"Что за урод! Теперь он уже своего учителя убил!", - подумал Макс и проснулся. Некоторое время он не мог вспомнить, где находится. Оглянувшись, понял, что лежит в спальне в доме графа Пржевецкого. Роки мирно похрапывал в ногах. Стараясь не разбудить его, Макс поднялся, натянул свой старый охотничий костюм, который, чистый и выглаженный, чудесным образом оказался разложенным на кресле, пристегнул к поясу кошелек, подхватил меч и вышел в коридор. Все в доме еще спали, вокруг стояла мирная тишина. Макс спустился вниз, потянул на себя входную дверь и вышел в сад. Он глубоко вдохнул влажный утренний воздух и поежился от прохлады. Небо сегодня было серым и неприветливым, над городом вставало пасмурное осеннее утро. Солнце пряталось под толщей туч, дул пронизывающий ветер, и Макс пожалел, что не накинул теплый плащ. Но возвращаться в дом не хотелось, и он медленно двинулся по дорожке вглубь сада, направляясь к оранжерее.

Рыжие листья под порывами ветра обрывались с деревьев, падали на засыпанную песком дорожку и шуршали под ногами. Макс обошел оранжерею и встал так, чтобы его не было видно из окон дома. Ему хотелось побыть одному, постоять на ветру, чтобы избавиться от неприятного сна. Он поднял голову навстречу падающим листьям, и один из них спланировал ему на лоб, потрепетал немного и соскользнул вниз. Макс рассмеялся. Он уже разогрелся во время ходьбы, и утро перестало казаться ему неприветливым. Наоборот, он подставил лицо прохладному ветру и глубоко вдохнул его в себя, всем телом ощущая радость от движения. Ветер, проникая в него, принес новые силы, в груди рождалось знакомое ощущение. Энергетические потоки слились в одну мощную реку, которая бурлила в нем. Макс попытался сконцентрировать эту силу в одной точке своего тела. Он замер, закрыл глаза и увидел энергетические потоки в виде цветных нитей. Они сливались в нем где-то на уровне груди, образовывая ярко-зеленый пульсирующий шар. Шар рос, ширился, и вот наконец ему стало тесно в груди Макса, он стремился вырваться наружу, распирал грудь, рождая ощущение обладания огромной мощью. Макс не знал, как выпустить эту энергию из себя, как управлять ею, но радовался уже тому, что он может собрать ее воедино. Он стоял, подняв голову к небу, впитывая в себя все вокруг - ветер, сырой воздух, сероватый свет осеннего утра, шум листьев, шелест ветвей… Раздался звонкий лай, и ощущение шара в груди исчезло. Макс обернулся и увидел подбегающего Роки, который приветственно повиливал хвостом.

– Почему меня с собой не взял? - беззлобно спросил пес, носясь по дорожке за шуршащими листьями.

Макс еще раз глубоко вдохнул и улыбнулся: игра с энергетическими потоками всегда приводила его в хорошее настроение.

– Пойдем завтракать, разбойник, - сказал он Роки и бодро зашагал обратно к дому, поддевая ногами вкусно хрустящие хрупкие листья.

В столовой уже вовсю суетились слуги, накрывая стол к завтраку. Макс присел к столу и сунул в рот маленькое пирожное. Пес устроился около его ноги, умильно заглядывая в рот. В столовую вошел графский портной, держа в перебинтованных руках что-то темно-зеленое.

– Ваш заказ готов, пан Макс, - грустно сказал он, косясь на облизывающегося Роки.

– Что у вас с руками? - удивился Макс, принимая подбитый легким мехом маленький комбинезон с четырьмя рукавами и дыркой для хвоста.

– Собачка ваша… уж больно сердитая.

Макс перевел взгляд на Роки, который виновато потупился.

– Ты зачем, бессовестный, человека покусал? Возьмите, пан портной. Спасибо вам, и извините.

