Глава 1

Брат и сестра

23-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Ранним утром Рейстлин вместе с Иолантой прошли коридорами магии в Даргаардскую Крепость. Они появились в радужном мерцании в единственной комнате разрушенной башни, которая была пригодна для жилья — спальне Китиары, которая выполняла и функции гостиной. Даже здесь Рейстлин отметил черные разводы на стенах — следы огня, который бушевал здесь так давно.

Стекла в окнах были разбиты и с тех пор не заменялись. Холодный ветер свистел между тем, что было когда-то решетками, как дыхание сквозь гниющие зубы. Рейстлин наблюдал из окна картину опустошения, разрушения и смерти. Призрачные воины несли ужасную бессменную вахту, прохаживаясь вдоль парапетов, которые так великолепно выглядели, будучи некогда выкрашенными в красный цвет роз, и так отвратительно выглядели теперь, украшенные разводами их собственной крови.

Даргаардская Крепость, как говорили легенды, когда-то была одним из чудес мира. Башня была спроектирована, чтобы напоминать о семейном гербе — розе. Каменные стены в форме лепестков когда-то блестели на утреннем солнце. Розово-красные башни гордо возвышались в небесной синеве. Но роза была уничтожена болезнью, разрушена изнутри темными страстями рыцаря. Стены теперь были черными, запятнанные огнем, смертью и позором. Обрушившиеся башни были окутаны грозовыми тучами. Кое-кто говорил, что Сот специально окутывал себя и свое обиталище бесконечным штормом, чтобы преднамеренно изгнать отсюда солнце, которое стало так ему ненавистно.

Рейстлин смотрел на результат падения благородного человека, которое было вызвано его неспособностью управлять своими страстями. Он благодарил богов, благословивших его при рождении, чтоб он никогда не испытывал такую слабость.

Он перевел взгляд с ужасного вида из окна на свою сестру. Китиара сидела за столом, сочиняя неотложные приказы. Она попросила, чтобы ее гости немного подождали, пока она не закончит.

Рейстлин воспользовался этим, чтобы изучить ее. В Устричном он видел Кит мельком — едва ли он мог ее рассмотреть детально, поскольку она летела на своем синем драконе, одетая в синие доспехи и шлем Повелительницы Драконов. Прошло пять лет с тех пор, как они поклялись собраться вместе в гостинице Последний Приют, и Кит нарушила эту клятву. Рейстлин, который сильно изменился за эти пять лет, с удивлением увидел, что его сестра не изменилась совсем.

Высокая и гибкая, обладающая силой воина и мускулистым телом, Китиара в свои «за тридцать» выглядела так, словно ей было только двадцать. Ее кривая улыбка была все еще очаровательна. Короткие черные завитки волос обрамляли ее голову, роскошные и непокорные, как в молодости. Ее лицо было гладким, лишенным морщин горя или радости.

Ни одно переживание никогда глубоко не проникало в душу Китиары. Она воспринимала жизнь как есть, живя полной жизнью каждую секунду. Затем она забывала прошлое и бросалась в будущее. Она ни о чем не жалела. Она редко думала о своих прошлых ошибках. Ее ум был слишком занят заговорами и интригами на будущее. Ее совесть не могла уязвить ее, никакая мораль не стояла у нее на пути. Всего одной трещиной в ее броне, ее единственной слабостью были ее навязчивые мысли о Танисе Полуэльфе, мужчине, который был ей не нужен до тех пор, пока он не отвернулся от нее и не ушел прочь.

Иоланта нервно ходила по комнате, ее руки сжимались и разжимались под плащом. Комната была холодной, и чародейку била дрожь, хотя возможно это было не из-за холода, а из-за страха. Она настояла, чтобы они прибыли сюда спозаранку, чтобы могли уйти до наступления сумерек. Рейстлин продолжал наблюдать, как Кит сражается с пером и бумагой.

Письмо всегда было трудоемкой работой для Китиары. Обожая действие и стремительность, она всегда была плохой ученицей. И у нее не было ни единого шанса пойти в школу. Их мать, Розамун, была склонна к магии, что передалось потом одному из ее сыновей. К сожалению, Розамун была не в состоянии справиться со своим даром. Для нее этот дар стал проклятием. После того, как родились близнецы, она много лет провела, плавая в морях странных мечтаний и фантазий, только иногда приходя в себя. Впоследствии, когда умер ее муж, Розамун оторвалась от последнего причала, который удерживал ее на поверхности действительности, и погрузилась в волны. Китиара взяла на себя заботу о своих младших братьях. Она оставалась с мальчиками, пока не решила, что они уже достаточно выросли, чтобы позаботиться о себе. Тогда она ушла, предоставив братьев самим себе.

Как бы то ни было, она все же не забыла о них. Она вернулась в Утеху несколько лет спустя, чтобы посмотреть, как они живут. Именно тогда она встретила их друга Таниса Полуэльфа. Они закрутили страстный роман. Рейстлин уже тогда знал, что это ничем хорошим не закончится.

Когда Рейстлин в последний раз видел Китиару, она летела на спине своего синего дракона Ская, а он сам был на борту судна, которое плыло к своей гибели в Кровавом Море. Карамон выжал из Таниса признание, что он провел свои деньки в Устричном, развлекаясь с Кит, и что он предал своих друзей Повелительнице Драконов. Рейстлин вспоминал яростный гнев Карамона, обвиняющего Таниса, когда их судно крутило в шторме.

— Значит, вот где ты был эти четыре дня. С нашей сестрицей, Повелительницей Драконов!..

— Да, я любил ее, — сказал Танис. — Я и не ожидал, что ты поймешь.

Рейстлин же сомневался, что Танис сам себя понимал. Он походил на человека, который не может справиться с желанием выпить гномьей водки. Китиара опьяняла его, и он не мог выбросить ее из головы. Она была его проклятием.

Китиара была одета как для боя. На ней был меч, ботинки, синяя драконья броня и синий плащ на плечах. Она была полностью поглощена своей работой, сгорбившись над столом, как ребенок в классной комнате, вынужденный закончить ненавистное задание. Ее голова, с бурей черных кудрей, почти касалась бумаги. Зубы зажали нижнюю губу, брови морщились в концентрации. Она писала, потом что-то бормотала, затем перечеркнула и начала снова.

Наконец Иоланта, помня, как быстро бежит время, тихо кашлянула.

Рука Китиары замерла.

— Я помню, что ты ждешь, подруга моя… — Кит прервалась и чихнула. Затем она протерла нос и снова чихнула. — Какие ужасные боги создали твои духи? Что ты делаешь — купаешься в них? Дай мне минуту. Я почти закончила. О, Бездна забери! Посмотри, что я наделала!

Кит неловко провела ладонью по странице и испортила последнее предложение. Извергая ругательства, она отбросила перо, разбрызгивая с него чернила на страницу и делая ее непригодной уже полностью.

— С тех пор, как этот идиот Герибос позволил себя убить, я должна писать все свои приказы самостоятельно!

— А как насчет твоих драконидов? — спросила Иоланта, посмотрев на закрытую дверь, через которую был слышен скрип когтей и приглушенные голоса телохранителей. Дракониды ворчали. Очевидно, что даже для ящериц проживание здесь было невыносимо. Рейстлин задался вопросом, как же Кит могла выдержать такую жизнь. Возможно, она была на это способна потому, что трагедия и ужас Даргаардской Крепости соскальзывали с ее твердой брони, как со льда.

Китиара покачала головой.

— Дракониды хорошие воины, но из них получаются паршивые писцы.

— Возможно, я бы мог быть тебе полезным, сестра, — мягким голосом сказал Рейстлин.

Китиара повернулась к нему.

— Ах, младший братишка. Я рада видеть, что ты жив. Я уж думала, что ты погиб в Водовороте.

«Нет, спасибо за заботу, сестричка», — хотел язвительно ответить Рейстлин, но промолчал.

— Твой младший братишка вытянул из Ариакаса сто стальных монет, чтобы прибыть сюда и шпионить за тобой, — сказала Иоланта.

— Да? — Китиара улыбнулась своей кривой улыбкой. — Это неплохо для него.

Две женщины заговорщицки рассмеялись. Рейстлин улыбнулся в тени своего капюшона, который он натянул посильнее, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми и в то же время, чтобы никто не смог видеть его. Он был рад, что его подозрения относительно Иоланты оправдались. Он решил, что должен узнать побольше.

— Я не понимаю, — сказал он, переводя взгляд с одной женщины на другую. — Я думал…

— Ты думал, что Ариакас нанял тебя, чтобы шпионить за мной, — сказала Китиара.

— Мы и хотели, чтобы ты так думал, — сказала Иоланта.

Рейстлин покачал головой, будто озадаченный, хотя был не слишком удивлен.

— Я объясню позже, — сказала Кит. — Как я уже говорила, я была рада получить известие от Иоланты, что ты все еще жив. Я боялась, что ты, Карамон и другие не смогут избежать Водоворота.

— Я избежал, — сказал Рейстлин. — Другие нет. Они все погибли в Кровавом Море.

— Так ты не знаешь… — начала Китиара, затем запнулась.

— Не знаю что? — резко спросил Рейстлин.

— Твой брат не погиб. Карамон выжил, так же как и Танис и эта рыжеволосая трактирщица, имя которой я никак не могу запомнить. И эта женщина с голубым хрустальным жезлом и своим громадным варваром тоже выжила.

— Это не может быть правдой! — сказал Рейстлин.

— Уверяю тебя, это правда, — ответила Кит. — Вчера все они были в Каламане. И там, как говорят мои шпионы, они встретились с Флинтом, Тасом и той эльфийкой, Лораной. Я думаю, ты ее тоже знаешь.

Кит продолжала говорить о Лоране, но Рейстлин не слушал ее. Он был рад, что капюшон все еще закрывает его лицо, так как у него вдруг все поплыло перед глазами, как у пьяницы. Он был полностью уверен, что Карамон мертв. Он убедил себя в этом, повторяя это много раз каждое утро, каждую ночь… Он закрыл глаза, чтобы остановить вращение комнаты и ухватился за спинку стула обеими руками, чтобы прийти в себя.

«Какое имеет значение, жив Карамон или мертв? — Рейстлин думал об этом, вцепившись пальцами в стул. — Мне все равно».

Но в том-то и дело, но ему было не все равно. Где-то очень глубоко внутри него какая-то слабая и презираемая часть его души, часть, которую он долго пытался уничтожить в себе, горько плакала.

Китиара наблюдала за ним, ожидая его ответа на вопрос, который он не услышал.

— Я не знал, что мой брат жив, — сказал Рейстлин, пытаясь изо всех сил контролировать свои эмоции. — Это странно, что он в Каламане. Этот город удален от Устричного на полмира. Как наш брат попал туда?

— Я не спрашивала. Это было не место и не время для семейного воссоединения, — смеясь, сказала Китиара. — Я была слишком занята переговорами с местным населением насчет выкупа за их так называемого Золотого Полководца.

— Кого? — спросил Рейстлин.

— Лораны, эльфийской девицы.

— Ах, да, — сказал Рейстлин. — Я слышал о том, что рыцари выбрали ее, когда был в Палантасе. Кажется, выбор был удачным. Она побеждала.

— Просто везение, — сердито сказала Китиара. — Я положила конец ее победам. Она теперь моя пленница.

— И что ты намереваешься сделать с нею?

Китиара помолчала минуту, затем сказала:

— Я намереваюсь использовать ее, чтобы получить Корону Власти. Я сказала населению Каламана, что если они хотят получить обратно своего Золотого Полководца, то они должны отдать мне Берема Вечного Человека.

Рейстлин начинал понимать. Он вспомнил человека за штурвалом судна. Человека, который отправил судно в центр Кровавого Моря. Старика с молодыми глазами.

— Берем с Танисом, не так ли?

Кит удивленно уставилась на него.

— Откуда ты знаешь?

Рейстлин пожал плечами.

— Догадка, ничего больше. Ты думаешь, что Танис обменяет Берема на Лорану?

— Я не думаю, я знаю, — ответила Китиара. — А я обменяю Лорану на Корону.

— Значит, таков твой тайный план. Где сейчас Танис и мой брат? — спросил Рейстлин.

— Пытаются отыскать способ спасти эльфийку. Мои шпионы преследовали их, но потом потеряли. Хотя некоторые из них встречали кендера, похожего на Тассельхофа, который расспрашивал о том, как пройти к месту под названием Обитель Богов.

— Обитель Богов… — глубокомысленно повторил Рейстлин.

— Ты слышал о нем?

Рейстлин покачал головой.

— Боюсь, что нет.

Он, конечно, слышал о нем. Обитель Богов было священное место, посвященное богам. Он не собирался передавать эту информацию сестре. Знание — сила. Ему было интересно, зачем Танис, его брат и другие пошли именно туда.

— Говорят, это место расположено неподалеку от Нераки в Халькистовых Горах, — продолжала Кит. — Мои солдаты уже ищут его. Они скоро найдут их, и Танис приведет меня к Берему.

— А что такого важного в этом человеке? — спросил Рейстлин. — Почему половина всех армий ищет его? Что делает его равноценным Короне Власти?

— Ты не должен об этом знать.

— Если ты рассчитываешь на мою помощь, тогда должен.

— Мой младший братишка — корыстный ублюдок, — усмехнулась Китиара. — Но именно таким я тебя и воспитывала. Хорошо, я расскажу тебе.

Она повернула стул и села. В комнате всего было два стула. Иоланта сидела со скрещенными ногами на кровати.

— Тебе эта история может показаться интересной, — сказала Китиара и ее губы скривились в улыбке. — Она о двух родственниках, один из которых убивает второго.

Она подождала реакции Рейстлина, но ее ждало разочарование. Он продолжал сидеть, не шевелясь, и ожидал продолжения.

— Как говорит история, — сказала Кит. — Этот человек по имени Берем и его сестра шли по дороге и затем натолкнулись на сломанную колонну, покрытую редкими и драгоценными камнями. Они были бедны, и мужчина, Берем, решил украсть один изумруд. Его сестра стала противиться этому и, короче говоря, он разбил ей голову.

— Она упала и ударилась головой о камень, — сказала Иоланта.

Китиара взмахнула рукой.

— Какая разница? Важно то, что Берема тут же прокляли боги и засунули ему в грудь изумруд. С тех пор он блуждал по миру, пытаясь искупить свою вину. Тем временем его сестра простила его, и ее добрая душа вошла в камень и когда Такхизис попыталась выйти из Бездны, она не смогла. Ее вход в мир был заблокирован.

Рейстлин вряд ли поверил такой истории, если бы сам не видел изумруд, заключенный в груди Берема.

«Я был прав, — подумал он, — Такхизис не может войти в этот мир со всей своей силой. Это хорошо. Иначе эта война закончилась бы прежде, чем началась».

— Сломанная колонна — это Камень Основания от Истарского Храма, — объяснила Иоланта. — Такхизис нашла его, принесла в Нераку и построила над ним Храм. Она ищет Берема, чтобы разрушить его, так как если он присоединится к своей сестре, врата в Бездну полностью закроются.

— И что я должен сделать? — спросил Рейстлин. — Зачем все-таки я здесь? Мне кажется, вы уже обо всем позаботились.

Китиара бросила на Иоланту взгляд из-под своих кудрей; взгляд, который не был предназначен ведьме. Взгляд должен был сказать Рейстлину: мы с тобой обсудим это позже. Затем она сменила тему:

— Кстати, ты торопишься уехать? Я тебя не видела сто лет. Скажи мне, что ты думаешь об этой эльфийке?

— Китиара, — предупреждающим тоном сказала Иоланта. — У стен есть уши. Даже у сожженных стен.

Кит проигнорировала ее замечание.

— Все бредят ее красотой. Она настолько бледна, что хлеб с молоком и то цветнее. Но когда я видела ее в Башне Верховного Жреца, сразу после сражения, она была не настолько прекрасна.

— Китиара, у нас есть более важные дела… — начала Иоланта, но Кит заставила ее замолчать.

— Что ты думаешь о ней? — настойчиво сказала она.

Что Рейстлин думает о Лоране? То, что она была единственной девушкой, красотой которой ему было позволено наслаждаться в этом мире. Даже его проклятое зрение, которое видело, как все вокруг только увядает и умирает, было не в состоянии изменить и ее. Эльфы были долгожителями, и возраст слабо затронул эльфийку. Пожалуй, годы делали ее даже красивей.

Лорана испытывала к нему небольшой трепет и немного страха. Но как бы то ни было, она доверяла ему. Он не знал почему, но догадывался, что она, кажется, видит в нем что-то, что другие видеть не в состоянии, что-то, что даже он сам не мог в себе видеть. Он был тронут этим, и ценил ее доверие. Он любил ее… нет, он не любил ее, он лелеял воспоминания о ней, как человек, изнуренный жаждой в пустыне лелеет глоток холодной воды.

— У нее есть все, что есть у тебя, сестра и все, чего у тебя нет, — ответил Рейстлин.

Китиара довольно рассмеялась. Она восприняла это как комплимент.

— Китиара, я должна поговорить с тобой, — сказала Иоланта сердито. — С глазу на глаз.

— Я могу пока закончить письмо для тебя, — предложил Рейстлин.

Китиара махнула рукой по направлению к столу и подошла к окну, где они с Иолантой приблизили друг к другу головы, чтобы шепотом о чем-то переговорить.

Рейстлин сел за стол. Он поставил посох Магиуса около себя, чтобы он постоянно был под рукой. Думая о другом, он принялся механически копировать слова с испачканного, испещренного орфографическими ошибками оригинала на чистый лист. Он писал четко и стремительно, гораздо более разборчивыми буквами, чем Китиара.

Работая, он слегка отодвинул с головы капюшон, чтобы попытаться услышать о чем говорят сестра с ведьмой. Ему удалось уловить несколько слов, которых оказалось достаточно, чтобы прояснить предмет разговора.

— …Ариакас подозревает тебя… Именно поэтому он послал твоего брата… Мы должны обдумать, что ему сказать…

Рейстлин продолжил писать. Поглощенный подслушиванием, он мало внимания обращал на то, что пишет и тут вдруг одно имя, казалось, как бы засияло пылающим огнем на странице.

Лорана. Приказы касались ее.

Рейстлин больше не обращал внимания на Кит и Иоланту. Он внимательно перечитывал то, что только что написал. Кит посылала официальное письмо одному из своих подчиненных, говоря ему, что приказы изменились. Он больше не должен доставить «пленницу» в Даргаардскую Крепость. Он должен был доставить ее непосредственно в Нераку. Подчиненный должен был проследить, чтобы Лорана оставалась жива и более-менее невредима, пока не состоится ее обмен на Вечного Человека. После того, как у Китиары будет Корона, Лорану принесут в жертву Темной Королеве.

Рейстлин задумался. Китиара была права. Танис бесспорно прибудет в Нераку, чтобы попытаться спасти Лорану. Мог ли Рейстлин как-нибудь помочь? Китиара хотела, чтобы он был здесь с ней по какой-то причине… он никак не мог понять по какой. Он не был ей нужен для захвата Берема. Этот план был уже хорошо отработан, и он не мог ничего добавить к нему. Ариакас послал его шпионить за Кит. Скрытый Свет послал его шпионить за Кит и Ариакасом. У Иоланты же были какие-то собственные интриги. Все они держали в руках кинжалы, готовые вонзить их друг другу в спины. Ему было интересно, что будет, если они просто друг друга перебьют.

Его размышления были прерваны звуком тяжелой поступи, глухо стучащей по каменному полу. Иоланта смертельно побледнела.

— Я должна идти, — поспешно сказала она и закуталась в свой плащ. — Рейстлин, когда вернешься в Нераку, приходи ко мне. Нам нужно многое обсудить.

Прежде чем он смог промолвить хоть слово, Иоланта бросила свою магическую глину на стену, прыгнула в портал, прежде чем он успел полностью раскрыться, и тут же стремительно исчезла.

Шаги раздавались все ближе, перемещаясь медленно, решительно и целеустремленно. Смертельный холод проник в комнату.

— Сейчас ты встретишься с хозяином Даргаардской Крепости, младший братишка, — сказала Китиара и попыталась улыбнуться своей обычной кривой улыбкой, но ей это не удалось.

 

Глава 2

Рыцарь Чёрной Розы. Звёздные Песочные Часы

23-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Смертельный холод тек из-за двери, просачивался через трещины в каменных станах, шелестел сквозь разбитые окна. Рейстлин задрожал от ужасного холода и бросил перо, чтобы спрятать руки в рукавах мантии и попытаться их согреть. Он встал на ноги, чтобы быть готовым.

— Сот ужасен, — сказала Китиара, не сводя пристального взгляда с двери. — Но он не повредит тебе, пока ты находишься под моей защитой.

— Я не нуждаюсь в твоей защите, сестра, — сказал Рейстлин, возмущенный ее покровительственным тоном.

— Просто будь осторожен, это ты можешь сделать, Рейстлин? — резко ответила Китиара. Рейстлин был поражен. Она очень редко, если вообще когда-нибудь, называла его по имени.

Китиара добавила уже более мягким тоном:

— Сот может убить нас обоих одним словом.

Дверь открылась, и вошло воплощение ужаса.

Рыцарь смерти стоял в дверном проеме — внушительная фигура в доспехах Соламнийского Рыцаря времен славы Истара. Красиво обработанные доспехи, которые когда-то ярко сияли серебристым светом, теперь почернели и были запачканы кровью, которую могли очистить только воды искупления. Но Сот был далек от поисков прощения. Черный плащ, изорванный и окровавленный, свисал с его плеч.

Его глаза сверкали оранжевым светом в прорезях шлема — это был огонь страсти, которой он не мог управлять, что и стало его гибелью. Он был в ярости от своей судьбы, он был в ярости на богов и иногда на себя. Только ночью, когда баньши пели ему жалобную песню о его падении, сверкающий огонь уменьшался до тлеющих угольков раскаяния и горького сожаления. Когда песня прекращалась с наступлением дня, гнев Сота вспыхивал снова.

Рейстлин ходил многими темными путями, включая самую чёрную темноту собственной души. Он прошел страшное Испытание в Башне. Он путешествовал через Омраченный Лес. Он был пойман в кошмаре Сильванести. Его заключали в темницы Такхизис. Во всех этих местах он познал страх. Но когда он смотрел на жуткое пламя в глазах рыцаря смерти, он познал страх столь сильный, столь изнурительный, что подумал — он умрет от него.

Он мог сжать в руке Око Дракона, сказать магическое слово и испариться так же стремительно, как Иоланта. Его рука потянулась к мешочку, когда он заметил, что Китиара наблюдает за ним.

Ее губы кривились в улыбке. Она проверяла его, насмехаясь. Так же, как в детстве, она пыталась вынудить его принять ее вызов.

Гнев подействовал на Рейстлина как отрезвляющее зелье, восстановив его храбрость и способность думать. Тогда он понял то, что должен был понять еще раньше: страх был магическим, Сот направил на него свое заклинание.

Хорошо, можем и поиграть.

— Делу солисар! — быстро проговорил Рейстлин. Он отпустил мешочек и поднял руку, чтобы начертить руну в воздухе.

Руна загорелась и ярко засверкала. Поединок магов заставил воздух задрожать. Китиара наблюдала за ним, положив одну руку на бедро, а другой сжав рукоять своего меча. Она получала наслаждение от их соревнования.

Магия Сота поблекла и сломалась. Рейстлин закончил произносить заклинание. Пламенная руна исчезла, оставив после себя синий колеблющийся дым.

Китиара одобрительно кивнула.

— Лорд Сот, Рыцарь Розы, позволь мне представить тебе Рейстлина Маджере, — затем она добавила со смешанным чувством насмешки и гордости. — Мой младший братишка.

Рейстлин поклонился, как того требует обычай. Затем он высоко поднял голову и вынудил себя пристально вглядеться в прорези шлемы рыцаря смерти, смотреть в мучительные огни истязаемой души, хотя собственная душа Рейстлина в это время съежилась в ужасе.

— Ты силен в магии для такого молодого человека, — сказал лорд Сот. Его голос был пустым и глубоким, горящим постоянным гневом и бессмертным сожалением.

Рейстлин поклонился снова. Он все еще не слишком успокоился, чтобы говорить.

— Ты отбрасываешь две тени, Рейстлин Маджере, — внезапно сказал рыцарь смерти. — Почему?

Рейстлин понятия не имел, о чем он говорит.

— Я не отбрасываю даже одну тень в этом ужасном месте, господин, не говоря уже о двух.

Оранжевые глаза рыцаря смерти замерцали.

— Я не говорю о тенях, которые заставляет отбрасывать солнечный свет, — сказал лорд Сот. — Я пребываю одновременно на двух планах бытия, вынужденный оставаться на физическом плане и обреченный на жизнь в плане мертвых, которые не могут умереть. И в обоих планах я вижу твою тень, более темную, чем сама тьма.

Рейстлин понял.

Китиара же понятия не имела, о чём говорит Сот.

— У Рейстлина есть брат-близнец… — начала она.

— Уже нет, — сказал Рейстлин, бросая на нее сердитый взгляд. Иногда она могла быть такой же глупой, как и Карамон. Из-за всего этого ужаса, заклинания и интриг он внезапно почувствовал себя усталым. — Ты позвала меня сюда, чтобы я помог тебе, сестра. Я обещал тебе и Такхизис, что буду вам преданно служить. Если тебе что-то нужно от меня, то скажи мне что. В противном случае позволь мне удалиться домой.

Китиара посмотрела на лорда Сота.

— Что ты скажешь?

— Он опасен, — ответил Сот.

— Кто? Рейстлин? — с усмешкой сказала Китиара, пораженная его словами.

— Он будет твоей гибелью, — Рыцарь смерти уставился на Рейстлина, его глаза пламенно замерцали.

Китиара неуверенно поглядела на Рейстлина и нахмурилась, теребя рукоятку меча.

— Ты говоришь, что я должна убить его?

— Я говорю, что ты можешь попробовать, — ответил за него Рейстлин, переводя пристальный взгляд от одного к другому. Его пальцы перебирали маленький кусочек янтаря.

Китиара уставилась на него и внезапно рассмеялась.

— Пойдем со мной, — сказала она, вытаскивая горящий факел из скобы на стене. — Я должна тебе кое-что показать.

— А он? — спросил Рейстлин, не двигаясь с места.

Рыцарь смерти подошел к окну и пристально посмотрел вниз на разоренную землю.

— Уже сумерки, — сказала Китиара. — Сот должен идти в другое место. Поторопись, — добавила она, задрожав. — Если ты не хочешь оказаться к нему слишком близко.

* * *

Вопли слышались издалека, но все же жуткие звуки проникли в сердце Рейстлина, сжимая его. Он замедлил шаг, обернувшись через плечо в коридор. Песня была ужасна, и всё-таки что-то заставляло слушать ее.

Китиара схватила его за запястье.

— Заткни уши! — предостерегающе сказала она.

— Что это? — спросил он. Он чувствовал, как по его шее бегут мурашки.

— Баньши. Эльфийские женщины, которые разделяют с ним его проклятие. Каждую ночь они вынуждены петь ему, рассказывая историю его преступлений. Он сидит в зале, где погибли его жена и ребенок, и слушает, уставившись на кровавое пятно на полу.

Они оба устремились по коридору, ускоряя шаги. Тем не менее, песня продолжала преследовать их. Стенания, казалось, оглушали Рейстлина своими черными крыльями и лапами с острыми когтями. Он попытался закрыть уши руками, но песня пульсировала в его крови. Он видел, что Китиара покрылась испариной и сильно побледнела.

— Каждую ночь то же самое. Я никогда к этому не привыкну.

