Глава 1

Неожиданное Столкновение

2-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Город Палантас бодрствовал большую часть ночи, возбужденный войной. В городе не было паники: старые леди, такие как Палантас, никогда не паниковали. Они неподвижно сидели в своих витиевато вырезанных креслах, сжимая в руках кружевные носовые платки и ожидая с терпеливым самообладанием и прямыми спинами кого-то, кто мог бы сказать им, что будет война, и если так и есть, то будет ли она столь бесцеремонна, что нарушит их планы на обед.

Силы ужасной Синей Леди, Повелительницы Драконов Китиары, по слухам собирались идти на город. Армии Повелительницы были побеждены в Башне Верховного Жреца, которая охраняла проход, ведущий от гор к Палантасу. Небольшая группка рыцарей и солдат, которым удалось удержать Башню во время первого наступления, не имела достаточно сил, чтобы выдержать второе. Они оставили крепость, могилы и мертвецов, отступив к Палантасу.

В городе им были не рады. Если бы воинственные рыцари — разжигатели войны, не прошли бы через городские стены, то Палантас оставили бы в покое. Драконьи Армии не посмели бы напасть на город, столь почтенный и уважаемый. Те, кто был поумнее, считали по-другому. Почти все большие города на Кринне пали перед мощью Драконьих Армий. Мрачные глаза Императора Ариакаса были обращены на Палантас, на его порт, на его суда и богатства. Блистательный город, драгоценный камень Соламнии, был бы самым изящным самоцветом в Короне Власти Ариакаса.

Правитель Палантаса послал свои войска на зубчатые стены города. Граждане затаились в своих домах, закрыв ставнями окна. Магазины и лавки закрылись. Город считал, что он был подготовлен к худшему, и если бы худшее настало, как в других городах, таких как Утеха или Тарсис, то Палантас отважно сражался бы. Потому что и в сердце почтенной старой леди была храбрость. Ее твердый спинной хребет был сделан из стали.

Но его прочность не пришлось проверять. Худшее не настало. Силы Синей Леди были разбиты в Башне Верховного Жреца и отступили. Драконы, которые тем утром прилетели к стенам города, не были красными огнедышащими драконами или метающими молнии синими, которых боялись люди. Утреннее солнце искрилось на яркой серебряной чешуе. Серебряные драконы прилетели из своего дома на Драконьих Островах, чтобы защитить Палантас.

Или, по крайней мере, они так говорили.

Так как война все не приходила, граждане Палантаса стали выходить из своих домов, открыли свои лавки и заполонили улицы города, разговаривая и споря. Правитель Палантаса заверил граждан, что новые драконы сражаются на стороне Света, что они поклоняются Паладайну, Мишакаль и другим светлым богам и что они согласились помочь Соламнийским Рыцарям защитить город.

Некоторые люди поверили своему правителю. Другие нет. Некоторые утверждали, что драконам любого цвета нельзя доверять, что они просто успокоят бдительность людей до расслабленного состояния, а потом темной ночью нападут на них и пожрут прямо в кроватях.

— Бездельники! — беспрестанно бормотал Рейстлин, протискиваясь сквозь толпу людей, которые пихали и толкали его. Один раз на него чуть не наехала кренящаяся телега.

Если бы он носил свою красную мантию, которая выдавала его принадлежность к магам, то граждане Палантаса, бросая на него косые взгляды, нашли бы способы держаться от него подальше. Одетый же в простую серую мантию эстетика из Великой Палантасской Библиотеки, Рейстлин был вынужден терпеть толчки и пинки.

Палантасцы не любили магов, даже тех, кто носил красные мантии и занимал в войне нейтральную сторону, и даже тех, кто носил белые, посвятив себя стороне Света. Обе Ложи Высшего Волшебства много работали и жертвовали, чтобы вызвать возвращение на Ансалон металлических драконов. Глава Конклава, Пар-Салиан, знал, что признаки весеннего рассвета, блестя на серебряных и золотых крыльях, будут как удар под дых для Императора Ариакаса. Первый удар, который был способен проникнуть сквозь его драконьи доспехи. Все время, пока шла война, крылья злых драконов Такхизис закрывали небеса. Теперь небо над Кринном стало проясняться, и Император со своей Королевой начинали нервничать.

Граждане Палантаса не знали, что маги работали для их защиты, и не поверили такому утверждению, если бы услышали его. В их понятии единственный хороший маг был магом, который жил где-нибудь за пределами Палантаса.

Рейстлин Маджере не был облачен в свою красную мантию, потому что она была завернута в свертке, который он нес под рукой. Он носил «позаимствованную» мантию одного их монахов из Великой Библиотеки.

Позаимствованную. Это слово напомнило о Тассельхофе Непоседе. Беззаботный кендер с ловкими пальцами никогда ничего не крал. Когда его ловили с присвоенными вещами, принадлежащими другому, кендер утверждал, что «позаимствовал» сахарницу, «нашел» серебряные подсвечники и «пришел, чтобы вернуть» изумрудное ожерелье. Рейстлин «нашел» мантию эстетика, лежащую в аккуратно свернутом виде на кровати этим утром. Он обязательно намеревался вернуть серую мантию через день или два.

Люди, поглощенные своими спорами, в основном игнорировали мага, когда он пробивал себе дорогу через переполненные улицы. Но иногда кто-нибудь из граждан останавливал его, чтобы поинтересоваться, что Астинус думает о прибытии металлических драконов, драконов Света.

Рейстлин не знал, что думает Астинус, и ему было все равно. Низко натянув капюшон, чтобы скрыть мерцающую золотом в солнечном свете кожу и зрачки глаз в форме песочных часов, он бормотал отговорки и поспешно проходил мимо.

Он с раздражением понадеялся, что работники того места, куда он направлялся, заняты работой, а не сплетнями и праздным шатанием по улице.

Он не хотел думать о Тассельхофе. Мысли о кендере вызывали воспоминания о друзьях и о брате. Он должен говорить — о мертвых друзьях и о мертвом брате: Танис Полуэльф, Тика, Речной Ветер, Золотая Луна… и Карамон. Все они мертвы. Он один выжил, и это случилось потому, что он был достаточно умен, чтобы предвидеть крушение и запланировать спасение. Он должен был свыкнуться с фактом, что Карамон и другие были мертвы и покончить с этим. Но как раз когда он сказал себе, что должен прекратить думать о них, он подумал о них.

Убегая от драконьей армии в Устричном, он, его брат и их друзья попали на борт пиратского судна под названием «Перешон». Их преследовал Повелитель Драконов — как выяснилось через некоторое время, это была Китиара, его единоутробная сестра. Сумасшедший рулевой преднамеренно направил судно в водоворот Кровавого Моря, которого все опасались. Судно стало разваливаться, мачты падали, паруса рвались в клочья. Бурлящая вода перекатывалась по палубе. У Рейстлина был выбор. Или он мог умереть с остальными или уйти. Выбор был очевиден для любого человека с мозгами — что, конечно, исключало его брата. У Рейстлина было в распоряжении магическое Око Дракона, когда-то принадлежавшее злосчастному королю Лораку. Рейстлин использовал магию Ока, чтобы убежать с корабля. Возможно, он мог бы взять с собой друзей. Возможно, он мог бы спасти их всех. По крайней мере, он, возможно, мог бы спасти своего брата.

Но Рейстлин все еще не изучил все возможности Ока. Он не был уверен, что Око был способен спасти всех, и спас себя — и ещё кое-кого. Кое-кого, кто всегда был с ним, кто был с ним даже сейчас, на палантасских улицах. Когда-то этот «кто-то» был только шепчущим в голове Рейстлина голосом, неизвестным, таинственным и невыносимым. Но тайна была раскрыта. Рейстлин теперь мог увидеть отвратительное лицо, которому принадлежал голос, и назвать его имя.

«Твое решение было логичным, молодой маг, — сказал Фистандантилус, с насмешкой прибавив: — Твой брат-близнец мертв. Хорошее избавление. Карамон ослаблял тебя и тормозил твое развитие. Теперь, когда ты освободился от него, ты далеко пойдешь. Я буду наблюдать за этим».

— Ты не будешь наблюдать ни за чем! — парировал Рейстлин.

— Прошу прощения? — сказал прохожий, останавливаясь. — Вы со мной говорите, господин?

Рейстлин пробормотал что-то невнятное, и, игнорируя оскорбленно глядящего человека, продолжил свой путь. Он был вынужден слушать этот вопящий голос все утро. Ему даже казалось, что он видит одетое в черную мантию бездушное привидение архимага, преследующее его по пятам. Рейстлин с горечью задумывался, стоила ли того сделка, которую он заключил со злым магом.

«Без меня ты бы умер во время Испытания в Вайретской Башне, — сказал Фистандантилус, — ты получил большую выгоду от нашей сделки. Немного твоей жизни в обмен на мои знания и силу».

Рейстлин не боялся что умрет. Он боялся потерпеть неудачу. Это было истинной причиной его сделки со стариком. Возможно, Рейстлин даже не перенес бы поражения. Он не вынес бы жалости своего брата или того факта, что ему пришлось бы зависеть от своего более сильного близнеца всю свою оставшуюся жизнь.

Одна только мысль о потусторонней пиявке, сосущей из Рейстлина жизнь, как обычно люди высасывают сок из персика, вызвала приступ кашля. Рейстлин всегда был хил и болезнен, но сделка, которую он заключил с Фистандантилусом, позволившая духу архимага оставаться живым на его темном плане бытия взамен спасения Рейстлина, причинила ему еще больший урон. Его легкие будто бы всегда были наполнены ватой. Он чувствовал себя так, словно его душили. Приступы кашля бывали такими сильными, что он складывался пополам, как и случилось в этот раз.

Ему требовалось остановиться, чтобы прислониться к зданию, вытирая кровь с губ серым рукавом присвоенной мантии. Он чувствовал себя слабее, чем обычно. Используя магию Ока Дракона, чтобы перенестись через весь континент, он потратил больше сил, чем ожидал. Он был наполовину мертв, когда прибыл в Палантас четырьмя днями ранее, силы покинули его, и он упал в обморок на ступенях Великой Библиотеки. Монахи сжалились над ним и занесли внутрь. Он немного пришёл в себя, но все еще не чувствовал себя хорошо. Он не будет чувствовать себя хорошо никогда… до тех пор, пока не покончит со своей сделкой.

Фистандантилус, должно быть, думал, что душа Рейстлина должна быть его наградой. Архимаг будет разочарован. Так как душа Рейстлина принадлежала только одному Рейстлину, он не собирался покорно отдавать ее Фистандантилусу.

Рейстлин полагал, что архимаг получил выгоду от сделки, которую заключил в Башне. Фистандантилус, в конце концов, нуждался в жизненных силах Рейстлина, чтобы продолжать цепляться за свое жалкое существование. Но чем больше Рейстлин думал об этом, тем больше уверялся, что они находятся в равном положении. Пришло время покончить с их сделкой. Но Рейстлин никак не мог понять, как это сделать без Фистандантилуса, знающего об этом и останавливающего его. Старик постоянно прятался где-то рядом, подслушивая мысли Рейстлина. Должен был существовать способ запереть двери и окна его разума.

Наконец Рейстлин оправился достаточно, чтобы быть в состоянии продолжить свой путь. Он прошел через улицы, следуя указаниям, данным ему людьми, которых он встретил по дороге, и скоро оставил центральную часть Старого Города вместе с толпами народа позади. Он вошел в рабочую часть города, известную своими торговыми рядами. Он пересек Улицу Торговцев скобяными изделиями и Мясной Ряд, затем Конюшенный Двор и Ювелирную Выставку и перешел через улицу, где жили торговцы шерстью. Он искал особенный магазин и, мельком взглянув на аллею, увидел знак, отмеченный символами трех лун: красной, серебряной и черной. Это была магическая лавка.

Лавка была очень маленькая, простое окошко в стене. Рейстлин был удивлен, обнаружив такую лавку, ибо было странно, что кто-то потрудился открыть магазин, имеющий отношение к магии в городе, где презирали любого, кто имел отношение к волшебству. Он знал только одного мага, который жил здесь — это был Юстариус, глава Ложи Красных Мантий, к которой принадлежал Рейстлин. Он предполагал, что должны бы быть и другие. Но никогда всерьез не задумывался над этим вопросом.

Он замедлил шаги. В магической лавке должно быть то, что он искал. И, должно быть, это было дорогостоящим. Он не мог позволить себе это. У него имелась небольшая сумма стальных монет, тайно скопленная за месяцы. Он должен был сохранить свои монеты, чтобы обеспечить себе жилье и пропитание в Нераке, куда он отправится, как только его здоровье восстановится, а все дела в Палантасе будут завершены.

Кроме того, хозяин магической лавки должен будет сообщить о покупке Рейстлина Конклаву Магов — коллегии волшебников, которые следили за исполнением законов магии. Конклав не смог бы остановить его, но его обязательно вызвали бы в Вайрет для объяснений. У Рейстлина не было времени для всего этого. Происходили события — важные, сотрясающие мир события. Финал приближался. Темная Королева скоро будет праздновать свою победу. Рейстлин не планировал стоять на уличном углу, приветствуя ее, когда она будет шествовать с триумфом. Он собирался сам провести этот парад.

Рейстлин прошел мимо магической лавки и, наконец, добрался до места, которое искал. Одно только зловоние могло точно привести его сюда, подумал он, прикрывая рукавом нос и рот. Магазин был расположен на большом, открытом дворе, заполненном штабелями дров, которыми поддерживали костры. Дым, смешанный с паром, поднимающимся от огромных котлов и чанов, сильно отдавал запахами различных используемых в процессе ингредиентов, некоторые из которых были не очень-то приятны.

Прижимая к себе сверток, Рейстлин вошел в маленькое здание, расположенное около строения, куда мужчины и женщины таскали лес и размешивали содержимое чанов большими деревянными палками. Клерк, сидящий на табурете, записывал числа в большую книгу. Другой человек сидел на втором табурете, изучая длинные списки. Ни один из них не обратил внимания на Рейстлина.

Рейстлин мгновение подождал, а затем кашлянул, привлекая внимание человека, который просматривал списки. Увидев Рейстлина, ждущего на пороге, человек поднялся с табурета и подошел, чтобы спросить, чем он может служить одному из уважаемых эстетиков.

— У меня есть ткань, которую нужно покрасить, — сказал Рейстлин и показал красную мантию.

Он продолжал держать свой капюшон низко надвинутым, но он всё равно не мог скрыть свои руки. К счастью в помещении было темно, и Рейстлин надеялся, что человек не заметит его золотистую кожу.

Красильщик исследовал цвет, пробежав руками по ткани.

— Хорошая шерсть, — сказал он, — не идеальная, заметьте, но хорошая и пригодная для окраски. Краска должна хорошо взяться. В какой цвет вы хотели бы покрасить его, уважаемый господин?

Рейстлин собирался ответить, но тут его прервал приступ кашля, настолько серьезный, что он пошатнулся и был вынужден отступить к двери. Ему не хватало силы брата, которая должна всегда быть с ним, чтобы поддерживать его.

Красильщик пристально следил за Рейстлином и немного подался назад в тревоге.

— Это не заразно, господин?

— Черный, — выдохнул Рейстлин, проигнорировав вопрос.

— Извините, что вы сказали? — спросил красильщик. — Трудно что-либо услышать в таком шуме.

Он принялся жестикулировать кому-то в глубине здания, где женщины, полоскающие ткани в чанах, кричали друг на друга или обменивались колкостями с мужчинами, которые следили за кострами.

— Черный, — сказал Рейстлин, повысив голос. Он всегда говорил очень тихо, так как разговор раздражал его горло.

Красильщик поднял бровь. Эстетики, служащие Астинусу в Великой Библиотеке, носили серые одежды.

— Это не для меня, — добавил Рейстлин. — Это для моего друга.

— Понимаю, — сказал красильщик. Он бросил на Рейстлина насмешливый взгляд, который тот не заметил, так как его настиг новый приступ кашля.

— У нас есть три типа черной краски, — заявил красильщик. — Самый дешевый сорт использует хром, квасцы, красный неочищенный винный камень, кампеш и кемовое дерево. Получается хороший черный цвет, хотя и ненадолго. Цвет будет исчезать во время стирки. Следующий тип краски состоит из бафии, купороса и кампеша. Этот сорт получше, чем первый, хотя черный цвет станет через длительное время немного зеленоватым. Лучший тип включает в себя индиго и бафию. Получается глубокий, насыщенный черный цвет, который не исчезнет независимо от того, сколько раз будет постирана ткань. Последний тип краски, конечно, самый дорогой.

— Сколько? — спросил Рейстлин.

Красильщик назвал цену, и Рейстлин вздрогнул. Это значительно уменьшит число монет в маленьком кожаном мешочке, который он спрятал в укромном местечке, защищенном охранным заклятием в монашеской келье, которую ему выделили в Великой Библиотеке. Он должен согласиться на более дешевую краску. Но тут он подумал о своем появлении перед богатыми, могущественными Черными Мантиями Нераки и съежился, представив, как идет вместе с ними не в черной, а в «немного зеленоватой» мантии.

— Индиго, — сказал он и отдал свою красную мантию.

— Очень хорошо, уважаемый господин, — сказал красильщик. — Я могу узнать ваше имя?

— Бертрем, — ответил Рейстлин с улыбкой, спрятанной в тени капюшона. Бертремом звали многострадального и измотанного главного заместителя Астинуса. Красильщик записал имя.

— Когда мне можно будет вернуться за ней? — спросил Рейстлин. — Я, то есть, мой друг очень спешит.

— Послезавтра, — сказал красильщик.

— Не раньше? — разочарованно спросил Рейстлин.

Красильщик покачал головой.

— Нет, если ваш друг не хочет идти по улицам, с капающей с него черной краской.

Рейстлин коротко поклонился и пошел прочь. В тот момент, когда он развернулся спиной к красильщику, тот произнес какое-то слово своему помощнику и поспешно вышел из помещения. Рейстлин видел, как человек быстро пошел вниз по улице, но усталый от длительной прогулки и почти задушенный зловонными парами, он не обратил на это внимания.

* * *

Великая Библиотека была расположена в Старом Городе. Сейчас был Высокий Час, когда магазины обычно закрывались на обед, и большие толпы заполняли улицы. Ужасный шум гудел в ушах Рейстлина. Длительная прогулка истощила его силы до такой степени, что он был вынужден часто останавливаться, чтобы отдохнуть, и когда, наконец, в поле его зрения появились мраморные колонны Библиотеки и ее внушительный портик, он был настолько слаб, что боялся, что не сможет пройти через улицу, не упав в обморок.

Рейстлин осел на каменную скамью недалеко от Великой Библиотеки. Долгая зимняя ночь приближалась к концу. Приближался весенний рассвет. Яркое солнце пригревало. Рейстлин закрыл глаза. Его голова упала на грудь. Он задремал на солнце.

Он снова вернулся на борт судна, держа в руках Око Дракона перед братом, Танисом и другими друзьями…

— …при помощи моей магии. И магии Ока. Это весьма просто, хотя твой чахлый разум, вероятно, не сможет этого постичь. У меня теперь есть достаточно силы, чтобы высвободить энергию моего материального тела, в котором ныне заключен мой дух. Я намерен превратиться во вспышку чистой энергии, во вспышку света, если тебе так будет легче это представить. И став таким, я смогу пересечь небеса, подобно лучам солнца и вернуться в физический мир тогда и там, где пожелаю.

— Око может перенести всех нас? — спросил Танис.

— Я не собираюсь рисковать. Я знаю только, что я могу спастись и мне этого достаточно. Другие — не моя забота. Это ты заварил эту кровавую кашу, Полуэльф. Тебе и расхлебывать.

— Брата своего ты вряд ли тронешь. Карамон, останови его!

— Расскажи ему, Карамон. Последний поединок в Башне Высшего Волшебства оказался моим поединком с самим собой. И я потерпел неудачу. Я убил его. Я убил своего брата…

— Ага! Я так и знал, что найду тебя здесь, ты безмозглый кендер!

Рейстлин тревожно пошевелился во сне.

«Это — голос Флинта, но этого быть не может. Флинта здесь нет. Я не видел Флинта очень долгое время, с тех пор как пал Тарсис», — Рейстлин снова погрузился в сон.

— Не пытайтесь остановить меня, Танис. Как ты видишь, я уже однажды убил Карамона. Конечно, это была иллюзия, призванная научить меня бороться с тьмой во мне самом. Но они опоздали. Я уже отдал себя тьме.

— Я говорю тебе, я видел его!

Рейстлин, вздрогнув, проснулся. Этот голос он тоже знал.

Тассельхоф Непоседа стоял совсем недалеко от него. Рейстлину стоило только подняться со скамьи и сделать несколько шагов, чтобы протянуть руку и дотронуться до него. Флинт Огненный Горн стоял возле кендера, и хотя они оба были повернуты к Рейстлину спиной, чародей мог представить сердитое выражение лица гнома, пытающегося спорить с кендером. Рейстлин слишком часто видел его дрожащую бороду и покрасневшие щеки.

«Этого не может быть, — потрясенно сказал сам себе Рейстлин. — Тассельхоф присутствовал в моих мыслях и наверно я невольно вызвал воображением его образ».

Но все равно, на всякий случай, Рейстлин посильнее натянул на голову капюшон серой мантии и спрятал свои руки с золотистой кожей в рукава.

Кендер со спины был похож на Таса, но все кендеры выглядели подобным образом и со спины, и с лица: невысокий, облаченный в самую яркую одежду, которую смог раздобыть, длинные волосы стянуты в диковинный хохолок, и всё миниатюрное тельце обвешано неизменными мешочками. Гном выглядел, как и все гномы: малорослый и коренастый, одетый в доспехи и в шлем, украшенный конским волосом… или гривой грифона.

— Я видел Рейстлина, говорю тебе! — настойчиво говорил кендер. Он указал на Великую Библиотеку. — Он лежал на той самой лестнице. Монахи сгрудились вокруг него. Тот посох — посох Маргиуса…

— Магиуса, — пробормотал гном.

— … лежал на лестнице возле него.

— И что с ним было, если это был Рейстлин? — спросил гном.

— Я думаю, он умирал, Флинт, — торжественно сказал кендер.

Рейстлин закрыл глаза. Больше не было никаких сомнений. Тассельхоф Непоседа и Флинт Огненный Горн. Его старые друзья. Они оба наблюдали, как он рос — он и Карамон. Рейстлин часто задавался вопросом, живы ли они еще, Флинт, Тас и Стурм. Им пришлось разделиться во время атаки Тарсиса. Теперь же он раздумывал, как и почему они прибыли в Палантас. Какие приключения привели их в это место? Ему было интересно, и он с удивлением почувствовал, что рад их видеть.

Откинув капюшон, он поднялся со скамьи, намереваясь подойти к ним. Он спросит их о Стурме и о Лоране, Лоране с золотыми волосами.

— Если Хитрец мертв, то это хорошее избавление, — мрачно сказал Флинт. — От него у меня был мороз по коже.

Рейстлин сел обратно на скамью и снова натянул капюшон.

— Ты же не имел в виду… — начал Тас.

— Я имею в виду то, что говорю! — взревел Флинт. — Откуда ты можешь знать, что я имею в виду и чего не имею? Я говорил так вчера и скажу сегодня. Рейстлин всегда смотрел своим золотым носом свысока на всех нас. И он превратил Карамона в своего раба. «Карамон, сделай мне чай! Карамон, понеси мой мешок! Карамон, почисти мне ботинки!». Повезло еще, что Рейстлин никогда не приказывал своему брату спрыгнуть с утеса. Иначе Карамон сейчас лежал бы на дне самого глубокого ущелья.

— Ах, а мне нравился Рейстлин, — сказал Тас. — Однажды он вжикнул меня в пруд к домашним уткам. Я знаю, что иногда он был не очень любезен, Флинт, но он плохо себя чувствовал из-за этого его кашля, и он очень сильно помог тебе тогда, когда у тебя был ревматизм.

— У меня не было ревматизма ни единого дня в моей жизни! Ревматизм для стариков, — с негодованием сказал Флинт. — А теперь куда это ты направился? — спросил он, схватив Тассельхофа, когда тот собирался пересечь улицу.

— Я подумал, что мне стоит подойти к библиотеке, постучать в дверь и очень вежливо спросить монахов, у них ли Рейстлин.

— Везде, где бы ни был Рейстлин, не происходит ничего хорошего. И можешь выкинуть из своей пустой головы мысль о том, чтобы постучать в дверь. Ты слышал вчера, что они сказали? Кендерам вход воспрещен!

— Я думал также и об этом их спросить, — сказал Тас. — Почему это они не позволяют входить кендерам в библиотеку?

— Потому что в этом случае на их полках не осталось бы ни одной книги. Ты ограбил бы их в мгновение ока.

— Мы не грабим людей! — с негодованием сказал Тассельхоф. — Кендеры очень честны. И я думаю, что это позор, что кендерам не разрешается вход! Я просто пойду и объясню им…

Он выкрутился из рук Флинта и побежал через улицу. Флинт сердито проследил за ним, а затем, с внезапным блеском в глазах, крикнул:

— Можешь идти, если хочешь, но возможно тебе будет интересно то, что я собирался тебе сообщить. Меня послала Лорана. Она что-то говорила о тебе и полетах на драконе…

Тассельхоф развернулся настолько быстро, что его ноги запутались и он упал, растянувшись на улице и растеряв половину содержимого своих мешочков.

— Я? Тассельхоф Непоседа? Полечу на драконе? О, Флинт! — Тассельхоф поднялся на ноги вместе с мешочками. — Разве это не замечательно?

— Нет, — хмуро сказал Флинт.

— Быстрее! — сказал Тассельхоф, потянув Флинта за рубашку. — Мы не должны пропустить сражение!

— Оно случится не прямо в эту минуту, — сказал Флинт, отрывая пальцы кендера от рубашки. — Ты иди. Я приду попозже.

Таса не нужно было уговаривать. Он припустил вниз по улице, время от времени останавливаясь, чтобы сказать всем встречным, что он, Тассельхоф Непоседа, полетит на драконе вместе с Золотым Полководцем.

После ухода кендера Флинт долго стоял, уставившись на Великую Библиотеку. Лицо старого гнома стало серьезным и мрачным. Он собирался пересечь улицу, но остановился. Сдвинулись его тяжелые седые брови. Он сунул руки в карманы и покачал головой.

— Хорошее избавление, — пробормотал он и, повернувшись, последовал за Тасом.

Рейстлин оставался сидеть на скамье еще долгое время после того, как они ушли. Он сидел там, пока солнце не скрылось за зданиями Палантаса, и вечерний воздух ранней весны не похолодел.

Наконец он поднялся. Он не пошел в библиотеку. Он побрёл улицами Палантаса. Даже при том, что наступала ночь, улицы все еще были переполнены. Правитель Палантаса вышел, чтобы самолично успокоить своих граждан. Серебряные драконы были на их стороне. Драконы обещали защитить их — так сказал правитель. Он объявил начало празднований. Люди запалили костры и принялись танцевать на улицах. Рейстлин нашел шум и веселье невыносимыми. Он протолкался сквозь пьяную толпу и прошел в ту часть города, где лежали пустынные нежилые улицы и дома, темные и покинутые.

Никто не жил в этой части большого города. Никто никогда не приходил сюда. Рейстлин никогда не был здесь, но он хорошо знал дорогу. Он завернул за угол. В конце пустой улицы, окруженная ужасным лесом смерти, возвышалась башня, черный силуэт на фоне кроваво-красного неба.

Палантасская Башня Высшего Волшебства. Проклятая Башня. Почерневшее и полуразрушенное здание пустовало в течение многих столетий.

Никто не войдет в нее, кроме Властелина Прошлого и Настоящего.

Рейстлин сделал несколько шагов к Башне, затем остановился.

— Еще рано, — пробормотал он. — Еще не время.

Он почувствовал, что холодная, как у трупа рука коснулась его щеки, и вздрогнул.

— Только один из нас, молодой маг, — сказал Фистандантилус. — Только один из нас может быть Властелином.

 

Глава 2

Последнее вино

2-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Боги магии, Солинари, Лунитари и Нуитари были кузенами. Их родители создали триумвират богов, управлявших Кринном. Солинари был сыном Паладайна и Мишакаль, богов Света. Лунитари была дочерью Гилеана, Бога Книги. Нуитари был сыном Такхизис, Темной Королевы. Со дня их рождения кузены образовали сильный союз, прочно связанный их преданностью магии.

Давным-давно эти три бога подарили смертным способность контролировать и управлять тайной энергией. Освоив это искусство, смертные стали злоупотреблять этим подарком. Магия бесновалась в мире, вызывая ужасные разрушения и смерти. Кузены поняли, что должны установить законы, регулирующие использование силы, и таким образом они создали Ложи Высшего Волшебства. Управляемые Конклавом Магов, эти ложи установили законы использования магии, которые строго контролировали тех, кто практиковал это искусство.

Башня Высшего Волшебства в Вайрете была последней из пяти центров магии на Ансалоне. Другие три башни, расположенные в городах Далтигот, Лосаркум и Истар, были разрушены. Палантасская башня все еще существовала, но была проклята. Только Вайретская Башня, расположенная в таинственном и своенравном Вайретском Лесу, оставалась активной и полной жизни.

Так как люди обычно боятся того, чего они не понимают; маги, предпринимавшие попытки жить среди обычных людей, часто сталкивались с определенными трудностями. Независимо от того, служили ли они Богу Серебряной Луны Солинари, Богу Черной Луны Нуитари или Богине Красной Луны Лунитари, к магам относились с подозрением и недоверием. Не удивительно, что чародеям нравилось проводить максимальное количество времени в Вайретской Башне. Там, среди своих, они могли быть собой и изучать свое искусство, практиковать новые заклинания, покупать или обменивать магические артефакты… и просто получать удовольствие в компании тех, кто говорил на языке магии.

Перед возвращением Такхизис маги всех трех Лож жили и сотрудничали в Вайретской Башне. Черные Мантии спорили с Белыми, ведя дебаты, связанные с колдовством. Если заклинание требовало использовать в качестве компонента паутину, то лучше ли будет использовать ту паутину, которую прядут пауки в дикой местности или все-таки в неволе? Если у кошек имеется свой тайный распорядок дня, то могут ли они быть надежными талисманами?

Когда Королева Такхизис объявила войну всему миру, ее сын, Нуитари, впервые с сотворения магии разошелся со своими кузенами. Нуитари ненавидел свою мать. Он подозревал, что ее лесть и обещания были ложью, но все же хотел ей верить. Он присоединился к подразделениям армии Темной Королевы и взял с собой многих из своих Черных Мантий. Маги Ансалона по-прежнему представлялись миру единым фронтом, но на деле они уже были разделены.

Магами управляло руководство, известное как Конклав Магов, который был составлен из равного количества магов всех Лож. Главой Конклава в эти бурные времена был белый маг по имени Пар-Салиан. В свои шестьдесят с хвостиком, Пар-Салиан был, как считали, самым сильным лидером, благочестивым и мудрым. Но учитывая возрастающий беспорядок среди магических Лож, появились те, кто стал говорить, что он потерял контроль и не может работать по состоянию здоровья.

Пар-Салиан сидел в одиночестве в своем кабинете в Вайретской Башне. Ночь была холодна, и в очаге горел маленький огонь — настоящий, а не магический. Пар-Салиан не признавал использование магии ради собственного удобства. Он читал при свечах, а не при магическом свете. Он подметал пол простой, обычной метлой. Он требовал, чтобы все живущие и работающие в башне делали то же самое.

Свеча прогорела, и ее огонек погас, оставляя Пар-Салиана в темноте, если не считать тусклого света потухающих угольков в очаге. Он бросил занятия со своими заклинаниями. Тут необходима была концентрация, а он не мог сконцентрировать свой ум на запоминании тайных слов.

Ансалон пребывал в суматохе. Силы Темной Королевы рискованно приблизились к победе в войне. Но были и некоторые проблески надежды. Встреча на Совете Белокамня примирила эльфов, гномов и людей. Три расы согласились на время забыть о своих различиях и объединиться против общего противника. Синяя Леди, Повелительница Драконов Китиара и ее силы были побеждены в Башне Верховного Жреца. Жрецы Паладайна и Мишакаль дали народам надежду и шанс на спасение.

Но все же могущественная сила Драконьих Армий и ужасающая мощь злых драконов по-прежнему стояли против Сил Света. Даже сейчас Пар-Салиан в страхе ожидал новости о падении Палантаса…

Раздался стук в дверь. Пар-Салиан вздохнул. Он был уверен, что ему принесли новости, которые он боялся услышать. Его помощник давно уже лег спать, и Пар-Салиан встал, чтобы самостоятельно открыть дверь. Он был удивлен, увидев, что посетителем оказался Юстариус, глава Ложи Красных Мантий.

— Мой друг! Вы — последний человек, которого я ожидал увидеть этой ночью! Входите, пожалуйста. Присаживайтесь.

Юстариус, хромая, вошел в комнату. Он был высоким, сильным и здоровым человеком, разве что его нога была искалечена. Увлекаясь спортом в юности, он любил участвовать в соревнованиях с физическими нагрузками. Все это закончилось в тот день, когда он прошел свое Испытание в Башне, которое покалечило его. Юстариус никогда не говорил о своем Испытании и никогда не жаловался на свое увечье, разве что позволял себе с улыбкой пожать плечами и сказать, что ему очень повезло. Ведь он мог и умереть.

— Я рад видеть, что вы в безопасности, — продолжил Пар-Салиан, зажигая свечи и подкидывая дрова в огонь. — Я думал, что вы среди тех, кто сражается против Драконьей Армии в Палантасе.

Он остановился и с тревогой посмотрел на друга.

— Город уже пал?

— Совсем нет, — сказал Юстариус, усаживаясь перед очагом. Он положил свою искалеченную ногу на маленькую скамеечку и улыбнулся.

— Откройте бутылку вашего самого лучшего эльфийского вина, друг мой, потому что у нас есть повод кое-что отпраздновать.

— Какой повод? Скорее говорите. Мои мысли заполнены тьмой, — сказал Пар-Салиан.

— Добрые драконы вступили в войну!

Пар-Салиан смотрел на своего друга в течение нескольких долгих мгновений, а затем испустил большой и дрожащий вздох.

— Слава Паладайну! И Гилеану, конечно, — добавил он быстро, взглянув на Юстариуса. — Расскажите поподробнее.

— Серебряные драконы прибыли этим утром, чтобы защитить город. Драконья Армия не пошла в ожидаемое наступление. Лорана из Квалинестийских эльфов была названа Золотым Полководцем и стала лидером объединенных Сил Света, включая Соламнийских Рыцарей.

— Такие новости достойны кое-чего особенного, — Пар-Салиан налил для них вина. — Моя последняя бутылка вина из Сильванести. Увы, я боюсь, что в течение долгого времени на этой печальной земле больше не будет эльфийского вина.

Он снова сел на свое место.

— Значит, они выбрали дочь короля эльфов Квалинести своим Золотым Полководцем. Мудрый выбор.

— Благоразумный, — сказал Юстариус. — Рыцари не смогли выдвинуть собственного лидера. Поражение Драконьей Армии в Башне Верховного Жреца в значительной степени было достигнуто благодаря храбрости Лораны, ее доблести и быстрой реакции. Она обладает способностью вдохновить людей и словом, и делом. Рыцари, которые сражались в Башне, восхищаются и доверяют ей. Кроме того, за ней в сражение пойдут эльфы.

Два мага подняли свои кубки и выпили за успех Золотого Полководца и добрых драконов. Юстариус поставил серебряный кубок на стол и потер глаза. Он выглядел измученным. Он откинулся на спинку кресла со вздохом.

— Вы хорошо себя чувствуете? — с беспокойством спросил Пар-Салиан.

— Я не спал несколько ночей, — ответил Юстариус, — И я путешествовал по магическим коридорам, чтобы прибыть сюда. Такая поездка всегда изматывает.

— Правитель Палантаса просил вашей помощи для защиты города? — удивился Пар-Салиан.

— Нет, конечно, нет, — сказал Юстариус. — Я был готов внести свой вклад, как бы то ни было. У меня есть дом, семья, которую нужно защитить, так же как и город, который я люблю.

Он взял свой кубок, но пить не стал. Вместо этого он мрачно всматривался в темное, сливового цвета, вино.

— Давай, выкладывай, — мрачно сказал Пар-Салиан. — Я надеюсь, что дурные вести не перебьют хорошие.

Юстариус тяжело вздохнул.

— Ты и я часто задавались вопросом, почему добрые драконы отказывались откликнуться на наши просьбы о помощи. Почему они не вступили в войну, когда Такхизис послала своих злых драконов сжигать города и убивать невинных. Теперь я знаю ответ. И он ужасен.

Он снова замолчал. Пар-Салиан сделал еще один глоток вина, как бы готовясь к худшему.

— Серебряная драконица, которая называет себя Сильвара, сделала ужасное открытие, — сказал Юстариус. — Некоторое время назад, кажется в 287 году, Такхизис приказала злым драконам тайно проникнуть в логова добрых драконов, когда те спали Долгим Сном, и украсть их яйца. Как только потомство металлических драконов оказалось в ее распоряжении, Такхизис пробудила добрых драконов, чтобы поведать им, что она собирается начать войну. Если добрые драконы вмешаются, Такхизис пригрозила уничтожить их яйца. Испугавшись за свое потомство, добрые драконы поклялись, что они не будут бороться с нею.

— А теперь клятва нарушена, — сказал Пар-Салиан.

— Добрые драконы обнаружили, что Такхизис первая нарушила клятву, — ответил Юстариус. — Мудрецы долго размышляли, откуда появились люди-ящеры, также известные как дракониды…

Пар-Салиан в ужасе уставился на своего друга.

— Неужели вы хотите сказать… — он сжал кулаки. — Это невозможно!

— Боюсь, так и есть. Сильвара и ее друг, воин-эльф по имени Гилтанас, обнаружили эту ужасную правду. С помощью темного и безобразного колдовства яйца металлических драконов мутировали, и внутри них драконы изменились на существа, которых мы знаем как дракониды. Сильвара и Гилтанас были свидетелями этого ритуала. Им едва удалось унести оттуда ноги.

Пар-Салиан был поражен.

— Ужасная потеря. Трагическая потеря. Красота, мудрость и благородство преобразовались в отвратительных чудовищ.

Он замолчал. Они оба знали вопрос, который нужно было теперь задать. Оба они знали ответ. Но ни один не хотел говорить об этом вслух. Как бы то ни было, Пар-Салиан был Главой Конклава Магов. В число его обязанностей входило открывать правду, как бы неприятно это не было.

— Вы сказали, что яйца были переделаны с помощью безобразного темного колдовства. Значит ли это, что чудовищный поступок совершил один из нашего ордена?

— Боюсь, что да, — спокойно сказал Юстариус. — Черная мантия по имени Дракарт вместе с жрецом Такхизис и красным драконом разработал эти заклинания. Вы должны быстро предпринять некоторые действия, Пар-Салиан. Именно поэтому я и приехал сюда сегодня с такой поспешностью. Вы должны ликвидировать Конклав, обличить Черные Мантии и вышвырнуть их из Башни, запретив когда-либо возвращаться сюда.

Пар-Салиан ничего не ответил. Его правый кулак сжимался и снова разжимался. Он смотрел в огонь.

— Мы уже на подозрении у всего мира, — сказал Юстариус. — Если люди узнают, что в этом отвратительном деянии был замешан маг, то они восстанут против нас! Это может нас уничтожить!

Пар-Салиан продолжал молчать.

— Мой друг, — сказал Юстариус и его голос стал еще тверже. — Бог Нуитари был вовлечен в это. Без сомнения, так оно и было. Он примкнул к своей матери, Такхизис, несколько лет назад, что означает, что Глава Ложи Черных Мантий Ладонна тоже в это вовлечена.

— Вы не можете знать этого наверняка, — серьезно сказал Пар-Салиан. — У вас нет никаких доказательств.

Он и Ладонна были любовниками в юности, далеким прошлым, когда страсть нивелирует различия. Юстариус знал эту историю и был осторожен, стараясь даже не намекнуть об этом. Но Пар-Салиан знал, что его друг об этом думает.

— Ни один из нас не видел Ладонну или ее последователей около года, — продолжил Юстариус. — Наши боги, Солинари и Лунитари не делали тайны из того факта, что они глубоко возмущены и встревожены поступком Нуитари, когда он порвал с ними, чтобы служить его матери. Мы должны примириться с этим, мой друг. Три Бога Магии теперь разъединены. Наше священное братство магов, связи, которые соединяют нас — белых, красных и черных — порваны. Уже сейчас Ладонна и ее Черные Мантии возможно готовятся атаковать Башню…

— Нет! — сказал Пар-Салиан, хлопнув кулаком по спинке стула и пролив вино.

Пар-Салиан, с его длинной белой бородой и тишайшим поведением, мог показаться слабым и мягким стариком даже тем, кто знал его лучше всего. Глава Конклава вряд ли достиг бы своего высокого положения, не имея достаточно огня в своей крови. Высокая температура этого пламени могла быть поистине удивительной.

— Я не буду ликвидировать Конклав! Я не могу за мгновение поверить, что Ладонна может быть вовлечена в это преступление. И при этом я не обвиняю Нуитари…

Юстариус нахмурился.

— Черная мантия, Дракарт, был замечен в этом ритуале.

— И что из этого? — с негодованием посмотрел Пар-Салиан на своего друга. — Возможно, он отступник.

— Так и есть, — произнес чей-то голос.

Юстариус крутанулся в кресле. Когда он увидел, кто это говорил, он бросил осуждающий взгляд на Пар-Салиана.

— Я не знал, что вы не один, — холодно сказал Юстариус.

— Я сам не знал, — сказал Пар-Салиан. — Вы должны были показаться нам, Ладонна. Неприлично подслушивать, особенно за друзьями.

— Я должна была удостовериться, что вы все еще мои друзья, — сказала она.

Женщина средних лет, Ладонна презирала тех, кто пытался скрывать свой возраст, используя дары природы и магии, чтобы придать юношескую припухлость морщинистым щекам. Она носила длинные густые седые волосы так гордо, как королева носит корону, укладывая их в сложные прически. Ее черная мантия была сделана из самого прекрасного бархата, мягкого и роскошного, украшенного рунами, вышитыми серебряными и золотыми нитями.

Но когда она появилась из затененного угла, где тайно наблюдала за ними, два мага были потрясены изменениями, произошедшими в ее внешности. Ладонна была измученной, бледной и, казалось, прибавила несколько лет. Ее длинные седые волосы были небрежно завязаны двумя торопливо заплетенными лентами, которые лежали у нее на спине. Ее изящная черная мантия была грязной и потрепанной, изодранной и потертой. Она выглядела обессиленной, почти на грани обморока.

Пар-Салиан поспешно предоставил ей кресло и налил в кубок вина. Она с благодарностью выпила его. Ее темные глаза обратились на Юстариуса.

— Вы очень быстро стали судить меня, — едко сказала она.

— В прошлый раз, когда я видел вас, госпожа, — спокойно ответил он, — Вы громко объявляли о своей преданности королеве Такхизис. И мы теперь должны считать, что вы не замешаны в этом преступлении?

Ладонна снова выпила вина, затем спокойно сказала:

— Если быть глупцом — преступление, тогда я полностью виновна.

Она подняла глаза, окидывая двух магов сверкающим взглядом.

— Но я клянусь вам, что я не имела никакого отношения к порче яиц драконов! Я узнала об этом позорном деянии только недавно. И когда я узнала, то сделала все возможное, чтобы уменьшить ущерб. Вы можете спросить Сильвару и Гилтанаса. Они не были бы живы сейчас, если бы не моя помощь и не помощь Нуитари.

Юстариус оставался очень мрачным. Пар-Салиан пребывал в серьезной задумчивости.

Ладонна поднялась на ноги и воздела руку к небу.

— Я призываю Солинари, Бога Серебряной Луны. Я призываю Лунитари, Богиню Красной Луны. Я призываю Нуитари, Бога Черной Луны. Засвидетельствуйте мою клятву! Я клянусь магией, которую мы считаем священной, что я говорю правду. Заберите свое благословение у меня, если я лгу. Пусть магические слова выветрятся из моей памяти. Пусть мои компоненты исчезнут. Пусть мои свитки сгорят. Пусть моя рука будет оторвана до запястья.

Она выждала момент, затем снова опустилась в кресло.

— Здесь холодно, — сказала она, глядя тяжелым взглядом на Юстариуса. — Могу я создать немного огня?

Она указала пальцами на камин, где медленно погибал огонь, и произнесла волшебное слово. Тут же пламя затанцевало на железной решетке. Становилось все жарче и в какой-то момент все трое вынуждены были отодвинуть свои кресла подальше. Ладонна взяла свой кубок и сделала большой глоток.

— Нуитари порвал с Такхизис? — с удивлением спросил Пар-Салиан.

— Он был обольщен сладкими словами и щедрыми обещаниями. Как и я, — горько сказала Ладонна. — Сладкие речи Королевы были ложью. Ее обещания ничего не стоили.

— А что вы ожидали? — с усмешкой спросил Юстариус. — Темная Королева подогрела ваши амбиции и затронула вашу гордость. И теперь вы приползли сюда к нам. Я думаю, что вы в опасности. Вы знаете тайны Королевы. Она натравила на вас своих собак? Именно поэтому вы вернулись в Вайрет? Чтобы спрятаться за нашими мантиями?

— Я действительно знаю многие ее тайны, — мягко сказала Ладонна. Несколько минут она сидела неподвижно, изучая свои руки, пальцы которых были все еще длинны и чувствительны, хотя кожа и покраснела. — И, да, я в опасности. Мы все в опасности. Именно поэтому я и вернулась. Рискуя своей жизнью, чтобы предупредить вас.

Пар-Салиан обменялся встревоженным взглядом с Юстариусом. Оба они знали Ладонну много лет. Они видели ее во всём великолепии ее власти. Они видели, как она бушевала в гневе. Один из них видел ее мягкой и нежной любовницей. Ладонна была борцом. Она боролась на своем пути к вершинам ложи Черных Мантий, побеждая и иногда убивая в магических схватках тех, кто бросал ей вызов. Она была храбрым и сильным противником. Ни один человек никогда не видел в ней слабую женщину. Ни один никогда не видел ее такой, какой они видели ее сейчас: потрясенной и… испуганной.

— В Нераке есть здание, которое называют Красный Особняк. Ариакас иногда живет там, когда бывает в Нераке. В этом Дворце есть алтарь Такхизис. Алтарь не настолько велик, как в Храме, он тайный и скрыт от посторонних глаз. О нём знают только фавориты Ариакаса, такие как Китиара, а также моя бывшая ученица, любовница Ариакаса Иоланта. Короче говоря, несколько из моих коллег были убиты самым ужасным образом. Я боялась, что буду следующей. Я пошла к алтарю, чтобы лично поговорить с Королевой Такхизис.

Юстариус что-то пробормотал.

— Я знаю, — сказала Ладонна. — Я знаю. Но я была одна, и я была в отчаянии.

Пар-Салиан потянулся к ней и взял ее за руку. Она улыбнулась дрожащей улыбкой и сжала своими пальцами его руку. Он был поражен, увидев мерцание слез в ее глазах. Он прежде никогда не видел, чтобы она плакала.

— Я собиралась войти к алтарю, когда поняла, что там уже кто-то есть. Это была Повелительница Китиара, которая говорила с Ариакасом. Я применила магию, чтобы стать невидимой и подслушала их беседу. Вы слышали о том, что Темная Королева ищет человека по имени Берем? Он еще известен как Вечный Человек или Человек Зеленого Камня.

— Все Драконьи Армии обязаны искать его. Пытались понять почему, — сказал Пар-Салиан. — Что делает его таким важным для Такхизис?

— Я могу рассказать вам, — сказала Ладонна. — Если Такхизис найдет Берема, то она победит. Она войдет в этот мир со всей своей энергией и силой. Никто, даже боги, не будут в состоянии противостоять ей.

Она рассказала трагическую историю Вечного Человека двум магам. Они слушали ее с удивлением и горем, переживая за Берема и Джеслу, историю об убийстве и прощении, надежде и искуплении.

Пар-Салиант и Юстариус долго молчали после окончания рассказа, каждый обдумывая его сам с собой. Ладонна резко упала в кресло и закрыла глаза. Пар-Салиан предложил ей еще один кубок вина.

— Спасибо, мой дорогой друг, но если я выпью больше, то засну прямо здесь. Что вы думаете об этом деле?

— Я думаю, что мы должны действовать, — сказал Пар-Салиан.

— А я хотел бы провести собственное расследование, — решительно сказал Юстариус. — Госпожа Ладонна простит меня, когда я скажу, что не полностью доверяю ей.

— Расследуйте сколько угодно, — сказала Ладонна. — И вы поймете, что я говорю правду. Я слишком опустошена, чтобы лгать. А теперь, если вы извините меня…

Она поднялась и пошатнулась от усталости так, что была вынуждена опереться на спинку стула, чтобы не упасть.

— Этой ночью я не в состоянии путешествовать. Если бы у меня было хотя бы одеяло, брошенное в угол какой-нибудь комнаты для учеников…

— Чепуха, — сказал Пар-Салиан. — Вы будете спать в своих комнатах, как обычно. Там все осталось в том же виде с тех пор как вы уехали. Ничего не было изменено или переставлено. Вы даже найдете огонь в очаге.

Ладонна опустила свою гордую голову и затем протянула Пар-Салиану руку.

— Мой старый друг, спасибо. Я сделала ошибку, я спокойно ее признаю. Если вас это как-нибудь утешит, то знайте, что я за нее заплатила.

Юстариус с трудом поднялся. Даже недолгое сидение заставляло его хромую ногу напрягаться.

— Вы тоже проведете эту ночь с нами, мой друг? — спросил Пар-Салиан.

Юстариус покачал головой.

— Мне необходимо вернуться обратно в Палантас. Там я узнаю больше новостей. Если вы подождете еще одну минуту, господа, то услышите, то, что может представлять для вас интерес. В двадцать шестой день месяца Раннмонт на ступенях Великой Библиотеки был найден Рейстлин Маджере в полумертвом состоянии. Один из моих учеников случайно проходил мимо и видел это. Мой ученик не знал, кем был этот человек, только то, что он был магом и носил красную мантию моей Ложи. Но я не думаю, что Рейстлин долго будет оставаться в рядах моей Ложи, — добавил Юстариус. — Сегодня один из местных красильщиков поведал мне, что один молодой человек приходил к нему с просьбой окрасить красную мантию в черный цвет. Кажется, у вашего «меча» есть недостаток, мой друг.

Пар-Салиан выглядел глубоко обеспокоенным.

— Вы уверены, что это был Рейстлин Маджере?

— Молодой человек назвался вымышленным именем, но в любом случае в мире мало людей с золотистой кожей и зрачками в форме песочных часов. Но все равно, чтобы быть полностью уверенным, я говорил с Астинусом. Он заверил меня, что данный молодой человек и есть Рейстлин. Он надевает Черную Мантию и делает это, не проконсультировавшись с Конклавом, как требует закон.

— Он становится отступником, — Ладонна пожала плечами. — Вы потеряли его, Пар-Салиан. Кажется, не только я могу сделать ошибку.

— Я редко с вами соглашаюсь, — мрачно сказал Юстариус. — но сегодня я с вами согласен.

Ладонна ушла в свои комнаты. Юстариус возвратился в Палантас по волшебным коридорам. Пар-Салиан снова остался один.

Он снова сел в свое кресло перед потухающим огнем, обдумывая все, что сегодня услышал. Он попытался сконцентрироваться на страшных новостях, которые принесла Ладонна, но поймал себя на том, что его мысли постоянно возвращаются к Рейстлину Маджере.

«Возможно, я действительно сделал ошибку, когда выбрал его в качестве своего меча для борьбы со злом, — размышлял Пар-Салиан. — Но то, что я услышал этой ночью и то, что я знаю о Рейстлине Маджере, убеждает меня в том, что, скорее всего, нет».

Пар-Салиан допил последнее эльфийское вино, выбросил осадок на тлеющие угли, гася их. Затем пошел в спальню и лег на кровать.

 

Глава 3

Воспоминания. Старый друг

3-ий День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

«Это была не физическая боль, которая омрачала мой ум. Эта боль была старая, грызущая меня изнутри, глодающая отравленными клыками. Карамон, сильный и веселый, добрый и ласковый, открытый и честный. Карамон, всеобщий друг.

Не такой, как Рейстлин — слабак и хитрец.

— Все, что я когда-либо имел — это моя магия, — сказал я, думая четко и ясно впервые в моей жизни, — а теперь это есть и у тебя.

Используя стену как опору, я поднял руки, сложив большие пальцы вместе. Я начал произносить слова, слова, которые призовут магию.

— Рейст! — Карамон попятился. — Рейст, что ты делаешь? Очнись! Я тебе нужен! Я позабочусь о тебе — как всегда. Я же твой брат!

— У меня нет брата.

Под слоем холодного твердого камня кипела и клокотала ревность. Камни содрогнулись, треснули. Ревность расплавленным алым потоком хлынула сквозь мое тело и вспыхнула на моих руках. Пламя вспыхнуло и охватило Карамона…».

Стук в дверь резко вернул Рейстлина к реальности.

Он пошевелился в кресле, медленно и неохотно расставаясь с воспоминаниями, не потому что он любил заново переживать прошлое, отнюдь нет. Воспоминания о его Испытании в Башне Высшего Волшебства были ужасны, поскольку они возвращали муки ревнивой ярости, вид Карамона, сожженного до смерти, звуки криков его брата-близнеца, зловоние обугленной плоти.

А затем, после этого, он стоял перед Карамоном, который был свидетелем собственной смерти от рук брата. И он видел боль в его глазах, которая казалась намного сильнее смертельной боли. Это была всего лишь иллюзия, часть Испытания, чтобы Рейстлин мог изучить сам себя. Он мог бы закрыть свои воспоминания на замок и не думать об этом, но он должен был вынести что-то из всего этого, и поэтому не отвергал мысли о прошлом.

Время было раннее, и он был в своей маленькой келье, которую ему выделили в Великой Библиотеке. Монахи принесли его сюда, когда думали, что он умирает. В этой келье он, наконец, сумел познать темноту собственной души и смело встретился с глазами, которые смотрели на него. Он вспомнил Испытание, он вспомнил сделку, которую заключил с Фистандантилусом и которую не планировал выполнять.

— Я просил, чтобы меня не беспокоили, — раздраженно выкрикнул Рейстлин.

— Не беспокоили! Я побеспокою его, — проворчал глубокий голос. — Я побеспокою его хорошенькой затрещиной!

— К вам посетитель, мастер Маджере, — примирительным тоном произнес Бертрем. — Он говорит, что он ваш старый друг. Он обеспокоен вашим здоровьем.

— Конечно, так оно и есть, — язвительно сказал Рейстлин.

Он ожидал этого. С тех самых пор, когда он наблюдал, как Флинт собирался пересечь улицу к библиотеке, но потом передумал. Флинт потратит целый вечер на раздумья, но все равно придет. Не с Тасом. Он придет один.

«Скажи ему, чтобы он ушел. Скажи ему, что ты очень занят. У тебя есть много дел, которые ты обязан сделать, чтобы подготовиться к поездке в Нераку», — но в то время как Рейстлин думал об этом, его руки сами удаляли магическое заклятие, которое держало дверь запертой.

— Он может войти, — сказал Рейстлин.

Бертрем осторожно просунул свою лысину, блестящую от пота, в дверной проем и осмотрелся внутри. При виде Рейстлина, восседающего в серой мантии, его глаза расширились.

— Но вы же… Вы не…

Рейстлин впился в него взглядом.

— Говори, зачем пришел и уходи.

— Пппп…посетитель, — слабо проговорил Бертрем и затем поспешно устремился прочь, его сандалии шуршали по каменному полу.

Флинт ввалился внутрь. Старый гном с негодованием осмотрел Рейстлина из-под косматых седых бровей. Он сложил руки на груди под своей длинной гладкой бородой. Он носил кожаную броню с заклепками, которую гномы предпочитали стальным доспехам. Броня была новая, и на ней был виден знак розы — символ Соламнийских Рыцарей.

Флинт был облачен в тот же самый шлем, как и всегда. Он нашел его во время одного из их ранних приключений, Рейстлин не мог вспомнить, когда именно. Шлем был украшен плюмажем, сделанным из конского волоса. Флинт всегда считал, что это грива грифона, и никто не смог бы его разуверить в этом, даже тот факт, что у грифонов не было грив.

Прошло несколько месяцев с тех пор, когда они видели друг друга в последний раз, но Рейстлин был потрясен изменениями, произошедшими с гномом. Флинт похудел. Его кожа приняла меловой оттенок. Его дыхание было затруднено, лицо было испещрено новыми линиями горя и утраты, усталости и беспокойства. Глаза старого гнома, впившись взглядом в Рейстлина, вспыхивали тем же самым сердитым выражением.

Никто из них не произнес ни слова. Флинт хмыкнул и откашлялся, бросая быстрый внимательный взгляд на обстановку в комнате. Он посмотрел на книги заклинаний, лежащие на столе, на посох Магиуса, стоящий в углу, на пустую чашку, в которой маг заваривал свой чай. Все эти вещи принадлежали Рейстлину, и ни одна — Карамону.

Флинт нахмурился и почесал нос, взглянув на Рейстлина из-под опущенных бровей. Затем он неловко переступил с ноги на ногу.

«Насколько более неловко он чувствовал бы себя, если бы узнал правду, — подумал Рейстлин. — О том, что я оставил Карамона, Таниса и других умирать». Рейстлину хотелось бы, чтобы Флинт не узнал правду.

— Кендер сказал, что видел тебя, — сказал Флинт, наконец, нарушая тишину. — Он говорил, что ты умирал.

— Как ты можешь убедиться, я очень даже жив, — ответил Рейстлин.

— Да, хорошо, — Флинт погладил бороду. — На тебе серая мантия. Что это должно означать?

— То, что я отправил свою красную мантию в стирку, — сказал Рейстлин, язвительно добавив: — я не настолько богат, чтобы позволить себе обширный гардероб.

Он сделал нетерпеливый жест.

— Ты пришел сюда, чтобы поглазеть на меня и прокомментировать мою одежду или у тебя ко мне есть дело?

— Я пришел, потому что волновался за тебя, — нахмурившись, сказал Флинт.

Рейстлин скептически улыбнулся.

— Ты пришел сюда, не потому что волновался обо мне. Ты пришел, потому что ты волнуешься о Танисе и Карамоне.

— Хорошо, как хочешь, но я имею на это право, не так ли? Что с ними случилось? — спросил Флинт, его щеки вспыхнули, придавая цвет его серой коже.

Рейстлин помедлил с ответом. Он мог сказать правду. Не было причин для того, чтобы врать. В конце концов, ему было наплевать, что будет думать о нем Флинт и все остальные. Он мог правдиво сказать, что оставил их всех умирать в водовороте. Но Флинт будет шокирован. Он даже может напасть на Рейстлина в своей ярости. Старый гном не представлял опасности, но Рейстлин будет вынужден защищаться. Он может ранить Флинта, и тогда поднимется шум. Эстетики будут возмущены. Они выбросят его отсюда, а он еще не готов покинуть Палантас.

— Лорана, Тас и я знаем, что ты и остальные сбежали из Тарсиса, — сказал Флинт. — У нас был общий сон.

Он выглядел чрезвычайно сконфуженным при этих словах.

Рейстлин был заинтригован.

— Сон о стране кошмара Сильванести? Сон короля Лорака? Как интересно. — Он погрузился в воспоминания, прикидывая, как такое могло быть возможным. — Я знал, что все мы видим один и тот же сон, но это происходило из-за того, что мы все были в этом кошмаре. Интересно, как вам получилось испытать то же самое?

— Гилтанас говорил, что это могло случиться из-за Звездного Камня, который Эльхана дала Стурму в Тарсисе.

— Да, Эльхана что-то говорила об этом. Это вполне мог быть Звездный Камень. Это сильный магический артефакт. Он все еще у Стурма?

— Он был похоронен вместе с ним, — грубо сказал Флинт. — Стурм погиб. Он был убит при сражении за Башню Верховного Жреца.

— Мне жаль слышать это, — сказал Рейстлин и с удивлением почувствовал, что ему действительно жаль.

— Стурм умер как герой, — сказал Флинт, — он в одиночку сражался с синим драконом.

— Тогда он умер как дурак, — заметил Рейстлин.

Лицо Флинта вспыхнуло.

— А что насчет Карамона? Почему его здесь нет? Он никогда не покинул бы тебя! Он сначала бы умер!

— Возможно, он действительно умер, — сказал Рейстлин. — Возможно, они все умерли. Я не знаю.

— Ты убил его? — спросил Флинт, его лицо побагровело.

«Да, я убил его, — подумал Рейстлин. — Он был весь в огне…».

Вместо этого он сказал:

— Дверь позади тебя. Будь добр закрой ее за собой.

Флинт попытался что-то сказать, но мог только гневно бормотать себе под нос. Наконец ему удалось проговорить:

— Я не знаю, зачем я сюда пришел! Я сказал «хорошее избавление», когда услышал, что ты умираешь. И я снова это повторяю!

Он развернулся на пятках и сердито протопал к выходу. Достигнув двери, он рывком открыл ее и уже собирался выйти, когда услышал голос Рейстлина.

— У тебя проблемы с сердцем, — говорил маг со спиной Флинта. — Ты плохо себя чувствуешь. У тебя бывает боль, головокружение, одышка, ты быстро утомляешься. Я прав?

Флинт остановился как вкопанный, держа руку на дверной ручке.

— Если ты не перестанешь волноваться, — продолжил Рейстлин. — То твое сердце разорвется.

Флинт оглянулся через плечо.

— Сколько времени мне осталось?

— Смерть может настигнуть тебя в любой момент, — сказал Рейстлин. — Тебе надо отдохнуть…

— Отдохнуть! Идет война! — громко сказал Флинт. Затем он закашлялся и захрипел, прижав руку к груди. Видя, что Рейстлин наблюдает за ним, он пробормотал: — Мы не можем все умереть как герои.

И вышел прочь, позабыв закрыть за собой дверь.

Рейстлин со вздохом поднялся на ноги и сделал это за него.

* * *

«Карамон закричал, пытаясь сбить огонь, но от магии не было спасения. Его тело усыхало, корчась в огне, и постепенно превращалось в тело старого высохшего человека. Старика, одетого в черную мантию, на чьих волосах и бороде все еще плясали угасающие языки пламени.

Фистандантилус с протянутой рукой шел ко мне.

— Если твой доспех всего лишь окалина, — тихо сказал старик. — Я найду трещину.

Я не мог двигаться, не мог даже пошевелиться. Магия отняла мои последние силы.

Фистандантилус стоял передо мной. Черная мантия старика развевалась потрепанными клочьями ночной тьмы, его плоть прогнила и истончилась, кости были видны сквозь кожу. Его ногти были острыми и длинными, как у мертвеца, а глаза светились тем же огнем, который горел и у меня в душе, огнем, который оживлял мертвых.

Кровавый Камень висел на цепи вокруг его тощей шеи.

Рука старика коснулась моей груди, почти ласкающим движением, дразнящим и мучительным одновременно. Фистандантилус погрузил свою руку мне в грудь и схватил меня за сердце.

Как умирающий воин хватается за древко копья, которое пронзило его тело, так и я схватил старика за запястье, сомкнув свои пальцы железной хваткой, которую не смогла бы разжать даже смерть.

Пойманный в ловушку, Фистандантилус боролся, пытаясь сломить мою волю, но он не мог одновременно освободиться и продолжать удерживать мое сердце с той же силой…

Белый свет Солинари, алый свет Лунитари и невидимый черный свет Нуитари — свет, который я теперь мог видеть — слились в одно перед его меркнущим взором, став единым немигающим оком.

— Ты можешь взять мою жизнь, — сказал я, крепко держа Фистандантилуса за руку, в то время как он продолжал держать мое сердце, — но взамен ты будешь служить мне.

Око подмигнуло и исчезло».

Рейстлин снял с пояса маленький кожаный мешочек. Он запустил в него руку и вытащил то, что казалось маленьким шариком, сделанным из цветного стекла, какими играют дети. Он перекатывал стеклянный шар на ладони, наблюдая, как внутри кружатся и меняются цвета.

— Ты становишься всё большей проблемой, старик, — тихо сказал Рейстлин, не зная, слышит его сейчас Фистандантилус или нет.

У Рейстлина был план, и призрак злого мага ничего не мог сделать, чтобы противостоять ему.

 

Глава 4

Проклятая башня. Око Дракона. Тишина

4-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Новая черная мантия была все еще немного влажной в области швов и слабо пахла миндалем. Это было из-за индиго, как сказал ему красильщик. Рейстлин был также убежден, что ощущает слабый запах мочи, которая использовалась для того, чтобы закрепить краску, хотя красильщик уверял, что мантию много раз прополаскивали, и запах был только в воображении мага. Красильщик порекомендовал не пользоваться пока мантией и постирать ее снова, но Рейстлин не мог позволить себе терять время попусту.

Больше всего он боялся, что Темная Королева выиграет войну прежде, чем он успеет к ней присоединиться, произвести на нее впечатление своими навыками и заручиться ее поддержкой в его карьере. Он представлял себе, как станет Главой Черных Мантий в Неракской Башне Высшего Волшебства, в столице Такхизис. Он представлял себе и саму Башню, она должна быть великолепной. Маг предполагал, что чародейка Ладонна живет в Башне, если она все еще является Главой Ложи Черных Мантий. Он поморщился при мысли, что ему придется пресмыкаться перед старой каргой, признавая ее как вышестоящего руководителя. И ему придется объяснить ей, как он посмел надеть черную мантию без ее разрешения.

Ну да ладно. Его рабство не может продлиться долго. С поддержкой Темной Королевы Рейстлин был в состоянии подняться выше всех них. У него больше не будет потребности в них. Будут исполнены все его честолюбивые мечты.

«Твои мечты? — прорычал Фистандантилус, его голос стучал как кровь в ушах Рейстлина. — Твои мечты — это мои мечты! Я потратил целую жизнь — много жизней — достигая своей цели стать Властелином Прошлого и Настоящего. Никакая хнычущая, харкающая кровью выскочка не украдет у меня это!».

Рейстлин постарался проконтролировать свои мысли, чтобы не оказаться вовлеченным в сражение, к которому он не был готов. Он быстро шел, безошибочно выбирая дорогу во тьме ночи к своему предназначению, к своей судьбе. Посох Магиуса светился, шар, заключенный в когтистую лапу дракона, мягко освещал темные улицы, которые в этой части города были мрачны и пустынны. Ни одного огонька не виднелось в окнах, большинство из которых было разбито. Ни одного звука не доносилось изнутри полуразрушенных зданий. Улицы были покинуты. Никто, даже бесстрашный кендер, не отваживался проникнуть в тень Башни Высшего Волшебства, ни днем, ни, тем более, ночью.

Башня Высшего Волшебства в Палантасе когда-то была самой красивой из всех Башен. Названная Шпилем Знаний, Башня была посвящена поиску мудрости и знаний. Башня украшала Палантас, ее маги помогали рыцарям сражаться с Королевой Такхизис в Третьей Драконьей Войне. Маги всех трех Лож объединились, чтобы создать легендарные артефакты под названием Глаза Драконов и использовали их, чтобы заманивать злых драконов в ловушку. Такхизис была низвергнута в Бездну, и белая Башня магов вместе с Башней Верховного Жреца, принадлежащей рыцарям, стали вместе гордыми стражами Соламнии.

Затем возвысился в своей власти Король-Жрец, который считал, что любая магия — это зло. Рыцари, которые были сильными приверженцами Короля-Жреца, стали смотреть на магов со все возрастающим недоверием и наконец потребовали, чтобы маги покинули Башню. Перед этим уже две Башни Высшего Волшебства подверглись нападению, и маги в итоге сами разрушили их, что повлекло немалые жертвы среди населения тех городов, где они стояли. Маги Палантаса решили отдать свою Башню. Правитель Палантаса рассчитывал, что она достанется ему, так как Король-Жрец уже захватил Башню в Истаре, но прежде чем правитель смог повернуть в замке ключ, черный маг по имени Андрас Рэннок проклял Башню.

Толпа, собравшаяся чтобы порадоваться выселению магов, в ужасе наблюдала, как Рэннок выкрикнул: «Ворота останутся закрытыми, а залы пустыми, пока не наступит день, когда Властелин Прошлого и Настоящего не вернется в своей силе». Затем он прыгнул с Башни прямо на острые зубцы забора. В то время как его кровь текла по железу, он на последнем дыхании проговорил проклятие.

Красивая башня превратилась в место зла, слишком ужасное, чтобы даже смотреть на него. Прошло уже почти четыреста лет, и все еще никто не смел даже приближаться к ней. Многие пробовали, но мало кто мог набраться достаточно храбрости, чтобы хотя бы стоять рядом со страшной Шойкановой Рощей — дубовым лесом, который стоял на страже вокруг Башни. Никто не знал, кто или что бродило в Роще. Никто из тех, кто входил в Рощу, не вернулся, чтобы рассказать.

Рейстлин пришел в эту часть Палантаса, потому что он должен был создать заклинание, и ему было жизненно важно, чтобы его никто не мог отвлечь. Любое вмешательство — такое как Бертрем, стучащий в дверь — могло оказаться фатальным.

Искривленная Башня нависала над небом, сделав невидимыми звезды и потушив свет двух лун — Солинари и Лунитари. Нуитари, черная луна, была видна, хотя и только глазам тех, кто был приобщен к тайнам темного бога. Рейстлин не сводил своих глаз с черной луны, набираясь от нее храбрости.

Он твердо стоял на ногах даже притом, что чувствовал парализующий ужас, рекой текущий от Башни. Страх окутал его. Он задрожал, сильнее запахнулся в свою мантию и продолжил идти. Страх становился все более глубоким. Чародея прошиб пот. Его руки дрожали, дыхание участилось, и он стал бояться, что его настигнет приступ кашля. Он покрепче сжал в руке Посох Магиуса и, хотя тень от Башни скрывала любой свет, огонёк посоха не подвел его.

Река ужаса стала настолько глубокой, что он смог найти в себе смелости только на один шаг. Смерть ожидала его. Следующий шаг был бы его гибелью. Тем не менее, он сделал этот шаг. Сжав зубы, он сделал еще один.

«Вернись! — убеждал Фистандантилус, его голос стучал молотом в голове Рейстлина. — Ты, должно быть, сошел с ума, если подумал о попытке меня уничтожить. Я тебе нужен».

«Я тебе нужен, Рейст! — произнес голос Карамона. — Я могу защитить тебя».

— Заткнитесь! — сказал Рейстлин. — Заткнитесь вы оба!

Он подошел достаточно близко к Шойкановой Роще и уже мог ее отчетливо разглядеть. Он задрожал и опустил глаза. Ему не стоило идти дальше, если он не хотел умереть от страха. Рейстлин был уже достаточно далеко от населенной части города. Можно было остановиться здесь. Он огляделся вокруг в поисках подходящего места, чтобы оттуда произнести свое заклинание. Поблизости находилось пустое здание с тремя фронтонами и окнами в свинцовых рамах. Согласно табличке, висевшей под неестественным углом, здание когда-то являлось таверной под названием «Шляпа Мага». Весьма подходящее название для таверны, расположенной столь близко к Палантасской Башни Высшего Волшебства.

Рисунок на табличке почти стерся, но при помощи света посоха Рейстлин смог разобрать изображение чудаковато выглядящего мага, хлещущего эль из собственной шляпы. Это напомнило Рейстлину о старом маге Фисбене, который носил (и постоянно терял) шляпу, очень напоминавшую изображенную на табличке.

Воспоминания о Фисбене заставили Рейстлина почувствовать себя неловко, и он поспешил выбросить старого мага из головы. Он подошел к двери и толкнул ее. Дверь скрипнула на ржавых петлях и медленно приоткрылась. Рейстлин уже собрался войти внутрь, как его охватило ощущение, что за ним наблюдают. Он сказал себе, что это бессмыслица, так как никто в здравом уме не пришел бы в эту часть города. Только чтобы убедиться в этом, он бросил взгляд на улицу. Никого не увидев, он уже собирался войти в таверну, когда его взгляд случайно скользнул по вывеске. Нарисованные на ней глаза мага смотрели прямо на него. Когда Рейстлин посмотрел в них, один глаз подмигнул ему.

Рейстлин вздрогнул. Ему в голову пришла мысль, что, если он потерпит неудачу, то он умрет здесь, и никто никогда не узнает, что с ним случилось. Его тело не найдут. Он умрёт и будет забыт, как галька, смытая Рекой Времени.

«Не будь идиотом, — упрекнул себя Рейстлин. Он окинул вывеску тяжелым взглядом. — Это был всего лишь блик света».

Он быстро вошел в брошенную таверну и закрыл за собой дверь. Все это время Фистандантилус продолжал бранить его.

«Я наколдовал Проклятие Рэннока! Я Властелин Прошлого и Настоящего. Ты же — никто и ничто. Без меня ты бы провалил свое Испытание в Башне».

— Без меня, — парировал Рейстлин. — Ты был бы затерян во времени и пространстве Вселенной, голос без рта, крик, который никто не смог бы услышать.

«Ты использовал мои знания, — сказал Фистандантилус. — Я наполнил тебя своей силой!».

— Это я произносил слова, которые позволили мне справиться с Оком Дракона, — ответил Рейстлин.

«Мои слова!» — вскрикнул Фистандантилус.

— Да, твои, — согласился Рейстлин, — и все это время ты уничтожал меня. Ты подождешь, пока моя жизненная сила не иссякнет, а затем воспользуешься ею, чтобы убить меня. Ты хочешь стать мной. Я не могу позволить тебе этого.

Фистандантилус рассмеялся.

«Моя рука держит твое сердце! Мы связаны. Если ты убьешь меня, то умрешь сам».

