Следующий день прошел бестолково.

Тамара по-честному поднялась ни свет, ни заря, и к шести утра они с Крысом подъехали к Набережной. Дисциплинированно прохаживались по проспекту Победы — именно его Тамара выбрала для начала — и поедали глазами всех встречных и поперечных.

Честно сказать, это не особо утомляло.

Гуляющих оказалось немного.

Погода по-прежнему не баловала, с неба сыпалось что-то несусветное, что и дождем-то назвать язык не поворачивался. Так, морось премерзкая. Однако и она отравляла жизнь.

Минут через сорок волосы у Тамары совершенно промокли, а невыспавшийся бультерьер окончательно помрачнел.

На редких встречных собак Крыс начал поглядывать весьма недобро. Зубки скалил так, что хозяева животин перебегали на другую сторону улицы, от греха подальше. Подойти к ним для доверительной беседы стало просто невозможно.

Возмущенной Тамаре пришлось затащить Крыса в чужой двор — пес упирался как мог — и сделать внушение.

Упрямый Крыс признавал лишь силу. Тамара после устной выволочки вынужденно приложилась к тучному заду мокрой кроссовкой. Для лучшего усвоения материала.

От души приложилась.

Восстановив таким нехитрым образом авторитет, Тамара снова вышла на проспект: время-то шло! Наказанный Крыс косился обиженно, но вел себя образцово, не мешая больше любимой хозяйке работать.

Впрочем, как оказалось, Крыс пострадал зря. Ни один из опрошенных Тамарой собачников не видел парня с фотографии. И не слышал в тот день ничего подозрительного.

Да они толком и сказать-то не могли, где находились ровно в шесть часов утра двадцать пятого октября. Лишь плечами пожимали. И ссылались один на другого.

Мол, вот Веста с хозяйкой выходят как раз в это время.

Или: Ральфа всегда выводят с утра пораньше, у бедняги желудок слабый, вы к его хозяину обратитесь.

И ни один из собачников не назвал коллегу по имени. Они распознавали друг друга исключительно по псам.

Тамару это ничуть не удивило. Она и сама в своем районе гораздо лучше помнила клички собак, чем имена хозяев.

Тамара героически продержалась до восьми часов. Вымокла буквально до нитки, но ничего нового не узнала. И утешала себя лишь тем, что нужный человек сегодня просто не вышел на прогулку.

Может, у него отгул, и он высыпается?

Может, вместо него выгуливать пса пошел кто-то другой? Муж, сын, брат или жена, кто знает?

Да мало ли что могло случиться?! Глупо надеяться с ходу попасть в точку! Хотя и неплохо бы…

Тамара на всякий случай еще раз подошла к уличным телефонам и даже подняла трубки: оба работали. И оба, как она и думала раньше, находились у дверей круглосуточных магазинов. Под прозрачными пластиковыми навесами.

Тамара и сестре позвонила. Ну, чтобы чуть потянуть время. И еще раз проверить автоматы. Тем более, у нее с собой была карточка.

Лельку унылый доклад не обрадовал. Впрочем, старшая сестра тут же бодро воскликнула: ничего страшного! Первый блин, мол, всегда комом. И быстрой скороговоркой добавила, что прямо-таки чувствует — вот завтра…

Тамара злилась, но спорить с Лелькой не стала. Тем более, разговору страшно мешали проезжающие трамваи.

«И кто только додумался телефоны на открытом воздухе вешать? — раздраженно размышляла Тамара. — Раньше хоть в будки их помещали, они немного приглушали уличный шум…»

Расстроенная Тамара прошлась и по близлежащим дворам. Просто чтобы знать: она на сегодня все сделала. Ведь именно по утрам дворники обычно метут свои участки.

Но сегодня ей не везло: ни одного дворника Тамара не встретила. Наверное, из-за погоды.

* * *

Паршиво начавшийся день паршиво и закончился.

Ничегошеньки Тамара не выяснила, хоть и успела обежать четыре школы в центре города и обойти с десяток домов.

Колосов упорно разыгрывал из себя невидимку!

