Предоставленная в одном из отделений пещеры убежища повстанцев на Фросвинде койка была мягка и, в целом, комфортна. Но, если бы она и не была таковой, даже, если бы ее вовсе не было, то абсолютно обессилевшего охотника сей факт нисколько бы не остановил, так как он все равно неминуемо рухнул бы в объятия сна. Хотя нет, не в объятия, а в цепкие когти, так как сны после смерти Элли были исключительно кошмарными. Нет ничего страшнее, чем потерять последнее оставшееся у человека пристанище спокойствия. И теперь кошмар представал перед Раэлем не только наяву, но и во сне. Он пытался управлять своим сном, однако с каждым новым эпизодом начинал понимать, что не только он участвует в своих видениях. Элли, та, другая… не живая, холодная Элли, войдя в его сознание, не позволяет ему контролировать всплывающие картины. Раэль уже не столько боялся реальной жизни, сколько вновь оказаться спящим, что, несомненно, было бы обратным большинству желаний нормальных людей. Но у него, как и у любого другого человека, не было выбора, и охотник вновь погрузился в пучину страха. Казалось, пробыв в ней целую вечность, Раэль вновь ощутил острую режущую боль в сердце после встречи с мертвой Элли. Она не ответила ни на один из его вопросов, которые он задавал на протяжении этого длинного, кажущегося бесконечным, мучительного сна. Каждый новый кошмар подтачивал охотника изнутри. Сновидения восстанавливали лишь его физическую составляющую, и то не в полной мере, а духовная с каждым разом слабела, с каждым пронзающим, леденящим душу взглядом неживой Элли покидала его.

* * *

Вновь оказавшись в реальном мире, тяжело и прерывисто дыша, Раэль смахнул со лба градины холодного пота и осмотрел свою маленькую келью в тусклом свете факела. Провалившись этой ночью в сон, он даже не сумел толком разглядеть интерьер пещерного завитка, выделенного специально для него Фьёльниром. Судя по разложенному у стен инвентарю, это была кладовая для инструментов.

Раэль потряс головой, словно в попытке вытряхнуть из нее частички ночного кошмара и, наконец, задал себе более насущный вопрос, соответствующий помыслам только проснувшегося человека, — а который сейчас час? Определить время, находясь под землей, было довольно затруднительно, поэтому Раэль, поднявшись с кровати, направился к выходу из своей кельи. Кошмарный сон, не восполнивший утраченных сил охотника, заставил его почувствовать временное головокружение при ходьбе. Дверь в помещение открылась раньше, чем охотник успел доковылять до порога.

— Утро доброе, идем со мной, — без каких-либо пояснений произнес мужчина с факелом в руке и, не оборачиваясь, неспешно двинулся по коридору пещеры.

Раэлю ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

«Видимо, я порядком взбудоражил Кэтти своими разговорами, если она решила приставить ко мне охрану», — подумал охотник.

Раэля проводили прямиком к выходу из убежища, где его ожидали двое вооруженных провожатых. Возле них, с мешками, надетыми на головы, стояли трое маленьких, поросших мхом и травой коротышек. Своими макушками доходя по высоте всего лишь до пояса людям, они молча перетаптывались своими древесными, похожими на сплетенные корни, лапками по занесенному ночным снегом каменному полу пещеры. Маленькие существа и вправду, как о них частенько говорили люди, походили на ожившие кусты. Тут и там на их маленьких тельцах, словно из плодородной земли, просачивались травинки и тоненькие веточки, усеянные листьями. На напряженных лицах мужчин читалось явное неудовольствие, вызванное то ли ранним подъемом, то ли присутствием рядом столь нелюбимых ими фрилдингов. Хотя, пожалуй, доля их гнева перепала и охотнику.

— На, — буркнул мужчина, передав Раэлю походный мешок, — здесь твои вещи и немного еды. Твое оружие мы передадим тебе по окончанию пути.

Охотник быстро расстегнул сумку и, запустив руку в свой скарб, нащупал на дне мешка браслет. Удостоверившись, что артефакт на месте, он потуже завязал поклажу и перекинул пожитки через плечо.

— Больно нужен нам твой мусор, — угрюмо пробурчал второй мужчина, покосившись на Раэля.

