.

– Что случилось? – перед ней на корточках присел Филимон.

– Так ты не одна? – испугалась Ирина Иосифовна и сразу прервала связь.

– Ничего, – покачала головой Ариадна. Ты женат? – спросила она. Ей хотелось любви – не секса, а именно любви.

– Конечно, – кивнул тот. – Брак создает видимую стабильность в жизни. У меня и дети есть. И только из-за них я не оставлю супругу, как и она не уйдет от меня. Мы с ней этот вопрос давно обсудили. Расстанемся с ней только в том случае, если и ей, и мне будет с кем вступить в новый брак.

– Хорошее дело браком не назовут, – фыркнула Ариадна. – Высокие, однако, у вас с женой отношения.

– Да нет, – отмахнулся Филимон. – Какие уж тут высокие отношения? Обыкновенные.

«Врет», – улыбнулась Ариадна, но говорить ничего не стала. Им с ним детей не крестить. Захочет он с ней ночь провести, она возражать не станет, ей не до моральных принципов – она устала от недомолвок, хотелось расслабиться. А когда рядом приятный во всех отношениях мужчина, почему бы не с ним?

Она вдруг почувствовала, что ее совершенно не мучают угрызения совести: плевать, что изменит Тиму, – она ему ничего не обещала, а он ей тем более, и уж думать о жене Филимона она точно не будет – это его проблемы.

– Свет выключи, – попросила Ариадна мужчину, продолжавшему сидеть перед ней на корточках, – и помоги мне разобрать кресло-кровать.

– Вот так все просто? – спросил Филимон.

– К чему делать сложное из простого?

Ариадна внимательно посмотрела ему в глаза.

IV век до новой эры. Дворец-Лабиринт на острове Крит.

Ариадна не шла по дорожке в сторону Лабиринта – задрав хитон, чтобы он не путался в ногах, она бежала, опасаясь опоздать. Трясущимися руками она вставила ключ в скважину, с трудом провернула его, словно замок заржавел. Тяжелая дверь никак не поддавалась – казалось, что силы покинули ее. А ей еще разыскивать по Лабиринту Астерия.

Ей почудилось хлопанье крыльев. Откуда птицы в Лабиринте? Но звуки странные, жуткие. Ариадна поежилась и замедлила шаг, прислушиваясь. Хлопанье крыльев прекратилась, и сразу она смогла услышать негромкий голос брата. Ариадна ускорилась, почти побежала – надо обязательно предупредить Астерия о грозящей ему опасности.

Поворот, еще поворот, еще один. Голос брата все слышнее. Ариадна сделала несколько шагов и остановилась как вкопанная, не желая верить свои глазам – в небольшой зале на подушках возлежал Астерий во всей своей нагой красе, а вокруг него по кругу расположились шесть афинских красавиц. Одежды на девушках тоже не было.

– И кто из вас станет первой жертвой? – ласково спросил Астерий и оглядел красоток.

– Пусть Астарта или Ирис, – заворковали афинянки.

– Тогда Ирис, – согласился тот, слегка поднимаясь на локте.

Названная девушка придвинулась ближе в Астерию. Раздалась негромкая протяжная музыка – запел авлос, ему вторила кифара. Ариадна удивленно огляделась по сторонам и в одной из ниш заметила музыкантов.

– Иди ко мне, – позвал Астерий Ирис.

Та подошла к нему и опустилась на колени.

В первый момент Ариадне показалось, что брат сейчас будет наказывать Ирис. Но тот приблизился к ней и, встав у нее за спиной, легко толкнул ее рукой вперед, та поставила ладони на пол и развела ноги в стороны. Астерий обнял ее за талию и, издав победный клич, ткнулся в нее…

Ариадна никогда не видела брата обнаженным, поэтому не смогла разглядеть со своего места, чем это брат тыкался в девушку, да и в зале было сумрачно – только несколько масляных ламп по углам освещали ее. Она отступила назад, стараясь остаться незамеченной, и побежала к выходу.

– Что это было? – спрашивала она себя, задыхаясь от быстрого бега. – И Астерий, похоже, ничего не опасается, если ему кто-то и угрожает, но не в Лабиринте. И девушки его не боятся – его общество им приятно.

Она даже не сомневалась в этом. Почему бы и ей тоже не собрать всех юношей разом?

Вечер выдался теплый, она разгорячилась от бега, и Ариадне вдруг тоже захотелось обнажиться. Прямо на бегу она сбросила с себя нарядный пеплос, который не удосужилась снять, отправляясь в Лабиринт, затем хитон, вытащила шпильки из прически, позволяя волосам рассыпаться по спине.

Ариадна бежала на утес, к морю. Неожиданно стал накрапывать дождь, но и буря не остановила бы ее. Зло и пронзительно кричали чайки. Хрипло перекликаясь, они устроили в воздухе какой-то безумный танец. Ариадна подняла руки и, как менада, дикая и необузданная заплясала на самом краю утеса…

– Разве она не божественна? Ты только взгляни на нее, – обратился Дионис к Афродите.

Он не мог отвести взгляда от танцующей Ариадны. Нет, эта царская дочка должна принадлежать только ему.

– Что ты хочешь от меня? – недовольно поморщилась богиня.

– Украду, увезу, зацелую…

– Это ты можешь сделать и без меня, – фыркнула Афродита. – Напои ее зрелым вином, и она твоя.

– Э, нет, – погрозил ей пальцем Дионис, – я хочу, чтобы она пошла со мной по своей воле, а еще лучше по любви.

– Глупец!

Афродита зашлась в смехе.

– Ты бы поторопился, – просмеявшись, сказала она. – Царская дочка танцует от радости, потому что и про ее честь юноша афинский нашелся.

– Лжешь, – Дионис схватил богиню за горло.

Он заскрежетал зубами от гнева. Афродита не на шутку испугалась.

– Что ты хочешь от меня? – спросила снова она.

– Пусть Ариадна меня полюбит, – сказал Дионис.

– Зачем она тебе, она же некрасива? – Афродита потерла горло – теперь синяки от пальцев Диониса несколько дней будут украшать ее белоснежную шейку. Надо придумать какое-нибудь оправдание. Не скажешь же, что отказала богу в помощи в любовных делах. Засмеют же на Олимпе – богиня любви не смогла влюбить девчонку в Диониса. А как она может это сделать, если ее сердце еще не готово любить, оно как нераспустившийся бутон розы. Но придет и ее время.

– Хоть ты и богиня любви, но в самой любви, а также в женской красоте ты ничего не смыслишь, – рассмеялся Дионис. – Эта девушка в сотни раз красивее тебя.

Афродита обиженно поджала губы.

Зря он так сказал – коварней обиженной женщины нет никого на свете.

 

Глава 13

Наше время. Маленькая однушка в центре города.

– Тебя чем-то расстроит телефонный звонок? – спросил Филимон.

Они обнаженные лежали под простыней, тесно придавшись друг к другу.

– Я тебе не понравилась в постели. – Равнодушно сказала Ариадна.

Раньше такого вопроса она не произнесла бы – воспитание не позволило. Но последнее время с ней происходило нечто странное – с посторонними она стала выдавать себя за стервочку, изображая при этом, что сильна характером. Но в данную минуту она вдруг осознала, что заигралась – никакая она не стерва, а маленькая испуганная девочка, которая хочет спрятаться за бравадой.

– Прости, – сказала Ариадна и под простыней провела прохладными пальцами по животу Филимона. – Мы разговаривали про сознательное и бессознательное.

– Сублимация – это лучше и легче, чем просто тихо сходить с ума от осознания собственной никчемности и неспособности что-то поменять.

– Что? – не поняла его Ариадна.

– Я говорю о сублимическом восприятии, – произнес он.

– Кто ты?

Ариадна зажмурилась, боясь услышать ответ.

– Я? – Филимон растерялся и не нашелся сразу, что сказать. Повторить свое имя по паспорту? Глупо. Назвать профессию по диплому? Еще глупее. Рассказать ей, чем он занят по жизни на самом деле? Глупость в квадрате.

– Всякий раз, когда я оказываюсь с женщиной наедине, мне становится ее жаль буквально после пары минут общения, – продолжил он, немного помолчав. – Вру. Не всегда. Но очень часто. И всякий раз хочется убежать от нее подальше. Только поэтому я до сих пор не развелся с женой, с которой, кроме детей, нас в сущности больше ничего не связывает. Мы с ней боимся оставаться один на один. Когда она дома, я стараюсь куда-нибудь улизнуть под благовидным предлогом. Укладываю детей в постель и в клуб, например. Или бесцельно слоняюсь по улицам, иногда езжу на автомобиле.

– Я уже задавала вопрос – почему вы не разведетесь? – спросила Ариадна. Ей не хватало только мужских откровений. Но с другой стороны, она первая начала ему изливать душу, теперь ее час подставлять жилетку, – Вам обоим стало бы легче.

– А я уже отвечал тебе на него, – хмыкнул Филимон. – Брак создает иллюзию стабильности и защищенности. Опять же, чем сильнее мужчина женат, тем он лучше. По крайней мере, так кажется окружающим. И вокруг женатых мужчин не только моего возраста, и пусть они лысоватые, с брюшком, и отдышкой, вьется гораздо больше молоденьких девушек, да и не очень молоденьких барышень, разочаровавшихся в замужестве, чем вокруг холостяков, пусть и разведенных.

– Можно задать бестактный вопрос? – усмехнулась Ариадна. Безрадостную картину нарисовал лежащий рядом с ней мужчина. – Сколько тебе лет?

– Уже тридцать пять… – вздохнул он. – Вот-вот начнется кризис среднего возраста. Придется свою темно-синюю лошадку сменить на алую – пусть девушки обращают внимание уж если не на меня самого, то на автомобиль хотя бы.

– А пока обращают на тебя? – съязвила Ариадна.

– Пока да, – ответил Филимон, не заметив или сделав вид, что не заметил, сарказма в ее голосе. – А кто ты? Почему меня так влечет к тебе? Ты же не красавица…

– Нет, – кивнула Ариадна.

– Хромаешь… У тебя вздернута верхняя губа…

– И это есть, – согласилась она.

– Но меня непреодолимо тянет к тебе, – хмыкнул Филимон.

– Тянет, значит, – фыркнула Ариадна.

– Есть такое, – покачал он. – А знаешь, почему? В тебе нет притворства и кокетства, присущих многим. Ты не играешь, ты живешь. Глядя на других девушек, складывается такое впечатление, что будто их изначально запрограммировали, как роботов, что они обязательно должны нравиться, прислуживать, ну и растить детей. И обязательно замуж, без этого вообще никак нельзя. Порой спрашивают об этом при первой близости. А почему?

– И почему? – переспросила Ариадна. Ей вдруг безумно захотелось узнать мнение о женском бессознательном со стороны.

– Да потому что, она, чтобы ни делала, везде видит мужчину – читает книгу или журнал, а перед глазами стоит идеальный мужчина, посещает салон красоты, думаешь, она делает это для себя? нет, для него, садится на диету, чтобы сбросит несколько лишних килограммов, опять только чтобы понравиться ему. А потом выходит замуж и наступает ей хана – либо денег, либо времени не хватает, чтобы успевать прочитать книжную новинку, сбегать к стилисту, пообщаться с подругами. На первый план со своим нереализованным «эго» выходит его величество муж.

– Это ты о всех мужчинах или только о себе? – хмыкнула Ариадна.

– Обо всех, не переживай, – Филимон перевернулся на бок и поцеловал ее. – Ты можешь мне объяснить, почему твой идеальный мужчина после той ночи тебя не искал?

– Не знаю, – растерялась Ариадна.

Она никогда об этом не задумывалась. Тим съехал из общежития сразу на следующий день, но она узнала об этом гораздо позже.

– А почему он должен был меня искать? – спросила одна удивленно.

– Хотя бы просто потому, чтобы удостовериться, что ты не забеременела от него, что у него не растет ребенок на стороне. Насколько я могу догадываться, в тот момент он не думал о презервативе.

Ариадна была безмерно благодарна Филимону, что он не использовал расхожее «залетела» – она терпеть не могла это слово, особенно когда его употребляли замужние дамы.

– Она неинтересная женщина? – спросила она.

Филимон без уточнений понял, что речь идет о его жене.

– Образованная, отличная собеседница, правда, последнее время мы в основном молчим. Мне порой кажется, что нашей свадьбой она похоронила не только себя, но и наши с ней отношения. Как только вместе выходим в люди, она сразу преображается, становится совершенно другим человеком, возвращаемся домой – дура-дурой.

– И не надо прикрываться красивыми словами, – улыбнулась Ариадна, – ты больше, чем она, боишься нового брака, опасаешься, как бы твой венец красоты и добродетели снова не стала дура-дурой. А ты в глазах новой молодой или старой, не суть важно, жены не утратил собственную значимость.

– Боюсь, я этого не скрываю, – Филимон навис над Ариадной. Ему захотелось увидеть ее глаза, неидеальный рот, который почему-то хотелось без конца целовать. Рядом с ней почему-то он был просто человеком, мужчиной. Он испугался мысли, что готов прожить с ней в этой маленькой квартирке всю жизнь, уйти от своей жены. Дети… он крупно вздрогнул, вспомнив о них. Бросить все ради Ариадны? Его раздирали два противоречивых чувства – бежать и остаться. – Ты гипнозом не обладаешь?

– Нет, – улыбнулась Ариадна, подставляя губы для поцелуя. – Хотя… Я попробую тебя загипнотизировать.

– Не нужно, – попросил ее Филимон. – Давай лучше вернемся к самому началу нашего разговора. Сразу скажу, в постели ты не идеальна, как во всем прочем, но именно это возбуждает больше всего. А поговорить мне хочется о том, что то, что происходит слишком быстро или неуловимо для осознанного восприятия, тоже воздействуют на наши органы чувств и поступают в наш мозг по сублимическим каналам.

– Не хочу думать, а уж тем более обсуждать подсознание, – поморщилась Ариадна. – По большому счету, мы ничего не знаем о нем, а пытаемся стоить догадки и предположения.

– Как скажешь, – не стал настаивать Филимон.

Он по-хозяйски обнял Ариадну поперек живота.

– Тогда я с вашего разрешения, посплю немного, – сказал он, утыкаясь ей носом в шею…

А Ариадне опять не спалось, никак не давали покоя слова Ирины Иосифовны. После первого разговора с ней она чуть под машину не попала, правда, тогда не повстречалась бы с Филимоном, а второй разговор вообще вывел ее из душевного равновесия.

Она не могла поверить, что Тим мог кем-то манипулировать. Да и зачем ему это? Он успешный психоаналитик, лечит словом. А манипуляторы, как правило, калечат. Она же видела, что к нему приходили на повторные приемы – и не один или два посетителя, а много. Много. Или он внушал, что нужен им? Нет, ей не нужны сведения Тиме и докторе Бушко.

Ариадна потрясла за плечо Филимона.

– Узнай-ка мне по твоим каналам все про Офелию Грей, – попросила она.

– Утром напомни мне, – попросил он сонно. – Сделаю для тебя все, что ни пожелаешь…

Тим утром снова не позвонил, даже не поинтересовался, как она. Но к вящей радости Ариадны на прием не опоздал, правда, как и накануне, был зол и не улыбчив.

– Что случилось? – поинтересовалась Ариадна.

– Ничего, – помотал он головой, – небольшие семейные проблемы, но это решаемо.

В течение всего дня, как только выдавалась свободная минута, Тим кому-то звонил, что-то согласовывал, назначал встречи. Аридна к нему не лезла – занималась своими прямыми обязанностями и ходила к Регине пить кофе, когда делать было нечего. Запись, давившую на нее, которую скинула на рабочий ноутбук так и не просмотрела – то руки, то ноги не дошли, а точнее, ей надо было бы остаться одной, но то Тим крутился рядом, то посетители приходили и не уходили, то еще находилась какая-то очень важная причина. Ей неожиданно вспомнилась Марина Ивановна, подружка бабушки, у которой никогда не было времени в виду большой занятости на внучку Танечку, так и ей сейчас постоянно что-то мешало. Подсознательно Ариадна понимала, что на самом деле боялась остаться один на один с ноутбуком, поэтому и отодвигала, и отодвигала просмотр на потом.

В конце рабочего дня в ее предбаннике появился Тим. Выглядел он не лучшим образом, словно по нему прошелся каток – волосы всклокочены, чего раньше не наблюдалось, костюм помят, как будто он валялся в нем на диване в своем кабинете.

– Ариадна, – виновато произнес он, опустив голову, – тебе придется провести выходные без меня.

– Ничего страшного, – улыбнулась она ему в ответ, ласково прикоснувшись к плечу. – Я найду, чем заняться и куда пойти. Не переживай, встретимся в понедельник на работе, как обычно в девять ноль-ноль.

Наконец, первый раз за день, улыбка тоже появилась на лице Тима.

– С меня конфеты, – произнес он весело. – Да, кстати, я совершенно не помню, любишь ты их или нет.

– Люблю, – кивнула Ариадна. – Шоколадные.

– Я тоже к шоколадкам не равнодушен, – отозвался Тим. – нам надо поставить чайник в твоей комнате и огромные вазы с конфетами для детей и взрослых…

– Кулер, – поправила его Ариадна. – С чайником возни слишком много, к тому же его надо поддерживать в презентабельном виде.

– Но кулер, – Тим поморщился, – это так пошло.

«Пусть будет чайник», – согласилась Ариадна и вздохнула.

Она хотела бы провести с Тимом выходные где-нибудь на природе, за городом, на какой-нибудь базе отдыха, чтобы поговорить с ним, понять его лучше, но видимо, не судьба.

– Не грусти, – попросил Тим ее, целуя в щеку, – у нас с тобой будет еще время, которое мы посвятим друг другу. И никого рядом не будет. Обещаю…

Раньше Ариадна мечтала о выходных, а теперь не знала, что со свободным временем делать. Она убралась в квартирке, перестирала белье, вычистила и привела в порядок свои рабочие костюмы. Что еще? Из почтового ящика вынула бесплатную рекламную газету «Звонок», где публиковалась информация, куда можно пойти на выходных. «В Краеведческом музее выставка…». Глаз зацепился за объявление. Пусть будет Краеведческий музей. Какая ей разница, где убивать время? Так уж лучше с пользой это делать.

На всякий случай набрала номер бабушки. А вдруг она подобрела, тогда можно навестить ее, а не тащиться через весь город в Краеведческий музей. Но ее телефон не отвечал. В груди защемило. Неужели впрямь сублимация – это лучше и легче для нее.

«А вдруг с бабулей что-то случилось?» – забеспокоилась Ариадна, трясущимися руками набирая номер Ирины Иосифовны. Та вчера о бабушке ей ничего не сказала.

– Что случилось? – спросила она недовольно.

– Бабушка, как она? – промямлила Ариадна.

– Да что с ней сделается? – Ирина Иосифовна выругалась. – Не бери в голову, она нас с тобой вместе взятых переживет.

– И все же… Вы ей звонили? – спросила Ариадна осторожно, не желая злить собеседницу.

– Звонила и имела длительную беседу, точнее выслушала монолог на полчаса о том, какая у нее неблагодарная внучка. Мол, она к тебе со всей душой, а ты к ней всем задом.

– Это хорошо, – вздохнула Ариадна.

– И что в этом хорошего? – не поняла ее Ирина Иосифовна.

– А это значит, что с бабушкой все в порядке, – хихикнула Ариадна. – Вот когда она начнет плакаться, что ее никто не любит, никто за ней не ухаживает, ну и еще что-то в том же духе, значит, она заболела, но гордость и высокомерие не позволяет ей признаться в этом.

– И ты сразу все бросишь и помчишься к вредной старухе?

– Вся брошу и помчусь, – призналась Ариадна. – Родственников не выбирают, а она – единственный близкий человек, который у меня остался.

Ирина Иосифовна долго молчала в трубку, а потом, грустно вздохнув, произнесла: – Девочка моя, близкий человек – не близкий по крови. Родной в первую очередь, близкий по духу, который принимает тебя такой, какая ты есть, то есть со всеми твоими недостатками, и ни в коем разе не пытается тебя переделывать. Всех своих мужей, и гражданских, и официальных, я преспокойно могу назвать родными и близкими – они меня любили без оглядки, несмотря на… А твоя бабушка всего лишь родственница тебе.

Теперь помолчала Ариадна.

– Но я-то ее люблю такой, какая она есть, – сказала она грустно. – В этом и заключается трагедия всей моей жизни – я не могу ее ненавидеть…

Пока толкалась по автобусам и маршруткам, добираясь до Краеведческого музея, Ариадна прокляла все на свете. Оказывается, как она была далека от реальной жизни, занималась воспитанием чужого ребенка. Она уронила лайковую перчатку на пол, на нее сразу, как будто специально, наступил грязный мужской ботинок. Перчатку оставалось только выбросить, что она и сделала, выйдя из автобуса. Ребенок, сидевший напротив, испачкал ее новое пальто – он дрыгал ногами, стараясь специально пнуть Ариадну, а его мать даже не пыталась его приструнить. Выйдя из маршрутки, Ариадна вытерла грязь новеньким носовым платком, который тоже, как и перчатку, пришлось выбросить.

Настроение было испорчено напрочь, и стало совершенно не до выставки в музее, но раз приехала, она тоскливо побрела в сторону касс…

Из музея Ариадна вышла в приподнятом настроении.

Она бросила взгляд на остановку общественного транспорта и, вытащив телефон, вызвала такси. Повторно ей не вынести подобные испытания – как выяснилось, она слабая, беззащитная женщина.

Едва она распахнула дверь прибывшего такси, как в нос ударил застоявшийся запах табака и перегара.

– Вы пьяны? – спросила Ариадна у водителя.

– Я на линии, дура, – выругался таксист.

Ариадна с силой захлопнула дверцу автомобиля – в этой машине она не поедет даже бесплатно. Называется, что такое не везет и как с этим бороться. Оставалось поймать частника, может, хоть с ним ей повезет. Она села только в третью остановившуюся машину на ее поднятую руку – ее устроило все, начиная от улыбчивого водителя и заканчивая ценой.

– Звоните, – высаживая ее возле подъезда, выдал ей визитку. – Буду раз свозить вас еще куда-нибудь.

– Обязательно, – пообещала Ариадна, опуская клочок картона в карман пальто. Она солгала и не покраснела даже, вряд ли она когда-нибудь позвонит ему в будущем и вызовет такси…

Из кухни в комнату, из комнаты на кухню – Ариадна как неприкаянная бродила туда-сюда. Второй вечер она осталась одна и не знала, чем себя занять. Хоть бы Ирина Иосифовна позвонила и рассказала очередную гадость о Тиме – голова бы была чем-то занята. Ариадна схватила телефон, чтобы позвонить бывшей главврачу – еще не поздно, – и удивлением обнаружила, что тот выключен. Да, она нажимала кнопку в музее, но потом же вызывала такси. Как такое могло произойти? Батарея разрядиться не могла, она утром проверяла. Ей звонили, а она ничего об этом не знает.

Два звонка с незнакомого номера она, действительно, пропустила – один был примерно четыре часа назад, а второй совсем недавно.

– Вы мне звонили, – произнесла Ариадна жалобно, когда произошло соединение.

– Конечно звонил, – раздался в ответ бодрый голос Филимона. – Зачем тебе телефон, если он у тебя полдня выключен?

– Как-то случайно получилось, – ответила Ариадна, улыбаясь. – Я не опоздала с ответным звонком?

Настроение мгновенно улучшилось, а сердце радостно забилось в предвкушении.

– Нет.

Ариадна, как наяву представила, что Филимон помотал головой.

– В связи с этим у меня к тебе два предложения, – сообщил он ей в трубку. – Первое – нас друзья приглашают на закрытие сезона на базу. Шикарное, я скажу тебе, местечко. А второе, если тебя по каким-то причинам не устроит первое…

– Не надо второго, – перебила его Ариадна, – я согласна.

– Тогда быстро натягивай джинсы и свитер, надевай куртку потеплее, – радостно рассмеялся Филимон. – Я думал, тебя уговаривать придется… И выходи – я жду тебя возле подъезда.

– Мы поедем в ночь? – испугалась Ариадна.

– Я вышел в ночь – узнать, понять Далекий шорох, близкий ропот…

– Блок, – вздохнула она.

Он самый – ответил Филимон. – Через полтора часа будем на месте, И это при неудачном раскладе, если в пробках по городу заторчим, но думаю, что домчим быстрее. Поторапливайся, нас уже заждались…

По дороге они молчали. Филимон ничего не рассказывал Ариадне ни про базу, ни про своих друзей, а она не спрашивала, желая составить свое мнение. Ей вспомнились слова отца Тани: – «Есть одно прекрасное место на берегу реки. Там в сосновом бору стоят деревянные домики – база отдыха. Мы провели на этой базе незабываемые дни, целую неделю находились в состоянии эйфории и ни о чем не думали».

Мысли скакали с одного на другое: потом Таня плакала, а спустя совсем немного времени ее уволили. Она так и не узнала, что произошло на самом деле.

Машин на шоссе было довольно много, несмотря на поздний час. Хотя какой поздний, всего-то восемь вечера? Просто уже октябрь, и темнело рано, оттого и казалось, что за окном глубокая ночь.

– Долго нам еще ехать? – спросила Ариадна.

– Километров двадцать по трассе, а потом свернем на деревенскую дорогу, – ответил Филимон, – по ней ровно пятьдесят семь столбиков с отметками, там можно будет разогнаться. Правда, последние шесть километров гравийка, но мне сказали, что грейдер ее немного подправил.

Ариадна с трудом представляла, что такое гравийка, а про грейдер вообще слышала впервые, но уточнять не стала. Скорость, с какой ехал Филимон по шоссе, ее вполне устраивала, но слово «разогнаться» напугало до смерти. Она поправила ремень безопасности, который, казалось, впился ей в горло.

Филимон протянул руку и включил диск, салон наполнили звуки музыки.

– Обычно в машине я радио слушаю, – сказал он. – Но на трассе плохо ловит и постоянные шумы. – Когда кто-то говорит, например Армагедоныч, кажется, что он обращается к тебе лично и не дает уснуть за рулем.

– Может, все же включить Армагедоныча? – спросила Ариадна. Ей безумно захотелось узнать, о ком говорит Филимон. Она не желала выглядеть в его глазах этакой «глушью нерадиофицированной».

– Он вещает на радио FM до восьми, – отозвался Филимон, – а сейчас уже начало девятого. Так что слушай релаксирующую музыку, у меня все диски с такой, и ни о чем не думай.

Не сбавляя скорости, он свернул с шоссе на неосвещенную дорогу и включил дальний свет. Ариадна вцепилась в кресло пальцами обеих рук. Она повернула голову к боковому окну, чтобы не видеть, что творится на дороге.

