1985 год закончился на хорошей ноте. Критики «Веселой вдовы» признали, что Сара Б. может одновременно и петь, и танцевать канкан. На Рождество у нас гостили Имо, Ник и весь клан Брайтманов, что было очень здорово. В Сидмонтон вернулась жизнь: в полночь были колядки, подарки под елкой и трагедия с участием бесхвостого мэнского кота Сангстера и индейки. На второй день Рождества мы вернулись в Лондон, чтобы впервые показать клип Кена Рассела на главную песню из «Призрака» на телешоу Терри Уогана. 28 декабря Polydor Records сообщили, что сингл вызвал значительный интерес.

Оставшиеся дни года я провел с Дэвидом Каддиком, моей правой музыкальной рукой, и Бидди Хэйворд, которая присоединилась к руководству неизбежно «публичной» группы Really Useful. «Группа» заменила «компанию», потому что аббревиатура RUC (Really Useful Company) также принадлежала Королевской полиции Ольстера (Royal Ulster Constabulary) в Северной Ирландии. Из-за проблем в Ирландиии, которым не было ни конца, ни края, аналитики из Сити решили, что такая аббревиатура совсем нежелательна. Они боялись, что заголовки вроде «Глава RUC о массовых похищениях людей» отразятся на цене наших акций.

Открытие RUG было запланировано на 6 января. Если исключить позирование для деловых изданий, Брайан Бролли чувствовал себя во всем этом, как рыба в воде. Грей, Граф Гоури занял пост президента группы. Я предложил его кандидатуру, и в Сити ее одобрили. В прошлом Грей был министром культуры от консервативной партии, но он вышел из правительства, заявив, что зарплата министра не позволяет ему жить в Лондоне. Впоследствии он успешно реализовал свои непревзойденные дипломатические способности в качестве руководителя «Сотбис». Брайан Бролли стал генеральным директором. Бидди Хэйворд – исполнительным директором, отвечающим за театральные постановки и театр Пэлас. Я, как и Тим Райс, стал членом совета директоров, официально присоединившись к правлению с привилегированным пакетом акций и доступом к конфиденциальной информации о планах компании. Состав был укомплектован с появлением Ричарда Бэйкера Уилбрахема, профессионального экономиста Сити, чьей задачей было убедить акционеров, что вся эта затея вполне кошерна.

Наши с Дэвидом и Бидди переживания не поддавались описанию. Во-первых, 7 февраля в Чикаго начался тур Американского театра балета с «Реквиемом» Кеннета Макмиллана. Затем он выполнил пируэт в Лос-Анджелесе и далее отправился по всей Америке, пока не приземлился в начале мая в Манхэттенском ансамблевом театре. В перерывах между премьерами «Реквиема» Сара была занята участием в ключевых представлениях и раскрутке сингла «Призрака». Дэвид должен был контролировать все дела, пока я пытался справиться с прессой, которую, по глупости, взял на себя.

Во-вторых, я продюсировал комедию американского драматурга Кена Людвига об известном оперном теноре, который не мог появиться на полностью распроданном представлении «Отелло» Верди, и никто не смог его подменить. Тогда он все же вышел на сцену, что привело к довольно неловким последствиям. Комедия называлась «Опера-буффа», и это мне решительно не нравилось. Так что благодаря Ричарду Стигло она обрела новое название – «Одолжите тенора!». Удивительно, что пьеса удостоилась хвалебного отзыва от критика New York Times Фрэнка Рича, учитывая, что сюжет был чрезвычайно неполиткорректным, а двое персонажей и вовсе курили травку (а ведь продюсером был я). Тем не менее он назвал ее «одним из двух величайших фарсов, написанных ныне живущим драматургом», Я встретился с Кеном Людвигом и режиссером Дэвидом Гилмором, прославившимся благодаря «Daisy Pulls It Off», и оставил репетиции полностью на их совести, планируя вмешаться, когда актеры будут готовы к прогонам. Вест-эндовская премьера состоялась 6 марта в «Глобусе» и приняла эстафету у «Daisy», которую я закрыл после тысячи ста восьмидесяти показов, чтобы начать тур по Великобритании.

В-третьих, был мюзикл «Café Puccini». Я немного отвлекся от этого проекта, который мы с Кэмероном планировали запустить в драгоценном театре Уиндхэмс через неделю после премьеры «Одолжите тенора!». Команда Кэмерона занималась постановкой, а наш сценарист Робин Рей и режиссер Крис Реншо присоединились к ней еще в Сидмонтоне. Казалось, они знают, что делают, репетиции проходили хорошо, так что я позволил себе расслабиться.

