Макса разбудил жалобный стон. Открыв глаза, он некоторое время прислушивался к чьему-то тяжелому дыханию, доносившемуся справа от него, затем сел, огляделся и в полумраке шатра увидел мечущуюся во сне Аню. Макс подполз к ней и положил руку на лоб девушки. Она была очень горячей, ее пышные волосы слиплись от пота. Аня натужно, с хрипами, дышала, она не очнулась от прикосновения Макса, с ее растрескавшихся губ срывались обрывки непонятных, бессмысленных фраз. Было очевидно, что она больна и бредит. Макс отодвинул полог и в предрассветной полумгле увидел сидящую около шатра Викторию.
– Сюда скорее, Аня заболела! - крикнул он.
Виктория быстро осмотрела девушку и осипшим от волнения голосом произнесла страшное слово:
– Чума.
Макс в ужасе прошептал:
– Ты уверена?
– Абсолютно. Картина классическая: высокая температура, бред, хрипы в легких, увеличенные лимфоузлы, красные пятна на лице и теле.
– Что-нибудь можно сделать?
– В клинических условиях, пожалуй, но не здесь. Нужны сильные антибиотики. А тут она обречена.
Макс почувствовал, что у него внутри все разрывается от боли за Аню. Пытаясь проглотить подступивший к горлу тугой комок, мешающий ему говорить, он спросил:
– Сколько ей осталось?
– Дня два, не больше. Через сутки красные пятна превратятся в гнойники, затем инфекция поразит легкие, и она умрет от отека.
У Макса потемнело в глазах, и он выполз из шатра, чтобы хоть немного прийти в себя. Виктория выбралась вслед за ним:
– Подожди, не сходи с ума, не хорони ее раньше времени.
– Ты же сказала… - Макс, внезапно обретя надежду, взглянул на девушку с такой отчаянной мольбой, что у нее выступили на глазах слезы.
– Можно попытаться доставить ее к Фиолетовому. Говорят, он крупный ученый, биолог. Может быть, сможет помочь.
– Так что мы здесь стоим? Поехали! - заорал Макс и ринулся в шатер будить остальных.
Милана, узнав печальную новость, заохала и, кинувшись к Ане, принялась своим белоснежным платочком стирать пот с ее лба и смачивать водой сухие губы. Гольдштейн молча пошел седлать лошадей, а Эдик, в ужасе отшатнувшись от своих спутников, стремглав вылетел из шатра и заорал:
– Да вы соображаете, что творите? Через три дня мы все передохнем!
– Что ты предлагаешь? - сквозь зубы процедила Виктория.
– Сжечь ее вместе с шатром! - Эдик пребывал в состоянии истерики.
Макс, крепко вцепившись в рукоять меча, молча пошел на него.
– Ах, так? Она уже труп, а ты, идиот, готов с ней возиться, и сам сдохнуть! - Эдик схватился за свою саблю.
Скорей всего, дело закончилось бы убийством, но выручила Виктория. Она быстро шагнула к Эдику, заслонив его от Макса своей спиной, и закатила парню мощную оплеуху. Эдик схватился за щеку и замолчал. Виктория отвернулась от него и, схватив Макса за плечи, с силой несколько раз встряхнула:
– Прекрати! Ты не тем сейчас должен заниматься!
– Извините… - промямлил Эдик, - У меня это… фобия… я боюсь заразиться.
Видимо, устыдившись, он принял самое деятельное участие в сборах, но Макса не оставляла мысль, что для Носителя у парня очень уж нежная психика.
Было совершенно очевидно, что Аня не в состоянии самостоятельно ехать верхом, поэтому, завернув девушку в плащ, Макс посадил ее на Малыша впереди себя. Ему приходилось крепко обнимать Аню, чтобы она не соскользнула на землю, что значительно снижало скорость его передвижения. Посмотрев на него, Виктория сказала:
– Мы с Гольдштейном поскачем вперед, искать Фиолетового. Так будет быстрее. Ты езжай помедленнее, мы за вами вернемся.