Коридор, по которому они шли, окончился тупиком. Рейстлин предположил, что они зря проделали этот путь, но терпеливо ждал, что произойдет дальше. Кит вручила факел Рейстлину. Он мог бы предложить использовать свет от своего посоха, но ему никогда не нравилось показывать людям свои возможности, если на то не было серьезных оснований. Поэтому он взял факел и держал его так, чтобы Китиара могла видеть, что делает.

Кит положила левую руку на один камень в стене, правую на другой камень, а на третий камень на полу нажала ногой. Рейстлин привычно запомнил расположение камней. Конечно, он надеялся, что ему больше никогда не придется возвратиться в Даргаардскую Крепость, но кто может знать наверняка. Скрипя петлями, стена, которая на самом деле была дверью, открылась. Кит нырнула в темноту. Рейстлин огляделся, затем осторожно проследовал вслед за ней.

Китиара положила руку на камень с другой стороны, и дверь закрылась, приглушая вопли баньши. Они оба облегченно вздохнули.

Кит взяла у Рейстлина факел и пошла впереди, освещая путь. Лестница, вырезанная прямо в скале, спускалась куда-то вниз. Китиара быстро шла, стук ее ботинок по камню заглушал едва слышимые вопли баньши. Рейстлин следовал за ней. Он отметил, что лестница не была обуглена, и в воздухе не чувствовалось запаха дыма или смерти.

— Эта кладка новая, — сказал он, проведя рукой по скале и посмотрев на пыль на ладони. — Недавно построенная.

— Рукой нашей Королевы, — ответила Китиара.

Рейстлин остановился.

— Куда ты меня ведешь? Что это за место?

Китиара хитро улыбнулась.

— Может быть, ты предпочитаешь вернуться наверх и еще раз послушать этот хор?

Рейстлин продолжил спуск. Лестница — он насчитал сорок пять ступеней — привела к двери, сделанной из настоящей твердой стали. Рейстлин изумленно оглядел ее. Одна только эта дверь стоила всех неракских богатств. Он не мог вообразить, какое же сокровище могла она охранять.

Китиара положила свою правую руку ладонью вниз в центр двери, которая была гладкой и ровной, без единой отметины. Кит произнесла одно слово: «Такхизис», и белый свет заструился из-под ее ладони. Она снова назвала имя Темной Королевы, и запылал зеленый свет. Китиара произнесла имя еще три раза, и каждый раз цвет менялся на красный, синий и черный.

Очертания пятиглавого дракона засверкало на двери, и она тихо и бесшумно поднялась вверх, пока не исчезла в потолке.

Китиара жестом пригласила Рейстлина войти. Он не пошевелился, холодно глядя на нее.

— Ты первая, — сказал он.

Китиара рассмеялась, покачала головой и прошла вперед. Она повыше подняла факел, чтобы он смог осмотреть хранилище. Свет заблестел на стенах, вырезанных в твердой скале. Хранилище было небольшим, шагов двадцать в длину и столько же в ширину. Потолок был низким. Рейстлин мог бы дотянуться до него кончиками пальцев.

В хранилище содержались только три предмета: песочные часы, сделанные из хрусталя, обрамленного золотом; золотая подставка, на которой стояли песочные часы и свеча, разделенная красными пронумерованными полосами на двадцать четыре части. Свеча отсчитывала часы суток. Она почти полностью прогорела.

Рейстлин все еще не полностью доверял Китиаре, но любопытство преодолело внутренние предостережения. Он вошел в комнату и подошел к песочным часам, чтобы осмотреть их. Ему не нужно было произносить заклинание, чтобы понять, что вещь эта магическая.

Верхняя часть песочных часов была заполнена песком, дно же было окутано тьмой, абсолютной и вечной. Рейстлин присмотрелся и увидел, что в узком промежутке между верхней и нижней частями песочных часов находится одно зернышко песка. Оно не падало вниз и блокировало остальной песок наверху.

— Они забиты, — сказал Рейстлин.

— Подожди! — выдохнула Китиара.

— Чего?

— Темных Часов, — ответила Китиара.

Рейстлин наблюдал, как пламя свечи пожирало воск, пока не была преодолена красная полоса, отмечавшая конец суток. Когда полоса стала таять, он взглянул на песочные часы и тихо выдохнул.

Песчинка, которая застряла в узком промежутке между двумя половинами часов, стала искриться. Затем она засияло ярко, как звезда, и, как звезда, пронеслась через тьму, падая на дно. Зерно еще мгновение мерцало во тьме, но затем свет исчез. Вторая маленькая песчинка проскочила в узкое отверстие и зависла в нем.

Китиара заменила свечу, которая отмеряла часы, зажигая новую от пламени старой. Огонек ясно и ровно загорелся в недвижимом воздухе хранилища.

— Что это? — с благоговением тихо спросил Рейстлин.

— Звездные Песочные Часы, — сказала Китиара. — Они стали отмерять время в первый день миротворения. Когда песок просыплется, время закончится.

Рейстлину хотелось дотронуться до блестящей поверхности хрусталя, но он продолжал держать руки сжатыми в кулаки в рукавах мантии. Он должен быть осторожен с артефактами.

— Что они здесь делают? Почему они у Такхизис?

— Она создала их.

— Какое это имеет отношение к Ариакасу? — спросил Рейстлин.

— Никакого, — ответила Китиара.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Да, я знаю, именно это я и сказала Иоланте. Я должна была сказать ей что-то, чтобы иметь повод привести тебя сюда, иначе ее охватили бы подозрения. Как ты думаешь, как сбежала колдунья Ладонна? Иоланта помогла ей. Ведьме нельзя доверять, младший братик.

Рейстлин не удивился. Он всегда подозрительно относился к Иоланте.

— Я не доверяю ей, — сказал Рейстлин. — Я никому не доверяю.

— Даже мне? — игриво спросила Китиара.

Она протянула руку, как будто намереваясь пригладить его волосы, как бывало, когда он в детстве лежал в горячке.

Рейстлин отодвинулся от нее.

— Почему я здесь? Чего ты хочешь от меня?

Китиара положила руку на золотую вершину песочных часов.

— Хитрец. Помню, они все тебя так называли. Возможно, именно поэтому я всегда ценила тебя выше всех. Кажется, Нуитари предал свою мать в последний раз. Такхизис решила избавиться и от него, и от его двоих ненадежных кузенов. Она введет в мир новых богов, Серых Богов. Они будут подчиняться Королеве и получать свою силу только от нее.

Рейстлин пошатнулся, как от удара в лицо. Если бы он не опирался на свой посох, то непременно упал бы. Все мысли о спасении Лораны вылетели у него из головы. Он должен был догадаться. Теперь он был в смертельной опасности. Кит говорила об уничтожении богов магии, уничтожении магии, которая была его жизненной основой.

Он чувствовал, что Темная Королева где-то поблизости. Он чувствовал ее дыхание на своей шее. Он услышал ее голос, как уже однажды слышал его в Красном Особняке.

«Служи мне! Подчинись мне!».

Китиару наказывали за его неповиновение. Рейстлин подумал, что должен быть осторожным, очень осторожным.

— Интересное намерение, — спокойно сказал Рейстлин. — Уничтожение трех богов не может быть легким, даже для Такхизис. Как она планирует сделать это?

— С твоей помощью, младший братик, — Китиара посмотрела на пламя свечи. — Завтра ночью, Ночью Глаза, самые сильные маги на Ансалоне соберутся в одном месте — в Вайретской Башне Высшего Волшебства. Ты уничтожишь эту башню и всех, кто будет находиться в ней.

— А если я откажусь? — спросил Рейстлин.

— А зачем тебе отказываться? Ты ничем не обязан этим магам. Они заставили тебя пострадать, — сказала Китиара. — Такхизис сделает тебя гораздо сильнее, чем когда-либо был Пар-Салиан, гораздо сильнее, чем все маги в мире вместе взятые. Ты должен только попросить ее об этом.

Рейстлин наблюдал, как пламя свечи разъедает воск.

— Что от меня требуется? — спросил он.

— Служи Такхизис и она выполнит все твои желания, — ответила Китиара. Она снова положила руку на песочные часы. — Предай ее, и она сожрет тебя.

— Не слишком большой выбор, — заметил Рейстлин.

— Тебе повезло, что она вообще дает тебе его. Я не знаю, что ты сделал, но наша Королева не слишком тебя любит. Она просто дает тебе шанс. Каков твой ответ?

Рейстлин пожал плечами.

— Я кланяюсь нашей Королеве.

Китиара улыбнулась своей кривой улыбкой.

— Я так и знала, что ты согласишься.

 

Глава 3

Сломанная дверь. Вопрос доверия

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Уже было далеко за полночь. Начинался новый день, который изменит его жизнь. Рейстлин возвратился в свою комнату в Сломанном Щите, не помня толком, как это сделал. Он был поражен, когда понял, что произносит заклинания и проходит коридорами магии, не осознавая, что он делает. Ему было приятно думать, что какая-то часть его разума продолжала работать рационально, в то время как остальная часть носилась в панике, дико вопя и заламывая руки.

— Успокойся, — сказал он себе, шагая взад и вперед по маленькой комнате. — Я должен сохранять спокойствие. Мне нужно все обдумать.

Кто-то постучал в пол его комнаты.

— Сейчас чёртова середина чёртовой ночи! — крикнул голос, доносящийся сквозь половицы. — Прекрати этот чёртов топот, или я поднимусь вверх и самолично прекращу его!

Рейстлин мгновение раздумывал, не бросить ли ему в пол шаровую молнию, но решил, что этим ничего не добьется кроме сожжения гостиницы дотла. Он бросился на кровать. Рейстлин был измотан и должен был поспать. Он попробовал закрыть глаза и тут же увидел, как крошечная сверкающая песчинка падает во тьму. Он видел, как свеча сжигала часы.

Сегодня Ночь Глаза.

Сегодня я должен уничтожить магию.

Сегодня я должен уничтожить самого себя.

Потому что магия — это он сам. Магия была его жизнью. Без нее он был никем, даже меньше чем никем. Ах да, Такхизис обещала, что он получит от нее магию, так же как и Ариакас. Рейстлин должен был бы молиться ей, просить ее. И она, возможно, поделится с ним какими-нибудь крохами.

А если он откажется, где он найдет такое место в мире, где сможет спрятаться от мести богини?

Рейстлин почувствовал, что задыхается. Он поднялся с кровати, подошел к окну и, открыв ставни, вдохнул прохладный ночной воздух. Вдалеке темнела громада Храма, нависая над Неракой и гася звезды. Башни и шпили скорчились в лихорадочном видении мага, превратились в когтистую лапу, которая потянулась к нему, схватила за горло…

Рейстлин с судорожным вдохом пришел в себя. Он заснул стоя. Пошатываясь, он пошел обратно к кровати и упал на нее. Он закрыл глаза и тут же погрузился в сон, атаковавший его, как дикое животное, и затягивая его в свои темные глубины.

Но, в то время, пока он спал, его холодный и расчетливый разум, должно быть, бодрствовал, так как, когда он проснулся через несколько часов, он знал что ему нужно делать.

* * *

Начинался день, и караулы менялись. Солдаты, покидающие дежурство, были в хорошем настроении, направляясь в таверны. Солдаты, заступающие в патруль, ворчали и ругались, меняясь в карауле. Серый туман, как щупальца, скользил по городу. Но он обязательно рассеется. Ночь Глаза будет ясной. Ночь Глаза всегда была ясной. Боги позаботятся об этом.

Рейстлин стремительно шел, спрятав руки в рукавах мантии, с закрытой капюшоном склоненной головой. Он столкнулся с группой солдат, которые впились в него взглядом и принялись ругаться, но он не обратил на них никакого внимания. Солдаты продолжали что-то бормотать, но продолжили свой путь или опаздывая на работу или просто в жажде более серьезных удовольствий.

Рейстлин вошел в Красный Район, прошел через ворота и остановился, чтобы осмотреться. Он был здесь только однажды, но это было после наступления темноты и, кроме того, он тогда симулировал бессознательное состояние.

Он прошел по маршруту Водоворота и достиг того места, где, как он думал, был вход в подземелье позади большого здания. Вход был хорошо замаскирован, и Рейстлин все еще не был уверен, что это именно то же место. Он обошел здание и посмотрел на знак, висящий над дверью: лютня, подвешенная на веревке. Ветер свистел в струнах и заставлял их мелко звенеть.

Рейстлин забарабанил в дверь. Собаки залаяли.

— Мы еще не открыты! — раздался изнутри низкий голос.

— Теперь открыты, — сказал Рейстлин. Он вытащил из мешочка немного помета и стал перекатывать его между пальцами, одновременно произнося магические слова.

— Дайя лаксана бантенг!

Магия заполнила его тело, сделав сильнее. Рейстлин пнул тяжелую деревянную дверь и этим развалил ее в щепки. Железный замок упал на землю. Рейстлин посохом убрал с дороги несколько мелких обломков и вошел в магазин.

Его встретили два дога. Собаки не нападали, они просто стояли перед ним с опущенными головами и прижатыми ушами. Сука подняла губу, показывая желтые клыки.

— Отзови собак, — сказал Рейстлин.

— Иди в Бездну! — взвыл человек с черной бородой, сидевший на табурете в задней части загроможденной комнаты. — Посмотри, что ты сделал с моей дверью!

— Отзови собак, Лут, — повторил Рейстлин. — И даже не думай прикасаться к тому арбалету. Если ты попытаешься, все что останется на том табурете, это засаленный волосатый шарик, оставшийся от сожженного гнома.

Лут медленно отодвинул руку от арбалета.

— Шинаре, — позвал он, — Хиддукель. Ко мне.

Собаки зарычали на Рейстлина, но послушно подбежали к хозяину.

— Запри их в той комнате, — приказал Рейстлин, указывая на спальню полугнома.

Лут позвал собак в свою комнату и, с ворчанием поднявшись с табурета, запер за ними дверь. Рейстлин прошел через груды барахла к задней части лавки.

— Что тебе надо? — спросил Лут, пристально глядя на Рейстлина.

— Мне нужно поговорить с Талентом.

— Ты пришел не в то место. Он в Сломанном Щите…

Рейстлин хлопнул рукой по прилавку.

— У меня нет настроения выслушивать твое вранье. Скажи Таленту, что я должен поговорить с ним сейчас же!

Лут презрительно ухмыльнулся.

— Я не твой чертов мальчик на побегушках…

Рейстлин схватил Лута за толстую бороду и закрутил ее так, что на глазах полугнома выступили слезы.

Лут завизжал и попытался вырваться, схватившись за руки Рейстлина. С таким же успехом он мог попытаться выломать одну из толстых деревянных балок на потолке. Рейстлин все еще находился под действием своего заклинания. Он сильно рванул бороду Лута, так что выступила кровь, заставляя полугнома застонать от боли. Слыша крики своего хозяина, собаки неистово лаяли и бросались на дверь.

— Я оторву твою бороду целиком, — прошипел Рейстлин сквозь зубы, — если ты не сделаешь, что я прошу. Сейчас ты пошлешь за Талентом. Ты скажешь, что он должен встретиться со мной в том же самом месте, где мы встречались с ним в прошлый раз: в подземелье под этим зданием.

Лут пробормотал проклятие.

Рейстлин дернул сильнее.

— Я сделаю, что ты говоришь! — завопил Лут, чуть ли не повиснув на руках Рейстлина. — Отпусти меня! Отпусти!

— Ты поговоришь с Талентом? — спросил Рейстлин, не выпуская бороду.

Лут кивнул. По его щекам текли слезы.

Рейстлин выпустил бороду и отбросил Лута от себя.

Полугном тер свой горящий подбородок.

— Мне нужно послать за ним Мари. Я не могу пойти сам. Ты сломал мою дверь. Даже слепой обчистит меня до нитки!

— Где Мари?

— Она обычно приходит как раз в это время.

Как будто вызванная словами полугнома, кендерша появилась в дверном проеме.

— Эй, Лут, что случилось с твоей дверью? — спросила она. — О, привет Рейст. Я тебя сразу не заметила.

— Прекрати болтовню, — зарычал Лут. — И не входи сюда. Беги и найди Талента. Скажи ему, чтобы он шел в туннели.

— Конечно, Лут, я пойду. Но что случилось с дверью?

— Бегом, куриные мозги! — проревел Лут.

— Ты должна поспешить, Мари, — сказал Рейстлин. — Это срочно.

Кендерша посмотрела на одного, затем на другого и убежала.

— И приведи плотника! — крикнул Лут ей вдогонку.

— Как мне добраться до туннеля? — спросил Рейстлин.

— Ты такой умный, сам догадаешься, — огрызнулся Лут. Он все еще потирал свой подбородок.

Рейстлин бросил быстрый взгляд на захламленную комнату.

— Ах, конечно же, лазейка под местом собаки. Не слишком оригинально. Люк заперт? Ключ есть?

Лут что-то невнятно пробормотал.

— Я могу просто взорвать твой пол, — сказал Рейстлин.

— Никакого ключа нет, — ответил Лут, — просто подними проклятую дверь и спустись по проклятой лестнице. Смотри в оба. Лестница очень крута. Было бы очень жалко, если бы ты упал и свернул себе шею.

Рейстлин подошел к корзине собаки и отпихнул ее в сторону. Под ней был люк.

Заклинание уже почти утратило свою силу, но у Рейстлина к счастью хватило собственных сил, чтобы отворить тяжелый деревянный люк. В такие моменты ему сильно не хватало Карамона.

Рейстлин всмотрелся во тьму под крышкой, которая превратится в кромешный мрак, когда он закроет люк.

— Ширак, — сказал он, и кристалл наверху его посоха засветился.

Он подобрал полы своей мантии и осторожно спустился по лестнице, закрыв за собой люк. Подземная комната была тиха и пахла суглинком. Он слышал вдалеке звук капающей воды. Он осветил комнату и через несколько мгновений нашел стул, к которому был прикован цепью и стул Талента.

Рейстлин взял стул Талента и сел в ожидании.

* * *

Талент не заставил себя долго ждать. Рейстлин даже не успел заволноваться, когда услышал топот обутых ног по земляному полу и увидел свет фонаря, сияющего в темноте. Рейстлин держал в руке щепотку розовых лепестков, приготовившись произнести сонное заклятие, если Талент решил послать на встречу кого-то вместо себя. Кого-то, кто был таким же, как Водоворот.

Но Талент был единственным, кто появился в кругу света посоха.

— Сядь, — сказал Рейстлин, подталкивая ему ногой стул.

Талент остался стоять и свернул на груди руки.

— Я пришел, но не потому что хотел прийти. Возможно, ты уже подверг нас всех опасности…

— Ты уже в опасности, — ответил Рейстлин. — Я был в Даргаардской Крепости. Я говорил со своей сестрой. Пожалуйста, сядь. Я не хочу вытягивать шею, чтобы смотреть на тебя.

Талент поколебался, затем сел. Его меч висел на боку и наконечник воткнулся в земляной пол.

— Хорошо, — сказал он. — Что говорила Синяя Леди?

— Очень много вещей, большинство из которых тебя не касаются. Но одна все-таки имеет к тебе отношение. Вас предали. Такхизис знает все. Она приказала, чтобы Ариакас убил тебя, Мари и всю остальную часть твоей бригады.

Талент нахмурился.

— Не то чтобы я не верил тебе, Маджере, но если Ариакас знает обо всем, то почему не арестовал меня до сих пор?

— Потому что ты намного популярнее в Нераке, чем Император, — сказал Рейстлин. — На улицах начался бы настоящий бунт, если бы Сломанный Щит закрыли, а тебя арестовали. То же самое насчет твоего волосатого друга. Его дело крайне важно для большинства людей в этом городе, особенно сейчас, когда многим подразделениям не платят. И, кроме того, в храме есть жрецы, половина из которых у тебя в кармане. Они должны будут забыть о роскошных безделушках с черного рынка, которыми так хотели владеть.

Талент улыбнулся.

— Да, думаю, так и есть. Значит, Ариакас не планирует арестовать нас…

— Нет. Он планирует убить вас, — сказал Рейстлин.

— И когда же, ты думаешь, это случится?

— Сегодня вечером, — ответил Рейстлин.

— Сегодня вечером? — Талент в тревоге поднялся.

— Ночь Глаза. Иоланта говорила мне, что ты и твой друг из Волосатого Тролля всегда в этот день устраиваете празднество и зажигаете костры. Сегодня вечером костры выйдут из-под контроля. Огонь распространится и к Волосатому Троллю и к Сломанному Щиту. Когда вы будете бороться с огнем, произойдет ужасный несчастный случай. Ты, Мари, Водоворот и остальные члены Скрытого Света будут заблокированы огнем в пылающем здании. Вы сгорите дотла.

— А как насчет Лута? — резко спросил Талент. — Его не будет на празднестве. Он никогда не покидает свою лавку.

— Его тело будет найдено утром. Непонятно отчего его собственные собаки нападут на него и разорвут в клочья.

— Я понял, — мрачно сказал Талент. — Кто предатель? Кто нас предал?

Рейстлин встал.

— Я не знаю. Мне наплевать на это. У меня есть свои собственные проблемы, и они намного более серьезны, чем твои. Кстати, это подводит нас к заключительной теме. Есть еще двое, которые должны умереть сегодня ночью. Первая — Иоланта…

— Иоланта? Ведьма Ариакаса? — ошеломленно произнес Талент. — Зачем ему убивать ее?

— Ему незачем. Это нужно Синей Леди. Вторым человеком является Снаггл, хозяин магической лавки. Он тоже не будет хотеть покидать сегодня свой магазин. Его «убедят» это сделать.

— Что, во имя Бездны, происходит? — пораженно спросил Талент.

— Я не могу сказать тебе обо всем заговоре. Я могу сказать тебе только то, что этой ночью Королева Такхизис захватит контроль над магией. По ее приказу Синяя Леди пошлет батальоны смерти, чтобы убить так много магов, как это будет возможно. Снаггл и Иоланта в этом списке.

Талент уставился на него, притихший и потрясенный. Затем он сказал:

— Почему ты говоришь об этом мне? Почему бы тебе не предупредить саму Иоланту?

— Потому что не доверяю ей, — ответил Рейстлин. — Я даже сейчас не уверен, на какой она стороне.

Талент покачал головой.

— Ты знаешь, что Иоланта угроза тебе, но все же хочешь защитить ее. Я думал, что ты из тех парней, которые скорее посмеются, глядя, как она горит в огне. Я не понимаю тебя, Маджере.

— Думаю, в мире есть много вещей, которых ты не понимаешь, — язвительно сказал Рейстлин. — К сожалению, у меня нет времени, чтобы объяснить это тебе. Удовлетворись тем, что я просто должен кое-что Иоланте и Снагглу. А я всегда плачу по своим счетам.

Он поднял свой посох со светящимся навершием и встал.

— Эй! — крикнул Талент. — Куда ты идешь?

— Я выйду через туннели, — сказал Рейстлин. — Твой приятель Лут не сильно обрадуется, увидев меня снова.

— Ты прав, я слышал о сломанной двери, — сказал Талент, подходя к Рейстлину. — Но ты заблудишься. Я проведу тебя.

— Не беспокойся. Я помню путь с прошлого раза.

— Ты помнишь? Но ты не можешь помнить! Ты был… — Талент запнулся и уставился на мага. — Ты симулировал обморок. Но как ты узнал, что напиток был…

— У меня превосходное обоняние, — ответил Рейстлин.

Они пошли вместе. В тишине раздавались только шелест черной мантии, легкие удары посоха по земляному полу и топот ботинок Талента. Талент шел, опустив голову и сложив руки за спиной, погруженный в раздумья. Рейстлин бросал вокруг внимательные взгляды, отмечая что от их туннеля отклоняется множество других проходов, которые тоже, несомненно использовались повстанцами. Он мысленно воссоздал в голове карту города и попытался вычислить, куда ведут все эти туннели.

— Система весьма обширна, — заметил Рейстлин. — Например, я мог бы предположить, что этот туннель, — он указал посохом, — ведет к храму Темной Королевы. А этот, — он указал на другой туннель, — приводит прямо к Сломанному Щиту.

— А это, — мрачно сказал Талент, положив руку на рукоятку меча, — приводит к смерти людей, которые высказывают слишком много чертовых предположений.

Рейстлин улыбнулся и склонил голову.

— Есть кое-что, чего я не могу понять, — неожиданно сказал Талент. — Ты не доверяешь Иоланте, такому же магу, как и ты. Боги знают, что я не доверяю тебе. Но ты доверяешь мне. Ты должен мне доверять, иначе не рассказал бы это все. Почему?

— Ты мне кое-кого напоминаешь, — ответил Рейстлин после минутной паузы. — Как и ты, он был соламнийцем. Est Sularus uth Mithas. Он жил согласно этому девизу. Его честь была его жизнью.

— У меня не так, — сказал Талент.

— Именно поэтому ты все еще жив, а Стурм нет. И поэтому я доверяю тебе.

Талент сопроводил мага до конца туннелей. Как только они вышли на улицу, Талент проследил за Рейстлином, наблюдая, как черная мантия слилась с толпой. Даже после того, как Рейстлин ушел, Талент остался стоять на тропинке, мысленно восстанавливая в памяти все слова мага.

Все это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой. Такхизис пытается уничтожить богов магии! И что? Кто будет скучать по кучке магов, если это случится? Мир был бы лучшим без магов, в это верило большинство людей. Большинство людей, включая Талента.

«Взять только этого молодого человека, — подумал Талент. — От него у меня мурашки по коже. Симулировал бессознательное состояние! Водоворот должен быть более осторожным в следующий раз. Только, возможно, никакого следующего раза уже не будет. Не будет, если то, что сказал Маджере, правда. Я верю ему? Это все может быть ловушкой!».

Талент покинул переулок и прошел к магазину Лута. Там он нашел своего друга, который впервые на его памяти собрал достаточно сил и энергии, чтобы пройти от прилавка ко входу в лавку. Лут стоял возле уничтоженной двери, тыкая обломки тростью и извергая проклятия. Мари сидела на крыльце, положив на руки подбородок, и с удовольствием слушала его красочную речь.

— Мари, — сказал Талент, встав на колени возле кендерши, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Что ты думаешь об этом маге, Маджере?

— Он мой друг, — быстро ответила Мари. — Мы с ним много разговаривали. Мы собираемся изменить Тьму.

Талент минуту пристально смотрел на нее, затем встал.

— У нас проблема.

— Бездна забери, ты прав! — сердито сказал Лут. — Посмотри, что этот паршивый ублюдок сделал с моей дверью!

— У нас есть большая проблема, чем эта, — сказал Талент Оррен. — Войдите внутрь, оба. Мы должны поговорить.

 

Глава 4

Бог Белых Мантий. Бог Красных Мантий. Бог Чёрных Мантий

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

— Овечью шкурку, — сказал Рейстлин. — Самую лучшую. И перо.

— Какое именно? — спросил Снаггл, снимая с полки коробку. Он поставил ее на прилавок и открыл. — У меня есть прекрасные перья, господин. Только что получил. Черное лебединое перо, белое…

Рейстлин осмотрел перья, затем поднял одно. Он тщательно проверил наконечник, потому что он должен быть идеален, и провел пальцами по мягким перьям. Он вспомнил тот день в классе мастера Теобальда, день, когда его жизнь изменилась. Нет, не так. В тот день его жизнь не изменилась. Она получила подтверждение.

— Я возьму воронье перо, — сказал Рейстлин.

Снаггл скривился.

— Воронье? Вы уверены? Вы можете себе позволить и лучшее перо. Эти ваши зелья — настоящее сокровище. Они быстро распродаются, и я планировал заказать больше.

Он вытащил лебединое перо.

— У меня еще есть павлинье. Иоланта использует для работы только павлиньи перья.

— Я не удивлен, — ответил Рейстлин. — Спасибо, но это именно то, что мне нужно.