«Вот и прошла моя слава в здешних рядах, мой подвиг забыт и канул в небытие», — мысленно сыронизировал охотник.

Суровый утренний Фросвинд не преминул встретить очутившихся на свежем морозном воздухе путников своим ледяным дыханием. И только что вышедшие из теплого убежища, если, конечно, так можно назвать промозглую пещеру, люди поежились, за исключением пленных фрилдингов, коим было за радость вновь очутиться в объятиях природы. Глаза Раэля, так и не успевшие привыкнуть к режущему после подземного мрака свету, вновь очутились в темноте посредством надетого одним из сопровождающих на голову охотника мешка. Многочисленное число поворотов на их пути было, что очевидно, сделано его спутниками умышленно. Единственное, что действовало более угнетающе на восприятие охотника, нежели мрак, расстелавшийся перед его глазами, так это молчание сопровождавших повстанцев. В голову Раэля постепенно стали заползать мрачные мысли. Он вновь и вновь прокручивал в памяти вчерашний разговор с Катриной.

«Как-то уж больно быстро она поддалась его уговорам. Не к добру. Характер стальной, а тут такое… но ведь хотели бы убить — убили бы еще там, в убежище. Хотя да… лучше втихую… подальше…. чтобы нести не далеко было. Да и его новые знакомые, Фьёльнир с Трюкачом, ни о чем не догадаются — ушел утром и все тут… сам же ведь хотел! И этих коротышек с собой прихватил… а что! И впрямь удобно… но руки ведь не завязали!» — все пытался доказать своему рассудку Раэль.

— Нам долго еще идти? — решил все же попытаться завязать разговор охотник.

— Сколько надо, столько и будем идти, — промычал один из повстанцев в ответ.

— Позвольте глоток пропустить, а то промерз что-то, — после некоторой паузы сказал Раэль, скорее для поддержания диалога, нежели в действительности испытывая в этом потребность.

— А еще охотником зовешься! Не успел выйти, а уже замерз, пфф, — презрительно процедил повстанец.

— Да это с непривычки, у вас там просто тепло очень было, давненько в таких условиях не бывал, разморило, видать.

— Ладно, пей уж, черт с тобой, — сказал его напарник, остановившись, — эй, мелюзга, стоять! — скомандовал он продолжающим вышагивать фрилдингам, и те, послушно остановились.

Раэль чуть приподнял с подбородка ткань, высвободив из-под мешка рот, и сделал несколько небольших глотков из фляги. Фроствейн тотчас же наполнил своим теплом организм.

— Изволите? — предложил он выпивку своим провожатым.

Вот уж, кто действительно успел продрогнуть за время их короткого путешествия, так это эти двое, которые, во имя переполнявшей их гордости, решили несколько секунд хранить молчание, а потом уже ответить отрицательно на поступившее им предложение, дабы «не дать слабины». Собственно, гордость их переполняла не так уж и долго. Вскоре волны возвышенного человеческого самоуважения отхлынули от каменистых берегов сознания двух повстанцев и, переглянувшись между собой, они пренебрежительно и даже чуть ли не брезгливо приняли флягу из рук охотника.

— А ну пошли! — рявкнул на фрилдингов один из повстанцев, и группа вновь продолжила путь.

— Тащимся с этим зверьем в такую рань, чтобы они потом, оказавшись на свободе, испепелили нас своими заклятиями из-за первого попавшегося дерева, черт подери! — не удержался второй, видимо всю дорогу пыжившейся от злобы.

— Они ведь не виноваты, что мир людей стал настолько близок к их местообитанию, — добродушно ответил Раэль.

— Ты бы вообще заткнулся, защитник природы. Всю жизнь животных стрелял, а теперь что? А? — огрызнулся повстанец на высказывание охотника, — а людоеды, знаешь ли, тоже рядышком живут, ты бы к ним сходил и выказал бы им всю свою любовь и уважение. Они бы тебя мигом приголубили, аж причмокивали бы, перемалывая твои косточки.

— Я охочусь из надобности, а не ради удовольствия. А сравнивать безмозглых агрессивных монстров с такими же, как и мы, разумными существами, это, по-моему, неразумно, — возразил Раэль, — вы ведь ведете войну против режима губернатора, а не против природы, насколько я понимаю?

