– А теперь, – произнес Терри, закуривая новую сигару и после нескольких предварительных затяжек вновь принимаясь за работу, – мы рассмотрим дело Моисея-Кошачьего-Глаза. Кстати, великолепное имя и, по всей видимости, великолепный персонаж. Не моя вина, если нам не удастся слепить с его помощью великолепную историю. Лично ты, видимо, считаешь, что убил он?

– Я в этом уверен, – воскликнул я.

– В таком случае, – рассмеялся Терри, – я склонен считать, что он не виновен.

Я пожал плечами. Если будешь злиться, ничего этим не добьешься. Раз уж Терри решил отнестись к загадочному убийству, как к шутке, то сказать мне было нечего, хотя я право полагал, что он мог бы понять: для меня, по крайней мере, это серьезно.

– И твои подозрения основаны на том факте, что у него необычные глаза, так что ли?

– Не совсем.

– Тогда на чем?

– На том, что он участвовал в драке, окончившейся гибелью моего дяди.

– Ну, конечно, это звучит вполне убедительно… и в отношении отпечатков ног не произошло ошибки?

– Никакой ошибки, – оба негра Мэзерсов носили обувь, да и вообще, в пещеру они не заходили.

– В таком случае справедливо предположить, что в схватке участвовал Моисей. Был ли он единственным противником или там был еще третий, – сама пещера должна недвусмысленно прояснить события.

Терри поднялся, прошелся раз-другой по комнате, затем вернулся на место и взял одну из газетных вырезок.

– Здесь говорится, что были заметны следы ботинок двух разных людей.

– Это мнение шерифа, – ответил я. – Хотя лично я не мог разобрать ничего, кроме следов Моисея и полковника. Я все тщательно исследовал, но знаешь, там такая каша. Нельзя сказать ничего определенного.

Терри нетерпеливо бросился в свое кресло.

– Я должен был приехать на прошлой неделе! Парни, если бы я предполагал, что вы так основательно все запутаете, то я бы приехал. Вы, пожалуй, затоптали все вокруг настолько, что там не осталось ни одного исходного следа.

– Послушай, Терри, – заметил я. – Ты ведешь себя так, словно Виргиния принадлежит тебе. Мы все голову сломали, занимаясь этим делом, а ты приезжаешь в последний момент и оспариваешь наши данные. Завтра утром можешь отправляться и добывать собственные улики, если тебе кажется, что они много лучше имеющихся. Следы остались без изменения. Их накрыли досками и ничего не испортили.

– Попался, старина, – заметил Терри, доброжелательно улыбнувшись мне через стол. – Разумеется, вполне возможно, что преступление совершил Моисей-Кошачий-Глаз, однако существует ряд возражений. Насколько я понимаю, у него репутация безобидного, миролюбивого парня, глуповатого, но неизменно добродушного. Он ни разу не обижался на оскорбления, не был замечен в ссорах с кем-либо, принимал то, что ему давали и благодарил. Он любил полковника Гейлорда и стоял на страже его интересов подобно бдительному псу. Так насколько же вероятно, чтобы человек с такой репутацией, человек, которому все доверяют, вдруг сошел с катушек и безо всякого возможного мотива жестоко убил хозяина, которому так преданно служил? Будущее человека в значительной степени определяется его прошлым.

– Может, ты и прав, – произнес я, – но весьма вероятно, что люди были введены Моисеем в заблуждение. Мне он показался подозрительным, как только я его увидел. Ты можешь подумать, что судить о человеке по внешнему облику несправедливо, но хотелось бы мне, чтобы ты однажды сам увидел Моисея-Кошачьего-Глаза, тогда ты бы понял, что я имею в виду. Здешние жители к нему привыкли и не слишком замечают: у него желтые глаза, поистине желтые, и на свету его зрачки сужаются, как у кошки. Однажды вечером он вез нас с Рэднором домой с какой-то вечеринки, и я заметил, что у него в темноте светятся глаза. Страшнее этого я в жизни не видел, и учти, – это помимо его дурных привычек: он носит змей за пазухой. Ну правда, его в чем угодно заподозришь.

– Надеюсь, что он жив, – задумчиво проворчал Терри. – Я хотел бы взять у него персональное интервью.

Несколько минут он сидел, погрузившись в кресло, и напряженно изучал кончик своей чернильной ручки.

– Ладно, – произнес он, встряхнувшись, – пора прощупать призрака. Мы должны выяснить, каким образом Рэднор и Моисей были с ним связаны, и каким образом он был связан с ограблением. Рэднор мог бы нам ощутимо помочь, если б только заговорил, – его молчание явно наводит на мысли. Однако мы и без него докопаемся до правды. Что, если ты начнешь и расскажешь мне все, начиная с первого появления призрака. Я бы хотел систематизировать его действия.

– Первый определенный случай, который имел отношение к дому, – отвечал я, – произошел в вечер моего приезда, когда была украдена жареная курица, – я тебе об этом подробно рассказывал.