Никто не видел его, никто не знал, хоть плачь. Правда, фотографию народ рассматривал с любопытством, а позже еще и наседал с расспросами. Глупыми — жуть!

Тамара даже запуталась в собственном вранье.

То она представляла пропавшего курьера сбежавшим мужем. Артистично плакалась, что дома три рта голодных остались, мал мала меньше, а подлый муж алиментов платить не желает. Скрывается!

Подруга говорила: он где-то в этом районе квартиру снимает, она пару раз его именно здесь видела.

Пожилые женщины, как всегда, сочувствовали, некоторые даже деньги Тамаре сунуть пытались. Молодежь больше хихикала.

Иногда Тамара говорила: жених. Несколько месяцев как пропал. И милиция ни черта не делает. Ни дома о нем не слышали, ни друзья ничего не знают. Вдруг случилось что страшное? Может, хоть жив, просто память потерял, Тамара читала — и не такое бывает…

Тут уж молодые девчонки ахали и вздыхали над фотографией: мол, надо же, такой симпатичный и вдруг… И клятвенно обещали порасспрашивать подруг.

Мужчинам Тамара выдавала Колосова за брата. Говорила — рассорился с родителями и сбежал, болван! Даже документы не взял.

Мол, куда парню без них? Теперь найти бы, а то дома он вряд ли появится в ближайшее время, отца, глупый, боится.

Тамара столько раз выкладывала эти три простенькие легенды, что и на фотографию неведомого Колосова начала посматривать с интересом: какой же этот Димыч на самом-то деле? И где сейчас? Прячется здесь же в какой-нибудь норе; трясется от страха в вагоне поезда, идущего, скажем, на Дальний Восток; или тайно ищет грабителя? Узнает ли она, Тамара, когда-нибудь ответы на эти вопросы?

Хотя зачем ей?

Найти бы деньги!

Если день не удался с утра, можно смело ставить на нем крест. И дома уставшую сыщицу ждал неприятный сюрприз: за дверью исходил от злости потревоженный Крыс, а у самого порога переминался с ноги на ногу Лешка Сазонов, последний друг сердца.

Замерзшая, голодная Тамара едва держалась на ногах и готова была завыть в голос: ну почему ей ТАК не везет, а?!

Тамара даже подумывала просто сбежать. Вернуться домой часа через два, когда Лешке надоест тут топтаться.

Она вовремя вспомнила о Лешкином упрямстве и обреченно вдохнула: у этого кретина хватит ума и переночевать на ступеньках! Чтоб потом возмущенно выпытывать: где это она прошлялась всю ночь? Главное — как она могла? И с кем?!

Бессовестный Сазонов порой вел себя словно муж со стажем. Ловко забывал, что они с Тамарой уже два года как расстались.

Лешку вообще было трудно понять, Тамара и не пыталась. Когда злилась, просто обзывала Сазонова «хитрым змеем». И про себя и вслух.

За коварство и непредсказуемость. И за талант появляться в ее доме в самые неподходящие моменты. Как сегодня, например.

Господи, ну как ей отвадить его?!

Она же не красавица, где его глаза?

Тамара максимально взлохматила волосы, надеясь, что стала еще больше похожа на мокрую курицу. Ссутулилась и нехотя поднялась на площадку.

Крыс моментально замолк. Шумно потянул носом и радостно взвыл. Тамара проворчала:

— Кончай истерику! И пасть захлопни, хватит слюни ронять, Лешка и так уже штопаный.

Сазонов подпрыгнул от неожиданности. Обернулся, и глаза его округлились: Тамара, весь день проходившая под дождем, напоминала сейчас жалкую бродяжку.

Посиневшее от холода лицо облепили темные влажные пряди. Старая плащовка, взятая взаймы у Лельки — Сергей носил ее в студенчестве, — оказалась велика на несколько размеров и висела на ней словно на вешалке. К тому же тонкая куртка промокла насквозь, под ней отчетливо просматривался темно-вишневый свитер.

