Меж тем Лелька принялась за дело весьма серьезно. Для начала обзавелась ручкой и аккуратным блокнотиком. Миниатюрный японский диктофон, что услужливо предложил ей Сергей, подумав, забраковала: зачем? Она же не собиралась десять раз прослушивать тети Машину болтовню. Самое важное проще записать. А уже потом над ним голову ломать.
И оказалась права. Потому что взволнованная тетя Маша перемежала свою путаную речь всхлипами и без конца возвращалась к своим обидам. Лельке едва удалось вытянуть из нее то, что нужно. Ну, на первый взгляд. И отфильтровать, отбросив лишнее.
Отправив тетю Машу одеваться, Лелька хмуро изучала исписанные странички: фактов было маловато. По ее записям получалось: воровать начали ровно два месяца тому назад. И особо не стеснялись — семь случаев за такое короткое время!
При этом новичков в отделе не было. Пятеро женщин давно присмотрелись друг к другу, в общем-то сработались, даже дружили, и это — особенно мучительно.
Самая молоденькая — Лидочка. Всего три года в фирме проработала. Именно у нее украли кольцо с брильянтом, материнское наследство. Да, еще — она одна поднимала двух детей!
Лелька всмотрелась в собственную запись и недовольно скривилась: четверых тетя Маша знала больше десяти лет. А с… как ее там? ага — Вера! Значит с этой Верой тетя Маша вообще целую вечность знакома. Еще с университета. И уж в ней, по ее словам, уверена, как в себе самой.
Якобы изумительнейшей души человек! И фантастически несчастлива в личной жизни. Развелась, бедняжка, уже с третьим мужем, и дети — настоящие оболтусы. Сын бросил институт и нигде не работает, а дочь в этом году должна закончить школу. Оба тунеядцы и тянут с матери деньги самым бессовестным образом.
Лелька невольно фыркнула: здесь тетя Маши сделала паузу, застенчиво потупилась и, вытирая кружевным носовым платочком слезы, вспомнила о Лешке. И тут же сообщила, что она — счастливейшая мать, ей грех жаловаться. Лешик — прекрасно зарабатывает и о ней никогда не забывает. Золото, не мальчик!
Вон телевизор новый две недели назад подарил. Нет, почему к дню рождения? Просто так. Лешику не нужен повод, он чудесный ребенок, какая жалость, что Томочка… Ах, Лешик безнадежно влюблен!
Тетя Маша провела Лельку по квартире, демонстрируя действительно многочисленные и не дешевые подарки сына, и Лелька в результате немножко рассердилась на младшую сестру: и что ей нужно?! Такой парень…
Посмеявшись над шитой белыми нитками тети Машиной политикой, Лелька неохотно вернулась к блокноту и в очередной раз прокляла свой почерк. Иероглифы — не буквы!
Итак, что там дальше? Наташа. Фамилия у нее смешная — Куцих. Украинская, что ли? Эта старше всех. И первой пришла в фирму. Тринадцать лет в ней. Кажется, она же собирается уходить. Точно. Мол, обстановка в отделе невыносимая. А у нее возраст, здоровье, нервы не те. Ну-ну!
Раз, два, три. Наташа — третья. Кто там последняя? Ну, не считая, само собой, тети Маши.
Кошмар, разбирай теперь эти каракули! С другой стороны, с диктофоном она, Лелька, целый день бы провозилась, тетя Маша столько наболтала — жуть, инфомации, правда, минимум.
О, Коломийцева! А имя? Имени нет. Почему-то о ней тетя Маша говорила очень сдержанно, даже неохотно. Лелька каким-то образом поняла: сама тетя Маша подозревала именно ее. А вот факты…
Когда Лелька спросила напрямую, тетя Маша покраснела как маков цвет и тут же стала горячо уверять в обратном. Мол, никаких улик, а Коломийцева — едва ли не кристальной чистоты человек. Пусть и не с очень приятным характером.
Лелька еще раз просмотрела записи и пожала плечами — от краж пострадали все! Вера — даже дважды. Как и несчастная Лидочка. А вот остальным пока везло, их почистили единожды. Но — существенно! Не считая самой тети Маши. Лелька хмыкнула: трудно считать катастрофой потерю телефонной карты, пусть даже совсем новой.
Итак, что же получается? Семь краж. Семь! На пять человек. Начнем с первой. Первой… Кто же у нас вляпался первым? Ага — Лидочка!