Он положил непритязательное перо на прилавок. С большой осторожностью он выбрал овечью шкурку. Тут он действительно выбрал лучший экземпляр.

Снаггл сложил его покупки и, подсчитав стоимость, сказал, что по цене они равняются тому, что он был должен Рейстлину за снадобья. Он сделал магу новый заказ, намного больший, чем предыдущий. Заказ, который никогда не будет выполнен. Рейстлин надеялся спасти старика, но не был в состоянии спасти его лавку, которая будет сожжена до основания. Рейстлин смотрел на аккуратно сложенные коробки, которые содержали компоненты для заклинаний, артефакты, свитки и микстуры. Он подумал о квартире Иоланты над лавкой, о ее книгах заклинаний и свитках, одежде и драгоценностях. Все это будет уничтожено в огне.

Остановившись на полдороге к выходу, Рейстлин оглянулся на Снаггла, который преспокойно сидел на табурете, попивая тарбеанский чай и не осознавая, какая опасность уже приближается к нему.

— Как вы будете праздновать Ночь Глаза, господин? — спросил Рейстлин.

Снаггл пожал плечами.

— Так же, как и любую другую ночь. Я выпью свой чай, запру лавку и лягу в постель.

Рейстлин на мгновение представил себе, как огонь охватывает лавку и кровать старика. Пряча свои драгоценные покупки в длинном рукаве мантии, он вышел на улицу, направляясь к своей следующей цели: Неракской Башне Высшего Волшебства.

* * *

Рейстлин прошептал запирающее заклятие на дверь, самое сильное, из тех, что он знал. Он не думал, что кто-то может прийти сюда, но не мог рисковать, что его потревожат. Он медленно шел по лестнице. Время уходило. Он мог видеть песчинку, застрявшую в узкой части песочных часов. С каждым мгновением песчинка чуть больше приближалась к забвению.

Рейстлин устал. Он был на ногах еще до рассвета, не будучи в силах отдыхать, пока не поговорит с Талентом и не убедится, что у них все хорошо. Все эти менее важные дела он сделал в первую очередь. Теперь, когда пришел момент принять окончательное решение, его шаги замедлились. Даже предупредив Талента, он все еще не полностью посвятил себя борьбе против Такхизис. Он в любой момент мог отступить, сделать то, что он должен сделать. То, что он обещал Китиаре.

Рейстлин продолжил подниматься.

Он сел на высокий табурет в потрепанной небольшой кухне, в которой все еще сохранялся запах вареной капусты. Развернув пакет, он осторожно взял овчину и положил ее перед собой на стол. Он разгладил ее руками, как делал, когда был ребенком. Маг взял воронье перо и опустил его в чернила. Он видел свою руку, и это была рука ребенка. Он услышал голос, и это был голос мастера Теобальда, ненавидимого и презираемого им учителя.

Вы напишите на этой овчине два слова: Я — Маг. Если у вас есть дар, то что-то произойдет. В противном случае ничего не случится.

Взрослый Рейстлин написал два слова резкими, жирными и большими буквами:

Я — Маг.

Ничего не произошло. В первый раз было то же самое.

Рейстлин обратился внутрь себя, к самой основе его существа и поклялся, что сделает это. Ничто в моей жизни не имеет значения, кроме этого. Ничего не существует, кроме этой минуты. Я рожден для этой минуты и если я потерплю неудачу, то в эту же минуту умру.

Он помнил свою молитву, слова, навсегда иссушившие его сердце.

Боги Магии, помогите мне! Я посвящу вам свою жизнь. Я буду всегда служить вам. Я прославлю ваши имена. Помогите мне, пожалуйста, помогите мне.

Молитва, которую он произнес сейчас, была другой.

— Боги Магии, — сказал он. — Я обещал, что посвящу вам свою жизнь. Я обещал всегда служить вам. Сегодня я сдерживаю свое обещание.

Он посмотрел на слова, которые написал, простые слова детского испытания и подумал о жертвах, которые он принес, о боли, которую вынес и о боли, которая будет с ним до конца жизни. Он подумал о благословениях, которые ему дали и которые сделали эту боль стоящей того. Он подумал, что магия, боль и благословение могут исчезнуть, оставляя его таким, каким он был в детстве: слабым, болезненным, одиноким и напуганным.

Он подумал об Антимодесе, его наставнике, маге практического склада ума и деловаре, о Пар-Салиане, который наблюдает за всем вокруг, но от этого не становится более дальновидным, о Юстариусе, охромевшем после Испытания, который желал жить в мире и растить детей. Он подумал о Ладонне, которая поверила обещаниям Темной Королевы, потом предала ее и была испепелена ее яростью.

«Все они умрут сегодня ночью, если я не остановлю Такхизис».

Рейстлин поднял голову и заговорил громче:

— Я знаю, что разочаровал вас всех. Я знаю, что вы не одобряете того, кем я стал. Я знаю, что нарушил ваши законы. Это не означает, что я вас не уважаю или пренебрегаю вами. Этой ночью я докажу это. Обращаясь к вам, я уже рискую своей жизнью.

— Небольшой риск, — сказал Нуитари. — Учитывая то, что без магии у тебя не будет никакой жизни.

Бог стоял возле Рейстлина. Его лицо было круглым как луна, глаза были темными и пустыми, что делало гнев, пылающий в них, еще более ужасным. Он был одет в черную мантию и держал в руке плеть с черными щупальцами.

— Ты прав, ты действительно нарушил наши законы, — сказал Солинари, подходя к своему кузену. Облаченный в белую мантию, бог держал в руке ледяную плеть. — Конклав магов был создан с целью управлять магией и теми, кто ее использует. Ты не просто нарушаешь законы, ты презираешь и насмехаешься над ними.

— И все же я понимаю его, — сказала Лунитари, красивая и величественная, ее волосы перемежались черными и белыми прядями. Ее мантия была красной, в руке огненная плеть. — Я не потворствую его действиям, но я понимаю. Что ты хочешь от нас, Рейстлин Маджере?

— Я хочу, чтобы вы спасли то, что может быть уничтожено этой ночью. В Даргаардской Крепости есть подземная палата. В этой палате стоят звездные песочные часы. Их сотворила Такхизис. Песок, который она насыпала в них, является будущим, которого она жаждет, будущим, в котором она будет безраздельно властвовать. Каждая песчинка после своего падения приближает это будущее.

— Этой ночью Такхизис призовет трех новых богов — Серых Богов, богов «новой магии», охранять песочные часы. Она намеревается заменить этими бесцветными богами вас. Ее новые боги будут поклоняться ей. Вся магия будет течь через нее. Вы трое больше не будете нужны.

Кузены уставились на него в молчании, слишком пораженные, чтобы говорить.

— Этой ночью, — продолжил Рейстлин. — Вы можете заманить в ловушку этих трех богов и уничтожить песочные часы. Этой ночью вы можете спасти себя. Вы можете спасти магию.

— Если то, что ты говоришь, правда… — начал Солинари.

— Загляните в мое сердце, — коротко сказал Рейстлин. — И узнайте, говорю ли я правду.

— Да, это правда, — сказала Лунитари, и ее голос гневно задрожал.

Солинари нахмурился.

— Чтобы бороться с богами, мы должны использовать всю нашу силу. Мы будем должны забрать всю магию из мира. А что произойдет тогда с нашими магами? Они станут беспомощны.

— Большинство магов соберутся в Башне Высшего Волшебства. Я обязуюсь защитить их.

— И мы должны довериться тебе?!

Рейстлин слабо улыбнулся.

— У вас нет выбора.

— Если ты сделаешь это, то Такхизис узнает, что ты ее предал. Она станет твоим врагом не только в этой жизни, но и после смерти, — предупредила его Лунитари.

— Присоединяйся к Конклаву Магов. Подчинись закону, — сказал Солинари. — Мы защитим тебя.

— Иначе ты останешься один, — сказал Нуитари.

— Я рассмотрю ваше предложение, — сказал Рейстлин.

Что еще он мог сказать, чувствуя жар огненной, холод ледяной и яд черной плети?

Солинари и Нуитари были недовольны его ответом, но у них теперь были неотложные дела и они не стали принуждать его или уговаривать. Они отбыли, осталась только Лунитари.

— Ты ведь не думаешь присоединиться к Конклаву, не так ли?

Рейстлин посмотрел на слова на овчине. Черные буквы на белом. Он провел по ним пальцем.

— Я, маг, — тихо сказал он.

Он пораженно увидел, что слова покраснели, как если бы были написаны кровью. Он задрожал и смял овчину рукой. Когда он поднял глаза, Лунитари исчезла.

Рейстлин глубоко вздохнул, закрыл глаза и опустил голову на руки. Они правы. Он затеял опасную, смертельную игру. Он рисковал не только своей жизнью, но и душой. Но, как сказал Нуитари, это небольшой риск.

Рейстлин чувствовал себя вымотанным, но у него еще было дело, которое он должен сделать до наступления судьбоносной ночи. Он покинул Неракскую Башню Высшего Волшебства, чтобы никогда уже в нее не вернуться.

* * *

Рейстлин вошел во внутренний город, воспользовавшись своим поддельным пропуском, чтобы пройти через ворота. Ему пришлось долго ждать в длинной очереди, потому что проход был переполнен солдатами. Он помнил, что Китиара что-то говорила насчет того, что Ариакас созывает в Нераку всех Повелителей. Она сама приедет в храм, как только вопрос богов будет улажен.

Рейстлин пошел прямо в храм. Он вступил в него через главные ворота, кратко попросив одного из темных пилигримов быть его провожатым.

Пилигрим привел его к Святилищу. Рейстлин упал на пол перед алтарем, коснувшись лбом пола, и молился Такхизис.

— Моя Королева, я сделал, как вы просили. Я умоляю у вас вашего благословения.

 

Глава 5

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К

Ночью Глаза все три луны, олицетворявшие богов магии, сливались друг с другом, образуя огромный глаз на небесах и предоставляя свою силу их магам по всему Ансалону.

Но этой ночью луны вообще не взошли. Свет Солинари не серебрил озера. Красный свет Лунитари не поджигал небеса. Черное излучение Нуитари, видимое только тем, кто посвятил себя ему, было невидимо для всех. Луны исчезли. И магия тоже. Глаз закрылся.

По всему континенту зашагали батальоны смерти Такхизис, чтобы разыскать несчастных беспомощных магов и уничтожить их. Отряды драконидов, вооруженных мечами и кинжалами, вышли из Неракского Храма. Одна команда направилась к ветхой Башне Высшего Волшебства. Никого там не обнаружив, они подожгли ее. Вторая пошла прямиком в магическую лавку Снаггла на Ряду Магов. К их огромному удивлению, старик куда-то ушел, впервые на памяти многих покинув свой магазин.

Сердитые и обескураженные, дракониды учинили в лавке разгром, снимая с полок аккуратно помеченные коробки, выбрасывая их содержимое на улицу и поджигая его. Дракониды расколотили бутылки, растоптали пузырьки и забрали артефакты, которые должны были быть доставлены в Храм. Когда лавка опустела, они подожгли здание. Другие команды были посланы к «Сломанному Щиту» и «Волосатому Троллю», чтобы устроить «случайные» пожары, которые сожгут таверны дотла и вместе с ними, к прискорбию, и их хозяев.

Группа, посланная в Сломанный Щит, возглавлялась командиром Слитом, и он не был счастлив от этого. Слит не дал бы за магов и две чешуйки со своего хвоста и с удовольствием посмотрел бы как их выпотрошат всех до единого. Но ему нравился Талент Оррен. Слиту нравился Талент, и еще больше ему нравилась сталь Талента, которую тот ему платил. Слит не только обеспечивал поставки многих контрабандных товаров для Талента, а еще и получал проценты со всех клиентов, которых привел к нему.

Слит уныло подумал, что, так как ему не платили зарплату в армии, его доходы теперь сократятся до нуля, и у него больше не было причин оставаться в Нераке. Слит вообще не должен был здесь находиться. Он был дезертиром, который еще раньше покинул армию и остановился в Нераке только из-за того, что слышал, что тут можно подзаработать стальных монет. Сивак топал по темной улице, ломая голову над способом не повиноваться приказам, фактически не имея такой возможности. Тут один из его подчиненных настойчиво потребовал его внимания.

— Что? — прорычал Слит.

— Господин, здесь что-то не так, — сказал Глаг.

— Если ты имеешь в виду, что Такхзис забыла подарить тебе мозги, то это уже всем известно, — пробормотал Слит.

— Нет, господин, — сказал Глаг. — Посмотрите на таверну. Она… ну, слишком тиха, господин. Слишком тиха. Где же праздник?

Слит остановился. Это был чертовски хороший вопрос. Где же праздник? Здесь, как предполагалось, должны были быть костры и толпы, толпы, которым хорошо заплатили за то, чтобы они подожгли таверну. Слит видел огни в «Сломанном Щите», но не было слышно хриплого смеха, шумного веселья или пьяного кутежа. «Сломанный Щит» был тих, как могила.

Эта мысль заставила его слегка занервничать. Он оглядел улицу и никого не увидел.

— Что будем делать, господин? — спросил Глаг.

— Иди за мной, — ответил Слит.

Он приблизился к двери в «Сломанный Щит». Большой человек, известный как Водоворот и бывший одним из специфических приятелей Слита, стоял как стражник у нее.

— Никаких драконидов, — сказал Водоворот и указал на табличку. — Только люди.

— Мы здесь от имени Темной Королевы, — ответил Слит.

— Это конечно все меняет, — сказал Водоворот и, усмехнувшись, открыл дверь. — Входите.

— Вы, парни, подождите меня здесь, — приказал Слит, оставляя отряд на улице.

Он зашел в таверну и остановился как вкопанный, удивленно моргая.

Таверна была переполнена. Каждый столик был занят и те, кто не нашел себе места стояли вдоль стен. Большинство присутствующих были солдатами, но здесь же находилось и множество темных пилигримов, усаженных на почетных передних местах. Слит узнал нескольких лучших клиентов Талента в его контрабандных делишках. В то время как сивак продолжал в изумлении стоять, один из темных пилигримов поднялся с места и призвал толпу к молитве.

— Простите нам, Ваше Темное Величество! — выкрикнул пилигрим, поднимая свои руки. — Мы просим, чтобы вы вернули нам луны, которые вы убрали с небес! Услышьте нашу просьбу!

В то время как солдаты с пилигримами стали выпевать на разные лады имя Такхизис, Талент Оррен увидел Слита и пробрался к нему сквозь толпу.

— Что, Бездна забери, здесь происходит? — спросил Слит.

— Пожалуйста, командир, — торжественно сказал Талент. — Вы и ваши парни. Присоединяйтесь же к нам в нашей молитве Темной Королеве.

Слит фыркнул. Его язык щелкнул между зубами.

— Прекрати это дерьмо, Талент, — посоветовал он.

— Темная Королева убрала луны с неба, — продолжил Талент громким и почтительным тоном. — Мы объединились, чтобы вымолить ее прощение, — его голос понизился. — Все мы объединились, если ты понимаешь, о чем я.

Слит увидел старика Снаггла, который выглядел чрезвычайно рассерженным. Судя по его неловкой позе, его привязали к стулу. Рядом с ним сидела кендерша, широко улыбаясь. И тут же был Лут, усевшись всей своей массой на табурет. У его ног лежали две его собаки.

— Ты знал, — внезапно понял Слит.

— Присоединяйтесь ко мне в молитве! — громко закричал Талент.

Он взял Слита за плечо, привлек его к себе поближе и зашептал ему в ухо.

— Я думаю, что будет честным предупредить тебя, мой друг, что все эти набожные мужчины и женщины, которые пришли сюда сегодня, чтобы помолиться, вооружены до зубов и превосходят вас по численности в количестве трех к одному. Они будут ужасно расстроены, если вы прервете их молитвы. И они расстроятся еще сильнее, если ты попытаешься сжечь эту таверну.

Слит видел, что вся толпа наблюдала за ним. Он видел, что руки присутствующих лежат на ножах, кинжалах, рукоятях мечей или священных медальонах.

— Думаю, что сегодня вечером молятся так же и в Волосатом Тролле? — спросил Слит.

— Обязательно, — ответил Талент.

Слит покачал головой.

— Тебе не избежать неприятностей, Талент. Повелитель Ночи будет разъярен, когда узнает об этом. Он лично придет сюда, чтобы арестовать вас.

— И он увидит, что птицы улетели из клеток, — сказал Талент. — Водоворот, Мари, Снаггл и я.

Выражение лица Талента внезапно посерьезнело и, дождавшись особенно громкой молитвы, он тихо сказал.

— Ты видел Иоланту?

— Ведьму? Нет.

— Я не знаю, где она. Мы договорились встретиться здесь.

Слит посмотрел на своего друга. Сивак не особенно отличался в умении читать человеческие эмоции, но будь он проклят, если несчастье Талента не было настолько очевидным, что даже драконид смог распознать его. В мире не существовало драконидов женского пола, и Слит никогда не испытывал подобных эмоций, хотя время от времени он сожалел об этом, но сейчас, увидев боль волнения и страха на лице Талента, Слит почувствовал себя везунчиком.

— С Иолантой все будет в порядке, — флегматично сказал Слит. — Ведьма может о себе позаботиться. Это редкая удача, что ее не оказалось в доме, когда ее дом сожгли.

Поскольку Талент не казался ободренным его словами, Слит сменил тему.

— Куда вы направитесь?

— Куда угодно, где Силы Света борются с Темной Королевой. Армия будет преследовать нас. Нам нужно несколько часов форы.

Талент положил большой кошелек, который зазвенел сталью в руку драконида. Слит взвесил его и произвел в уме быстрые вычисления.

— Я слышал, что в Волосатом Тролле подают бесплатную гномью водку, — сказал Талент.

Слит усмехнулся и его язык щелкнул во рту.

— Я думаю, что я должен пойти и расследовать там все.

Он подцепил кошелек на пояс и вздохнул.

— Как я понял, это означает, что наше маленькое дельце здесь теперь закрыто?

— Все когда-нибудь кончается, Слит, — ответил Талент спокойно. — Даже эта длинная ночь.

Слит погладил кошелек.

— Думаю, скоро здесь все рухнет в тартарары. Я хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы снова покинуть армию. Я присоединюсь к нескольким своим приятелям.

— Построй город, о котором мечтал, — сказал Талент.

Слит кивнул.

— Удачи тебе, Талент. Было приятно вести с тобой дела.

— С тобой тоже. Удачи тебе.

Они пожали друг другу руки. Слит отсалютовал Таленту, затем по-военному развернулся на пятке и вышел из двери. Он бросил на Водоворота насмешливый взгляд и тот подмигнул ему в ответ.

Отряд Слита был разочарован, когда узнал, что им нельзя сжечь Сломанный Щит дотла. Но дракониды тут же приободрились, когда он приказал им немедленно отправляться в «Волосатый Тролль».

— Есть информация, что они подают некачественную гномью водку, — сказал Слит. — Вы должны продегустировать ее, чтобы проверить это.

— А вы куда, господин? — спросил Глаг.

— Я подойду позже, — ответил Слит. — Бери ребят и идите вперед. Встретимся там. Не выпейте всю гномью водку пока я не приду.

Глаг отсалютовал ему и убежал. Отряд нетерпеливо шел позади него.

Слит стоял на улице, пристально вглядываясь в Храм, который виднелся вдалеке. Он поднял свою когтистую лапу в прощальном жесте, повернулся и пошел в противоположном направлении.

— Удачи, Ваше Величество, — пробормотал он через плечо. — У меня такое ощущение, что она вам скоро понадобится.

 

Глава 4

Безлунная ночь

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Вайретская Башня была самой старой Башней Высшего Волшебства на Ансалоне, одной из двух уцелевших и единственной, которую все еще использовали. Она была построена в конце Второй Драконьей Войны и ее строительство было ознаменовано бедствиями. В те дни магия была незрелой и дикой. Заклинание, брошенное тремя могущественными магами, предназначавшееся для того, чтобы положить войне конец, вышло из-под контроля и разрушило большую часть мира. Боги магии поняли, что нужно что-то сделать, чтобы держать магию и тех, кто ей владеет, под контролем. Нуитари, Лунитари и Солинари продиктовали правила трем магам и послали их, чтобы они основали три Ложи Высшего Волшебства, которыми будет управлять правление, известное как Конклав.

Маги нуждались в некоем центре для себя, месте, куда могли приехать ученики, чтобы изучить свое искусство, где можно было бы проводить недавно разработанное Испытание Высшего Волшебства, где могли бы быть созданы и сохранены артефакты, проверенные заклинания, книги, письма и архивы. И так же это место должно было стать убежищем для многих в этом мире, где магам не доверяли и разыскивали, чтобы причинить им вред.

Трое магов объединились, чтобы построить Вайретскую Башню. Два шпиля Башни, соединенные между собой, окруженные треугольной стеной, заклинались из серебряного тумана, который очень медленно, в течение долгого времени превращался в камень. Еще во время действия заклинания Башня была атакована племенем варваров, которые хотели присвоить ее. Сама Башня и маги в ней были спасены одним черным магом, заклинание которого создало вокруг Башни волшебный лес. Маг умер, но Зачарованный Лес Вайретской Башни остался и отогнал варваров. С этого дня его магия скрывала Башню и охраняла ее от вторжений.

«Не вы находите Вайретскую Башню, — гласила молва. — Это Башня находит вас».

Зачарованный Лес был очень занят обнаружением множества магов, которые ехали в Башню, чтобы отпраздновать Ночь Глаза. Вообще-то в Башню разрешалось входить только тем, кто уже прошел Испытание или собирается его пройти. Но Ночь Глаза была редким и особенным событием и поэтому во время нее допускали и многообещающих учеников, сопровождаемых своими наставниками.

Башня была переполнена магами, которые приехали сюда со всего Ансалона. Каждая кровать в каждой комнате была занята, многие устраивали себе постели на полу или разбивали лагерь во внутреннем дворе. Настроение было праздничным. Старые друзья приветствовали друг друга теплыми объятиями и обменивались последними новостями. Ученики бродили вокруг в страхе и волнении, постоянно теряясь в коридорах-лабиринтах и по ошибке натыкаясь на конфиденциальные области Башни. Талисманы всех видов бродили, летали и ползали по залам, постоянно рискуя быть затоптанными ногами или залететь в чьи-то волосы.

Некоторые маги были в лабораториях, сосредоточенные на работе по приготовлению компонентов к зельям или другим смесям, готовясь смешать их, когда сила лун будет самой мощной. Другие маги скрывались в библиотеках, изучая заклинания, которые намеревались использовать этой ночью. Черные и Красные мантии общались с Белыми, откладывая на время свои различия, чтобы поговорить о магии. И все же то тут то там вспыхивали споры, что было неудивительно в эти бурные времена.

Например, несколько Белых Мантий были все еще ожесточены тем фактом, что Черные Мантии переходили на сторону Королевы Такхизис. Белые не считали, что Черных надо простить и воспользовались представившейся возможностью обнародовать свои взгляды. Черные Мантии обижались на них, и в результате вспыхивали громкие ссоры. Но они быстро подавлялись Наставниками, Красными Магами, которым поручили патрулировать Башню во избежание чего-нибудь, что может испортить особенную ночь. Но по большей части маги всех трех лож были рады снова объединиться в своей любви к магии, даже если в другом они не были согласны друг с другом.

Той Ночью Глаза, в нарушение всех традиций, не было назначено заседания Конклава. Говорили, что главы лож решили обойтись без заседания, которое только отвлекало их от важной работы. Так как такие заседания были известны в основном длинными и скучными речами Пар-Салиана, посвященными «Ночи Глаза», молодые маги только поаплодировали такому решению.

Только очень немногие знали истинную причину отмены заседания. Трое глав лож не собирались проводить в Башне эту ночь. Ладонна, Пар-Салиан и Юстариус планировали предпринять смелую и опасную миссию в Нераку. Их сопровождали бы шесть сильных телохранителей, молодых магов, которые несколько дней провели, изучая боевые заклятия, разработанные, чтобы отразить нападение любого противника, будь он живой или мертвый, и защитные заклинания, чтобы бросить их на себя и своих предводителей.

Вечер был на исходе, когда другие маги принялись за развлечения на роскошном банкете, устроенном во внутреннем дворе. Ладонна, Юстариус и Пар-Салиан сидели запершись в одной из верхних палат Башни, обсуждая свой план. Они сидели в тенях, их лица были почти не видны и только глаза сияли в свете огня. Увидев, что огонь потухает, и почувствовав холод вечернего воздуха, Пар-Салиан поднялся, чтобы добавить в очаг еще одно полено.

Свеча, считающая часы стояла на каминной доске. Недрогнувшее пламя медленно съедало время до повышения трех лун, когда маги смогут предпринять свое опасное путешествие через время и пространство к Храму Темной Королевы.

— Важно правильно выбрать время, — сказала Ладонна. На ней была отороченная мехом мантия, ожерелье на шее и кольца на пальцах. Ни одно из этих драгоценностей не носилось для красоты. Все они были или магическими, или могли использоваться как компоненты для заклинаний. — Вначале я должна освободить дух Джеслы из Камня Основания своим заклятием некромантии.

Поглядев на Пар-Салианта мрачным взглядом, она добавила:

— Это простая логика, мой друг, — продолжила она спор, который продолжался между ними много дней. — Если ты воздвигнешь свою преграду вокруг Камня прежде, чем я использую заклинание, дух девочки будет запечатан в нем.

— Я беспокоюсь только о том, что случится с душой Джеслы, — сказал Пар-Салиан. — По твоим собственным словам, Ладонна, ее дух — добрый. Я хочу от тебя гарантии, что ты освободишь ее, и не будешь держать в заключении.

— Ты должен признать, что знание того, как духу удалось заблокировать Королеву Такхизис, будет довольно ценной информацией, — холодно сказала Ладонна. — Я просто хочу задать ей несколько вопросов. Ты в меньшинстве. Юстариус со мной согласен.

— Это действительно принесет нам только полезные сведения, — сказал Юстариус. На его поясе висело несколько свернутых свитков и мешочков с компонентами.

Пар-Салиан с сомнением покачал головой.

— Ты сможешь присутствовать во время допроса, — уступила Ладонна, хотя и неохотно. — И ты сможешь лично убедиться, что я освобожу ее.

— Отлично. Ты удовлетворен? Этот спор только впустую тратит наше время, — сказал Юстариус.

— Хорошо, — сказал Пар-Салиан. — Я буду присутствовать. Вначале Ладонна использует свое заклинание, удалит дух Джеслы и переправит ее в безопасное место. Затем, Юстариус, ты бросишь свое заклинание, которое изменит природу Камня…

— Только к чему это, я не понимаю… — пробормотала Ладонна.

Юстариус ощетинился.

— Мы обсуждали это уже сто раз…

— И мы обсудим это еще сто раз, если потребуется, — холодно сказала Ладонна. — Это слишком важно, чтобы пренебрегать обсуждением.

— Она права, — сказал Пар-Салиан. — Кое-кто из тех, кто сегодня отправится в Нераку, не вернется обратно. Каждый из нас должен точно знать, что и зачем будет делать. Сформулируй твои соображения…

— Опять? — сердито спросил Юстариус.

— Опять, — ответил Пар-Салиан.

Юстариус вздохнул.

— Камень Основания, сделанный из белого мрамора, был благословлен и освящен богами. Такхизис освятила его своим собственным «благословением», пытаясь извратить. Но Пар-Салиан и я, мы оба согласились, что Камень остался все еще чистым в своей сердцевине и именно поэтому дух Джеслы нашел в нем свой приют. Если удалить это проклятие, то Камень, может быть, вернется к своей настоящей форме и в дальнейшем будет защищен сильными охранными заклятиями, которые наколдует Пар-Салиан, и Такхизис не будет в состоянии снова извратить его.

