Андрюша был гад, и его не любил никто.

А времени для любви у него было очень много.

Потому, что он не занимался ничем.

Из него мог получиться балаганный зазывала, прохвост-проповедник, авантюрист с многоточиями, и Родина в него не верила.

Какое-то время Андрюша заполнял комнату в многокомнатной квартире, и одним из его соседей был поэт. Поэт любил выпить, и Андрюша жил хорошо, потому, что поэту постоянно требовался собутыльник.А так, как поэт был не бедный, то выпивка и закуска в доме не переводились.Когда же поэт бросал пьянку и садился писать стихи – у него всегда можно было перехватить пару червонцев на собственную затворническую выпивку и закуску.

Первый раз поэт обидел Андрюшу когда бросил Москву и уехал на Восток. В отместку Андрюша написал на поэта маляву в ЧК.Но в ЧК сказали, что поэта знают хорошо, так, как его знают все, и в настоящий момент поэтом не интересуются.Потом поэт вернулся и привез стихи о Персии, в которой, как оказалось, он никогда не был, и о том, что поэт в Персии не был, а стихи привез – Андрюша тоже написал в ЧК.После этого Андрюшу пригласили на Лубянку и предложили ему за не большие, если честно сказать деньги, сообщать обо всем, что делает поэт.Так Андрюша начал жить довольно сносно то на деньги, полученные от поэта за написанные тем стихи, то на деньги, полученные на Лубянке за написанные Андрюшей на поэта доносы.Но все прекратилось в один миг.Поэт умер.Вскрыл себе вены в ленинградской гостинице, название которой Андрюша так и не сумел запомнить.

Правда, какое-то время Андрюша ходил на могилу поэта. Не потому, что любил того, а из-за того, что девушка, такая красивая, словно была нарисована акварелью, каждый раз, встречая Андрюшу у могилы поэта, давала ему по рублику чистого серебра. Но на тридцатый день, когда Андрюша пришел за очередным рублем, рядом с девушкой оказался молодой человек в дорогой французской тройке и шляпе коричневого цвета.Человек стегнул Андрюшу кнутом и увез девушку в открытой коляске, запряженной парой гнедых лошадей, а Андрюша усвоил первую в своей жизни истину: «Все проходит!..»

Девушка, нарисованная акварелью, спросила своего спутника: – За что ты его?– За то, что он гад, – ответил тот довольно равнодушно. Лишь слегка надвинув на лоб поля своей шляпы коричневого цвета.– А как же – Бог накажет?– Чтобы побеждала справедливость, Богу иногда нужно помогать…

От удара Андрюша отлетел на несколько шагов и приземлился в огромную бочку из-под квашеной капусты. Вылезая из бочки и отряхиваясь от капустных обрезков, он увидел еще одну красивую девушку, брюнетку, словно нарисованную углем:– Почему она уехала с ним, а не осталась со мной, – Андрюша обладал главным признаком дураков и депутатов – уверенностью в том, что если он сам до чего-то не додумался, то и другие до этого додуматься не могут:– Я ведь тоже не старый.Вот сколько лет мне можно дать на вид, девушка?И девушка, нарисованная углем ответила, почти не разжимая презрительных губ:– На вид тебе можно дать восемь лет строгого режима…

Какое-то время Андрюша подрабатывал на том же кладбище тем, что указывал посетителям дорогу к могиле поэта. Но платили ему мало и нерегулярно, да к тому же наступило такое время, что на кладбище появилось сразу так много могил поэтов и нет – все больше инженеров, экономистов и работников правления генеральной партии – что Андрюше стало очень трудно определять – к могиле какого именно поэта или не поэта собираются идти посетители. А еще потом хоронить стали почему-то больше по ночам, и под тихими, покойными, тенистыми деревьями стали мелькать какие-то подозрительные личности очень похожие на самого Андрюшу.Эти личности стали интересоваться не могилами, а теми, кто их посещает.Чем это могло кончиться, Андрюша представил себе хорошо и с кладбища удрал.

Именно с удирающим Андрюшей столкнулся Риоль у входа на кладбище. Риолю захотелось зайти туда перед отъездом на поезде «Москва-Мурманск», билеты на который он обнаружил у себя в кармане уже после расставания с Крайстом, Искариотом и девушками.

И, конечно, Риоль не мог слышать разговора между Искариотом и Крайстом, произошедшим после того, как Риоль растался с ними: – Может мне пойти за ним? – спросил Искариот.– Не стоит, – ответил ему Крайст.– Не стоит – оставлять человека одного среди людей.– Больше несреди кого его оставить, – вздохнул Крайст.– Тогда, может мне присмотреть за ним?– Нет, Искариот. Тебя он слишком хорошо знает.– Ты так думаешь?– Ладно. Тебя слишком хорошо знаю я…

– Вот, что, – сказал Крайст после небольшого раздумья, – Позвони-ка Петру. Пусть возьмет отпуск у себя на вахте. Искариот повертел головой в поисках телефонного автомата, но его нигде не было.– Возьми мой мобильник, – девушка, скачанная с интернета протянула Искариоту «Моторолу».– У меня есть свой, – Искариот достал из кармана «Панасоник», – Просто я не уверен, что помню мобильный телефон.– Позвони по любому номеру, – сказала девушка, нарисованная акварелью, – Или попадешь туда, куда надо, или – нет…