– Сколько тебе лет было, когда ты с родителями попала в аварию? – спросил Филимон.

– Три, – односложно ответила Ариадна, не вдаваясь в подробности.

– А где это произошло, не подскажешь? – продолжил он допытываться.

Она помотала головой – не знала и никогда не интересовалась. Она не смогла бы все равно взглянуть на то место. Бабушка рассказывала, что она с подружками установила там гранитную плиту в память о ее погибших родителях, чтобы было, куда отнести цветы. Но местные власти ее убрали, мол, неположено – если каждый вдоль дорог начнет устанавливать поминальные плиты, то на обочине живого места не останется. Это, конечно, неправда, но каждый раз ей становилось неприятно, когда она видела такой крест.

– Через тридцать километров будет деревня Михеевка, – сказал Филимон. – А потом довольно большое село Александровское. Там на холме можно увидеть храм, восстановленный на средства местных жителей. Мы с друзьями тоже внесли посильную лепту. Так что один из кирпичей куплен и на мои деньги. Говорят, будущей весной на звонницу поднимут самый большой колокол, отлитый за последнее время, и его звон станет разноситься по всей округе.

– Хотелось бы его услышать, – стискивая зубы, проговорила Ариадна. Ей казалось, что они мчатся по дороге слишком быстро и это ничем хорошим не закончится.

– Взгляни на спидометр, – попросил Филимон. – Я хочу, чтобы ты успокоилась – у нас скорость всего сорок километров в час.

Ариадна повернула голову, чтобы удостовериться в правоте его слов: так и было – стрелка мертво лежала ровно на сорока. С такой скоростью и она сама ездила, даже разгонялась до шестидесяти.

– Можно немного ускориться, – сказала она удивленно.

– Как выедем из деревни, так прибавим скорость, – кивнул Филимон. – И не бойся, я осторожный водитель.

Ариадна согласно покивала головой: она заметила – он не перестраивался из ряда в ряд, не жал нервно на газ или тормоз, ничего плохого не говорил о других водителях, не комментировал их манеру вождения. У нее все же опыт был, чтобы не просто поверить ему на слово.

 

Глава 14

Последний километр они проехали по дороге, петлявшей по сосновому бору. Иногда на протяжении нескольких метров сосны подходили совсем близко к дороге, и тогда казалось, что машина не мчалась, а плыла сквозь какой-то сказочный туннель, становясь словно невесомой, неся в себе двух людей, единственных на целой планете.

Неожиданно все закончилось – дорога уперлась в железные ворота.

Отперев их, Филимон загнал автомобиль внутрь огороженной территории, где на стоянке стояло еще шесть, Ариадна посчитала, машин. Вытащив из багажника большую дорожную сумку, он скомандовал, кивнув в сторону видневшегося среди деревьев костра: – Нам туда.

Терпеливо подождал, пока Ариадна забрала с заднего сиденья свою трость, и подставил ей свою руку, чтобы она смогла опереться на него. Филимон как-то поинтересовался, зачем ей палка, она ответила, надо, потому что, мол, по земле ей тяжело ходить без опоры, особенно по вечерам, после того, как днем набегается. Он ничего тогда не сказал в ответ, но про себя решил, что Ариадна просто-напросто выпендривается и вполне могла бы обходиться без трости, но это ее личное дело…

Посредине освещенной полянки стоял длинный грубо сколоченный дощатый стол, вокруг которого на лавках сидели мужчины. Они играли – кто в шахматы, кто в нарды, кто в го. Рядом с игроками скучковались болельщики. Недалеко от стола на специально огороженном месте горел костер, над огнем висел котелок, в котором, видимо, что-то варилось. Чуть в стороне стоял мангал с несколькими шампурами на нем. Вокруг полянки расположились летние домики. Больше Ариадне ничего не удалось рассмотреть в темноте.

– Господа, – довольно громко крикнул Филимон, привлекая к себе и своей спутнице внимание, – прошу любить и жаловать – Ариадна.

Он выдвинул ее вперед.

– Ну, наконец-то! – раздалось со всех сторон. – А мы уж думали, что не дождемся тебя.

Поставив сумку на лавку рядом с одним из игроков, Филимон извлек из нее несколько пакетов с провизией и водрузил их на стол.

– Разберите, – попросил он. – А я пока девушкой займусь.

Он сбегал в один из домиков, принес оттуда шезлонг и, поставив его недалеко от костра, предложил Ариадне посидеть на нем и посмотреть на огонь, пока он распаковывает сумку и готовит незанятый домик к ночлегу – потом будет не до того.

Ариадна не долго находилась одна.

– Андрей, – представился мужчина, подойдя к ней.

Из фляжки, которую он держал в руках, налил в металлическую рюмку, смахивающую на наперсток, какой-то жидкости и протянул Ариадне.

– Это водка? – осторожно поинтересовалась она.

– Помилуйте, королева, – произнес Андрей, усмехнувшись, – разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!

Ариадна удивленно взглянула ему прямо в глаза.

– Шучу, – улыбнулся Андрей, – чистый французский коньяк. Привезенный прямо из Франции, а не купленный в дьюти-фри.

– Не отказывайтесь, – высокая худая женщина поставила свой шезлонг рядом с Ариадной и протянула Андрею пустую рюмку. – А я еще хочу. Наталья, – назвала она свое имя.

Андрей, не отказывая, наполнил и ее рюмку, важно произнеся при этом: – Ноблесс оближ.

– Скоро ужинать будем, – сказала Наталья. – Надеюсь, вы не сидите на диете, – она окинула фигуру Ариадны внимательным изучающим взглядом, – и едите после шести.

– Ем, – кивнула та в ответ, – причем все, что подадут и с завидным аппетитом. А разве не женщины кашеварят? – спросила удивленно Ариадна, когда один из мужчин, вооружившись ложкой, снял крышку с котелка и что-то помешал в нем.

– Нет.

Над Ариадной склонился Филимон.

– В нашей компании женщины исключительно для красоты, – произнес он, протягивая ей кружку с двойными стенками, чтобы не обжечься, в с каким-то дымящимся напитком.

– Что это? – спросила Ариадна.

– Чай на травках, – ответил Филимон. – Тебе должно понравиться. Захочешь еще, позови меня или сама сбегай за ним в домик.

Он махнул рукой в ту сторону, где она могла разжиться еще чаем, если ей он понравится.

– А разве чай не кипятят над костром? – поинтересовалась Ариадна у Натальи.

– В чайнике быстрее, – объяснила другая женщина и протянула ей пакетик с конфетами. – Ирина.

– Спасибо, – кивнула ей Ариадна.

– Не за что, – отозвалась та. – Кстати, рекомендую все же после ужина прогуляться до домика с чайником, там на столе много всяких вкусняшек. Выберите, что вам больше по нраву. А сейчас не ходите, чтобы аппетит не испортить.

– Коньячку в чай не капнуть? – возле костра снова нарисовался Андрей.

Все женщины, включая Ариадну, протянули к нему, кто чашки, кто наперстки.

– Как ты? – из темноты неожиданно возник Филимон.

– Если мне будет некомфортно, я сама тебя найду, – ответила ему Ариадна. – Пока все хорошо. Занимайся своими делами, а лучше отдыхай, как все, а не суетись возле меня.

– Я за тебя беспокоюсь, – поджал тот притворно губы. – А ты…

– А я как раз отдыхаю и душой, и телом.

– Я рад за тебя, – Филимон поцеловал Ариадну в щеку и снова исчез.

«Кашевар» выставил на стол котелок, сняв его с огня.

Все побросали свои занятия и потянулись к столу, застучали тарелками и ложками.

Ариадна вместе со всеми пересела от костра на лавку за стол, но что делать дальше, она не знала и рассеянно оглядывалась по сторонам, пытаясь взглядом отыскать Филимона. Тот не заставил себя ждать – он поставил перед Ариадной миску и положил ложку.

– Запомни, чтобы его не разыскивать каждый раз, как выглядит твой столовый набор, – сказал он, усаживаясь рядом. – Хочешь, можешь его мыть после каждого приема пищи, хочешь, просто протирай салфетками. Сдашь его мне, когда домой поедем. И следи, чтобы его кто-нибудь не увел.

– Спасибо за заботу, – улыбнулась Ариадна. – Я совершенно не подумала о том, из чего есть и пить стану на вашей распрекрасной базе.

– Завтра на обед уха будет, – шепнул Филимон ей по секрету. – Наши браконьеры, пока светло было, сети поставили. Не опаздывай – рыбу расхватают сразу. У нас строго – кто первым встал, того и тапочки.

Ариадна рассмеялась.

– Так и есть, – кивнула дама, сидевшая по соседству. – Вы поете? После ужина и чая будут песни а капелла, а потом уже под музыку танцы до утра.

– Мне только танцевать с тростью, – сказала Ариадна, подавая ей свою миску, чтобы ей положили плова из котелка. – Ольга, – ей казалось она запомнила, как звали ее соседку по лавке, – мне немножко, если можно.

Та понимающе кивнула и передала миску дальше.

– Пашку длинного видишь? – спросила Ольга, указывая ложкой в сторону «повара».

Мужчина, стоявший на раздаче, на самом деле был высок – не отнять, не добавить – скорее худ, чем толст. Длинный – довольно точная его характеристика.

– Так вот, – продолжила Ольга, – это сейчас он твердо стоит на своих двоих, а совсем недавно танцевал исключительно на костылях. Так что, и ваша трость в танцах не станет помехой. Вы мне не ответили, поете или нет?

– Спеть могу, – кивнула Ариадна, принимая назад полную миску. Он же просила немного…

Плов оказался невероятно хорош на вид – рисинка к рисинке с мясом большими кусками – и безумно вкусен. Ариадна и не заметила, как все съела, она бы и от добавки не отказалась, но даже со своего места видела, что котелок опустел – видимо, таких желающих, как она, оказалось немало. Хорошо, что ее не послушались и положили, как всем.

Вкусняшки на выбор и чай и из домика ей принес Филимон, не стал утруждать Ариадну ходьбой по базе в темноте.

– Что петь будем? – обратилась к ней Ольга, когда ужин фактически закончился.

– Вы начинайте, – предложила Ариадна, – я подхвачу.

Ольга затянула красивым высоким голосом: – Ой, то не вечер, то не вечер.

Они пели с Ариадной в унисон – их голоса оказались близкими по высоте, и красивая песня полилась в ночи. Им стали подпевать все остальные. Потом они спели другую песню – Ольга уводила мелодию вниз, позволяя Ариадне солировать в верхней партии.

К их костру подтянулись сторож и директор базы.

– Хорошо поете, – покачал последний головой, – красиво. Спойте еще.

Певуньям, как он их назвал, принес коробку конфет.

А потом были танцы, как и обещала Ольга. Впервые Ариадна танцевала – она совершенно забыла о своей трости, которая сиротливо валялась рядом с шезлонгом возле костра…

Спать ее Филимон увел реально без ног далеко заполночь.

– Устала? – спросил он, помогая ей забраться в спальный мешок.

– Не то слово, – хихикнула Ариадна. – Скажу тебе больше, в теле такая приятная гибкость образовалась, давно со мной такого не бывало…

Утром она проснулась ни свет ни заря, но при этом у нее напрочь отсутствовало ощущения разбитости. Ариадна потихоньку выпросталась из спальника, стараясь не разбудить Филимона, похрапывающего на соседней кровати. Во сколько он лег, могла только догадываться, но то, что поздно, не сомневалась – после танцев мужчины сели играть в карты и их голоса довольно громко раздавались в ночи.

Возле потухшего костра колдовал Вадим – Ариадна и его имя запомнила.

– Вам помочь? – спросила она, поежившись от утренней прохлады – не лето, однако, октябрь на дворе, скоро и заморозки по утрам начнутся.

– Накиньте фуфайку или завернитесь в плед, – предложил Вадим, кивнув в сторону шезлонгов. – Помогать мне не надо, просто посидите, скрасьте мое одиночество, или развлеките меня разговором, пока я кашу буду варить.

– Кашу? – удивилась Ариадна, накидывая на плечи телогрейку и усаживаясь поближе к костру.

– Да, – невозмутимо отозвался Вадим. – Вот уже много лет, весной и осенью, когда мы на базе собираемся на открытие и закрытие сезона, я готовлю пшенную кашу на настоящем коровьем молоке. По дороге в деревне его покупаем у хозяюшек, не в магазине.

– И как? Получается? – снова спросила Ариадна удивленно. У нее и в нормальных домашних условиях каша подгорала. А тут на костре – мыслимое ли дело?

– До этого никто не жаловался, – пожал плечами Вадим, засыпая меркой крупу в кипящее молоко. – Каша уходит на ура. Кто проспал, тому не достанется. Кашу надо съедать, пока она горячая. Остынет, загустеет, вкус потеряет. Разогретая каша уже не та.

– Скажите, – спросила Ариадна, – вы ведь не повар? И Павел, который вчера вечером плов готовил, тоже далек от общепита?

– Так и есть, – кивнул Вадим. – Среди нас нет ни одного профессионального кулинара.

– Вы все вместе работаете? – поинтересовалась она.

– Нет.

Вадим открыл крышку котелка и ложкой на длинной ручке помещал варево.

– Вы хотите знать, что нас объединяет?

Ариадна кивнула.

– Любительский музыкальный театр, – ответил он. – Мы познакомились и подружились там. Я говорю о мужчинах, а женщины – наши жены, дочери, подруги.

– И ни одной актрисы вашего театра? – удивилась Ариадна.

– Ни одной, – подтвердил Вадим. – Я уже сказал, что среди нас также нет ни одного профессионального повара, но у каждого из нас есть свое фирменное блюдо, которым мы хотим угостить своих друзей. Почему бы не приготовить его в полевых условиях?

– А в вашем театре профессиональные артисты играют? – спросила Ариадна, возвращая разговор в интересующее ее русло. – Или только любители?

– Андрей окончил консерваторию по классу вокала. Он единственный среди нас профессионал – служит в театре.

Ариадне вдруг стало стыдно за свое вчерашнее пение.

– А почему он не пел вчера с нами? – поинтересовалась она.

– Андрей пел, – рассмеялся Вадим. – Вы просто не обратили внимания. Бэквокал – его конек, чтобы подчеркнуть голоса других. Он и в наших любительских спектаклях никогда не поет в полную силу, чтобы не выделяться на общем фоне. Вот взять хотя бы меня, я хоть и пою со сцены, но мой голос даже близко нельзя сравнивать с голосом Андрея, да и всех прочих тоже. Не подумайте, наши постановки вполне профессиональны и всегда собирают полные залы. На собранные деньги мы изготавливаем реквизит и костюмы, а если остаются, то покупаем что-нибудь вкусненькое для старичков из дома престарелых. Вы не представляете, какие они сладкоежки. Сами же за выступления не получаем ничего, даже наш руководитель. Так уж повелось.

– Здорово! – ахнула Ариадна. – А кем вы все на самом деле работаете?

– Вам так интересно? – улыбнулся Вадим. Ариадна кивнула. – Пашка длинный – физик, я химик, по утрам мы с ним спешим каждый в свой научный институт. Бегемот, то есть Дмитрий, работает в частной фирме, с ним вместе трудится и Сергей. Они отличные программисты. Леонид – прораб на стройке.

– Вот бы не подумала, – усмехнулась Ариадна, вспомнив стеснительного невысокого мужчину, вчера весь вечер проигрывавшего в шахматы – он лишь изредка вставал из-за стола, чтобы потанцевать с пригласившей его женщиной, при этом страшно смущался и смотрел исключительно в землю, сплошь все усыпанную сосновыми иголками.

– Матом не выражается? Да? – хмыкнул Вадим, снимая котелок с костра. – На ругательства у нас табу. Еще десять минут и можно завтракать. Тащите свою тарелку.

Ариадна не стала себя упрашивать – она отыскала на столе среди другой посуды миску, которую ей вчера вручил Филимон, протерла ее бумажной салфеткой и протянула ее Вадиму. Тот черпаком шлепнул ей солидную порцию каши.

– Будить будем народ? – спросила Ариадна.

– Щас, – фыркнул Вадим, – сами на запах подтянутся, не волнуйтесь. Масла, масла не жалейте, посоветовал он ей.

Но сам позвонил какому-то Валерику, который был уже на подъезде к базе, и пообещал ему заначить каши, если вдруг все на завтрак проснуться вовремя.

Ариадна не успела съесть первую ложку каши, пахнущей дымком и настоящим коровьем молоком, как котелок опустел, а за столом не осталось свободного места, как вчера вечером.

– А Филимон? – задохнулась Ариадна. Вадим так ничего о нем и не сказал.

– Я здесь, – сонно отозвался тот, садясь на лавку рядом с ней. – Я, можно сказать, ради этой каши ехал сюда за столько километров. Никак не мог ее проспать.

«Ой, не врал бы», – улыбнулась Ариадна, но сделала вид, что поверила ему – каша была по-настоящему вкусной – на плите такую точно не приготовить при всем желании, казалось, на костре сами небеса помогали повару и явно что-то добавили в нее…

Перед обедом состоялся волейбольный матч. Ариадна искренне болела за ту команду, в которой играл Филимон, но душа ее рвалась на площадку. Она решила для себя, что обязательно займется спортом, если только удастся найти группы для таких убогих, как она. Ее и сейчас в команду звали, но она опасалась, что будет лишь помехой, у которой ни разу не получится отбить подачу.

Потом была уха, как и обещал Филимон, а на ужин приготовили настоящий борщ. Ариадне казалось, что столько еды съесть просто невозможно, однако сколько ей накладывали в миску, она съедала все, а потом лишь с удивлением пялилась на пустое дно. Видимо, подвижные игры и прогулки по бору делали свое дело…

Филимон привез домой пропахшую костром и лесом Ариадну поздно вечером.

– Зайдешь? – поинтересовалась она на всякий случай.

– Можно, но не хочу тебе мешать готовиться к завтрашнему рабочему дню.

Он помог ей выбраться из машины, подал трость, про которую она практически не вспоминала до самого отъезда, и проводил до подъезда.

– До завтра, – Филимон чмокнул Ариадну в щеку. – Я позвоню тебе. После отдыха на базе среди дикой природы требуется отдых в цивилизованных условиях, по себе знаю. Сейчас примешь душ и почувствуешь невероятную приятную усталость.

Ариадна спорить не стала – ей, действительно, надо было постирать куртку и другие вещи, что были на ней, вымыться. Это в лесу приятен запах костра, а в городе он почему-то раздражал…

Ирина Иосифовна не позвонила – видимо, сообщить ей было нечего. Тим тоже за два дня ее ни разу не набрал, но Ариадна нисколько не сожалела об этом. Она не смогла бы объяснить ему, если бы он позвонил, пока она была на базе, что делает в лесу в компании совсем незнакомых людей, с которыми ей весело и легко. А главное – как она туда попала. Зная Тима, он был бы страшно удивлен, если не разозлен, что она с Филимоном познакомилась на улице. А бабушка, та вообще бы пришла в тихий ужас, если бы случайно узнала, что на втором свидании Ариадна оказалась с малознакомым мужчиной в постели.

Что скрывать, между ней и Филимоном все произошло очень быстро. Но это не была любовь, как таковая, а что-то более важное, что приходит вначале, и лишь потом начинает развиваться нежное чувство. Не только Филимона тянуло к ней, как он выразился, но и Ариадна тоже ощущала властное притяжение к нему, почти бессознательное.

Она чувствовала себя бесконечно виноватой, словно предавала Тима, но ничего не могла с собой поделать. С Филимоном ей было легче, проще, комфортнее, что ли, ее душа желала обнажиться перед ним, очиститься от тайн. А с Тимом было как раз все наоборот. Она кожей ощущала, что, находясь с ним рядом, окружала себя словно невидимым коконом. Хотела быть ближе к нему душой, а не телом, но не получалось.

Впервые за последние несколько дней Ариадна уснула почти мгновенно и проспала до утра без сновидений…

Тим появился перед первым приемом без опозданий, настроение у него было на порядок лучше, чем в предыдущие дни. Ариадна решила про себя, что, видимо, семейные проблемы худо-бедно у него разрешились.

– У нас завтра сплошные вторичные приемы. – Тим протянул Ариадне флэшку. – Постарайся просмотреть их все.

Она испуганно взглянула на него.

– Мне не успеть к завтрашнему дню, – проговорила Ариадна. – Весь день расписан до мелочей, а просмотр требует сосредоточения.

– В спокойной обстановке дома просмотри, – посоветовал он ей и пожал плечами, мол, если не успеваешь в рабочее время, значит, работать надо дополнительно.

– У меня и компьютера-то нет, – сказала Ариадна жалобна. – Не на чем.

– Ноутбук забери с работы, – пожал плечами Тим, мол, какие проблемы, – а утром принесешь назад.

– Ты опять занят сегодня вечером? – просила она разочаровано.

– Нет, как раз сегодня я свободен, но ты занята, – улыбнулся Тим, намекая на то, что ей надо подготовиться к завтрашнему дню. – Хочешь, поедем ко мне, будешь приемы просматривать под моим чутким руководством.

– Нет, – покачала головой Ариадна, – я лучше дома одна – так быстрее будет.

– Как хочешь, – ответил Тим, легко соглашаясь.

Она рвалась к нему, желала быть с ним, но… Ей надо было подготовиться к приемам, это во-первых, во-вторых, она ждала звонка от Ирины Иосифовны и, в-третьих, сведений об Офелии Грей от Филимона. И даже не понятно, чего она хотела больше. Во всяком случае, не быть с Тимом это точно.

Пока Ариадна шла с работы, пришла смс-ка от Филимона «Ты дома?». Она тут же ответила «Да» и ускорила шаг, так как тот мог написать и будучи уже возле подъезда, знала она его. Едва закрыла за собой дверь, позвонила Ирина Иосифовна. Аридна радостно нажала на соединение.

– Ты одна? – спросила женщина на том конце провода.

– Теперь с вами, – ответила Ариадна. – Рядом со мной никого нет, можете говорить спокойно.

– Я хочу тебя предупредить… – осторожно произнесла Ирина Иосифовна. – С тобой, действительно, никого нет? – переспросила она.

– Нет, чесслово, – сказала Ариадна. – Мужчина, который случайно оказался со мной рядом, когда вы звонили в прошлый раз, сегодня придет несколько позже.

– Он твой любовник? – выпытывала Ирина Иосифовна. – Надеюсь, не твой работодатель.

– Нет и нет, – покачала головой Ариадна. – Он мой друг.

– У друга есть имя?

– Филимон…

Они обе замолчали.

– Я хотела тебе сказать, психу удалось разыскать твою потерю. Ее госпитализировали с острым паранойяльным синдромом, который плавно перетек в хроническую форму. Посещения запрещены. Он даже не сказал, где ее держат, – первой прервала молчание Ирина Иосифовна. – Тот же псих сообщил мне по секрету, что все подростки смотрели мультфильм «Заколдованный мальчик».

Ариадна нахмурилась – Тим и ей показывал этот мультфильм, а потом что-то выспрашивал.

– Он работал в свое время в комиссии, которое проводила расследование, – продолжила Ирина Иосифовна, – но ничего подозрительного не обнаружили. Это псих, который снабжает меня сведениями. Он много размышлял над этим, только поэтому решился ответить на все мои вопросы и разузнать все об Ольге Клюевой. Я выслушала целую лекцию про подсознание, над которым ставил свои эксперименты у подростков Тимофей Кузнецов. По крайней мере, он так считает.

– Ну хорошо, – согласилась Ариадна. – Я могу поверить, что психоаналитик Кузнецов ставил эксперименты, используя подсознание. Но как это может повлиять на поведение человека, а уж тем более как можно запрограммировать его на совершение самоубийства. Мне кажется, что это просто невозможно, так как любой человек интуитивно цепляется за жизнь, особенно в критических ситуациях.

– Мы с тобой рассуждаем, как дилетанты, причем о подобных себе, то есть психически здоровых людях, или относительно здоровых, у которых в жизни относительно все в порядке, – хмыкнула Ирина Иосифовна. – А теперь представь себя на месте больного подростка.

– Вы думаете, он понимает, что он болен? – удивилась Ариадна. Ей казалось, что тот мальчик, страдающий аутизмом, не осознавал, что с ним не все в порядке.

– Мой знакомый псих утверждал, что все его пациенты прекрасно осведомлены, что страдают тем или иным психическим расстройством и стараются скрыть не только от окружающих, но и от лечащего его врача. Особенно хитры и изворотливы бывают больные шизофренией, они наиболее опасны для окружающих, даже не потому что умело скрывают свою болезнь, а потому что в периоды обострения могут втягивать в свой бред окружающих и близких ему людей. А это уже страшно, потому что неизвестно, что у этого человека на уме и чем все это может закончиться.

– А каким образом Кузнецов…

Ариадна замолчала, не зная, как сформулировать вопрос.

– Ты хочешь спросить про подсознание? – поинтересовалась Ирина Иосифовна и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать. – Оно играет главенствующую роль. Сознание не может проникнуть в подсознание, а вот подсознание всегда знает, что происходит в сознании. Оно схватывает все, что происходит слишком быстро или неуловимо для сознания, так называемый двадцать пятый кадр, и накапливает информацию в мозге, так как является основной его частью, а человек при этом не знает, что наше подсознание выхватило и запомнило. И самое обидное, что невозможно получить эту информацию из мозга произвольно, она может всплыть оттуда в самый неподходящий момент, только в определенных обстоятельствах. Это то, что я вынесла из беседы. Поэтому я хочу предупредить, чтобы ты была осторожнее.

– Но это же касается только больных людей, – произнесла Ариадна.

– Псих сказал, что влиянию на подсознание подвержены все, независимо от того, здоров человек или болен. Но ты права, сознание здоровых людей активнее анализирует сигналы, посылаемые подсознанием, сопротивляясь им. Но порой и умные во всех смыслах люди занимают ошибочные позиции, а нездоровые быстро поддаются воздействию на подсознание, а оно, а отличие от сознания, не способно отличать правду от лжи, – вздохнула Ирина Иосифовна. – В этом и заключена опасность.

– Что можно внушать через подсознание? – спросила Ариадна.

– Мне привели несколько примеров, так как я задала точно такой же глупый вопрос, – ответила Ирина Иосифовна. – Например, покупку тех или иных продуктов, напитков, товаров. Этим пользовались продавцы еще в шестидесятых годах прошлого века, показывая в кинотеатрах на больших скоростях рекламу поверх фильмов.

– Ладно, – согласилась с ней Ариадна, – запрограммировать на приобретение того или иного товара можно, я соглашусь, и сейчас. Оказываясь в магазине, мы покупаем много ненужного благодаря рекламе. Но как заставить человека делать то, чему он сопротивляется или считает, например, аморальным?

