Чай показался Тамаре горьковатым, и она добавила ложку сахара. Катя – она заметила – тоже морщилась. Зато Лешка с Сашей пили чай как ни в чем не бывало.

«Мужики, – раздраженно сдвинула брови Тамара. – Сметут все, что угодно. Только поставь на стол».

Она поймала на себе насмешливый Лешкин взгляд, и ей стало не по себе.

Тамара одним глотком допила чай и гневно подумала: «Надеюсь, Лешка не рассчитывает, что я побегу с ним под венец. Это… нечестно! Его вообще тут… нет! Он в Германии! И когда я… обещала… Нет, случайно произнесла те дурацкие слова, я его никак не имела в виду. Даже… наоборот! Я на нем уже поставила крест. Как на… будущем муже. И потом…»

Веки вдруг стали тяжелыми. Тамара то и дело роняла голову на грудь. Упрямо поднимала ее и таращилась на разгоревшийся костер.

«Ничего удивительного, – вяло размышляла она, с трудом держа глаза открытыми. – Такое пережить, как я… Ночь не спала, может, часик у костра подремать? До рассвета?»

Тамаре показалось, что крепкие руки – снова Лешкой пахнуло, его любимым лосьоном – подняли ее и куда-то понесли.

Свой отвратительный тулуп Сазонов, по счастью, сбросил, и Тамара поелозила щекой по широкому Лешкиному плечу, устраиваясь поудобнее. Сунула нос куда-то ему под мышку и удовлетворенно заурчала: наконец почувствовала себя защищенной. Мрачный ельник, страшные болота, мерзкий зубастый зверь в тумане как-то поблекли, отодвинулись, стали бутафорскими, неопасными.

Тамара сонно нашарила колючую Лешкину щеку, провела по ней рукой и смешливо подумала: «Какой странный сон. Интересно, я еще в Крыму, у мамочки, или уже дома, в Череповце? Впрочем, неважно…»

Далекий Сашин голос – «Саша – это кто?» – встревоженно произнес:

– Ты уверен в своем снотворном? Может, не стоило рисковать?

– Уверен, – прошептал над Тамариной головой Лешка. – Серега принес. У него приятель медик, в ФСБ служит, в какой-то спецлаборатории. Серега сказал – таблетки часов на восемь-девять вырубит девчонок, а нам больше и не нужно. Не тащить же их с собой в болота, сам подумай.

– Серега – это…

– Лелькин муж.

– Ну вы даете!

– С ними иначе нельзя, – абсолютно серьезно пояснил Лешка. – Девицы совершенно без тормозов. Обе своенравные – беда. Глаз да глаз нужен. Вон вчера: не успей я вовремя, и что? До сих пор в дрожь бросает, как вспомню ее по шею в трясине.

Лешка уложил Тамару в спальный мешок и с коротким смешком разжал тонкие пальцы – упрямая девчонка вцепилась в рубашку словно клещ.

Он застегнул молнию. Осторожно убрал с Тамариного лба каштановую прядь и грустно улыбнулся, рассматривая спокойное, чуть раскрасневшееся во вне личико: дуги тяжелых ресниц отбрасывают тени на нежные щеки, крупный, по-детски припухлый рот приоткрыт, тонкий с легкой горбинкой нос усыпан яркими веснушками…

– Ну просто ангел, – с усмешкой шепнул он неизвестно кому. – Когда спит. Зубками к стенке.

– Так ты что… – изумленно начал Саша.

– Да, да, да, – весело перебил его Лешка. – Двигался параллельно от самой Ипатовки, не теряя вас из виду ни на минуту. Все боялся, что Крысеныш ненароком выдаст, паршивец то и дело ко мне бегал. Хорошо, Томка внимания не обращала. Да и Лелька. Все мои печенья уничтожил, обжора несчастный!

– И…

– Слушай, давай отложим объяснения на потом? Если с Лелькой что-то случится, Серый меня на куски порвет, как пресловутый Тузик грелку. Я ж в Череповец не смогу вернуться! Всю жизнь в бегах – это, знаешь ли, не по мне.

– Но…

– Серега женат давно, если ты об этом. Как ни смешно, до сих пор влюблен. Ты, собственно, Лельку хорошо рассмотрел?

– Понятно. А ты, значит…

– Точно. А я «подсел» на эту веснушчатую оторву. Тысячи раз пытался порвать с ней, но… – И Лешка с нехорошей улыбкой поинтересовался: – Надеюсь, у тебя хватило ума обратить внимание на кроткую милую девчушку Катю, кажется?