— Много ты знаешь! — не найдя подходящего ответа, буркнул повстанец, — тебе вообще до этого дела нет никакого, — словно обиженный мальчишка, процедил он, — ты со своими карликами обсуждай, что кому и чего.

«Ну, хоть разговор поддержали кое-как, может все-таки не убьют», — утешил себя мысленно Раэль, — «во всяком случае, пока что».

— Ты сам-то как к режиму относишься? — спросил до сего момента пребывавший в молчании первый повстанец.

— А ты вот как сам считаешь, с учетом вчерашних событий? — вопросил Раэль.

— Ты от ответа не уходи. У тебя выбора не было.

— Выбор есть всегда, но не всегда возможные варианты могут устроить человека, делающего этот выбор. А, впрочем, — сделал паузу охотник, — никак не отношусь. Я нахожусь в розыске, поэтому меня ничего не связывает с городом и местной властью.

— Ага, зато ее с тобой связывает очень многое, и она тебе эту связь непременно покажет, попадись ты ей в лапы, — злобно хмыкнул второй.

— Ну, положим, ты и правду изгой, — продолжил первый, — а чего к нам не присоединился тогда? В одиночку-то тут тяжело протянуть.

— Да он с коротышками связался, чего тут не понятного! — снова влез в разговор его неуемный товарищ.

— Я хочу покинуть Фросвинд, — коротко ответил Раэль.

Если бы охотник в этот момент мог видеть физиономию своего собеседника, то непременно прочитал бы на ней явное сомнение по поводу только что высказанной затеи. Ну, а от его товарища, видимо, все еще сохранявшего обиду из-за недавнего поражения в словесном поединке, можно было ожидать лишь ядовитой ухмылки, которая, собственно, и проступила на лице повстанца. И он, конечно, не преминул облечь ее в словесную форму, — покинуть Фросвинд можно и не сходя с этого места! — радостно изрек он, будто открыл некий, искомый всеми мудрецами на протяжении столетий, секрет.

— Я подумывал воспользоваться более безопасным путем для перемещения, — парировал Раэль.

— А вот это уж не тебе решать, черт побери. Тоже мне умник нашелся! На все воля Мерлинии! — проворчал тот.

Если бы повстанец не добавил в конце своего высказывания этой фразы, то Раэль наверняка бы решил, что это его последняя в жизни прогулка. Однако, как забавно — в этом олухе одновременно уживался и скверный характер, помноженный на недалекий ум, а в придачу еще и вера в богиню жизни, которую славили, в основном, люди, ведущие мирную жизнь, что нельзя было сказать об этом неотесанном головорезе.

Да и вообще, у порядочного человека, как правило, в подобных ситуациях складывается неприятное ощущение, что, когда негодяй восхваляет какие-либо человеческие или религиозные ценности, то он непременно их тем самым и оскверняет. Будь то губернатор, надрывающий свое упитанное нутро, речами о чести и достоинствах человека, ну либо этот тип, поминающий при случае богиню жизни.

Второй повстанец подождал, пока спор будет окончен, и продолжил, — у каждого своя дорога, хотя жаль, нам бы лишние бойцы не помешали.

— А почему вы не можете нанести удар в самое сердце? — задал уже длительное время, болтающийся на языке вопрос Раэль, — мне кажется, вы вполне способны добраться до самого губернатора, — сказал он, как бы намекая на умения его новых знакомых, Трюкача и Хасима.

— Не все так просто. Перебить можно всех, это точно. Только вот убить идею в умах людей намного труднее. Место Сельмонтиса займет другой мошенник. И так будет продолжаться долго. Стражи целая тьма, одного прихлопнешь — еще двое появятся. Нужно, чтобы народ сделал выбор, сам дошел до необходимости перемен. Не знаю, сколько еще этим рабам нужно получить плетей, чтобы они осознали, что такое жизнеустройство не для них, — вздохнул повстанец в конце повествования.

— При таком положении дел, это произойдет неизбежно, — ответил охотник.

— Боюсь, я не застану это время, — последовал ответ, — пожалуй, можно снять мешки, мы уже достаточно удалились от лагеря.