Он протянул портному несколько золотых. Тот взял и поспешно откланялся. В столовую вошел граф, мрачно поздоровался и сел на свое место, не обращая внимания на еду. Вскоре собрались и все остальные, одетые в дорожную одежду. Завтрак прошел в молчании, каждый думал о тех испытаниях, которые предстоит преодолеть на пути к Змеиному болоту. Наконец, Виктория решительно поднялась из-за стола.

– Спасибо вам за все, граф. Мы должны ехать.

– Лошади готовы, - отрапортовал вошедший в этот момент Кшиштоф.

Макс поднялся в комнату, быстро собрал в мешок свои вещи, взял собачью переноску, накинул плащ и спустился вниз. У крыльца нетерпеливо били копытами кони.

– Роки, давай одеваться.

Макс упаковал пса в комбинезон, который пришелся точно впору. Роки недовольно оглядел себя и спросил:

– А почему зеленый? Я буду в нем, как крокодил.

– Тебе не все равно? - рассмеялся Макс, - Ты же дальтоник.

– Только не во Второй грани, - пояснил пес, - Здесь я различаю цвета не хуже, чем ты.

– Ну, значит, будешь крокодилом. Чем страшнее, тем лучше.

Макс подставил псу мешок, в который тот ловко запрыгнул, закинул его за спину и сел в седло.

– Попонки для лошадей возьмите, - конюх протянул Максу свернутую трубочкой мягкую ткань.

Вскоре к Максу присоединились остальные. У Эдуарда на поясе висела сабля.

– Граф подарил, - пояснил он.

Милана, в веселеньком розовом дорожном костюмчике, поверх которого был накинут перламутровый плащ на лисьем меху, кокетливо поглядывала на нового спутника. Аня не обращала на красавца никакого внимания, она приветливо улыбалась Максу. Гольдштейн позевывал и с опаской всматривался в хмурое небо, ворча про себя: "Вот и осень наступила. А мы все куда-то тащимся". Опаздывала лишь Виктория.

– С графом прощается, - сочувственно вздохнула Милана.

Наконец, девушка в сопровождении графа вышла на крыльцо. Она была чем-то расстроена и молча вскочила на своего коня.

– В добрый путь, паны и паненки, - произнес граф, - Прощай, моя лебедь. Бог даст, еще свидимся.

Шестеро всадников покинули двор гостеприимного дома, и поскакали по дороге к городским воротам. Макс жалел, что у них не было времени осмотреть Староград. Ему хотелось бы увидеть императорский дворец, центральную площадь города, а также знаменитые фонтаны, о которых он много слышал от Гольдштейна.

Дорога к воротам заняла больше часа. Благополучно выехав из города, отряд отправился на север. Навстречу то и дело попадались богатые кареты, телеги, нагруженные различным товаром - все спешили в столицу. По обеим сторонам дороги стояли многочисленные трактиры, постоялые дворы и лавки. Во второй половине дня придорожные заведения стали попадаться гораздо реже, дорога стала пустынней. Путники решили пообедать и остановились у маленького кабачка.

Усевшись за грубо сколоченный деревянный стол, Виктория достала из дорожного мешка вчетверо сложенный лист, развернула его и принялась внимательно изучать.

– Граф дал мне карту, - объяснила она, - Ближайший городок - Березань. Там и остановимся на ночлег.

Макс с любопытством уставился на карту: получалось, что Змеиное болото находится очень далеко, и путь к нему лежит через непонятную местность, которая называлась Дикая пустошь. Примерно на половине пути придется сворачивать с дороги и ехать через эту самую пустошь, на которой не было обозначено ни городов, ни деревень.

Пообедав, снова отправились в путь. В лицо дул пронизывающий ветер, небо хмурилось все больше, обещая вскоре разразиться осенним дождем. Поэтому Макс очень обрадовался, когда вдали показались золоченые купола храма: Березань была близко.