Тамара мысленно ахнула: она в жизни не видела такого странного сна! Чтобы при ней – ее же и обсуждали. И Лешка, гад рыжий, пока ни словечка хорошего не сказал.

Да за кого он ее держит?!

Саша смущенно пробормотал:

– Все понял. По счастью, еще не «подсел», как ты только что выразился. Просто к твоей девчонке тянет, как…

– Мотылька на огонь, – сквозь зубы закончил Лешка. И раздраженно буркнул: – Короче, держись от нее подальше, целее будешь. И к Катерине присмотрись – очаровательная девушка, не то что эта… пиранья!

«Ах, пиранья! – возмутилась Тамара, не в силах выбраться из вязких объятий сна, не в силах даже пошевелиться. – Вот ты как обо мне, ну, погоди…»

Видимо, всплеск эмоций оказался чрезмерно сильным, потому что перебил ее странный сон окончательно.

Тамару словно в вату вдруг завернули. Больше ни одного звука не долетало до нее. Мир вокруг съежился до размеров палатки, потом – спального мешка и совсем исчез, растворился, обернувшись капелькой слюны в уголке Тамариного рта.

***

Странный сон вернулся много позже. Тамара устало удивилась: одни звуки. Ладно бы – немое кино, а то все наоборот. Вместо картинок – серая пыльная взвесь, зато голоса прекрасно слышны.

«Какой последовательный сон, – слабо улыбнулась Тамара. – Я даже знаю, КТО говорит. Хотя выдумала этих людей много раньше и должна бы забыть. Или не должна? Ну, раз еще не проснулась?»

Кто-то рядом бурно рыдал, и Тамара невольно прислушалась: Снежана? Нежный Лелькин голос прозвенел достаточно строго:

– Прекрати, все закончилось хорошо!

– Люблю оптимистов, – хрипловато хохотнул Миша.

– Где ж хорошо, – зло взвизгнула Снежана. – Мы без цветов вернулись! И чуть не погибли!

– «Чуть» не считается, – фыркнул Миша.

– Что касается цветов… – Лелька немного помолчала. – Так у нас еще целый вечер есть.

– Ага, и ночь, – всхлипнула Снежана.

– И ночь, – абсолютно спокойно подтвердила Лелька. – По графику мы должны повернуть к Ипатовке завтра с утра. И сейчас только три дня.

– Тьма времени! – истерично крикнула Снежана.

– Времени достаточно. – Лелька загремела посудой.

– Сумасшедшая!

Рядом с Тамарой в палатке кто-то завозился. Тамара попыталась открыть глаза, но не смогла. Веки словно свинцом налились, и голова мгновенно закружилась.

«Буду лежать спокойно, – испуганно размышляла Тамара. – Меня же… э-э-э… по сценарию… Лешка снотворным опоил! Точно. Меня и Катьку. Просто Катька раза в два тяжелее меня, вот и…»

Видимо, Тамара угадала. Кто-то тяжело перевалился через нее – Тамара едва не застонала, насколько больно неуклюжая Катька придавила коленом ладонь, – и Тамара услышала хрипловатый со сна голос новой знакомой.

– Вы?! Здесь? Но как же… Я ведь помню… – изумленно лепетала Катя. – Вы ж в болотах, а мы с Томиком тут… И Саша! И Аким, то есть Леша. Или Аким, а Леша мне приснился?

– Проснись, Катюха! – Миша жизнерадостно захохотал. – Это ж в самом деле мы! Не все, правда.

– Как – не все?! – ахнула Катя.

– Николая нет, – спокойно пояснил Саша. – Наверное, решил до победного по болотам лазить.

– К вечеру вернется, – уверенно заявил Миша.

– Или к завтрашнему утру, – с тяжелым вздохом уточнила Снежана. – К самому выходу. С цветами.

– А если… – Катин голос сорвался.

– Жив, не волнуйся. – Миша явно говорил с набитым ртом. – Если мы уцелели, то уж Колян… Спокуха, Катька!

Катя воскликнула:

– Что ж вы не разогрели? Холодный едите…

– Вкуснятина! – Миша сытно рыгнул. – В жизни такого плова не трескал! Из тебя, Катька, золотая жена выйдет. Вот приду в себя и… это… сватов зашлю! Пойдешь за меня, а, Катьк? Ей-ей, я не так уж плох! И деньжата имеются, вот Сашка подтвердит…

– Да ну тебя, – смущенно засмеялась Катя. – Лучше расскажи, что с вами случилось.

– Щас. Дай проглотить. Ага.

