…С кандидатом в депутаты мы поигрались в игру, выигрыш в которой заключался не в том, кто кого переиграет, а в том – кто наиграется в эту игру больше.

А наигравшись, могли заняться более серьезным делом: я – пойти покурить, а кандидат – обсудить с президентом клуба публичные акции, направленные на создание его общественного престижа…

«…Интересная у нас политика, – подумал я, выходя с начальником охраны на крыльцо. – Охранник интересуется политикой больше, чем кандидат в депутаты».

Выйдя из дверей клуба, я внимательно посмотрел на своего спутника – вопросы у него явно были. И мне не пришлось ждать их долго:– Петр, а вы не боитесь с такими разговорами доиграться… – он сделал паузу, явно подыскивая слово, – до снайпера.Или – до пьяного хулигана в подворотне.– Боюсь.– На что же вы рассчитываете?– На то, что во власти не окончательные дураки, – ответил я, хотя и улыбаясь, но вполне серьезно. – Как ни парадоксально, я на это постоянно рассчитываю.Хотя жизненный опыт постоянно опровергает мои расчеты.– Н-да… – вздохнул начальник охраны. – Со снайперов действительно начинают дураки.Умные – для начала присылают менеджеров с чековой книжкой…

– …Кстати, – восполнил я ситуацию, испытывая некоторую неловкость перед человеком, с которым вел совершенно откровенный разговор, – мы общаемся второй день, но до сих пор как-то не познакомились. – Ничего странного.С некоторыми людьми я общаюсь много лет, но не могу сказать, что знаком с ними.А зовут меня Аркадий.– Аркадий, вы понимаете, что я шутил?– Если бы вы говорили серьезно, то к утру могли бы оказаться растлителем малолетних или торговцем наркотиками. А под кроватью у вас нашли бы склад оружия.– Вы же понимаете, что такие обвинения – это чушь?– Да. Но через час после начала допроса вы подписали бы все.Впрочем, это действительно ерунда.Какими бы ни были ваши взгляды, и каким бы ни был мир вокруг нас, в вашем клубе собирается приличное общество.Так что пойдемте-ка, пока мой шеф обсуждает с Ларисой Павловной программы концертов, выпьем кофе.– Если за свои взгляды человек лишается больше, чем чашка кофе, значит, общество не здорово.Пойдемте.– Петр, а чашки у вас в клубе есть?– Для вас, Аркадий, у нас найдутся не только чашки, но и серебряные ложки…

…Мы пили кофе в кабинете Ларисы, а сама Лариса в зале что-то обсуждала с владельцем пивных заводов. И я чувствовал, что не все вопросы, интересовавшие Аркадия были им заданы.Так что мне ничего не оставалось делать, как начать самому:– Аркадий, вы уверены в том, что наш разговор на сегодня окончен? – И на это он помолчал совсем недолго:– Петр, вы думаете, что люди так уж хотят стать гражданами?Может, им вполне достаточно того, что они просто люди?– Не знаю, Аркадий.Но знаю точно, что люди становятся людьми только тогда, когда становятся гражданами.

По-видимому, наш разговор не то чтобы зашел в тупик – потребовал некоторого тайм-аута. – Скажите, Петр, – Аркадий достал сигарету, но не закурил ее, – вы курите?– Бросаю…

…Говорят, что ученые где-то за рубежом провели среди бывших курильщиков тест; и на вопрос: «Для чего вы бросили курить?» – победившим был признан ответ: – Для того, чтобы стать занудой, – это был тест не на отношение к своему здоровью.Это был тест на честность.

Ни один курильщик не нанес столько вреда окружающим дымом своих сигарет, сколько вреда нанесли им бывшие курильщики своим нытьем: «Не курите при нас…»

– …Знаете, Петр, если бы у меня было собственное дело, первым помощником я пригласил бы вас, потому что у вас очень много идей. – Почему бы вам, Аркадий, не заняться собственным делом?– Я занимаюсь тем, что умею делать.А вот моя жена модельер, и владеет небольшой фирмой по пошиву одежды.Впрочем, в этой области все уже так «перекопано», что изобрести что то новое трудно, – мне показалось, что Аркадий смотрит на меня выжидающе.Возможно, он подумал: «Неужели и в модельерском деле у этого сумасшедшего есть новые идеи?»И тогда я сказал, слегка приулыбнувшись:– Пусть ваша жена попробует выпускать мужские костюмы-тройки, у которых жилетка будет с рукавами, а пиджак без рукавов…

…Дальше Аркадий спрашивал меня не как преподаватель студента, а как участник семинара своего коллегу. И наш разговор вырулил на старую дорогу, с накатанными еще до нас колеями:– Разве при первом президенте было лучше? – он задал мне вопрос, на который было не сложно ответить.– При первом президенте Россия боролась с проблемами, доставшимися ей от предыдущей эпохи.При нынешней власти Россия живет с проблемами, созданными нынешней властью.

