Когда были обговорены и уточнены детали плана и роли каждого, все разъехались по своим домам. Кондрат Семенович выпустил верных сторожей-доберманов и вернулся в ярко-освещенную гостиную. По привычке он расположился в кресле перед камином, в ногах уселся Дуглас.

Ариадна с Филимоном поднялись на второй этаж. Кондрат Семенович с завистью посмотрел им вслед – он еще не стар, найти что ли старушку. А то с собаками сам скоро выть и гавкать начнет. Нет, не старушку, а молодую женщину с хорошим аппетитом, чтобы было для кого готовить.

Едва закрылась дверь за Ариадной и Филимоном, они ринулись друг к другу в объятья с той редкостной, мощной и неожиданной чувственностью, которая бывает накануне серьезных испытаний. Возможно, это было оттого, что они так мучительно хотели быть друг с другом, но по независящим от них причинам не могли быть вместе.

– Счастье приходит к тому, кто умеет ждать, – прошептала Ариадна, обнимая Филимона и подставляясь под его поцелуи.

У нее внутри стало слишком горячо. Стон сорвался сам, когда Филимон быстро стянул с нее пуловер, а грудь, освобожденная от «оков» бюстгальтера, оказалась его руке. Ариадна теперь уже сама целовала его. Наверное, слишком жадно, выдавая свое желание.

Ей не нужны были слова, их время еще не пришло. Прелюдии? Ласки? Они тоже были ей не нужны. Удовольствие было упоительным, сильнейшим, оно почти терзало ее, и она видела, что с ним происходит то же самое. Сплетясь с нею, он целовал ее грудь, губы, лоб…

Они рухнули на кровать, с остервенением сдирая друг с друга остатки одежды. Несколько минут, которые казались вечностью, мир перестал существовать для них. Они не слышали никаких звуков, кроме биений сердец друг друга и прерывающегося дыхания. Его движения были скорее грубыми, чем нежными, но Ариадне это нравилось, она не только давала, но и брала с восхищением то, что ей предлагали…

Филимон вытянулся рядом и спросил: – Чего ты хочешь больше всего на свете?

Ариадна, не задумываясь, ответила: – Быть с тобой хоть в раю, откуда я только что вернулась, хоть в аду. Но только с тобой.

Она повернулась к нему, коснулась своим обнаженным животом его живота и приникла губами к вздымающейся жилке на его шее.

– Не хочу, чтобы ты уходил. Никогда…

– Не буду, – согласился Филимон. – Я хотел услышать от тебя именно эти слова. Я… – казалось, что ему не хватало дыхания, – я… буду всегда рядом. Теперь буду рядом. Я не хочу тебя терять. Ты не представляешь, как я перепугался, что с тобой может что-нибудь случиться.

Она нехотя оторвалась от него и перекатилась на спину, счастливо улыбаясь. О чем ей еще мечтать?

– Знаешь, – улыбнулся ей Филимон, – я вдруг осознал, понял, что могу просидеть всю жизнь в зале ожидания, а мой поезд так и не придет. И уж лучше жалеть о том, что сделал, хотя я уверен, с тобой мне не придется ни о чем жалеть, ты выкладываешься целиком, ты полностью поглощена любовью, чем сожалеть о том, чего не сделал. Я хочу жениться на тебе, быть счастливым с тобой, жить с тобой в одном доме, под одной крышей, а не с той женщиной, которая по документам числится моей женой. Кто не обожает недостатки той, которую он любит, тот не может сказать, что он в самом деле влюблен. Может, я конечно тороплюсь, но…

Ариадна закрыла его рот ладошкой, чтобы Филимон не наговорил глупостей.

– Если ты мне делаешь предложение, – сказала она, – то я согласна…

IV век до новой эры . Дворец Минотавра Лабиринт на острове Крит .

Афродита в кои веки ошибалась, Дионис, следивший за ней, это сразу понял. Она ушла, бросив Тесея и Ариадну вдвоем, не удостоверившись, насколько их чувства сильны. Он тоже допустил ошибку – говорить о женщине следует только с мужчинами, и ни в коем случае не стоит сравнивать одну женщину с другой, особенно в их присутствии. В ошибке любой женщины есть вина мужчины, будь то богиня или простая смертная. Но его ошибка исправима. Он здесь и не допустит, чтобы Ариадна, его Ариадна, влюбилась в Тесея – он не заслуживает ее любви. Как жалкий трус, спрятался среди афинянок в Лабиринте у Минотавра. Кто-то же его предупредил, что за руку и сердце принцессы Ариадны, дочери царя Миноса, придется сражаться на арене с другими юношами, прибывшими вместе с ним на корабле. И она достанется лишь одному, тому, кто выйдет победителем, оставшемуся в живых.