– Я тоже с вами! - поспешно заявил Эдик.
– Ты мне там не нужен, останешься с Максом и девочками, - отбрила его Виктория.
Она резко вскрикнула, посылая своего жеребца вперед, и во весь опор поскакала в сторону леса. Гольдштейн поспешил за ней. Макс медленно двинулся в том же направлении, то и дело уговаривая Малыша ступать осторожнее. Милана тоже сдерживала своего коня, чтобы быть поближе к Максу. Она не сводила глаз с Ани, готовая в любую минуту броситься на помощь. За спиной у нее болтался в мешке Роки. Эдик, привязав повод Аниного коня к луке своего седла, ехал сзади, на почтительном расстоянии, завязав нижнюю половину лица шейным платком, видимо, выполняющим функцию защитной повязки.
Подъехав к лесу, Макс увидел на опушке пасущихся лошадей Виктории и Гольдштейна и остановил Малыша, не зная, что делать дальше: передвигаться по лесу верхом было невозможно, а идти Аня не смогла бы.
– Эдик! - позвал он, немного подумав, - Выруби две крепкие длинные палки.
Ни о чем не спрашивая, Эдик охотно отправился в лес, довольный тем, что хотя бы некоторое время будет далеко от больной девушки. Когда он вернулся, держа в руках жерди, Макс осторожно передал ему Аню и спешился. Он достал из мешка плед и привязал его концы к палкам, соорудив таким образом что-то вроде носилок, на которые они уложили девушку.
– Милана, тебе придется остаться здесь, с Роки и лошадьми, - сказал Макс, - А мы пойдем искать болото.
Взявшись за переднюю часть импровизированных носилок, он решительно двинулся вперед. Сзади пыхтел, стараясь не делать глубоких вдохов, недовольный Эдик. Идти по лесу с носилками было неудобно, никакой тропки Макс не нашел, и пробирался наугад, там, где, как ему казалось, деревья росли реже. Ноги то и дело путались в высохших, но все еще цепких, стеблях вьющихся растений, он спотыкался о каждую кочку и все время уклонялся от лезущих в лицо веток. Руки под тяжестью носилок как будто оттянулись до земли. Через несколько часов блужданий деревья расступились, открывая ровную, поросшую травой и редким камышом местность. Макс догадался, что это и есть Змеиное болото. До этого он видел болота только в книжках на картинках и в кино, и теперь в растерянности остановился, не зная, что делать дальше. Из тех же книжек он помнил, что в болото можно провалиться, если не знать дороги, и утонуть. Некоторое время он размышлял, как правильнее поступить, и уже было пришел к решению двигаться дальше на свой страх и риск, когда услышал взволнованный голос Виктории:
– Вот они!
Из-за кустов, окружавших болото, выбежали Гольдштейн с Викторией, сзади их догонял сутулый пожилой человек в очках. Его рыжая с проседью шевелюра была задорно взъерошена, длинная жидкая борода развевалась на бегу. Он подбежал к носилкам, наклонился над спящей Аней и осмотрел ее лицо. Затем пощупал пульс, оттянул верхнее веко, и, сокрушенно поцокав языком, скомандовал:
– За мной, быстро!
– Давай я понесу, - Виктория перехватила у Макса носилки.
Эдика заменил Гольдштейн, и все быстро пошли через болото, стараясь попадать в след рыжему человеку, который несся вперед со скоростью, какой в его возрасте трудно было ожидать.
– Осторожно, не провалитесь! И еще, смотрите под ноги: здесь полно змей! - кричал он, не оборачиваясь, - Так, теперь вон туда, в сторону кривого дерева!
После примерно часовой пробежки в быстром темпе, когда Макс уже начал было выдыхаться, человек, наконец, остановился и произнес:
– Вот и мое жилище.