Его товарищ что-то неразборчиво буркнул себе под нос, очевидно, раздосадованный тем, что напарник уделил проходимцу внимания больше положенного, и рывками сорвал мешки с голов фрилдингов. Раэлю за свою жизнь лишь издали доводилось видеть «детей природы», как многие люди порой называли этих созданий. Довольно часто, когда ему доводилось углубляться в леса Фросвинда, будучи на охоте, Раэль мог наблюдать маленькие силуэты, маячившие меж деревьев и, заприметив фрилдингов, он тут же сворачивал свое предприятие не столько из страха, сколько из уважения к хранителям леса. Теперь, когда зрение охотника вновь восстановились после резкой перемены обстановки, он мог воочию лицезреть этих созданий прямо перед собой. Своими большими широкими глазками, выглядывающими из листвы, спадающей с их макушки, трое фрилдингов взирали на своих похитителей. Казалось, маленьким деревцам, угрюмо косившимся на повстанцев, был неведом страх, а их тоненькие губы, находящиеся под деревянным носом, больше похожим на малюсенький пенек, сжались, приобретя суровое выражение. Короткая моховая заостренная бородка завершала картину грозности этих малюток, которые, скрестив деревянные ручки-ветви у себя на груди, выказывали явное презрение своим похитителям. Конечно, их небольшие размеры и чудаковатый вид, которым их наделил Создатель, были крайне обманчивы для людей, не знакомых с опасностью, могущей исходить от фрилдингов.

— Что ж, вы можете идти, — произнес второй повстанец, сделав вид, что не обращает внимание на воинственную стойку малышей, — вот твое оружие, — передал он Раэлю лук со стрелами, а также охотничий нож и метательный топорик, — и… береги себя, — добавил мужчина напоследок, бросив задумчивый взгляд на охотника, а после, опустив глаза, развернулся и побрел в обратном направлении. Его напарник же, напротив, презрительно оглядев стоявшую перед ним группу, словно предателей, которых волею случая приходится отпустить, вопреки вынесенному им приговору, вот-вот готовый вновь брякнуть какую-нибудь мерзость в их адрес, все же сдержался, видимо, под влиянием благосклонного отношения его товарища, молча развернулся и потопал за ним следом. Пожалуй, с его стороны эта выходка выглядела не столько гордо и надменно, сколько по-детски глупо, а, в особенности, была сравнима с реакцией миниатюрной собачонки, которая лает на прохожих только в присутствии своего хозяина, да и то, когда обстоятельства благоприятствуют. А в данном случае поддержки со стороны хозяина не ощущалось вовсе. Но Раэль даже не обратил на это никакого внимания. Больше всего охотника озадачило неоднозначное прощание первого повстанца, с которым он сумел найти общий язык после короткой беседы. Было нечто предупредительное в его последней фразе.

«Предупреждение ли?», — подумал Раэль, которого чутье привязало к этой малозначительной детали, тотчас же въевшейся в сознание.

Фрилдинги тем временем молча затопали на запад, не обращая на охотника никакого внимания. То, что ими было выбрано западное направление, ошибки, по мнению Раэля, быть не могло, так как горная гряда, которая находилась по правую его руку, возвышалась там, где ей и было самое место — на севере. Охотник не решался заговорить с этими разумными низкорослыми созданиями, которые упрямо двигались своим путем по направлению домой. Однако он неотступно следовал за ними по занесенным ночной метелью сугробам, в глубине души очень надеясь, что коротышки все же замолвят за него словечко перед главой клана, и его не убьют при подходе к их лагерю. А последнее было бы, по меньшей мере, обидно, учитывая «успешно» пройденный им до сего момента путь, а также те туманные задачи, которое он выставил перед собой впереди. Фрилдинги, несмотря на их габариты, передвигались довольно быстро, да и, к тому же, учитывая их маленький вес, не проваливались в уготованные Фросвиндом сугробы, чего нельзя было сказать о Раэле, который, углубившись в снежное покрывало по самые коленки, прорывал глубокую колею, еле поспевая за коротышками. Те изредка поскрипывали между собой, а по-нашему — перешептывались, пару раз даже обернувшись в сторону охотника.

