(хроника одного дня)
8.30. Клепсидра давно утихла, капли падали беззвучно. Откинув входной полог, вошёл денщик. «Пора, ваш-дие», — буркнул, но в меру мягко, вырывая драконоборца из последней утренней дрёмы. Солнечные лучи, рухнувшие в шатёр из-за полога, отразились от начищенных сапог и погасли.
Драконоборец поднялся, передёрнувшись от рассветного холода. Денщик уже установил посреди шатра высокий табурет и теперь вернулся с деревянным ведром, полным горячей воды. Драконоборец, фырча, плескал воду в лицо и на бледный узкоплечий торс. «Мундир, братец», — и парадное облачение обняло ещё непривычной тяжестью золочёных погон.
8.45. Завтракали вместе. Снедь оказалась великолепно замаскирована под походную. Капеллан произнёс необходимые фразы и вгрызся в благословлённое. Летописец по обыкновению смотрел куда-то сквозь, время от времени с набитым ртом проговаривая особо удачные фразы будущей летописи. Этот, который повсюду таскал за собой дурацкий ящик на замечательно неуклюжей треноге, жрал сосредоточенно, забывая наслаждаться вкусом. Отец суки клевал по-птичьи, пытаясь соответствовать образу благородного, оглушённого незаслуженным горем человека.
Невдалеке репетировал оркестр. Выли трубы, повизгивали скрипки, время от времени заставлял вздрагивать окружающих большой барабан. Драконоборец с трудом различил мелодию. «Жди меня, дракон, мы встретимся в небе, огнём и волшебством я заклят, взывает ад…» Аппетита не было.
9.00. Генерал, командующий приданной войсковой группой, походил на гоблина. Низенький и лысый, в полурасстёгнутой полевой форме, он метался вокруг расстеленной на столе карты, тыкал толстым пальцем в пятна и полосы на ней.
Полыхнуло за спинами. Этот, с ящиком на распяленном треножнике, улыбался и говорил, что «снимок — во!» За его спиной стоял самый незаметный из присутствовавших, так и не попавший ни в один кадр.
«Цеппелин нанесёт бомбовый удар по городу, выманив дракона на контратаку. Затем вступают истребители», — генерал даже показал ладонями, как именно вступят истребители. — «Ракеты должны свалить дракона. Затем вступает пехота и газомёты. Блокировав сикурс городского ополчения, отрезаем дракона и оглушаем его газом. Затем вступает… затем Ваше дело».
Драконоборец кивнул, повернулся к сухопарому щеголеватому лётчику и сказал с положенной долей сердечности: «Я надеюсь на Вас, подполковник». Тот козырнул. Пехотный капитан и командир газомётчиков, похожий на сказочную двухголовую тварюшку — харя противогаза таращится с орденоносной груди — ничего такого не удостоились.
9.30. Меч вручал отец суки. Противно щёлкал деревянный ящик на треноге, его владелец то и дело просил замереть и улыбаться. Будущий тесть, похожий на ёлочную игрушку в своих неестественно пышных одеждах, протянул чуть изогнутую полосу инструментальной стали с видом величайшего благодетеля. Драконоборец опустился на одно колено и взял меч. Подумалось: «Хорошо, дорожку постелили, а то загваздал бы форму».
Летописец изрёк: «Ведомый единой мыслью, он принял оружие, что казалось лучом света, исшедшим с предвечных небес ради…» Драконоборец вздрогнул и обернулся. Нет, летописец говорил в пространство, как обычно.
9.45. Наконец-то выдалось немного свободного от всех времени. Невдалеке зычно гоготала пехота — солдаты играли в «мясо». Оркестр пытался исполнить «всё, во что ты навеки влюблён, уничтожит разом тысячеглавый убийца-дракон — должен быть повержен он…» Получалось плохо. Над башнями города реяли яркие флаги, извещавшие об осадном положении. Горбатый газомёт ездил взад-вперёд вдоль городской стены. Для храбрости со стены в него постреливали из мушкетов. Поднятый мост скалился бесполезными шипами.
9.49. Подошёл тот самый, незаметный. Отряхнул невидимую пыль с левого рукава, полюбопытствовал: «И как Вы себя чувствуете?» Очень хотелось его послать, но драконоборец безмолвствовал. Незаметный понял; в общем, понимать было его работой. Усмехнулся: «Не думайте о драконе. В конце концов, гораздо важнее преподнести урок излишне независимым территориям. Налоги, дороги, коронные права… Вы бы удивились, какого объёма доклад представили Его Величеству наши придворные мудрецы. Дракон — всего лишь удачный повод».