2 января 1986 года мы с Сарой спокойно ужинали в ресторане Greenhouse за углом нашего дома. Нам нужно было многое обдумать. Мы были оптимистично настроены относительно перспектив Really Useful в качестве публичной компании. Мы оба наивно думали, что белые воротнички будут управлять ей, пока я делаю то, что хочу. Запуск компании прошел достаточно хорошо, и мы с Брайаном даже получили кое-какие крохи. Впрочем, львиная доля прибыли была отдана на восстановление театра Пэлас. Мы подробно обсудили «Призрака». Вначале мы были уверены, что сингл станет среднестатистическим хитом. Но все оказалось намного лучше, и он вошел в топ-десять, заняв седьмое место. Также мы обсудили, не помешают ли дети Сариным амбициям, но решили, что с потомством придется повременить.

Сарина верность профессии поражала меня. Она стала намного чаще заниматься вокалом и добавила к нему танцевальные уроки, на которые ходила дважды в день. Во время ужина мы сошлись на том, как чудесно мы провели Рождество с Имо и Ником. В марте Имо должно было исполниться девять, и она очень хорошо ладила с Сарой. Я собрался с духом и сказал, что хочу купить бывшей жене загородный дом. Это был жест, который я действительно хотел сделать. «Кошки» с успехом шли во многих странах, да и мысль о покупке дома возникла у меня еще во время развода. Сара Б. полностью согласилась.

За кофе я ностальгировал по дням, проведенным с тетушкой Ви на средиземноморском побережье. Сара сказала, что я вечно вспоминаю об этом после бокала-другого вина январскими вечерами и, если я действительно так скучаю по Ривьере, то мне надо купить там дом и перестать ныть. Тем вечером Сара будто сошла с картины прерафаэлитов, и я внезапно почувствовал, как сильно хочу заботиться о ней. Но кроме этого я почувствовал страх. Работа Сары означала, что большую часть времени она будет проводить вне дома. Спустя два года брака часто вообще никто из нас не приходил домой. Сарина занятость в «Веселой вдове» продемонстрировала мне, как тяжело быть женатым на той, что работает по вечерам. К тому же мы все меньше времени проводили в Сидмонтоне. Неужели это происходило из-за того, что Сара Б. ассоциировала тот дом с моим первым браком? Загородная жизнь едва ли удовлетворяла ее потребностям. Что, если бы мы купили дом во Франции? Возможно, там она почувствовала бы себя хозяйкой. И, не откладывая дело в долгий ящик, через три дня мы уже отправились в Ниццу.

ДОМ, КОТОРЫЙ МЫ КУПИЛИ в Пуант де Сент-Оспис на Кап-Ферра, назывался «La Chabanne». В отличие от других шикарных вилл Ривьеры, эта представляла собой скромный каменный сельский дом, который очень неудачно пытался подражать своим соседям. Конечно, он нуждался в полной реконструкции, но вид на море и два гектара земли заставили нас закрыть на это глаза.

Мы успели застать окончание золотых дней Ривьеры с такими соседями как Хардинг Лоуренс, титан авиационной промышленности, и его женой Мэри Уэллс. Мэри была первой леди рекламного мира. Именно она придумала красить в яркие цвета хвосты самолетов авиакомпании Braniff Airways. Она была первой женщиной, которая заняла пост генерального директора в американской публичной компании. Мы познакомились с Роджером Муром, Майклом и Шакирой Кейн, Морисом Саатчи и его последней женой, эксцентричной ирландской писательницей Жозефиной Харт, с Лесли Брикассом, поэтом-песенником, который сочинил больше хитов, чем кто-либо другой, и его гламурной женой Эви, перед которой мы трепетали, так как под псевдонимом Ивонн Ромейн она снялась в фильме «Двойные неприятности» с Элвисом Пресли.

Двадцать лет назад Лазурный берег полностью изменился. Казалось, что это произошло в одно мгновение. Мы никогда не запирали дверь, но внезапно появились ужасные истории о грабителях, которые пускают газ через кондиционеры, похищают людей и тому подобные страсти. Я продал «La Chabanne» молодому британцу, который спустя два года загнал его по цене в пять раз выше. Мне рассказывали, что дом снесли. Но я не могу заставить себя вернуться туда и взглянуть на место, где я провел лучшие годы своей жизни.

