Пышное, но тесное фойе театра Ее Величества наполнялось зрителями, пребывавшими в приподнятом настроении. Несколько гомиков пародировали Майкла в роли Фрэнка Спенсера и говорили: «Буууу, бойтесь все, я Призрак!» Они совершенно точно не были настроены наслаждаться романтической историей. Меня мутило. Я стоял рядом с Кэмероном за пультом звукорежиссера. Зрители шумели все громче и громче. Когда погас свет, по залу прокатился смешок. Затем раздался звук аукционного молотка и прогремело: «Продано!»

Зрители притихли. Они совсем не ожидали, что представление начнется именно так. Звуки синтезатора перед словами Рауля «A collector’s piece indeed» бросили аудиторию в дрожь, совсем как на Фестивале. Когда зажглась люстра, и прозвучали аккорды Призрака, зрители стали похожи на детей, которые видят первый в своей жизни фокус. Люстра поднялась, оперный театр преобразился без накладок. Все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Сара прекрасно спела «Think of Me». Ее голос лился, как горный холодный кристально чистый ручей, и она сама казалась хрупкой, как фарфор. Наша Мэг была немного вне поля зрения во время сцены в гримерке, но невинная красота Джанет Девениш производила впечатление, и, когда Кристина спела о своем «странном ангеле», все действительно прочувствовали связь между этими женскими персонажами.

Во время сцены с Раулем, другом детства Кристины и будущим возлюбленным, зрители, ожидавшие увидеть комедию, поняли, что они явно ошиблись дверью. Партия «Little Lotte let her mind wander» поется на одной музыкальной ноте, от которой оркестр плавно переходит к музыке, которую мы обычно ассоциируем с Призраком. Очень важно, чтобы исполнители пели идеально чисто, и Сара со Стивом Бартоном прекрасно справились с задачей. Зрители подпрыгнули на своих местах, когда голос Майкла Кроуфорда прогремел на весь зал с песней «The Mirror». Куда пропал знакомый всем Фрэнк Спенсер?

Вскоре зрители узнали, куда. Момент, когда Призрак впервые появился на сцене из рамы большого зеркала, исполняя «I am your angel of music», продемонстрировал миру совершенно другого Майкла Кроу-форда. Перед залом стоял не тощий несуразный Фрэнк Спенсер, а красивый, сексуальный, стройный мужчина средних лет, подчинявший своей воле и Сару, и все действие. Когда Майкл спел «Sing once again with me our strange duet», зрители увидели самую грандиозную смену амплуа, которая когда-либо происходила в истории театра.

БЕСКОНЕЧНЫЕ РЕПЕТИЦИИ и технические прогоны окупились сполна. Все накладки с декорациями чудесным образом исчезли. Таким же волшебством было и то, что оркестр и исполнители работали, как одно целое. Майк Рид прекрасно чувствовал музыку. Я всегда могу определить, понимает ли дирижер моего «Призрака», по темпу, в котором он исполняет первую часть в логове, когда Призрак сидит за органом и поет «I have brought you to the seat of sweet music’s throne». Это продолжение «Little Lotte», которое устанавливает контроль Призрака над Кристиной. Эту часть в партитурах я пометил как «maestoso», то есть «величественно».

Некоторые дирижеры проносятся мимо этой части, что полностью сводит на нет ее роль подводки к кульминационному моменту, дуэту «The Phantom of the Opera». Однажды я спросил одного из бродвейских дирижеров, почему он так быстро играет эту часть, в ответ я узнал, что актер, играющий Призрака, слишком высокий, и ему неудобно долго сидеть за органом. Но в ту ночь не было никакой спешки. Оркестр превосходно сыграл «The Music of the Night» с изменением тональности на ре-бемоль. Такое сексуальное напряжение, страсть, тоску никто никогда раньше не слышал в моих мюзиклах. Майкл, казалось, делал из Сары все, что хотел. Никогда я еще не видел, чтобы она танцевала так потрясающе. Майкл взял верхние ноты «Let your soul take you where you want to be» с истинным оперным мастерством. При этом он ни разу не позволил себе отклониться от роли. Аплодисменты могли бы сорвать представление, если бы не наши с Халом наставления Майку Риду, что он ни в коем случае не должен останавливаться.

Снова повторю, что у нас не было никаких технических сбоев! Майк развивал сцену владельцев театра, и зрители ловили каждое слово. Ее главным посылом было показать, что Карлотта, оперная дива, действительно хорошо поет. Конечно, она представляет старую оперную школу, но она не комический персонаж. Просто Призрак смотрит на музыку иначе и считает, что Карлотта является огромным препятствием на пути к славе Кристины. Карлотта в исполнении Розмари Эш была стопроцентным попаданием, и зрители с удовольствием слушали ее песню «Prima Donna».

Помню, как вцепился в Кэмерона во время аплодисментов. Отчасти из-за облегчения, что самая сложная вокальная композиция, которую я написал, казалось, была исполнена успешно, отчасти из-за того, что происходила грандиозная смена декораций для выдуманной оперы Моцарта «Il Muto», которая включала в себя появление огромной кровати и многослойных занавесов. И вновь – никаких накладок. Рабочие сцены работали великолепно. «Il Muto» – это та сцена, когда у Карлотты пропадает голос, и она начинает квакать, как лягушка, а Прирак злорадствует: «she’s singing to bring down the chandelier».