Впереди возвышался большой двухэтажный дом, хозяин взбежал на крыльцо и, сказав:
– Секунду, только отключу сигнализацию, - скрылся за дверью.
Вскоре он вновь появился и, придержав дверь, чтобы Виктория с Гольдштейном могли внести Аню в дом, скомандовал:
– Направо, там мой кабинет.
В большой и светлой комнате он быстро освободил широкий кожаный диван от книг и рукописей, которые были здесь везде, и приказал положить девушку. Затем куда-то выбежал и вернулся с огромной извивающейся змеей в руках, и, приговаривая:
– Вот так, Эвелиночка, вот так, моя хорошая, надо помочь девочке, - принялся сцеживать змеиный яд в пробирку.
Макс с удивлением заметил, что змея, казалось, не возражала против такой процедуры. Услышав звуки голоса старика, она повисла в его руках, как длинная толстая веревка, позволив забрать у нее добрую ложку яда. Затем хозяин дома почтительно и с благодарностями положил жуткую тварь на пол, и она, извиваясь и не обращая ни малейшего внимания на отшатнувшихся людей, отбыла в неизвестном направлении.
– Не бойтесь, Эвелиночка - очень воспитанная девочка, она никогда не трогает гостей! - пробормотал бородатый, доставая из высокого застекленного шкафа какие-то порошки и жидкости во флаконах и добавляя их в пробирку с ядом.
Он взболтал получившуюся смесь, набрал в пипетку несколько капель, подошел к Ане и влил жидкость в полураскрытые губы. Макс сделал бессознательное движение, словно пытаясь остановить старика, но тот рассмеялся:
– Не бойтесь, юноша! Змеиный яд - великолепнейшее лекарство от многих болезней. В том числе и от чумы. Главное, подобрать нужную змею и соблюсти пропорции.
Сделав это туманное заявление, из которого Макс ничего не понял, старик вежливо поклонился и представился:
– Сергей Иванович Лемещенко, профессор серпентологии и Фиолетовый Носитель по совместительству.
Макс хотел было сказать, что ему очень приятно, и назвать себя, но Сергей Иванович замахал руками:
– Знаю, знаю, мне милейшая Виктория все про всех рассказала. Не будем терять времени, голубчик мой! Пациентка моя теперь будет спать, а нам, насколько я понимаю, надо еще позаботиться о тех, кто остался около леса.
– Я сама за ними пойду, профессор, - вызвалась Виктория, - Я запомнила дорогу.
– Хорошо, держитесь тропы, которую я вам показывал. Там превосходно пройдут ваши лошади. Ну-с, а мы пока займемся ужином.
Сергей Иванович бодро вышел из кабинета, сделав знак следовать за ним. На пороге Макс оглянулся. Аня так и не пришла в себя, но ему показалось, что красные пятна на ее лице немного побледнели, а дыхание стало не таким хриплым. Отчаянно надеясь, что все обойдется, он присоединился к друзьям, которые на кухне уже что-то резали, чистили и смешивали под руководством профессора.
– Где у меня хлеб? - спросил Сергей Иванович сам у себя, и сам же ответил, - В буфете.
Он открыл старинный высокий буфет и, поднявшись на цыпочки, пошарил рукой на верхней полке. Хлеба там не было, зато на голову стоявшего рядом Гольдштейна свалилась здоровенная гадюка. Змея соскользнула на пол и быстро уползла, а Лев Исаакович, завопив, совершил прыжок на месте, увидев который, сам Бубка лишился бы сна от зависти.
– Вы напугали Клариссу, голубчик! - укорил его профессор, - Нельзя же так безответственно!
– И-и-и-звините… - пробормотал несчастный Гольдштейн, - Но я сам очень испугался.
– Не надо бояться змей! - Сергей Иванович назидательно поднял палец вверх, - Змеи - милейшие, благороднейшие, а главное, совершенно безобидные существа!