– Не знаю, – сказала Ирина Иосифовна, – вот поэтому и прошу тебя быть осторожнее.

 

Глава 15

– Будь осторожнее, подозрительнее, все время начеку, – вслух напомнила Ариадна себе, включая ноутбук. Она в который раз пожалела, что у нее нет Интернета. Решила, что в самое ближайшее время обязательно сменит свой простенький телефон на какой-нибудь навороченный смартфон, благо деньги были.

На всякий случай на запись на флэшке не пялилась, ни когда мультики посетители просматривали, ни когда беседовали с Тимом. Лишь мельком взглянув на первые кадры, чтобы в будущем идентифицировать голоса посетителей с их лицами, Ариадна сделала звук погромче и ушла на кухню варить пельмени, чтобы и тени желания не возникало даже бегло глянуть на экран ноутбука. Она даже отвернула его к стене от греха подальше.

Филимона все не было, хотя пообещал скоро быть. Но с другой стороны, она понятия не имела, что означает в его понимании «скоро». Помешивая в кастрюльке пельмени, Ариадна совершенно отвлеклась от прослушивания того, что бубнил Тим на записи – в сущности, она ни про одного, ни про второго своего мужчину ничего не знала. Кое-что ей, конечно, было известно, но, как выяснялось, чтобы понять, каков человек на самом деле, этого недостаточно, и если он хорош и уверен в постели, то совершенно не обязательно, что настолько же он хорош и уверен в обыденной жизни, и наоборот. Хотя, наверное, все в этом мире взаимосвязано.

Держа в руках тарелку с пельменями, щедро сдобренные сметаной и посыпанные зеленью, она уселась в кресле, поджав ноги. Несколько секунд размышляла над тем, остановить запись или нет, но потом решила, что аппетит это ей не испортит, а время сэкономит, и нанизала пельмень, истекающий соком, на вилку. Не солгала продавщица в супермаркете, когда предлагала ей купить их, хоть и дорого: всего в меру – тоненькая шкурка из теста и мяса маленький комочек, похоже, действительно без сои.

Сыто откинувшись на спинку кресла, Ариадна вдруг осознала, что пока ужинала, пропустила большую часть записи одного из приемов. Сначала хотела перемотать на начало, а потом оставила, как есть, раз ее сознание ни за что не зацепилось, значит, ничего интересного она не услышала, а в подсознании все осело и всплывет, как только посетители придут на прием – она найдет, чем разговорить их. До сих пор пока ни одной осечки не было, всегда находились темы для разговора.

Она успела вымыть посуду, прослушать еще одну запись, когда, наконец, раздался звонок в домофон. Ариадна даже не стала спрашивать, кто там – и так понятно, что Филимон, больше некому.

– Ужинать будешь? – спросила его Ариадна. – У меня, правда, только пельмени, но ничего, вполне вкусные. А к ним масло, сметанка, кетчуп на выбор и зелень.

– Вари, – согласился тот. – Проголодался, как волк, а заскочить в магазин за чем-нибудь не подумал.

– Зато сегодня как раз у меня нечаянно возникла мысль, что бы съесть на ужин, – довольная собой рассмеялась Ариадна. – А так как я готовлю отвратительно, то пельмени оказались самым подходящим блюдом. Конечно, и их можно испортить при желании…

– Я прослежу, – Филимон прошел вслед за ней на кухню и остановился в проеме дверей – двоим там не поместиться, – чтобы ты мой ужин не испортила.

Он с рассеянной улыбкой наблюдал за Ариадной, которая готовила только для него – он уже и забыл, как это бывает приятно, когда о тебе кто-то заботится.

– Да, кстати, – произнес Филимон, с аппетитом наворачивая пельмени, сидя в кресле, как совсем недавно Ариадна, – весь день Савраской гонял по твоему делу, – прошамкал он с полным ртом.

– По какому моему делу? – не поняла она его.

– Разве ты не просила меня узнать по моим каналам о некой Офелии Грей? – Филимон от удивления даже не донес вилку до рта.

– Просила, – обрадовалась Ариадна. – Тебе что-то удалось о ней разузнать?

– А как же, – продолжил он жевать. – Для тебя старался.

«Я тоже», – улыбнулась Ариадна.

– Что это у тебя бубнит? – спросил Филимон и огляделся по сторонам.

– Халтурка на дом, – хмыкнула Ариадна и, повернув к себе ноутбук, выключила его. Не станет же она объяснять, что ей необходимо подготовиться к завтрашним приемам во что бы то ни стало. Успеется. Три записи она почти прослушала, две остальные быстро просмотрит на работе. Жаль, что Интернета нет у нее, так бы просмотрела в строгом соответствии с приходом посетителей, а так приходится прослушивать, как Тим записал.

Филимон не стал ничего уточнять – был любопытен, если только это касалось его, или просили помочь. Вот тогда он из подсознания выуживал такие мелочи и случайно оброненные слова, на которые, казалось бы, раньше не обратил никакого внимания.

– Что хочу тебе сказать, – начал Филимон, включая чайник. Он говорил, чуть громче обычного, чтобы Ариадне и в комнате было его слышно. – Интересующая тебя Офелия страдала шизофренией, состояла на учете, несколько раз проходила лечение. И когда, казалось, что болезнь отступила, по крайней мере, родители так утверждали, неожиданно для всех переросла в острый паранойяльный синдром.

Ариадна поежилась – второй раз за вечер от разных людей она услышала это жуткое сочетание слов.

– Фотографией Офелии случайно не разжился? – поинтересовалась она.

– С большим трудом удалось добыть, – кивнул Филимон, протягивая Ариадне свой смартфон.

– Я не умею пользоваться таким, – спрятала она руки за спину.

Филимон поставил кружку с чаем на стол и быстро нашел нужный снимок: – Еле уговорил родителей дать переснять.

Ариадна удивилась – чего проще сфотографировать девушку, если нашел ее. Почему-то она не сомневалась, что сам Филимон занимался розысками Офелии Грей.

– Она жива? – уточнила она на всякий случай.

– В том-то и дело, что нет, – вздохнул Филимон. – Утонула на глазах у изумленной публики на пляже.

Взяв в руки смартфон, Ариадна внимательно рассматривала незнакомую девушку. Нет, с ней она ни разу не пересекалась, в этом она была вполне уверена, ни в колледже, ни в каком другом месте даже случайно. С фотографии на Ариадну смотрело зелеными глазами хорошенькое личико с тонкими чертами. Судя по широким темным бровям, Офелия была крашеной блондинкой, но при этом не выглядела пошло. Но что-то то ли во взгляде, то ли в самом лице казалось неестественным.

– Другой фотографии нет? – спросила Ариадна.

– Нет, – покачал головой Филимон. – Изучай эту.

Ариадна согласно покачала головой и снова вперилась взглядом в лицо девушки – что-то неуловимое ускользало от нее.

– Можно увеличить изображение, – предложил Филимон и показал, как это сделать.

Ну конечно! Ариадна крутила фотографию и так, и этак, пока, наконец, не поняла, что не так с Офелией – ее довольно милое лицо оказалось несимметричным. Если смотреть только на левую половину, то это как бы была одна девушка, а с правой половины на Ариадну взирала совсем другая. Тим не мог взять себе в помощницы девушки без изюминки, как выразилась Регина. Мысли бешено запрыгали, как зайцы, только ухватить их за хвост не удавалось. Почему он принимал на работу именно таких? Ариадна не смогла подобрать слова. Ведь и ее он считает такой же, как Офелия, только поэтому принял, а Регине отказал – на его взгляд, она слишком нормальная, слишком простая и предсказуемая. Но в ее случае Тим ошибся – у нее не врожденные физические недостатки, а приобретенные, похоже, он не знал об этом. И психически она совершенно нормальная.

Что делал Тим, чем занимался после того, как ушел из поликлиники, ведь в бизнес-центре его кабинет существует только что-то около семи лет?

– Интернет у тебя в смартфоне есть? – спросила Ариадна. – Хочу посмотреть, что это за странный синдром.

Филимон вывел ей на экран: «Возникает при заболеваниях в форме приступа. Характеризуется «озарением», внезапной мыслью, формирующей интерпретативный бред, систематизация которого происходит лишь в общих чертах без отработанной детализации. Сопровождается аффективными расстройствами (тревога, страх, экстаз), хорошо развитым лексическим умом».

Его тоже, похоже, интересовал этот вопрос.

– Родители девушки сообщили, что накануне гибели ее мучали видения, – сказал он, – словно ее атаковали крысы, а она отбивалась от них и кричала, что спасти ее может только одна палочка с девятью дырочками. Но ее никто не понимал, а потом она утонула. Просто вошла в воду и не вышла.

– Жутко, – дернула плечами Ариадна. – Она не смогла объяснить, чего хотела. Ей могли бы помочь, если бы поняли, что ее мучает.

– А ты понимаешь? – нахмурился Филимон.

– Кажется, да, – кивнула Ариадна. – Она представляла себя Нильсом, который игрой на волшебной дудочке заманивает крысиное войско в воду. В сказке он плыл на гусе.

Она бы тоже не догадалась, если бы не поговорила с Ириной Иосифовной перед самым приходом Филимона.

– Почему ты так решила? – спросил он, напряженно вглядываясь в фотографию на экране. Из нее ничего не следовало.

– Не знаю точно, – Ариадна неопределенно пожала плечами. Может, она и не права, и это только ее домыслы – надо проверить все «от» и «до». И пока она не убедится в своей правоте, Филимону ничего не скажет – можно посеять в его душу сомнения, а от него ей нужно независимое суждение.

– Офелия где-нибудь работала? – спросила она.

– Вот болван, – хлопнул себя по лбу Филимон. – Решил, что, раз она больна, на инвалидности, то получала пенсию и сидела дома. Вот идиот!

– Не кори себя, – Ариадна прикоснулась пальцами к его руке. – Любой бы на твоем месте подумал бы так же – сработало стандартное мышление. В этом нет ничего необычного – инвалиды, да еще с таким диагнозом, как правило, реализовать себя не могут, хотя получают вполне приличное образование. Они же не идиоты, просто немного не такие, как остальные. И еще… Игре на каком инструменте она обучалась в музыкальной школе.

Филимон снова посмотрел на фотографию Офелии – получалось, Ариадна о ней узнала больше, чем он смог ей рассказать.

– Я хочу тебя, – вдруг сказала Ариадна, забирая у него кружку с недопитым остывшим чаем, – но ты не из тех мужчин, которым нужен только секс. Я это чувствую – ты ждешь от меня чего-то большего. Ты можешь мне возражать, но мне кажется, что тебе нужны более глубокие отношения – любовь, чувства, забота. Я еще не готова к этому. Да и хозяйка из меня отвратительная, чтобы о ком-то заботиться. Я говорю не то…

Филимон обнял ее за плечи. Ему нечего было возразить – она дважды, трижды права. Их разговор не клеился. Ариадне под тяжестью его руки было тяжело и неудобно. Филимон дважды наклонился к ней и едва коснулся губами уголка ее рта. Но она никак не прореагировала на его ласки, оставаясь внешне холодной и безучастной ко всему.

– Пойдем, прогуляемся, – предложил он. – Свежий ночной воздух пойдет нам на пользу.

Ариадна не стала возражать – это лучше, чем молча сидеть на кресле.

На улице было прохладно, и Филимон прижал ее к себе, пытаясь согреть своим теплом.

– Куда пойдем? – спросил он.

– Никуда, просто вперед, – тихо отозвалась Ариадна. – Помолчим немного, – предложила она и прижалась к нему.

– Я вижу, тебя что-то гнетет, беспокоит, – прервал молчание Филимон. – Поделись, легче станет.

– Не сейчас, – покачала головой Ариадна. – Когда ты рядом, мне всегда легче, даже когда мы оба молчим.

– Я знаю, – Филимон прижал крепче к себе Ариадну. – И все же.

– Пойдем домой, – ответила она. – Я замерзла, и физическое тепло, не только душевное, мне не помешает…

Ариадна отперла входную дверь и обернулась, чтобы взглянуть на Филимона. Он стоял на последней ступеньке лестницы, небрежно облокотясь на перила. Ариадна непроизвольно залюбовалась им – волевой подбородок, с ямочкой на нем, на щеках трехдневная сексуальная щетина. Густые темные волосы растрепались после прогулки, но ему невероятно шло. Он смотрел на Ариадну с такой страстью, что дрожь пробежала по ее телу. Она не была девственницей, но по коже пробежали мурашки, а от предчувствия, перехватило дыхание, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы войти в квартиру.

Одним прыжком Филимон догнал ее. Ариадна ахнула, когда он нежно обнял ее со спины и большим пальцем провел вокруг ее губ. Она прикрыла глаза и, открыв рот, попыталась поймать его палец, чтобы укусить слегка, не до крови. Ариадне безумно захотелось, чтобы он тоже загорелся в огне страсти, как она.

– Пойдем, – проговорил он и потянул Ариадну в сторону ванной.

– Я… Нет… – попыталась сопротивляться она.

– Чего ты боишься?

Ариадна покачала головой.

– Или стесняешься? Но я до мельчайших подробностей рассмотрел твое тело еще в прошлый раз – каждый твой шрам и шрамик. Я помню шелковистость твоей кожи, твой неповторимый запах, когда мы занимались любовью. Я мог бы смотреть на тебя вечно.

Ариадна, прикрыв глаза, следовала за ним – ей нравилось все, что он говорил, она готова была на любой поступок, только чтобы он повторял, как она ему нравится. Она повернулась в кольце его рук и обняла за шею. Она хотела, чтобы он забыл, что она ему наговорила совсем недавно. Желала лишь одного, чтобы он в нее вошел, нежно или властно – это уже не имело никакого значения, главное, чтобы это произошло как можно скорее.

Филимон хотел с ней в ванную, пусть это произойдет в ванной…

И опять утром Ариадна ощущала себя предательницей по отношению к Тиму. Ей казалось, что им надо поговорить. Только вот о чем? Они ничего не обещали друг другу, не давали никаких клятв. К тому же Ариадне казалось, что Тим избегает ее – не может такого быть, что у него занят абсолютно каждый вечер. По-хорошему им следовало бы объясниться. Но начинать первой Ариадне не хотелось. Что она могла ему сказать? Что в ее жизни появился другой мужчина? Но этот мужчина ей не пара – он женат и оставлять свою жену не собирался. А с Тимом у нее вполне могло что-нибудь сложиться. Или это ей только кажется, как предыдущей его помощнице Лилии. Она плохо кончила – вскрыла себе вены. Ариадна потрясла головой – лично она не собиралась ничего подобного делать.

– Хорошо выглядишь, – сказала Регина, протягивая ей чашку с кофе. – У тебя появился живой блеск в глазах. Обычно это бывает после хорошего секса накануне.

– Что, так заметно? – притворно испугалась Ариадна.

– Только не говори, что ты спала со своим шефом, – замахала на нее руками Регина.

– Нет, я была не с ним, – честно призналась Ариадна. Если даже Тиму донесут об этом, она придумает, что сказать ему в свое оправдание. В конце концов, она совершенно не обязана отчитываться ни перед ним, ни перед кем-то еще.

– Расскажи, – Регину разбирало любопытство.

– Как-нибудь в следующий раз, – пообещала Ариадна. – Может, и познакомлю даже. Напомни мне лучше фамилию Лилии, – попросила она.

– Зачем это тебе? – настороженно спросила Регина.

– Признаюсь тебе честно, – ответила Ариадна, – мне немножко жутковато работать с Тим… офеем. Он мне напоминает Минотавра: за семь лет – семь прекрасных дев на закланье.

– Это того, что с бычьей головой? – расхохоталась Регина. – Брось! Какие прекрасные девы? Они все больные, ненормальные на всю голову. Возомнили себе, что встретили прекрасного принца и способны повести его под венец. Я раньше тоже так думала, что враз смогу Кузнецова охомутать, но не тут-то было. После двух раз у него постоянно находятся какие-нибудь причины, а потом вся любовь как-то само по себе сходит на нет, когда тебе постоянно твердят, что ты не идеал. А знаешь, я даже рада, что ты не спишь с ним, точнее спишь не с ним… А фамилия Королевич, Лилия Королевич, – неожиданно разозлилась Регина.

Ариадна глянула на часы – минут пятнадцать у нее еще есть. Быстро спустилась по лестнице и вышла на крыльцо бизнес-центра. Можно позвонить и отсюда, но ей почему-то хотелось уйти туда, где совершенно не было людей. Только где его отыскать в центре города?

– Привет, – удивился Филимон. – Соскучилась?

– Очень, – Ариадна почти не солгала. – Мне нужна твоя помощь, – произнесла она.

– Для тебя все, что угодно.

Она непроизвольно улыбнулась. Этому мужчине она верила – сказал, значит, так и будет.

– Узнай еще об одной девушке. Ее зовут Лилия Королевич, примерно год назад она покончила с собой, перерезав вены – если тебе эта информация поможет. Меня интересует примерно то же самое, что ты раскопал про Офелию. Я жду тебя вечером с информации или без оной – ты мне нужен.

Она нажала отбой и сразу же удалила исходящий вызов с телефона – с ее привычкой бросать вещи, где попало, следует соблюдать осторожность. А с другой стороны, чего она боится? Что Тим узнает, что она кому-то звонила? Так это ее жизнь, и она вольна поступать, так как ей заблагорассудится. Или не вольна? Ариадне вдруг показалось, что она запуталась. Ведь нет прямых доказательств, что это Тим повинен в смерти Офелии или Лилии. По крайней мере, первая совершенно точно была больна. И Ольга больна, но она-то жива. Почему она решила, что он Минотавр? Тот ведь не был виноват в том, что таким уродился. Может, и Тим ни в чем не виноват, а она, наслушавшись Ирины Иосифовны, напраслину возводит на него.

Ариадна передернула плечами. Надо досконально во всем разобраться, прежде чем… Что?

– Тим, у тебя есть ко мне какие-нибудь задания или просьбы? – спросила Ариадна.

Сегодня она решила взять инициативу в свои руки – до этого он избегал ее, теперь она станет это делать. Объяснять с ним у нее не было никакого желания – клятв и обещаний они друг другу не давали. Ну, подумаешь, переночевала она у него в квартире несколько раз, пока он вводил её в курс дела. И на том спасибо. А сейчас ни она ему, ни он ей больше не нужны: только деловые отношения – утром здравствуйте, вечером до свидания. И расстаться им нужно тихо, интеллигентно, словно ничего и не было. А может, действительно ничего не было? И любовь к Тиму она просто выдумала? Ариадна прислушалась к себе – ничего, тихо. Она тогда после выпускного ушла от него без сожаления, не пыталась его разыскивать, когда узнала, что беременна. И тут же представила, что Филимон пообещал бы и вдруг не пришел – сердце зашлось в ужасе. Так что такое любовь?

– Нет… – Тим пожал плечами. – Кажется, нет.

– У меня сегодня встреча с подружкой, – солгала Ариадна, – я хотела бы уйти сразу после работы.

– Да-да, конечно, – сразу согласился Тим.

И Ариадне показалось, что он даже обрадовался.

– А завтра я хотела бы навестить бабушку, – снова солгала она. – Она столько времени молчала, не желала со мной разговаривать, а тут сама позвонила… Ты знаешь, какая у меня упрямая бабушка.

Тим улыбнулся и кивнул. Конечно, он не был знаком с бабушкой Ариадны, но смутно мог догадываться по рассказам, какой характер был у той.

– Я рад, что ты помиришься с бабушкой, – радостно проговорил он. – Вернешься домой?

– Хотелось бы, – кивнула Ариадна. – Квартирка, в которой я живу сейчас, хоть и маленькая, но плачу я за нее, как за большую. Центр города и все такое прочее. Хозяйка сказала, что горячую воду даже не отключают ни весной, ни осенью. А так была бы существенная экономия. Я нашла бы, куда эти деньги потратить.

– И куда, например? – снова улыбнулся Тим.

– На путешествия… – выдала Ариадна. – Пока работала няней, я практически не была в отпуске, точнее вообще не была. Очень хочу съездить на море или за границу. Хоть куда-нибудь.

– Что ж, – одобрил Тим, – желание стоящее. Только боюсь, что с нашей работой больше, чем на недельку я тебя не отпущу.

– Но ты же как-то обходился без помощницы? – притворно надула губы Ариадна.

– Обходился, – кивнул тот. – А теперь не могу, это во-первых. А, во-вторых, я сам в отпуске тыщу лет не был, тоже хочу.

– А кто приемы будет вести? – испугалась Ариадна.

– Ты, – не моргнув глазом, ответил Тим.

«Стоп, стоп, – проговорила про себя Ариадна. – Он меня покупает или продает? Скорее первое. Только зачем он это делает? Чтобы я ему поверила безоговорочно?»

И спросить не у кого, посоветоваться не с кем. Только поболтать с Региной, может, она проговорится.

– У меня опыта совсем нет, – покачала головой Ариадна.

Она взглянула на часы, делая вид, что опаздывает на встречу, о которой говорила Тиму совсем недавно.

– Да-да, иди, – сказал он. – Вопрос о повышении твоей квалификации мы обсудим с тобой завтра…

Естественно, ни на какую встречу Ариадна не спешила, но такси со своего телефона вызвала, довольно громко, чтобы Тиму было слышно, назвала адрес, куда она якобы поедет. Она даже прокатится туда, а потом вернется домой. Что у нее не найдется лишней пары сотен? Ариадна с силой сжала виски, словно у нее разболелась голова. Если в самое ближайшее время она не выяснить все про Тима и его помощниц, то у нее точно разовьется паранойя, и никакой Филимон ей уже не поможет.

Тим вышел ее проводить.

– Надеюсь, с алкоголем вы не переберете, – сказал он, улыбаясь, помогая Ариадне забраться в такси. – Не терплю, когда на работу приходят не в форме.

– У нас чаепитие с тортиком, – улыбнулась она ему в ответ. – Могу утром страдать только от переедания, но думаю, этого не произойдет – тортик обещали маленький.

 

Глава 16

Конечно же за ней никто не следил, и это все ей только показалось, а если быть точнее, она все выдумала – но проклятое такси все стояло на месте и не уезжало. Как не поверить в слежку. Ариадна подошла к подъеду, соображая, в какую квартиру бы позвонить, чтобы ей открыли сразу, не выясняя, к кому и зачем она идет. Но ей несказанно повезло – из дверей вышла мамочка с маленьким ребенком. Они немного замешкались, выходя, и Ариадна сразу же юркнула в дверь и сразу поднялась к окну между вторым и третьим этажами. Такси продолжало стоять на месте.

«Будем ждать», – решила она, продолжая следить за машиной, но не подходя близко к окнц, чтобы ее не было. Не станет же водитель сторожить ее вечно? К тому же спустя час она вполне может и выйти – времени достаточно для встречи с подругой и поедания тортика. Но такси буквально через десять минут уехало. Ариадна подождала еще немного, на всякий случай, а потом спустилась и выглянула из подъезда – во дворе все чисто. Но на ближайшую остановку она не пошла, а, обойдя дом, завернула за угол, чтобы сразу выйти на шоссе и поймать машину, ей будет спокойнее, как только она доберется до своей квартирки в центре, и сделать это надо, как можно скорее.

Филимон позвонил, когда Ариадна уже входила в свой подъезд.

– Новости есть, – произнес он радостно. – Ужином накормишь?

– Картошка жареная подойдет? – поинтересовалась Ариадна. Она смогла бы прогуляться до магазина и купить овощей. Это нетрудно. – И салатик сделаю. Колбаски не хочешь?

– Подойдет все, – ответил Филимон. – Не суетись, – попросил он, – сиди и жди, пока я не приду – все приобрету по дороге, я как раз нахожусь возле торгового центра…

– У Лилии Королевич была заячья губа.

Не отрываясь от сковороды, – Филимон решил, что не аристократ, чтобы есть вилкой из фарфоровой тарелки жареную картошку – протянул Ариадне телефон с фотографией на экране.

– У нее точно такой же шрам на губе, как у тебя, – сказал он.

– Да, я знаю, что такое заячья губа, – ответила Ариадна. – Только у меня шрам не послеоперационный, а полученный в результате аварии.

Она не стала напоминать, что вторично ей губу разбила бабушка ножкой от венского стула.

– Я знаю, – кивнул Филимон, – ты говорила. Если хочешь, я постараюсь разузнать, кто сообщил бабушке о твоей беременности, – неожиданно, словно прочитав ее мысли, предложил он.

– Можно, было бы неплохо, – согласилась Ариадна. – Давно это было, но мне это все равно не дает покоя та давняя история. Я даже порой просыпаюсь по ночам в холодном поту, когда сны и воспоминания наиболее ярки. Хотя кому от этого станет легче?

– Прежде всего тебе, Ариадна, тебе, – сказал Филимон. – Ты взглянешь на некоторые вещи по-иному, может быть, избавишься от иллюзий.

– Вряд ли, – пожала она плечами. – Могу только стать осторожней при общении с некоторыми людьми. Знаешь, – Ариадна поежилась, как от холода, – последнее время мне кажется, что за мной следят. Это становится навязчивой мыслью. Я начинаю лгать, скрываться.

– Расскажи подробнее, – попросил Филимон, отвлекаясь от еды.

– Ты поешь хотя бы, – предложила, улыбнувшись Ариадна, – а потом мы все подробно обсудим.

– А картошка абсолютно не мешает мыслительному процессу, – рассмеялся Филимон, – даже наоборот. Когда ешь, вся кровь к желудку приливает, а голова при этом становится светлая-пресветлая, как раз можно подумать о чем-нибудь таком.

– Каком это таком? – Ариадна сделала вид, что рассердилась или нахмурилась.

– Необычном…

– Необычном, это можно, – со знанием дела покачала она головой и в деталях рассказала о странном таксисте, который не уехал сразу, как только ее высадил по указанному адресу.

– Может, у него заявка было оттуда, и она ждал пассажира?

– Нет, – не очень уверенно ответила Ариадна. – Я и сама сначала так подумала, но проследила за ним – он постоял-постоял и уехал.

– Не беспокойся, завтра вся его подноготная будет предоставлена тебе на блюдечке с голубой каемочкой, – пообещал Филимон, вытирая губы салфеткой. – Ставь чайник. Сейчас будем поедать пирожные – мне почему-то сладенького захотелось.

– Правда? – обрадовалась Ариадна. Ей тоже очень хотелось положить в рот что-нибудь сладкое после того, как она рассказала Тиму о тортике, который якобы дожидался ее у подруги, только поэтому она рвалась в магазин, за ним, а не за овощами для Филимона. А он словно ее мысли прочитал…

– Никого кстати не удивила смерть Лили Королевич, – прихлебывая горячий чай из высокого бокала, продолжил Филимон рассказывать о девушке. – Это была уже не первая ее попытка суицида. А тут наложилось еще расставание с молодым человеком?