Дионис вздохнул, хоть и зря он обидел Афродиту, но она сделала практически невозможное – растопила сердце Ариадны, и теперь оно открыто для любви. Обида порой имеет больше власти над чувствами и поступками женщины, чем любовь.

До острого слуха Диониса донесся звук хлопающих крыльев – свита царя Минотавра. И откуда взялись летучие мыши в Лабиринте?

Минотавр пришел один, афинянки, видимо, устав от игр, отдыхали в отведенных им апартаментах, а мыши взлетели под своды дворца и с высоты взирали, готовые ринуться вниз на защиту своего царя.

– А вот и седьмая дева обнаружилась, – произнес Минотавр, с усмешкой глядя на Тесея, облаченного в женский наряд.

– Разоблачайся, – приказал он, грозно. – Хочу взглянуть на твое тело и проверить, насколько ты искусен в любви. Пророчество на то и есть пророчество, что надо насладиться любовью в полной мере, узнать ее со всех сторон. Тела девушек мягкие, горячие, но сейчас я хочу почувствовать твое тело.

Он протянул руку, собираясь привлечь к себе Тесея и слиться с ним в жарком поцелуе, а потом раздеть его и…

Ариадна вышла из темноты арки и заслонила собой Тесея.

– Не стоит этого делать, Астерий, – попросила она мягко. – Разве ты не видишь, что перед тобой юноша.

– Юноша, – кивнул Минотавр. – Вижу. Стоял с клубком своих ниток в руках. Почему ты ему не сказала, что тот весь побит молью? Он хочет с его помощью найти дорогу назад? – Астерий громко рассмеялся.

– Я ему его не давала, – вскричала Ариадна. – Как ты смеешь мне не верить?

– Верить? – нахмурился Минотавр. – А разве не ты его привела сюда, чтобы он взглянул на меня и на прекрасных афинянок? Следует остерегаться женщину, когда она влюблена, – презрительно проговорил он, выплевывая каждое слово, – ибо тогда она готова на любую жертву, и все остальное не имеет никакой ценности в ее глаза. И пусть даже этой жертвой…

В свете масляной лампы, которую держал Минотавр в руках, блеснуло по всей длине лезвие короткого меча, данного Тесею Афродитой. Меч скользнул по груди Минотавра – снизу-вверх, справа-налево. Астерий, казалось, не почувствовал боли, только струйка крови стекла по его обнаженной груди и ногам на сандалии. Он выдернул из рук Тесея меч и отбросил его в сторону – ему рано умирать.

Ариадна истошно закричала. Впервые руки Астерия показались ей недостаточно большими, грудь недостаточно широкой, а тело недостаточно сильным.

– Убей его!

Она едва узнавала свой голос, так его изменили страх за брата и неприязнь к Тесею.

– Убей его! – прокричала она снова. – Или это я сделаю сама.

Ариадна в темноте нашарила меч и замахнулась им, защищая Астерия. Сверху, отчаянно пища, мыши ринулись на Тесея…

Наше время. Бизнес-центр в центре города.

Тимофей отменил все приемы на ближайшие несколько дней. У него совершенно не было сил что-либо делать, все мысли были только об Ариадне. Накануне он обзвонил все больницы и морги, оставались неохваченными только частные лечебные заведения, но по телефону что-либо узнать про их пациентов не получалось. Но и на ресепшне всегда требовали документ, удостоверяющий личность, и все равно неохотно сообщали информацию о тех, кто посещал частную клинику или находился в их стационаре.

Ариадна как сквозь землю провалилась. Тимофей планировал подключить Регину к звонкам – она порой выполняла, за деньги разумеется, его самые деликатные поручения, женщинам чаще всего удавалось узнать то, что мужчине никогда не скажут. А он продолжит обзванивать полицию, может что-то там известно о его «потеряшке».