Протестующе пискнула Снежана. Тамара снова попыталась открыть глаза, и снова безуспешно. Она стиснула зубы: смертельно хотелось увидеть Лельку и… Лешку!

Тамара лишь сейчас осознала, она ни разу не слышала Лешкиного голоса, что совершенно не типично для шумного Сазонова.

«Может, именно он мне приснился, – испуганно подумала Тамара, – а остальное – правда? И из болота меня вытащил Аким. Потом… потом мы пришли с ним в лагерь… Потом я купалась… Оделась потеплее во все чистенькое, Катька мне еще свитер своего папаши презентовала и платок с розами… – Тамара неожиданно всхлипнула. – Потом я наверняка заснула. И уже во сне мерзкий Аким обернулся Лешкой и поцеловал меня! И бороду снял. А шляпу и парик швырнул в костер. Правда, как в кино…»

Слезы хлынули потоком. Тамара выпростала руки из спального мешка и машинально вытирала лицо. Незаметно для себя она и глаза открыла. Бессмысленно таращилась на брезентовый полог палатки, в голове звенело: «Лешки здесь нет. Он в Германии. А тут… Аким!»

«Идиотка, придумала себе сказочку, – горько размышляла Тамара, давясь слезами. – Мол, Сазонов вовсе не в Германии! Сазонов якобы за мной следил, как бы я в беду не попала. От Ипатовки за мной шел, из виду не выпуская. Начиталась, ду-ура, женских романов…»

Тамара в жар бросило, до того четко она увидела ситуацию со стороны: мечтательная девица целуется со своим любимым – во сне! – и при этом млеет от счастья. Целую историю накрутила вокруг этой сцены, надо же.

А Лешка – в Германии!

Уничтожает пиво литрами. Давится хвалеными немецкими сосисками. Тискает местных белобрысых фройляйн.

Здесь лишь Аким.

Тамара застонала: в грязном вонючем тулупе и болотных сапогах. Заросший бородой и похожий на медведя. Ее богоданный жених. Она дважды клялась, что…

Нет, она редкостная кретинка!

Жизнерадостный Мишкин голос привел Тамару в себя. Она вздохнула: что сейчас копья ломать? Что случилось, то случилось. Счастье уже, что Лелька жива. И все остальные.

Тамара вытащила из рюкзака полотенце и кое-как привела в порядок выплаканное лицо. Коснулась спутанных волос, но щетки не нашла и махнула рукой: какая в принципе разница?

Чем хуже, тем лучше!

***

Выходить из палатки Тамара не стала. Не хотелось показываться Снежане с покрасневшими глазами. Она осторожно отбросила полог и судорожно вздохнула: «Слава богу, завтра с утра мы повернем к дому!»

Тамара смутно пожалела, что и сам поход ей не приснился. Как было здорово: она лежит дома, в своей мягкой чистой постельке, ее не жрут комары – Тамара смахнула со лба очередного кровопийцу, – и приключения в трясине лишь жалкий кошмар. Никаких клятв она никому не давала. Аким с его рыжей бородой – чистый вымысел и…

Может, правда?!

Аким ей приснился? Раз и его голоса не слышно?

Тамара осторожно осмотрела поляну. Акима не заметила и облегченно улыбнулась: свободна!

«Ну и фантазия у меня, однако. Точно, замуж пора, раз уже и во сне клянусь выйти за первого встречного. Притом воображаю его в виде грязного бородатого мужика, и это меня не останавливает!»

Тамара усмехнулась: Лелька и сотоварищи подъедали плов. Старшая сестрица орудовала ложкой, словно Аким в недавнем кошмаре.

А Мишка так вообще урчал над своей миской, как огромный кот. Крыс посматривал на него ревниво: его-то чашка давно блестела. И котелок Крысеныш вылизал, ни крошки в нем, ни даже запаха.

Саша сидел у костра. Катя суетилась у кипящего чайника: бросала заварку. Большей частью – листья малины и смородины, еще зеленые, свежие, слегка подвяленные, она сорвала их по дороге.

Снежана недружелюбно наблюдала за Катей. Лицо ее показалось Тамаре мрачным, осунувшимся, Снежане вылазка за цветами давалась нелегко.

«Интересно, где они застряли? – с любопытством подумала Тамара. – Проболтались где-то ночь и полдня, считай…»

Будто услышав ее, Миша отставил в сторону пустую миску. Вздохнул с сожалением – плова больше не было – и сказал:

– В жизни не забуду сегодняшней ночи! Помирать буду – с внуками поделюсь.

– Так что с вами случилось? – Катя осторожно поправила крышку. – Я чуть с ума не сошла – вас нет и нет, боялась, как бы вы в трясину не угодили.

