– Не нужно беспокоиться, Уизерс. Если я и пристрелю кого-то, это будет леди Ребекка.

На лице дворецкого появилось такое же холодное выражение, как у Адама. Он подал пару лакированных черных сапог с блестящими серебряными пряжками.

– Кажется, она считает эти вещи подходящими, милорд.

– Ужасно, не правда ли? Однако я согласился играть эту роль и, если это поможет мне остаться неузнанным, постараюсь как можно лучше исполнить свою партию. – Адам взглянул в зеркало. Он ненавидел эту одежду больше, чем свои предыдущие костюмы, и сейчас даже сильнее, чем несколько минут назад. Отвратительные брюки были ярко-красного цвета. О Господи! И такие узкие, что Адам сомневался, сможет ли в них сесть, не повредив свое мужское достоинство. Один только узел на галстуке, на этот раз темно-коричневом, занял у Уизерса добрых десять минут. Хуже того, невероятное количество зеленых узоров украшало золотистый жилет. – Вот черт, неужели все поэты одеваются как идиоты?

– К сожалению, сэр, мои познания в этой области не больше ваших. После сегодняшнего вечера мы будем лучше это знать.

Адам зарычал. Пригласить Перси Шелли и его спутницу к обеду было еще одной идеей Ребекки. В общем-то идея неплоха. Адаму представляется возможность изучить этого человека, узнать больше о жизни поэтов и внести необходимые дополнения в его собственный образ для предполагаемой поездки в Лондон.

Но Адам предпочел бы встретиться лицом к лицу с французской кавалерией, а не с этим проклятым поэтом. По крайней мере, на поле битвы Адам хотя бы знал, что нужно делать. Бормоча проклятия, он подошел к креслу и натянул один сапог.

Раздался стук в дверь, и Ребекка влетела в комнату, Мак вошел за ней следом. Ребекка успела сделать два шага, прежде чем заметила Адама. Остановившись как вкопанная, она прижала руку ко рту, но ей не удалось сдержать странный булькающий звук, подозрительно напоминавший смех.

Адам встал, скрестив руки на груди.

– Вообще-то обычно люди дожидаются ответа, прежде чем войти в комнату джентльмена. Что, если я не одет или принимаю ванну?

Выражение лица Уизерса отразило неодобрение Адама.

Губы Ребекки кривились в усмешке, пока она продолжала молча его разглядывать. Эта чертовка не обратила ни малейшего внимания на его слова! Она была слишком занята, пытаясь сдержать смех.

Мак, чувствовавший себя в своей роли как рыба в воде – его представили тетушке Ребекки как школьного товарища Адама, – не выглядел благодарным. Жуя сигару, он разразился смехом. Грозя ему пальцем, Адам прорычал:

– Скажи только слово, и я найду способ отомстить! Смотри и жди. – Он натянул второй сапог. – О чем вы думаете, Ребекка? Вчера я был похож на лягушку, а сегодня выгляжу как испанский флаг.

– Больше похоже на рождественское угощение. Если только ваш характер такой же сладкий. Но ваш костюм действительно яркий! Вы выглядите... м-м-м... великолепно.

– Для маскарада или фарса? – весело поинтересовался Мак, облокотясь на каминную полку.

Адам подошел к туалетному столику. Уизерс последовал за ним, чтобы добавить последний штрих к его костюму – повязать красной лентой волосы.

– Я видел денди в Аскоте, одетых более изысканно. Ни один здравомыслящий человек не наденет ничего подобного.

Мак выпустил колечко дыма.

– Ты забыл Красавчика Браммела. Хотя он и отошел в мир иной, мужчины все еще пытаются ему подражать.

Адам нахмурился:

– Я сказал «ни один здравомыслящий человек». – Он повернулся к Ребекке: – Вы уверены, что так нужно?