Драконоборец знал, что дракон — лишь удачный повод. Незаметный помолчал со значением, затем добавил: «Вам немыслимо повезло, лейтенант. Дочь крон-принца — это великолепный приз. Так что…» Незаметный успел отскочить. Дарёный меч глубоко ушёл в дёрн.
«Мы поговорим позже», — сухо изрёк незаметный. Быстрый осторожный поклон — и он исчез.
10.00. Молебен произошёл по сценарию. Впечатление портили вспышки и столбы дыма, поднимавшиеся из деревянного ящика на треноге. Владелец ящика был счастлив. Летописец молчал, покойно глядя куда-то за горизонт. Коленопреклонённые полки время от времени глухим растекающимся басом изрекали положенные слова.
Когда дракона назвали «адовым отродьем», драконоборца передёрнуло. Совсем не так, как ранним утром — здесь холод был ни при чём.
Хотелось подняться с колен и заорать: «Какое адово отродье! Я с ним одно училище заканчивал и в одних кабаках напивался!» И что-нибудь ещё, столь же правильное и бессмысленное сейчас.
Кто-то внутри с глумливой усмешкой согласился, что заорать-то можно. И ценой искренности будут дальний глухой гарнизон, рапорты, которые никто никогда не прочтёт, и всё более продолжительные запои вонючим картофельным самогоном.
Драконоборец так и не разобрался, осуждал его глумливый или наоборот, поддерживал.
11.00. Генерал отказался выслать парламентёров. «Конечно, я знаю про Драконий платунг», — удивлённо согласился он, ещё больше похожий на гоблина, чем обычно. — «Неужели Вы думаете, что дезертир может туда вернуться? Тем более дезертир, похитивший члена августейшей фамилии и предавшийся бунтовщикам, врагам Империи? Вы удивляете меня».
Незаметный слушал генерала с понимающей усмешкой. Когда тот иссяк, незаметный добавил: «Ваше стремление решить конфликт миром похвально, лейтенант. Будьте уверены, мой рапорт отразит и это».
У выхода из шатра прямо на траве сидел летописец. Когда взбешённый драконоборец проходил мимо, пытаясь справиться с нервным тиком, летописец сказал в небо: «И велели ему ожесточить сердце своё против неразумного и злого друга».
11.08. Крон-принц потрясал деревянным футляром, в котором хранился свиток. «Вы почитайте это, Вы только почитайте! Бедная девочка испытывает величайшие страдания, это непереносимо!..» Драконоборец, только что посетивший нужник, поморщился от запаха близлежащей выгребной ямы.
Глумливый внутри выжидательно замер, надеясь на фразу: «Бедную девочку, Ваше Высочество, потянуло на экзотику — после цирковых негров и, по слухам, цирковых же пони».
Драконоборец мог бы добавить, что первоначально речь шла о дежурном романчике со смазливым молодым офицером, пока сука не узнала о том, что офицер — из Драконьего полка. Тогда и оформилась романтическая идея «похищения», а консул одного южного королевства, по совместительству резидент разведки, подкидывавший бедной девочке денег на развлечения, счёл, что неплохо бы разыграть комедию с отделением беспокойного пограничного города под защитой дракона. Что известно всей столице.
А сам дракон… потерял голову. Тогда ещё в переносном смысле.
Глумливый так и сидел себе тихо, ничем не проявляясь. Видимо, продолжал надеяться. Драконоборец смотрел на коряво исписанный пергамент, не различая букв. Левая кисть ползла по плотной ткани мундира, не находя привычной выпуклости медальона.
Лейтенант вспоминал ту, что уже не ждёт его.
11.30. У газомётчиков было весело. Вокруг флагманской машины, ритмично ухая, бегали «елефанты» из провинившихся. Большинство солдат спорили, кто первый упадёт. Остальные грузили в машины тяжёлые баллоны. Кряхтение мешалось с неизбежными матюками.
«Я передумал», — скучно сообщил драконоборец командиру газомётчиков. — «Подбросите меня к дракону на вашем флагмане во второй заход. А эти…», — драконоборец пожал плечами, имея в виду летописца и человека с ящиком, — «пусть идут пешком». Газомётчик согласился — ему было всё равно.
Над близлежащими холмами медленно взошёл цеппелин, блеснув гофрированным корпусом. Тяжело развернулся и поплыл к городу.