Как ни странно, переход до местообитания фрилдингов не занял слишком много времени и прошел, что самое удивительное, без приключений. И все-таки, на протяжении всего пути Раэля не покидало чувство, что за ним кто-то наблюдает, и, хотя он не раз оглядывался по сторонам, стараясь подтвердить свои опасения, он так и не смог разглядеть ни единой души среди многочисленных густых ветвей елей, покрывающих этот участок леса. Но последние слова повстанца не выходили из его головы и ощущение «присутствия», подпитываемое этой мыслью, лишь усиливалось.

* * *

— изрек глава фрилдингов, старейшина Мэльфий-Древесная кора, не сводя с Раэля своего проницательного взгляда.

— Я пришел сюда не таясь и без злого умысла. Мне нечего скрывать, но есть о чем просить, — прямо ответствовал Раэль.

— вновь затянул свою таинственную рифмованную тираду Мэльфий-Древесная кора. Казалось, природа, ощущая в этом создании свой талисман, подпитывала его живительной силой. И мудрые изречения старейшины, ограненные всепроникающей гармонией, выходили из его уст в поэтичной форме, угодной матери-природе.

Множество фрилдингов собиралось под сенью высоких сосен в маленькой рощице на западе Фросвинда, постепенно стягиваясь к ее центру, дабы послушать забредшего в их края человека, чей род допускался в священные места лишь в исключительных случаях. Маленькая рощица, благодаря скоплению зеленых кустов-коротышек, более походила на густые заросли.

— Если предположить, что я не имел определенной цели, которая привела меня к вам, то я не вызволил бы фрилдингов из людского плена, — начал Раэль, и коротышки вокруг него тотчас же активно заскрипели между собой, не скрывая явного возмущения. Однако охотник, невзирая на нарастающий вокруг него шум, продолжил, — а не вызволил бы я их потому, что, будучи не наделенным целью, я не был бы направлен судьбой в эти края, и никак не смог бы узнать о бедах, постигших твой народ.

И словесный шум стих так же резко, как возник. Слова охотника, очевидно, удовлетворили, а, может даже, удивили своей правдивостью и смекалкой фрилдингов.

— Как я могу попасть на планету Сэндк'х, чьи земли находятся во владении империи Фашхаран? — задал вопрос Раэль.

Тишину вновь прервало повсеместное поскрипывание фрилдингов.

«Что это за ужасные монстры, у которых находится ключ», — думал Раэль, — «да еще и «не духом наделенные создания»… да, черт возьми, все это очень плохо… очень… и все это меня ждет в темной пещере…».

Раэль вздрогнул. Он сразу понял, о ком идет речь. Да, бестиарий Фросвинда имел в наличии и таких существ. Молтурианцы — одна из многих неудачных попыток создать богами что-то стоящее и, пожалуй, одна из самых провальных. Разумные твари, по телосложению походящие на людей, скрывающиеся в пещерах. Хотя имелись у них и внешние различия с человеческой расой, а именно отсутствовали некоторые части лица, такие, как уши, нос, брови и рот. Зато боги одарили их, вместо двух глаз, целыми тремя! Рот, кстати, молтурианцам был и вовсе не нужен. Эти человекоподобные существа превосходно питались и без него, высасывая души пойманных ими жертв. Почему боги, совершив ошибку, оставили этих существ на Фархорне, до сих пор неизвестно. Раэлю стало очень не по себе, когда он осознал, с чем ему придется столкнуться во мраке пещеры.

— Мэльфий, — с тревогой спросил Раэль, — ты только что упомянул о ключах, открывающих порталы в другие земли. Однако, как я понял из твоего рассказа, ты знаешь только о местонахождении одного из ключей?

— Да, это так охотник, — ответил старейшина Древесная кора.

— В таком случае, можешь ли ты мне ответить, настоящий это ключ или нет? — спросил у него Раэль, протягивая главе клана каменную фигурку, полученную им в подарок от Трюкача.

— так же спокойно и немного протяжно промолвил Мэльфий, возвратив предмет Раэлю.

«Не такие уж они и агрессивные, как о них рассказывают», — подумал охотник.

А Мэльфий, словно почувствовав мысли Раэля, вновь затянул.

