Выйдя из магазина на улицу, Игорь тут же позвонил Андрею.

— Ты где? — спросил он его.

— Продолжаю сторожить тетю Машу и ждать тебя к ужину, — бодро отозвался тот. По голосу чувствовалось, что настроение у Андрея отличное.

— Ждите, без меня не начинайте, — попросил Игорь. — Я только домой на секундочку заскочу, выдам последние наставления матушке и поцелую ее перед отъездом.

Его в принципе теперь мало интересовала причастность Ирины Витальевны ко всей этой истории, но кое-какие детали все же не помешали бы для полноты картины…

— Мне кажется, что я теперь знаю все, — сказал Игорь, когда ужин закончился, и они с тетей Машей во главе дружно переместились в гостиную, чтобы немного расслабиться за рюмкой хереса, который обнаружился у старушки в баре. Оказывается, она не только коньяк любила. — Раскрывать тайны будем прямо сейчас? Или всех участников пьесы под названием «Тринадцатый стул» пригласим?

— Думаю, что надо позвать всех, кого эта история зацепила хоть каким-то боком, — покачал головой Андрей. Он любил, когда в конце «дела», можно было поставить жирную точку.

— Ну, тогда, — предложил Игорь, — надо связаться со всеми участниками согласно списку.

Он выложил перед Андреем и тетей Машей листок с именами и номерами телефонов.

— Подготовился, — язвительно прохрипела старая женщина.

— В моей работе без этого никак нельзя, — с видимым равнодушием пожал плечами Игорь.

А Андрей довольно улыбнулся — его школа…

Обзвонили всех, предупредили, но решили, что рассказывать Игорь будет тем, кто придет, то есть кому действительно интересно. Сбор был назначен все в той же квартире у тети Маши. На тех, кто не придет, плевать — пусть мучаются в неведение…

В назначенное время собрались все, кроме Ирины Витальевны Михайловской. Но она позвонила заранее лично Игорю и попросила ее не ждать, так как у нее назначена встреча с автором, которую невозможно ни перенести, ни отложить, хотя сказала, что ей тоже интересно услышать все из первых уст. Игорь пообещал предоставить ей стенограмму их встречи, так сказать, в узком кругу…

— Начну издалека.

Игорь внимательно оглядел присутствующих: тетя Маша, Галина, Аглая с супругом Эдуардом, Вадим с синяками под слоем театрального грима, швы со лба, правда, уже сняли, господин Бухарин, нервно прячущий руки в карманах, и Андрей — сторонний наблюдатель.

— Юлия Михайловна, с которой все началось, в девичестве, если я не ошибаюсь, Иволгина, дочь священника, выпускница института благородных девиц, после февральской революции семнадцатого года, категорически отказалась покинуть Россию, когда вся ее семья эмигрировала в Америку, вывозя за океан все свое состояние в золоте и бриллиантах. Она так поступила, не потому что была влюблена, а исключительно по идейным соображениям, а если быть точнее, она была влюблена, только не в мужчину, а в идеи социал-революционеров. Она даже замуж вышла за одного из лидеров весьма популярной в то время партии эсеров, господина Алтухова. Юлия Михайловна, на самом деле, была достаточно известной подпольщицей и носила кличку Попова дочь, оставаясь верной своим убеждениям до самого конца. По чисто случайному совпадению она потом абсолютно официально сменила фамилию Алтухова на Попова, выйдя вторично замуж, и легализовавшись. С Юлией Михайловной на этом этапе как бы все.

Игорь Многозначительно поднял палец.

— Казалось бы, — продолжил он после того, как отхлебнул воды из стакана, как докладчик во время лекции, — стоило угомониться. Любой бы так и сделал, будь он на месте Юлии Михайловны. Но старая революционерка категорически не желала мириться с тем, что у власти находилась партия большевиков, и продолжала вести «подпольную» борьбу. Точнее на эту самую борьбу она непрерывно получала средства в виде валюты и драгоценностей из-за границы — ее двоюродная сестрица, которая как раз таки эмигрировавшая в Америку, при каждом удобном случае тайно передавала Юлии Михайловне «посылочки» с инструкциями и валютой. С начала девяностых она стала делать это вполне открыто и легально. Только бабушкам в то время было уже так много лет, что ни на какую революционную борьбу они были не годны. Но старые подпольные привычки у Юлии Михайловны остались. Айн момент, — Игорь, как фокусник, щелкнул пальцами и, отойдя к окну, из-за портьеры извлек старый потрепанный стул.

— Узнаете? — поинтересовался он у антиквара. — Да-да, — покачал Игорь головой, — стульев в гарнитуре было не двенадцать, а тринадцать. Это родной брат тех, что лежат у вас в подсобке, а вы все не можете определиться, что дешевле — выбросить их или все же отремонтировать и продать.

Игорь поставил стул посередине гостиной и уселся на него верхом.

— И знаете, — сказал он негромким шепотом, — думаю, что и в нем я смогу отыскать часть денег, предназначенных для революционной борьбы.

— У этого стула ножки не съемные, — фыркнул господин Бухарин. — Я это со своего места даже без лупы вижу.

— Вы правы, — ответил Игорь. — Согласитесь, что Юлии Михайловне было бы несколько неудобно каждый раз убирать с него свои пузырьки с лекарствами, чтобы спрятать доллары в ножках стула или извлечь их оттуда. У тринадцатого стула ножки не были разборными.