— И так как ее Храм покоится на Камне Основания, то если его преобразовать, Храм разрушится, навсегда запечатывая Темную Королеву в Бездне, — сказал Пар-Салиан.

Ладонна молчала. Они все погрузились в молчание, их лица были обеспокоены. Каждый из них знал, что споры были бессмысленными и ни к чему не приводили. Их перепалки были предназначены оттянуть момент, когда им придется затронуть предмет, о котором они думали. Наконец Ладонна сказала то, о чем, как она знала, размышляли все.

— Я искала благословения Нуитари на наш план. Бог черной луны не обращает на меня внимания. Я не думаю, что как-то оскорбила его, но если так и есть…

— Нет, Ладонна. Я пытался поговорить с Солинари с тем же результатом, — сказал Пар-Салиан. — Никакого ответа. А ты, мой друг?

Юстариус покачал головой.

— Лунитари не говорила со мной. Это более чем странно, так как богиня обычно любит поболтать даже о тривиальных вещах. Этот наш план является самым опасным предприятием с тех пор как Святая Троица закончила Вторую Драконью Войну, а моя богиня не произнесла ни слова. Что-то не так.

— Возможно, нам следует отказаться от него… — сказал Пар-Салиан.

— Не будь размазней! — презрительно сказала Ладонна.

— Я просто практичен. Если боги не…

— Тихо! — быстро прервал его Юстариус, поднимая руку. Теперь они все расслышали крики и вопли за дверью. — Какова причина такого волнения?

— Перебор эльфийского вина, — сказал Пар-Салиан.

— Это не веселье, — встревожено сказала Ладонна. — Это больше похоже на бунт!

Крики становились громче, и маги уже могли слышать, как люди в испуганной поспешности бегут по коридору. Кто-то начал барабанить в их дверь, затем к нему присоединились другие, и дерево заходило ходуном. Маги выкрикивали имена своих лидеров, кто-то взывал к Пар-Салиану, кто-то к Ладонне или к Юстариусу.

Рассердившись от такого возмутительного поведения, Пар-Салиан поднялся на ноги, прошел через комнату и открыл дверь. Он был поражен, увидев тёмный коридор. Магические огни, которые освещали все коридоры в Башне, очевидно погасли. Увидев в руках некоторых магов свечи и фонари, Пар-Салиана охватило дурное предчувствие.

— Что это значит? — сердито спросил он, глядя с негодованием на толпу магов, снующих по коридору. — Немедленно прекратите этот шум!

Маги, заполнившие темный коридор, затихли, но только на мгновение.

— Скажи ему, — сказал один.

— Да, скажи ему, — убеждал другой.

— Сказать мне что?

Несколько человек стали говорить одновременно. Пар-Салиан успокоил их нетерпеливым жестом и поискал кого-нибудь в темноте, кто смог бы внятно ему все объяснить.

— Антимодес! — сказал Пар-Салиан, увидев своего друга. — Скажи мне, что происходит.

Толпа раздвинулась, чтобы позволить Антимодесу пройти вперед. Антимодес был старым магом, весьма уважаемым и любимым. Он происходил из зажиточной семьи и был достаточно богат. Он был одержим идеей продвижения и популяризации магии в мире и много молодых магов извлекли выгоду из его великодушия. Антимодес, как известно, был практичным и уравновешенным дельцом, и при виде его бледного и напряженного лица, Пар-Салиан почувствовал, что его сердце упало.

— Ты смотрел в окно, мой друг? — спросил Антимодес. Он говорил тихим голосом, но толпа магов притихла, чтобы расслышать его. Они немедленно ухватились за его слова и стали повторять их.

— В окно, да! Посмотрите в окно!

— Тихо! — приказал Пар-Салиан и толпа снова угомонилась, хотя и не полностью. Многие продолжали ворчать, что создавало в помещении ощущение рокочущего затаенного страха.

— Ты должен посмотреть в окно, — серьезно сказал Антимодес. — Посмотри сам. И посмотри на это.

Он поднял руку, указал пальцем и произнес магические слова:

— Сула вигис долибикс!

— Ты сошел с ума? — встревоженно вскрикнул Пар-Салиан, ожидая увидеть взрыв пламени в руках его друга. Но ничего не произошло. Слова заклинания упали на пол, как мертвые листья.

Антимодес вздохнул.

— Последний раз, когда заклинание подвело меня, мой друг, мне было шестнадцать и я больше думал о девочках, чем о своей магии.

— Пар-Салиан! — позвала Ладонна дрожащим голосом. — Ты должен это видеть!

Она опиралась на подоконник, рискованно высунувшись из окна. Ее спина была выгнута, голова смотрела в небо.

— Звезды сияют. Ночь безоблачна. Но…

Она повернула к нему бледное лицо.

— Луны пропали!

— И Вайретский Лес, кстати, — сообщил Юстариус, мрачно глядя через плечо Ладонны.

— Мы потеряли магию! — завопила какая-то женщина из коридора. Ее испуганный крик поверг всех в панику.

— Вы что, глупые овражные гномы, раз ведете себя так? — прогремел Пар-Салиан. — Всем вернуться в свои комнаты. Мы должны сохранять спокойствие, пока не узнаем, что происходит. Наставники, я хочу, чтобы залы были полностью очищены.

Крик прервался, но люди продолжали бесцельно слоняться вокруг. Антимодес подал пример, уйдя в свои апартаменты и взяв с собой друзей и учеников. Он оглянулся на Пар-Салиана, который покачал головой и вздохнул.

Наставники в красных мантиях стали перемещаться через толпу, убеждая людей сделать так, как приказал глава Конклава. Пар-Салиан продолжал стоять в дверном проеме, пока не увидел, что коридор стал понемногу очищаться. Большинство не пошло в свои комнаты. Они стекутся в общие комнаты, и там будут спорить и размышлять, доводя себя до безумия.

Пар-Салиан закрыл дверь и, обернувшись, встал перед своими товарищами, которые оба стояли перед окном, пристально вглядываясь в небеса с отчаянной надеждой, что они ошиблись. Возможно, какое-то нечестивое облако закрыло луны или они неверно рассчитали время, и луны рано или поздно поднимутся. Но исчезновение леса было ужасающим и его нельзя было опровергнуть.

Глядя на холодный и бесплодный пейзаж безлесной холмистой местности, Пар-Салиан попытался создать заклинание, вызывающе простую иллюзию. В то же мгновение, когда он произносил слова, которые звучали как невнятная тарабарщина, он понял, что магия потерпит неудачу.

— Что нам делать? — спросила Ладонна пустым голосом.

— Мы должны молиться богам…

— Они не ответят вам, — произнес голос из темноты. Маг, одетый в черную мантию, стоял посреди комнаты.

— Кто ты? — потребовал Пар-Салиан.

Маг отодвинул с головы капюшон. В свете очага блеснула золотая кожа. Глаза со зрачками в форме песочных часов бесстрастно смотрели на них.

— Рейстлин Маджере, — резким тоном сказал Юстариус.

Рейстлин наклонил голову.

— Это твоя работа! — в ярости закричала Ладонна.

Рейстлин улыбнулся.

— Это очень лестно для меня, что вы думаете, будто я обладаю силой заставить луны исчезнуть, госпожа. Но я должен разочаровать вас. Я не имею отношения к исчезновению лун. И при этом я не убирал магию. Но то, чего вы опасаетесь, верно. Ваша магия ушла. Боги лун теперь беспомощны.

— Тогда как же ты попал сюда, если не с помощью магии? — спросил Пар-Салиан, глядя на него с негодованием.

Рейстлин поклонился ему.

— Проницательное наблюдение, Глава Конклава. Я сказал, что ваша магия ушла. Моя магия осталась при мне.

— И откуда же берется твоя магия?

— От моего бога. Моей Королевы, — спокойно сказал Рейстлин. — Такхизис.

— Предатель! — вскричала Ладонна.

Она схватила один из кулонов, висящих на ее шее, и оторвала кусочек меха от воротника.

— Аст кираннанн каир Гардум… — она запнулась и начала снова. — Аст кианнанн каир…

— Бесполезно, — горько сказал Юстариус.

— Я не предатель, — сказал Рейстлин. — И я не тот, кто предал ваш план войти в Храм и запечатать Камень Основания. Если бы не я, то вы бы были уже все мертвы. Повелитель Ночи и его жрецы с нетерпением ждут вас там.

— И кто тогда нас предал? — потребовала Ладонна, с негодованием глядя на него.

— И у стен есть уши, — мягко сказал Рейстлин.

Ладонна скрестила руки на груди и принялась беспокойно шагать по комнате. Юстариус продолжал в замешательстве смотреть в окно.

— Ты прибыл сюда, чтобы позлорадствовать? — резко спросил Пар-Салиан.

Глаза Рейстлина сузились.

— Вы выбрали меня своим «мечом» Глава Конклава. А все знают, что меч может разить все стороны. Если ваш меч ранил вас, то вы можете винить в этом только самого себя. Но, отвечая на ваш вопрос, нет, я не прибыл сюда, чтобы позлорадствовать.

Он показал на окно.

— Вайретский Лес пропал. В эти минуты рыцарь смерти по имени Сот и его мертвые рыцари приближаются к этой Башне. Ничто не стоит на их пути. И когда они доберутся сюда, ничто не помешает им сокрушить эти стены и убить всех внутри.

— Солинари спаси нас! — пробормотал Пар-Салиан.

— Солинари сражается, чтобы спасти себя, — сказал Рейстлин. — Такхизис ввела в мир новых богов, Серых, как она их называет. Она планирует свергнуть наших богов и захватить контроль над магией, которую она будет давать только своим фаворитам. Таким как я.

— Я не верю тебе, — резко сказал Юстариус.

— Тогда поверьте своим глазам, — сказал Рейстлин. — Как вы собираетесь бороться с лордом Сотом? Его магия очень сильна и она не зависит от лун. Проклятие богов дало ему ее. Он может взорвать эти стены одним взмахом руки. Он может вызывать трупы из могил. Он может проговорить одно слова и люди упадут замертво. Он вызывает такой страх своим присутствием, что даже самые храбрые не в состоянии противостоять ему. Вы съежитесь за этими стенами, ожидая смерти. Молясь о смерти.

— Не все, — мрачно сказал Юстариус.

— Охотно верю, — усмехнулся Рейстлин. — Где же ваши мечи и топоры? Где ваши могучие воины, которые защитят вас? Без своей магии вы не сможете защититься. Правда, у всех вас есть кинжалы. Но они смогут только разрубить кусок масла.

— Очевидно, у тебя есть ответ, — сказал Пар-Салиан. — Иначе ты не пришел бы.

— Да, есть, Глава Конклава. Я могу призвать помощь.

— Если ты работаешь на Такхизис, то зачем тебе это? И почему мы должны доверять тебе? — спросила Ладонна.

— Потому что, госпожа, у вас нет выбора, — ответил Рейстлин. — Я могу спасти вас… но это будет вам кое-чего стоить.

— Конечно! — горько сказал Юстариус. Он повернулся к Пар-Салиану. — Не глядя на цену, я могу сказать, что она слишком высока. Я рискнул бы с этим рыцарем смерти.

— Если бы на кону были только наши жизни, то я был бы склонен согласиться с тобой, — с сожалением в голосе сказал Пар-Салиан. — Но на нашем попечении сотни людей, от лучших учеников до самых талантливых магов на всем Ансалоне. Мы не можем осудить их на смерть из-за нашей уязвленной гордости, — он повернулся к Рейстлину. — Какова твоя цена?

Рейстлин помолчал минуту, затем спокойно сказал:

— Я хотел бы идти своим собственным путем, свободным от ограничений. Все, что я прошу от вас, Глав Лож, это то, чтобы вы позволили мне продолжить идти по нему. Конклав не предпримет действия против меня сейчас или в будущем. Вы не будете посылать магов, чтобы пытаться убить меня, заманить в ловушку или читать мне лекции. Вы позволите мне идти своей дорогой, и я помогу вам выжить, чтобы вы могли пойти своей.

Брови Пар-Салиана соединились.

— Это означает, что наша магия вернется, что вернутся боги магии. Как это возможно?

— Это моя забота, — сказал Рейстлин. — Мы договорились?

— Нет, мы слишком многого не знаем, — сказала Ладонна.

— Я согласен с ней, — сказал Юстариус.

Рейстлин спокойно стоял, спрятав руки в рукавах черной мантии.

— Тогда смотрите в окно. Скоро вы увидите в нем мертвых солдат, которые носят почерневшую обугленную броню, отмеченную знаком розы. Огонь будет пожирать их лица, в то время когда они будут приближаться. Их тела будут съеживаться в святом огне, вечно пожирающем их. Они несут с собой смерть, и смерть ведет их. Сот разрушит стены этой Башни прикосновением. Его армия пройдет через рухнувшие камни, через ваших учеников и товарищей, которые будут беспомощны противостоять ему. Кровь будет реками течь по коридорам…

— Достаточно! — вскрикнул Пар-Салиан, задрожав. Он посмотрел на остальных: — Я спрашиваю вас обоих прямо: мы сможем бороться с этим рыцарем смерти без нашей магии?

Ладонна смертельно побледнела. Ее губы сложились в прямую линию, и она упала на стул.

Юстариус вначале выглядел все еще непреклонным, затем он резко кивнул головой.

— Я из Палантаса, — сказал он. — Я слышал рассказы о лорде Соте, и если хотя бы одна десятая их них правда, то рискованно было бы бороться с ним, даже если бы у нас осталась наша магия. Без нее… у нас нет шансов.

— Попомните мое слово, если мы заключим сделку с Маджере, то будем жалеть о ней до конца жизни, — сказала Ладонна.

— Но, по крайней мере, вы будете жить, — пробормотал Рейстлин.

Он снял с пояса маленький кожаный мешочек и вывалил содержимое на пол. Мраморные шарики всех цветов выкатились на мягкие ковры. Ладонна, уставившись на них, недоверчиво рассмеялась.

— Он делает из нас дураков, — сказала она.

Пар-Салиан не был столь уверен в этом. Он наблюдал как длинные тонкие пальцы Рейстлина пробегают по мрамору, пока он не нашел тот шарик, который искал. Он взял его, положил на ладонь и стал выпевать слова заклинания.

Шарик увеличился в размерах, пока не заполнил собой всю ладонь Рейстлина. Цвета циркулировали и мерцали в хрустальной сфере. Пар-Салиан, вглядываясь в него, увидел наблюдающие за ним глаза рептилии.

— Око Дракона, — пораженно сказал он.

Пар-Салиан приблизился, восхищенный. Он читал о знаменитых Глазах Дракона. Пять шаров были созданы в Век Мечтаний, магами всех трех лож, которые объединились тогда, как они объединялись всегда, чтобы бороться с Королевой Тьмы. Два Ока хранились в злосчастных Башнях Лосаркум и Далтигот и были уничтожены во время взрывов, которые сравняли с землей эти Башни.

Один из шаров пропал без вести, только недавно обнаруженный Соламнийскими Рыцарями в Башне Верховного Жреца. Золотой Полководец, Лорана, воспользовалась Оком, чтобы удержать Башню во время нападения злых драконов. Это Око было уничтожено в сражении.

Другое Око было дано на сохранение магу Феал-Хасу, который держал его взаперти в Ледяном Пределе в течение многих столетий. Странная, трагическая судьба Ока завершилась на Совете Белокамня, где его вдребезги разбил кендер.

Пар-Салиан смотрел на последнее существующее Око, которым владел Рейстлин Маджере. Как это возможно? Пар-Салиан был сильным магом, возможно одним из самых сильных из всех когда-либо живших в мире, и он задавался вопросом, хватило бы у него храбрости попытаться овладеть Оком, которое могло бы поработить разум мага и держать его вечно в ловушке искаженного кошмара, как это произошло с несчастным Лораком. Молодой маг, Рейстлин Маджере, смог сделать это, и преуспел в том, чтобы покорить Око по своему желанию.

Когда Пар-Салиан пристальнее вгляделся в поверхность Ока, он нашел ответ на свой вопрос. Он видел в шаре фигуру человека, старика, от которого остались только кожа и кости, выглядевшего скорее мертвым, чем живым. Кулаки старика были сжаты в ярости, казалось, он что-то гневно кричал, но его крики нельзя было услышать.

Пар-Салиан с изумлением и страхом посмотрел на Рейстлина, который кивнул, подтверждая его догадку.

— Вы правы, Глава Конклава. Пленник — Фистандантилус. Я рассказал бы вам, как это произошло, но сейчас нет времени. Вы должны вести себя тихо. Не произносите ни слова. Не шевелитесь. Даже не дышите.

Рейстлин положил руки на Око Дракона. Он вскрикнул от боли, когда руки, появившиеся из Ока, схватили его. Он закрыл глаза и выдохнул.

— Я повелеваю тебе, Гадюка, призови Циана Кровавого Губителя, — сказал Рейстлин. Он задыхался и дрожал. Но все же крепко удерживал руки на шаре.

— Кровавый Губитель — зеленый дракон, — сказала Ладонна. — Он лгал! Он хочет убить нас!

— Тихо! — приказал Пар-Салиан.

Рейстлин был погружен в Око, слушая неслышимый голос, голос Ока, и очевидно ему не нравилось то, что он слышал.

— Ты не можешь ослабить охрану! — сказал он сердито, говоря дракону внутри Ока. — Ты не должен позволить ему освободиться!

Руки Ока сильнее сжали руки Рейстлина, он задыхался от боли или от увеличивающейся силы Ока или от муки решения, которое его просили принять.

— Пусть будет так, — наконец сказал Рейстлин. — Вызови дракона!

Пар-Салиан, продолжая глядеть в Око, увидел, как цвета дико завращались. Крошечная фигура Фистандантилуса исчезла. Рейстлин поморщился, но продолжил держать руки на шаре, концентрируя на этом всю свою волю, и не обращая внимания на то, что происходило вокруг него.

— Ладонна, ты сошла с ума? Остановись! — закричал Юстариус.

Ладонна не обратила на него внимания. Пар-Салиан заметил вспышку стального лезвия и подскочил к ней. Он сумел схватить ее за руку и попытался вырвать у нее нож. Ладонна повернулась к нему и атаковала, оставив окровавленную глубокую рану в его груди. Пар-Салиан отпрянул назад, увидев, как расплывается красное пятно на его белой мантии.

Ладонна сделала выпад к Рейстлину. Он не обратил внимания на это. Око стало пылать ярким зеленым призрачным светом. Витиеватый туман выскользнул из шара и обернулся вокруг тела Ладонны. Она закричала и съежилась. Вонь была неимоверной и, скорее всего ядовитой. Пар-Салиан прикрыл рот и нос рукавом, а Юстариус, хватая ртом воздух, ринулся к окну.

— Не наноси им вреда, Гадюка, — пробормотал Рейстлин.

Туман выпустил из своей власти Ладонну, и она тяжело осела на стул. Юстариус пытался отдышаться, глядя в окно.

— Пар-Салиан, — сказал Юстариус и указал куда-то. Пар-Салиан посмотрел.

Дракон кружил над Башней Высшего Волшебства, его массивное тело сияло болезненным серо-зеленым цветом на фоне безлунного неба.

 

Глава 7

Зеленый дракон. Мертвый рыцарь

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Древний зеленый дракон, Циан Кровавый Губитель, презирал каждое существо, с которым он когда-либо сталкивался в своей жизни, которая насчитывала столетия. Смертных и бессмертных, мертвых и живых, богов и других драконов — он ненавидел их всех. Некоторых, однако, он ненавидел больше чем других: во-первых эльфов, во-вторых Соламнийских Рыцарей. Соламнийский рыцарь Хума Драконья Погибель прекратил забавы Циана, когда он, еще молодым драконом, принимал участие во Второй Драконьей Войне.

Отвратительный рыцарь со своими куриными мозгами и сверкающим драконьим копьем низверг Королеву Циана, Такхизис, обратно в Бездну, предварительно вынудив ее дать обещание, что все драконы должны будут покинуть мир, скрыться в своих логовах и заснуть бесконечным сном.

Циан яростно пытался избежать такой ужасной судьбы, но он не мог бороться с богами и, в конце концов, покорился, как и все остальные, впасть в дремоту, которая продлилась огромное количество лет. Но вначале он высказал своей Королеве, что он о ней думает.

Через несколько столетий он проснулся все еще в ярости. Такхизис успокоила его, пообещав ему, что он сможет отомстить за себя злым эльфам, которые когда-то заставили его понервничать, совершив набег на его логово во время Второй Драконьей Войны, причинив ему раны, которые, как он был убежден, все еще беспокоили его.

Глупый эльф Лорак, Король Сильванести, украл Око Дракона и, когда он попытался использовать его, чтобы вызвать дракона, который спасет его любимую родину от армий Повелителя Драконов Сала-Кан, Циан ответил на зов.

Зеленый дракон прибыл в Сильванести и увидел, что Око Дракона вцепилось в Лорака своими ужасными когтями. Циан мог бы убить несчастного эльфа, но какая же в этом была бы забава? Циан нанес раны, которые причинят боль каждому эльфу, когда-либо родившемуся отныне и вовеки. Он захватил их любимую землю. Он схватил прекрасную красоту Сильванести, извратил ее и уничтожил ее.

Он замучил деревья и заставил их кровоточить и корчиться в мучении. Он осквернил пышные луга и превратил хрустальные озера в грязные и ядовитые болота. Самым приятным было нашептывать эти кошмары на ухо Лораку, вынуждая короля эльфов видеть этот ужас, прежде чем его глаза и разум поймут, что это происходит по его вине.

Мучение Лорака забавляли Циана некоторое время, но Циану скоро стало скучно. Сильванести лежал в замученных руинах. Лорак сошел с ума. Циан приободрился, когда шайка бандитов и воров, возглавляемая дочерью Лорака Эльханой Звездный Ветер, прибыла в Сильванести. Циан с удовольствием мучил их какое-то время. Его забава закончилась внезапно, когда молодой маг, который еще не сбросил со своей головы яичную скорлупу, как говорили драконы, сумел преодолеть власть Ока и Циана над Лораком.

Вначале Циан возбужденно наблюдал, как молодой маг в своем безрассудстве пытается взять под свой контроль Око Дракона. Думая, что у него появится еще один смертный, которого он сможет замучить, Циан в итоге испытал безжалостное разочарование. Мало того, что Рейстлин покорил волю Ока, он еще и приказал ему, чтобы оно покорило Циана.

Зеленый отчаянно сражался, но Око Дракона было сильнее, и даже он не мог сопротивляться его воле. И в итоге теперь он парил в небе западного Ансалона, делая круги над какой-то забытой богами Башней, подчиняясь распоряжению своего ненавистного хозяина. Циан понятия не имел, зачем он здесь, так как его хозяин не соизволил ему этого поведать. Дракон кружил над Башней, рассеянно думая, что он всегда может переключить свое внимание и выпустить свой ядовитый газ на несчастных магов, которые слонялись под ним во внутреннем дворе.

И тут Циан услышал рев труб. Он знал этот звук и он ненавидел его. Он посмотрел на холмы и увидел, что к нему направляется Соламнийский Рыцарь.

Циан Кровавый Губитель ничего не знал о рыцарях смерти. Если бы кто-то сказал Циану, что этот рыцарь был проклят, что он олицетворяет зло и что они с ним на одной стороне, дракон бы только фыркнул. Грязный соламнийский Рыцарь, проклятый или нет, мертвый или живой, остается грязным Соламнийским Рыцарем и должен быть уничтожен.

Циан Кровавый Губитель нырнул вниз из небес. Он будет использовать драконобоязнь, чтобы испугать его, а затем свое ядовитое дыхание, чтобы убить его.

Лорд Сот был полон решимости атаковать вместе со своими мертвыми воинами стены Башни. Сконцентрировавшись на атаке, Сот не обращал внимания на то, что происходило в небе над ним. Он даже не посмотрел в сторону дракона. Драконобоязнь не произвела на него никакого эффекта.

Циан был разочарован. Он рассчитывал, что драконобоязнь обратит рыцаря в паническое бегство и таким образом у дракона будет удовольствие преследовать рыцаря по холмам, а затем убить его.

Циан начал смутно понимать, что это был не совсем обычный рыцарь и в это мгновение он заметил, что рыцарь был уже мертв! Это лишит забаву большей части удовольствия от убийства. Циан бросил несколько выбранных наугад заклинаний, швырнул несколько магических снарядов и попытался окутать рыцаря сетью, но не добился этим решительно ничего. Циан в расстройстве заскрежетал зубами. Он не был в состоянии убить рыцаря, но, конечно, дракон мог сделать его мертвую жизнь невыносимой.

Сот, наблюдая, как магические снаряды взрываются вокруг него, и как с небес спустилась сеть, был вначале озадачен относительно того, кто же мог бросить эти магические заклинания. Это не могли бы быть маги. Их луны пропали. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, что на него, как стремительный ястреб, пикирует зеленый дракон с выпущенными когтями. Чрезмерно этим удивленный, он задался вопросом откуда появился дракон и почему животное нападает на него, но у Сота не было времени хорошенько об этом подумать. У него не осталось времени ни на что, кроме как вытащить свой меч. Но это оказалось бесполезным.

Циан Кровавый Губитель схватил Сота когтями и стащил рыцаря с лошади. Дракон поднял Сота, который пытался бить по нему мечом, высоко в небо и затем бросил его на землю. Затем Циан полетел прямо в порядки атакующих мертвых воинов Сота. Он врезался в них всем телом, разрывая их когтями и хватая клыками, вырывая и разбрасывая в стороны их кости и разгрызая их в своих сильных челюстях.

К этому времени Сот уже оправился и вернулся в седло. Его меч вспыхнул нечестивым огнем, и он поехал на дракона, который развернулся в небе и снова бросился в атаку. Рыцарь смерти нанес дракону сильный удар в шею, что заставило Циана завыть от ярости и метнуться в сторону. Сделав в небе полный круг, дракон снова стал пикировать на землю, чтобы нанести еще один удар.

Лорд Сот, повернув ему навстречу своего черного коня, поднял меч.

* * *

— Вот так зло оборачивается против самого себя, — сказал Рейстлин.

Пар-Салиан повернулся к нему от окна, из которого он наблюдал за этим странным сражением. Рейстлин не сводил взгляда с часовой свечи, которая уже почти прогорела. Он выглядел изнуренным. Пар-Салиан не мог себе вообразить, какое напряжения тела и ума потребовалось ему, чтобы удержать контроль над Оком Дракона.

— Я должен уходить, — сказал Рейстлин. — Время почти настало.

— Время для чего? — спросил Пар-Салиан.

— Для конца, — он пожал плечами. — Или для начала.

Он держал пылающее Око в руке. Разноцветные кружащиеся цвета сияли на золотой коже и мерцали в глазах и зрачках в форме песочных часов. Глядя на Око Дракона, Пар-Салиан был поражен внезапной мыслью. Он набрал в легкие воздуха, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, Рейстлин пропал, исчезнув так же стремительно и тихо, как и появился.

— Око Дракона! — воскликнул Пар-Салиан и другие двое магов перевели свои взгляды от окна на него. — Из всех магических артефактов когда-либо создаваемых, именно его Такхизис боится больше всего. Если бы она знала, что у Маджере есть Око, то она никогда не позволила бы ему держать его у себя.

— Или, скорее, никогда не позволила бы ему воспользоваться им, — согласился Юстариус, осознавая сказанное Главой Конклава и подняв с надеждой глаза.

— И что это означает, если означает хоть что-нибудь? — спросила Ладонна, переводя взгляд от одного на другого.

— Это означает, что наше выживание находится в руках Рейстлина Маджере, — ответил Пар-Салиан.

Ему тут же показалось, что он услышал шипящий во тьме голос молодого мага.

— Помни о нашей сделке, Глава Конклава.