У МЕНЯ БЫЛИ НЕБОЛЬШИЕ проблемы с «Реквиемом» Кеннета Макмиллана в Чикаго. Михаил Барышников выбыл из проекта из-за повторной травмы, но Алессандра Ферри казалась умопомрачительной даже на мой любительский взгляд. Кеннет развил историю о камбоджийском мальчике, стоящим перед выбором, убить себя или свою сестру, которая очень сильно подействовала на меня. В качестве исполнителя этой роли Кеннет выбрал юного танцовщика Гила Богса, сейчас он руководит Балетом Колорадо. Многие номера с участием изящной и гибкой Алессандры показались мне очень волнительными. Этому способствовали декорации в духе Дали и костюмы, созданные Иоландой Зоннабенд, с которой мы сошлись на фоне любви к бирманским кошкам.

Но, честно говоря, я так никогда и не смог понять «Реквием» как балетную постановку. Солисты пели из оркестровой ямы и мне было очень непривычно смотреть на танцоров, отражающих их пение на сцене. Конечно, была пара сильных моментов, но они меня не зацепили. Впрочем, я получил несколько хороших отзывов на музыку после премьеры в МЕТе.

ПРЯМО ПЕРЕД ПРОГОНОМ «CAFÉ PUCCINI» мне позвонили из Букингемского дворца. Младший сын королевы, его королевское высочество принц Эдвард, изъявил желание побеседовать со мной. Мы договорились о встрече в моей квартире на Грин-стрит. Приближался шестидесятилетний юбилей королевы, и он хотел, чтобы я сочинил нечто особенное, что можно было бы преподнести и на шестидесятипятилетие его отцу, герцогу Эдинбургскому. Сам он думал об инсценировке в Виндзорском замке. Эдвард был очарователен. Очевидно, его очень тянуло к театру, но он совершенно не знал, что с этим делать. Мы обсудили, что может стать темой представления, и отбросили такие банальности как изображение ключевых моментов правления королевы. Эдварду нужен был срочный ответ. Я объяснил, что у меня на носу две премьеры в Вест-Энде, но я обязательно свяжусь с ним в течение недели. Я также предложил ему встретиться с Бидди Хэйворд. Вскоре она устроила его на работу в наш театральный отдел.

Премьера «Одолжите тенора!» прошла хорошо, и спектакль впоследствии шел год – не так долго, как «Daisy», но он дал старт бродвейской постановке. Мюзикл «Café Puccini» оказался настоящей катастрофой. Поставленный на традиционной сцене, он потерял все свое очарование: зрители смотрели на кафе из зала, вместо того чтобы быть его посетителями. Мы с Кэмероном поняли, что совершили глупость и мгновенно закрыли шоу. Оставалось утешать себя тем, что в Лондоне просто не было подходящего театра для такой постановки.

К этому времени работа над «Призраком» ускорилась в разы. Хал отлично поладил с Марией Бьорнсон, так что художественное оформление опережало все темпы. В прошлом Хал работал со Стивом Харли и сейчас был не против, чтобы тот сыграл Призрака. Наш сингл входил в топ-десять, и его часто крутили по радио. Из-за клипа Кена Рассела пресса активно обсуждала Сару и Стива в главных ролях нашего мюзикла.

Я попросил Стива спеть «The Music of the Night» на мотив невыпущенного трека «Married Man», который я написал с Тревором Нанном. Мы все были довольны его вокалом, но, когда я вернулся домой, меня одолели сомнения, особенно в отношении его дикции. Кэмерон и Дэвид Каддик также были обеспокоены, выдержит ли Стив по восемь выступлений в неделю. Одним вечером я забирал Сару с занятий вокалом с Иэном Адамом. Он уже занимался со Стивом и освободил для него много времени. Но он слишком хорошо знал, насколько «Призрак» сложен для исполнения, и опасался, что Стив не справится. Тем вечером он сразу перешел к делу: «Тебе нужен Майкл Кроуфорд». Я был озадачен. Майкл Кроуфорд был больше известен в Британии как Фрэнк Спенсер, туповатый высокоголосый персонаж популярного комедийного сериала Би-би-си «Some Mothers Do ’Ave ’Em». Правда, в 1969 году он с Барбарой Стрейзанд снялся в фильме «Хеллоу, Долли!» и играл главную роль в мюзикле «Barnum» в театре Виктория-Пэлас. За несколько лет до этого я видел в Лондон Палладиуме, как он выполняет свой трюк с хождением по канату. Конечно, это было отличное шоу, но ничто не намекало на то, что у Майкла есть достаточные вокальные данные, чтобы исполнить мои композиции.