«О, пора бы уже», — напрягся драконоборец. — «Надеюсь, с антидотом у Вас всё в порядке? Не хотелось бы помереть по оплошности». Газомётчик молча указал на широкий баллон за угловатой башней. Драконоборец удовлетворённо кивнул и двинулся к штабному шатру. Ножны меча неприятно щёлкали по левому голенищу.
12.06. Для неопытного глаза дракон падал медленно, полоща уцелевшим крылом. Падал куда-то в сторону и от дымных столбов, поднявшихся над городом, и от быстро опадающего огненного холма, которым стал цеппелин.
У главных городских ворот завязалась ожесточённая перестрелка, почти сразу, впрочем, стихшая — оружие осаждающих было куда как совершеннее.
«Точный удар! Хирургический!» — кричал генерал, потрясая шарообразными кулаками. — «Так их!»
Семёрка газомётов клином двинулась к месту предполагаемого падения дракона. Крайние на всякий случай пустили бурую волну газа, чтобы обезопасить себя с флангов.
«Сейчас там всё заволочёт», — обеспокоено сказал незаметный. — «Превратится в человека и уйдёт». Глупости, чуть не сказал драконоборец. Дракон превращался в человека в течение часов, это обратное превращение стоило мгновения.
Капеллан, глаза горе, молился, еле заметно шевеля губами. Кронпринц время от времени страдальчески стонал сквозь зубы. Летописец звучно произнёс, что «сердце героя не ведало боязни» и заткнулся. Тот, что с ящиком, рассуждал сам с собой о какой-то «светосиле».
Над штабом, треща моторами, пронеслись четыре триплана, сделали «горку». Ракетные пилоны под нижними крыльями были пусты. Подполковник пижонил.
12.23. Командир газомётчиков так ничего и не понял до самого конца. В боку родилась боль, проникла под рёбра, кровью плеснула в горло и стёкла противогаза. Он захрипел и вывалился через окоём люка.
С остальными оказалось ещё проще. Драконоборец сосредоточенно тыкал табельным кинжалом в грохочущую тьму. Кто-то из солдат по-детски крикнул: «Мама!» и умолк.
Потом была возня с тугими непонятными рычагами управления. Газомёт остановился, уткнувшись в тушу дракона. Туша содрогалась. Дракон, расстрелянный и отравленный, оставался жив.
Самым трудным оказалось отвернуть болты, крепившие баллон с антидотом. Не обращая внимания на боль в окровавленных пальцах, драконоборец катил баллон к уродливой покорёженной голове. Зрачок в затянутом плёнкой огромном глазу слегка дрогнул.
«На, жри!» — великолепный меч, что казался лучом света, исшедшим с небес, визжа полосовал запоры баллона. Дракон судорожно глотнул. Ещё раз. Антидот закончился.
Драконоборец оглянулся. Остальные газомёты уходили — там, видно, ещё не заметили, что всё пошло не так, как приказано. Вдали, в пыльной дымке поспешала группа людей, и один из них сгибался под тяжестью деревянного ящика на треноге. «Проклятье, времени нет…» Дракон попробовал подняться на лапах. Не получилось, но видно было, что антидот действует.
«Слышишь, сдёргивай отсюда, урод!» — слова не хотели покидать резиновую маску противогаза. — «Беги, пока можешь! Тебя сдали, все сдали, понял?» Кричал то ли глумливый, то ли драконоборец — в эту минуту они были одно.
Дракон моргнул и поднялся на все четыре лапы. Из пасти с грохотом вырвался столб пламени. Драконоборец мог поспорить, что сейчас на городской стене радостно вопят фольскскнехты-ополченцы.
12.25. «Что этот идиот творит?» — осведомился незаметный у генерала. Тот хмыкнул, обозревая поле битвы в бинокль.
Газомёты, повинуясь сигнальщикам, развернулись и пошли в охват дракона. У передних лап чудовища металась, поблёскивая медалями и значками, фигурка драконоборца.
12.27. «Только тронь их, ты, ублюдок!» — орал драконоборец, размахивая мечом. Противогаз, отброшенный в сторону, исчез под одним из когтей дракона. «Я дал тебе шанс уйти! И всё! И не более того!» Воняло не рассеявшейся до конца отравой. Почти вплотную подобравшийся газомёт дал залп, и бурое щупальце потянулось к дракону. Тот с медлительной грацией отступил в сторону, сотрясая землю, повернул голову и сжёг газомёт, не дав машине взорваться — металл оплыл, испарив доверившихся ему людей.
