…Любовь зреет в любви…

Ленина любовь к Владимиру как-то не вызревала. И до счастья, почему-то, не доживалось.

…Выйдя замуж, Лена, как будто и не села в поезд, а попала в зал ожидания на станции, на которой забыли вывесить расписание движения. И было не понятно – ходят ли вообще, поезда по тому пути, на котором находится эта станция.А если ходят, то не известно – какова цель их маршрута.

Куда ведет эта дорога?

Предвидеть то, как сложится ее жизнь с новым мужем, она не могла. Не хватало воображения.И это было не ее проблемой, а общечеловеческой.Воображения людям всегда хватает только на то, чтобы выдумать лучшее, а не на то, чтобы представить все так, как станет на самом деле.Видимо, это происходит оттого, что воображение – это защита от судьбы, а не нападение на нее…

…Лена готовила мужу завтрак на кухне. Думать о том, кому бы она предпочла жарить яичницу, ей не хотелось, а, может, она уже боялась.Или, просто торопилась на работу.Муж в это время еще лежал в постели.Из них двоих, на работу нужно было торопиться только ей.Так уж вышло, что ее муж жил проще.

Не то, чтобы Владимир, муж Лены, был пьяницей, лентяем или ничего не умел – просто он был никем. И ему за это – не было стыдно.В стране, гордившейся тем, что ее, пока не граждане, но еще жители, любят и умеют работать, таких людей было пруд пруди. И не то, чтобы Лена стыдилась своего мужа – просто, ей нечем было в нем гордиться.Хотя и поняла она это не сразу…

…Лена и Владимир познакомились давно. Еще когда-то, много лет назад, их познакомил ее первый муж.Тогда впечатление от Владимира у нее оказалось никаким. Одно удивило ее – в доме Владимира не было ни одной книги.Это неприятно поразило Лену.Она подумала:– С кем же дружит мой муж?

Случай правил случайностью, но Лена этого не заметила. И теперь, это воспоминание она старалась отогнать от себя.Или, себя отогнать от этих воспоминаний.– «У меня все хорошо. Муж меня любит – это главное», – за этими словами, как за покосившимся заборчиком, Лена пряталась, ощущая, до поры, до времени, комфорт, граничащий с оправданием.Не признаваясь себе в том, что это оправдательный приговор.Без права апелляции.

Правда удобряла ложь, и ложь росла.

И, конечно, Лене не приходила в голову мысль о том, что человек, не читающий книг, никогда не научится любить. Он просто не знает – с чего нужно начинать учиться этому.

Самое сложное в душе – осознать то, что происходит с ней на самом деле. Лена вступила в рыночные отношения со своей памятью, и память, пользуясь своей монополией, поставляла ей все подряд, не позволяя торговаться и отбрасывать нежелаемое.

Впрочем, Лена об этом не думала, хотя, уже позже, придя на работу после очередного разноса, устроенного мужем, она сказала Лике: – А, может, любви просто нет?Ведь многие ее никогда не видели, – и Лика ответила, пожимая плечами:– Многие не видели Тихого океана.Это не значит, что его нет.

– А, что, для того, чтобы жить с человеком, его необходимо любить? – спросила Лику Лена. – Наверное, я должна тебе ответить, что обязательно.Но, скорее всего – это не правда.Вот, что я знаю точно, так это то, что с любимым жить лучше.Да и вообще, Ленка, брак без любви – идея пошлая.

На самом деле, проблема Лены оказалась куда проще – им с Владимиром просто не о чем было разговаривать…

…Не то, чтобы Петр много знал или как-то особенно интересно рассказывал, но у него хоть бардак в голове был. И из этого бардака он время от времени извлекал что-то.Как оказалось – на все случаи жизни.

В ее доме висели картины Петра. И, когда Лена обмолвилась Владимиру об этом, тот, через некоторое время, принес в их новую, но, почему-то, остававшуюся, все-таки, его, Владимира, квартиру из магазина репродукцию Шишкинского «Утра в сосновом бору». В раме из сергиев-посадского багета: – У тебя висели картины неизвестного художника, а у нас будет висеть классика…

С культурой трудно бороться, но легко воевать.