– Я, кажется, что-то нашла, – позвонила ему Регина.

Бросив все, Тимофей решительным шагом направился в ее приемную.

– Вы ко мне? – нахмурился он, столкнувшись в дверях с весьма экстравагантной дамой. – Но я сегодня не принимаю.

– Вот как? – дама выгнула брови и выразительно взглянула на Тимофея. – А у меня только сегодня имеется свободное время. И я готова ждать столько, сколько потребуется, хоть до ночи. – она ему многообещающе подмигнула.

Голос у нее был мягкий, чуть низковатый для женщины с какими-то кошачьими мяукающими нотками, завораживающий. Она рукой, чуть крупноватой для женщины, но невообразимо изящной при этом, пренебрежительно потрепала Тимофея по щеке. Тот опешил от такого с ним обращения, но на ноги автоматически глянул – дама носила обувь большого размера, как Ума Турман.

– Ну, подождите, – проговорил он, заикаясь, женщины с крупными руками и ногами ему безумно нравились, вызывая у него необъяснимую дрожь и возбуждение. – Как освобожусь, попробую с вами побеседовать.

Вот именно, попробую. Тимофей ни о чем не мог сейчас думать, кроме как об исчезнувшей вчера Ариадне. Он ждал он нее совсем иного, других поступков, и совершенно не ожидал, что она может сбежать. Теперь ее исчезновение воспринималось им не иначе как бегством. Но и заставлять ждать даму ему не хотелось. Пусть уж Ариадна отыщется хоть где-нибудь, хоть в преисподней, но отыщется. Сейчас он выслушает Регину, даст ей указания и вернется в свой кабинет. Надо немного отвлечься от поисков и, действительно, заняться работой…

– Сядь, не мельтеши, – попросила Регина, подавая ему большую чашку со свежезаваренным ромашковым чаем. – Я отыскала того мужчину, который выводил ее подышать свежим воздухом на крыльцо.

– И что с того? – скривился Тимофей. – Кто он? – спросил на всякий случай.

– Один из сотрудников нашего склада. Он запомнил, что девушка была очень бледной, но больной не выглядела, – продолжила она.

– Больной не выглядела, – Тимофей устало потер переносицу. – Это уже что-то… Она могла смыть макияж в туалете, когда бегала туда первый раз… Поэтому и стала бледной, как поганка… – Он встрепенулся. – Надо позвонить ее бабушке, узнать, где может скрываться Ариадна.

– А ты не знаешь? – усмехнулась Регина.

– Зачем мне знать, где она живет? – фыркнул Тимофей. – Мне известно только, что она ушла от бабушки. Я все равно к ней никогда бы не пошел даже под дулом пистолета – чужие запахи, чужая постель, чужие простыни… – Он брезгливо поморщился. А ради чего еще посещать чужие жилища?

Он подлавливал, подавлял и уничтожал людей лишь на своей территории – так проще, дома и стены помогают. К тому же сам он боялся быть подловленным ими же. Избавлял людей от комплексов, а у самого их было хоть отбавляй. Он хотел властвовать над людьми, над их чувствами, но у него почти ничего не получилось, ведь это желание не удовлетворить, как обычный голод или жажду.

После чая он почувствовал себя несколько лучше.

«Гадина, Регина, что-то в чай добавила, – подумал он, рассеянно глядя на девушку. – Лучше бы этой гадости влила вчера Ариадне в кофе. Та никуда бы не ушла, как мне не хочется сейчас никуда идти».

Ему казалось, что еще немного, и он заснет прямо за столом в неудобной позе, сидя на стуле в чужой приемной.

– Как ты? – словно сквозь вату пробивался в сознание голос Регины.

– Уже хорошо, – прошептал Тимофей и уронил тяжелую голову на грудь…

Он шел к бабушке Ариадны, Антонине Макаровне, прихватив с собой ноутбук с тем фильмом, который позже станет показывать подросткам на своих приемах. Экспериментами с сознанием и подсознанием у больных шизофренией занималась еще его бабушка. Но после того, как она разочаровалась в методе, который никак не помог ее внучке, его сестре, она все забросила. А он, прочитав кучу книг по психологии еще в студенчестве, решил вернуться к ее экспериментам.