Дурашка похвасталась утром, что отложила денег себе на новый брючный костюм и даже присмотрела подходящий в торговом центре. Очень симпатичный, почти классический, из плотного шелка цвета гречишного меда. Правда, страшно жаль пяти тысяч, но… И Лидочка при всех пересчитала приготовленные для покупки костюма деньги — ровно пять тысячерублевых голубеньких купюр. Не знала, бедняга, что видит их в последний раз. Потому что перед уходом с работы она снова полезла за ними в сумочку и… Тетя Маша даже не смогла сказать толком, когда именно пропали деньги!
Лелька раздраженно сдвинула брови: по ее словам, все они на месте обычно не сидят. То одна, то другая убегает из комнаты, собирая нужные подписи на документы. И обедать ходят достаточно вольно. Когда у кого появляются свободные минуты. Центр города все-таки, рядом полно кафе. И тот день — не исключение.
Кстати, дамы тогда дружно решили: деньги украл кто-то посторонний. И договорились закрывать комнату, даже если последний из них убегает на минутку. Те же руки помыть.
Вторая кража — снова деньги. На этот раз у Куцих. Она собиралась в отпуск и денежек ей начислили — ой-е-ей сколько! Последняя зарплата суммировалась с отпускными и довольно приличной премией. Тетя Маша припомнила: шеф лично зашел в тот день в бухгалтерию, вручил счастливой Наташе плотный конверт и пожелал приятно провести отпуск.
Лелька легла на диван, подсунула под голову расшитую тетей Машей «думку» и стала восстанавливать в памяти обстоятельства второй кражи. По счастью, их легче было запомнить, чем имена и характеристики. Лелька почти не записывала, лишь кое какие пометки сделала. Так, на всякий случай.
Куцих! Как там с Куцих? Снова ничего хорошего. Наоборот, все еще больше запуталось.
На этот раз и в обеденный перерыв никто из комнаты не уходил, Куцих принесла прекрасный торт, и все пили чай. А минут через сорок, когда уже убрали посуду и садились работать, Куцих решила еще раз полюбоваться внушительным конвертиком из голубоватой бумаги, вот только… Он оказался пустым! И словно в насмешку воришка оставил в нем жалкие пятьсот рублей. Это из шестнадцати тысяч-то! Неплохо кто-то подразвлекся.
Если верить тете Маше — все были в шоке. Ведь посторонних за эти два с половиной часа, что прошли с вручения денег, в бухгалтерии не было. Не считая самого шефа, исчезнувшего сразу же после благодарственной речи. КТО взял?
Перепуганные дамы единодушно вывернули карманы и сумочки — денег не было, не считая всякой мелочи. Спрятать их? Но куда?! Конец августа, все они еще в летнем, а пачка пятисотрублевок довольно толстая, все помнили…
Пряча друг от друга глаза, недавние приятельницы попытались составить график — кто и когда покидал помещение, на сколько, и главное: оставался ли кто-нибудь один? И не сумели. Никто из них не обращал внимания на подобные мелочи. И каждый за это время хоть раз да и выбежал из комнаты. Кто курить, кто в туалет, кто по работе.
Одна тетя Маша твердо сказала: она не выходила. Но и головы от квартального отчета не поднимала, не до того ей было. И хотя женщины кивками подтвердили: да, она с места не вставала, все равно бедной тете Маше стало не по себе. Ей казалось: кое кто на нее смотрит с подозрением.
Тетя Маша даже ей, Лельке, этот эпизод рассказывала с тысячами отступлений и смешными клятвами в своей невиновности. Будто боялась, Лелька ей не поверит.
Лелька на секунду заглянула в блокнот и снова прикрыла глаза.
В третий раз, буквально через день, не повезло Вере. Уже в конце рабочего дня, она вдруг принялась рыться в сумочке. А потом растерянно подняла глаза на насторожившихся коллег и испуганно прошептала, что у нее исчез кошелек.
Тетя Маша заявила: этот кошелек из давно потертой золотистой кожи знали все. Мол, Верочка с ним не расставалась уже лет двадцать, она его обожала. Красть его…
Впрочем тетя Маша уверена — вор наверняка сразу избавился от улики. Денег же, по словам Веры, в кошельке было около трех тысяч, она собиралась после работы купить себе туфли.
Лелька криво улыбнулась. Она прекрасно представляла, что творилось тогда в комнате. Тетя Маша так жалела свою подругу!