– Кто это был? – спросила Ариадна.

– А вот об этом история умалчивает, – прошамкал Филимон с полным ртом. – Рекомендую картошку – прямо вкус детства.

И передал Ариадне половинку пирожного – вторую он с наслаждением положил себе в рот. Та хоть и не любила картошку, ей бы безе или бисквитное съесть, но отказываться не стала, можно сказать, от сердца оторвали. Зачем же обижать человека?

– Никто этого сердечного друга Лилии не видел, имени не знал, – продолжил Филимон рассказывать. – Она хранила его в секрете от всех.

– Так откуда стало известно? – удивилась Аридна, подсаживаясь к Филимону ближе – она наелась, напилась, теперь хотела любви и внимания.

– Во-первых, была оставлена предсмертная записка, составленная по всем канонам – в моей смерти прошу винить и так далее. Только имя не было указано, чтобы было вообще все ясно, но девушка очень подробно изложила, почему не хочет жить дальше. Поэтому сомнений не возникало, что все это произошло из-за расставания с неизвестным ее семье молодым человеком.

– Но у нее же должны были быть друзья, подруги? – настаивала Ариадна.

– Вот скажи, пожалуйста, у тебя этих друзей, подруг много? – спросил Филимон.

– Нет, у меня их вообще нет, – ответила Ариадна. – Но я совсем другое дело – долгое время жила замкнуто, почти взаперти, поэтому не было возможности для общения.

– И она тоже вела довольно замкнутый образ жизни, пока не начала работать…

– Я знаю, – вдруг встрепенулась Ариадна. – По крайней мере, одна подруга у нее имелась, с которой она могла делиться новостями и обсуждать того молодого человека. Регина… Сейчас секундочку…

Она напряглась и постучала пальцами по лбу, пытаясь вспомнить, что было написано на карточке на столе у Регины, которая утверждала, что является подругой Лилии.

– Зимина Регина Валерьевна. Референт в фирме, торгующей канцелярией. Сидит на том же этаже, где работала Королевич, – наконец выдала Ариадна.

– Это уже лучше, – согласился Филимон. – Возьмем эту Регину Валерьевну в разработку, быстренько все у нее выясним.

– Слушай, дорогой, – Ариадна подперла кулаком подбородок и внимательно посмотрела в глаза Филимону, – а ты часом не сыщик? Я хотела спросить, не полицейский?

– Нет, – рассмеялся тот. – Я владелец небольшой частной конторы, оказывающей услуги населению. А вот мой хороший друг, он, да, частный детектив. Я ему передаю информацию от тебя, а он уже ей занимается всерьез. Почему бы не помочь другу?

– Но ведь сведения стоят безумных денег? – испугалась Ариадна, представив в какую копеечку может ей обойтись ее любопытство, пусть и не праздное.

– Некоторые, да, стоят дорого, – согласился Филимон. – А эти расследования ему самому интересны. За кое-какую информацию, конечно, приходится приплачивать, например, за фотографии, но это не те деньги, чтобы о них беспокоиться.

– А у друга есть имя? – строго спросила Ариадна, припомнив, как совсем недавно ее точно так же «пытала» Ирина Иосифовна.

– Конечно, – бодро отозвался Филимон, – и он играет в нашем же театре. А зовут его Валерий.

Ариадна вспомнила последнего, кто появился на базе: маленький круглый человечек, уплетавший пшенную кашу с маслом, которую специально для него заначили, и непрерывно шутивший по поводу своей фигуры, что она у него приближается к идеальной форме – шару. А жену его почти не запомнила – высокую сухопарую даму. Та говорила только о болезнях, но не своих, а окружающих, ей почему-то это было интересно. И всем давала советы. Только Ариадне это показалось весьма скучным, и она старательно избегала общение с дамой.

– У него свое детективное агентство с кучей сотрудников, – объяснил Филимон, – много связей как в криминальном мире, так и среди полицейских. Он сам когда-то служил в полиции, а потом начались проблемы со здоровьем, пришлось с оперативно-розыскной службой распрощаться. Теперь занят частным сыском, а оставшееся время посвящает театру. И жена работает при нем, но в театре не играет. Татьяна бывший врач, а теперь вот тоже переквалифицировалась в сыщики.

– И что, для этого не надо юридического образования? – удивилась Ариадна. Хотя чему она удивлялась? Сама ведь без специального образования ведет прием в кабинете психоаналитика.

– Надо, наверное, – пожал плечами Филимон. – Но Валерик ее отправляет туда, где она будет полезна со своими медицинскими познаниями – без этого в их деле тоже никак нельзя. По сути, все, что я тебе рассказывал про девушек, ей удалось разузнать – у нее сохранились старые связи в медицинских кругах, и с ней неохотно, но делятся.

– А ты? – Ариадну продолжало разбирать любопытство, чем все же Филимон занимается.

– А я… Что я? Хватаю эти сведения с пылу, с жару, которые удалось раздобыть моим друзьям и со всех ног мчусь к тебе.

Он замолчал.

– Завтра я не смогу к тебе прийти, – грустно вздохнув, сказал Филимон. – Жена возвращается из командировки, и детей привозят домой. Я так по ним соскучился.

Ариадна почувствовало, как в носу засвербило, а глаза мгновенно стали влажными.

«Вот и кончилось твое счастье», – расстроившись, что все хорошее когда-нибудь заканчивается, подумала она. Нет, тут же встрепенулась, не стоит о грустном – у нее еще целый вечер и вся ночь впереди. Ночь – это не время ожидания, а возможность попросить кого-то утром: «Вернись».

С разговорами пора заканчивать.

Ариадна первой поцеловала Филимона, если легкое, как крылья бабочки, прикосновение губами за ухом можно назвать поцелуем. Тот следом наклонился к ней и уже по-настоящему поцеловал. Она полностью растворилась в этом поцелуе, став мягкой и податливой. Ариадне казалось, когда Филимон находился рядом с ней, он не просто давал ей заряд энергии – она начинала как бы светиться изнутри.

Их губы оказывались слишком близко раз за разом, а потом словно неожиданно, даже не поняла, как, она очутилась под ним. А поцелуи Филимона стали другими – властными и совершенно незнакомыми. Ариадна отвечала ему со всей страстью, не пытаясь уйти от того, от чего и убежать-то невозможно. Она старалась не думать ни о чем, когда рука Филимона властно заскользила вниз по ее телу.

Желание отозвалось пульсирующей болью в висках. Ариадна закинула ноги Филимону на бедра.

– Надо бы кресло разобрать, – прерывающимся шепотом произнесла она. – Мне неудобно так лежать.

Тот кивнул, поднялся сам и рывком поставил ее на ноги.

– Я не стану трогать тебя руками и ласкать твое тело, пока стелю постель, – проговорил он, улыбаясь. – Я буду на тебя только смотреть. Буду видеть, как ты кусаешь губы от страсти. Буду наблюдать, как ты пытаешься сдержать стоны. Я сделаю так, что ты кончишь без моего участия.

– Шутник, – рассмеялась Ариадна.

– Шучу, – согласился Филимон, укладывая Ариадну на разобранное кресло и ложась рядом с ней.

Они оба понимали, им это сейчас обоим нужно – только близость тел и можно даже ни о чем не говорить. Его хриплое прерывистое дыхание и стоны Ариадны наполнили небольшую комнату.

– Не останавливайся, – прошептала она. – Не смей.

Но Филимон и не собирался этого делать – он медленно задвигал бедрами, почти выходил, чтобы снова резко и до конца войти. Ариадна выгнулась, почувствовав, как крупная дрожь пробежала по ее телу. Нет, еще рано – Филимон словно дразнил ее, то ускорялся, позволяя почти кончить, то снова замедлялся, играя с Ариадной. Он замер, позволяя ей немного прийти в себя, а потом снова начал двигаться, сначала медленно, неспешно, а затем все быстрее и быстрее. На его губах заиграла счастливая улыбка…

А потом они лежали рядом, и Филимон считал шрамы на теле Ариадны, он проводил по ним пальцами, чтобы запомнить каждый.

– Это шрамы, как у воительницы, от битв, – произнес он, – в которых ты сражалась с неведомыми врагами. Они доказывают твою силу и нечего их стесняться.

Ариадне впервые нравилось ее тело…

– Ирина Иосифовна, – всхлипнула она в трубку.

Филимон ушел утром, она же весь день продумала о нем, отвлекаясь только на работу. А вечером навалилась беспросветная тоска.

– Что случилось? – испуганно проговорила женщина на том конце провода.

– Ничего особенного, – Ариадна вытерла слезы и вздохнула, – просто невозможно грустно становится, когда поговорить с не с кем.

– Это ты зришь в корень, – вздохнув в ответ, отозвалась Ирина Иосифовна. – Давай что-нибудь обсудим или поговорим о чем-нибудь.

– Давайте, – согласилась Ариадна. Чем бы не был занят мозг, только не думать о своем одиночестве.

– Ты была на последней выставке в Краеведческом музее?

– Была, – обрадовалась Ариадна. Приятно, когда находятся общие темы для разговора.

Но обсудить выставку не получилось, судя по тому, как Ирина Иосифовна быстро свернула разговор, стало ясно, что к ней кто-то пришел в гости.

Оставалось только пройтись по улице перед сном. Ариадна уже оделась, как зазвонил телефон.

– Добрый вечер, – раздалось в трубке.

Голос был незнакомым.

– Вас беспокоит Татьяна Чараева, мы с вами пересекались на базе. Я жена Валерия…

– Я вас помню, – ответила Аридна, солгав совсем немного. Вот Валерика она запомнила хорошо, а его жену нет, так как та все время с кем-то беседовала тет-а-тет.

– Я звоню по просьбе Валерия, он сейчас занят и не может с вами побеседовать лично.

Ариадна кивнула и коротко произнесла «да».

– Вас вчера подвозил таксист, а потом долго не уезжал. Это он сделал по просьбе мужчины, который вас провожал. По крайней мере, он так сказал. Тот мужчина ему заплатил за услугу. Ему было сказано, мол, вы инвалид, если что, чтобы водитель отвез вас сразу домой. Вы, действительно, инвалид?

– Нет, – покачала головой Ариадна. – Инвалидности как таковой у меня нет. Но я хромаю и довольно сильно, особенно это заметно по вечерам. Я очень давно попадала в автомобильную аварию. Может, поэтому провожавший меня мужчина решил, что я инвалид.

– И инвалидность на вас не оформляли? – настойчиво продолжала выяснять Татьяна.

– Нет, – снова покачала головой Ариадна, совершенно не заботясь, что она разговаривает по телефону, а не по Скайпу. – А кто бы этим занимался? Родители погибли, а я в то время была маленькая, а потом, когда подросла, даже не задумывалась об этом.

– Одну минуту, – проговорила Татьяна. – А пенсию по потери кормильца вы получали в свое время? – зачем-то спросила она.

– Не знаю, не помню, – покачала головой Ариадна. Ни о пенсии по потери кормильца, ни по инвалидности она не имела никакого представления. Бабушка ей ничего не говорила об этом.

– Ничего страшного, – пообещала Татьяна. – Я все выясню и вам перезвоню. Про таксиста вас все устроило? Или еще что-нибудь покопать на него?

– Все вполне устроило, – ответила Ариадна.

Ее мысли вернулись к Тиму. Заботился он или хотел выведать, ездила ли она на встречу? И почему он решил, что она инвалид? Ариадна задумалась, пытаясь припомнить, водили ли ее когда-нибудь на освидетельствования или нет? Ничего такого на ум не приходило – у нее только было всегда освобождение от физкультуры и все. Но ей всегда казалось, что эту справку делала одна из бабушкиных подружек, сама лично по больницам и поликлиникам она не ходила.

– Татьяна, – попросила Ариадна напоследок, – а в мою детскую медицинскую карту заглянуть получилось бы?

– Вряд ли, – ответила та. – Их детских карт основные сведения переносятся в новую карточку во взрослой поликлинике, а сами фолианты сдаются в архив. А оттуда выцарапать их практически невозможно. Только в редких случаях нам предоставляют такую возможность. А что, есть какие-то сомнения? Если вам и ставили в детстве инвалидность, то пенсию за прошедшее время вы вернуть все равно не сможете. Хотите сейчас оформить инвалидность? Я могу помочь пройти все комиссии.

– Нет, спасибо, – отказалась Ариадна. – Не нужно. Я здорова, только немного прихрамываю… А вы не смогли бы узнать, я заплачу за информацию, – она заволновалась, как на экзамене, – это дело двенадцатилетней давности, кто рассказал бабушке про мою беременность? Сама я даже не знаю, с какого бока к этой истории подступиться. И еще меня интересует один вопрос. Я работала няней и меня неожиданно уволили. Хотелось бы узнать причину увольнения.

– Вам не сообщили? – удивилась Татьяна.

– Если нужно дословно, то я постараюсь вспомнить, что мне сказали в то время, когда давали отставку, – пообещала Ариадна.

– Не стоит, – остановила ее порыв Татьяна. – Мы сами справимся. Если не получится, обратимся к вам за помощью и разъяснениями…

– Я хочу медленно раздевать тебя, – вспомнила Ариадна слова Филимона, которые он ей говорил совсем недавно. – Я хочу ласково гладить тебя кончиками пальцев. Я хочу видеть свое отражение в твоих бездонных глазах.

У Ариадны пересохло во рту, из груди вырвался тихий стон. Она прошла на кухню и, включив чайник, склонила голову, опершись на стол. По Тиму она не тосковала так сильно. А теперь, казалось, что из нее вынули душу. Налив полную кружку горячего чая, чтобы хоть чуть-чуть согреться, она снова набрала номер Ирины Иосифовны.

– Расскажите мне о сознании и подсознании все, что знаете сами, – попросила Ариадна.

– Да, мне самой немного известно, – ответила Ирина Иосифовна. – Знакомый псих мне поведал, что в настоящее время использовать подсознание возможно, но влиять получиться только на тех людей, у которых нет твердого мнения о том или ином предмете или продукте.

– То есть, – задумалась Ариадна, – можно влиять или навязывать свое мнение только психически нездоровым людям…

– Примерно так и есть, – согласилась с ней женщина. – Так вот, – продолжила она, – на протяжении довольно длительного времени рекламным агентам удавалось воздействовать на подсознание потенциальных потребителей с помощью внушения. Но в психиатрии двадцать пятый кадр применения не находил, не понятно было, как его можно использовать. Но известно, что подсознание верит всему тому, что ему внушают.

– Что? – рассмеялась Ариадна. – Откуда это известно?

– Честно говоря, мне это тоже непонятно, – сказала Ирина Иосифовна. – Но я не могу не верить психу, а он утверждает, что, когда строятся модели поведения, исходя из получаемой информации, под руководством сознания, подсознание не может отличить правду от лжи. А это, скажу тебе, душечка, страшно. Поведение субъекта, которое программируется подсознанием и передается в сознание, часто оказывается основано на ошибочных предположениях.

– Это сложно для меня, – хмыкнула Ариадна. – Скажите, Ирина Иосифовна, – спросила она, – вы не могли бы выяснить для меня кое-что? Это дела давно минувших дней.

– Попробую, но не обещаю, – произнесла извиняющимся тоном Ирина Иосифовна. – Я стала терять былую хватку. Со старухой не многие хотят делиться секретами.

– Искренне надеюсь, этот секрет вам по силам, – вздохнула Ариадна. – Помните, правда, у вас таких «помните» было много за вашу трудовую жизнь, меня пристроили к вам в больницу с криминальным абортом. Хочу вам признаться, что я его тогда не делала.

– Я знаю, – грустно произнесла Ирина Иосифовна.

– Откуда? – изумилась Ариадна.

– Я много чего знаю, – ответила бывшая врач, – что тебе неведомо. Гинеколог, к которому ты попала, поведал мне об этом. Он долго отказывался делать тебе аборт, я его убедила, что так надо. Я виновата перед тобой.

– Давно прощено и забыто, – произнесла Ариадна. – Тогда, может быть, вам известно, кто сказал бабушке о моей беременности?

– Нет, – уверенно сказала Ирина Иосифовна.

– Узнайте, – жалобно попросила Ариадна. – Вам не занимать деликатности, поговорите с бабушкой, с теми, кто меня сдали вам с рук на руки.

– Что же, – согласилась Ирина Иосифовна. – Чтобы хоть как-то загладить вину перед тобой, попробую выяснить для тебя, что ты просишь. Но сама понимаешь, в старости люди становятся сентиментальными, мнительными и не любят вспоминать о былых грехах, даже если раньше они это грехом не считали.

– Понимаю, – ответила Ариадна. – Поэтому не тороплю. К тому же столько времени уже прошло. Кое-кто кое-что мог и подзабыть. Вам напомнить, кто принимал тогда участие в избиении младенцев?

– Не надо, – сказала Ирина Иосифовна. – Провалами памяти еще не страдаю.

 

Глава 17

Ариадна ненавидела ждать и догонять. Она считала, что это худшим, что могло происходить в жизни. В любой, не только в ее. Но сейчас ей ничего не оставалось, как ждать Филимона или хотя бы звонков от него и догонять свое прошлое с Тимом.

А еще она вдруг осознала, что нет тяжелее работы, чем выглядеть красивой с восьми утра до полуночи, причем каждый день. Раньше, пока она работала няней, ей это ничего не стоило – в определенные дни и часы в их доме в коттеджном поселке Орехово появлялись специально приглашенные обученные люди, которые делали ей прическу, макияж и маникюр с педикюром. Она вынужденно посвящала этому несколько часов кряду, впрочем, ее об этом никто и не спрашивал, но зато потом чувствовала себя не просто обновленной, а совершенно иной. А теперь ей приходилось о своей красоте заботиться самой, к тому же подошло время, все труднее и труднее становилось укладывать волосы в прическу. Но, как специально, все салоны красоты рядом с местом ее работы или с домом, где она теперь жила, начинали прием посетителей с девяти утра и заканчивали именно тогда, когда она могла до них добраться. Можно было, конечно, пригласить мастера к себе домой, но в ее съемной крошечной квартирке развернуться совсем было негде, не то что инструменты разложить.

Обзвонив частных парикмахеров по указанным в объявлениях телефонам, Ариадна поняла, что ходить ей растрепой без стрижки и укладки до ближайших выходных или еще дальше, до отпуска. Но как это объяснить Тиму, который скептически оценивал ее внешний вид каждое утро. Скоро, глядишь, и замечания начнет делать, что она не соответствует его идеалу помощницы.

– Да! – радостно закричала Ариадна в трубку – еще только начало восьмого, а ей ответили. – Да-да, интересует стрижка и укладка. Сейчас? Конечно, смогу приехать.

Она быстро умылась и вызвала такси – хоть и идти пешком совсем недалеко, но она разволновалась так, что стала еще сильнее припадать на больную ногу.

Парикмахерская, которую громко поименовали в объявлении салон «Юнона», располагалась в крошечном помещении. На входе ее встретил мужчина, который, судя по всему, был не только мастером, но и администратором, и владельцем предприятия одновременно.

– Кто вас стриг? – спросила осторожно Ариадна, разглядывая его стильную замысловатую прическу с художественно выбритыми висками. Тому, кто соорудил на его голове такие «вавилоны», свою она бы доверила без малейших колебаний. – Я к нему хочу попасть.

– Но он мужской мастер, – удивился парикмахер. – Я, конечно, могу его пригласить, но за результат не отвечаю. Иван! – крикнул он вглубь помещения, закрытого обычной шторкой. Оттуда незамедлительно появилось нечто с маникюрной пилкой в руках – Ариадна даже потрясла головой, усомнившись в его половой принадлежности. Такая «дама» вполне могла побеждать на конкурсах красоты.

– А ее… его кто стриг? – спросила Ариадна, слегка заикаясь.

– Я, – не без гордости отозвался парикмахер, он же администратор.

– Тогда я безоговорочно отдаюсь в ваши руки-ножницы, – проговорила она изумленно. – Если вы с моей головой сделаете то же самое, я стану вашей постоянной клиенткой. И утреннее время по понедельникам станет исключительно моим, обещаю.

– Прошу, – Иван, отвлекшись от своих ногтей, отодвинул в сторону шторку, приглашая Ариадну пройти к одинокому креслу в их салоне. – Гришка, продемонстрируй барышне класс.

Григорий говорил без остановки, пока стриг ее и делал укладку. Ариадне казалось, что если он замолчит, то и ножницами клацать перестанет. Не прошло и часа, а она уже знала, что они с Иваном родные братья с разницей в два года. Он старший. Бизнесом занялись сразу после окончания школы. Раньше клиентов было много, но сейчас кризис, порой за день может заглянуть только какая-нибудь старушка, которую они подстригут согласно прейскуранту за четыреста рублей, и все. Они бы и ей соорудили на голове прическу за те же четыреста рублей, исключительно ради того, чтобы не потерять квалификацию и профессиональные навыки. Он, Григорий, женский мастер, как уже догадалась Ариадна, а Иван стрижет исключительно мужчин и парней. Поначалу к нему шли неохотно, но потом привыкли к его необычной внешности и манерам – мастер он все же был классный, что ни говори, хоть и своими «ужимками и прыжками», а особенно разговорами о мужской красоте, которую женщины не видят и не ценят, а он понимает, как никто другой, сильно раздражал их.

– Он что, голубой? – осторожно спросила Ариадна. По большому счету, ей была без разницы ориентация Ивана, она спросила, чтобы разговор поддержать.

– Да ну, – отмахнулся от нее Григорий. – Это он придуряется, но клиенты падки до всего необычного, народ к нему валом валит. Вот он и куролесит.

– Что-то не заметила очереди в ваше заведение, – фыркнула Ариадна. А то, что клюют на все отличающееся от обыкновенного, по себе знала.

– К нам приходят строго по записи, скоро пойдут один за другим, – покачал головой Григорий. – Сегодня выдался день, когда с утра никого нет. Мы же с семи утра работаем…

– А вот это здорово, – сказала Ариадна. Только непонятно, что было здорово – ее новая прическа, которую она не без удовольствия рассматривала в зеркале, или то, что салон «Юнона» начинал работать так рано. Ее устраивало и одно, и второе. – Запишите меня на следующий понедельник прямо на семь утра.

– А у нас и маникюр, и педикюр можно сделать, – промурлыкал, как кот Матроскин, невесть откуда появившийся Иван с все той же маникюрной пилкой в руках.

– Не надо, – как можно вежливее отказалась Ариадна, приводить руки и ноги в порядок к мужчинам она точно не пойдет. Пока не пойдет, а потом видно будет, может, и привыкнет со временем к Ивану. Руки еще куда ни шло, но к ногам она точно не позволит ни одному, ни второму прикасаться.

До работы Ариадна добралась почти без опоздания – спасибо все тому же Ивану, который подвез ее к бизнес-центру и даже денег не взял. Предложил свою помощь, когда увидел, как испуганно округлились глаза и вытянулось лицо их клиентки, и следом она произнесла очень жалобно: – Ожидание такси не менее сорока минут.

За сорок минут она бы и пешком дошла, но ей надо успеть за двадцать.

По дороге они в основном молчали – Иван старательно объезжал пробки, по каким-то только ему ведомым дворам и закоулкам. Ровно в девять он высадил Ариадну на площадке возле работы, пожелал хорошего дня и сразу уехал – его дожидался клиент.

Ариадна поднялась на лифте на свой этаж и почти побежала по коридору, на ходу придумывая причину, по которой она не успела к началу приема.

– Хорошо выглядишь, – недовольно произнес Тим, привычно окинув ее взглядом. – Надеюсь, не это явилось причиной твоего опоздания. Тебе повезло – посетитель тоже задерживается, позвонил, предупредил, – буркнул он, исчезая за зашторенной дверью и оставляя ее одну.

«Даже если и посещение парикмахерской явилось причиной моей неявки вовремя, – Ариадна устало опустилась на кресло, – я тебе в этом никогда не сознаюсь».

Длинный день тянулся бесконечно долго. И непонятно, чем он мог закончиться. Ариадне совершенно не хотелось идти к Тиму, но она ничего не могла придумать, как ей отказать ему, если он ее вдруг позовет к себе. Все причины, которые приходили в голову, казались ей нелепыми или пустячными. А сказаться больной было не в ее правилах. Как можно говорить, что болен, когда абсолютно здоров. Так и до беды недалеко. Она хоть и не была суеверна, но никогда не показывала на себе и не говорила, что больна. Но на ум ничего путного не приходило.

Она непрерывно хваталась за телефон – все надеялась, что Филимон пришлет хотя бы смс-ку. Но тот молчал, как партизан. Она сама, конечно, могла бы ему написать, поинтересоваться, как он без нее, но какое-то внутреннее чувство не советовало ей этого делать. Филимон мог быть занят, а она его своими нелепыми сообщениями станет отрывать от дела. Бабушка ее учила, что мужчина действует, а женщина ждет – такова ее судьба. Но порой ждать куда тяжелее, чем действовать.

Когда в самом конце рабочего дня зазвонил телефон, Ариадна судорожно выхватила его из сумочки, но номер оказался совершенно незнакомый.

– Алле, – протянула она разочарованно, ожидая услышать голос рекламного агента или человека, проводящего социологический опрос.

– Добрый вечер, Ариадна.

Она сразу узнала мяукающие нотки. А что Ивану от нее надо? И откуда он узнал номер ее телефона?

– Добрый, – сурово отозвалась она, про себя подумав, кому добрый, а кому нет.

– У меня к вам просьба, – произнес Иван. – Не смогли бы вы мне составить компанию и сходить со мной в театр.

– В театр? – жалобно проговорила Ариадна, боясь даже подумать, когда она последний раз посещала развлекательные мероприятия. За те одиннадцать лет, что она проработала няней при Тане, лишь единожды ей удалось побывать в оперном на «Щелкунчике» и то в качестве сопровождающей группы детей. Тогда мама девочки отказалась по какой-то смехотворной причине, а у ее бабушки по обыкновению нашлось неотложное дело. Вот и отправили Ариадну на просмотр балета. Правда, в основном приходилось успокаивать детей, в не смотреть на сцену. Но все равно, она как бы приобщилась к искусству. А ведь раньше была не сказать что, заядлой театралкой, но постановки, особенно премьеры, посещала часто.

– Я с трудом достал билеты на спектакль, а моя девушка на меня обиделась и не отвечает на звонки. Жаль, если пропадут билеты. А про вас я подумал, потому что такую красоту, что Гришка утром сделал, надо людям показывать.

– Вы думаете? – попыталась обидеться Ариадна, что не ее, а прическу ведут в театр.