– И тем же вечером Тетушка Как-Там-Бишь-Ее видела призрак на лавровой тропинке?

Я кивнул.

– Она говорила, как он выглядел?

– Он был белым.

– А когда ты обыскивал хижины, ты пошел туда, где хранится зерно?

– Нет, у входа в хижину Моисей уронил факел. И потом, Рэд сказал, что обыскивать ее не имеет смысла, поскольку она доверху забита мешками с кукурузной мукой.

– Ты считаешь, что Рэднор пытался увести тебя с места событий?

– Нет, я уверен, что он и сам ни о чем не подозревал.

– А как выглядел предмет, который ты видел у Моисея, когда он тащил его ночью к хижинам?

– Он был похож на большой черный сверток. Впоследствии я решил, что это могло быть одеждой, одеялами или чем-то в этом роде.

– Вот и все, что было в первый вечер, – промолвил Терри. – Теперь, как скоро призрак появился снова?

– После этого исчезали различные вещи, и слуги приписывали это призраку, но первое прямое известие я получил во время вечеринки, когда Рэднор вел себя так странно. Я рассказывал тебе о его ночном возвращении.

– Он тоже что-то нес?

– Да, у него был черный сверток, возможно, одежда.

– И после этого они с Моисеем постоянно совещались?

– Да… оба поощряли среди негров веру в привидение и из кожи вон лезли, чтобы они держались подальше от лавровой тропинки. Я несколько раз подслушивал, как Моисей рассказывал другим неграм сказки о том, какие ужасные вещи сотворит с ними призрак, если поймает их.

– А сам он от этих историй не испытывал страха?

– Ни малейшего… скорее, было похоже, что он получает от них удовольствие.

– А Рэднор… как он отнесся к этому делу?

– Он был угрюм и раздражителен. Я видел, что ему что-то не дает покоя.

– Как ты это себе объяснил?

– Я боялся, что он попал в лапы к кому-то, кто угрожает ему, возможно, вымогает деньги.

– Однако ты не сделал попытки узнать правду?

– Видишь ли, это было личное дело Рэда, и я не хотел, чтобы мои действия выглядели как подглядывание. Я и впрямь глядел в оба.

– А полковник, как он воспринял весь этот ажиотаж вокруг призрака?

– Это его очень донимало, но Рэд изо всех сил оберегал его от подобных толков.

– Когда после вечеринки призрак появился вновь?

– О, к тому времени среди негров ходили различные слухи. По всему поместью водились привидения, так что плантацию покинуло несколько рабочих рук. Однако в очередной раз мы услышали о нем напрямую ранним вечером перед ограблением, когда появился страшно напуганный Моисей и сказал, что видел призрака, выходящего из родниковой впадины в облаке голубого тумана.

– И как это восприняли полковник и Рэднор?

– Полковник разозлился, так как он хвастал, будто Моисей ничего не боится, а Рэд был ошеломлен. Не зная, что думать, он оттолкнул Моисея с дороги прежде, чем мы успели что-либо спросить.

– А ты о чем подумал?

– Ну, тогда я вообразил, что он действительно что-то видел, но, поразмыслив в свете более поздних событий, я пришел к выводу, что он притворялся как в тот момент, так и посреди ночи, когда он разбудил весь дом.

– То есть, ты хотел думать, будто он притворялся, чтобы доказать его соучастие в ограблении и убийстве, поэтому ты исказил факты, дабы они вписались в твою гипотезу?

– Не думаю, что ты можешь это утверждать, – возразил я с некоторой пылкостью. – Вопрос лишь в том, как толковать факты.

– Не много он выиграл, подняв такой гвалт в разгар ночи.

– Как же, это было сделано с целью бросить подозрение на призрака.

– А, ясно! – Рассмеялся Терри. – Ладно, давай рассмотрим эту тему до конца. Кто-нибудь еще видел призрака после той ночи?

– Нет, во всяком случае, не напрямую. Дней пять-шесть все были так увлечены ограблением, что ажиотаж с призраком немного поутих. Потом, кажется, среди негров ходили какие-то слухи, но в доме было более или менее спокойно.

– А с тех пор как произошло убийство, кто-нибудь видел призрака?

Я покачал головой.

– Назови-ка мне, какие предметы были похищены.

– Ну, жареная курица, коробка сигар, несколько использованных рубашек, комплект пижам Рэда, французский роман, бренди, довольно много еды: свежие булки хлеба, джем, вареный окорок, сахар, кофе, – ну, и всякое такое! Негры попросту угощались, а вину взваливали на привидение. Однажды ночью на улице забыли коляску, так утром из нее пропали подушки и два пледа. Одновременно были украдены ведро и пара рабочих брюк Джейка. И в довершение всего, ограбили сейф.

– У призрака были либеральные вкусы. Что-нибудь нашли с тех пор?

– Да, ряд вещей, как например, одеяла и одежда, постепенно перекочевали обратно.

– А подушки и пледы, их нашли?

– Исчезли бесследно… и кому они могли понадобиться, ума не приложу!

– Какого цвета были пледы?