К городским воротам подъехали, когда уже начало темнеть. Уплатив пошлину, отправились на поиски постоялого двора. Березань не радовала глаз своим пейзажем: пыльные узкие улочки, мрачно-серые одноэтажные дома, дощатые мостовые, которые выглядели так, будто вот-вот провалятся от старости.

– Похоже, вон там постоялый двор, - кивнула Виктория на длинный барак, выглядевший особенно непрезентабельно.

– Вот этот сарай? - возмутилась Милана.

Выбора у путников не было, поэтому пришлось остановиться в сарае, который действительно оказался постоялым двором. Мрачная пышнотелая хозяйка сообщила, что свободных комнат у нее всего две, а время ужина закончилось, и поесть гости смогут только завтра.

– Как жаль… - расстроился Эдуард, - Неужели ничего нельзя сделать?

Он ласково взглянул на женщину, и та сразу же растаяла:

– Вы пройдите на кухню, я что-нибудь для вас приготовлю.

Хозяйка игриво вильнула необъятной юбкой и, сделав знак следовать за ней, провела гостей в большое неопрятное помещение, насквозь пропитавшееся запахом вареной капусты. Она зажгла масляную лампу и принялась возиться у печи, что-то ловко нарезая, смешивая и поджаривая, тем временем голодные постояльцы неодобрительно оглядывались по сторонам.

– Грязновато как-то. Здесь, наверное, и тараканы водятся, - прошептала Милана.

– Не знаю, как насчет тараканов, а крысы действительно есть, - ответила Виктория, невозмутимо указывая куда-то в угол.

Макс присмотрелся: в углу, под старой табуреткой, сидела большая жирная крыса. Она внимательно смотрела на людей и одновременно к чему-то принюхивалась, поводя в разные стороны острым носом. Вот она вышла из своего убежища, неторопливо двинулась в сторону хозяйки и ловко запрыгнула в плетеную корзину, стоящую у печки. Оттуда крыса выскочила с добычей - в зубах она тащила большой белый сухарь. Милана издала оглушительный визг, крыса удивленно обернулась и кинулась прочь, убегая от рванувшегося к ней Роки. Она ловко нырнула под низкий потрескавшийся буфет. Пес по пути перевернул несколько табуреток, потом, распластавшись на животе и азартно повизгивая, попытался лапой достать воровку, но крыса исчезла.

– Роки, успокойся, видимо, под буфетом есть щель, она уже убежала, - увещевал Макс.

– Это ужасно! Я теперь не смогу спать! - причитала Милана.

Хозяйка, все это время с доброжелательным интересом наблюдавшая за погоней, сказала:

– Да, крыс у нас полно. Мы уже привыкли. И вывести их невозможно. Чего мы только ни делали: и ловушки ставили, и крысиный яд раскидывали, и попа приглашали. Ничего не помогает. Плодятся проклятые твари, ничего их не берет.

– А может, стоит кота завести? - предложил Макс.

– Коты их боятся. У соседей крысы двух котов сожрали. Так что остальные теперь ночью забираются повыше и из комнат носа не высовывают.

Ужин прошел мрачновато. Все ели без особого аппетита. Макс все время представлял, как крысы бегают по хлебу, вгрызаются в копченый окорок, и наконец ему совершенно расхотелось есть.

– Пойду, пожалуй, спать, - сказал он, поднимаясь с табуретки.

– Да-да, пора уже, - поддержала его Милана, опасливо озираясь по сторонам.