– Боялась она! – негодующе фыркнула Снежана. – Отсиживалась тут в безопасности, пока мы…

– Ты же сама не захотела остаться! – Катин голос обиженно дрогнул.

Миша захлопал в ладоши, привлекая внимание. Потом в полной тишине воскликнул:

– Катюха, слушай сюда! Пока ничего не позабыл. А то завтра все будет видеться по-другому, уж я-то себя знаю.

Все рассмеялись, лишь Снежана раздраженно отвернулась. Миша по-бабьи всплеснул руками.

– Ну и страха я натерпелся, не передать!

– ОН натерпелся, – прошипела Снежана, не оборачиваясь. – А мы…

– Смотри, Катюха! – Миша и головы не повернул в ее сторону. Просто загнул большой палец. – Во-первых, страсти-мордасти по дороге типа черепа малолетней девчонки с алой лентой в косе, ее и Томка видела. – Он загнул следующий палец. – Во-вторых, не успели сунуться в настоящие болота – брели в воде по колено, клянусь! – как мгновенно схлопотали по ушам. Ей-ей, чуть штаны не подмочил: рев, вой, клацанье зубами, визг кошмарный – и все в тумане, заметь! – Третий палец присоединился к первым двум. – Едва Снежка рыдать прекратила, мы смотрим – Томки-то с нами нет! Как корова языком слизнула. Только-только брела за Снежаной и… Куда, спрашивается, пропала?! – Миша звучно шлепнул себя по бедру. – Ляля, ясно-понятно, забастовала: мол, никаких цветов, пока сестрицу не отыщем. Снежка – ох и гнида ж оказалась! – кричит – мол, рыжую схарчили местные зубастики, она, мол, лично слышала и видела, как чавкали и облизывались…

– Все врешь! – возмущенно взвизгнула Снежана. – Я так не говорила!

– Ну, слово в слово я, конечно, не помню, – не стал спорить Миша. Он подмигнул Кате и продолжил свое увлекательное повествование: – Короче, голосуем, якобы ж – демократия! Мы с Лелькой за то, чтоб Томку шукать, а Снежка – цветы волшебные. Э-э-э… пре… пры… о! – при-ори-теты выявлены, хоть в драку лезь! Я ж морду кирпичом и Леле важно эдак – а пусть Снежка цветы ищет, а мы двинем своим путем – живая девчонка – хоть и с веснушками – цветов важнее, даже самых разволшебных…

Саша не выдержал первым: запрокинул голову и захохотал. Лелька прятала улыбку за кружкой с чаем. Катя то и дело прыскала в ладошку.

Только Снежана откровенно злилась. Сидела, бледная, угрюмая, и смотрела только на костер. И Тамара в палатке сжимала кулаки, потрясенная собственной тупостью: ведь ей Миша не нравился! Казался туповатым и жадным. А Снежана…

Внешне вполне приличный человек!

Миша укоризненно погрозил Саше пальцем и заявил:

– Вот тебе смешно, так? А нам каково пришлось? Прикинь: начали мы по очереди орать, эффекта – ноль целых, ноль десятых. Томка не отзывается, зато какой-то паршивый волчара так завыл – бр-р! Ну, пошли мы назад. – Миша поскреб затылок и поправился: – Нет, это мы считали, что пошли назад. Туман к этому времени так сгустился – фиг что поймешь, в двух шагах ничего не видно. Под ногами мерзость всякая, ил мутный, пиявки, змеи плавают, жабы огромные квакают, будто смеются, подлюги! Как Леля дорогу находила, до сих пор не пойму. Снежка вон в сторону чуть ступила, по пояс в трясину ухнула, едва вытащили. В общем, топали-топали, голоса сорвали напрочь, лишь хрипели на пару, но ни Томки, ни этого… носатого так и не нашли. Тут смотрим – гать! Лиственницы молоденькие одна к одной уложены, и дорожка в туман ведет, вот только куда?

Катя ахнула. Тамара, забывшись, вышла из палатки и села у костра рядом с сестрой. Даже Снежана перестала злиться. Лишь вздохнула тяжело, вспоминая пережитое.

Мишка поднял палец вверх.

– Слышим: «гав… гав!» Да слабо так, еле различимо. Снежка сразу – вот мы, мол, в болоте вязнем, а Томка ваша почти шоссе к волшебной поляне надыбала…

– Я и слов таких не знаю! – тоненько выкрикнула Снежана.

