В 1985 году на фестивале в Сидмонтоне мы показали три мюзикла: «Café Puccini», «Призрака» и «Girlfriends» Ховарда Гудолла. Театром служило небольшое здание бывшей церкви Святой Марии в нашем саду. Внутри мы сделали перепланировку, так что крошечная сцена 20 на 14 футов расположилась напротив места, где раньше был алтарь. Над сценой располагался небольшой балкон, на котором теснились наши несчастные музыканты. Именно с него Мария Бьорнсон запускала люстру из «Призрака». Не останавливаясь на этом, она каким-то образом умудрилась установить лодку Призрака прямо под колокольней. В итоговом варианте мюзикла, шедшем в театрах по всему миру, не было ни одного элемента, который Мария не задействовала бы на той сцене по размерам напоминавшей боксерский ринг.

Мы действительно ограбили «Отверженных» и задействовали почти всех актеров оттуда: Колм Уилкинсон сыграл Призрака, Клайв Картер – Рауля, Мира Сэндс, наша Гамби из «Кошек», стала Карлоттой, а Кристиной, конечно же, Сара Б. Поставил шоу помреж Тревора Нанна – Дион Макхаг. Я спрашивал у Хала, не хочет ли он заняться постановкой, но он сказал, что на первом этапе я справлюсь самостоятельно.

Шоу началось после десяти вечера, зрители были в приподнятом настроении после итальянского ужина с прекрасным Бароло. Так что сцену аукциона встретили со смехом. Набор лотов был примерно таким же, как и сейчас: афиша «Ганнибала», несколько черепов из постановок Мейербера. Зрители особенно смеялись над продажей музыкальной шкатулки фигуркой обезьяны, играющей на тарелках. Но, когда прозвучали кластерные аккорды, предшествующие словам Рауля, в зал как будто ворвался порыв холодного ветра.

В глубине балкона высоко над сценой сверкнула и скользнула по тросу к середине зала огромная люстра, похожая на инопланетный корабль. Увертюра тогда была точно такой же, что и сейчас. Далее существуют некоторые отличия. Оперой, которую репетируют в начале мюзикла, был не «Ганнибал», «Человек в железной маске». Так Ричард мог написать больше шуток: на вопрос Карлотты о том, где содержится ее любовник, звучит приглушенный крик «Я здесь внизу». Наши наполненные выдержанным Бароло зрители от души хохотали на этом моменте. Сцены с песнями «Angel of Music» (в роли Мег чудесно сыграла танцовщица Жаки Харман), «The Phantom» и «The Music of the Night» не изменились, хотя слова были другими. Колм невероятно спел песню и практически сорвал овации. Сара показала результат своих занятий танцами, самостоятельно поставив номер. Через года она повторила его с Майклом Кроуфордом под пристальным наблюдением Джиллиан.

Сцена с владельцами театра не дотягивала до должного уровня, как выразился Хал. Она почему-то называлась «Papers», и, несмотря на то что я впоследствии использовал фрагменты мелодии оттуда, мы полностью отказались от нее. Сцена на крыше не менялась. После «All I Ask of You» музыка специально продолжается, чтобы сдержать аплодисменты до конца первого акта. Если бы я по-другому написал эту песню, она бы каждый раз прерывала шоу. Как бы то ни было, зрители затихли, когда Колм появился на балкончике над сценой с припевом «I gave you my music», другой частью, которая осталась без изменений.

С падением люстры в зале погас весь свет. Предполагалось, что она остановится прямо над головами зрителей, однако редактор Келвин Маккинзи из Sun утверждал, что она задела его. Он озвучил это на радиопередаче на следующей же неделе, нарушив главное правило Фестиваля хранить молчание. Я думаю, он просто поднялся с места, чтобы первым успеть в бар. В том году среди наших зрителей было много влиятельных медиаперсон. Дэвид Фрост, Роберт Максвелл и Эндрю Нейл собрались, чтобы обсудить свои «опасения за будущее прессы». Наше шоу только выиграло от этого.