– Уверен, – ответил Иван. – Хочу, чтобы вами восхищались.

– Ладно, – согласилась Ариадна, что ни говори, а в театр попасть ей хотелось. – Побуду вашей ходячей рекламой, так и быть.

– Отлично, – раздался бодрый голос Ивана, чувствовалось, что он обрадовался. – Я жду вас на площадке перед бизнес-центром там, где высадил утром.

– Ариадна…

В ее предбаннике появился Тим, он хотел что-то сказать, но замолчал, заметив, что она разговаривает по телефону.

– Вот записи на завтра, – он протянул ей флэшку. – Тщательного просмотра они не требуют – это уже твои приемы пошли. Только, чтобы освежить память. Ты куда? – удивился Тим, увидев, что Ариадна направилась на выход сразу, как только забрала у него флэшку и сунула ее в сумку.

– Туда, – легкомысленно махнула она рукой. – Я еду в театр. Меня ждут. Сегодня задерживаться не могу.

И Ариадна ушла, оставив растерянного Тима стоять посередине комнаты. Тот лишь обалдело посмотрел ей вслед. Как она могла уйти и оставить его? Это его прерогатива.

– Куда мы идем? – спросила Ариадна, забираясь в машину к Ивану. Она повернула к нему голову и обалдело уставилась на него. – Это вы? – произнесла она удивленно.

Мужчина, сидевший на водительском сиденье, кардинально отличался от того, который подвозил ее сегодня утром. Нет, прическа у него не поменялась, и фигура осталась прежней, но тот был жеманный, со странными манерами и не менее странным мейк-апом, а этот – настоящий мачо, только светловолосый, уверенный в себе мужчина, одетый в дорогой костюм, а не в джинсы и обтягивающую майку. Ну да, ну да, они же в театр идут, а не в клуб для молодых повес.

– Я это, – усмехнулся Иван. – Разве не похож?

– Не очень, – прокашлялась Ариадна. – Честно скажу, не ожидала.

– При посещении публичного заведения я должен выглядеть соответствующим образом, – произнес он с чувством собственного достоинства. – К тому же рядом со мной такая женщина… – Иван поцокал языком и покачал головой…

В драматическом театре «Лицедей» был аншлаг. Лишние билетики спрашивали от самого метро. На парковке рядом с театром с трудом удалось отыскать свободное местечко для машины, несмотря на то, что они приехали задолго до начала спектакля.

– Здесь на втором этаже прекрасный буфет, – сказал Иван. – Предлагаю съесть там по бутерброду и выпить по чашке кофе, чтобы чувство голода не мешало нам в полной мере наслаждаться прекрасным. Насколько я понимаю, ты ведь сразу после работы?

Ариадна кивнула – этот мужчина начинал ей нравиться.

«Ариадна, Ариадна, – она покачала головой, – такими темпами и в этого красавчика ты скоро влюбишься и окажешься с ним в постели. Это что, ты наверстываешь упущенное?»

Билеты у них оказались на первый ряд. Это страшно обрадовала Ариадну. Но сцена была расположена так близко к зрителям, что, казалось, она нависала над ними. А когда служащий поставил на самом ее краю стул, Ариадна, привстав со своего места, потрогала его рукой. Стул оказался самым обыкновенным, деревянным, венским с гнутой спинкой и ножками.

Иван с рассеянной улыбкой наблюдал за ней. Он обратил внимание на нее еще в салоне – непосредственна и открыта, как ребенок. Только поэтому он ни на секунду не усомнился, что она согласится пойти в театр с ним, заменив собой обиженную подругу. Он ни разу не пожалел, что пригласил Ариадну. Почему-то был уверен, что такая, как она, просто обязана трудиться с девяти до восемнадцати с перерывом на обед, только поэтому подъехал к бизнес-центру, чтобы перехватить ее в конце рабочего дня. Номерок же ее телефона прихватил на всякий случай из журнала записи клиентов, если вдруг они нечаянно разминутся.

Спектакль оказался невероятно смешным – Ариадна хохотала так искренне, что заражала своим весельем не только зрителей, но и актеров, которым порой по сюжету надо было сохранять невозмутимый и серьезный вид. Сначала вместе с ней стал смеяться Иван, потом соседи по ряду, а скоро и весь зал хохотал и аплодировал актерам, играющим с наивысшей отдачей.

– Мне давно не было так весело, – призналась Ариадна, вытирая выступившие от смеха слезы.

– Мне тоже, – ответил Иван.

Непрерывно болтая, под взрывы хохота вспоминая особенно смешные места спектакля, они неспешно доехали до квартирки Ариадны. И даже пробки в центре города их не раздражали – было, о чем поговорить.

– Вот здесь и находится мое временное пристанище, – Ариадна махнула рукой в сторону окон на первом этаже.

Иван помог ей выбраться из машины, подал трость.

– Спасибо за приятной вечер, – проговорил он, провожая ее до подъезда. – Мы с Гришей ждем вас в понедельник.

– Обязательно буду, – тряхнула головой Ариадна, радуясь своему новому образу. – Мне понадобится только укладка. Ну и, – она взглянула на свои ногти, – маникюр.

– Не переживайте за свои ногти, – Иван провел кончиками пальцев по ее руке, – исключительно для вас пригласим знакомого мастера на понедельник, раз вы нам не доверяете.

– Я доверяю, – смущенно потупилась Ариадна. – Просто… – она замялась – не смогла подобрать нужные слова.

– Не стоит оправдываться, – улыбнулся он. – Со временем, когда к нам привыкнете, особенно ко мне, я продемонстрирую вам мастер-класс, – не без гордости добавил, – женщинам очень нравится, когда я им стопы массирую.

Ариадна кивнула и вошла в подъезд. Она зажгла свет на кухне и, отодвинув штору, помахала Ивану рукой. Можно сказать, вечер прошел небездарно, пожалуй, впервые она не ощущала себя одинокой, брошенной и никому не нужной. Ариадна включила телефон, о котором ни разу не вспомнила до сего момента: две смс-ки от Филимона и два пропущенных звонка, по одному от Ирины Иосифовны и Тима.

Ирине Иосифовне перезванивать не стала – воспитание не позволяло беспокоить людей после десяти вечера, как и до десяти утра, будь то хорошие знакомы или даже родственники, если что-то важное или серьезное, сами перезвонят.

Но номер Тима она набрала сразу, несмотря на поздний час – это могло быть связано с работой. Тот ответил после первого же гудка, словно ждал ее звонка.

– Как спектакль? – поинтересовался он вкрадчивым голосом.

– Давно так не смеялась, – ответила Ариадна. И снова зашлась смехом, пытаясь пересказать Тиму некоторые сцены.

– Я рад за тебя, – произнес он мрачно.

Перемену в его голосе Ариадна уловила сразу, только не смогла понять причину этого.

– Что-то не так? – спросила она удивленно.

– К завтрашнему утреннему приему жду тебя без опозданий, – произнес он сурово. – Надеюсь, тебе удастся просмотреть записи. У меня очень, – он сделал ударения на два последних слова, – очень придирчивые посетители.

«У тебя очень», – кивнула Ариадна. Она совершенно забыла про флэшку, валяющуюся где-то в недрах сумки.

– Елки зеленые! – всплеснула она руками. – Ноутбук я же с работы не взяла. На чем же мне прослушивать эти записи? Похоже, Тим тоже обратил на это внимание, поэтому и звонил.

Ехать в бизнес-центр слишком поздно – охранник после десяти внутрь никого не впускал, несмотря на то, что суета в некоторых офисах продолжалась и после полуночи, только выпускал. Оставалась только подняться пораньше и перед приемом просмотреть, что передал ей на флэшке Тим.

Сладкое на десерт – наконец, дошла очередь и до смс-ок от Филимона. Кто ждет долго, может подождать еще немного. Она трясущимися руками открыла первое сообщение.

«Самое худшее, когда нужно ждать и не можешь ничего сделать. От этого можно сойти с ума. Это не я придумал, Ремарк. Но я с ним полностью солидарен».

А как она была согласна и с Ремарком, и с Филимоном.

Во втором коротко было написано: «Совсем забыл сказать. Буду завтра вечером».

Ариадна почувствовала, как тепло разлилось по всему телу – до завтра она потерпит.

IV век до новой эры . Дворец Минотавра Лабиринт на острове Крит .

Дверь в комнате, где прятался Тесей, приоткрылась и на пороге возникло свечение. Афинский царевич, сделавшись больным после длительного морского путешествия, возлежал она кровати, накрывшись с головой легким покрывалом.

– Почему ты не развлекаешься вместе со всеми? – язвительно спросила Афродита.

– Не могу, – ответил он. – Они все обнажены, а это претит моим моральным принципам. И к тому же я боюсь заблудиться в этом мрачном месте.

Богиня рассмеялась: – Скажи лучше, что опасаешься, что Астерий заметит, что ты не девушка.

– Откуда тебе известно? Об этом знает еще кто-нибудь? – Тесей даже подскочил на своем ложе.

– Думаю, что принцесса Ариадна догадалась об этом, – усмехнулась Афродита. – И скоро тебя в этом убежище обнаружит.

– И что мне делать? – жалобно простонал Тесей.

– Соблазни девушку, очаруй ее, влюби в себя, – предложила Афродита. – Она тебе поможет справиться с Минотавром и не заблудиться в Лабиринте. Ты героем сможешь вернуться домой к отцу. Вот, – она протянула ему клубок. – Эти нити спрядены ее руками. Они приведут тебя к выходу из Лабиринта, когда ты сразишь Минотавра.

Афродита протянула Тесею и короткий меч – кинжал.

– А оружие выковано ее руками? – фыркнул он, не прикасаясь к нему.

– Нет, – богиня не поняла его шутки или сделала вид, что не поняла. – Я взяла его у самого Гефеста.

– Украла? – Тесей потрогал пальцем обоюдоострый край кинжала, опасаясь порезаться. – Тогда он ничем не лучше любых подобных, выкованных обычным кузнецом.

– Нет, что ты, – Афродита нисколько не обиделась.

Она никогда не обижалась ни на глупцов, ни на влюбленных, которые мало чем от первых отличались. Поначалу Тесей ей показался не похожим ни на первых, ни на вторых. Но, похоже, она ошибалась. Все равно никого другого подходящего не было, кто бы помог ей отомстить Дионису за нанесенную им обиду. Афродите безумно хотелось, чтобы Ариадна влюбилась в Тесея и убежала с ним с Крита, после того, как сама направила бы руку любимого в грудь обожаемого брата.

– Гефест сам подарил мне его, – сказала богиня, вскинув голову. – Разве я не достойна божественного подарка?

«Достойна», – Тесей залюбовался гордым профилем и осанкой Афродиты, но тут же сник, представив, с кем ему предстоит сразиться. Он и поплыл-то в это странное место только потому, что отец приказал, но, взглянув на Минотавра, чуть чувств не лишился. Никогда ему не победить это рогатое чудовище, у которого не ноги, а тумбы, руки сильны, как у богов, а груди его не страшен меч, выкованный самим Гефестом.

Кое-как Тесей выбрался из-под покрывала и, встав перед богиней, вытянулся перед ней на ватных ногах.

– Ну и где мне искать принцессу? – дрожащим голосом спросил он.

– Она иногда приходит полюбоваться на игрища братца, – хмыкнула Афродита.

Тесей на ее словах презрительно скривился – он мог бы понять, что она принимала участие в оргиях. Но подсматривать…

– Край нити привяжешь к ложу, подожмешь ее дверью и можешь разгуливать по дворцу в поисках принцессы или Минотавра, – Афродита сделала вид, что не заметила гримасы Тесея. – А я уж постараюсь, чтобы она в тебя влюбилась с первого взгляда. Только с ней ты сможешь подобраться к его брату, не опасаясь его, и всадить кинжал в его грудь по самую рукоять – он лишь свое сестре доверяет безоглядно. Ты этим и воспользуешься.

– Надеюсь на тебя, – жалобно проскулил Тесей.

Верить богам – последнее дело. Им как гуся вода, а у него ставка – его жизнь. Но выхода все равно не было, домой не вернуться без подвига. Тесей задрожал всем телом. А вдруг и вправду Минотавр – сын не царя Миноса, а самого Посейдона? Тогда его не победить простому смертному, будь он и царский сын.

– Ариадна не красива, – произнесла Афродита, как бы проводя грань между ней, богиней, и девушкой. – Но тебе с лица не пить, она все же царская дочь, в этого для женитьбы достаточно.

– Мне что, и жениться на ней предстоит? – возмутился Тесей. – Но я не хочу.

– Женишься, – твердо приказала богиня. – Если жить и царствовать хочешь, женишься Тебя будут окружать самые красивые женщины Греции – возьмешь в свою постель любую.

Афродита лукавила – ничего подобного она делать не собиралась. Она преследовала совсем другие цели – отомстить Дионису, выставить Ариадну в неприглядном свете. Как она ее ненавидела в тот момент, когда Дионис любовался ей, танцующей на утесе, и обронил, что Ариадна красивее ее. Он посмел сравнить жалкую смертную, пусть и принцессу, с ней, с богиней. Она просто обязана ее уничтожить, иначе не сможет жить, все время оглядываясь на нее. А вдруг еще кто-то посмеет сказать, что Ариадна красивее Афродиты.

 

Глава 18

Наше время.

Тимофей был зол на Ариадну и невероятно раздосадован. Как она могла его проигнорировать? Причем второй вечер кряду. Это невозможно.

Он не поехал на квартиру в городе, а отправился в свой загородный дом.

«Что здесь не так?» – рассуждал он по дороге.

Сюда он наведывался крайне редко, только в исключительных случаях, когда хотелось побыть в одиночестве и тишине – в квартире этого сделать не получалось, посторонние звуки, доносившиеся и сверху, и снизу, и слева, и справа, мешали сосредоточиться.

Войдя в ярко освещенную прихожую, Тимофей остановился перед большим зеркалом, где он отражался в полный рост. Оценивающе окинул себя взглядом и довольно улыбнулся своему отражению. Улыбка у него получилась обаятельная, совсем мальчишеская – он подолгу тренировался, чтобы она со временем стала именно такой, холодные синие глаза выглядели чистыми, лучистыми, а не льдистыми, а от самого взгляда исходило тепло, которое так нравилось окружающим.

«Костюм помят. Туфли запылились», – раздраженно подумал Тимофей о своей одежде, но внешне на его взгляде это никак не отразилось – он продолжал мило улыбаться своему отражению.

Только усилием воли он прекратил оценивать себя со всех сторон. Знал, даже был уверен, если втягиваться в подобное самокопание и рефлексию, то и до шизофрении недалеко. Все, хватит смотреть на себя – в доме и других зеркал вполне хватает, чтобы любоваться поворотами и наклонами головы.

Но сюда он приехал не ради того, чтобы отрабатывать движения и ежесекундно контролировать свою улыбку. В его доме была небольшая комната, всего двенадцать квадратных метров, но все ее стены от пола до потолка были заставлены стеллажами с книгами и журналами не только по психологии, но и изменении поведения и умственном контроле.

Почему ему не удавалось управлять Ариадной через подсознание? Последнее время его мучил этот вопрос. Поначалу ему казалось, что невозможность контроля связана с ее неподготовленностью к восприятию сигналов, которые он ей посылал через видеоизображения, но время шло, а ничего не менялось. Неужели он что-то упускал?

Взяв с полок несколько книг по интересующей его проблематике, он уселся перед разложенным камином, вытянув к огню ноги. Рядом на низком журнальном столике поставил бутылку коньяка с одиноким бокалом, положил пачку с сигариллами. Он курил их одну за другой, пытаясь разобраться с загадками, которые преподносило чужого подсознание.

Существовал вариант, абсолютно невероятный, что на подсознание Ариадны не влияли все эти мудреные программы, которыми он ее пытался пичкать последнее время.

Тимофей был уверен, что это объяснение неверно, но докопаться до правды не получалось. Он мог предположить, что в самом первом неудачном опыте, когда она лишь просмотрела «Заколдованного мальчика», просто не уловила слабых сигналов, воздействующих на подсознание. Поначалу он всем этот мультфильм показывал и наблюдал за реакцией испытуемого. Любопытная, жаждущая новых знаний, она обязана была просматривать флэшки, которыми он снабжал Ариадну буквально через день. Но в ее наслаждении жизнью все шло от ума, он это видел, буквально ощущал кожей, а не от тех чувств, которые пытался в ней разбудить. А вот потом, когда все получится, он обязательно приручит ее рано или поздно к клетке. Это было его конечной целью – полное ему подчинение. И тогда она от него и только от него узнает особенно сильные страсти.

«Вонючая шлюха, – раздраженно подумал он про себя, отвлекшись от книги, которую читал. – Придет время, и ты будешь принадлежать мне целиком и полностью, стоить только захотеть, как предыдущие шесть дур до тебя».

Неограниченная власть и исполнение всех его приказов – вот чего он добивался от всех своих помощниц и не только от них, но на помощницах эксперименты ставить было удобнее, подозрений меньше, да и воздействовать на подсознание не совсем здоровых девушек проще. Ему не нужен был скучный секс. Он хотел не этого, но все его девушки стремились оказаться с ним в постели. Сколько себя помнил, он безумно боялся выглядеть в их глазах несостоятельным и в то же самое время безумно хотел обладать каждой из них. С помощью своих программ он добивался этого. Его нисколько не волновало, получали они удовольствие или нет. Он обладал ими, и этого ему было вполне достаточно. И Ариадна ничем от всех прочих его помощниц не отличалась. Чем она лучше их? Такая же убогая и обделенная мужским вниманием особа.

Тимофей вздрогнул – до сих пор голос, твердивший ему это, был подсознательным, мысль, хотя и назойливой, но едва осознанной. И вот сейчас впервые он позволил ей сформироваться в сознании. И, прозвучав явственно, она поразила его своей силой, но и добавила удовольствия.

– И тебе тоже будет нравиться, что я буду вытворять с тобой, – Тимофей с наслаждением вытянулся в кресле. Он накануне завершил составление новой программы обработки подсознания Ариадны, записал на флэшку и передал ей. Завтра в течение дня можно будет взглянуть на результат…

Энергия у Ариадны била через край – она готова была разразиться смехом или вдруг разрыдаться ни с того ни с сего. Она вечером опять отказала Тиму, сославшись на то, что к ней после работы должна заглянуть хозяйка квартиры, чтобы получить деньги за аренду и проверить, насколько ей, Ариадне, удается соблюдать чистоту и порядок. А у нее с последним как раз были проблемы – за все время она ни разу не отодвигала мебель, чтобы хотя бы пропылесосить под ней. Да и в шкафах следовало разложить вещи более аккуратно.

Тим гневно поджал губы, но ничего не сказал в ответ – раз надо, так надо. Он опять не понимал – почему она никак не прореагировала на запись. Ариадна просмотрела флэшку, которую он отдал ей вчера, в этом он более чем был уверен – та торчала в ноутбуке, когда он пришел на работу. Ариадны в кресле, правда, не было, она, скорее всего, пила кофе с Региной – это тоже вполне предсказуемо. На записи было две установки: одна – пить кофе, вторая… Может, что-то не так со второй установкой? Но проверить ее было не на ком. Оставалось только ждать, как Ариадна поведет себя в течение дня и вечером. Но она нашла пустяшную, на его взгляд, причину и ушла от него. Ее поведение совершенно не так было запланировано…

– Раз я знаю, что ты придешь, я могу ждать тебя сколько угодно, – проговорила Ариадна, поглядывая на телефон, который молчал весь вечер.

Чтобы занять себя хоть чем-то, она, как и сказала Тиму, наводила порядок в квартирке, где два раза махнула тряпкой – и чистота. А с порядком в шкафах все оказалось гораздо сложнее, но неистребимая оптимистка она и каждой вещи нашла свое место.

– У тебя настоящая страсть к жизни, – как-то сказал ей Филимон. Он поражался тому, что Ариадне достаточно было прогуляться, чтобы оставаться в добром расположении духа, испытывать простые радости и довольствоваться утехами, что преподносила ей жизнь.

– Это потому что я находилась в спячке долгое время, а теперь проснулась и пытаюсь наверстать упущенное, – рассмеялась она ему в ответ.

– Нет, – покачал он головой в ответ, – все совсем не так. Ты даришь свой огонь, энергию тем людям, которые находятся рядом с тобой. Кто-то зажигает огонь, чтобы согреться и согреть тех, кто рядом, кто-то освещает путь себе и тех, которые идут вслед за ним, как Данко. А кто-то разжигает огонь, чтобы спалить и себя, и тех, кто ему дорог. Чувствуешь, какие разные цели?

– И какая же цель у моего огня? – спросила она изумленно.

– Я еще точно не решил, – важно заметил Филимон, – но точно не последняя…

Ариадна вытерла руки о надетый на нее фартук и схватила зазвеневший телефон.

Звонила Чараева Татьяна.

– Ариадна, – произнесла она грустно, – не хочу вас расстраивать, но у меня для вас две новости и обе плохие. Первая – у Филимона на объекте что-то произошло, они с Валериком и прокуратурой пытаются разобраться с ЧП. Вторая…

Вторая новость была не такой интересной и уж тем более плохой, чем первая. Ариадне было абсолютно все равно, что еще такого плохого может сообщить ей Татьяна – она переживала за Филимона, и, конечно же, расстроилась, что он не придет.

– Вы с вашим нынешним работодателем давно знакомы? – неожиданно спросила Татьяна.

– Мне кажется, что я вам говорила об этом, – растерялась Ариадна, ее мысли совершенно было далеки от этого. К тому же последнее время про Тима ее непрерывно кто-то спрашивал, интересовался им. Она уже и не помнила дословно, кому и что про него рассказывала.

– Напомните еще раз, – попросила ее Татьяна.

– Со студенчества, – четко произнесла Ариадна. – Мы с ним учились в колледже на одном потоке, часто сидели за одной «партой», простите, столом. Он списывал у меня. После выпускного и получения дипломов я не встречалась с ним ни разу до последнего момента. После того, как меня уволили из нянь, я стала у него работать.

– А отношения? – не унималась Татьяна. – Простите, какие у вас с ним были отношения? Близкие?

– Что лично вы вкладываете в смысл слова «близкие»? – обиделась Ариадна. И почему все пытаются заглянуть к ней в постель? Она же не маленькая девочка, чтобы контролировать каждый ее шаг.

– Насколько вы были с ним близки? Меня мало интересует, спали вы с ним или нет. Мне интересно знать, был ли вхож Тимофей Кузнецов в ваш дом.

– Нет, – уверенно произнесла Ариадна и тут же задумалась.

Женщины гораздо лучше мужчин умеют произносить слово «нет». Но права ли она на этот раз? Ее тетради с лекциями часто оказывалась у нее дома, а не в общежитии? А она была уверена, что Тим ее не возвращал, во всяком случае, у бабушки она ее не забывала, когда навещала ту по выходным. Но потом та звонила и спрашивала, не потеряла ли она чего. Но тогда ее это не беспокоило.

Не может того быть, Ариадна даже головой потрясла. Неужели он приходил к ней домой и общался с бабушкой в ее отсутствие, а та по простоте душевной все о ней выкладвала. Похоже, Тим и тогда поступал, как сейчас, используя ее, – ему преподносили информацию на блюдечке с голубой каемочкой, а он без всякого зазрения совести делал вид, что видел человека насквозь. Какая же она дурочка. Тоже еще выискался ясновидящий.

– Так да или нет? – продолжала настаивать Татьяна.

– Я не уверена, мне кажется… – жалобно проговорила Ариадна. Лучше бы оказалось, чтобы Тим не был знаком с ее бабушкой, а тетрадку просто заносил, потому что так ему было удобнее, и ни разу не пил с ней чай, не говорил. Это ужасно, но похоже, что распивал чаи с плюшками, которын пекла ее бабушка. Женская догадка порой обладала большей точностью, чем мужская уверенность.

– Хорошо, – согласилась Татьяна. – Не стану вас больше мучить. Тимофей Кузнецов был прекрасно знаком с вашей бабушкой. Это достоверно известно. Та знала его еще с детства – он внук одной из ее подруг.

– Чей? – вырвалось у Ариадны. Такого она и предположить не могла. Ей казалось, что она знала всех, с кем общалась ее бабушка – и подруг, и просто знакомых. Ведь с самого раннего детства та таскала ее по всем своим подружкам, оставить то было не с кем, а услуги няни стоили слишком дорого. Но с Тимом она не пересекалась ни разу. – Это какая-то ошибка, – произнесла она твердо.

– Боюсь, что нет, – ответила Татьяна. – И это именно Тимофей поспособствовал тому, чтобы вас уволили из нянь, и это он сообщил вашей бабушке о беременности.

– Нет, – закричала истошно Ариадна и нажала «отбой» – ей стало совершенно не интересно, чей он внук.

Она с ужасом взирала на телефон, из недр которого прозвучали такие ужасные слова. Нет, она этому не верит и не поверит никогда. Не мог Тим с ней так поступить. Да и зачем это ему надо? И про беременность он не мог знать – она ни словом, ни полсловом даже случайно никому не обмолвилась. Это абсурд, глупость, причем полная. Кому понадобилось очернить Тимофея в ее глазах? Филимону? Она не верила в это. Филимон на такое не способен, да и с Тимом он не знаком, чтобы кому-то рассказать о таких интимных подробностях. Она в разговоре с ним ни разу не упоминала его имя. Но Татьяна откуда-то узнала… Откуда?

Ариадна заплакала. Она всегда знала, что самая сильная в мире вода – женские слезы, растопят любое, даже каменное сердце. Но сейчас ее слезы никто не видел, и никому, кроме нее, они не были нужны.

Она быстро их вытерла тыльной стороной ладони – не хватало раскисать по пустякам, хотя какие это пустяки, и сразу набрала Ирину Иосифовну, искренне надеясь, что разговор с немолодой женщиной ее успокоит.

– Я так рада тебя слышать, – отозвалась та почти сразу. – Уже сама собиралась позвонить тебе. Да все не решалась. Думала, ты еще не освободилась, чтобы поболтать со мной.

– Я тоже рада вас слышать, – всхлипнув последний раз, улыбнулась сквозь слезы Ариадна.

– Ты плачешь? – удивилась женщина. – Надеюсь, не из-за мужчины. Поверь, дорогая, ни один из них не достоин наших слез.

– Нет, я не плачу, – ответила Ариадна, но тут же снова всхлипнула.

– Брось заниматься этими глупостями, – сурово произнесла Ирина Иосифовна и собери всю свою волю в кулак.

– Зачем это еще? – испуганно проговорила Ариадна. Сегодня все, как сговорившись, хотят ее или обидеть, или запугать.