Ему казалось, что вкупе с лекарствами, выписываемых доктором Бушко, это обязательно им поможет. Своего рода расслабляющая терапия. Он спал и видел себя непревзойденным психоаналитиком уже через год. К нему станут записываться на прием за месяцы вперед. Но ничего не происходило. Он поменял программу – если раньше она была директивной, приказной, то теперь он пытался создать такую, чтобы после ее просмотра у испытуемых возникало чувство неосознанного страха, и они пытались избавиться от него любым путем. В старой программе его бабушки, когда шел прямой приказ, подсознание иногда подчинялось, а иногда сопротивлялось этим приказам. Зато во второй, новой, его программе подсознание строго давало установку сознанию избавиться от угрозы. И оно избавлялось. Почему это срабатывало, он не знал тогда, не знает и сейчас. Он проверил на нескольких пациентах – результаты его ошеломили. А потом произошли эти самоубийства, его отстранили от работы и можно было положить крест на карьере. Бабушка тогда помогла – он уехал к ней заграницу, где она практиковала в одной из клиник. И вернулся назад домой с буржуйским дипломом. Никто не вспоминал ту давнюю историю.

Но тогда ему обязательно надо было, чтобы с Антониной Макаровной все получилось. Он случайно узнал, что Ариадна беременна – заметил ее в поликлинике, где у него был уже свой кабинет, и он вел приемы, обрадовался, хотел окликнуть ее, подойти. Но не успел, она, не заметив его, скрылась за дверью процедурного кабинета. Он, заинтересовавшись, что она тут делала, выкрал ее анализ из лаборантской.

«Она беременна от него», – мысль, как молотком стучала по виску. Он тогда чуть не сошел с ума, придумывая, как объяснить ей, что она не может, не должна рожать от него. У него плохая наследственность! И даже не потому, что его родная сестра страдала шизофренией – ей еще повезло, как и ему. Они с Жанной вообще могли родиться дегенератами или олигофренами – их родители были близкими родственниками. У них, видите ли, любовь, а дети должны расплачиваться за грехи родителей.

Оставался последний, но единственно надежный способ – бабушка Ариадны. Он ей покажет фильм про внучку, она не откажется посмотреть, а увидит…

Он так и не узнал, чем этот эксперимент закончился. Ариадна пропала из его поля зрения, а спрашивать он не решался – после того просмотра Антонина Макаровна не отвечала на его звонки и дальше порога не пускала.

Правда, когда спустя годы встретил Ариадну как-то случайно с Таней, чуть не лишился рассудка. Долго следил за ними, пока не выяснил, что это не его дочь, а всего лишь Ариаднина воспитанница. А потом встречи стали чаще, но Ариадна словно его не видела. Это невероятно злило, и он решил ей отомстить. Это оказалось совершенно не сложно.

Ариадна седьмая, над которой он хотел поставить свой эксперимент и доработать программу воздействия на подсознание. Его нисколько не беспокоило, что и ее программа может убить или свести с ума, как шестерых предыдущих его помощниц. Он должен, довести эксперимент до конца.

– Ольга!

Сквозь сон Тимофей услышал голос Регины и с трудом открыл глаза. Он покрутил головой по сторонам, пытаясь увидеть ту, которую назвали Ольгой.

Высокая стройная брюнетка прошла от входной двери и остановилась возле стола.

– Ольга, что ты тут делаешь? – нахмурившись, поинтересовался Тимофей. В отличие от Регины, он не удивился и совершенно не испугался.

– Я пришла к тебе, – проговорила девушка, – а тебя на месте не оказалось, в первой комнате тебя дожидается какой-то мужик. А я по привычке пришла сюда.

– Мужик? – удивился Тимофей. Его должна была дожидаться дама, никакого мужика он не видел.

– Одет он в бабское шмотье, – повела головой Ольга, – но что, я не отличу мужчину от женщины?

– И все же зачем ты пришла? – Тимофей рассердился не на шутку. – Ты хочешь снова туда, откуда мне с таким трудом удалось тебя вызволить?

Регина в ужасе переводила взгляд с одного на другую, от страха сжавшись в кресле. Она прекрасно помнила, с каким скандалом забирала Ольгу психиатрическая бригада. Весь этаж, да что говорить, все здание обсуждало это происшествие несколько недель, приходили к ней уточнять детали.