— Я не уверен в этом. Однако не буду рисковать, — сказал Рейстлин. — Я не собираюсь убивать тебя.

Он сел на покрытую пылью скамью. Интерьер таверны был богатым, насколько вообще можно было себе представить богатый интерьер столетия назад, когда таверна была популярным местом среди магов и их учеников. В помещении отсутствовала барная стойка, но были столы, окруженные удобными креслами. Рейстлин ожидал, что комната будет переполнена паутиной и крысами, но очевидно даже пауки с грызунами не испытывали желания жить в пределах Башни, поскольку пыль вокруг лежала гладким слоем. Фреска на стене изображала трех богов магии, каждый из которых держал в руке по кружке пенящегося эля.

Рейстлин осмотрел пустые столы и стулья, воображая магов, сидящих на них, смеющихся, болтающих друг с другом, обсуждающих свои дела. Он видел себя сидящим среди них, разговаривающим и спорящим со своими товарищами. Его бы приняли к себе в компанию те, кто был таким же, как он, и никто не осуждал бы его. Его бы любили, восхищались им и уважали.

Вместо этого он стоял один в темноте со злобным призраком.

Рейстлин прислонил Посох Магиуса к столу, оперев его о стул, чтобы свет посоха хорошо освещал столешницу. Поднялось облако пыли, когда он сел на стул и мага охватил приступ кашля. Когда приступ закончился, он вытащил Око Дракона из мешочка и поместил его на стол.

Фистандантилус замолчал. Рейстлин больше не мог скрывать от старика свои мысли, поскольку он должен был полностью сконцентрироваться на том, чтобы подчинить Око Дракона. Фистандантилус видел, что ему грозит опасность, и пытался найти способ спасти себя.

Рейстлин удостоверился, что маленький шарик стоит на месте и не собирается перекатываться по столу и падать на пол. Из другого мешка он вытащил грубо сколоченную деревянную подставку, которую он смастерил за три дня, в то время как они с Карамоном и остальными путешествовали в фургоне через Ансалон.

Рейстлин тогда был счастлив так, как не был долгое время. Он и его брат вновь открыли для себя почти позабытый дух товарищества, который напоминал им их бытность на службе наемниками, когда они были только вдвоем и, чтобы выжить, полагались на сталь и магию.

Он очистил от пыли место вокруг шара и освободил свои мысли от воспоминаний о Карамоне. Он поместил Око в центр деревянной подставки. Око было холодным на ощупь. Он мог видеть в свете посоха, как различные оттенки зеленого медленно циркулируют внутри шара. Он знал, чего ожидать, так как уже пользовался Оком прежде и терпеливо ждал, борясь с зарождающимся страхом.

Он вспомнил записки эльфийского мага по имени Феал-Хас, который когда-то владел Оком Дракона. Рейстлин вспомнил одну строчку.

«Каждый раз, когда ты пытаешься взять под контроль Око Дракона, дракон внутри его пытается получить контроль над тобой».

Око начало расти, постепенно принимая свой настоящий размер, заполняя собой руку мага от большого пальца к кончику его мизинца.

Он обратился к Оку.

«Ты будешь жалеть об этом», — сказал Фистандантилус.

— Я добавлю это к своему покаянному списку, — ответил Рейстлин и положил обе руки на холодную поверхность Ока Дракона.

— Аст билак моипаралан. Сах тантангусар.

Он произносил слова, которые узнал от Фистандантилуса. Однажды он уже говорил их, теперь пришло время сделать это снова.

Зеленый цвет, циркулирующий внутри Ока, перемешался с несметным количеством других цветов, и все они стали вращаться настолько быстро, что если бы маг смотрел на них, у него закружилась бы голова. Он закрыл глаза. Поверхность шара была очень холодной, и холод причинял боль. Рейстлин продолжал твердо и крепко держать шар, зная, что если отнять руки, эта боль ослабнет, но только затем, чтобы стать сильнее.

Он произнес слова в третий раз и открыл глаза.

Свет пылал в шаре. Странный свет, сформированный из всех цветов спектра. Он был подобен темной радуге. Две руки появились в шаре и потянулись к рукам мага. Рейстлин сделал глубокий вдох и схватил эти руки, сильно сжимая их. Он был уверен в себе и не чувствовал страха. В прошлый раз эти руки поддержали и успокоили его, как мать успокаивает своего ребенка. И он был поражен и встревожен, когда почувствовал, что теперь эти руки были близки к тому, чтобы сокрушить его волю.

Стол, стул, посох, таверна, улица, Башня, Палантас — все это исчезло. Тьма — не живая темнота ночи, но ужасная тьма небытия окружила его.

Руки из шара крепче вцепились в него, пытаясь утащить его в пустоту. Он сконцентрировал всю свою волю, всю свою энергию. Этого было недостаточно. Руки были сильнее него. Они смогут втащить его к себе.

Он посмотрел на руки и к своему ужасу увидел, что это не были руки из Ока. Плоть на них гнила и свисала клочьями. Ногти были длинными и желтыми, как у мертвеца. На поверхности висящего на цепи Кровавого Камня, свисавшего с тощей шеи, была разбрызгана кровь неисчислимого количества молодых магов, жизни которых украл этот старик.

Сражение иссушало болезненное тело Рейстлина. Он закашлялся, и кровь выступила у него на губах, и, так как он не осмеливался отпустить шар, ему пришлось вытереть рот рукавом своей новой черной мантии. Он обратился к дракону, Гадюке, сущность которого была заключена в Оке.

— Гадюка, ты признал меня как своего хозяина! — сказал он дракону. — Ты служил мне в прошлом. Почему ты теперь отказываешься от меня?

Дракон ответил:

«Потому что ты высокомерен и слаб. Так же как и король эльфов Лорак ты попал в мой капкан».

Лорак был несчастным королем, который был достаточно высокомерен, чтобы решить, что он управляет Оком Дракона. Вместо этого Око стало управлять Лораком и разрушило Сильванести, древнюю страну эльфов.

— Он уничтожил то, что любил больше всего. А я уничтожил Карамона, — лихорадочно сказал Рейстлин, даже не думая, что говорит. — Дракон обманул меня….

Руки усилили хватку и снова потащили его в бесконечную пустоту. Рейстлин боролся против них с силой, порожденной отчаянием. Он понятия не имел что происходит и почему Око отказывается подчиняться ему… Его руки дрожали от напряжения, все тело прошиб пот. С каждой секундой он все сильнее слабел.

«Ты плывешь на поверхности Реки Времени, — Рейстлин задыхался, отчаянно борясь за каждый вдох в стискиваемом удушьем горле. — Будущее и прошлое потоком кружится вокруг тебя. Ты касаешься всех планов бытия».

Это правда.

— У меня есть враг на одном из этих планов.

«Я знаю».

Рейстлин пристально вгляделся в Око, посмотрев на то, что было за руками. Он мог видеть на другом берегу Реки Времени лицо Фистандантилуса. Рейстлин видел, как крысы на поле битвы обгладывают трупы мертвых. Он смотрел, как они сжирали плоть, оставляя только кости. Кости, обглоданные крысами, было всем, что осталось от старика.

Нет, остались еще глаза, горящие нетерпением и безжалостной решимостью. Его костлявые руки крепко держали Рейстлина, одна рука лежала на его руке, вторая на его сердце. Фистандантилус боролся с Рейстлином за право контролировать Око Дракона. И он использовал для этого жизненные силы самого Рейстлина.

«Я смотрю, оптимизм не покинул тебя, — сказал Фистандантилус. Его тихий голос стал почти нежным. — Прекрати бороться со мной, молодой маг. Нет никакой причины продолжать эту борьбу, этот страх и эту боль, которая преследует тебя всю твою несчастную жизнь. Ты стоишь передо мной беззащитный, уязвимый и одинокий. Все, кто когда-либо заботился о тебе, теперь ненавидят и презирают тебя. У тебя даже нет магии. Все твои знания, талант и сила исходит из меня. И глубоко в душе ты знаешь это».

«Он говорит правду, — в отчаянии подумал Рейстлин. — У меня нет никаких собственных знаний. Он подсказывал мне слова заклинаний. Его знания дали мне силу. Он присматривал за мной и защищал меня, как когда-то Карамон. А теперь Карамона нет, и у меня не осталось ничего».

«Он ошибается. У тебя есть магия».

Голос, произнесший это, исходил из самых глубин его души и заглушил обольстительный голос Фистандантилуса.

— У меня есть магия, — громко сказал Рейстлин, и он знал, что это правда. Для него это была единственная правда. Он становился все сильнее, в то время как продолжал говорить: — Возможно, слова и были твоими, но голос был моим. Мои глаза читали руны. Моя рука разбрасывала розовые лепестки сонного заклятия, и она же посылала смертоносный огненный шар. У меня есть ключ. Я знаю себя. Я понимаю свои слабости и свои достоинства. Я познал тьму и свет. Именно моя сила, моя магия и моя мудрость справилась с Оком Дракона.

Рейстлин глубоко вздохнул, и жизнь заполнила его легкие. Его сердце стало биться с двойной энергией и силой. На одно мгновение заклятие, которое было наложено на его глаза, было снято. Он больше не видел все вокруг увядающим. Он видел себя.

— Я боялся всю свою жизнь. Я пал жертвой собственного страха, подчинившись тебе.

Он увидел своего противника как бледную тень себя самого, брошенную через пространство и время. Рейстлин уверенно и твердо сжал руки.

— Я не боюсь больше. Наша сделка расторгнута. Я разъединяю связь.

«Только смерть может разъединить нас», — сказал Фистандантилус.

— Схватить его! — скомандовал Рейстлин.

Синие, красные, черные, зеленые и белые огни в шаре яростно завертелись, ослепляя Рейстлина и взрываясь в его голове. Цвета соединились вместе, и теперь преобладал зеленый. Дракон по имени Гадюка стал формироваться внутри Ока, Рейстлин видел разные части тела животного, попеременно то пламенеющий глаз, то зеленое крыло, хвост, рычащую пасть, клыки и острые когти. Глаз впился взглядом в Рейстлина, а затем переместил свой яркий свет на Фистандантилуса.

Гадюка развернул свои крылья и взлетел сквозь время и пространство.

Фистандантилус видел, что ему угрожает. Он отчаянно огляделся по сторонам в поисках шанса на спасение. Его убежище стало его тюрьмой. Он не мог сбежать из плана бытия, в котором вел свое жалкое существование.

— Чтобы использовать свою магию против дракона, у тебя должны быть свободны обе руки, — сказал Рейстлин. — Отпусти меня, и я отпущу тебя.

Фистандантилус выругался, и его хватка стала еще крепче. Мышцы на плечах и руках Рейстлина горели, руки дрожали от напряжения. Он видел, как в тумане Ока Дракона Гадюка нападает на мага.

Фистандантилус прокричал магические слова. Но вместо заклинания получился бессмысленный бред. С одной рукой, пойманной во власть Рейстлина и другой, сжимающей сердце молодого мага, Фистандантилус не мог использовать жесты, которые необходимы для заклинания. Он не мог начертать в воздухе руны, не мог бросить огненный шар или пустить стремительную молнию со своих пальцев.

Дракон раскрыл свою клыкастую пасть и выпустил когти.

Рейстлин был уже измотан до предела. И все же он не отпускал Око. Если бы напряжение все же убило его, то смерть только усилила бы его силу, а не уничтожила ее.

Фистандантилус отпустил его. Рейстлин упал на стол, задыхаясь. Хотя его руки были слабы и страшно дрожали, ему удалось удержать их на Оке Дракона.

«Отпусти меня! — бушевал Фистандантилус — Освободи меня! Мы договаривались!».

— Я не держу тебя, — сказал Рейстлин.

Он услышал вопль ярости и заметил, как в шаре мелькнуло что-то зеленое. Дракон возвращался к Оку Дракона. Рейстлин посмотрел в Око, в циркулирующий туман.

Он видел лицо старика, лицо, разрушенное временем. Тощие руки бились в хрустальные стены своей тюрьмы. Его раскрытый рот выкрикивал угрозы.

Рейстлин напряженно ждал, ожидая услышать его голос в своей голове. Рот колдуна что-то невнятно и быстро тараторил, и Рейстлин улыбнулся.

Он ничего не слышал. Все было тихо.

Он провел рукой по гладкой холодной поверхности шара и тот стал уменьшаться в размерах. Когда он превратился в шарик, не больше обычной детской игрушки, Рейстлин поднял его и бросил в мешочек. Затем он разобрал свою кустарную подставку и рассовал ее части по карманам мантии.

Перед тем как выйти из таверны, он остановился и оглянулся на пустые столы и стулья. Он мог видеть магов, которые сидели там, попивая эльфийское вино и гномий эль.

— Однажды я приду сюда, — сказал им Рейстлин. — Я буду сидеть и пить с вами. Мы будем поднимать тосты за магию. Когда-нибудь, когда я — Властелин Прошлого И Настоящего, буду путешествовать во времени. Я вернусь сюда. И когда я вернусь, я преуспею там, где он потерпел неудачу.

Рейстлин натянул капюшон своей черной мантии на голову и покинул «Шляпу Мага».

5-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин проснулся тем утром после целой ночи здорового сна, не прерываемого приступами кашля. Он глубоко вдохнул утренний воздух и почувствовал, как он заполнил его легкие. Он дышал свободно. Его сердце билось сильно и ровно. Он был голоден, и с удовольствием съел хлеб, размоченный в молоке, обычную еду, которой писались монахи.

Он был в порядке. Он был здоров. Слезы радости выступили у него на глазах. Он быстро смахнул их и собрал свое немногочисленное имущество, свои компоненты для заклинаний, книги и посох Магиуса. Он был готов отбыть, но у него оставалась еще пара дел. Он должен был отдать свой долг Астинусу, который, хотя и по случайности, открыл ему ключ самопознания. И он должен был отдать свой долг эстетику, который заботился о нем, кормил и поделился одеждой.

Рейстлин нашел Бертрема, который как обычно топтался возле входа в комнату Астинуса, охраняя его от нежданных посетителей и готовый примчаться к нему по первому слову.

Глаза Бертрема расширились при виде черной мантии Рейстлина. Эстетик несколько раз судорожно сглотнул. Его руки нервно затрепетали, но он все равно затупил магу дорогу, закрывая собой дверь в комнату Астинуса.

— Мне наплевать, что вы сделаете мне. Но я не позволю вам причинить вред Мастеру! — смело сказал Бертрем.

— Я пришел только для того, чтобы попрощаться с Астинусом, — сказал Рейстлин.

Бертрем бросил испуганный взгляд на дверь.

— Мастера нельзя тревожить.

— Я думаю, он сам хочет меня видеть, — спокойно сказал Рейстлин и сделал шаг вперед.

Бертрем отступил на шаг и уперся спиной в дверь.

— Я уверен, что он не хотел бы…

Дверь распахнулась, и Бертрем упал внутрь, прямо на Астинуса. Монах быстро вскочил и прижался к стене, тщетно пытаясь слиться с мрамором.

— Кто это шумит у моей двери? — едким тоном спросил Астинус. — Я не могу работать в такой обстановке!

— Я ухожу из Палантаса, господин, — сказал Рейстлин. — Я хотел поблагодарить вас…

— Мне нечего сказать тебе, Рейстлин Маджере, — сказал Астинус, готовясь захлопнуть дверь. — Бертрем, раз ты не можешь сохранить у моей двери мир и покой, проводи сам этого господина.

Лицо Бертрема вспыхнуло от стыда. Он на цыпочках отошел от двери и, расхрабрившись, схватил Рейстлина за черный рукав мантии.

— Сюда…

— Погодите, господин! — сказал Рейстлин и вставил свой посох в дверную щель, не позволяя Астинусу закрыть дверь. — Я хочу задать вам вопрос, который вы задали мне в тот день, когда я появился здесь. Что вы видите, глядя на меня?

— Я вижу Рейстлина Маджере, — ответил Астинус, смотря на мага с негодованием.

— Вы не видите «старого друга»? — спросил Рейстлин.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказал Астинус и снова попытался закрыть дверь.

Бертрем сильнее потянул Рейстлина за черный рукав.

— Вы не должны тревожить Мастера…

Рейстлин проигнорировал его и сказал, обращаясь к Астинусу.

— Когда я лежал здесь, умирая, вы сказали мне «так вот каков конец твоего путешествия, старый друг». Ваш старый друг, Фистандантилус, маг, который сделал для вас Сферу Времени. Посмотрите в мои глаза, господин. Посмотрите в мои зрачки в форме песочных часов, источник моих постоянных мучений. Вы видите там своего «старого друга»?

— Нет, — сказал Астинус, помедлив минуту. Потом он пожал плечами и добавил, — Значит, ты победил.

— Я победил, — гордо сказал Рейстлин. — И я пришел, чтобы отдать свой долг.

Астинус сделал жест, как бы отгоняя комаров.

— Вы ничего не должны мне.

— Я всегда плачу по своим счетам, — резко сказал Рейстлин. Он засунул руку в карман черной мантии и вытащил свиток, перетянутый черной лентой. — Я подумал, что возможно вам будет интересно. Это описание сражения между нами. Для вашей хроники.

Он протянул свиток. Астинус мгновение колебался, затем взял его. Рейстлин убрал посох и Астинус захлопнул дверь.

— Я знаю, где выход, — сказал Рейстлин Бертрему.

— Мастер сказал, чтобы я сопроводил вас, — ответил Бертрем и не только провел Рейстлина до двери, но и сопроводил его вниз по мраморной лестнице на улице.

— Я выстирал серую мантию и оставил ее свернутой на кровати, — сказал Рейстлин, — Спасибо за то, что дали ею попользоваться.

— Конечно, — сказал Бертрем, с облегчением вздыхая, что ему, наконец, удалось избавиться от странного постояльца. — Обращайтесь в любое время.

Он внезапно вспыхнул и, запинаясь, сказал:

— Я не совсем имел в виду…

Рейстлин улыбнулся замешательству эстетика. Он засунул руку в мешочек и схватил Око Дракона, приготовившись произнести свое заклинание. Это было первое могущественное заклятие, которое он хотел воспроизвести, не слыша слов, шепчущих у него в голове. Он был горд тем, что сила принадлежала только ему. И, наконец, он узнает, на самом ли деле это было так.

Схватив посох Магиуса в одну руку и Око Дракона в другую, Рейстлин произнес магические слова:

— Бер-ялан сепат далам берлуа танах!

Открылся портал в пространство и время. Он посмотрел внутрь и увидел черные, искривленные шпили храма. Рейстлин никогда не был в Нераке, но он провел достаточно времени в Великой Библиотеке, читая описание города. Он узнал Храм Такхизис.

Рейстлин вошел в портал.

Он обернулся назад, чтобы увидеть, как бедный Бертрем с выпученными глазами отчаянно ощупывает руками воздух:

— Господин! Где вы?

Так и не найдя своего исчезнувшего гостя, Бертрем сглотнул, развернулся и побежал вверх по лестнице с такой скоростью, на которую были способны его обутые в сандалии ноги.

Портал закрылся за спиной Рейстлина, а впереди показались очертания его новой жизни.

 

Глава 1

Суд Повелителя Ночи

5-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Формальным титулом Иоланты был «Волшебница Императора». Неофициально она была известна как Ведьма Ариакаса или под другими эпитетами, еще менее лестными, хотя их произносили только за глаза. Никто не смог бы произнести их ей в лицо, так как «ведьма» имела немалое влияние.

Стражники у Красных Врат приветствовали ее, когда она приблизилась к ним. У Храма Такхизис было шесть врат. Главные врата были в центре. У этих врат, Врат Королевы, стояло восемь темных пилигримов, обязанность которых состояла в том, чтобы сопровождать посетителей в Храме. Пять других врат были размещены по периметру внешней стены Храма. Каждые из этих Врат отворялись в сторону одной из пяти Драконьих Армий, которые вели завоевательную войну Темной Кролевы.

Иоланта избегала главных врат, так как, хотя она и была любовницей Императора и находилась под его защитой, она была еще и чародейкой, поклоняющейся богам магии. Хотя один из этих богов был сыном Темной Королевы, пилигримы у врат смотрели на любого мага с глубоким недоверием и подозрением.

Темные пилигримы позволили бы ей войти в храм (даже Повелитель Ночи, глава Святого Ордена Такхизис не посмел бы вызвать гнев Императора), но жрецы обязательно нанесли бы ей визит, до невозможности неприятный, оскорбляя ее, требуя рассказать им, зачем она сюда пришла и, в конце концов, обязательно заставили бы терпеть возле себя одного из отвратительных пилигримов, как эскорт.

Совсем по-другому обстояли дела у Красных Врат, которые охранялись драконидами. Те просто сбивались со своих когтистых лап, чтобы угодить красивой чародейке. Томный взгляд ее лавандовых глаз, которые блестели как аметисты под ее длинными черными ресницами, нежная кожа ее тонких пальцев на чешуйчатой руке сивака, очаровательная улыбка карминовых губ — и сивак-командир уже был счастлив разрешить Иоланте войти в Храм.

— Вы опаздываете, госпожа Иоланта, — сказал сивак. — Уже довольно поздно. Не слишком хорошее время, чтобы одной ходить по Храму. Не хотите ли, чтобы я сопроводил вас?

— Спасибо, командир. Я была бы рада вашей компании, — ответила Иоланта и пошла рядом с ним. Он был новичком, и она попыталась вспомнить его имя. — Командир Слит, не так ли?

— Да, госпожа, — сказал сивак с усмешкой и галантно щелкнул крыльями.

Иоланта обнаружила, что Храм Такхизис был не слишком приятным местом даже при свете дня. Не очень-то большому количеству света позволялось проникнуть внутрь даже днем, но сознание того, что на улице светит солнце, заставляло ее чувствовать себя лучше. Иоланте иногда приходилось бывать в Храме после наступления темноты, и в этом было мало приятного. Темные пилигримы, которые посвятили себя служению Такхизис, выполняли свои нечестивые обряды именно ночью. Руки Иоланты были тоже не совсем чисты, но она, по крайней мере, смыла с них кровь жертв и она не пила ее.

У Иоланты были причины воспользоваться вооруженным сопровождением. Повелитель Ночи ненавидел ее, и он был бы счастлив видеть ее закопанной в песке по самую шею, чтобы стервятники выклевали ей глаза, а муравьи пожрали плоть. Она была в безопасности, по крайней мере, сейчас. Сильная рука Ариакаса охраняла ее.

По крайней мере, сейчас.

Иоланта очень хорошо знала, что придет время, и он пресытится ею. Тогда его сильная рука или сожмется в кулак, или, что еще хуже, пренебрежительно отмахнется от нее. Она не думала, что это время настанет скоро. И даже если это произойдет, то Ариакас не отдал бы ее темным жрецам. Он не любил и не доверял Повелителю Ночи так же, как повелитель Ночи не любил и не доверял ему. Ариакас был из тех, кто просто задушит ее.

— Что привело вас в Храм в этот час, госпожа? — спросил Слит. — Вы ведь пришли не для того, чтобы поучаствовать в Ночной Службе?

— Боги, нет! — с дрожью сказала Иоланта. — Повелитель Ночи послал за мной.

Она была разбужена посреди ночи одним из темных пилигримов, которые кричал у окна ее жилища, расположенного над магической лавкой. Жрец не рискнул бы запятнать себя тем, чтобы стучать в двери чародейки, и поэтому он вопил на улице, будя соседей, которые раскрыли свои окна, приготовившись выбросить содержимое своих ночных горшков на голову наглеца, поднявшего такой шум. Увидев черную мантию жреца Такхизис, призывающего имя Повелителя Ночи, соседи захлопнули ставни и, вероятно, в страхе забились под кровати.

Темный пилигрим не стал ждать ее. Выполнив свое поручение, он поспешил прочь, прежде чем Иоланта смогла одеться и узнать что случилось. Ее никогда прежде не вызывал в Храм сам Повелитель Ночи и ей это не понравилось. Ей пришлось пройти в одиночку по опасным улицам Нераки ночью. Она наколдовала шар яркого, пылающего света и держала его на ладони. Это заклинание было простое, но эффективное; к тому же оно отметило ее как чародейку. Преступники, бродящие по улицам, немедленно поймут, кто она, и будут избегать ее.

Улицы были пустынны, большинство войск участвовало в сражениях во имя Темной Королевы. К сожалению, те солдаты, которые оставались в Нераке, были не в лучшем настроении. Ходили слухи, что война, которая так хорошо начиналась, может обернуться их поражением.

Группа из пяти солдат-людей, носящих знаки отличия Красной Армии, проследили за ней, когда она шла по переулку, в котором они совместно распивали кувшин гномьей водки. Они позвали ее, приглашая присоединиться к ним. Когда она надменно проигнорировала их, двое решили рискнуть и подошли к ней. Один, более трезвый, признал в ней Ведьму Ариакаса и после недолгого возбужденного разговора они позволили ей продолжить путь.

Только тот факт, что они оскорбили любовницу Ариакаса, был дурным предзнаменованием. В более ранние, славные времена войны эти солдаты никогда не осмелились бы даже произнести имя Ариакаса, не то что делать грубые замечания о его военном мастерстве или предлагать показать ей «настоящего мужчину» в постели. Иоланте не угрожала от них опасность. Солдаты остались бы здесь, превратившись в пять кучек пепла, если бы посмели напасть на нее. Но она отметила изменения в настроениях армии. Повелительнице Драконов Китиаре будет интересно услышать об этом, и Иоланта обязательно ей это расскажет. Чародейка задалась вопросом, вернулась ли уже Кит из Устричного.

Когда Иоланта вместе со своим эскортом вошла в Храм, она сказала командиру Слиту, что понятия не имеет где искать Повелителя Ночи. Сивак сказал, что он поспрашивает. Иоланте нравился этот сивак. Это было достаточно странным, что ей мог понравиться один из драконидов, которых большинство людей с пренебрежением называли «люди-ящерицы», так как они происходили из яиц добрых драконов. Солдаты-дракониды были более дисциплинированы, чем их человеческие товарищи по оружию. Они были намного умнее, чем гоблины, людоеды и хобгоблины. Они были превосходными воинами. Некоторые из них превосходно владели магией, и из них получались бы хорошие командиры, но большинство людей смотрело на драконидов свысока, и отказывалось служить под их началом.

Слит был драконидом сиваком. Родившись из яйца серебряного дракона, Слит имел серебряную чешую с черной каймой. У него были серебристо-серые крылья, которые могли переносить его на короткие расстояния, и он имел талант к магии. Он предложил Иоланте, чтобы он сам обезвредил магические ловушки, которые чародейка сама установила на вход. Эти ловушки подражали оружию каждого из пяти драконов, которым были посвящены ворота. Ловушка, которую Иоланта установила на Красные Врата могла бы заполнить зал пылающим пламенем, который немедленно испепелил бы любого, кто посмел бы нарушить границу.

Иоланта позволила ему сделать это. Конечно, она могла самостоятельно обезвредить магию, но рассеивание заклинания потребовало бы силы, которую она намеревалась сберечь в ожидании того, что ждало ее впереди.

Сопровождаемая драконидом, Иоланта быстро шла по коридорам Храма Темной Королевы и ее черный плащ, отороченный мехом медведя, величественно развевался позади нее. Она носила роскошную черную бархатную мантию — подарок от ее наставницы Ладонны после прохождения Испытания в Башне. Мантия выглядела очень просто, но если рассмотреть ее под особым светом (и знать, где смотреть), то можно было увидеть руны, вышитые на ткани. Руны покрывали мантию, как кольчуга, и эффект давали тот же. Они защитили бы ее как от заклинания, так и от кинжала убийцы. Жрецам Такхизис запрещалось использовать холодное оружие, но им не запрещалось нанимать того, кто мог бы им воспользоваться.

Темный пилигрим сказал сиваку, что Повелитель Ночи находится в Следственной Палате, расположенной на уровне темниц Храма. Иоланта была в темницах, и из всех мест, которые она хотела бы снова посетить они не входили в десятку. Сам Храм производил отталкивающее впечатление.

Построенный частично на физическом плане бытия и частично в пределах Бездны — царства Темной Королевы — храм находился не здесь и не там. Нереальность была реальна. Существующее было несуществующим. Некоторые боялись садиться на стул, так как не знали доподлинно стул ли это, и не исчезнет ли он через мгновение. Коридоры, которые казались короткими, тянулись вечно. Длинные коридоры заканчивались слишком скоро. Комнаты, казалось, сами собой перемещались.

У Ариакаса там были собственные апартаменты, так же как и у остальных Повелителей Драконов. Ни один из них не любил жить в Храме и редко посещал отведенные ему помещения. Ариакас как-то говорил, что там он всегда слышит голос Такхизис, шипящий ему в уши: «Не слишком расслабляйся. Ты можешь стать могущественным, но не забывай, что я все еще твоя Королева».

Было не удивительно, что Повелители предпочитали грубые шатры своих военных лагерей или маленькую комнатку в гостиницах города роскошным спальням в Храме Темной Королевы. Ариакас даже приобрел собственный особняк, Красный Особняк, чтобы избежать необходимости развлекать своих высокопоставленных гостей в храме.

Иоланта не впервые задавалась вопросом как живущие здесь жрецы Такхизис не сходят с ума. Возможно, это не происходило потому, что они все были изначально безумны.

Она была рада, что взяла с собой командира Слита, так как уже давно потерялась бы. Ночью в храме кипела жизнь. Иоланта попыталась закрыть себе уши, чтобы не слышать ужасные звуки. Командир, будучи плохо знакомым с внутренним строением Храма, попросил темного пилигрима сопроводить их к уровню темниц. Женщина-пилигрим склонила голову. Иоланта до этого не произнесла ни слова, оставаясь тихой и молчаливой, как привидение.

— Меня вызвал Повелитель Ночи, — объяснила Иоланта.

Темная жрица осмотрела Иоланту с ног до головы. Ее губы скривились в неодобрительной усмешке, но она всё же соизволила проводить ее.

— Я слышала, что там возникла проблема, — мрачно сказала женщина.

Она была высокой и выглядела изможденной. Все темные пилигримы были или высокими и изможденными, или низкими и изможденными. Возможно, служение в Храме отбивало аппетит. Едва Иоланта подумала об этом, как он пропал у нее самой.

— Какая проблема? — пораженно спросила она. Если в Храме была проблема, зачем Повелителю Ночи вызывать ее? Судя по отчаянным крикам подвергавшихся пыткам людей, Повелитель мог бы прекрасно обойтись и без чародейки. — Какое я имею к этому отношение?

Жрица, казалось, почувствовала, что и так уже слишком много сказала. Она поджала губы и отвернулась.

— Эти пилигримы жуткие ублюдки. От них у меня чешуя встает дыбом, — сказал Слит.

— Потише, командир, — спокойно сказала Иоланта. — У стен есть уши.

— У стен также есть и ноги. Вы заметили, как они призрачно колеблются вокруг? — сказал Слит. — Я буду рад покинуть это место.

Иоланта всем сердцем согласилась с ним.

Жрица привела их к Следственной Палате. Она не разрешила Слиту войти туда. Он предложил подождать снаружи, но жрица покачала головой, и драконид был вынужден уйти.

Иоланта ненавидела это место. Она ненавидела эти ужасные звуки, отвратительные зрелища и тошнотворные запахи, которые всегда наполняли ее бесконтрольным страхом. Темные пилигрим следила за нею с самодовольным выражением на лице, надеясь и ожидая того момента, когда чародейка даст выход своему страху. Иоланта подобрала полы своей мантии, прошла мимо женщины и вошла в Следственную Палату.

Комната была большой и темной, освещенной единственным лучом света, который падал на пол неизвестно откуда, формируя круг света в центре палаты. В далеком конце помещения на представительно выглядевшем судейском кресле сидел Повелитель Ночи. Палач, известный под именем Судья, стоял неподалеку от него. Ответственный за пытки и наказания, Судья был низким, коренастым и отлично сложенным человеком. У него практически отсутствовала шея, зато выпуклые мускулы на руках были предметом его гордости и хвастовства. Хотя он и носил длинную черную мантию, как и остальные жрецы, он закатывал ее рукава, чтобы продемонстрировать впечатляющие бицепсы. Темные пилигримы, выполняющие функции стражи, стояли по всему периметру комнаты, стараясь держаться в тенях.

Иоланта осторожно вошла, неспособная толком разглядеть дорогу, так как яркий круг света делал окружающую его тьму еще более густой.

Конечно, Повелитель Ночи мог помолиться своей Королеве, чтобы она даровала ему силу заполнить всю комнату нечестивым светом, если бы хотел. Помещая свою жертву в яркий круг света и оставляя остальную часть комнаты в тени, он заставлял ее чувствовать себя изолированной, одинокой и выставленной напоказ.

Иоланта осталась стоять возле двери, так как инстинктивно подумала, что здесь у нее будет хоть какой-то шанс на спасение, если что-то пойдет не так. Она поклонилась Повелителю Ночи. Он был пожилым человеком, около семидесяти лет, среднего роста, тощий и гибкий. Со своими длинными седыми волосами, которые всегда были аккуратно причесаны и своим любезным приветливым лицом, он мог показаться старым добрым господином.

До тех пор, пока вы не посмотрите ему в глаза.

Повелитель Ночи видел самые темные глубины зла, на которые только может быть способен падший человек, и он упивался этим созерцанием. Судья принимался за пытки, и Повелитель неизменно наблюдал за ним, наслаждаясь криками и мучениями истязуемых даже тогда, когда прислужники отворачивались с ужасом и ненавистью. Глаза Повелителя Ночи были так же бесстрастны, как у акулы, и так же пусты, как у змеи. Свет в них зажигался только тогда, когда он пребывал в своих сладострастных и отвратительных самоистязаниях.

Его вид заставил горло Иоланты пересохнуть, но она не хотела, чтобы он заметил ее страх. В конце концов, она была метрессой Ариакаса, второго самого опасного человека на Ансалоне. Даже Император неохотно признавал, что Повелитель Ночи был первым.

Эти неприятные глаза продолжали пристально вглядываться в нее, и Иоланта не хотела доставлять ему удовольствие своим замешательством. Сделав короткий поклон, она со скучающим видом переместила свой взгляд на заключенного.

К своему несказанному удивлению, она поняла, что заключенный был магом, носящим черную мантию. Сердце чародейки упало. Неудивительно, что он ее вызвал.

— У вас большие проблемы, метресса Иоланта, — сказал Повелитель Ночи спокойным голосом. — Как видите, мы поймали вашего шпиона.

Судья улыбнулся и показал свои бицепсы.

— Моего шпиона? — изумленно повторила Иоланта. — Я никогда прежде не видела этого человека!

Повелитель Ночи пристально посмотрел на нее. Он обладал данной ему богиней силой отличать правду ото лжи, хотя он и не часто использовал ее. И вообще ему не было дела до того, врут люди или нет. Он все равно будет их пытать.

— И все же, — сказал он. — Вы оба одного поля ягоды.

— Если вы имеете в виду, что мы носим черную мантию, то да, — презрительно ответила Иоланта. — Вообще, таких как мы очень много. Я не думаю, что Ваша Светлость знает каждого слугу Такхизис на Кринне.

— Вы удивились бы, — сухо ответил Повелитель Ночи. — Но если вы двое действительно не знаете друг друга, то позвольте мне представить вас. Иоланта, будьте знакомы с Рейстлином Маджере.

Рейстлин Маджере. Иоланта мысленно повторила это имя. Она слышала его прежде…

И тут она вспомнила.

Во имя Нуитари! Иоланта уставилась на молодого человека.

Рейстлин Маджере был братом Китиары!

 

Глава 2

Маг. Ведьма. И маньяк

5-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Резкий свет ярко освещал Рейстлина, только его одного, заставляя его казаться единственным человеком в комнате. Иоланта приблизилась к нему, чтобы получше разглядеть. Он опирался на деревянный посох, на наконечнике которого когтистая драконья лапа держала хрустальный шар. Иоланта сразу поняла, что посох был магическим, и предположила, что он, вероятно, обладает большой силой. Вторая рука молодого человека нервно поигрывала с кожаным мешочком, висевшим у него на поясе. Мешочек был совершенно обычным, такие используют маги для своих ингредиентов. Она отметила, что у мага было несколько таких мешочков и все они, несомненно, содержали компоненты. Но свою руку он держал только рядом с одним.

И, хотя она немедленно задалась вопросом, почему именно этот мешочек пользуется таким вниманием со стороны мага, она недолго размышляла над этим. Ее больше заинтересовала рука, чем этот мешочек. Кожа на ней блестела золотым блеском, словно мага окунули в драгоценный металл. Странный цвет был результатом магического заклинания, в этом не было сомнений. Но какого и почему?

Она перевела взгляд с руки мага на его лицо. Он откинул свой черный капюшон, выставив свое лицо на обозрение, и Иоланта стала искать фамильное сходство с сестрой. Она не нашла его. Его лицо было бы привлекательным, если бы оно не было столь изможденным и бледным. Кожа на его лице была с таким же золотым оттенком, как и его руки.

Его глаза были удивительны. Они были большими и глубокими, с черными зрачками в форме песочных часов. Он повернулся и посмотрел на нее своими странными глазами, и Иоланта не увидела в них восхищения и желания, которые она видела в глазах практически каждого мужчины, который смотрел на нее. Затем она поняла причину.

Глаза были прокляты; это заклинание было известно как «проклятие Раэланы», по имени легендарной чародейки, которая его создала. Каждое живое существо, на которое посмотрит Рейстлин, будет ему казаться стареющим и умирающим. Возможно, он видит, как она будет выглядеть в будущем. Возможно, он видит уродливую, беззубую старую ведьму.

Иоланта задрожала.

Схожесть с сестрой, казалось, была больше духом, чем телом. Иоланта видела безжалостные амбиции Китиары в волевом, сильном подбородке ее брата; ее жестокую решимость в неподвижном взгляде молодого человека и ее гордость и уверенность в себе в его прямой осанке. Кроме того в нем имелись качества, которых недоставало Китиаре. В длинных тонких пальцах рук Рейстлина и в его темных глазах Иоланта видела чувствительность. Он пострадал в жизни. Он знал боль, и физическую и духовную, и он преодолел ее видимой силой своей несокрушимой воли.

Также она заметила тот интересный факт, что он был цел и невредим. Он не был избит. С него не сняли его золотую кожу и не скормили ее собакам. Его кости не были переломаны на дыбе, и Судья не выколол эти интересные глаза. Рейстлину как то удалось помешать Повелителю Ночи сделать это. Иоланта нашла это восхитительным.

Она посмотрела обратно на Повелителя Ночи и поняла, что он действительно раздражен и удручен.

— Я никогда прежде не видел этого человека, — повторила Иоланта. — Я не знаю, кто он и как здесь появился.

Это было ложью. Китиара рассказывала Иоланте о ее брате-малыше и их детстве в Утехе. У Рейстлина был брат-близнец, вспомнила она, большой, неповоротливый, бесхитростный парень по имени Карингман или что-то такое же странное. Вроде как, эти двое никогда не разлучались. Иоланта задавалась вопросом, что случилось с близнецом Рейстлина.

Повелитель Ночи мрачно смерил ее взглядом.

— Я не могу поверить вам, госпожа.

— А я не могу ничего понять, Ваша Светлость, — раздраженно сказала Иоланта. — Если вы считаете, что этот молодой маг шпион, то зачем вы позволили ему войти в Храм?

— Мы не позволяли, — холодно ответил Повелитель Ночи.

— Хорошо, тогда должно быть драконидская стража у каких-нибудь врат прошляпила его.

— Нет, — сказал Повелитель Ночи.

Иоланта недоуменно выпрямилась.

— Тогда как?..

Повелитель Ночи подскочил при этих словах.

— Как! Я бы хотел получить ответ на этот вопрос! Как могло так случиться, что этот маг оказался здесь? Он не входил в главные врата. Темные пилигримы не пустили бы его.

Иоланта понимала, что он говорил правду. Они никогда не позволяли даже ей проходить без сопровождения, а она ведь несла с собой разрешение Императора.

— Он не входил ни в один из пяти других врат. Я расспросил драконидских командиров, и они клянутся мне всеми пятью головами Такхизис, что не пропускали его. Кроме того, — Повелитель Ночи махнул рукой в сторону молодого человека, — он сам признает, что не проник сюда через врата. Он появился из ниоткуда. И он не хочет говорить, как ему удалось избежать наших охранных заклятий.

Иоланта пожала плечами.

— Я далека от того, чтобы давать вам советы, но я слышала, что у Вашей Светлости есть хорошие методы убеждения людей рассказать вам все, что вы хотели бы знать.

Глаза Повелителя Ночи сузились.

— Я пробовал. Какая-то сила защищает его. Когда Судья попытался «расспросить» его, Маджере попытался наколдовать Круг Защиты — заклинание новичка. Я, конечно, разблокировал его. Затем Судья попытался схватить его, но не смог.

Иоланта была озадачена.

— Прошу прощения, милорд, но что вы имеете в виду под словами «он не смог»? Что сделал этот молодой человек, чтобы остановить его?

— Ничего! — сказал Повелитель Ночи. — Он ничего не сделал. Я применил рассеивающее заклятие, но рассеивать было нечего. Всякий раз, когда Судья приближался к нему, руки палача начинали дрожать как при параличе. Один из стражей попытался набросить на Маджере веревку, но веревка упала на пол. Мы попытались отобрать его посох, но он почти полностью сжег руку жреца, который попытался схватить его.

Рейстлин заговорил. Его голос был уравновешенным, с мягкой хрипотцой.

— Я уже говорил Вашей Светлости, что я нахожусь не под защитой заклинания. Сама Королева Такхизис охраняет меня.

Иоланта с восхищением посмотрела на Рейстлина. Она уже приняла решение сделать все что сможет, чтобы спасти брата Китиары из лап Повелителя Ночи. Синяя Леди будет благодарна, так как она всегда говорила с нежностью о своих единоутробных братьях. Иоланта долго и упорно трудилась, чтобы завоевать доверие могущественной Повелительницы. Иоланте начинал нравиться этот молодой человек, по-своему, конечно.

Она должна была умело разыграть это, осторожно выбирая дорогу во тьме.

— Итак, милорд, зачем вы все-таки вызвали меня посреди ночи? Все же вы должны сказать мне.

— Я позвал вас сюда, чтобы вы могли доказать свою преданность ее Темному Величеству. Вы должны забрать у него посох, — сказал Повелитель Ночи. — Я уверен, что именно посох защищает его. Как только окажется без защиты магической силы, с ним будет иметь дело Судья. И он заплатит за свой отказ ответить на наши вопросы, уверяю вас.

Иоланту прежде никогда не просили «доказывать ее преданность», и она тревожно раздумывала что предпринять. Она не хотела отдавать Рейстлина Судье, который был докой в искусстве мучений. Он ломал людям конечности. Он сдирал кожу с живых жертв. Он надевал железные обручи, обитые шипами, на их головы и медленно подкручивал винты. Он заталкивал раскаленную кочергу людям во все возможные отверстия тела. Он останавливался только тогда, когда жертва была близка к смерти, произносил заклинание, чтобы привести ее в чувство и снова продолжал мучения.

Иоланта решила тянуть время.

— Вы спрашивали его, зачем он пришел сюда?

— Мы знаем ответ на этот вопрос, метресса, — сухо ответил Повелитель Ночи, окидывая ее пристальным взглядом. — Так же, как и вы.

Иоланта почувствовала, как опасность дотронулась своими липкими пальцами до ее шеи. Ариакаса не было в Нераке.

Он уехал в свой штаб в Оплоте, далеко отсюда. И, принимая во внимание слухи о том, что Император позволит ускользнуть их победе, Повелитель Ночи мог стать более решительным. Он уже давно чувствовал, что должен быть тем, кто носит Корону Власти. Возможно, Такхизис начинала соглашаться с ним.

Иоланта должна была распознать зверя, скрывающегося в тени, прежде чем он бросится на нее.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — холодно сказала она и повернулась к молодому магу. — Зачем ты пришел в Храм Такхизис?

— Я говорил об этом Его Светлости уже неоднократно. Я пришел, чтобы отдать дань уважения Ее Темному Величеству, — сказал Рейстлин.

«Он говорит правду», — в изумлении поняла Иоланта. Она смогла расслышать в его голове уважение, когда он произнес титул Темной Королевы, уважение, которое не было небрежным, притворным, рабским или униженным. Это было уважение, которое исходит из сердца, а не от угрозы мучительной смерти. Какая изумительная ирония! Рейстлин Маджере вероятно был единственным человеком в Нераке, который все еще чувствовал такое уважение к Королеве Такхизис. И за это ее преданные слуги собирались казнить его.

Как будто завершая восклицательным знаком ее мысли, Повелитель Ночи фыркнул.

— Он лжет. Он шпион.

— Шпион? — повторила Иоланта, все еще пораженная. — Чей шпион?

— Конклава магов, — насмешливо прошипел Повелитель Ночи.

Иоланта напряглась.

— Я уверяю вас, что Ложа Черных Мантии преданно служит Королеве Такхизис.

Повелитель Ночи улыбнулся. Он редко улыбался, и когда он это делал, его улыбка всегда была дурным знаком. Судья тоже улыбнулся.

— Очевидно, вам не сообщили. Глава вашей Ложи, чародейка по имени Ладонна предала нас, помогая врагам нашей славной Королевы. В этом ей помог ваш бог, Нуитари. Ладонна, конечно, была поймана и допрошена. Нуитари попросил прощения за свою ошибку и вернулся на сторону своей матери. Теперь все хорошо, но осадок остался.

Иоланта почувствовала, что руки опасности сжали ее горло. Она прекрасно знала, что Повелитель Ночи лжет, но должна была изобразить незнание.

— Я ничего не знала об этом, — сказала она, стараясь выглядеть спокойной. — Уверяю вас в своей лояльности, Повелитель Ночи. Если Конклав порвал с Темной Королевой, то я порву с Конклавом.

Повелитель Ночи фыркнул. Очевидно, он не поверил ей. Тогда зачем он ее вызвал? Он хотел получить сведения, что означало, что он не все так хорошо знает, как утверждает.

Иоланта стала произносить речь, стараясь убедить всех в том, что она преданна Такхизис. Все время, пока она говорила, она продолжала размышлять. «Я знала бы, если бы Ладонну поймали и допросили. Весь Конклав — и Черные, и Белые, и Красные Мантии — поднял бы сильный шум. У магов было кредо, рожденное после сотен лет преследования. Кредо можно было выразить так: «Коснетесь одного из нас — и вы коснетесь нас всех».

Так что же это означает для меня? Повелитель Ночи подозревает, что я была вовлечена в спасение Ладонны? Несомненно, так и есть, если он только не верит, что шпионы и заговорщики подстерегают его в каждом углу. Он арестовал бы собственную тень, если бы мог».

Она обдумывала это и пыталась решить, как вытащить себя из этой переделки, когда молодой маг взял дело в свои руки.

— Как доказательство моей преданности Такхизис я отдаю свой посох, — спокойно сказал Рейстлин, — Посох я ценю так же сильно, как и собственную жизнь, но я отдам его добровольно. Я и расскажу Вашей Светлости, как попал сюда. Я пришел коридорами магии. В свою защиту хочу сказать — я не знал, что проникновение в Храм это преступление. Я совсем недавно в Нераке. Я пришел, чтобы служить Королеве Такхизис, работать на то, чтобы разрушать планы ее врагов. Ее Темное Величество может сейчас убить меня прямо на этом месте, если я вру.

Темные жрецы, такие как Повелитель Ночи, неоднократно уверяли своих прихожан, что их Королева обладает властью убить предателей на месте. Рейстлин объявил о своей преданности Королеве, и сделал это, назвав ее имя. Ни одна молния не упала с неба. Рейстлина не окутало пламя. Его плоть не исчезла с костей. Со слабой улыбкой Иоланта ждала реакции Повелителя Ночи.

Он с разочарованием впился взглядом в Рейстлина. Повелитель Ночи мог бы подозревать, что Рейстлин насмехается над ним, но он не мог подвергнуть сомнению суд своей Королевы, особенно перед свидетелями. Такхизис посчитала, что Рейстлин должен жить. Повелитель Ночи поэтому не мог казнить его, не опасаясь гнева Королевы.

— Вы должны благодарить нашу Королеву за свое спасение, — резко сказал Повелитель Ночи. — Вы можете остаться в городе Нерака, но впредь вам запрещается входить в Храм.

Рейстлин согласно поклонился.

— Ваш посох будет конфискован, — продолжил Повелитель Ночи. — И будет храниться у нас до тех пор, пока вы не будете уезжать из города. А теперь, покажите содержимое своих мешочков.

Повелитель Ночи мог быть извращенцем, садистом и безумцем, но он отнюдь не был глупцом. Он заметил, так же как и Иоланта, руку молодого мага, которую тот постоянно держал возле одного из мешочков.

Рейстлин выглядел сомневающимся. Иоланта приблизилась к нему и тихо сказала.

— Не будь дураком. Делай, как он говорит.

Рейстлин бросил на нее взгляд, потом положил свой посох на пол. Иоланта удивлялась, что он не слишком горюет о потере посоха, так как любой магический предмет, который отбирался Повелителем Ночи «на хранение», пропадал навсегда.

— Вы будете свидетелем, госпожа, — сказал Повелитель Ночи, хмуро глядя на Иоланту.

Она вздохнула и присоединилась к Рейстлину, который открывал один мешочек за другим, раскладывая содержимое на столе. Это были обычные компоненты для заклинаний: паутина, помет летучей мыши, розовые лепестки, змеиная кожа, масло, и подобные вещи.

Повелитель Ночи с отвращением разглядывал эти предметы, боясь притрагиваться к ним.

И вот все содержимое мешочков легло на стол перед Повелителем Ночи. Иоланта видела, что один из них все еще висел на поясе у Рейстлина, хотя и ловко отодвинутый за спину и прикрытый мантией.

— Все это — мои компоненты для заклинаний, — сказал Рейстлин, кротко добавив, — я надеюсь, вы их мне вернете, милорд. Я не богатый человек и они стоили мне дорого.

— Эти предметы — контрабанда, — сказал Повелитель Ночи, — и все они будут уничтожены.

Он вызвал одного из темных пилигримов, который неохотно и осторожно собрал компоненты в мешок и унес их. По команде Повелителя другой темный пилигрим набросил на посох одеяло, поднял его и тоже вынес из комнаты.

Рейстлин никак не прокомментировал это, но судя по насмешливой улыбке, пробежавшей по губам мага, он понимал, что Повелитель Ночи просто придрался к нему. Розовые лепестки не могли нанести урона Ее Темному Величеству. Каждый предмет в его мешочках мог быть куплен в любой магической лавке в городе.

— Я принимаю ваше решение, — кланяясь, сказал Рейстлин. — Я могу идти?

— Если Ваша Светлость не против, то я проведу его к выходу, — сказала Иоланта.

Она взяла руку молодого человека и тут же удивленно почувствовала неестественное тепло, исходящее от его мантии. Казалось, он горел в лихорадке, но на нем не было видно признаков болезни, только разве что сильной усталости. Иоланта была еще больше заинтригована братом Китиары. Они оба поклонились и стали уходить, когда Повелитель Ночи проговорил:

— Покажите мне содержимое того последнего мешочка.

Краска залила золотистую кожу лица Рейстлина.

— Уверяю, Ваша Светлость, это не имеет отношения к магии, — он не казался испуганным, а только смущенным.

— Мне об этом судить, — самодовольно сказал Повелитель Ночи. Он постучал по столу. — Положите это сюда.

Рейстлин медленно снял мешочек с пояса, не открывая его.

— У тебя нет выбора, — прошептала Иоланта. — Неважно, что там, они все равно это увидят.

Рейстлин пожал плечами и положил мешочек на стол перед Повелителем Ночи. Мешочек был шероховат и тяжел, опустившись на стол с глухим стуком.

Повелитель Ночи оглядел мешочек подозрительным хмурым взглядом. Он не прикасался к нему, вместо этого повернувшись к Иоланте.

— Ты, ведьма. Открой его.

Иоланта с удовольствием вскрыла бы тощее горло этого человека, но она сдержала свой гнев. Ей было так же интересно, как и Повелителю Ночи увидеть содержимое, которое так тщательно скрывалось молодым магом.

Она исследовала мешочек прежде, чем поднять его, отмечая, что он был сделан из хорошей кожи и закрывался длинным кожаным шнурком. На нем не было видно никаких рун. Никакие охранные заклятия не лежали на нем. Возможно, ей следовало бы произнести простое заклинание, чтобы узнать, не был ли мешочек защищен каким либо другим способом, но она не хотела, чтобы у Повелителя Ночи создалось впечатление, что она в чем-то подозревает своего собрата-мага. Она взглянула на Рейстлина из-под своих длинных локонов, надеясь, что он даст ей какой-то знак того, что она может спокойно продолжить. Его глаза мерцали под капюшоном. Он немного улыбнулся.

Иоланта глубоко вздохнула и, резко потянув за шнурок, открыла мешочек. Она заглянула внутрь и почувствовала вначале изумление, а потом с трудом сдержала смешок. Чародейка перевернула мешочек вверх ногами. Содержимое высыпалось из него и покатилось во все стороны.

— Что это? — требовательно спросил Повелитель Ночи.

Судья наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Повелитель Ночи этого не сделал. Судья был тупым извращенцем.

— Это мраморные шарики, мой господин, — торжественно сказал Судья.

Иоланта пыталась сдержать смех. Где-то в темноте кто-то и в самом деле рассмеялся. Повелитель Ночи гневно посмотрел по сторонам, и смех немедленно утих.

— Мраморные шарики, — Повелитель Ночи взглянул на смешавшегося Рейстлина.

Чародей еще сильнее покраснел. Казалось, он сгорает от стыда.

— Я знаю, что это детские игрушки, господин, но я очень люблю их. Я считаю, что игра в шарики расслабляет меня. Я хотел бы порекомендовать это вашей Светлости, если у вас бывают приступы ярости…

— Вы достаточно потратили впустую мое время. Прочь! — приказал Повелитель Ночи. — И не возвращайтесь. Королева Такхизис прекрасно обойдется без преданности таких слюнтяев, как вы.

— Да, мой господин, — сказал Рейстлин и принялся торопливо собирать мраморные шарики, которые все еще перекатывались по столу.

Иоланта согнулась, чтобы поднять один мраморный шарик, который упал на пол и лежал возле подола мантии молодого мага. Шарик был зеленым и сиял жутким блеском. Она помнила, что в детстве они называли такие шарики кошачьим глазом.

— Пожалуйста, госпожа, не беспокойтесь, — сказал Рейстлин своим мягким голосом. Он ловко опередил ее, забрав шарик прямо из-под ее пальцев. Так как его рука коснулась ее, она снова почувствовала странный жар, исходящий от его тела.

Другого заключенного ввели в палату. Он был в наручниках и связан цепями, покрыт кровью и выглядел скорее мертвым, чем живым. Рейстлин посмотрел на него, когда они с Иолантой выходили из помещения.

— Такое могло быть с тобой, — сказала она низким голосом.

— Да, — сказал он, добавив при этом: — Я благодарен за Вашу помощь, госпожа.

— Не нужно формальностей. Меня зовут Иоланта, — сказала она, выталкивая его за дверь. Она понятия не имела, где они находятся и как не запутаться в лабиринте коридоров, но все равно продолжала идти. Ее единственным желанием было уйти как можно дальше от Повелителя Ночи.

— Ты — Рейстлин Маджере. Я полагаю это твое имя?

— Правильно, госпожа… в смысле… Иоланта, — сказал Рейстлин.

Она испытывала желание сказать ему, что знает его сестру Китиару, но не хотела слишком быстро открывать свои карты. Знание — сила, и она должна была решить, как ее использовать, если это вообще стоило ее беспокойства. Маг, играющий в мраморные шарики…

Она разыскала темного пилигрима, который был очень счастлив сопроводить их к выходу из Храма. Когда они шли ветреными изогнутыми коридорами, она видела, как Рейстлин ничего не пропускает. Его странные глаза постоянно блуждали вокруг, запоминая каждый поворот, каждую лестницу, по которой они проходили, расположение камер, кислотные ловушки и комнаты стражи. Иоланта должна была сказать ему, что если он пытается запомнить дорогу, то он напрасно тратит время. Темницы преднамеренно были так расположены, чтобы запутать кого угодно, и если бы какой-нибудь заключенный смог убежать, то он быстро потерялся бы в лабиринте и пал жертвой стражи или кислотной ловушки.

Иоланте хотелось расспросить молодого мага, но она помнила, что рядом шел темный пилигрим, который, несомненно, навострил уши под своим капюшоном. Наконец они подошли к крутой, ветреной лестнице, которая оказалась слишком узкой для всех троих. Их провожатый был вынужден идти впереди них.

Они медленно поднимались по лестнице, так как Рейстлин почти сразу же стал задыхаться и был вынужден опереться на железные перила.

— С тобой все в порядке? — спросила Иоланта.

— Я болел много лет, — сказал он. — Теперь я вылечился, но последствия остались.

Когда они продолжили путь по лестнице, Иоланта сказала ему что-то ободряющее. Он не ответил, и она поняла, что он даже не услышал ее. Он абстрагировался, поглощенный собственными мыслями. К тому времени они достигли вершины лестницы, и темный пилигрим, полагая, что его подопечные идут вслед за ним, завернул за угол и исчез.

— Наш провожатый, кажется, потерял нас, — сказала Иоланта. — Мы должны подождать его здесь. Никогда не знаешь, где именно находишься, когда ты в этом неприятном месте.

Рейстлин оглянулся по сторонам.

— Ты на чем-то сильно сконцентрировался там на лестнице. Я говорила, но ты не слышал меня.

— Я сожалею, — сказал Рейстлин. — Я считал.

— Считал? — удивленно повторила Иоланта. — Боги, что именно?

— Ступеньки.

— Зачем?

— У меня есть привычка наблюдать за всем. Двадцать ступенек вели вниз к караульному помещению от Храма, где я оказался. Мое внезапное появление из ничего вызвало настоящее возбуждение, — добавил он с внезапной вспышкой юмора в странных глазах.

— Могу себе представить, — сказала она.

— Покидая зал суда, мы поднялись на сорок пять ступенек на последней лестнице.

— Думаю, все это очень интересно, — сказала Иоланта, — но я не понимаю, какое может быть практическое применение такого знания. Особенно в этом странном месте.

— Вы имеете в виду то, что здесь проходит призрачная граница между физическим планом бытия и Бездной? — сказал Рейстлин.

— Как ты узнал об этом? — снова удивившись, спросила она.

— Я читал об этом феномене до прибытия в Нераку. Мне было интересно посмотреть, на что это похоже, и это была одна из причин, по которой я решил появиться именно в Храме. На самом деле коридоры не изменяются. Так только кажется, это обман зрения, вызванный переходом из одного плана бытия в другой. Это как смотреть через призму, — объяснил он. — На самом деле здание не колеблется и не изменяет форму. И я отметил, что визуальные искажения не работают, или плохо работают, когда дело касается лестниц. Это логично, иначе темные жрецы всегда падали бы с лестниц и ломали себе шеи. Но я говорю очевидное. Вы здесь частый гость. Должно быть, вы уже заметили это.

Как только она подумала об этом, так сразу вспомнила, что у нее никогда не было проблем, когда она шла вверх или вниз по лестнице, хотя она никогда не считала такую информацию важной.

— Визуальное искажение делает перемещения по Храму запутанными, что и требуется, — продолжил Рейстлин. — Случайный посетитель сразу потеряется, что заставит его чувствовать себя испуганным и беспомощным. Таким образом, его разум открыт силе и влиянию Темной Королевы. Вы никогда не задумывались о том, как темные жрецы могут свободно находить здесь дорогу?

Как будто поняв, что разговаривают о нем, их провожатый появился в конце помещения, с выражением нескрываемого раздражения на лице. Увидев их, он мрачно пошел к ним через коридор.

— На самом деле нет, — сказала Иоланта. — Я стараюсь избегать этого места как могу. Количество ступенек имеет к этому отношение?

— Тот факт, что лестницы не подвержены искажениям, делает их полезными инструментами для ориентировки, — сказал Рейстлин. — Я заметил, что темный жрец, который сопровождал меня к уровню темницы, считал ступеньки. Я видел, как он загибал пальцы. Я думаю, хотя и не знаю наверняка, что у каждой лестницы разное число ступеней и именно так они находят дорогу.

— Я начинаю понимать, — сказала Иоланта. — Если я хочу добраться до следственной палаты Повелителя Ночи, я должна искать лестницу с сорока пятью ступеньками.

Рейстлин кивнул, и Иоланта удивленно окинула его взглядом. Она считала Китиару замечательной женщиной и теперь чувствовала то же самое по отношению к ее брату. Должно быть, в семье водились мозги.

Темный пилигрим снова повел их за собой, строго напомнив, что они не должны отставать от него. Он быстро прошел по коридору к самому ближнему выходу, очевидно пытаясь поскорее избавиться от них.

Иоланта испустила короткий вздох, когда они проходили через главные врата. Как всегда она была счастлива покинуть Храм. Она дружески оперлась рукой на Рейстлина и с удивлением почувствовала, как он вздрагивает и напрягается. Он отодвинулся от нее.

— Прошу прощения, — сказала она холодно, опуская руку.

— Нет, пожалуйста, — сконфуженно сказал он. — Это я должен просить прощения. Я просто… Мне не нравится, когда ко мне прикасаются.

— Даже если это симпатичная женщина? — спросила она, широко улыбаясь.

— Я не привык к этому, — сказал он сдержанно.

— Сейчас самое время привыкнуть, — сказала она и взяла его под руку. — На улицах небезопасно, — добавила она более мрачно. — Будет лучше, если мы будем держаться поближе друг к другу.

В основном улицы были пусты. Они миновали одного человека, лежащего в грязи. Он был то ли пьян, то ли просто мертв. Иоланта никогда не приглядывалась. Она направила Рейстлина на другую сторону улицы.

— Тебе есть где остановиться в Нераке? — спросила она.

Рейстлин покачал головой.

— Я недавно в этом городе. Был только в Храме. Я надеялся, что мне дадут комнату в Башне. Думаю, там есть свободные? Маленькая комнатка для новичка устроит меня. Все свое имущество я ношу при себе. Вернее, носил.

— Мне жаль, что тебе пришлось отдать свой посох, — сказала Иоланта. — Боюсь, ты никогда его больше не увидишь. Повелитель Ночи распознал магию и быстро понял его ценность…

— Там от него не было никакого толку, — сказал Рейстлин, пожав худыми плечами.

— Кажется, ты не слишком обеспокоен его потерей, — сказала Иоланта, бросив на него острый взгляд.

— Я могу купить другой посох в любой магической лавке, — сказал Рейстлин с жалкой улыбкой, — но я не могу купить себе вторую жизнь.

— Да это правда, — уступила Иоланта. — Однако потеря все равно должна быть ощутимой.

Рейстлин снова пожал плечами.

«Он очень хорошо держится, — подумала Иоланта. — Что-то еще происходит здесь. Какие изумительные тайны скрывает этот молодой человек!». Иоланта почувствовала, что все сильнее очаровывается им.

— Ты можешь переночевать сегодня у меня, — сказала она. — Хотя ты должен будешь спать на полу. Завтра мы подыщем тебе комнату.

— Я опытный путешественник. Могу спать где угодно, — сказал Рейстлин. Он казался разочарованным. — Вы говорите, что в Башне не будет комнаты для меня?

— Ты продолжаешь упоминать эту башню. О какой башне ты говоришь? — спросила Иоланта.

— О Башне Высшего Волшебства, конечно, — сказал Рейстлин.

Иоланта посмотрела на него с усмешкой.

— Ах, эта Башня. Я поведу тебя туда завтра. Сейчас слишком поздно — или рано, смотря с какой стороны посмотреть.

Рейстлин оглядел улицу. Никого не было вокруг, но он все равно понизил голос до шепота.

— То что Повелитель Ночи сказал о Ладонне и Нуитари. Это правда?

— Я надеялась, что это ты мне расскажешь, — сказала Иоланта.

Он хотел что-то ответить, но она покачала головой.

— Такие опасные дела нужно обсуждать за закрытыми дверями.

Рейстлин понимающе кивнул.

— Мы поговорим об этом, когда дойдем до моего дома, — сказала Иоланта, скромно добавив, — за игрой в шарики.

 

Глава 3

Чашка чая. Воспоминания. Опасная женщина

6-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Уже было далеко за полночь. Рейстлин надеялся, что им не нужно будет далеко идти, потому что его силы почти иссякли. Выйдя из Храма, они завернули на улицу, известную как Ряд Магов, и он с облегчением услышал, как Иоланта сказала, что она живет на этой улице. Улица была узкой и напоминала обычный переулок. Название она получила из-за множества различных магазинов, где торговали товарами, связанными с магией. Рейстлин заметил, что большинство магазинов, по-видимому, пустовали. На некоторых висела табличка «сдается», вставленная в разбитые окна.

Маленькая квартира Иоланты была расположена над одной из еще работавших лавок. Они поднялись по длинной узкой лестнице, и он подождал, пока она снимет охранное заклятие с двери. Зайдя внутрь, она выделила своему гостю подушку с одеялом и сдвинула мебель в комнате, которую называла своей «библиотекой», чтобы он смог устроиться на полу. Она пожелала ему доброй ночи и, уходя, заметила, что она — сова и не будет любезна с тем, кто разбудит ее до полудня.

Измотанный событиями в темнице, Рейстлин постелил одеяло на пол, лёг и мгновенно заснул. Ему снилась темница, его руки были скованы цепями, и человек с раскаленным железным прутом приближался к нему…

Рейстлин проснулся, задыхаясь. Солнечный свет заполнял комнату. Вначале он не мог вспомнить, где находится, и в замешательстве огляделся по сторонам, пока память восстановила события прошлой ночи. Он вздохнул, закрыл глаза и потянулся рукой, как обычно делал по утрам. Пальцы натолкнулись на посох, лежащий около него, его гладкое дерево было теплым и успокаивающим.

Рейстлин улыбнулся, подумав о том, какое замешательство испытает Повелитель Ночи, когда решит поближе познакомиться с ценным артефактом, конфискованным прошлой ночью. Одним из магических способностей посоха было то, что он всегда возвращался к своему хозяину. Рейстлин знал, когда отдавал его, что посох вернется к нему.

Помятый от сна на твердом полу, он сел, потирая спину и шею, чтобы попытаться размять затекшие мускулы. В маленькой квартирке было тихо. Ее хозяйка еще спала. Рейстлин был рад шансу побыть одному, разобраться в своих мыслях.

Он привел в порядок одежду и затем вскипятил воду, чтобы приготовить травяной чай, который облегчал его кашель. Повелитель Ночи забрал все его травы, но они были достаточно распространены и он, порывшись на кухне Иоланты, нашел всё, в чём нуждался. Только наливая воду в чайник, он вспомнил, что ему больше не надо пить свой чай. Его кашель исчез. Фистандантилус уже не высасывал из него жизнь.

Рейстлин привык пить свой чай и продолжил заваривать его. К сожалению, эта работа заставила его вспомнить о брате. Карамон всегда готовил чай для него, это был ежедневный ритуал. Их друзья, Танис и другие, наблюдали, как Карамон выполняет черную работу для своего близнеца с неодобрением.

— Твои ноги не сломаются, — однажды сказал Флинт Рейстлину, — завари сам себе свой проклятый чай!

Рейстлин, конечно, мог бы сам себе заварить свой чай, но дело было не в этом. Он позволял своему брату готовить для него чай не для того, чтобы показать свое господство над Карамоном или унизить его, как думали его друзья. Этот простой ритуал возвращал им обоим приятные воспоминания, воспоминания о тех годах, когда они шли по странным и опасным дорогам, прикрывая спины друг друга, завися друг от друга в дружбе и защите.

Рейстлин сидел перед кухонным очагом, слушая, как шипит вода в чайнике и думал о тех днях в дороге, об их маленьком походном костре, пламенеющем под большим и великолепным огнем солнца. Карамон сидел бы на бревне или валуне, в зависимости от того что было удобнее, держа глиняную кружку в одной большой руке, почти охватывая ее пальцами полностью, а другой бросал травы из сумки в воду, отмеряя листья с заботливой и сосредоточенной концентрацией.

Рейстлин, сидя неподалеку, с нетерпением наблюдал бы за ним, говоря, что не обязательно быть настолько осторожным. Он может просто бросить листья в чашку.

Карамон как всегда бы отказывался, говоря, что очень важно правильно подобрать смесь. Откуда он мог знать, как сделать превосходную чашку чая? Рейстлин всегда признавал, что его брат действительно делал замечательный чай. Независимо от того, как тщательно Рейстлин пробовал выбирать травы, он никогда не смог бы продублировать рецепт Карамона. Независимо от того, сколько он не пытался, его собственноручно приготовленный чай никогда не заставлял его испытывать такое наслаждение. Его научный склад ума насмехался над фактом, что любовь и забота могли иметь отношение к чашке чая, но ему пришлось признать, что другого объяснения нет.

Он вылил кипящую воду в кружку и вытряхнул травы, которые немного поплавали на поверхности, перед тем как утонуть. Запах всегда был немного неприятен; но вкус был не так уж плох. Он привык к нему. Он потягивал чай — незнакомец в странном городе, в сердце сил тьмы — и думал о себе и Карамоне, сидящих вместе в свете солнца, смеющихся над глупыми шутками и вспоминающих происшествия из их детства, вспоминая свои приключения и чудеса, которые они видели.

Рейстлин почувствовал жжение в глазах и удушье в горле, которые не имели отношения к его прежней болезни. Удушье поднялось из сердца, разрывающегося от чувства потери и одиночества, вины, горя и раскаяния. Рейстлин сделал слишком большой глоток чая и обжёг рот. Он сердито выдохнул и вылил содержимое кружки в огонь.

— Поделом мне, не буду плаксивым, — пробормотал он. Он выбросил мысли о Карамоне из головы и, найдя в кладовой немного хлеба, поджарил его на огне и, жуя, обдумал положение, в котором оказался.

Его прибытие в Нераку прошло не так, как он планировал. Он преднамеренно хотел появиться в Храме, путешествуя магическими коридорами. Его идея заключалась в том, что он воплотится в Храме, вызвав страх и удивление всех, кто это увидит. Жрецы будут настолько впечатлены демонстрацией его магической силы, что немедленно сопроводят его к Императору Ариакасу, который попросит Рейстлина присоединиться к нему в завоевании мира.

Все обернулось не так, как было задумано. Рейстлин достиг одной из целей — темные пилигримы, конечно, были изумлены, увидев, как он появляется из ничего в святилище, когда они только начали службу. Одного пожилого пилигрима едва не хватил удар, второй упал в обморок.

Быстро придя в себя, темные пилигримы были шокированы его святотатством. Они попытались схватить его, но он защитился посохом, который наносил сильный удар каждому, к кому прикасался. Затем они скопились вокруг него, крича и угрожая. Рейстлин постарался их успокоить. Он объяснил, что пришел не для того, чтобы вызвать проблемы. Он охотно пойдет с ними. Единственное, что ему нужно — это выказать свое уважение Темной Королеве. Вместо этого ему пришлось пресмыкаться перед отвратительным Повелителем Ночи.

Рейстлин сразу понял, кем был этот человек — безумец, получавший физическое удовольствие и наслаждение от страданий других. Рейстлин осознал, что он в смертельной опасности, хотя и не мог понять, почему так произошло.

«Мы все на одной стороне, — попытался объяснить маг Повелителю Ночи. — Все мы хотим увидеть победу Королевы Такхизис. Почему вы тогда смотрите на меня с такой враждебностью? Почему мне угрожают ужасными пытками, если я не признаюсь что шпионил для Конклава? Почему вообще Конклав хотел шпионить за жрецами Темной Королевы? Это полная бессмыслица».

Или скорее это было полной бессмыслицей, пока он не услышал, как Повелитель Ночи сказал, что Нуитари отвернулся от своей матери.

Несколько утомительных часов продолжался допрос. Все это время Рейстлин слышал вопли и крики других заключенных, скрип дыбы и свист ударов плетью. Он мог чувствовать запах горящей плоти.

Повелитель Ночи был недоволен упорством Рейстлина.

«Ты скажешь мне все что знаешь, и даже больше, — сказал Повелитель Ночи. — Пошлите за Судьей».

Рейстлин попытался использовать посох Магиуса, но страже, окружившей его, в скором времени удалось выбить его из рук мага, и артефакт упал на пол. Тогда он произнёс заклинание Круга Защиты. Конечно, Повелитель Ночи знал, как противостоять неопытным магам. Он произнес несколько слов и указал своим пальцем с кровью под ногтями на Рейстлина. Защитное заклинание разрушилось, как хрустальный бокал, упавший на мраморный пол.

Рейстлин почувствовал страх, который был сильнее любого, который он когда-либо испытывал, сильнее даже того страха, который он чувствовал, беспомощно зажатый когтями черного дракона в Кзак Цароте. Стражники стали приближаться к нему, и у него не было ничего, чтобы противостоять им. Тогда случилось что-то странное. Ему нужно было как-то найти этому объяснение. Стражники не были в состоянии дотронуться до него.

Он сам не сделал ничего, чтобы защититься. У него не было силы для того, чтобы колдовать. Путешествие коридорами магии, последующее сражение, заклинание Круга Защиты — всё это ослабило его. И все же каждый раз, когда стражники пытались схватить его, их руки начинали дрожать так сильно, что они не могли управлять ими.

Рейстлин сидел со скрещенными ногами на полу. Он открыл мешочек, в котором были мраморные шарики и вытряхнул их. Око Дракона было неотличимо от других шариков для всех, кроме него. Одним из способностей, которые он узнал об Оке Дракона, было то, что оно обладало инстинктом самосохранения гораздо большим, чем его собственный.

Он положил Око Дракона на ладонь и пристально вгляделся в него, размышляя. Он рискнул принести Око в Нераку, в сердце империи Темной Королевы. Созданное из сущностей злых драконов, Око, должно быть, себя прекрасно чувствует среди своих, так близко к его злой Королеве. Это могло бы подстегнуть его найти нового хозяина, возможно, более сильного.