– Но может быть, мы действительно пока не доросли до демократии? – Чехи – доросли, хорваты – доросли, все остальные – доросли. А мы, по мнению нашей власти – недоросли какие-то.– Что вы хотите этим сказать, Петр?– Что я – не хуже чехов или хорватов.

Просто власть не должна ограничивать страну собой.

О том, что, возможно, наша власть не доросла до народа, живущего при демократии, я говорить не стал. Но – подумал.

Мы помолчали совсем недолго, и Аркадий, глядя куда-то в сторону, проговорил: – Одного не могу понять. Почему вы, художник, пытаетесь во всем разобраться, а политики, похоже, нет? – и по крайней мере часть ответа на его вопрос была для меня очевидна:– Настоящий художник старается сделать мир лучше.И для этого приходится разбираться в том, какой он, этот мир, на самом деле.

– Но для этого, Петр, у вас нет достоверных источников информации. – А газеты? – ответил Аркадию я первое, что пришло мне в голову.Хотя мог бы рассказать о сотне самых разных людей, с которыми мне, художнику, приходилось встречаться ежемесячно.– Толку-то от этих газет, – вздохнул Аркадий.– Средства массовой информации, это обратная связь любой функциональной системы, – возразил я. Впрочем, довольно вяло. – От газет нет толку только в одном случае.– В каком?– Когда плохое государство создает людям плохие газеты.

– Знаете, Петр, по-моему, многие скажут вам, что их все это не интересует. – Аркадий, это не интересует только тех, кому безразлично то, в каком мире будут жить их дети.

– Петр, вы хотите что-то изменить в России? – Да.– Тогда, возможно, вас сочтут сумасшедшим.– А если я смогу когда-нибудь ясно и вразумительно объяснить людям, почему я хочу это сделать?– Тогда вас сочтут сумасшедшим совершенно точно…

– …Скажите, Петр, – Аркадий переключился, наверное, посчитав, что серьезных вопросов и ответов пока хватит для нас обоих, – вы были женаты? – Да, – ответил я, – я был женат трижды.И все три жены оставили меня из-за моего беспробудного пьянства.– Теперь, похоже, вы бросили пить.Что-нибудь в личном плане изменилось?– Да.После того как я бросил пить, появились не только женщины, которые оставляли меня, но и женщины, которых оставлял я.

И напоследок Аркадий задал мне один очень сложный вопрос: – Зачем вам все это надо? – и я ответил совершенно честно:– Не знаю…

…Когда мы вернулись в зал, я увидел Ларису, что-то обсуждавшую с кандидатом в депутаты. И форма их обсуждения вполне подходила под определение «оживленно». Во всяком случае, разговаривали они довольно бойко – как люди, обсуждающие что-то по-настоящему интересующее их.Начала их токовища я, разумеется, не слышал, но продолжение уверило меня в том, что они нашли понятную обоим тему:– …В фойе мы разместим выставку детского рисунка, а перед началом концерта вы вручите детям призы.– Я и дети – великолепная находка, Лариса Павловна!Это не какая-нибудь там национальная идея, – в этот момент и Лариса, и кандидат в депутаты одновременно оглянулись и увидели меня, слушающего их. Мне показалось, что кандидату стало чуть неловко, а Лариса, деловито кивнув мне, указала рукой, державшей авторучку, на рояль:– Взгляни, я там тебе оставила записку с очередными предложениями.Я кивнул в ответ Ларисе, и отприбыл от их творческого междусобойчика.И подойдя к роялю, за которым еще совсем недавно сидела Лариса, обдумывая предложения по организации предвыборной компании владельца пивных заводов и сетей специализированных магазинов, понял, что ее мысль работала в самом лучшем на свете направлении.На листке бумаги в клетку были выписаны слова, сочиненные моей поэтессой для меня:

Отбросив все сомненья на закланье,

Оставив все текущие дела,

Хочу с тобою встретиться в желании.