– Петр Габбеличев известный художник, – хотела сказать Лена, но промолчала всю свою фразу, – Просто ты его не знаешь. В то время, она еще не боялась мужа, а промолчала потому, что вспомнила разговор с Петром:– …Знаешь, живой классик, мы сегодня на работе о Сальвадоре Дали разговаривали, а мне и сказать было нечего. Не про «Трех медведей» же говорить, – Лена накрывала на стол на кухне, а Петр сидел на маленьком диванчике и ничего не делал.Чисто семейная фаза.Петр улыбнулся и сказал:– «Три медведя» – тоже занятная вещь.– Что в них занятного? Даже тот, кто ничего не знает о картинах, знает этих медведей по конфетам.– Многие не знают главного.– Перестань, классик, Шишкина знают все.– А трех медведей написал не Шишкин.– Как – не Шишкин?– Трех медведей написал Савицкий. Шишкин написал только сосновый бор.Когда картина была окончена, Шишкин предложил Савицкому выставить картину под двумя фамилиями, но Савицкий – может, нуждался, а может, просто пил – попросил побольше денег, и разрешил Шишкину выставить картину под одной фамилией.

Вообще, с цифрой три в искусстве связано много интересных моментов. Например, на самой большой картине в Третьяковской галерее, «Явление Христа народу», у левых трех рабов отражение набедренных повязок отличается по цвету от самих повязок.И, поэтому, ясно, что картина, писавшаяся двадцать пять лет, не дописана.Хотя я думаю, что Иванов просто не обратил на эту деталь внимания.– Все загадки, классик?– Нет.В Пушкинском музее на гравюре Рембрандта «Три распятых» никто не может найти третьего распятого.– И где же он?– Эта гравюра изображает вид глазами одного из распятых.И третьего, естественно, на ней нет.– Отлично, – улыбнулась Лена, – Теперь, если зайдет разговор о картинах – скажу, что ты меня просветил.А-то, все мужья моих подруг, только о футболе и хоккее.– Да? – Петр, улыбнувшись, посмотрел на Лену, – Тогда, скажи подругам – пусть узнают у мужей: кто изобрел канадский хоккей, и с какого расстояния бьется одиннадцатиметровый в футболе?– Канадский хоккей? Конечно, канадцы.– Нет, – Петр продолжал улыбаться, – Канадский хоккей изобрели англичане. И английские колониальные офицеры привезли его в Канаду.– А одиннадцатиметровый-то, что?– На самом деле – это двенадцатиярдовый штрафной.И пробивается он, с десяти метров девяносто восьми сантиметров.Вот так.И, давай-ка, будем ужинать.– Какой ты, живописец, интересный, – Лена погладила Петра по плечу сверху вниз.– Это я снаружи интересный, а внутри я – обычный россиянин.– Да ты еще и скромница.Как бы только охарактеризовать твою скромность поточнее? – улыбнулась Лена, и Петр задумался лишь на мгновение:– Как беспредельную……Она не пыталась избавиться от памяти.Просто, память эта была черновой.Непубликуемой.Теперь Лена припомнила молчаливый вчерашний вечер с Владимиром, и оказалось, что вспоминать ей нечего.Уже не в первый раз……Хотя, и начиналось их отношения достаточно пристойно.У Владимира была машина.Он помог Лене перевезти отца на дачу, а потом вскопал участок под огурцы и картошку.И остался ночевать.Так они оказались в постели в первый раз.А через два месяца, Лена вышла за Владимира замуж, и они стали спать вместе каждый день.Ей показалось, что это начало, а получилось так, что, когда он вскопал участок на даче отца – это и было уже все.Все вышло, как-то само собой.Дураки до тех пор безвредны, пока глупцы не вручают им себя.Хотелось Лене или не хотелось, но ей приходилось сравнивать.И дни, и ночи.Не то, чтобы Владимир был ночью хуже, чем Петр, может, он даже был посильнее, только она ничего интересного не могла припомнить на утро.Первую ночь с Владимиром, Лена помнила, хотя бы потому, что она была первой ночью, но уже вторую ночь, она не могла вспомнить.Велик ли повод для гордости мужчины то, что он переспал с женщиной, если женщина потом пожалела об этом?А, каково – если женщина его запомнить не смогла?..…Как всякая женщина, не сумевшая стать счастливой, Лена сравнивала нынешнего мужа со своим предыдущим мужчиной.Счастливая женщина сравнивает нынешнего мужа со своей мечтой……Жаря яичницу мужу Владимиру, Лена вспомнила о том, как однажды утром, они с художником посмотрели на смятые, перекрученные простыни и расхохотались:– Чувствую себя главным участником Ледового побоища, – сквозь смех проговорил Петр, – А ты?– И призом, и призером – одновременно.