Короче, так — Вера бурно рыдала, жалея о деньгах, и, самое главное, о кошельке, подарке первого мужа, отца ее детей. А дамы толпились вокруг, не зная, как утешить, и с невольным подозрением всматривались друг в друга.
И снова они не смогли вычислить виновного, как ни старались. Причем на этот раз не совместно, а каждый сам по себе. Тетя Маша сказала: потом женщины сравнили свои графики движения по фирме и только обреченно вздохнули. Никто из них не оставался в комнате один. Ни разу! Наглости воришки стоило поаплодировать, вот только ни у кого желания не возникло.
Дальше вообще смешно, фарс, не иначе. Неделю спустя у тети Маши украли телефонную карту!
Тетя Маша вздыхала и винила себя. Мол, очень уж глупо получилось. Она сама же утром картой похвасталась — все-таки Лешкин подарок. И тут же сообщила, что сегодня же будет звонить сестре в Германию. И даже постарается не коситься на счетчик, раз уж Лешик ей выделил на это деньги. Хоть раз поговорит всласть, ведь десять минут оплачены!
Карточка была яркой, в шуршащей прозрачной упаковке, и тетя Маша с удовольствием на нее посматривала. Она даже в сумочку ее убирать не стала, а аккуратно пристроила у перекидного календаря. Затем ее отвлекла работа, так что вспомнила тетя Маша о карточке лишь в конце рабочего дня. И беспомощно захлопала ресницами: та исчезла!
Решив, что машинально сунула ее в карман или сумку, тетя Маша перерыла все. Возмущенная Вера помогала ей, просматривая ящики стола. Растерянные коллеги топтались рядом, мешая советами. Все были напуганы и не знали что делать и что думать. И каждая мысленно пыталась решить для себя, кто вор.
Лелька представила обстановку в отделе и скептически фыркнула — цирк! Бедолага Коломийцева откровенно страдала, а коллеги посматривали на нее с невольным сочувствием. Каждый понимал: вряд ли вор столь открыто бросил бы на себя подозрение. Если только не обладал прямо-таки иезуитской хитростью! По всему выходило: подозреваемых должно быть по меньшей мере двое. А значит, один из обворованных… Это превращалось в кошмар!
Впрочем Коломийцева мучилась в гордом одиночестве не так уж и долго, чуть больше десяти дней. И пострадала, честно говоря, внушительнее всех. Бедолаге вернули долг. И очень, очень невовремя!
Не подозревающий ничего дурного Павел Александрович Птицын, главный инженер их фирмы, забежал в бухгалтерию в самом начале рабочего дня и, расшаркиваясь, протянул Коломийцевой две тысячи долларов. А также преподнес бутылочку отличного крымского вина и коробку дорогущих конфет.
Никого это не удивило: Птицын в самом начале лета попал в аварию и весьма прилично побил свою новенькую машину. К тому же оказался виновником столкновения, и ремонт «Ауди» второго потерпевшего лежал на нем же. Поэтому деньги в июне грустный Павел Александрович собирал по всем отделам. А теперь возвращал, следуя одной ему понятной очередности. На сегодня в его списке стояла как раз Коломийцева. Только лучше бы Птицын вернул долг как-то иначе, втихую, что ли.
Впрочем, за прошедшее время острота прошлых краж подзабылась, и женщины немного расслабились. Замаячила надежда: они ошибались и воровал все-таки чужак. Просто ловок шельма, такого сразу не вычислишь!
И все же, по словам тети Маши, она какое-то время помнила про огромную сумму, положенную Коломийцевой в верхний ящик стола. Та не решилась сунуть доллары в сумочку, висевшую на спинке стула. Но и прятать деньги куда-нибудь в укромное местечко — да хоть в бюстгальтер — не рискнула, боялась оскорбить коллег.
Лелька угрюмо вздохнула: происходи все это зимой, ничего бы, наверное, не случилось. Коломийцева приткнула бы денежки во внутренний карман пиджака — уж оттуда не вытащишь! — все бы и обошлось. И ей бы не пришлось сейчас ломать голову над этой дурацкой историей.
Но в начале сентября в городе еще держалась жара, так что Коломийцева пришла на работу в летней юбке и блузке. Карманы на легкой одежде не предусматривались даже в качестве украшения.
День, как назло, оказался длинным и трудным, нужно было подготовить документы на новую партию товара, все нервничали, что-то не хотело сходиться, и скоро о деньгах забыли. Все, кроме вора. Даже сама Коломийцева вспомнила о возвращенном долге лишь после слов тети Маши, когда они расходились по домам.