Вместо этого, казалось, Око хотело защитить его. Рейстлин был уверен, что не из любви к нему. Он покачал головой, пораженный новой мыслью. Око заботилось только о своей безопасности, и это было тревожное обстоятельство. Око почуяло опасность. Око считало, что оно в опасности, а это означало, что сам маг был в опасности.

Но какой опасности? От кого? Из всех мест этот город должен быть самым безопасным для тех, кто шел путями тьмы.

— Во имя Нуитари! Ты действительно играешь с мраморными шариками, — воскликнула Иоланта. Она сморщила нос и кашлянула. — Что за ужасный запах?

Рейстлин настолько глубоко ушел в свои мысли, что не услышал, как она проснулась. Он торопливо ссыпал мраморные шарики вместе с Оком Дракона обратно в мешочек.

— Я вскипятил для себя чашку чая, — вежливо сказал он. — Я болел раньше, и он помогал мне.

Иоланта открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, хотя запах снаружи был почти столь же плох, как и внутри. Воздух был серым от дыма, исходящего от огней кузницы, и сильно вонял заполненными мусором и грязными сточными водами переулками.

— Эта болезнь, — сказала Иоланта, взмахнув рукой, чтобы развеять запах, — была результатом Испытания?

— Последствие, — сказал Рейстлин, удивленный, как быстро она пришла к такому выводу.

— И в ряду этих последствий также золотая кожа и зрачки в форме песочных часов?

Рейстлин кивнул.

— Жертвы, которые мы приносим ради магии, — со вздохом сказала Иоланта. Она закрыла створки окна и заперла их. — Я тоже вышла из него не без последствий. Никто не выходит. Только я ношу свои шрамы внутри себя.

Иоланта встряхнула своими буйными темными волосами и снова вздохнула. Она была одета в шелковистое платье, известное как кафтан среди тех, кто жил на востоке в землях Кхур. Шелк был роскошен и цветаст — синие и красные птицы среди фиолетовых и оранжевых цветов, зеленых листьев и вьющихся виноградных лоз.

Рейстлин почувствовал, что эта женщина смущает его. Ее откровенная манера разговора, ее очарование, остроумие, юмор и красота — особенно красота, заставляли его чувствовать себя неудобно.

Даже своими проклятыми глазами он мог видеть, что Иоланта была красива. Ее иссиня-черные волосы, фиолетовые глаза и оливковая кожа отличались от других женщин, которых он знал в своей жизни. Женщин, таких как Лорана, эльфийская дева, светловолосая, хрупкая и утонченная; или Тика с ее пламенными рыжими завитками, щедрой улыбкой, чувственная, смеющаяся, пышущая здоровьем и любовью.

В отличие от них, Иоланта была тайной, опасностью, интригой. Она заставляла Рейстлина нервничать. Даже ее цветастая одежда заставляла его чувствовать неудобства. Он не одобрял этого. Те, кто носит черную мантию и ходит темными дорогами, не должны нести с собой красоту и цвет.

Она улыбнулась ему, и он осознал, что уставился на нее. Его щеки пылали, к его раздражению. Он подчинил Око Дракона, заключил в него Фистандантилуса и осадил Повелителя Ночи, но чувствовал, что покраснел как прыщавый подросток только из-за того, что прекрасная женщина улыбнулась ему.

— Я смотрю, Повелитель Ночи вернул тебе посох, — сказала Иоланта. — Как любезно с его стороны. Он обычно не настолько внимателен.

Рейстлин был поражен ее замечанием, затем увидел вспышку смеха в ее фиолетовых глазах. Он понял, что должен придумать что-то, чтобы объяснить появление посоха, но он был слишком поглощен мыслями об Оке Дракона. Он попытался быстро придумать объяснение, но в голову ничего не приходило. Женщина смущала его, перепутав все мысли. Чем скорее он покинет ее, тем лучше.

Иоланта стала на колени, и ее шелковистый халат опустился на пол вокруг нее, заполняя воздух ароматом духов гардении. Она осмотрела посох, не прикасаясь к нему, но пристально вглядываясь в гладкое дерево и когтистую драконью лапу, сжимающую хрустальный шар на его вершине.

— Значит это у нас — знаменитый посох Магиуса, — сказала она.

Она снова застала Рейстлина врасплох. Он ошеломленно уставился на нее.

— Вчера вечером, пока ты спал, я провела небольшое исследование, — сказала она ему. — В мире не так уж много магических посохов. Я нашла его описание в одной старой книге. Могу я спросить, как ты получил его?

Рейстлин собирался сказать, что это не ее дело. Вместо этого он произнес:

— Пар-Салиан дал мне его после того, как я прошел Испытание.

— Пар-Салиан? — Иоланта села на пол. — Глава Ложи Белых Мантий? Он дал тебе такой ценный подарок?

— Я был в белой мантии, когда проходил Испытания, — сказал Рейстлин. — Потом, так как Лунитари проявила ко мне интерес, я стал носить красные одежды. Только недавно я стал черным магом.

— Все три, — пробормотала Иоланта. Ее фиолетовые глаза пристально глядели на него. Черные зрачки ее глаз расширились, как бы собираясь проглотить его. — Очень необычно.

Она изящно поднялась на ноги, ее халат развевался у ее босых ног.

— Сказано, что Властелин Прошлого И Настоящего будет тем, кто носил все три мантии.

Рейстлин уставился на нее.

— А теперь, если ты позволишь, — прохладно продолжила она, — я пойду и переоденусь в свою черную мантию, для того, чтобы мы могли отправиться в Башню Высшего Волшебства. Я предпочла бы свой халат, так как мне нравятся яркие цвета, но у старых сквалыг, которые там живут, будет коллективный обморок.

Она вышла из комнаты, обдав Рейстлина еще одной волной аромата своих духов. Запах защекотал его ноздри, и он чихнул. Вскоре она вернулась, переодетая в черную шелковую мантию, такого же покроя, как и ее халат, который позволял оставить голыми предплечья. Он услышал слабый звон, когда она шла, и увидел, что на лодыжке она носит маленький браслет из крошечных колокольчиков. От звука заломило зубы.

— Я обычно ношу еще золотой браслет для комплекта, — заметила Иоланта, как бы прочитав мысли Рейстлина. Она съела кусочек поджареного Рейстлином хлеба и, с гримасой подняв кружку с чаем, отставила ее. — Но я не больше осмеливаюсь носить свои драгоценности в Нераке. Видишь ли, солдатам не заплатили жалованье. Император рассчитывал на сталь, которая пополнит его казну после взятия Палантаса. К сожалению для него, прошел слух, что серебряные драконы прибыли, чтобы защитить этот прекрасный город.

— Это верно, — ответил Рейстлин. — Я видел их, прежде чем покинул его.

— Значит, ты пришел из Палантаса, — сказала Иоланта. — Как интересно.

Рейстлин проклял себя за то, что выдал такую информацию. Эта женщина точно ведьма!

— Как бы то ни было, — продолжила Иоланта. — Ариакас потерял все свои доходы. Что еще хуже, будучи уверенным, что он получит сталь из Палантаса, он потратил больше, чем мог себе позволить. Теперь он по уши в долгах, хотя только несколько человек знают об этом.

— И почему я теперь один из них? — раздраженно спросил Рейстлин. — Зачем вы говорите мне это? Я не хочу слушать. Распространение таких слухов…

— Предательство? — Иоланта пожала плечами. — Да, думаю, да. Но это не слухи, Рейстлин Маджере. Это факты. Я знаю точно. Я — любовница Ариакаса.

Рейстлин почувствовал, как его волосы встают дыбом. Его жизнь повисла на волоске.

— И также я, — мягко добавила она, — друг твоей единоутробной сестры, Повелительницы Драконов Китиары Ут-Матар.

У Рейстлина отвисла челюсть.

— Вы знаете мою сестру?

— О, да, — сказала Иоланта. Он минуту помолчала, затем разразилась внезапной тирадой. — Ее войскам, воинам Синего Армии, платят… и хорошо платят. Хотя она и не смогла взять Палантас, она все равно управляет большей частью Соламнии. Она получает дань с богатых городов, которые был смысл оставить, а не сжигать до основания. И она следит, чтобы жалованье доходило до ее солдат. Синие драконы Кит лояльны и хорошо дисциплинированы, в отличие о красных, которые глупы, тщеславны и непрерывно сражаются между собой. Ариакас по своей глупости позволил красным и их солдатам грабить и сжигать города, которые они брали, а теперь ворчит, что у него нет денег.

Рейстлин вспомнил Утеху и сожженную гостиницу Последний Приют, в которой он провел так много счастливых часов. Он вспомнил ужасное нападение на Тарсис. Продолжая хранить молчание, он позволил себе внутренне мрачно улыбнуться в удовлетворении, что Ариакас сам себя вогнал в затруднительное положение.

Улыбка исчезла, когда Иоланта в волнении схватил его за руку.

— Как хорошо иметь рядом того, с кем можно поговорить! Кого-то, кто тебя понимает! Друга!

Рейстлин вырвал свою руку.

— Я вам не друг, — сказал он и, подумав, что это могло показаться грубостью, резко добавил. — Мы только повстречались. Вы едва меня знаете.

— Я чувствую, что я хорошо тебя знаю, — сказал Иоланта, нимало не обескураженная. — Китиара много о тебе говорила. Она очень гордится тобой, тобой и твоим братом. Где он, кстати?

Рейстлин решил, что пришло время сменить тему.

— То, что Повелитель Ночи сказал о Нуитари…

— Правда, — сказала Иоланта, — каждое слово, за исключением той части о Ладонне была правдой. Я услышала, если бы это было не так. Но Нуитари на самом деле порвал со своей матерью Такхизис, и теперь Конклав будет объединяться против Темной Королевы.

Рейстлин сидел молча, не комментируя. Он не был членом Конклава. Он не спрашивал их разрешения надеть черную мантию. Он сделал это, не проконсультировавшись с ними, что фактически сделало его отступником. Конклав рассматривал отступников как предателей.

Иоланта приблизилась к нему. Ее духи заполнили его ноздри и заставили сердце затрепетать.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — мягко сказала она, — потому что я думаю о том же самом. Что это значит для меня лично? — она игриво похлопала его по плечу. — Мы должны пойти в Башню и узнать об этом.

Бросив взгляд через плечо, она добавила.

— У моего народа есть такая поговорка «человек должен сам подуть на свой чай». Это хороший совет для всех в Нераке, но особенно он относится к нашим приятелям магам.

— Я понимаю, — сказал Рейстлин. Он чувствовал нарастающее волнение. Наконец-то он увидит поразительную Башню Высшего Волшебства и встретит магов, которые помогут ему в его судьбе.

— Так мы идем? Ты готов? — Иоланта видела, как он посмотрел на посох, и покачала головой. — Ты не должен брать его с собой и показывать всем и каждому. Повелитель Ночи будет его искать. Посох будет в полной безопасности здесь. Я всегда обставляю охранные заклятия на двери.

— Посох сам может о себе позаботиться, — сказал Рейстлин. Он не хотел оставлять посох, ему нужна была его поддержка. Но он знал, что совет чародейки был мудрым.

Иоланта закрыла и заперла дверь, потом нарисовала в воздухе руну кончиками пальцев. Затем произнесла несколько магических слов. Руна стала мерцать слабым синим светом.

Иоланта заметила взгляд Рейстлина и вспыхнула.

— Я знаю, заклятие дилетантское. Его может сделать каждый ученик в магической школе. Но слабые умишки находят пылающую руну впечатляющей. И поверь мне, — добавила она, — в Нераке мы имеем дело с очень большим количеством слабых умишек.

Иоланта взяла Рейстлина под руку, сказав ему, чтобы он вел себя, как ее эскорт, хочет он того или нет.

— Улицы в эти дни опасны, — сказала она, — Это обязывает быть более осторожным.

Рейстлину это не нравилось, но он не мог ничего возразить Иоланте. Она уже ясно дала ему понять, что может или помочь ему или вредить, и что выбор был за ним. Лестница была узкой, но Иоланта настояла, чтобы они спустились вместе, прижавшись к нему поближе.

— Сколько ступенек? — деланно серьезно спросила она.

— Тридцать одна, — ответил он, — если считать от пролета.

Иоланта покачала головой и рассмеялась.

Рейстлин не мог понять, что такого забавного он сказал.

 

Глава 4

Гостиница «Сломанный Щит». Башня Высшего Волшебства

6-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Иоланта решила вначале представить Рейстлина своему соседу и хозяину, владельцу магической лавки. Хозяин был пожилым господином, носящим странное имя Снаггл. Он был каким-то невероятным гибридом, таким скрюченным и иссохшим, что было невозможно сказать, кто же он: полугном, полугоблин или полулюдоед. Он приветствовал Рейстлина беззубой усмешкой и предложил ему скидку на его первую покупку.

— Снаггл — человек, которого нужно знать, — объяснила Иоланта, когда они шли по широкой мощеной улице перед храмом. — Он никогда не задает вопросы. Он дает прекрасную цену. И потому как он имеет фавор у Императора, который часто что-то покупает у него, у Снаггла нередко имеются предметы, которые трудно приобрести где-нибудь еще. Заметь, он не будет продавать их постороннему, но теперь, когда он знает, что ты мой друг, он будет более сговорчивым в этом плане.

Он не была Рейстлину другом, но он на этот раз промолчал. У него никогда не было друзей. Танис, Флинт и другие называли себя его друзьями, но под их улыбками было недоверие и презрение к нему. Он ничем не походил на своего брата — веселого и участливого Карамона — всеобщего любимца.

Рейстлин как обычно тщательно изучал окресности, когда они шли по дороге.

— Куда мы идем? — спросил он.

— К Белому Району, — ответила Иоланта. — Город Нерака походит на Королеву Такхизис в обличье дракона с одним сердцем и пятью головами. Сердце — Храм в центре, головы — армии, которые охраняют его. Так как ты появился в Храме, я подозреваю, что ты не смог толком разглядеть весь город.

Храм был окружен высокими, каменными стенами, и было трудно увидеть, где они заканчивались. Иоланта подвела Рейстлина к главным вратам, которые были широко открыты, и он смог получше разглядеть здание. Маг пристально смотрел на Храм и думал, что никогда не видел ничего столь же отвратительного. Очевидно, у Такхизис было чувство юмора, хотя и извращенное. Когда-то давно в городе Истар стоял красивый, сияющий храм, посвященный Паладайну, Богу Света. Храм Такхизис был извращенным и издевательски искаженным подобием того древнего храма, который лежит глубоко на дне Кровавого Моря. Порождение тьмы, храм Такхизис, бросал тень на весь город, такую, которая бывает только во время солнечного затмения. Темнота храма посреди дневного света была постоянной.

— Уродливый как грех, не так ли? — сказала Иоланта, с отвращением глядя на храм. — Зло должно быть красивым. Храм только доказывает это. Разве ты не согласен?

Ее фиолетовые глаза заблестели, и она хитро улыбнулась ему.

Они продолжили идти вдоль главной улицы, удаляющейся от Храма, известной как Путь Королевы.

— Теперь мы находимся в том месте, который они называют Старым городом, — сказала Иоланта. — Храм окружён оградой, а у Нераки своя собственная стена. За этой стеной у пяти драконьих армий стоят свои лагеря. В пределах стен у каждой из драконьих армий есть свой собственный район.

Рейстлин знал это, изучив Нераку в Великой Библиотеке. Каждый район был автономен от другого, не доверяя, интригуя и борясь за первенство среди Повелителей Драконов, назначенных Ариакасом. В каждом районе были собственные кузницы, магазины, гостиницы, бараки и всё остальное. Ни один Повелитель не мог положиться ни в чем на другого. Само собой разумеется, соперничество среди солдат так же поощрялось.

— Сейчас мы выйдем за стены. Дерьмо! — Иоланта остановилась. Она выглядела раздраженной. — Я забыла. У тебя нет черного пропуска.

— Черного пропуска? Что это? — спросил Рейстлин.

Иоланта засунула руку в один из шелковых мешочков, которые она носила на поясе, и вытащила клочок бумаги. Чернила почти стерлись, но написанное все еще можно было прочесть. Печать Храма — пятиглавый дракон, оттиснутый в черном воске — стояла внизу листа.

— Это называется черным пропуском из-за этой черной печати. У всех граждан должен быть этот документ из Храма, позволяющий нам жить и работать в городе. Как только ты выйдешь за пределы стен, ты не сможешь вернуться без него. И после прошлой ночи, я очень сомневаюсь, что Повелитель Ночи даст тебе эту возможность.

Иоланта минуту обдумывала возникшую проблему, нахмурившись и притопывая ногой. Затем ее лицо прояснилось.

— Ах, у меня есть идея. Я не знаю, почему не подумала об этом раньше. Подойди.

Она снова вцепилась в него и потащила прочь, приближаясь к стене и воротам, которые вели наружу.

— У тебя жар? — внезапно спросила Иоланта, дотронувшись до его лба.

— У меня неестественно повышенная температура, — сказал Рейстлин, вздрогнув от ее прикосновения.

Казалось, она нашла его реакцию забавной. Он раздраженно подумал, нравится ли ей специально заставлять его чувствовать себя сконфуженным.

— Это невроз? — предположила она.

И снова Рейстлин был вынужден перевести разговор с себя на другую тему.

— Вы упомянули, что Император Ариакас часто посещает магазин вашего друга. Я слышал, что Император — маг и мне трудно поверить, когда я слышу, что он еще и воин, который носит доспехи и владеет мечом. Некоторые говорят еще, что он жрец, преданный Такхизис. Что из этого является правдой?

— В некотором смысле все, — сказала Иоланта, и ее лицо потемнело. — Император вступает в сражение, облаченный в полные доспехи и сжимая в руках двуручный меч. Он не из тех, кто руководит из тыла. Он не трус. Ничто он не любит так, как быть в гуще сражения. И в то время, когда он одной рукой сносит головы, его другая рука бросает стрелы пламени.

— Это невозможно, — уверенно сказал Рейстлин.

Он сам постоянно напоминал Карамону, который всегда хотел, чтобы он научился владеть мечом, что искусство магии требовало постоянной, ежедневной учебы. У тех, кто посвящает себя магии, нет времени на другие интересы, включая военные навыки. Кроме того доспехи препятствуют магу производить сложные жесты, часто требуемые для колдовства. И, кроме того, многие маги, включая Рейстлина, полагали, что магия более сильное оружие, чем меч.

— Лорд Ариакас что-то вроде жреца, — сказала Иоланта. — Он получает свою магию лично от Королевы Такхизис.

Они прошли через Белые Врата, находящиеся под контролем Зеленой Армии, которой командует Повелитель Сала-Кан. Белая Армия, прежде под предводительством покойного Повелителя Феал-Хаса, значительно поредела после его смерти, большинство ее войск дезертировали. Солдаты Зеленой Армии были земляками Иоланты, родом из Кхура. Она приобрела среди них большую известность и любовь, потому что приложила максимум усилий, чтобы их завоевать.

Рейстлин, низко натянув капюшон, чтобы скрыть лицо, наблюдал, как чародейка со смехом флиртовала с ними, проходя через ворота. Никто не попросил показать его пропуск.

— Но они обязательно попросят его, когда мы будем идти назад, — сказала Иоланта. — Но не волнуйся. Все будет хорошо.

Выйдя из Старого Города, они словно попали из темной и тихой ночи в громкий и ревущий день. Солнце горячо сверкало, радуясь избавиться от тени Темной Королевы. Грязные улицы были забиты фургонами, телегами и народом всех мастей, которые вопили во всю мощь своих легких.

Рейстлин пытался пересечь улицу, чтобы не попасть под телегу и столкнулся с солдатом, который злобно выругался и схватился за нож. Иоланта подняла руку. Огонь зловеще потрескивал на ее пальцах и солдат сердито фыркнул и отошел. Иоланта потащила Рейстлина прочь, и они оба осторожно продолжили путь, стараясь не попасть в глубокие канавы, оставленные колесами фургонов.

Улицы были забиты солдатами всех рас — людоедами, гоблинами, минотаврами и драконидами. Дракониды выглядели дисциплинированными, аккуратными. Их чешуя и оружие сверкали. Человеческие солдаты, в отличие от них, были неряшливы, угрюмы и неприветливы. Людоеды держались друг друга, выглядя задумчиво и сосредоточенно. Мимо прошли два минотавра с гордо вскинутыми рогатыми головами, с презрением глядя на всех остальных существ ниже ростом. Гоблины и хобгоблины, которых презирали все, тащились через грязь, склонив свои волосатые головы и уворачиваясь от ударов.

Часто вспыхивали ссоры между подразделениями, приводя к горячим перепалками и размахиванию оружием. При первых же криках из ниоткуда появлялись элитные части драконидской храмовой стражи. Воюющие стороны, увидев их, с рычанием отступали, как злые собаки, увидевшие хлыст в руках хозяина.

Шум и грохот телег, ругань, лающие собаки и визг армейских шлюх заставили Рейстлина почувствовать пульсирующую головную боль. Воздух был тяжелым от дыма кузниц и кухонных очагов армейского лагеря, палатки которых виднелись вдали. Самый ужасный запах доносился от кожевенной мастерской и смешивался с запахами скота от мясобойни.

Иоланта прикрыла рот надушенным носовым платком.

— Спасибо богам, мы уже почти пришли, — сказала Иоланта, махнув рукой в сторону длинного ряда зданий через улицу. — Гостиница Сломанный Щит. Ты должен поискать жилье там.

Рейстлин покачал головой.

— Я читал о ней. Я не могу себе ее позволить.

— Конечно, можешь, — сказала Иоланта, подмигнув ему. — У меня есть идея.

Она посмотрела по сторонам, затем пошла через улицу. Рейстлин последовал за ней, и они оба быстро перебежали ее, спотыкаясь на кочках, уклоняясь от лошадей и бредущих солдат.

Рейстлин читал об этой гостинице, когда изучал Нераку в библиотеке. Эстетик со странным именем Камерун Банкс рискнул жизнью и поселился в городе Темной Королевы, чтобы изучить его и вернулся с описанием увиденного.

Он писал: «Гостиница Сломанный Щит появилась, когда ее хозяин, Талент Оррен, приехавший из Лемиша, выиграл немного стали в карты и купил лачугу с одной комнатой в Белом Районе Нераки. История говорит, что у Оррена не осталось после этого стали на табличку, и он прибил свой собственный старый щит над дверью и назвал лачугу «Сломанным Щитом». Оррен подавал еду, которая была простой, но хорошей. Он не разбавлял эль и не обманывал своих клиентов. Когда в Нераку стали прибывать солдаты и темные пилигримы, его дело стало еще более прибыльным. Позже Оррен добавил еще один зал к лачуге и назвал ее «Таверна Сломанный Щит». Через некоторое время он добавил еще несколько маленьких комнат и поменял название на «Гостиница Сломанный Щит».

На улице было очень много домов, каждый с несколькими входами и Рейстлин понятия не имел, какой из них был главным. Иоланта выбрала одну дверь, наугад, как подумал Рейстлин, но затем он увидел маленький старый щит над дверью.

Вымокший от непогоды плакат, прибитый к двери, гласил: «Вход только для людей!». Людоеды, гоблины, дракониды и минотавры обычно выпивали в Волосатом Тролле.

Иоланта взялась за ручку двойных дверей, когда они внезапно открылись. Человек в белой рубашке и кожаном дублете появился в дверном проеме, держа за шиворот и за штаны кендершу. Человек покачнулся и бросил кендершу на улицу, где она упала в грязь плашмя.

— И не возвращайся! — крикнул человек, погрозив кулаком.

— Ах, ты же сам будешь скучать по мне, Талент, — ответила кендерша, бодро поднимаясь. Она пошла вниз по улице, вытирая грязь с глаз и выжимая свой намокший хохолок.

— Паразиты! — пробормотал человек и повернулся, чтобы улыбнуться Иоланте. Он сделал изящный поклон. — Добро пожаловать, госпожа Иоланта. Это огромное удовольствие видеть вас. Кто ваш друг?

Иоланта представила их друг другу.

— Рейстлин Маджере, я рада тебя познакомить с Талентом Орреном, хозяином гостиницы Сломанный Щит.

Оррен снова поклонился. Рейстлин склонил голову, и они оба посмотрели друг на друга, изучая. Оррен был среднего роста, стройным и мускулистым мужчиной. Его карие глаза смотрели приветливо, но остро и пронизывающе. У него были темные волосы до плеч, тщательно расчесанные и тонкие усы над верхней губой. Он носил белую рубашку с длинными широкими рукавами и тесные кожаные штаны. Длинный меч висел на боку. Он открыл дверь и вежливо сопроводил Иоланту в гостиницу. Рейстлин хотел последовать за ней, но его остановила мускулистая рука Оррена.

— Вход только для людей, — сказал Оррен. — Так написано на плакате.

Рейстлин вспыхнул в гневе и замешательстве.

— О, ради богов, Оррен. Он и есть человек, — сказала Иоланта.

— Я никогда не видел человека с таким забавным цветом кожи, — все еще сомневаясь, сказал Оррен. Его речь была изыскана. Рейстлину почудилось, что он улавливает слабый соламнийский акцент.

Иоланта взяла Рейстлина за запястье.

— Люди бывают разных цветов кожи, Оррен. Мой друг просто немного специфичен, вот и все.

Она что-то шепнула на ухо Оррену, и он с большим интересом осмотрел Рейстлина.

— Это правда? Вы брат Китиары?

Рейстлин открыл рот, чтобы ответить, но Иоланта ответила за него.

— Конечно, правда, — оживленно сказала она. — Разве ты не видишь семейное сходство, — она перешла на шепот. — Я не стала бы кричать имя Китиары на улице. Только не в эти времена.

Телант улыбнулся.

— Вы действительно правы, моя дорогая. Вы действительно напоминаете свою сестру, господин, и это — комплимент, потому что она — прекрасная женщина.

Рейстлин не комментировал. Он не думал, что они с Китиарой были похожи, в конце концов, они родственники только наполовину. У Китиары были черные завитки волос и карие глаза. Она многое унаследовала от своего отца, который был известен своей мрачной красотой. Волосы Рейстлина походили на Карамоновы, рыжевато-коричневые, прежде чем Испытание изменило их цвет на преждевременный белый.

Рейстлин не понимал, что у него и Кит был одинаковый огонь в глазах, то же самое намерение получить то, что он хочет независимо от того, во что это обойдется даже ему самому.

Оррен позволил Рейстлину войти, любезно придержав для него дверь. Гостиница была переполнена и шумна; сейчас как раз было обеденное время. Иоланта сказала Таленту, что они должны поговорить о делах. Он сказал, что сейчас у него нет времени и когда он освободится, то с удовольствием поговорит с ней.

Они с Рейстлином прошли мимо нескольких столов, занятых темными пилигримами, которые оглядели их хмурыми взглядами, неодобрительно фыркая. Рейстлин услышал тихое слово «ведьма» и посмотрел на свою спутницу. Судя по тому, что к щекам чародейки прилила краска, она слышала это тоже. Но сделала вид, что глуха, и они прошли мимо пилигримов.

Более приветливо встретили ее несколько солдат, уважительно обращаясь к ней «Метресса Иоланта» и спрашивая, не хочет ли она присоединиться к ним. Иоланта каждый раз отказывалась, но прибавляла к этому какое-нибудь остроумное замечание, которое заставляло солдат смеяться. Она провела Рейстлина к маленькому столу в затененном углу под широкой лестницей, которая вела вверх, в комнаты.

Там сидел солдат, но он немедленно поднялся, увидев приближающуюся Иоланту. Подняв свою еду и питье, он с улыбкой удалился.

Рейстлин с облегчением опустился на стул. Его здоровье гораздо улучшилось, но он все еще быстро уставал. Подошла официантка, чтобы принять их заказ, беспрестанно уклоняясь от шлепков, хлопков по лицу или других приемов, которые используют распустившие руки посетители. Однако она не казалась раздраженной и даже не обращала на это внимания.

— Я хорошо справляюсь с работой, — сказала она, отвечая на молчаливый вопрос Рейстлина. — И мальчики не могут меня пропустить.

Она кивнула головой в сторону нескольких мужчин очень внушительного вида, которые стояли, оперевшись спинами на стену, не спуская настороженных глаз с посетителей. В этот момент один из мужчин покинул свой пост и ворвался в толпу, чтобы разогнать драку. Обе воюющие стороны были быстро изгнаны из зала.

— Странно видеть, что в таверне, которая обслуживает солдат, так тщательно охраняется мир и спокойствие, — заметил Рейстлин.

— Талент очень быстро понял, что ссоры и драки мешают делам, особенно когда имеешь их с представителями религиозных конфессий, — сказала Иоланта. — Эти темные пилигримы даже не вздрогнут, наблюдая за кровавым жертвоприношением своей Королеве, но стоит только кому-то при них раскровавить нос в таверне, как они попадают в обморок.

Официантка принесла им еду, которая, как и предупреждал эстетик, была простой, но хорошей. Иоланта со здоровым аппетитом съела пастуший пирог. Рейстлин немного поковырялся в вареном цыпленке. То, что он не съел, Иоланта доела за него.

— Ты должен больше есть, — сказала она ему. — Поддерживай свои силы на высоком уровне. Этим днем ты будешь нуждаться в ней больше, чем когда-либо.

— Почему это? — спросил Рейстлин, встревоженный ее зловещим тоном.

— В Башне Высшего Волшебства тебя ждет сюрприз, — спокойно ответила она.

Рейстлин хотел заставить ее открыть ему больше информации, но тут Талент Оррен подошел к ним. Придвинув стул от другого стола, он перевернул его и уселся, положив руки на спинку стула.

— Что я могу сделать для вас, моя восхитительная ведьма? — с игривой улыбкой сказал он Иоланте. — Вы же знаете, что я живу для того, чтобы служить вам.

— Я знаю, что вы живете для того, чтобы очаровывать женщин, — усмехаясь, ответила Иоланта.

Рейстлин стал вытаскивать свой кошелек. Иоланта покачала головой.

— Мой господин Ариакас с удовольствием оплатит за обед. Запишите расходы на счет Императора, хорошо, Талент? И добавьте к нему сколько-нибудь для девочки и лично для вас.

— Ваше желание — закон для меня, — сказал Талент. — Что я еще могу сделать для вас?

— Мне нужно, чтобы вы выделили комнату в гостинице, для моего друга, — продолжила Иоланта. — Одну маленькую комнатку, без особых требований. Его потребности не слишком велики.

— Вообще-то гостиница переполнена, но как раз в данный момент у меня есть одна комната, — сказал Оррен. — Освободилась этим утром, — и беспечно добавил, — Съёмщик умер во сне.

Он назвал цену. Рейстлин произвел быстрые вычисления в уме и покачал головой.

— Боюсь, я не могу себе этого позволить…

Иоланта остановила его, накрыв его руку своей.

— Китиара заплатит за него. В конце концов, он ее брат.

Талент хлопнул по спинке стула.

— Тогда договорились. Вы можете подняться туда в любой момент, Маджере. Боюсь, что вы почувствуете в комнате сильный запах краски, но нам было просто необходимо нанести несколько слоев, чтобы скрыть разбрызгавшуюся кровь. Заберите ключ на выходе. Номер тридцать девять. Третий этаж, потом направо, в конце коридора налево. Что-нибудь еще?

Иоланта что-то прошептала ему на ухо. Талент послушал, пристально посмотрел на Рейстлина, затем поднял бровь и улыбнулся.

— Конечно. Ждите здесь.

— Это тоже запишите на счет Ариакаса, — крикнула Иоланта ему вдогонку.

Талент рассмеялся, возвращаясь к барной стойке.

— Не беспокойся, — сказала Иоланта, когда Рейстлин принялся протестовать. — Я поговорю с Кит. Она будет взволнована, узнав, что ты в Нераке. Что же касается оплаты твоей комнаты, то она легко может себе это позволить.

— Это не имеет значения, — твердо сказал Рейстлин. — Я не хочу быть в долгу перед кем бы то ни было, даже перед сестрой. Я верну ей все до последней монеты, как только смогу.

— Очень благородно, — сказала Иоланта, удивленная его сомнениями. — А теперь, если ты уже чувствуешь себя лучше, мы посетим Башню и я представлю тебя твоим уважаемым коллегам.

Иоланта как раз взялась за свой кошелек, когда подошла официантка. Чародейка встала и они врезались друг в друга так, что Иоланта выпустила кошелек из рук и содержимое рассыпалось. Женщина сердито отругала девочку, которая, сильно извиняясь, собирала рассыпавшиеся монеты и другие мелочи, некоторые из которых, как заметил Рейстлин, были компонентами для заклинаний.

Когда Рейстлин встал из-за стола, Иоланта быстро схватила его за руку и просунула в ладонь сложенный листочек бумаги. Он быстро скрыл ладонь в длинных рукавах мантии и ловко засунул бумагу в один из своих мешочков. Черный воск «официальной печати» все еще был теплым на ощупь.

Рейстлин пошел за ключом к комнате номер тридцать девять, и один из барменов проинструктировал его, что он должен будет отдавать им ключ всякий раз, когда покидает гостиницу. Иоланта попрощалась с Талентом Орреном, который сидел за столом с двумя темными пилигримами, мужчиной и женщиной. Талент поцеловал руку Иоланте, к неодобрению пилигримов, и вернулся к беседе.

— Я могу достать то, что вам нужно, — говорил Талент. — но это будет дорого стоить вам.

Темные пилигримы поглядели друг на друга, и женщина кивнула, улыбаясь. Мужчина вытащил тяжелый кошелек.

— Что это было, все это? — спросил Рейстлин, когда они покинули гостиницу.

— О, Талент, вероятно, продает им что-то с черного рынка, — пожав плечами, сказала Иоланта. — Те двое — Спириторы, это очень высокая должность в жреческой иерархии. Как и многие из последователей Ее Темного Величества, они развили вкус к дорогим и прекрасным вещам, таким как чистокровные кони из Кхура, вина и шелка из Квалинести и драгоценности от гномьих мастеров Торбардина. Так как эти вещи разобрали в местных магазинах, дальнейшие поставки сократились, а потери выросли, то этой роскоши здесь стало явно недостаточно.

— Интересно, где же Талент находит эти вещи? — сказал Рейстлин.

— Он умеет разговаривать с людьми, — сказала Иоланта, улыбаясь.

Она снова взяла Рейстлина под руку, к его большому замешательству. Он ожидал, что они вернутся в центр города. Конечно, Башня Высшего Волшебства не должна быть столь же велика и внушительна как Храм Темной Королевы. Это было бы неблагоразумно. Но она точно должна располагаться где-нибудь неподалеку от Храма Такхизис.

Он подумал о том, почему в записках эстетика о Нераке он не нашел описания Башни Высшего Волшебства. Этому могло быть много причин. Каждую Башню Высшего Волшебства окружали защитные деревья. У Палантасской Башни была наводящая ужас Шойканова Роща. У Вайретской Башни был Зачарованный Лес. Возможно, вокруг Нераканской Башни стояли деревья, которые делали ее невидимой.

Как бы то ни было, Иоланта не пошла по направлению к Храму Темной Королевы. Она шла в противоположном направлении, войдя на улицу, которая, казалось, вела по направлению в район складов. Улицы здесь были менее многолюдны, так как солдаты редко ходили здесь. Рейстлин мог видеть, как рабочие в складах перекатывают бочки, переносят корзины и разгружают мешки с зерном из вездесущих фургонов.

— Я думал, мы идем в Башню, — сказал Рейстлин.

— Так и есть, — ответила Иоланта.

Завернув за угол и увлекая его за собой, она остановилась перед трехэтажным кирпичным зданием, втиснутым между мастерской бондаря и кузницей. Здание было черным, но отнюдь не из-за того, что оно было задумано такого цвета. Кирпичи были покрыты грязью и сажей. В здании было не много окон, большинство из которых были разбиты или сломаны.

— Где же Башня? — спросил Рейстлин.

— Ты смотришь прямо на нее, — ответила Иоланта.

 

Глава 5

Варёная капуста. Новый библиотекарь

6-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

— Это… это должно быть, какая-то ошибка, — потрясенно сказал Рейстлин.

— Нет никакой ошибки, — сказала Иоланта. — Ты смотришь на хранилище магии в царстве Темной Королевы. — Она повернулась к нему. — Теперь ты понимаешь? Теперь ты видишь, почему Нуитари порвал со своей матерью? Это, — она сделала уничижительный жест в сторону потертого, грязного и ветхого здания, — это ее отношение к магии в своем королевстве.

Рейстлин никогда не познавал такого горького разочарования. Он подумал о боли, которую ему пришлось перенести, о жертвах, которые он принес, чтобы добраться до этого места и слезы гнева и разочарования обожгли его глаза и затуманили взгляд.

Иоланта сочувственно пожала его за руку.

— Мне жаль, но дела обстоят еще хуже. Ты еще не видел своих собратьев, Черных Мантий.

Ее фиолетовые глаза пристально смотрели на него, пронизывая и наблюдая.

— Ты должен решить, Рейстлин Маджере, — тихо сказала она, — какую сторону ты выберешь? Матери или сына?

— А что насчет вас? — уклончиво спросил он.

Иоланта рассмеялась.

— О, это очень просто. Я всегда нахожусь на своей собственной стороне.

«И эта ее сторона включает в себя служение моей сестре, Китиаре, — подумал Рейстлин. Это и мне может сослужить хорошую службу. Или не может? Я пришел сюда не для того, чтобы служить. Я пришел, чтобы властвовать». Вздохнув, Рейстлин подобрал осколки своих разрушенных амбиций и выбросил их. Путь, которым он шел, привел его не к славе, а к свинарнику. Он должен следить за каждым своим шагом, чтобы не запачкать ноги.

Дверь в Башню Высшего Безрассудства, как Иоланта насмешливо назвала ее, охраняла руна, выжженная прямо в ней. Магическое заклятие было элементарным. Наверное, даже ребенок мог снять его.

— Разве вы не волнуетесь, что кто-то ворвется в Башню? — спросил Рейстлин.

Иоланта фыркнула.

— Я дам тебе некоторое представление о том, как население Нераки относится к нам. До настоящего времени никто и никогда не пытался ворваться в нашу Башню. И эти люди правы, не желая тратить впустую свое время. Здесь нет ничего важного и ценного.

— Но должна же быть здесь библиотека, — сказал Рейстлин в тревоге. — Книги заклинаний, свитки, артефакты…

— Все, что имело хоть какую-нибудь ценность давно распродано, чтобы оплатить аренду здания, — сказала Иоланта.

Оплатить аренду! Рейстлин покраснел от позора. Он подумал о великих и трагических легендах о Башнях Высшего Волшебства, которые существовали веками. Великолепные строения проектировали, чтобы вселять страх и уважение тем, кто смотрел на них. Он видел, как крыса выбежала из норы в кирпичной стене, и почувствовал тошноту.

Иоланта рассеяла заклятье руны и толкнула дверь, которая, открывшись, показала им маленькую и грязную прихожую. Справа от них простирался в пыльную темноту узкий коридор. Ненадежно выглядящая лестница вела на второй этаж.

— Здесь есть свободные комнаты, но теперь ты понимаешь, почему я предложила, чтобы ты жил в другом месте, — сказала Иоланта. Она повысила голос, чтобы его можно было слышать на втором этаже. — Это я, Иоланта! Я поднимаюсь наверх. Не бросайте огненные шары, — затем чародейка пренебрежительно добавила. — Не думаю, что старперы смогут это сделать. Все заклинания, которые они когда-либо знали, они уже забыли.

— А что там дальше по коридору? — спросил Рейстлин, когда они поднимались по зловеще скрипевшей лестнице.

— Классные комнаты, — сказала Иоланта. — По крайней мере, это должно было быть так. Здесь никогда не было учеников.

Когда они вошли в здание, было тихо, но как только Иоланта объявила о себе, послышались голоса, высокие и ворчливые, мямлющие и кудахчущие.

Второй этаж предназначался для общих помещений и рабочих комнат. Спальни были на третьем этаже. Иоланта показала лабораторию, интерьер которой состоял из длинного рабочего стола, установленного разбитой грязной посудой и котла над огнем. Исходящий от котла пар говорил о том, что в нем варится капуста.

Рядом с лабораторией была библиотека. Рейстлин посмотрел в дверной проем. Пол был покрыт листами бумаги, грудами книг и свитков. Казалось, что кто-то пытался их рассортировать, и несколько книг были аккуратно сложены на полке. Больше ничего не было сделано, разве что эти попытки привнесли в библиотеку еще больший беспорядок.

Самая большая комната на этом этаже, располагавшаяся недалеко от лестницы, была общим залом. Рейстлин вошел в нее следом за Иолантой, низко надвинув капюшон и пряча в его тени свое лицо. Комната была снабжена несколькими сломанными кушетками, несколькими стульями с шаткими ножками, парой маленьких столиков и сундуков. Три мага в черных мантиях — мужчины средних лет — окружили Иоланту и заговорили все разом.

— Господа, — сказала она, поднимая руку с требованием тишины, — мы поговорим о ваших проблемах чуть позже. Вначале я хочу представить вам Рейстлина Маджере, пополнение в наших рядах.

Три Черные Мантии отличались только тем, что у двоих были седые волосы — у одного длинные, а у другого короткие — а у третьего волосы вообще отсутствовали. Во всем остальном они были похожи, особенно в том, что ненавидели и не доверяли друг другу, и каждый из них считал, что магия — это всего лишь инструмент для удовлетворения их собственных потребностей. Независимо от склада души и характера, которым они, возможно, когда-то обладали, сейчас все трое были терзаемы невежеством и жадностью. Они жили в Нераке только потому, что им некуда было больше пойти.

Иоланта быстро назвала имена всех троих. Имена вошли Рейстлину в одно ухо и вылетели из другого. Он не думал, что ему нужно занимать свое время, узнавая эту троицу, и ему казалось, что он поступает правильно. Черные Мантии также не заинтересовались им. Их единственный интерес касался только их самих и они забросали Иоланту вопросами, требуя ответов, а затем не слушали её слов.

Они столпились вокруг нее удушающим кольцом. Рейстлин остался стоять неподалеку, слушая и наблюдая.

— Пусть один из вас — только один, — серьезно повторила Иоланта, когда они все разом заговорили, — расскажет мне, в чем причина всего этого шума.

Причина была поведана ей самым старшим магом, замшелым стариком с причудливо изогнутым носом, который, как Рейстлин впоследствии узнал, добывал себе пропитание тем, что продавал никуда не годные заговоры и сомнительные микстуры крестьянам, пока не был вынужден бежать, спасая свою жизнь после того, как его зельями отравилось несколько пациентов. Крючконосый, как про себя назвал его Рейстлин, поведал им о слухах, что Нуитари порвал с Темной Королевой, Ладонна убита, и все они обречены.

— Стража Повелителя Ночи станет ломать эти двери с минуты на минуту! — испуганно вопил Крючконосый. — Они подозревают, что мы работаем на Скрытый Свет. Все мы закончим в темницах Повелителя Ночи!

Иоланта терпеливо выслушала его, а потом рассмеялась беззаботным смехом.

— Можете успокоиться, господа, — сказала она. — Я тоже слышала эти слухи. Также как и вы, я почувствовала себя неудобно и искала правду. Все вы знаете, что выдающаяся чародейка Ладонна моя наставница и спонсор.

Старики, очевидно, это знали, но это не убавило их беспокойства, поскольку они тут же принялись громко вопить, что одно только упоминание Ладонны добавит к их незавидному положению еще больше проблем. Рейстлин, не знавший этого, задался вопросом, что это может означать. На самом ли деле Иоланта верна Ладонне?

— Я говорила с ней вчера вечером. Слухи полностью ложны. Ладонна остается преданной Такхизис, так же как и Нуитари. Вам не о чем волноваться. Мы можем спокойно продолжать заниматься нашими делами.

Глядя, как глаза стариков отразили негодование, Рейстлин подумал, что «наши дела» были не слишком впечатляющи. В подтверждение его мыслей Иоланта вытащила свой шелковистый кошелек и вынула из него несколько стальных монет с оттиснутым на них пятиглавым драконом. Она положила монеты на стол и сказала.

— Вот, возьмите. Оплата за услуги, оказанные Черными Мантиями Нераки.

Она взяла список выполненных магами «дел» и сложила его. Дела включали в себя такие задачи, как истребление грызунов в магазине портного и смешивание микстуры по рецепту Снаггла. Рейстлин подумал, что скорее выпил бы микстуру, смешанную овражными гномами, чем этими тремя старыми глупцами. Позже он узнал от Иоланты, что она вылила микстуру в канализационную систему Нераки. Она лично финансировала существование этой Башни.

— Иначе, — по секрету сказала она Рейстлину, — эти сквалыги сами начнут искать работу. И только Нуитари знает, какие проблемы тогда обрушатся на мою голову.

Стариков убедил вид монет больше, чем слова Иоланты. Крючконосый взял сталь, в то время как двое других ревниво глядели на него. Маги начали живо обсуждать, как должны быть разделены деньги и каждый из них утверждал, что он заслужил наибольшую долю.

— Я не хотела бы прерывать вас, — громко сказала Иоланта, — Но мне нужно обсудить кое-что еще. Я уже познакомила вас с Рейстлином Маджере. Он…

— Простой ученик магического искусства, господа, — тихим голосом сказал Рейстлин. Он сделал небольшой поклон, не снимая капюшона и продолжая держать руки в рукавах. — Я все еще учусь и прошу у вас, уважаемых старших магов, науки и совета.

Крючконосый проворчал:

— Он же не планирует жить здесь? У нас нет свободной комнаты.

— У меня уже есть другое жилье, — заверил его Рейстлин. — Я бы хотел работать здесь…

— Ты умеешь готовить? — спросил второй маг. Его двойной подбородок и большой живот ясно показал, что он только об этом и думает. Рейстлин назвал его Пузатым.

— Я подумал, что был бы гораздо больше полезен вам, если бы занялся каталогизацией книг и свитков в библиотеке, — предложил Рейстлин.

— Нам нужен повар, — раздраженно возразил Пузатый. — Я сыт по горло вареной капустой.

— Это превосходная идея, молодой маг, — сказала Иоланта. — Все вы заняты гораздо более важной работой, а неофит может заняться библиотекой, как и положено неофиту. Кто знает, может быть, он сможет обнаружить там что-то важное?

Глаза Крючконосого замерцали при этих словах, и он согласился, хотя Пузатый все еще ворчал, что им нужен повар, а не библиотекарь. Рейстлин, в принципе, раньше довольно хорошо готовил для себя и брата, когда они осиротели в подростковом возрасте. Он пообещал магам, что поможет им и в этом. Удовлетворив, таким образом, всех, они с Иолантой отбыли из Башни.

— Моя мантия воняет капустой! — сказала Иоланта, когда они оставили троицу делить свою сталь. — Эта вонь впитывается мгновенно. Я должна пойти домой, чтобы переодеться. Ты составишь мне компанию на ужин? Никакой капусты, я обещаю!

— Я должен пойти в гостиницу, перенести туда мои вещи… — начал Рейстлин.

Иоланта прервала его.

— Скоро стемнеет. Улицы Нераки небезопасны после наступления темноты, особенно во Внешнем Городе. Ты можешь снова переночевать у меня, а в гостиницу вернешься завтра. В конце концов, — добавила она с усмешкой, — мы еще не сыграли в твои шарики.

— Спасибо, но я уже достаточно злоупотребил вашим гостеприимством, — ответил Рейстлин, проигнорировав замечание о шариках. — Для меня будет безопаснее переехать именно в сумерках, не так ли? Особенно это касается посоха. И я не боюсь ходить по темным улицам.

Иоланта посмотрела на него.

— Думаю, ты прав. Я ни минуты не сомневалась, что ты в состоянии сам позаботиться о себе. Это заставляет меня постоянно задаваться вопросом, кем же ты был раньше. Ты — «простой ученик магического искусства»! Да я уверена, что ты был в состоянии зажечь огненные круги вокруг каждого из тех старых ублюдков. Я уверена, что только один из них прошел Испытание. Другие двое слишком низкого уровня, они могут разве что вскипятить воду.

— Если бы я показал свои истинные навыки, они стали бы смотреть на меня, как на угрозу, и постоянно следили бы за мной, — объяснил Рейстлин, — а так они вообще не обратят на меня внимания. Кстати, позвольте и мне задать вопрос: почему вы солгали им, говоря, что те слухи необоснованны?

— Они безумно напуганы Повелителем Ночи. Я точно знаю, что хотя бы один из них, а может и все трое, доносят на меня, — спокойно ответила Иоланта. — Если бы я сказала им, что слухи верны, то они сбили бы меня с ног, торопясь первыми выбежать из двери с новостями.

— Так вот почему вы им платите, — с внезапным пониманием сказал Рейстлин.

— И вот почему я говорю им то, что я хочу, чтобы услышал от них Повелитель Ночи, — сказала Иоланта. — Ты должен понять, — мрачно добавила она, — когда Ладонна и другие Черные Мантии прибыли в Нераку, у нас были грандиозные планы. Мы приехали сюда, чтобы осуществить свою судьбу. Мы собирались построить великолепную Башню Высшего Волшебства, Башню твоей мечты, — сказала она, вздохнув и посмотрев на Рейстлина с печальной улыбкой. — Но вскоре для Ладонны и других стало очевидным, что мы не нужны в Нераке. Вначале были столкновения с Храмом. Затем начались преследования. Трое магов — те, кто громко говорил о полезности нашего пребывания здесь — были найдены убитыми. Конечно, храмовники отрицали, что что-то знают об этом.

Рейстлин нахмурился.

— Как это возможно? Если они были магами высокого уровня, то наверно могли легко защититься…

Иоланта покачала головой.

— Повелитель Ночи имеет в своем распоряжении большие силы. Убийства были выполнены одним и тем же способом. Тела были полностью высушены. Они были лишены крови, которую высосали досуха. Трупы были похожи на мумии, как древние короли Эргота. Их кожа была похожа на отвратительный пергамент, приклеенный к костям. Видеть это было ужасно. Мне все еще иногда снятся кошмары.

Он почувствовал, как она задрожала и прижалась поближе к нему, желая почувствовать тепло живого человека.

— Не было никаких признаков того, что маги боролись с нападавшими, — продолжила она. — Все они умерли во сне или забытье. И при этом они были довольно сильными магами, которые обязательно ставили охранные заклятия на свои двери и своих людей. Ладонна назвала убийцу «Черным Призраком». Мы не сомневались, что Повелитель Ночи призвал какого-нибудь грязного злодея из могилы и приказал ему убить наших собратьев. Ладонна пожаловалась Императору, что Храм убивает ее магов. Ариакас коротко ответил ей, что он слишком занят на войне, чтобы быть вовлеченным еще и во вражду между «юбками», как он пренебрежительно называет тех, кто носит мантии. Боясь за свои жизни, некоторые маги вернулись обратно по своим домам или, как Дракарт или Ладонна, согласились выполнять «секретные задания» для Темной Королевы. Хотя Ладонна, без сомнения, и не смогла долгое время выдерживать их.

— А вы? — спросил Рейстлин. — Вы не боитесь этого «Черного Призрака»?

Иоланта пожала плечами.

— Я любовница Ариакаса и нахожусь под его защитой. Повелитель Ночи не испытывает любви к Императору, но зато ее испытывает Королева Такхизис. Хотя никто не может знать, как долго она продлится, учитывая то, что Силы Света собираются переломить ситуацию в свою пользу. Однако в настоящее время Повелитель Ночи не осмеливается становиться поперек дороги Императору.

— И также вы дружите с моей сестрой Китиарой, — сказал Рейстлин.

— В наши дни каждый нуждается во всех возможных друзьях, которых может приобрести, — сказала Иоланта и легко переменила тему. — Думая об этом, я рада, что ты собираешься поработать в Башне. Я боюсь, что старики могут оказаться правы. Несомненно, Храм сейчас снова проявит свой интерес к нам. Каталогизируя книги и вычищая библиотеку, ты сможешь узнать, какие вообще документы находятся в нашем распоряжении. И, кроме того, ты можешь держать ухо востро и знать, о чем они говорят.

Иоланта искоса посмотрела на него и улыбнулась.

— Если ты думаешь, что найдешь что-то стоящее в этом крысином гнезде, то ты жестоко ошибаешься. Я имею довольно хорошее представление о том, что там может быть.

Чародейка, скорее всего, бдительно следила за каждой находкой в Башне и при ее появлении забирала ее. Ресйтлин подумал, что все равно не мешает проверить.

— Как будто я могу себя занять чем-нибудь другим, — пробормотал он сам себе.

Разговаривая, они шли к Белым Вратам. Солнце садилось, небо отливало красным. Они слышали шум, доносящийся от Сломанного Щита через дорогу. Солдаты, не пребывающие на дежурстве и рабочие, закончившие смену, переполнили таверну, чтобы поесть и выпить. Стража ворот была занята, проверяя тех, кто покидал Внешний Город и входил в Нераку. Некоторые из них были жрецами в черных мантиях, других Рейстлин принял за наемников, ищущих работу в Драконьих Армиях.

Он и Иоланта заняли очередь позади двух человек — мужчины и женщины — которые оживленно разговаривали между собой.

— Я слышала, что на весну намечается наступление, — сказала женщина. — Император хорошо платит. Именно поэтому я здесь.

— Ну, скажем, Император обещает хорошо платить, — сурово сказал мужчина. — Я все-таки хотел бы увидеть сталь, которую мне задолжали за два месяца, которые я здесь провел. Если вы хотите мой совет, то идите на север. Наймитесь к Синей Леди. Она платит хорошей сталью и платит вовремя. Именно туда я и направляюсь. Я только вернусь в город, чтобы собрать свои вещи.

— Заманчивое предложение. Возможно, вам нужен попутчик? — спросила женщина.

— Возможно, нужен, — ответил мужчина.

Рейстлин вспомнил об этой беседе и о том, что она предвещала, только позже. Все то время, пока он стоял в очереди, он думал только о своем поддельном документе. Его волнение росло. Он нервно задавался вопросом, что будет, если стражники обличат его. Он представил, что его арестовывают и снова отправляют в темницы Повелителя Ночи.

Он поглядел на Иоланту, которая стояла рядом с ним, держась за его руку. Она была спокойна, болтая о чем-то, чему Рейстлин не уделял внимания. Она несколько раз повторила ему, что он не должен беспокоиться, стража вряд ли взглянет на пропуск дважды. Рейстлин сравнил свой поддельный документ с ее оригинальным и должен был признать, что не мог найти отличия.

Он верил ей, по крайней мере, больше, чем кому бы то ни было в жизни. Он сомневался в Таленте Оррене. Оррен был крепким орешком и старался казаться мелким очаровательным жуликом, которому все равно как заработать сталь — честным или бесчестным способом. Рейстлин чувствовал, что это не совсем так, этот человек был не так прост. Он вспоминал внимательный и пронзительный взгляд Оррена, изучение и проницательность в его глазах. Он вспомнил слабый соламнийский акцент. Возможно, как и Стурм, Оррен был выходцем из благородной семьи, которая потеряла все и была вынуждена продавать свой меч. Но в отличие от Стурма Оррен предпочел сторону Тьмы стороне Света.

Рейстлин подумал, что, по крайней мере, Талент Оррен показал, что у него есть деловое чутье.

Стражник у ворот жестом пригласил их подойти. Сердце Рейтлина забилось быстрее, кровь зашумела в ушах, когда он протянул свое поддельное удостоверение страже. Иоланта приветствовала стражника по имени и спросила, увидит ли она его позже в Сломанном Щите. Она добавила со смехом, что он мог бы угостить её выпивкой. Стражник смотрел только на нее. Он мельком взглянул на пропуск Рейстлина, самого его не удостоив взглядом, и жестом показал им, что они могут проходить, а затем повернулся к следующему в очереди.

— Ну, что разве я не говорила? — сказала Иоланта.

— В следующий раз вас со мной не будет, — прохладно ответил Рейстлин.

— Ох, это ничего не значит. Эти парни не из армии Повелителя, хотя именно Повелители вроде как отвечают за Врата. Эти солдаты — городская стража Нераки. Их основная работа состоит в том, чтобы удостовериться, что никто не проникнет внутрь, чтобы навредить Храму. Им слишком мало платят и они вряд ли желают доставлять самим себе проблемы и рисковать. Я видела, как одного солдата зарезали на улице прямо перед двумя стражниками, которые проходили неподалеку. Стражи Нераки просто переступили через тело и продолжили беседу. Если бы был убит или ограблен темный пилигрим, все было бы по-другому. Стражники сбились бы с ног, чтобы поймать преступника.

После этого оба шли в молчании. Рейстлин слишком устал и был удручен, чтобы поддерживать должным образом беседу, а болтливая Иоланта наконец выдохлась. Выражение ее лица давало понять, что ее мысли были такими же темными, как и тени, падающие вокруг них. Рейстлин не знал, о чем она думает. Что до себя, он обдумывал свое будущее и должен был признаться, что оно выглядело очень безрадостным.

Они возвратились к Ряду Магов, и Рейстлин теперь понимал, почему почти все магазины были забиты и закрыты ставнями. Он восхищался Снагглом, которому удалось остаться в деле. С другой стороны, у единственного магазина в городе были свои преимущества.

Рейстлин отверг просьбы Иоланты остаться у нее на ужин. Он был измотан и истощен, больше от уныния и разочарования, чем от физической слабости. Ему хотелось побыть одному, обдумать всё случившееся и решить, что делать дальше. И у него была еще одна причина держаться подальше от Иоланты. Ему не нравились ее дразнящие намеки на мраморные шарики. Он не думал, что она выяснила правду об Оке Дракона, но не хотел рисковать.

Рейстлин был вежлив, но тверд в своем отказе остаться. К сожалению, когда Иоланта поняла, что он все же хочет уйти, она сказала, что он не оставляет ей выбора. Ей придется сопроводить его к Сломанному Щиту. Они поужинают вместе там.

Он попытался что-то придумать, чтобы воспрепятствовать этому, не задевая ее самолюбия. Ее дружба была бы очень для него выгодна, и он предвидел, что это помогло бы ему в будущем. Но с другой стороны она могла бы стать ему страшным врагом.

Он задавался вопросом, почему она столь настойчиво преследует его и в то время, когда он слушал ее праздную болтовню, когда она ходила по квартире, убирая комнату, внезапная мысль поразила его. Она просто была одинока. Она жаждала поговорить с каким-нибудь магов, кем-то вроде себя, кто понимал бы ее цели и стремления. Его мысль получила подтверждение, когда она повернулась к нему, чтобы сказать:

— У меня такое чувство, что мы очень похожи, ты и я.

Рейстлин улыбнулся. Он почти рассмеялся. Что мог он, хилый молодой человек с кожей странного цвета и еще более странными глазами иметь общего с такой красивой, экзотической, интеллектуальной, сильной и хладнокровной молодой женщиной? Она не привлекала его. Он доверял ей не больше, чем она ему. Каждый раз, когда она с насмешкой говорила о мраморных шариках, он чувствовал мороз по коже. Но все же то, что она сказала, было правдой. Он действительно испытывал к ней родственное чувство.

— Любовь к магии связывает нас, — сказала она, отвечая на его невысказанную мысль так ясно, как будто услышала ее. — И любовь к силе, которую магия может дать нам. Мы оба пожертвовали комфортом, безопасностью и благополучием ради магии. И мы оба готовы жертвовать большим. Я права?

Рейстлин не ответил. Приняв его молчание за ответ, она пошла в спальню, чтобы переодеться. Он смирился с тем, что ему придется провести этот вечер с ней, что означало постоянное напряжение и внимание во всем, что он будет говорить или делать. И тут он услышал шаги на лестнице, ведущие к ее квартире.

Поступь была тяжелой, и еще присутствовал скрежет когтей по дереву. Иоланта вышла из комнаты и скривилась, как будто зная, что означают эти звуки.

— О, проклятье, — тихо прошептала она и бросилась открывать дверь.

Огромный бозак с крыльями, скребущими потолок, стоял на пороге.

— Это квартира метрессы Иоланты? — спросил бозак.

— Да, — ответила Иоланта со вздохом. — Я и есть Иоланта. Что вам надо?

— Император Ариакас почтил своим августейшим присутствием Нераку. Он просит, чтобы вы явились к нему, госпожа, — сказал бозак. — Я провожу вас.

Пристальный взгляд драконида скользил от нее к Рейстлину и обратно к Иоланте. Увидев опасную вспышку в глазах рептилии, Рейстлин поднялся на ноги, мысленно прокручивая в голове смертоносное заклинание.

— Я вижу, вы не одни, госпожа, — продолжил бозак не предвещавшим ничего хорошего тоном. — Я в чем-то помешал?

— Только моим планам на ужин, — просто сказала Иоланта. — Я собиралась ужинать в Сломанном Щите вместе с этим молодым человеком, магом-неофитом, который недавно приехал в Нераку. Императору будет интересно познакомиться с ним, я полагаю. Это Рейстлин Маджере, брат Повелительницы Драконов Китиары.

Подозрительность бозака исчезла. Он оглядел Рейстлина с интересом и уважением.

— Я очень уважаю вашу сестру, господин, — сказал он. — Как и Император.

— Он только попытался ее казнить, — шепнула Иоланта Рейстлину, вручая ему простыни и одеяла, которые, как она сказала, пригодятся ему в гостинице.

Рейстлин уставился на нее, потрясенный этой новостью. Что она имела в виду? Что произошло? Разве Ариакас и Китиара — враги? И, что еще важнее, как это отразится на нем самом? Рейстлин отчаянно пытался делать знаки Иоланте, чтобы узнать детали, но она только усмехалась ему и подмигивала, хорошо зная — это будет ей гарантией, что он будет искать ее.

— Вы помните, как пройти к Сломанному Щиту, Мастер Маджере? — спросила она.

— Да, госпожа. Спасибо, — кротко ответил он, играя свою часть роли.

Иоланта протянула ему руку.

— Пройдет некоторое время, прежде чем мы увидимся снова. До свидания, и удачи вам.

Под внимательным взглядом бозака Рейстлин сложил постельное белье в мешок и собрал все остальные свои пожитки. Он не брал с собой посох Магиуса. Он даже не посмотрел в его сторону, оставив его стоять в углу. Иоланта мельком взглянула ему в глаза и слегка кивнула, удовлетворенная его предусмотрительностью.

Рейстлин глубоко поклонился ей и бозаку. Он перекинул мешок с бельем, книгами и остальным имуществом через плечо. Чувствуя себя каким-то коробейником, он быстро спустился по лестнице. Иоланта проводила его, светя фонарем над головой.

— Я зайду в Башню завтра, чтобы посмотреть, как ты справляешься со своей работой, — крикнула она, когда он спустился к подножию лестницы.

Прежде чем он смог ответить, она закрыла свою дверь. Бозак продолжал ожидать ее у порога.

Рейстлин шел по улице, которая в это время была пустынной. Он скучал по своему посоху, его яркому свету, поддержке, которую он оказывал его утомленному телу. Мешок был тяжел и руки немилосердно болели.

— Эй, Карамон, не мог бы ты понести это…

Рейстлин остановился. Он не мог поверить, что сказал это. Он не мог поверить, что он думал об этом. Карамон был мертв. Разозленный сам на себя, Рейстлин быстро прошел по улице, его путь освещала своими красными лучами Лунитари и серебряными лучами — Солинари.

Храм Темной Королевы показался невдалеке. Слабый свет лун, казалось, не мог осветить его. Искривленные башни и выпуклые минареты будто бы заставляли луны сжиматься, а звезды таять. Тень Храма упала и на него, и он почувствовал себя раздавленным.

Если она выиграет войну, эта тень упадет на каждого человека в мире.

«Я не пришел служить. Я пришел властвовать».

Рейстли стал смеяться. Он смеялся, пока смех не застрял в горле и не заставил его задыхаться.

 

Глава 6

Силы Темной Королевы. Поиск. Находка

8-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

«Трактат на предмет Желательности Использования Попугаев как Помощников, со Специфическим Акцентом на Обучении Вышеуказанных Птиц Словам Магических Заклинаний и Замечания о Неудачных Последствиях Вследствие Обучения».

Рейстлин глубоко вздохнул. Бросив рукопись в большую корзину, которую он пометил как «невообразимая чепуха», он оглядел в мрачном отчаянии груду рукописей, книг и других документов, которые окружали его. Он работал уже много часов, весь предыдущий день и большую часть этого дня, сидя на скамейке и сортируя разную ерунду. Корзина была почти полна. Маг уже почти задохнулся от пыли, но не достиг никаких успехов в своей работе.

Иоланта была права. В этом месте, которое только со смехом можно было назвать «библиотекой» не было ничего значительного. Черные Мантии высокого уровня, должно быть, забрали книги заклинаний и свитки с собой, когда уехали. Или, как Иоланта говорила, книги были проданы.

Он возобновил свою работу и вскоре был вознагражден, откопав книгу в красивом красном кожаном переплете. Он думал, что наткнулся на что-то ценное, пока не открыл ее и не увидел, что это был букварь — книга для юных учеников, желающих постичь искусство колдовства. Он просматривал ее, вспоминая свои собственные школьные дни, своего никуда не годного учителя и то, как его самого там изводили, когда услышал шум у парадной двери Башни. Затем кто-то громко постучал в дверь.

— Во имя Ее Величества Королевы откройте!

В общем зале послышались испуганные вопли трех стариков. Рейстлин поднялся на ноги.

— Это Храмовая стража, — воскликнул Крючконосый, всматриваясь в грязное окно. — Элитная храмовая стража! Что будем делать?

— Впустим их, — сказал Пузатый.

— Нет, не надо, — сказал третий, которого Рейстлин именовал Худой.

Рейстлин протиснулся через груды барахла к двери, которая была широко открыта. Медленно и тихо он закрыл ее, оставив только маленькую щелку, и всмотрелся в нее.

Стук в дверь и крики продолжались, как и перепалка Черных Мантий. Наконец Крючконосый решил, что они должны открыть дверь, поскольку если они этого не сделают, стражники могут выбить ее, и им придется заплатить за это хозяину здания.

Рейстлин внимательно следил за дверью. Отряд драконидов вошел и поднялся по лестнице, оставляя глубокие царапины на досках.

— Меня зовут командир Слит, — проговорил один из них. — У меня есть приказ обыскать это помещение.

— Обыскать? Зачем? Это произвол, — с дрожью в голосе сказал Крючконосый.

— Внимание королевы Такхизис привлек тот факт, что могущественный и потенциально опасный артефакт появился в городе Нерака, — звучно ответил командир Слит. — Как вы знаете, согласно закону, все магические артефакты должны быть доставлены в Храм для оценки и регистрации. Те артефакты, которые посчитают угрозой благополучию добрых жителей Нераки, будут конфискованы в интересах государственной безопасности.

Рейстлин немедленно подумал о Посохе Магиуса и порадовался, что артефакт сейчас в его комнате в Сломанном Щите, скрытый под матрасом. Ему казалось, что вокруг Сломанного Щита бродит слишком много разного люда, и он беспокоился, что посох могут украсть. Но как бы то ни было, он был озадачен. Посох Магиуса был могущественен и он мог быть опасен, но Рейстлин не думал, что этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Темной Королевы.

— Мы знаем закон, — сердитым тоном сказал Крючконосый. — И мы всегда повиновались ему. У нас нет никаких артефактов здесь.

— А как насчет Метрессы Иоланты? — нетерпеливо прервал Пузатый. — У нее есть опасные артефакты. Но она все же не держит их здесь.

— Вы должны найти ее, — сказал Худой.

— Мы говорили с Метрессой Иолантой, — сказал командир Слит. — Мы встретились с нею в частных апартаментах Императора Ариакаса. Метресса Иоланта заверила нас, что она ничего не знает об этом артефакте. Она позволила нам обыскать ее квартиру. Мы ничего там не нашли.

— А почему вы думаете, что артефакт у нас? — потребовал Крючконосый.

— Мы полагаем, что некоторые из вас — члены Скрытого Света, — сказал командир Слит.

Рейстлин увидел, как сивак подмигнул одному из своих товарищей.

— Скрытый Свет! Нет, нет, нет! — в ужасе забормотал Крючконосый. — Все мы верноподданные нашей великолепной Королевы, я уверяю вас!

— Это хорошо. Тогда вы не будете возражать, если мы проверим это здание, — прохладно ответил командир.

— Конечно, пожалуйста. Нам нечего скрывать. Что это за артефакт? — с патетическим рвением спросил Крючконосый. — Мы будем рады отдать вам его, если найдем.

— Око дракона, — сказал командир Слит и приказал, чтобы его подопечные разделились, посылая одних на нижние этажи, других на верхние, а третьих искать на первом этаже.

— Око дракона? — Крючконосый посмотрел на своих товарищей.

— Никогда о таком не слышал, — сказал Пузатый и Худой покачал головой, присоединяясь к нему.

Командир Слит бодро оттарабанил описание.

— Хрустальный шар размером с человеческую голову. Он может быть или бесцветным или светиться разными цветами, — он крикнул своим солдатам. — Если вы найдете что-то похожее, то не прикасайтесь к нему. Сразу зовите меня.

Рейстлин отошел от двери и несколько раз споткнулся о книги, идя назад к своему табурету, едва видя что-либо перед собой. Он низко натянул свой капюшон, поднял пачку пергаментных страниц и попытался притвориться, что поглощен чтением. Слова плыли перед глазами. Его рука поползла к кожаному мешочку на поясе, мешочку, полному мраморных шариков. Ни один из них не был размером с человеческую голову, но один точно светился разными цветами.

Он слышал звуки ломающегося дерева — это дракониды на нижнем этаже вышибали двери. Его первым испуганным порывом было засунуть мешочек под книжную полку или скрыть его под грудой пергамента. Он быстро взял себя в руки и обдумал проблему. Спрятать мешочек было не лучшей идеей. Если бы дракониды нашли его, то они сразу подумали бы, что в нем что-то ценное. Дракониды были умны и некоторые из них практиковали магию. Они быстро бы выяснили, что большой хрустальный шар вполне мог уменьшиться до размера игрушки.

Лучше держать мешочек при себе, практически у всех на глазах. Он слышал, как дракониды выпевали заклинания. Он не мог различить слов, но знал, каким бы заклинанием воспользовался бы в данном случае он сам. Он использовал бы заклинание, которое обнаруживает магию, которое заставит артефакт показать себя, возможно пылая ярким светом или издавая жужжащие звуки.

Рейстлин засунул руку в мешочек. Его чувствительные пальцы могли на ощупь отличить Око Дракона от других мраморных шариков. Мрамор был холоден. Око было немного теплее, его поверхность была более гладкой, и он имел правильную круглую форму.

Дракониды обыскивали кухню, бросая кастрюли и горшки на пол, ломая дверь кладовой и разбивая посуду. Вскоре они примутся за библиотеку.

Рейстлин схватил Око и сжал его в руке. Что, если Око отдало себя другому хозяину? Что если оно хотело, чтобы его нашла Королева Такхизис? Что если Око сказало Такхизис, где его искать?

Око потеплело в его кулаке. Голос Гадюки прошептал ему: «Такхизис боится нас. Она стремится уничтожить все артефакты под названием Око Дракона. Она знает об опасности, которой мы угрожаем ей. Держи меня в безопасности, и я буду держать в безопасности тебя».

Дверь в библиотеку распахнулась, и два драконида-бозака ввалились внутрь. Бросив взгляды на комнату, они остановились на пороге, как вкопанные.

Рейстлин бросил Око обратно в мешочек и уважительно поднялся с табурета, разглаживая одежду руками и чуть склонив голову как бы слишком напуганный, чтобы поднять глаза.

— Командир, вам лучше подойти и посмотреть на это, — позвал бозак.

Командир Слит шагнул в комнату. Он осмотрелся кругом, взглянув на полки, кипы бумаги, груды пергамента и с отвращением фыркнул.

— Похоже, что здесь жили овражные гномы, — сказал он. Затем сивак посмотрел на Рейстлина. — Во имя Бездны, а ты кто такой?

Важной поступью подошёл Крючконосый и заглянул в двери.

— Он никто, командир. Новичок. Он делает для нас грязную работу. Посмотрите на беспорядок, который вы здесь создали, Маджере! Быстро уберите здесь!

— Да, мастер, — сказал Рейстлин. — Извините, мастер.

— Нам нужно перерыть все это барахло, командир? — спросил бозак, когда Крючконосый поспешно ушел, чтобы на расстоянии громко пожаловаться на драконидов, которые на кухне рассыпали муку по всему полу. — На это потребуются недели!

— Одно заклинание — и покончим с этим, — ответил командир Слит. — Метресса Иоланта предупредила нас, что пребывание здесь будет пустой тратой времени. И она была права.

— Вы доверяете ведьме, командир? — с сомнением спросил бозак. — Почему вы думаете, что у нее самой нет Ока?

Командир Слит ухмыльнулся.

— У ведьмы прекрасное чувство самосохранения. Она знает, что если Такхизис поймает ее с Оком Дракона, ее жизнь не будет стоить и плевка.

— А вообще что это за Око Дракона? — бозак пнул стопку книг, и она развалилась — Что оно делает?

— Добавляет мне проблем. Все, что я знаю это то, что это Око несет ответственность за поражение Синей Леди в битве у Башни Верховного Жреца. По крайней мере, я так слышал, — командир Слит потер свои когтистые лапы. — Я хотел бы заполучить его. Я знаю несколько человек, которые заплатят хорошую цену за него.

— Заплатят? — бозак был потрясен. — Если мы найдем его, у нас есть приказ доставить его немедленно к Повелителю Ночи, и мы должны сделать это!

Командир Слит печально покачал головой и положил руку на плечо бозака.

— Глаг, мой мальчик, сколько еще я буду учить тебя. Ты никому ничего не должен.