– Так они ж на людей нападают! - взвыл Эдик, давно уже с ужасом оглядывавшийся по сторонам в поисках следующего гада.
– Заблуждение! Ни одна змея на человека просто так не нападет! - строго отчеканил профессор, - И вообще, они никогда не нападают первыми, а только обороняются. Змеи очень дружелюбны. В моем же доме, а также вокруг него, змеи ручные. Подчеркиваю, ручные! Поэтому в следующий раз попрошу не пугать их дикими криками и нелепыми прыжками! Вы этим можете ранить их психику.
Гольдштейн с Максом слушали серпентолога, открыв рот от изумления, Эдик же незаметно крутил пальцем у виска. Макса внезапно осенило:
– Скажите, профессор, а ваша сигнализация - это…
– Совершенно верно, это мои девочки - Валентина и Ариадна. Уходя, я прошу их охранять дверь, а когда возвращаюсь, подаю условный сигнал, вот так.
И Сергей Иванович умильно почмокал губами. На звук приползло еще несколько гадюк, впрочем, может быть, это были какие-нибудь другие змеи, Макс не разбирался.
– Красавицы мои, познакомьтесь, это гости! Их бояться не надо!
Приподняв плоские блестящие головки, змеи некоторое время покачались, потом расползлись.
– И много их у вас? - поежился Эдик.
– Конечно! Дома живут около пяти десятков, впрочем, число постоянно варьируется, потому что к ним часто приползают гости из болота.
Макс, решив, что встречаются увлечения пострашнее, чем серпентология, принялся старательно нарезать огурцы для салата. Гольдштейн занялся чисткой картофеля, а Эдик взбалтывал яйца для омлета. Профессор же, сделав гостям внушение, успокоился и через некоторое время спросил Макса:
– Вы, юноша, конечно, уже разобрались в происходящем? Я имею в виду цель нашего похода, историю возникновения клана Носителей, и так далее?
– Честно говоря, только в общих чертах, - покаялся Макс.
– Как же так! - расстроился Сергей Иванович, - Такой способный молодой человек… Ну, ничего, мы исправим это досадное упущение. После ужина милости прошу в мою библиотеку.
Когда с приготовлением ужина было закончено, с улицы раздались голоса Миланы и Виктории.
– Быстро они! - удивился Макс.
– Я показал Виктории короткую тропу, - пояснил профессор, - Очень сообразительная девушка!
В этот момент в кухню вошла Милана и сказала:
– Виктория повела лошадей в конюшню.
– Очень хорошо! Наконец-то Аспид не будет скучать в одиночестве! - обрадовался Сергей Иванович.
– Аспид? - поперхнулся Эдик.
– Да, мой жеребец. Очаровательное животное! Он напоминает мне амурского полоза. Такой же окрас и потрясающий интеллект.
Вернулась Виктория, и профессор пригласил всех к столу. Ужин прошел в молчании, оголодавшие гости самозабвенно жевали, вознаграждая себя за вынужденное воздержание. Макс едва успевал подкармливать Роки, который то и дело хищно высовывал морду из-под стола. Михалыч, взобравшись на плечо Макса, тоже активно требовал своей доли.
После ужина, когда все, слегка осоловевшие, встали из-за стола, Сергей Иванович радушно пригласил:
– Прошу в мою библиотеку!
– Я, пожалуй, лучше прилягу, - борясь с зевотой, пробормотала Милана.
– И я, - Эдик потер слипающиеся глаза.
Макс тоже больше всего на свете желал бы лечь и как следует выспаться, но ему не хотелось обижать гостеприимного профессора, поэтому он, вместе с Викторией и Гольдштейном, прошел в библиотеку. За ним плелся сонный Роки, наотрез отказавшийся оставить хозяина без присмотра. Пес подозрительно косился на змей, то и дело проползающих мимо, но вел себя вполне прилично, только тихонько порыкивал.