– Я тут разговорилась с Глашкой… – быстро начала Ирина Иосифовна рассказывать. – Хотела восстановить картину, кто тебя бабуле сдал с твоей беременностью, а в итоге…

«Глашка – это Глафира Викентьевна», – кивнула Ариадна. Она хорошо запомнила, как та злобно прижимала ее голову и руки к столу, на который ее положили.

– Так вот она в разговоре упомянула Лидку… – продолжила женщина.

«Лидка – это Лидия Геннадьевна. А ее тогда не было», – опять кивнула Ариадна.

– Ей якобы Маринка…

«Ну с Маринкой все ясно. Это Марина Ивановна – Танина бабушка».

– Сказала, что тебя выгнали с треском из нянь, якобы из-за прогрессирующей шизофрении…

– Что? – опешила Ариадна. Всего чего угодно, но такого поворота событий она не ожидала. Откуда взялась эта ложь? – Как эта сплетня докатилась до Глафиры Викентьевны, я поняла, – грустно произнесла она. – Но кто эту несусветный бред вложил в уши Марины Ивановны? И если у меня была шизофрения, то почему меня столько лет она держала возле ребенка, своей внучки? Это не кажется странным?

Ариадне хотелось выть, а не просто плакать, и крушить все вокруг, пока злоба не отпустит.

– А вот это интересный вопрос, – спокойно ответила Ирина Иосифовна, хотя до этого она почти тараторила. – Не поверишь…

– Поверю всему, чему угодно, – стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, ответила Ариадна.

– Твой нынешний работодатель – Тимофей Кузнецов, – выдохнула Ирина Иосифовна в трубку.

– Когда стало известно о моей прогрессирующей шизофрении? – настороженно поинтересовалась Ариадна. – До моего увольнения или уже после него?

– Сейчас истину уже не установить, – грустно вздохнула Ирина Иосифовна. – Но я бы посоветовала тебе посетить психиатра. Так, на всякий случай.

«Э, нет», – подумала Аридна. Ничего такого она делать не станет. А то вдруг, действительно, что-нибудь обнаружат. Справка сроком на три года, что она психически здорова, у нее имелась – совсем недавно проходила медицинскую комиссию для обмена водительских прав, и посещала нарколога и психиатра. Никакой шизофрении у нее обнаружено не было. Откуда вдруг взялся кем-то поставленный диагноз? А вот в ее медицинскую карточку заглянуть не помешало бы. Только как это сделать, не посещая поликлиники? Ничего она попросил Валерика или Татьяну.

Понятно, почему бабушка больше не требует пасть в ноги Марине Ивановне, видимо и до нее доползли слухи о мнимой психической болезни ее внучки.

Без надежды на успех Ариадна набрала бабушкин номер.

– Это я, – жалобно ответила та. – Где тебя держат? Тебе что-нибудь нужно?

– Что? – в первую секунду растерялась Ариадна.

Голос у бабушки стал увереннее: – В какой психушке тебя лечат?

– Бабуля, со мной все в полном порядке, – ответила она. – Я живу, работаю. Откуда взялся этот бред? Ты же меня давно знаешь…

Но та ее как будто не слышала.

– Не смей лгать мне, – она чуть не завопила истерично, но вспомнив, что разговаривает с психически ненормальной, тут же сбавила тон. – Я хочу навестить тебя.

– А вот этого не стоит делать, – ответила Ариадна.

Ей почему-то показалось, а, может, и нет, что бабушка ей не верит, что она здорова и ни в каком лечении не нуждается – на память пришли старые события, когда она поверила, а ее жестоко обманули. И кто? Единственный родной человек.

– Пока я не поправлюсь, приходить ко мне не стоит, – сказала она твердо и нажала «отбой».

Ариадне стало страшно – если бабушка поделится сплетнями о ней с Ниной Петровной, то та, испугавшись за свою квартирку, выдаст место своей соседке, где скрывается ее внучка. Оставаться здесь становилось опасно, по крайней мере, ей так казалось. Ариадна быстро побросала в сумку вещи, которые могли понадобиться ей в ближайшее время, и встала возле двери, собираясь покинуть временное пристанище. Жалко было ужин, который она приготовила для Филимона. Но не тащить же его с собой? Не известно, появился он или нет.

Куда пойти, вопросов не возникало – в гостиницу, где она плакалась в жилетку Филимону. А там видно будет. Может, у нее на самом деле что-то с психикой странное происходит – то ей кажется, что ее преследуют, то угрожают…

Филимон позвонил среди ночи.

– Ты где? – спросил он, когда Ариадна проснулась в конце концов и ему ответила.

– Есть сильно хочешь? – вопросом на вопрос ответила она.

– Голоден, как волк.

Для убедительности Филимон даже клацнул зубами.

– Тогда подъезжай к гостинице, где мы с тобой первый раз ночевали, – проговорила Ариадна, быстро одеваясь. – Я попробую разбудить администраторшу. Представляешь, дежурит та же девушка, что и в тот раз. Мы быстро сгоняем на квартиру, из холодильника заберем твой ужин и вернемся сюда.

– Что происходит? – удивился Филимон.

– Потом все объясню, – пообещала Ариадна.

IV век до новой эры . Дворец Минотавра Лабиринт на острове Крит .

Неслышно ступая, Афродита следовала по пятам за Тесеем.

«Жалкий трус. Недотепа», – ругала она его про себя, когда тот спотыкался или, вжавшись в стену, замирал, испугавшись постороннего звука.

Богиня велела ему идти на голоса – он и шел, держа в руках клубок и распутывая нити дрожащими руками.

– Ее нет среди девушек, – жалобно проговорил Тесей, выглядывая из арки, готовый кинуться сразу в свою комнату, свое убежище, как только ему разрешат это сделать.

– Конечно нет, – холодно отозвалась Афродита. Она не сомневалась в своей силе – заставить полюбить могла любого. Но только тогда, когда хотя бы один того желал. А эти двое ее раздражали, и она чувствовала себя абсолютно беспомощной перед ними. Но отступать не в божественных правилах. – Ариадна придет. Стой здесь и жди ее. Это ее излюбленное место.

Уметь ждать невероятно сложно, если приходится при этом сохранять спокойствие и делать вид, что именно ты хозяин ситуации. Необходимо с достоинством выдержать паузу, в течение которой ничего не происходит. Афродита не могла ускорить события, это было не в ее власти. Она могла лишь предопределить их. Сделать Ариадну его куклой, его рабой, ослепить ее любовью к Тесею – вот чего она желала сейчас.

Афродита первая услышала неровные шаги, глухо раздававшиеся в коридоре. Она вышла вперед – сейчас ее черед вступить в игру. Свет выхватил из темноты незнакомый силуэт. Ариадна вскрикнула от неожиданности и выронила масляную лампу из рук.

– Бери, она твоя, – проговорила Афродита, выталкивая теперь вперед себя Тесея, но тот не двигался с места. Как изваяние он простоял в проеме арки больше минуты, не смея шагнуть к Ариадне, не зная, что делать дальше. Она была его, так сказала богиня. А он, охваченный страхом и непонятными предчувствиями, крутил в руках клубок и обливался потом, словно перед этим сражался на арене с самым сильным воином, но так и не победил его.

Тесей видел, как она хорошо сложена. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к упругому стройному телу, и растерялся, как обычно, когда сталкивался с девушками, о которых грезил в снах. Вот ее рот, грудь и бедра, ноги – возьми это, и каждый миллиметр ее тела станет твоим. Но он лишь уставился на нее с протянутой рукой и, облизывая внезапно пересохшие губы, ничего не предпринимал.

– Ты кто? – первой опомнилась Ариадна, глядя на невероятно красивого юношу, одетого в женский хитон. – И что ты тут делаешь, когда все там?

Она махнула рукой на залу, где ее обнаженный брат по-прежнему продолжал забавляться с доставленными к нему в лабиринт афинянками.

– Я… – растеряно проговорил Тесей, выронив из рук клубок. – Я…

– Ну, не я же, – презрительно фыркнула Ариадна.

– А ты что тут делаешь? – нахмурился Тесей.

Афродита в ужасе схватилась за голову – казалось, ее волшебство совершенно не действовало на этих двух глупцов. И если они сейчас же не прекратят перепираться, то могут и поссориться. Она так старалась, но ее чар хватило лишь для секундного замешательства.

– Я? – Ариадна недовольно посмотрела на юношу. – Пришла взглянуть, все ли у Астерия в порядке.

– Как видишь, – скривился Тесей, – ему и без тебя хорошо.

– Вижу, – презрительно отозвалась Ариадна. – А ты, как видно, тот седьмой юноша, которого я не досчиталась на смотринах. Ничего не скажешь, спрятался среди прекрасных афинских дев. Ничего, ты Астерию понравишься, стоит ему намекнуть.

– Ты не посмеешь, – задохнулся от гнева Тесей. Кто она такая, чтобы запугивать его.

– Наберись смелости, – гордо вскинула голову Ариадна, – выйди из Лабиринта и сразись на арене, как прочие, за мои руку и сердце. Продемонстрируй свою силу и ловкость. Только так ты можешь рассчитывать на мое молчание.

– А ты на мое? – ухмыльнулся Тесей.

– А оно мне не нужно, – улыбнулась Ариадна. – Как ты сможешь объяснить царю Миносу, что делал в Лабиринте?

– Я… – растерялся Тесей. – Я… должен сразиться с Минотавром, чтобы избавить мир от чудовища.

– С кем? – Ариадна схватилась рукой за грудь. – Ты не посмеешь к нему даже приблизиться. Он убьет тебя. Я этого не хочу.

Афродита облегченно вздохнула – не сразу, но у нее, кажется, все получилось. Можно и уходить, оставив Ариадну с Тесеем вдвоем – теперь они и без нее договорятся.

 

Глава 19

У Филимона на объекте, как выяснилось позже, обрушились перекрытия. Никто не пострадал, но разобраться, кто виноват, следовало. Прокуратура проверяла, как положено, а Валерика Филимон подключил, чтобы тот частным образом провел независимое расследование, кто конкретно виноват в случившемся.

– Ничего особо страшного не произошло, – сообщил он, поглощая ужин. Казалось, что ничто не могло испортить аппетит здорового мужчины. – На некоторое время, правда, тормознется работа на стройке, ну и, видимо, придется пересмотреть наши взаимоотношения с поставщиком железобетонных конструкций, если обнаружится, что обрушение произошло по его вине. Благо на рынке есть из кого выбирать. Наверстаем отставание от графика до холодов и снега, по крайней мере, я на это надеюсь. А у тебя что случилось?

Филимон обернулся, чтобы взглянуть на Ариадну, сидевшую на краешке кровати – в ее одноместном номере оказался всего один стул, а он сидел на нем за столом.

– Вокруг меня происходит что-то странное, – Ариадна стукнула кулаком рядом с собой по матрацу. – Но мне кажется, это началось не сейчас, а давно.

Филимон, опрокинув стул, рывком поднялся со своего места – он не мог видеть так сильно расстроенную Ариадну.

– Тихо, тихо, – он обнял ее за плечи, присев рядом. – Обрисуй ситуацию по порядку, и мы вместе придумаем, как из нее будем выбираться.

Она кивнула и подробно со всеми мелочами, которые смогла вспомнить, поведала Филимону о том, что ей рассказали супруга и соратница Валерика Татьяна и Ирина Иосифовна. Не упустила из вида и тот момент, что ее квартирная хозяйка и бабушка живут в одном доме, в одном подъезде.

– На работу завтра не пойдешь, – строго сказал Филимон.

– Почему? – удивилась Ариадна.

– Если ноги растут от твоего работодателя Тимофея Кузнецова, – невозмутимо отозвался он, – то надо покопать вокруг него. Сначала ямку вырыть, а потом небольшой котлованчик.

– Нет, – неожиданно заупрямилась Ариадна. – Вот именно завтра мне стоит появиться на работе. Я кое-что хочу забрать оттуда, и мне нужна флэшка или ноутбук. Но я приду с утра к началу рабочего дня и уйду сразу, как только к Тиму придет первый посетитель. Задерживаться надолго не хочу. Он будет занят на приеме и проследить за мной не сможет. У тебя простой на работе, и ты меня довезешь до работы, а потом сразу сюда…

– Стоп, – остановил ее Филимон. – Сюда мы возвращаться не станем. Любой, имеющий корки, предъявит их администратору на входе, и она, не изучив, что в них написано, выложит, за какой дверью ты скрываешься. А если с представителем несуществующей организации окажутся еще и сотрудники медучреждения, которого, кстати, тоже вполне может не существовать, администратор им еще и запасные ключи выдаст, чтобы они ненароком дверь не вышибли, когда до тебя станут добираться. Это не убежище, – покачал он головой.

– И где мне спрятаться? – растерялась Ариадна.

– Ложись спать, – скомандовал Филимон. – Я подумаю, известно же, что утро вечера мудренее. Ты должна выглядеть самым лучшим образом, когда придешь на работу. Никто ничего не должен заподозрить. Выпьешь кофейку с Региной. Я не ошибся? Девушку так зовут? Только много не пей. А лучше вообще не пей. Только помочи губы. Потом сделай вид, что у тебя прихватило живот и уходи.

– У нас туалет на том же этаже, что и офисы Она может за мной проследить, ей даже приемную покидать не придется. Просто выглянет в коридор и все, – пробормотала Ариадна. Ей совершенно не нравились эти шпионские игры.

– Ничего страшного, – ответил Филимон. – Аптека в здании есть?

– Есть, – кивнула она. – На первом этаже, недалеко от входа.

– Пойдешь, якобы, туда за Но-шпой, или что-там от спазмов, – продолжил он. – Разыграй понатуральней. И понаблюдай за ней. Если барышня что-то в кофе тебе плеснула, то заволнуется. Если нет, все равно уходи. У тебя есть знакомые, кто мог бы меня подстраховать и перехватить тебя?

Ариадна отрицательно покачала головой, но потом неожиданно встрепенулась: – Есть.

Она вспомнила об Иване, парикмахере.

– Я утром ему позвоню, – сказала она.

– Отлично, – хлопнул себя по бедрам Филимон, – а теперь спать. Будильник заводить не надо, и без него не проспим.

Спала Ариадна плохо, вздрагивала от каждого бесшумного шороха, но тут же успокаивалась и сразу засыпала под едва слышное посапывание Филимона, который по-хозяйски обнимал ее поперек живота…

Первой проснулась Ариадна. Ей было тепло и уютно в объятиях Филимона. Ей вспомнилось, что они не бросились друг другу в объятия, как только легли в постель. Они любили медленно и проникновенно – это то, чего им не хватало обоим.

Она завозилась под его рукой. Филимон сразу открыл глаза.

– Не спится? – спросил он.

– Нет, – честно призналась Ариадна. – Пора вставать. Все равно больше не уснем.

Ровно в семь она позвонила в салон. Ответил Григорий.

– Ивана, пожалуйста, – попросила Ариадна, назвав свое имя. – Мне нужна ваша помощь, – сказала она без лишних предисловий. Почему-то ей казалось, что мужчина ей не откажет.

Так и получилось. Он только спросил, куда и когда ему на прибыть. И попросил Григория, ей было слышно, чтобы он переписал его клиентов на удобное для них время, хоть на ночь.

Филимон тоже кому-то названивал, уединившись в ванной, чтобы не мешать ей – до Ариадны долетали лишь обрывки фраз.

– Шпионы, – раздраженно буркнула она, – когда они вышли из номера, прихватив сумку с ее вещами.

План ее исчезновения был разработан весьма тщательно. Филимон заставил ее несколько раз повторить, что и как она должна делать, как себя вести в той или иной ситуации.

Итак, как ни в чем не бывало, мило улыбаясь, она распрощается с Филимоном на стоянке и поднимется на свой этаж. Получит от Тимофея все необходимые указания и, как только он запрется в своем кабинете с первым посетителем, она Ариадна отправиться выпить кофе к Регине. Затем сбегает в туалет, а после этого спустится на первый этаж в аптеку. Одеваться не надо – пальто так и останется висеть на вешалке в ее предбаннике. Затем, разыграв дурноту перед охранником, выйдет на крыльцо. Вероятнее всего, тот кинется открывать дверь, если Ариадне удастся изобразить все натурально, скорее всего, он даже предложит ей завернуть за угол здания, чтобы чего на крыльце не вышло. За зданием ее будет дожидаться Иван, который доставит Ариадну до магазинчика, хозяйка – подруга Вадима, с ней она пересекалась на базе. Та выведет ее через запасный вход во двор, а там уже она пересядет в машину Филимона. Иван постоит возле входа минут десять и уедет, как ни в чем не бывало.

В этой стройной картине не было одного пункта – Ариадна должна успеть переписать с рабочего ноутбука файлы, которые она копировала с флэшек, выданные ей для просмотра Тимом, а потом удалить все их следы. Ей казалось, что все дело в них, в этих файлах, но доказать ничего не могла. Поэтому делала вид, что просматривала с флэшек, якобы готовясь к приему, а на самом деле она их все до одного скопировала на ноутбук, чтобы потом, в дальнейшем, как-нибудь с ними разобраться…

Все пошло наперекосяк с самого начала.

Они с Филимоном застряли в пробке недалеко от бизнес-центра. И чтобы успеть прийти раньше Тима, Ариадне пришлось выбраться из машины и пройти по тротуару пешком – Филимону не удалось проконтролировать, что она без проблем добралась до входа и вошла в стеклянные двери здания.

Первый посетитель опаздывал, а потом и вовсе отменил прием, перенеся его на завтрашний вечер. Это сообщил Ариадне Тим, появившийся из своего комнаты.

– Готовься к следующему, – он протянул ей флэшку с записью, а сам уселся на соседнее пустующее кресло.

Делать нечего, Ариадне пришлось запустить видео и делать вид, что она смотрит на экран. Даже глаз в сторону не отвести – Тим напряженно вглядывался в ее лицо. Спустя десять минут Ариадна почувствовала сильное головокружение и самую настоящую, а не наигранную дурноту. Она изобразила рвотный позыв, Тимофей презрительно скривился, глядя на нее, но потом на губах у него заиграла довольная улыбка.

Сорвавшись с места, Ариадна помчалась в туалет, даже двери своего предбанника за собой не закрыла.

– Сходи, выпей чаю у Регины, – проговорил Тим, глядя на ее бледное лицо, когда она вернулась.

Ариадна кивнула и, пошатываясь, снова побрела в конец коридора к туалету. Тим поднялся и направился в свой кабинет – ждать Ариадну, когда та наболтается с подружкой, смысла не было. Он услышит и увидит на экране монитора, когда она вернется.

– А не выпить ли нам по чашечке кофейку, – бодро произнесла Ариадна, едва прикрыв за собой дверь в приемной Регины. Она дернула плечами. – Мне взбодриться надо, а то я себя неважно чувствую.

– Сейчас, сейчас, – засуетилась та и почти сразу протянула Ариадне чашку кофе, словно он у нее был готов заранее и только ее дожидался.

Ариадна не торопясь сделала глоток, второй, но потом вдруг неожиданно сморщилась и прикрыла рот ладошкой.

– Что такое? – совершенно искренне испугалась Регина. – Тебе плохо?

Ариадна кивнула и стремглав, как совсем недавно, помчалась опять по коридору. Ей почему-то казалось, что подруга выбралась из-за своего стола и смотрела ей вслед. Если она будет там стоять и дальше, то придется что-то придумывать. Но выйдя из туалета, она увидела, что коридор был пуст.

Ариадна остановилась возле двери, через которые психоаналитик Кузнецов выпускал своих посетителей, чтобы они не пересекались с теми, кто ожидал приема, и, приложив ухо, прислушалась. Негромко играла музыка – Тим, слегка фальшивя, подпевал. Она прокралась к предбаннику, моля всех святых разом, чтобы в коридор никто не вышел и не поздоровался с ней – пришлось бы отвечать.

Стараясь не скрипнуть дверью, она приоткрыла ее и заглянула внутрь – Тим действительно был у себя, она слышала не запись. Одним прыжком Ариадна очутилась в комнате, выдернула флэшку и, захлопнув ноутбук, запихнула его под одно из кресел – она его заберет при первом удобном случае, а пока Тим пусть думает, что его украли. Мебель в кабинете не переставляли даже во время уборки, ноутбук не скоро обнаружат.

Стараясь не производить шума, выскользнула в коридор, даже дверь не стала за собой закрывать, чтобы та ненароком не стукнула. Пошатываясь, добрела до приемной Регины.

– Я в аптеку на первый этаж, – проговорила Ариадна жалобно. – Что-то мой желудок взбунтовался.

– Тебя не проводить? – озабоченно поинтересовалась Регина.

– Нет, спасибо, – покачала головой Ариадна. Свидетели ее бегства ей не нужны.

Уже спускаясь на лифте, она осознала, насколько была близка к провалу – в ее руках не было ни сумки, ни кошелька, которые она предумышленно забыла в машине у Филимона. Регина вполне могла увязаться за ней. В кулаке она лишь крепко сжимала флэшку – у ее платья не было карманов и спрятать ценную с таким трудом добытую вещь можно было только в его вырез.

Обмануть охранника оказалось совсем несложно, правда, он не стал покидать свой пост, а попросил проводить ее на крыльцо первого попавшегося мужчину.

– Спасибо, мне уже лучше, – процедила сквозь зубы Ариадна, пытаясь избавиться от неожиданного, но навязчивого помощника, не желавшего оставлять ее одну. – Идите, у вас дела. Я подышу свежим воздухом и вернусь. Постараюсь не простудиться.

Машину Ивана она увидела не сразу – та стояла от условленного места довольно далеко. И Ариадне пришлось пробираться к ней, рискуя быть увиденной из окна приемной Регины, Тим вряд ли бы стал отодвигать тяжелые портьеры, чтобы выглянуть наружу. Его она не опасалась. А у Регины кофеварка стояла довольно близко от окна.

– Не замерзла? – с мяукающими нотками в голосе поинтересовалась красивая девушка, сидевшая за рулем. Если бы Ариадна не видела Ивана раньше, никогда бы не поверила, что это он мог так преображаться.

– Нет, – ответила она почему-то шепотом, видимо, сказывалось нервное напряжение. Нет, шпионом ей не стать.

– Я тебе пальто прихватил, – Иван кивнул на заднее сиденье. – Не знаю, понравится оно тебе или нет, но подойти точно подойдет, во всяком случае, мало не будет. От сердца оторвал – из моего личного гардероба.

Ариадна тихонько рассмеялась, чувствуя, как отступало напряжение последнего часа – в пальто Ивана их двое войдет и еще место останется для третьей. Но на удивление оно оказалось ей впору.

– Сам выбирал, – гордо признался Иван, любуясь девушкой. Он ничего лишнего не спрашивал, но болтал, как его брат во время стрижки, исключительно чтобы разговор поддержать.

Они довольно быстро выбрались на шоссе и уже совсем скоро остановились возле нужного магазинчика, торгующего женской одеждой. Ничего не было в том удивительного, что Ариадна отправилась туда за покупками – магазин был не из дешевых.

Наталья перехватила ее на пороге и, ни слова не говоря, затолкала ее в одну из примерочных.

– Переодевайся, – сказала она, – если что-то не подойдет по размеру, я поменяю, но, думаю, все будет о’кей, у меня глаз наметанный.

Ариадна сменила свое шикарное платье на джинсы и пуловер, а туфли на каблуке – на самые обычные неброские кроссовки. Как и обещала Наталья, все ей оказалось впору. Она не стала спрашивать, зачем переодеваться, и так все было понятно – люди запоминают в первую очередь, во что был одет человек, а уже во вторую – рост, комплекцию, цвет волос. У Ариадны, конечно, была особая примета – ее хромота, но в кроссовках она была заметна меньше, чем в туфлях на каблуках. А смотреть на незнакомых людей и улыбаться им она не собиралась, чтобы те еще и на ее лицо внимание обратили.

Пальто Ариадна не стала надевать, а вот шляпку, которую ей предложила Наталья нахлобучила, спрятав под ней свои волосы. Подождала, пока ей фирменно упакуют вещи, в которых она пришла, и прошла через склад и служебный выход во двор дома.

– Туда, – махнула Наталья рукой. – Филимон ждет на выходе из двора.

Ариадна кивнула и пошла в указанном направлении. Ее поразило, что никто – ни Иван, ни Наталья – не поинтересовался, в какие шпионские игры она играет. Они без лишних вопросов откликнулись на ее и Филимона просьбы. У Ариадны навернулись на глаза слезы – у нее никогда не было близких подруг или друзей, в тут ей помогают едва знаковые люди без лишних слов. А тот, кто должны ее любить и оберегать, наоборот строят ей козни. Филимон не в счет – в его добром отношении к ней она не сомневалась.

– Все нормально? – спросил он, обнимая Ариадну за плечи. Дожидаться девушку в машине у него не было сил, и он пошел ей навстречу.

Она кивнула, про себя отметив, что, как вышла из бизнес-центра, произнесла всего несколько слов.

– Не удалось только файлы скопировать с рабочего ноутбука, – прошептала она еле слышно.

– Да и шут с ними, – выругался Филимон. Его мало волновали какие-то там файлы.

– Нет, – покачала головой Ариадна. – Мне кажется, весь смыл как раз в этих записях. Я хотела к твоим друзьям-программистам обратиться за помощью.

Она разжала пальцы и показала флэшку, которую удалось вынести из кабинета Тима.

– У меня только это, – проговорила она жалобно. – Но записей на ней может оказаться недостаточно, чтобы понять, что происходит вокруг меня. Наверное, я сильно преувеличиваю, но мне хочется во всем разобраться.

– Я позвоню Дмитрию и Сергею, – пообещал Филимон…

Они проехали почти через весь город и выехали на объездную дорогу.

– Куда мы едем? – неожиданно заволновалась Ариадна.

– Если прятаться, то по-настоящему, – рассмеялся Филимон, – чтобы никто тебя не смог найти. Кстати, дай мне твой телефон.

Ариадна вынула его из сумочки и передала ему. Филимон приоткрыл окно и выбросил телефон прямо на ходу.

– Ты что делаешь? – опешила Ариадна. – У меня там все контакты. И вообще…

Она чуть не заплакала. Хотелось побить Филимона, она на ходу она побоялась это сделать.

– Ничего особенного. Заметаю следы, – отозвался тот невозмутимо. – Я не уверен, что у него нет связей в правоохранительных органах, где ему не помогут отследить твое местоположение. Не переживай – контактами ты снова обзаведешься. На, – он протянул ей новый аппарат, вытащив его из кармана. – А едем мы в деревню, недалеко от города. Там в избушке проживает бывший клиент Валерика, он ему обязан, если не жизнью, то свободой абсолютно точно. У него тебя вряд ли кто-то станет разыскивать.