 

Глава 8

Чёрный водоворот

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Боги магии, чьи луны пропали с небосвода, подошли к Даргаардской Крепости. Лорда Сота там не было. Он и его воины летели на крыльях ненависти к Вайретской Башне. Вайретский Лес пропал. Маги, которые собрались в Башне на Ночь Глаза были лишены своей магии и беспомощны против ужасного нападения Рыцаря Смерти. Их радостный праздник может закончиться кровавой смертью и разрушением их Башни.

Как бы то ни было, им нельзя было помочь. Такхизис должна была быть уверена, что боги лун пали жертвой ее заговора и что они сражались против трех новых Серых Богов и были ими убиты. Предупрежденные заранее Рейстлином Маджере, три бога магии прибыли в Крепость, чтобы встретить новых богов и заманить их в ловушку, когда они попытаются войти в этот мир.

— В наш мир, — сказала Лунитари и другие два бога повторили это. Баньши в ужасе скрылись, увидев приближение богов. Китиара была в спальне. Она спала и видела сны о Короне Власти.

Боги сразу пошли в хранилище, руководствуясь описанием этого места, данным им Рейстлином Маджере. Они прошли через камень и землю и вошли в хранилище, собравшись вокруг единственного предмета в комнате, Звездных Песочных Часов. Они смотрели, как песчинки будущего, блестели и искрились в верхней части песочных часов. Нижняя часть была темной и пустой.

Внезапно Нуитари указал пальцем.

— Лицо в темноте! — сказал он. — Я вижу одного из них!

— Я вижу второго, — сказал Солинари.

— А я вижу третьего, — сказала Лунитари.

Боги собрали магию, потянув ее со всего мира, забирая огонь и молнию, бурю и ураган, кромешную тьму и слепящий свет. Затем они вошли в песочные часы, чтобы бросить вызов своим противникам.

Но когда они оказались в темноте, в которую падали звезды, они не увидели никакого противника. Они видели только друг друга и блестящие звезды высоко над головой. Внезапно звезды начали вращаться, сначала медленно, затем все быстрее, кружась вокруг черного водоворота, растущего вдалеке от них.

Вокруг них стояла тьма и тишина, плотная и вечная. Они больше не слышали шум вселенной. Они больше не слышали поддерживающие их голоса богов. Они даже не могли слышать друг друга. Каждый из них увидел, что двое других стали медленно отдаляться от него в пустоту. Они пытались добраться друг до друга, схватить и задержать, но они отдалялись уже слишком быстро. Боги отчаянно искали способ убежать отсюда, но понимали, что им нет никакого спасения.

Они попали в водоворот — водоворот во времени, который будет крутиться, втягивая в себя звезды одну за другой, до конца всего мира.

Их руки не могли коснуться друг друга, но их мысли могли.

— Это зеркало, — горько думал Солинари. — Нет никаких других богов. Мы смотрели на песочные часы и видели свое отражение.

— Нас поймали в ловушку времени, — бушевал Нуитари. — Поймали в ловушку вечности. Рейстлин Маджере обманул нас. Он предал нас Такхизис!

— Нет, — в горе и отчаянии думала Лунитари. — Рейстлина тоже обманули.

 

Глава 9

Брат и сестра. Звёздные Песочные Часы

24-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин вышел из магического коридора в Даргаардской Крепости. Пылающие цвета Ока Дракона в его руке быстро поблекли. Око уменьшилось в размере до мраморного шарика. Рейстлин открыл мешочек на поясе и бросил Око в него.

Комната было темной и, по счастью, тихой. Баньши не имели причин петь и сегодня их ужасную песню, так как хозяин Крепости был далеко. Сот будет далеко еще некоторое время, думал Рейстлин. Циан Кровавый Губитель не так скоро сдастся, особенно если противник ранил его.

Дракон не был в состоянии победить рыцаря смерти. Сот же тоже никогда не убьет дракона, так как Циан никогда не ввязывался в схватки, которые представляли для него реальную опасность. Пока он мог беспокоить и мучить своего врага, он будет кружить вокруг и сражаться. Но если сражение станет складываться не в его пользу, то дракон плюнет на честь и скроется с глаз противника.

Рейстлин вошел в спальню Китиары. Кит лежала на кровати. Ее глаза были закрыты, дыхание было глубоким. Рейстлин почувствовал мерзкий запах гномьей водки и подумал, что она не столько заснула, сколько просто отрубилась, так как сестра была полностью одета. На ней была мужская рубашка, урезанная в области шеи, с длинными рукавами и обтягивающие кожаные штаны. Даже ботинки были все еще на ней.

Она имела серьезные причины, чтобы напиться. Скоро она покинет Даргаардскую Крепость. Несколько дней назад Королева Такхизис вызвала всех своих Повелителей в Нераку на военный совет.

— Есть мнение, что Такхизис решит, будто Ариакас сделал слишком много ошибок в своем понимании войны, — сказала брату Китиара. — Она выберет другого, кто сможет принять империю, кого-то, в ком есть больше уверенности. Кого-то, кто на самом деле постарался ради нашего дела.

— Кого-то вроде тебя, — ответил Рейстлин.

Китиара улыбнулась своей кривой улыбкой.

Рейстлин подошел к своей спящей сестре. Она лежала на спине, ее черные кудри в беспорядке разметались по подушке, а рука лежала на лбу. Он вспомнил, как смотрел на нее, спящую, когда они еще были детьми. Он наблюдал за нею целыми ночами, когда болел, мучимый лихорадкой, сжигающей его хилое тело. Ночами, когда Карамон пытался развлечь его своими глупыми рукотворными тенями. Рейстлин помнил, как Кит просыпалась и подходила к нему, чтобы сделать примочку или дать ему напиться. Он помнил, как она раздраженно говорила ему, что он должен собраться и, наконец выздороветь.

Кит всегда была непримирима к его слабости. Она не болела ни дня в своей жизни. Она считала, что если Рейстлин соберется и уделит своему здоровью немного внимания, то он, скорее всего, станет вполне здоровым. И все же, несмотря на это она обращалась с ним с грубоватой мягкостью. Она была той, которая увидела в нем талант к магии. Она была той, которая нашла человека, согласившегося посодействовать его обучению. Он был обязан ей многим, возможно даже собственной жизнью.

— Я напрасно трачу время, — сказал он себе.

Он засунул руку в мешочек и вытащил розовые лепестки.

Глаза Кит перекатились под закрытыми веками. Она пребывала в глубоком сне, но вдруг стала дергаться и беспокойно метаться. Внезапно она ужасно закричала и села на постели. С проклятиями Рейстлин отошел от нее, думая, что разбудил ее. Глаза Кит широко открылись, и в них он видел страх.

— Не позволяй ему приближаться, Танис! — крикнула Китиара. Ее руки сложились в молитвенном жесте. — Я всегда любила тебя!

Рейстлин понял, что она все еще спит. Он покачал головой и фыркнул.

— Любила Таниса? Никогда.

Китиара застонала и резко упала обратно на подушки. Свернувшись в клубок, она натянула одеяло на голову, как бы пытаясь скрыться от ужаса, который преследовал ее.

Рейстлин подошел к ней и просыпал несколько розовых лепестков на ее лицо.

— Аст тасарак синуралан крунави, — сказал он.

Он заметил, что когда говорил эти слова, они показались ему неправильными. Они казались сухими и безжизненными. Подумав, что это из-за его собственной усталости, он подождал, пока не удостоверился, что Кит зачарована заклинанием и глубоко заснула, и ушел из комнаты.

Он выскользнул из дверей, когда его остановил голос. Голос, который он надеялся и молился, чтобы никогда больше не услышать.

«Мудрецы говорят, что два солнца не могут катиться по одной и той же орбите. Сейчас я слаб после своего заключения, но когда я приду в норму, мы, наконец, решим окончательно все вопросы между нами».

Рейстлин ничего не ответил Фистандантилусу. Ему было нечего сказать. Он был полностью с ним согласен.

* * *

Рейстлин запомнил маршрут, по которому следовала Китиара, чтобы добраться до секретного хранилища под Даргаардской Крепостью. Он шел по темным и тихим коридорам, руководствуясь картой, запечатленной у себя в голове. Он нес с собой посох Магиуса, который оставил в Даргаарде дожидаться его возвращения из Вайрета.

— Ширак, — произнес Рейстлин и, хотя слово показалось ему оловянным и пустым, хрустальный шар стал пылать.

Рейстлин обрадовался свету. Крепость была пуста. Ушел ее хозяин с мертвыми воинами, баньши не издавали ни звука. Но страх и ужас остался, его невозможно было удалить. Когтистые пальцы смерти хватали его за мантию или дотрагивались, причиняя чувство холода и ужаса, до его щеки. Земля задрожала, камни посыпались со стен и стены стали разрушаться. Он слышал крики умирающей женщины, умоляющей Сота спасти ее ребенка и пронзительный детский вопль сжигаемого живьем младенца.

Ужас почти подавил его. Его руки задрожали, зрение затуманилось. Он никак не мог отдышаться и, прислонившись к стене, заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть. Его голова очистилась, и он смог овладеть собой.

После того, как он окончательно пришел в себя, он продолжил идти по лестнице, вырубленной в скале. Он убрал свет посоха, когда подошел к стальной двери, так как хотел увидеть все прежде, чем заметят его. Пробираясь в непроницаемой тьме, он положил руку на двери и почувствовал пальцами изображение богини. Он назвал имя Такхизис, и запылал белый свет. Он произнес ее имя еще четыре раза, как делала Китиара, и каждый раз другой цвет вспыхивал под его ладонью. Дверь открылась.

Рейстлин не вошел в комнату сразу. Он оставался в темноте, стоя тихо и не двигаясь, стараясь сдерживать дыхание. Казалось, комната была пуста, если не считать Звездных Песочных Часов, стоящих на подставке. Он посмотрел на них, и тут же маленькая песчинка проскочила в узкое отверстие между верхней частью и дном, и повисла там.

Рейстлин с облегчением вздохнул. Ночь почти что окончилась. Боги магии, должно быть, выиграли свою битву. Тем не менее, странно, что они не уничтожили песочные часы…

Внезапно он напрягся. Что-то было не так. Он прошел в комнату, и черная мантия зашелестела у его ног. Он подошел, опираясь на посох, к песочным часам и пристально вгляделся в них. Три луны, серебряная, красная и черная, мерцали во тьме на дне часов. Их свет все еще сиял, но он был тускл и в скором времени погаснет. Что же случилось?

Рейстлин в непонимании протянул руку к песочным часам.

Его остановил голос. Кроме того, этот голос почти что остановил его сердце.

— Ты неправ, младший братишка, — сказала он мягко. — Я на самом деле люблю Таниса.

Из темноты появилась Китиара с мечом на бедре.

Рейстлин опустил руку и спрятал ее в складки мантии. Он сумел держать свой голос под контролем и сказал, пожимая плечами:

— Ты не способна любить кого бы то ни было, сестрица. Ты и я в этом похожи.

Китиара пристально посмотрела на него. Ее темные глаза сияли в звездном свете, мерцающем от песочных часов.

— Возможно, ты и прав, младший братишка. Кажется, мы не сотворены для любви. Или для преданности.

— Под преданностью ты подразумеваешь свое предательство по отношению к Иоланте? — спросил Рейстлин.

— На самом деле я говорю о твоем предательстве нашей Королевы, — сказала Китиара. — Что же касается Иоланты, я действительно почувствовала небольшой укол совести когда передавала ее батальонам смерти. Знаешь, она спасла мою жизнь. Она спасла меня из тюрьмы, когда Ариакас приговорил меня к смерти. Но ей нельзя было доверять. Так же как и тебе, младший братишка.

Китиара приблизилась. Она шла раскованно, ее рука небрежно лежала на рукояти меча.

Рука Рейстлина, скрытая складками мантии, скользнула в один из мешочков.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал он. — Я сделал все, что обещал.

— Прямо сейчас ты должен находиться в Вайретской Башне, предавая своих приятелей-магов Лорду Соту.

Рейстлин улыбнулся.

— А ты должна спать.

Китиара рассмеялась.

— Мы с тобой два сапога пара, правда, братишка? Такхизис дала тебе в дар свою магию, и ты использовал ее, чтобы предать ее. Ариакас дал мне мою армию, и я собираюсь сделать то же самое. — Она вздохнула и добавила: — Ты оставил бедного Карамона умирать. И теперь я должна убить тебя.

Она пристально посмотрела на песочные часы. Рейстлин видел, как три миниатюрные луны отразились в ее темных глазах, и понял правду. Она не спала, потому что его магическое заклинание не сработало. И оно не сработало, потому что магии больше не было. Его обманули. Он наблюдал, как песчинка скатилась с узкого отверстия немного ближе к темноте.

— Серых Богов не существует, не так ли? — спросил Рейстлин.

Китиара покачала головой.

— Такхизис должна была найти способ заманить Нуитари и его кузенов в свою ловушку. Идея о трех новых богах, которые должны будут заменить их, наиболее подходила для этого.

Она провела рукой по гладкому прозрачному хрусталю.

— Считай это водоворотом времени. Твои боги попали в водоворот, и они не смогут сбежать.

Рейстлин посмотрел на хрусталь.

— Откуда ты знала, что я предупрежу богов? Что я приведу их сюда?

— Если бы этого не сделал ты, то сделала бы Иоланта. Так что это не имеет значения. — Китиара вытащила меч из ножен. Лезвие издало свистящий звук. Она держала меч опытной рукой, владея им с отличным умением. Она была неумолима и безжалостна. Возможно, она и чувствовала некоторое сожаление оттого, что ей необходимо убить Рейстлина. Но она доведет свое дело до конца, он не сомневался в этом, поскольку сам повел бы себя точно так же.

Рейстлин не двигался. Он не пытался сбежать. Какой был в этом смысл? Он представил, как в ужасе бежит через комнату, мечется с развевающейся мантией, мчится, пока его ноги не подкашиваются, а дыхание не обрывается. Затем он остановится, и сестра нанесет ему удар в спину…

— Я помню тот день, когда ты и Карамон родились, — внезапно сказала Китиара. — Карамон был силен и здоров. Ты же был едва живой. Ты умер бы, если бы не я. Я подарила тебе жизнь. Думаю, что это дает мне право забрать ее у тебя. Но ты все еще мой младший братишка. Не сопротивляйся, и я сделаю твою смерть быстрой и безболезненной. Немедленно. Все, что ты должен сделать, это отдать мне Око Дракона.

Рейстлин скользнул левой рукой в мешочек. Его пальцы охватили Око Дракона. Он не спускал глаз с Китиары, заставляя ее смотреть ему в глаза тоже, отвлекая ее внимание.

— Что полезного в Оке Дракона? — спросил он. — Оно мертво. Магия ушла.

— Ушла от тебя, возможно, — сказала Китиара. — Но не от Ока Дракона. Иоланта рассказала мне все о том, как оно работает. Если какой-то предмет заколдовать, то он навсегда останется заколдованным…

— Ты имеешь в виду как это? — Рейстлин произнес слово «Ширак» и посох Магиуса засветился.

На мгновение ослепленная, Китиара попыталась заслониться от яркого света и, подняв меч, яростно ткнула им во тьму. Рейстлин легко уклонился от нападения и, вытащив горсть мраморных шариков, бросил их на пол под ноги Кит.

Неспособная нормально видеть, Китиара наступила на мрамор и поскользнулась, потеряв равновесие. Ее ноги разъехались, и она рухнула на каменный пол, ударившись головой.

Рейстлин занес посох и стал над сестрой, готовый разбить ее череп, если хоть одно ее веко дернется. Однако, она лежала неподвижно, закрыв глаза. Он подумал, что, может быть, она умерла и стал на колени, чтобы почувствовать пульсацию жизни в ее шее, все еще достаточно сильную. Она очнется с ужасной головной болью и расплывчатым зрением, но она очнется.

Наверно он должен был бы убить ее, но, как она говорила, она подарила ему жизнь. Рейстлин отвернулся. Еще один долг уплачен.

Он повернулся к Звездным Песочным Часам. Три луны мерцали сквозь хрусталь, как светлячки, пойманные в стакан.

Он услышал крик Фистандантилуса:

«Разбей их!».

Рейстлин поднял песочные часы. Ожидая, что они будут достаточно тяжелы, он чуть не уронил их, так как они оказались неправдоподобно легкими. Он собирался сделать так, как говорил старик. Затем он остановился. Почему бы это Фистандантилусу помогать ему?

Рейстлин все еще держал песочные часы над камнем. Он думал, что должен разбить их и освободить богов. Но что будет, если этого не случится? Что если, разбив их, он запрет их во тьме навсегда?

Рейстлин пристально посмотрел на часы. Яркая песчинка дрожала, собираясь упасть. И тут послышались вопли баньши, ужасные песни приветствия и отвращения.

Лорд Сот возвращался в Даргаардскую Крепость.

Рейстлин слышал, сквозь песнь, как рыцарь смерти бежит вниз по лестнице. В голове у мага пронеслась мысль, что ему пора скрыться, и он уже собирался поставить песочные часы обратно на подставку, когда яркая песчинка стала падать…

Рейстлин наблюдал за ней, и внезапно в его разуме зажглась одна идея, светлая как свет его посоха. В надежде, что еще не слишком поздно, он перевернул Звездные Песочные Часы вверх дном.

Почти что упавшая во тьму песчинка вернулась обратно и зарылась в остальной песок, который теперь стал дном.

Три луны пропали.

Рейстлин не мог увидеть, как радостно засияли луны в небе. Он не знал, получилось ли у него или он потерпел неудачу. Он вытянул руки ладонями вверх.

— Каир тангус миопиар! — выкрикнул он срывающимся голосом.

Мгновение он ничего не почувствовал, и его сердце в ужасе остановилось. Затем знакомая, успокаивающая, иссушающая теплота, сжигающая его кровь в огне, вспыхнула у него в руках. Он посмотрел, как огонь прыгнул на его ладонях и с облегчением вздохнул. Боги были свободны.

Рейстлин швырнул Звездные Песочные Часы в каменную стену. Хрусталь разбился на несметное число острых осколков. Просыпанный песок блестел на свету как крошечные звезды.

Рейстлин взял Око Дракона и сжал его в руке. Дверь открывалась, поддаваясь под рукой рыцаря смерти. У Рейстлина оставалось силы только на то, чтобы произнести несколько магических слов.

Только несколько слов.

 

Глава 10

Нет покоя для мага. Месть

25-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин прошел коридорами магии в свою спальню в «Сломанном Щите». Он был полностью истощен, и с нетерпением ожидал того момента, когда сможет упасть в кровать и забыться сном. К его удивлению, оказалось, что его кровать была занята.

— Добро пожаловать, — сказала Иоланта.

Она сидела на его кровати. Когда она подняла голову, он увидел, что ее лицо разбито и окровавлено. Оба глаза украшали синяки, один раздулся и был полностью закрыт. Губы были разбиты. Ее элегантная мантия была изорвана, фиолетовые синяки покрывали шею.

— Спасибо за то, что спас мою жизнь этой ночью, мой дорогой, — сказала она, с трудом шевеля разбитыми губами. — Жаль, что я не могу отплатить тебе за эту услугу.

Она бросила косой взгляд на человека, который стоял у окна, пристально вглядываясь в три луны, которые только что соединились, чтобы образовать чудесный глаз. Император Ариакас не потрудился обернуться полностью. Он просто посмотрел через плечо. Его лицо было темным и невыразительным.

Рейстлин ничего не чувствовал. Его собирались убить через несколько мгновений, но он был слишком усталым и истощенным, чтобы волноваться об этом. Он подумал, что должен попытаться защититься, вспомнить какое-нибудь смертоносное заклятие. Магические слова пролетели у него в голове и тут же растворились.

— Если вы собираетесь убить меня, то сделайте это прямо сейчас, — сказал он устало. — По крайней мере, так я получу хоть немного отдыха.

Иоланта попыталась улыбнуться, но ей не следовало этого делать. Она вздрогнула и прижала пальцы к губам.

— Мой господин желает получить Око Дракона, — сказала она.

Рейстлин оторвал мешочек от пояса и бросил его на пол. Мешочек открылся. Мрамор вместе с Оком Дракона выкатился на пол и остался лежать там, мерцая в лунном свете. Три луны уже понемногу начинали расходиться и скоро они будут полностью разделены, но всегда находясь поблизости друг от друга.

Лунный свет — серебряный и красный — сиял на шаре и, как будто греясь в магии, Око, казалось, выросло в размерах. Его собственные цветные огни циркулировали на поверхности.

Ариакас пристально глядел на Око, совершенно восторженный. Он присел на корточки, чтобы всмотреться поближе. Руки в шаре потянулись к нему. Пальцы Ариакаса дернулись. Он должен был прикоснуться к нему, увидеть, сможет ли он покорить его. Он почти что прикоснулся. С мрачной улыбкой он отодвинулся.

— Хорошая попытка, Маджере, — сказал Ариакас, вставая. — Я не так глуп, как король Лорак…

— О, да, мой дорогой, — сказала Иоланта.

Взрыв холодного воздуха, ледяного как морозные ветры Ледяной Стены поразил спину Ариакаса. Магический холод заставил его кожу посинеть и перехватил его дыхание. Его волосы, борода и доспехи покрылись инеем. Конечности задрожали. Кровь замерзла. Выражения ярости и удивления застыло на лице. Неспособный пошевелиться, он упал на пол с глухим стуком, напоминавшим падение куска льда.

— Никогда не поворачивайся спиной к магу, — посоветовала ему Иоланта. — Особенно к тому, которого ты только что избил.

Рейстлин, отупевший от усталости, наблюдал, как Иоланта подошла к Ариакасу. Она встала на колени, положила ему руку на шею и прошипела:

— Проклятье Бездны! Ублюдок все еще жив! Я думала, что убила его. Такхизис должно быть сильно его любит.

Иоланта запихнула под мантию маленький хрустальный конус и протянула Рейстлину руку.

— Я знаю, что ты устал. Я телепортирую тебя. Поспеши! Мы должны покинуть это место прежде, чем телохранители придут сюда.

Рейстлин воззрился на нее. Он устал даже для того, чтобы думать. Он должен был дать своему разуму хоть какой-то отдых. Он покачал головой и, игнорируя ее протянутую руку, поднял пылающее Око Дракона. Оно сжалось от его прикосновения, и он сжал его в руке.

— Уходи сама, — сказал он.

— Ты не можешь оставаться в Нераке. Ариакас не мертв! Он пошлет за тобой Черного Призрака…

— Он уже попробовал это сделать сегодня, не правда ли? — спросил Рейстлин, пристально взглянув на Иоланту.

Ее лицо залил румянец. Она была очаровательна. Не удивительно, что эти доверчивые Черные Мантии открыли свои двери ее страстным шепоткам в темноте ночи.

— Как ты узнал? — спросила она.

— Я люблю считать ступени, ты помнишь? Как долго ты работаешь на Скрытый Свет?

— С тех пор, как… — Иоланта запнулась, затем покачала головой. — Это длинный рассказ, который надо рассказывать у костра. Сейчас у нас нет на это времени. Мои друзья и я покидаем Нераку. Пойдем с нами.

Рейстлин всмотрелся в Око Дракона, наблюдая за цветами. Черный, зеленый, красный, белый и синий кружились в шаре.

— Я должен изменить тьму, — сказал он.

Она непонимающе уставилась на него. Затем она сжала его руку и мягко поцеловала в щеку.

— Спасибо, Рейстлин Маджере. Ты спас самых дорогих для меня людей.

Она бросила в стену свою магическую глину. Открылась дверь и, когда она увеличилась достаточно, Иоланта вступила в нее.

— Иди с богами, — крикнула она ему.

Дверь закрылась позади нее.

— Я планирую так и сделать, — сказал Рейстлин.

Он держал Око Дракона в руке и смотрел из окна на три луны.

— Вы должны мне, — сказал он им.

Руки в шаре потянулись к нему, схватили его и унесли с собой.

 

Глава 11

Обитель Богов. Старые друзья

25-ый День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин очнулся лежащим на холодном и гладком камне, так что казалось, что он попал на поверхность сверкающего черного скованного льдом озера. Его окружал двадцать один каменный столб, бесформенный и необработанный. Столбы стояли отдельно и обособленно друг от друга и все же настолько близко, что Рейстлн не мог видеть, что находится за ними.

Он понятия не имел, как долго спал. Он помнил только периоды сонного бодрствования, когда он вскакивал с мыслью, что обязательно должен проснуться, что песок в его песочных часах падает слишком быстро, мир изменяется вокруг него, происходят события, и он должен их контролировать. Он несколько раз пытался схватиться за грани своего сознания и вытащить себя из сна, но каждый раз понимал, что ему не хватает для этого сил.

Теперь же, когда он проснулся, ему не хотелось двигаться, как человеку не хочется подниматься с постели серым утром, когда дождевые капли мягко стучат по оконному стеклу. Воздух был свеж и чист, принося с собой аромат весны. Но этот аромат был слаб, и весна казалась такой далекой, словно в этой долине времена года не имели значения.

Рейстлин изучил небосвод и понял по положениям звезд, что сейчас было раннее утро, хотя какого именно дня он понятия не имел. Небо было черным, как смерть. Слабый свет, мерцающий на востоке, предвещал розовый рассвет. Звезды сияли ярко, а ярче всех красная звезда, огонь кузницы Реоркса. Созвездия других богов были тоже видны, все сразу, что в принципе не было возможно.

Прошлой осенью Рейстлин также изучал небо и увидел, что отсутствуют два созвездия: Паладайна и Такхизис. Как много времени прошло с тех пор! Осенние листья падали в пламени и дыме. Зима укрыла мертвецов снегом, белым и чистым. Снег стаял и новая жизнь, рожденная смертью и жертвой, упрямо сражалась, пробивая себе дорогу через мерзлую землю.

— Обитель Богов, — тихо сказал себе Рейстлин.

Он спал на голом камне без всякого одеяла, и все же не чувствовал, чтобы ему было жестко или не удобно. Он поднялся на ноги, отряхнул мантию и удостоверился, что посох Магиуса лежит около него. Он увидел созвездия, отраженные в блестящей черной поверхности.

Звезды в вышине и звезды внизу. Очень похоже на песочные часы.

Столбы, которые окружали его, очень напоминали тюремные прутья. Он не видел, как можно пройти между ними.

«Для одних вера — тюрьма, — подумал он. — Другим вера приносит свободу».

Рейстлин уверенно направился к столбам и через мгновение понял, что он уже с другой стороны, хотя и не знал, как у него это получилось.

— Интересно, — пробормотал он.

Он хотел пить и есть. Он редко ел и в лучшие времена, а прошедшим днем подвергся такому напряжению и внутреннему разладу, что вообще забыл поесть. Как будто его мысли приводили к исполнению желаний, он увидел ручей чистой воды, спускающийся с гор. Рейстлин напился и, намочив носовой платок, вытер лицо и шею. Казалось, у воды были укрепляющие свойства, так как он почувствовал себя окрепшим и восстановившимся. И, хотя он по-прежнему ничего не ел, он был уже не голоден.

Рейстлин кое-что читал об Обители Богов, хотя и немногое, так как не очень много было написано. Эстетик, который путешествовал в Нераку, попытался найти Обитель Богов, которая располагалась недалеко от этого ужасного города, но его постигла неудача. Обитель Богов была самым священным местом в мире. Кто ее создал и почему, было неизвестно. Эстетик предложил две теории. Одни говорили, что когда боги закончили создавать мир, они собрались в этом месте, чтобы отпраздновать это. По второй версии считалось, что Обитель Богов была создана человеком, как благочестивое святилище богов, созданное малочисленной потерянной цивилизацией, о которой уже все забыли. То, что было действительно известно, это то, что только избранникам богов разрешалось посетить ее.