Петр оказался очень нежным. Нежность – это человеческая презентабельность.

Играя, Петр возбуждал интерес к игре у Лены. Ей стало нравиться заводить его.И было приятно, когда, становясь ниже на расстояние от каблуков до коленок, Лена чувствовала, как Петр, державший руки на уровне своего пояса, гладил ее волосы, а, опустив руки чуть ниже, водил ими ей по плечам.А, потом, начинал стонать.Однажды, Лена спросила Петра:– Как ты думаешь, я не слишком нескромно себя веду?Петр пожал плечами:– Мужчина и женщина ложатся в постель не для того, чтобы демонстрировать скромность.– А, что они должны демонстрировать?Петр посмотрел Лене в глаза, задумался на несколько секунд и ответил:– Искренность…

…Если женщина, жаря яичницу нынешнему мужу, вспоминает о бывшем – непонятно, кто из двоих мужей больше «бывший»?..

…Владимир не создавал условий, а пользовался ситуацией.

Не то, чтобы Лене не хотелось выполнять свои супружеские обязанности с Владимиром, но, во всяком случае, поначалу, ей было как-то неловко. И она стеснялась быть с мужем, такой же непосредственной как с Петром. Такой, как ей нравилось.А потом привыкла.

Выполнять супружеские обязанности.

С Ликой Лена могла говорить обо всем. Даже о том, о чем она не могла говорить ни с кем.И, однажды, месяца через три после замужества, Лена спросила подругу:– Ты со своим мужем выполняешь супружески обязанности с удовольствием?– Супружеские обязанности? – переспросила Лика, – Ты еще назови это оброком.– Барщиной, – передразнила Лена.– Тогда, я крепостная, заставляющая своего помещика пахать, – ответила Лика, а потом, грустнув на мгновение, добавила:– По весне и по осени…

…– Чем покормишь? – Лена вздрогнула при звуке слов своего мужа, появившегося на кухне в одних трусах и майке. Ей показалось, что его голос может проникнуть в ее воспоминания, подслушать их, а потом предъявить счет за измену. И испугалась.Она не задумывалась о том, как возник этот страх перед мужем, а когда этот страх укрепился в ней, обратного пути уже не было.

Была простая констатация факта – однажды, когда они с Владимиром навещали его мать, та попросила Лену помочь ей с уборкой. Просьба была естественной для любой семьи, но матери ответила не Лена, а ее муж:– Поможет, – проговорил он с усмешкой, не злой и не презрительной. Покровительственной и хозяйской, – Куда она денется.При этом, Владимир слегка приобнял жену, положив свою руку ей на грудь.Любившей ласки Лене, стало неловко от этого прикосновения на глазах, пусть очень близкого родственника, но, все-таки, человека постороннего.Но Лена ничего не смогла возразить.Не словам, а тому, что ее саму, никто и не спрашивает.И даже вырвать себя из объятий мужа она не могла.Промолчала.

А через несколько дней, она попросила Владимира: – Можно я сегодня задержусь после работы? – и в первый момент Лена не поняла, почему, вдруг, замерла в ожидании, и тут же, не объясняя, а, словно, оправдываясь, добавила, – Мне нужно сходить в парикмахерскую.Потом ей стало ясно – она смирилась с тем, что он может не разрешить.Не разрешить ей быть такой, как она хочет – красивой.Даже, не задумавшись о том, что красивой, она хочет быть для него.

Лишь на мгновение показал свое презрительное и ехидное лицо и тут же спрятался в подворотню стыд, а потом Лена стала брать отгулы для того, чтобы сходить по своим делам или к дочери.