Тетя Маша уже приготовила ключ, чтобы закрыть комнату, и вдруг обеспокоенно подтолкнула коллегу под локоть.
— Деньги не забыла?
Коломийцева ахнула и бросилась к столу. Остальные почти спокойно наблюдали, никто не ожидал ничего плохого: уж сегодня-то точно бухгалтерия не оставалась пустой ни на минуту.
Именно после этого случая Куцих заговорила об увольнении. Ей под шестьдесят, и возникшая в комнате напряженность давила на нее больше всех. Тетя Маша уверяла — Куцих даже как-то постарела за это время, и седела стремительно, не успевая подкрашивать волосы.
Лелька пересчитала по пальцам — пять. Что же дальше? Шестой… Ага, шестой случай не заставил себя долго ждать. Если верить этой корявой троечке, то…
Да, именно через три дня Вера решила после работы зайти в сберкассу и заплатить квартплату за полгода. Тетя Маша сказала — она не любит топтаться в очередях, предпочитает сразу же оплачивать и другие коммунальные счета. За газ там, электроэнергию, воду или отопление. И никаких советов подруг, что она рискует деньгами, не слушает. Действительно, инфляция в последние годы была прогнозируемой, цены особо не повышались, а очереди оставались очередями.
Поэтому Вера и собралась отнести свои три с половиной тысячи в ближайшую сберкассу, та находилась всего через два дома, тоже по проспекту Победы.
Лелька нахмурилась и озабоченно потерла пальцем переносицу. Лельке совсем не нравилось, что знали об этом только сама Вера да тетя Маша. Именно ей Вера показала плотную пачку перетянутых черной резинкой сторублевок. А потом пригласила составить компанию.
Идти в сберкассу, само собой, тетя Маша отказалась. Коммунальными платежами уже который год ведал Лешик, платил за свою квартиру, а заодно и за материнскую.
Но такая большая сумма денег тетю Машу, естественно, встревожила — после всех-то событий! — она испуганно оглянулась и сердито зашипела на подругу, требуя сейчас же спрятать деньги. Хотя бы в полиэтиленовый пакет и — под блузку, что ли, в общем, при себе держать.
А еще лучше — сейчас же сбегать в сберкассу и заплатить. Мол, она, тетя Маша, прикроет. Ничего страшного, если Вера исчезнет на полчасика-час. Что же делать, раз у них в бухгалтерии сложилась такая кошмарная обстановка?
Однако Вера тетю Машу высмеяла и оказалась не права. В конце рабочего дня она все же решилась уйти с работы на полчаса раньше и шепнула тете Маше, чтобы ее не искали. Когда же полезла в сумочку, чтобы переложить деньги поближе, — не рыться же в ней при всех в сберкассе, — то побелела: пачки с сотнями не было!
Бедняжку, по словам тети Маши, едва инсульт не разбил, давление повысилось страшно, ведь денег так и не нашли.
Лелька немного раздраженно хлопнула ладонью по стене: тетя Маша так жалела свою подругу, будто та последнее потеряла! Сама чуть не плакала, рассказывая.
Итак — пока коллеги перетряхивали Верину сумку и ящики стола, та глухо рыдала и бормотала, что ей теперь ни в жизнь не отложить таких денег раньше, чем через три-четыре месяца. Мол, дочери нужно покупать зимние сапоги, сыну — куртку, и как выходить из положения — Вера не представляла. Впервые в жизни у нее появится задолженность за жилье! В самом деле — трагедия.
Лелька перелистала блокнот, долго расшифровывала запись на последнем листочке и наконец вздохнула с облегчением — история подошла к концу.
Завершающий, седьмой случай произошел совсем недавно, пару недель назад. У Лидочки украли кольцо. И слава Богу, на этот раз время было известно абсолютно точно, все произошло в обеденный перерыв. Беда в другом — конец месяца, аврал, и никто надолго не покидал комнату, кроме самой Лидочки. Заколдованный круг — исключить снова некого!
По словам тети Маши, старинное колечко с настоящим брильянтиком не раз видели все, Лидочка обожала его. Как же — материнский подарок, память о бабушке.
Лидочка мечтала, чтобы оно так и осталось в семье, передаваясь из поколения в поколение, и не продала его даже в самые трудные времена, когда осталась с детьми одна и без работы. И вдруг такое!