Потертые джинсы сочились водой. Растоптанные кроссовки при каждом движении неприятно хлюпали, чмокали и пузырились. Замерзшие руки Тамара прятала под мышками, она явственно дрожала.

— Ты откуда такая? — изумленно воскликнул Лешка, во все глаза рассматривая подругу.

— А ты не понял? — буркнула Тамара, безуспешно пытаясь попасть ключом в замочную скважину.

И выругалась про себя: то ли руки слишком тряслись, то ли скважина к вечеру усохла, то ли ключ под дождем подрос.

Тамара в сердцах пнула дверь. Посчитала до десяти и снова подступила к замку.

Лешка раздражал страшно. Тамара покосилась на него — Сазонов морщил лоб, размышляя — и устало пробормотала:

— Знаешь же, я плавать люблю.

Лешка смотрел непонимающе. Тамара наконец повернула ключ и почти весело пояснила:

— Переплывала Шексну на спор!

Лешка крякнул. К Тамаре бросился счастливый Крыс, тесная прихожая загудела: бультерьер пытался вылизать любимой хозяйке физиономию и прыгал вокруг резиновым мячиком.

Литым мячиком, тяжелым.

Тамара честно терпела его сокрушительные ласки. Лешка опасливо сопел где-то за ее спиной. Откашлялся и осторожно спросил:

— На спор?

— Ну да.

Тамара привычно увернулась от летящих прямо в лицо сорока килограммов: упитанный Крыс уставать не умел.

— А… с кем?

— Да с Лелькой.

Сазонов старшую сестру Тамары хорошо знал, поэтому поверил подруге сразу же. Запыхтел и слабо возмутился:

— Так ведь холодно же!

— И что? — удивилась Тамара. — Я ведь в одежде. И потом — стала бы Лелька со мной спорить летом? Я все-таки мастер спорта, что мне та Шексна…

Аргумент оказался железным. Лешка был сражен. Толкнул Тамару в спину и закричал:

— Ненормальная! Беги немедленно в ванную, ты же заболеешь! А я чайник поставлю! Или нет, я сейчас в магазин слетаю, коньяк возьму! Крымский «Ай-Петри» хочешь?

Крысу не понравился командный тон гостя. Он перестал прыгать и грозно зарычал.

Бультерьер со щенячьего возраста терпеть не мог Сазонова. А Лешка — его. Ехидная Лелька объясняла подобную неприязнь взаимной ревностью. Тамара не спорила.

Крыс старательно изображал буксующий трактор. Весьма убедительно изображал. Рычал, припав к полу, слюни летели во все стороны.

Сазонов побледнел. Вспомнился август, страшенные зубы мерзкого пса, у него разом заныли все шрамы. Лешка громко сглотнул и прижался к стене.

Крыс устрашающе клацнул зубами. Он тоже прекрасно помнил тот август. И обидные тумаки хозяйки помнил.

А отвратительный намордник, который Крыс таскал в качестве наказания никак не меньше месяца? Каково это, а? Нет, Крыс ничего не забыл!

Крыс обиженно засопел: жаль, неприятный двуногий — табу.

Разве что пугнуть…

Тамара застонала: эта парочка развлекается, а она буквально с ног валится от усталости. Ей бы в душ, а потом в кровать. Ведь завтра опять вставать ни свет, ни заря. Она же хотела прийти на Набережную уже к половине шестого! А значит, и подниматься придется на час раньше.

Тамара зло уставилась на Сазонова: «Опять цирк устроил!» И честно призналась себе — ей не понять, когда именно Сазонов придуривается. Временами казалось: Лешка играл всегда.

Тамара сбросила мокрую куртку прямо на пол. Хлюпающие кроссовки швырнула к двери. Кое-как выжала волосы и принялась наводить порядок: затолкала обиженно завизжавшего Крыса в комнату и захлопнула дверь. Потом развернулась к Лешке и разъяренно прошипела:

— Ты зачем явился, а?! Я же сказала: между нами все кончено! Мы только друзья!

Крыс завыл. Сазонов заискивающе улыбнулся:

— Так я ж… как друг и пришел!