— Спасибо за помощь. Прощайте! — окинув взглядом фрилдингов, произнес Раэль и, потуже затянув свою походную сумку, отправился на север, к горной гряде, которая тщетно пыталась дотянуться до безоблачного синего неба своими острыми каменными верхушками, одетыми в белые снежные шапки.

— До свидания, Раэль. Доброй охоты, — ответил старейшина Древесная кора, провожая взглядом человека, первого гостя, побывавшего у фрилдингов за долгие годы.

* * *

На огромной, усеянной скалами и занесенной песком, планете Сэндк'х шло нескончаемое соревнование двух времен суток — дня и ночи, в столь необычной дисциплине, как сотворение препятствий всему живому. Холодная ночь, в отличие от обжигающего своим жаром дня, казалось, вздымала все пески Сэндк'ха ввысь и вихрями насылала их на любое существо, посмевшее посетить царицу мрака во время ее правления. Однако сейчас был день. И, что удивительно, он со всей свойственной ему наглостью, решил нарушить правила соревнований, воспользовавшись оружием своего же соперника. И вот теперь песчаная буря, которую редко можно было встретить в дневное время, будоражила раскаленную солнцем пустыню своими яростными порывами, застав отряд из шести человек в пути.

Все, как на подбор, путники были чистокровными фашхаранцами с присущими им особенностями, отличающими их от других людей на Фархорне. Смуглолицые, с узким разрезом глаз, люди, закаленные тяготами и опасностями дикой пустыни, обладали острым взглядом и строгими чертами лица. Среднее телосложение фашхаранцев, скорее ближе к худощавому, однако более походящее на натянутый с силой канат, состоящий из волокон-жил, не уступало по гибкости стальной шпаге, которая, несмотря на небольшой диаметр лезвия, вполне успешно разила своих противников. Путники не были ни молоды, ни стары, находясь на середине прожитого пути, походили на отобранные зерна одного урожая.

— Мы выбрали не лучший день для похода, — промолвила Эхмельзара через ткань платка, — даже пустыня препятствует нам в наших свершениях.

— По мне, так это, наоборот, добрый знак, — надменно ответил Рахсан на высказывание жрицы ордена Небесного пламени.

— Какое бы там знамение ни было, мы выясним, что происходит в стане наших недругов, — пресек начавший зарождаться спор между двумя людьми Эмиль — бывший воитель фашхаранской армии.

— Иначе и быть не может, если боги, конечно, вновь не решат удостоить нас своим предостерегающим знамением, — промолвил Рахсан, покосившись на жрицу.

Та же, сохраняя абсолютное спокойствие, с которым и подобает жрице ордена относиться к подобным нападкам, прошествовала дальше. Рахсан, слегка разочаровавшись, что его провокация не увенчалась успехом, лишь нагловато хмыкнул себе под нос и затопал чуть быстрее по песчаным барханам, дабы удалиться от объекта словесных посягательств, который потерял теперь для него всякий интерес.

— А буря нам только в помощь! — ободряюще воскликнул замыкающий строй Альхазир в попытке перекричать завывающие песчаные вихри и плотнее натянул ткань платка на лицо.

— В помощь, — отстраненно, погрузившись в свои мысли, повторила за ним Шафирия, шедшая первой в живой цепи. Правая рука Зуруба, лидера повстанческого сопротивления на Сэндк'хе, явно была не в лучшем расположении духа. И не будь ее лицо скрыто под серой хлопчатой тканью, любой мог бы узреть на нем оттенок раздражения, находящийся, по всей видимости, в прямой зависимости от воцарившегося на планете песчаного хаоса.

Единственный, кто не принял участия в разговоре, был некромант Зильриз. В прошлом являвшийся слугой империи Фашхаран, так же, как Эмиль и Эхмельзара, оставивший ненавистный ему режим, Зильриз покинул гильдию некромантов Фашхарана и присоединился к повстанческому сопротивлению, расположившемуся вдали от городского муравейника, в горах, где служитель смерти и продолжал практиковать темное искусство, помогая своей новой семье. Не в счет были лишь Рахсан, чья профессия вора явно не входила в список официальных и горячо любимых гражданами Фашхарана, и Альхазир, чье ремесло тоже не оплачивалось из имперской казны, однако пользовалось спросом у простых смертных, ибо охота на чудовищ, усердно множащихся на Сэндк'хе, была необходима, как, например, каравану, выбравшему особо дальний маршрут, так и простым гражданам, которые были вынуждены селиться за пределами городской стены.