Тогда мы показали только первый акт – второй еще не был написан – и я не могу сказать, что «Призрак» стал безусловным фаворитом Фестиваля. Все посчитали, что «Café Puccini» – более перспективный проект. И большая часть наших зрителей согласились с «опасениями» Кэмерона насчет слабого либретто. Но для себя я понял то, что хотел: у «Призрака» были все шансы стать чем-то особенным.

СТОЛЫ ЕЩЕ НЕ БЫЛИ убраны из сада, когда я получил пространное послание от Тревора Нанна. Он писал, что приехал в Сидмонтон в полной уверенности, что будет ставить «Призрака». Ведь Кэмерон послал ему роман Леру, а я как-то предложил ему посмотреть немое кино по мотивам книги, и он «отменил репетиции в Глиндебурне», чтобы приехать в Сидмонтон, потому что считал, что его попросили провести «предварительное исследование предстоящего проекта». Он также писал, что Кэмерон сказал ему, будто Джим Шарман больше не участвует в постановке – любопытно, так как кандидатуру Джима мы даже никогда не обсуждали. И в это воскресенье Кэмерон сообщил, что режиссером будет Хал Принс, и он почувствовал, как его «окунули в дерьмо, от которого он никак не может отмыться».

Это была очень щекотливая ситуация. Я телеграфировал Кэмерону, чтобы напомнить, что мюзикл даже не был закончен, и попросить его «не принимать на свой счет», но пока помалкивать о нем. Также я сообщил, что режиссеру «Отверженных», вероятно, требуется принять душ. Кэмерон ответил, что «не принимает на свой счет» и что ничего такого не обещал Тревору, а всего лишь «пытался на всякий случай прощупать почву». Он также ответил, что «принял меры предосторожности, как мы обсуждали, сказав Тревору об интересе со стороны Хала Принса». Кроме того, в сообщении говорилось, что Тревор был озадачен тем, что я использовал мелодию, для которой он написал песню «The Music of the Night». Я объяснил, что думал, он знает, что ни одной звукозаписывающей компании композиция не понравилась. Но с этой песней я также находился в немилости у Сары Б, потому что изначально написал песню для нее, а потом отдал парню в маске.

СПУСТЯ НЕДЕЛЮ после Фестиваля Сара спела «Pie Jesu» перед принцессой Дианой в церкви замка Хайклер, который сейчас известен по сериалу «Аббатство Даунтон». Кэролин, дочь его владельца, управляющего королевскими лошадиными скачками графа Карнарвона, выходила замуж за Джона Уоррена, который унаследовал пост ее отца. Принцесса Диана и принц Эндрю были почетными гостями на этом празднике, и Сара получила истинное удовольствие, исполняя «Pie Jesu» на свадьбе красавицы Каролины и весельчака Джона. Сара также получила роль Валансьенны в «Веселой вдове», которую опера Сэдлерс-Уэллс планировала показать в ноябре. Она наконец-то достигла своей цели выступить с настоящей оперной труппой.

После шотландской премьеры «Реквиема» в Глазго мы с Сарой полетели в Сидней на первый показ «Кошек». Затем мы планировали провести несколько дней на Барьерном рифе и вернуться в Нью-Йорк на открытие «Песни и танца». И у нас почти все получилось. Вертолет, который мы наняли, чтобы побыстрее добраться до кораллового рифа был примерно в десяти футах над землей, когда пилот заорал: «Как же бесполезен этот эму!», и мы рухнули на землю. За этим последовало много ругательств, которые на литературный язык можно перевести как: «Этот вертолет был куплен у новозеландца». В тот момент я возблагодарил бога, что тетушка Ви родилась не в Австралии. Было исключено, что мы совершим вторую попытку, так что мы совершили такую же устрашающую ночную поездку на лодке с капитаном, который горланил: «I Saw Mommy Kissing Santa Claus». Интересный выбор песни для середины июля. Тем временем его пьяная вдрызг дочь выкачивала воздух из дизельного насоса лодки. Даже Феллини не смог бы лучше снять путешествие в подземное царство Аида.

Каким-то образом мы все же добрались до гостиницы, где нас проводили в подобие хижины из рифленого железа, которая, как нам сообщили, являлась нашей частной курортной виллой. Мы были настолько измотаны, что сразу же завалились спать, но вскоре нас разбудил сильный шум. Я хорошо известен своей смекалкой и храбростью в опасных ситуациях, так что послал Сару разузнать, в чем дело. Оказалось, наша частная курортная вилла подверглась нападению козла.

