Это ерунда, что только в маленьких населенных пунктах, деревушках и поселенках все все про всех знают.

В кирпичных и панельных домах больших городов происходит все то же самое. Особенно, если эти дома находятся в устоявшихся районах, а не в новостройке. Новостройки до тех пор и остаются новостройками, пока соседи по дому не перессорятся из-за какой-нибудь важной проблемы, вроде пуделя гражданина из четырнадцатой квартиры.

И какой-нибудь пудель обязательно сделает новостройку местом привычного проживания.

Какой-нибудь.

А если где-нибудь на Арбате, Моросейке или улице Дунаевского, где уже, кто знает, какое поколение на погост выносится, люди про кого-то ничего не знают, то можно считать, что человека этого просто нет, или он либо святой, либо резидент районного КГБ.

Впрочем, в этом случае, на свет все равно появится какая-нибудь мерзопакостная выдумка.

Не любят люди святых и агентов КГБ. Первых, за то, что могут стать невольным укором в существующих грехах. Вторых, за то, что – вольным, в несуществующих.

Слава богу, что почти нет специальных мест для проживания только святых или только чекистов.

Так, что в доме, где проживали художник Андрей Каверин и генерал Иван Фронтов, все было почти как обычно.

И естественно, появившуюся в квартире генерала молодую красивую женщину заметили все.

У красивой женщины есть обреченность – быть замеченной.

Заметил ее и Андрей. И даже узнал, что зовут ее Ирина. Заметил, отметил и прошел мимо, и ничего бы не случилось, и не произошла бы история с бешеным волком, если бы однажды в гастрономе на Кутузовском, к Ирине не подошел какой-то хмырь и не предложил ей ящик бананов.Ирина любила бананы, как все люди еще не видевшие их изобилия. А генеральшей она так и не стала, и ей просто не приходило в голову попросить мужа заказать пару килограмм бананов в спецмагазине.Ирина сама ходила по магазинам, и сама готовила обеды мужу, пасынку и адъютанту мужа. При этом она рассчитывала на те продукты, что покупала сама, а то, что доставлялось из закрытого магазина, было просто приложением к ее покупкам.И выходило так, что еда, приготовленная Ивану Ивановичу из дефицита поваром первой категории, оставалась казенной, а обеды Ирины из капусты, купленной в палатке-сетке и свинины с рынка, становились домашними.Генерал даже перестал ходить в генеральский буфет в Генштабе:Нет, спасибо. Хочу сохранить аппетит. Моя жена так вкусно готовит…

Ящик с бананами Ирине вынесли через черный ход гастронома во дворе. Там же она и осталась стоять с ящиком с бананами. «Довольно глупая ситуация. Женщина, в принципе, способная вызвать «Чайку», имеющая старшего лейтенанта Вооруженных сил в прислугах, не знает, как перетащить к своему подъезду в ста метрах от нее, ящик с экзотической вкуснятиной», – эти мысли вызвали легкую иронию в голове Андрея, за те несколько секунд, что потребовались ему для того, что бы подойти к женщине:– Давайте я вам помогу. Мы живем в соседних подъездах.– А, знаете, я, пожалуй, соглашусь, – Ирина задумалась лишь на миг, – Ящик такой тяжелый. Но мне неловко.– Ерунда, – ответил Андрей, имея в виду то ли неловкость, то ли вес ящика…

Дверь им открыл старший лейтенант, адъютант генерала. – Спасибо, – сказала Ирина и офицеру, и Андрею, – Мне почему-то не хочется предлагать вам деньги. Зайдите к нам. Чаю выпьем. Или кофе.– А вот теперь неловко мне.– Не стесняйтесь. Прошу вас, – проговорила Ирина.И сделала это просто.Так Андрей Каверин вошел в дом генерала Фронтова в первый раз.

Ирина приготовила кофе, Андрей предложил ей сигарету, они сели за столик, и из этих простых поступков, как из кубиков, складывались их первые отношения. И они не знали, и даже не задумывались о том, что может из этого получиться – неколебимая крепость или карточный домик. Получившийся разговор был разговором между двумя равными молодыми людьми.Равными, потому, что они могли разговаривать на равных, не опускаясь друг до друга.Даже простоту нужно демонстрировать только тем, кто ее может оценить.

Этот разговор развернул их лицом к лицу. Нормальный эмпиризм нормальных людей.– Я знаю, что вы художник, – улыбнулась Ирина.– Мне это приятно слышать, хотя я и сам не всегда знаю, художник я или нет…

Андрей Каверин был потомственным художником. Художниками были и его отец, и мать. Так, что стать художником, ему было определено судьбой. Просто судьба иногда не задумывается над тем, что она делает…

– Искусство для меня, – сказала Ирина, – Всегда было чем-то абстрактным или мистическим. – Наоборот, нет ничего более реального, чем искусство.

– А как же загадочная мистика улыбки Джоконды? – Нет никакой мистики.– Как же так?– Просто Леонардо гениально изобразил женщину, обдумывающую то, как она осуществит свои планы…

– В то же время, вся литература – выдумка. – Литература – это правда, – улыбнулся Каверин.– Но ведь, например, Анна Каренина никогда не бросалась под поезд.– Бросалась. Только мы не всегда это видели.– Когда?– Каждый раз, когда мы об этом читали.– Значит, Анна Каренина это правда жизни?– Нет. Анна Каренина – это правда смерти, – до всех трагедий, связанных с историей о бешеном волке было еще далеко, но слово: «смерть», – уже прозвучало…

Между остальным Андрей спросил: – Ирина, вы не боитесь адъютанта вашего мужа? Ситуация немножко двойственная. В отсутствии мужа, вас навещает художник. Это ведь повод для слухов.– Нет, Андрей. Адъютант отлично понимает, что служит генералу только днем, а я и днем, и ночью. Значит я, по крайней мере, в два раза главнее него.Поэтому, он, хоть и подглядывает за мной, когда я принимаю душ, боится меня. И еще, он завидует мне, потому, что, держась за свое место, он, мне кажется, немного мечтает о моем месте. Он просто, по вполне понятным причинам, занять его не может…Это произошло задолго до того, как история с бешеным волком подошла к своей развязке. И даже задолго до того, как однажды Ирина прошептала Андрею:– А теперь одевайся. Тебе нужно уходить потому, что мой генерал может появиться не вовремя.– Почему ты думаешь, что он появится не вовремя? – спросил Андрей одеваясь.– Потому, что генералы появляются не вовремя всегда …