— Да ну?

— Вот честное слово!

— А почему тогда на ночь глядя?!

— Так… — Лешка немо зашлепал губами в поисках оправдания, потом обрадованно выпалил: — Я ж сколько ждал! С семи вечера!

Тамара поедала гостя суровым взглядом. Лешка отвечал ей самым кристальным. Пришлось поверить.

Хитрый Сазонов мгновенно понял, что выгонять прямо сейчас его все-таки не будут, и вкрадчиво поинтересовался:

— Так я слетаю за коньячком? Или чай свежий заварить, пока ты душ примешь?

Тамара тяжело вздохнула, сдаваясь. В комнате оскорбленно заскулил Крыс. Да бультерьера дошло: он наказан, а соперник — наедине с любимой хозяйкой.

Тамара сочувственно покосилась на дверь, но выпустить пленника не рискнула. Оставлять Крысеныша с Лешкой один на один, пока она в душе…

Одного раза с нее вполне достаточно!

Не хватало снова тащить искусанного Лешку в травматологию. Именно сегодня, когда она едва на ногах держится!

Тамара раздраженно буркнула:

— Чай давай. И вот что…

Лешка смотрел преданно. Даже чрезмерно. Тамаре снова почудилась насмешка в глубине знакомых серо-голубых глаз.

Тамара с трудом заставила себя успокоиться. Вытащила пакет с фотографией Колосова и протянула Сазонову:

— Пока я буду в ванной, посмотри. Потом поговорим.

* * *

Тамара стояла под душем минут двадцать, пока окончательно не согрелась и не прекратила дрожать. Теплый махровый халат — Тамара неохотно припомнила, что это Лешкин подарок — пришелся весьма кстати.

Тамара высушила феном волосы. Заглянула на кухню и невольно растерялась: Лешка сидел мрачный как туча. Фотография Колосова почему-то валялась на полу.

Тамара попыталась поднять снимок, однако Лешка не позволил. Очень ловко отфутболил фотографию под стол и свирепо просипел:

— Откуда она у тебя?

— Ты про что? — предпочла не понять Тамара.

— Про фотку!

— Тебе-то какое дело? — фыркнула она. — Ты ж как друг пришел!

— Вот как друг и спрашиваю!

Тамара хотела огрызнуться, но застыла посреди кухни, до того поразила ее нечаянная мысль: а вдруг Лешка знает Колосова? Вдруг ей настолько повезло, и завтра не нужно будет тащиться на Набережную?

Оправдываться Тамара все же не стала. Лишь пожала плечами и налила себе чай. В гнетущей тишине — лишь Крыс изредка поскуливал в комнате, напоминая бессовестной хозяйке о своем существовании — Тамара выпила с полчашки.

Угрюмый Сазонов к чаю даже не притронулся. Упорно молчал и сверлил Тамару испытующим взглядом.

Тамара хмыкнула. Она не сомневалась: надолго Лешкиного терпения не хватит. Не тот характер.

И точно. Только она потянулась за печеньем, как Сазонов налился дурной кровью и зашипел:

— Ты имеешь представление, с кем связалась?

— Ты это о Диме? — небрежно бросила Тамара.

— Ах, он уже Дима?!

В комнате встревоженно залаял Крыс. Тамара невинно улыбнулась:

— Не понимаю, с чего ты бесишься. Обычный парень. Девчонки говорят — премиленький.

Лешка задохнулся от возмущения:

— Премиленький?! Это Колосов-то?!

— Ну да. А ты что, его знаешь?

Лешка запыхтел словно самовар, потом прорычал:

— Ну и дуры же вы, бабы!

Сазонов еще минут пять исходил ядом, Тамаре с трудом удалось его успокоить. До разъяренного Лешки никак не могло дойти, что она не встречается с этим парнем. Мало того, Тамара никогда не видела Колосова! Только на фотографии.

Всю правду сказать Тамара не рискнула. Не хотела, чтоб встревоженный Лешка таскался следом по городу, изображая охрану.