На этот раз Ребекка не выдержала и рассмеялась:

– Не забудьте, я встречала только нескольких поэтов, но каждый из них имел свой собственный стиль. Доверьтесь мне. Вы пытаетесь создать свой образ. Никто не заподозрит, что граф Керрик может так одеваться. – Она обратилась за поддержкой к Маку: – Ведь правда?

– Она права, мой друг.

– В этом мы сходимся, – вынужден был признать Адам.

Ребекка улыбнулась:

– Кстати, я пришла сказать вам, что, кажется, видела их карету. – Она взволнованно посмотрела на Адама. – Я слышала о Шелли замечательные отзывы. То, что он согласился приехать, просто удивительно.

– По всей вероятности, он просто хочет бесплатно пообедать, – вставил Мак.

Адам фыркнул, радуясь, что друг встал на его сторону.

– Как вам обоим не стыдно!

– Но ведь это же вы сказали, что у него туго с деньгами, – заметил Адам.

– Мне вообще не следовало ничего говорить. Это только сплетни, которые я слышала от одной из горничных. Я уверена, что он приедет сегодня, потому что жаждет разделить свою поэзию с кем-то, кто находит удовольствие в интеллектуальных беседах. Сомневаюсь, что жители деревни способны оценить его талант по достоинству. Кроме того, мне ужасно хочется познакомиться с его спутницей. Вы не представляете, как мне интересно.

Подойдя к Адаму, она поправила его галстук, так что кружевное украшение сдвинулось вправо. Уизерс стоял поблизости, мрачно наблюдая за ее действиями, но она продолжала весело вертеть ткань. Удовлетворенная результатом, Ребекка, наконец, улыбнулась. Уизерс нахмурился.

– Мэри и Перси любят друг друга уже давно, – продолжала она. Вытащив из кармана маленькую бархатную коробочку, Ребекка поставила ее на туалетный столик и открыла. – Но Перси связан браком с другой женщиной. Они отбросили предосторожности и поклялись быть вместе. Конечно, его жена, Харриет, должна чувствовать себя покинутой. Но все это очень печально и романтично, что наверняка служит источником для его вдохновения.

Качая головой, Адам легонько пальцем постучал ей по носу:

– Осторожнее. Вы слышали больше, чем просто сплетни.

Ребекка насупилась:

– Сплетни основываются на предположениях, а эта информация основала на фактах. Мэри считает, так же как и ее мать, что брак – это просто правило, установленное обществом, чтобы поработить женщин.

– Что за чертовщину она несет? – поинтересовался Мак.

– Тебе лучше не знать, – ответил Адам. – Поверь мне.

Ребекка злорадно посмотрела на него:

– Чепуха. Я уверена, вашему другу понравится идея женской независимости. Я с удовольствием расскажу ему об этом позже, когда у нас будет больше времени. – Она стукнула Адама по руке. – И перестаньте вести себя так, как будто я отправила вас спать без ужина. Вы противоречите мне просто потому, что боитесь, что у вас не получится. Думайте о сегодняшнем дне как о репетиции. Возможно, вам придется появиться в Лондоне в роли Фрэнсиса Коббалда.

Адам воздержался от ответа. Он наблюдал, как Ребекка нашла серебряную булавку в виде павлина и приколола ему на лацкан.

– Не нервничайте, – смеясь сказала девушка. – Мы не ждем от вас совершенства в ваш первый выход. Это просто возможность понаблюдать и усовершенствовать ваш образ литератора. Кто знает, может, что-то окажется полезным.

Резким движением Адам снял булавку и положил оскорбительный предмет обратно на туалетный столик. Он не собирается носить проклятую птицу на своей одежде!

– Мое исполнение не настолько плохо. Ребекка с сомнением на лице пожала плечами:

– Посмотрим. Было бы даже лучше, если бы мы играли эту роль для кого-то, кто знает вас, конечно, кроме Уизерса и моей тети. Это была бы настоящая проверка. А теперь, если вы готовы, нам лучше спуститься вниз. Гости скоро будут здесь.