Нервный смешок, который прошелся по оркестру, когда люстра угрожающе закачалась над музыкантами, был слишком уж заметным. Большая смена декораций, избавленная от участия голубей, тоже прошла безупречно. Исполнение «All I Ask of You», знакомой многим по синглу Клиффа и Сары, точно остановило бы шоу, если бы не музыка, которая намеренно прервала аплодисменты, перейдя к словам Кристины «I must go, they’ll wonder where I am», спетым на мотив «Masquerade». Все указывало на то, что Призрак неустанно следит за влюбленными.

Зрители ахнули, когда Майкл появился на крыше импровизированного оперного театра, которая начала опускаться и остановилась на полпути между люстрой и сценой. Боль, с которой Майкл пел «I gave you my music, made your voice take wing» была практически невыносимой. «Эдипов крик», как Хал назвал отчаянный возглас Призрака перед угрозой «You will curse the day you did not do all that the Phantom asked of you», полностью выразил страдания Призрака и продемонстрировал, что он обрушил люстру не только в приступе ярости. Даже если движение люстры в сторону сцены было тогда более величественным и медленным, чем сейчас, оно все равно добилось нужного эффекта той ночью.

ВОЗБУЖДЕНИЕ ВО ВРЕМЯ ПЕРЕРЫВА БЫЛО ПОРАЗИТЕЛЬНЫМ. Впервые за всю свою двадцатилетнюю карьеру я нашел в своем произведении место для антракта. Композитор, который говорит, что ему не нравится слушать, как его сочинения исполняются оркестром как попурри, – либо лжец, либо не композитор. Майк Рид – как раз один из тех дирижеров, которые прекрасно справляются с ассорти из мелодий. Такие антракты уже давно вышли из моды, так что Майк со своим оркестром старались играть, как будто от этого зависели их жизни.

Следующим номером программы был «Masquerade». Неужели мы действительно отработали на репетициях все вплоть до мельчайших деталей? Кто-то схватил меня за руку. На этот раз это был Чарли Харт. Но волнение было лишним: «Masquerade» попал в самое яблочко. Чарли описал экзотические костюмы Марии в песне. Слова и образы переплетаются так, как будто никакой проблемы с композицией никогда и не существовало:

Flash of mauve Splash of puce

Fool and king

Ghoul and goose

Green and black Queen and priest

Trace of rouge

Face of beast

Masquerade Leering satyrs

Peering eyes.

Появление Майкла в костюме «красной смерти» на вершине заставленной манекенами лестницы продемонстрировало первоклассную работу костюмера, которая должна по праву считаться одной из лучших за всю историю театра. Когда Призрак объявляет об опере «Don Juan Triumphant», которую написал для Кристины, стоя на сцене, откуда мгновенно перемещается на самый верх лестницы, зрители увидели пик режиссерского мастерства Хала.

Майк Рид прорывался сквозь партитуру. Новый мотив Рауля во втором акте был сыгран именно так, чтобы показать героя как человека действия, который собирался поймать Призрака, используя оперу в качестве приманки. А «Twisted Every Way» была задумана как противопоставление песне «Prima Donna» из первого акта.

Возможно, из-за волнения, гордости за Сару и захватывающих эмоций от первого показа «Призрака» у меня в дневнике нет ни одной записи о том грандиозном событии. Я помню, что Сара невероятно трогательно и нежно исполнила «Wishing You Were Somehow Here Again», что совершенно не было похоже на последующие исполнения песни.

Помню свою шутку о размере 7/8 в сцене репетиции «Don Juan Triumphant», которая оставалась непонятой в течение тридцати лет, за исключением одного показа, на котором присутствовал Лорин Маазель. Но смысл того, что произведение Призрака опережало время, так как было написано во всех тональностях одновременно, был раскрыт в сцене, когда репетитор месье Рейе исполняет тритон, который бедный сеньор Пьянджи просто не может спеть.

Я живо помню, как «The Point of No Return» была просто переполнена сексуальным напряжением, и как зрители ахнули, когда Сара сорвала маску с Майкла. Как бы странно это ни звучало, я плакал над своей собственной музыкой, когда в последней сцене Сара поцеловала Призрака, и оркестр исполнил «Angel of Music». Как и зрители, я был полностью уничтожен. Никогда так многое не было поставлено на карту. «Призрак» не только многое значил для меня как для композитора. От игры Сары в главной роли зависела моя профессиональная честь и объективность. Хал пробежал между рядов и сжал мою руку: «Это лучший мюзикл, что я когда-либо видел, приятель. Давай отдохнем и вернемся только к премьере».

Ни одна нотка не была изменена в промежуток первым предпоказом и мировой премьерой.

«ПРИЗРАК» СТАЛ САМЫМ коммерчески успешным мюзиклом за всю мою карьеру. В зависимости от того, как вы обращаетесь со статистикой, это, возможно, самое успешное шоу всех времен, и, я думаю, если вы подсчитаете суммы с поправкой на инфляцию, то утверждение окажется верным. Постановка Хала была тем редким случаем, когда все звезды сошлись: актеры, книга, музыка, слова, режиссура, хореография, костюмы, декорации. Сочетание всего этого породило хит, который появляется раз в поколение. Это напоминание о том, каким невероятно сплоченным и хрупким является творческий процесс. Даже если всего лишь один из этих элементов окажется слабым, все шоу может стать провальным.

9 октября 2016 года «Призрак» отметил свою тридцатую годовщину в Лондоне. Он стал самым долгоиграющим хитом за всю историю Бродвея 9 января 2006 года и отметил там свою тридцатую годовщину 9 января 2018. Критик Джон Питер из London Sunday Times написал о мюзикле всего одно слово: «Маскарад».