На двадцать восьмом этаже Центра управления космическими полетами, на колченогом табурете сидел худой человек с исполосованным морщинами лицом и усталыми глазами, обутый в стоптанные ботинки, очевидно, видевшие на своем веку и брусчатку площадей, и грязь проселочных дорог, и бесконечный асфальт магистралей, соединяющих большие города – приюты профессионалов – и разъединяющих их.

Когда Риоль выходил из лифта, человек не вставая с табурета, а только подняв свою голову от узловатых, худых рук, и дав оконному солнцу блеснуть в его взгляде и показать, что глаза у него ясно-голубые, проговорил:

– Все относительно… – эти слова, произнесенные вместо приветствия, заставили Риоля посмотреть на человека внимательнее. И его взгляд отметил и много раз стиранную и штопаную одежду, с заплатами на локтях и коленях, и худобу человека, заговорившего с ним.

– Что – относительно? – переспросил Риоль.

– Не бывает просто добра или зла.

– А что бывает?

– Бывает не много или много больше или меньше добра или зла.

– Наверное, вы правы, – ответил Риоль и прошел в кабинет, на двери которого висела золотая табличка: «Начальник Центра», – и никаких фамилий, инициалов и, тем более, дат, и потому не услышал последних слов человека, сидевшего на табурете:

– Скоро тебе придется в этом убедиться, Риоль…

В том мире, где решались проблемы, Начальник Центра управления полетами Эгриэгерт был по настоящему уважаемым человеком потому, что став слугой общества, не начал окружать себя своими собственными слугами. И Риоль уважал его за это, как и за то, что Эгриэгерт ставил дело выше власти. Такое случается только с теми, у кого власть не является самоцелью, а следовательно, встречается как исключение. Наследственная власть может быть обузой. Любая другая власть – самоцель. И человек всегда идет во власть ради самого себя, чтобы он не декларировал на этом пути.На Земле это правило.Хотя, наверное, и за пределами Земли это – правило тоже…

Именно поэтому во все времена во власти очень много непорядочных людей. Ведь редкий человек может оставаться порядочным, даже зная, что ему это не принесет корыстной выгоды.

– …Корыстной выгоды? – спросил однажды Эгриэгерта Риоль, – Какой же еще бывает выгода? – Прежде всего, выгода бывает обманчивой…

Но это не проблема власти, а ее свойство. Как мороз – это не проблема зимы, а темнота – не проблема ночи. Проблемы вообще появляются только тогда, когда о них много пишут плохие журналисты или мало – хорошие…

Риолю легко было разговаривать с Эгриэгертом на любую тему потому, что во время разговора тот смотрел на собеседника, а не на себя самого. – Присаживайся, Риоль, – проговорил Эгриэгерт, поднимаясь со стула.– Спасибо. Кто это там, у тебя за дверью?– Когда я проходил – никого не было.– Взгляни сам.Эгриэгерт приоткрыл дверь своего кабинета:– Там никого нет.Риоль посмотрел в дверной проем и увидел пустующий колченогий табурет:– Наверное, мне показалось…

Любая дорога начинается с сомнений, и если она рождает новые сомнения, значит, появляются новые пути. Это астролетчик Риоль понял давно, и привычно воспринимал вызовы в Центр.На то он и Центр, чтобы слать кому-нибудь вызовы.Впрочем, может быть Центр для того, чтобы решать, кому именно эти вызовы слать.– Ты догадался, почему я тебя вызвал? – толи это был вопрос Эгриэгерта, толи просто создание системы координат.– Для чего ты меня вызвал, я знаю.Почему ты меня вызвал – ты скажешь сам, – спокойно ответил Риоль.Эгриэгерт вздохнул, и этот вздох обозначил усталость. Не от физического труда, а от бессонных ночей. Так устают люди, работа которых заключается в том, что они определяют то, что должны делать другие.И понимающие то, какую ответственность они несут.Вопросы стали формировать дорогу.– Риоль, я знаю, что вы с Эйлой ждете ребенка.– Осталось два месяца, Эгри.– Он доживет уже до другой жизни. – улыбнувшись, проговорил Эгриэгерт, и Риоль тоже улыбнулся, ответив ему:– Все жизни – другие…