— Но наши приказы…

— Приказы-отказы! — с презрением фыркнул Слит. — Кто дает нам эти приказы? Люди. Кто проигрывает эту войну? Люди. Мы, дракониды, должны уже начать блюсти свои собственные интересы.

Бозак нервно посмотрел в дверной проем.

— Я не думаю, что вы должны так говорить, командир.

Тем временем Рейстлин взмок под своей мантией. Он не мог ничего сделать, кроме как стоять как вкопанный посреди библиотеки, склонив голову. Он боялся двигаться, не желая привлекать к себе внимание.

— Это Око Дракона должно быть очень могущественно, — с тоской сказал Слит. — И очень ценно к тому же. Нам никогда прежде еще не приказывали перевернуть весь город верх дном в поисках магического артефакта.

— Разве что этого Человека Зеленого Камня, этого парня по имени Берем, — сказал Глаг.

— Я хотел бы найти его и заработать награду, — Слит причмокнул губами. — Я мог бы купить себе маленький город за те деньги, что предлагает Королева!

— Город, командир? — с интересом сказал Глаг. — И что бы вы делали с городом?

Рейстлин подумал, что сойдет с ума, если они останутся здесь еще хоть минуту. Его руки сжались в рукавах мантии.

— Я построил бы вокруг него стены, — продолжал говорить командир Слит. — И сделал бы его городом только для драконидов. Никаких эльфов, людей, гномов и прочего мусора не допускалось бы в него. Ах, ну возможно я впустил бы несколько гномов, — уступил он. — Чтобы мы с друзьями всегда могли выпить гномьей водки. Я назвал бы его…

Он был прерван криками.

— Все закончено, командир! Ничего интересного.

— Вверху тоже все! — крикнул другой голос. — Никакого признака артефакта.

— Давай свое заклинание, Глаг, и пойдем отсюда, — сказал командир Слит. — Эта вонь из кухни выворачивает меня наизнанку.

Бозак произнес несколько слов и взмахнул когтистой лапой. При других обстоятельствах Рейстлину было бы интересно понаблюдать за магическими методами бозака. Но сейчас он слишком боялся обратить на себя внимание.

Он задержал дыхание, склонив голову и держа руки в рукавах, скрывавших мешочек. И тут он в ужасе увидел, как со стороны его левой руки рукав начинает слабо светиться.

Сердце Рейстлина заклокотало в горле. Во рту стало сухо, и он задрожал. Он молился всем богам магии и вообще всем богам, которых вспомнил, чтобы дракониды не заметили этого. На мгновение он подумал, что боги ответили на его молитвы, так как бозак отвернулся от него. Сивак собирался последовать вслед за подчиненным, но тут остановился и оглянулся через плечо.

— Иди вперед, Глаг, — приказал командир Слит. — Собери отряд. Через минуту я приду.

Глаг ушел. Командир пробрался через стопки и кучи, распихивая их в стороны, и подошел к Рейстлину.

— Ты собираешься отдавать магическую вещь, которую прячешь, парень, или мне взять самому? — спросил командир Слит.

Прежде чем Рейстлин смог ответить, сивак схватил его за левую руку и закатил рукав черной мантии. Кинжал, прижатый к его запястью кожаными ножнами, мерцал ярким серебристым светом.

— О, какая штука! — сказал в восхищении Слит. — Как это работает?

Рейстлин не знал, как успокоить дрожащую руку. Он щелкнул кожаными ремнями, и кинжал упал ему в руку.

Командир Слит внимательно следил за действиями Рейстлина.

— Я думаю, что ты позначительнее, чем просто новичок. Дурачишь этих простаков, не так ли?

— Я уверяю вас, господин… — начал Рейстлин.

Командир Слит усмехнулся. Его язык щелкнул между зубами.

— Не беспокойся. Это не мое дело. Но я все-таки конфискую это магическое оружие. Оно все равно может вызвать у тебя ненужные проблемы.

Командир Слит ловко снял кожаные ножны.

— Пожалуйста, не забирайте его, господин, — сказал Рейстлин, думая, что будет выглядеть подозрительно, если он не будет протестовать. — Вы же видите, что это просто маленький кинжал. Он немного стоит, но много для меня значит…

— Сентиментальная привязанность, да? — командир Слит бросил на кинжал опытный взгляд. — Я легко смогу получить за него две стальные монеты. Давай сделаем вот что, парень. Я сделаю это только потому, что думаю — ты тот парень, который мне мог бы понравиться. Ты знаешь старого Снаггла в Ряду Магов? Я продам кинжал ему, и ты можешь пойти туда и выкупить его.

Командир Слит засунул кинжал, переставший светиться магическим светом, за свой ремень. Удостоверившись, что он надежно спрятан, рептилия подмигнула Рейстлину и прошлась к выходу по комнате, затаптывая книги на полу.

Рейстлин с облегчением опустился на табурет. Ему было жаль потерять кинжал, который на самом деле много для него значил, но жертва того стоила. Более яркий свет от кинжала воспрепятствовал сиваку заметить слабый зеленый свет, исходящий из мешочка.

Снаружи библиотеки трое старцев сожалели об ущербе и угрожали жалобой Повелителю Ночи. Ни один из них не высказался добровольцем пойти и сделать это и, в конце концов, они решили, что делегируют от своего имени Иоланту. После этого они решили выпить, чтобы успокоить нервы. Крючконосый, проходя мимо библиотеки, на пути к бочонку с элем, пожелал знать, почему это Рейстлин до сих пор сидит и прохлаждается. Он должен идти и начинать убирать беспорядок на кухне.

Рейстлин проигнорировал его. Он сидел на своем табурете в окружении детских учебников по магии, свитков с половиной неправильно написанных слов и тривиальных трактатов о попугаях и чувствовал себя полностью обескураженным тем знанием, что Королева Тьмы, самая сильная богиня в пантеоне, ищет его и Око Дракона. Это только вопрос времени, она все равно найдет их.

Он мог бы сбежать из города, но у него почти не было стали. И кроме того его такой поспешный отъезд вскоре после прибытия выглядел бы чрезвычайно подозрительным. К тому же, ему некуда было идти. Члены Конклава скорее всего уже объявили его магом-ренегатом. Каждая белая мантия обязалась попытаться спасти его. Каждая черная мантия обязалась убить его, как только увидит. Он был изгоем, без средств и способов существования, кроме постоянного унижения. Он видел свое будущее. В нем он был похож на тех стариков, поглощенных своей жадностью и живущих на вареной капусте.

— Если Такхизис найдет меня первой, мне не надо будет волноваться о своем будущем, так как его не будет, — пробормотал Рейстлин. — Лучше бы я был на дне Кровавого Моря вместе со своим глупым братом.

Он наклонился и обнял руками голову, предавшись отчаянию.

В гостиной комнате Черные Мантии быстро утопили свой страх в эле и становились все более воинственными.

— Я скажу вам у кого эта глотка дракона, — сказал Крючконосый.

— Око, тупица, — сказал Пузатый. — Око Дракона.

— Какая разница? — прорычал Крючконосый. — Вы слышали, что драконид говорил нам? Скрытый Свет!

Рейстлин поднял голову. Он уже в третий раз слышит определение «Скрытый Свет». Крючконосый говорил об этом с Иолантой, жалуясь, что он боится подозрений в связях со Скрытым Светом. Сивак тоже говорил о Скрытом Свете.

Рейстлин хотел спросить об этом Иоланту, но со всеми другими заботами совсем забыл. Он вышел из библиотеки и прошел в зал, туда, где собрались Черные Мантии, выпивая теплый эль и пытаясь выяснить, кого еще они могут обвинить в своих проблемах.

— Что ты здесь делаешь, Маджере? — сердито потребовал Крючконосый, увидев Рейстлина. — Ты должен уже мыть кухню.

— Я как раз занимаюсь этим, господин, — сказал Рейстлин. — Но я не мог сдержать интереса, когда услышал об этом Скрытом Свете. Что это?

— Банда предателей, убийц и воров, — сказал Крючконосый. — Которые работают, чтобы уничтожить нашу великолепную Королеву.

«Движение сопротивления, — с изумлением понял Рейстлин. — В Нераке, под носом у Такхизис».

Он попросил рассказать поподробнее, но никто из стариков не был склонен обсуждать эту тему, разве что громко проклинать повстанцев. Так как они все время с подозрением следили друг за другом, он понял, что каждый из них боялся, будто другие донесут и предадут его Повелителю Ночи при первой же возможности.

«Они с удовольствием сдадут и меня», — подумал Рейстлин, уходя в кухню, чтобы начать уборку. Он был рад получить возможность физической нагрузки, освобождавшей и прояснявшей его разум. Идеи и планы возникали у него в голове настолько быстро, что он мог только мельком подумать о них. И все же одна мысль главенствовала.

«Если Такхизис выиграет войну, то я стану ее рабом, вынужденным просить крохи от ее могущества, которые она пожелает бросить мне. И если же Такхизис проиграет…».

Подметая муку и разбитые тарелки, Рейстлин задавался вопросом, как тот, кто посвятил себя Тьме, может бороться на стороне Света.

 

Глава 7

Не то место. Не то время

8-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин весь день работал в Башне, убирая кухню; затем он шел из комнаты в комнату, поднимая опрокинутую мебель и убирая разломанные доски, оставшиеся от вышибленных драконидами дверей. Черные Мантии выпили эль, поскандалили, съели ужин, который он приготовил для них, поскандалили еще немного и улеглись в кровати.

Уже была ночь, когда он закрывал дверь с единственной руной, которую, возможно, смог бы открыть магический говорящий попугай. Он устал физически, поскольку день был длинным и полным событий, но он знал, что не сможет заснуть, потому что его ум все еще пребывал в суматохе. Что он ненавидел больше всего, так это лежать с открытыми глазами и смотреть в темноту.

Он подумал, что мог бы навестить Снаггла и попытаться вернуть свой кинжал. Командир-сивак, казалось, не был тем, кто позволил бы магическому оружию залежаться у него за поясом, особенно когда светил небольшой доход.

Рейстлин предположил, что мог бы навестить Иоланту, раз он будет по соседству. Он сильно интересовался организацией под названием Скрытый Свет, а она наверняка знала всех в Нераке. Она держала свои пальцы на пульсе этого темного места. Но он отверг эту идею. Разговор с нею был бы слишком опасен. Она обладала странным свойством узнавать о его мыслях, и он боялся, что она поймет его интересы. Эта женщина была загадкой. Он не имел понятия, к кому она привязана. Работала ли она на Такхизис? На Ариакаса? Возможно на Китиару? Иоланта не много говорила о Кит, но Рейстлин чувствовал в ее тоне восхищение и теплоту всякий раз, когда она упоминала его сестру.

«Учитывая, что Иоланта очень похожа на меня, — напомнил себе Рейстлин, — несомненно, ее привязанности связаны с Иолантой, что означает, что ей нельзя доверять».

Он вошел в Нераку через Белые Врата. В такой поздний час очередь была коротка, хотя Рейстлину всё же пришлось подождать некоторое время, пока стражники флиртовали с буфетчицей из «Сломанного Щита», которая принесла им кувшин холодного эля — подарок от Талента Оррена. Рейстлин считал, что это очень умно со стороны Оррена — делать стражников счастливыми. Эль стоил немного, а результатом было очень уважительное их отношение.

Рейстлин прошел взад и вперед через Белые Врата несколько раз, и никто так и не поглядел на его подделанный документ. Он больше не волновался об этом. Как Иоланта и уверяла его, стражники были не слишком скурпулезны. Единственное живое существо, которое не впустили во врата, когда Рейстлин наблюдал за ними, был кендер. Стражники могли поймать его, если были достаточно трезвыми.

Наконец, в последний раз пройдя через ворота, Рейстлин стремительно пошел к своей цели, настороженно оглядывая окрестности. Он держал в руке розовые лепестки, а сонное заклятие постоянно повторялось у него в голове. Никто так и не обратился к нему, и он благополучно добрался до Ряда Магов.

Единственные огни на улице сияли из окна магической лавки Снаггла. Окно Иоланты было темным. Рейстлин вошел в магазин, который был чисто прибран и освещен несколькими подвешенными фонарями. Снаггл сидел у прилавка, устроившись на табурете и попивая тарбеанский чай.

Рейстлин уже встречался с хозяином и наблюдал, как Иоланта вела с ним дела.

«Ты не увидишь там ни одного посоха, стоящего у стен. Ни одного пузырька со снадобьем на витрине. По понятным причинам ничего нельзя выставлять напоказ в этом городе, — сказала она ему, — Снаггл хранит все свои товары в помеченных ящиках, сложенных на полках, которые простираются от пола до потолка позади длинного прилавка. Ни одному клиенту не разрешается туда входить. Последнего парня, который попытался это сделать, пришлось оттирать потом с пола губкой. Скажи Снагглу, что тебе нужно, и он принесет это тебе».

Снаггл улыбнулся.

— Мастер Маджере. Пришел за паутиной? У меня есть одна прекрасная сеть, господин. Только сегодня поступила. Прявший ее паук был привезен темными гномами из Торбардина. Этот паук выглядит довольным. Ничто более не нужно, кроме довольного паука, чтобы создать прекрасную надежную сеть.

— Нет, спасибо, господин, — сказал Рейстлин. — Я пришел по поводу кинжала. Возможно, его вам сегодня продали. Драконид-сивак, командир храмовой стражи…

— Командир Слит, — сказал Снаггл, понимающе кивая. — Я хорошо его знаю, господин. Один из лучших моих клиентов. Новичок в городе, но уже произвел большое впечатление. Он был сегодня здесь, да. Принес мне кинжал. Прекрасное качество. Некогда принадлежал Магиусу. Продается вместе с кожаными ножнами, благодаря которым вы можете устроить его на своем запястье…

— Я знаю, — сухо сказал Рейстлин. — Кинжал был моим.

— Ах, этот Слит, — хихикнул Снаггл. — Он далеко пойдет. Я думаю, вы хотели бы вернуть свою собственность обратно, господин. Только чтобы удостовериться, вы не могли бы описать его для меня? Какие-нибудь отличительные признаки?

Рейстлин терпеливо описал кинжал и упомянул, что у него была маленькая зарубка в лезвии.

— Оставшаяся после какого-то приключения, господин? — с интересом спросил Снаггл. — Битва с троллем? Сражение против гоблинов?

— Нет, — сказал Рейстлин, с улыбкой вспоминая, откуда зарубка. — Мой брат и я играли в мамблти-пэг…

Он замолчал. Он не хотел говорить — он не хотел даже думать — о Карамоне. Рейстлин продолжил, описывая кожаные ножны, которые он сам когда-то переделал.

Снаггл встал с табурета, подошел к одной из коробок, взял ее с места и возвратился к прилавку. Он открыл крышку, показывая несколько кинжалов. Рейстлин увидел свой и собрался взять его, когда Снаггл ловко перехватил оружие.

— Это и есть ваш кинжал, господин? За пять стальных монет, я буду рад возвратить его вам.

— Пять стальных монет! — задохнулся Рейстлин.

— Как я уже говорил, он принадлежал Магиусу, — торжественно сказал Снаггл.

— Как и пять тысяч других кинжалов, путешествующих по Ансалону, — сказал Рейстлин.

Снаггл просто усмехнулся, положил кинжал в коробку и закрыл крышку.

— У меня есть к вам предложение, — сказал Рейстлин — У меня нет денег, но я знаю, что вы торгуете снадобьями. Я смешивал разные микстуры в течение очень долгого времени и у меня есть некоторый опыт в этом деле.

— Принесите образец своей работы, господин, и если снадобье действительно окажется хорошим, мы осуществим сделку.

Рейстлин с благодарностью кивнул и покинул лавку, планируя вернуться в «Сломанный Щит». Прогулка заставила его почувствовать себя лучше. Он чувствовал себя утомленным и хотел спать.

Когда он спускался с одного из тротуаров вдоль Дороги Королевы, направляясь к Белым Вратам, он заметил трех мужчин, одетых в длинные черные мантии темных пилигримов, приближающихся к нему. Все трое шли рядом, взяв друг друга под руки, и были заняты оживленной беседой. Возможно, они возвращались из «Сломанного Щита», так как их речь была нечленораздельной, и они громко кричали друг другу голосами, противоестественно звучащими тихой ночью.

Двое из них несли фонари, и в их свете Рейстлин узнал бульдожье лицо и мускулистые руки Судьи. Палач говорил больше всех, пьяным голосом рассказывая в ужасных деталях смертельные муки одной из его жертв. Двое других слушали его с придыханием, вертясь вокруг него и от чистого сердца смеясь над каждым поворотом винта или ударом плетью. Эти трое шли прямиком к Рейстлину.

Рейстлин весьма хорошо знал, что должен избежать столкновения с ними. Даже пьяный, Судья был опасным человеком. Рейстлин должен был убежать в переулок или быстро перебежать улицу на другую сторону. Однако, наблюдая за Судьей, Рейстлин вспомнил крики тех бедных заключенных в пыточной палате и гнев запылал в нем. Он всегда ненавидел хулиганов, вероятно потому, что часто становился их целью, а слово «хулиган» было слишком мягким термином для Судьи.

Рейстлин остановился посреди тротуара. Судья и его спутники, продолжая держать друг друга под руки, шли прямо к нему. Или они были слишком пьяны, чтобы заметить его, или они думали, что он посторонится.

Рейстлин не двинулся с места. Они должны были или остановиться или обойти его.

Наконец Судья заметил его. Он и его сотоварищи, шатаясь, остановились.

— Уйди в сторону, ублюдок, и лучше дай нам пройти, — прорычал Судья.

Рейстлин наклонил свою закрытую капюшоном голову.

— Если вы трое, уважаемые господа, отступили бы в сторону, я мог бы уйти…

— Ты смеешь требовать, чтобы мы уступили! — крикнул один из несущих фонарь жрецов. — А разве ты не знаешь кто это?

— Я не знаю и мне наплевать, — ровным голосом сказал Рейстлин.

— Я узнаю этот голос. Я уже встречал этого говнюка раньше, — сказал Судья. — Держите свет так, чтобы я его видел…

Тело Судьи внезапно напряглось. Его спина выгнулась, глаза вылезли из орбит. Он тяжело выдохнул, а затем издал мучительный стон и покачнулся вперед, вытягивая руки. Затем он упал животом вниз на тротуар. Кровь сочилась из его рта. Свет двух фонарей вспыхнул на ручке мясницкого ножа, торчащего у судьи из спины. Рейстлин краем глаза увидел фигуру в черных одеждах, исчезающую за углом.

Два темных пилигрима уставились на мертвеца с пьяным недоумением. Рейстлин был также ошеломлен, как и они. Он первым оправился от шока и стал на колени возле мертвеца, пытаясь нащупать пульс на бычьей шее, хотя было очевидно, что человек был мертв. Один из темных пилигримов внезапно завопил.

— Ты! — кричал он, указывая пальцем на Рейстлина. — Он мертв из-за тебя!

Он качнул свой фонарь, стараясь ударить Рейстлина им по голове, но промахнулся.

Второй темный пилигрим стал звать стражу.

— Убийство! Помогите! Убийство! Убийство!

Рейстлин понял, что он в опасности. Темные пилигримы думали, что он преднамеренно остановил Судью и занял его разговором, чтобы убийца не ошибся и нанес тому точный удар. Рейстлин мог заявить о своей невиновности, но события разворачивались для него самым неблагоприятным образом. Никто ему не поверит.

Рейстлин встал на ноги. Он перебирал в кармане розовые лепестки. Слова заклинания всплыли у него в голове и через долю секунды уже были у него на языке.

— Аст тасарак синуралан крунави!

Он бросил розовые лепестки в лица двух темных пилигримов, и они упали на тротуар как подкошенные — один скатился в сточную канаву, другой остановился в ногах Рейстлина. Один из фонарей упал на землю и сломался. Его свет погас. К сожалению, второй фонарь продолжал светить. Рейстлин хотел было потратить еще немного времени, чтобы погасить свет, но он не посмел. Он слышал свист и крики, тут же вспомнив, как Иоланта рассказывала ему о том, как серьезно нераканская стража относилась к убийствам темных пилигримов. Из-за убийства Судьи здесь скоро мог оказаться весь гарнизон.

Рейстлин минуту поколебался, думая, что предпринять. Он мог благополучно переместиться коридорами магии обратно в свою комнату. Он посмотрел в небо и, казалось, заметил, как Лунитари ему подмигивает. Богиня всегда испытывала к нему симпатию. Это могло быть выходом, который он искал. Хотя он ставил себя под угрозу, он не мог отвергнуть возможность воспользоваться ее магией.

Рейстлин вспомнил фигуру, одетую в черное, бегущую за угол и последовал тем же маршрутом. Серебряный свет Солинари, перемешанный с красным жаром Лунитари, освещал ему путь, и Рейстлин быстро увидел, что убийца совершил ошибку. В своей поспешности он побежал прямо в тупик. Конец переулка был перегорожен высокой каменной стеной. Убийца все еще должен быть здесь. Если у него не было крыльев, он не смог бы никуда убежать.

Рейстлин замедлил шаги, двигаясь осторожно, всматриваясь в тени, прислушиваясь к малейшему звуку. У убийцы мог быть еще один нож, и Рейстлин не хотел почувствовать его лезвие между ребрами. Услышав скребущий звук, он увидел убийцу в черном, пытающегося перелезть через стену. Стена была слишком высока, камни были гладкими, без уступов и трещин. Убийца заскользил на ней, упал на землю и сел там, извергая проклятия.

Плохо видимый в лунном свете и тенях, убийца был низкоросл и строен. Рейстлин вначале подумал, что убийца — ребенок. Он подошел поближе и в свете Лунитари в изумлении узнал кендершу, которую недавно Талент Оррен выбросил из «Сломанного щита». На ней больше не было яркой кендерской одежды, она была одета во все черное: черная блузка и черные брюки. Свои соломенные волосы она заправила в черную шапочку.

В ее руке вспыхнула сталь, а глаза замерцали. Ее скуластое лицо имело самое некендерское выражение: мрачную, холодную решимость.

— Станешь вопить, призывая стражу, и я разрежу твое горло от уха до уха, — сказала она ему. — Я могу это сделать. И я очень быстра с ножом. Ты даже мог наблюдать это.

— Я не собираюсь вопить, — сказал Рейстлин. — Я могу помочь тебе преодолеть стену.

— Такой слабак, как ты? — глумилась кендерша. — Да ты не смог бы поднять и котенка.

Позади них стражники кричали и свистели. Кендерша не выглядела возбужденной или напуганной — в этом она вела себя как любой нормальный кендер.

— Я могу использовать магию, — сказал Рейстлин. — Хотя это будет стоить тебе.

— Сколько? — нахмурившись, спросила кендерша.

— Ты вряд ли сможешь заплатить, — сказал он холодно и протянул ей руку. — Ты просто можешь принять помощь или отказаться от нее.

Кендерша колебалась, подозрительно глядя на него. Звуки свистков и топот ног по тротуару помогли ей принять решение. Она схватила его за руку. Он произнес слова заклинания, и они оба поднялись в воздух и перелетели стену. Они приземлились на улицу с другой стороны, легко как перышки.

Тассельхоф долго охал и ахал бы, требуя обсудить заклинания и настаивая, чтобы Рейстлин снова пустил его в ход. Эта же кендерша держала свой рот на замке. В то же мгновение, когда они стали на землю, она метнулась прочь подобно стреле, выпущенной из лука.

Точнее, она попыталась это сделать. Рейстлин продолжал держать ее за руку, и, прекрасно знакомый с повадками кендеров, удержал ее, даже когда она вывернула свою руку, почти сломав себе запястье и чуть не вывихнув плечо.

Судя по звукам за их спинами, все больше стражников собиралось у места преступления, расширяя круг поиска убийцы.

— Ты должна мне, — сказал он, крепче сжимая руку кендерши.

— У меня нет стали, — ответила кендерша.

— Мне не нужна сталь. Информация.

— У меня ее тоже нет, — сказала кендерша и еще раз попробовала высвободиться.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Не твое дело.

— Меня зовут Рейстлин Маджере, — сказал он ей. — Теперь мы знакомы. Скажи мне свое имя. Это вряд ли может повредить тебе, не так ли.

Кендерша задумалась.

— Я думаю, нет. Меня зовут Мериголд Береговая Улитка.

Рейстлин подумал, что во всей длинной истории Кринна, вероятно, не найдешь более невероятного имени для хладнокровного убийцы.

— Меня называют Мари, — добавила кендерша. — А тебя называют Рейст?

— Нет, — ответил Рейстлин. Только один человек называл его так. — Ты принадлежишь к Скрытому Свету, не так ли, Мари, — продолжил он утвердительным, а не вопросительным тоном.

— Скрытый Свет? Никогда не слышала о таком, — сказала Мари.

— Я не верю тебе. Я кое-что знаю о кендерах и не могу поверить, что ты сама спланировала эту смелую акцию.

— Я спланировала! — в негодовании закричала Мари.

Рейстлин пожал плечами.

— Я всегда могу снова отправить тебя на ту сторону.

Они оба слышали как стражники копались в переулке. Мари надулась и упрямо молчала.

— Я могу помочь, — сказал Рейстлин. — Ты могла убедиться в этом только что.

— Ты носишь черную мантию, — сказала она.

— А ты кендер с веселым сердцем, — ответил Рейстлин. — И с кровью на лице.

— Я? — Мари вытащила носовой платок и протерла щеки.

— Я думаю, что это мое, — сказал Рейстлин, узнавая носовой платок.

— Наверное, ты его потерял, — Мари посмотрела на него широко открытыми глазами. — Тебе вернуть его?

Рейстлин улыбнулся. По крайней мере, некоторые вещи в мире никогда не менялись. Он чувствовал странное облегчение от этого.

— Скажи мне, как связаться со Скрытым Светом, Мари, и я позволю тебе уйти.

Мари осмотрела его, как бы принимая решение. С другой стороны стены можно было слышать, как стражники протыкают кучи хлама и стучат в черные ходы.

— У нас больше нет времени, — сказал Рейстлин. — Кто-нибудь обязательно додумается обыскать эту улицу. И я не собираюсь отпускать тебя до тех пор, пока ты не скажешь мне то, что я хочу узнать.

— Хорошо, я, возможно, слышала об этом Скрытом Свете, — неохотно сказала Мари, — Я помню что-то вроде того: ты должен пойти в таверну под названием «Волосатый тролль», заказать себе выпить и сказать: «Я избежал Водоворота». А затем ждать.

— Избежал Водоворота! — потрясенно и встревоженно повторил Рейстлин. Он сильнее сжал ее руку. — Как ты узнала об этом?

— О чем? Прекрати! Ты делаешь мне больно, — сказала Мари.

Рейстлин ослабил хватку. Он поступил глупо. Никто никак не мог узнать о Водовороте, тонущем судне и Кровавом Море. Водоворот был словом из пароля, вот и все. Он выпустил кендершу и собирался сказать ей спасибо, но Мари уже бежала по улице. Она быстро исчезла в темноте.

Рейстлин облокотился о стену. Как только волнение и чувство опасности покинули его, он почувствовал себя истощенным и лишённым сил. И потом он еще долго шел назад к «Сломанному щиту». В домах повсюду вспыхивали огни, так как люди, услышав крики стражи, просыпались и высовывались из окон, требуя сказать им, что происходит. Стражники выпустили распоряжение, что городские ворота закрываются, и никто не может войти или выйти, добавляя свою долю к общему беспорядку.

У Рейстлина еще оставались силы для одного последнего заклинания. Он сжал свою руку на Оке Дракона, произнес магические слова и вошел в магические коридоры. Он вышел в своей комнате в «Сломанном щите». Снял свои мешочки, положил их под подушку, а затем разделся и упал на кровать, скоро заснув, словно мёртвый.

Как обычно, ему снился Карамон. Только сегодня Карамон был в компании с кендершой, которая тыкала Рейстлина в ребра мясницким ножом.

 

Глава 8

Раннее утро. Алиби

9-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин был разбужен стуком в дверь. Вырванный из глубокого сна, он сел на постели, облокотившись на спинку кровати и чувствуя, как сильно стучит его сердце. Он посмотрел в окно. Ночь все еще окутывала город. Ему удалось поспать совсем немного.

— Открой эту проклятую дверь! — прошипела Иоланта сквозь замочную скважину.

Один из соседей закричал, требуя тишины. Рейстлину понадобилось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Затем он схватил посох Магиуса, произнес слово «Ширак», и хрустальный шарик на вершине посоха загорелся мягким светом.

— Позвольте мне одеться, — ответил он.

— Я уверена, что у тебя нет ничего, чего бы я уже не видела в мужчине, — нетерпеливо сказала Иоланта. — Кроме, разве что, золота.

Рейстлин не обратил на ее слова внимания. Он поспешно оделся, затем открыл дверь.

Иоланта, закутанная в просторный темный плащ, быстро прошла мимо него в комнату.

— Закрой дверь, — сказала она. — И запри ее.

Рейстлин сделал это и сонно посмотрел на нее.

— Я принесла тебе чашку тарбеанского чая, — она протянула ему дымящуюся кружку. — Мне нужно, чтобы ты поскорее проснулся.

— Который час? — спросил он.

— Раннее утро.

Он рассеянно взял кружку, и она обожгла ему руку. Кружка выпала у него из рук на пол. Иоланта села на единственный стул в комнате, вынудив Рейстлина устроиться на краю кровати. Он протер глаза.

Иоланта положила руки на колени и наклонилась вперед.

— Они уже были здесь? — напряженно спросила она.

— Кто?

— Храмовая стража. Значит, не были. Они не знают, где ты живешь. Это хорошо. Это даст нам немного времени, — она пристально посмотрела на него. — Где ты был сегодня вечером?

Рейстлин сонно посмотрел на нее.

— В кровати. А что?

— Тебя не было в кровати всю ночь. Просто ответь на мой вопрос, — сказала она резким тоном.

Рейстлин взъерошил себе волосы.

— Я допоздна работал в Башне, убирая после нашествия драконидов, которые искали там какой-то артефакт…

— Я знаю об этом, — прервала его Иоланта. — Куда ты пошел после того, как покинул Башню?

Рейстлин встал.

— Я устал. Думаю, вам лучше уйти.

— А я думаю, что ты должен ответить мне! — сказала Иоланта, ее фиолетовые глаза пылали. — Если ты не хочешь, чтобы Черный Призрак пришел за тобой.

Рейстлин внимательно посмотрел на нее, затем сел обратно.

— Я посетил лавку вашего друга, Снаггла. Один из ящеров конфисковал мой кинжал…

— Командир Слит. Об этом я тоже знаю. Ты говорил со Снагглом?

— Да, мы заключали сделку. Я собираюсь обменять пару снадобий…

— В Бездну снадобья! Что случилось потом?

— Я устал. Пришел домой и лег спать, — ответил Рейстлин.

— Ты не слышал шум, волнение на улицах?

— Я не был на улицах, — сказал Рейстлин. — Когда я покинул магическую лавку, то почувствовал себя настолько усталым, что не решился идти пешком. Я прошел магическими коридорами.

Иоланта уставилась на него. Он встретил ее взгляд и выдержал его.

— Ну хорошо, — сказала она, чуть расслабившись и слегка улыбнувшись. — Рада слышать. Я боялась, что ты можешь быть в этом замешан.

— В чем? — нетерпеливо спросил Рейстлин. — Что происходит?

Иоланта встала со стула и, подойдя к нему, села возле него на кровати. Она понизила голос почти до шепота.

— Ночью был убит Судья. Он шел по дороге около Храма, недалеко от Ряда Магов, когда к нему обратился маг в черной мантии. Так как эта Черная Мантия задержала Судью на месте своим разговором, убийца смог подкрасться к нему и убить. И убийца, и маг исчезли.

— Судья… — сказал Рейстлин, нахмурившись, как бы пытаясь вспомнить.

— Та гора мускулов, которая выполняет грязную работу для Повелителя Ночи, — сказала Иоланта. — Сам Повелитель был разъярен. Он переворачивает город вверх дном в поисках магов в черных мантиях.

Иоланта встала и принялась ходить по комнате, беспокойно сжимая и разжимая кулаки.

— И это случилось в самое неподходящее время! Магов и так уже подозревали, а теперь еще и это! Стражники вначале пришли ко мне. К счастью, у меня есть алиби. Я была в постели с Ариакасом.

— И вы подумали, что теперь они придут за мной, — сказал Рейстлин, пытаясь казаться беспечным, в то же время думая, что у него серьезные неприятности. Он совсем забыл как мало Черных Мантий в этом городе.

Иоланта остановилась и повернулась к нему.

— Я сама сказала им кого им следует искать.

— Да? — сказал Рейстлин, почувствовав тревогу.

— Да. Сейчас виновники уже мертвы, — хладнокровно сказала Иоланта — Я только что из Башни и видела тела.

— Мертвы? — изумленно сказал Рейстлин. — Тела? Чьи…

— Черные мантии из Башни, — сказала Иоланта, а затем со вздохом добавила. — Кто знал, что эти старики могут быть настолько опасны? Они работали для Скрытого Света прямо у меня под носом. Должно быть, я ослепла, раз не заметила этого.

Рейстлин уставился на нее; затем медленно проговорил.

— Как они умерли?

— Повелитель Ночи послал Черного Призрака, — она задрожала. — Это было ужасное зрелище. Все трое лежали в своих постелях и их тела были досуха высосаны…

Рейстлин покачал головой.

— Мне это кажется очень странным. Почему Повелитель Ночи не арестовал их? Почему не пытал? Почему не спросил об их сообщниках?

— Я похожа на Повелителя Ночи? — резко спросила Иоланта. Она снова принялась шагать по комнате. — Это только вопрос времени. Скоро они узнают, где ты живешь. Стража Повелителя Ночи должна будет допросить тебя, возможно даже арестовать. Я должна спрятать тебя куда-нибудь в безопасное место, куда не дотянутся его лапы.

Она продолжала шагать, беспрестанно ударяя кулаком по ладони. Внезапно она повернулась к нему.

— Ты сказал, что путешествовал коридорами магии. Твоя дверь была заперта. Ты же не брал ключ?

— Нет, я телепортировался прямо в комнату.

— Отлично! Ты идешь со мной.

— Куда? — спросил Рейстлин.

— В Красный Особняк. Ты не брал свой ключ. Талент Оррен сможет засвидетельствовать это. Никто не видел, чтобы ты входил в гостиницу. Ты можешь сказать, что провел всю ночь в работе. Я буду ручаться за тебя и Ариакас тоже.

— Зачем ему делать это? — спросил Рейстлин, нахмурившись.

— Чтобы щелкнуть по носу Повелителя Ночи. Или по какой-нибудь другой причине. Император не в самом лучшем настроении, и всякий раз, когда что-то идет не так как надо, он обвиняет в этом жрецов. К счастью для тебя, твоя сестра вернулась с триумфом. Он встречался с нею, и встреча прошла хорошо. Он будет рад помочь ее маленькому братишке. И забери с собой посох Магиуса. Стражники обязательно обыщут комнату.

Пока она говорила это, она собирала постель Рейстлина, придавая ей такой вид, как будто он не спал здесь этой ночью.

— А где этот особняк? — спросил он.

— Около лагеря Красной Армии. Вне городских стен, что является еще одним преимуществом. Неракские стражники закрыли ворота после убийства. Никому не позволяют войти и выйти. Поэтому, если тебя там нет, то и не было. И если бы ты там был, ты бы не вышел.

Рейстлин подумал, что ее план неплох. Кроме того, он все-таки желал встретиться с Ариакасом. Возможно, Император сделает ему какое-нибудь предложение. Рейстлин все еще был открыт для всех возможностей. Он потуже связал все свои мешочки и подвесил их на пояс.

— Собрал все свои «шарики»? — с хитрой улыбкой спросила Иоланта. — Дракониды не забрали ни одного? Я слышала, что они произносили заклинания, чтобы искать магические артефакты.

— Нет, они не забрали их, — ответил Рейстлин. — В конце концов, это просто мраморные шарики.

Иоланта усмехнулась.

— Как скажешь.

Она засунула руку в один из своих мешочков и вытащила то, что казалось шариком черной глины. Сжав ее в руках, она разминала ее пальцами до тех пор пока она не стала мягкой, все время бормоча магические слова тихим шепотом. Рейстлин изо всех сил старался расслышать их, но она приложила все усилия для того, чтобы это стало невозможным. Когда она закончила выпевать слова, она бросила глину на стену. Та прилипла к поверхности и стала расти, очень походя на быстро поднимающееся тесто. Черная глина покрыла большой участок стены, остановив свое распространение только на уровне роста Иоланты.

Она проговорила еще одно магическое слово, и глина растворилась, а вместе с ней и стена. Показался коридор, ведущий через время и пространство.

— Эта штука стоила мне целое состояние, — сказала Иоланта. Она сильно стиснула запястье Рейстлина. Он инстинктивно попытался вырваться, но она усилила захват.

— Ты на самом деле очень не любишь, когда к тебе прикасаются, не так ли? — тихо сказала она. — Тебе не нравится позволять людям подбираться к тебе слишком близко.

— Я только что услышал, что случается с теми, кто подбирается слишком близко к вам, госпожа, — холодно ответил Рейстлин. — Вы, так же как и я, знаете, что те старики не были замешаны в этом убийстве.

— Послушай меня, Рейстлин Маджере, — сказала Иоланта, подтащив его так близко к себе, что он мог почувствовать ее дыхание на своей щеке. — Вчера вечером в городе было пятеро магов в черных мантиях. Только пятеро. Не больше. Я знаю, где была сама. Я знаю, где были эти три дурака из Башни. Остается один. Ты, мой друг. Все, что я сделала, это попыталась спасти твою золотую задницу.

— Возможно, кто-то специально переоделся в черную мантию, — сказал Рейстлин. — Или кто-то из черных мантий просто оказался не в то время и в не том месте и совершенно невиновен.

— Возможно, — Иоланта сильнее сжала его руку. — Но мы оба знаем, что это не так. Не беспокойся. Ты поднялся в моих глазах. Если и был здесь человек, который заслуживал удара ножом в спину, так это Судья. Я прошу только одно взамен за мое молчание.

— Что именно? — спросил Рейстлин.

— Расскажи Китиаре, что я для тебя сделала, — сказала Иоланта.

Она вошла в магический коридор, потащив Рейстлина за собой. Очутившись внутри, она отпустила его руку и сняла глину со стены, которая не исчезла совсем, а только стала бестелесной и невидимой. Вход в коридор закрылся позади них, а впереди открылась дверь. Рейстлин оказался в хорошо обставленной роскошной комнате, в которой сильно пахло гарденией.

— Это моя комната, — сказала Иоланта. — Ты не можешь оставаться здесь. Если меня поймают с другим мужчиной, нам обоим конец.

Она подошла к двери. Немного приоткрыв ее, она всмотрелась в коридор.

— Хорошо. Никого нет. Поторопись и скорее потуши огонь своего посоха! Иди в запасную комнату, третья дверь слева.

Она выпихнула его в темный коридор, а затем закрыла и заперла за ним дверь.

 

Глава 9

Красный Особняк. Темная Королева

13-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин провел больше недели в Красном Особняке, сходя с ума от нетерпения, волнения и раздражения. Он был одинок и, очевидно, о нем совсем забыли. Красный Особняк, несмотря на свое название, был черным и по цвету, и по атмосфере, царящей в нем. Здание так назвали, потому что оно было расположено на утесе, спускающемся в лагерь Красной Армии. Рейстлин, стоя на портике, мог видеть внизу ряды палаток и снующих туда-сюда солдат. В некотором отдалении стояли городские стены и Красные Врата. Кроме этого, хорошо были видны уродливые очертания Храма.

Особняк был построен за бешеные деньги высокопоставленным жрецом Такхизис. Спиритор был впутан в заговор с целью свержения Повелителя Ночи. Некоторые говорили, что Ариакас тоже был вовлечен в это, и что заговор провалился именно потому, что он в последний момент отступился и предал своих сообщников.

Никто не знал, как было на самом деле. Единственное, что знали все, это то, что однажды ночью Спиритор исчез из своего прекрасного особняка, а на следующий день в него въехал Ариакас. Особняк был построен из черного мрамора и был очень большим, очень темным и очень холодным. Рейстлин проводил свои дни или в библиотеке, изучая найденные там книги заклинаний, или прохаживаясь по залам в ожидании аудиенции с Императором.

Иоланта заверяла Рейстлина, что она говорила о нем с Ариакасом. Она сказала, что Ариакас просто рвался встретиться с братом своей дорогой боевой подруги Китиары, и он наверняка найдет для Рейстлина работу.

Очевидно, Ариакас прекрасно справлялся со своим рвением. Он провел совсем немного времени в особняке, предпочитая работать в своем командном пункте, расположенном в лагере Красной Армии. Рейстлин столкнулся с ним только мимоходом. Император даже не взглянул на него.

После встречи с ним и после услышанных о нем рассказов, Рейстлин уже не был уверен, что он хочет быть представлен ему и, более того, служить ему. Ариакас был большим человеком мускулистого телосложения, гордящийся своей грубой силой и мог легко воодушевить своих солдат. Он был хорошим военачальником и в этом оказался полезным для своей Королевы.

Ариакас должен был удовлетвориться тем, чтобы выигрывать для нее битвы, но его амбиции побуждали его оставить относительную безопасность поля битвы и войти на намного более опасную и смертельную арену политики. Он потребовал для себя Корону Власти, и Такхизис удовлетворила его желание. Это было ошибкой.

В тот момент, когда Ариакас надел на себя Корону Власти, он стал мишенью. Он был убежден, что его приятели — Повелители Драконов — собираются против него. И он был прав. Он сам сделал все, чтобы разжечь соперничество и ненависть, думая, что это будет гарантировать ему сильных военачальников, и ему некого было винить, кроме самого себя, в том, что они ополчились на него.

Всем своим существом Ариакас напоминал Рейстлину Карамона, но только с черной и высокомерной душой. Ариакас в глубине души был простым грубовато-добродушным солдатом, который вляпался в дерьмо интриг и политики. Одетый в свою тяжелую броню, он вскоре станет падать. И, падая, он потащит за собой всех, кто держался к нему ближе всего.

Спустя три дня Рейстлин сказал Иоланте, что он уезжает. Она убеждала его быть терпеливее.

— Ариакас занят войной, — сказала она. — И у него нет интереса к чему-то другому, включая честолюбивых молодых магов. Ты должен проявить себя. Привлечь его внимание.

— И как мне сделать это? — зло спросил Рейстлин. — Ходить за ним по пятам?

— Помолись Королеве Такхизис. Убеди ее поручиться за тебя.

— Зачем бы ей делать это? — Рейстлин пожал плечами. — Вы сами говорили, что она отвернулась от всех магов, когда Нуитари оставил ее.

— Ах, но мне кажется, Темной Королеве ты нравишься. Она спасла тебя от Повелителя Ночи, помнишь? — сказала Иоланта с хитрой улыбкой. — Это именно Темная Королева спасла тебя, не так ли?

Рейстлин пробормотал что-то и ушел.

Вопросы Иоланты и ее намеки стали сильно раздражать его. Он не знал как вести себя с этой женщиной. Правда, она спасла его от ареста. Храмовая стража прибыла, чтобы допросить Рейстлина вскоре после их с Иолантой побега из «Сломанного Щита». Но у Рейстлина было чувство, что Иоланта спасла его по той же самой причине, по которой дракон иногда не убивает сразу свои жертвы. Для того чтобы пожрать их позже.

У Рейстлина не было намерения говорить с Такхизис. Темная Королева все еще искала Око Дракона. И хотя он не был уверен, что достаточно силен, чтобы вообще скрыть его, он не хотел понапрасну рисковать. Это была еще одна причина его желания отбыть из особняка. У Такхизис была часовня в Красном Особняке, и Рейстлин ощущал ее присутствие. До настоящего времени ему удавалось обходить часовню стороной.

Он провел утро того дня, когда собирался уехать, в библиотеке особняка. Так как Ариакас был магом, Рейстлин надеялся найти его личные книги заклинаний. Очевидно, Ариакас мало интересовался магией, так как в библиотеке не оказалось его книг; казалось, он не слишком любил проводить время за книгами. Единственными книгами в библиотеке были те, которые оставил после себя Спиритор, и все они были посвящены восхвалению Темной Королевы. Рейстлин без интереса просмотрел некоторые из них, зевнул и бросил свои поиски.

Ему попалась на глаза только одна интересная вещь — тонкая книга, которую явно читал сам Ариакас, так как Рейстлин нашел на корешке небрежную надпись: «Корона Власти: История». Том был написан неким писцом из окружения последнего Короля-Жреца, Белдинаса, и содержал записи о создании короны, которая, как верил Король-Жрец, была создана во времена Века Мечтаний.

Корону сделал правитель людоедов, и вскоре после этого она была потеряна, потом снова найдена, и так повторялось бесчисленное количество раз. Судя по возрасту книги, Корона принадлежала Белдинасу до падения Истара. Заметка, добавленная в конце книги Ариакасом, гласила, что Корона вновь была найдена вскоре после того как Такхизис обнаружила Камень Основания. Также Император описал некоторые магические возможности Короны, но, к разочарованию Рейстлина, не слишком детально. Ариакас, казалось, не слишком заинтересовался возможностями Короны, кроме, пожалуй, одной — у Короны была способность защитить хозяина от физического нападения. Ариакас особо подчеркнул это.

Рейстлин отложил книгу и покинул библиотеку. Он пошел через залы особняка, склонив голову и размышляя. Он достиг двери, которая, как он думал, вела в его комнату, и открыл её. Сильный запах ладана заставил его закашляться. Он в тревоге оглянулся и понял, что был отнюдь не в своей комнате. Он был в последнем месте на Кринне, где хотел бы оказаться. Каким-то образом он оказался в часовне Такхизис.

Маленькая часовня имела странную яйцеобразную форму. Потолок был куполообразным и украшенным пятью драконьими головами, которые все вместе смотрели на Рейстлина сверху. Глаза драконов были нарисованы таким образом, чтобы следить за присутствующим и, куда бы он не переместился, он не мог избежать их пристального взгляда. Алтарь Такхизис стоял в центре комнаты. Там горел ладан, его дым поднимался из неизвестного источника. Запах был невыносимым, наполняя собой ноздри и легкие. Рейстлин почувствовал головокружение и, боясь, что дым может быть ядовитым, прикрыл нос и рот рукавом, стараясь дышать как можно реже.

Он повернулся, чтобы уйти и тут понял, что дверь закрыта и заперта позади него. Его тревога возросла. Он поискал глазами другую дверь и заметил ее в конце нефа. Дверь была распахнута. Чтобы дойти до нее, Рейстлину пришлось пройти мимо алтаря, который, окутанный дымом, производил странный эффект на него. Комната стала сжиматься и расширяться, пол убегал из-под ног. Покрепче ухватившись за посох Магиуса, чтобы поддержать свои дрожащие ноги, он поплелся вдоль скамеек, где обычно сидели прихожане, размышляя над своей ничтожностью.

Его остановил женский голос.

«Ты должен стать передо мной на колени».

Рейстлин замер, почувствовав, как кровь замерзает в его венах. Он оперся на посох Магиуса, чтобы сохранить равновесие. Голос больше не проронил ни слова и спустя несколько долгих минут он засомневался, что действительно слышал его, а не вообразил себе.

Он сделал еще один шаг.

«Встань передо мной на колени! Отдай мне свою душу, — сказал голос, добавляя страстным тоном, — я щедро вознаграждаю тех, кто следует за мной».

Рейстлин больше не сомневался. Он посмотрел на потолок. Темный свет, похожий на свет чёрной луны, сиял в глазах пяти драконов. Он опустился на колени и склонил голову.

— Ваше Величество, — сказал Рейстлин. — Как я могу услужить вам?

«Положи Око Дракона на алтарь».

Руки Рейстлина задрожали. Его сердце сжалось. Ядовитые пары отравляли его разум, и ему пришлось прилагать неимоверные усилия, для того, чтобы думать. Он положил руку на мешочек и сжал Око Дракона. Казалось, он услышал голос Фистандантилуса, которым тот выпевал заклинания, напрасно надеясь убить дракона и освободиться из заточения.

— Я готов служить вам во всем, за исключением этого, моя Королева, — сказал Рейстлин.

На него вдруг обрушилась сокрушительная тяжесть, валящая с ног. Эта тяжесть походила на вес всего мира, и он упал на пол. Такхизис собиралась уничтожить его, раздавить в лепешку. Он сжал зубы, продолжая держать в руке Око Дракона и не двигаясь.

Затем внезапно давление пропало.

«Я запомню твое обещание».

Рейстлин, дрожа, сел на полу. Голос молчал. Он медленно и неуклюже поднялся на ноги. Темный свет сиял в глазах драконов. Он мог все еще чувствовать угрозу от Королевы, ее холодное дыхание, со свистом проходящее сквозь зубы.

Он мог уйти, хотя и не понимал каким образом остался жив. Такхизис могла бы раздавить его как яичную скорлупу. Он не мог найти ответа, почему она этого не сделала.

Внезапно ему в голову пришла мысль, от которой он задрожал. Он чувствовал вес мира, но не руку Такхизис.

— Она была не в состоянии прикоснуться ко мне, — выдохнул он.

Когда вернулись злые драконы, мудрецы Кринна предположили, что Такхизис вернулась тоже. Но теперь Рейстлин не был в этом так уверен. Такхизис могла прикоснуться к смертным духовной рукой, но не физической. Она была не в состоянии проявить в полную силу свою мощь и энергию, что означало, что она не полностью проникла в этот мир. Что-то останавливало ее, блокируя ей дорогу.

Обдумывая это, Рейстлин почти бежал к выходу. Он чувствовал ее жестокие глаза и их враждебный взгляд у себя между лопатками. Двустворчатые двери были, казалось, так же далеко, как край мира. Он добрался до них, и они распахнулись при его прикосновении. Он вышел из часовни и услышал, как двери затворились позади него. Рейстлин с благодарностью вдохнул свежего воздуха. Головокружение прошло.

Он оказался в большом зале, богато украшенный потолок которого поддерживался толстыми, черными мраморными колоннами. Он никогда не был в этой части особняка и задался вопросом как ему найти отсюда выход, когда услышал чьи-то шаги и увидел Ариакаса. И Ариакас впервые увидел его.

Это не совпадение, подумал Рейстлин и напрягся.

Ариакас спросил его о комнатах, доволен ли он их обстановкой и расположением. Рейстлин ответил, что доволен, не упоминая того, что хотел бы покинуть эти комнаты сразу, как ему представится возможность сделать это. Затем Ариакас сказал, что Рейстлин должен благодарить Кит за свое «назначение», но так как у Рейстлина до сих пор не было абсолютно никакого «назначения», он не видел, за что ему ее благодарить. Он просто ответил, что многим обязан своей сестре.

Было видно, что Ариакасу не понравился его тон, так как он нахмурился и сказал что-то вроде того, что большинство людей сжимаются и съеживаются перед ним. Только что отказавшись сжаться и съежиться перед Королевой, Рейстлин вряд ли сделал бы это перед ее слугой. Конечно, он должен был немного польстить Ариакасу, но предпочёл сказать, что его впечатление величием Императора не заставляет его бояться Ариакаса, добавив, что хорошо знает, что тому не нравятся трусы.

— Я сделаю так, что вы восхититесь мной, — сказал он.

Ариакас рассмеялся и сказал, что это вряд ли, но возможно когда-нибудь наступит и такой день. А затем он ушел.

В тот же день Рейстлин покинул Красный Особняк. Он прошел коридорами магии, чтобы избежать необходимости проходить через какие-либо из городских ворот. Он шел по улице, и его пульс ускорился, когда он увидел двоих драконидов с нашивками храмовой стражи.

К счастью для него возбуждение после смерти Судьи утихло. Повелитель Ночи полагал, что черные мантии из Башни были замешаны в убийстве, и так как все они были мертвы, он больше не прилагал усилий, чтобы выискивать повсюду магов. Вместо этого он произвел многочисленные аресты их «сообщников», пытал их, пока они не признались, казнил их и объявил, что дело закрыто.

Рейстлин волновался, что маленькая рыбешка Мари, возможно, попалась в огромную сеть Повелителя Ночи. Он расспрашивал тут и там и, удостоверившись, что все подозреваемые были людьми, испытал облегчение. Он уверил сам себя, что его беспокойство о кендерше было просто вызвано тем, что он был достаточно глупым, чтобы назвать ей свое настоящее имя.

Так как он не получил от Ариакаса никакой работы, он должен был позаботиться о своем заработке, чтобы прокормиться, выкупить свой кинжал и заплатить за жилье. Лучший и самый быстрый способ заработать сталь заключался в том, чтобы продавать свои снадобья Снагглу.

Рейстлин вернулся к Сломанному Щиту. Он взял ключ и открыл дверь в свою комнату. Матрац был разорван, мебель сломана и в стене была дыра от удара кулаком.

Также Рейстлин нашел счет от Талента Оррена, прикрепленный к столбику кровати. Оррен высчитал, что ущерб обойдется Рейстлину в две стальные монеты. Рейстлин глубоко вздохнул и принялся за работу.

 

Глава 10

«Волосатый Тролль». Особенный Водоворот

14-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин провел следующие два дня, смешивая микстуры в пустых помещениях Башни. Он пришел сюда утром тринадцатого и увидел, что дракониды собираются, наконец, убрать тела убитых черных мантий. Рейстлин попросил, чтобы ему позволили осмотреть последнее тело, прежде чем они его унесут. Он, скорее всего, не узнал бы, останки какого именно человека он исследует. Он понял, что это был Пузатый только потому, что кости с пергаментной кожей лежали на кровати Пузатого.

Тело было полностью лишено жидкости. Смерть должно быть была медленной, длительной и ужасной. Рот трупа был широко открыт, челюсти застыли в крике. Кости пальцев вцепились в простыни. Ноги были выкручены в смертельных муках. Глаза валялись в глазницах как высушенный виноград.

Дракониды беспокойно топтались в комнате и постоянно оглядывались через плечо, теребя оружие, пока Рейстлин тщательно исследовал труп. Как только Рейстлин сказал, что он закончил, они поспешно обернули тело простыней, вынесли его и свалили в телегу вместе с другими.

Рейстлин продолжил работу, отправившись на кухню. Вычищая чайник, он проанализировал все узнанное им и пришел к выводу, что он знает кто такой Черный Призрак.

«Но это не имеет никакого смысла…».

И тут его осенило. Рейстлин замер, остановив процесс выбрасывания гниющей капусты, обдумал новую мысль и, пожав плечами, сказал: «Китиара. Конечно».

Рейстлина не покидал интерес к движению сопротивления, под названием Скрытый Свет. Все эти два дня он думал о нем, пока работал. Решение, которое он собирался принять, изменит его жизнь или даже оборвет ее, и он не мог принять его без дополнительного обдумывания. Наконец, он решил, что, по крайней мере, должен узнать о Скрытом Свете побольше. После того, как он закончил работу, он пошел искать «Волосатого Тролля».

Таверна была расположена в предместьях Зеленого Района. Рейстлин без проблем нашел ее, так как таверна была единственным зданием в этой части города. В отличие от Белого района, прибежище складов, кузниц, кожевенных мастерских и ремесленников, которые были необходимы для армии, Зеленый район был прибежищем для двуногих паразитов, в равной мере, как и для четвероногих.

Темная Королева, возможно, не выигрывала бы свою войну без преданности и жертв тех рас, которые поклонялись ей: гоблинов, хобгоблинов, людоедов, минотавров и недавно созданной расы драконидов. Но именно люди, практически без исключений, управляли войной Такхизис, и командиры-люди не делали тайны из того факта, что они презирают «отбросы», которые больше всего сражались и больше всех умирали.

Гоблины, хобгоблины, людоеды и минотавры давно привыкли к такому отношению, хотя это не означало, что оно им нравилось. Дракониды же к этому не привыкли. Они считали себя гораздо выше людей в вопросах силы, интеллекта и навыков. Приученные к битвам с самого рождения, дракониды начинали бунтовать против своих командиров-людей и подстрекали гоблинов и хобгоблинов, которые тоже устали проливать свою кровь и получать взамен только побои и плохую еду.

Как следствие, мораль среди драконидов опасно понизилась. Было найдено несколько тел командиров-людей, со стрелами в спинах, застреленных на поле боя своими собственными войсками. Несколько подразделений хобгоблинов побросали оружие, отказываясь сражаться, пока им не заплатят. Из-за того, что все подразделения формировались по расовому признаку, «гобы, хобы, драки и коровы», как их презрительно называли, собирались вместе в Зеленом районе, единственном районе, где их нормально встречали.

Они заполняли улицы, большинство из них находилось в различной стадии опьянения; эль был самым дешевым способом поднять упавший дух. Солдаты были всегда готовы броситься в драку, чтобы отомстить за свои унижения, и люди были их любимыми целями. Те люди, которые были вынуждены заходить в Зеленые Врата и идти через Зеленый Район, старались брать с собой друзей, чтобы те прикрывали им спины.

Рейстлин думал, что он должен будет пройти своего рода испытание, но не знал, что оно начнется едва он войдет в Зеленый Район. В тот же самый момент, когда он появился там, его окружила галдящая толпа. Тот факт, что он носил черную мантию мага, мало что означало для драконидов. Рейстлин снял капюшон, позволяя вечернему солнцу блестеть на его золотой коже и длинных белых волосах. Его странный вид заставил толпу отступить и позволить ему пройти, хотя они продолжали смеяться над ним и выкрикивать угрозы.

Он вынудил себя идти в том же темпе. Он пристально смотрел на свою цель и не отреагировал, когда ком грязи ударил его между лопаток. У него не было никакого намерения быть вовлеченным в драку. Он должен был пройти еще один квартал, хотя уже начинал сомневаться, что ему удастся это сделать.

Второй ком грязи ударил его, на сей раз по голове. Удар не был сильным и не особенно болезненным, но он видел, что ситуация быстро ухудшалась. Группа бранящихся гоблинов, вооруженных не грязью, а ножами, приближалась к нему. Рейстлин начинал думать, что ему все-таки придется драться. Он вытащил немного меха из своего мешочка и приготовился произнести слова заклинания, которое пошлет вспышку молнии от его рук к одному гоблину за другим, когда почувствовал, что его кто-то дернул за рукав. Он посмотрел вниз и увидел Мари.

— Привет, Рейст, — бодро сказала она.

Она была одета не в черное, а в обычные для кендеров яркие цвета. Должно быть, она «позаимствовала» большую часть своей одежды, так как ничего из нее не было ей по размеру. Ее блузка была слишком длинной, рукава постоянно разматывались и свисали с рук. Ее бриджи наоборот были слишком коротки, показывая рваные чулки разных цветов. Она завязала волосы желтым шнурком в хохолок на голове, и его концы свисали вниз, придавая ей вид вислоухого кролика.

Она сказала что-то еще, но Рейстлин не услышал ее из-за шума. Мари покачала головой. Повернувшись к гоблинам, она пронзительно завопила:

— Заткнитесь, мерзкие ублюдки!

Гоблинский рев уныло поутих.

— Что привело тебя в эту часть города, — прокричала Мари.

Рейстлин вначале удивился, о чем это во имя Бездны она говорит, когда вдруг вспомнил правильный ответ. Насторожено следя за гоблинами, он ответил:

— Я только что избежал Водоворота, — и холодно добавил. — И меня зовут не Рейст.

Мари усмехнулась.

— Сейчас я бы сказала, что тебя зовут Мертвец. Мне кажется, тебе не помешала бы помощь.

Прежде чем он смог ответить, Мари повысила голос.

— Бесплатный эль в «Волосатом Тролле»! Наш друг Рейст угощает!

Насмешки немедленно сменились на приветственные выкрики. Гоблины сорвались в бег, толкая и пихая друг друга, чтобы первыми достигнуть таверны.

Рейстлин наблюдал за их отбытием и снова положил мех в мешочек.

— Во сколько это мне обойдется? — спросил он со страдальческой улыбкой.

— Мы запишем это на твой счет, — ответила Мари.

Она схватила его за руку и потащила к таверне. Рейстлин с сомнением оглядел ветхое деревянное здание, которое выглядело чрезвычайно ненадежным. Один хороший чих мог бы развалить его на части.

Таверна была двухэтажной, но Мари радостно сообщила ему, что гоблин, который рискнул как-то подняться на второй этаж, закончил тем, что провалился сквозь гнилые половицы и застрял в отверстии, к немалому восхищению толпы, находящейся ниже в баре. Приятели еще долго указывали бы на отверстие в потолке, рассказывая вновь прибывшим, почему вверху они могут видеть дико дрыгающиеся ноги неудачливого гоблина, но кто-то потянул его, и он упал на столы.

Когда-то здесь был очаг, но дымоход обрушился, и никто не потрудился восстановить его. Снаружи здание было разрисовано непристойными картинками и надписями. Большая вывеска с намалеванным на ней троллем, покрытым волосами, когда-то висела над дверью, но потом упала и теперь ее просто прислонили к зданию. Или это здание прислонилось к ней, подумал Рейстлин. Местные жители утверждали, что вывеска была единственной вещью, которая держит здание.

Очевидно, когда-то в таверне была и дверь, но теперь от нее остались только ржавые петли. Так или иначе, как сказала Мари, дверь все равно была не нужна, так как «Волосатый Тролль» никогда не закрывался. Он был переполнен день и ночь.

Зловоние несвежего эля, рвоты и вспотевших гоблинов почти оглушило Рейстлина, когда он прошел внутрь. Запах был плох, но шум стоял просто умопомрачительный. Таверна была переполнена солдатами. Пустые бочки из-под эля служили столами. Собутыльники или стояли вокруг них, или сидели на широких скамьях. Не было никакой барной стойки. Хозяин таверны, полулюдоед по имени Слох, сидел около бочонка с элем, заполняя кружки и принимая сталь, которую он ссыпал в железную коробку рядом с собой. Слох всегда молчал и редко вставал со своего места рядом с железной коробкой. Он не обращал внимания на то, что творится в таверне. Драки могли бушевать вокруг него, но Слох даже не посмотрел бы на них. Единственное, чему он уделял внимание, это наполнение кружек и сохранение стали в ящике.

Здесь было принято платить за свою выпивку заранее (Слох вполне оправданно не доверял своим клиентам) и только затем сесть. Эль разносился овражным гномом, который носился вокруг, уклоняясь от пинков и ударов. Мари сопроводила Рейстлина к треногому столу и предложила ему сесть. Он не стал обращать внимание на грязь и сел.

— Что ты хотел бы выпить? — спросила она.

Рейстлин посмотрел на грязные кружки, которые разносил еще более грязный овражный гном и сказал, что он не хочет пить.

— Эй, Водоворот! — крикнула Мари и ее пронзительный голос перекрыл смех, вопли и бормотание. — Скажи Слоху, что мой друг Рейст желает испробовать его специальное предложение!

Ее крик был направлен к человеку в зале, который был, наверное, самым большим и безобразным из всех, которых видел Рейстлин. Водоворот был высок, как минотавр, и так же широк в груди и плечах, как любой из этих монстров. Его кожа была смуглой, черные глаза были едва заметны из-под нависавших черных бровей и длинных черных сальных волос, которые он стягивал ремнем на затылке. Он носил кожаный жилет, кожаные штаны и высокие кожаные ботинки. Он больше ничего никогда не носил, ни рубашки, ни плаща, и даже самыми холодными зимними днями он продолжал ходить с голой грудью.

Черные глаза Водоворота остановились на Рейстлине с того самого момента, как тот зашел в помещение, и после крика Мари он чуть поклонился и что-то сказал Слоху. Слох чуть наклонил свою тушу и поднес две кружки к крану другой, более маленькой бочки. Водоворот самолично подошел, чтобы доставить заказ, непринужденно перемещаясь сквозь толпу, расталкивая драконидов, пиная гоблинов и оставляя после себя валяющихся на полу овражных гномов. Он все еще не сводил своих глаз с Рейстлина.

Водоворот сел на длинную скамью, которая протестующее заскрипела под его весом. Та сторона скамьи, где он сел, согнулась под его весом, почти подняв в воздух Рейстлина, сидевшего на другом краю. Водоворот со стуком поставил кружку перед Рейстлином, а другую оставил у себя.

— Это мой друг Рейст, — сказала Мари. — Я говорила тебе о нем. Рейст, это — Водоворот.

— Рейст, — сказал Водоворот и медленно кивнул.

— Меня зовут Рейстлин.

— Рейст, — повторил Водоворот и нахмурился. — Пей.

Рейстлин узнал острый земляной запах гномьей водки и поневоле вспомнил о брате, который очень любил это крепкое пойло.

— Спасибо, нет, — сказал он.

Водоворот выпил свою кружку водки одним большим глотком, задрав голову так, что казалось, что он выливает ее прямо себе в глотку. Даже когда его голова была задрана кверху, он продолжал сверлить Рейстлина взглядом. Затем он поставил свою кружку с глухим стуком.

— Я сказал — пей, Рейст, — толстые брови Водоворота сдвинулись. Он повернулся к Рейстлину, показывая свою массивную челюсть. — Или возможно такой высокодерьмовый воображала-маг думает, что он слишком велик, чтобы выпить со мной или с моими друзьями?

— Не, Рейст так не думает, — сказала Мари, поставив локти на стол. — Не так ли, Рейст?

Она пододвинула к нему кружку с гномьей водкой.

Рейстлин взял кружку и, поднеся ее к губам, сделал большой глоток. Огненная жидкость обожгла ему горло, сбила дыхание, вызвала на глазах слезы и повергла его в приступ кашля. Мари заботливо передала ему свой носовой платок, который она вытащила из одного из своих кошелечков. Рейстлин почти задохнулся от кашля, зная, что Водоворот не спускает с него глаз, пока Мари услужливо хлопает его по спине.

Водоворот пнул проходящего мимо овражного гнома и заказал еще две кружки.

— Допивай, Рейст. Скоро будет добавка.

Рейстлин взял свою кружку, но его пальцы, казалось, отучились работать должным образом, и кружка выскользнула у него из руки, разбившись у его ног. Два овражных гнома немедленно бросились убирать, упав на колени и принявшись вылизывать пролитое.

Рейстлин неожиданно упал вперед на стол. Его глаза закрылись, а тело превратилось в безвольную тряпку.

Водоворот отрыгнул.

— Тощий и слабый, — прокомментировал он. — Говорю тебе, он никуда не годится.

— Да нет, Рейст вполне хорош. Он просто не привык к хорошему выпивону, — сказала Мари.

Водоворот схватил Рейстлина за волосы и дернул его голову к себе, всматриваясь в его глаза.

— Он прикидывается?

— Я так не думаю, — сказала Мари. Она сильно ущипнула Рейстлина за руку. Он не пошевелился, его веки даже не дрогнули. — Он просто в отрубе.

Водоворот поднял Рейстлина со скамьи и бросил его себе через плечо с таким непринужденным видом, будто чародей был овражным гномом.

— Будь с ним поосторожнее, Вод, — сказала Мари. — Я нашла его. Он мой.

— Вы кендеры всегда что-то находите, — пробормотал Водоворот. — В основном то, что лучше оставить лежать в грязи.

Он надел Рейстлину на голову капюшон, покрепче ухватил его и вынес из «Волосатого Тролля», сопровождаемый хриплым смехом и грубыми замечаниями о людях, которые не могут держать свою меру.

 

Глава 11

«Добыча Лута». Предложение работы

14-ый День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Ночь была красива, по крайней мере, настолько красива, насколько она может быть в Нераке, которая, казалось, всегда была скрыта под бесконечным туманом дыма и пыли. Талент Оррен, проходя через Красные Врата, пребывал в хорошем настроении, насвистывая веселую мелодию. Стража у Врат с энтузиазмом приветствовала его, жадно пожирая глазами бурдюк, который трактирщик принес с собой, и который они немедленно «конфисковали». Талент с усмешкой отдал вино и сказал, что он надеется, что они получат удовольствие от него.

Ни одна луна не светила сегодня, и Талент нес фонарь, чтобы осветить себе дорогу. Он повернул налево с первой же улицы и достиг Т-образного здания, которое стояло в самом конце. Он не был один. Человеческие и драконидские солдаты патрулировали улицы Красного Района, делая свое дело со скрупулезной тщательностью — совсем не так, как это делают гоблины и хобгоблины в Зеленом Районе. Относительное спокойствие на улицах могло иметь отношение к тому факту, что командующий Драконьими Армиями Ариакас в данный момент пребывал в своей резиденции.

Дракониды не обратили внимания на Талента, так как они обычно были склонны презрительно игнорировать большинство людей. Большинство же человеческих солдат знали и любили его, но, тем не менее, они высказали несколько добродушных ругательств. Оррен получил то, чего добивался. Теперь он сможет встретить их в своей таверне и будет счастлив предоставить им бесплатные услуги.

Целью Талента был ломбард, известный как Добыча Лута. Подойдя к нему, Талент отворил двери и прошел внутрь. Ему пришлось на минуту остановиться на пороге, чтобы его глаза привыкли к яркому свету, который показывал, что ломбард был довольно успешным предприятием. Семь хрустальных ламп изумительной красоты свисали с потолочных балок. Лут утверждал, что купил их у эльфийского лорда, который в отчаянии бежал из Квалинести, когда туда нагрянула Драконья Армия. Лут заплатил ведьме Императора, Иоланте, кругленькую сумму, чтобы она бросила несложное магическое заклинание на эти лампы. Свет был мягким и белым, хотя некоторые клиенты считали его резким и утверждали, что он режет им глаза. Талент же находил его успокаивающим, даже умиротворяющим.

Когда его глаза приспособились, и он уже мог не бояться сломать себе шею, продвигаясь вслепую, он поздоровался с телохранителями Лута, двумя огромными догами. Догов звали Шинари и Хиддукель, и они приветствовали Талента вилянием хвостов и обильным слюноотделением. Один из догов встал на задние лапы и положил передние Таленту на грудь, стремясь облизать его щеку. Собака была выше человека на несколько дюймов.

Талент, играя с собаками, ожидал, когда сможет поговорить с Лутом, который, восседая на высоком табурете, был занят делами, заключая сделку с солдатом Красной Драконьей Армии. Заметив Талента, Лут отвлекся от работы, чтобы проворчать своему другу:

— Эй, Талент, что это за помои ты прислал мне на обед?

Лут был низкорослым, приземистым человеком с большой головой, круглым животом и неприветливым взглядом. Лут всегда говорил и гордился тем, что он был самым ленивым человеком на Ансалоне. Каждое утро он переходил от своей кровати, расположенной в комнате позади прилавка к своему табурету, на котором он сидел весь день, покидая его только затем, чтобы использовать ночной горшок. Когда приходило время закрывать лавку, Лут вставал с табурета и несколько шагов ковылял обратно к кровати. Копна вьющихся темных волос нависала ему на глаза и соединялась с вьющейся черной бородой, начинавшейся у его носа. Таким образом, было трудно сказать, где кончалось одно и начиналось другое. Маленькие пронзительные глазки поблескивали из волос.

— Тушеного кролика, — сказала Талент.

— Вздор! Это больше походило на вареного овражного гнома! — гневно сказал Лут.

— Ты мог бы отослать его назад, — ответил Талент.

— Человек должен что-то есть, не так ли? — прорычал Лут и вернулся к своей работе.

Талент усмехнулся. Его тушеный кролик был хорош; лучший в этой части Ансалона. Но Лут не мог бы почувствовать себя счастливым, если не будет иметь возможности пожаловаться на что-то.

Если у Лута и была фамилия, то никто не знал ее. Он утверждал, что был человеком, но Талент знал правду. Однажды ночью на заре их знакомства Лут, перепив гномьей водки, признался Таленту, что его отец был гномом из королевства Торбардин. Когда Талент упомянул об этом следующим утром, Лут рассердился и принялся отрицать, что когда-либо говорил такое. Около недели после этого он не разговаривал с Талентом, и тот больше не поднимал этого вопроса.

Талент в ожидании стоял среди груд барахла, который покрывал пол лавки. «Добыча Лута» была складом товаров со всех концов Ансалона. Талент часто говорил, что в разнообразии предметов в лавке Лута он может проследить продвижение войны. В комнате были мебель, картины и гобелены из Квалинести. Несколько кресел имели на себе знак гостиницы Последний Приют в Утехе. Также имелись предметы из гномьего королевства Торбардин, хотя и очень немногие, так как гномы отбили атаки Драконьей Армии. Совсем ничего не было из эльфийского королевства Сильванести, так как говорили, что эта земля теперь проклята, и никто не мог оттуда вернуться. Много предметов было из восточной части Соламнии, которая пала перед Синей Леди, хотя, насколько слышал Талент, Палантас все еще держался.

Он терпеливо ожидал, когда солдат согласится на сделку. Наконец человек кивнул головой, давая понять, что он согласен получить от Лута гораздо меньше монет, чем рассчитывал. Солдат ушел в прескверном настроении, сжав сталь в руке. Талент признал своего постоянного клиента и подумал, что эта сталь вскоре окажется в его железном ящике.

Когда солдат раздраженно хлопнул дверью, Лут взял свою черную трость и взмахнул ею, давая понять Таленту, что тот должен закрыть дверь на замок, так как лавка закрывается на ночь. Если рядом не было Талента, Лут использовал для этой цели собак. Шинари закрывала дверь, а ее помощник Хиддукель толкал железный засов своим носом до тех пор, пока дверь не оказывалась надежно заперта. Таким образом, Лут экономил свое время и силы, не отвлекаясь на то, чтобы ходить к двери и обратно.

Главной обязанностью догов было охранять лавку от воров. Они приветствовали каждого входящего у двери и сопровождали его через лавку, громко рыча, если он попробует к чему-то прикоснуться без разрешения Лута. И если кто-то все же пытался схватить какой-нибудь предмет и попытаться сбежать, то Лут может воспользоваться своим маленьким арбалетом, который лежал на прилавке около его большой кружки тарбеанского чая. Если кто-то сомневался бы насчет способности Лута воспользоваться своим оружием, то он мог бы указать ему на череп гоблина с пробитым болтом глазом, который он прибил к стене.