– Нас не позвала, сама сейчас все цветы оборвет, – не обращая на нее внимания, рассказывал Миша. – Останемся ни с чем, я тогда вашу Томку лично в трясину окуну, с головой у меня нырнет, сука… Прошу прощения у дам, это просто повтор, я не виноват!

Снежана зашипела от злости. Катя сочувственно улыбнулась Тамаре. Саша торопливо наливал себе чай, его руки дрожали, лицо раскраснелось, он едва сдерживал смех.

– Снежка на гать птицей вспорхнула, вот Леля не даст соврать! И бегом вперед, я чуть нижнюю челюсть в болоте не утопил от потрясения: только что девка еле плелась, откуда столько прыти?! Ну, нам куда деваться? Мы, понятно, за ней. Несемся по этой гати и хрипим поочередно, Томку зовем. – Миша немного помолчал. – Туман вокруг стеной, как по коридору мчимся, сердце в пятки уходит, конца гати не видно. Тут раз – вывалились на островок, клюквы на нем, морошки… Море! Снежка бегает, глаза круглые, как у совы, растерянные: ни волшебной поляны ей, ни там – Томки с ее носатым псенышем.

Тамара непроизвольно отыскала руку сестры и крепко сжала тонкие пальцы. Она чувствовала себя виноватой: это из-за нее ребята заблудились. Из-за ее легкомыслия. И трусости.

– А дальше что? – робко поторопила Катя замолчавшего Мишу.

Он вздрогнул, приходя в себя, и хмуро усмехнулся.

– Вы на острове, а там одна Снежана, – шепотом подсказала Катя.

– Ну да, растерялись мы малость: дальше то что? Ясно же – заплутали. Снежка откровенно слезы льет, страшно ей, все виноваты, она одна всюду правая, белая да пушистая, хвост крендельком. Я затылок скребу – в голове аж звенит – так пусто. Леля подумала, да и говорит – к лагерю пойдем. Вдруг Томик уже там, все ж она не одна, с псом, у него инстинкт, чутье звериное…

– Чутье у него, как же, – проворчала Тамара, припоминая, как угодила в трясину.

– Мы ж тогда не знали, – обернулся к ней Миша. – Ну, посидели мы немного, отдохнули, да и двинулись назад. Снова Снежана первой летит, по гати-то ей не страшно, это не трясина. Тут слышим – она как вскрикнет. Мы с Лелей переглянулись и ноги в руки! Шпарим к ней, что думать, не знаем. И тут, – Мишин голос стал трагическим, – у меня едва сердце горлом не выпрыгнуло со страху: гать какая-то сволота как есть разобрала! Вот ей-ей – метров на пятьдесят!

Катя побледнела от волнения. Тамара прижалась к плечу сестры. Снежана тоненько всхлипнула.

– Прикиньте: стоим на той порушенной дорожке, как три тополя на Плющихе, а перед нами – трясина страшные пузыри пускает. Не успели мы понять, что почем, вдруг болото вокруг нас как застонет, захохочет, завоет восторженно – мол, сделали вас, кретинов, как лохов последних… – Миша сжал кулаки. – Уж я обозлился! Этот местный лешак, гад волосатый, точно беспредельщик, отморозок реальный, за что так с нами-то, а?! Мы ж к его поляне и близко не подошли, а он…

Миша замолчал, переживая случившееся. Девушки смотрели на него круглыми глазами, ожидая продолжения. Даже Саша перестал смеяться. Сидел, пил чай, его лицо казалось задумчивым.

Миша откашлялся и хрипло сказал:

– Снежка, понятно, в истерику. Леле кричит – ты виновата! Сама, главное, по гати впереди всех ускакала, а теперь…

– Мы Томку искали! Из-за Лельки! – выкрикнула Снежана.

– Говорит Леле – выводи давай отсюда. Иди первой, а мы за тобой. Ты как кикимора болота чуешь, а я, мол, человек городской, весь из себя нежный, хрупкий…

– Ну и гад ты! – простонала Снежана.

– Ага, я такой, – широко осклабился Миша. – Но тебе и в подметки по этой части не гожусь. Ты у нас… это… впереди планеты всей!

– Ах ты ж…

– Не ссорьтесь, пожалуйста, – умоляюще прошептала Катя. – Миш, а что дальше-то?

