…Закономерности – это что-то вроде письменного приказа.

Они не дают права на фантазию.

А случайности хороши уже тем, что на них можно просто рассчитывать.

Случайность – это перспектива…

…Так уж вышло, что погода на той неделе, когда я познакомился со Златой, стояла мерзкая: шел дождь, и вода с неба лилась так долго, что это уже была не погода, а какой-то климат.

Впрочем, быть недовольным миром – занятие довольно женское.

Тем более что все складывалось совсем неплохо, и на открытие моей выставки на первом этаже Центрального Дома фото собралась не то чтобы – толпа, но количество людей довольно приличное.

Даже с учетом того, что шел дождь…

…Люди, ходящие на выставки, в большинстве между собой не знакомы и даже не объединены одной целью.

И все-таки они – не толпа.

Толпе не нужна свобода.

А посетители выставок – это свободные люди…

…Людей было так много, что кого-нибудь из знакомых я мог бы пропустить. И тогда, вместо того чтобы обидеться на кого-то за невнимание ко мне, мне пришлось бы сносить обиду других на невнимание к ним. Поэтому я смотрел по сторонам внимательно, а в это время ко мне подбиралось утверждение о том, что живопись – самое коммуникабельное из искусств……Красота этой девушки была ее рекомендацией, и я довольно опрометчиво доверился ей.Не скажу, что она была Клаудиа Кардинале, но из того же района – точно.

Мне сразу понравилось в этой девушке все, тем более что, подойдя ко мне и позабыв про «Здравствуйте», она спросила: – Я – красивая?– Да, – улыбнулся я.– Только не забывайте о том, скольких мужчин погубила женская красота.И тогда мне пришлось сделать то, что я, на свою голову, делаю очень редко – промолчать на известную мне тему.Я просто вздохнул:– Сколько мужчин еще только мечтает об этом.

– А это вы написали эти картины? – Да.– А вы – гениальный?– Не знаю.Но, во всяком случае, ругают меня теми же словами, какими ругали Рембрандта, Гойю, Ван-Гога, Левитана и Малевича.

– Да-а… А почему вы меня ни о чем не спрашиваете? – такие вопросы всегда двойственны: то ли девушка хотела услышать мой вопрос, то ли она хотела, чтобы я услышал ее ответ.– Какую ты любишь музыку? – спросил я, сбивая ее с толку неожиданностью вопроса.– Музыку? – нашлась она довольно быстро. – А разве это о чем-нибудь говорит?– Конечно.Это говорит о человеке очень многое.– Ну, хорошо, – девочка на мгновенье прищурила свою память:– Я люблю Чайковского.Ну и чем это говорят мои слова?– Твои слова говорят о том, что ты – врушка.

– Ну, ладно, – ответила девушка, и было непонятно: примирилась она со своим обманом или с моей правдой. – Спросите меня еще о чем-нибудь. – Как тебя зовут?– Злата.Только не говорите мне, что это имя мне очень идет.– Это имя тебе действительно очень идет, но я не скажу тебе об этом, если тебе это неприятно.– Приятно, но просто все на свете так говорят.– А разве ты уже познакомилась со всеми на свете?– Так говорят все, кого я встречала.– Значит все, кого ты встречала, говорили тебе приятные слова, – я с самоуверенность старого дурака вел ее по разговору.И вот тут-то Злата меня поймала:– Да.Только почему-то я не хочу, чтобы вы – оказались таким, как все.

Будь я цветком, от этих слов я расцвел бы, не дожидаясь весны.

Мы помолчали секунд восемь. Для меня – мало, для нее, как оказалось – много.И она перебила наше молчание:– Сколько вам лет?– Для разумной жизни я слишком молодой, а для молоденьких девушек – я уже старый.– Да какой же вы старый?– Дело в том, девочка, что у любого возраста есть и своя молодость, и своя старость.

– Я сейчас угадаю – сколько вам лет? – Не гадай.Мне – пятьдесят пять.– Пятьдесят пять?!Это – когда же мне столько будет?– Когда – уверенность в том, что приобрел жизненный опыт окажется уже в прошлом, а попытки сформировать взгляды на жизнь – все еще в будущем.

– А какое будущее у вас? – в вопросе Златы не было ничего неожиданного, но я подзадумался: – Не знаю.– И вас это не расстраивает?– Нет.Меня утешает одна надежда.– Какая?– Надежда на то, что у моего будущего окажется вполне приличное прошлое…

– …А какая у вас машина? – сделала она мне комплимент. Наверное, моя внешность показалась ей такой презентабельной, что я тянул на «БМВ».А может даже, на мечту идиотов – «Хаммер».

Но все дело в том, что водить машину я так и не научился. Зато с тех пор как разобрался в том, как это делается другими людьми, стал переходить улицу только по подземным переходам.

– У меня нет машины, – мой ответ вызвал у нее не разочарование, а удивление. И она искренне отреагировала на него: – Разрешите обалдеть.

– И как же можно жить без машины? – спросила Злата после того, как справилась со своим обалдением. – Очень просто.Нужно есть фрукты, по утрам делать зарядку…– И все?– Нет, не все.– А что же еще?– Остальное – каждый должен решить сам…

…Вот так я встретился с этой девочкой из поколения, задремавшего где-то между Че Геварой и Окуджавой. Притом о существовании ни первого, ни второго – не подозревавшего.

Как-то я сказал Ване Головатову: – Знаешь, похоже, своего велосипеда они не изобретут, – и он ответил:– Зато обязательно научатся орать во весь голос о том, что они лучшие на свете велосипедисты…

…Злата прервала мои мысли самым незамысловатым образом. Она вновь захотела сказать мне что-нибудь приятное:– Знаете, а я ведь о вас где-то слышала, – но я разочаровал ее, оказавшись не падким на популярность:– Тогда – не верь.Это – вранье.

И тут мне пришло в голову предложение, хотя и не претендующее на эксклюзивность, но все-таки на что-то годное: – Злата, а ты не хотела бы попозировать мне для картины?– Это в смысле – голая?– В принципе, ты определилась совершенно верно.– Значит – голая? – утвердилась он, а я вздохнул:– Значит – в смысле.

– Н-да, – улыбнулась девушка. – Интересно, как вы будете изображать меня, одетой в один только в смысл? – Это уже – моя проблема.– Правда – ваша? А не – моя?– Правда…

– …А вы всегда говорите правду? – спросила она, помолчав секунды полторы. – Да, – честно соврал я ей в ответ…