Рейстлин чувствовал настойчивое дыхание богов на своей шее.

«Ничто не случается без причины. Я должен убедиться, что причина во мне».

Рейстлин сел на каменный пол около ручья и вытащил Око Дракона из мешочка. Он положил Око Дракона перед собой и, выпевая магические слова, обратился к рукам, которые потянулись к нему. Он понятия не имел, сработает ли его план, так как все еще не полностью изучил все способности Ока. Из того, что он читал, следует, что маги, которые создали Око, использовали его для того, чтобы узнать будущее. Если Око Дракона могло видеть будущее, то почему бы ему не увидеть настоящее? Это казалось намного более легкой задачей.

— Я кое-кого ищу, — сказал он шару. — Я хочу узнать, что этот человек делает, слышать, что он говорит и видеть то, что он видит в этот самый момент. Это возможно, Гадюка?

Возможно. Только подумай об этом человеке. Сконцентрируй все свое внимание на нем, исключив все остальное. Произнеси имя три раза.

— Карамон, — сказал Рейстлин и вспомнил своего близнеца. Или скорее он перестал гнать из головы воспоминания о нем.

— Карамон, — снова сказал Рейстлин и посмотрел в Око, которое переливалось разными цветами.

— Карамон! — резко сказал Рейстлин в третий раз, тем же тоном, каким будил своего брата, когда они были молодыми. Карамон всегда любил поспать подольше.

Цвета Ока рассеялись, как утренний туман. Рейстлин увидел проливной дождь, влажные потеки на горных скалах. Стоящая на дороге промокшая группа состояла из его друзей: Танис Полуэльф, Тика Вейлан, Тассельхоф Непоседа, Флинт Огненный Горн и его брат-близнец Карамон. С ними был старик в одеждах мышиного цвета и дурацкой шляпе.

— Фисбен, — мягко сказал Рейстлин. — Конечно.

Танис и Карамон носили черные доспехи и знаки отличия офицеров драконьей армии. Танис надел шлем, который был слишком большим для него, но не для защиты, а чтобы скрыть острые уши, которые выдали бы его эльфийскую кровь. Карамон не носил шлема. Вероятно, он не смог найти достаточно большого. Его нагрудник плотно облегал его тело, ремни, державшие его, были затянуты до предела на его широкой груди.

Рейстлин увидел как лицо Таниса исказилось гневом и он стремительно огляделся вокруг, а затем его взгляд остановился на его небольшой компании. Его пристальный взгляд сосредоточился на Карамоне.

— Где Берем? — спросил он сдавленным тоном.

Рейстлин навострил уши, услышав это имя.

Лицо его брата пошло красными пятнами.

— Я…я не знаю, Танис. Только что был тут… рядом…

Танис был разъярен.

— Без него нам в Нераке делать нечего. Если они там еще не убили Лорану, так только из-за него. Если они доберутся до него раньше нас…

— Не волнуйся, парень. — Это был голос Флинта, вечного утешителя Таниса. — Мы найдем его.

— Это я виноват, Танис, — пробормотал Карамон. — Я тут опять задумался… о Рейсте… То есть я знаю, что не должен бы…

— Как, во имя Бездны, твой сволочной братец умудряется строить нам пакости, даже когда его здесь нет?

— Действительно, как? — с улыбкой и вздохом спросил Рейстлин.

Значит Танис захватил Берема и, очевидно, планировал обменять его на Лорану. Только Карамон потерял его. Рейстлин задался вопросом, знает ли Танис причину, по которой Темная Королева так отчаянно разыскивает Берема. И если бы он знал, то также сильно стремился бы отдать его ей? Рейстлин не рискнул предположить. Он не знал этих людей. Они изменились. Война и их испытания изменили их.

Карамон, добродушный и веселый, был потерянным и одиноким, ища отсутствующую часть себя. Тика Вейлан стояла возле него, пытаясь сочувствовать, но не способная понять.

Дерзкая и симпатичная Тика, с подпрыгивающими рыжими завитками и сердечным смехом. Ее рыжие завитки сейчас были мокрыми и безвольно свисали, но их огонь все еще был ярок в весеннем дожде. Она носила меч, а не кружки с элем, и на ней была часть доспехов. Рейстлин был раздражен любовью Тики к его брату. Или возможно он ревновал? Не потому, что Рейстлин сам любил Тику, но потому что Карамон нашел кого-то, кого смог любить помимо своего близнеца.

— Я сделал тебе услугу, покинув тебя, братец, — сказал Рейстлин Карамону. — Пришло время примириться с этим.

Его внимание переместилось к Танису, лидеру компании. Только что он был холоден и собран, но теперь он разваливался на глазах. Женщина, которую он любил, попала в плен, и он отчаянно пытался спасти ее, хотя бы это означало уничтожение всего мира.

Фисбен, придурковатый старый маг в одеждах мышиного цвета, стоял в сторонке, наблюдая и спокойно, терпеливо ожидая.

Рейстлин вспомнил вопрос, который однажды задал ему Танис, в далеком прошлом, когда осенние ветры приносили холод.

— Ты считаешь, что мы избранники, Рейстлин?.. Почему? Мы не похожи на героев…

Рейстлин не помнил свой ответ.

— Но кто избрал нас? И для чего?

Он посмотрел на Фисбена и получил ответ. По крайней мере часть ответа.

Тассельхоф Непоседа, как всегда неудержимый, безответственный и раздражающий. Если Берем был Вечным Человеком, то Тас был Вечным Ребенком. Ребенок вырос. Как и Мари. Больше к сожалению, чем к радости.

Рейстлин продолжал наблюдать, и Танис сердито приказал остальным членам группы искать Берема. Они устало вернулись той же дорогой, идя вдоль своих следов, чтобы увидеть где Берем убежал от них. Флинт обнаружил следы Берема в грязи и побежал за ним, оставив остальных позади.

— Флинт! Подожди! — завопил Танис.

Рейстлин пораженно поднял голову. Крик не издавался из шара. Он слышался на другой стороне скал! Рейстлин посмотрел туда, откуда послышался голос Таниса и увидел узкую туннелеподобную щель в стене, щель, которую, он мог бы поклясться, здесь не было минуту назад.

У него не было времени удивляться, так же, как и не было потребности в Оке Дракона. Китиара была права. Его друзья искали Обитель Богов, и, кажется, они нашли ее.

Рейстлин положил Око в мешочек. Подобрав посох, он поспешно прошептал слова заклинания, надеясь, что магия сработает в этом священном месте.

— Кермин ширак дан майат кулит мас енте бентук.

Рейстлин наколдовал невидимость. Он посмотрел в ручей. Он не мог видеть своего отражения; если так, то его друзья тоже не заметят его. Магия сработала.

Одним возможным исключением мог бы быть Фисбен. Решив рискнуть, Рейстлин проскользнул между каменными столбами и спрятался за ними, в то время как из щели выполз человек.

Это был человек со старым лицом и молодыми глазами, человек, который был на борту судна из Устричного, человек, который отправил их в водоворот. Когда Берем поднялся на ноги, изумруд в его груди вспыхнул зеленым цветом на утреннем солнце.

Берем Вечный Человек. Человек Зеленого Камня. Брат Джеслы. Человек, который мог освободить Королеву Такхизис или оставить ее навсегда заключенной в Бездне.

Берем в испуге оглянулся. Он выглядел, как лиса, убегающая от собак. Он выбежал на каменный пол долины. Флинт и другие были уже неподалеку, но в настоящий момент Берем и Рейстлин остались одни в Обители Богов.

Несколько магических слов и Рейстлин смог бы заколдовать Берема, сделать его своим пленником. Он мог бы использовать Око Дракона, чтобы телепортировать их назад в Нераку. Он мог бы подарить Такхизис бесценный подарок. Она была бы благодарна ему. Она дала бы ему все, чего бы не пожелало его сердце. Он был бы даже в состоянии обменять его на свободу Лораны. Но после этого он будет вынужден вечно спать с одним открытым глазом…

Рейстлин наблюдал, как Берем пробежал мимо него. Вечный Человек увидел что-то, что казалось другой щелью в противоположной стене. И тут же появился Флинт и побежал за ним. Лицо гнома выражало одновременно волнение и ярость. У Берема было большое преимущество. Казалось маловероятным, что Флинт сможет догнать его.

Услышав крик сзади, Рейстлин повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тассельхоф выползает из узкого туннеля. Кендер огляделся и принялся громко восторгаться каменным столбам, каменному полу и другим чудесам. Рейстлин услышал голоса своих друзей с другой стороны туннеля. Он не мог толком разобрать, о чем они говорили.

— Танис, поспеши! — позвал Тас.

— А нет другого пути? — голос Карамона мрачно отражался эхом в узком туннеле.

Тассельхоф оглядел долину, пытаясь найти Флинта, но столбы стояли между гномом и кендером, загораживая ему обозрение. Подбежав обратно к щели, Тас наклонился и всмотрелся внутрь.

Он что-то крикнул в туннель, и кто-то что-то крикнул в ответ. Затем послышались звуки, которые ясно дали поянть, что остальная часть компании пытается пролезть через щель. Карамон, кажется, застрял.

Флинт почти уже нагнал Берема. Утренний солнечный свет заставлял предметы отбрасывать тени, ползающие по боковым скалам и Берем, видимо, потерял из виду выход. Он бегал взад и вперед, как кролик, пойманный в ловушку. В следующую секунду он все-таки нашел щель и нагнулся, чтобы проскользнуть в нее.

Берем собирался выбраться наружу. Рейстлин думал, что ему делать, задаваясь вопросом, должен ли он попытаться остановить Берема, и тут Флинт внезапно ужасно закричал. Гном схватился за грудь, и, стоная от боли, опустился на колени.

— Его сердце. Я знал это, — сказал Рейстлин. — Я предупреждал его.

Он инстинктивно сделал несколько шагов по направлению к гному, затем остановился. Он больше не был частью их жизней. Они больше не были частью его жизни. Рейстлин наблюдал и ждал. Так или иначе, он ничего не смог бы сделать.

Берем услышал крик Флинта и в ужасе обернулся. Увидев, как старый гном свалился на землю Берем заколебался. Он посмотрел на щель в стене, затем на Флинта и побежал к нему, чтобы помочь. Берем встал на колени возле гнома, лицо которого стало пепельным.

— Что случилось? Что я могу сделать? — спросил Берем.

— Ничего не случилось, — Флинт хватал ртом воздух. Его рука была прижата к груди. — Расстройство желудка и больше ничего. Что-то я такое съел. Просто… помоги мне встать. Я никак не могу отдышаться. Если я немного пройдусь…

Берем помог старому гному встать на ноги.

С противоположной стороны долины Тассельхоф наконец увидел их. Но, конечно же, кендер превратно понял ситуацию. Он подумал, что Берем нападает на Флинта.

— Это Берем! — отчаянно закричал кендер. — Он что-то делает с Флинтом! Быстрее, Танис!

Флинт сделал несколько шагов и пошатнулся. Его глаза закатились, ноги заплелись. Берем подхватил гнома и осторожно положил его на камень, а затем нерешительно потоптался возле него, не зная что делать.

Услышав зуки бегущих ног по направлению к нему, Берем встал. Он казался успокоенным. Помощь прибывала.

— Что ты наделал? — заорал Танис. — Ты убил его!

Он вытащил свой меч и погрузил лезвие в тело Берема.

Берем задрожал и вскрикнул. Он наклонился вперед и его тело, пронзенное мечом, стало падать на Таниса. Его вес почти повалил их обоих на землю. Кровь хлынула на руки Таниса. Он выдернул клинок и развернулся, готовый драться с Карамоном, который пытался оттащить его от Берема. Берем стонал на земле и кровь выливалась из смертельной раны. Тика рыдала.

Флинт ничего этого не видел. Он покидал мир, начиналась следующее долгое путешествие его души. Тассельхоф схватил руку гнома и просил его встать.

— Оставь меня в покое, ты дверная ручка, — слабо проворчал Флинт. — Разве ты не видешь, что я умираю?

Тассельхоф издал горестный вопль и упал на колени.

— Ты не умираешь, Флинт! Не говори так.

— Мне лучше знать, умираю я или нет! — раздраженно сказал Флинт, глядя на кендера с негодованием.

— Ты думал и раньше, что умираешь, но это была просто морская болезнь, — сказал Тас, вытирая нос. — Возможно сейчас ты… ты… — он огляделся вокруг на каменную долину. — Возможно теперь у тебя земляная болезнь…

— Земляная болезнь! — фыркнул Флинт. Затем, увидев страдание кендера, выражение лица гнома смягчилось. — Прекрати, парень. Не нужно напрасно тратить время, рыдая, как овражный гном. Беги и приведи ко мне Таниса.

Тассельхоф всхлипнул и сделал, как ему сказали.

Веки Берема затрепетали. Он снова застонал и сел. Он положил свою руку на грудь. Изумруд, перепачканный кровью, искрился в солнечном свете.

Надежда живет. Независимо от того, какие ошибки мы делаем, независимо от того, какие глупости творим, независимо от страданий и горя потери, независимо от того, как глубоко мы погрузились во тьму. Надежда продолжает жить.

Рейстлин покинул свое место за столбами и подошел, невидимый всеми, к Флинту, который лежал с закрытыми глазами. В это мгновение Флинт остался один. На некотором расстоянии от него Карамон пытался привести Таниса в чувство, Тассельхоф тащил Фисбена за рукав, пытаясь объяснить ему произошедшее. Фисбен понимал все слишком хорошо.

Рейстлин встал на колени около гнома. Лицо Флинта было пепельным и искаженным болью. Его руки были сжаты в кулаки. Пот блестел на бровях.

— Я тебе никогда не нравился, — сказал Рейстлин. — Ты никогда не доверял мне. И все же ты хорошо относился ко мне, Флинт. Я не могу спасти тебе жизнь. Но я могу ослабить смертельную боль, дать тебе время, чтобы попрощаться.

Рейстлин засунул руку в мешочек и вытащил маленький пузырек, содержащий маковый сок. Он вылил содержимое в рот гному. Лицо Флинта разгладилось. Глаза открылись.

Когда его друзья собрались вокруг, чтобы попрощаться с ним, Рейстлин был там, вместе с ними, хотя ни один из них никогда так и не узнал об этом. Он не раз говорил себе, что должен уйти, что у него есть дела, которые он должен решить, что сейчас на кону все его честолюбивые планы на будущее. Но он все равно остался со своими друзьями и братом.

Рейстлин оставался до тех пор, пока Флинт не вздохнул и не закрыл глаза. Рейстлин пропел магические слова. Перед ним открылся коридор.

Он вошел в него, не оглядываясь.

 

Глава 12

Нож Китиары. Меч Пар-Салиана

25-ый День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Китиара приехала в Нераку утром двадцать пятого, боясь, что она опаздывает на заседание совета, но выяснилось, что сам Ариакас все еще не прибыл. Вокруг царила неразбериха, так как ни один Повелитель или его армия не могли войти в Нераку перед своим Императором. Ариакас не доверял своим Повелителям. Если бы им позволили войти в город, то они могли бы закрыть ворота и заполнить стены своими воинами, пытаясь не впустить его.

Китиара думала остановиться в своих роскошных комнатах в Храме. Вместо этого она была вынуждена поселиться в лагере у городских стен, заняв палатку, которая была настолько маленькой и тесной, что она не могла шагать внутри взад и вперед, как любила делать, когда ей надо было подумать.

Китиара была в прескверном настроении. Ее голова все еще болела от удара о каменный пол хранилища. Она была рада представившемуся случаю покинуть Даргаардскую Крепость. Хотя она и плохо чувствовала себя, она вызвала Ская и полетела, чтобы присоединиться к своей армии. Мысль о том, что ей предстоит оспорить Корону Власти у Ариакаса, снижала головную боль. Но здесь никто не знал, где же Ариакас или когда он соизволит почтить всех своим присутствием. И это не оставило Китиаре другого выбора, кроме как в раздражении жаловаться своему адъютанту, бозаку по имени Гакхан.

— Ариакас делает это специально, чтобы выбить нас из колеи, — бормотала Китиара. Она, скрючившись, сидела за маленьким столом, массируя пульсирующие виски. — Он пытается запугать нас, Гакхан, и я не намерена этому поддаваться.

Гакхан издал звук, похожий на насмешливое фырканье. Бозак усмехнулся и его язык стрельнул изо рта.

Китиара подняла голову и внимательно посмотрела на него.

— Ты что-то знаешь. Говори, что происходит?

Гакхан был с Китиарой с самого начала войны. Хотя официально он был адъютантом Китиары, неофициально он был известен, как Нож Китиары. Гакхан был предан Китиаре и своей Королеве, именно в такой последовательности. Некоторые говорили, что он был влюблен в Синюю Леди, хотя старались об этом сплетничать только у него за спиной. Бозак был умным, скрытным, находчивым и чрезвычайно опасным. Он честно заработал свое прозвище.

Гакхан выглянул из палатки, затем затянул откидную дверную створку и надежно связал ее. Он наклонился к Китиаре и тихо проговорил:

— Господин Ариакас опаздывает, так как он был ранен. Он почти что умер.

Китиара уставилась на бозака.

— Что? Как?

— Потише, моя госпожа, — серьезно сказал драконид. — Такие новости не должны просочиться наружу, так как это может ободрить врагов Императора.

— Да, конечно. Ты прав, — так же серьезно сказала Китиара. — И ты доверяешь источнику, от которого поступила эта… ммм… тревожная информация?

— Полностью, — ответил Гакхан.

Китиара улыбнулась.

— Мне нужны подробности. Ариакас в последнее время не участвовал в боях, из чего я делаю вывод, что кто-то пытался убить его.

— И почти что достиг успеха.

— Кто это был?

Гакхан сделал интригующую паузу, затем с усмешкой сказал:

— Его ведьма!

— Иоланта? — громко вскрикнула Китиара, забывая от удивления о том, что она должна быть осмотрительна.

Гакхан бросил на нее предостерегающий взгляд, и Кит понизила голос.

— Когда это случилось?

— Ночью Глаза, моя госпожа.

— Но это невозможно. Той ночью Иоланта умерла, — Китиара махнула рукой на лежащие на столе доклады. — У меня есть сообщения…

— Сфабрикованные, моя госпожа. Этот Талент Оррен…

Китиара впилась в него взглядом.

— Оррен? Какое он имеет к этому отношение? Я хочу услышать, что случилось с Иолантой.

Гакхан поклонился.

— Если ты будешь терпеливой, моя госпожа. Кажется, Оррен узнал о том, что его хотят убить. Его и его дружков из Скрытого Света. Он пустил слух среди войск, что Храм собирается совершить попытку «вычистить» город Нерака. И что были даны приказы сжечь «Сломанный Щит» и «Волосатый Тролль». Естественно, солдаты были не слишком обрадованы этой новостью. Когда пришли батальоны смерти, чтобы выполнить свои приказы, их встретили вооруженные солдаты, охраняющие таверны. Оррен и его приятели сбежали.

— И какое это имеет отношение к Иоланте? — нетерпеливо сказала Кит.

— Она член Скрытого Света.

Китиара воззрилась на него.

— Это невозможно. Она же спасла мне жизнь!

— Я полагаю, что она хотела служить тебе в то время, моя госпожа. Однако она разочаровалась в тебе, когда ты захотела уничтожить магию. Она стала выполнять нерегулярные поручения Оррена. Затем эти двое стали любовниками, и она полностью погрузилась в его работу.

— И как в этом всем замешан Ариакас? — спросила совсем запутавшаяся Китиара.

— Император хотел получить Око Дракона, которым владеет твой брат. Ариакас спас Иоланту от батальонов смерти, но не из-за любви к ней. Он сказал ей, что если она все еще ценит собственную жизнь, то должна убить Рейстлина. Ариакас пошел с ней, чтобы убедиться, что она это сделает и для того, чтобы забрать себе Око Дракона.

— Но Иоланта вместо того, чтобы напасть на Рейстлина, напала на Ариакаса. — сказала Китиара.

— Мне говорили, что если бы не вмешательство Повелителя Ночи, по воле Ее Темного Величества, Император умер бы от обморожения.

Китиара откинула назад голову и расхохоталась.

Гакхан же лишь позволил себе улыбнуться и щелкнуть хвостом.

— Так Ариакас оттаял, наконец? — спросила Китиара, все еще хихикая.

— Император полностью восстановил свое здоровье. Он вернется в Нераку завтра.

— А что произошло с Иолантой?

— Она сбежала, моя госпожа. Она покинула Нераку вместе с остальными членами Скрытого Света.

— Это просто позор, что я недооценила ее, — Китиара покачала головой. — Возможно, я смогла бы ее использовать. А что насчет Рейстлина?

— Он исчез, моя госпожа. Предполагается, что он тоже покинул Нераку, хотя никто не знает, куда он отправился. Но это не имеет слишком большого значения. — Гакхан пожал плечами. — Он стал слишком известен. Император хочет его смерти. Королева Такхизис желает его смерти. Повелитель Ночи желает его смерти. Если Рейстлин Маджере все еще в Нераке, то он полный идиот.

— Мой брат может быть кем угодно, но только не идиотом. Спасибо за информацию, Гакхан. Я должна обдумать все это, — сказала Китиара.

Бозак поклонился и ушел. Вошел один из его помощников, чтобы зажечь фонарь, так как наступала ночь, и спросил, чего бы она хотела на ужин. Кит приказала ему уйти.

— Передай страже снаружи, чтобы этой ночью меня никто не тревожил.

Китиара сидела, уставившись на мерцающее пламя свечи, и видела в нем жестокое лицо Ариакаса. Он считал, что она что-то замышляет против него.

Ну да, так и есть.

И он не мог обвинять в этом кого-либо, кроме самого себя. Он всегда поощрял соперничество среди своих Повелителей. Понимание того, что каждый Повелитель мог быть быстро заменен своим конкурентом, заставляло их всегда быть начеку. Недостаток был в том, что какой-нибудь Повелитель мог бы решить перерезать горло другому Повелителю. И это горло вполне могло бы принадлежать Ариакасу.

Ариакас не доверял всем своим Повелителям, но особенно он не доверял ей. Китиара была популярна среди своих солдат, она гораздо больше нравилась своим воинам, чем Ариакас своим. Она проследила, чтобы ее солдатам регулярно выплачивали жалованье. И, что самое важное, Китиара привлекла интерес Темной Королевы, которая в эти дни не слишком жаловала Ариакаса. Он сделал слишком много ошибок.

Он должен был выиграть войну несколькими быстрыми и жестокими ударами, окончив ее, прежде чем добрые драконы выступят на стороне Света. Он должен был взять Башню Верховного Жреца, прежде чем рыцари смогут закрепиться там. Он должен был предпочесть драконов, которые имели колоссальное преимущество, нападая с воздуха, наземным войскам. И он не должен был позволять Китиаре объединиться с могущественным лордом Сотом.

Такхизис, несомненно, уже жалела о том, что выбрала именно Ариакаса командовать своими армиями. Казалось, Китиара чувствовала руку Ее Темного Величества на своем плече, подталкивающую ее к трону, убеждающую ее взять себе Корону Власти.

Странно… Китиара действительно почувствовала руку у себя на плече.

— Что за…

Кит вскочила на ноги и быстрым движением выхватила из ножен меч. Она собиралась уже ударить, когда узнала того, кто это был.

— Ты! — выдохнула она.

— Тот самый полный идиот, — сказал Рейстлин.

Китиара, по-прежнему не опуская меча, оглядела его прищуренными глазами.

— Зачем ты здесь?

— Не для того, чтобы убить тебя, сестрица, если это то, чего ты боишься. Правда, ты собиралась убить меня, но я хочу, чтобы мы считали нашу ссору просто размолвкой между родственниками.

Китиара улыбнулась, но не собиралась вкладывать меч в ножны.

— Я буду держать свое оружие наготове. На всякий случай, если ты почувствуешь желание возобновить нашу размолвку. Итак, почему ты здесь, младший братишка? Ты в опасности. У тебя сильные враги. Император хочет твоей смерти. Богиня хочет твоей смерти! — Кит покачала головой. — Если ты ищешь моей защиты, то я ничего не смогу для тебя сделать.

— Я ничего не ищу у тебя, сестрица. Наоборот, я пришел для того, чтобы кое-что предложить тебе.

Рейстлин стоял, скрыв руки в рукавах мантии, с откинутым капюшоном. Свет фонаря мерцал в странных зрачках в форме песочных часов.

— Ты хочешь Корону Власти, — сказал он ей. — Я могу помочь тебе получить ее.

— Ты ошибаешься — сурово сказала Китиара. — Ариакас мой Император. Я его верноподданная.

— А я — король эльфов, — с насмешкой сказал Рейстлин.

Губы Китиары дернулись.

— Я на самом деле заинтересована в добром здравии Императора, — она провела указательным пальцем по углублению на лезвии меча, которое позволяло свободно сливаться крови и не загрязнять его. — Ариакас просто вымотан государственными делами. Он должен отдохнуть… долго, хорошо отдохнуть. Так что ты имеешь в виду? Как ты сможешь помочь мне?

— У меня есть много возможностей сделать это, — прохладно сказал Рейстлин. — И я собираюсь ими воспользоваться, когда потребуется.

— Ты болтаешь, как король эльфов, — раздраженно сказала Китиара. — Ты все равно не скажешь мне, потому что не доверяешь.

— И правильно делаю, сестрица, учитывая, что иначе я был бы сейчас уже мертв, — сухо ответил Рейстлин.

Китиара минуту пристально смотрела на него, затем вложила меч в ножны и села обратно на стул.

— Предположим, я принимаю твое предложение. Ты поможешь мне стать Императрицей. Что тебе нужно взамен?

— Палантасская Башня Высшего Волшебства.

Китиара была удивлена.

— Это чудовищное место? Оно же проклято! Зачем тебе понадобилась эта Башня?

Рейстлин улыбнулся.

— И это говорит мне женщина, живущая в Даргаардской Крепости.

— Временно живущая, — сказала Китиара. — Ты сможешь получить свою проклятую Башню. Я не думаю, что она вообще кому-то нужна кроме тебя, — она положила локти на стол и с надеждой взглянула на него. — Каков твой план?

— Ты должна провести меня в Храм завтра, когда соберется совет.

Китиара уставилась на него.

— Ты полный идиот! С таким же успехом ты мог бы сам пройти в тюремную камеру, запереть себя там и выбросить ключ. Все твои враги будут там, включая Темную Королеву! Если она или любой из них обнаружит тебя, то ты сам не заметишь, как будешь уже мертв!

— У меня есть способы скрыться от смертных врагов. Что же касается бессмертного, то ты должна убедить Такхизис, что я ей буду больше полезен живым, чем мертвым.

Кит фыркнула.

— Ты помешал ее плану уничтожения богов. Ты предал ее доверие не один раз. Что же я должна буду сказать, чтобы убедить Такхизис оставить тебя в живых?

— Я знаю, где найти Берема Вечного Человека.

Китиара затаила дыхание. Она пристально и недоверчиво посмотрела на него, а затем вскочила на ноги и схватила его за руки. Он был все тем же слабаком, кости и кожа, без намека на мускулы или жир, что ей напомнило о болезненном маленьком мальчике, которого она помогала воспитывать. И как будто он все еще был маленьким мальчиком, она нетерпеливо встряхнула его.

— Ты знаешь где Берем? Скажи мне!

— Мы договорились о сделке? — спросил Рейстлин.

— Да, да, мы договорились о сделке, Бездна тебя забери! Я найду способ переправить тебя в Храм и буду говорить с Королевой. Теперь скажи мне, где Вечный Человек?

— Наша мать родила только одного глупца, сестрица, и это был Карамон. Если я скажу тебе, где он, прямо сейчас, что тебе помешает убить меня? Чтобы найти Берема, ты должна сохранить мне жизнь.