Талент закрыл дверь и собирался уже задвинуть засов, когда услышал легкий стук. Он отворил дверь и всмотрелся в темноту. Вначале он ничего не увидел.

— Здесь, верзила, — сказала Мари.

Талент опустил взгляд на кендершу.

— Груз доставлен, — сказала она.

— Отлично, спасибо, — ответил Талент.

Мари помахала ему и убежала в ночь. Талент закрыл дверь и запер ее.

— Это была кендерша? — нахмурившись, сказал Лут. — Ты же не позволил этой маленькой воровке войти?

Талент улыбнулся.

— Нет, ты в безопасности. Она приходила, чтобы сообщить, что товары были доставлены.

— Прекрасно. Займись этим. А я пойду спать.

Лут принялся за тяжелую работу по снятиию своего тела с высокого табурета. Талент, сопровождаемый двумя догами, прошел извилистым путем через лабиринт барахла и, наконец, достиг прилавка.

— Есть какие-нибудь новости о Береме? — спросил он.

— Пока никаких, — ответил Лут. — На этой неделе два человека, оба по имени Берем, вошли в город. Наши парни ждали их в воротах, чтобы перехватить их до того, как до них доберется нераканская стража. Водоворот привел их в «Волосатый Тролль» и допросил.

— И, ручаюсь, ни у одного из них не оказалось зеленого камня в груди, — сказал Талент. — Или «старого лица с молодыми глазами».

— У одного было старое лицо с хитрыми глазами, а у второго молодое лицо с молодыми глазами. Хотя это, конечно, не помешало бы Повелителю Ночи замучить их, чтобы быть уверенным полностью. Помнишь того парня по имени Берем, которого он поймал прошлой осенью? Повелитель Ночи разрезал и сломал ему грудную клетку, чтобы убедиться, что он не прячет изумруд у себя в брюхе.

— И что случилось с двумя последними Беремами?

— Один был карманником. Водоворот предупредил его, что если он планирует остаться в Нераке, то пусть держится подальше от «Волосатого Тролля» и сменит имя. Второй Берем был четырнадцатилетним ребенком, сыном какого-то фермера. Он убежал из дома и пришел сюда, чтобы нажить себе состояние. Его не нужно было предупреждать. После того, что он увидел в нашем прекрасном городе, бедный ребенок чуть не умер от испуга. Водоворот дал ему стальную монету и отослал домой к маме.

— Интересно, что такого особенного в этом Береме? — не впервые задумался Талент.

— Кроме того факта, что у него в груди торчит зеленый драгоценный камень? — проворчал Лут.

— Только гоблин может поверить, что причина только в этом! Ладно бы он носил зеленое изумрудное ожерелье или что-то в этом роде. Но камень в груди, Боги!

— Я не знаю, — спокойно сказал Лут. — Мы с тобой видели и более странные вещи, мой друг. Что ты собираешься делать со своим недавно прибывшим товаром?

— Поговорю с ним. Возможно, поручу ему задание, если мне понравится этот разговор.

Лут нахмурился, и это вообще почти скрыло его лицо под волосами.

— Почему, Бездна забери, ты хочешь дать ему задание? Начнем с того, что он маг, а они все мерзавцы и негодяи…

— Кроме прекрасной Иоланты, — хитро сказал Талент.

Лут по-видимому покраснел. Это было трудно увидеть сквозь его волосы. Во всяком случае, он многозначительно проигнорировал намек Талента.

— Десять к одному, что он агент Повелителя Ночи.

— Тогда почему он спас жизнь Мари?

— А как бы он мог еще проникнуть в наши ряды? Узнать наши секреты?

Талент покачал головой.

— Агенты Повелителя Ночи не настолько умны. Но если он все же работает на Повелителя Ночи, то я это скоро узнаю. Он будет отказываться от работы, которую я ему поручу, зная, что это будет означать, что ему придется покинуть Нераку. И он откажется от нее, если он действительно шпион Повелителя Ночи. А если нет, то это будет хорошей сделкой.

— Что за работа?

— Ты знаешь, мы обсуждали это прошлой ночью. Он — ее брат.

— И ты ему доверяешь? — с негодованием сказал Лут. — Ты безумец, Оррен. Я всегда говорил это.

— Я доверяю ему ровно настолько, насколько могу видеть его черную мантию безлунной ночью, — сказал Талент. — Мари он нравится, а кендеры очень хорошо разбираются в людях. В конце концов, ей нравишься даже ты.

Лут громко фыркнул и пошатнулся. Восстановив равновесие при помощи трости, он взял свой чай и арбалет, направившись к кровати. На полпути он обернулся.

— А что случится, если маг откажется от работы?

Талент покрутил свои усы.

— Ты кормил собак сегодня вечером?

— Нет, — ответил Лут.

— И не корми, — сказал Талент.

Лут кивнул, вошел в свою спальню и закрыл дверь.

Талент свистнул собакам, которые послушно подбежали к нему. Затем он пошел к задней части лавки, пробираясь через коробки, корзины и бочки, груды тряпок, связки одежды, инструменты всех видов, большой разбитый плуг и разнообразие тележных колес.

Лут устроил что-то вроде места для собак в дальнем углу. Собаки, подумав, что пришло время ложиться спать, послушно забрались в свои большие корзины, свернулись на одеялах и принялись грызть кости.

— Не так быстро, друзья, — сказал Талент. — У нас с вами еще есть работа на вечер.

Он еще раз свистнул, и собаки покинули свои корзины и кости, подойдя к нему. Талент подошел к корзине Хиддукеля. Собака стремительно следовала за ним, бдительно следя за его действиями.

— Успокойся, друг. Я уже поужинал, — сказал Талент, гладя собаку по голове.

Очевидно, Хиддукель не поверил ему, так как тут же быстро выхватил из корзины кость. Зажав ее в зубах, он предупреждающе зарычал, покосившись на Шинаре, чтобы и она держалась от него подальше.

Талент отпихнул корзину в сторону. Под ней обнаружился люк. Трактирщик открыл его, усмехнувшись мысли, как отреагировал бы пес на незнакомца, который посмел бы вторгнуться в его «логово». Грубо сколоченная лестница в полутьме вела вниз. Где-то там горела желтая лампа, давая слабый свет.

Талент спустился по лестнице. Доги последовали за ним, дергая носами и поставив уши торчком. Хиддукель бросил свою кость и обе собаки залаяли, их хвосты стали мотаться из стороны в сторону. Они почуяли друга.

Водовород стоял, сторожа «товар», человека, ничком лежащего на стуле. Талент не мог разглядеть его, так как его лицо было закрыто. Его руки были связаны за спиной, ноги привязаны к стулу. Он носил черную мантию с несколькими мешочками на поясе.

— Привет, Водоворот, — сказал Талент, подойдя чтобы поприветствовать своего друга.

Большая рука человека схватила руку трактирщика и пожала ее, заставив того вздрогнуть от боли.

— Ах, осторожней. Мне еще понадобятся свои пальцы, — сказал Талент. Он посмотрел на человека на стуле с хмурым интересом. — Значит, это и есть маг Мари. Ты знал, что он мой арендатор? Я удивился, когда она сказала, что это он.

— Он слабак, — фыркнул Водоворот. — Его чуть не стошнило только от запаха хорошей гномьей водки. Однако, по-моему, он хорошо знает свое дело. Старый Снаггл говорил, что его снадобья лучше, чем все, которые он когда-либо приобретал.

— И где же он был? Он не спал в своей комнате несколько ночей.

— Он был в Красном Особняке, — сказал Водоворот.

Талент нахмурился.

— У Ариакаса?

— Скорее всего, у ведьмы. Иоланта, кажется, сделала его своим домашним животным. Она старалась устроить, чтобы Ариакас нанял его. Но у Императора сейчас есть над чем поразмыслить, и этот Рейст остался без работы. Маг в раздражении покинул Особняк. С тех пор он работал в Башне, смешивая разную бурду и нося ее старому Снагглу.

— Значит, он пытался продать себя Ариакасу. И когда это не сработало, он подумал, что его можем нанять мы.

— Может быть. А может он действительно продался Ариакасу, — прорычал Водоворот. — И послан сюда шпионить за нами.

Талент оглядел Рейстлина в задумчивом молчании. Собаки легли у ног мага. Водоворот стоял возле него, скрестив руки на груди.

— Разбуди его, — резко сказал Талент.

Водоворот взял Рейстлина за волосы, повернул его голову и дал ему несколько пощечин.

Рейстлин шумно выдохнул. Его веки открылись. Он поморщился от боли и заморгал в мерцающем свете. Затем его взгляд сосредоточился на Таленте и удивление промелькнуло у него на лице. Он поднял брови и коротко кивнул, как будто в этом был какой-то смысл.

— Вы все еще должны мне за разгром своей комнаты, Маджере, — сказал Талент.

Пододвинув к себе стул, он повернул его и уселся, положив руки на спинку стула.

— Извините меня, господин, — сказал Рейстлин. — Если все это только из-за этого, то у меня есть сталь…

— Забудь об этом, — сказал Талент. — Ты спас Мари жизнь. Это тебе зачтется. Я слышал, что ты был заинтересован работой для Скрытого Света.

— Скрытый Свет? — Рейстлин покачал головой. — Я никогда не слышал об этом…

— Тогда зачем ты шел в «Волосатый Тролль» сегодня вечером?

— Я просто пришел выпить…

Талент засмеялся.

— Никто не идет выпить в «Волосатый Тролль», если только ему не нравится лошадиная моча, — он нахмурился. — Прекрати это дерьмо, Маджере. Мари сказала тебе пароль. Каким-то образом ты ей понравился.

— О вкусах не спорят, — сказал Водоворот и резко ударил Рейстлина по лицу, чуть не опрокинув его со стула. — Отвечай на вопросы хозяина. Он не любит хитрецов.

Талент подождал, пока в ушах Рейстлина стихнет звон после удара, затем сказал:

— Хочешь еще? Почему ты шел в «Волосатый Тролль»?

— Да, предположим, я интересуюсь работой на Скрытый Свет, — сказал Рейстлин, слизывая кровь с разбитых губ.

— Маг, носящий черную мантию, хочет помочь в борьбе против Такхизис. Почему мы должны тебе верить?

— Потому что я ношу черную мантию, — ответил Рейстлин.

Талент глубокомысленно оглядел его.

— Ты не мог бы объяснить поконкретнее…

— Если Такхизис выиграет войну и вырвется из Бездны, то она станет хозяином, а я стану ее рабом. Я не хочу быть рабом. Я предпочитаю сам быть хозяином.

— По крайней мере, ты честен, — сказал Талент.

— Я не вижу причины лгать, — сказал Рейстлин, пробуя пожать плечами настолько, насколько позволяли ему это сделать связанные за спиной руки. — Я не стыжусь своей черной мантии. Я не стыжусь своих амбиций. Мы сражаемся против Такхизис по различным причинам или, по крайней мере, я так думаю. Ты борешься за человечество. Я борюсь за самого себя. Мы сходимся только в одном — мы оба боремся против одного врага.

Талент с удивлением покачал головой.

— Я знал многих мужчин и женщин, Маджере, но такого как ты встречаю впервые. Я даже не знаю, должен ли я принять тебя или перерезать тебе горло.

— Я знаю, что сделал бы я, — пробормотал Водоворот, схватившись за большой нож, висевший у него на поясе.

— Я уверен, что ты поймешь, если мы захотим тебя проверить, — сказал Талент, оживленно принявшись говорить о делах. — У меня есть работа для тебя, и ты единственный идеально для нее подходишь. Я слышал, что Китиара Ут-Матар, более известная как Синяя Леди, твоя сестра.

— Она мне сестра только наполовину, — сказал Рейстлин. — А почему она тебя интересует?

— Потому что Синяя Леди что-то замышляет, и я должен знать что именно, — ответил Талент.

— Я не видел Китиару несколько лет, но судя по тому, что я слышал, она — командир Синей Драконьей Армии, которая в настоящее время разоряет Соламнию, делая фарш из Соламнийских Рыцарей. То, что она замышляет, несомненно, является полным упадком рыцарства.

— Ты мог бы с большим уважением говорить о Соламнийских Рыцарях, — сказал Талент.

Рейстлин криво усмехнулся.

— Я сразу заметил ваш слабый соламнийский акцент. Не говори мне ничего. Я сам могу рассказать тебе твою историю. Ты был обедневшим соламнийским рыцарем, который унизился до того, что стал продавать свой меч. Ты продал его не тем людям, немного прошел по пути Тьмы, изменил мнение и теперь находишься на стороне света. Я прав?

— Я не изменял своего мнения, — спокойно сказал Талент. — У меня был хороший друг, который изменил его для меня. Он спас меня от самого себя. Но мы не говорим обо мне. Мы говорим о работе. Так получилось, что Китиара не занята сейчас войной в Соламнии. Она поручила ведение войны своим командирам. Никто не видел ее на полях сражений уже несколько недель.

— Возможно, она ранена, — предположил Рейстлин. — Возможно, она мертва.

— Мы услышали бы об этом. Мы точно знаем, что она замыслила какой-то секретный план. Мы хотим знать, что это за план и, если это возможно, предотвратить его реализацию.

— И так как я ее брат, вы ждете, что она расскажет об этом мне. Мне жаль, но я не знаю где сейчас Кит.

— К счастью, это знаем мы, — сказал Талент. — Ты слышал о Рыцаре Смерти Соте?

— Да, — осторожно сказал Рейстлин.

— Сот живет, если так можно выразиться, в проклятом замке, известном как Даргаардская Крепость. И твоя сестра, Китиара, сейчас вместе с ним.

Рейстлин недоверчиво посмотрел на него.

— Ты шутишь.

— Я еще никогда не был настолько серьезен. Вступление в войну драконов Света застало Такхизис врасплох. Теперь она опасается проиграть. Китиара находится в Даргаардской Крепости вместе с лордом Сотом, и мы полагаем, что там готовится что-то, чтобы потушить искру нашей надежды. Я хочу знать, что они замышляют. Я хочу, чтобы ты узнал это и вернулся.

— А если я откажусь?

— Я не буду давать тебе второго шанса, — сказал Талент, поглаживая усы. — Ты попал ко мне, Маджере. И теперь ты слишком много знаешь о нас всех. Или ты соглашаешься поехать в Даргаардскую Крепость или твои кости послужат ужином для Хиддукеля. Хиддукель — это собака, — добавил Талент, погладив дога. — Не бог.

Рейстлин посмотрел на дога и оглянулся через плечо на Водоворота. Затем он пожал плечами.

— Мне понадобится день или два, чтобы привести в порядок дела и придумать оправдание своему отсутствию. В городе есть те, кто найдет мое внезапное исчезновение подозрительным.

— Не сомневаюсь, что тебе будет, о чем подумать, — сказал Талент. Он встал со стула. Собаки, лежавшие возле него, вскочили. — Водоворот проследит, чтобы ты благополучно вернулся домой. Надеюсь, ты не будешь против, если тебе завяжут глаза.

— Это лучше, чем быть отравленным, — язвительно сказал Рейстлин.

Водоворот вытащил нож и разрезал им веревки, стягивающие руки и ноги Рейстлина.

— Есть еще кое-что, о чем я хотел бы спросить тебя, — сказал Талент. — Стражники у ворот получили приказ искать человека по имени Берем, который носит в груди зеленый драгоценный камень. О таких вещах маги обычно хорошо знают. Ты не слышал что-нибудь об этом?

— Боюсь, что нет, — ответил Рейстлин, надев на лицо непроницаемую маску.

Он с трудом встал, потирая запястья. Его губы стали раздуваться, синяк превращал золотистую кожу в зеленоватую.

Водоворот вытащил полоску черной ткани. Талент придержал его за руку, прося подождать.

— Стражники ищут также магический артефакт. Драконью сферу или что-то вроде этого.

— Око дракона, — сказал Рейстлин.

— Ты слышал о нем? — изумленно сказал Талент.

— Я был бы плохим учеником, если бы не слышал о нем, — ответил Рейстлин.

— Но ты знаешь, где он?

Странные глаза молодого мага вспыхнули.

— Поверь мне, ты не хотел бы, чтобы я его нашел, — он вытер кровь с губы.

Талент взглянул на него, затем пожал плечами.

— Сообщи Мари, когда будешь уезжать в Даргаардскую Крепость, — сказал он. Свистнув собакам, он повернулся, чтобы уйти.

— Один момент, — сказал Рейстлин. — У меня есть вопрос к тебе. Как у тебя получилось испортить кендера?

— Испортить? — сердито повторил Талент. — Что ты имеешь в виду? Я не портил Мари.

— Ты сделал ее хладнокровной убийцей? Как это еще назвать?

— Я не портил ее, — повторил Талент. — Я не знаю ее прошлого. Она никогда не говорит о нем. И, чтобы тебе было известно, я не посылал ее убить Судью. Она сама это решила. Я ничего не знал об убийстве, пока она не совершила его. И я был потрясен.

Рейстлин нахмурился, сомневаясь в его словах.

— Клянусь Кири-Джолитом, — искренне сказал Талент, — что если бы я узнал, что Мари собирается сделать, то я приковал бы ее цепями в подвале. Она всех нас подвергла опасности, — он помолчал, затем добавил. — Кстати, спасибо за ее спасение, Маджере. Мари много значит для нас. Зло в этом мире разрушило многое, что раннее было красивым или невинным. Взять, к примеру, тебя. Я мог бы предположить, что прежде чем ты повернулся ко злу, ты был счастливым, беззаботным ребенком…

— И ты предположил бы неправильно, — резко прервал его Рейстлин. — Я могу идти?

Талент кивнул. Водоворот завязал магу глаза, затем накинул ему на голову капюшон и провел его из подземелья.

После того, как они ушли, одна из собак внезапно задрожала, ее спина подергивалась. Она сделала несколько шагов и встряхнулась.

— Я знаю, девочка, — сказал Талент и успокаивающе погладил дога. — У меня от него тоже мороз по коже.

 

Глава 12

Встреча с Ариакасом. Второе предложение работы

15 день, месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Следующим утром после встречи с Талентом, Рейстлин работал в лаборатории в Башне, смешивая последние снадобья для Снаггла. Он уже выкупил свой кинжал. Теперь ему нужно было еще больше стали, чтобы заплатить за свою комнату в гостинице. Он не пошел бы к Китиаре выпрашивать деньги. Он не мог шпионить за ней и в то же время пользоваться ее милосердием.

«Ты гордился бы мной, Стурм, — заметил Рейстлин, сливая смесь, которая помогала от ангины, в пузырек. — Кажется, и у меня есть некоторые представления о чести».

Он услышал звук открывшейся парадной двери, а затем легкие шаги, поднимающиеся по лестнице. Рейстлин не прерывал своей работы. Даже не чувствуя слабый аромат гардении, он знал, что его посетила Иоланта. Никто больше не подходил к Башне достаточно близко, так как по городу прошел слух, что она часто посещалась призраками мертвых Черных Мантий.

— Рейстлин? — позвала Иоланта.

— Я здесь, — ответил он.

Иоланта вошла в комнату. Она трудно дышала, явно запыхавшись. Ее волосы были взъерошены, а глаза светились нетерпением.

— Бросай все, — сказала она. — Ариакас хочет встретиться с тобой.

— Со мной? — спросил Рейстлин, не переводя взгляда на нее от своей работы.

— Да, с тобой! С кем же еще? Он хочет говорить с тобой сейчас! Бросай это, — сказала Иоланта, выхватывая из его руки ложку. — Ему не нравится, когда его заставляют ждать.

Первой тревожной мыслью Рейстлина было то, что Ариакас так или иначе узнал, что он причастен к Скрытому Свету. Но он быстро понял, что если бы это было так, Ариакас послал бы за ним драконидов, а не свою любовницу.

— Что ему нужно от меня?

— Сам его спросишь, — ответила Иоланта.

Рейстлин закупорил пузырек.

— Я пойду, но пока что не могу оставить это, — он склонился над маленьким чайником, который стоял на плите. — Это должно закипеть.

Иоланта посмотрела на чайник и сморщила нос.

— Фу. Что это?

— Эксперимент, — ответил Рейстлин.

Помня пословицу, согласно которой ничто не закипает, когда на него смотришь, он стал делать другое дело, тщательно упаковывая пузырек со снадобьем в корзину, где уже лежало несколько микстур и мазей, которые он намеревался продать. Иоланта наблюдала за ним, притопывая ногой и барабаня пальцами по рукам в нетерпении.

— Твой горшок кипит, — сказала она.

Рейстлин взял ручку чайника и с помощью прихватки снял горшок с огня. Поставив его на стол, он снял передник, который носил, чтобы не запачкать мантию.

— И это все? Что теперь должно случиться? — спросила Иоланта, с отвращением глядя на смесь.

— Это должно забродить, — сказал Рейстлин, аккуратно сворачивая передник. — Когда наступит Ночь Глаза, я буду…

— Ночь Глаза! О, да! — сказала Иоланта, хлопая себя по лбу. — Какая я идиотка. Скоро наступит Ночь Глаза! Ты, наверно, поедешь на празднование в Вайретскую Башню?

— Нет, я планирую остаться здесь и работать над своими экспериментами, — ответил Рейстлин. — А ты?

— Мы поговорим об этом на пути к Императору, — она схватила его за руку и потащила вниз по лестнице и из двери.

— Почему ты не едешь в Вайрет? — спросила она.

Он испытующе посмотрел на нее.

— А ты почему не едешь?

Иоланта рассмеялась.

— Потому что проведу гораздо более приятно свое время в Нераке. Я знаю, в это трудно поверить. Но Талент всегда устраивает грандиозную вечеринку в Сломанном Щите на Ночь Глаза и еще одну устраивают в Волосатом Тролле. Эль подается бесплатно. Все напиваются… или просто становятся еще более пьяными, чем всегда. Люди зажигают на улицах костры и все наряжаются магами и прикидываются, что бросают магические заклятия. Это единственная забава, которую мы переживаем в городе за весь год.

— Не думаю, что Повелитель Ночи это одобряет, — сказал Рейстлин.

— О, он не одобряет. И это еще одна часть забавы. Каждый год Повелитель Ночи выпускает указ против празднования и угрожает послать солдат, чтобы те закрыли таверны. Но так как все солдаты принимают участие в празднике, его угрозы никогда ни к чему не приводят.

Она робко улыбнулась ему.

— Ты так и не ответил на мой вопрос. Почему ты не едешь в Башню?

— Меня там вряд ли примут с распростертыми объятиями. Я не спрашивал разрешения у Конклава поменять мантию с красной на черную.

— Ну да, это было глупо, — прямо сказала Иоланта. — Ты обладаешь талантом наживать себе врагов. Все, что ты должен был сделать, это предстать перед Конклавом, объяснить причины и попросить благословение. Это простая формальность. Почему ты не сделал этого?

— Потому что мне не нравится кого-нибудь о чем-нибудь просить, — сказал Рейстлин.

— И так ты лишился всех преимуществ, которыми ты мог бы наслаждаться, сохраняя хорошие отношения с магами, не говоря уж о том, что тебе тогда бы не грозила от них смерть. Зачем? Ради чего?

— Ради моей свободы, — ответил Рейстлин.

Иоланта закатила глаза.

— Ради свободы умереть. Клянусь всеми тремя лунами, что не понимаю тебя, Рейстлин Маджере.

Рейстлин не был уверен, что он сам понимает себя. Когда он отбросил мысль о том, чтобы пойти в Вайретскую Башню на празднование Ночи Глаза, он почувствовал горькое сожаление, что его там не будет. Он никогда еще не посещал подобных празднеств, после Испытания у него никогда не хватало денег для подобного путешествия. Но он всегда хотел хоть один раз поучаствовать в празднике.

Ночь Глаза. Ночь, когда все три луны сливаются в одну, формируя в небе «глаз». Серебряная луна была белком, красная радужной оболочкой, а черная зрачком. Это ночью магические силы возрастали в разы. Маги со всех концов Ансалона ехали в Вайрет, чтобы воспользоваться магической силой, которая будет искриться в воздухе как лунные лучи. Они используют эти силы для того, чтобы сделать свои магические артефакты или наполнить их магией, записать заклинания, придумать снадобья или вызвать демонов с нижних планов бытия. Той ночью будет твориться много магических чудес, и он пропустит это.

Но ему было наплевать. Он принял решение и не сожалел о нем. Он останется здесь и будет следить за собственными магическими чудесами. Это случится, если у Ариакаса не будет других планов насчет него.

* * *

Иоланта не повела Рейстлина в Красный Особняк, как он ожидал. Ариакас находился в своем штабе в лагере Красной Драконьей Армии, в скромном, приземистом здании, где он мог повесить на стены свои карты, состязаться со своими солдатами в фехтовании и свободно выражать свои мысли, не опасаясь, что его слова стразу будут переданы Повелителю Ночи.

Два огромных, облаченных в доспехи людоеда — таких больших Рейстлин никогда не видел — охраняли двери в штаб Ариакаса. Рейстлин не то чтобы сильно уж впечатлился, но потом ему в голову пришла мысль, что только их доспехи, вероятно, весили больше, чем он сам. Людоеды знали Иоланту и, очевидно, восхищались ею, если учесть, какой широкой улыбкой они ее встретили. Но они были профессионалами в своем деле и попросили ее оставить им на время аудиенции все ее мешочки.

Иоланта заявила, что у нее нет никаких мешочков, и они об этом прекрасно знают. Затем она подняла руки, предлагая им обыскать ее.

— Кто из вас сегодня выиграл в монетку? — игриво спросила она.

Один из людоедов ухмыльнулся, затем принялся лапать ее своими луками. Было видно, что людоед наслаждается своей работой, но Рейстлин отметил, что он все же проводил обыск очень профессионально. Телохранитель хорошо знал, какая ужасная судьба будет ожидать его, если кто-то хотя бы направит нож на его командира.

Людоед закончил обыскивать Иоланту и повернулся к Рейстлину. Иоланта заранее предупредила его, что ни один магический компонент или артефакт не позволялось проносить в комнату Императора, и Рейстлин оставил свои мешочки в Башне. Мешочек, в котором были мраморные шарики и Око Дракона, благополучно был спрятан в сумке с испорченной долгоносиками мукой.

Людоеды обыскали его и, ничего не найдя, позволили ему войти.

Иоланта проводила его к двери, но внутрь входить не стала.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я буду подслушивать в другой комнате.

Он подумал, что она не шутит.

Рейстлин вошел в маленькую, скудно обставленную комнату. Стены украшали карты. Окно смотрело во внутренний двор, где драконидские подразделения практиковали маневры.

Ариакас был менее пышно одет, чем тогда, когда Рейстлин столкнулся с ним во дворце. День был теплым, и в воздухе уже отчетливо ощущалась весна. Ариакас сбросил свой плащ и повесил его на спинку стула. Он носил кожаный камзол прекрасного качества. От него несло кожей и потом, что снова неприятно напомнило Рейстлину о Карамоне.

Император был занят чтением почты, и не выказывал даже намека на то, что заметил Рейстлина. Он не предложил ему сесть. Рейстлин стоял в ожидании, спрятав руки в рукава своей мантии, пока великан соизволит заметить его.

Наконец Ариакас отложил письмо.

— Садись, — он указал на стул около своего стола.

Рейстлин повиновался. Он не проронил ни слова, ожидая услышать, зачем его вызвали. Он был уверен, что для выполнения какого-то скучного и незначительного задания и уже готовил отговорки.

Ариакас нагло разглядывал его, а затем сказал.

— Проклятье, ну ты и урод. Иоланта говорила мне, что твое кожное заболевание — результат Испытания.

Рейстлин напрягся в гневе. Он снова промолчал, разве что коротко и холодно кивнул. Очевидно, он заблуждался, ибо Император увидел его ответ и усмехнулся.

— Ага, теперь я вижу твою сестру в тебе. Эта вспышка в глазах. Я видел такую у нее, и я знаю, что она означает: ты хотел бы засунуть кинжал прямо мне в кишки. Или, в твоем случае, изжарить меня шаровой молнией.

Рейстлин хранил молчание.

— Кстати, о твоей сестре и кинжалах, — дружелюбно сказал Ариакас, продолжая свою мысль. — Я хочу, чтобы ты сделал для меня одну работенку. Китиара что-то замышляет со своим рыцарем смерти, и я хочу знать что именно.

Рейстлин был поражен. Талент Оррен использовал почти те же самые слова, когда говорил о Кит. Он тогда не слишком придал значения словам Оррена, так как не думал, что Китиара задумала что-то серьезное. Но после того как об этом же упомянул Ариакас, Рейстлин начал думать, что же в действительности готовила его сестра.

Рейстлину не нравилось, как Ариакас рассматривал его. Возможно, он пытался понять, согласится ли маг шпионить за сестрой. Или он пытался узнать, не замешан ли Рейстлин в этом сам. Чародей ступил на опасный путь и теперь должен был следить за каждым своим шагом.

— Как я уже говорил Вашему Императорскому Величеству, — сказал Рейстлин, — я не видел свою единоутробную сестру Китиару уже долгое время, и у меня не было ни единого контакта с ней…

— Расскажи это кому-нибудь другому, — сказал Ариакас, нетерпеливо прерывая его. — Ты собираешься навестить ее. Ты собираешься нанести ей братский визит. Ты узнаешь, что она и этот проклятый рыцарь смерти замышляют, и сообщишь об этом мне. Понял?

— Да, господин, — ровным голосом сказал Рейстлин.

— Это все, — сказал Ариакас, жестом позволяя ему уйти. — Иоланта перенесет тебя в Даргаардскую Крепость. У нее есть магическое заклинание, которым она пользуется для телепортации. Она поможет тебе.

Рейстлин почувствовал себя униженным.

— Мне не нужна ее помощь, господин. Я могу совершить эту телепортацию при помощи собственной магии.

Ариакас поднял одно из писем и стал открывать его.

— Ты, случаем, не пользуешься для этого Оком Дракона? — бесцеремонно спросил он.

Он так аккуратно и ловко поставил капкан, что Рейстлин чуть не попался в него. В последнюю секунду он опомнился и сумел ответить спокойно и небрежно.

— Сожалею, господин, я понятия не имею, о чем вы говорите.

Ариакас поднял глаза и проницательно посмотрел на него; затем он снова посмотрел на письмо и позвал стражу.

Людоеды открыли двери, поджидая Рейстлина. Он покрылся испариной, дрожа после мысленной схватки с Императором. И все же он будет проклятым неудачником, если позволит себе подобострастно уйти, как и все остальные подхалимы.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, — сказал Рейстлин, и его сердце забилось быстрее, а кровь зашумела в ушах. — Но мы еще не обсудили размер вознаграждения за мои услуги.

— Как насчет того, что я просто не перережу тебе горло? — спросил Ариакас.

Рейстлин слабо улыбнулся.

— Это задание опасно, милорд. Мы оба знаем Китиару. Мы знаем то, что она сделает со мной, если узнает, что я послан вами, чтобы шпионить за нею. Мое вознаграждение должно быть соразмерно риску.

— Сукин сын! — с негодованием посмотрел Ариакас на Рейстлина. — Я даю тебе возможность послужить Темной Королеве, а ты торгуешься со мной как базарная баба. Я должен был бы просто убить тебя прямо на том месте, где ты стоишь!

Рейстлин понял, что зашел слишком далеко и проклинал себя за то, что повел себя как проклятый идиот. У него не было при себе никаких компонентов для заклинаний, но один из его командиров, в те времена, когда он был наемником, научил его колдовать без компонентов. Маг должен быть в совершенно безвыходном положении, чтобы попытаться попробовать это. Рейстлин подумал, что «безвыходное положение» — это как раз то, в котором он сейчас оказался, и стал вспоминать слова заклятия…

— Сто стальных монет, — сказал Ариакас.

Рейстлин моргнул и открыл рот.

— Если ты посмеешь требовать больше, — добавил Ариакас и его темные глаза вспыхнули. — Я расплавлю твою золотую шкуру и доплачу тебе тем, что получится. Теперь уйди!

Рейстлин с готовностью вышел. Он посмотрел вокруг в поисках Иоланты и, не увидев ее, подумал, что не будет слишком мудро ждать чародейку здесь. Он уже прошел полпути по дороге, когда она нагнала его, и он чуть не выпрыгнул из мантии, когда она прикоснулась к нему.

— Ты что, умереть хочешь? — Иоланта снова сжала его руку, к его немалому раздражению. — О чем ты думал? Ты чуть не убил нас. Он теперь в ярости и обвиняет меня в твоей «неслыханной дерзости». Он должен был убить тебя. Он убивал людей и за меньшее. Надеюсь, это стоило ста монет.

— Я сделал это не из-за денег, — сказал Рейстлин. — Ариакас может выбросить свою сталь в Кровавое Море.

— Тогда зачем этот риск?

Да, действительно, зачем? Рейстлин задумался над этим вопросом.

— Я скажу тебе зачем, — ответила за него Иоланта. — Ты постоянно должен самоутверждаться. Никто не может быть сильнее тебя. Если кто-то все-таки более силен и могущественен, ты попытаешься принизить его значение и победить. Когда-нибудь кто-нибудь попробует так же победить тебя.

Иоланта покачала головой.

— Люди обычно думают, что сила Ариакаса означает его глупость. Слишком поздно они понимают, что это не так.

Рейстлин был вынужден признать, что недооценил Ариакаса и почти что поплатился за это. Ему не нравилось, что ему об этом напоминают, и он раздраженно подумал, когда же чародейка уйдет и позволит ему всё спокойно обдумать. Он попытался вырвать свою руку, но она только покрепче за неё ухватилась.

— Ты отправляешься в Даргаардскую Крепость?

— Мне платят сто стальных монет за это, — ответил он.

— Тебе понадобится моя помощь, чтобы добраться туда. Независимо от Ока Дракона или его отсутствия.

Рейстлин резко взглянул на нее, думая, дразнит ли она его. Но, как обычно, по лицу чародейки ничего нельзя было прочесть.

— Спасибо, — ответил он. — Но я вполне способен добраться туда самостоятельно.

— Ты? Лорд Сот — рыцарь смерти, — сказала она. — Ты знаешь, что это значит?

— Конечно, — сказал Рейстлин, не желая говорить или даже думать об этом.

Она все равно продолжала говорить.

— Внушающий страх могущественный живой мертвец, который может заморозить тебя своим прикосновением и убить одним словом. Ему не нравятся посетители. Ты знаешь его историю?

Рейстлин ответил, что читал о падении Сота, и попытался сменить тему, но Иоланта, казалось, была одержима страстью рассказать эту темную историю. Вынужденный слушать, Рейстлин попытался подумать о Китиаре, живущей в этом замке ужаса с убийственным злодеем. Злодеем, с которым ему вскоре придется столкнуться. Он горько подумал, что Ариакас мог бы найти более легкий способ убить его.

— Перед Катаклизмом Сот был Соламнийским Рыцарем, уважаемым и почитаемым. А также он был человеком страстным, так как его постигло несчастье влюбиться в эльфийскую женщину, как говорят, с молчаливого попустительства эльфов. Эльфы были приверженцами Короля-Жреца, а Сот был настроен против его диктаторских законов. Сот был женат, но нарушил свои клятвы и обольстил эльфийку, которая вскоре забеременела от него. Его жена очень кстати пропала приблизительно в то же время, и Сот был свободен для женитьбы на своей любовнице. Когда та приехала в Даргаардскую Крепость, то узнала его ужасную тайну о том, что он убил свою первую жену. Испугавшись, она обличила его в преступлении. Сот показал себя с лучшей стороны, попросив у нее прощения, и стал молить богов, чтобы они предоставили ему возможность искупить вину. Боги услышали его молитвы и дали Соту силу предотвратить Катаклизм, хотя это произойдет за счет его собственной жизни. Сот был на полпути до Истара, когда его подстерегла группа эльфийских женщин. Они сказали ему, что его жена была ему неверна, и ребенок был не его. Его страсти сломили его. Сот был в ярости. Он развернулся и поехал назад в свой замок. Он обвинил свою жену в неверности и как раз в это время наступил Катаклизм. Потолок разрушился, или упала люстра… я не помню. Сот мог бы спасти свою жену и ребенка, но он был слишком разъярен и слишком горд. Он наблюдал, как они оба умирали в огне, охватившем его Крепость. Последними словами его жены было проклятие, по которому Сот должен был жить вечно, зная свою вину. Его рыцари превратились в воинов-скелетов. Эльфийки, которые послужили причиной его падения, были тоже прокляты и превратились в баньши. Они каждую ночь теперь поют ему о его преступлении.

Рейстлин почувствовал, как Иоланта задрожала.

— Я видела как-то Лорда Сота. Я видела его глаза. С тех пор я молю богов, чтобы они помогли мне забыть их.

Мурашки побежали по спине мага.

— А что может делать живая Китиара в этом замке?

— Твоя сестра — замечательная женщина, — сказала Иоланта. — Она не боится ничего по обе стороны могилы.

— Ты была в Даргаардской Крепости. Ты виделась там с моей сестрой. Ты знаешь, чем она там занимается? Почему Ариакас ей не доверяет? Ты говорила мне несколько дней назад, что они встречались, и что встреча прошла хорошо.

Иоланта покачала головой.

— Я так думала.

— Ариакас знает, что ты встречалась с Кит. Он сказал, что ты должна будешь мне помочь в телепортации. Почему же он не послал тебя на это задание?

— Он не доверяет мне, — ответила Иоланта. — Он подозревает, что я слишком хорошо отношусь к Кит. Он ведь смотрит на нее как на соперника.

— И все же он посылает меня, родственника Китиары. Почему он думает, что я могу предать свою сестру?

— Возможно, потому что он знает, что ты предал своего брата, — сказала Иоланта.

Рейстлин закрыл рот и уставился на нее. Он знал, что должен отрицать это, но не смог произнести ни слова.

— Я предупреждаю тебя, Рейстлин, — сказала Иоланта. — Не надо недооценивать лорда Ариакаса. Он знает обо всех твоих секретах. Я иногда думаю, что ветер тоже является его шпионом. Мне было приказано сопроводить тебя в Даргаардскую Крепость. Когда ты хотел бы отбыть?

— Я должен собрать свои зелья и сделать определенные приготовления, — ответил Рейстлин и сурово добавил: — Но зачем я говорю это тебе? Несомненно, и ты, и Ариакас наперед знаете то, что я собираюсь сделать.

— Ты можешь сколько угодно злиться, мой друг, но чего еще ты ожидал от служения Темной Королеве? Что она даст тебе богатую награду за это и ничего не попросит взамен? Совсем нет, мой дорогой, — сказала Иоланта, и ее голос был похож на мурлыканье. — Такхизис требует, чтобы ей служили и душой, и телом.

«Иоланта знает, что у меня есть Око Дракона, — подумал Рейстлин. — Ариакас тоже знает. И Такхизис».

— Она ждет, — сказала Иоланта, как бы говоря с его мыслями, которые она каким-то образом могла прочесть в его мерцающих глазах. — Она ждет возможности ударить. Одна запинка, одна ошибка…

Иоланта выпустила его руку.

— Встретимся в Башне завтра утром. Принеси с собой Посох Магиуса, так как ты будешь нуждаться в его свете в Крепости.

Она на мгновение замолчала, а затем мрачно добавила:

— Хотя никакой свет, магический или нет, не сможет изгнать ту ужасную бесконечную тьму.

«Одна запинка. Одна ошибка. Они посылают меня в Даргаардскую Крепость противостоять рыцарю смерти. Я идиот, — подумал Рейстлин. — Проклятый идиот…».

 

Глава 13

Изменение Тьмы

15-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Тем вечером, когда садилось солнце, Рейстлин тщательно завернул флаконы и пузырьки со снадобьями в вату, чтобы они не разбились, и упаковал их в корзину, которую собирался отнести Снагглу. Он был рад прогулке, потому что она позволяла ему подумать и решить, что ему делать. Жизнь казалась такой простой в Палантасе. Путь, который должен был привести к удовлетворению его амбиций, был гладким и прямым. А потом он свернул с этого пути и увяз в смертельном болоте лжи и интриг. Он уже тонул в этой грязной воде, как…

«Как я утонул в Кровавом Море», — произнес голос.

— Карамон? — Рейстлин остановился, пораженный. Он огляделся. Это был голос Карамона. Он был полностью уверен в этом.

— Я знаю, что ты здесь, Карамон, — позвал Рейстлин. — Выходи. Я не в настроении для твоих глупых игр.

Он стоял в Ряду Магов, где, как обычно, было пусто. Ветер гулял по улице, шелестя мертвыми осенними листьями и поднимая мусор. Никого не было вокруг. Рейстлина прошиб холодный пот. Его руки задрожали так, что он чуть не уронил корзину и был вынужден поставить ее на землю.

— Карамон мертв, — громко сказал он, просто для того, чтобы убедиться, что он может говорить.

— Кто такой Карамон?

Рейстлин обернулся, приготовившись мгновенно произнести заклинание, и увидел Мари, сидящую на ближайшем крыльце. Рейстлин с облегчением выдохнул. По крайней мере, этот голос был реален, а не звучал только в его голове… или в его сердце.

— Неважно, — ответил он. — Что тебе нужно?

— А что в корзине? — спросила Мари, протягивая руку, чтобы прикоснуться к одному из флаконов.

Рейстлин поднял корзину, стараясь держать ее вне пределов досягаемости кендерши. Затем он вновь пошел в сторону магазина Снаггла.

— Хочешь, я помогу поднести ее? — предложила Мари, подскакивая рядом с ним.

— Нет, спасибо, — ответил Рейстлин.

Мари засунула руки в карманы.

— Я думаю, ты знаешь, зачем я здесь.

— Талент хочет информации, — сказал Рейстлин.

— Да, и этого тоже. Но прежде всего он хочет знать, зачем ты ходил к Ариакасу.

Рейстлин покачал головой.

— В этом городе абсолютно все шпионы?

— Большая часть, — ответила Мари, пожав плечами. — Даже мышь не съест крошку хлеба, чтобы Талент не узнал об этом.

Рейстлин заметил, что кендерша, открутив затычку с одного флакона, собирается сунуть грязный палец в содержимое. Он поставил корзину, вытащил флакон и снова поставил затычку на место.

— Они все одинаково пахнут? — спросила Мари.

— Да, — ответил Рейстлин. Он раздумывал, что же ему делать.

Он мог предать Скрытый Свет Ариакасу. Рейстлин понял, что гномья водка, которой его поили, была отравлена опиатами, как только поднес стакан к своим губам. Он притворился, что выпил и симулировал бессознательное состояние. Он мог привести стражников Императора к Добыче Лута и в нижние туннели. Его бы щедро вознаградили.

Или он мог предать Ариакаса, участвуя в борьбе Скрытого Света против Императора и Темной Королевы. Из того, что он слышал и видел, он понимал, что этот выбор был более опасен, и против него он имел слишком много доводов.

Обе стороны хотели, чтобы он шпионил за своей сестрой. Он внезапно задался вопросом, на какой стороне была сама Кит.

«Она похожа на меня, — подумал он. — Кит всегда была на своей собственной стороне».

— Ариакас вызвал меня, чтобы узнать, не слышал ли я что-нибудь о человеке, за которым все охотятся, — сказал Рейстлин. — О том, с зеленым драгоценным камнем.

— Ты имеешь в виду Берема? Скажи, а ты не знаешь, зачем все его ищут? — нетерпеливо спросила Мари. — Конечно, не каждый день можно столкнуться с парнем, у которого изумруд застрял в груди, но что еще в нем такого особенного? Кроме изумруда, я имею в виду. Интересно, как он туда попал. Ты знаешь? И что случилось бы, если бы кто-то попытался вытащить его. Он истек бы кровью? Ты знаешь, что я думаю? Я думаю…

— Я ничего не знаю о Береме, — сказал Рейстлин, наконец, сумев вставить слово. — Все, что я знаю, что именно поэтому Ариакас хотел меня видеть.

— И это все? — Мари издала вздох облегчения. — Хорошо. Теперь мне не нужно тебя убивать.

— Это не смешно, — сказал Рейстлин.

— Я не пыталась шутить. Значит, ты собираешься поработать на Талента? Я могу пойти с тобой? Из нам будет хорошая команда, ты и я…

— А Талент не говорил тебе, куда меня посылает? — с тревогой спросил Рейстлин. Если кендерша знает об этом, то половина Нераки тоже.

— Не, Талент никогда не говорит со мной о разных умных вещах, — сказала Мари. — Я не слишком хорошо храню секреты. Но куда бы ты ни пошел, тебе понадобится моя помощь.

Он слышал такие слова раньше, произнесенные другим кендером. Рейстлин вспоминал, насколько бесполезным был Тассельхоф, беспрестанно роясь в его компонентах для заклятий, портя половину из них и крадя другую половину, пробуя зелья на вкус (иногда с пагубными последствиями), исчезая с различной домашней утварью, от ложки до кастрюли с супом. И всегда, всегда приносил с собой только проблемы друзьям Рейстлина.

Однако предыдущей осенью Тассельхоф попытался украсть то, что казалось обычным посохом. Но этот посох превратился в голубой хрустальный жезл, и произошло чудо…

Разве это было прошлой осенью? Кажется, что прошла целая жизнь.

— Эй, Рейст, вернись ко мне, — сказала Мари, дергая его за рукав и махая руками перед ним. — Ты собираешься к старому Снагглу? Ты, то есть мы, за этим пришли сюда?

Рейстлин остановился. Он поставил корзину на пороге и сел возле нее.

— Ты не можешь пойти со мной, Мари. Ты вообще должна покинуть Нераку, — сказал он ей. — Прекратить работать для Талента. Это слишком опасно.

— О, Талент постоянно мне это говорит, — ответила Мари. — И, посмотри, пока что ничего со мной не случилось?

— Нет, случилось, — мягко сказал Рейстлин. — Кендеры принадлежат Свету, а не Тьме, Мари. Если ты останешься здесь, Тьма разрушит тебя. Она уже начала изменять тебя.

— Да? — глаза Мари широко открылись.

— Ты убила человека. На твоих руках кровь.

— На моих руках остатки сегодняшнего обеда, немного этой вонючей микстуры и чуточку гоблинской слизи с таверны. Но крови нет. Смотри, можешь увидеть сам, — Мари подняла свои руку ладонями вверх, чтобы он мог убедиться.

Рейстлин покачал головой и вздохнул.

Мари ласково погладила его по плечу.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Я просто дразнилась. Ты подразумеваешь, что на моих руках кровь Судьи. Но это не так, я хорошо вымыла руки.

Рейстлин встал на ноги и поднял свою корзину.

— Беги по своим делам, Мари. Я занимаюсь здесь серьезными вещами.

— Все мы здесь занимаемся серьезными вещами, — сказала Мари.

— Я сомневаюсь, что ты понимаешь значение этих слов.

— Нет, не понимаю, — сказала Мари. — Мы, кендеры, не хотим быть серьезными, но мы можем такими стать, если хотим. Мой народ борется с Темной Королевой по всему миру. В Кендерморе и Кендерхольме, в Устричном, в Утехе, в Палантасе и в других местах, о существовании которых я даже не слышала, кендеры сражаются и иногда умирают. Нам грустно от этого, но мы должны продолжать бороться, потому что мы должны победить, потому что случатся ужасные вещи, если мы бросим это. Такхизис ненавидит кендеров. Она считает нас такими же, как эльфы, и это очень льстит нам, хотя возможно не эльфам. Таким образом, ты можешь видеть, Рейст, что не Тьма изменяет нас. Мы изменяем Тьму.

Глаза Мари сияли, и она весело улыбалась.

— Что мне сказать Таленту?

— Скажи, что я занялся его заданием, — ответил Рейстлин. Улыбаясь, он потянулся и взял еще один пузырек из рук кендера в тот же самый момент, когда она уже собиралась засунуть его себе в карман. — Я не хотел бы, чтобы ты меня убила.

 

Глава 1

Брат и сестра

23-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Ранним утром Рейстлин вместе с Иолантой прошли коридорами магии в Даргаардскую Крепость. Они появились в радужном мерцании в единственной комнате разрушенной башни, которая была пригодна для жилья — спальне Китиары, которая выполняла и функции гостиной. Даже здесь Рейстлин отметил черные разводы на стенах — следы огня, который бушевал здесь так давно.

Стекла в окнах были разбиты и с тех пор не заменялись. Холодный ветер свистел между тем, что было когда-то решетками, как дыхание сквозь гниющие зубы. Рейстлин наблюдал из окна картину опустошения, разрушения и смерти. Призрачные воины несли ужасную бессменную вахту, прохаживаясь вдоль парапетов, которые так великолепно выглядели, будучи некогда выкрашенными в красный цвет роз, и так отвратительно выглядели теперь, украшенные разводами их собственной крови.

Даргаардская Крепость, как говорили легенды, когда-то была одним из чудес мира. Башня была спроектирована, чтобы напоминать о семейном гербе — розе. Каменные стены в форме лепестков когда-то блестели на утреннем солнце. Розово-красные башни гордо возвышались в небесной синеве. Но роза была уничтожена болезнью, разрушена изнутри темными страстями рыцаря. Стены теперь были черными, запятнанные огнем, смертью и позором. Обрушившиеся башни были окутаны грозовыми тучами. Кое-кто говорил, что Сот специально окутывал себя и свое обиталище бесконечным штормом, чтобы преднамеренно изгнать отсюда солнце, которое стало так ему ненавистно.

Рейстлин смотрел на результат падения благородного человека, которое было вызвано его неспособностью управлять своими страстями. Он благодарил богов, благословивших его при рождении, чтоб он никогда не испытывал такую слабость.

Он перевел взгляд с ужасного вида из окна на свою сестру. Китиара сидела за столом, сочиняя неотложные приказы. Она попросила, чтобы ее гости немного подождали, пока она не закончит.

Рейстлин воспользовался этим, чтобы изучить ее. В Устричном он видел Кит мельком — едва ли он мог ее рассмотреть детально, поскольку она летела на своем синем драконе, одетая в синие доспехи и шлем Повелительницы Драконов. Прошло пять лет с тех пор, как они поклялись собраться вместе в гостинице Последний Приют, и Кит нарушила эту клятву. Рейстлин, который сильно изменился за эти пять лет, с удивлением увидел, что его сестра не изменилась совсем.

Высокая и гибкая, обладающая силой воина и мускулистым телом, Китиара в свои «за тридцать» выглядела так, словно ей было только двадцать. Ее кривая улыбка была все еще очаровательна. Короткие черные завитки волос обрамляли ее голову, роскошные и непокорные, как в молодости. Ее лицо было гладким, лишенным морщин горя или радости.

Ни одно переживание никогда глубоко не проникало в душу Китиары. Она воспринимала жизнь как есть, живя полной жизнью каждую секунду. Затем она забывала прошлое и бросалась в будущее. Она ни о чем не жалела. Она редко думала о своих прошлых ошибках. Ее ум был слишком занят заговорами и интригами на будущее. Ее совесть не могла уязвить ее, никакая мораль не стояла у нее на пути. Всего одной трещиной в ее броне, ее единственной слабостью были ее навязчивые мысли о Танисе Полуэльфе, мужчине, который был ей не нужен до тех пор, пока он не отвернулся от нее и не ушел прочь.

Иоланта нервно ходила по комнате, ее руки сжимались и разжимались под плащом. Комната была холодной, и чародейку била дрожь, хотя возможно это было не из-за холода, а из-за страха. Она настояла, чтобы они прибыли сюда спозаранку, чтобы могли уйти до наступления сумерек. Рейстлин продолжал наблюдать, как Кит сражается с пером и бумагой.

Письмо всегда было трудоемкой работой для Китиары. Обожая действие и стремительность, она всегда была плохой ученицей. И у нее не было ни единого шанса пойти в школу. Их мать, Розамун, была склонна к магии, что передалось потом одному из ее сыновей. К сожалению, Розамун была не в состоянии справиться со своим даром. Для нее этот дар стал проклятием. После того, как родились близнецы, она много лет провела, плавая в морях странных мечтаний и фантазий, только иногда приходя в себя. Впоследствии, когда умер ее муж, Розамун оторвалась от последнего причала, который удерживал ее на поверхности действительности, и погрузилась в волны. Китиара взяла на себя заботу о своих младших братьях. Она оставалась с мальчиками, пока не решила, что они уже достаточно выросли, чтобы позаботиться о себе. Тогда она ушла, предоставив братьев самим себе.

Как бы то ни было, она все же не забыла о них. Она вернулась в Утеху несколько лет спустя, чтобы посмотреть, как они живут. Именно тогда она встретила их друга Таниса Полуэльфа. Они закрутили страстный роман. Рейстлин уже тогда знал, что это ничем хорошим не закончится.

Когда Рейстлин в последний раз видел Китиару, она летела на спине своего синего дракона Ская, а он сам был на борту судна, которое плыло к своей гибели в Кровавом Море. Карамон выжал из Таниса признание, что он провел свои деньки в Устричном, развлекаясь с Кит, и что он предал своих друзей Повелительнице Драконов. Рейстлин вспоминал яростный гнев Карамона, обвиняющего Таниса, когда их судно крутило в шторме.

— Значит, вот где ты был эти четыре дня. С нашей сестрицей, Повелительницей Драконов!..

— Да, я любил ее, — сказал Танис. — Я и не ожидал, что ты поймешь.

Рейстлин же сомневался, что Танис сам себя понимал. Он походил на человека, который не может справиться с желанием выпить гномьей водки. Китиара опьяняла его, и он не мог выбросить ее из головы. Она была его проклятием.

Китиара была одета как для боя. На ней был меч, ботинки, синяя драконья броня и синий плащ на плечах. Она была полностью поглощена своей работой, сгорбившись над столом, как ребенок в классной комнате, вынужденный закончить ненавистное задание. Ее голова, с бурей черных кудрей, почти касалась бумаги. Зубы зажали нижнюю губу, брови морщились в концентрации. Она писала, потом что-то бормотала, затем перечеркнула и начала снова.

Наконец Иоланта, помня, как быстро бежит время, тихо кашлянула.

Рука Китиары замерла.

— Я помню, что ты ждешь, подруга моя… — Кит прервалась и чихнула. Затем она протерла нос и снова чихнула. — Какие ужасные боги создали твои духи? Что ты делаешь — купаешься в них? Дай мне минуту. Я почти закончила. О, Бездна забери! Посмотри, что я наделала!

Кит неловко провела ладонью по странице и испортила последнее предложение. Извергая ругательства, она отбросила перо, разбрызгивая с него чернила на страницу и делая ее непригодной уже полностью.

— С тех пор, как этот идиот Герибос позволил себя убить, я должна писать все свои приказы самостоятельно!

— А как насчет твоих драконидов? — спросила Иоланта, посмотрев на закрытую дверь, через которую был слышен скрип когтей и приглушенные голоса телохранителей. Дракониды ворчали. Очевидно, что даже для ящериц проживание здесь было невыносимо. Рейстлин задался вопросом, как же Кит могла выдержать такую жизнь. Возможно, она была на это способна потому, что трагедия и ужас Даргаардской Крепости соскальзывали с ее твердой брони, как со льда.

Китиара покачала головой.

— Дракониды хорошие воины, но из них получаются паршивые писцы.

— Возможно, я бы мог быть тебе полезным, сестра, — мягким голосом сказал Рейстлин.

Китиара повернулась к нему.

— Ах, младший братишка. Я рада видеть, что ты жив. Я уж думала, что ты погиб в Водовороте.

«Нет, спасибо за заботу, сестричка», — хотел язвительно ответить Рейстлин, но промолчал.

— Твой младший братишка вытянул из Ариакаса сто стальных монет, чтобы прибыть сюда и шпионить за тобой, — сказала Иоланта.

— Да? — Китиара улыбнулась своей кривой улыбкой. — Это неплохо для него.

Две женщины заговорщицки рассмеялись. Рейстлин улыбнулся в тени своего капюшона, который он натянул посильнее, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми и в то же время, чтобы никто не смог видеть его. Он был рад, что его подозрения относительно Иоланты оправдались. Он решил, что должен узнать побольше.

— Я не понимаю, — сказал он, переводя взгляд с одной женщины на другую. — Я думал…

— Ты думал, что Ариакас нанял тебя, чтобы шпионить за мной, — сказала Китиара.

— Мы и хотели, чтобы ты так думал, — сказала Иоланта.

Рейстлин покачал головой, будто озадаченный, хотя был не слишком удивлен.

— Я объясню позже, — сказала Кит. — Как я уже говорила, я была рада получить известие от Иоланты, что ты все еще жив. Я боялась, что ты, Карамон и другие не смогут избежать Водоворота.

— Я избежал, — сказал Рейстлин. — Другие нет. Они все погибли в Кровавом Море.

— Так ты не знаешь… — начала Китиара, затем запнулась.

— Не знаю что? — резко спросил Рейстлин.

— Твой брат не погиб. Карамон выжил, так же как и Танис и эта рыжеволосая трактирщица, имя которой я никак не могу запомнить. И эта женщина с голубым хрустальным жезлом и своим громадным варваром тоже выжила.

— Это не может быть правдой! — сказал Рейстлин.

— Уверяю тебя, это правда, — ответила Кит. — Вчера все они были в Каламане. И там, как говорят мои шпионы, они встретились с Флинтом, Тасом и той эльфийкой, Лораной. Я думаю, ты ее тоже знаешь.

Кит продолжала говорить о Лоране, но Рейстлин не слушал ее. Он был рад, что капюшон все еще закрывает его лицо, так как у него вдруг все поплыло перед глазами, как у пьяницы. Он был полностью уверен, что Карамон мертв. Он убедил себя в этом, повторяя это много раз каждое утро, каждую ночь… Он закрыл глаза, чтобы остановить вращение комнаты и ухватился за спинку стула обеими руками, чтобы прийти в себя.

«Какое имеет значение, жив Карамон или мертв? — Рейстлин думал об этом, вцепившись пальцами в стул. — Мне все равно».

Но в том-то и дело, но ему было не все равно. Где-то очень глубоко внутри него какая-то слабая и презираемая часть его души, часть, которую он долго пытался уничтожить в себе, горько плакала.

Китиара наблюдала за ним, ожидая его ответа на вопрос, который он не услышал.

— Я не знал, что мой брат жив, — сказал Рейстлин, пытаясь изо всех сил контролировать свои эмоции. — Это странно, что он в Каламане. Этот город удален от Устричного на полмира. Как наш брат попал туда?

— Я не спрашивала. Это было не место и не время для семейного воссоединения, — смеясь, сказала Китиара. — Я была слишком занята переговорами с местным населением насчет выкупа за их так называемого Золотого Полководца.

— Кого? — спросил Рейстлин.

— Лораны, эльфийской девицы.

— Ах, да, — сказал Рейстлин. — Я слышал о том, что рыцари выбрали ее, когда был в Палантасе. Кажется, выбор был удачным. Она побеждала.

— Просто везение, — сердито сказала Китиара. — Я положила конец ее победам. Она теперь моя пленница.

— И что ты намереваешься сделать с нею?

Китиара помолчала минуту, затем сказала:

— Я намереваюсь использовать ее, чтобы получить Корону Власти. Я сказала населению Каламана, что если они хотят получить обратно своего Золотого Полководца, то они должны отдать мне Берема Вечного Человека.

Рейстлин начинал понимать. Он вспомнил человека за штурвалом судна. Человека, который отправил судно в центр Кровавого Моря. Старика с молодыми глазами.

— Берем с Танисом, не так ли?

Кит удивленно уставилась на него.

— Откуда ты знаешь?

Рейстлин пожал плечами.

— Догадка, ничего больше. Ты думаешь, что Танис обменяет Берема на Лорану?

— Я не думаю, я знаю, — ответила Китиара. — А я обменяю Лорану на Корону.

— Значит, таков твой тайный план. Где сейчас Танис и мой брат? — спросил Рейстлин.

— Пытаются отыскать способ спасти эльфийку. Мои шпионы преследовали их, но потом потеряли. Хотя некоторые из них встречали кендера, похожего на Тассельхофа, который расспрашивал о том, как пройти к месту под названием Обитель Богов.

— Обитель Богов… — глубокомысленно повторил Рейстлин.

— Ты слышал о нем?

Рейстлин покачал головой.

— Боюсь, что нет.

Он, конечно, слышал о нем. Обитель Богов было священное место, посвященное богам. Он не собирался передавать эту информацию сестре. Знание — сила. Ему было интересно, зачем Танис, его брат и другие пошли именно туда.

— Говорят, это место расположено неподалеку от Нераки в Халькистовых Горах, — продолжала Кит. — Мои солдаты уже ищут его. Они скоро найдут их, и Танис приведет меня к Берему.

— А что такого важного в этом человеке? — спросил Рейстлин. — Почему половина всех армий ищет его? Что делает его равноценным Короне Власти?

— Ты не должен об этом знать.

— Если ты рассчитываешь на мою помощь, тогда должен.

— Мой младший братишка — корыстный ублюдок, — усмехнулась Китиара. — Но именно таким я тебя и воспитывала. Хорошо, я расскажу тебе.

Она повернула стул и села. В комнате всего было два стула. Иоланта сидела со скрещенными ногами на кровати.

— Тебе эта история может показаться интересной, — сказала Китиара и ее губы скривились в улыбке. — Она о двух родственниках, один из которых убивает второго.

Она подождала реакции Рейстлина, но ее ждало разочарование. Он продолжал сидеть, не шевелясь, и ожидал продолжения.

— Как говорит история, — сказала Кит. — Этот человек по имени Берем и его сестра шли по дороге и затем натолкнулись на сломанную колонну, покрытую редкими и драгоценными камнями. Они были бедны, и мужчина, Берем, решил украсть один изумруд. Его сестра стала противиться этому и, короче говоря, он разбил ей голову.

— Она упала и ударилась головой о камень, — сказала Иоланта.

Китиара взмахнула рукой.

— Какая разница? Важно то, что Берема тут же прокляли боги и засунули ему в грудь изумруд. С тех пор он блуждал по миру, пытаясь искупить свою вину. Тем временем его сестра простила его, и ее добрая душа вошла в камень и когда Такхизис попыталась выйти из Бездны, она не смогла. Ее вход в мир был заблокирован.

Рейстлин вряд ли поверил такой истории, если бы сам не видел изумруд, заключенный в груди Берема.

«Я был прав, — подумал он, — Такхизис не может войти в этот мир со всей своей силой. Это хорошо. Иначе эта война закончилась бы прежде, чем началась».

— Сломанная колонна — это Камень Основания от Истарского Храма, — объяснила Иоланта. — Такхизис нашла его, принесла в Нераку и построила над ним Храм. Она ищет Берема, чтобы разрушить его, так как если он присоединится к своей сестре, врата в Бездну полностью закроются.

— И что я должен сделать? — спросил Рейстлин. — Зачем все-таки я здесь? Мне кажется, вы уже обо всем позаботились.

Китиара бросила на Иоланту взгляд из-под своих кудрей; взгляд, который не был предназначен ведьме. Взгляд должен был сказать Рейстлину: мы с тобой обсудим это позже. Затем она сменила тему:

— Кстати, ты торопишься уехать? Я тебя не видела сто лет. Скажи мне, что ты думаешь об этой эльфийке?

— Китиара, — предупреждающим тоном сказала Иоланта. — У стен есть уши. Даже у сожженных стен.

Кит проигнорировала ее замечание.

— Все бредят ее красотой. Она настолько бледна, что хлеб с молоком и то цветнее. Но когда я видела ее в Башне Верховного Жреца, сразу после сражения, она была не настолько прекрасна.

— Китиара, у нас есть более важные дела… — начала Иоланта, но Кит заставила ее замолчать.

— Что ты думаешь о ней? — настойчиво сказала она.

Что Рейстлин думает о Лоране? То, что она была единственной девушкой, красотой которой ему было позволено наслаждаться в этом мире. Даже его проклятое зрение, которое видело, как все вокруг только увядает и умирает, было не в состоянии изменить и ее. Эльфы были долгожителями, и возраст слабо затронул эльфийку. Пожалуй, годы делали ее даже красивей.

Лорана испытывала к нему небольшой трепет и немного страха. Но как бы то ни было, она доверяла ему. Он не знал почему, но догадывался, что она, кажется, видит в нем что-то, что другие видеть не в состоянии, что-то, что даже он сам не мог в себе видеть. Он был тронут этим, и ценил ее доверие. Он любил ее… нет, он не любил ее, он лелеял воспоминания о ней, как человек, изнуренный жаждой в пустыне лелеет глоток холодной воды.

— У нее есть все, что есть у тебя, сестра и все, чего у тебя нет, — ответил Рейстлин.

Китиара довольно рассмеялась. Она восприняла это как комплимент.

— Китиара, я должна поговорить с тобой, — сказала Иоланта сердито. — С глазу на глаз.

— Я могу пока закончить письмо для тебя, — предложил Рейстлин.

Китиара махнула рукой по направлению к столу и подошла к окну, где они с Иолантой приблизили друг к другу головы, чтобы шепотом о чем-то переговорить.

Рейстлин сел за стол. Он поставил посох Магиуса около себя, чтобы он постоянно был под рукой. Думая о другом, он принялся механически копировать слова с испачканного, испещренного орфографическими ошибками оригинала на чистый лист. Он писал четко и стремительно, гораздо более разборчивыми буквами, чем Китиара.

Работая, он слегка отодвинул с головы капюшон, чтобы попытаться услышать о чем говорят сестра с ведьмой. Ему удалось уловить несколько слов, которых оказалось достаточно, чтобы прояснить предмет разговора.

— …Ариакас подозревает тебя… Именно поэтому он послал твоего брата… Мы должны обдумать, что ему сказать…

Рейстлин продолжил писать. Поглощенный подслушиванием, он мало внимания обращал на то, что пишет и тут вдруг одно имя, казалось, как бы засияло пылающим огнем на странице.

Лорана. Приказы касались ее.

Рейстлин больше не обращал внимания на Кит и Иоланту. Он внимательно перечитывал то, что только что написал. Кит посылала официальное письмо одному из своих подчиненных, говоря ему, что приказы изменились. Он больше не должен доставить «пленницу» в Даргаардскую Крепость. Он должен был доставить ее непосредственно в Нераку. Подчиненный должен был проследить, чтобы Лорана оставалась жива и более-менее невредима, пока не состоится ее обмен на Вечного Человека. После того, как у Китиары будет Корона, Лорану принесут в жертву Темной Королеве.

Рейстлин задумался. Китиара была права. Танис бесспорно прибудет в Нераку, чтобы попытаться спасти Лорану. Мог ли Рейстлин как-нибудь помочь? Китиара хотела, чтобы он был здесь с ней по какой-то причине… он никак не мог понять по какой. Он не был ей нужен для захвата Берема. Этот план был уже хорошо отработан, и он не мог ничего добавить к нему. Ариакас послал его шпионить за Кит. Скрытый Свет послал его шпионить за Кит и Ариакасом. У Иоланты же были какие-то собственные интриги. Все они держали в руках кинжалы, готовые вонзить их друг другу в спины. Ему было интересно, что будет, если они просто друг друга перебьют.

Его размышления были прерваны звуком тяжелой поступи, глухо стучащей по каменному полу. Иоланта смертельно побледнела.

— Я должна идти, — поспешно сказала она и закуталась в свой плащ. — Рейстлин, когда вернешься в Нераку, приходи ко мне. Нам нужно многое обсудить.

Прежде чем он смог промолвить хоть слово, Иоланта бросила свою магическую глину на стену, прыгнула в портал, прежде чем он успел полностью раскрыться, и тут же стремительно исчезла.

Шаги раздавались все ближе, перемещаясь медленно, решительно и целеустремленно. Смертельный холод проник в комнату.

— Сейчас ты встретишься с хозяином Даргаардской Крепости, младший братишка, — сказала Китиара и попыталась улыбнуться своей обычной кривой улыбкой, но ей это не удалось.

 

Глава 2

Рыцарь Чёрной Розы. Звёздные Песочные Часы

23-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Смертельный холод тек из-за двери, просачивался через трещины в каменных станах, шелестел сквозь разбитые окна. Рейстлин задрожал от ужасного холода и бросил перо, чтобы спрятать руки в рукавах мантии и попытаться их согреть. Он встал на ноги, чтобы быть готовым.

— Сот ужасен, — сказала Китиара, не сводя пристального взгляда с двери. — Но он не повредит тебе, пока ты находишься под моей защитой.

— Я не нуждаюсь в твоей защите, сестра, — сказал Рейстлин, возмущенный ее покровительственным тоном.

— Просто будь осторожен, это ты можешь сделать, Рейстлин? — резко ответила Китиара. Рейстлин был поражен. Она очень редко, если вообще когда-нибудь, называла его по имени.

Китиара добавила уже более мягким тоном:

— Сот может убить нас обоих одним словом.

Дверь открылась, и вошло воплощение ужаса.

Рыцарь смерти стоял в дверном проеме — внушительная фигура в доспехах Соламнийского Рыцаря времен славы Истара. Красиво обработанные доспехи, которые когда-то ярко сияли серебристым светом, теперь почернели и были запачканы кровью, которую могли очистить только воды искупления. Но Сот был далек от поисков прощения. Черный плащ, изорванный и окровавленный, свисал с его плеч.

Его глаза сверкали оранжевым светом в прорезях шлема — это был огонь страсти, которой он не мог управлять, что и стало его гибелью. Он был в ярости от своей судьбы, он был в ярости на богов и иногда на себя. Только ночью, когда баньши пели ему жалобную песню о его падении, сверкающий огонь уменьшался до тлеющих угольков раскаяния и горького сожаления. Когда песня прекращалась с наступлением дня, гнев Сота вспыхивал снова.

Рейстлин ходил многими темными путями, включая самую чёрную темноту собственной души. Он прошел страшное Испытание в Башне. Он путешествовал через Омраченный Лес. Он был пойман в кошмаре Сильванести. Его заключали в темницы Такхизис. Во всех этих местах он познал страх. Но когда он смотрел на жуткое пламя в глазах рыцаря смерти, он познал страх столь сильный, столь изнурительный, что подумал — он умрет от него.

Он мог сжать в руке Око Дракона, сказать магическое слово и испариться так же стремительно, как Иоланта. Его рука потянулась к мешочку, когда он заметил, что Китиара наблюдает за ним.

Ее губы кривились в улыбке. Она проверяла его, насмехаясь. Так же, как в детстве, она пыталась вынудить его принять ее вызов.

Гнев подействовал на Рейстлина как отрезвляющее зелье, восстановив его храбрость и способность думать. Тогда он понял то, что должен был понять еще раньше: страх был магическим, Сот направил на него свое заклинание.

Хорошо, можем и поиграть.

— Делу солисар! — быстро проговорил Рейстлин. Он отпустил мешочек и поднял руку, чтобы начертить руну в воздухе.

Руна загорелась и ярко засверкала. Поединок магов заставил воздух задрожать. Китиара наблюдала за ним, положив одну руку на бедро, а другой сжав рукоять своего меча. Она получала наслаждение от их соревнования.

Магия Сота поблекла и сломалась. Рейстлин закончил произносить заклинание. Пламенная руна исчезла, оставив после себя синий колеблющийся дым.

Китиара одобрительно кивнула.

— Лорд Сот, Рыцарь Розы, позволь мне представить тебе Рейстлина Маджере, — затем она добавила со смешанным чувством насмешки и гордости. — Мой младший братишка.

Рейстлин поклонился, как того требует обычай. Затем он высоко поднял голову и вынудил себя пристально вглядеться в прорези шлемы рыцаря смерти, смотреть в мучительные огни истязаемой души, хотя собственная душа Рейстлина в это время съежилась в ужасе.

— Ты силен в магии для такого молодого человека, — сказал лорд Сот. Его голос был пустым и глубоким, горящим постоянным гневом и бессмертным сожалением.

Рейстлин поклонился снова. Он все еще не слишком успокоился, чтобы говорить.

— Ты отбрасываешь две тени, Рейстлин Маджере, — внезапно сказал рыцарь смерти. — Почему?

Рейстлин понятия не имел, о чем он говорит.

— Я не отбрасываю даже одну тень в этом ужасном месте, господин, не говоря уже о двух.

Оранжевые глаза рыцаря смерти замерцали.

— Я не говорю о тенях, которые заставляет отбрасывать солнечный свет, — сказал лорд Сот. — Я пребываю одновременно на двух планах бытия, вынужденный оставаться на физическом плане и обреченный на жизнь в плане мертвых, которые не могут умереть. И в обоих планах я вижу твою тень, более темную, чем сама тьма.

Рейстлин понял.

Китиара же понятия не имела, о чём говорит Сот.

— У Рейстлина есть брат-близнец… — начала она.

— Уже нет, — сказал Рейстлин, бросая на нее сердитый взгляд. Иногда она могла быть такой же глупой, как и Карамон. Из-за всего этого ужаса, заклинания и интриг он внезапно почувствовал себя усталым. — Ты позвала меня сюда, чтобы я помог тебе, сестра. Я обещал тебе и Такхизис, что буду вам преданно служить. Если тебе что-то нужно от меня, то скажи мне что. В противном случае позволь мне удалиться домой.

Китиара посмотрела на лорда Сота.

— Что ты скажешь?

— Он опасен, — ответил Сот.

— Кто? Рейстлин? — с усмешкой сказала Китиара, пораженная его словами.

— Он будет твоей гибелью, — Рыцарь смерти уставился на Рейстлина, его глаза пламенно замерцали.

Китиара неуверенно поглядела на Рейстлина и нахмурилась, теребя рукоятку меча.

— Ты говоришь, что я должна убить его?

— Я говорю, что ты можешь попробовать, — ответил за него Рейстлин, переводя пристальный взгляд от одного к другому. Его пальцы перебирали маленький кусочек янтаря.

Китиара уставилась на него и внезапно рассмеялась.

— Пойдем со мной, — сказала она, вытаскивая горящий факел из скобы на стене. — Я должна тебе кое-что показать.

— А он? — спросил Рейстлин, не двигаясь с места.

Рыцарь смерти подошел к окну и пристально посмотрел вниз на разоренную землю.

