…Нет ничего проще, чем взаимоотношения мужчины и женщины.

Именно поэтому эти взаимоотношения такие сложные…

…Вышло так, что однажды мы с Ларисой заговорили о браке. О том, как мы его представляем, и у нас получилось, что мужчина – такое же семейное создание, как и женщина.Просто женщина ищет в браке гарантию, а мужчина – безраздельность прав.– Ты так и не предложил мне выйти за тебя замуж.И в ответ на эти Ларисины слова я промолчал:«Порядочность заключается еще и в том, чтобы не обещать ответственности там, где не уверен в том, что можешь эту ответственность нести».Лариса выслушала мое молчание и правильно поняла меня:– Не переживай.Чтобы трезво оценить свою неуверенность – нужно быть очень уверенным в себе человеком.

– Милая, мы ведь с тобой никогда не ссоримся. – А, – махнула рукой Лариса. – Все равно все ссоры между мужчиной и женщиной заканчиваются одним и тем же.– Чем?– Тем, что женщина должна снова напомаживать губы…

…Мы с Ларисой любили друг друга, помогали тем, кому могли помочь, занимались творчеством и даже однажды попытались сделать свою Родину лучше. И я был оптимистом, позабыв о том, что оптимизм – это разновидность глупости.А потом Лариса ушла…

…Верность – явление безграничное. Но знакомое с пограничными войнами……Однажды генеральный директор зачем-то пригласил к себе в офис президента клуба современного творчества.Президент съездил к генеральному директору.Потом – еще раз.Потом – еще.А потом президент не вернулась.

Не знаю, что у них произошло. Вернее – вру.Конечно, знаю.

Тот человек дал поэтессе то, что не мог ей дать я. От шубы до автомобиля «Мазерати».От изданного трехтомника до ужинов в «Плазе».

А мне пришлось позвать на помощь душе свою голову. И голова помогла моей душе не осудить женщину за то, что она хочет быть счастливей, чем она есть.

Женщина может оказаться слабее шубы не потому, что она нечестна, а потому, что она – женщина. И шуба – это не подлость женщины.Это – ее слабость…

…Однажды, уже не помню, по какому поводу, я сказал Грише Керчину: – Понять женскую логику может не каждый, – и он ответил мне:– Пусть тебя это не расстраивает.– Почему?– Потому, что всю остальную логику не может понять вообще никто…

…Потом Лариса позвонила мне: – Я не смогла противиться себе.А может, просто в наше время любовь обесценилась… – в ее голосе мне послышались слезы – самая прямая речь женщины.И попытался онормалить ее ощущения, потому что не хотел осуждать.И не хотел, чтобы она осуждала сама себя.Женщину судят только те, кто не могут ее понять:– Я понимаю, друг мой.Тебе нечего виниться.

– Если ты скажешь, я останусь с тобой, – прошептала Лариса. И повторила вновь: – А может быть, любовь в наше время вообще обесценилась…– Нет, я ничего не скажу.– Почему?– Потому, что я не смогу дать тебе то, что может дать тебе он.Того, что ты заслуживаешь.И потом, ты сама только что сказала, что любовь в наше время обесценилась.– Слава Богу.– Почему? – так уж складывался наш разговор, что своими «Почему?» мы перебрасывались как теннисисты мячами на разминке.– Слава Богу.– Почему?– Потому, что о любви я соврала.

– Знаешь, как я сопротивлялась этому, – проговорила Лариса, делая ударение не на слове «как», а на слове «сопротивлялась», и я ответил ей, не сумев скрыть вздох: – Не знаю.Но, наверное, очень хотел бы это знать…Мне захотелось перевести этот очень больной для меня разговор в более светлое русло:– Ну и как теперь твоя жизнь, Лариса?В особняке не тесно?– У меня сейчас ванная больше, чем была квартира.И вся зеркальная.Стою посредине и думаю.– О чем?– О себе думаю…С такими ногами, и такая дурра.