Мак подмигнул и пообещал присоединиться к ним позже. Адам, подчинившись неизбежному, надел на глаз надоевшую повязку и вышел из комнаты вслед за щебечущей Ребеккой. Ее бурные эмоции резко контрастировали с его недовольным видом. Уизерс следовал за ними на почтительном расстоянии. Когда они прошли половину коридора, снизу послышался непонятный шум.

Они подбежали к лестнице и ошеломленно застыли. Все тщательно продуманные планы этого дня рушились на их глазах, как горящий дом. Эдвард, граф Уинком, и его жена леди Мириам стояли в фойе вместе с крупной собакой, которую Адам слишком хорошо знал, в окружении чемоданов и суетящихся слуг. Родители Ребекки приехали навестить дочь.

Девушка со стоном нырнула за угол:

– Этого не может быть. Что же нам теперь делать?

– Отобедать с ними, мне кажется, – сказал Адам. Она схватилась руками за голову:

– Пожалуйста, будьте серьезнее. Отец зол на меня. И он будет в бешенстве, узнав, что я позволила незнакомцу остановиться здесь... А если вы расскажете ему правду, он разозлится, что я немедленно не сообщила ему о вашем возвращении.

– Слишком поздно, я не могу сейчас исчезнуть, – сказал Адам. – А они-то уж точно не уедут. Вы хотели проверить мистера Коббалда кем-то, кто меня знает? Вот великолепная возможность. Если мы преуспеем сегодня, то можем утром рассказать вашему отцу правду. Если повезет, он будет так удивлен, что забудет рассердиться... и не арестует меня. – Он увидел на ее лице признаки паники. – Помните, вы сказали, что я должен доверять вам. Теперь я прошу вас о том же.

– А как же Джаспер? – прошипела Ребекка. – Отец привез с собой вашу проклятую собаку.

Адам еще раз выглянул из-за угла. Его старый фокс-хаунд обнюхивал каждый доступный ему дюйм мраморного пола, натягивая поводок и бешено виляя хвостом. Да, Джаспер – это проблема!

– Прошло три года. Может быть, он и не вспомнит меня. – В ответ на ее скептический взгляд Адам добавил: – А может, и вспомнит, но я обещаю что-нибудь придумать. Давайте спускайтесь вниз, пока ваш отец не отправился разыскивать вас.

Приняв неизбежное с достойной восхищения решимостью, Ребекка кивнула головой, расправила плечи и стала спускаться по лестнице с радостной улыбкой на лице. Когда она здоровалась с родителями, в ее голосе слышалось только удивление от их внезапного приезда.

Лорд Уинком стряхнул с пальто капли дождя – лужица воды образовалась у его ног. Выглядящий почти так же, каким его помнил Адам, Эдвард сложением напоминал боксера-профессионала; у него были огромные плечи и широкая, как бочка, грудь. Когда его мускулистые руки, способные разорвать человека надвое, обняли дочь, это было похоже на объятия медведя.

Адам не мог слышать слов Ребекки, но ее губы не переставая двигались, а руки порхали, словно крылья чайки. Потом она обняла мать. Увидев Уизерса и Адама, выглядывающих из-за угла, она осторожно шикнула на них.

«Проклятие», – подумал Адам. Эдвард знал его, как никто другой. Он хотел бы довериться старику, ему был противен обман, но если он сможет провести лорда Уинкома, то обведет вокруг пальца кого угодно. А тут еще Джаспер. Значит, придется что-то придумать. Ну, сейчас или никогда.

– Минутку, сэр, – сказал Уизерс, когда Адам собрался выйти из укрытия. Дворецкий побежал, насколько был способен бегать в свои пятьдесят пять лет, к спальням и вернулся с маленьким хрустальным флаконом. – Это для собаки, – сказал он и с извиняющимся выражением лица выплеснул содержимое на брюки Адама. Невыносимый запах роз наполнил коридор. Адам отскочил назад.