– Ох, Катька! Тебе не могу отказать! Такой плов ухомякал – уф-ф-ф! Лады, слушай дальше. Короче, Лелька этой барыньке в ответ: сидеть нам тут, пока не найдут. О – в рифму вышло! Потому что другой дороги с острова нет. Вот местные жители когда-то гать и мостили, иначе не пройти к острову за клюквой да морошкой. Снежана рыдает, слюна да слезы во все стороны, я лешака высматриваю, на убийства вполне готовый, а Леля нашу плакальщицу утешает. Напомнила Снежке, что в лагере Катя с Сашей остались, а они люди приличные, нас не бросят, Леля голову на отсечение дать готова. Если и Томик уже в лагере, так нам только до утра и подождать их. Снежка, ясно-понятно, всех по себе судит – знаю, вопит, их! Обе Сашу клеят, о нас и не вспомнят…

– Клевета! – Снежана подобрала с земли кусок коры и метнула в рассказчика. – Все ты врешь!

Миша поморщился: Снежана не промахнулась.

– Ну и вру, все равно не мешай! Видишь, люди как слушают, – он кивнул на Катю с Тамарой. – В общем, сидим мы на этой гати, туман слезами сверлим, страшно – жуть. Никакого толку от белых ночей, темень сгущается, хоть плачь. И болото рядом дышит, ворочается, как живое, не по себе нам. Сидим, дрожим, друг к другу плечами жмемся, каждый о своем думает. Туман вокруг стеной, изредка вой слышим, крики звериные, как в джунглях, ей-богу. Сердце у кого в пятках, у кого – в горле…

– Да ты поэт, – усмехнулся Саша. – Тебе бы книги писать!

– А че? Вот возьму и попробую, – бодро отозвался друг детства. – Наговорю на диктофончик, потом писаке какому из газеты бабло суну, пусть потеет. Страшилка выйдет – пальчики оближешь!

– Миш, ты рассказывай! – напомнила Катя.

– Так, значит, сидим, трясемся, – послушно продолжил Миша. – Снежка вдруг заявляет – мол, она не она, если утром цветы волшебные не отыщет. И никакой мерзкий леший ей не помеха! Иначе что ж – зря мучилась? И как сглазила: вокруг сразу зашуршало, завозилось, будто в тумане кто живой шарил…

Лелька фыркнула и подавилась чаем. Миша прошептал:

– Смотрю: а в стороне два красных глаза горят! Самого зверя в тумане не видно, только глазищи сверкают. Ну, думаю – умру сейчас от страха! Снежке хорошо, она сразу в обморок брякнулась, ничего не видит, ничего не слышит, а нам каково?!

– Вы лишь глаза, а мы тут целого монстра видели, – оживилась Катя. – От головы до лап!

– Всего – не так страшно, – отмахнулся Миша.

– Да-а?! – возмутилась Тамара.

– Само собой, – заверил Миша. – Вы хоть знали, кого бояться, а у нас воображение пахало на всю катушку и ТАКИХ чудищ рисовало – лучшие триллеры отдыхают. Ваш монстр рядом котенком бы показался!

– Кончай отвлекаться, – потребовала Тамара. – Дальше что?

– А дальше ничего, – пожал плечами Миша. – Дальше мой друган с твоим парнем по новому гать мостили. Ну, пока нас из трясины не вытащили. – Миша жизнерадостно заржал. – Они бревна ворочали, а мы советами помогали! А там и Снежана очухалась, к расспросам приступила. Жуть как обрадовалась, когда узнала, что и ты до цветов не добралась!

– Не верь ему, – процедила сквозь зубы Снежана, с ненавистью глядя на рассказчика.

– Ага, ты мне не верь, – кивнул Миша. – Я ужасно коварный. И зубы у меня полешками. И потом – вдруг я и есть леший?!

Тамара посидела с открытым ртом, переваривая услышанное. Наконец осторожно переспросила:

– С кем твой э-э… друган! – лиственницы таскал?

– Ну ты даешь, подруга! Быстро собственного спасителя забыла!

Тамара помрачнела. Нервно осмотрела лагерь, но Акима не заметила.

«Может, ушел? – с надеждой подумала она. – Я ему, кажется, не понравилась. Веснушки, волосы… тощая! – он, помнится, и насчет этого прошелся…»

– И где же он? – едва слышно пролепетала она.

Катя тоже вертела головой, высматривая Тамариного спасителя, внезапно сменившего редчайшее имя Аким на прозаичное Леша.

– За вещами пошел, – беззаботно пояснил Миша.

– Куда, в деревню?

– Почему в деревню?

– Ну, не помню точно, где Аким живет, может, в лесничестве, – смутилась Тамара.

– Аким? – изумленно пробормотала Катя. – А разве не… Леша?

Лелька толкнула сестру в плечо и шепнула:

– Эй, проснись! Речь о Сазонове! – И засмеялась. – Аким – это кто?