Китиара толкнула его, и он чуть не упал.

— Ты лжешь! Ты понятия не имеешь, где Берем! Наша сделка отменяется.

Рейстлин пожал плечам и повернулся, чтобы уйти.

— Погоди! Да стой же! — Китиара нервно кусала губы и смотрела на него. Наконец она проговорила. — Почему я должна тебе поверить?

— Потому что ты хочешь получить Корону Власти. А ее носит Ариакас. Я читал об этой Короне и знаю, как работает ее магия. Тот, кто носит Корону, неуязвим к…

— Я знаю! — нетерпеливо прервала Китиара. — Мне не нужна проклятая книга, чтобы знать это!

— Я собирался сказать, что Корона делает своего владельца «неуязвимым к физическим нападениям и к большинству типов обычных магических атак», — прохладно закончил Рейстлин.

Китиара нахмурилась.

— Я не понимаю.

— Я никогда не был «обычным», — сказал Рейстлин.

Глаза Китиары замерцали под ее длинными черными кудрями.

— Мы договорились о сделке, младший братишка. Завтра наступит очень важный день в истории Кринна.

 

Глава 13

Спиритор. Храм Тёмной Королевы

26-ой День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Взошло солнце — налитый кровью и мутный глаз, угрюмо осветивший улицы после ночи пьяного хаоса. Сточные канавы Нераки были красны от крови в предрассветные часы этого важного дня, но врага не было видно. Силы Повелителей Драконов сражались между собой.

Так как Император опоздал приехать, войскам других Повелителей запретили войти в Нераку, а это означало, что они не смогут попробовать местного эля, гномьей водки и познать другие удовольствия. Солдаты, многих из которых сильно подгоняли, чтобы они успели достигнуть Нераки вовремя, маршировали целыми днями, выносили телесные наказания, гнилую воду и плохую пищу только потому, что им обещали в Нераке настоящее блаженство. Когда же им сказали, что они не могут войти в город и должны продолжать питаться той же плохой едой, а пить только воду, они взбунтовались.

Два Повелителя, Луцин Такарский, полулюдоед из Черной Драконьей Армии и Сала-Кан, лидер Зеленой Драконьей Армии, уже в течение месяца вели между собой собственную войну. Каждый из них хотел расширить собственную территорию за счет другого. Народ Кхура, под предводительством Сала-Кана, всегда ненавидел людоедов, которые, в свою очередь, ненавидели людей. Две расы неохотно стали союзниками в этой войне, но теперь, когда дела стали идти ужасно, каждый Повелитель стал больше блюсти собственные интересы. Когда среди войск вспыхнули поединки, каждый из них принялся обвинять в этом другого, но никто ничего не сделал, чтобы остановить начинавшийся хаос.

Белая Драконья Армия была в самом худшем положении, потому что у нее не было предводителя. Хобгоблин Тоэд, который занимал этот пост, не приехал на встречу и по слухам был мертв. Драконидские и человеческие командиры стали бороться между собой за лидерство, каждый из них надеялся снискать милость Императора и никто ничего не делал, чтобы поддержать в полках дисциплину и порядок.

Только одному Повелителю, Синей Леди Китиаре, удалось сдержать свои силы под контролем. Ее офицеры и войска были преданны ей и чрезвычайно дисциплинированны. Они гордились своим Повелителем и гордились собой. И, хотя некоторые ворчали, что пропускают хорошую забаву, все они остались в своем лагере.

Солдаты Красной Драконьей Армии были уже в городе, и им дали приказ не пропускать остальных, пока не прибудет Император. Это была трудная задача, так как дракониды со своими крыльями могли просто перелететь стену и скоро они битком забили «Сломанный Щит» и «Волосатый Тролль» (обе таверны были уже под другим руководством).

Когда неракская стража, поддержанная солдатами Красной Драконьей Армии, попробовала ночью изгнать драконидов из пределов города, вспыхнули стычки. Повелитель Ночи, видя, что неракская стража явно проигрывала непокорным толпам, и боясь, что драки переместятся на территорию Храма, послал храмовую стражу, чтобы помочь неракским стражникам. Это оставило Храм почти беззащитным в такое критическое время, когда Повелитель Ночи готовился к военному совету.

Повелитель Ночи был разъярен и возложил всю вину на Ариакаса, который, как говорили слухи, был настолько глуп, что чуть не позволил убить себя собственной шлюхе. Повелитель Ночи приказал, чтобы каждый темный пилигрим в городе и окрестностях пришел в Храм, чтобы защитить его в случае нападения.

* * *

Рейстлин проснулся на рассвете. Он провел ночь в туннелях под лавкой Лута. Тем утром он снял свою перекрашенную в черный цвет мантию. Проведя рукой по ткани, он подумал, что красильщик не солгал ему. Черный цвет не превратился в зеленый и мантия хорошо послужила ему. Он свернул ее и аккуратно положил на стул.

Затем он подвязал свои мешочки, содержащие компоненты для заклинаний и Око Дракона на кожаный шнурок и повесил его себе на шею. Он приладил ножны с серебряным кинжалом на запястье руки и проверил, чтобы нож свободно мог проскользнуть ему в ладонь одним движением запястья. Наконец он оделся в черные бархатные одежды с золотым медальоном Спиритора, высокопоставленного жреца Тьмы. Китиара отдала ему эту маскировку, рассказав, как она столкнулась со Спиритором, когда бежала из тюрьмы Ариакаса.

Мягкая ткань окутала Рейстлина. Он поправил одежду таким образом, чтобы его висящие на шее мешочки не бросались в глаза. Жрецы использовали благословение своих богов для своих чудес, но не от розовых лепестков и мышиного помета.

Сделав все это, он поставил Око Дракона на стол и положил на него руки.

— Покажи мне моего брата, — скомандовал он.

Цвета шара замерцали и завращались. Появились руки, но не те, которые он хорошо знал. Эти были руки скелеты, тощие с костистыми пальцами и длинными, отвратительными ногтями как у мертвеца…

У Рейстлина резко перехватило дыхание, и он оборвал заклинание. Он убрал свои руки с Ока. Затем послышался смех и ненавистный голос.

«Если твои доспехи всего лишь окалина, то я найду трещину».

— Мы хотим одного и того же, — сказал Рейстлин Фистандантилусу. — У меня есть способ получить это. Если ты вмешаешься, то мы оба проиграем.

Рейстлин напряженно ждал ответа. Когда он не пришел, чародей застыл в нерешительности. Затем, больше не глядя на руки, он схватил Око и отправил его обратно в мешочек. Он не пытался использовать Око снова, вместо этого он пошел по туннелям под городской стеной в Нераку.

* * *

Когда Рейстлин подошел к Храму, большая часть темных пилигримов уже была собрана у него. Очередь спускалась на улицу и обертывалась вокруг здания.

Рейстлин уже собирался встать в очередь, когда ему пришло в голову, что Спиритор, в которого он вырядился, вряд ли будет ждать своей очереди вместе с простыми пилигримами. Это будет выглядеть не просто неслыханно, но и даже подозрительно. Рейстлин принялся стучать по ногам впереди стоящих концом посоха Магиуса, приказывая этим, чтобы они расступились перед ним.

Несколько человек сердито оглянулись на него, но в следующее же мгновение закрыли свои рты и проглотили ругательства, так как увидели вспышку солнечного света на его медальоне. Молча темные пилигримы расступались в стороны, давая ему пройти к началу очереди.

Рейстлин низко надвинул капюшон. На руки он надел кожаные перчатки, чтобы скрыть золотую кожу и кинжал. Он изображал хромоту, чтобы было понятно, почему он опирается на посох. И хотя посох Магиуса и привлекал любопытные взгляды, у артефакта было хорошее свойство когда надо казаться незначительной вещью.

Подойдя ко входу в Храм, Рейстлин показал свой пропуск, также предоставленный ему Китиарой и ожидал с явным нетерпением, пока драконид-стражник изучал его. Наконец драконид махнул когтистой лапой.

— Вы можете войти, Спиритор.

Рейстлин стал проходить сквозь богато декорированные двустворчатые двери, которые были украшены изображениями Такхизис в облике пятиглавого дракона, когда второй стражник, человек, остановил его.

— Я хочу видеть ваше лицо. Снимите свой капюшон.

— Я ношу свой капюшон не без причины, — ответил Рейстлин.

— И не без причины вы снимете его, — сказал стражник и потянулся рукой.

— Хорошо, — сказал Рейстлин. — Но я вас предупреждаю. Я последователь Моргиона.

Он снял капюшон.

Лицо стражника искривилось в страхе и отвращении. Он вытер руку о форму, чтобы удалить любое возможное загрязнение. Несколько жрецов, ожидающих своей очереди позади Рейстлина, подались назад, расталкивая друг друга в поспешном стремлении подальше от него отодвинуться. Из всех богов в темном пантеоне Моргион, бог болезней и гниения, был самым отвратительным.

— Вы хотите видеть мои руки? — спросил Рейстлин и принялся стягивать черные перчатки.

Стражник пробормотал что-то неразборчивое и указал большим пальцем на двери. Рейстлин снова одел капюшон на голову, и никто больше не останавливал его. Когда он входил в Храм, то мог слышать, как позади него испуганно бормочет публика.

— Разваливающиеся куски плоти…

— …губы почти сгнили! Вы видели, как сухожилия на кости…

— …живой череп…

Рейстлин был рад. Его заклинание иллюзии сработало. Он подумал, что должен бы поддерживать ее, но за целый день это неизменно его истощит. Он просто будет скрывать лицо капюшоном.

Рейстлин присоединился к черной массе жрецов, которые слонялись по прихожей. Он спросил одного как найти зал заседаний.

— Я приехал с востока. Это первый раз, когда я посетил храм Ее Темного Величества, — объяснил ему Рейстлин. — Я не знаю дороги.

Темный пилигрим была рада тому, что такой высокопоставленный жрец выбрал именно ее, и предложила лично сопроводить Спиритора. Когда они шли замысловато изогнутыми коридорами к залу заседаний, она описывала события, которые будут происходить на военном совете, или на «Высшем Конклаве», как его называл Ариакас.

— Встреча Повелителей начнется спустя час после того, как сядет солнце, — голос жрицы исполнился благоговейного страха. — Наша Темная Королева, Такхизис, присоединится к своим Повелителям, чтобы объявить о победе в войне.

Несколько преждевременно, подумал Рейстлин.

— А что произойдет во время заседания? — спросил он.

— Сначала войска Императора займут свои места у подножия его трона. Затем вступят войска Повелителей, а затем и они сами. Последним прибудет Император. Когда все будут на месте, Повелители поклянутся в своей преданности Императору и Ее Темному Величеству. Повелители подарят Императору для богини ценные дары, как свидетельство своей преданности. Мы слышали, — доверительным тоном добавила жрица, — что одним из даров будет эльфийка, известная как Золотой Полководец. Ее принесут в жертву Такхизис во время обряда Темных Часов. Я надеюсь, что вы будете с нами тогда, Спиритор. Вы бы сделали нам большую честь своим присутствием.

Рейстлин ответил, что с нетерпением ждет жертвоприношения.

— Это зал заседаний, — объявила жрица, подводя его к главной двери. — Нам не разрешено войти туда, но вы можете посмотреть внутрь. Он очень впечатляющ!

Как и все остальные помещения храма, круглый зал заседаний существовал наполовину в эфирном плане и наполовину в реальном мире, и был так разработан, чтобы сбить с толку любого, кто пытался его хорошо разглядеть. Все было призрачным и казалось, что предметы постоянно перемещались. Черный гранитный пол выглядел тяжеловесным и затоптанным множеством ног. Стены были сделаны из того же черного гранита, заставляя присутствующего чувствовать, что тьма постоянно сгущается и своей волной скоро проглотит весь мир.

Рейстлин, всматриваясь вверх на куполообразный потолок, был удивлен и рассержен, увидев, что несколько драконов взгромоздились на карнизе. Он уставился на них и задался вопросом, не помешают ли они его планам, и тут внезапно у него возникло ужасное ощущение, что потолок падает на него. Он инстинктивно пригнулся, затем услышал суховатое хихиканье жрицы. Рейстлин выпрямился и пристально уставился на потолок, пока ощущение падения не пропало.

— Эти четыре пьедестала, — сказала, жрица, указав пальцем, — священные троны Повелителей Драконов. Белый для лорда Тоэда, зеленый для Сала-Кана, черный для Луцина Такарского и синий для Китиары Ут Матар.

— Пьедесталы довольно низкие, — сказал Рейстлин.

Жрица с обиженной миной ответила:

— Они очень впечатляющи!

— Я прошу прощения, — сказал Рейстлин. — Я имел в виду, что пьедесталы довольно малы для того, чтобы там могли разместиться Повелитель и все его телохранители. Разве вы не боитесь убийц?

— Я поняла, что вы имеете в виду, — натянуто ответила жрица. — Никто кроме Повелителя не допускается на пьедестал. Телохранители стоят на лестнице, которая ведет к платформе и вообще окружают весь пьедестал. Ни один убийца не сможет туда проникнуть.

— Полагаю, тот большой, украшенный драгоценностями трон в центре зала для Императора?

— Да, это место, где будет сидеть Его Императорское Величество. А вы видите тот темный альков над его троном?

Рейстлину вообще было трудно смотреть на что-нибудь еще. Его глаза постоянно как магнитом притягивались к той темной области, где, как он знал еще прежде чем жрица сказала ему, был темный альков.

— Это именно оттуда наша Королева, торжествуя, войдет в этот мир. Вам повезло, Спиритор. Вы будете там, рядом с нею.

— Я? — пораженно спросил Рейстлин.

— Император будет сидеть на своем троне ниже. Наш Повелитель Ночи будет находиться гораздо ближе к Ее Темному Величеству, и такой высокопоставленный сановник, как вы, конечно, будете стоять рядом с ним.

Жрица с завистью вздохнула.

— Вам очень повезло, что вы окажетесь так близко к Ее Темному Величеству…

— Действительно, — сказал Рейстлин.

Он и Кит запланировали, что он присоединится к ней на ее собственном пьедестале. Он мог бы бросить свое заклинание оттуда. Но ему пришлось бы сильно рисковать. Он был бы виден как на ладони всем находящимся в зале заседаний, включая Ариакаса. И хотя Рейстлин был одет в мантию жреца, в тот же самый миг, когда он начнет колдовать, его опознают как мага. Чем дольше он раздумывал над этим, тем сильнее соглашался с мыслью, что пьедестал Повелителя Ночи будет гораздо лучшим местом для задуманного дела.

«Я буду стоять выше Ариакаса, и он будет сидеть ко мне спиной, — размышлял он. — Правда, теперь я буду слишком близко к Такхизис, но она не будет обращать на меня внимания. Ее внимание будет сосредоточено на ее Повелителях».

— Мы должны идти, — резко сказала жрица. — Уже почти настало время для полуденной молитвы. Вы можете присоединиться ко мне».

— Я не хочу быть вам обузой, — сказал Рейстлин, пытаясь придумать, как избавиться от женщины, так как она уже не была ему нужна. — Я пока что еще пройдусь здесь…

— Посещение служб обязательно, — сурово сказала жрица.

Рейстлин проглотил ругательство, но не мог ничего сделать. Его провожатая увела его далеко от зала в лабиринт храма, где они были немедленно подхвачены спутанной массой темных пилигримов и солдат, которые пытались пройти в сторону зала заседаний. Из-за сотен толпящихся тел в храме стало жарко. Рейстлин покрылся потом под своими бархатными одеждами. Его ладони в черных кожаных перчатках были влажными и зудящими. Рейстлин ненавидел это ощущение и боролся с желанием сорвать перчатки. Он не мог себе позволить сделать это. Его золотая кожа обязательно привлечет внимание. К тому же его могут вспомнить по прошлому заключению здесь.

Когда толпа, казалось, стала рассасываться, большой драконид бааз появился из ниоткуда и столкнулся с ними.

— Дорогу! — вопил драконид. — Опасные преступники. Дорогу! Дорогу!

Люди отступали к стенам. Показались конвоируемые баазом преступники. Первой из них была Тика, которая шла сразу за первым стражником. Ее рыжие кудри были мятыми и потрепанными, а на руках виднелись длинные кровавые царапины. Всякий раз, когда она замедляла шаг, бааз пинал ее сзади.

Карамон шел вслед за ней, неся Тассельхофа на плече. Карамон громко протестовал против их задержания, говоря, что он командир Драконьей Армии, и они совершили большую ошибку. И что из того, что у него не было при себе правильных бумаг? Он требовал, чтобы ему позволили поговорить с вышестоящей властью.

Лицо Таса было окровавленным и разбитым. Должно быть, он был без сознания, потому что лежал тихо. Тассельхоф Непоседа в такой интересной ситуации вряд ли лежал бы тихо.

Где же Танис? Рейстлин задумался. Карамон — неуверенный и сомневающийся — никогда не покинул бы своего лидера. Возможно, Танис был мертв. Тот факт, что Тассельхоф был ранен, означал, что имела место быть какая-то стычка. Кендеры никогда не умели вовремя держать языки за зубами.

В группе заключенных был еще один человек, высокий и с длинной белой бородой. Рейстлин не узнавал его до тех пор, пока Тика не споткнулась. Бааз толкнул ее, и она упала рядом с бородатым человеком. Его фальшивая борода сползла, и Рейстлин узнал его. Берем.

Тика протянула руку к лицу Берема, как будто желая погладить его по щеке, а на самом деле ее рука быстро поправила фальшивую бороду.

Группа прошла так близко к Рейстлину, что он, возможно, смог бы дотянуться до руки Карамона. Руки, которая так часто поддерживала, успокаивала и защищала его. Рейстлин перевел взгляд на человека с фальшивой бородой.

Он обещал отдать Берема Такхизис, и Вечный Человек был на расстоянии руки от него.

Рейстлин тихо выдохнул. Новая мысль, как взорвавшаяся звезда в его голове, ослепила его. Его сердце подпрыгнуло от волнения, руки задрожали. Перед этим он думал только о том, чтобы сделать свою сестру, Китиару, обладательницей Короны Власти. На этом были сосредоточены его желания и амбиции. Он никогда даже и не мечтал, что ему в руки попадется способ победить Королеву Такхизис. Он быстро выбросил из головы эту мысль, помня о голосе, который время от времени посещал его. Фистандантилус был с ним, наблюдая и ожидая.

Два солнца не могут перемещаться по одной и той же орбите.

Рейстлин натянул капюшон посильнее и вжался в стену. Жрецы и солдаты протискивались мимо него, ограждая от группы заключенных. Дракониды продвинулись дальше, продолжая пробивать себе путь через толпу, пока Рейстлин окончательно не потерял их из виду.

— Куда они ведут заключенных? — спросил он свою провожатую.

— В темницы под храмом, — ответила она. Ее губы неодобрительно скривились. — Я не знаю, зачем глупые стражники пронесли эту грязь через главный уровень. Дракониды должны были провести их через соответствующие ворота. Но что можно ожидать от ящериных мозгов? Я всегда говорила, что их создание было ошибкой.

Это правда, подумал Рейстлин, но не по той причине, по которой их ненавидела его провожатая. Дракониды Темной Королевы, рожденные для того, чтобы помочь ей завоевать этот мир, вели единственного человека в мире, который может помешать ей сделать это, именно туда, где он должен быть.

К Камню Основания.

 

Глава 14

Что-то вроде воссоединения. Магическая ловушка

26-ой День, Месяц Мишамонт, год 352 П.К.

Полуденные службы проводились по всему Храму в различных местах. Провожатая Рейстлина поднялась вместе с ним на двадцать шесть ступенек в помещение, которое называлось Главный Храм.

— Только поклонение и медитация, — так говорила она. — Здесь ни звуки, ни зрелища не должны отвлекать кого-либо от обожания нашей Королевы.

Очевидно, свет тоже входил в этот список. Они вошли во вьющийся проход, который был погружен в непроницаемую тьму. Рейстлин был вынужден двигаться ощупью, держась одной рукой за каменную стену и таща ноги по полу, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Его провожатая считала темноту очень символической.

— Мы, смертные, слепы и должны положиться на нашу Королеву, которая будет вести нас. Мы глухи и слышим только ее голос, — сказала ему жрица, прежде чем они добрались до священного места. — В Главном Храме запрещено зажигать свет. Здесь запрещено разговаривать. Святые заклинания поддерживают темноту и тишину.

Рейстлин подумал, что все это очень раздражает.

Он понял, что коридор закончился, только когда врезался в стену и ударился о нее лбом. Он ничего не видел и не слышал. Но у него остались при себе осязание и обоняние. Оба этих чувства сказали ему, что помещение было переполнено людьми. Провожатая Рейстлина положила ему руку на плечо и нажала, показывая этим, что он должен встать на колени. Рейстлин притворился, что делает это и в тот же момент, когда она убрала руку, он сбежал от нее. Не желая потеряться здесь, он решил стоять возле двери, опираясь на посох Магиуса.

Он подумал, что, по крайней мере, у него появилось время, чтобы подумать и разработать свой план, пробежаться по нему в уме. Он был рад тишине, которая позволит ему это сделать, но тут же был неприятно поражен и расстроен, услышав хор голосов, начинающих свои молитвы. Дрожь пробежала по его телу. В комнате все так же было тихо, но все же голоса оглушительно взывали в его ушах.

— Все случается только потому, что Такхизис хочет, чтобы это случилось, — завыли жрецы.

— Все, что я делаю, сделано по благословению Ее Темного Величества. Все, что я делаю, я делаю по воле Ее Темного Величества. Свобода это иллюзия.

Рейстлин слушал, и внезапная ужасная мысль пришла ему в голову. Что если они правы? Что, если все что я делаю, я делаю только потому, что Такхизис приказала мне это сделать? Что, если это она привела меня в Нераку? Что, если это именно она защищала меня, спасала меня, вела меня? Вела к моему уничтожению…

Он стоял около двери, так что ему стоило только повернуться и уйти отсюда. Он развернулся и врезался в стену. Он пошел вдоль нее, надеясь, что идет правильным путем, и наткнулся на толпу молящихся жрецов. Он попробовал пойти в другую сторону, но тут понял, что несколько раз уже поворачивался вокруг и больше не помнит направления. Он не мог найти выход.

Рейстлина прошиб пот. Золотой медальон на его шее походил на камень, который заставлял его пригибаться. Он ходил по комнате, спотыкаясь о тела молящихся. Чья-то рука вдруг схватила его за лодыжку, и его сердце почти остановилось.

Именно таким будет мое будущее, если я покорюсь ей, внезапно понял Рейстлин. Я потеряюсь во тьме, бесплотный, как Фистандантилус. Я буду одинок и буду бояться. Бояться всегда.

— Все, что я делаю, сделано по благословению Ее Темного Величества. Все, что я делаю, я делаю по воле Ее Темного Величества.

«Ложь… все ложь, — думал он. — Волей Ее Величества является страх». Рейстлин остановился. Он пристально посмотрел в темноту. И ему показалось, что тьма подмигнула ему.

* * *

Когда час молитвы и медитации, наконец, закончился, темные пилигримы тяжело поднялись с колен и стали двигаться к выходу. Заклинание тьмы все еще действовало, и они двигались медленно, прощупывая свой путь. Рейстлин же легко нашел выход. Он находился рядом с ним все это время.

Он внутренне вздохнул с облегчением, когда снова вернулся в главную часть Храма. Хотя свет здесь и был тускл, это был свет.

— Теперь я должна уделить внимание своим обязанностям, — сказала ему его провожатая извиняющимся тоном. — Вы сможете самостоятельно передвигаться по храму?

Рейстлин уверил ее, что он прекрасно справится. Она рассказала ему, где найти столовую и сказала, что он свободно может осмотреть всю остальную часть Храма.

— Есть только несколько мест, куда вход запрещен, — сказала она. — Палаты Повелителя Ночи, которые находятся в башне, и зал заседаний.

— А как насчет темницы? — спросил Рейстлин.

Жрица нахмурилась.

— Почему бы вы хотели пойти именно туда?

— Я — служитель Моргиона, — сказал Рейстлин мягким голосом. — Я обязан привести к своему богу новых последователей. Я знаю, что те, кто гниет в тюремных камерах, обычно восприимчивы к моим проповедям.

Провожатая с отвращением скривилась. Большинство темных пилигримов ненавидели Моргиона и его жрецов за их методы работы: охота за больными, соблазняя их ложными обещаниями выздоровления и вовлекая их этим в отвратительную сделку, от которой даже смерть не сможет их освободить. Провожатая Рейстлина язвительно сказала, что он может посетить темницы, если ему это нужно. Она предостерегла его, чтобы он не потерялся.

— Повелитель Ночи и другие сановники будут собираться здесь за час до начала заседания совета. Вы должны быть здесь, если хотите присоединиться к ним.

Рейстлин сказал, что ничто не сделает его более счастливым, и пообещал, что вернется за два часа до заседания. Его провожатая покинула его, и он пошел вниз на самые нижние уровни. Он считал ступени, когда спускался, отмечая их на своей мысленной карте.

Рейстлин обнаружил своих друзей заключенными в камере. Он не приближался, стараясь все разглядеть с расстояния. Проходы в темницах были узкими, кривыми и темными. Факелы в железных скобах висели редко, оставляя лишь небольшие лужи света на полу. Вонь была ужасной, состоящей из смешанных запахов крови, разлагающейся плоти (трупы часто оставляли висеть на цепях, прикованными к стенам, достаточно долгое время) и грязи.

Скучающий тюремщик, хобгоблин, сидел, откинувшись назад на стуле, забавляясь тем, что бросал нож в крыс. Он держал нож в руке и всякий раз, когда крыса пробегала из теней, он швырял им в нее. Если он попадал в крысу, он царапал отметину на каменной стене. Если не попадал, то хмурясь и ворча, делал отметину в другом месте на стене. Он явно был не слишком хорошим стрелком и, судя по количеству отметин на стороне крыс, они побеждали.

Поглощенный своим соревнованием с крысами, хобгоблин не обращал никакого внимания на заключенных. Ему и не нужно было этого делать. Очевидно было, что заключенным не выбраться из своих клеток, но даже если бы им и удалось это сделать, то они точно заблудились бы в замысловатой путанице изогнутых туннелей, угодили бы в кислотные лужи, или попались бы в другие ловушки, которыми были полны коридоры.

В тусклом свете Рейстлин смог разглядеть Карамона, лежащего ничком на скамье в далеком конце запертой камеры. Он прикидывался, будто спит, но будучи не очень хорошим актером, делал это не правдоподобно. Тика у противоположной стены держала голову Таса на коленях. Тас был все еще без сознания, но судя по его стонам, по крайней мере, не мертв. Берем сидел на скамье, уставившись пустыми глазами в темноту. Его голова была поднята, как если бы он слушал чей-то любимый голос. Он тихо проговорил в ответ:

— Я иду, Джесла. Не покидай меня.

Рейстлин прикинул, не освободить ли ему Берема прямо сейчас. Почти сразу же он отказался от этой идеи. Еще не время. Такхизис начеку. Лучше подождать до сумерек, когда ее внимание будет сосредоточено на сражении за власть среди ее Повелителей.

Единственная проблема состояла в том, что Берема скорее всего обнаружат еще до наступления ночи. Фальшивая борода из козьей шерсти, которую он носил, чтобы скрыть свое лицо, почти что полностью съехала. Воротник его рубашки был расшнурован настолько, что Рейстлин мог видеть слабое зеленое свечение изумруда в его груди. Если Рейстлин мог это видеть, то хобгоблин-тюремщик тоже. Все, что он должен сделать, это перевести взгляд от своих крыс…

— Ты в опасности, Карамон, — прошептал Рейстлин. — Открой же глаза!