– …Ну, ты чего вещи разбросал, – надув губы, Ленина дочь Алена, тоже ведь, в конце концов, Лена, только младшая, шумела на своего мужа Дениса, бывшего почти на голову выше своей жены. Денис, выпучив глаза, раздумывал о том, что бы такое ответить жене, а Лена, зашедшая к ним на минутку, продолжала стоять в прихожей.– Заходи, мама, – пролетела мимо нее дочка, – Полюбуйся.– Да, – в неловкости подзамялся Денис, – Проходите, Елена Захаровна.Елена Захаровна, ну чего она на меня орет.– Я не ору, – дочка скрылась в комнате, а Лена, постояв чуть-чуть в прихожей, поставила сумку под вешалку:– Разберетесь сами, Денис.Я вам тут стиральный порошок привезла.– Спасибо, Елена Захаровна, – проговорил Денис, которому пришлось отдуваться перед тещей за всю семью, – Вы проходите. Чайку попьем.– Спасибо, Денис.Пойду я.Видя странное лицо тещи, Денис перестал суетиться:– Елена Захаровна, вы себя хорошо чувствуете?Лена непроизвольно вдохнула воздух так, что у нее получился вздох, и ответила:– Пойду я, – и, неожиданно для себя, добавила:– Ругайтесь дальше.Только выйдя из подъезда дома, в котором жила дочь, она поняла – в чем дело.Лена позавидовала дочери.Позавидовала тому, что дочь может ругаться с мужем.

Маразм этой зависти, уже не показался Лене маразмом.

Заработанных отгулов не хватало, и тогда ей пришлось брать отгулы «за свой счет». За свой счет.Отгулы и от работы, и от мужа…

– …Чего не весела, Ленок? Чего тебе не хватает?У тебя есть все необходимое, – в ответ на эти слова мужа, Лена промолчала:«Не хватает?Всего.Наверное, потому, что человеку необходимо намного больше необходимого…»

…Все равно, Владимир не смог бы понять этого. Он считал неразумным все, что выходило за пределы его разума.Значит, почти все.Чем глупее человек, тем легче ему выглядеть умным.В своих глазах.

Из всех приматов, человек – единственное творение природы, которое имеет возможность быть глупым.

В политически корректной Америке, дураками дураков не называют. Для дураков у есть термин – альтернативно-умные.

Впрочем, глупость – это тоже судьба. А судьба реализует себе сама…

– …Что не весела, Ленок? Лена посмотрела на Владимира, и, неожиданно для себя, спросила:– Ты знаешь, с какого расстояния бьется одиннадцатиметровый удар в футболе, и кто изобрел канадский хоккей?– Ох, и глупая ты у меня, Ленка.Одиннадцатиметровый, он потому и одиннадцатиметровый, что бьется с одиннадцати метров. А канадский хоккей потому и канадский, что его изобрели в Канаде.Ох, и глупая ты у меня, Ленка.– Ты прав в одном.Я очень глупая…

…С мужем все оказалось не так просто. Вернее, не просто с мужем, а еще и с его семьей.В свои пятьдесят четыре года, Владимир, до женитьбы на Лене, ни разу не был женат.Кстати, или совсем некстати, Лена однажды, между прочим, рассказала об этом Лике.Лика промолчала, но когда Лена вышла из комнаты, она прошептала:– Сокровище.Просто бесценное…

– …Хоть бы ты, Ленка, соврала про своего муженька что-нибудь хорошее. – Зачем? – переспросила Лику Лена, и Лика усмехнулась:– Правда – это, всего лишь, реалия.А ложь – это творчество.

– Но я думала… – хотела что-то объяснить подруге Лена, но Лика прервала ее, усмехнувшись: – Прежде чем думать – думать надо…

…Владимир ни разу не был женат. Но у него была дочь.Взрослая девица, окончившая ПТУ и работавшая маляром на стройках капитализма.Когда Лена познакомила свою дочь-студентку с дочерью мужа, Владимир сказал:– А Кларка моя, институтами этими не балуется.Ничего.Я без институтов прожил, и она, как-нибудь, проживет.Сейчас деньги и без институтов заработать можно.Лишь бы голова на плечах была.После этого, уже под вечер, Лена провожала дочку домой. Всю дорогу, обе замужних женщины молчали, и старшая не решалась прервать бессловие.Но, уже у подъезда дочери, Лена не выдержала и быстро заговорила:– Пойми, доченька, с Петром Александровичем у меня не получилось ничего.А с дядей Володей у меня семья.Дочь помолчала, потом ответила тихо:– Мама, если хочешь, я стану ненавидеть Петра Александровича.Но я никогда не стану уважать дядю Володю……Семья……Однажды, вернувшись с работы, Лена не нашла флакончика своих духов.Она, вначале спокойно, потом слегка оторопело, несколько раз пересмотрела свои вещи.Духов нигде не было.Тогда Лена позвонила к дочери Владимира:– Клара, ты взяла мои духи?– А тебе, что, жалко?– Не жалко, но ты могла бы спросить моего разрешения.– Еще чего.