На следующее утро Сара раздвинула занавески, и мы впервые взглянули на райский пейзаж Барьерного рифа. Не знаю, видели ли вы когда-нибудь илистую отмель на Фулнессе в Эстуарии Темзы, но добавьте к этому яркое солнце, и вы получите примерно ту картину, что открылась перед нами. Конечно, когда начался прилив, стало гораздо лучше. Сара загорала на пляже и занималась вокалом с записанными на кассетах уроками.

Я сидел под зонтиком и делал наброски ко второму акту «Призрака». Я уже успел написать момент, когда Призрак принимает участие в своей собственной опере, и мелодию, которая впоследствии стала «The Point of No Return». В романе Леру оперой был «Дон Жуан». И мне оставалось только придумать сюжетную линию. Нет лучше способа начать второй акт, чем устроить маскарад по случаю установки новой люстры.

В самый разгар праздника появляется призрак в костюме «красной смерти» и демонстрирует оперу, написанную специально для Кристины. К тому времени она уже обвенчалась с Раулем, потому отказывается петь ее. Рауль же предполагает, что во время ее выступления, Призрак будет следить за ней, и тогда его можно заманить в ловушку. Перед Кристиной встает дилемма. Она понимает, что, услышав музыку Призрака, вновь окажется связанной с ним, так как она проникает в самое сердце. Но также она осознает, что должна противиться его власти.

Теперь у меня была сцена для большой арии Кристины, которая стала моим любимым моментом в мюзикле, она называется «Twisted Every Way». Я вывел ее из вторичной «контрапунктирующей мелодии» последнего куплета «Prima Donna». У меня до сих пор есть небольшой ритуал, связанный с ней: каждый раз, когда я сажусь за фортепиано, я тихонько наигрываю ее для себя. Это самое сердце «Призрака», и поэтому я процитировал ее в другой композиции – «Love Never Dies». Она напоминает мне о лучших моментах моей жизни с Сарой Б. Для меня нет и не будет лучшего исполнителя этой песни, чем она.

Я решил, что ария Кристины из второго акта должна прозвучать на могиле ее отца. Мелодия «Wishing You Were Somehow Here Again» сразу же пришла мне в голову. Я уже сочинил арию Призрака «Don Juan Triumphant» и жалостливую любовную репризу «All I Ask of You», во время которой Кристина срывает с него маску на глазах у всех зрителей. Это наибольшее сюжетное отличие от оригинального произведения Леру. Теперь мне предстояло найти «современое» отличие оперы Призрака от музыки того времени. Я решил отложить это до приезда домой. Мои последние заметки, сделанные на Барьерном рифе, включают черновики сцены «Phantom’s lair». Призрак одновременно находится в ярости и отчаянии, потому что Кристина унизила его на глазах у всего Парижа. Его ярость утихает с появлением Рауля, нашедшего логово с помощью мадам Жири. Призрак пленяет Рауля (в моих заметка не говорится, как) и ставит перед Кристиной выбор: либо она проведет с ним остаток жизни, либо он убьет ее возлюбленного.

Следующая заметка сопровождается комментарием «Большое отличие от книги». В ней говорилось о том, как «Кристина жалеет Призрака и страстно целует его под музыку из “Angel Of Music”. Подлинная любовь или циничный расчет? Или и то, и другое?».

Поцелуй Кристины, первое проявление любви, что Призрак когда-либо испытывал, заставляет его отпустить юных влюбленных. Они убегают, но Кристина на секунду возвращается, чтобы вернуть кольцо, которое он когда-то подарил ей. Он в отчаянии, потому что потерял единственного человека, который показал ему, чего он хотел на самом деле. Любви. Мы с Сарой вернулись домой. Я был в возбужденном состоянии, так как хотел поскорее закончить работу, но надо мной нависла премьера «Песни и танца» на Бродвее.