…Дело в том, что мы исчерпались, Риоль… – по тому, как медленно, подбирая каждое слово в фразе, произнес эти слова Эгриэгерт, Риоль понял, что разговор будет не просто серьезным, но приведет к ответственности, которую придется разделить обоим, принимающим участие в этом разговоре людям. Прежде всего, объясни, что случилось?Мы исчерпались. Но это пока не трагедия, потому, что мы сами этого еще не поняли.Мы можем делать все.Получать любую еду и любую одежду, любое жилье и любое средство передвижения, любое искусство и любую науку.Работаем так, как нам нравится, и как нравится отдыхаем.Даже голод мы сделали развлечением.И наши иллюзии превращаются в реальность еще раньше, чем успевают нам надоесть…

– …Может быть, именно в этом счастье, Эгри? – Да.До тех пор, пока мы не устанем от всего этого и не задумаемся о том – зачем нам все это?.. – Эгриэгерт встал и не спеша подошел к окну. Он взялся за один из шнурков фрамуги и потянул его, стараясь ее приоткрыть. Потом потянул за другой шнурок. При этом веревочки перепутались, а окно продолжало оставаться закрытым.Несколько раз дернув за шнурки, Эгриэгерт махнул рукой и нажал на кнопку на пульте.После этого фрамуга отошла от рамы, и окно приоткрылось ровно на столько, на сколько хотел Начальник Центра управления космическими полетами…– Вот тебе и прогресс, – проговорил Эгриэгерт, глядя на пульт, при помощи которого он управлял движением фрамуги, – Скоро руки вообще смогут отрафироваться.– Прогресс – это увеличение того, что делается без нашего участия…

– Эгри, прогресс не остановить ни тебе, ни мне, ни нам всем вместе. Ни прогресс, ни скорость, с которой он идет, – Риоль произнес ни к чему не обязывающие слова, но они заставили Начальника центра задуматься. Правда, не надолго:– Самая важная характеристика и самая серьезная проблема прогресса – это не скорость, а направление…

– Эгри, может, мы просто парадокс в истории цивилизации? – В истории и без нас достаточно парадоксов.Буквы, например, были придуманы безграмотными людьми…

Риоль не раз рисковал своей жизнью, хотя случалось это значительно реже, чем могло бы случаться, будь он меньшим профессионалом. Дилетанты попадают в непредвиденные ситуации чаще профессионалов. И поэтому, профессионализм – это не только простейшая форма борьбы с дилетантством, но и простейшая форма борьбы с неприятностями.– Эгри – мне это небезразлично из-за Эйлы и нашего будущего ребенка – скажи, мы можем в этом полете погибнуть?– Если вы погибните – вам все станет безразлично.Так, что стоит привести в порядок земные дела.– На случай смерти?– На случай жизни…

…Выходя из кабинета Начальника Центра, Риоль вновь увидел человека в стоптанных ботинках, сидящим на колченогом табурете, и почему-то совсем не удивился этому: – Что-то случилось? – спросил человек.– Что-то случилось со всем человечеством. Во всяком случае, может случиться, если это еще не произошло.– Произошло, – сказал человек, сидевший на табурете, и его усталые глаза стали грустными:– С людьми случилось самое ужасное и трагическое – люди решили, что они приобрели опыт.И уже готовы делиться им с другими…

– Как вас зовут? – спросил Риоль, и почему-то не удивился тому, что человек в стоптанных ботинках знал, как зовут его самого. – Риоль, меня зовут Крайст…

– Я где-то встречал ваше имя. – Ты встречал его везде.Только не всегда обращал на это внимание…

…Выходя из лифта в фойе Центра, Риоль столкнулся с человеком в дорогой французской тройке и шляпе коричневого цвета. Его лицо было хорошо выбрито, только подбородок украшала аккуратная испанская бородка. Человек приподнял шляпу в знак приветствия, и в его смоляных глазах промелькнуло толи удивление, толи интерес.Такое случается, когда встречается кто-то явно знакомый, но невспоминаемый, при каких обстоятельствах.– Есть проблемы? – спросил человек во французской тройке, и Риоль, сам не понимая, почему не ограничивается простым: «Все нормально», – ответил:– Есть, но иногда, задача такова, что становится не понятным поиск ее решения.– Это не самый неприятный случай. Иногда, решение таково, что становится не понятной сама задача…

Роман «Что создано под луной?» полностью войдет в следующую книгу автора. Ожидайте выхода следующей книги…