— Шафирия…, - прикрыв рукой прорезь для глаз, чтобы защититься от порыва ветра, промолвил Эмиль, — возможно, есть какая-нибудь, хотя бы предположительная, информация о том оружии, которое создают в гильдии?

Прозвучавший вопрос поднял женщину из глубин размышлений.

— Я знаю не больше, чем мои осведомители, именно поэтому первоочередная наша задача понять, с чем мы имеем дело.

— А я вот все в толк не возьму, — влез в диалог Рахсан, чье желание поговорить не смогла переселить даже песчаная буря, — почему нам не было дано задание уничтожить это неведомое оружие, а?

— А ты подумай, — с ноткой раздражения в голосе ответила ему Шафирия.

— Я и думаю, да в голову ничего не приходит, знаешь ли, — ответил он.

— В пустую голову мысли не захаживают, — контратаковала она с презрительной интонацией в голосе.

— То-то, я смотрю, ты ничего сказать не можешь по этому поводу, — тут же передразнил женщину Рахсан, в точности скопировав ее тон.

Шафирия, сверкнув глазами ничего не ответила и, ускорив шаг, пробормотала про себя ругательства в адрес обладателя «длинного языка».

Вор, довольный своей маленькой победой над временной начальницей, растянулся в широкой улыбке, которая определенно бы засверкала на палящем солнце Сэндк'ха, не будь его лицо закрыто платком. Расправившись с одним «фронтом работы», Рахсан вернулся к предыдущему и, повернувшись к Эхмельзаре, начал было высказывать новую колкость в ее адрес. Однако в этот момент поток ветра, шедший с запада, не дал вору договорить, забросив горсть песка в прорезь ткани на его лице. Вкусив дары пустыни, вор стал судорожно протирать глаза рукавом рубахи, звучно кашляя при этом.

— Кажется, богов утомило твое повествование Рахсан, и они решили ниспослать тебе тишину, — мягко улыбнувшись, заметила Эхмельзара.

Остальные же восприняли сей факт без излишней застенчивости и громко загоготали над сконфуженным вором.

— Ну вас с вашими богами! — отплевываясь, ругнулся он и притих, при этом гордо приосанившись, будто ничего и не произошло.

— А что, если они уже закончили свой ритуал? — спросил Альхазир, обращаясь скорее ко всем сразу, нежели к кому-то в отдельности.

— Если этот ритуал действительно настолько силен, как он о нем говорят, то мы непременно бы почувствовали его силу по окончании, — заговорил до сего момента молчавший Зильриз, — однако меня тоже настораживает неведение, в котором нам приходится находиться, — адресовал он свою последнюю фразу Шафирие.

— Я уже, кажется, сказала, что знаю не больше вашего, — бросила она.

— Я ни в коем случае не хотел ставить под сомнение твои слова, а лишь хотел, чтобы каждый из нас высказал свои предположения по этому поводу, дабы выработать план действий. Ведь не исключено, что нам придется сражаться, — успокаивающе промолвил некромант, устремив свой мертвенно-ледяной взор, никак не сочетавшийся с его умиротворенной речью, на женщину.

Та же, с трудом выдержав тяжелый взгляд Зильриза, отозвавшийся в ней волной мурашек, мгновенно пробежавших по ее телу, ответила не сразу. В глубине души Шафирию пугал этот человек, втесавшийся в братство и вскоре ставший «членом семьи», и не столько своим устрашающим видом, свойственным людям, следующим темному ремеслу, сколько своей проницательностью. Каждый раз, когда он бросал на нее свой холодный взор, ей казалось, что он проникает в самые заветные ее тайны, читает ее мысли, словно ученый, проводящий все время в библиотеке, перелистывая страницу за страницей эпизодов из кладовой ее памяти.

— У меня нет никаких предположений на этот счет! — огрызнулась она в ответ, даже сама, казалось, удивившись своей реакции, видимо, сработавшей, как защитная функция организма на «вторжение извне».