– Гром и молния, хватит! Я пахну как дешевая шлюха! – Он поднял глаза к небу в немой молитве. Господи Боже, он ведь знал, что ему понадобится любая помощь. Сделав глубокий вдох, он стал спускаться по лестнице.

– Метафоры, ваша светлость, – прошептал Уизерс, его голос расстроено дрожал. – Сутультесь и моргайте. И говорите в нос. Немножко смирения в голосе тоже не повредит. И попробуйте чихать, сэр.

Адам коротко кивнул и стал спускаться по лестнице подпрыгивающей походкой. Все движение в холле прекратилось.

Эдвард метнул в сторону Адама проницательный взгляд. Подняв свои седые брови, он проревел:

– Кто вы такой и какого черта здесь делаете?

– Папа, – воскликнула Ребекка, – я все объясню!

– Да уж, придется, черт побери!

– Эдвард, следи за своим языком, – произнесла Мириам Марч Уинком с терпеливой властностью, стягивая с рук перчатки. – Ваша дочь переняла у вас достаточно дурных привычек. И успокойтесь. Мы ведь только что приехали.

– Похоже, как раз вовремя, – проворчал Эдвард.

К этому моменту Адам успешно преодолел лестницу и остановился не более чем в футе от отца Ребекки. Он несколько раз взмахнул рукой, заставляя кружевные манжеты взлетать и ниспадать каскадом, низко поклонился и представился:

– Фрэнсис Коббалд к вашим услугам, милорд.

Эдвард несколько раз втянул носом воздух, бросил холодный взгляд на Адама, потом на свою дочь. Его рычание очень напоминало рык Джаспера:

– Это правда?

– Не обращайте внимания на моего мужа, мистер Коббалд. Просто мы перенесли ужасно утомительное путешествие, а он ненавидит сюрпризы. Всегда ненавидел и будет ненавидеть. Особенно если это касается его дочери.

Грубая матросская песенка, что-то о водяных, тритонах и ракушках, донеслась со второго этажа. О Боже, он совсем забыл про Мака! Адам обернулся как раз в тот момент, когда его друг появился на лестнице с сигарой в одной руке и бокалом бренди в другой.

Эдвард упер руки в бока:

– Дьявольщина, а это что за чучело? Захваченный врасплох гневом почтенного старика, Мак взглянул через плечо, как будто надеялся, что кто-то еще сможет ответить на вопрос. Поняв, что придется отвечать самому, он зажал сигару в зубах, почесал ухо и зашагал вниз по лестнице с таким видом, будто он был владельцем этого замка. Подойдя прямо к Эдварду, он протянул ему руку для приветствия.

Лорду Уинкому удалось сдержать себя и даже пожать ее. Он кивнул в сторону Адама:

– Вы с этим парнем?

– Нет, сэр. Макдоналд Арчер к вашим услугам.

– Странно. Похоже, здесь все к моим услугам, а я до сих пор понятия не имею, кто вы такие.

Облокотясь о дубовые перила, Мак разглядывал кончик своей сигары.

– Могу сказать то же самое о вас, приятель.

Глаза Эдварда сузились, как острия стрел, нацеленных на Мака. Привыкший иметь дело со злобными и сильными мужчинами и один из лучших игроков в покер, каких знал Адам, Мак смотрел на Эдварда не моргая. Он затянулся сигарой.

– Если вы хотите знать, я друг Адама Хоксмора, последнего графа Керрика.

– Кто граф, я знаю, – негодующе заявил Эдвард.

– А вы кто?

– Лорд Эдвард Марч, граф Уинком. Человек, который как раз занимается делами лорда Керрика, и отец этой юной леди. – Он долгим взглядом изучал Мака, потом посмотрел на Адама и наконец перевел взгляд на дочь: – Ты хотела мне что-то объяснить.