…Столкнувшись с Андрюшей, Риоль хотел спросить его о том, где похоронен известный поэт, но Андрюша только махнул рукой так неопределенно, что направление могло быть любым, кроме неба. И тогда Риоль пошел наугад.А Андрюша остановился у ворот кладбища и, не долго пораздумав, проговорил сам себе:– Все. Теперь буду полагаться в жизни только на себя самого.В этот момент от колонны у ворот кладбища отделился полный, человек с лицом, исполосованным глубокими морщинами, украшенным окладистой кучерявой бородой, одетый в холщовую долгополую рубаху, подпоясанную толстой веревкой с узлами по концам.– Буду полагаться в жизни только на себя самого, – повторил Андрюша, а человек, появившийся из-за колонны, сказал, не раздумывая ни секунды:– Не советую……Риоль медленно шел по посыпанной битым кирпичом дорожке кладбища, глядя на могилы, сам не зная того, что он ищет.В какой-то момент, его внимание привлекла не совсем обычная могила – на невысоком постаменте стоял чугунный баран.Риоль подошел ближе, но его опередил полный человек в длиннополой рубашке, подпоясанной толстой веревкой:– Это могила барана-у-новых ворот.– Баран у Новых ворот? – переспросил Риоль, и подумал: «Возможно, я бываю таким же смешным дураком…»– Нет, Риоль, – Риоль в очередной раз не удивился тому, что его называют по имени совершенно незнакомые ему люди, – Он не дурак.Этот быран был единственным, кто остановился увидев Новые воротоа, задумался над тем, кто мог их поставить, куда, наконец, ведет дорога?Остальные бараны прошли мимо незаметив Новых ворот.Потом они устыдились своей глупости и объявили, дураком этого барана.Никто не бывает умным настолько, чтобы современники не смогли бы назвать его глупцом.Но не эта могила тебе нужна.– А – какая?– Вон та… – человек, поигрывая кончиками толстой веревки, прошел несколько шагов:– Это могила Буриданова осла. Столетиями он был символом логики.– Был? – переспросил человека Риоль.– Был.До тех пор, пока люди не поняли, что Буриданов осел символ не логики, а того, как логикой пользуются ослы…

И тогда Риоль понял то, о чем только догадывался Эгриэгерт, посылая его в космос – в даль Риоль улетал за новой логикой. – Вас послал Крайст? – неожиданно для себя самого, спросил полного человека с кучерявой окладистой бородой.– Меня посылали другие.К Крайсту я пришел сам…

– Вы сразу поверили ему? – Я не знал и не был уверен в том, что все, что он говорит правильно.Просто я верил за всех остальных людей…

…После этого Риоль ушел с кладбища, сел в поезд, занаряженный двумя паровозами, и поехал в Мурманск. Уже под Александровым паровозы сменил двухсекционный тепловоз, а, не доезжая Котласа, тепловоз заменили на электровоз.Больше ничего существенного за время пути не произошло, правда, в столице умер последний интеллигент.Он умер в своем кабинете, за рабочим столом.Напоследок, что он успел написать на белом листке стандартной формы, перед тем, как остановилось его сердце:«Тоска по прекрасному заставляет нас любить акварель…»

Газеты довольно скромно отреагировали на это событие. Выразили дежурное соболезнование – не стране, а только «родным и близким» – за подписями замминистра культуры и ниже. И даже не сообщили о времени и месте гражданской панихиды.А секретарь ЦК по идеологии сильно удивился, когда узнал от председателя КГБ о том, что проститься с умершим пришло очень много народу.

Люди в штатском вначале получили указание «разогнать толпу» которая совсем не была толпой, но среди них появился незнакомый им раньше человек в дорогой французской тройке и шляпе коричневого цвета, носивший на хорошовыбритом лице аккуратную испанскую бородку. И было в этом человеке что-то такое, что даже без красного удостоверения: «Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР», – на обложке, и записи: «Генерал-лейтенант Кариафов И.И.», – внутри – было очевидно, что этот человек имеет право распоряжаться: – Всем немедленно вернуться в Управление.– Есть, – ответили люди в штатском, хотя и не приложили ладоней к головам для конспирации.А когда они вернулись в свое здание с окнами на «Детский мир», памятник основателю спецслужб и ресторан «Берлин-восточный», то – кто и почему отдал новый приказ, разбираться не стали, а отнесли все к извечному бардаку, творившемуся между «Детским миром» и Восточным «Берлином»…

Впрочем, большинство народа не обратило никакого внимания на эту смерть, а найденная в неопубликованных черновиках фраза, так и не была опубликована и сгинула в лубянских архивах, не вызвав смятения и споров: «Величайшая подлость художника – низведение искусства до уровня народа…»

Приблизительно в это же время, девушка, нарисованная углем, спросила Крайста: – Интеллигент – это тот, у кого интеллигенты папа, дедушка и прадедушка?– Нет.Интеллигент – тот, у кого дети интеллигенты…