Новый телефон Ариадна все же забрала у Филимона, но губы продолжала поджимать недовольно.

«Это он специально сделал, – решила она, – чтобы я не вздумала позвонить никому из бабушкиных подружек, в том числе и Ирине Иосифовне».

Но вслух ничего не сказала. А что говорить? Наизусть она все равно ни одного номера не помнила – они все у нее были записаны на симке и продублированы в памяти телефона. Казалось бы, как она может их потерять? А если и потеряет, то легко восстановит в любом салоне связи. А теперь где взять этот пресловутый салон?

Хозяин двухэтажной кирпичной «избушки», заметив остановившуюся возле ворот машину, открыл их и подождал гостей на крыльце.

– Добро пожаловать.

Голос у мужчины оказался скрипучим, как несмазанное колесо. И вообще его внешний вид произвел на Ариадну ужасающее впечатление – Кондрашка может хватить, встреть такого в пустынном переулке. Как там – Репейник, Стенолом, Железная Рука и Чертоглот, так же по-настоящему Живопыра в одном лице.

– Кондрат Семенович, – обратился к нему Филимон, – я к вам гостью привез.

– Вижу, не слепой, – проскрипел тот в ответ. – Проводи девочку. Не забыл, где гостевая спальня?

– Ты уже бывал здесь? – прошептала Ариадна.

Филимон едва заметно кивнул.

– Останешься на обед? – спросил хозяин, когда они спустились со второго этажа в гостиную. Он восседал на кресле, как на троне, не хватало только короны, а у его ног, злобно скаля морду, возлежал ротвейлер. – Спокойно, Дуглас, это свои, – проскрипел Кондрат Семенович и потянул пса за ошейник.

Ариадна спряталась за спину Филимона.

– Нет, – помотал тот головой, – в город надо.

– Жаль, – вздохнул Кондрат Семенович, – а я твои любимые колбаски в остром соусе приготовил.

– Ну, если только колбаски, – оживился Филимон. – Ради них я готов на все, что угодно. Маму родную продам.

– Про маму не шути, – недовольно покачал головой Кондрат Семенович. – Валерик сказал девочку охранять? – он кивнул в сторону Ариадны. – Она важный свидетель?

– Он еще толком не разобрался, – неопределенно пожал плечами Филимон, – но что-то в этом роде.

– Я тогда доберманов во двор выпущу. Слышишь, Дуглас, – обратился он к собаке, – нам предстоит важное задание. Если захочешь приехать, позвони заранее, – сказал он Филимону. – Доберманы, хоть и глупые, но сторожа отличные. Никого чужого не пропустят и запросто так голоса не подадут. Как девочку-то зовут?

– Ариадна, – ответила она сама – не без языка.

– Хорошее имя, – согласился Кондрат Семенович. – Иди, Дуглас, познакомься с Ариадной.

Она замерла на месте от ужаса, когда пес, подчиняясь командам хозяина, подошел к ней и старательно обнюхал ее. Потом вернулся к креслу и снова расположился на прежнем месте, положив тяжелую морду на лапы.

– Ты его не бойся, – попросил Кондрат Семенович, обращаясь к Ариадне. – Он с виду страшный, а в душе, как котенок, пока руку на хозяина не поднимут. Вон, Филимон знает. Хочешь проверить?

Ариадна истерично замотала головой – ни она, ни Филимон испытывать Дугласа на верность не станут.

– И правильно, – согласился Кондрат Семенович, вставая с кресла. Пес тоже мгновенно вскочил на ноги и встал рядом. – Пойдемте обедать. Пятнадцать минут ничего не решат, а ты раньше уедешь, раньше все дела сможешь сделать.

– Кондрат Семенович по часам принимает лекарство, – шепнул Филимон Ариадне. – Он сам тебе все расскажет. Только поэтому в его доме завтрак, обед и ужин проходят строго по расписанию. А вот он, кстати, из всех моих друзей и знакомых отлично готовит, бывший шеф-повар. Впрочем, что я говорю? Бывших поваров не бывает. Попроси, он тебе что-нибудь вкусненькое приготовит или научит, как найти путь к сердцу мужчины.

– О чем вы там шепчетесь? – обернулся Кондрат Семенович и внимательно посмотрел на них.

– Обсуждаем, – невозмутимо отозвался Филимон, – какое блюдо заказать вам на ужин.

– Не обсуждается, – усмехнулся он, – у меня меню на неделю составлено с учетом калорий и пищевой ценности.

– А как же колбаски? – хитро прищурился Филимон. – Вы ведь не знали, что я приеду да еще и с девушкой. Вы ведь не только для меня, но и для нее их приготовили, чтобы блеснуть своим кулинарным мастерством.

– Тебя не проведешь, – рассмеялся Кондрат Семенович.

Ариадна обратила внимание, что скрипучесть во время смеха из его голоса полностью исчезла.

– Ладно, – миролюбиво согласился он. – Говори, что приготовить.

– Я не один приеду, – ответил Филимон. – Димона и Серегу привезу. Этим проглотам абсолютно все равно, что подадут в тарелках. Порой мне кажется, что они даже вкуса пищи не ощущают – на уме одни килобайты.

– Не скажи, – покачал головой Кондрат Семенович, раскладывая по тарелкам колбаски, выглядевшие более чем аппетитно. – Помню, единожды, увлекся и забыл посолить. Заметили ведь гады, что блюдо несолено. А ты говоришь, что им все равно. Когда вкусно приготовлено, кажется, что никто ничего не замечает, но попробуй испортить привычное, сразу выскажут, что что-то не так. Мол, повар теряет былую квалификацию. А как ее не потерять – готовить ведь не для кого. А я для себя изгаляться лень.

– Вы живете один? – поинтересовалась Ариадна.

– Ешь, ешь, – предложил Кондрат Семенович. – Сейчас выставим его за дверь, и я тебе о себе все поведаю. А ты меня, старика, выслушаешь и пожалеешь. Этим-то, – он махнул рукой в сторону Филимона, с аппетитом поглощавшего колбаски, – некогда. Все куда-то спешат. Нет, чтобы остановиться и задуматься о прошлом, о будущем, о настоящем.

 

Глава 20

Тимофей гневно расхаживал по приемной Регины. Та, сжавшись в комок, испуганно следила за ним.

– Куда она пошла? – рявкнул он на девушку. И куда только делись все его великосветские манеры и обходительность?

– Не знаю, – пробормотала она тихим шепотом. – Сначала в туалет пошла. А потом на первый этаж в аптеку за таблетками. Я все сделала, как вы велели. С ней не должно было ничего произойти.

Тимофей побежал вниз по ступенькам – ждать лифта у него не было сил.

Возле аптечного киоска никого не было.

– Вы девушку не видели? – спросил он у охранника. – Моя помощница на улицу не выходила? – уточнил он, о какой девушке идет речь.

– Мало ли тут ходят, – огрызнулся тот, – я не обязан следить за всеми. Кажется, ей было плохо, ее вывел на крыльцо какой-то мужчина.

Тимофей, выскочив на улицу, поежился от холода – Ариадна не могла без пальто так долго дышать свежим воздухом, просто обязана была замерзнуть и вернуться назад в офис. Он обежал вокруг здания – та как в воду канула…

– Может, она в больницу поехала? – высказал охранник свое предположение, когда Тимофей вернулся назад. Уж больно плохо она выглядела – бледная была такая, и мутило ее. Может, беременная?

«Только этого не хватало», – разозлился Тимофей. А больницы обзвонить он не подумал. Обязательно позвонит, как только появится перерыв в приемах…

После обеда Кондрат Семенович поведал Ариадне историю своей жизни, сдобрив ее приличной порцией анекдотов и прибауток. Рассказчик, как и повар, он оказался отменный. По крайней мере, слушать его байки было невероятно интересно. Причем каждую историю он постарался проиллюстрировать фотографиями из семейного альбома.

К ужину Ариадна знала, что когда-то у Кондрата Семеновича была большая и дружная семья. А потом, он даже толком не смог объяснить, как получилось, что он остался один. Но ситуация проста, как мир. Сначала старший сын уехал работать заграницу, затем дочери повыходили замуж и стали жить отдельно. Они остались вдвоем с женой. Дом, в котором он сейчас жил, поставили дети сообща – казалось, живи да радуйся. Но почему-то радоваться не получилось: не прожив и года в новом доме, скончалась жена от рака, а еще спустя год его с треском выгнали из ресторана после огромного скандала, связанного с массовым отравлением людей. Валерию Чараеву удалось восстановить честное имя Кондрата Семеновича, который к отравлениям оказался непричастным, но как говорится, осадок остался, и тот вынужден был оставить свою работу шеф-поваром. Его приглашали в другие заведения, но он отказывался – на прежнем месте работы у него осталось имя и фирменные блюда. Без работы Кондрат Семенович все равно не сидел – его часто приглашали обслуживать частные вечеринки, свадьбы и другие подобные мероприятия. Платили щедро, грех жаловаться, денег на жизнь хватало. Зато теперь, когда у него появилась масса свободного времени, он смог завести собак, о которых мечтал всю жизнь, и самостоятельно заняться их воспитанием. Именно дрессировка животных и стала второй его специальностью.

А казалось бы, простое знакомство с частным сыщиком Валериком переросло в дружбу не только с ним, но и со всеми его друзьями по музыкальному самодеятельному театру. Кондратий Семенович неожиданно для себя сделался заядлым театралом, не пропускавшим ни одной премьеры всех городских театров.

Ариадна тут же упомянула своих бывших работодателей, у которых совсем недавно работала няней.

– Ах, эти, – отмахнулся Кондрат Семенович. – Они не лицедеи, так, мастеровые. На их спектаклях скучно – эмоции фальшивые, чувства ненастоящие. Вот…

И он принялся рассуждать о последних постановках, на которых ему удалось побывать.

– Невыездной я, – пожаловался он Ариадне, захлопывая очередной альбом с фотографиями. – А так хочется посетить, например, какой-нибудь скандальный спектакль, который к нам на гастроли не привозят. Да и на других артистов взглянуть. Своих я уже всех знаю, кто на что способен.

– Почему это невыездной? – удивилась та.

Уже голос Кондратия Семеновича не казался ей скрипучим, а вполне даже мелодичным, а самом он не таким страшным, как с самом начале, когда сурово взирал на нее с крыльца.

– А собачек своих я на кого оставлю? – вздохнул тот. – Им не просто властная рука требуется, особенно доберманам, но и ласковая, и добрая, которую им не захочется укусить ни при каких обстоятельствах – ни когда она наказывает, ни когда кормит. Где ж мне взять такого человечка?

Ариадна была с ним глубоко согласна – если собаки являлись частью его семьи, то действительно оставить их было не на кого. А с другой стороны, она бы могла за ними присмотреть, например. Вон лобастого Дугласа она уже почти совсем не боялась. Что, она или кто-либо другой собачке сам-косточку не даст? Или не выгуляет их?

– А как проверить, что собака не куснет руку, ее кормящую? – осторожно спросила Ариадна.

– А вот пойдем на кухню, я стану над ужином колдовать, а тебе дам кусок мяса, чтобы ты проверила на моих доберманах, укусят они твою руку или нет.

Так страшно Ариадне давно не было. Едва она вышла на крыльцо с угощением в руках, как к ней скакнули невесть откуда два черно-коричневых пса и встали в боевую стойку, по крайней мере, ей так показалось. Она зажмурилась от ужаса…

– Живая, – рассмеялся Кондрат Семенович, – и даже не покусанная… – Он довольно поцокал языком и улыбнулся совсем по-детски.

Ариадна кивнула, а потом прошептала, говорить громко у нее не было сил: – Я сделала все, как вы сказали. Пыталась кормить их с руки, но они не брали. Положила на землю, но они даже не понюхали. В дом меня не пускали. Только возьмусь за ручку, они зубы скалят и рычат, негромко, но невероятно злобно.

– Молодцы, – похвалил Кондрат Семенович. – И они, и ты все правильно сделали.

Он в распахнутое окно рядом с крыльцом наблюдал за собаками и за своей гостьей, которая решила показать смелость, и ни за что бы не позволил, чтобы псы ей навредили.

– А я-то что? – жалобно проскулила Ариадна.

– Ты?

Он задумчиво почесал за ухом.

– Пойдем, – потянул Ариадну снова на крыльцо, оторвавшись от приготовления ужина. – Ты проявила силу духа, не испугавшись моих собак. Они, поверь, это оценят и полюбят тебя.

Они вышли на крыльцо. Два куска отличной вырезки продолжали лежать там, где Ариадна их положила.

– Возьми мясо, – приказал Кондрат Семенович, – и встань рядом со мной на шаг впереди. – Буки, Веди, – крикнул он.

Две черно-коричневые тени, мелькнув, молча встали перед крыльцом. Теперь они уже не скалились и не рычали.

– Свои, – громко произнес их хозяин. – Протяни им мясо, – негромко сказал Ариадне. – Дай понюхать.

А потом забрал у нее оба куска и протянул их псам – те только облизнулись, как будто вырезки и не было.

– Ну, думаю, раз на десятый они рискнут взять из твоих рук, – улыбнулся Кондрат Семенович.

– Так долго? – удивилась Ариадна.

– А иначе какие же они сторожа, если у первого встречного начнутся кормится с рук, – покачал он головой.

Первыми в «избушку» в деревне наведались Дмитрий с Сергеем. О том, что кто-то толчется за воротами, известили хозяина дома все те же доберманы. Они не лаяли, не рычали, но весьма выразительно погладывали в сторону забора. Кондрат Семенович не поленился, взглянул на видеокамеру.

– Пойдем встречать гостей, – позвал он Ариадну.

Собак заперли на заднем дворе, чтобы ни их, ни прибывающих гостей не беспокоить. С хозяином остался только верный Дуглас. Но, похоже, его никто сильно не опасался. Даже Ариадна к нему привыкла, спустя какое-то время совершенно перестала обращать внимание на пса, шастающего за ней по дому по пятам.

Мужчины, как показалось Ариадне, умяли не моргнув глазом все, что приготовил Кондрат Семенович, затем они навели себе по большой кружке растворимого кофе и, сыто улыбаясь, спросили у нее: – Так что там у нас?

Ариадна довольно сбивчиво поведала двум программистам о своих подозрениях, от которых ждала не только помощи, но и поддержки.

– Вы только сами не смотрите ее, – попросила она, передавая флэшку с последней записью.

– Не волнуйся, – пообещал Дмитрий, прихлебывая горький напиток, у которого приятным был только запах. – Видео – не наш с Серегой конек, но у нас в конторе есть отличные специалисты, которые легко во всем разберутся и достоверно скажут, что тебя напугало и вызвало головную боль и тошноту.

Он воткнул флэшку в свой ноутбук, который принес с собой, крикнул Сергея, и они уселись перед экраном, что-то рассматривая. Ариадна бросила испуганный взгляд, но это было явно не привычное ее глазу изображение, а нечто другое.

– Да, – вынесли они вердикт. – Стандартная запись с камеры подверглась специальной обработке – на изображение было что-то наложено. Мы все конфискуем, – они имели в виду то, что было записано на флэшке, – разложим на объекты и доложимся в самое ближайшее время, что ты просмотрела на самом деле.

Ариадна не возражала – пусть делают с флэшкой, что захотят. Во всяком случае они не опровергли ее догадки, что записи обрабатывались. Было бы еще неплохо увести из кабинета Тима ее рабочий ноутбук, который она под одним из кресел спрятала. Но Дмитрию с Сергеем побоялась об этом говорить, не хотелось подставить их – эти двое любопытные, всяко полезли бы на рожон, а тут хитростью надо действовать.

Несколько позже приехал Валерик. Запершись в одной из комнат, все четверо, он, Дмитрий, Сергей и Кондрат Семенович, долго о чем-то беседовали, оставив Ариадну одну перед монитором видеокамеры. Затем снова ужинали и пили уже настоящий кофе, так как Валерик, как он выразился, быстрорастворимую бурду терпеть не мог.

Потом перед воротами «избушки» остановилась машина, из которой вышла Татьяна. При желании и ее автомобиль можно было загнать во двор, но она сказала, что ей надо вернуться назад в город, поэтому бросила свое транспортное средство под забором.

Вся честная компания расположилась в гостиной, приготовившись выслушать женщину, но та отмахнулась от них, заявив, что у нее конфиденциальный разговор к Ариадне.

Теперь они вдвоем заперлись в спальне, которую выделили Ариадне.

– Мне с большим трудом удалось взглянуть на вашу детскую медицинскую карту, – заявила Татьяна с порога. – Повезло, что в архиве работала моя бывшая коллега и хорошая знакомая. Сделать полную копию карты не представлялось возможным, но кое-что все же удалось переснять на телефон. – Я буду рассказывать, а вы меня поправите, если что-то не так я поняла.

Ариадна кивнула.

– Вам полных тридцать лет…

Ариадна снова кивнула.

– Я врач, пусть и бывший, меня заинтересовало, чем вы болели в детстве, что у вас такая раздутая карта. И представьте себе, ничего не нашла. В аварию, где погибли ваши родители, вы попали в возрасте трех лет. У вас была повреждена нога и сильно рассечена щека с губой. Никаких серьезных травм больше вы не получили. Вы хромаете, потому что вам непрофессионально наложили гипс, а губа чуть вздернута, так как в той больнице, куда вас привезли сразу после аварии, даже дежурного врача не оказалось, только фельдшер. Он и швец, и жнец, и на дуде игрец. Все, что мог, он сделал. Кстати, он жив, прекрасно вас помнит, точнее ту маленькую девочку, которой он оказывал первую помощь. Вы в той больнице провели довольно много времени, пока решалась ваша судьба – детдом или опекунство бабушки. Она на тот момент оказалась единственной близкой вашей родственницей.

– У меня же были еще дедушка и бабушка, – жалобно проговорила Ариадна.

Он прекрасно помнила, хотя была тогда совсем маленькой, как сначала прыгала на одной ноге по коридору, а потом бегала по палатам, когда сняли гипс. Женщины заплетали ей косы, делая бантики из бинтов. Однажды одному из больных привезли целую авоську апельсинов, она подошла к его тумбочке и потрогали их пальцами – большие круглые, они пахли невероятно вкусно, а ей никто ничего не приносил, и на обед ее ждала лишь каша-размазня. Мужчина дал ей один апельсин, она потянулась за вторым. Недолго думая, он отдал ей всю авоську. А потом она покрылась сыпью, и ей ставили уколы.

– В России не оказалось никого, – ответила Татьяна. – Другие родственники только-только выехали за границу, и им было не до маленькой осиротевшей девочки.

Ариадна грустно вздохнула – ну ладно тогда, почему позже, когда она подросла, они не пытались связаться ни с ней, ни с бабушкой.

– Не знаю, – словно прочитав ее мысли, ответила Татьяна, – с этим придется еще разбираться. Но вернемся к вашей медицинской карте. Вы были абсолютно здоровым ребенком.

– Я вам говорила об этом, – усмехнулась Ариадна.

– А вот ваша бабушка в этом совершенно не была уверена, – сказала Татьяна. – Она непрерывно таскала вас по врачам и больницам. Зачем она это делала, осталось для меня загадкой.

– Можно поинтересоваться у нее, но это дела давно минувших дней, – пожала плечами Ариадна. – На самом деле я не помню, чтобы бабушка меня водила по больницам. Даже освобождение от физкультуры, справку из диспансера, она приносила мне сама, я ни разу туда не ходила.

– А теперь смотрите, – Татьяна передала Ариадне свой телефон с фотографиями из ее детской медицинской карты.

Мы видим то, что ожидаем увидеть, но не обязательно правду.

Ариадна ничего не понимала: дата, дальше описание приема у психиатра, ровно через месяц снова прием у психиатра, опять через месяц прием у психиатра. Направление на комиссию.

– Я не вижу фамилии врача, – взволнованно произнесла она и испуганно взглянула на Татьяну.

– Саймон, – ответила та, – вас поначалу по нескольку раз в месяц водили к этому, этой Саймон, а потом визиты прекратились. Ваша бабушка сделала еще несколько попыток показать вас другому психиатру, но ее завернули на комиссии – вы здоровы.

– Ничего не понимаю, – потрясла головой Ариадна. – Я должна была помнить, что меня куда-то водили и кому-то показывали. Последняя дата на заснятых вами выписок из карты – девяносто восьмой год. Мне уже в то время было двенадцать лет. Я же не маленькая девочка, чтобы ничего не помнить.

– Вы читайте, читайте дальше, – посоветовала ей Татьяна.

Шизофрения… Диагноз был выведен крупными буквами и обведен красным.

– Это не моя медицинская карта, – потрясла головой Ариадна. – На последнем приеме перед комиссией, поставившей мне этот страшный диагноз, написано, что я ощущаю себя другим человеком, а именно Жанной Кузнецовой. Я не знаю, кто такая Жанна Кузнецова.

– А теперь смотрим на обложку вашей медкарты, – Татьяна, как фокусник, перелистнула несколько фотографий. – Написано ваше фамилия, имя, отчество. Все верно. И дата вашего рождения.

Ариадна кивнула.

– Это не мой адрес, – сказала вдруг она радостно. – Мы с ней полные однофамильцы. Я прописана совсем по другому адресу.

– Нет, – покачала головой Татьяна. – Это ваш адрес. Там когда-то жили ваши родители, и вы оставались прописаны до момента получения вами паспорта. А потом бабушка вас прописала у себя.

– Ничего не понимаю.

Ариадна удивленно взглянула на Татьяну.

– Вам этот адрес ни о чем не говорит? – спросила та.

– Черт! – выругалась вслух Ариадна. – По этому адресу проживает сейчас Тимофей Кузнецов, мой нынешний работодатель, – протянула она. – И я несколько раз за последнее время была в этой самой квартире. Ничего не понимаю, – повторила она снова.

– И имя Жанна Кузнецова вам ни о чем не говорит? – поинтересовалась Татьяна.

– Вообще ни о чем, – пожала плечами Ариадна. – Кузнецов и Кузнецов – только и всего.

– Вот! – вскричала Татьяна радостно. – Я тоже за это зацепилась. А дальше все пошло раскручиваться, как по маслу. Итак, вас долго не забирали из больницы после аварии. Почему? Мне этот вопрос не давал покоя. Пришлось покопаться. Ваша бабушка не ваша бабушка.

– Как не моя? – опешила Ариадна. – Она меня вырастила, выучила.

– Очень просто, – усмехнулась Татьяна. – Эта женщина была женой вашего дедушки, но не являлась матерью вашего отца. Она его мачеха.

– Зачем же она меня тогда взяла к себе? – удивилась Ариадна.

– Это может сказать лишь твоя бабушка, – ответила Татьяна, – но думаю из-за пенсии, которую она получала на тебя пятнадцать лет и… квартиры, которую приватизировала в обход тебя и продала.

– А деньги куда в таком случае дела? – равнодушно поинтересовалась Ариадна. В ее понимании большая трехкомнатная квартира в центре города должна стоить немало.

– Спроси у бабушки, – посоветовала Татьяна. – Я могу только строить догадки, а они, скорее всего, окажутся неверными. Давай вернемся к фактам.

– Давай, – вяло согласилась Ариадна. Ее уже, честно сказать, мало что интересовало – ее никогда не любили, всю жизнь обманывали, вот что было по-настоящему страшно.

– Итак, имя было одно, а девочек две. Одна из них – абсолютно здоровая Ариадна, то есть вы, а вторая страдала психическим заболеванием. Это медицинский факт и никуда от него не деться. Медицинских карточек тоже оказалось на удивление две – твоя настоящая, по которой ты посещала врачей, находилась в поликлинике по месту прописки бабушки, там, действительно, оказалось совершенно мало записей, как и должно быть у практически здорового ребенка. Осталось найти эту второю Ариадну или Жанну. Эта задачка оказалась не из легких. Помог, как всегда в таких делах, случай.

Ариадна понимающе кивнула.

– Помнишь, – Татьяна щелкнула пальцами. Ариадна тоже так часто делала, когда хотела привлечь внимание своей бывшей уже воспитанницы. – Тебя интересовала некая Офелия Грей. Так вот, это третье имя Жанны Кузнецовой.

– Что? – Ариадна ошалело уставилась на Татьяну.

– И ко всему прочему она родная сестра Тимофея Кузнецова и внучка Нинель Артуровны Саймон, которая безрезультатно пыталась лечить ее от шизофрении.

– Так что получается, Тим не ставил над ней эксперименты, он ее лечил? Он не предполагал, что эксперимент ее убьет? Или не исключал такой возможности? – проговорила Ариадна негромко, вспомнив вдруг о самоубийствах подростков. Может, он и ее пытался лечить, считая ее больной, было же известно, что все девушки, работавшие у него помощницами, мягко сказано, были с изюминками? Или все же избавлял мир от таких, как Ольга и его сестра? Кто он Минотавр, запутавшийся в Лабиринте своих умозаключений или все же Асклепий?

– Об этом следует расспросить Тимофея, – ответила на ее риторические вопросы Татьяна, – после того, как ребята-программисты разберутся с записями и скажут могли те лечить или все убивали тех, кто их просматривал.

Ариадна зажмурилась, пытаясь осмыслить услышанное. Какая все же непростая штука – жизнь. И почему в ней порой все так запутано? Казалось бы… Есть белое и черное, но кто-то зачем-то выдумал серое. Есть да и нет. Но люди говорят «наверное», «может быть»…

Последним приехал Филимон. Он не стал дожидаться, пока Татьяна с Ариадной наверху обо всем переговорят.

– Немедленно спускаемся вниз, – приказал он женщинам.

Ариадна улыбнулась – ей нравился его командный тон. Когда он так говорил, она ощущала себя слабой и беззащитной, в то время как он выглядел сильным и решительным мужчиной.

Ни Татьяна, ни Ариадна спорить не стали – все основное они уже обговорили.

Вся честная компания расположилась за большим обеденным столом в гостиной – их заседание, если его можно было так назвать, выглядело, как обсуждение плана боевых действий перед грандиозным наступлением. Впрочем, наверное, так оно и было.

Филимон раздавал указания. По его замыслу Татьяна и Валерий Чараевы должны были дальше разрабатывать Тимофея Кузнецова и его родных. Предстояло им выяснить, как Жанна превратилась в Офелию? И чем она занималась, будучи помощницей Тимофея? Какую роль играла Регина?

Дмитрий с Сергеем пусть разбираются с видеозаписями на флэшке, а чтобы у них было больше материала, он, Филимон, запишется к Тимофею на прием со своей дочерью и в это время извлечет ноутбук из-под кресла.