Бедолаге стало по-настоящему плохо, у нее вдруг посинели губы, она задыхалась. Перепуганные дамы вызвали «Скорую». А отправив Лидочку домой, в очередной раз попытались сами разобраться в происходящем.
Как все происходило? В комнате было душновато, у Лидочки немного опухли пальцы, она сняла колечко и положила у своего компьютера. Прямо рядом с монитором. Час спустя побежала умыться, затем выкурила сигарету на лоджии, так что вернулась в бухгалтерию минут через сорок. Наверняка кольцо пропало именно в это время! С этим Лелька готова согласиться.
К сожалению, и тогда четкую картину дамы восстановить не смогли, все слишком были заняты работой. Сама тетя Маша лишь раз подняла голову от клавиатуры, хотела позвонить по телефону.
Правда, немного подумав, она неохотно сообщила Лельке — Веры не оказалось на месте. Именно в тот момент.
Мол, она, тетя Маша, рассчитывала, что та ей подскажет нужный номер, — у Верочки изумительная память, — но пришлось лезть в блокнот. Наверное, она в туалет вышла, у Веры больные почки.
Лелька хмуро захлопнула блокнот и бросила его на пол. Немного же у нее набиралось фактов! И как шепотом призналась тетя Маша: она — первая подозреваемая. Ведь у нее пропала лишь телефонная карта, это и кражей-то назвать язык не поворачивается.
Поэтому, мол, тетя Маша и просила Лешика помочь, он умненький мальчик, да и со стороны наверняка виднее.
Тетя Маша даже заплакала: она не дурочка! Ведь что получается? Мало того, что она пострадала меньше всех, так еще и о Верочкиных деньгах единственная знала. Правда, Вера деньги вынимала из сумки, не скрывая. Но остальные уверяют, что не видели их. Она же… И тетя Маша с отчаянием махнула рукой.
Лелька угрюмо задумалась: если бы она не знала тетю Машу, тоже бы поставила ее номером первым. Действительно: карточка — не потеря. Особенно на фоне других краж.
С другой стороны, зачем тете Маше воровать? Она не нуждается, и Лешка не жадный. Стоит ей попросить, насколько она, Лелька, знает Сазонова, и денежки тете Маше принесут. На тарелочке и без отдачи.
Потом, она добрая. Лелька прекрасно помнила, как тетя Маша обхаживала того же Мишку. Динке делала дорогие подарки. Просто так, потому что любит детей. И тряпками не увлекается, косметикой и украшениями тоже. Из нее бы прекрасная свекровь вышла и бабушка, а Томик — дура.
Поняв, что думает не о том, Лелька сердито встряхнула головой: причина — главное. А тут — полнейший вакуум. Единственное, что она вытянула из тети Маши: по-настоящему среди ее коллег нуждались всего два человека.
Лидочка, воспитывающая одна двоих малышей, и Вера, на шее которой болтались два великовозрастных оболтуса. Именно они то и дело перехватывали у коллег до получки, именно они едва сводили концы с концами.
Остальные же… Чисты как ангелы! Куцих, например, работает просто чтобы не сидеть дома, ее дети поддерживают, у дочери своя аптека. У Коломийцевой, по словам тети Маши, муж прекрасно зарабатывает. Все уговаривает ее сыном заняться, тот год назад в школу пошел. Если бы не ее упрямство…
Лелька тяжело вздохнула: больше никакой информации. Главное — не удалось выяснить, есть ли хоть у кого-нибудь алиби. От тети Маши толку — ноль. Лишь вытирала слезы и шептала, что по всему получается: крала она. Но ведь не крала же!
Лелька сердито хохотнула: тетя Маша так причитала, расписывая все достоинства своих коллег и начисто отрицая в них недостатки, что она, Лелька, в конце концов разозлилась. Сунула блокнотик в карман джинсов и ехидно протянула:
— Тогда, может, это полтергейст?
И тут же пожалела об этом. Тетя Маша глянула на Лельку с недоумением и даже испугом, идея явно пришлась Лешкиной матери по душе.
Так что Лелька довольно бесцеремонно выставила ее на работу, сказав — ей нужно подумать в тишине и одиночестве. И если она на что-то решится, то тетя Маша должна ей обязательно подыграть!
Впрочем, перед тем как появиться у них в бухгалтерии, она, Лелька, обязательно позвонит и предупредит.
Лелька лежала на диване, таращилась в потолок и жалела себя. И правда, что бы ей тоже не поверить в полтергейс? Даже в такой меркантильный.