— Уже сумерки, — сказала Китиара. — Сот должен идти в другое место. Поторопись, — добавила она, задрожав. — Если ты не хочешь оказаться к нему слишком близко.

* * *

Вопли слышались издалека, но все же жуткие звуки проникли в сердце Рейстлина, сжимая его. Он замедлил шаг, обернувшись через плечо в коридор. Песня была ужасна, и всё-таки что-то заставляло слушать ее.

Китиара схватила его за запястье.

— Заткни уши! — предостерегающе сказала она.

— Что это? — спросил он. Он чувствовал, как по его шее бегут мурашки.

— Баньши. Эльфийские женщины, которые разделяют с ним его проклятие. Каждую ночь они вынуждены петь ему, рассказывая историю его преступлений. Он сидит в зале, где погибли его жена и ребенок, и слушает, уставившись на кровавое пятно на полу.

Они оба устремились по коридору, ускоряя шаги. Тем не менее, песня продолжала преследовать их. Стенания, казалось, оглушали Рейстлина своими черными крыльями и лапами с острыми когтями. Он попытался закрыть уши руками, но песня пульсировала в его крови. Он видел, что Китиара покрылась испариной и сильно побледнела.

— Каждую ночь то же самое. Я никогда к этому не привыкну.

Коридор, по которому они шли, окончился тупиком. Рейстлин предположил, что они зря проделали этот путь, но терпеливо ждал, что произойдет дальше. Кит вручила факел Рейстлину. Он мог бы предложить использовать свет от своего посоха, но ему никогда не нравилось показывать людям свои возможности, если на то не было серьезных оснований. Поэтому он взял факел и держал его так, чтобы Китиара могла видеть, что делает.

Кит положила левую руку на один камень в стене, правую на другой камень, а на третий камень на полу нажала ногой. Рейстлин привычно запомнил расположение камней. Конечно, он надеялся, что ему больше никогда не придется возвратиться в Даргаардскую Крепость, но кто может знать наверняка. Скрипя петлями, стена, которая на самом деле была дверью, открылась. Кит нырнула в темноту. Рейстлин огляделся, затем осторожно проследовал вслед за ней.

Китиара положила руку на камень с другой стороны, и дверь закрылась, приглушая вопли баньши. Они оба облегченно вздохнули.

Кит взяла у Рейстлина факел и пошла впереди, освещая путь. Лестница, вырезанная прямо в скале, спускалась куда-то вниз. Китиара быстро шла, стук ее ботинок по камню заглушал едва слышимые вопли баньши. Рейстлин следовал за ней. Он отметил, что лестница не была обуглена, и в воздухе не чувствовалось запаха дыма или смерти.

— Эта кладка новая, — сказал он, проведя рукой по скале и посмотрев на пыль на ладони. — Недавно построенная.

— Рукой нашей Королевы, — ответила Китиара.

Рейстлин остановился.

— Куда ты меня ведешь? Что это за место?

Китиара хитро улыбнулась.

— Может быть, ты предпочитаешь вернуться наверх и еще раз послушать этот хор?

Рейстлин продолжил спуск. Лестница — он насчитал сорок пять ступеней — привела к двери, сделанной из настоящей твердой стали. Рейстлин изумленно оглядел ее. Одна только эта дверь стоила всех неракских богатств. Он не мог вообразить, какое же сокровище могла она охранять.

Китиара положила свою правую руку ладонью вниз в центр двери, которая была гладкой и ровной, без единой отметины. Кит произнесла одно слово: «Такхизис», и белый свет заструился из-под ее ладони. Она снова назвала имя Темной Королевы, и запылал зеленый свет. Китиара произнесла имя еще три раза, и каждый раз цвет менялся на красный, синий и черный.

Очертания пятиглавого дракона засверкало на двери, и она тихо и бесшумно поднялась вверх, пока не исчезла в потолке.

Китиара жестом пригласила Рейстлина войти. Он не пошевелился, холодно глядя на нее.

— Ты первая, — сказал он.

Китиара рассмеялась, покачала головой и прошла вперед. Она повыше подняла факел, чтобы он смог осмотреть хранилище. Свет заблестел на стенах, вырезанных в твердой скале. Хранилище было небольшим, шагов двадцать в длину и столько же в ширину. Потолок был низким. Рейстлин мог бы дотянуться до него кончиками пальцев.

В хранилище содержались только три предмета: песочные часы, сделанные из хрусталя, обрамленного золотом; золотая подставка, на которой стояли песочные часы и свеча, разделенная красными пронумерованными полосами на двадцать четыре части. Свеча отсчитывала часы суток. Она почти полностью прогорела.

Рейстлин все еще не полностью доверял Китиаре, но любопытство преодолело внутренние предостережения. Он вошел в комнату и подошел к песочным часам, чтобы осмотреть их. Ему не нужно было произносить заклинание, чтобы понять, что вещь эта магическая.

Верхняя часть песочных часов была заполнена песком, дно же было окутано тьмой, абсолютной и вечной. Рейстлин присмотрелся и увидел, что в узком промежутке между верхней и нижней частями песочных часов находится одно зернышко песка. Оно не падало вниз и блокировало остальной песок наверху.

— Они забиты, — сказал Рейстлин.

— Подожди! — выдохнула Китиара.

— Чего?

— Темных Часов, — ответила Китиара.

Рейстлин наблюдал, как пламя свечи пожирало воск, пока не была преодолена красная полоса, отмечавшая конец суток. Когда полоса стала таять, он взглянул на песочные часы и тихо выдохнул.

Песчинка, которая застряла в узком промежутке между двумя половинами часов, стала искриться. Затем она засияло ярко, как звезда, и, как звезда, пронеслась через тьму, падая на дно. Зерно еще мгновение мерцало во тьме, но затем свет исчез. Вторая маленькая песчинка проскочила в узкое отверстие и зависла в нем.

Китиара заменила свечу, которая отмеряла часы, зажигая новую от пламени старой. Огонек ясно и ровно загорелся в недвижимом воздухе хранилища.

— Что это? — с благоговением тихо спросил Рейстлин.

— Звездные Песочные Часы, — сказала Китиара. — Они стали отмерять время в первый день миротворения. Когда песок просыплется, время закончится.

Рейстлину хотелось дотронуться до блестящей поверхности хрусталя, но он продолжал держать руки сжатыми в кулаки в рукавах мантии. Он должен быть осторожен с артефактами.

— Что они здесь делают? Почему они у Такхизис?

— Она создала их.

— Какое это имеет отношение к Ариакасу? — спросил Рейстлин.

— Никакого, — ответила Китиара.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Да, я знаю, именно это я и сказала Иоланте. Я должна была сказать ей что-то, чтобы иметь повод привести тебя сюда, иначе ее охватили бы подозрения. Как ты думаешь, как сбежала колдунья Ладонна? Иоланта помогла ей. Ведьме нельзя доверять, младший братик.

Рейстлин не удивился. Он всегда подозрительно относился к Иоланте.

— Я не доверяю ей, — сказал Рейстлин. — Я никому не доверяю.

— Даже мне? — игриво спросила Китиара.

Она протянула руку, как будто намереваясь пригладить его волосы, как бывало, когда он в детстве лежал в горячке.

Рейстлин отодвинулся от нее.

— Почему я здесь? Чего ты хочешь от меня?

Китиара положила руку на золотую вершину песочных часов.

— Хитрец. Помню, они все тебя так называли. Возможно, именно поэтому я всегда ценила тебя выше всех. Кажется, Нуитари предал свою мать в последний раз. Такхизис решила избавиться и от него, и от его двоих ненадежных кузенов. Она введет в мир новых богов, Серых Богов. Они будут подчиняться Королеве и получать свою силу только от нее.

Рейстлин пошатнулся, как от удара в лицо. Если бы он не опирался на свой посох, то непременно упал бы. Все мысли о спасении Лораны вылетели у него из головы. Он должен был догадаться. Теперь он был в смертельной опасности. Кит говорила об уничтожении богов магии, уничтожении магии, которая была его жизненной основой.

Он чувствовал, что Темная Королева где-то поблизости. Он чувствовал ее дыхание на своей шее. Он услышал ее голос, как уже однажды слышал его в Красном Особняке.

«Служи мне! Подчинись мне!».

Китиару наказывали за его неповиновение. Рейстлин подумал, что должен быть осторожным, очень осторожным.

— Интересное намерение, — спокойно сказал Рейстлин. — Уничтожение трех богов не может быть легким, даже для Такхизис. Как она планирует сделать это?

— С твоей помощью, младший братик, — Китиара посмотрела на пламя свечи. — Завтра ночью, Ночью Глаза, самые сильные маги на Ансалоне соберутся в одном месте — в Вайретской Башне Высшего Волшебства. Ты уничтожишь эту башню и всех, кто будет находиться в ней.

— А если я откажусь? — спросил Рейстлин.

— А зачем тебе отказываться? Ты ничем не обязан этим магам. Они заставили тебя пострадать, — сказала Китиара. — Такхизис сделает тебя гораздо сильнее, чем когда-либо был Пар-Салиан, гораздо сильнее, чем все маги в мире вместе взятые. Ты должен только попросить ее об этом.

Рейстлин наблюдал, как пламя свечи разъедает воск.

— Что от меня требуется? — спросил он.

— Служи Такхизис и она выполнит все твои желания, — ответила Китиара. Она снова положила руку на песочные часы. — Предай ее, и она сожрет тебя.

— Не слишком большой выбор, — заметил Рейстлин.

— Тебе повезло, что она вообще дает тебе его. Я не знаю, что ты сделал, но наша Королева не слишком тебя любит. Она просто дает тебе шанс. Каков твой ответ?

Рейстлин пожал плечами.

— Я кланяюсь нашей Королеве.

Китиара улыбнулась своей кривой улыбкой.

— Я так и знала, что ты согласишься.

 

Глава 3

Сломанная дверь. Вопрос доверия

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Уже было далеко за полночь. Начинался новый день, который изменит его жизнь. Рейстлин возвратился в свою комнату в Сломанном Щите, не помня толком, как это сделал. Он был поражен, когда понял, что произносит заклинания и проходит коридорами магии, не осознавая, что он делает. Ему было приятно думать, что какая-то часть его разума продолжала работать рационально, в то время как остальная часть носилась в панике, дико вопя и заламывая руки.

— Успокойся, — сказал он себе, шагая взад и вперед по маленькой комнате. — Я должен сохранять спокойствие. Мне нужно все обдумать.

Кто-то постучал в пол его комнаты.

— Сейчас чёртова середина чёртовой ночи! — крикнул голос, доносящийся сквозь половицы. — Прекрати этот чёртов топот, или я поднимусь вверх и самолично прекращу его!

Рейстлин мгновение раздумывал, не бросить ли ему в пол шаровую молнию, но решил, что этим ничего не добьется кроме сожжения гостиницы дотла. Он бросился на кровать. Рейстлин был измотан и должен был поспать. Он попробовал закрыть глаза и тут же увидел, как крошечная сверкающая песчинка падает во тьму. Он видел, как свеча сжигала часы.

Сегодня Ночь Глаза.

Сегодня я должен уничтожить магию.

Сегодня я должен уничтожить самого себя.

Потому что магия — это он сам. Магия была его жизнью. Без нее он был никем, даже меньше чем никем. Ах да, Такхизис обещала, что он получит от нее магию, так же как и Ариакас. Рейстлин должен был бы молиться ей, просить ее. И она, возможно, поделится с ним какими-нибудь крохами.

А если он откажется, где он найдет такое место в мире, где сможет спрятаться от мести богини?

Рейстлин почувствовал, что задыхается. Он поднялся с кровати, подошел к окну и, открыв ставни, вдохнул прохладный ночной воздух. Вдалеке темнела громада Храма, нависая над Неракой и гася звезды. Башни и шпили скорчились в лихорадочном видении мага, превратились в когтистую лапу, которая потянулась к нему, схватила за горло…

Рейстлин с судорожным вдохом пришел в себя. Он заснул стоя. Пошатываясь, он пошел обратно к кровати и упал на нее. Он закрыл глаза и тут же погрузился в сон, атаковавший его, как дикое животное, и затягивая его в свои темные глубины.

Но, в то время, пока он спал, его холодный и расчетливый разум, должно быть, бодрствовал, так как, когда он проснулся через несколько часов, он знал что ему нужно делать.

* * *

Начинался день, и караулы менялись. Солдаты, покидающие дежурство, были в хорошем настроении, направляясь в таверны. Солдаты, заступающие в патруль, ворчали и ругались, меняясь в карауле. Серый туман, как щупальца, скользил по городу. Но он обязательно рассеется. Ночь Глаза будет ясной. Ночь Глаза всегда была ясной. Боги позаботятся об этом.

Рейстлин стремительно шел, спрятав руки в рукавах мантии, с закрытой капюшоном склоненной головой. Он столкнулся с группой солдат, которые впились в него взглядом и принялись ругаться, но он не обратил на них никакого внимания. Солдаты продолжали что-то бормотать, но продолжили свой путь или опаздывая на работу или просто в жажде более серьезных удовольствий.

Рейстлин вошел в Красный Район, прошел через ворота и остановился, чтобы осмотреться. Он был здесь только однажды, но это было после наступления темноты и, кроме того, он тогда симулировал бессознательное состояние.

Он прошел по маршруту Водоворота и достиг того места, где, как он думал, был вход в подземелье позади большого здания. Вход был хорошо замаскирован, и Рейстлин все еще не был уверен, что это именно то же место. Он обошел здание и посмотрел на знак, висящий над дверью: лютня, подвешенная на веревке. Ветер свистел в струнах и заставлял их мелко звенеть.

Рейстлин забарабанил в дверь. Собаки залаяли.

— Мы еще не открыты! — раздался изнутри низкий голос.

— Теперь открыты, — сказал Рейстлин. Он вытащил из мешочка немного помета и стал перекатывать его между пальцами, одновременно произнося магические слова.

— Дайя лаксана бантенг!

Магия заполнила его тело, сделав сильнее. Рейстлин пнул тяжелую деревянную дверь и этим развалил ее в щепки. Железный замок упал на землю. Рейстлин посохом убрал с дороги несколько мелких обломков и вошел в магазин.

Его встретили два дога. Собаки не нападали, они просто стояли перед ним с опущенными головами и прижатыми ушами. Сука подняла губу, показывая желтые клыки.

— Отзови собак, — сказал Рейстлин.

— Иди в Бездну! — взвыл человек с черной бородой, сидевший на табурете в задней части загроможденной комнаты. — Посмотри, что ты сделал с моей дверью!

— Отзови собак, Лут, — повторил Рейстлин. — И даже не думай прикасаться к тому арбалету. Если ты попытаешься, все что останется на том табурете, это засаленный волосатый шарик, оставшийся от сожженного гнома.

Лут медленно отодвинул руку от арбалета.

— Шинаре, — позвал он, — Хиддукель. Ко мне.

Собаки зарычали на Рейстлина, но послушно подбежали к хозяину.

— Запри их в той комнате, — приказал Рейстлин, указывая на спальню полугнома.

Лут позвал собак в свою комнату и, с ворчанием поднявшись с табурета, запер за ними дверь. Рейстлин прошел через груды барахла к задней части лавки.

— Что тебе надо? — спросил Лут, пристально глядя на Рейстлина.

— Мне нужно поговорить с Талентом.

— Ты пришел не в то место. Он в Сломанном Щите…

Рейстлин хлопнул рукой по прилавку.

— У меня нет настроения выслушивать твое вранье. Скажи Таленту, что я должен поговорить с ним сейчас же!

Лут презрительно ухмыльнулся.

— Я не твой чертов мальчик на побегушках…

Рейстлин схватил Лута за толстую бороду и закрутил ее так, что на глазах полугнома выступили слезы.

Лут завизжал и попытался вырваться, схватившись за руки Рейстлина. С таким же успехом он мог попытаться выломать одну из толстых деревянных балок на потолке. Рейстлин все еще находился под действием своего заклинания. Он сильно рванул бороду Лута, так что выступила кровь, заставляя полугнома застонать от боли. Слыша крики своего хозяина, собаки неистово лаяли и бросались на дверь.

— Я оторву твою бороду целиком, — прошипел Рейстлин сквозь зубы, — если ты не сделаешь, что я прошу. Сейчас ты пошлешь за Талентом. Ты скажешь, что он должен встретиться со мной в том же самом месте, где мы встречались с ним в прошлый раз: в подземелье под этим зданием.

Лут пробормотал проклятие.

Рейстлин дернул сильнее.

— Я сделаю, что ты говоришь! — завопил Лут, чуть ли не повиснув на руках Рейстлина. — Отпусти меня! Отпусти!

— Ты поговоришь с Талентом? — спросил Рейстлин, не выпуская бороду.

Лут кивнул. По его щекам текли слезы.

Рейстлин выпустил бороду и отбросил Лута от себя.

Полугном тер свой горящий подбородок.

— Мне нужно послать за ним Мари. Я не могу пойти сам. Ты сломал мою дверь. Даже слепой обчистит меня до нитки!

— Где Мари?

— Она обычно приходит как раз в это время.

Как будто вызванная словами полугнома, кендерша появилась в дверном проеме.

— Эй, Лут, что случилось с твоей дверью? — спросила она. — О, привет Рейст. Я тебя сразу не заметила.

— Прекрати болтовню, — зарычал Лут. — И не входи сюда. Беги и найди Талента. Скажи ему, чтобы он шел в туннели.

— Конечно, Лут, я пойду. Но что случилось с дверью?

— Бегом, куриные мозги! — проревел Лут.

— Ты должна поспешить, Мари, — сказал Рейстлин. — Это срочно.

Кендерша посмотрела на одного, затем на другого и убежала.

— И приведи плотника! — крикнул Лут ей вдогонку.

— Как мне добраться до туннеля? — спросил Рейстлин.

— Ты такой умный, сам догадаешься, — огрызнулся Лут. Он все еще потирал свой подбородок.

Рейстлин бросил быстрый взгляд на захламленную комнату.

— Ах, конечно же, лазейка под местом собаки. Не слишком оригинально. Люк заперт? Ключ есть?

Лут что-то невнятно пробормотал.

— Я могу просто взорвать твой пол, — сказал Рейстлин.

— Никакого ключа нет, — ответил Лут, — просто подними проклятую дверь и спустись по проклятой лестнице. Смотри в оба. Лестница очень крута. Было бы очень жалко, если бы ты упал и свернул себе шею.

Рейстлин подошел к корзине собаки и отпихнул ее в сторону. Под ней был люк.

Заклинание уже почти утратило свою силу, но у Рейстлина к счастью хватило собственных сил, чтобы отворить тяжелый деревянный люк. В такие моменты ему сильно не хватало Карамона.

Рейстлин всмотрелся во тьму под крышкой, которая превратится в кромешный мрак, когда он закроет люк.

— Ширак, — сказал он, и кристалл наверху его посоха засветился.

Он подобрал полы своей мантии и осторожно спустился по лестнице, закрыв за собой люк. Подземная комната была тиха и пахла суглинком. Он слышал вдалеке звук капающей воды. Он осветил комнату и через несколько мгновений нашел стул, к которому был прикован цепью и стул Талента.

Рейстлин взял стул Талента и сел в ожидании.

* * *

Талент не заставил себя долго ждать. Рейстлин даже не успел заволноваться, когда услышал топот обутых ног по земляному полу и увидел свет фонаря, сияющего в темноте. Рейстлин держал в руке щепотку розовых лепестков, приготовившись произнести сонное заклятие, если Талент решил послать на встречу кого-то вместо себя. Кого-то, кто был таким же, как Водоворот.

Но Талент был единственным, кто появился в кругу света посоха.

— Сядь, — сказал Рейстлин, подталкивая ему ногой стул.

Талент остался стоять и свернул на груди руки.

— Я пришел, но не потому что хотел прийти. Возможно, ты уже подверг нас всех опасности…

— Ты уже в опасности, — ответил Рейстлин. — Я был в Даргаардской Крепости. Я говорил со своей сестрой. Пожалуйста, сядь. Я не хочу вытягивать шею, чтобы смотреть на тебя.

Талент поколебался, затем сел. Его меч висел на боку и наконечник воткнулся в земляной пол.

— Хорошо, — сказал он. — Что говорила Синяя Леди?

— Очень много вещей, большинство из которых тебя не касаются. Но одна все-таки имеет к тебе отношение. Вас предали. Такхизис знает все. Она приказала, чтобы Ариакас убил тебя, Мари и всю остальную часть твоей бригады.

Талент нахмурился.

— Не то чтобы я не верил тебе, Маджере, но если Ариакас знает обо всем, то почему не арестовал меня до сих пор?

— Потому что ты намного популярнее в Нераке, чем Император, — сказал Рейстлин. — На улицах начался бы настоящий бунт, если бы Сломанный Щит закрыли, а тебя арестовали. То же самое насчет твоего волосатого друга. Его дело крайне важно для большинства людей в этом городе, особенно сейчас, когда многим подразделениям не платят. И, кроме того, в храме есть жрецы, половина из которых у тебя в кармане. Они должны будут забыть о роскошных безделушках с черного рынка, которыми так хотели владеть.

Талент улыбнулся.

— Да, думаю, так и есть. Значит, Ариакас не планирует арестовать нас…

— Нет. Он планирует убить вас, — сказал Рейстлин.

— И когда же, ты думаешь, это случится?

— Сегодня вечером, — ответил Рейстлин.

— Сегодня вечером? — Талент в тревоге поднялся.

— Ночь Глаза. Иоланта говорила мне, что ты и твой друг из Волосатого Тролля всегда в этот день устраиваете празднество и зажигаете костры. Сегодня вечером костры выйдут из-под контроля. Огонь распространится и к Волосатому Троллю и к Сломанному Щиту. Когда вы будете бороться с огнем, произойдет ужасный несчастный случай. Ты, Мари, Водоворот и остальные члены Скрытого Света будут заблокированы огнем в пылающем здании. Вы сгорите дотла.

— А как насчет Лута? — резко спросил Талент. — Его не будет на празднестве. Он никогда не покидает свою лавку.

— Его тело будет найдено утром. Непонятно отчего его собственные собаки нападут на него и разорвут в клочья.

— Я понял, — мрачно сказал Талент. — Кто предатель? Кто нас предал?

Рейстлин встал.

— Я не знаю. Мне наплевать на это. У меня есть свои собственные проблемы, и они намного более серьезны, чем твои. Кстати, это подводит нас к заключительной теме. Есть еще двое, которые должны умереть сегодня ночью. Первая — Иоланта…

— Иоланта? Ведьма Ариакаса? — ошеломленно произнес Талент. — Зачем ему убивать ее?

— Ему незачем. Это нужно Синей Леди. Вторым человеком является Снаггл, хозяин магической лавки. Он тоже не будет хотеть покидать сегодня свой магазин. Его «убедят» это сделать.

— Что, во имя Бездны, происходит? — пораженно спросил Талент.

— Я не могу сказать тебе обо всем заговоре. Я могу сказать тебе только то, что этой ночью Королева Такхизис захватит контроль над магией. По ее приказу Синяя Леди пошлет батальоны смерти, чтобы убить так много магов, как это будет возможно. Снаггл и Иоланта в этом списке.

Талент уставился на него, притихший и потрясенный. Затем он сказал:

— Почему ты говоришь об этом мне? Почему бы тебе не предупредить саму Иоланту?

— Потому что не доверяю ей, — ответил Рейстлин. — Я даже сейчас не уверен, на какой она стороне.

Талент покачал головой.

— Ты знаешь, что Иоланта угроза тебе, но все же хочешь защитить ее. Я думал, что ты из тех парней, которые скорее посмеются, глядя, как она горит в огне. Я не понимаю тебя, Маджере.

— Думаю, в мире есть много вещей, которых ты не понимаешь, — язвительно сказал Рейстлин. — К сожалению, у меня нет времени, чтобы объяснить это тебе. Удовлетворись тем, что я просто должен кое-что Иоланте и Снагглу. А я всегда плачу по своим счетам.

Он поднял свой посох со светящимся навершием и встал.

— Эй! — крикнул Талент. — Куда ты идешь?

— Я выйду через туннели, — сказал Рейстлин. — Твой приятель Лут не сильно обрадуется, увидев меня снова.

— Ты прав, я слышал о сломанной двери, — сказал Талент, подходя к Рейстлину. — Но ты заблудишься. Я проведу тебя.

— Не беспокойся. Я помню путь с прошлого раза.

— Ты помнишь? Но ты не можешь помнить! Ты был… — Талент запнулся и уставился на мага. — Ты симулировал обморок. Но как ты узнал, что напиток был…

— У меня превосходное обоняние, — ответил Рейстлин.

Они пошли вместе. В тишине раздавались только шелест черной мантии, легкие удары посоха по земляному полу и топот ботинок Талента. Талент шел, опустив голову и сложив руки за спиной, погруженный в раздумья. Рейстлин бросал вокруг внимательные взгляды, отмечая что от их туннеля отклоняется множество других проходов, которые тоже, несомненно использовались повстанцами. Он мысленно воссоздал в голове карту города и попытался вычислить, куда ведут все эти туннели.

— Система весьма обширна, — заметил Рейстлин. — Например, я мог бы предположить, что этот туннель, — он указал посохом, — ведет к храму Темной Королевы. А этот, — он указал на другой туннель, — приводит прямо к Сломанному Щиту.

— А это, — мрачно сказал Талент, положив руку на рукоятку меча, — приводит к смерти людей, которые высказывают слишком много чертовых предположений.

Рейстлин улыбнулся и склонил голову.

— Есть кое-что, чего я не могу понять, — неожиданно сказал Талент. — Ты не доверяешь Иоланте, такому же магу, как и ты. Боги знают, что я не доверяю тебе. Но ты доверяешь мне. Ты должен мне доверять, иначе не рассказал бы это все. Почему?

— Ты мне кое-кого напоминаешь, — ответил Рейстлин после минутной паузы. — Как и ты, он был соламнийцем. Est Sularus uth Mithas. Он жил согласно этому девизу. Его честь была его жизнью.

— У меня не так, — сказал Талент.

— Именно поэтому ты все еще жив, а Стурм нет. И поэтому я доверяю тебе.

Талент сопроводил мага до конца туннелей. Как только они вышли на улицу, Талент проследил за Рейстлином, наблюдая, как черная мантия слилась с толпой. Даже после того, как Рейстлин ушел, Талент остался стоять на тропинке, мысленно восстанавливая в памяти все слова мага.

Все это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой. Такхизис пытается уничтожить богов магии! И что? Кто будет скучать по кучке магов, если это случится? Мир был бы лучшим без магов, в это верило большинство людей. Большинство людей, включая Талента.

«Взять только этого молодого человека, — подумал Талент. — От него у меня мурашки по коже. Симулировал бессознательное состояние! Водоворот должен быть более осторожным в следующий раз. Только, возможно, никакого следующего раза уже не будет. Не будет, если то, что сказал Маджере, правда. Я верю ему? Это все может быть ловушкой!».

Талент покинул переулок и прошел к магазину Лута. Там он нашел своего друга, который впервые на его памяти собрал достаточно сил и энергии, чтобы пройти от прилавка ко входу в лавку. Лут стоял возле уничтоженной двери, тыкая обломки тростью и извергая проклятия. Мари сидела на крыльце, положив на руки подбородок, и с удовольствием слушала его красочную речь.

— Мари, — сказал Талент, встав на колени возле кендерши, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Что ты думаешь об этом маге, Маджере?

— Он мой друг, — быстро ответила Мари. — Мы с ним много разговаривали. Мы собираемся изменить Тьму.

Талент минуту пристально смотрел на нее, затем встал.

— У нас проблема.

— Бездна забери, ты прав! — сердито сказал Лут. — Посмотри, что этот паршивый ублюдок сделал с моей дверью!

— У нас есть большая проблема, чем эта, — сказал Талент Оррен. — Войдите внутрь, оба. Мы должны поговорить.

 

Глава 4

Бог Белых Мантий. Бог Красных Мантий. Бог Чёрных Мантий

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

— Овечью шкурку, — сказал Рейстлин. — Самую лучшую. И перо.

— Какое именно? — спросил Снаггл, снимая с полки коробку. Он поставил ее на прилавок и открыл. — У меня есть прекрасные перья, господин. Только что получил. Черное лебединое перо, белое…

Рейстлин осмотрел перья, затем поднял одно. Он тщательно проверил наконечник, потому что он должен быть идеален, и провел пальцами по мягким перьям. Он вспомнил тот день в классе мастера Теобальда, день, когда его жизнь изменилась. Нет, не так. В тот день его жизнь не изменилась. Она получила подтверждение.

— Я возьму воронье перо, — сказал Рейстлин.

Снаггл скривился.

— Воронье? Вы уверены? Вы можете себе позволить и лучшее перо. Эти ваши зелья — настоящее сокровище. Они быстро распродаются, и я планировал заказать больше.

Он вытащил лебединое перо.

— У меня еще есть павлинье. Иоланта использует для работы только павлиньи перья.

— Я не удивлен, — ответил Рейстлин. — Спасибо, но это именно то, что мне нужно.

Он положил непритязательное перо на прилавок. С большой осторожностью он выбрал овечью шкурку. Тут он действительно выбрал лучший экземпляр.

Снаггл сложил его покупки и, подсчитав стоимость, сказал, что по цене они равняются тому, что он был должен Рейстлину за снадобья. Он сделал магу новый заказ, намного больший, чем предыдущий. Заказ, который никогда не будет выполнен. Рейстлин надеялся спасти старика, но не был в состоянии спасти его лавку, которая будет сожжена до основания. Рейстлин смотрел на аккуратно сложенные коробки, которые содержали компоненты для заклинаний, артефакты, свитки и микстуры. Он подумал о квартире Иоланты над лавкой, о ее книгах заклинаний и свитках, одежде и драгоценностях. Все это будет уничтожено в огне.

Остановившись на полдороге к выходу, Рейстлин оглянулся на Снаггла, который преспокойно сидел на табурете, попивая тарбеанский чай и не осознавая, какая опасность уже приближается к нему.

— Как вы будете праздновать Ночь Глаза, господин? — спросил Рейстлин.

Снаггл пожал плечами.

— Так же, как и любую другую ночь. Я выпью свой чай, запру лавку и лягу в постель.

Рейстлин на мгновение представил себе, как огонь охватывает лавку и кровать старика. Пряча свои драгоценные покупки в длинном рукаве мантии, он вышел на улицу, направляясь к своей следующей цели: Неракской Башне Высшего Волшебства.

* * *

Рейстлин прошептал запирающее заклятие на дверь, самое сильное, из тех, что он знал. Он не думал, что кто-то может прийти сюда, но не мог рисковать, что его потревожат. Он медленно шел по лестнице. Время уходило. Он мог видеть песчинку, застрявшую в узкой части песочных часов. С каждым мгновением песчинка чуть больше приближалась к забвению.

Рейстлин устал. Он был на ногах еще до рассвета, не будучи в силах отдыхать, пока не поговорит с Талентом и не убедится, что у них все хорошо. Все эти менее важные дела он сделал в первую очередь. Теперь, когда пришел момент принять окончательное решение, его шаги замедлились. Даже предупредив Талента, он все еще не полностью посвятил себя борьбе против Такхизис. Он в любой момент мог отступить, сделать то, что он должен сделать. То, что он обещал Китиаре.

Рейстлин продолжил подниматься.

Он сел на высокий табурет в потрепанной небольшой кухне, в которой все еще сохранялся запах вареной капусты. Развернув пакет, он осторожно взял овчину и положил ее перед собой на стол. Он разгладил ее руками, как делал, когда был ребенком. Маг взял воронье перо и опустил его в чернила. Он видел свою руку, и это была рука ребенка. Он услышал голос, и это был голос мастера Теобальда, ненавидимого и презираемого им учителя.

Вы напишите на этой овчине два слова: Я — Маг. Если у вас есть дар, то что-то произойдет. В противном случае ничего не случится.

Взрослый Рейстлин написал два слова резкими, жирными и большими буквами:

Я — Маг.

Ничего не произошло. В первый раз было то же самое.

Рейстлин обратился внутрь себя, к самой основе его существа и поклялся, что сделает это. Ничто в моей жизни не имеет значения, кроме этого. Ничего не существует, кроме этой минуты. Я рожден для этой минуты и если я потерплю неудачу, то в эту же минуту умру.

Он помнил свою молитву, слова, навсегда иссушившие его сердце.

Боги Магии, помогите мне! Я посвящу вам свою жизнь. Я буду всегда служить вам. Я прославлю ваши имена. Помогите мне, пожалуйста, помогите мне.

Молитва, которую он произнес сейчас, была другой.

— Боги Магии, — сказал он. — Я обещал, что посвящу вам свою жизнь. Я обещал всегда служить вам. Сегодня я сдерживаю свое обещание.

Он посмотрел на слова, которые написал, простые слова детского испытания и подумал о жертвах, которые он принес, о боли, которую вынес и о боли, которая будет с ним до конца жизни. Он подумал о благословениях, которые ему дали и которые сделали эту боль стоящей того. Он подумал, что магия, боль и благословение могут исчезнуть, оставляя его таким, каким он был в детстве: слабым, болезненным, одиноким и напуганным.

Он подумал об Антимодесе, его наставнике, маге практического склада ума и деловаре, о Пар-Салиане, который наблюдает за всем вокруг, но от этого не становится более дальновидным, о Юстариусе, охромевшем после Испытания, который желал жить в мире и растить детей. Он подумал о Ладонне, которая поверила обещаниям Темной Королевы, потом предала ее и была испепелена ее яростью.

«Все они умрут сегодня ночью, если я не остановлю Такхизис».

Рейстлин поднял голову и заговорил громче:

— Я знаю, что разочаровал вас всех. Я знаю, что вы не одобряете того, кем я стал. Я знаю, что нарушил ваши законы. Это не означает, что я вас не уважаю или пренебрегаю вами. Этой ночью я докажу это. Обращаясь к вам, я уже рискую своей жизнью.

— Небольшой риск, — сказал Нуитари. — Учитывая то, что без магии у тебя не будет никакой жизни.

Бог стоял возле Рейстлина. Его лицо было круглым как луна, глаза были темными и пустыми, что делало гнев, пылающий в них, еще более ужасным. Он был одет в черную мантию и держал в руке плеть с черными щупальцами.

— Ты прав, ты действительно нарушил наши законы, — сказал Солинари, подходя к своему кузену. Облаченный в белую мантию, бог держал в руке ледяную плеть. — Конклав магов был создан с целью управлять магией и теми, кто ее использует. Ты не просто нарушаешь законы, ты презираешь и насмехаешься над ними.

— И все же я понимаю его, — сказала Лунитари, красивая и величественная, ее волосы перемежались черными и белыми прядями. Ее мантия была красной, в руке огненная плеть. — Я не потворствую его действиям, но я понимаю. Что ты хочешь от нас, Рейстлин Маджере?

— Я хочу, чтобы вы спасли то, что может быть уничтожено этой ночью. В Даргаардской Крепости есть подземная палата. В этой палате стоят звездные песочные часы. Их сотворила Такхизис. Песок, который она насыпала в них, является будущим, которого она жаждет, будущим, в котором она будет безраздельно властвовать. Каждая песчинка после своего падения приближает это будущее.

— Этой ночью Такхизис призовет трех новых богов — Серых Богов, богов «новой магии», охранять песочные часы. Она намеревается заменить этими бесцветными богами вас. Ее новые боги будут поклоняться ей. Вся магия будет течь через нее. Вы трое больше не будете нужны.

Кузены уставились на него в молчании, слишком пораженные, чтобы говорить.

— Этой ночью, — продолжил Рейстлин. — Вы можете заманить в ловушку этих трех богов и уничтожить песочные часы. Этой ночью вы можете спасти себя. Вы можете спасти магию.

— Если то, что ты говоришь, правда… — начал Солинари.

— Загляните в мое сердце, — коротко сказал Рейстлин. — И узнайте, говорю ли я правду.

— Да, это правда, — сказала Лунитари, и ее голос гневно задрожал.

Солинари нахмурился.

— Чтобы бороться с богами, мы должны использовать всю нашу силу. Мы будем должны забрать всю магию из мира. А что произойдет тогда с нашими магами? Они станут беспомощны.

— Большинство магов соберутся в Башне Высшего Волшебства. Я обязуюсь защитить их.

— И мы должны довериться тебе?!

Рейстлин слабо улыбнулся.

— У вас нет выбора.

— Если ты сделаешь это, то Такхизис узнает, что ты ее предал. Она станет твоим врагом не только в этой жизни, но и после смерти, — предупредила его Лунитари.

— Присоединяйся к Конклаву Магов. Подчинись закону, — сказал Солинари. — Мы защитим тебя.

— Иначе ты останешься один, — сказал Нуитари.

— Я рассмотрю ваше предложение, — сказал Рейстлин.

Что еще он мог сказать, чувствуя жар огненной, холод ледяной и яд черной плети?

Солинари и Нуитари были недовольны его ответом, но у них теперь были неотложные дела и они не стали принуждать его или уговаривать. Они отбыли, осталась только Лунитари.

— Ты ведь не думаешь присоединиться к Конклаву, не так ли?

Рейстлин посмотрел на слова на овчине. Черные буквы на белом. Он провел по ним пальцем.

— Я, маг, — тихо сказал он.

Он пораженно увидел, что слова покраснели, как если бы были написаны кровью. Он задрожал и смял овчину рукой. Когда он поднял глаза, Лунитари исчезла.

Рейстлин глубоко вздохнул, закрыл глаза и опустил голову на руки. Они правы. Он затеял опасную, смертельную игру. Он рисковал не только своей жизнью, но и душой. Но, как сказал Нуитари, это небольшой риск.

Рейстлин чувствовал себя вымотанным, но у него еще было дело, которое он должен сделать до наступления судьбоносной ночи. Он покинул Неракскую Башню Высшего Волшебства, чтобы никогда уже в нее не вернуться.

* * *

Рейстлин вошел во внутренний город, воспользовавшись своим поддельным пропуском, чтобы пройти через ворота. Ему пришлось долго ждать в длинной очереди, потому что проход был переполнен солдатами. Он помнил, что Китиара что-то говорила насчет того, что Ариакас созывает в Нераку всех Повелителей. Она сама приедет в храм, как только вопрос богов будет улажен.

Рейстлин пошел прямо в храм. Он вступил в него через главные ворота, кратко попросив одного из темных пилигримов быть его провожатым.

Пилигрим привел его к Святилищу. Рейстлин упал на пол перед алтарем, коснувшись лбом пола, и молился Такхизис.

— Моя Королева, я сделал, как вы просили. Я умоляю у вас вашего благословения.

 

Глава 5

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К

Ночью Глаза все три луны, олицетворявшие богов магии, сливались друг с другом, образуя огромный глаз на небесах и предоставляя свою силу их магам по всему Ансалону.

Но этой ночью луны вообще не взошли. Свет Солинари не серебрил озера. Красный свет Лунитари не поджигал небеса. Черное излучение Нуитари, видимое только тем, кто посвятил себя ему, было невидимо для всех. Луны исчезли. И магия тоже. Глаз закрылся.

По всему континенту зашагали батальоны смерти Такхизис, чтобы разыскать несчастных беспомощных магов и уничтожить их. Отряды драконидов, вооруженных мечами и кинжалами, вышли из Неракского Храма. Одна команда направилась к ветхой Башне Высшего Волшебства. Никого там не обнаружив, они подожгли ее. Вторая пошла прямиком в магическую лавку Снаггла на Ряду Магов. К их огромному удивлению, старик куда-то ушел, впервые на памяти многих покинув свой магазин.

Сердитые и обескураженные, дракониды учинили в лавке разгром, снимая с полок аккуратно помеченные коробки, выбрасывая их содержимое на улицу и поджигая его. Дракониды расколотили бутылки, растоптали пузырьки и забрали артефакты, которые должны были быть доставлены в Храм. Когда лавка опустела, они подожгли здание. Другие команды были посланы к «Сломанному Щиту» и «Волосатому Троллю», чтобы устроить «случайные» пожары, которые сожгут таверны дотла и вместе с ними, к прискорбию, и их хозяев.

Группа, посланная в Сломанный Щит, возглавлялась командиром Слитом, и он не был счастлив от этого. Слит не дал бы за магов и две чешуйки со своего хвоста и с удовольствием посмотрел бы как их выпотрошат всех до единого. Но ему нравился Талент Оррен. Слиту нравился Талент, и еще больше ему нравилась сталь Талента, которую тот ему платил. Слит не только обеспечивал поставки многих контрабандных товаров для Талента, а еще и получал проценты со всех клиентов, которых привел к нему.

Слит уныло подумал, что, так как ему не платили зарплату в армии, его доходы теперь сократятся до нуля, и у него больше не было причин оставаться в Нераке. Слит вообще не должен был здесь находиться. Он был дезертиром, который еще раньше покинул армию и остановился в Нераке только из-за того, что слышал, что тут можно подзаработать стальных монет. Сивак топал по темной улице, ломая голову над способом не повиноваться приказам, фактически не имея такой возможности. Тут один из его подчиненных настойчиво потребовал его внимания.

— Что? — прорычал Слит.

— Господин, здесь что-то не так, — сказал Глаг.

— Если ты имеешь в виду, что Такхзис забыла подарить тебе мозги, то это уже всем известно, — пробормотал Слит.

— Нет, господин, — сказал Глаг. — Посмотрите на таверну. Она… ну, слишком тиха, господин. Слишком тиха. Где же праздник?

Слит остановился. Это был чертовски хороший вопрос. Где же праздник? Здесь, как предполагалось, должны были быть костры и толпы, толпы, которым хорошо заплатили за то, чтобы они подожгли таверну. Слит видел огни в «Сломанном Щите», но не было слышно хриплого смеха, шумного веселья или пьяного кутежа. «Сломанный Щит» был тих, как могила.

Эта мысль заставила его слегка занервничать. Он оглядел улицу и никого не увидел.

— Что будем делать, господин? — спросил Глаг.

— Иди за мной, — ответил Слит.

Он приблизился к двери в «Сломанный Щит». Большой человек, известный как Водоворот и бывший одним из специфических приятелей Слита, стоял как стражник у нее.

— Никаких драконидов, — сказал Водоворот и указал на табличку. — Только люди.

— Мы здесь от имени Темной Королевы, — ответил Слит.

— Это конечно все меняет, — сказал Водоворот и, усмехнувшись, открыл дверь. — Входите.

— Вы, парни, подождите меня здесь, — приказал Слит, оставляя отряд на улице.

Он зашел в таверну и остановился как вкопанный, удивленно моргая.

Таверна была переполнена. Каждый столик был занят и те, кто не нашел себе места стояли вдоль стен. Большинство присутствующих были солдатами, но здесь же находилось и множество темных пилигримов, усаженных на почетных передних местах. Слит узнал нескольких лучших клиентов Талента в его контрабандных делишках. В то время как сивак продолжал в изумлении стоять, один из темных пилигримов поднялся с места и призвал толпу к молитве.

— Простите нам, Ваше Темное Величество! — выкрикнул пилигрим, поднимая свои руки. — Мы просим, чтобы вы вернули нам луны, которые вы убрали с небес! Услышьте нашу просьбу!

В то время как солдаты с пилигримами стали выпевать на разные лады имя Такхизис, Талент Оррен увидел Слита и пробрался к нему сквозь толпу.

— Что, Бездна забери, здесь происходит? — спросил Слит.

— Пожалуйста, командир, — торжественно сказал Талент. — Вы и ваши парни. Присоединяйтесь же к нам в нашей молитве Темной Королеве.

Слит фыркнул. Его язык щелкнул между зубами.

— Прекрати это дерьмо, Талент, — посоветовал он.

— Темная Королева убрала луны с неба, — продолжил Талент громким и почтительным тоном. — Мы объединились, чтобы вымолить ее прощение, — его голос понизился. — Все мы объединились, если ты понимаешь, о чем я.

Слит увидел старика Снаггла, который выглядел чрезвычайно рассерженным. Судя по его неловкой позе, его привязали к стулу. Рядом с ним сидела кендерша, широко улыбаясь. И тут же был Лут, усевшись всей своей массой на табурет. У его ног лежали две его собаки.

— Ты знал, — внезапно понял Слит.

— Присоединяйтесь ко мне в молитве! — громко закричал Талент.

Он взял Слита за плечо, привлек его к себе поближе и зашептал ему в ухо.

— Я думаю, что будет честным предупредить тебя, мой друг, что все эти набожные мужчины и женщины, которые пришли сюда сегодня, чтобы помолиться, вооружены до зубов и превосходят вас по численности в количестве трех к одному. Они будут ужасно расстроены, если вы прервете их молитвы. И они расстроятся еще сильнее, если ты попытаешься сжечь эту таверну.

Слит видел, что вся толпа наблюдала за ним. Он видел, что руки присутствующих лежат на ножах, кинжалах, рукоятях мечей или священных медальонах.

— Думаю, что сегодня вечером молятся так же и в Волосатом Тролле? — спросил Слит.

— Обязательно, — ответил Талент.

Слит покачал головой.

— Тебе не избежать неприятностей, Талент. Повелитель Ночи будет разъярен, когда узнает об этом. Он лично придет сюда, чтобы арестовать вас.

— И он увидит, что птицы улетели из клеток, — сказал Талент. — Водоворот, Мари, Снаггл и я.

Выражение лица Талента внезапно посерьезнело и, дождавшись особенно громкой молитвы, он тихо сказал.

— Ты видел Иоланту?

— Ведьму? Нет.

— Я не знаю, где она. Мы договорились встретиться здесь.

Слит посмотрел на своего друга. Сивак не особенно отличался в умении читать человеческие эмоции, но будь он проклят, если несчастье Талента не было настолько очевидным, что даже драконид смог распознать его. В мире не существовало драконидов женского пола, и Слит никогда не испытывал подобных эмоций, хотя время от времени он сожалел об этом, но сейчас, увидев боль волнения и страха на лице Талента, Слит почувствовал себя везунчиком.

— С Иолантой все будет в порядке, — флегматично сказал Слит. — Ведьма может о себе позаботиться. Это редкая удача, что ее не оказалось в доме, когда ее дом сожгли.

Поскольку Талент не казался ободренным его словами, Слит сменил тему.

— Куда вы направитесь?

— Куда угодно, где Силы Света борются с Темной Королевой. Армия будет преследовать нас. Нам нужно несколько часов форы.

Талент положил большой кошелек, который зазвенел сталью в руку драконида. Слит взвесил его и произвел в уме быстрые вычисления.

— Я слышал, что в Волосатом Тролле подают бесплатную гномью водку, — сказал Талент.

Слит усмехнулся и его язык щелкнул во рту.

— Я думаю, что я должен пойти и расследовать там все.

Он подцепил кошелек на пояс и вздохнул.

— Как я понял, это означает, что наше маленькое дельце здесь теперь закрыто?

— Все когда-нибудь кончается, Слит, — ответил Талент спокойно. — Даже эта длинная ночь.

Слит погладил кошелек.

— Думаю, скоро здесь все рухнет в тартарары. Я хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы снова покинуть армию. Я присоединюсь к нескольким своим приятелям.

— Построй город, о котором мечтал, — сказал Талент.

Слит кивнул.

— Удачи тебе, Талент. Было приятно вести с тобой дела.

— С тобой тоже. Удачи тебе.

Они пожали друг другу руки. Слит отсалютовал Таленту, затем по-военному развернулся на пятке и вышел из двери. Он бросил на Водоворота насмешливый взгляд и тот подмигнул ему в ответ.

Отряд Слита был разочарован, когда узнал, что им нельзя сжечь Сломанный Щит дотла. Но дракониды тут же приободрились, когда он приказал им немедленно отправляться в «Волосатый Тролль».

— Есть информация, что они подают некачественную гномью водку, — сказал Слит. — Вы должны продегустировать ее, чтобы проверить это.

— А вы куда, господин? — спросил Глаг.

— Я подойду позже, — ответил Слит. — Бери ребят и идите вперед. Встретимся там. Не выпейте всю гномью водку пока я не приду.

Глаг отсалютовал ему и убежал. Отряд нетерпеливо шел позади него.

Слит стоял на улице, пристально вглядываясь в Храм, который виднелся вдалеке. Он поднял свою когтистую лапу в прощальном жесте, повернулся и пошел в противоположном направлении.

— Удачи, Ваше Величество, — пробормотал он через плечо. — У меня такое ощущение, что она вам скоро понадобится.

 

Глава 4

Безлунная ночь

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Вайретская Башня была самой старой Башней Высшего Волшебства на Ансалоне, одной из двух уцелевших и единственной, которую все еще использовали. Она была построена в конце Второй Драконьей Войны и ее строительство было ознаменовано бедствиями. В те дни магия была незрелой и дикой. Заклинание, брошенное тремя могущественными магами, предназначавшееся для того, чтобы положить войне конец, вышло из-под контроля и разрушило большую часть мира. Боги магии поняли, что нужно что-то сделать, чтобы держать магию и тех, кто ей владеет, под контролем. Нуитари, Лунитари и Солинари продиктовали правила трем магам и послали их, чтобы они основали три Ложи Высшего Волшебства, которыми будет управлять правление, известное как Конклав.

Маги нуждались в некоем центре для себя, месте, куда могли приехать ученики, чтобы изучить свое искусство, где можно было бы проводить недавно разработанное Испытание Высшего Волшебства, где могли бы быть созданы и сохранены артефакты, проверенные заклинания, книги, письма и архивы. И так же это место должно было стать убежищем для многих в этом мире, где магам не доверяли и разыскивали, чтобы причинить им вред.

Трое магов объединились, чтобы построить Вайретскую Башню. Два шпиля Башни, соединенные между собой, окруженные треугольной стеной, заклинались из серебряного тумана, который очень медленно, в течение долгого времени превращался в камень. Еще во время действия заклинания Башня была атакована племенем варваров, которые хотели присвоить ее. Сама Башня и маги в ней были спасены одним черным магом, заклинание которого создало вокруг Башни волшебный лес. Маг умер, но Зачарованный Лес Вайретской Башни остался и отогнал варваров. С этого дня его магия скрывала Башню и охраняла ее от вторжений.

«Не вы находите Вайретскую Башню, — гласила молва. — Это Башня находит вас».

Зачарованный Лес был очень занят обнаружением множества магов, которые ехали в Башню, чтобы отпраздновать Ночь Глаза. Вообще-то в Башню разрешалось входить только тем, кто уже прошел Испытание или собирается его пройти. Но Ночь Глаза была редким и особенным событием и поэтому во время нее допускали и многообещающих учеников, сопровождаемых своими наставниками.

Башня была переполнена магами, которые приехали сюда со всего Ансалона. Каждая кровать в каждой комнате была занята, многие устраивали себе постели на полу или разбивали лагерь во внутреннем дворе. Настроение было праздничным. Старые друзья приветствовали друг друга теплыми объятиями и обменивались последними новостями. Ученики бродили вокруг в страхе и волнении, постоянно теряясь в коридорах-лабиринтах и по ошибке натыкаясь на конфиденциальные области Башни. Талисманы всех видов бродили, летали и ползали по залам, постоянно рискуя быть затоптанными ногами или залететь в чьи-то волосы.

Некоторые маги были в лабораториях, сосредоточенные на работе по приготовлению компонентов к зельям или другим смесям, готовясь смешать их, когда сила лун будет самой мощной. Другие маги скрывались в библиотеках, изучая заклинания, которые намеревались использовать этой ночью. Черные и Красные мантии общались с Белыми, откладывая на время свои различия, чтобы поговорить о магии. И все же то тут то там вспыхивали споры, что было неудивительно в эти бурные времена.

Например, несколько Белых Мантий были все еще ожесточены тем фактом, что Черные Мантии переходили на сторону Королевы Такхизис. Белые не считали, что Черных надо простить и воспользовались представившейся возможностью обнародовать свои взгляды. Черные Мантии обижались на них, и в результате вспыхивали громкие ссоры. Но они быстро подавлялись Наставниками, Красными Магами, которым поручили патрулировать Башню во избежание чего-нибудь, что может испортить особенную ночь. Но по большей части маги всех трех лож были рады снова объединиться в своей любви к магии, даже если в другом они не были согласны друг с другом.

Той Ночью Глаза, в нарушение всех традиций, не было назначено заседания Конклава. Говорили, что главы лож решили обойтись без заседания, которое только отвлекало их от важной работы. Так как такие заседания были известны в основном длинными и скучными речами Пар-Салиана, посвященными «Ночи Глаза», молодые маги только поаплодировали такому решению.

Только очень немногие знали истинную причину отмены заседания. Трое глав лож не собирались проводить в Башне эту ночь. Ладонна, Пар-Салиан и Юстариус планировали предпринять смелую и опасную миссию в Нераку. Их сопровождали бы шесть сильных телохранителей, молодых магов, которые несколько дней провели, изучая боевые заклятия, разработанные, чтобы отразить нападение любого противника, будь он живой или мертвый, и защитные заклинания, чтобы бросить их на себя и своих предводителей.

Вечер был на исходе, когда другие маги принялись за развлечения на роскошном банкете, устроенном во внутреннем дворе. Ладонна, Юстариус и Пар-Салиан сидели запершись в одной из верхних палат Башни, обсуждая свой план. Они сидели в тенях, их лица были почти не видны и только глаза сияли в свете огня. Увидев, что огонь потухает, и почувствовав холод вечернего воздуха, Пар-Салиан поднялся, чтобы добавить в очаг еще одно полено.

Свеча, считающая часы стояла на каминной доске. Недрогнувшее пламя медленно съедало время до повышения трех лун, когда маги смогут предпринять свое опасное путешествие через время и пространство к Храму Темной Королевы.

— Важно правильно выбрать время, — сказала Ладонна. На ней была отороченная мехом мантия, ожерелье на шее и кольца на пальцах. Ни одно из этих драгоценностей не носилось для красоты. Все они были или магическими, или могли использоваться как компоненты для заклинаний. — Вначале я должна освободить дух Джеслы из Камня Основания своим заклятием некромантии.

Поглядев на Пар-Салианта мрачным взглядом, она добавила:

— Это простая логика, мой друг, — продолжила она спор, который продолжался между ними много дней. — Если ты воздвигнешь свою преграду вокруг Камня прежде, чем я использую заклинание, дух девочки будет запечатан в нем.

— Я беспокоюсь только о том, что случится с душой Джеслы, — сказал Пар-Салиан. — По твоим собственным словам, Ладонна, ее дух — добрый. Я хочу от тебя гарантии, что ты освободишь ее, и не будешь держать в заключении.

— Ты должен признать, что знание того, как духу удалось заблокировать Королеву Такхизис, будет довольно ценной информацией, — холодно сказала Ладонна. — Я просто хочу задать ей несколько вопросов. Ты в меньшинстве. Юстариус со мной согласен.

— Это действительно принесет нам только полезные сведения, — сказал Юстариус. На его поясе висело несколько свернутых свитков и мешочков с компонентами.

Пар-Салиан с сомнением покачал головой.

— Ты сможешь присутствовать во время допроса, — уступила Ладонна, хотя и неохотно. — И ты сможешь лично убедиться, что я освобожу ее.

— Отлично. Ты удовлетворен? Этот спор только впустую тратит наше время, — сказал Юстариус.

— Хорошо, — сказал Пар-Салиан. — Я буду присутствовать. Вначале Ладонна использует свое заклинание, удалит дух Джеслы и переправит ее в безопасное место. Затем, Юстариус, ты бросишь свое заклинание, которое изменит природу Камня…

— Только к чему это, я не понимаю… — пробормотала Ладонна.

Юстариус ощетинился.

— Мы обсуждали это уже сто раз…

— И мы обсудим это еще сто раз, если потребуется, — холодно сказала Ладонна. — Это слишком важно, чтобы пренебрегать обсуждением.

— Она права, — сказал Пар-Салиан. — Кое-кто из тех, кто сегодня отправится в Нераку, не вернется обратно. Каждый из нас должен точно знать, что и зачем будет делать. Сформулируй твои соображения…

— Опять? — сердито спросил Юстариус.

— Опять, — ответил Пар-Салиан.

Юстариус вздохнул.

— Камень Основания, сделанный из белого мрамора, был благословлен и освящен богами. Такхизис освятила его своим собственным «благословением», пытаясь извратить. Но Пар-Салиан и я, мы оба согласились, что Камень остался все еще чистым в своей сердцевине и именно поэтому дух Джеслы нашел в нем свой приют. Если удалить это проклятие, то Камень, может быть, вернется к своей настоящей форме и в дальнейшем будет защищен сильными охранными заклятиями, которые наколдует Пар-Салиан, и Такхизис не будет в состоянии снова извратить его.

— И так как ее Храм покоится на Камне Основания, то если его преобразовать, Храм разрушится, навсегда запечатывая Темную Королеву в Бездне, — сказал Пар-Салиан.

Ладонна молчала. Они все погрузились в молчание, их лица были обеспокоены. Каждый из них знал, что споры были бессмысленными и ни к чему не приводили. Их перепалки были предназначены оттянуть момент, когда им придется затронуть предмет, о котором они думали. Наконец Ладонна сказала то, о чем, как она знала, размышляли все.

— Я искала благословения Нуитари на наш план. Бог черной луны не обращает на меня внимания. Я не думаю, что как-то оскорбила его, но если так и есть…

— Нет, Ладонна. Я пытался поговорить с Солинари с тем же результатом, — сказал Пар-Салиан. — Никакого ответа. А ты, мой друг?

Юстариус покачал головой.

— Лунитари не говорила со мной. Это более чем странно, так как богиня обычно любит поболтать даже о тривиальных вещах. Этот наш план является самым опасным предприятием с тех пор как Святая Троица закончила Вторую Драконью Войну, а моя богиня не произнесла ни слова. Что-то не так.

— Возможно, нам следует отказаться от него… — сказал Пар-Салиан.

— Не будь размазней! — презрительно сказала Ладонна.

— Я просто практичен. Если боги не…

— Тихо! — быстро прервал его Юстариус, поднимая руку. Теперь они все расслышали крики и вопли за дверью. — Какова причина такого волнения?

— Перебор эльфийского вина, — сказал Пар-Салиан.

— Это не веселье, — встревожено сказала Ладонна. — Это больше похоже на бунт!

Крики становились громче, и маги уже могли слышать, как люди в испуганной поспешности бегут по коридору. Кто-то начал барабанить в их дверь, затем к нему присоединились другие, и дерево заходило ходуном. Маги выкрикивали имена своих лидеров, кто-то взывал к Пар-Салиану, кто-то к Ладонне или к Юстариусу.

Рассердившись от такого возмутительного поведения, Пар-Салиан поднялся на ноги, прошел через комнату и открыл дверь. Он был поражен, увидев тёмный коридор. Магические огни, которые освещали все коридоры в Башне, очевидно погасли. Увидев в руках некоторых магов свечи и фонари, Пар-Салиана охватило дурное предчувствие.

— Что это значит? — сердито спросил он, глядя с негодованием на толпу магов, снующих по коридору. — Немедленно прекратите этот шум!

Маги, заполнившие темный коридор, затихли, но только на мгновение.

— Скажи ему, — сказал один.

— Да, скажи ему, — убеждал другой.

— Сказать мне что?

Несколько человек стали говорить одновременно. Пар-Салиан успокоил их нетерпеливым жестом и поискал кого-нибудь в темноте, кто смог бы внятно ему все объяснить.

— Антимодес! — сказал Пар-Салиан, увидев своего друга. — Скажи мне, что происходит.

Толпа раздвинулась, чтобы позволить Антимодесу пройти вперед. Антимодес был старым магом, весьма уважаемым и любимым. Он происходил из зажиточной семьи и был достаточно богат. Он был одержим идеей продвижения и популяризации магии в мире и много молодых магов извлекли выгоду из его великодушия. Антимодес, как известно, был практичным и уравновешенным дельцом, и при виде его бледного и напряженного лица, Пар-Салиан почувствовал, что его сердце упало.

— Ты смотрел в окно, мой друг? — спросил Антимодес. Он говорил тихим голосом, но толпа магов притихла, чтобы расслышать его. Они немедленно ухватились за его слова и стали повторять их.

— В окно, да! Посмотрите в окно!

— Тихо! — приказал Пар-Салиан и толпа снова угомонилась, хотя и не полностью. Многие продолжали ворчать, что создавало в помещении ощущение рокочущего затаенного страха.

— Ты должен посмотреть в окно, — серьезно сказал Антимодес. — Посмотри сам. И посмотри на это.

Он поднял руку, указал пальцем и произнес магические слова:

— Сула вигис долибикс!

— Ты сошел с ума? — встревоженно вскрикнул Пар-Салиан, ожидая увидеть взрыв пламени в руках его друга. Но ничего не произошло. Слова заклинания упали на пол, как мертвые листья.

Антимодес вздохнул.

— Последний раз, когда заклинание подвело меня, мой друг, мне было шестнадцать и я больше думал о девочках, чем о своей магии.

— Пар-Салиан! — позвала Ладонна дрожащим голосом. — Ты должен это видеть!

Она опиралась на подоконник, рискованно высунувшись из окна. Ее спина была выгнута, голова смотрела в небо.

— Звезды сияют. Ночь безоблачна. Но…

Она повернула к нему бледное лицо.

— Луны пропали!

— И Вайретский Лес, кстати, — сообщил Юстариус, мрачно глядя через плечо Ладонны.

— Мы потеряли магию! — завопила какая-то женщина из коридора. Ее испуганный крик поверг всех в панику.

— Вы что, глупые овражные гномы, раз ведете себя так? — прогремел Пар-Салиан. — Всем вернуться в свои комнаты. Мы должны сохранять спокойствие, пока не узнаем, что происходит. Наставники, я хочу, чтобы залы были полностью очищены.

Крик прервался, но люди продолжали бесцельно слоняться вокруг. Антимодес подал пример, уйдя в свои апартаменты и взяв с собой друзей и учеников. Он оглянулся на Пар-Салиана, который покачал головой и вздохнул.

Наставники в красных мантиях стали перемещаться через толпу, убеждая людей сделать так, как приказал глава Конклава. Пар-Салиан продолжал стоять в дверном проеме, пока не увидел, что коридор стал понемногу очищаться. Большинство не пошло в свои комнаты. Они стекутся в общие комнаты, и там будут спорить и размышлять, доводя себя до безумия.

Пар-Салиан закрыл дверь и, обернувшись, встал перед своими товарищами, которые оба стояли перед окном, пристально вглядываясь в небеса с отчаянной надеждой, что они ошиблись. Возможно, какое-то нечестивое облако закрыло луны или они неверно рассчитали время, и луны рано или поздно поднимутся. Но исчезновение леса было ужасающим и его нельзя было опровергнуть.

Глядя на холодный и бесплодный пейзаж безлесной холмистой местности, Пар-Салиан попытался создать заклинание, вызывающе простую иллюзию. В то же мгновение, когда он произносил слова, которые звучали как невнятная тарабарщина, он понял, что магия потерпит неудачу.

— Что нам делать? — спросила Ладонна пустым голосом.

— Мы должны молиться богам…

— Они не ответят вам, — произнес голос из темноты. Маг, одетый в черную мантию, стоял посреди комнаты.

— Кто ты? — потребовал Пар-Салиан.

Маг отодвинул с головы капюшон. В свете очага блеснула золотая кожа. Глаза со зрачками в форме песочных часов бесстрастно смотрели на них.

— Рейстлин Маджере, — резким тоном сказал Юстариус.

Рейстлин наклонил голову.

— Это твоя работа! — в ярости закричала Ладонна.

Рейстлин улыбнулся.

— Это очень лестно для меня, что вы думаете, будто я обладаю силой заставить луны исчезнуть, госпожа. Но я должен разочаровать вас. Я не имею отношения к исчезновению лун. И при этом я не убирал магию. Но то, чего вы опасаетесь, верно. Ваша магия ушла. Боги лун теперь беспомощны.

— Тогда как же ты попал сюда, если не с помощью магии? — спросил Пар-Салиан, глядя на него с негодованием.

Рейстлин поклонился ему.

— Проницательное наблюдение, Глава Конклава. Я сказал, что ваша магия ушла. Моя магия осталась при мне.

— И откуда же берется твоя магия?

— От моего бога. Моей Королевы, — спокойно сказал Рейстлин. — Такхизис.

— Предатель! — вскричала Ладонна.

Она схватила один из кулонов, висящих на ее шее, и оторвала кусочек меха от воротника.

— Аст кираннанн каир Гардум… — она запнулась и начала снова. — Аст кианнанн каир…

— Бесполезно, — горько сказал Юстариус.

— Я не предатель, — сказал Рейстлин. — И я не тот, кто предал ваш план войти в Храм и запечатать Камень Основания. Если бы не я, то вы бы были уже все мертвы. Повелитель Ночи и его жрецы с нетерпением ждут вас там.

— И кто тогда нас предал? — потребовала Ладонна, с негодованием глядя на него.

— И у стен есть уши, — мягко сказал Рейстлин.

Ладонна скрестила руки на груди и принялась беспокойно шагать по комнате. Юстариус продолжал в замешательстве смотреть в окно.

— Ты прибыл сюда, чтобы позлорадствовать? — резко спросил Пар-Салиан.

Глаза Рейстлина сузились.

— Вы выбрали меня своим «мечом» Глава Конклава. А все знают, что меч может разить все стороны. Если ваш меч ранил вас, то вы можете винить в этом только самого себя. Но, отвечая на ваш вопрос, нет, я не прибыл сюда, чтобы позлорадствовать.

Он показал на окно.

— Вайретский Лес пропал. В эти минуты рыцарь смерти по имени Сот и его мертвые рыцари приближаются к этой Башне. Ничто не стоит на их пути. И когда они доберутся сюда, ничто не помешает им сокрушить эти стены и убить всех внутри.

— Солинари спаси нас! — пробормотал Пар-Салиан.

— Солинари сражается, чтобы спасти себя, — сказал Рейстлин. — Такхизис ввела в мир новых богов, Серых, как она их называет. Она планирует свергнуть наших богов и захватить контроль над магией, которую она будет давать только своим фаворитам. Таким как я.

— Я не верю тебе, — резко сказал Юстариус.

— Тогда поверьте своим глазам, — сказал Рейстлин. — Как вы собираетесь бороться с лордом Сотом? Его магия очень сильна и она не зависит от лун. Проклятие богов дало ему ее. Он может взорвать эти стены одним взмахом руки. Он может вызывать трупы из могил. Он может проговорить одно слова и люди упадут замертво. Он вызывает такой страх своим присутствием, что даже самые храбрые не в состоянии противостоять ему. Вы съежитесь за этими стенами, ожидая смерти. Молясь о смерти.

— Не все, — мрачно сказал Юстариус.

— Охотно верю, — усмехнулся Рейстлин. — Где же ваши мечи и топоры? Где ваши могучие воины, которые защитят вас? Без своей магии вы не сможете защититься. Правда, у всех вас есть кинжалы. Но они смогут только разрубить кусок масла.

— Очевидно, у тебя есть ответ, — сказал Пар-Салиан. — Иначе ты не пришел бы.

— Да, есть, Глава Конклава. Я могу призвать помощь.

— Если ты работаешь на Такхизис, то зачем тебе это? И почему мы должны доверять тебе? — спросила Ладонна.

— Потому что, госпожа, у вас нет выбора, — ответил Рейстлин. — Я могу спасти вас… но это будет вам кое-чего стоить.

— Конечно! — горько сказал Юстариус. Он повернулся к Пар-Салиану. — Не глядя на цену, я могу сказать, что она слишком высока. Я рискнул бы с этим рыцарем смерти.

— Если бы на кону были только наши жизни, то я был бы склонен согласиться с тобой, — с сожалением в голосе сказал Пар-Салиан. — Но на нашем попечении сотни людей, от лучших учеников до самых талантливых магов на всем Ансалоне. Мы не можем осудить их на смерть из-за нашей уязвленной гордости, — он повернулся к Рейстлину. — Какова твоя цена?

Рейстлин помолчал минуту, затем спокойно сказал:

— Я хотел бы идти своим собственным путем, свободным от ограничений. Все, что я прошу от вас, Глав Лож, это то, чтобы вы позволили мне продолжить идти по нему. Конклав не предпримет действия против меня сейчас или в будущем. Вы не будете посылать магов, чтобы пытаться убить меня, заманить в ловушку или читать мне лекции. Вы позволите мне идти своей дорогой, и я помогу вам выжить, чтобы вы могли пойти своей.

Брови Пар-Салиана соединились.

— Это означает, что наша магия вернется, что вернутся боги магии. Как это возможно?

— Это моя забота, — сказал Рейстлин. — Мы договорились?

— Нет, мы слишком многого не знаем, — сказала Ладонна.

— Я согласен с ней, — сказал Юстариус.

Рейстлин спокойно стоял, спрятав руки в рукавах черной мантии.

— Тогда смотрите в окно. Скоро вы увидите в нем мертвых солдат, которые носят почерневшую обугленную броню, отмеченную знаком розы. Огонь будет пожирать их лица, в то время когда они будут приближаться. Их тела будут съеживаться в святом огне, вечно пожирающем их. Они несут с собой смерть, и смерть ведет их. Сот разрушит стены этой Башни прикосновением. Его армия пройдет через рухнувшие камни, через ваших учеников и товарищей, которые будут беспомощны противостоять ему. Кровь будет реками течь по коридорам…

— Достаточно! — вскрикнул Пар-Салиан, задрожав. Он посмотрел на остальных: — Я спрашиваю вас обоих прямо: мы сможем бороться с этим рыцарем смерти без нашей магии?

Ладонна смертельно побледнела. Ее губы сложились в прямую линию, и она упала на стул.

Юстариус вначале выглядел все еще непреклонным, затем он резко кивнул головой.

— Я из Палантаса, — сказал он. — Я слышал рассказы о лорде Соте, и если хотя бы одна десятая их них правда, то рискованно было бы бороться с ним, даже если бы у нас осталась наша магия. Без нее… у нас нет шансов.

— Попомните мое слово, если мы заключим сделку с Маджере, то будем жалеть о ней до конца жизни, — сказала Ладонна.

— Но, по крайней мере, вы будете жить, — пробормотал Рейстлин.

Он снял с пояса маленький кожаный мешочек и вывалил содержимое на пол. Мраморные шарики всех цветов выкатились на мягкие ковры. Ладонна, уставившись на них, недоверчиво рассмеялась.

— Он делает из нас дураков, — сказала она.

Пар-Салиан не был столь уверен в этом. Он наблюдал как длинные тонкие пальцы Рейстлина пробегают по мрамору, пока он не нашел тот шарик, который искал. Он взял его, положил на ладонь и стал выпевать слова заклинания.

Шарик увеличился в размерах, пока не заполнил собой всю ладонь Рейстлина. Цвета циркулировали и мерцали в хрустальной сфере. Пар-Салиан, вглядываясь в него, увидел наблюдающие за ним глаза рептилии.

— Око Дракона, — пораженно сказал он.

Пар-Салиан приблизился, восхищенный. Он читал о знаменитых Глазах Дракона. Пять шаров были созданы в Век Мечтаний, магами всех трех лож, которые объединились тогда, как они объединялись всегда, чтобы бороться с Королевой Тьмы. Два Ока хранились в злосчастных Башнях Лосаркум и Далтигот и были уничтожены во время взрывов, которые сравняли с землей эти Башни.

Один из шаров пропал без вести, только недавно обнаруженный Соламнийскими Рыцарями в Башне Верховного Жреца. Золотой Полководец, Лорана, воспользовалась Оком, чтобы удержать Башню во время нападения злых драконов. Это Око было уничтожено в сражении.

Другое Око было дано на сохранение магу Феал-Хасу, который держал его взаперти в Ледяном Пределе в течение многих столетий. Странная, трагическая судьба Ока завершилась на Совете Белокамня, где его вдребезги разбил кендер.

Пар-Салиан смотрел на последнее существующее Око, которым владел Рейстлин Маджере. Как это возможно? Пар-Салиан был сильным магом, возможно одним из самых сильных из всех когда-либо живших в мире, и он задавался вопросом, хватило бы у него храбрости попытаться овладеть Оком, которое могло бы поработить разум мага и держать его вечно в ловушке искаженного кошмара, как это произошло с несчастным Лораком. Молодой маг, Рейстлин Маджере, смог сделать это, и преуспел в том, чтобы покорить Око по своему желанию.

Когда Пар-Салиан пристальнее вгляделся в поверхность Ока, он нашел ответ на свой вопрос. Он видел в шаре фигуру человека, старика, от которого остались только кожа и кости, выглядевшего скорее мертвым, чем живым. Кулаки старика были сжаты в ярости, казалось, он что-то гневно кричал, но его крики нельзя было услышать.

Пар-Салиан с изумлением и страхом посмотрел на Рейстлина, который кивнул, подтверждая его догадку.

— Вы правы, Глава Конклава. Пленник — Фистандантилус. Я рассказал бы вам, как это произошло, но сейчас нет времени. Вы должны вести себя тихо. Не произносите ни слова. Не шевелитесь. Даже не дышите.

Рейстлин положил руки на Око Дракона. Он вскрикнул от боли, когда руки, появившиеся из Ока, схватили его. Он закрыл глаза и выдохнул.

— Я повелеваю тебе, Гадюка, призови Циана Кровавого Губителя, — сказал Рейстлин. Он задыхался и дрожал. Но все же крепко удерживал руки на шаре.

— Кровавый Губитель — зеленый дракон, — сказала Ладонна. — Он лгал! Он хочет убить нас!

— Тихо! — приказал Пар-Салиан.

Рейстлин был погружен в Око, слушая неслышимый голос, голос Ока, и очевидно ему не нравилось то, что он слышал.

— Ты не можешь ослабить охрану! — сказал он сердито, говоря дракону внутри Ока. — Ты не должен позволить ему освободиться!

Руки Ока сильнее сжали руки Рейстлина, он задыхался от боли или от увеличивающейся силы Ока или от муки решения, которое его просили принять.

— Пусть будет так, — наконец сказал Рейстлин. — Вызови дракона!