Переплести и души, и тела…

…Время общения с кандидатом в депутаты подошло к концу, и прощались мы как закадычные друзья. А когда напоследок я, чувствуя, что в глупости переборов не бывает, внес предложение:– На концертах мы можем организовать лотерею. Разыграем подарочные бутылки с пивом на этикетках которых будут ваши предвыборные портреты, – то удостоился искренней похвалы:– Вот видите, Петр, с вами, оказывается, можно разговаривать серьезно.А то, что вы говорили раньше – это, знаете, спорная правда.В ответ на эти слова кандидата в депутаты я промолчал, потому что знал, что спорной считает правду только тот, кто ее не любит.

– Хорошо пообсуждали дела, – сказал кандидат в депутаты, выходя на крыльцо и пожимая мне руку на прощанье, хотя его лицо говорило: «На кой черт я сюда приперся?»

Да и вообще, за все то время, что шли наши переговоры, пивному королю ни разу не удалось стать просто человеком. Он все время был богачом…

…Уже садясь в машину, будущий крупный чиновник очень серьезно пообещал: – В самое ближайшее время увидимся! – Но я, как и всякий человек, не только существующий, но и живущий в России, не придал его словам никакого значения.Российские чиновники дают слово не для того, чтобы его сдержать, а для того, чтобы его дать.А потом – забыть.

Я давно заметил, что мне совершенно неинтересно то, что говорят российские чиновники. Хотя бы потому, что российский чиновник – банальный врун.И – небанальный лжец…

…Но это было еще не все. Аркадий, прощаясь со мной, задал мне самый неприятный вопрос, какой только можно было задать россиянину.А может, только россиянину и нужно задавать такие вопросы:– Россия умрет? – В ответ я вынужден был подбирать слова, как подбирают дешевые очки – не для того, чтобы видеть лучше, а для того, чтобы просто видеть:– А разве такая страна, как Россия, есть?Разве можно назвать страной то, где нет правоохранительных органов и армии? То, где нет системы образования и здравоохранения?А главное, то – где нет суда? И значит – нельзя найти правду.

Страна – это живой организм, и, чтобы жить – она должна развиваться. Но нельзя развиваться там, где чиновники удушат не то что большой, но даже самый маленький бизнес.Коррупция укорачивает людей на величину себя.Россия не умрет только в том случае, если перестанет мешать людям заниматься тем, без чего и люди, и Россия обойтись не могут.– Заниматься чем? – по-моему, Аркадий задал этот вопрос не потому, что не знал ответа на него, а для того, чтобы дать мне возможность поставить точку.И я поставил многоточие:– Делом.

– Петр, вы очень умный человек. Я вам завидую.– Не завидуйте, Аркадий.Быть умным – это проблема…

– …Петр, вы ни разу не заговорили о деньгах. Вам что – так много платят за ваши картины, что деньги вас не интересуют?Мои картины действительно покупают, хотя я никогда не уговариваю людей делать это.Уговаривают купить свои картины только те художники, которые пишут картины для того, чтобы получить за свои картины деньги.Я пишу картины не для того, чтобы их продать, а потому, что не могу не писать их.

– Иногда мне платят так много, что можно предположить, что я умер в ХIХ веке; иногда – так мало, что можно предположить, что в ХХI веке я жить не собираюсь, – ответил я Аркадию, и подумал: «А ведь действительно, я ни разу не подумал о деньгах. Кстати, ведь и вправду заплатят.Возможно – за пивные этикетки.Не за то, что я мог и должен был сделать, а за то, что я делать был не должен…»

…И уже совсем – напоследок: – …Петр, вы – художник, писатель…Почему вы не отказались от участия в компании моего шефа? – и мне в очередной раз пришлось задуматься в ответ: «Действительно, может, то, что я делаю – глупо?Впрочем, если бы я не делал глупостей так много, меня вполне можно было бы считать умным».

Но ответить Аркадию мне пришлось не так, как я думаю, а так, как есть на самом деле: – Если художники и писатели не попытаются сделать наших политиков лучше – наши политики останутся такими, как есть…

…Потом Аркадий подошел к Ларисе, что-то сказал ей тихо, она кивнула в ответ, и машины оставили двор клуба современного творчества «Белый конь», унося своих пассажиров в ведомую только им жизнь. А мы с Ларисой остались наедине с нашей жизнью, и я спросил ее:– Что тебе сказал начальник охраны пивного короля?– Он сказал, чтобы я берегла тебя.– Почему это?– Потому, что стране ты нужнее, чем любая «партия власти».– Еще почемее?– Потому, что, по его мнению, любую «партию власти» можно заменить.А тебя заменить некем…

…Каждому – своя ойкумена…