И он легко снял верхнюю часть спинки. Все негромко ахнули.

— Прошу, — Игорь перевернул ее и попросил тетю Машу извлечь из небольшого тайничка в ней рулончик, перехваченный обычной черной резинкой и маленький ключик. — Здесь, думаю, долларов немного, так сказать на карманные расходы, чтобы все время средства были под рукой.

— А где основные сокровища «зарыты»? — удивленно спросила тетя Маша.

— Я тоже над этим много размышлял, — ответил Игорь. — Поэтому предлагаю перебраться в кабинет. Теперь там развернется основное шоу.

Все дружной толпой поднялись и, стараясь не толкаться в дверях, перешли в кабинет, с трудом вместивший всех.

Игорь сильно волновался и переживал, а вдруг все совсем не так, и он ошибается. Но лукавое подмигивание Андрея вселяло в него надежду, что он все же на верном пути.

— Итак, — произнес Игорь, — где могут быть спрятаны деньги, чтобы их можно было легко достать при первой же необходимости? Замечу, что для этого совершенно не стоило сооружать тайники. Достаточно иметь добротные толстые книги, которые никто никогда читать не станет, потому что они старинные и напечатаны с буквами, которые сейчас не используются в русском языке. Такие книги держат в библиотеке лишь для коллекции или, например, для хранения денег. Возьмем…

Игорь задумался — ему надо не ошибиться, угадать с первого раза. Книги нетронутыми стояли годами и раньше, а сейчас и подавно.

«Семитомник Пушкина или Грибоедов? — размышлял он, выбирая старинную книгу. — История государства Российского Карамзина больше подойдет. Хотя нет — слишком дорогое издание, чтобы его использовать под хранение денег».

Протянув руку, Игорь снял со стеллажа один из томиков полного собрания сочинений Мережковского издания 1911–1913 годов и стал его аккуратно листать. Первая страница, десятая, а под двадцатой уютная ямка под купюры, причем не пустая.

— Можете убедиться в правоте моих слов, — со счастливой улыбкой на лице он сначала продемонстрировал всем свою находку, а затем передал томик тете Маше.

— А я, дура старая, — прохрипела та, — оказывается, все не там искала. Можно было старый паркет и не ломать.

— Ничего, — попытался успокоить ее Игорь, — зато теперь у вас будет занятие надолго, а главное тихое — переберете все книги, деньги их них вынете, оставите целые, а полые в топку или в макулатуру. Сейчас деньги лучше хранить в банках. Хотя… Думаю, вы не только доллары сможете в книгах обнаружить, а различные банкноты, которые имели хождение на территории Росси почти за сто лет. Не выбрасывайте их — предложите сначала коллекционерам или сами займитесь бонистикой.

— Ну, а теперь переходим к последней части марлезонского балета, — произнес Игорь и на цыпочках «подплыл», часто перебирая ногами, к секретеру.

— Попрошу тетю Машу отвлечься от созерцания купюр в книге и открыть крышку сего предмета мебели, так как она закрыта на ключ, который имеется только у нее. Не забываем также и про ключик, который вместе с рулончиком долларов мы извлекли из спинки стула. Он нам тоже понадобится.

Тетя Маша, проворчав нечто нечленораздельное, достала из кармана кофты ключ и отперла столешницу секретера.

Игорь просунул руку под среднюю полку, пошарил там… Раздался негромкий щелчок, словно отскочила пружинка, и полка слегка выехала вперед. Игорь вытащил ее, предлагая всем собравшимся обратить внимание на открывшийся тайник у задней стенки секретера. Позволив полюбоваться мастерством мебельщиков, он из тайника принялся извлекать небольшие коробки. Что хранилось в них, пусть тетя Маша разбирается. Его интересовало совсем не это. После того, как Игорь извлек из тайника последнюю коробку, он легко снял фальшивые накладные колонки, за которыми обнаружились ящики с оригиналами документов, датированными аж 1912 годом. Это уже не просто история, а история, стоявшая больших денег.

— Покажите, — нервно попросил антиквар, чуть ли не выхватывая у Игоря из рук ящики. У него затряслись руки. — Это же автографы, — проговорил он, бережно извлекая первый документ.

— А знаете, в секретере больше ничего нет, — сказал Игорь грустно. — Сейчас эти листки чего-то стоят, а для Юлии Михайловны это были просто партийные бумаги — списки, приказы, распоряжения. Меня интересовало и интересует только одно — почему секретер не получалось сдвинуть с места. И в конце концов я это понял. Старая подпольщица продолжала хранить архив там, что не могли вынести из квартиры простые воры.

— Но почему все же обычный секретер оказался такой тяжелый? — хмыкнула тетя Маша.

— А все просто, — улыбнулся Игорь. Он снял переднюю стенку, теперь это было сделать легко, просто откинув два крючка удерживавших ее, и перед любопытными взорами собравшихся открылась внутренняя нижняя часть старинного секретера красного дерева — боковые стенки его, а также сплошная задняя были намертво прикручены к полу и стене. Вот и попробуй, отодвинь его!

— Ну, вот и все! Тайн больше нет.

Игорь театрально поклонился.

— Никто ничего не хочет добавить?

Все отрицательно помотали головами. Он тоже не станет этого делать — пообещал никого не выдавать.