Пар-Салиан, продолжая глядеть в Око, увидел, как цвета дико завращались. Крошечная фигура Фистандантилуса исчезла. Рейстлин поморщился, но продолжил держать руки на шаре, концентрируя на этом всю свою волю, и не обращая внимания на то, что происходило вокруг него.

— Ладонна, ты сошла с ума? Остановись! — закричал Юстариус.

Ладонна не обратила на него внимания. Пар-Салиан заметил вспышку стального лезвия и подскочил к ней. Он сумел схватить ее за руку и попытался вырвать у нее нож. Ладонна повернулась к нему и атаковала, оставив окровавленную глубокую рану в его груди. Пар-Салиан отпрянул назад, увидев, как расплывается красное пятно на его белой мантии.

Ладонна сделала выпад к Рейстлину. Он не обратил внимания на это. Око стало пылать ярким зеленым призрачным светом. Витиеватый туман выскользнул из шара и обернулся вокруг тела Ладонны. Она закричала и съежилась. Вонь была неимоверной и, скорее всего ядовитой. Пар-Салиан прикрыл рот и нос рукавом, а Юстариус, хватая ртом воздух, ринулся к окну.

— Не наноси им вреда, Гадюка, — пробормотал Рейстлин.

Туман выпустил из своей власти Ладонну, и она тяжело осела на стул. Юстариус пытался отдышаться, глядя в окно.

— Пар-Салиан, — сказал Юстариус и указал куда-то. Пар-Салиан посмотрел.

Дракон кружил над Башней Высшего Волшебства, его массивное тело сияло болезненным серо-зеленым цветом на фоне безлунного неба.

 

Глава 7

Зеленый дракон. Мертвый рыцарь

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Древний зеленый дракон, Циан Кровавый Губитель, презирал каждое существо, с которым он когда-либо сталкивался в своей жизни, которая насчитывала столетия. Смертных и бессмертных, мертвых и живых, богов и других драконов — он ненавидел их всех. Некоторых, однако, он ненавидел больше чем других: во-первых эльфов, во-вторых Соламнийских Рыцарей. Соламнийский рыцарь Хума Драконья Погибель прекратил забавы Циана, когда он, еще молодым драконом, принимал участие во Второй Драконьей Войне.

Отвратительный рыцарь со своими куриными мозгами и сверкающим драконьим копьем низверг Королеву Циана, Такхизис, обратно в Бездну, предварительно вынудив ее дать обещание, что все драконы должны будут покинуть мир, скрыться в своих логовах и заснуть бесконечным сном.

Циан яростно пытался избежать такой ужасной судьбы, но он не мог бороться с богами и, в конце концов, покорился, как и все остальные, впасть в дремоту, которая продлилась огромное количество лет. Но вначале он высказал своей Королеве, что он о ней думает.

Через несколько столетий он проснулся все еще в ярости. Такхизис успокоила его, пообещав ему, что он сможет отомстить за себя злым эльфам, которые когда-то заставили его понервничать, совершив набег на его логово во время Второй Драконьей Войны, причинив ему раны, которые, как он был убежден, все еще беспокоили его.

Глупый эльф Лорак, Король Сильванести, украл Око Дракона и, когда он попытался использовать его, чтобы вызвать дракона, который спасет его любимую родину от армий Повелителя Драконов Сала-Кан, Циан ответил на зов.

Зеленый дракон прибыл в Сильванести и увидел, что Око Дракона вцепилось в Лорака своими ужасными когтями. Циан мог бы убить несчастного эльфа, но какая же в этом была бы забава? Циан нанес раны, которые причинят боль каждому эльфу, когда-либо родившемуся отныне и вовеки. Он захватил их любимую землю. Он схватил прекрасную красоту Сильванести, извратил ее и уничтожил ее.

Он замучил деревья и заставил их кровоточить и корчиться в мучении. Он осквернил пышные луга и превратил хрустальные озера в грязные и ядовитые болота. Самым приятным было нашептывать эти кошмары на ухо Лораку, вынуждая короля эльфов видеть этот ужас, прежде чем его глаза и разум поймут, что это происходит по его вине.

Мучение Лорака забавляли Циана некоторое время, но Циану скоро стало скучно. Сильванести лежал в замученных руинах. Лорак сошел с ума. Циан приободрился, когда шайка бандитов и воров, возглавляемая дочерью Лорака Эльханой Звездный Ветер, прибыла в Сильванести. Циан с удовольствием мучил их какое-то время. Его забава закончилась внезапно, когда молодой маг, который еще не сбросил со своей головы яичную скорлупу, как говорили драконы, сумел преодолеть власть Ока и Циана над Лораком.

Вначале Циан возбужденно наблюдал, как молодой маг в своем безрассудстве пытается взять под свой контроль Око Дракона. Думая, что у него появится еще один смертный, которого он сможет замучить, Циан в итоге испытал безжалостное разочарование. Мало того, что Рейстлин покорил волю Ока, он еще и приказал ему, чтобы оно покорило Циана.

Зеленый отчаянно сражался, но Око Дракона было сильнее, и даже он не мог сопротивляться его воле. И в итоге теперь он парил в небе западного Ансалона, делая круги над какой-то забытой богами Башней, подчиняясь распоряжению своего ненавистного хозяина. Циан понятия не имел, зачем он здесь, так как его хозяин не соизволил ему этого поведать. Дракон кружил над Башней, рассеянно думая, что он всегда может переключить свое внимание и выпустить свой ядовитый газ на несчастных магов, которые слонялись под ним во внутреннем дворе.

И тут Циан услышал рев труб. Он знал этот звук и он ненавидел его. Он посмотрел на холмы и увидел, что к нему направляется Соламнийский Рыцарь.

Циан Кровавый Губитель ничего не знал о рыцарях смерти. Если бы кто-то сказал Циану, что этот рыцарь был проклят, что он олицетворяет зло и что они с ним на одной стороне, дракон бы только фыркнул. Грязный соламнийский Рыцарь, проклятый или нет, мертвый или живой, остается грязным Соламнийским Рыцарем и должен быть уничтожен.

Циан Кровавый Губитель нырнул вниз из небес. Он будет использовать драконобоязнь, чтобы испугать его, а затем свое ядовитое дыхание, чтобы убить его.

Лорд Сот был полон решимости атаковать вместе со своими мертвыми воинами стены Башни. Сконцентрировавшись на атаке, Сот не обращал внимания на то, что происходило в небе над ним. Он даже не посмотрел в сторону дракона. Драконобоязнь не произвела на него никакого эффекта.

Циан был разочарован. Он рассчитывал, что драконобоязнь обратит рыцаря в паническое бегство и таким образом у дракона будет удовольствие преследовать рыцаря по холмам, а затем убить его.

Циан начал смутно понимать, что это был не совсем обычный рыцарь и в это мгновение он заметил, что рыцарь был уже мертв! Это лишит забаву большей части удовольствия от убийства. Циан бросил несколько выбранных наугад заклинаний, швырнул несколько магических снарядов и попытался окутать рыцаря сетью, но не добился этим решительно ничего. Циан в расстройстве заскрежетал зубами. Он не был в состоянии убить рыцаря, но, конечно, дракон мог сделать его мертвую жизнь невыносимой.

Сот, наблюдая, как магические снаряды взрываются вокруг него, и как с небес спустилась сеть, был вначале озадачен относительно того, кто же мог бросить эти магические заклинания. Это не могли бы быть маги. Их луны пропали. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, что на него, как стремительный ястреб, пикирует зеленый дракон с выпущенными когтями. Чрезмерно этим удивленный, он задался вопросом откуда появился дракон и почему животное нападает на него, но у Сота не было времени хорошенько об этом подумать. У него не осталось времени ни на что, кроме как вытащить свой меч. Но это оказалось бесполезным.

Циан Кровавый Губитель схватил Сота когтями и стащил рыцаря с лошади. Дракон поднял Сота, который пытался бить по нему мечом, высоко в небо и затем бросил его на землю. Затем Циан полетел прямо в порядки атакующих мертвых воинов Сота. Он врезался в них всем телом, разрывая их когтями и хватая клыками, вырывая и разбрасывая в стороны их кости и разгрызая их в своих сильных челюстях.

К этому времени Сот уже оправился и вернулся в седло. Его меч вспыхнул нечестивым огнем, и он поехал на дракона, который развернулся в небе и снова бросился в атаку. Рыцарь смерти нанес дракону сильный удар в шею, что заставило Циана завыть от ярости и метнуться в сторону. Сделав в небе полный круг, дракон снова стал пикировать на землю, чтобы нанести еще один удар.

Лорд Сот, повернув ему навстречу своего черного коня, поднял меч.

* * *

— Вот так зло оборачивается против самого себя, — сказал Рейстлин.

Пар-Салиан повернулся к нему от окна, из которого он наблюдал за этим странным сражением. Рейстлин не сводил взгляда с часовой свечи, которая уже почти прогорела. Он выглядел изнуренным. Пар-Салиан не мог себе вообразить, какое напряжения тела и ума потребовалось ему, чтобы удержать контроль над Оком Дракона.

— Я должен уходить, — сказал Рейстлин. — Время почти настало.

— Время для чего? — спросил Пар-Салиан.

— Для конца, — он пожал плечами. — Или для начала.

Он держал пылающее Око в руке. Разноцветные кружащиеся цвета сияли на золотой коже и мерцали в глазах и зрачках в форме песочных часов. Глядя на Око Дракона, Пар-Салиан был поражен внезапной мыслью. Он набрал в легкие воздуха, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, Рейстлин пропал, исчезнув так же стремительно и тихо, как и появился.

— Око Дракона! — воскликнул Пар-Салиан и другие двое магов перевели свои взгляды от окна на него. — Из всех магических артефактов когда-либо создаваемых, именно его Такхизис боится больше всего. Если бы она знала, что у Маджере есть Око, то она никогда не позволила бы ему держать его у себя.

— Или, скорее, никогда не позволила бы ему воспользоваться им, — согласился Юстариус, осознавая сказанное Главой Конклава и подняв с надеждой глаза.

— И что это означает, если означает хоть что-нибудь? — спросила Ладонна, переводя взгляд от одного на другого.

— Это означает, что наше выживание находится в руках Рейстлина Маджере, — ответил Пар-Салиан.

Ему тут же показалось, что он услышал шипящий во тьме голос молодого мага.

— Помни о нашей сделке, Глава Конклава.

 

Глава 8

Чёрный водоворот

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Боги магии, чьи луны пропали с небосвода, подошли к Даргаардской Крепости. Лорда Сота там не было. Он и его воины летели на крыльях ненависти к Вайретской Башне. Вайретский Лес пропал. Маги, которые собрались в Башне на Ночь Глаза были лишены своей магии и беспомощны против ужасного нападения Рыцаря Смерти. Их радостный праздник может закончиться кровавой смертью и разрушением их Башни.

Как бы то ни было, им нельзя было помочь. Такхизис должна была быть уверена, что боги лун пали жертвой ее заговора и что они сражались против трех новых Серых Богов и были ими убиты. Предупрежденные заранее Рейстлином Маджере, три бога магии прибыли в Крепость, чтобы встретить новых богов и заманить их в ловушку, когда они попытаются войти в этот мир.

— В наш мир, — сказала Лунитари и другие два бога повторили это. Баньши в ужасе скрылись, увидев приближение богов. Китиара была в спальне. Она спала и видела сны о Короне Власти.

Боги сразу пошли в хранилище, руководствуясь описанием этого места, данным им Рейстлином Маджере. Они прошли через камень и землю и вошли в хранилище, собравшись вокруг единственного предмета в комнате, Звездных Песочных Часов. Они смотрели, как песчинки будущего, блестели и искрились в верхней части песочных часов. Нижняя часть была темной и пустой.

Внезапно Нуитари указал пальцем.

— Лицо в темноте! — сказал он. — Я вижу одного из них!

— Я вижу второго, — сказал Солинари.

— А я вижу третьего, — сказала Лунитари.

Боги собрали магию, потянув ее со всего мира, забирая огонь и молнию, бурю и ураган, кромешную тьму и слепящий свет. Затем они вошли в песочные часы, чтобы бросить вызов своим противникам.

Но когда они оказались в темноте, в которую падали звезды, они не увидели никакого противника. Они видели только друг друга и блестящие звезды высоко над головой. Внезапно звезды начали вращаться, сначала медленно, затем все быстрее, кружась вокруг черного водоворота, растущего вдалеке от них.

Вокруг них стояла тьма и тишина, плотная и вечная. Они больше не слышали шум вселенной. Они больше не слышали поддерживающие их голоса богов. Они даже не могли слышать друг друга. Каждый из них увидел, что двое других стали медленно отдаляться от него в пустоту. Они пытались добраться друг до друга, схватить и задержать, но они отдалялись уже слишком быстро. Боги отчаянно искали способ убежать отсюда, но понимали, что им нет никакого спасения.

Они попали в водоворот — водоворот во времени, который будет крутиться, втягивая в себя звезды одну за другой, до конца всего мира.

Их руки не могли коснуться друг друга, но их мысли могли.

— Это зеркало, — горько думал Солинари. — Нет никаких других богов. Мы смотрели на песочные часы и видели свое отражение.

— Нас поймали в ловушку времени, — бушевал Нуитари. — Поймали в ловушку вечности. Рейстлин Маджере обманул нас. Он предал нас Такхизис!

— Нет, — в горе и отчаянии думала Лунитари. — Рейстлина тоже обманули.

 

Глава 9

Брат и сестра. Звёздные Песочные Часы

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин вышел из магического коридора в Даргаардской Крепости. Пылающие цвета Ока Дракона в его руке быстро поблекли. Око уменьшилось в размере до мраморного шарика. Рейстлин открыл мешочек на поясе и бросил Око в него.

Комната было темной и, по счастью, тихой. Баньши не имели причин петь и сегодня их ужасную песню, так как хозяин Крепости был далеко. Сот будет далеко еще некоторое время, думал Рейстлин. Циан Кровавый Губитель не так скоро сдастся, особенно если противник ранил его.

Дракон не был в состоянии победить рыцаря смерти. Сот же тоже никогда не убьет дракона, так как Циан никогда не ввязывался в схватки, которые представляли для него реальную опасность. Пока он мог беспокоить и мучить своего врага, он будет кружить вокруг и сражаться. Но если сражение станет складываться не в его пользу, то дракон плюнет на честь и скроется с глаз противника.

Рейстлин вошел в спальню Китиары. Кит лежала на кровати. Ее глаза были закрыты, дыхание было глубоким. Рейстлин почувствовал мерзкий запах гномьей водки и подумал, что она не столько заснула, сколько просто отрубилась, так как сестра была полностью одета. На ней была мужская рубашка, урезанная в области шеи, с длинными рукавами и обтягивающие кожаные штаны. Даже ботинки были все еще на ней.

Она имела серьезные причины, чтобы напиться. Скоро она покинет Даргаардскую Крепость. Несколько дней назад Королева Такхизис вызвала всех своих Повелителей в Нераку на военный совет.

— Есть мнение, что Такхизис решит, будто Ариакас сделал слишком много ошибок в своем понимании войны, — сказала брату Китиара. — Она выберет другого, кто сможет принять империю, кого-то, в ком есть больше уверенности. Кого-то, кто на самом деле постарался ради нашего дела.

— Кого-то вроде тебя, — ответил Рейстлин.

Китиара улыбнулась своей кривой улыбкой.

Рейстлин подошел к своей спящей сестре. Она лежала на спине, ее черные кудри в беспорядке разметались по подушке, а рука лежала на лбу. Он вспомнил, как смотрел на нее, спящую, когда они еще были детьми. Он наблюдал за нею целыми ночами, когда болел, мучимый лихорадкой, сжигающей его хилое тело. Ночами, когда Карамон пытался развлечь его своими глупыми рукотворными тенями. Рейстлин помнил, как Кит просыпалась и подходила к нему, чтобы сделать примочку или дать ему напиться. Он помнил, как она раздраженно говорила ему, что он должен собраться и, наконец выздороветь.

Кит всегда была непримирима к его слабости. Она не болела ни дня в своей жизни. Она считала, что если Рейстлин соберется и уделит своему здоровью немного внимания, то он, скорее всего, станет вполне здоровым. И все же, несмотря на это она обращалась с ним с грубоватой мягкостью. Она была той, которая увидела в нем талант к магии. Она была той, которая нашла человека, согласившегося посодействовать его обучению. Он был обязан ей многим, возможно даже собственной жизнью.

— Я напрасно трачу время, — сказал он себе.

Он засунул руку в мешочек и вытащил розовые лепестки.

Глаза Кит перекатились под закрытыми веками. Она пребывала в глубоком сне, но вдруг стала дергаться и беспокойно метаться. Внезапно она ужасно закричала и села на постели. С проклятиями Рейстлин отошел от нее, думая, что разбудил ее. Глаза Кит широко открылись, и в них он видел страх.

— Не позволяй ему приближаться, Танис! — крикнула Китиара. Ее руки сложились в молитвенном жесте. — Я всегда любила тебя!

Рейстлин понял, что она все еще спит. Он покачал головой и фыркнул.

— Любила Таниса? Никогда.

Китиара застонала и резко упала обратно на подушки. Свернувшись в клубок, она натянула одеяло на голову, как бы пытаясь скрыться от ужаса, который преследовал ее.

Рейстлин подошел к ней и просыпал несколько розовых лепестков на ее лицо.

— Аст тасарак синуралан крунави, — сказал он.

Он заметил, что когда говорил эти слова, они показались ему неправильными. Они казались сухими и безжизненными. Подумав, что это из-за его собственной усталости, он подождал, пока не удостоверился, что Кит зачарована заклинанием и глубоко заснула, и ушел из комнаты.

Он выскользнул из дверей, когда его остановил голос. Голос, который он надеялся и молился, чтобы никогда больше не услышать.

«Мудрецы говорят, что два солнца не могут катиться по одной и той же орбите. Сейчас я слаб после своего заключения, но когда я приду в норму, мы, наконец, решим окончательно все вопросы между нами».

Рейстлин ничего не ответил Фистандантилусу. Ему было нечего сказать. Он был полностью с ним согласен.

* * *

Рейстлин запомнил маршрут, по которому следовала Китиара, чтобы добраться до секретного хранилища под Даргаардской Крепостью. Он шел по темным и тихим коридорам, руководствуясь картой, запечатленной у себя в голове. Он нес с собой посох Магиуса, который оставил в Даргаарде дожидаться его возвращения из Вайрета.

— Ширак, — произнес Рейстлин и, хотя слово показалось ему оловянным и пустым, хрустальный шар стал пылать.

Рейстлин обрадовался свету. Крепость была пуста. Ушел ее хозяин с мертвыми воинами, баньши не издавали ни звука. Но страх и ужас остался, его невозможно было удалить. Когтистые пальцы смерти хватали его за мантию или дотрагивались, причиняя чувство холода и ужаса, до его щеки. Земля задрожала, камни посыпались со стен и стены стали разрушаться. Он слышал крики умирающей женщины, умоляющей Сота спасти ее ребенка и пронзительный детский вопль сжигаемого живьем младенца.

Ужас почти подавил его. Его руки задрожали, зрение затуманилось. Он никак не мог отдышаться и, прислонившись к стене, заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть. Его голова очистилась, и он смог овладеть собой.

После того, как он окончательно пришел в себя, он продолжил идти по лестнице, вырубленной в скале. Он убрал свет посоха, когда подошел к стальной двери, так как хотел увидеть все прежде, чем заметят его. Пробираясь в непроницаемой тьме, он положил руку на двери и почувствовал пальцами изображение богини. Он назвал имя Такхизис, и запылал белый свет. Он произнес ее имя еще четыре раза, как делала Китиара, и каждый раз другой цвет вспыхивал под его ладонью. Дверь открылась.

Рейстлин не вошел в комнату сразу. Он оставался в темноте, стоя тихо и не двигаясь, стараясь сдерживать дыхание. Казалось, комната была пуста, если не считать Звездных Песочных Часов, стоящих на подставке. Он посмотрел на них, и тут же маленькая песчинка проскочила в узкое отверстие между верхней частью и дном, и повисла там.

Рейстлин с облегчением вздохнул. Ночь почти что окончилась. Боги магии, должно быть, выиграли свою битву. Тем не менее, странно, что они не уничтожили песочные часы…

Внезапно он напрягся. Что-то было не так. Он прошел в комнату, и черная мантия зашелестела у его ног. Он подошел, опираясь на посох, к песочным часам и пристально вгляделся в них. Три луны, серебряная, красная и черная, мерцали во тьме на дне часов. Их свет все еще сиял, но он был тускл и в скором времени погаснет. Что же случилось?

Рейстлин в непонимании протянул руку к песочным часам.

Его остановил голос. Кроме того, этот голос почти что остановил его сердце.

— Ты неправ, младший братишка, — сказала он мягко. — Я на самом деле люблю Таниса.

Из темноты появилась Китиара с мечом на бедре.

Рейстлин опустил руку и спрятал ее в складки мантии. Он сумел держать свой голос под контролем и сказал, пожимая плечами:

— Ты не способна любить кого бы то ни было, сестрица. Ты и я в этом похожи.

Китиара пристально посмотрела на него. Ее темные глаза сияли в звездном свете, мерцающем от песочных часов.

— Возможно, ты и прав, младший братишка. Кажется, мы не сотворены для любви. Или для преданности.

— Под преданностью ты подразумеваешь свое предательство по отношению к Иоланте? — спросил Рейстлин.

— На самом деле я говорю о твоем предательстве нашей Королевы, — сказала Китиара. — Что же касается Иоланты, я действительно почувствовала небольшой укол совести когда передавала ее батальонам смерти. Знаешь, она спасла мою жизнь. Она спасла меня из тюрьмы, когда Ариакас приговорил меня к смерти. Но ей нельзя было доверять. Так же как и тебе, младший братишка.

Китиара приблизилась. Она шла раскованно, ее рука небрежно лежала на рукояти меча.

Рука Рейстлина, скрытая складками мантии, скользнула в один из мешочков.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал он. — Я сделал все, что обещал.

— Прямо сейчас ты должен находиться в Вайретской Башне, предавая своих приятелей-магов Лорду Соту.

Рейстлин улыбнулся.

— А ты должна спать.

Китиара рассмеялась.

— Мы с тобой два сапога пара, правда, братишка? Такхизис дала тебе в дар свою магию, и ты использовал ее, чтобы предать ее. Ариакас дал мне мою армию, и я собираюсь сделать то же самое. — Она вздохнула и добавила: — Ты оставил бедного Карамона умирать. И теперь я должна убить тебя.

Она пристально посмотрела на песочные часы. Рейстлин видел, как три миниатюрные луны отразились в ее темных глазах, и понял правду. Она не спала, потому что его магическое заклинание не сработало. И оно не сработало, потому что магии больше не было. Его обманули. Он наблюдал, как песчинка скатилась с узкого отверстия немного ближе к темноте.

— Серых Богов не существует, не так ли? — спросил Рейстлин.

Китиара покачала головой.

— Такхизис должна была найти способ заманить Нуитари и его кузенов в свою ловушку. Идея о трех новых богах, которые должны будут заменить их, наиболее подходила для этого.

Она провела рукой по гладкому прозрачному хрусталю.

— Считай это водоворотом времени. Твои боги попали в водоворот, и они не смогут сбежать.

Рейстлин посмотрел на хрусталь.

— Откуда ты знала, что я предупрежу богов? Что я приведу их сюда?

— Если бы этого не сделал ты, то сделала бы Иоланта. Так что это не имеет значения. — Китиара вытащила меч из ножен. Лезвие издало свистящий звук. Она держала меч опытной рукой, владея им с отличным умением. Она была неумолима и безжалостна. Возможно, она и чувствовала некоторое сожаление оттого, что ей необходимо убить Рейстлина. Но она доведет свое дело до конца, он не сомневался в этом, поскольку сам повел бы себя точно так же.

Рейстлин не двигался. Он не пытался сбежать. Какой был в этом смысл? Он представил, как в ужасе бежит через комнату, мечется с развевающейся мантией, мчится, пока его ноги не подкашиваются, а дыхание не обрывается. Затем он остановится, и сестра нанесет ему удар в спину…

— Я помню тот день, когда ты и Карамон родились, — внезапно сказала Китиара. — Карамон был силен и здоров. Ты же был едва живой. Ты умер бы, если бы не я. Я подарила тебе жизнь. Думаю, что это дает мне право забрать ее у тебя. Но ты все еще мой младший братишка. Не сопротивляйся, и я сделаю твою смерть быстрой и безболезненной. Немедленно. Все, что ты должен сделать, это отдать мне Око Дракона.

Рейстлин скользнул левой рукой в мешочек. Его пальцы охватили Око Дракона. Он не спускал глаз с Китиары, заставляя ее смотреть ему в глаза тоже, отвлекая ее внимание.

— Что полезного в Оке Дракона? — спросил он. — Оно мертво. Магия ушла.

— Ушла от тебя, возможно, — сказала Китиара. — Но не от Ока Дракона. Иоланта рассказала мне все о том, как оно работает. Если какой-то предмет заколдовать, то он навсегда останется заколдованным…

— Ты имеешь в виду как это? — Рейстлин произнес слово «Ширак» и посох Магиуса засветился.

На мгновение ослепленная, Китиара попыталась заслониться от яркого света и, подняв меч, яростно ткнула им во тьму. Рейстлин легко уклонился от нападения и, вытащив горсть мраморных шариков, бросил их на пол под ноги Кит.

Неспособная нормально видеть, Китиара наступила на мрамор и поскользнулась, потеряв равновесие. Ее ноги разъехались, и она рухнула на каменный пол, ударившись головой.

Рейстлин занес посох и стал над сестрой, готовый разбить ее череп, если хоть одно ее веко дернется. Однако, она лежала неподвижно, закрыв глаза. Он подумал, что, может быть, она умерла и стал на колени, чтобы почувствовать пульсацию жизни в ее шее, все еще достаточно сильную. Она очнется с ужасной головной болью и расплывчатым зрением, но она очнется.

Наверно он должен был бы убить ее, но, как она говорила, она подарила ему жизнь. Рейстлин отвернулся. Еще один долг уплачен.

Он повернулся к Звездным Песочным Часам. Три луны мерцали сквозь хрусталь, как светлячки, пойманные в стакан.

Он услышал крик Фистандантилуса:

«Разбей их!».

Рейстлин поднял песочные часы. Ожидая, что они будут достаточно тяжелы, он чуть не уронил их, так как они оказались неправдоподобно легкими. Он собирался сделать так, как говорил старик. Затем он остановился. Почему бы это Фистандантилусу помогать ему?

Рейстлин все еще держал песочные часы над камнем. Он думал, что должен разбить их и освободить богов. Но что будет, если этого не случится? Что если, разбив их, он запрет их во тьме навсегда?

Рейстлин пристально посмотрел на часы. Яркая песчинка дрожала, собираясь упасть. И тут послышались вопли баньши, ужасные песни приветствия и отвращения.

Лорд Сот возвращался в Даргаардскую Крепость.

Рейстлин слышал, сквозь песнь, как рыцарь смерти бежит вниз по лестнице. В голове у мага пронеслась мысль, что ему пора скрыться, и он уже собирался поставить песочные часы обратно на подставку, когда яркая песчинка стала падать…

Рейстлин наблюдал за ней, и внезапно в его разуме зажглась одна идея, светлая как свет его посоха. В надежде, что еще не слишком поздно, он перевернул Звездные Песочные Часы вверх дном.

Почти что упавшая во тьму песчинка вернулась обратно и зарылась в остальной песок, который теперь стал дном.

Три луны пропали.

Рейстлин не мог увидеть, как радостно засияли луны в небе. Он не знал, получилось ли у него или он потерпел неудачу. Он вытянул руки ладонями вверх.

— Каир тангус миопиар! — выкрикнул он срывающимся голосом.

Мгновение он ничего не почувствовал, и его сердце в ужасе остановилось. Затем знакомая, успокаивающая, иссушающая теплота, сжигающая его кровь в огне, вспыхнула у него в руках. Он посмотрел, как огонь прыгнул на его ладонях и с облегчением вздохнул. Боги были свободны.

Рейстлин швырнул Звездные Песочные Часы в каменную стену. Хрусталь разбился на несметное число острых осколков. Просыпанный песок блестел на свету как крошечные звезды.

Рейстлин взял Око Дракона и сжал его в руке. Дверь открывалась, поддаваясь под рукой рыцаря смерти. У Рейстлина оставалось силы только на то, чтобы произнести несколько магических слов.

Только несколько слов.

 

Глава 10

Нет покоя для мага. Месть

25-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин прошел коридорами магии в свою спальню в «Сломанном Щите». Он был полностью истощен, и с нетерпением ожидал того момента, когда сможет упасть в кровать и забыться сном. К его удивлению, оказалось, что его кровать была занята.

— Добро пожаловать, — сказала Иоланта.

Она сидела на его кровати. Когда она подняла голову, он увидел, что ее лицо разбито и окровавлено. Оба глаза украшали синяки, один раздулся и был полностью закрыт. Губы были разбиты. Ее элегантная мантия была изорвана, фиолетовые синяки покрывали шею.

— Спасибо за то, что спас мою жизнь этой ночью, мой дорогой, — сказала она, с трудом шевеля разбитыми губами. — Жаль, что я не могу отплатить тебе за эту услугу.

Она бросила косой взгляд на человека, который стоял у окна, пристально вглядываясь в три луны, которые только что соединились, чтобы образовать чудесный глаз. Император Ариакас не потрудился обернуться полностью. Он просто посмотрел через плечо. Его лицо было темным и невыразительным.

Рейстлин ничего не чувствовал. Его собирались убить через несколько мгновений, но он был слишком усталым и истощенным, чтобы волноваться об этом. Он подумал, что должен попытаться защититься, вспомнить какое-нибудь смертоносное заклятие. Магические слова пролетели у него в голове и тут же растворились.

— Если вы собираетесь убить меня, то сделайте это прямо сейчас, — сказал он устало. — По крайней мере, так я получу хоть немного отдыха.

Иоланта попыталась улыбнуться, но ей не следовало этого делать. Она вздрогнула и прижала пальцы к губам.

— Мой господин желает получить Око Дракона, — сказала она.

Рейстлин оторвал мешочек от пояса и бросил его на пол. Мешочек открылся. Мрамор вместе с Оком Дракона выкатился на пол и остался лежать там, мерцая в лунном свете. Три луны уже понемногу начинали расходиться и скоро они будут полностью разделены, но всегда находясь поблизости друг от друга.

Лунный свет — серебряный и красный — сиял на шаре и, как будто греясь в магии, Око, казалось, выросло в размерах. Его собственные цветные огни циркулировали на поверхности.

Ариакас пристально глядел на Око, совершенно восторженный. Он присел на корточки, чтобы всмотреться поближе. Руки в шаре потянулись к нему. Пальцы Ариакаса дернулись. Он должен был прикоснуться к нему, увидеть, сможет ли он покорить его. Он почти что прикоснулся. С мрачной улыбкой он отодвинулся.

— Хорошая попытка, Маджере, — сказал Ариакас, вставая. — Я не так глуп, как король Лорак…

— О, да, мой дорогой, — сказала Иоланта.

Взрыв холодного воздуха, ледяного как морозные ветры Ледяной Стены поразил спину Ариакаса. Магический холод заставил его кожу посинеть и перехватил его дыхание. Его волосы, борода и доспехи покрылись инеем. Конечности задрожали. Кровь замерзла. Выражения ярости и удивления застыло на лице. Неспособный пошевелиться, он упал на пол с глухим стуком, напоминавшим падение куска льда.

— Никогда не поворачивайся спиной к магу, — посоветовала ему Иоланта. — Особенно к тому, которого ты только что избил.

Рейстлин, отупевший от усталости, наблюдал, как Иоланта подошла к Ариакасу. Она встала на колени, положила ему руку на шею и прошипела:

— Проклятье Бездны! Ублюдок все еще жив! Я думала, что убила его. Такхизис должно быть сильно его любит.

Иоланта запихнула под мантию маленький хрустальный конус и протянула Рейстлину руку.

— Я знаю, что ты устал. Я телепортирую тебя. Поспеши! Мы должны покинуть это место прежде, чем телохранители придут сюда.

Рейстлин воззрился на нее. Он устал даже для того, чтобы думать. Он должен был дать своему разуму хоть какой-то отдых. Он покачал головой и, игнорируя ее протянутую руку, поднял пылающее Око Дракона. Оно сжалось от его прикосновения, и он сжал его в руке.

— Уходи сама, — сказал он.

— Ты не можешь оставаться в Нераке. Ариакас не мертв! Он пошлет за тобой Черного Призрака…

— Он уже попробовал это сделать сегодня, не правда ли? — спросил Рейстлин, пристально взглянув на Иоланту.

Ее лицо залил румянец. Она была очаровательна. Не удивительно, что эти доверчивые Черные Мантии открыли свои двери ее страстным шепоткам в темноте ночи.

— Как ты узнал? — спросила она.

— Я люблю считать ступени, ты помнишь? Как долго ты работаешь на Скрытый Свет?

— С тех пор, как… — Иоланта запнулась, затем покачала головой. — Это длинный рассказ, который надо рассказывать у костра. Сейчас у нас нет на это времени. Мои друзья и я покидаем Нераку. Пойдем с нами.

Рейстлин всмотрелся в Око Дракона, наблюдая за цветами. Черный, зеленый, красный, белый и синий кружились в шаре.

— Я должен изменить тьму, — сказал он.

Она непонимающе уставилась на него. Затем она сжала его руку и мягко поцеловала в щеку.

— Спасибо, Рейстлин Маджере. Ты спас самых дорогих для меня людей.

Она бросила в стену свою магическую глину. Открылась дверь и, когда она увеличилась достаточно, Иоланта вступила в нее.

— Иди с богами, — крикнула она ему.

Дверь закрылась позади нее.

— Я планирую так и сделать, — сказал Рейстлин.

Он держал Око Дракона в руке и смотрел из окна на три луны.

— Вы должны мне, — сказал он им.

Руки в шаре потянулись к нему, схватили его и унесли с собой.

 

Глава 11

Обитель Богов. Старые друзья

25-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин очнулся лежащим на холодном и гладком камне, так что казалось, что он попал на поверхность сверкающего черного скованного льдом озера. Его окружал двадцать один каменный столб, бесформенный и необработанный. Столбы стояли отдельно и обособленно друг от друга и все же настолько близко, что Рейстлн не мог видеть, что находится за ними.

Он понятия не имел, как долго спал. Он помнил только периоды сонного бодрствования, когда он вскакивал с мыслью, что обязательно должен проснуться, что песок в его песочных часах падает слишком быстро, мир изменяется вокруг него, происходят события, и он должен их контролировать. Он несколько раз пытался схватиться за грани своего сознания и вытащить себя из сна, но каждый раз понимал, что ему не хватает для этого сил.

Теперь же, когда он проснулся, ему не хотелось двигаться, как человеку не хочется подниматься с постели серым утром, когда дождевые капли мягко стучат по оконному стеклу. Воздух был свеж и чист, принося с собой аромат весны. Но этот аромат был слаб, и весна казалась такой далекой, словно в этой долине времена года не имели значения.

Рейстлин изучил небосвод и понял по положениям звезд, что сейчас было раннее утро, хотя какого именно дня он понятия не имел. Небо было черным, как смерть. Слабый свет, мерцающий на востоке, предвещал розовый рассвет. Звезды сияли ярко, а ярче всех красная звезда, огонь кузницы Реоркса. Созвездия других богов были тоже видны, все сразу, что в принципе не было возможно.

Прошлой осенью Рейстлин также изучал небо и увидел, что отсутствуют два созвездия: Паладайна и Такхизис. Как много времени прошло с тех пор! Осенние листья падали в пламени и дыме. Зима укрыла мертвецов снегом, белым и чистым. Снег стаял и новая жизнь, рожденная смертью и жертвой, упрямо сражалась, пробивая себе дорогу через мерзлую землю.

— Обитель Богов, — тихо сказал себе Рейстлин.

Он спал на голом камне без всякого одеяла, и все же не чувствовал, чтобы ему было жестко или не удобно. Он поднялся на ноги, отряхнул мантию и удостоверился, что посох Магиуса лежит около него. Он увидел созвездия, отраженные в блестящей черной поверхности.

Звезды в вышине и звезды внизу. Очень похоже на песочные часы.

Столбы, которые окружали его, очень напоминали тюремные прутья. Он не видел, как можно пройти между ними.

«Для одних вера — тюрьма, — подумал он. — Другим вера приносит свободу».

Рейстлин уверенно направился к столбам и через мгновение понял, что он уже с другой стороны, хотя и не знал, как у него это получилось.

— Интересно, — пробормотал он.

Он хотел пить и есть. Он редко ел и в лучшие времена, а прошедшим днем подвергся такому напряжению и внутреннему разладу, что вообще забыл поесть. Как будто его мысли приводили к исполнению желаний, он увидел ручей чистой воды, спускающийся с гор. Рейстлин напился и, намочив носовой платок, вытер лицо и шею. Казалось, у воды были укрепляющие свойства, так как он почувствовал себя окрепшим и восстановившимся. И, хотя он по-прежнему ничего не ел, он был уже не голоден.

Рейстлин кое-что читал об Обители Богов, хотя и немногое, так как не очень много было написано. Эстетик, который путешествовал в Нераку, попытался найти Обитель Богов, которая располагалась недалеко от этого ужасного города, но его постигла неудача. Обитель Богов была самым священным местом в мире. Кто ее создал и почему, было неизвестно. Эстетик предложил две теории. Одни говорили, что когда боги закончили создавать мир, они собрались в этом месте, чтобы отпраздновать это. По второй версии считалось, что Обитель Богов была создана человеком, как благочестивое святилище богов, созданное малочисленной потерянной цивилизацией, о которой уже все забыли. То, что было действительно известно, это то, что только избранникам богов разрешалось посетить ее.

Рейстлин чувствовал настойчивое дыхание богов на своей шее.

«Ничто не случается без причины. Я должен убедиться, что причина во мне».

Рейстлин сел на каменный пол около ручья и вытащил Око Дракона из мешочка. Он положил Око Дракона перед собой и, выпевая магические слова, обратился к рукам, которые потянулись к нему. Он понятия не имел, сработает ли его план, так как все еще не полностью изучил все способности Ока. Из того, что он читал, следует, что маги, которые создали Око, использовали его для того, чтобы узнать будущее. Если Око Дракона могло видеть будущее, то почему бы ему не увидеть настоящее? Это казалось намного более легкой задачей.

— Я кое-кого ищу, — сказал он шару. — Я хочу узнать, что этот человек делает, слышать, что он говорит и видеть то, что он видит в этот самый момент. Это возможно, Гадюка?

Возможно. Только подумай об этом человеке. Сконцентрируй все свое внимание на нем, исключив все остальное. Произнеси имя три раза.

— Карамон, — сказал Рейстлин и вспомнил своего близнеца. Или скорее он перестал гнать из головы воспоминания о нем.

— Карамон, — снова сказал Рейстлин и посмотрел в Око, которое переливалось разными цветами.

— Карамон! — резко сказал Рейстлин в третий раз, тем же тоном, каким будил своего брата, когда они были молодыми. Карамон всегда любил поспать подольше.

Цвета Ока рассеялись, как утренний туман. Рейстлин увидел проливной дождь, влажные потеки на горных скалах. Стоящая на дороге промокшая группа состояла из его друзей: Танис Полуэльф, Тика Вейлан, Тассельхоф Непоседа, Флинт Огненный Горн и его брат-близнец Карамон. С ними был старик в одеждах мышиного цвета и дурацкой шляпе.

— Фисбен, — мягко сказал Рейстлин. — Конечно.

Танис и Карамон носили черные доспехи и знаки отличия офицеров драконьей армии. Танис надел шлем, который был слишком большим для него, но не для защиты, а чтобы скрыть острые уши, которые выдали бы его эльфийскую кровь. Карамон не носил шлема. Вероятно, он не смог найти достаточно большого. Его нагрудник плотно облегал его тело, ремни, державшие его, были затянуты до предела на его широкой груди.

Рейстлин увидел как лицо Таниса исказилось гневом и он стремительно огляделся вокруг, а затем его взгляд остановился на его небольшой компании. Его пристальный взгляд сосредоточился на Карамоне.

— Где Берем? — спросил он сдавленным тоном.

Рейстлин навострил уши, услышав это имя.

Лицо его брата пошло красными пятнами.

— Я…я не знаю, Танис. Только что был тут… рядом…

Танис был разъярен.

— Без него нам в Нераке делать нечего. Если они там еще не убили Лорану, так только из-за него. Если они доберутся до него раньше нас…

— Не волнуйся, парень. — Это был голос Флинта, вечного утешителя Таниса. — Мы найдем его.

— Это я виноват, Танис, — пробормотал Карамон. — Я тут опять задумался… о Рейсте… То есть я знаю, что не должен бы…

— Как, во имя Бездны, твой сволочной братец умудряется строить нам пакости, даже когда его здесь нет?

— Действительно, как? — с улыбкой и вздохом спросил Рейстлин.

Значит Танис захватил Берема и, очевидно, планировал обменять его на Лорану. Только Карамон потерял его. Рейстлин задался вопросом, знает ли Танис причину, по которой Темная Королева так отчаянно разыскивает Берема. И если бы он знал, то также сильно стремился бы отдать его ей? Рейстлин не рискнул предположить. Он не знал этих людей. Они изменились. Война и их испытания изменили их.

Карамон, добродушный и веселый, был потерянным и одиноким, ища отсутствующую часть себя. Тика Вейлан стояла возле него, пытаясь сочувствовать, но не способная понять.

Дерзкая и симпатичная Тика, с подпрыгивающими рыжими завитками и сердечным смехом. Ее рыжие завитки сейчас были мокрыми и безвольно свисали, но их огонь все еще был ярок в весеннем дожде. Она носила меч, а не кружки с элем, и на ней была часть доспехов. Рейстлин был раздражен любовью Тики к его брату. Или возможно он ревновал? Не потому, что Рейстлин сам любил Тику, но потому что Карамон нашел кого-то, кого смог любить помимо своего близнеца.

— Я сделал тебе услугу, покинув тебя, братец, — сказал Рейстлин Карамону. — Пришло время примириться с этим.

Его внимание переместилось к Танису, лидеру компании. Только что он был холоден и собран, но теперь он разваливался на глазах. Женщина, которую он любил, попала в плен, и он отчаянно пытался спасти ее, хотя бы это означало уничтожение всего мира.

Фисбен, придурковатый старый маг в одеждах мышиного цвета, стоял в сторонке, наблюдая и спокойно, терпеливо ожидая.

Рейстлин вспомнил вопрос, который однажды задал ему Танис, в далеком прошлом, когда осенние ветры приносили холод.

— Ты считаешь, что мы избранники, Рейстлин?.. Почему? Мы не похожи на героев…

Рейстлин не помнил свой ответ.

— Но кто избрал нас? И для чего?

Он посмотрел на Фисбена и получил ответ. По крайней мере часть ответа.

Тассельхоф Непоседа, как всегда неудержимый, безответственный и раздражающий. Если Берем был Вечным Человеком, то Тас был Вечным Ребенком. Ребенок вырос. Как и Мари. Больше к сожалению, чем к радости.

Рейстлин продолжал наблюдать, и Танис сердито приказал остальным членам группы искать Берема. Они устало вернулись той же дорогой, идя вдоль своих следов, чтобы увидеть где Берем убежал от них. Флинт обнаружил следы Берема в грязи и побежал за ним, оставив остальных позади.

— Флинт! Подожди! — завопил Танис.

Рейстлин пораженно поднял голову. Крик не издавался из шара. Он слышался на другой стороне скал! Рейстлин посмотрел туда, откуда послышался голос Таниса и увидел узкую туннелеподобную щель в стене, щель, которую, он мог бы поклясться, здесь не было минуту назад.

У него не было времени удивляться, так же, как и не было потребности в Оке Дракона. Китиара была права. Его друзья искали Обитель Богов, и, кажется, они нашли ее.

Рейстлин положил Око в мешочек. Подобрав посох, он поспешно прошептал слова заклинания, надеясь, что магия сработает в этом священном месте.

— Кермин ширак дан майат кулит мас енте бентук.

Рейстлин наколдовал невидимость. Он посмотрел в ручей. Он не мог видеть своего отражения; если так, то его друзья тоже не заметят его. Магия сработала.

Одним возможным исключением мог бы быть Фисбен. Решив рискнуть, Рейстлин проскользнул между каменными столбами и спрятался за ними, в то время как из щели выполз человек.

Это был человек со старым лицом и молодыми глазами, человек, который был на борту судна из Устричного, человек, который отправил их в водоворот. Когда Берем поднялся на ноги, изумруд в его груди вспыхнул зеленым цветом на утреннем солнце.

Берем Вечный Человек. Человек Зеленого Камня. Брат Джеслы. Человек, который мог освободить Королеву Такхизис или оставить ее навсегда заключенной в Бездне.

Берем в испуге оглянулся. Он выглядел, как лиса, убегающая от собак. Он выбежал на каменный пол долины. Флинт и другие были уже неподалеку, но в настоящий момент Берем и Рейстлин остались одни в Обители Богов.

Несколько магических слов и Рейстлин смог бы заколдовать Берема, сделать его своим пленником. Он мог бы использовать Око Дракона, чтобы телепортировать их назад в Нераку. Он мог бы подарить Такхизис бесценный подарок. Она была бы благодарна ему. Она дала бы ему все, чего бы не пожелало его сердце. Он был бы даже в состоянии обменять его на свободу Лораны. Но после этого он будет вынужден вечно спать с одним открытым глазом…

Рейстлин наблюдал, как Берем пробежал мимо него. Вечный Человек увидел что-то, что казалось другой щелью в противоположной стене. И тут же появился Флинт и побежал за ним. Лицо гнома выражало одновременно волнение и ярость. У Берема было большое преимущество. Казалось маловероятным, что Флинт сможет догнать его.

Услышав крик сзади, Рейстлин повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тассельхоф выползает из узкого туннеля. Кендер огляделся и принялся громко восторгаться каменным столбам, каменному полу и другим чудесам. Рейстлин услышал голоса своих друзей с другой стороны туннеля. Он не мог толком разобрать, о чем они говорили.

— Танис, поспеши! — позвал Тас.

— А нет другого пути? — голос Карамона мрачно отражался эхом в узком туннеле.

Тассельхоф оглядел долину, пытаясь найти Флинта, но столбы стояли между гномом и кендером, загораживая ему обозрение. Подбежав обратно к щели, Тас наклонился и всмотрелся внутрь.

Он что-то крикнул в туннель, и кто-то что-то крикнул в ответ. Затем послышались звуки, которые ясно дали поянть, что остальная часть компании пытается пролезть через щель. Карамон, кажется, застрял.

Флинт почти уже нагнал Берема. Утренний солнечный свет заставлял предметы отбрасывать тени, ползающие по боковым скалам и Берем, видимо, потерял из виду выход. Он бегал взад и вперед, как кролик, пойманный в ловушку. В следующую секунду он все-таки нашел щель и нагнулся, чтобы проскользнуть в нее.

Берем собирался выбраться наружу. Рейстлин думал, что ему делать, задаваясь вопросом, должен ли он попытаться остановить Берема, и тут Флинт внезапно ужасно закричал. Гном схватился за грудь, и, стоная от боли, опустился на колени.

— Его сердце. Я знал это, — сказал Рейстлин. — Я предупреждал его.

Он инстинктивно сделал несколько шагов по направлению к гному, затем остановился. Он больше не был частью их жизней. Они больше не были частью его жизни. Рейстлин наблюдал и ждал. Так или иначе, он ничего не смог бы сделать.

Берем услышал крик Флинта и в ужасе обернулся. Увидев, как старый гном свалился на землю Берем заколебался. Он посмотрел на щель в стене, затем на Флинта и побежал к нему, чтобы помочь. Берем встал на колени возле гнома, лицо которого стало пепельным.

— Что случилось? Что я могу сделать? — спросил Берем.

— Ничего не случилось, — Флинт хватал ртом воздух. Его рука была прижата к груди. — Расстройство желудка и больше ничего. Что-то я такое съел. Просто… помоги мне встать. Я никак не могу отдышаться. Если я немного пройдусь…

Берем помог старому гному встать на ноги.

С противоположной стороны долины Тассельхоф наконец увидел их. Но, конечно же, кендер превратно понял ситуацию. Он подумал, что Берем нападает на Флинта.

— Это Берем! — отчаянно закричал кендер. — Он что-то делает с Флинтом! Быстрее, Танис!

Флинт сделал несколько шагов и пошатнулся. Его глаза закатились, ноги заплелись. Берем подхватил гнома и осторожно положил его на камень, а затем нерешительно потоптался возле него, не зная что делать.

Услышав зуки бегущих ног по направлению к нему, Берем встал. Он казался успокоенным. Помощь прибывала.

— Что ты наделал? — заорал Танис. — Ты убил его!

Он вытащил свой меч и погрузил лезвие в тело Берема.

Берем задрожал и вскрикнул. Он наклонился вперед и его тело, пронзенное мечом, стало падать на Таниса. Его вес почти повалил их обоих на землю. Кровь хлынула на руки Таниса. Он выдернул клинок и развернулся, готовый драться с Карамоном, который пытался оттащить его от Берема. Берем стонал на земле и кровь выливалась из смертельной раны. Тика рыдала.

Флинт ничего этого не видел. Он покидал мир, начиналась следующее долгое путешествие его души. Тассельхоф схватил руку гнома и просил его встать.

— Оставь меня в покое, ты дверная ручка, — слабо проворчал Флинт. — Разве ты не видешь, что я умираю?

Тассельхоф издал горестный вопль и упал на колени.

— Ты не умираешь, Флинт! Не говори так.

— Мне лучше знать, умираю я или нет! — раздраженно сказал Флинт, глядя на кендера с негодованием.

— Ты думал и раньше, что умираешь, но это была просто морская болезнь, — сказал Тас, вытирая нос. — Возможно сейчас ты… ты… — он огляделся вокруг на каменную долину. — Возможно теперь у тебя земляная болезнь…

— Земляная болезнь! — фыркнул Флинт. Затем, увидев страдание кендера, выражение лица гнома смягчилось. — Прекрати, парень. Не нужно напрасно тратить время, рыдая, как овражный гном. Беги и приведи ко мне Таниса.

Тассельхоф всхлипнул и сделал, как ему сказали.

Веки Берема затрепетали. Он снова застонал и сел. Он положил свою руку на грудь. Изумруд, перепачканный кровью, искрился в солнечном свете.

Надежда живет. Независимо от того, какие ошибки мы делаем, независимо от того, какие глупости творим, независимо от страданий и горя потери, независимо от того, как глубоко мы погрузились во тьму. Надежда продолжает жить.

Рейстлин покинул свое место за столбами и подошел, невидимый всеми, к Флинту, который лежал с закрытыми глазами. В это мгновение Флинт остался один. На некотором расстоянии от него Карамон пытался привести Таниса в чувство, Тассельхоф тащил Фисбена за рукав, пытаясь объяснить ему произошедшее. Фисбен понимал все слишком хорошо.

Рейстлин встал на колени около гнома. Лицо Флинта было пепельным и искаженным болью. Его руки были сжаты в кулаки. Пот блестел на бровях.

— Я тебе никогда не нравился, — сказал Рейстлин. — Ты никогда не доверял мне. И все же ты хорошо относился ко мне, Флинт. Я не могу спасти тебе жизнь. Но я могу ослабить смертельную боль, дать тебе время, чтобы попрощаться.

Рейстлин засунул руку в мешочек и вытащил маленький пузырек, содержащий маковый сок. Он вылил содержимое в рот гному. Лицо Флинта разгладилось. Глаза открылись.

Когда его друзья собрались вокруг, чтобы попрощаться с ним, Рейстлин был там, вместе с ними, хотя ни один из них никогда так и не узнал об этом. Он не раз говорил себе, что должен уйти, что у него есть дела, которые он должен решить, что сейчас на кону все его честолюбивые планы на будущее. Но он все равно остался со своими друзьями и братом.

Рейстлин оставался до тех пор, пока Флинт не вздохнул и не закрыл глаза. Рейстлин пропел магические слова. Перед ним открылся коридор.

Он вошел в него, не оглядываясь.

 

Глава 12

Нож Китиары. Меч Пар-Салиана

25-ый День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Китиара приехала в Нераку утром двадцать пятого, боясь, что она опаздывает на заседание совета, но выяснилось, что сам Ариакас все еще не прибыл. Вокруг царила неразбериха, так как ни один Повелитель или его армия не могли войти в Нераку перед своим Императором. Ариакас не доверял своим Повелителям. Если бы им позволили войти в город, то они могли бы закрыть ворота и заполнить стены своими воинами, пытаясь не впустить его.

Китиара думала остановиться в своих роскошных комнатах в Храме. Вместо этого она была вынуждена поселиться в лагере у городских стен, заняв палатку, которая была настолько маленькой и тесной, что она не могла шагать внутри взад и вперед, как любила делать, когда ей надо было подумать.

Китиара была в прескверном настроении. Ее голова все еще болела от удара о каменный пол хранилища. Она была рада представившемуся случаю покинуть Даргаардскую Крепость. Хотя она и плохо чувствовала себя, она вызвала Ская и полетела, чтобы присоединиться к своей армии. Мысль о том, что ей предстоит оспорить Корону Власти у Ариакаса, снижала головную боль. Но здесь никто не знал, где же Ариакас или когда он соизволит почтить всех своим присутствием. И это не оставило Китиаре другого выбора, кроме как в раздражении жаловаться своему адъютанту, бозаку по имени Гакхан.

— Ариакас делает это специально, чтобы выбить нас из колеи, — бормотала Китиара. Она, скрючившись, сидела за маленьким столом, массируя пульсирующие виски. — Он пытается запугать нас, Гакхан, и я не намерена этому поддаваться.

Гакхан издал звук, похожий на насмешливое фырканье. Бозак усмехнулся и его язык стрельнул изо рта.

Китиара подняла голову и внимательно посмотрела на него.

— Ты что-то знаешь. Говори, что происходит?

Гакхан был с Китиарой с самого начала войны. Хотя официально он был адъютантом Китиары, неофициально он был известен, как Нож Китиары. Гакхан был предан Китиаре и своей Королеве, именно в такой последовательности. Некоторые говорили, что он был влюблен в Синюю Леди, хотя старались об этом сплетничать только у него за спиной. Бозак был умным, скрытным, находчивым и чрезвычайно опасным. Он честно заработал свое прозвище.

Гакхан выглянул из палатки, затем затянул откидную дверную створку и надежно связал ее. Он наклонился к Китиаре и тихо проговорил:

— Господин Ариакас опаздывает, так как он был ранен. Он почти что умер.

Китиара уставилась на бозака.

— Что? Как?

— Потише, моя госпожа, — серьезно сказал драконид. — Такие новости не должны просочиться наружу, так как это может ободрить врагов Императора.

— Да, конечно. Ты прав, — так же серьезно сказала Китиара. — И ты доверяешь источнику, от которого поступила эта… ммм… тревожная информация?

— Полностью, — ответил Гакхан.

Китиара улыбнулась.

— Мне нужны подробности. Ариакас в последнее время не участвовал в боях, из чего я делаю вывод, что кто-то пытался убить его.

— И почти что достиг успеха.

— Кто это был?

Гакхан сделал интригующую паузу, затем с усмешкой сказал:

— Его ведьма!

— Иоланта? — громко вскрикнула Китиара, забывая от удивления о том, что она должна быть осмотрительна.

Гакхан бросил на нее предостерегающий взгляд, и Кит понизила голос.

— Когда это случилось?

— Ночью Глаза, моя госпожа.

— Но это невозможно. Той ночью Иоланта умерла, — Китиара махнула рукой на лежащие на столе доклады. — У меня есть сообщения…

— Сфабрикованные, моя госпожа. Этот Талент Оррен…

Китиара впилась в него взглядом.

— Оррен? Какое он имеет к этому отношение? Я хочу услышать, что случилось с Иолантой.

Гакхан поклонился.

— Если ты будешь терпеливой, моя госпожа. Кажется, Оррен узнал о том, что его хотят убить. Его и его дружков из Скрытого Света. Он пустил слух среди войск, что Храм собирается совершить попытку «вычистить» город Нерака. И что были даны приказы сжечь «Сломанный Щит» и «Волосатый Тролль». Естественно, солдаты были не слишком обрадованы этой новостью. Когда пришли батальоны смерти, чтобы выполнить свои приказы, их встретили вооруженные солдаты, охраняющие таверны. Оррен и его приятели сбежали.

— И какое это имеет отношение к Иоланте? — нетерпеливо сказала Кит.

— Она член Скрытого Света.

Китиара воззрилась на него.

— Это невозможно. Она же спасла мне жизнь!

— Я полагаю, что она хотела служить тебе в то время, моя госпожа. Однако она разочаровалась в тебе, когда ты захотела уничтожить магию. Она стала выполнять нерегулярные поручения Оррена. Затем эти двое стали любовниками, и она полностью погрузилась в его работу.

— И как в этом всем замешан Ариакас? — спросила совсем запутавшаяся Китиара.

— Император хотел получить Око Дракона, которым владеет твой брат. Ариакас спас Иоланту от батальонов смерти, но не из-за любви к ней. Он сказал ей, что если она все еще ценит собственную жизнь, то должна убить Рейстлина. Ариакас пошел с ней, чтобы убедиться, что она это сделает и для того, чтобы забрать себе Око Дракона.

— Но Иоланта вместо того, чтобы напасть на Рейстлина, напала на Ариакаса. — сказала Китиара.

— Мне говорили, что если бы не вмешательство Повелителя Ночи, по воле Ее Темного Величества, Император умер бы от обморожения.

Китиара откинула назад голову и расхохоталась.

Гакхан же лишь позволил себе улыбнуться и щелкнуть хвостом.

— Так Ариакас оттаял, наконец? — спросила Китиара, все еще хихикая.

— Император полностью восстановил свое здоровье. Он вернется в Нераку завтра.

— А что произошло с Иолантой?

— Она сбежала, моя госпожа. Она покинула Нераку вместе с остальными членами Скрытого Света.

— Это просто позор, что я недооценила ее, — Китиара покачала головой. — Возможно, я смогла бы ее использовать. А что насчет Рейстлина?

— Он исчез, моя госпожа. Предполагается, что он тоже покинул Нераку, хотя никто не знает, куда он отправился. Но это не имеет слишком большого значения. — Гакхан пожал плечами. — Он стал слишком известен. Император хочет его смерти. Королева Такхизис желает его смерти. Повелитель Ночи желает его смерти. Если Рейстлин Маджере все еще в Нераке, то он полный идиот.

— Мой брат может быть кем угодно, но только не идиотом. Спасибо за информацию, Гакхан. Я должна обдумать все это, — сказала Китиара.

Бозак поклонился и ушел. Вошел один из его помощников, чтобы зажечь фонарь, так как наступала ночь, и спросил, чего бы она хотела на ужин. Кит приказала ему уйти.

— Передай страже снаружи, чтобы этой ночью меня никто не тревожил.

Китиара сидела, уставившись на мерцающее пламя свечи, и видела в нем жестокое лицо Ариакаса. Он считал, что она что-то замышляет против него.

Ну да, так и есть.

И он не мог обвинять в этом кого-либо, кроме самого себя. Он всегда поощрял соперничество среди своих Повелителей. Понимание того, что каждый Повелитель мог быть быстро заменен своим конкурентом, заставляло их всегда быть начеку. Недостаток был в том, что какой-нибудь Повелитель мог бы решить перерезать горло другому Повелителю. И это горло вполне могло бы принадлежать Ариакасу.

Ариакас не доверял всем своим Повелителям, но особенно он не доверял ей. Китиара была популярна среди своих солдат, она гораздо больше нравилась своим воинам, чем Ариакас своим. Она проследила, чтобы ее солдатам регулярно выплачивали жалованье. И, что самое важное, Китиара привлекла интерес Темной Королевы, которая в эти дни не слишком жаловала Ариакаса. Он сделал слишком много ошибок.

Он должен был выиграть войну несколькими быстрыми и жестокими ударами, окончив ее, прежде чем добрые драконы выступят на стороне Света. Он должен был взять Башню Верховного Жреца, прежде чем рыцари смогут закрепиться там. Он должен был предпочесть драконов, которые имели колоссальное преимущество, нападая с воздуха, наземным войскам. И он не должен был позволять Китиаре объединиться с могущественным лордом Сотом.

Такхизис, несомненно, уже жалела о том, что выбрала именно Ариакаса командовать своими армиями. Казалось, Китиара чувствовала руку Ее Темного Величества на своем плече, подталкивающую ее к трону, убеждающую ее взять себе Корону Власти.

Странно… Китиара действительно почувствовала руку у себя на плече.

— Что за…

Кит вскочила на ноги и быстрым движением выхватила из ножен меч. Она собиралась уже ударить, когда узнала того, кто это был.

— Ты! — выдохнула она.

— Тот самый полный идиот, — сказал Рейстлин.

Китиара, по-прежнему не опуская меча, оглядела его прищуренными глазами.

— Зачем ты здесь?

— Не для того, чтобы убить тебя, сестрица, если это то, чего ты боишься. Правда, ты собиралась убить меня, но я хочу, чтобы мы считали нашу ссору просто размолвкой между родственниками.

Китиара улыбнулась, но не собиралась вкладывать меч в ножны.

— Я буду держать свое оружие наготове. На всякий случай, если ты почувствуешь желание возобновить нашу размолвку. Итак, почему ты здесь, младший братишка? Ты в опасности. У тебя сильные враги. Император хочет твоей смерти. Богиня хочет твоей смерти! — Кит покачала головой. — Если ты ищешь моей защиты, то я ничего не смогу для тебя сделать.

— Я ничего не ищу у тебя, сестрица. Наоборот, я пришел для того, чтобы кое-что предложить тебе.

Рейстлин стоял, скрыв руки в рукавах мантии, с откинутым капюшоном. Свет фонаря мерцал в странных зрачках в форме песочных часов.

— Ты хочешь Корону Власти, — сказал он ей. — Я могу помочь тебе получить ее.

— Ты ошибаешься — сурово сказала Китиара. — Ариакас мой Император. Я его верноподданная.

— А я — король эльфов, — с насмешкой сказал Рейстлин.

Губы Китиары дернулись.

— Я на самом деле заинтересована в добром здравии Императора, — она провела указательным пальцем по углублению на лезвии меча, которое позволяло свободно сливаться крови и не загрязнять его. — Ариакас просто вымотан государственными делами. Он должен отдохнуть… долго, хорошо отдохнуть. Так что ты имеешь в виду? Как ты сможешь помочь мне?

— У меня есть много возможностей сделать это, — прохладно сказал Рейстлин. — И я собираюсь ими воспользоваться, когда потребуется.

— Ты болтаешь, как король эльфов, — раздраженно сказала Китиара. — Ты все равно не скажешь мне, потому что не доверяешь.

— И правильно делаю, сестрица, учитывая, что иначе я был бы сейчас уже мертв, — сухо ответил Рейстлин.

Китиара минуту пристально смотрела на него, затем вложила меч в ножны и села обратно на стул.

— Предположим, я принимаю твое предложение. Ты поможешь мне стать Императрицей. Что тебе нужно взамен?

— Палантасская Башня Высшего Волшебства.

Китиара была удивлена.

— Это чудовищное место? Оно же проклято! Зачем тебе понадобилась эта Башня?

Рейстлин улыбнулся.

— И это говорит мне женщина, живущая в Даргаардской Крепости.

— Временно живущая, — сказала Китиара. — Ты сможешь получить свою проклятую Башню. Я не думаю, что она вообще кому-то нужна кроме тебя, — она положила локти на стол и с надеждой взглянула на него. — Каков твой план?

— Ты должна провести меня в Храм завтра, когда соберется совет.

Китиара уставилась на него.

— Ты полный идиот! С таким же успехом ты мог бы сам пройти в тюремную камеру, запереть себя там и выбросить ключ. Все твои враги будут там, включая Темную Королеву! Если она или любой из них обнаружит тебя, то ты сам не заметишь, как будешь уже мертв!

— У меня есть способы скрыться от смертных врагов. Что же касается бессмертного, то ты должна убедить Такхизис, что я ей буду больше полезен живым, чем мертвым.

Кит фыркнула.

— Ты помешал ее плану уничтожения богов. Ты предал ее доверие не один раз. Что же я должна буду сказать, чтобы убедить Такхизис оставить тебя в живых?

— Я знаю, где найти Берема Вечного Человека.

Китиара затаила дыхание. Она пристально и недоверчиво посмотрела на него, а затем вскочила на ноги и схватила его за руки. Он был все тем же слабаком, кости и кожа, без намека на мускулы или жир, что ей напомнило о болезненном маленьком мальчике, которого она помогала воспитывать. И как будто он все еще был маленьким мальчиком, она нетерпеливо встряхнула его.

— Ты знаешь где Берем? Скажи мне!

— Мы договорились о сделке? — спросил Рейстлин.

— Да, да, мы договорились о сделке, Бездна тебя забери! Я найду способ переправить тебя в Храм и буду говорить с Королевой. Теперь скажи мне, где Вечный Человек?

— Наша мать родила только одного глупца, сестрица, и это был Карамон. Если я скажу тебе, где он, прямо сейчас, что тебе помешает убить меня? Чтобы найти Берема, ты должна сохранить мне жизнь.

Китиара толкнула его, и он чуть не упал.

— Ты лжешь! Ты понятия не имеешь, где Берем! Наша сделка отменяется.

Рейстлин пожал плечам и повернулся, чтобы уйти.

— Погоди! Да стой же! — Китиара нервно кусала губы и смотрела на него. Наконец она проговорила. — Почему я должна тебе поверить?

— Потому что ты хочешь получить Корону Власти. А ее носит Ариакас. Я читал об этой Короне и знаю, как работает ее магия. Тот, кто носит Корону, неуязвим к…

— Я знаю! — нетерпеливо прервала Китиара. — Мне не нужна проклятая книга, чтобы знать это!

— Я собирался сказать, что Корона делает своего владельца «неуязвимым к физическим нападениям и к большинству типов обычных магических атак», — прохладно закончил Рейстлин.

Китиара нахмурилась.

— Я не понимаю.

— Я никогда не был «обычным», — сказал Рейстлин.

Глаза Китиары замерцали под ее длинными черными кудрями.

— Мы договорились о сделке, младший братишка. Завтра наступит очень важный день в истории Кринна.

 

Глава 13

Спиритор. Храм Тёмной Королевы

26-ой День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Взошло солнце — налитый кровью и мутный глаз, угрюмо осветивший улицы после ночи пьяного хаоса. Сточные канавы Нераки были красны от крови в предрассветные часы этого важного дня, но врага не было видно. Силы Повелителей Драконов сражались между собой.

Так как Император опоздал приехать, войскам других Повелителей запретили войти в Нераку, а это означало, что они не смогут попробовать местного эля, гномьей водки и познать другие удовольствия. Солдаты, многих из которых сильно подгоняли, чтобы они успели достигнуть Нераки вовремя, маршировали целыми днями, выносили телесные наказания, гнилую воду и плохую пищу только потому, что им обещали в Нераке настоящее блаженство. Когда же им сказали, что они не могут войти в город и должны продолжать питаться той же плохой едой, а пить только воду, они взбунтовались.

Два Повелителя, Луцин Такарский, полулюдоед из Черной Драконьей Армии и Сала-Кан, лидер Зеленой Драконьей Армии, уже в течение месяца вели между собой собственную войну. Каждый из них хотел расширить собственную территорию за счет другого. Народ Кхура, под предводительством Сала-Кана, всегда ненавидел людоедов, которые, в свою очередь, ненавидели людей. Две расы неохотно стали союзниками в этой войне, но теперь, когда дела стали идти ужасно, каждый Повелитель стал больше блюсти собственные интересы. Когда среди войск вспыхнули поединки, каждый из них принялся обвинять в этом другого, но никто ничего не сделал, чтобы остановить начинавшийся хаос.

Белая Драконья Армия была в самом худшем положении, потому что у нее не было предводителя. Хобгоблин Тоэд, который занимал этот пост, не приехал на встречу и по слухам был мертв. Драконидские и человеческие командиры стали бороться между собой за лидерство, каждый из них надеялся снискать милость Императора и никто ничего не делал, чтобы поддержать в полках дисциплину и порядок.

Только одному Повелителю, Синей Леди Китиаре, удалось сдержать свои силы под контролем. Ее офицеры и войска были преданны ей и чрезвычайно дисциплинированны. Они гордились своим Повелителем и гордились собой. И, хотя некоторые ворчали, что пропускают хорошую забаву, все они остались в своем лагере.

Солдаты Красной Драконьей Армии были уже в городе, и им дали приказ не пропускать остальных, пока не прибудет Император. Это была трудная задача, так как дракониды со своими крыльями могли просто перелететь стену и скоро они битком забили «Сломанный Щит» и «Волосатый Тролль» (обе таверны были уже под другим руководством).

Когда неракская стража, поддержанная солдатами Красной Драконьей Армии, попробовала ночью изгнать драконидов из пределов города, вспыхнули стычки. Повелитель Ночи, видя, что неракская стража явно проигрывала непокорным толпам, и боясь, что драки переместятся на территорию Храма, послал храмовую стражу, чтобы помочь неракским стражникам. Это оставило Храм почти беззащитным в такое критическое время, когда Повелитель Ночи готовился к военному совету.

Повелитель Ночи был разъярен и возложил всю вину на Ариакаса, который, как говорили слухи, был настолько глуп, что чуть не позволил убить себя собственной шлюхе. Повелитель Ночи приказал, чтобы каждый темный пилигрим в городе и окрестностях пришел в Храм, чтобы защитить его в случае нападения.

* * *

Рейстлин проснулся на рассвете. Он провел ночь в туннелях под лавкой Лута. Тем утром он снял свою перекрашенную в черный цвет мантию. Проведя рукой по ткани, он подумал, что красильщик не солгал ему. Черный цвет не превратился в зеленый и мантия хорошо послужила ему. Он свернул ее и аккуратно положил на стул.

Затем он подвязал свои мешочки, содержащие компоненты для заклинаний и Око Дракона на кожаный шнурок и повесил его себе на шею. Он приладил ножны с серебряным кинжалом на запястье руки и проверил, чтобы нож свободно мог проскользнуть ему в ладонь одним движением запястья. Наконец он оделся в черные бархатные одежды с золотым медальоном Спиритора, высокопоставленного жреца Тьмы. Китиара отдала ему эту маскировку, рассказав, как она столкнулась со Спиритором, когда бежала из тюрьмы Ариакаса.

Мягкая ткань окутала Рейстлина. Он поправил одежду таким образом, чтобы его висящие на шее мешочки не бросались в глаза. Жрецы использовали благословение своих богов для своих чудес, но не от розовых лепестков и мышиного помета.

Сделав все это, он поставил Око Дракона на стол и положил на него руки.

— Покажи мне моего брата, — скомандовал он.

Цвета шара замерцали и завращались. Появились руки, но не те, которые он хорошо знал. Эти были руки скелеты, тощие с костистыми пальцами и длинными, отвратительными ногтями как у мертвеца…

У Рейстлина резко перехватило дыхание, и он оборвал заклинание. Он убрал свои руки с Ока. Затем послышался смех и ненавистный голос.

«Если твои доспехи всего лишь окалина, то я найду трещину».

— Мы хотим одного и того же, — сказал Рейстлин Фистандантилусу. — У меня есть способ получить это. Если ты вмешаешься, то мы оба проиграем.

Рейстлин напряженно ждал ответа. Когда он не пришел, чародей застыл в нерешительности. Затем, больше не глядя на руки, он схватил Око и отправил его обратно в мешочек. Он не пытался использовать Око снова, вместо этого он пошел по туннелям под городской стеной в Нераку.

* * *

Когда Рейстлин подошел к Храму, большая часть темных пилигримов уже была собрана у него. Очередь спускалась на улицу и обертывалась вокруг здания.

Рейстлин уже собирался встать в очередь, когда ему пришло в голову, что Спиритор, в которого он вырядился, вряд ли будет ждать своей очереди вместе с простыми пилигримами. Это будет выглядеть не просто неслыханно, но и даже подозрительно. Рейстлин принялся стучать по ногам впереди стоящих концом посоха Магиуса, приказывая этим, чтобы они расступились перед ним.

Несколько человек сердито оглянулись на него, но в следующее же мгновение закрыли свои рты и проглотили ругательства, так как увидели вспышку солнечного света на его медальоне. Молча темные пилигримы расступались в стороны, давая ему пройти к началу очереди.

Рейстлин низко надвинул капюшон. На руки он надел кожаные перчатки, чтобы скрыть золотую кожу и кинжал. Он изображал хромоту, чтобы было понятно, почему он опирается на посох. И хотя посох Магиуса и привлекал любопытные взгляды, у артефакта было хорошее свойство когда надо казаться незначительной вещью.

Подойдя ко входу в Храм, Рейстлин показал свой пропуск, также предоставленный ему Китиарой и ожидал с явным нетерпением, пока драконид-стражник изучал его. Наконец драконид махнул когтистой лапой.

— Вы можете войти, Спиритор.

Рейстлин стал проходить сквозь богато декорированные двустворчатые двери, которые были украшены изображениями Такхизис в облике пятиглавого дракона, когда второй стражник, человек, остановил его.

— Я хочу видеть ваше лицо. Снимите свой капюшон.

— Я ношу свой капюшон не без причины, — ответил Рейстлин.

— И не без причины вы снимете его, — сказал стражник и потянулся рукой.

— Хорошо, — сказал Рейстлин. — Но я вас предупреждаю. Я последователь Моргиона.

Он снял капюшон.

Лицо стражника искривилось в страхе и отвращении. Он вытер руку о форму, чтобы удалить любое возможное загрязнение. Несколько жрецов, ожидающих своей очереди позади Рейстлина, подались назад, расталкивая друг друга в поспешном стремлении подальше от него отодвинуться. Из всех богов в темном пантеоне Моргион, бог болезней и гниения, был самым отвратительным.