В КОНЦЕ АВГУСТА мы с Кэмероном полетели в Нью-Йорк на генеральные прогоны. Конечно, во время полета мы обсуждали «Призрака». Кэмерон вовсю нахваливал, как прекрасно Тревор справился с «Отверженными» в Королевском шекспировском театре». Он рассказывал, что баррикады Джона Непера – это настоящая революция в мире театра. И мне было кристально ясно, что он хотел привлечь Джона и Тревора к работе над «Призраком». Это был мой ночной кошмар. Хал жил в отеле «Ле-Мерис» в Париже, и я держал его в курсе работы над мюзиклом. Но я по-прежнему зависел от Кэмерона, и мне предстояло провести несколько следующих недель в Нью-Йорке бок о бок с ним. Я не мог отказаться выслушать предложения Тревора и Джона, поэтому согласился встретиться с ними, когда закончу дела с «Песней и Танцем».

Когда я добрался до «Ритц-Карлтона», меня уже ждало сообщение от Роя Диснея младшего, сына младшего брата и компаньона Уолта Диснея. Он хотел встретиться и обсудить создание мультипликационного мюзикла «Русалочка». Я был заинтригован. Рой привел с собой топ-менеджера Джеффри Катценберга, который вместе с Майклом Айснером должен был вывести компанию «Дисней» из упадка. Рой показал мне раскадровку с прекрасно нарисованными русалочками и другими морскими жителями.

Внешне, возможно, я не проявил никакого энтузиазма, так как у меня на носу были премьера «Песни и Танца» и работа над «Призраком». Но я пообещал ребятам взглянуть на сценарий, когда у меня будет минутка. Невозможно было не обратить внимание на историю русалки, которая отказывается от своего чудесного голоса ради того, чтобы стать человеком. В конце концов, самая загадочная картина Берна-Джонса «The Depths of the Sea» как раз демонстрирует необыкновенную силу русалки. Однако рассказ Валери Элиот о том, как ее муж отказал Диснею, отозвался, когда я прощался с Роем. Я подозревал, что мой взгляд на сказку Ханса Кристиана Андерсена окажется более мрачным, чем нужно «Диснею». Каким же я был глупцом!

Через несколько месяцев я написал песню русалочки, о которой сам же пришел в восторг. Так что я позвонил Рою. Но из разговора я сразу почувствовал, что он дал задний ход. Было уже слишком поздно. «Дисней» ускользнул от меня.

МЮЗИКЛ «ПЕСНЯ И ТАНЕЦ» был в хорошей форме. Ричард Малтби отлично поработал над песенной частью «Tell Me». Ранее он попросил нас с Доном написать пару новых песен, лучшей из которых была «English Girls» о том, что английский акцент одинокой девушки может творить чудеса в Лос-Анджелесе. Билеты на предварительные показы были полностью распроданы, так что в зале сидели настоящие зрители, а не обычные посетители предпоказов, завлеченные бесплатными пригласительными. Зрители пришли в восторг, и это была первая подобная реакция на мое бродвейское шоу до «Школы рока» в 2015 году. Кэмерон и Шуберты были убеждены, что это хит. И я сам настолько поверил в это, что привез маму на премьеру. У Сары был перерыв между репетициями «Веселой вдовы», так что она приехала со своими родителями. Мы все с нетерпением ждали грандиозного открытия шоу.

Но все пошло не так. Нью-йоркские критики сравняли мюзикл с землей. Если бы моя голова не была так занята «Призраком», меня бы надолго выбило из колеи. Самым забавным мне показалось то, что Фрэнк Рич, критик из New York Times, сразу же поменял свое мнение относительно моих «Вариаций», которые в Лондоне назвал «восхитительными». Лондонские обозреватели, напротив, почти единодушно тепло приняли и «Tell Me», и «Вариации», то же было и с американскими журналистами, которые писали об оригинальных альбомах. Я не мог не почувствовать, что мои самые большие опасения насчет Америки начинают сбываться. Неужели я был прав относительно той мега истории журнала Time? Нужно ли было провести премьеру «Реквиема» в Бронксе, а не в модной церкви на Пятой Авеню? Возможно, «Песня и танец» была воспринята как попытка капитализировать успех «Кошек». В конце концов, в Лондоне мы позиционировали мюзикл как одно сезонный «концерт для театра».