– Нет, я не хочу туда без тебя, – проговорила Ольга.

Он взяла со стола Регины канцелярский нож, покрутила его в руках, а потом выдвинула его на всю длину и отточенным движением, словно долго тренировалась, выбросив руку вперед, чиркнула Тимофея по шее. Кровь толчками вытекала из перерезанной артерии, заливая костюм и рубашку и растекаясь алым пятном на его груди.

– Ха-ха-ха! – запрокинув голову вверх, разразилась она истеричным хохотом. Глаза ее ярко блестели, словно она только что избавила мир от самого страшного монстра на свете.

Регина истерично закричала.

Ольга безумно глянула на нее, отшвырнула от себя нож и как ни в чем не бывало вышла в коридор.

Ее никто не посмел остановить…

Ариадна не пошла на похороны Тимофея. Она сказала Филимону, что хочет запомнить его живым.

– Какая ужасная смерть, – проговорила Ариадна и тихо заплакала.

Разбирая бумаги в его кабинете, она обнаружила действующее завещание на свое имя – вступив в права наследования, она оказывалась владелицей всего имущества Тимофея Кузнецова: трехкомнатной квартиры в городе, некогда принадлежавшей ее родителям, загородного дома и кабинета психоаналитики. Это могло потешить ее самолюбие, если бы она не обнаружила точно такие же завещания на других помощниц Тима, только уже не действующие. Не оказалось только завещания на имя Офелии. Впрочем, это и понятно, его сестра и без завещания являлась его наследницей. Зачем он это делал, уже не узнать. Чтобы помощницы ему доверяли, когда он ставил над их подсознанием эксперименты? Или…

– Ты ошибаешься.

Валерик помогал Ариадне разобраться с бумагами Тимофея.

– Он женился на своих помощницах всякий раз, составлял завещание. Обрати внимание, в документах указывается все время новый номер паспорта. Почему?

Ариадна покачала головой – Валерик был прав, она просто этого не заметила. А его наметанный глаз сразу уловил, что менялись десять цифр в каждом новом завещании.

– Он, видимо, и на тебе жениться собирался, – хмыкнул Валерик, рассматривая какой-то документ. – Осталось только потерять паспорт и получить новый. Все, – он хлопнул себя по коленям. – Пора завязывать. Сегодня после ужина у Кондрата Семеновича прослушаем лекцию двух наших программистов, что за изображение все же накладывал Тимофей на записи.

– Честно говоря, – вздохнула Ариадна, – мне совершенно не интересно, на что он хотел меня запрограммировать.

– А мне вот любопытно, – усмехнулся Валерик. – И знаешь почему?

Ариадна покачала головой – откуда ей знать, о чем думал ее собеседник.

– Это может подсказать, как тебе использовать свалившееся на тебя наследство.

– Никак, – фыркнула Ариадна. – У Тимофея были родители, бабушка. Думаю, что они заявят на его имущество свои права. А судиться с ними я не стану. Нервы и деньги.

– Но за квартирку в центре я бы поборолся, – сказал Валерик. – Тем более, что она должна принадлежать тебе по праву. Кстати, о родителях. Моя жена была на похоронах, долго с ними беседовала, побежала после лекции поведать интересные медицинские факты, которые ей удалось раскопать.

– Надеюсь, не о моей мнимой шизофрении, – покачала головой Ариадна. – Ладно, – согласилась она, – убедил, стоит выслушать, что расскажут наши друзья. Они работали, старались…

Раскрытие тайн, который хранил рабочий ноутбук Ариадны, было обставлено в необычном антураже – на большом обеденном столе стояло три ноутбука: один, который извлекли из-под кресла, пока Тимофей пил чай с Региной. Ивану даже не пришлось ломать перед ним комедию. Два других принесли с собой Дмитрий и Сергей.

Последний с длинной указкой в руках стоял рядом со столом и готовился произнести спич.

– Итак, – начал он, когда зрители и слушатели расположились полукругом. – Филимона не ждем, Ариадна ему сама перескажет.

Он указал на бывший рабочий ноутбук Ариадны. Он стоял по центру: – Здесь очищенные записи. Теперь их можно смотреть без опасения. На левом.

Сергей запустил запись, которая была на нем.

– Ничего особенного, – покачала головой Ариадна. – Обычная реклама кофе.