– Аким – это тоже я, – весело воскликнул вынырнувший из тумана Лешка. Он сбросил на землю огромный рюкзак и подмигнул оцепеневшей от страха Тамаре. – Это… мой ник в Инете!

Тамара обнаружила, что может дышать. И с благодарностью посмотрела на Лешку: он не выдал ее. Понятно, и Сашу предупредил. Саша точно не из тех, кто треплет языком на каждом углу.

– Классный ник, – одобрил Миша. – Я таких и не слышал.

«Наверное, Лешка просто сказал, что вытащил меня из трясины, – расслаблено думала Тамара. – Мол, на мой крик пошел или на лай Крысеныша…»

***

Появление Сазонова Мишу сбило. Да и рассказывать уже было не о чем, судя по концовке. Разве только, как Саша с Лешкой надрывались, собирая разбросанные вредным «лешим» бревна.

«Кстати, кто это постарался? – вяло размышляла Тамара. – Или опять природный катаклизм? Сильный выброс болотного газа, допустим, вот лиственницы и раскидало в разные стороны. Ф-ф-фу – бред какой-то…»

Новый знакомый привел Снежану в себя. Она откровенно рассматривала высокого, плечистого светловолосого парня. Мысленно оценивала его экипировку и вспоминала, что именно о нем слышала.

Миша коварно улыбнулся. Подошел к Снежане и шепнул на ухо:

– Учти, не женат. ПОКА.

Снежана презрительно фыркнула и отвернулась. Ворошила веткой костер, яркие искры летели в стороны. Снежана вздрагивала и звонко смеялась.

Потом встала и демонстративно потянулась, незатейливо обращая внимание мужчин на свое гибкое стройное тело. Поймала заинтересованный Лешкин взгляд и капризно воскликнула:

– Ну, мы идем сегодня цветы искать или так и будем без толку комаров кормить? Учтите – время поджимает. Зря мы, что ли, сюда ехали?

Миша потер руки и бросил Кате:

– Ишь, тигра лютая, свежее мясо учуяла! Уже позабыла, как всю ночь мечтала из болота выбраться. Снова туда рвется!

Катя засмеялась и поспешно склонилась над посудой. Ее следовало сполоснуть, пока остатки плова окончательно не присохли.

Тамара молчала, с неприязнью наблюдая, как Лешка разбирает рюкзак. И при этом в наглую поглядывает на Снежку! Будто утром на нее не насмотрелся, когда из болота выводил.

Тамара украдкой покосилась на мерзкую девицу – Снежкина воля, пропадать бы ей в трясине! – и невольно поежилась.

Снежана, в отличие от нее, выглядела отлично. Будто только что вышла из салона красоты.

Тамара удрученно вздохнула: когда только Снежка успела переодеться? Влезла в короткие джинсовые шорты, яркую желтую футболку и голубой жилет. Ноги длиннющие, физиономия сияет, глаза блестят, тесные волосы тугой волной почти до самой талии…

Смерть мужикам, короче.

Тамара угрюмо сравнивала Снежану с собой, настроение портилось все больше: а ведь – если Мишка не врет! – Снежка тоже в болоте по пояс сидела. И пожалуйста – никаких следов. Зато она, Тамара…

Чмо немытое, как метко выразился бы Мишка!

Тамара провела по спутанным, так и не расчесанным прядям и исподлобья посмотрела на Лешку: Сазонов откровенно клеился к новой знакомой. Снежка что-то кокетливо щебетала, а Лешка радостно скалился, словно в жизни ничего умнее не слышал.

Тамара окончательно помрачнела. Только сейчас пришло в голову: все ее несчастья из-за Сазонова. Если бы Лешка не уехал в Германию…

Но он же не уехал?

Неважно!

В любом случае она отправилась в дурацкий поход только назло Сазонову. Хотела же отказаться, да Лелька, считай, купила ее на «слабо». И Серега хорош – «порадуй Лешку благоразумием»! Будто специально брякнул, чтобы она поступила наоборот.

«Или, правда, специально? Раз все равно пустил Сазонова следом как пса? Вряд ли Лелька отказалась бы от своей идеи, останься я дома…»

Лешка не вовремя обернулся. Поймал Тамарин хмурый взгляд и широко улыбнулся.

Тамару затрясло от негодования: вдруг вспомнились вчерашние мытарства. Мерзкая трясина, перепуганный Крыс, мрачный бородач, то и дело унижающий ее…

Он ее… две пощечины! Буквально ни за что!

А как оскорблял?!

Тамара побледнела от злости, веснушки выступили на носу яркими коричневыми каплями: «Он заявил, что у меня ни рожи, ни кожи! Мол, смотреть не на что! А как на эту… на эту… уставился?!»