Мать Ребекки подошла к мужу:

– Дорогой, пожалуйста. Может быть, мы пройдем в комнату? У тебя наверняка не меньше дюжины вопросов, и я сначала хотела бы оказаться у горящего камина, в удобном кресле, с чашкой чаю.

Мак похлопал Эдварда по плечу:

– Превосходная идея!

– Я принесу чай. – Уизерс, который молча присоединился к собранию, поспешил в кухню, как будто пища могла изменить то, что произошло за последние полчаса.

Мириам протянула мужу руку. Эдвард помялся, но все же пошел вперед под руку с женой, держа собаку на поводке. Мак последовал за ними. Проходя мимо Адама, он принюхался и поморщился. Бросив лукавый взгляд на своего друга, он еще раз поморщился и с важным видом удалился вслед за Эдвардом. Адам не знал, что выбрать – пристрелить Мака или застрелиться самому.

Ребекка тихонько подошла к Адаму и прошептала:

– Что мы будем делать?

– Пить чай, нам некуда отступать. Мак, кажется, нашел подход к вашему отцу, а мы знали, что Фрэнсису Коббалду придется рано или поздно встретиться с вашими родителями.

– Я предпочла бы как можно позднее.

– Ребекка! – Рев ее отца эхом отразился от покрытых гобеленами каменных стен.

Покачав головой, она крикнула в ответ:

– Иду, папа. – Девушка снова повернулась к Адаму: – Может быть, просто рассказать ему правду?

– Нет. Я не расположен сейчас доверять никому, даже вашему отцу. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Мне вы доверились.

– У меня не было выбора, не так ли? Она подозрительно уставилась на него:

– Вы действительно думаете, что мой отец желает вам смерти? – Адам не возразил, и Ребекка возмущенно посмотрела ему прямо в глаза. – Как вы смеете?! Мой отец любит вас! Может быть, он поддается влиянию и любит спорить, но он никогда не причинил бы вам зла.

Адам не хотел стоять в коридоре и спорить с Ребеккой. Он направился в салон, бросив через плечо:

– Намеренно – нет. Вы идете?

– Минуточку! – Ребекка потянула его за локоть. – Что вы имеете в виду?

– Только то, что ваш отец такой же, как и вы, – импульсивный. Может, даже больше. Как только он услышит мою историю, неизвестно, что он надумает. Мне не нужна крупнокалиберная пушка, колесящая по Англии и пытающаяся доказать мою невиновность. Он может пристрелить Сиверса или Осуина просто из принципа. А теперь идемте. Наше затянувшееся отсутствие только разожжет его любопытство. Я хочу, чтобы вы пошли в ту комнату, говорили как можно меньше и дали мне возможность все уладить. Этот день должен был стать проверкой для мистера Коббалда. Пусть так и будет. Единственное отличие в том, что сейчас я буду играть роль перед ними всеми – мистером Шелли, Маком, вашей тетей, вашими родителями и, черт побери, моей собственной собакой.

– Мистер Шелли или Джаспер не смогут отослать меня в Шотландию до конца моих дней!

Адам остановился между двумя доспехами, принадлежавшими давно почившему предку, и обернулся. Ребекка выглядела ужасно виноватой. Волнение и беспокойство не помогут в их представлении. Он должен отвлечь ее от беспокойных мыслей. Криво улыбаясь, Адам провел пальцем по ее нахмуренной брови, вниз по щеке и остановился под подбородком. Он погладил пальцем ее губы:

– Признайтесь, вы ведь беспокоитесь и обо мне, не так ли, дорогая?

Ребекка открыла рот от изумления, потом захлопнула его с восхитительным рычанием, напомнившим ему их поцелуи. Резко развернувшись, она помчалась в салон.

– Ни капли, дубина! Это ваша голова, а не моя. Я могу сослаться на временное помрачение рассудка. И кстати, от вас воняет.