Драконоборец успел подумать: «Может, они с сукой и в самом деле влюблены?»
12.28. «Что он делает?» — раздражённо спросил кронпринц. «Раскрыл другой газомёт ударом лапы», — любезно поведал незаметный. «Да не дракон, а этот ваш спаситель», — выговор кронпринца стал отрывистым. «Пытается влезть на спину дракону», — пожал плечами незаметный. — «И даже влез. Тварь его не трогает».
«Предательство?» — каркнул кронпринц. Незаметный вздохнул, прикрыл глаза, выдержал паузу, смакуя момент и подбирая единственно верные слова, затем кивнул: «Именно. Предательство опального родственника Его Величества. Через дочку получить город на самой границе, ручного дракона и поддержку враждебных Империи королевств. Очень удачная идея».
Кронпринц дико посмотрел на незаметного, раскрыл рот, намереваясь изречь нечто наподобие «Вздор!», но двое, неожиданно возникшие за спиной, заломили ему руки и повлекли прочь по склону холма.
«В самом деле?» — полюбопытствовал генерал, опустив бинокль. «Да», ответил незаметный. — «Последние полтора месяца он как мог пытался обелить себя. Его Величество даже сделали вид, что поверили. Его Величество весьма милосердны. Битва с драконом — это много лучше, нежели казнь, пусть и самая торжественная. Вопрос репутации, ваш-ди-ство».
«Понимаю», — согласился генерал. «Ух ты!» — воскликнул он почти сразу. «Вы только гляньте!»
12.30. Кровеносная жила должна была проходить где-то здесь. Драконоборец налёг на меч, вгоняя его под чешую и проворачивая. Дракон озабоченно заворчал и тряхнул головой. Драконоборец удержался и продолжил свою работу.
Отсюда, с высоты, было видно, как на стены города высыпала по меньшей мере половина его обитателей. Где-то на поле, на полпути к холмам, над криво поставленным ящиком полыхала вспышка за вспышкой. Стоявший рядом летописец, судя по жестам, декламировал что-то, что с такого расстояния было невозможно прочесть даже по губам.
Четвёрка истребителей заходила от солнца на штурмовку.
12.36. Жить незачем. Бомбы, сброшенные с цеппелина, убили её. Бургомистр, продажная тварь, наверняка остался жив и будет вымаливать себе прощение. Все живы, все, кроме неё. А значит, надо отомстить и умереть.
Друг вряд ли это понял. Но он делает своё дело, кромсая мясо на затылке, добираясь до артерии. Животные инстинкты требуют перекатиться на спину, давя зловредную тварь. Только делать ничего нельзя. Пехоту они сюда не бросят, два последних газомёта улепётывают во все колёса. Надо просто стоять и умирать.
Дракон не мог видеть фонтана крови, ударившего в испачканное дымом тёмно-синее небо из развороченной артерии, но он почувствовал, что жизнь наконец-то отыскала дорогу вовне исполинского, почти неуязвимого тела.
Одновременно он ощутил, как рой пуль бесполезно пробарабанил по спине. Коротко вскрикнул друг. На самом краю поля зрения человеческое тело, с ног до головы в драконьей крови, свалилось на землю. Друг так и не выпустил меча. Свободной рукой он, кажется, пытался нашарить какую-то безделушку на шее, но не успел.
Потом стало холодно. Дракон, согнув лапы, опустился брюхом на землю и замер.
19.07. Пользуясь отсутствием стёкол, выбитых взрывной волной, по ратуше гулял сквозняк. Генерал отложил черновик рапорта, и листки тут же спорхнули со стола. Незаметный услужливо собрал их и водворил на место, не забыв прижать беглецов пресс-папье. Через какое-то время разговор продолжился.
«Хорошо, уважаемый. Пусть эти газомётчики числятся смертью храбрых от лап, клыков и чего там ещё… Как вы разберётесь с летописцем — ваши трудности», — тяжело проговорил генерал. «Уже, ваш-ди-ство», — без паузы ответил незаметный. — «Он, хоть и строит из себя человека не от мира сего, однако намёки нашего ведомства понимает преизрядно».
Генерал помолчал. «Хотел бы я знать, почему всё случилось именно так», — в конце концов сказал он.
«Какая разница», — неожиданно мягко отозвался незаметный. — «Предатели покараны, мятеж раздавлен, добро, как обычно, торжествует. Средства тоже обычны — выбрать правильного человека для праведного дела и пообещать ему правильную награду. Остальное случается само собой. Исключительно само собой».