Просматривая вещи свои вещи, Лена обратила внимание еще на одну деталь – не все вещи лежали на своем месте. Вечером Лена сказала об этом мужу.– Маманя моя поработала. Да ты не волнуйся, Ленок, она ничего лишнего не возьмет.Просто маманя проверяет.Профилактика у нее такая.

– Ты скажи маме, – попросила Лена, с неотчетным омерзением слушая в своем голосе жалобные ноты, – Пусть она больше так не делает. – Скажу, – зевнул Владимир.И выполнил обещание.Когда Лена на следующий день вернулась домой после работы, ее вещи были откровенно перерыты.

Лена так и не поняла, что именно искала его мать, но с тех пор ее вещи обыскивались регулярно, и со временем она с этим свыклась…

…Признать то, что к приблудной шавке относятся лучше, Лена не решилась даже перед самой собой. Наедине.Тем более, признать, что и это была не правда.Так относятся к приблудной шалаве.

Иногда, размышления о жизни заканчиваются там, где человек может признать то, что он несчастен.

И, конечно, она не могла признать, что Петр оказался прав. Услышав, что Лена сошлась с Владимиром, он просто сказал:– Какая глупость.

Все очень просто…

…Желая этого или нет, Лена сравнивала Владимира с Петром, но это сравнение было ущербным, незавершенным потому, что пересечь их она не могла никак. Постепенно она поняла – почему.В мире, в котором жил Петр, владимиров просто не было, хотя о существовании мира владимиров, Петр знал многое.В мире, в котором жил Владимир, не было петров и потому, о мире, в котором жил Петр, Владимир не знал ничего…

…Нормальное прошлое делало убогую жизнь Лены еще более убогой. Брак из повинности превращался в приговор.И, в конце концов, Лена попросту смирилась с тем, что называется произволом – законом без справедливости.

Она творилась и тварилась одновременно.

То, что семья Владимира поступала с Леной бессовестно, эту семью не волновало. Безграмотным не сложно терять совесть…

…На работе у Лены о ее новом замужестве поговорили и бросили. А пока говорили, Лена пыталась объяснить:– С этим мужем у меня будет семья, а с тем ничего не было.– И с этим ничего у тебя не получится, – сказала ей однажды ничья подруга Татьяна.– Почему ты так в этом уверена? – сагрессивничала Лена.Человек способен оставаться разумным довольно долго.До тех пор, пока не начинает отстаивать свою точку зрения.– Потому, что ты дура, Ленка.– Почему это, я – дура?– Потому, что умная женщина меняет не мужей, а любовников……Лена не обратила внимания на слова Татьяны потому, что выходило так, что к словам Татьяны все привыкли, и на них никто не обращал внимания.

Если кто-то с тобой не согласен – это не страшно. Страшно признавать то, что не согласный – прав…

Сложнее было с Ликой, неожиданно для Лены сказавшей: – Счастливая ты, Ленка.– Да уж. Больше некуда.– Понимаешь, Ленка, у нас все страсти в прошлом.Любовные треугольники, и все остальное было так давно, что уже и неправда.А тебе подвалило счастье.– Ты, правда, считаешь меня счастливой? – обнадежила себя Лена союзничеством подруги.– Тебе подвалило счастье.Ты им не воспользовалась.И я тебе не завидую.– Ну, почему? – Лена непроизвольно надула губы, и Лика улыбнулась:– Твой первый муж оказался – так себе.Ничего серьезно потом у тебя не было – я бы знала.Но тебе все-таки встретился человек, который тебя полюбил.– Ну и что?– Ничего.Просто ты заставила его пожалеть об этом.

– У меня есть удача, – соврала Лена, и сама удивилась тому, что не перешла на крик, – наверное, на громкое возмущение, ее личной лжи ей не хватало. Она тратила силы на то, чтобы создать свою неправдивую историю, – Я люблю своего мужа. – Удача – это любовь к тому, кто этого достоин.

– Что же тот, полюбивший меня, ни разу даже не позвонил после того, как мы расстались? – Именно, потому, что вы расстались, он и не позвонил.А потом…– Что – потом?– Может, он и звонил.– Когда?– Как-то, когда ты выходила.Я взяла трубку.– А ты не могла выяснить – он это или не он?– Голос показался знакомым. Я спросила – кто тебя спрашивает?– И что он ответил?– Он ответил: «Прошлогодний снег…»