Наверное, я не патриот, потому, что никогда не объединяю свои проблемы с проблемами страны.

И никогда не списываю одни, на счет других.

Спасали Ваську, и мне было плевать на то, что Россия пила всегда.

Еще по дороге из Калуги, я поделился этой мыслью с Петром.

– Конечно, – ответил он, – Тем более, что это не правда.

– …В тысяча девятьсот тринадцатом году, Россия не только делила с Исландией последнее место в Европе по количеству спиртного на душу населения, но еще и боролась с пьянством. Пить россияне начали в конце пятидесятых, когда власть не знала, что делать: утопить страну в кризисах или в крови – и решила утопить кризисы в водке.Объем производимой водки увеличился в восемь раз, а потом, чтобы оправдать это, интеллигенции была вброшена утка про то, что Россия пила всегда, – Петр говорил спокойно, словно читая лекцию в обществе «Знание», а я, поначалу, думал: «Откуда он все это знает?»А потом – о том, почему всего этого, не знаю я сам?..

…С самого просыпанья мои мысли прыгали вразнобой, как овцы на зеленой лужайке, не задумываясь о том, что им откуда-нибудь может грозить опасность. И само слово «гепатит» дошло до меня, словно судно со сломанным рулем, пробирающееся сквозь каменные гряды в туман.Не в шторм, а именно в туман.И судно под названием «гепатит» очень долго, почти неумело, подходило к причалу с именем Вася Никитин.Но когда эти два явления на несчастный конец сошлись, хмель как ветром сдуло.– Так, – проговорил я. Как будто, мне оставалось сказать что-нибудь другое.Хотя другое было. Более важное, в данный момент.И об этом, другом, сориентировавшись раньше меня, спросил Андрей:– Что еще сказал врач?– Сказал, что его девушке нужно сдать кровь на анализы, – ответил Петр:– Надо ехать к ней, – сказал я. Так выходило, что я ограничивался банальными истинами.– Кому? – спросил Андрей.– Тебе, – сказал Петр, – Ты ей по возрасту ближе всех нас, и тебе проще будет с ней разговаривать.– Почему – мне? Ты, Петр, среди нас – лучший по общению с молодыми девчонками.– С чего это ты взял?– У тебя юная возлюбленная.– Если молодая девушка стала возлюбленной для меня-старика – это говорит о том, что общаться с молодыми девушками я не умею.

– Почему? – не удержался я – Потому, что это – самое простое и глупое из того, что может произойти между молодой девушкой и старым художником.

Кстати, как-то с полгода назад, я спросил Петра – зачем ему нужна девушка, которая намного моложе его? – Она постоянно меня спасает, – ответил Петр, не задумываясь, словно был давно готов к этому вопросу.– От чего?– От старости…

…То, что я вспомнил об этой, не имеющей никакого отношения к тому, что происходило, истории, и то, что мы затеяли никчемную перебранку по поводу того, кто должен ехать к Олесе, говорило о том, что ни о чем серьезном в тот момент мы не думали.

Ни я, ни Андрей не чувствовали приближения беды даже тогда, когда съездив к ней и уже вернувшись домой, Каверин позвонил мне и рассказал про то, как Олеся отнеслась к известию о том, что случилось с Василием, и о том, что, в принципе, может грозить ей. – Она встретила меня довольно спокойно, выдержано, – Андрей явно подбирал слова, – Все время говорила о Ваське.– Переживала? – довольно глупо спросил я.– Немного поплакала, но видно, что в руках она себя держать умеет.Чаем меня поила.Хотя, конечно, она переживает.Знаешь, когда я уже уходил, она вдруг так побледнела, что я испугался, что она потеряет сознание.– Ты бы ей врача вызвал.– Да она сказала, что последнее время у нее бывают приступы слабости.Но все быстро проходит.

– Ну а как она на вид? – чем я мог еще поинтересоваться. – Выглядит довольно непорочно.– А ты ожидал увидеть мегеру?– Нет.Просто порока в ней не больше, чем в любой другой женщине.А для меня выражения: «Любая женщина – порочна…» и «Любая женщина непорочна…» – почти синонимы.Без почти…

Мы помолчали, а потом Андрей сказал, словно оправдываясь за ее выбор: – Может, для Васи – она была женщина-мечта?– Да, – ответил я, – И как мечту ее можно было боготворить и обманывать одновременно…

Я немного успокоился, особенно после того, как выяснил, что половым путем гепатит передается очень редко. Позвонил Петру.Успокоил его.Рассказал о том, как Андрей встретился с Олесей.И, зачем-то, упомянул о том, что она едва не потеряла сознание.

Петр слушал не перебивая. Но я услышал его молчание:– Петр, что случилось?Петр молчал.Я замолчал тоже, но вдруг почувствовал, как вспотели мои ладони. В общем, когда Петр произнес слова, я прочему-то оказался к ним готов.Хотя слова Петра были не больше, чем предположение:– …Ты не думаешь, что она больна?

…Есть такие дни, в которые времени не замечаешь. Только что еще было светло, а теперь темень, и как произошел этот переход не то, что не почувствовал, не заметил.И в центре этой темени светила луна.Не белая или желтая, как обычно, а какая-то фиолетовая.Я вышел на балкон и закурил, глядя на эту, ненормальную луну.В голову лезли всякие мысли.«В конце концов, Василий получил то, что заслужил.А заслужил ли?Есть ли кто-нибудь, кто заслуживает болезнь?А я сам, что заслуживаю?Что заслуживают мои друзья, и что мы все получаем?…»

Я позвонил Петру: – Петр, я хочу тебя спросить вот о чем – это не имеет никакого отношения к Ваське и его девчонке – просто так, ни к чему не привязываясь: как ты думаешь, люди получают то, что они заслуживают?– Если бы каждый получал то, что заслуживает за то, что он делает, люди вообще перестали бы что-то делать.– Почему?– Потому, что каждый уверен в том, что его заслуги приуменьшены…

…Еще позже, ночью, я вновь позвонил Петру: – Скажи, почему кто-то кажется умным, а кто-то – кажется глупым?– Знаешь, почему многим кто-то кажется умным? – ответил вопросом на мой невопрос Петр.– Почему? – переспросил я.– Потому, что очень немногие осознают свою глупость.И не демонстрируют ее направо и налево…

К чему был этот наш ночной разговор? Не знаю.Может, я надеялся на то, что Петр такой умный, что сумеет найти выход…

…Я вновь вышел под звезды, постоял на балконе, потом ушел в комнату. А фиолетовая луна осталась…