– Не надо рисковать ребенком, – запротестовала Ариадна. – Мало ли что ей покажет Тимофей. Попроси Ивана, который нам уже единожды помогал, разыграть богатенькую дамочку, которой нужен психоаналитик, ну край как нужен. Тим… офей принимает и взрослых. А у Ивана это получится – в женском обличье он бесподобен.

– А если его Тимофей раскусит? – спросил Кондрат Семенович, молчавший до этого.

– Пусть кусает, – согласилась Ариадна. – Тогда он разыграет перед ним другого человека. У него и одно, и второе получается просто замечательно. Если бы сама не видела, не поверила бы. Только проинструктируйте его, чтобы он ничего, включая фотографии в кабинете психоаналитика не смотрел. Пусть прикрывает глаза, закатывает их, смотрим рассеянным взглядом – только слушать и запоминать, что тот предлагает. Тонкий момент – у Тимофея сейчас помощницы нет, поэтому в первой комнате он сам будет встречать посетителей. У того, кто будет забирать ноутбук, – оно воздержалась от слова «красть», его лишь надо взять, скопировать файлы, а потом вернуть назад под кресло, – будет всего пара минут, не более того, пока Иван с Тимофеем покинут одну комнату и войдут в другую. Если только Иван не проявит чудеса изобретательности и не позволит Тимофею подойти к своему ноутбуку, на который у него выведены камеры видеонаблюдения из предбанника, где я сидела, то времени окажется несколько больше.

– Тогда нам нужен не Иван, а кто-нибудь из актрис нашего театра, – фыркнул Сергей.

– Нет, покачала головой Ариадна, – ваши актрисы играют со сцены, не втягивая своих зрителей в спектакль, который они разыгрывают. А Иван же по несколько раз на дню выступает антрепренером, только для участия в спектакле двух актеров приглашает не артистов театров, а живых людей. Так что импровизация – его конек. В вот если он справится, то можете пригласить его выступать в вашем театре.

– Никаких если, – покачал головой Филимон. – Второго раза у нас не будет, если первый провалится. Тимофей может заподозрить неладное…

 

Глава 21

Когда были обговорены и уточнены детали плана и роли каждого, все разъехались по своим домам. Кондрат Семенович выпустил верных сторожей-доберманов и вернулся в ярко-освещенную гостиную. По привычке он расположился в кресле перед камином, в ногах уселся Дуглас.

Ариадна с Филимоном поднялись на второй этаж. Кондрат Семенович с завистью посмотрел им вслед – он еще не стар, найти что ли старушку. А то с собаками сам скоро выть и гавкать начнет. Нет, не старушку, а молодую женщину с хорошим аппетитом, чтобы было для кого готовить.

Едва закрылась дверь за Ариадной и Филимоном, они ринулись друг к другу в объятья с той редкостной, мощной и неожиданной чувственностью, которая бывает накануне серьезных испытаний. Возможно, это было оттого, что они так мучительно хотели быть друг с другом, но по независящим от них причинам не могли быть вместе.

– Счастье приходит к тому, кто умеет ждать, – прошептала Ариадна, обнимая Филимона и подставляясь под его поцелуи.

У нее внутри стало слишком горячо. Стон сорвался сам, когда Филимон быстро стянул с нее пуловер, а грудь, освобожденная от «оков» бюстгальтера, оказалась его руке. Ариадна теперь уже сама целовала его. Наверное, слишком жадно, выдавая свое желание.

Ей не нужны были слова, их время еще не пришло. Прелюдии? Ласки? Они тоже были ей не нужны. Удовольствие было упоительным, сильнейшим, оно почти терзало ее, и она видела, что с ним происходит то же самое. Сплетясь с нею, он целовал ее грудь, губы, лоб…

Они рухнули на кровать, с остервенением сдирая друг с друга остатки одежды. Несколько минут, которые казались вечностью, мир перестал существовать для них. Они не слышали никаких звуков, кроме биений сердец друг друга и прерывающегося дыхания. Его движения были скорее грубыми, чем нежными, но Ариадне это нравилось, она не только давала, но и брала с восхищением то, что ей предлагали…

Филимон вытянулся рядом и спросил: – Чего ты хочешь больше всего на свете?

Ариадна, не задумываясь, ответила: – Быть с тобой хоть в раю, откуда я только что вернулась, хоть в аду. Но только с тобой.

Она повернулась к нему, коснулась своим обнаженным животом его живота и приникла губами к вздымающейся жилке на его шее.

– Не хочу, чтобы ты уходил. Никогда…

– Не буду, – согласился Филимон. – Я хотел услышать от тебя именно эти слова. Я… – казалось, что ему не хватало дыхания, – я… буду всегда рядом. Теперь буду рядом. Я не хочу тебя терять. Ты не представляешь, как я перепугался, что с тобой может что-нибудь случиться.

Она нехотя оторвалась от него и перекатилась на спину, счастливо улыбаясь. О чем ей еще мечтать?

– Знаешь, – улыбнулся ей Филимон, – я вдруг осознал, понял, что могу просидеть всю жизнь в зале ожидания, а мой поезд так и не придет. И уж лучше жалеть о том, что сделал, хотя я уверен, с тобой мне не придется ни о чем жалеть, ты выкладываешься целиком, ты полностью поглощена любовью, чем сожалеть о том, чего не сделал. Я хочу жениться на тебе, быть счастливым с тобой, жить с тобой в одном доме, под одной крышей, а не с той женщиной, которая по документам числится моей женой. Кто не обожает недостатки той, которую он любит, тот не может сказать, что он в самом деле влюблен. Может, я конечно тороплюсь, но…

Ариадна закрыла его рот ладошкой, чтобы Филимон не наговорил глупостей.

– Если ты мне делаешь предложение, – сказала она, – то я согласна…

IV век до новой эры . Дворец Минотавра Лабиринт на острове Крит .

Афродита в кои веки ошибалась, Дионис, следивший за ней, это сразу понял. Она ушла, бросив Тесея и Ариадну вдвоем, не удостоверившись, насколько их чувства сильны. Он тоже допустил ошибку – говорить о женщине следует только с мужчинами, и ни в коем случае не стоит сравнивать одну женщину с другой, особенно в их присутствии. В ошибке любой женщины есть вина мужчины, будь то богиня или простая смертная. Но его ошибка исправима. Он здесь и не допустит, чтобы Ариадна, его Ариадна, влюбилась в Тесея – он не заслуживает ее любви. Как жалкий трус, спрятался среди афинянок в Лабиринте у Минотавра. Кто-то же его предупредил, что за руку и сердце принцессы Ариадны, дочери царя Миноса, придется сражаться на арене с другими юношами, прибывшими вместе с ним на корабле. И она достанется лишь одному, тому, кто выйдет победителем, оставшемуся в живых.

Дионис вздохнул, хоть и зря он обидел Афродиту, но она сделала практически невозможное – растопила сердце Ариадны, и теперь оно открыто для любви. Обида порой имеет больше власти над чувствами и поступками женщины, чем любовь.

До острого слуха Диониса донесся звук хлопающих крыльев – свита царя Минотавра. И откуда взялись летучие мыши в Лабиринте?

Минотавр пришел один, афинянки, видимо, устав от игр, отдыхали в отведенных им апартаментах, а мыши взлетели под своды дворца и с высоты взирали, готовые ринуться вниз на защиту своего царя.

– А вот и седьмая дева обнаружилась, – произнес Минотавр, с усмешкой глядя на Тесея, облаченного в женский наряд.

– Разоблачайся, – приказал он, грозно. – Хочу взглянуть на твое тело и проверить, насколько ты искусен в любви. Пророчество на то и есть пророчество, что надо насладиться любовью в полной мере, узнать ее со всех сторон. Тела девушек мягкие, горячие, но сейчас я хочу почувствовать твое тело.

Он протянул руку, собираясь привлечь к себе Тесея и слиться с ним в жарком поцелуе, а потом раздеть его и…

Ариадна вышла из темноты арки и заслонила собой Тесея.

– Не стоит этого делать, Астерий, – попросила она мягко. – Разве ты не видишь, что перед тобой юноша.

– Юноша, – кивнул Минотавр. – Вижу. Стоял с клубком своих ниток в руках. Почему ты ему не сказала, что тот весь побит молью? Он хочет с его помощью найти дорогу назад? – Астерий громко рассмеялся.

– Я ему его не давала, – вскричала Ариадна. – Как ты смеешь мне не верить?

– Верить? – нахмурился Минотавр. – А разве не ты его привела сюда, чтобы он взглянул на меня и на прекрасных афинянок? Следует остерегаться женщину, когда она влюблена, – презрительно проговорил он, выплевывая каждое слово, – ибо тогда она готова на любую жертву, и все остальное не имеет никакой ценности в ее глаза. И пусть даже этой жертвой…

В свете масляной лампы, которую держал Минотавр в руках, блеснуло по всей длине лезвие короткого меча, данного Тесею Афродитой. Меч скользнул по груди Минотавра – снизу-вверх, справа-налево. Астерий, казалось, не почувствовал боли, только струйка крови стекла по его обнаженной груди и ногам на сандалии. Он выдернул из рук Тесея меч и отбросил его в сторону – ему рано умирать.

Ариадна истошно закричала. Впервые руки Астерия показались ей недостаточно большими, грудь недостаточно широкой, а тело недостаточно сильным.

– Убей его!

Она едва узнавала свой голос, так его изменили страх за брата и неприязнь к Тесею.

– Убей его! – прокричала она снова. – Или это я сделаю сама.

Ариадна в темноте нашарила меч и замахнулась им, защищая Астерия. Сверху, отчаянно пища, мыши ринулись на Тесея…

Наше время. Бизнес-центр в центре города.

Тимофей отменил все приемы на ближайшие несколько дней. У него совершенно не было сил что-либо делать, все мысли были только об Ариадне. Накануне он обзвонил все больницы и морги, оставались неохваченными только частные лечебные заведения, но по телефону что-либо узнать про их пациентов не получалось. Но и на ресепшне всегда требовали документ, удостоверяющий личность, и все равно неохотно сообщали информацию о тех, кто посещал частную клинику или находился в их стационаре.

Ариадна как сквозь землю провалилась. Тимофей планировал подключить Регину к звонкам – она порой выполняла, за деньги разумеется, его самые деликатные поручения, женщинам чаще всего удавалось узнать то, что мужчине никогда не скажут. А он продолжит обзванивать полицию, может что-то там известно о его «потеряшке».

– Я, кажется, что-то нашла, – позвонила ему Регина.

Бросив все, Тимофей решительным шагом направился в ее приемную.

– Вы ко мне? – нахмурился он, столкнувшись в дверях с весьма экстравагантной дамой. – Но я сегодня не принимаю.

– Вот как? – дама выгнула брови и выразительно взглянула на Тимофея. – А у меня только сегодня имеется свободное время. И я готова ждать столько, сколько потребуется, хоть до ночи. – она ему многообещающе подмигнула.

Голос у нее был мягкий, чуть низковатый для женщины с какими-то кошачьими мяукающими нотками, завораживающий. Она рукой, чуть крупноватой для женщины, но невообразимо изящной при этом, пренебрежительно потрепала Тимофея по щеке. Тот опешил от такого с ним обращения, но на ноги автоматически глянул – дама носила обувь большого размера, как Ума Турман.

– Ну, подождите, – проговорил он, заикаясь, женщины с крупными руками и ногами ему безумно нравились, вызывая у него необъяснимую дрожь и возбуждение. – Как освобожусь, попробую с вами побеседовать.

Вот именно, попробую. Тимофей ни о чем не мог сейчас думать, кроме как об исчезнувшей вчера Ариадне. Он ждал он нее совсем иного, других поступков, и совершенно не ожидал, что она может сбежать. Теперь ее исчезновение воспринималось им не иначе как бегством. Но и заставлять ждать даму ему не хотелось. Пусть уж Ариадна отыщется хоть где-нибудь, хоть в преисподней, но отыщется. Сейчас он выслушает Регину, даст ей указания и вернется в свой кабинет. Надо немного отвлечься от поисков и, действительно, заняться работой…

– Сядь, не мельтеши, – попросила Регина, подавая ему большую чашку со свежезаваренным ромашковым чаем. – Я отыскала того мужчину, который выводил ее подышать свежим воздухом на крыльцо.

– И что с того? – скривился Тимофей. – Кто он? – спросил на всякий случай.

– Один из сотрудников нашего склада. Он запомнил, что девушка была очень бледной, но больной не выглядела, – продолжила она.

– Больной не выглядела, – Тимофей устало потер переносицу. – Это уже что-то… Она могла смыть макияж в туалете, когда бегала туда первый раз… Поэтому и стала бледной, как поганка… – Он встрепенулся. – Надо позвонить ее бабушке, узнать, где может скрываться Ариадна.

– А ты не знаешь? – усмехнулась Регина.

– Зачем мне знать, где она живет? – фыркнул Тимофей. – Мне известно только, что она ушла от бабушки. Я все равно к ней никогда бы не пошел даже под дулом пистолета – чужие запахи, чужая постель, чужие простыни… – Он брезгливо поморщился. А ради чего еще посещать чужие жилища?

Он подлавливал, подавлял и уничтожал людей лишь на своей территории – так проще, дома и стены помогают. К тому же сам он боялся быть подловленным ими же. Избавлял людей от комплексов, а у самого их было хоть отбавляй. Он хотел властвовать над людьми, над их чувствами, но у него почти ничего не получилось, ведь это желание не удовлетворить, как обычный голод или жажду.

После чая он почувствовал себя несколько лучше.

«Гадина, Регина, что-то в чай добавила, – подумал он, рассеянно глядя на девушку. – Лучше бы этой гадости влила вчера Ариадне в кофе. Та никуда бы не ушла, как мне не хочется сейчас никуда идти».

Ему казалось, что еще немного, и он заснет прямо за столом в неудобной позе, сидя на стуле в чужой приемной.

– Как ты? – словно сквозь вату пробивался в сознание голос Регины.

– Уже хорошо, – прошептал Тимофей и уронил тяжелую голову на грудь…

Он шел к бабушке Ариадны, Антонине Макаровне, прихватив с собой ноутбук с тем фильмом, который позже станет показывать подросткам на своих приемах. Экспериментами с сознанием и подсознанием у больных шизофренией занималась еще его бабушка. Но после того, как она разочаровалась в методе, который никак не помог ее внучке, его сестре, она все забросила. А он, прочитав кучу книг по психологии еще в студенчестве, решил вернуться к ее экспериментам.

Ему казалось, что вкупе с лекарствами, выписываемых доктором Бушко, это обязательно им поможет. Своего рода расслабляющая терапия. Он спал и видел себя непревзойденным психоаналитиком уже через год. К нему станут записываться на прием за месяцы вперед. Но ничего не происходило. Он поменял программу – если раньше она была директивной, приказной, то теперь он пытался создать такую, чтобы после ее просмотра у испытуемых возникало чувство неосознанного страха, и они пытались избавиться от него любым путем. В старой программе его бабушки, когда шел прямой приказ, подсознание иногда подчинялось, а иногда сопротивлялось этим приказам. Зато во второй, новой, его программе подсознание строго давало установку сознанию избавиться от угрозы. И оно избавлялось. Почему это срабатывало, он не знал тогда, не знает и сейчас. Он проверил на нескольких пациентах – результаты его ошеломили. А потом произошли эти самоубийства, его отстранили от работы и можно было положить крест на карьере. Бабушка тогда помогла – он уехал к ней заграницу, где она практиковала в одной из клиник. И вернулся назад домой с буржуйским дипломом. Никто не вспоминал ту давнюю историю.

Но тогда ему обязательно надо было, чтобы с Антониной Макаровной все получилось. Он случайно узнал, что Ариадна беременна – заметил ее в поликлинике, где у него был уже свой кабинет, и он вел приемы, обрадовался, хотел окликнуть ее, подойти. Но не успел, она, не заметив его, скрылась за дверью процедурного кабинета. Он, заинтересовавшись, что она тут делала, выкрал ее анализ из лаборантской.

«Она беременна от него», – мысль, как молотком стучала по виску. Он тогда чуть не сошел с ума, придумывая, как объяснить ей, что она не может, не должна рожать от него. У него плохая наследственность! И даже не потому, что его родная сестра страдала шизофренией – ей еще повезло, как и ему. Они с Жанной вообще могли родиться дегенератами или олигофренами – их родители были близкими родственниками. У них, видите ли, любовь, а дети должны расплачиваться за грехи родителей.

Оставался последний, но единственно надежный способ – бабушка Ариадны. Он ей покажет фильм про внучку, она не откажется посмотреть, а увидит…

Он так и не узнал, чем этот эксперимент закончился. Ариадна пропала из его поля зрения, а спрашивать он не решался – после того просмотра Антонина Макаровна не отвечала на его звонки и дальше порога не пускала.

Правда, когда спустя годы встретил Ариадну как-то случайно с Таней, чуть не лишился рассудка. Долго следил за ними, пока не выяснил, что это не его дочь, а всего лишь Ариаднина воспитанница. А потом встречи стали чаще, но Ариадна словно его не видела. Это невероятно злило, и он решил ей отомстить. Это оказалось совершенно не сложно.

Ариадна седьмая, над которой он хотел поставить свой эксперимент и доработать программу воздействия на подсознание. Его нисколько не беспокоило, что и ее программа может убить или свести с ума, как шестерых предыдущих его помощниц. Он должен, довести эксперимент до конца.

– Ольга!

Сквозь сон Тимофей услышал голос Регины и с трудом открыл глаза. Он покрутил головой по сторонам, пытаясь увидеть ту, которую назвали Ольгой.

Высокая стройная брюнетка прошла от входной двери и остановилась возле стола.

– Ольга, что ты тут делаешь? – нахмурившись, поинтересовался Тимофей. В отличие от Регины, он не удивился и совершенно не испугался.

– Я пришла к тебе, – проговорила девушка, – а тебя на месте не оказалось, в первой комнате тебя дожидается какой-то мужик. А я по привычке пришла сюда.

– Мужик? – удивился Тимофей. Его должна была дожидаться дама, никакого мужика он не видел.

– Одет он в бабское шмотье, – повела головой Ольга, – но что, я не отличу мужчину от женщины?

– И все же зачем ты пришла? – Тимофей рассердился не на шутку. – Ты хочешь снова туда, откуда мне с таким трудом удалось тебя вызволить?

Регина в ужасе переводила взгляд с одного на другую, от страха сжавшись в кресле. Она прекрасно помнила, с каким скандалом забирала Ольгу психиатрическая бригада. Весь этаж, да что говорить, все здание обсуждало это происшествие несколько недель, приходили к ней уточнять детали.

– Нет, я не хочу туда без тебя, – проговорила Ольга.

Он взяла со стола Регины канцелярский нож, покрутила его в руках, а потом выдвинула его на всю длину и отточенным движением, словно долго тренировалась, выбросив руку вперед, чиркнула Тимофея по шее. Кровь толчками вытекала из перерезанной артерии, заливая костюм и рубашку и растекаясь алым пятном на его груди.

– Ха-ха-ха! – запрокинув голову вверх, разразилась она истеричным хохотом. Глаза ее ярко блестели, словно она только что избавила мир от самого страшного монстра на свете.

Регина истерично закричала.

Ольга безумно глянула на нее, отшвырнула от себя нож и как ни в чем не бывало вышла в коридор.

Ее никто не посмел остановить…

Ариадна не пошла на похороны Тимофея. Она сказала Филимону, что хочет запомнить его живым.

– Какая ужасная смерть, – проговорила Ариадна и тихо заплакала.

Разбирая бумаги в его кабинете, она обнаружила действующее завещание на свое имя – вступив в права наследования, она оказывалась владелицей всего имущества Тимофея Кузнецова: трехкомнатной квартиры в городе, некогда принадлежавшей ее родителям, загородного дома и кабинета психоаналитики. Это могло потешить ее самолюбие, если бы она не обнаружила точно такие же завещания на других помощниц Тима, только уже не действующие. Не оказалось только завещания на имя Офелии. Впрочем, это и понятно, его сестра и без завещания являлась его наследницей. Зачем он это делал, уже не узнать. Чтобы помощницы ему доверяли, когда он ставил над их подсознанием эксперименты? Или…

– Ты ошибаешься.

Валерик помогал Ариадне разобраться с бумагами Тимофея.

– Он женился на своих помощницах всякий раз, составлял завещание. Обрати внимание, в документах указывается все время новый номер паспорта. Почему?

Ариадна покачала головой – Валерик был прав, она просто этого не заметила. А его наметанный глаз сразу уловил, что менялись десять цифр в каждом новом завещании.

– Он, видимо, и на тебе жениться собирался, – хмыкнул Валерик, рассматривая какой-то документ. – Осталось только потерять паспорт и получить новый. Все, – он хлопнул себя по коленям. – Пора завязывать. Сегодня после ужина у Кондрата Семеновича прослушаем лекцию двух наших программистов, что за изображение все же накладывал Тимофей на записи.

– Честно говоря, – вздохнула Ариадна, – мне совершенно не интересно, на что он хотел меня запрограммировать.

– А мне вот любопытно, – усмехнулся Валерик. – И знаешь почему?

Ариадна покачала головой – откуда ей знать, о чем думал ее собеседник.

– Это может подсказать, как тебе использовать свалившееся на тебя наследство.

– Никак, – фыркнула Ариадна. – У Тимофея были родители, бабушка. Думаю, что они заявят на его имущество свои права. А судиться с ними я не стану. Нервы и деньги.

– Но за квартирку в центре я бы поборолся, – сказал Валерик. – Тем более, что она должна принадлежать тебе по праву. Кстати, о родителях. Моя жена была на похоронах, долго с ними беседовала, побежала после лекции поведать интересные медицинские факты, которые ей удалось раскопать.

– Надеюсь, не о моей мнимой шизофрении, – покачала головой Ариадна. – Ладно, – согласилась она, – убедил, стоит выслушать, что расскажут наши друзья. Они работали, старались…

Раскрытие тайн, который хранил рабочий ноутбук Ариадны, было обставлено в необычном антураже – на большом обеденном столе стояло три ноутбука: один, который извлекли из-под кресла, пока Тимофей пил чай с Региной. Ивану даже не пришлось ломать перед ним комедию. Два других принесли с собой Дмитрий и Сергей.

Последний с длинной указкой в руках стоял рядом со столом и готовился произнести спич.

– Итак, – начал он, когда зрители и слушатели расположились полукругом. – Филимона не ждем, Ариадна ему сама перескажет.

Он указал на бывший рабочий ноутбук Ариадны. Он стоял по центру: – Здесь очищенные записи. Теперь их можно смотреть без опасения. На левом.

Сергей запустил запись, которая была на нем.

– Ничего особенного, – покачала головой Ариадна. – Обычная реклама кофе.

– Правильно, – кивнул Сергей. – Когда запись идет в таком, то есть в нормальном режиме, она воспринимается как реклама, не более того. Но стоит ее запустить несколько быстрее, вы сразу побежите варить кофе и пить кофе. Это я могу гарантировать. Проверим?

– Не надо, – попросила Ариадна. – По себе знаю, постоянно бегала, как только появлялась возможность, к Регине за чашкой кофе.

– А вот на третьем компьютере нечто, что логике программистов не поддается.

– Что там? – испугано проговорила Ариадна.

– Там вперемежку на едва заметном фоне идут ваши фотографии, Ариадна, где вы… Как бы это помягче выразиться… Занимаетесь сексом с разными мужчинами.

– Но этого не может быть, – растерялась она. Хорошо, что Филимона за столом не было. Она не смогла бы оправдаться, что он всего лишь второй мужчина в ее жизни. – Вы их просмотрели?

Голос ее сник – какой стыд.

– Вынуждены были это сделать, – честно признался Сергей. – Могу с уверенностью сказать, что нет ни одной оригинальной фотографии – качественный, весьма качественный фотошоп, подтвердили мои коллеги, где лица порнозвезд заменено на ваше лицо. У закрались подозрения, а специалист по психиатрии подтвердил, что именно потому что это было откровенной ложью, ваше подсознание активно этому сопротивлялось, вызывая у вас тошноту, головную боль или чувство страха. Мы не знаем, какого результата хотел достичь Тимофей в вашем случае, но тот же специалист предположил, что у него были большие, очень большие сексуальные проблемы, от которых он с вашей помощью, видимо, хотел избавиться. «Секс – это так скучно», такая надпись идет на всех фотографиях. Жаль, что у нас нет информации, что он предлагал к просмотру другим своим помощницам, тогда можно было бы выстроить стройную картину того, что он добивался.

– Могу добавить, – подняла руку с места Татьяна Чараева. – В отличие от Ариадны я сходила на похороны Тимофея, где собралось много интересных личностей. Они сетовали, что теперь некому показать проблемного ребенка. Многие восхищались вашим талантом, Ариадна, – она поклонилась в ее сторону, приложив руку к груди. – Думаю, если не закроете кабинет, отбоя от посетителей у вас меньше не станет. Многим нужно доброе слово и поддержка. Так вот, мне удалось переговорить с родителями и бабушкой Тимофея. После этого разговора я тоже проконсультировалась у специалиста от психиатрии. Могу с уверенностью сказать, что проблемы с психикой у сестры Тимофея и его собственные тянутся из детства – у старых грехов длинные тени.

– Да, – она встала со своего места и вышла к столу, встав рядом с Сергеем, – родители Тимофея близкие родственники. И глядя на них, проживших друг с другом длинную жизнь, поражаешься, что они не утратили чувства по сей день – тот же любовный блеск в глазах, то же желание помочь, поддержать. И это не напускное – настоящее. У их детей не могло быть дурной наследственности. Они так любили друг друга, что не смогли бы рисковать здоровьем своих детей и продолжать оставаться при этом счастливыми друг с другом. Тимофей и Жанна были сводными братом с сестрой, а не родными. Только об этом их дети не знали. Как я поняла, это все бабушка внушала им про дурную кровь и добилась…

– Не понял, – перебил ее Дмитрий. – Объясните поподробнее, как это сводные брат с сестрой.

– Очень просто, – отмахнулась от него Татьяна, – Тимофея, то есть сына, его мать родила от донора, то есть к своему отцу он не имел никакого отношения, а Жанну выносила посторонняя женщина, которая не просто суррогатная мать ее, но и биологическая. Вот такая грустная любовная история.

– И нисколько не грустная, – проговорил Филимон, стоявший в дверях.

Все так были увлечены «лекцией» Сергея, а потом разъяснениями Татьяны, что не заметили, как он появился в гостиной.

– Если бы ни эта история, я никогда не встретился бы со своей будущей женой.

Филимон прошел к Ариадне и, встав перед ней на колени, протянул ей колечко в бархатной коробочке:

– Выходи за меня замуж. Я тоже хочу прожить с тобой долгую супружескую жизнь и видеть счастливый блеск в твоих глазах спустя годы.

Конец.