– Они были из простого черного сукна.

Терри встал, немного походил по комнате, затем вернулся и сел на место.

– Одно ясно, – промолвил он, – призраков было двое.

– Двое призраков! В каком смысле?

– В прямом. Назовем их для удобства, скажем, призрак номер один и призрак номер два. Номер первый занимал апартаменты над зернохранилищем и посещал лавровую тропинку. Он был белым, чему я не удивляюсь, если учесть, сколько раз он перелезал через эти мешки с мукой. Он курил сигары и читал французские романы. Моисей обслуживал его, а Рэднор о нем знал, – и это знание не доставляло ему особого удовольствия. Чтобы избавиться от него, потребовались деньги – сто долларов наличными взамен на обещание больше не появляться. В ночь его отъезда Рэднор лично отвез его на коляске, а Моисей уничтожил все следы его пребывания. Это что касается номера первого.

– Что же до номера второго, он возник за три-четыре дня до ограбления и обжил все поместье, особенно часто появляясь в пределах родниковой впадины. Он был девяти футов ростом, прозрачным и черным. Из его рта исходил дым, а из глаз – синие языки пламени. Он был окутан запахом серы. Когда его первый раз видели, он поднимался из родниковой впадины, а на дне родниковой впадины есть коридор, который ведет прямо в ад. Моим авторитетным источником является Соломон.

– Я спросил его, как он объясняет это появление, и он рассудил, что это призрак раба, забитого насмерть, и что коль скоро его старый господин стал наведываться на лавровую тропинку, то он стал преследовать своего старого господина. Такое объяснение кажется мне правдоподобным. Как только рассветет, я погляжу на эту родниковую впадину.

– Терри, – с отвращением произнес я, – это может стать весьма живописной газетной историей, но не слишком поможет в распутывании тайны.

– Еще как поможет. Я бы не хотел клясться языками пламени, или серой, или коридором, ведущим в ад, но то, что он был высокий, черный и выходил из родниковой впадины, очень важно. Заметь, он был черным, как и украденные пледы.

– Теперь ты видишь, как обстояли дела в ночь ограбления. Пока призрак номер один ехал с Рэднором, призрак номер два проник в дом через открытое библиотечное окно, обнаружил сейф приоткрытым и принялся за угощение. Давай подумаем, что он взял: пять тысяч долларов государственными облигациями, два подписанных и заверенных печатью документа, страховой полис и кварту мелочи, – если хорошо подумать, кучу трофеев определенного толка. После ограбления он исчез, никто его не встречал порядка пяти-шести дней, после чего он снова появляется на день-другой и, в конце концов, исчезает насовсем. Это что касается привидения номер два. Он тот, кто нам нужен. Несомненно, он ограбил сейф и, возможно, совершил убийство, – в отношении последнего я получу доказательства не раньше, чем осмотрю пещеру.

Он со смехом простер руки.

– О, не так уж и плохо! Все, что нам теперь нужно сделать, это установить личности этих двух призраков.

– Рад, что ты считаешь это таким легким делом, – произнес я несколько зловещим тоном. – Но вот что я тебе скажу, если твои логические умозаключения будут строиться на историях Соломона, то окажется, что ты бьешься о каменную стену.

– Завтра же вечером Рэд будет ужинать с нами, – заявил Терри.

Он поднялся и достал свои часы.

– Без четверти десять. По-моему, тебе пора в кровать. Ты выглядишь, словно выжатый лимон. В последнее время ты неважно спал?

– Да, не могу этим похвастаться.

– Я должен был сразу приехать, – промолвил Терри, – но я вечно чертовски боюсь оскорбить чьи-то чувства.

Я был слегка ошарашен. Никогда не считал щепетильность в числе слабостей Терри, но поскольку он очевидно не шутил, я оставил его ремарку без внимания.

– Как ты думаешь, могу я разбудить какого-нибудь конюха просьбой отвезти меня в деревню? Знаю, что уже поздновато, но мне необходимо отправить парочку телеграмм.

– Телеграмм? – переспросил я. – Куда?

Терри засмеялся.

– Понимаешь, я должен черкнуть пару слов «Почтовой Депеше» о том, что тайна Люрэя с каждым часом становится все более таинственной. Что полиция, взяв неверный след, попусту тратит свои силы, но на место действия прибыл специальный корреспондент «Почтовой Депеши» и мы можем, соответственно, надеяться на скорую разгадку.

– А кому вторая телеграмма? – поинтересовался я.

– Твоему приятелю, комиссару полиции Сиэтла.

– Ты ведь не думаешь, что Джефф…?

– Дружище, я думаю только в том случае, если у меня есть факты, над которыми можно подумать… Не смотри так встревоженно, – я его ни в чем не обвиняю. Просто мне нужно выяснить больше, чем знал ты. Не забывай, я газетчик и люблю документальную точность даже в телеграммах. А теперь отправляйся в постель и, ради бога, спи. Это дело в руках молодого человека из «Почтовой Депеши», и тебе больше не нужно волноваться.