– Правильно, – кивнул Сергей. – Когда запись идет в таком, то есть в нормальном режиме, она воспринимается как реклама, не более того. Но стоит ее запустить несколько быстрее, вы сразу побежите варить кофе и пить кофе. Это я могу гарантировать. Проверим?

– Не надо, – попросила Ариадна. – По себе знаю, постоянно бегала, как только появлялась возможность, к Регине за чашкой кофе.

– А вот на третьем компьютере нечто, что логике программистов не поддается.

– Что там? – испугано проговорила Ариадна.

– Там вперемежку на едва заметном фоне идут ваши фотографии, Ариадна, где вы… Как бы это помягче выразиться… Занимаетесь сексом с разными мужчинами.

– Но этого не может быть, – растерялась она. Хорошо, что Филимона за столом не было. Она не смогла бы оправдаться, что он всего лишь второй мужчина в ее жизни. – Вы их просмотрели?

Голос ее сник – какой стыд.

– Вынуждены были это сделать, – честно признался Сергей. – Могу с уверенностью сказать, что нет ни одной оригинальной фотографии – качественный, весьма качественный фотошоп, подтвердили мои коллеги, где лица порнозвезд заменено на ваше лицо. У закрались подозрения, а специалист по психиатрии подтвердил, что именно потому что это было откровенной ложью, ваше подсознание активно этому сопротивлялось, вызывая у вас тошноту, головную боль или чувство страха. Мы не знаем, какого результата хотел достичь Тимофей в вашем случае, но тот же специалист предположил, что у него были большие, очень большие сексуальные проблемы, от которых он с вашей помощью, видимо, хотел избавиться. «Секс – это так скучно», такая надпись идет на всех фотографиях. Жаль, что у нас нет информации, что он предлагал к просмотру другим своим помощницам, тогда можно было бы выстроить стройную картину того, что он добивался.

– Могу добавить, – подняла руку с места Татьяна Чараева. – В отличие от Ариадны я сходила на похороны Тимофея, где собралось много интересных личностей. Они сетовали, что теперь некому показать проблемного ребенка. Многие восхищались вашим талантом, Ариадна, – она поклонилась в ее сторону, приложив руку к груди. – Думаю, если не закроете кабинет, отбоя от посетителей у вас меньше не станет. Многим нужно доброе слово и поддержка. Так вот, мне удалось переговорить с родителями и бабушкой Тимофея. После этого разговора я тоже проконсультировалась у специалиста от психиатрии. Могу с уверенностью сказать, что проблемы с психикой у сестры Тимофея и его собственные тянутся из детства – у старых грехов длинные тени.

– Да, – она встала со своего места и вышла к столу, встав рядом с Сергеем, – родители Тимофея близкие родственники. И глядя на них, проживших друг с другом длинную жизнь, поражаешься, что они не утратили чувства по сей день – тот же любовный блеск в глазах, то же желание помочь, поддержать. И это не напускное – настоящее. У их детей не могло быть дурной наследственности. Они так любили друг друга, что не смогли бы рисковать здоровьем своих детей и продолжать оставаться при этом счастливыми друг с другом. Тимофей и Жанна были сводными братом с сестрой, а не родными. Только об этом их дети не знали. Как я поняла, это все бабушка внушала им про дурную кровь и добилась…

– Не понял, – перебил ее Дмитрий. – Объясните поподробнее, как это сводные брат с сестрой.

– Очень просто, – отмахнулась от него Татьяна, – Тимофея, то есть сына, его мать родила от донора, то есть к своему отцу он не имел никакого отношения, а Жанну выносила посторонняя женщина, которая не просто суррогатная мать ее, но и биологическая. Вот такая грустная любовная история.

– И нисколько не грустная, – проговорил Филимон, стоявший в дверях.

Все так были увлечены «лекцией» Сергея, а потом разъяснениями Татьяны, что не заметили, как он появился в гостиной.

– Если бы ни эта история, я никогда не встретился бы со своей будущей женой.

Филимон прошел к Ариадне и, встав перед ней на колени, протянул ей колечко в бархатной коробочке:

– Выходи за меня замуж. Я тоже хочу прожить с тобой долгую супружескую жизнь и видеть счастливый блеск в твоих глазах спустя годы.

Конец.