— Вы хотите видеть мои руки? — спросил Рейстлин и принялся стягивать черные перчатки.

Стражник пробормотал что-то неразборчивое и указал большим пальцем на двери. Рейстлин снова одел капюшон на голову, и никто больше не останавливал его. Когда он входил в Храм, то мог слышать, как позади него испуганно бормочет публика.

— Разваливающиеся куски плоти…

— …губы почти сгнили! Вы видели, как сухожилия на кости…

— …живой череп…

Рейстлин был рад. Его заклинание иллюзии сработало. Он подумал, что должен бы поддерживать ее, но за целый день это неизменно его истощит. Он просто будет скрывать лицо капюшоном.

Рейстлин присоединился к черной массе жрецов, которые слонялись по прихожей. Он спросил одного как найти зал заседаний.

— Я приехал с востока. Это первый раз, когда я посетил храм Ее Темного Величества, — объяснил ему Рейстлин. — Я не знаю дороги.

Темный пилигрим была рада тому, что такой высокопоставленный жрец выбрал именно ее, и предложила лично сопроводить Спиритора. Когда они шли замысловато изогнутыми коридорами к залу заседаний, она описывала события, которые будут происходить на военном совете, или на «Высшем Конклаве», как его называл Ариакас.

— Встреча Повелителей начнется спустя час после того, как сядет солнце, — голос жрицы исполнился благоговейного страха. — Наша Темная Королева, Такхизис, присоединится к своим Повелителям, чтобы объявить о победе в войне.

Несколько преждевременно, подумал Рейстлин.

— А что произойдет во время заседания? — спросил он.

— Сначала войска Императора займут свои места у подножия его трона. Затем вступят войска Повелителей, а затем и они сами. Последним прибудет Император. Когда все будут на месте, Повелители поклянутся в своей преданности Императору и Ее Темному Величеству. Повелители подарят Императору для богини ценные дары, как свидетельство своей преданности. Мы слышали, — доверительным тоном добавила жрица, — что одним из даров будет эльфийка, известная как Золотой Полководец. Ее принесут в жертву Такхизис во время обряда Темных Часов. Я надеюсь, что вы будете с нами тогда, Спиритор. Вы бы сделали нам большую честь своим присутствием.

Рейстлин ответил, что с нетерпением ждет жертвоприношения.

— Это зал заседаний, — объявила жрица, подводя его к главной двери. — Нам не разрешено войти туда, но вы можете посмотреть внутрь. Он очень впечатляющ!

Как и все остальные помещения храма, круглый зал заседаний существовал наполовину в эфирном плане и наполовину в реальном мире, и был так разработан, чтобы сбить с толку любого, кто пытался его хорошо разглядеть. Все было призрачным и казалось, что предметы постоянно перемещались. Черный гранитный пол выглядел тяжеловесным и затоптанным множеством ног. Стены были сделаны из того же черного гранита, заставляя присутствующего чувствовать, что тьма постоянно сгущается и своей волной скоро проглотит весь мир.

Рейстлин, всматриваясь вверх на куполообразный потолок, был удивлен и рассержен, увидев, что несколько драконов взгромоздились на карнизе. Он уставился на них и задался вопросом, не помешают ли они его планам, и тут внезапно у него возникло ужасное ощущение, что потолок падает на него. Он инстинктивно пригнулся, затем услышал суховатое хихиканье жрицы. Рейстлин выпрямился и пристально уставился на потолок, пока ощущение падения не пропало.

— Эти четыре пьедестала, — сказала, жрица, указав пальцем, — священные троны Повелителей Драконов. Белый для лорда Тоэда, зеленый для Сала-Кана, черный для Луцина Такарского и синий для Китиары Ут Матар.

— Пьедесталы довольно низкие, — сказал Рейстлин.

Жрица с обиженной миной ответила:

— Они очень впечатляющи!

— Я прошу прощения, — сказал Рейстлин. — Я имел в виду, что пьедесталы довольно малы для того, чтобы там могли разместиться Повелитель и все его телохранители. Разве вы не боитесь убийц?

— Я поняла, что вы имеете в виду, — натянуто ответила жрица. — Никто кроме Повелителя не допускается на пьедестал. Телохранители стоят на лестнице, которая ведет к платформе и вообще окружают весь пьедестал. Ни один убийца не сможет туда проникнуть.

— Полагаю, тот большой, украшенный драгоценностями трон в центре зала для Императора?

— Да, это место, где будет сидеть Его Императорское Величество. А вы видите тот темный альков над его троном?

Рейстлину вообще было трудно смотреть на что-нибудь еще. Его глаза постоянно как магнитом притягивались к той темной области, где, как он знал еще прежде чем жрица сказала ему, был темный альков.

— Это именно оттуда наша Королева, торжествуя, войдет в этот мир. Вам повезло, Спиритор. Вы будете там, рядом с нею.

— Я? — пораженно спросил Рейстлин.

— Император будет сидеть на своем троне ниже. Наш Повелитель Ночи будет находиться гораздо ближе к Ее Темному Величеству, и такой высокопоставленный сановник, как вы, конечно, будете стоять рядом с ним.

Жрица с завистью вздохнула.

— Вам очень повезло, что вы окажетесь так близко к Ее Темному Величеству…

— Действительно, — сказал Рейстлин.

Он и Кит запланировали, что он присоединится к ней на ее собственном пьедестале. Он мог бы бросить свое заклинание оттуда. Но ему пришлось бы сильно рисковать. Он был бы виден как на ладони всем находящимся в зале заседаний, включая Ариакаса. И хотя Рейстлин был одет в мантию жреца, в тот же самый миг, когда он начнет колдовать, его опознают как мага. Чем дольше он раздумывал над этим, тем сильнее соглашался с мыслью, что пьедестал Повелителя Ночи будет гораздо лучшим местом для задуманного дела.

«Я буду стоять выше Ариакаса, и он будет сидеть ко мне спиной, — размышлял он. — Правда, теперь я буду слишком близко к Такхизис, но она не будет обращать на меня внимания. Ее внимание будет сосредоточено на ее Повелителях».

— Мы должны идти, — резко сказала жрица. — Уже почти настало время для полуденной молитвы. Вы можете присоединиться ко мне».

— Я не хочу быть вам обузой, — сказал Рейстлин, пытаясь придумать, как избавиться от женщины, так как она уже не была ему нужна. — Я пока что еще пройдусь здесь…

— Посещение служб обязательно, — сурово сказала жрица.

Рейстлин проглотил ругательство, но не мог ничего сделать. Его провожатая увела его далеко от зала в лабиринт храма, где они были немедленно подхвачены спутанной массой темных пилигримов и солдат, которые пытались пройти в сторону зала заседаний. Из-за сотен толпящихся тел в храме стало жарко. Рейстлин покрылся потом под своими бархатными одеждами. Его ладони в черных кожаных перчатках были влажными и зудящими. Рейстлин ненавидел это ощущение и боролся с желанием сорвать перчатки. Он не мог себе позволить сделать это. Его золотая кожа обязательно привлечет внимание. К тому же его могут вспомнить по прошлому заключению здесь.

Когда толпа, казалось, стала рассасываться, большой драконид бааз появился из ниоткуда и столкнулся с ними.

— Дорогу! — вопил драконид. — Опасные преступники. Дорогу! Дорогу!

Люди отступали к стенам. Показались конвоируемые баазом преступники. Первой из них была Тика, которая шла сразу за первым стражником. Ее рыжие кудри были мятыми и потрепанными, а на руках виднелись длинные кровавые царапины. Всякий раз, когда она замедляла шаг, бааз пинал ее сзади.

Карамон шел вслед за ней, неся Тассельхофа на плече. Карамон громко протестовал против их задержания, говоря, что он командир Драконьей Армии, и они совершили большую ошибку. И что из того, что у него не было при себе правильных бумаг? Он требовал, чтобы ему позволили поговорить с вышестоящей властью.

Лицо Таса было окровавленным и разбитым. Должно быть, он был без сознания, потому что лежал тихо. Тассельхоф Непоседа в такой интересной ситуации вряд ли лежал бы тихо.

Где же Танис? Рейстлин задумался. Карамон — неуверенный и сомневающийся — никогда не покинул бы своего лидера. Возможно, Танис был мертв. Тот факт, что Тассельхоф был ранен, означал, что имела место быть какая-то стычка. Кендеры никогда не умели вовремя держать языки за зубами.

В группе заключенных был еще один человек, высокий и с длинной белой бородой. Рейстлин не узнавал его до тех пор, пока Тика не споткнулась. Бааз толкнул ее, и она упала рядом с бородатым человеком. Его фальшивая борода сползла, и Рейстлин узнал его. Берем.

Тика протянула руку к лицу Берема, как будто желая погладить его по щеке, а на самом деле ее рука быстро поправила фальшивую бороду.

Группа прошла так близко к Рейстлину, что он, возможно, смог бы дотянуться до руки Карамона. Руки, которая так часто поддерживала, успокаивала и защищала его. Рейстлин перевел взгляд на человека с фальшивой бородой.

Он обещал отдать Берема Такхизис, и Вечный Человек был на расстоянии руки от него.

Рейстлин тихо выдохнул. Новая мысль, как взорвавшаяся звезда в его голове, ослепила его. Его сердце подпрыгнуло от волнения, руки задрожали. Перед этим он думал только о том, чтобы сделать свою сестру, Китиару, обладательницей Короны Власти. На этом были сосредоточены его желания и амбиции. Он никогда даже и не мечтал, что ему в руки попадется способ победить Королеву Такхизис. Он быстро выбросил из головы эту мысль, помня о голосе, который время от времени посещал его. Фистандантилус был с ним, наблюдая и ожидая.

Два солнца не могут перемещаться по одной и той же орбите.

Рейстлин натянул капюшон посильнее и вжался в стену. Жрецы и солдаты протискивались мимо него, ограждая от группы заключенных. Дракониды продвинулись дальше, продолжая пробивать себе путь через толпу, пока Рейстлин окончательно не потерял их из виду.

— Куда они ведут заключенных? — спросил он свою провожатую.

— В темницы под храмом, — ответила она. Ее губы неодобрительно скривились. — Я не знаю, зачем глупые стражники пронесли эту грязь через главный уровень. Дракониды должны были провести их через соответствующие ворота. Но что можно ожидать от ящериных мозгов? Я всегда говорила, что их создание было ошибкой.

Это правда, подумал Рейстлин, но не по той причине, по которой их ненавидела его провожатая. Дракониды Темной Королевы, рожденные для того, чтобы помочь ей завоевать этот мир, вели единственного человека в мире, который может помешать ей сделать это, именно туда, где он должен быть.

К Камню Основания.

 

Глава 14

Что-то вроде воссоединения. Магическая ловушка

26-ой День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Полуденные службы проводились по всему Храму в различных местах. Провожатая Рейстлина поднялась вместе с ним на двадцать шесть ступенек в помещение, которое называлось Главный Храм.

— Только поклонение и медитация, — так говорила она. — Здесь ни звуки, ни зрелища не должны отвлекать кого-либо от обожания нашей Королевы.

Очевидно, свет тоже входил в этот список. Они вошли во вьющийся проход, который был погружен в непроницаемую тьму. Рейстлин был вынужден двигаться ощупью, держась одной рукой за каменную стену и таща ноги по полу, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Его провожатая считала темноту очень символической.

— Мы, смертные, слепы и должны положиться на нашу Королеву, которая будет вести нас. Мы глухи и слышим только ее голос, — сказала ему жрица, прежде чем они добрались до священного места. — В Главном Храме запрещено зажигать свет. Здесь запрещено разговаривать. Святые заклинания поддерживают темноту и тишину.

Рейстлин подумал, что все это очень раздражает.

Он понял, что коридор закончился, только когда врезался в стену и ударился о нее лбом. Он ничего не видел и не слышал. Но у него остались при себе осязание и обоняние. Оба этих чувства сказали ему, что помещение было переполнено людьми. Провожатая Рейстлина положила ему руку на плечо и нажала, показывая этим, что он должен встать на колени. Рейстлин притворился, что делает это и в тот же момент, когда она убрала руку, он сбежал от нее. Не желая потеряться здесь, он решил стоять возле двери, опираясь на посох Магиуса.

Он подумал, что, по крайней мере, у него появилось время, чтобы подумать и разработать свой план, пробежаться по нему в уме. Он был рад тишине, которая позволит ему это сделать, но тут же был неприятно поражен и расстроен, услышав хор голосов, начинающих свои молитвы. Дрожь пробежала по его телу. В комнате все так же было тихо, но все же голоса оглушительно взывали в его ушах.

— Все случается только потому, что Такхизис хочет, чтобы это случилось, — завыли жрецы.

— Все, что я делаю, сделано по благословению Ее Темного Величества. Все, что я делаю, я делаю по воле Ее Темного Величества. Свобода это иллюзия.

Рейстлин слушал, и внезапная ужасная мысль пришла ему в голову. Что если они правы? Что, если все что я делаю, я делаю только потому, что Такхизис приказала мне это сделать? Что, если это она привела меня в Нераку? Что, если это именно она защищала меня, спасала меня, вела меня? Вела к моему уничтожению…

Он стоял около двери, так что ему стоило только повернуться и уйти отсюда. Он развернулся и врезался в стену. Он пошел вдоль нее, надеясь, что идет правильным путем, и наткнулся на толпу молящихся жрецов. Он попробовал пойти в другую сторону, но тут понял, что несколько раз уже поворачивался вокруг и больше не помнит направления. Он не мог найти выход.

Рейстлина прошиб пот. Золотой медальон на его шее походил на камень, который заставлял его пригибаться. Он ходил по комнате, спотыкаясь о тела молящихся. Чья-то рука вдруг схватила его за лодыжку, и его сердце почти остановилось.

Именно таким будет мое будущее, если я покорюсь ей, внезапно понял Рейстлин. Я потеряюсь во тьме, бесплотный, как Фистандантилус. Я буду одинок и буду бояться. Бояться всегда.

— Все, что я делаю, сделано по благословению Ее Темного Величества. Все, что я делаю, я делаю по воле Ее Темного Величества.

«Ложь… все ложь, — думал он. — Волей Ее Величества является страх». Рейстлин остановился. Он пристально посмотрел в темноту. И ему показалось, что тьма подмигнула ему.

* * *

Когда час молитвы и медитации, наконец, закончился, темные пилигримы тяжело поднялись с колен и стали двигаться к выходу. Заклинание тьмы все еще действовало, и они двигались медленно, прощупывая свой путь. Рейстлин же легко нашел выход. Он находился рядом с ним все это время.

Он внутренне вздохнул с облегчением, когда снова вернулся в главную часть Храма. Хотя свет здесь и был тускл, это был свет.

— Теперь я должна уделить внимание своим обязанностям, — сказала ему его провожатая извиняющимся тоном. — Вы сможете самостоятельно передвигаться по храму?

Рейстлин уверил ее, что он прекрасно справится. Она рассказала ему, где найти столовую и сказала, что он свободно может осмотреть всю остальную часть Храма.

— Есть только несколько мест, куда вход запрещен, — сказала она. — Палаты Повелителя Ночи, которые находятся в башне, и зал заседаний.

— А как насчет темницы? — спросил Рейстлин.

Жрица нахмурилась.

— Почему бы вы хотели пойти именно туда?

— Я — служитель Моргиона, — сказал Рейстлин мягким голосом. — Я обязан привести к своему богу новых последователей. Я знаю, что те, кто гниет в тюремных камерах, обычно восприимчивы к моим проповедям.

Провожатая с отвращением скривилась. Большинство темных пилигримов ненавидели Моргиона и его жрецов за их методы работы: охота за больными, соблазняя их ложными обещаниями выздоровления и вовлекая их этим в отвратительную сделку, от которой даже смерть не сможет их освободить. Провожатая Рейстлина язвительно сказала, что он может посетить темницы, если ему это нужно. Она предостерегла его, чтобы он не потерялся.

— Повелитель Ночи и другие сановники будут собираться здесь за час до начала заседания совета. Вы должны быть здесь, если хотите присоединиться к ним.

Рейстлин сказал, что ничто не сделает его более счастливым, и пообещал, что вернется за два часа до заседания. Его провожатая покинула его, и он пошел вниз на самые нижние уровни. Он считал ступени, когда спускался, отмечая их на своей мысленной карте.

Рейстлин обнаружил своих друзей заключенными в камере. Он не приближался, стараясь все разглядеть с расстояния. Проходы в темницах были узкими, кривыми и темными. Факелы в железных скобах висели редко, оставляя лишь небольшие лужи света на полу. Вонь была ужасной, состоящей из смешанных запахов крови, разлагающейся плоти (трупы часто оставляли висеть на цепях, прикованными к стенам, достаточно долгое время) и грязи.

Скучающий тюремщик, хобгоблин, сидел, откинувшись назад на стуле, забавляясь тем, что бросал нож в крыс. Он держал нож в руке и всякий раз, когда крыса пробегала из теней, он швырял им в нее. Если он попадал в крысу, он царапал отметину на каменной стене. Если не попадал, то хмурясь и ворча, делал отметину в другом месте на стене. Он явно был не слишком хорошим стрелком и, судя по количеству отметин на стороне крыс, они побеждали.

Поглощенный своим соревнованием с крысами, хобгоблин не обращал никакого внимания на заключенных. Ему и не нужно было этого делать. Очевидно было, что заключенным не выбраться из своих клеток, но даже если бы им и удалось это сделать, то они точно заблудились бы в замысловатой путанице изогнутых туннелей, угодили бы в кислотные лужи, или попались бы в другие ловушки, которыми были полны коридоры.

В тусклом свете Рейстлин смог разглядеть Карамона, лежащего ничком на скамье в далеком конце запертой камеры. Он прикидывался, будто спит, но будучи не очень хорошим актером, делал это не правдоподобно. Тика у противоположной стены держала голову Таса на коленях. Тас был все еще без сознания, но судя по его стонам, по крайней мере, не мертв. Берем сидел на скамье, уставившись пустыми глазами в темноту. Его голова была поднята, как если бы он слушал чей-то любимый голос. Он тихо проговорил в ответ:

— Я иду, Джесла. Не покидай меня.

Рейстлин прикинул, не освободить ли ему Берема прямо сейчас. Почти сразу же он отказался от этой идеи. Еще не время. Такхизис начеку. Лучше подождать до сумерек, когда ее внимание будет сосредоточено на сражении за власть среди ее Повелителей.

Единственная проблема состояла в том, что Берема скорее всего обнаружат еще до наступления ночи. Фальшивая борода из козьей шерсти, которую он носил, чтобы скрыть свое лицо, почти что полностью съехала. Воротник его рубашки был расшнурован настолько, что Рейстлин мог видеть слабое зеленое свечение изумруда в его груди. Если Рейстлин мог это видеть, то хобгоблин-тюремщик тоже. Все, что он должен сделать, это перевести взгляд от своих крыс…

— Ты в опасности, Карамон, — прошептал Рейстлин. — Открой же глаза!

В этот момент, как если бы услышав голос брата, Карамон открыл глаза и сразу заметил зеленый свет. Карамон зевнул и поднялся на ноги, потягиваясь, как будто его конечности затекли от жесткого ложа.

Он посмотрел на тюремщика. Хобгоблин наблюдал за крысой, которая решала, будет ли достаточно безопасно появиться из своей норы в стене. Карамон беспечно прошел к Берему и, бдительно следя за хобгоблином, резко затянул шнурки на рубашке Вечного Человека. Свет от изумруда исчез. Карамон собирался поправить фальшивую бороду, но в этот момент хобгоблин швырнул свой нож, промахнулся и принялся извергать проклятия. Нож лязгнул о стену. Крыса, ликующе пища, прыснула в угол. Карамон поспешно сел, сложил на груди руки и попытался снова изобразить сон.

Рейстлин пристально уставился на него, его мысли были сосредоточены на брате.

— Ты можешь это сделать, братец. Я часто называл тебя дураком, но ты не дурак. Ты более умен, чем ты думаешь. Ты сам по себе. Тебе не нужен я. Тебе не нужен Танис. Я отвлеку внимание. А ты будешь действовать.

Карамон резко выпрямился на скамье.

— Рейст? — позвал он. — Рейст? Где ты?

Тика гладила Таса по щеке, пытаясь привести его в чувство. Крик Карамона заставил ее подпрыгнуть. Она укоризненно уставилась на него.

— Прекрати, Карамон, — устало сказала она и ее глаза заполнились слезами. — Рейстлин ушел. Смирись с этим наконец.

Карамон вспыхнул.

— Я, должно быть, заснул, — пробормотал он.

Тика безрадостно вздохнула и вернулась к своим попыткам разбудить Таса.

Карамон резко откинулся обратно на скамью, но глаз больше не закрывал.

— Думаю, теперь мне придется за все отвечать, — со вздохом сказал он.

— Джесла зовет, — сказал Берем.

— Да, — ответил Карамон. — Я знаю. Но ты не можешь прямо сейчас пойти к ней. Мы должны подождать.

Он положил руку на Берема, пытаясь успокоить и приободрить его.

Рейстлин подумал, как он сам часто раздражался, когда Карамон делал это. Он отвернулся, возвращаясь назад той же дорогой вдоль коридора, уходя от главной тюремной области глубже во тьму. Он не был уверен, куда именно идет, хотя у него имелись некоторые мысли по этому поводу. Когда он пришел к месту, где коридор отклонялся в разных направлениях, он выбрал тот проход, который был самым темным и из которого сильнее всего воняло. Воздух был сырым и зловонным. Стены были влажными на ощупь, пол покрыт слизью.

Факелы освещали дорогу, но их свет был так слаб, словно они пытались выжить в этой непроницаемой тьме. Рейстлин произнес слово, которое заставило навершие его посоха засветиться. Хрустальный шар замерцал бледным светом, достаточным только для того, чтобы неясно видеть путь. Рейстлин шел спокойно, стараясь ступать как можно тише и тревожно прислушиваясь к каждому звуку. Дойдя до лестницы, ведущей еще ниже, он остановился и прислушался. Голоса — гортанные свистящие голоса стражей-драконидов — слышались снизу.

Спрятавшись в темноте, Рейстлин снял золотой медальон веры с шеи, бросив его в карман. Потом он снял шнурок со своими мешочками и подвесил на пояс черных одежд. Убрав свет посоха, он стал спускаться по лестнице.

Обойдя угол, он увидел комнату стражи, в которой сидели за столом под светом единственного факела и играли в кости несколько драконидов-баазов вместе со своим командиром-бозаком. Еще двое баазов стояли по стойке смирно у каменной арки. За аркой простиралась тьма, более глубокая и непроницаемая, чем тьма смерти.

Рейстлин задержался у угла, прислушиваясь к разговору драконидов. То, что он услышал, подтвердило его теорию. Затем он громко хмыкнул и, стуча посохом по ступенькам, шумно спустился вниз.

Дракониды вскочили на ноги, таща из ножен мечи. Рейстлин подошел к ним поближе и при виде его одежды и мешочков, они расслабились, хотя все еще держали свои когтистые лапы на рукоятях мечей.

— Что тебе нужно, Черная Мантия? — спросил бозак.

— Мне было приказано сменить магические ловушки, которые охраняют Камень Основания, — сказал Рейстлин.

Он сильно рисковал, прямо упомянув о Камне. Если бы он был неправ в своих предположениях, и эти дракониды охраняли что-то другое, сейчас ему пришлось бы бороться за свою жизнь.

Командир-бозак подозрительно оглядел Рейстлин.

— Ты не тот, кто приходит обычно, — сказал бозак. — А где же тот парень?

Рейстлин заметил упор на слове «парень». Поняв, что это была своего рода проверка, он фыркнул.

— У тебя должно быть чрезвычайно плохое зрение, командир, если ты принял метрессу Иоланту за «парня».

Драконид-бааз отпустил скабрезный комментарий по поводу промаха командира и все остальные заржали. Бозак рычанием заставил их замолчать и задвинул меч назад в ножны.

— Тогда иди, делай свое дело.

Рейстлин подошел к арке, которая была закрыта переплетенной паутиной. Он поднял посох, дотронулся им до сети и произнес несколько магических слов. Паутина слабо заблестела и почти тут же пропала. Дракониды вернулись к своей игре.

— Это хорошо, что я пришел, — сказал Рейстлин. — Магия уже почти что рассеялась.

— А где все-таки ведьма? — спросил бозак будничным тоном, в котором чувствовалось, что вопрос был совсем не будничным.

— Я слышал, что она мертва, — ответил Рейстлин. — Она пыталась убить Императора.

Он краем глаза видел, что бозак обменялся взглядами с баазом. Затем бозак что-то пробормотал насчет того, что ее смерть была «утратой такой прекрасной женщины».

Рейстлин ступил в арку.

— Стой на месте, Черная Мантия, — сказал бозак. — Никому не позволено входить внутрь.

— Почему? — спросил Рейстлин, прикидываясь удивленным. — Я же должен проверить другие ловушки.

— Такой приказ, — ответил бозак.

— И что же там такое? — заинтересованно спросил Рейстлин.

— Я не знаю. Мне все равно, — пожал плечами бозак.

Стражники не знали что охраняют. Рейстлин теперь был твердо убежден, что Камень Основания находится именно за этой аркой. Он попытался разглядеть легендарный камень, но если он там и был, его не было видно.

Он посмотрел на арку, и его посетило странное чувство. По нему пробежали мурашки, как будто кто-то прошел по его могиле. Он не мог понять, откуда и почему возникло это чувство, но у него появилось смутное впечатление, что он видел этот сводчатый проход прежде.

Каменная кладка арки была древней, намного старше, чем комната стражи, которая, казалось, была построена совсем недавно. Рейстлин мог различить неясные очертания резных фигурок на мраморных блоках, из которых была построена арка. И хотя резные фигурки были истерты и обломаны, он смог узнать их. На каждом из мраморных блоков был выгравирован символ кого-нибудь из богов. Рейстлин посмотрел на краеугольный камень, венчающий центр арки и смог разобрать на нем символ Паладайна.

Он закрыл глаза и Истарский Храм предстал перед ним, красивый и изящный. Белый мрамор сиял в солнечном свете. Рейстлин открыл глаза и, глядя через искривленную тьму Храма Такхизис, понял с безошибочной уверенностью, что лежит за аркой.

Прошлое и настоящее.

— Что ты там так долго делаешь, Бездна тебя забери? — спросил бозак.

— Я не могу понять, какое заклинание использовала метресса Иоланта, — сказал Рейстлин, хмурясь в кажущемся замешательстве. — Скажи мне, что произошло бы, если бы кто-то попытался пройти через арку.

— Всё тут встало бы на уши, — ответил бозак. — Заревет тревожная сирена, по крайней мере, мне так говорили. Я сам никогда не слышал. Такого не случалось никогда. Никто никогда не проходил через эту арку.

— Эта сирена, — сказал Рейстлин, — ее можно услышать во всех помещениях Храма? Даже в зале совета?

— Из того, что я слышал, можно сделать вывод, что даже мертвые смогут услышать ее. Шум бы походил на конец света, — проворчал драконид.

Рейстлин бросил простенькое заклинание паутины и повернулся, чтобы уйти. Внезапно он остановился и машинально проговорил.

— Кстати, кто-нибудь из вас случайно не знает, где держат эту эльфийку, которую еще называют Золотым Полководцем? Я должен допросить ее. Думал, она в темницах, но никак не могу понять, где именно.

Дракониды понятия не имели. Рейстлин вздохнул и пожал плечами. По крайней мере, он попытался. Он поднялся вверх по лестнице, думая, что та ловушка, которую он поставил, была настолько проста и очевидна, что только полный идиот наткнется на нее.

 

Глава 15

Повелитель Ночи. Расплата по счетам

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Храмовые колокола отзвонили время. Заседание совета приближалось, и Рейстлин торопливо шел по направлению к верхнему уровню. Как только он скрылся с глаз стражников, он снова спрятал свои мешочки под одеянием. Надев на шею золотой медальон веры, он снова превратился из мага в жреца. Затем он покинул темницы, считая ступеньки, чтобы добраться к верхнему уровню храма, где собиралось окружение Повелителя Ночи.

Рейстлин присоединился к группе Спириторов в вестибюле у зала совета. Он держался обособленно, не желая привлекать к себе внимания. Он ни с кем не заговаривал, стоя в тени со склоненной головой и опущенным капюшоном. Он снова хромал и тяжело опирался на посох. Несколько Спириторов посмотрели на него, и один из них решил было приблизиться к нему.

— Он последователь Моргиона, — сказал другой Спиритор, и жрец передумал подходить.

После этого они сами старались держаться от него подальше.

Скоро появился Повелитель Ночи, сопровождаемый своим помощником. Повелитель Ночи был одет в черную бархатную мантию, поверх которой набросил накидку, мерцающую пятью цветами пяти голов драконов Такхизис. Спириторы, разодетые в собственные церемониальные одежды, окружили его. Повелитель Ночи был в превосходном настроении. Он приветствовал каждого Спиритора по очереди, затем его плоские и пустые глаза повернулись к Рейстлину.

— Мне сказали, что вы — последователь Моргиона, — сказал Повелитель Ночи. — Не часто среди нас появляются его последователи, особенно такого высокого звания. Пожалуйста, Спиритор.

Повелитель Ночи замолчал. Его глаза сузились. Он пристально оглядел Рейстлина.

— Мы встречались, Спиритор? — спросил Повелитель Ночи и, хотя его тон был любезен, в его глазах любезности не было. — Что-то в вас кажется мне знакомым. Откиньте капюшон. Позвольте мне рассмотреть ваше лицо.

— Мое лицо не слишком приятно рассматривать, Повелитель Ночи, — сказал Рейстлин грубым голосом, пытаясь сделать его как можно более непохожим на свой.

— Меня не так легко потрясти. Только этим утром я вырезал человеку нос и выколол его глаза, — ответил, улыбаясь, Повелитель Ночи. — Он был шпионом и именно так я и поступаю со шпионами. Позвольте мне увидеть ваше лицо, Спиритор.

Рейстлин напрягся, проклиная свою неудачу. Он не должен был приходить сюда. Он должен был предвидеть опасность того, что Повелитель Ночи узнает его. Они не будут напрягаться, чтобы увести его в темницы. Повелитель Ночи убьет его прямо здесь, на этом самом месте.

«Сними капюшон! Покажи ему лицо», — сказал Фистандантилус.

— Заткнись! — на выдохе прошипел Рейстлин и громко сказал: — Мой господин, я дал Моргиону клятву…

— Покажи свое лицо! — Повелитель Ночи схватил свой медальон и стал напевать. — Такхизис, услышь мою молитву…

— Он убьет тебя прямо на месте! Сними капюшон! Как ты и говорил, мы связаны друг с другом. Мы оба здесь! Прямо сейчас…

Медленно и неохотно Рейстлин схватил капюшон за край и стащил с головы.

Один из Спириторов прикрыл рот рукой и сглотнул. Другие отвели глаза и отодвинулись от него. Повелитель Ночи отвел взгляд не от отвращения, а от того, что потерял к нему интерес. Он не разоблачил шпиона, это просто больной последователь отвратительного бога.

— Можешь закрыть лицо, — сказал Повелитель Ночи, махнув рукой. — Мои извинения Моргиону, если я оскорбил его.

Рейстлин надел капюшон на голову.

«Я снова спас тебя, мальчишка».

Рейстлин зажал рукой виски, стремясь проникнуть в свой череп и вырвать этот голос из головы.

Фистандантилус захихикал.

«Ты должен мне. И ты гордишься, что всегда платишь по счетам».

Рука сжала сердце Рейстлина. Его грудь сдавило от боли. Он изо всех сил попытался вдохнуть и тут его настиг приступ кашля. Он согнулся пополам и прижал ко рту руку. Его пальцы были покрыты кровью. Рейстлин бессильно выругался в уме. Он чертыхался и кашлял, пока не почувствовал головокружение и не осел у стены.

Спириторы в тревоге следили за ним. На всех губах заиграло слово инфекция, и они чуть не передрались между собой, стараясь отбежать от него как можно дальше. Затем вдруг по всему храму раздался звук гонга. В волнении от этого Спириторы позабыли о Рейстлине.

— Звонок вызывает нас, мой господин, — сказал помощник и открыл двустворчатые двери, которые вели из этой комнаты в зал совета.

Спириторы столпились возле двери, в нетерпении стараясь засвидетельствовать процессию Повелителей и прибытие Императора.

— Так и будете таращить глаза как крестьяне? — сердито сказал Повелитель Ночи.

Спириторы, выглядя смущенными, оставили дверь и вернулись в вестибюль.

— Войска Императора собираются вокруг его трона, — сообщил помощник, который остался у двери. — Они готовы ко входу Императора.

— Мы выходим после Ариакаса, — сказал Повелитель Ночи. — Постройтесь в линию.

Помощник засуетился, формируя два строя Спириторов. Затем Повелитель Ночи занял свое место. Никто не обращал внимания на Рейстлина, который, опираясь на посох, задыхался и пытался прийти в себя. Гром топочущих ног одновременно с ритмичным грохотом барабанов и командами офицеров, заставлял пол дрожать.

— Сначала войдет Процессия Пилигримов, — сказал Повелитель Ночи Спириторам. — Когда все вы соберетесь на пьедестале, войду я и займу почетное место возле Ее Темного Величества.

Солдаты в зале стали выкрикивать приветствия.

— Посмотри, что происходит, — скомандовал Повелитель Ночи помощнику.

— Император вошел в зал, — сообщил помощник.

— Корона Власти на нем? — коротко спросил Повелитель Ночи.

— На нем доспехи Повелителя Драконов, — сказал помощник. — Накидка придворного фиолетового цвета и Корона Власти.

Лицо Повелителя Ночи исказилось гневом. Его дрожащий голос казался громче громогласных аплодисментов.

— Корона — святой артефакт. Когда Королева Такхизис завоюет мир, мы еще посмотрим, кто ее наденет.

Спириторы стояли рядами, взволнованно выжидая сигнала выступать и гонга, возвещавшего о прибытии их Королевы. Рейстлин стоял в самом конце. Он снова начал кашлять. Жрец, стоящий перед ним, обернулся к нему и впился в него взглядом.

Войска Ариакаса приветствовали его долго, никак не умолкая. Ариакас сам, казалось, не спешил прерывать их, и возгласы становились все более громкими и более хриплыми. Солдаты били в пол своими копьями, ударяли мечами по щитам и ревели его имя. Спириторы стали уставать от ожидания. Они принялись перешептываться и нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Повелитель Ночи, нахмурившись, снова потребовал узнать, что происходит.

— Ариакас склонился перед троном Темной Королевы, — сообщил помощник со своего места у дверей. Он должен был кричать, чтобы слышать самого себя.

— Ее Темное Величество прибыла? — спросил Повелитель Ночи.

— Нет, мой господин. Ее трон по-прежнему пуст.

— Это хорошо, — сказал Повелитель Ночи. — Мы сами поприветствуем ее.

Спириторы волновались. Нога Повелителя Ночи нервно стучала по полу. Наконец, возгласы в зале стали увядать. В войсках воцарилась тишина. Зазвучал еще один гонг.

— Это наш сигнал, — сказал Повелитель Ночи. — Приготовьтесь.

Спириторы поправили капюшоны и пригладили одежды. Зазвучала труба, и зал снова взорвался приветственными криками, такими же громкими, или даже еще более громкими, чем те, которыми приветствовали Императора. Повелитель Ночи был рад этому. Он сделал жест, и ряды Спириторов стали приближаться к двери. Оттуда они выйдут на узкий каменный мостик, который ведёт от вестибюля до трона Темной Королевы. Первые два Спиритора уже были в дверях, когда помощник внезапно отчаянно замахал руками, чтобы они остановились.

— Почему? Зачем? — недовольно хмурясь, спросил Повелитель Ночи.

— Этот сигнал был для Повелительницы Китиары, ваша светлость! — дрожа, ответил помощник. — Синяя Леди и ее войска сейчас входят в зал.

Повелитель Ночи побледнел от ярости. Спириторы разошлись и сгруппировались вокруг своего лидера, сердито крича, желая каждый высказать свое негодование. Появление драконида, носившего знаки отличия личной охраны Императора, заставил всех внезапно замолчать.

— Что тебе нужно? — с негодованием глядя на драконида, сказал Повелитель Ночи.

— Его Императорское Величество Ариакас передает свои приветствия Повелителю Ночи Королевы Такхизис, — сказал драконид. — Император послал меня, чтобы сообщить вашей светлости, что произошло изменение в планах. Ваша светлость и эти высокочтимые святые отцы войдут в зал после Повелителя Белой Драконьей Армии лорда Тоэда. Император…

— Этого не будет, — с опасным спокойствием ответил Повелитель Ночи.

— Прошу прошения, ваша светлость? — сказал драконид.

— Ты меня слышал. Я не буду входить последним. На самом деле я не буду входить вообще. Можешь так и передать Ариакасу.

— Я сообщу об этом Императору, — сказал драконид, поклонился, презрительно щелкнув хвостом, и удалился.

Повелитель Ночи бросил мрачный взгляд на своих жрецов.

— Ариакас хочет оскорбить меня, и, оскорбляя меня, он оскорбляет нашу Королеву. Я не буду участвовать в этом и она тоже! Мы пойдем в Аббатство и окажем ей нашу молитвенную поддержку.

Спириторы стремительно вышли из комнаты, их одежды шелестели в праведном гневе. Рейстлин попытался присоединиться к ним. Он сделал несколько шагов и тут же, схватившись за грудь, вскрикнул от боли. Его посох выпал с ослабевшей руки. Он запнулся и упал на колени, кашляя и плюясь кровью. Со стоном он завалился на живот и растянулся на полу, дергаясь и корчась в мучениях.

Спириторы остановились, в тревоге уставившись на него. Некоторые вопросительно посмотрели на Повелителя Ночи.

— Мы должны помочь? — спросил один.

— Оставьте его. Моргион сам позаботится о своем жреце, — сказал Повелитель Ночи, махнул рукой и заспешил прочь.

Спириторам не надо было говорить дважды. Прикрывая рты и носы черными рукавами, они постарались убежать от Рейстлина с такой скоростью, на которую только были способны.

Убедившись, что он теперь один, Рейстлин поднялся на ноги. Он подобрал посох Магиуса, подошел к двери и вгляделся в зал.

Узкий мостик из черного камня простирался перед ним. В его конце был темный альков и трон Темной Королевы. Она все еще не появилась. Возможно, она была в Аббатстве, слушая жалобы ее Повелителя Ночи. В зале звучал стук барабанов и приветственные выкрики. Еще один Повелитель Драконов входил через парадный вход. Рейстлин вступил на мост. Он не шел далеко. Он хотел все видеть, при этом оставаясь невидимым.

У моста не было ни перил, ни барьеров. Рейстлин посмотрел вниз, глядя на головы толпы под ним. Солдаты волновались, подпрыгивали и извивались, напомнив ему о скоте, которого откормили на убой. Постаменты, на которых стояли троны Повелителей Драконов, возвышались высоко над полом. Узкие каменные мосты простирались от вестибюлей каждого Повелителя к его трону. Таким образом, Повелители были избавлены от потребности идти сквозь толпу.

Трон Ариакаса стоял выше других. Он был на почетном месте, непосредственно под альковом Темной Королевы.

Трон Императора был сделан из оникса и более ничем не был украшен. В отличие от него, трон Такхизис был ужасно красив. Спинка трона была сформирована из изящно пригибающихся шей и голов пяти драконов: две справа, две слева и одна в центре. Подлокотники трона были лапами дракона, сиденье — грудь дракона. Трон был полностью сделан из драгоценностей: изумрудов, рубинов, сапфиров, жемчуга и черных алмазов.

Со своего места на мосту Рейстлин мог видеть еще двоих Повелителей: суровое и презрительное лицо Сала-Кана и уродливое хитрое лицо полулюдоеда Луцина Такарского. Белый трон был пуст. Ариакас вызывал лорда Тоэда, Повелителя Белой Драконьей Армии, но никто не ответил на его призыв.

Тот же самый Тоэд, который был младшим командиром в Утехе. Тот же самый Тоэд, чьи розыски голубого хрустального жезла подвергли Рейстлина и его друзей опасности и чье преследование стало началом их яркого и светлого, темного и извилистого пути.

Рейстлин не мог видеть Китиару с того места, где стоял. Она должна была сидеть на троне справа от Ариакаса. Рейстлин продвинулся вперед по мосту. Он больше не волновался, что его увидят. Куполообразный потолок зала курился дымом от дыхания драконов, которые наблюдали за происходящим со своих ниш в стенах далеко вверху; от сотен факелов, установленных на стенах и от огней, пылающих в железных жаровнях. В своих черных одеждах Рейстлин был просто еще одной тенью в зале, состоящем из теней.

Разве что Такхизис может наблюдать за ним, так же, как она наблюдает с энергичным интересом за всем, что здесь происходит. Воздух в зале сильно пах дымом, сталью, кожей и интригой. Конечно, Ариакас, должно быть, чувствовал этот запах. И все же он сидел на своем троне, изолированный ото всех, обособленный, в высшей степени уверенный и неукротимый. При нем не было никаких вооруженных стражников, только Корона Власти. Пусть подчиненные звенят вокруг своей сталью. Ариакас не боялся никого и ничего. У него была поддержка его Королевы.

«Но так ли это?» — спросил себя Рейстлин.

Правитель всегда должен быть уверенным. Высокомерие часто занимает свое место на троне. Но никакой бог не простит неуемной гордыни. Предыдущий владелец короны пострадал как раз от этой болезни. Король-Жрец из Истара полагал, что он так же силен, как и любой бог. Боги Кринна показали ему свою силу, бросив огненную гору на его голову. Мысли Ариакаса были примерно такими же, как и у Короля-Жреца.

Рейстлин наконец смог увидеть Китиару.

Рядом с ней стоял Танис Полуэльф.

 

Глава 16

Корона любви. Корона Власти

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин не ожидал увидеть там Таниса и почувствовал раздражение. Присутствие Полуэльфа могло серьезно нарушить его планы. Танис, конечно, не стоял прямо рядом с Кит — никому не разрешалось стоять на пьедестале Повелителя. Но он был так близко к ней, как только возможно, и только один шаг по ступеньке отделял его от нее.

Рейстлин скривил губы. Танис прибыл в Нераку, чтобы спасти любимую женщину. Но знает ли он прямо сейчас, которая из его женщин действительно любимая?

Заседание совета продолжалось. Рейстлин, стоя высоко над тронами Повелителей, мог слышать глубокий рев Ариакаса, но большая часть того, что он говорил, тонуло в гуле необъятного зала. Он только смог разобрать, что Повелитель Тоэд не прибыл, потому что его убил кендер. Эти новости вызвали еще один звук, который Рейстлин смог разобрать: презрительный смех Китиары.

Ариакас был разъярен. Он поднялся на ноги и стал спускаться по платформе. Китиара не пошевелилась. Ее солдаты схватились за оружие.

Рейстлин с удивлением заметил, что Танис сделал предостерегающий шаг к Китиаре, которая продолжала недвижимо сидеть на троне, глядя на Ариакаса с выражением непроизносимого презрения. Другие два Повелителя вскочили на ноги и с интересом наблюдали, не вставая ни на чью сторону, чем это закончится, и, вероятно, надеясь, что Ариакас и Китиара прикончат друг друга.

Рейстлин подошел к краю моста и посмотрел сверху на Ариакаса, который находился прямо под ним. Это был удачный момент, чтобы ударить. Никто не обращал на него внимания. Все смотрели на Повелителей. Рейстлин приготовил заклинание.

И внезапно ослеп. Тьма застила ему глаза, заполнила его ум, сердце и легкие. Он застыл на месте, так как помнил, что стоял на самом краю моста. Один неверный шаг и он упадет. Конечно, он мог бы воспользоваться магией своего посоха, которая позволит ему плавать как перышко по воздуху, но тогда все в зале, включая Ариакаса, заметят его. Если, конечно, они не были слепы, как он сейчас. Прочтя его мысли, невидимая рука вырвала у него из руки посох и подтолкнула в спину. Его сердце замерло в ужасе и он подался вперед, тяжело приземлившись на колени. Хотя его запястья покалывали, а колени немилосердно болели, он задрожал от облегчения, что не упал с края моста.

Он протянул дрожащую руку и ничего не почувствовал перед собой кроме воздуха и понял, как близко к краю он упал. Ему нужно было отползти на безопасное расстояние, но он потерял способность ориентироваться и боялся, что все же может свалиться с края. Рука продолжала пригибать его к земле, стараясь расплющить его о камень. Затем внезапно, когда он уже подумал, что его сердце сейчас разорвется, рука отпустила его и тьма отступила. Рейстлин попятился назад, пока не уперся спиной во что-то. Это был трон Темной Королевы.

Рейстлин повернулся и встал перед ней, не оттого, что хотел этого, а оттого, что она заставила его. И это было ее ошибкой.

Она была тенью, а Рейстлин не боялся теней.

Он посмотрел вниз и увидел, что его сестра и остальные сжались в страхе. Китиара съежилась на своем троне. Танис Полуэльф упал на колени. Ариакас тоже встал на колени перед своей Королевой. Они были ничем, она была всем. Такхизис поставила свою ногу им на затылки. Как только она уверилась в их покорности, как только она уверилась, что они понимают, что их жизни принадлежат ей, она убрала ногу и позволила им встать.

Ее пристальный взгляд миновал Рейстлина, и он почувствовал, что о нем забыли. Он был ничем, небытием, песчинкой, пятнышком пыли, каплей воды, комком пепла. Ее внимание сосредоточилось на тех, у кого была власть, на тех, кто был для нее важен: на ее Повелителях и на их борьбе, которая закончится тем, что самый сильный из них поднимется на трон и нанесет смертельный удар силам Света.

Рейстлин растворился во тьме. Он стал самой тьмой. Он наблюдал и ждал своего шанса.

Такхизис начала свою речь. Китиара выглядела обрадованной, Ариакас же помрачнел. Рейстлин не мог ее слышать. Она говорила только с теми, кто имел значение. Он наблюдал, как они слушают, чувствуя себя зрителем, наблюдающим за спектаклем с самого последнего места на последнем ряду.

Китиара покинула свой пьедестал и, двинувшись в сторону Таниса, спустилась по ступенькам и прошла на дно зала. Солдаты отступили, чтобы она могла пройти. Танис шел позади нее, как побитая собака за хозяином.

С середины зала возвышалась, как змея, еще одна платформа. Китиара поднялась на нее по узкой лестнице, которая, как казалось, была непреодолимым препятствием для Таниса, который несколько раз поскользнулся, к большому развлечению публики. Если продолжить аналогию со спектаклем, то Танис был дублером, к которому обратились с просьбой выступить в последний момент. Он не репетировал и не знал своей роли.

Китиара сделала жест, и вошел лорд Сот, его ужасное присутствие заставило смешаться всех остальных актеров. Рыцарь смерти нес в руках тело, обернутое белой тканью. Он положил тело в ногах Китиары и драматически исчез.

Китиара нагнулась и раскрутила ткань. Свет засиял на золотых волосах. Рейстлин придвинулся ближе к краю моста, чтобы лучше видеть, как Лорана пытается высвободиться от пут. Танис инстинктивно потянулся, чтобы помочь ей. Китиара остановила его взглядом. Когда он повиновался ей, она вознаградила его своей кривой улыбкой.

Рейстлин с интересом продолжал смотреть. Наконец собрались вместе те, кто начал все это. Трое, символизирующие борьбу. Тьма, Свет и душа, мечущаяся между ними.

Лорана стояла, высокая и гордая, в своей серебристой броне и она была олицетворением всего, что Рейстлин помнил о красоте. Он смотрел на нее сверху и тихо вздохнул, мрачно сжав губы. В этот момент он осознал потерю, но в то же время знал, что она никогда не принадлежала ему, чтобы он мог потерять ее.

Танис смотрел на Лорану, и Рейстлин увидел, что колеблющаяся душа наконец сделала выбор. Или, возможно, душа Таниса уже давно сделала этот выбор, а сердце только сейчас нагнало душу. Свет любви осветил их обоих, закрывая Китиару, оставляя ее одну в темноте.

Кит тоже поняла это, и знание было горьким для нее. Рейстлин видел, как ее кривая улыбка застыла.

— Значит, ты все-таки способна любить, сестрица, — сказал Рейстлин. И тут же подумал, что это значит, что и он тоже способен.

Китиара приказала, чтобы Танис положил свой меч у ног Императора, поклялся в верности вассала Ариакасу. Танис повиновался. Что еще он мог сделать, когда женщина, которую он любил, была пленницей женщины, которую он думал что любил?

Было странно, что Лорана, пленница, была единственной из всех троих, кто был действительно свободен. Она любила Таниса всем своим существом. Ее любовь привела ее в это темное место, и ее свет от этого засиял только ярче. Ее любовь принадлежала ей самой, и если бы Танис не ответил ей, то это уже не имело значения. Любовь давала ей силы, облагораживала ее. Ее любовь к одному человеку открыла ее сердце для того, чтобы любить всех.

Китиара, в отличие от нее, была запутана в сетях собственных страстей, всегда мечтая о цели, которая была вне ее досягаемости. Любовь для нее означала полную власть над одним человеком, и полную власть над всеми.

Танис поднялся на лестницу, ведущую к трону Ариакаса, и Рейстлин видел, что глаза Полуэльфа увидели Корону. Пристальный взгляд Таниса застыл на ней. Его губы перемещались, подсознательно выговаривая слова: Кто носит корону, тот и правит. Выражение его лица посуровело, его рука сжалась на рукоятке меча.

Рейстлин понял план Таниса так ясно, как если бы они с Полуэльфом годы разрабатывали и обсуждали его. В некотором смысле, возможно, так оно и было. Они оба всегда были довольно близки друг к другу, чего ни один из их друзей никогда не понимал. Возможно, как тьма, говорящая с темнотой.

А что насчет Такхизис? Знает ли Королева, что Полуэльф, сбривший свою бороду, которая когда-то скрывала его происхождение, поднялся на эти ступени судьбы, чтобы пожертвовать своей жизнью ради других? Знает ли она, что в самом сердце ее тьмы, внизу, в темницах, кендер, трактирщица и воин были полны мрачной решимости сделать то же самое? Понимает ли она, что маг, носящий черную мантию, которая говорила о его преданности собственным амбициям, будет готов пожертвовать своей жизнью за право свободно идти своим собственным путем?

Рейстлин поднял руку. Слова заклинания, которое он выучил прошлой ночью, сверкали у него в мозгу, как те слова, которые он кровью написал на овчине.

Танис поднялся по лестнице, его рука сжала рукоять меча. Рейстлин узнал этот меч. Эльхана Звездный Ветер подарила его Танису в Сильванести. Меч назывался Губитель Червей и составлял прекрасную пару тому мечу, который Танис получил от мертвого эльфийского короля Кит-Канана в Пакс-Таркасе. Рейстлин помнил, что это оружие было магическим, хотя и не смог прямо сейчас припомнить какими именно свойствами он обладал.

Но это не имело значения. Магии меча было недостаточно, чтобы проникнуть через магическую защиту, созданную Короной Власти. Когда меч ударит, эта защита разорвет его и его владельца на части. Ариакас остался бы в безопасности позади такого щита, разве что брызги крови немного запачкают его мерцающую броню.

Танис достиг вершины лестницы и стал вытаскивать свой меч. Он был возбужден, руки его дрожали.

Ариакас поднялся с трона, широко расставив свои сильные ноги и скрестив руки на груди. Он не смотрел на Таниса. Он смотрел через зал на Китиару, которая, тоже скрестив руки на груди, вызывающе смотрела на него.

Разноцветный свет вспыхивал от Короны и мерцал вокруг Ариакаса. Казалось, что его охраняет радужный щит.

Танис вытащил меч из ножен, и этот звук привлек внимание Ариакаса и он снова посмотрел на Полуэльфа. Император свысока и насмешливо оглядел Таниса, пытаясь запугать его. Танис не замечал этого. Он смотрел на Корону и его глаза тревожно расширились. Только что он понял, что его план убить Ариакаса должен был провалиться.

Заклинание Рейстлина горело у него на губах, магия пылала в крови. У него не было времени на вечные сомнения Таниса.

— Бей, Танис! — подогнал его Рейстлин. — Не бойся магии! Я помогу тебе!

Танис пораженно посмотрел но направлению звука голоса, который он, скорее всего услышал больше сердцем, чем ушами, так как Рейстлин говорил очень тихо.

Ариакас начинал проявлять нетерпение. Человек действия, он скучал на церемонии. Он считал заседание совета пустой тратой времени, которое могло быть с пользой потрачено на ведение войны. Он что-то рыкнул и сделал нетерпеливый жест, показывая Танису, что он должен немедля поклясться в верности и отправляться восвояси.

Однако Танис все еще колебался.

— Бей, Танис! Быстрее! — подстегнул Рейстлин.

Танис посмотрел прямо на Рейстлина, но мог ли он его видеть или нет, будет ли он действовать или нет, Рейстлин не мог бы сказать. Танис упер меч в пол, затем на его лице отразилась решимость, и он переменил позицию и замахнулся мечом на Ариакаса.

Рейстлин вместе с Карамоном часто сражались вместе, комбинируя магию и сталь. Как только рука Таниса стала повышаться, Рейстлин бросил свое заклинание.

— Бентук-нир дайа сихир, коланг семуа песона далам. Перубахан ке сихирнир! — выкрикнул Рейстлин и, нарисовав в воздухе руну, швырнул заклинание в Ариакаса.

Магия перетекла через тело Рейстлина и вырвалась, потрескивая, из кончиков его пальцев. Магия ударила в радужный щит, защищающий Императора, рассеивая его. Меч Таниса не встретил сопротивления. Губитель Червей проник сквозь черный нагрудник драконьей брони и, разрубая плоть и кости, плотно засел в груди Ариакаса.

Император заревел, больше от удивления, чем от боли. Смертельная мука и ужасное осознание того, что он умирает, придет к нему с его следующим и последним вдохом. Рейстлин не стал задерживаться, чтобы увидеть, чем все кончится. Его не интересовало, кто выиграет Корону Власти. В настоящий момент Темная Королева имела намерение включиться в это сражение. Рейстлин же должен был побыстрее отсюда уйти.

Но сильное заклинание, которое он только что бросил, ослабило его. Он приглушил кашель рукавом своей мантии и, схватив посох, побежал по мосту к вестибюлю. Он почти достиг входа, когда масса драконидских стражников преградила ему путь.

— Грязный убийца! — выдохнул Рейстлин и яростно замахал руками. — Колдун! Я попытался остановить его…

Дракониды не стали слушать дальше, а просто оттолкнули Рейстлина, припечатав его к стене. Солдаты пробежали мимо него и устремились на мост.

Скоро они поймут, что их обманули и вернутся. Рейстлин, кашляя, порылся в своем мешочке и вытащил Око Дракона. У него оставалось дыхания только на то, чтобы пропеть несколько магических слов.

В следующее мгновение он уже стоял перед камерой Карамона. Дверь была открыта. Камера была пуста. Обугленный участок на полу указывал на то, что здесь убили драконида-бозака. Груда пепла рядом показывала, что это все, что осталось от бааза. Карамон, Берем, Тика и Тас ушли. Рейстлин услышал гортанные голоса, кричавшие, что пленники сбежали.

Но куда именно они ушли?

Рейстлин выругался на одном дыхании и попытался оглядеться в поисках подсказки. В конце коридора он увидел железную дверь с вывернутыми петлями.

Джесла позвала, и Берем ответил на зов.

Рейстлин оперся на посох и попытался перевести дыхание. Вскоре он почувствовал себя лучше, его силы возвращались. Он уже собирался пойти за Беремом, когда чья-то рука выползла из тени. Холодные пальцы сковали его запястье. Длинные ногти заскребли по коже, зарываясь в плоть.

— Не так быстро, молодой маг, — сказал Фистандантилус. — У нас с тобой есть незавершенные дела.

Голос был реален и близок, больше не исходя из его головы. Рейстлин мог чувствовать теплое дыхание старика на своей щеке. Дыхание было дыханием живого тела, а не живого трупа.

Рука быстро сжала его запястье. Костистые пальцы с длинными, пожелтевшими когтями были сильны. Рейстлин не мог видеть лицо, поскольку оно было скрыто в тени. Но ему это и не было нужно. Он знал это лицо также как свое собственное, или даже лучше. В какой-то степени это лицо было его собственным.

— Только один из нас может быть Властелином, — сказал Фистандантилус.

Зеленый камень, испещренный кровавыми пятнами, блестел в свете посоха Магиуса.

 

Глава 17

Последняя битва. Кровавый Камень

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин был застигнут врасплох. За секунду до этого он одержал победу в битве против Ариакаса и теперь, не успев сделать и вздоха, он оказался во власти своего самого непримиримого противника, мага, которого Рейстлин обманул и пытался уничтожить.

Рейстлин как загипнотизированный смотрел на Кровавый Камень, свисающий с костлявой руки. Когда Фистандантилус был жив, он убил множество молодых магов, высасывая их жизни этим камнем и пользуясь этой силой.

В отчаянии Рейстлин использовал единственное заклинание, которое мелькнуло в его испуганном могзу: элементарное заклинание, вообще одно из первых, которое он изучил.

— Каир тангус миопиар!

Его рука вспыхнула огнем. Рейстлин в эту же секунду понял, что заклинание будет бесполезным для Фистандантилуса. Магический огонь мог повредить только живым. Он отчаялся, проклиная себя за глупость, и тут к его изумлению Фистандантилус зарычал и убрал руку.

— Ты из плоти и крови! — выдохнул Рейстлин и тут же приободрился. Он сражался с живым врагом, который мог быть очень сильным, но которого можно убить.

Отступая, Рейстлин сжал в руках посох Магиуса и поднял его перед собой, используя его как щит и как оружие. Он вспомнил времена, когда Карамон настаивал на том, чтобы его близнец обязательно выучился защищаться посохом, и как Рейстлин всегда пытался увильнуть от этого.

— Скоро я буду твоей плотью и твоей кровью, — сказал Фистандантилус, его тощие губы скривились в ужасной улыбке. — Это награда от моей Королевы.

— Твоей Королевы! — Рейстлин почти рассмеялся. — Королевы, против которой ты составил заговор, чтобы ее свергнуть.

— Между нами все улажено, — сказал Фистандантилус. — При одном условии — я должен уничтожить тебя. Ты на самом деле думал, что все твои действия и планы не будут известны и мне? Ты умрешь, а я стану тобой. Или, скорее, твое молодое тело предоставит мне жилище.

Он бросил унизительный насмешливый взгляд на тонкую фигуру Рейстлина и фыркнул.

— Не самое лучшее тело из всех, в которых я обитал, но оно обладает сильной магией. И с моими знаниями и мудростью ты станешь еще сильнее. Надеюсь, эта подробность доставит тебе последнее удовольствие.

Рейстлин набросился на него с посохом Магиуса, целясь в прикрытую капюшоном голову колдуна. Но он не особенно умел сражаться врукопашную, не так как Карамон. Его удар вышел медленным и неуклюжим. Филтандантилус уклонился. Он схватился за посох и вырвал его из руки Рейстлина.

Магия посоха вспыхнула искрами. Фистандантилус гневно закричал и бросил посох в коридор за спину Рейстлину. Рейстлин услышал, как хрустальное навершие звякнуло о каменный пол. Свет посоха потускнел.

Рейстлин оглянулся через плечо и увидел, где лежит посох. Он отступил на шаг, его рука потянулась к мешочкам, где лежали Око Дракона и его магические компоненты. Фистандантилус заметил это, указал на мешочки и произнес несколько слов. Как железо к магниту мешочки полетели из рук Рейстлина в руки старика.

— Дерьмо летучей мыши и розовые лепестки! — Фистандантилус презрительно бросил мешочки на пол. — Когда я стану тобой, тебе не понадобятся эти компоненты. Властелин Прошлого и Настоящего владеет великолепной магией! Как жаль, что ты не увидишь этого.

Фистандантилус протянул руки, растопырил пальцы и стал выпевать слова.

— Калит каран тобанис-кар…

Рейстлин узнал заклинание и бросился на пол. Сверкающие стрелы выстрелили из пальцев старика и шипя, пролетели над головой Рейстлина. Обжигающий жар опалил его волосы. Посох Магиуса лежал недалеко, но вне досягаемости. Хрустальный шар раскололся, но магический свет продолжал сиять и Рейстлин видел, что что-то искрится в этом свете.

Он собрался попытаться дотянуться до посоха, но тут услышал шаги Фистандантилуса. Тот подошел, чтобы закончить эту битву. Рейстлин застонал, попытался подняться и тут же упал на пол снова.

Фистандантилус рассмеялся, удивленный тем, что Рейстлин все еще пытается сражаться.

— Когда я буду в твоем теле, Маджере, я выслежу и убью твоего слабоумного брата, который сейчас пытается добраться до Камня Основания. Карамон в самом конце, в агонии, будет понимать, что его любимый близнец убил его. Но для него это будет не ново, не так ли? Он уже видел, как ты убиваешь его!

Фистандантилус принялся выпевать заклинание, Рейстлин же не узнал на сей раз слова и понятия не имел что сейчас произойдет. Без сомнения, что-то ужасное. Он снова застонал и украдкой посмотрел назад. Когда Фистандантилус поравнялся с ним, Рейстлин ударил его ногами изо всех сил и старик упал на пол. Заклинание завершилось искаженным криком и глухим стуком падающего тела.

Рейстлин стремительно бросился к маленькому сверкающему объекту. Он схватил его и встал на ноги, сжимая в ладони Око Дракона.

Рев сирены отозвался эхом в коридоре.

Фистандантилус даже не стал доставлять себе труда подняться. Он сел на полу, хлопнул руками по коленям и усмехнулся.

— Какой-то идиот попался в магическую ловушку.

Старик поднялся на ноги. Он сделал несколько шагов к Рейстлину, и тот раскрыл ладонь. Цвета Ока Дракона циркулировали и пылали, освещая коридор.

— Ну давай, молодой маг, — сказал Фистандантилус. — У тебя есть Око. Используй его. Призови драконов, чтобы они разорвали меня на кровавые ошметки.

Рейстлин посмотрел на шар, на цвета, кружащиеся внутри. Его рот скривился, и он отвел взгляд.

Фистандантилус мрачно ухмыльнулся.

— Ты не смеешь его использовать. Ты слишком слаб. Ты боишься, что Око захватит тебя, и ты закончишь пускающим слюни идиотом, как бедный Лорак.

Он поднял Кровавый Камень.

— Я обещаю, Маджере, такому я не позволю случиться. Твой конец будет быстрым, хотя точно не безболезненным. А теперь, когда я насладился нашим маленьким соревнованием, я должен поторопиться. Королева нуждается в моих услугах в другом месте.

Фистандантилус снова начал петь.

Рейстлин сжал Око в кулаке. Яркий свет хлынул между его пальцами: пять лучей, пять различных цветов, сверкающих в различных направлениях. Рейстлин поднял руку.

— Прекрати свое заклинание, старик, или я швырну Око на пол. Шар сделан из хрусталя. Он может разбиться.

Фистандантилус нахмурился. Его пение прекратилось. Продолжая держать в руке Кровавый Камень, он вдруг резко сжал его.

Сердце Рейстлина задрожало и забилось в груди. Он задыхался, не имея возможности вдохнуть воздуха. Фистандантилус сжал Камень крепче, и сердце Рейстлина прекратило биться. Он не мог дышать. Перед глазами вспыхнули черные точки, и он почувствовал, что падает.

Фистандантилус чуть ослабил захват.

Сердце Рейстлина болезненно заныло и застучало. Он смог вдохнуть воздух. Фистандантилус сжал руку снова, и Рейстлин, мучительно вскрикнув, упал на пол. Он лежал на спине, не сводя взгляда с Фистандантилуса. Старик встал на колени возле Рейстлина и прижал Камень к его сердцу.

Страх, отчаянный и горький, охватил Рейстлина. Во рту стало сухо, мышцы рук свело судорогой, горячая отвратительная жидкость обожгла его горло. Страх скрутил его, истощал его, путая мысли и чувства. Он не боялся смерти. Слабый и хилый от рождения, он привык с ней бороться всю жизнь. Смерть не была страшна ему. Даже сейчас он бы с удовольствием закрыл глаза и позволил успокаивающей тьме нахлынуть на него.

Он не боялся смерти. Он боялся забвения.

Его поглотит Фистандантилус. Его душа будет сожрана и переварена отвратительным стариком. Его тело будет жить, но он сам не будет. И никто никогда ничего не узнал бы об этом. В конце концов, его просто никогда не существовало.

— Прощай, Рейстлин Маджере…

Рейстлин плавал в океане, пытаясь держаться на плаву, но его поймал водоворот, и не было никакого спасения. Кроваво-красная вода давила на него, таща вниз.

— Карамон! Где ты? — закричал Рейстлин. — Карамон, ты нужен мне!

Он почувствовал, как чья-то рука схватила его, и облегчение нахлынуло на него, но только на мгновение. Он понял, что рука не была мускулистой рукой его близнеца. Это была костистая рука Фистандантилуса, приблизившегося к своей жертве, готового высосать его жизнь. Фистандантилус разжал пальцы Рейстлина и вытащил из них Око Дракона. Он подержал его над поверженным магом и засмеялся.

Рейстлин к своему ужасу увидел собственное лицо, смеющееся над ним. В глазах были зрачки в форме песочных часов. Рука, державшая Око, была его собственной рукой. Быстро тускнеющий свет посоха мерцал на золотой коже. Тонкое запястье, испещренное синими венами… все это было его.

Он терял себя, уплывая в небытие.

Внутри Рейстлина засверкал гнев. Он был слишком слаб, чтобы использовать свою магию. Заклинания корчились в его уме, как змеи, и скользили дальше, не задерживаясь, и он не мог поймать их. Но у него еще оставалось другое оружие — оружие, которое мог использовать маг, когда все другое оружие подвело его.

Рейстлин выкрутил запястье и небольшой серебряный кинжал, который он носил в ножнах, закрепленных на предплечье, скользнул в его ладонь. Его рука спазматически сжалась на рукояти и, со всей силой агонии, он ухватился за Фистандантилуса, притянул к себе и толкнул в него лезвие. Рейстлин почувствовал, как кинжал проник в плоть и как лезвие с ужасным звуком скребнуло по кости. Он попал под ребра. Рейстлин выдернул кинжал. Кровь, теплая и липкая, покрывала его пальцы.

Фистандантилус вздрогнул и озадаченно хмыкнул, вначале не поняв, что пошло не так. Затем его поразила боль, и он понял, что случилось. Его лицо, лицо Рейстлина исказилось. Глаза со зрачками в форме песочных часов потемнели от боли и ярости. Рейстлин не нанес своему врагу смертельный удар, но он выиграл драгоценное время.

Силы почти покинули его. У него будет еще один шанс, последний. Невольно Фистандантилус помог ему, преворачивая его тело, чтобы попытаться перехватить кинжал. Рейстлин нанес еще один удар, и лезвие глубоко погрузилось в тело. Фистандантилус вскрикнул голосом Рейстлина. Рейстлин видел, как его собственное лицо исказилось в муке. Он задрожал, закрыл глаза и толкнул нож глубже. Затем он постарался крутануть лезвие в ране.

Фистандантилус, корчась, упал на пол. Рейстлин выпустил кинжал. Его рука слишком ослабла, чтобы все еще держать его. Нож остался похороненным до рукоятки в черной мантии.

Рейстлин, судорожно вздыхая, наблюдал за собственной смертью. Он внезапно понял, что у него оставалось только несколько мгновений, чтобы действовать. Он схватил Кровавый Камень, который все еще лежал на его груди и со стуком положил его на сердце умирающего мага.

Жуткое чувство охватило Рейстлина. Чувство, что он уже делал это прежде. Чувство было сильным и нервозным. Он проигнорировал его и, прижимая камень к сердцу, чувствовал как его собственная сила возвращается к нему. И вместе с ней знания, мудрость и сила архимага.

Фистандантилус открыл рот в попытке прочесть заклинание. Он закашлялся и кровь, а не магия, потекла из его рта. Он задрожал, его тело напряглось. Кровь на губах пошла пузырями. Глаза со зрачками в форме песочных часов уставились на Рейстлина, и он замер. Его рука ослабла, и Око Дракона выкатилось из нее на пол. Глаза песочных часов, темные от ярости и гнева, навечно остановились на Рейстлине. Он посмотрел на себя мертвого и внезапно со страхом подумал, что вдруг это он умер, а Фистандантилус сейчас смотрит на его тело.

Встревожившись от этой мысли, он схватил Кровавый Камень, и поток сознания резко прервался. Он не знал чего набрался от мага, его голова была замусорена странными заклинаниями и компонентами. Это напомнило ему о беспорядке в несчастной Неракской Башне Высшего Волшебства.

Он быстро поднялся на ноги и внезапно понял, что уже не один. Во все еще ярко горевшем свете посоха он смог разглядеть тени пяти драконьих голов Темной Королевы.

«Хорошо поработал, Фистандантилус!».

Рейстлин отдышался и осторожно поднял взгляд.

«Рейстлин Маджере мертв! Ты убил его!».

Черные глаза черных голов уставились на что-то в его руке. Он посмотрел вниз и увидел, что держит Кровавый Камень.

— Да, моя Королева, — сказал он. — Рейстлин Маджере мертв. Я убил его.

«Отлично! Теперь поторопись к Камню Основания. Ты — последняя его защита».

Головы исчезли. Темная Королева, имеющая кучу других проблем, пропала.

— Даже боги не могут увидеть различие, — пробормотал Рейстлин.

Он посмотрел на Кровавый Камень. В то время, как темная душа мага заполнила его, Рейстлин смог увидеть отвратительные деяния, бесчисленные убийства и другие преступления, слишком ужасные, чтобы их называть. Он сжал Камень в руке, затем бросил его в одну из кислотных луж. Он наблюдал, как кислота сожрала Камень, который почти что сожрал его самого. Казалось, он шипел в гневе.

Рейстлин подобрал Око Дракона. Он понаблюдал за водоворотом цветов, пропел слова и исчез из туннелей, оставив тело Рейстлина Маджере позади.

 

Глава 18

Два брата

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин стоял перед сломанной колонной, инкрустированной драгоценностями, которые заманчиво блестели, соблазняя неосторожных узнать свою гибель. Он пробормотал слова заклинания, которое он раньше не знал и прочертил в воздухе руну. В камне появилась фигура женщины. Женщина была молода, с милым и привлекательным лицом, бледным от горя и муки. Глаза женщины смотрели в темноту.

Он видел, как ее губы двигаются, слышал ее призрачный мучительный крик.

— Берем идет, Джесла, — сказал Рейстлин.

Он сделал все возможное, чтобы не попасть в подземный ручей, который был переполнен детенышами драконов, а оттого ползал, хватал и рычал. Поднявшись на выступ, который протягивался вдоль грязной воды, он прошел в место на некотором расстоянии от камня, чтобы наблюдать. Он произнес слово «думак» и свет посоха погас.

Рейстлин ждал в кромешной тьме человека, который был достаточно тупым — или возможно достаточно храбрым, чтобы пройти прямо в его магическую ловушку. Рейстлин знал, кем был этот человек — его второй половиной.

Он услышал звуки двух человек, хлюпающих через маленьких драконов, пачкая кровью воду. Он знал их, несмотря на тьму.

Один был Карамон, хороший человек и хороший брат, лучший брат, чем заслуживал Рейстлин. Второй был Беремом Вечным Человеком. Изумруд мерцал и в ответ ему, драгоценности в Камне Основания принялись блестеть несметным количеством цветов.

Карамон шел около Берема, охраняя его. Его меч был в руке, лезвие было запятнано кровью. Его черные доспехи были измяты, его руки и ноги кровоточили. На голове была глубокая кровавая рана. Его всегда веселое лицо было бледно, измучено и вытянулось от боли. Отпечаток горя виднелся на его лице. Тьма изменилась. Тьма изменила его.

Брат потерял.

Рейстлин посмотрел в будущее и увидел конец. Он увидел любовь сестры, ее прощение вины, которую сполна искупил ее брат. Брат нашел.

Он видел падение храма. Камень раскалывался, Темная Королева вопила в гневе и изо всех сил пыталась удержать власть над миром. Он видел зеленого дракона, ждущего его команды, ожидая путешествия к Палантасской Башне. Ворота Башни наконец откроются.

— Ширак, — сказал Рейстлин и магический свет посоха вытеснил тьму.

 

Глава 19

Конец пути

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Тьма Храма рассеяна и превращена в ясный день — это блеск власти моей магии. Карамон с мечом в руке может только стоять возле меня и в страх наблюдать, как противник за противников падает от моих заклинаний. Молния потрескивает на кончиках моих пальцев, пламя вспыхивает от моих рук, движутся подобно фантому — так ужасающе реальные, что могут убить только страхом.

Гоблины, крича, умирают, пронзенные копьями легионов рыцарей, который по моей воле заполняют пещеру с военными кличами, затем исчезают по моей команде. Детеныши драконов бегут в ужасе назад в свои темные и тайные укрытия, дракониды сгорают в огне. Темные жрецы, спустившиеся вниз по последнему приказу своей королевы, пронзены роем мерцающих копий, их последние молитвы сменяются на мучительные стоны.

Наконец приходят Черные Мантии, самые старшие из Ложи, чтобы уничтожить меня — молодого выскочку. Но они в тревоге понимают, что я каким-то образом оказался старше их всех. Моя сила феноменальна. Через мгновение они понимают, что меня не победить.

Воздух заполняется звуками пения и один за другим они исчезают так же стремительно, как и появились. Многие при этом кланяются мне в глубоком уважении, отбывая на крыльях своих заклинаний… Они кланяются мне.

Рейстлин Маджере. Властелин Прошлого и Настоящего. Я, Маг.