– Ну, что же, – вздохнул я, – постарайся иногда быть глупой…

…Ларисин избранник поступил честно. Он не стал делать вид, что меня не существовало на свете.И я не мог не отметить для себя, что среди тех, кто имеет много денег, встречаются порядочные люди.

Мы встретились. У правой стены Центрального Дома художника, на небольшой асфальтированной площадке, от которой было рукой подать и до дорогого ресторана «Палитра», и до дешевого входа в филиал Третьяковской галереи.Так что это место вполне можно было считать нейтральной полосой.

А бабье лето, между тем прошло, и осень превратилась из теплой в обыкновенную. С желтыми и красными листьями на мокром асфальте, сыростью в воздухе и небом цвета постаревшего металла недрагоценной группы.

Листва облетела с деревьев, и от природы остались одни обглоданные скелеты… …Они приехали на джипе «Порше Кайен».Вдвоем.Без охраны.Только с шофером.И он, выйдя из машины, помог выбраться Ларисе.И даже в том, что он не стал прятать Ларису от нашей встречи, было что-то, что, будь я сторонним наблюдателем, заставило бы меня поставить ему плюс.

Он был высок, выше меня и, наверное, занимался спортом, и если бы между нами произошла драка, наверняка справился бы со мной. Впрочем, нет ничего глупее, чем драться за женщину.Глупее только – за нее не драться.

С первого же взгляда я увидел то, как внешне изменилась Лариса. Все, что было на ней, стало очень дорогим, а моргавшие блеском бриллианты в ушках не могли скрыть даже ее распущенные волосы.Одежда меняет женщину больше чем мужчину, и женщина, пришедшая на встречу со мной, была той же, что я знал, только отчасти.От той немногой части, на которую я больше не имел права.

Да я и не собирался предъявлять никаких прав, хотя бы потому, что не захотел бы мешать ей стать счастливой по-настоящему.

Лариса молчала и, взглянув мне в глаза, опустила свои. А мне захотелось крикнуть:– Лариса, ты ни в чем нее виновата передо мной!Тебе не в чем оправдываться! – и это был весь мой ответ ее опущенным глазам. – И прощаться нам просто, хотя бы потому, что на все вопросы, встающие сейчас перед нами, ответы находятся именно там, где встают вопросы.А моя боль – только моя.Я плачу этой болью за ту радость, которую ты дарила мне.За то, что была в моей жизни – это очень небольшая плата.И я не откажусь от первого в памяти из-за второго в сегодняшнем дне.Я благодарен тебе, Лариса.

Но я ничего не смог сказать.

Вот так мы и стояли втроем. Молча.И я понял, что он любит ее.

Я понял это по тому, как он встал между мной и Ларисой, слегка заслонив ее. Защищая ее от меня.Защищая ее и свою любовь к ней от моей любви…

– …Я знаю многое о вашем прошлом, – он нарушил молчание. Наверное, потому, что мужества в нем оказалось больше, чем во мне.И мне ничего не осталось, как ответить:– Никого не интересует прошлое того, у чего нет будущего.

– Я могу что-нибудь сделать для вас? – Нет, – ответил я.– Может, вам нужны деньги?– Нет.– Н-да.Вы – второй из моих знакомых, которому не нужны деньги.Возможно, у вас ко мне есть какие-нибудь вопросы?– Есть.– Я готов ответить на любой ваш вопрос.– Скажите, а кто – первый?– Что – первый?– Кто первый ваш знакомый, которому не нужны деньги? – спросил я, и Ларисин избранник, очень внимательно посмотрев на меня, пожал плечами, словно речь шла об очевидном и известном всем и каждому:– Билл Гейтс…

– …Вот моя визитная карточка. Если понадобится, звоните в любое время.– Не понадобится, – сказал я. И он тихо ответил мне:– Если не понадобится – все равно звоните…