Впрочем, я припомнил, что видел Майкла в мюзикле «Цветы для Элджернона» Чарльза Страуса, композитора «Nightingale». Майкл играл умственно отсталого мужчину, единственным другом которого была мышь. Там была одна потрясающая сцена, в которой мышь бегала по его рукам. Годы спустя Майкл повторил тот же трюк, но с крысой, когда исполнял роль графа Фоско в моей «Женщине в белом». Несмотря на то что «Цветы для Элджернона» провалились по обе стороны океана, игра Майкла задела меня за живое. Айан предложил мне тайно достать запись, как Кроуфорд исполняет оперу. Когда я услышал, как он это делает, я понял, что мне нужно срочно встретиться с ним. Это потребовало определенных усилий. Майкл был страшным параноиком. Он настоял, чтобы мы встретились тет-а-тет в ресторане Angus Steakhouse прямо рядом с театром Виктория-Пэлас, что, на мой взгляд, было достаточно рискованно, но Майкл заявил, что никто из наших знакомых не ходит в это место. И он был прав. Кроме нас в ресторане была только пожилая польская пара, и я был почти уверен, что это шпионы. Майкл согласился встретиться еще раз, чтобы прослушать композиции.

К началу февраля наша команда «Призрака» серьезно обеспокоилась либретто. Так что Кэмерон встретился с Ричардом Стилго в его гримерке на Би-би-си и объявил, что его старый друг Алан Джей Лернер готов стать соавтором песен. Не знаю точно, как прошла та встреча, но довольно скоро Кэмерон позвал меня и Ричарда на ланч с Аланом, чтобы выслушать его замечания. Конечно же, Ричард чувствовал себя не в своей тарелке, но сложно было не прислушаться к автору песен из «Моей прекрасной леди». Кэмерон предложил Алану заняться либретто, поработать со мной, а потом всем вместе обсудить новые версии.

Моя первая личная встреча с Аланом состоялась в квартире Кэмерона на последнем этаже дома на Монтагю-сквер. Алан с трудом поднялся по лестнице. Ему даже пришлось остановиться на полпути, чтобы отдышаться, и я помню, как он побледнел. Он увлекся нашим проектом и много думал над материалами Ричарда. Ему нравились многие названия песен, но там было много еще над чем работать. Алан настаивал, чтобы сначала мы взялись за первую песню второго акта – «Masquerade». Мы решили приступить к работе в марте, но судьба распорядилась так, что мне не довелось поработать с этим легендарным человеком. Через несколько дней после нашей встречи у Алана обнаружили последнюю стадию рака. Вот письмо, что я получил от него 31 марта:

Дорогой Эндрю, Кто бы мог подумать? Вместо того, чтобы написать «Призрака Оперы», я закончил тем, что сам выгляжу, как он.

Мои наилучшие пожелания тебе и Саре.

Увы, неизбежная правда заключается в том, что у меня нашли рак легких. После возни с пневмонией они в конце концов пришли к выводу, что это все куда серьезнее.

Всегда ваш, Алан

Я ужасно сожалею о «Призраке» и замечательной возможности сочинить его вместе с тобой. Но я вернусь! Возможно, я уже не подоспею к работе над «Призраком», но, насколько мне известно, это всего лишь небольшая заминка. У меня есть все пятьдесят процентов с врачебной точки зрения и пятьдесят с духовной. Я справлюсь. У меня нет никакого желания покидать мою красавицу-жену, эту чудесную жизнь и отказываться от всех тех вещей, что я еще не успел написать. Насколько я знаю, это настоящий вызов, и ничего не боюсь.

Но я буду постоянно думать о тебе, Саре, Ричарде и Кэмероне, и я знаю, что вы добьетесь успеха, Бог знает, что вы этого заслуживаете. Это замечательный проект, и мое сердце разрывается от того, что я не могу принять в нем участие.

Я свяжусь с тобой летом и дам знать, что все еще существую и помню о тебе. И я всем сердцем надеюсь, что однажды нам доведется поработать вместе.

Алан Джей Лернер умер 14 июня 1986 года.