Хозяйка, не сводя преданных глаз с Эдуарда, проводила гостей в их комнаты. Мужчинам досталась сыроватая тесная горница, в которой стояла узкая кровать и два грубо сколоченных низких топчана. Постельного белья здесь, видимо, не полагалось, подушки пахли плесенью. Макс, не раздеваясь, устроился на одном из топчанов, подложил под голову свернутый плащ и накрылся пледом из донного льна. Роки, как всегда, свернулся клубочком в его ногах. Эдуард занял второй топчан, а кровать досталась Гольдштейну, который, невзирая на неудобства, моментально захрапел. Максу не спалось, он не мог забыть слова хозяйки о крысином нашествии. Он не боялся крыс, но, как всякий нормальный человек, испытывал по отношению ним вполне естественную брезгливость. Поэтому при мысли о том, что, проснувшись, он может обнаружить на своей подушке или на груди крысу, его бросало в дрожь. Эдуард тоже ворочался на соседнем топчане. Макс приподнял голову и тихо позвал:

– Эдуард…

– Ты можешь звать меня просто Эдик, - раздался ответный шепот.

– Эдик, слушай, а какой у тебя дар?

Тот немного помолчал, а потом как-то неуверенно ответил:

– Неотразимость.

– Что-что? - не понял Макс.

– Неотразимость. Я могу покорить любую женщину.

Макс озадаченно замолчал. Неотразимость не показалась ему таким уж ценным качеством. Он и сам пользовался успехом у девушек, и не считал, что для этого надо обладать каким-то магическим даром. Максу вполне хватало собственного обаяния, и он совсем бы не хотел, чтобы на него вешались все окружающие дамы. Жизнь превратилась бы в кошмар! К тому же на фоне эмпата, экстрасенса, мастера иллюзий и женщины-воина Эдик выглядел бледновато. Свой дар Макс в расчет не брал, потому что сам еще до конца не понял его сути, но, тем не менее, способности Эдика казались ему весьма сомнительными. Видимо, тот и сам так считал, потому что, когда он заговорил снова, в его голосе явственно слышались нотки обиды и разочарования:

– Правда, мой дар имеет еще и обратную сторону.

– Какую? - заинтересовался Макс.

– А ты сам не догадываешься? Мужчины испытывают ко мне обратные чувства. Они ненавидят меня с той же страстью, с какой женщины любят. И из-за этого я постоянно влипаю в неприятные истории.

Макс прислушался к себе и заверил Эдика:

– Я ничего такого по отношению к тебе не испытываю.

– Ты Носитель. Ваши девушки тоже на меня никак не реагируют.

– Ты только Аню не тронь, и все будет в порядке, - предупредил Макс.

– Не трону. Ты знаешь, я с вами отдыхаю. Мне так надоело, что на меня постоянно вешаются все бабы, а их мужья и женихи все время вызывают меня на дуэль!

– И как же ты выходишь из положения?

– Пришлось научиться обращаться со всеми видами оружия. Слава богу еще, что дар не действует в Первой грани. Иначе меня давно бы уже кто-нибудь пристрелил. Или переехал джипом.

Вспомнив, как моментально расцвела под взглядом Эдика хозяйка постоялого двора, Макс успокаивающе сказал:

– Не расстраивайся, я думаю, твой дар нам еще пригодится.

– Хотелось бы верить, - уныло вздохнул Эдик.

Некоторое время Макс лежал на спине, размышляя о странном даре своего нового товарища. Затем, придя к выводу, что такой дар больше похож на проклятие, незаметно для себя задремал. Во сне он увидел себя идущим по длинному университетскому коридору. Со всех сторон открывались двери, из них выбегали многочисленные юные студентки и солидные дамы-преподавательницы и вешались Максу на шею с криками: "Неотразим!" Он задыхался в этих объятиях и мечтал лишь о том, чтобы куда-нибудь спрятаться. Наконец, Макс увидел в конце коридора дверь с табличкой "Кафедра математики" и рванулся туда, судорожно извиваясь, чтобы цепкие ручки девиц и дамочек не смогли снова его ухватить. Когда до спасительной двери оставалось каких-то два шага, она распахнулась, и на пороге возник преподаватель по фамилии Хан. "Не видать тебе зачета, жиголо!" - заорал Хан и пошел на Макса, воинственно размахивая перед собой блестящим, синим интегралом…