Или начал прямо сейчас объяснять — какой нужно быть идиоткой, чтоб впутаться в подобную историю. Временами Сазонов поражал Тамару своим занудством. Запросто мог толкнуть речь минут на сорок!

А то еще — Тамара прекрасно изучила Сазонова — с удовольствием пройдется по поводу короткого женского умишки и оторвы Лельки — вот уж от кого следует держаться подальше!

Мол, куда только Серега смотрит? Лельку же в клетке держать нужно, она социально опасна!

Тамара подобное уже не раз слышала, тема была одной из любимых.

Подумав, Тамара выложила Лешке печальную историю своей брошенной подруги.

Бедняга ждет ребенка! Бессовестный Колосов исчез, словно в воду канул. Может, с ним что случилось? Знаешь, как оно бывает? В драку втянули, по голове стукнули, и парень память потерял. Или упал с тем же результатом.

Вот ее, Тамару, и попросили потрясти знакомых, не видели ли Димку где в городе? Ведь Колосов уже с неделю в собственной комнате, что снимает, не появлялся. Куда, спрашивается, делся?

Лешка выслушал эту сказку с явным недоумением. Поскреб затылок и весьма нелестно высказался о состоянии Тамариных умственных способностей.

Коротко и емко высказался, нужно отдать ему должное.

Тамара тяжко вздыхала, но возражать не решалась. Лешка взбодрился и стер в порошок ее несуществующую подругу.

Тамара терпела. И минут через десять была вознаграждена: Лешка прошелся тяжелым катком по женщинам вообще и заговорил наконец о Колосове.

Тамара узнала поразительные вещи.

Во-первых, пропавший курьер когда-то сидел с Лешкой Сазоновым за одной партой. И уже тогда отличался бешеным нравом и считался жутким бабником. От Димки Колосова все девчонки в школе плакали. Он менял дурочек как перчатки, а они страдали от неразделенной любви!

Потом Лешка поступил в институт, а сумасшедший Колосов пошел «ставить характер» в армию. Из принципа!

Одноклассники болтали: все горячие точки перебрал. А вернулся — неизвестно чем занялся. Якобы по краю ходит, хотя в открытую законов пока не нарушал.

Кто-то из одноклассников говорил — будто в рискованных ситуациях Димка телохранителем подряжается. Или ценные грузы сопровождает. Чьи — неважно, лишь бы платили.

И родителей Колосов куда-то отправил. В Англию, что ли. Матери операцию на сердце там сделали. А может, врут.

Однако его родителей в городе нет, Лешка как-то заходил, в их квартире чужие живут, и давненько.

Кстати, Колосов свою семью обожал. Его младшую сестрицу и словом задеть нельзя было, он мгновенно с кулаками лез.

Подраться Димыч любил. К тому же карате занимался. А перед этим еще какие-то секции перебрал, пока на карате не остановился.

Жесткий мужик. Неплохой вроде бы, но… друзьями не обзавелся! Насмешничал слишком много.

Лешка уверен: Тамариной подруге про Димку лучше забыть. И быстрее. Колосов к себе в жизни никого близко не подпустит. А уж если исчез…

Это не просто так. Искать его — глупо. И опасно. Тем более, трясти Димкиной фотографией перед посторонними!

Тамара с Лешкой пили чай, а освобожденный из заточения Крыс нагло попрошайничал. И щелкал своими страшенными зубами отнюдь не перед хозяйкой.

Лешка злился и время от времени откупался печеньем. Забрасывал его в широко распахнутую пасть, словно дрова в топку.

Тамара же ни на что не обращала внимания. Грустно размышляла о потерянном времени: кто ж знал, что Колосов жил раньше черт-те где, на самой окраине, куда автобусом пилить час, не меньше? А уж ходят они туда…

Тамара же в центре города школы обходила! И дома.

Думала: раз Колосов здесь квартиру снимает, то и родители его где-то рядом. И учился он тут же. А оказалось…

Где теперь этого типа искать? Лешка сказал: он и не дружил ни с кем. И родители уехали.

Черт-черт-черт!