Кэмерон срочно вернулся в Лондон. До пердпоказов «Отверженных» оставались считаные дни, и ему нужно было проверить, что там озлобленный Финеес Т. Нанн, как он называл Тревора, наделал с его французским детищем. Я последовал за ним в более или менее хорошем настроении, поскольку бродвейская постановка «Песни и Танца» приносила какой-то доход. Конечно, он не внес бы большой вклад в пенсионные накопления Берни и Джерри, но шоу шло около четырнадцати месяцев. Неплохо для альбома, который изначально не предназначался для воплощения на сцене.

Восемь номинаций на премию «Тони» закончили тем, что Бернадетт стала «Лучшей актрисой мюзикла». Огорчало только то, что во время записи альбома она сильно простудилась, так что у нас осталась не лучшая запись замечательной вещи. На последних показах Бернадетт заменила восхитительная Гризабелла Бетти Бакли, игравшая в «Кошках». Я обожаю Бетти, но не уверен, что роль двадцатилетней английской девушки из Масуэлл-Хилл предназначалась ей.

Вернувшись домой, Сара начала готовиться к премьере в Сэдлерс-Уэллсе. А мы с Ричардом вернулись к работе над «Призраком» и размышлениям, как запустить музыку на радио. Главная песня из «Призрака» была определенным хитом, учитывая, что мы сотрудничали с замечательным Майком Баттом. Майк предложил позвать солиста группы «Cockney Rebel» спеть дуэтом с Сарой. Я понимал, откуда у него появилась эта идея. Стив не скрывал, что в детстве переболел полиомиелитом, и одержал победу над его последствиями, став глэм-рок звездой семидесятых. У него уже какое-то время не было хитов, а Майк работал с ним и был уверен, что он еще может дать жару.

Шишкам из Polydor понравился сингл, и они хотели снять для него психоделический клип. Кто мог справиться с такой задачей лучше Кена Рассела? И он превзошел все ожидания, используя змей, кладбища и другую готическую атрибутику. Тем временем Кэмерон осаждал меня с требованиями снова поговорить с Тревором, который нашел время между мучительными схватками «Отверженных», чтобы обсудить «Призрака» со мной и Джоном Неппером. Они предложили сделать декорации в виде бокового среза оперного дома, показывающего сцену, оркестровую яму и зрительный зал с люстрой.

Это все радикально отличалось от того, как я видел оформление шоу. Я хотел, чтобы люстра поднималась и нависала над реальными зрителями, как это было в Сидмонтоне. И я собирался отказать двум друзьям и коллегам, которые так блестяще претворили в жизнь моих «Кошек». Ухудшило мое положение и то, что после премьеры «Отверженных» посыпалась куча негативных отзывов. Конечно, любовь зрителей быстро доказала неправоту критиков. И то, что «Отверженные» до сих пор идут по всему миру, доказывает прозорливость Кэмерона. Если бы шоу открылось в Вест-Энде, отзывы наверняка привели бы его к быстрому закрытию, но у Королевской шекспировской компании есть свои постоянные зрители, которых достаточно, чтобы заткнуть критиков, когда шоу постановка действительно хороша.

Однако, когда мы встретились, будущее «Отверженных» виделось весьма смутно. Я боялся, что Тревор и Кэмерон подумают, будто я отвергаю их в пользу Хала из-за плохих отзывов. Кэмерон казался подозрительно обеспокоенным, что я так твердо стою на своем. Годы спустя я узнал причину его странного поведения. Несмотря на то что я считал, что именно Хал должен стать режиссером, на самом деле, он уже успел отозвать свою кандидатуру. Я также обнаружил, что Хал винил в этом именно меня, и это было просто потрясением. Но лучше оставить эту тему. Во всяком случае, ситуация означала, что Хал мог заключить чрезвычайно выгодный контракт на постановку «Призрака». Так что в начале ноября он уже обосновался в Савойе, Мария Бьорнсон была утверждена в качестве главного художественного оформителя, Джиллиан Линн раздумывала над тем, как претворить в жизнь балетное видение Дега, и дуэт Макинтоша и Уэббера был снова в деле.