Зильриз лишь пожал плечами, не став более докучать женщине расспросами, а другие члены отряда удивленно переглянулись между собой.

В братстве, конечно, были знакомы с надменным характером Шафирии, которая, держась отстраненно, ни с кем не вступала в дружеские отношения. Каким образом она нашла дорогу в лагерь, никто и не знал. С другой стороны, став членом братства, никто и не был обязан рассказывать о своем прошлом, чем она, собственно, и воспользовалась. Так же тихо, как Шафирия появилась в лагере, так же незаметно она стала правой рукой Зуруба, который стал сильно полагаться на ее советы и помощь. Одним словом, все смотрели на нее искоса, однако со временем недоверие прошло, так как дела братства, вопреки ожиданиям повстанцев, «с ее помощью» не ухудшились.

— Некрополь рядом, — вглядываясь в песчаную завесу, промолвил некромант, развеивая повисшее молчание.

— И что-то еще…, - пробормотала жрица, прикрыв глаза, и остановилась.

— Что там, Зара? — спросил Эмиль у женщины.

— Нечто темное, злое там… и… и… что-то еще… не могу разглядеть… темная пелена…, - простояв с полминуты на месте, ответила Зара, указав пальцем как раз по направлению пути отряда, и приоткрыла глаза, — нам не следовало бы идти туда, как я уже говорила.

— Естественно темное, это же гильдия некромантов! Ты меня удивляешь! Что же ты собиралась там увидеть?! — раскинула руками Шафирия.

— Свет особенно чувствителен к тьме…, - начал некромант, — думаю, нам стоит прислушаться к Заре.

— Да? И что вы предлагаете? Сбежать? А? — гневно прокричала Шафирия, уже и вовсе не сдерживая себя.

— О, нет, что ты, мне кажется, было бы разумным просто пойти в обход, выбрав иной путь.

— Мы теряем время, как вы не понимаете!

— Лучше потерять время, чем жизни, — ответил Зильриз.

— Сговорились, черт бы вас всех побрал!? — окинула она ядовитым взглядом отряд.

Остальные повстанцы лишь промолчали.

Ага! — разгневанно-торжествующе рявкнула она, сверкнув глазами, — значит бунт! Вот, значит, как!?

— Шафирия, — спокойным голосом сказал Эмиль, — бунт здравому смыслу объявила только что ты, мы же просим совсем немного, тем более нам неизвестно, с чем мы столкнемся по окончании пути.

— Да и к тому же, пока мы тут спорим, ритуал продолжается, и мы теряем время, — промолвил, наконец, набравшийся сил для речи после «песчаного завтрака», вор.

Шафирия, словно пустынный шакал, затравленно глядела на уже успевший стать ей ненавистным отряд и вызывала еще большее удивление и непонимание со стороны путников.

— Предатели! — прошипела она, — делайте, что хотите! Да поглотит Вас Найтэлий! — и, развернувшись, быстрым шагом направилась к некрополю, скрывшись в песчаной завесе.

— Припекло. Бывает, — как будто ничего и не произошло, сказал Рахсан.

— Она знает чуть больше, чем мы, я полагаю, — высказал свою мысль некромант.

— Да, похоже на то, однако же, при этом она повела себя из ряда вон, — добавил Эмиль.

— Так мы идем или как? — беззаботно спросил Альхазир.

— Пойти-то мы пойдем, — бросив скептический взгляд на оптимистично настроенного мужчину, сказал Эмиль, — но чего ожидать от Шафирии? Либо она просто не ведает, что творит, либо, наоборот, задумала что-то.

— Наверняка, и то и другое, — вставил свое слово вор, — не известно только, на чьей она теперь стороне… может, Зара еще раз глянет, что у них там творится? — без задней мысли обратился к ней вор.

— Боюсь, что я не увижу ничего нового, да и к тому же любое магическое действие оставляет определенный след, что чревато нашим обнаружением, — ответила она.

— В таком случае, в путь! — подытожил Эмиль, — берем чуть севернее, а затем снова на восток. Сделаем небольшой крюк.

— Оружие держать наготове, при подходе проявляем особую осторожность, — умело перехватил командование отрядом воитель, и, конечно, как лицо, уважаемое в братстве, не услышал ни одного пререкания по поводу избранного им плана.