«Эта» уже пристроилась рядом с бессовестным Сазоновым. Жалась к его крепкому плечу и игриво лепетала:

– Знаешь, как услышала легенду, сразу поняла – нужно идти. Чую – моя судьба! Найду волшебные цветы, найду счастье. Значит – любимого…

– Цветы – полная ерунда, – громко заявила Тамара. – Сказочка для дураков!

– Что ж ты здесь делаешь, такая умная? – ехидно поинтересовалась Снежана.

Тамара пожала плечами. Ответа на этот вопрос она и сама не знала.

Катя поставила чистую посуду у костра. Вытерла руки и осторожно спросила:

– А как же леший? Если поляны не существует, КТО нам морочил головы, кто пугал все время?

– Точно! – радостно воскликнула Снежана. – Все началось с компасов, вспомните! С чего бы им отказывать всем одновременно?

– Аномалия какая-нибудь, – неуверенно буркнула Тамара.

– А с чего газета в Колькиных руках загорелась? – напомнил Миша. – Тоже… аномалия?

– А вой? Пауки? Пропавшие вещи? – раскрасневшаяся Катя загибала пальцы. – Крыс так странно себя вел, совсем как собака в Колиной газете.

– А здесь, у болота, что творилось? – Снежана смотрела торжествующе. – Зверюга страшенная в кустах, Колька начал молиться – исчезла. Откуда она взялась, у нас, что, галлюцинации массовые? – И Снежана заунывно процитировала: – «И будет вас леший от поляны уводить, голосами чужими да звуками неведомыми пугать, морок наводить…» Так и получилось, разве нет? Здесь, у реки, нас привидениями пугали – дважды притом! А на болотах вообще едва не угробили – в трясину заманили, гать разобрали, меня чуть инфаркт не разбил – лучше не вспоминать!

Мишу передернуло. Он хлопнул Снежану по спине и дружелюбно заметил:

– Ты мне не нравишься, но ты права. Раз есть лешак, то и цветы где-то рядом. Вот только…

– Ну что, что?

Миша вдруг помрачнел. Посмеялся и неохотно бросил в сторону:

– Старик о грехах все толковал, забыла? Получается – цветы не про нас.

– Ты о себе говори, – разозлилась Снежана. – Может, именно из-за тебя нас к поляне не подпустили?

– Опять двадцать пять! А ты, значит, ангелом себя видишь? – Миша сжал кулаки. – Между лопатками пока не чешется?

Тамара негодующе фыркнула: Лелька ни словечком не вмешивалась в разгорающийся скандал. Сидела, пила чай, наблюдала.

Еще и улыбалась!

Саша тоже хорош. Помогал Кате вытирать миски, на ребят ни разу не оглянулся. Физиономия отрешенная, странно светлые глаза кажутся в таком тумане вообще без радужки, одни зрачки видны, пронзительные, почему-то страшноватые.

С чего молчит как рыба? О чем думает?

Зато Лешка наконец отлепился от Снежаны. Подошел к костру и налил себе чай. Понюхал его, одобрительно хмыкнул и заявил:

– Зря ссоритесь. Оставайтесь каждый при своем, дел-то.

Миша пожал плечами. Снежана медовым голоском пропела:

– А ты сам веришь в цветы?

– Нет.

– Но почему? Ведь…

– Не видел, – невозмутимо пояснил Сазонов. – А я человек простой, мне бы глянуть хоть глазком, да пощупать для начала.

Саша рассмеялся. Снежана обиженно запротестовала:

– Но как же леший…

– Не знаком, прости, – оборвал ее Лешка. – Хотя ваше болото скоро буду знать как собственную квартиру. – Он ухмыльнулся. – Вчера утюжил полдня, пока Томку к лагерю не отвел, – раз. И сегодня с Саньком там лазили, как проклятые, ваши следы искали – два.

– И что? – с любопытством спросил Миша.

– Ни лешего, ни цветов, – развел руками Лешка.

– Клоун, – раздраженно проворчала Тамара.

– Моя ж ты кроткая, – обрадовался Лешка. – Собираешься назначить день…

– Замолчи!!!

– Ни фига себе, – потрясенно выдохнул Миша, рассматривая покрасневшую от гнева Тамару.

По счастью, Тамаре отвечать не пришлось. И вообще о ней мгновенно забыли.

Как раз в это время злобно залаял Крыс. И почти сразу же в лагере появился побледневший, смертельно уставший Коля. Добрался на подгибающихся ногах до костра и прохрипел:

– Чаю бы мне…