В этот момент, как если бы услышав голос брата, Карамон открыл глаза и сразу заметил зеленый свет. Карамон зевнул и поднялся на ноги, потягиваясь, как будто его конечности затекли от жесткого ложа.

Он посмотрел на тюремщика. Хобгоблин наблюдал за крысой, которая решала, будет ли достаточно безопасно появиться из своей норы в стене. Карамон беспечно прошел к Берему и, бдительно следя за хобгоблином, резко затянул шнурки на рубашке Вечного Человека. Свет от изумруда исчез. Карамон собирался поправить фальшивую бороду, но в этот момент хобгоблин швырнул свой нож, промахнулся и принялся извергать проклятия. Нож лязгнул о стену. Крыса, ликующе пища, прыснула в угол. Карамон поспешно сел, сложил на груди руки и попытался снова изобразить сон.

Рейстлин пристально уставился на него, его мысли были сосредоточены на брате.

— Ты можешь это сделать, братец. Я часто называл тебя дураком, но ты не дурак. Ты более умен, чем ты думаешь. Ты сам по себе. Тебе не нужен я. Тебе не нужен Танис. Я отвлеку внимание. А ты будешь действовать.

Карамон резко выпрямился на скамье.

— Рейст? — позвал он. — Рейст? Где ты?

Тика гладила Таса по щеке, пытаясь привести его в чувство. Крик Карамона заставил ее подпрыгнуть. Она укоризненно уставилась на него.

— Прекрати, Карамон, — устало сказала она и ее глаза заполнились слезами. — Рейстлин ушел. Смирись с этим наконец.

Карамон вспыхнул.

— Я, должно быть, заснул, — пробормотал он.

Тика безрадостно вздохнула и вернулась к своим попыткам разбудить Таса.

Карамон резко откинулся обратно на скамью, но глаз больше не закрывал.

— Думаю, теперь мне придется за все отвечать, — со вздохом сказал он.

— Джесла зовет, — сказал Берем.

— Да, — ответил Карамон. — Я знаю. Но ты не можешь прямо сейчас пойти к ней. Мы должны подождать.

Он положил руку на Берема, пытаясь успокоить и приободрить его.

Рейстлин подумал, как он сам часто раздражался, когда Карамон делал это. Он отвернулся, возвращаясь назад той же дорогой вдоль коридора, уходя от главной тюремной области глубже во тьму. Он не был уверен, куда именно идет, хотя у него имелись некоторые мысли по этому поводу. Когда он пришел к месту, где коридор отклонялся в разных направлениях, он выбрал тот проход, который был самым темным и из которого сильнее всего воняло. Воздух был сырым и зловонным. Стены были влажными на ощупь, пол покрыт слизью.

Факелы освещали дорогу, но их свет был так слаб, словно они пытались выжить в этой непроницаемой тьме. Рейстлин произнес слово, которое заставило навершие его посоха засветиться. Хрустальный шар замерцал бледным светом, достаточным только для того, чтобы неясно видеть путь. Рейстлин шел спокойно, стараясь ступать как можно тише и тревожно прислушиваясь к каждому звуку. Дойдя до лестницы, ведущей еще ниже, он остановился и прислушался. Голоса — гортанные свистящие голоса стражей-драконидов — слышались снизу.

Спрятавшись в темноте, Рейстлин снял золотой медальон веры с шеи, бросив его в карман. Потом он снял шнурок со своими мешочками и подвесил на пояс черных одежд. Убрав свет посоха, он стал спускаться по лестнице.

Обойдя угол, он увидел комнату стражи, в которой сидели за столом под светом единственного факела и играли в кости несколько драконидов-баазов вместе со своим командиром-бозаком. Еще двое баазов стояли по стойке смирно у каменной арки. За аркой простиралась тьма, более глубокая и непроницаемая, чем тьма смерти.

Рейстлин задержался у угла, прислушиваясь к разговору драконидов. То, что он услышал, подтвердило его теорию. Затем он громко хмыкнул и, стуча посохом по ступенькам, шумно спустился вниз.

Дракониды вскочили на ноги, таща из ножен мечи. Рейстлин подошел к ним поближе и при виде его одежды и мешочков, они расслабились, хотя все еще держали свои когтистые лапы на рукоятях мечей.

— Что тебе нужно, Черная Мантия? — спросил бозак.

— Мне было приказано сменить магические ловушки, которые охраняют Камень Основания, — сказал Рейстлин.

Он сильно рисковал, прямо упомянув о Камне. Если бы он был неправ в своих предположениях, и эти дракониды охраняли что-то другое, сейчас ему пришлось бы бороться за свою жизнь.

Командир-бозак подозрительно оглядел Рейстлин.

— Ты не тот, кто приходит обычно, — сказал бозак. — А где же тот парень?

Рейстлин заметил упор на слове «парень». Поняв, что это была своего рода проверка, он фыркнул.

— У тебя должно быть чрезвычайно плохое зрение, командир, если ты принял метрессу Иоланту за «парня».

Драконид-бааз отпустил скабрезный комментарий по поводу промаха командира и все остальные заржали. Бозак рычанием заставил их замолчать и задвинул меч назад в ножны.

— Тогда иди, делай свое дело.

Рейстлин подошел к арке, которая была закрыта переплетенной паутиной. Он поднял посох, дотронулся им до сети и произнес несколько магических слов. Паутина слабо заблестела и почти тут же пропала. Дракониды вернулись к своей игре.

— Это хорошо, что я пришел, — сказал Рейстлин. — Магия уже почти что рассеялась.

— А где все-таки ведьма? — спросил бозак будничным тоном, в котором чувствовалось, что вопрос был совсем не будничным.

— Я слышал, что она мертва, — ответил Рейстлин. — Она пыталась убить Императора.

Он краем глаза видел, что бозак обменялся взглядами с баазом. Затем бозак что-то пробормотал насчет того, что ее смерть была «утратой такой прекрасной женщины».

Рейстлин ступил в арку.

— Стой на месте, Черная Мантия, — сказал бозак. — Никому не позволено входить внутрь.

— Почему? — спросил Рейстлин, прикидываясь удивленным. — Я же должен проверить другие ловушки.

— Такой приказ, — ответил бозак.

— И что же там такое? — заинтересованно спросил Рейстлин.

— Я не знаю. Мне все равно, — пожал плечами бозак.

Стражники не знали что охраняют. Рейстлин теперь был твердо убежден, что Камень Основания находится именно за этой аркой. Он попытался разглядеть легендарный камень, но если он там и был, его не было видно.

Он посмотрел на арку, и его посетило странное чувство. По нему пробежали мурашки, как будто кто-то прошел по его могиле. Он не мог понять, откуда и почему возникло это чувство, но у него появилось смутное впечатление, что он видел этот сводчатый проход прежде.

Каменная кладка арки была древней, намного старше, чем комната стражи, которая, казалось, была построена совсем недавно. Рейстлин мог различить неясные очертания резных фигурок на мраморных блоках, из которых была построена арка. И хотя резные фигурки были истерты и обломаны, он смог узнать их. На каждом из мраморных блоков был выгравирован символ кого-нибудь из богов. Рейстлин посмотрел на краеугольный камень, венчающий центр арки и смог разобрать на нем символ Паладайна.

Он закрыл глаза и Истарский Храм предстал перед ним, красивый и изящный. Белый мрамор сиял в солнечном свете. Рейстлин открыл глаза и, глядя через искривленную тьму Храма Такхизис, понял с безошибочной уверенностью, что лежит за аркой.

Прошлое и настоящее.

— Что ты там так долго делаешь, Бездна тебя забери? — спросил бозак.

— Я не могу понять, какое заклинание использовала метресса Иоланта, — сказал Рейстлин, хмурясь в кажущемся замешательстве. — Скажи мне, что произошло бы, если бы кто-то попытался пройти через арку.

— Всё тут встало бы на уши, — ответил бозак. — Заревет тревожная сирена, по крайней мере, мне так говорили. Я сам никогда не слышал. Такого не случалось никогда. Никто никогда не проходил через эту арку.

— Эта сирена, — сказал Рейстлин, — ее можно услышать во всех помещениях Храма? Даже в зале совета?

— Из того, что я слышал, можно сделать вывод, что даже мертвые смогут услышать ее. Шум бы походил на конец света, — проворчал драконид.

Рейстлин бросил простенькое заклинание паутины и повернулся, чтобы уйти. Внезапно он остановился и машинально проговорил.

— Кстати, кто-нибудь из вас случайно не знает, где держат эту эльфийку, которую еще называют Золотым Полководцем? Я должен допросить ее. Думал, она в темницах, но никак не могу понять, где именно.

Дракониды понятия не имели. Рейстлин вздохнул и пожал плечами. По крайней мере, он попытался. Он поднялся вверх по лестнице, думая, что та ловушка, которую он поставил, была настолько проста и очевидна, что только полный идиот наткнется на нее.

 

Глава 15

Повелитель Ночи. Расплата по счетам

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Храмовые колокола отзвонили время. Заседание совета приближалось, и Рейстлин торопливо шел по направлению к верхнему уровню. Как только он скрылся с глаз стражников, он снова спрятал свои мешочки под одеянием. Надев на шею золотой медальон веры, он снова превратился из мага в жреца. Затем он покинул темницы, считая ступеньки, чтобы добраться к верхнему уровню храма, где собиралось окружение Повелителя Ночи.

Рейстлин присоединился к группе Спириторов в вестибюле у зала совета. Он держался обособленно, не желая привлекать к себе внимания. Он ни с кем не заговаривал, стоя в тени со склоненной головой и опущенным капюшоном. Он снова хромал и тяжело опирался на посох. Несколько Спириторов посмотрели на него, и один из них решил было приблизиться к нему.

— Он последователь Моргиона, — сказал другой Спиритор, и жрец передумал подходить.

После этого они сами старались держаться от него подальше.

Скоро появился Повелитель Ночи, сопровождаемый своим помощником. Повелитель Ночи был одет в черную бархатную мантию, поверх которой набросил накидку, мерцающую пятью цветами пяти голов драконов Такхизис. Спириторы, разодетые в собственные церемониальные одежды, окружили его. Повелитель Ночи был в превосходном настроении. Он приветствовал каждого Спиритора по очереди, затем его плоские и пустые глаза повернулись к Рейстлину.

— Мне сказали, что вы — последователь Моргиона, — сказал Повелитель Ночи. — Не часто среди нас появляются его последователи, особенно такого высокого звания. Пожалуйста, Спиритор.

Повелитель Ночи замолчал. Его глаза сузились. Он пристально оглядел Рейстлина.

— Мы встречались, Спиритор? — спросил Повелитель Ночи и, хотя его тон был любезен, в его глазах любезности не было. — Что-то в вас кажется мне знакомым. Откиньте капюшон. Позвольте мне рассмотреть ваше лицо.

— Мое лицо не слишком приятно рассматривать, Повелитель Ночи, — сказал Рейстлин грубым голосом, пытаясь сделать его как можно более непохожим на свой.

— Меня не так легко потрясти. Только этим утром я вырезал человеку нос и выколол его глаза, — ответил, улыбаясь, Повелитель Ночи. — Он был шпионом и именно так я и поступаю со шпионами. Позвольте мне увидеть ваше лицо, Спиритор.

Рейстлин напрягся, проклиная свою неудачу. Он не должен был приходить сюда. Он должен был предвидеть опасность того, что Повелитель Ночи узнает его. Они не будут напрягаться, чтобы увести его в темницы. Повелитель Ночи убьет его прямо здесь, на этом самом месте.

«Сними капюшон! Покажи ему лицо», — сказал Фистандантилус.

— Заткнись! — на выдохе прошипел Рейстлин и громко сказал: — Мой господин, я дал Моргиону клятву…

— Покажи свое лицо! — Повелитель Ночи схватил свой медальон и стал напевать. — Такхизис, услышь мою молитву…

— Он убьет тебя прямо на месте! Сними капюшон! Как ты и говорил, мы связаны друг с другом. Мы оба здесь! Прямо сейчас…

Медленно и неохотно Рейстлин схватил капюшон за край и стащил с головы.

Один из Спириторов прикрыл рот рукой и сглотнул. Другие отвели глаза и отодвинулись от него. Повелитель Ночи отвел взгляд не от отвращения, а от того, что потерял к нему интерес. Он не разоблачил шпиона, это просто больной последователь отвратительного бога.

— Можешь закрыть лицо, — сказал Повелитель Ночи, махнув рукой. — Мои извинения Моргиону, если я оскорбил его.

Рейстлин надел капюшон на голову.

«Я снова спас тебя, мальчишка».

Рейстлин зажал рукой виски, стремясь проникнуть в свой череп и вырвать этот голос из головы.

Фистандантилус захихикал.

«Ты должен мне. И ты гордишься, что всегда платишь по счетам».

Рука сжала сердце Рейстлина. Его грудь сдавило от боли. Он изо всех сил попытался вдохнуть и тут его настиг приступ кашля. Он согнулся пополам и прижал ко рту руку. Его пальцы были покрыты кровью. Рейстлин бессильно выругался в уме. Он чертыхался и кашлял, пока не почувствовал головокружение и не осел у стены.

Спириторы в тревоге следили за ним. На всех губах заиграло слово инфекция, и они чуть не передрались между собой, стараясь отбежать от него как можно дальше. Затем вдруг по всему храму раздался звук гонга. В волнении от этого Спириторы позабыли о Рейстлине.

— Звонок вызывает нас, мой господин, — сказал помощник и открыл двустворчатые двери, которые вели из этой комнаты в зал совета.

Спириторы столпились возле двери, в нетерпении стараясь засвидетельствовать процессию Повелителей и прибытие Императора.

— Так и будете таращить глаза как крестьяне? — сердито сказал Повелитель Ночи.

Спириторы, выглядя смущенными, оставили дверь и вернулись в вестибюль.

— Войска Императора собираются вокруг его трона, — сообщил помощник, который остался у двери. — Они готовы ко входу Императора.

— Мы выходим после Ариакаса, — сказал Повелитель Ночи. — Постройтесь в линию.

Помощник засуетился, формируя два строя Спириторов. Затем Повелитель Ночи занял свое место. Никто не обращал внимания на Рейстлина, который, опираясь на посох, задыхался и пытался прийти в себя. Гром топочущих ног одновременно с ритмичным грохотом барабанов и командами офицеров, заставлял пол дрожать.

— Сначала войдет Процессия Пилигримов, — сказал Повелитель Ночи Спириторам. — Когда все вы соберетесь на пьедестале, войду я и займу почетное место возле Ее Темного Величества.

Солдаты в зале стали выкрикивать приветствия.

— Посмотри, что происходит, — скомандовал Повелитель Ночи помощнику.

— Император вошел в зал, — сообщил помощник.

— Корона Власти на нем? — коротко спросил Повелитель Ночи.

— На нем доспехи Повелителя Драконов, — сказал помощник. — Накидка придворного фиолетового цвета и Корона Власти.

Лицо Повелителя Ночи исказилось гневом. Его дрожащий голос казался громче громогласных аплодисментов.

— Корона — святой артефакт. Когда Королева Такхизис завоюет мир, мы еще посмотрим, кто ее наденет.

Спириторы стояли рядами, взволнованно выжидая сигнала выступать и гонга, возвещавшего о прибытии их Королевы. Рейстлин стоял в самом конце. Он снова начал кашлять. Жрец, стоящий перед ним, обернулся к нему и впился в него взглядом.

Войска Ариакаса приветствовали его долго, никак не умолкая. Ариакас сам, казалось, не спешил прерывать их, и возгласы становились все более громкими и более хриплыми. Солдаты били в пол своими копьями, ударяли мечами по щитам и ревели его имя. Спириторы стали уставать от ожидания. Они принялись перешептываться и нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Повелитель Ночи, нахмурившись, снова потребовал узнать, что происходит.

— Ариакас склонился перед троном Темной Королевы, — сообщил помощник со своего места у дверей. Он должен был кричать, чтобы слышать самого себя.

— Ее Темное Величество прибыла? — спросил Повелитель Ночи.

— Нет, мой господин. Ее трон по-прежнему пуст.

— Это хорошо, — сказал Повелитель Ночи. — Мы сами поприветствуем ее.

Спириторы волновались. Нога Повелителя Ночи нервно стучала по полу. Наконец, возгласы в зале стали увядать. В войсках воцарилась тишина. Зазвучал еще один гонг.

— Это наш сигнал, — сказал Повелитель Ночи. — Приготовьтесь.

Спириторы поправили капюшоны и пригладили одежды. Зазвучала труба, и зал снова взорвался приветственными криками, такими же громкими, или даже еще более громкими, чем те, которыми приветствовали Императора. Повелитель Ночи был рад этому. Он сделал жест, и ряды Спириторов стали приближаться к двери. Оттуда они выйдут на узкий каменный мостик, который ведёт от вестибюля до трона Темной Королевы. Первые два Спиритора уже были в дверях, когда помощник внезапно отчаянно замахал руками, чтобы они остановились.

— Почему? Зачем? — недовольно хмурясь, спросил Повелитель Ночи.

— Этот сигнал был для Повелительницы Китиары, ваша светлость! — дрожа, ответил помощник. — Синяя Леди и ее войска сейчас входят в зал.

Повелитель Ночи побледнел от ярости. Спириторы разошлись и сгруппировались вокруг своего лидера, сердито крича, желая каждый высказать свое негодование. Появление драконида, носившего знаки отличия личной охраны Императора, заставил всех внезапно замолчать.

— Что тебе нужно? — с негодованием глядя на драконида, сказал Повелитель Ночи.

— Его Императорское Величество Ариакас передает свои приветствия Повелителю Ночи Королевы Такхизис, — сказал драконид. — Император послал меня, чтобы сообщить вашей светлости, что произошло изменение в планах. Ваша светлость и эти высокочтимые святые отцы войдут в зал после Повелителя Белой Драконьей Армии лорда Тоэда. Император…

— Этого не будет, — с опасным спокойствием ответил Повелитель Ночи.

— Прошу прошения, ваша светлость? — сказал драконид.

— Ты меня слышал. Я не буду входить последним. На самом деле я не буду входить вообще. Можешь так и передать Ариакасу.

— Я сообщу об этом Императору, — сказал драконид, поклонился, презрительно щелкнув хвостом, и удалился.

Повелитель Ночи бросил мрачный взгляд на своих жрецов.

— Ариакас хочет оскорбить меня, и, оскорбляя меня, он оскорбляет нашу Королеву. Я не буду участвовать в этом и она тоже! Мы пойдем в Аббатство и окажем ей нашу молитвенную поддержку.

Спириторы стремительно вышли из комнаты, их одежды шелестели в праведном гневе. Рейстлин попытался присоединиться к ним. Он сделал несколько шагов и тут же, схватившись за грудь, вскрикнул от боли. Его посох выпал с ослабевшей руки. Он запнулся и упал на колени, кашляя и плюясь кровью. Со стоном он завалился на живот и растянулся на полу, дергаясь и корчась в мучениях.

Спириторы остановились, в тревоге уставившись на него. Некоторые вопросительно посмотрели на Повелителя Ночи.

— Мы должны помочь? — спросил один.

— Оставьте его. Моргион сам позаботится о своем жреце, — сказал Повелитель Ночи, махнул рукой и заспешил прочь.

Спириторам не надо было говорить дважды. Прикрывая рты и носы черными рукавами, они постарались убежать от Рейстлина с такой скоростью, на которую только были способны.

Убедившись, что он теперь один, Рейстлин поднялся на ноги. Он подобрал посох Магиуса, подошел к двери и вгляделся в зал.

Узкий мостик из черного камня простирался перед ним. В его конце был темный альков и трон Темной Королевы. Она все еще не появилась. Возможно, она была в Аббатстве, слушая жалобы ее Повелителя Ночи. В зале звучал стук барабанов и приветственные выкрики. Еще один Повелитель Драконов входил через парадный вход. Рейстлин вступил на мост. Он не шел далеко. Он хотел все видеть, при этом оставаясь невидимым.

У моста не было ни перил, ни барьеров. Рейстлин посмотрел вниз, глядя на головы толпы под ним. Солдаты волновались, подпрыгивали и извивались, напомнив ему о скоте, которого откормили на убой. Постаменты, на которых стояли троны Повелителей Драконов, возвышались высоко над полом. Узкие каменные мосты простирались от вестибюлей каждого Повелителя к его трону. Таким образом, Повелители были избавлены от потребности идти сквозь толпу.

Трон Ариакаса стоял выше других. Он был на почетном месте, непосредственно под альковом Темной Королевы.

Трон Императора был сделан из оникса и более ничем не был украшен. В отличие от него, трон Такхизис был ужасно красив. Спинка трона была сформирована из изящно пригибающихся шей и голов пяти драконов: две справа, две слева и одна в центре. Подлокотники трона были лапами дракона, сиденье — грудь дракона. Трон был полностью сделан из драгоценностей: изумрудов, рубинов, сапфиров, жемчуга и черных алмазов.

Со своего места на мосту Рейстлин мог видеть еще двоих Повелителей: суровое и презрительное лицо Сала-Кана и уродливое хитрое лицо полулюдоеда Луцина Такарского. Белый трон был пуст. Ариакас вызывал лорда Тоэда, Повелителя Белой Драконьей Армии, но никто не ответил на его призыв.

Тот же самый Тоэд, который был младшим командиром в Утехе. Тот же самый Тоэд, чьи розыски голубого хрустального жезла подвергли Рейстлина и его друзей опасности и чье преследование стало началом их яркого и светлого, темного и извилистого пути.

Рейстлин не мог видеть Китиару с того места, где стоял. Она должна была сидеть на троне справа от Ариакаса. Рейстлин продвинулся вперед по мосту. Он больше не волновался, что его увидят. Куполообразный потолок зала курился дымом от дыхания драконов, которые наблюдали за происходящим со своих ниш в стенах далеко вверху; от сотен факелов, установленных на стенах и от огней, пылающих в железных жаровнях. В своих черных одеждах Рейстлин был просто еще одной тенью в зале, состоящем из теней.

Разве что Такхизис может наблюдать за ним, так же, как она наблюдает с энергичным интересом за всем, что здесь происходит. Воздух в зале сильно пах дымом, сталью, кожей и интригой. Конечно, Ариакас, должно быть, чувствовал этот запах. И все же он сидел на своем троне, изолированный ото всех, обособленный, в высшей степени уверенный и неукротимый. При нем не было никаких вооруженных стражников, только Корона Власти. Пусть подчиненные звенят вокруг своей сталью. Ариакас не боялся никого и ничего. У него была поддержка его Королевы.

«Но так ли это?» — спросил себя Рейстлин.

Правитель всегда должен быть уверенным. Высокомерие часто занимает свое место на троне. Но никакой бог не простит неуемной гордыни. Предыдущий владелец короны пострадал как раз от этой болезни. Король-Жрец из Истара полагал, что он так же силен, как и любой бог. Боги Кринна показали ему свою силу, бросив огненную гору на его голову. Мысли Ариакаса были примерно такими же, как и у Короля-Жреца.

Рейстлин наконец смог увидеть Китиару.

Рядом с ней стоял Танис Полуэльф.

 

Глава 16

Корона любви. Корона Власти

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин не ожидал увидеть там Таниса и почувствовал раздражение. Присутствие Полуэльфа могло серьезно нарушить его планы. Танис, конечно, не стоял прямо рядом с Кит — никому не разрешалось стоять на пьедестале Повелителя. Но он был так близко к ней, как только возможно, и только один шаг по ступеньке отделял его от нее.

Рейстлин скривил губы. Танис прибыл в Нераку, чтобы спасти любимую женщину. Но знает ли он прямо сейчас, которая из его женщин действительно любимая?

Заседание совета продолжалось. Рейстлин, стоя высоко над тронами Повелителей, мог слышать глубокий рев Ариакаса, но большая часть того, что он говорил, тонуло в гуле необъятного зала. Он только смог разобрать, что Повелитель Тоэд не прибыл, потому что его убил кендер. Эти новости вызвали еще один звук, который Рейстлин смог разобрать: презрительный смех Китиары.

Ариакас был разъярен. Он поднялся на ноги и стал спускаться по платформе. Китиара не пошевелилась. Ее солдаты схватились за оружие.

Рейстлин с удивлением заметил, что Танис сделал предостерегающий шаг к Китиаре, которая продолжала недвижимо сидеть на троне, глядя на Ариакаса с выражением непроизносимого презрения. Другие два Повелителя вскочили на ноги и с интересом наблюдали, не вставая ни на чью сторону, чем это закончится, и, вероятно, надеясь, что Ариакас и Китиара прикончат друг друга.

Рейстлин подошел к краю моста и посмотрел сверху на Ариакаса, который находился прямо под ним. Это был удачный момент, чтобы ударить. Никто не обращал на него внимания. Все смотрели на Повелителей. Рейстлин приготовил заклинание.

И внезапно ослеп. Тьма застила ему глаза, заполнила его ум, сердце и легкие. Он застыл на месте, так как помнил, что стоял на самом краю моста. Один неверный шаг и он упадет. Конечно, он мог бы воспользоваться магией своего посоха, которая позволит ему плавать как перышко по воздуху, но тогда все в зале, включая Ариакаса, заметят его. Если, конечно, они не были слепы, как он сейчас. Прочтя его мысли, невидимая рука вырвала у него из руки посох и подтолкнула в спину. Его сердце замерло в ужасе и он подался вперед, тяжело приземлившись на колени. Хотя его запястья покалывали, а колени немилосердно болели, он задрожал от облегчения, что не упал с края моста.

Он протянул дрожащую руку и ничего не почувствовал перед собой кроме воздуха и понял, как близко к краю он упал. Ему нужно было отползти на безопасное расстояние, но он потерял способность ориентироваться и боялся, что все же может свалиться с края. Рука продолжала пригибать его к земле, стараясь расплющить его о камень. Затем внезапно, когда он уже подумал, что его сердце сейчас разорвется, рука отпустила его и тьма отступила. Рейстлин попятился назад, пока не уперся спиной во что-то. Это был трон Темной Королевы.

Рейстлин повернулся и встал перед ней, не оттого, что хотел этого, а оттого, что она заставила его. И это было ее ошибкой.

Она была тенью, а Рейстлин не боялся теней.

Он посмотрел вниз и увидел, что его сестра и остальные сжались в страхе. Китиара съежилась на своем троне. Танис Полуэльф упал на колени. Ариакас тоже встал на колени перед своей Королевой. Они были ничем, она была всем. Такхизис поставила свою ногу им на затылки. Как только она уверилась в их покорности, как только она уверилась, что они понимают, что их жизни принадлежат ей, она убрала ногу и позволила им встать.

Ее пристальный взгляд миновал Рейстлина, и он почувствовал, что о нем забыли. Он был ничем, небытием, песчинкой, пятнышком пыли, каплей воды, комком пепла. Ее внимание сосредоточилось на тех, у кого была власть, на тех, кто был для нее важен: на ее Повелителях и на их борьбе, которая закончится тем, что самый сильный из них поднимется на трон и нанесет смертельный удар силам Света.

Рейстлин растворился во тьме. Он стал самой тьмой. Он наблюдал и ждал своего шанса.

Такхизис начала свою речь. Китиара выглядела обрадованной, Ариакас же помрачнел. Рейстлин не мог ее слышать. Она говорила только с теми, кто имел значение. Он наблюдал, как они слушают, чувствуя себя зрителем, наблюдающим за спектаклем с самого последнего места на последнем ряду.

Китиара покинула свой пьедестал и, двинувшись в сторону Таниса, спустилась по ступенькам и прошла на дно зала. Солдаты отступили, чтобы она могла пройти. Танис шел позади нее, как побитая собака за хозяином.

С середины зала возвышалась, как змея, еще одна платформа. Китиара поднялась на нее по узкой лестнице, которая, как казалось, была непреодолимым препятствием для Таниса, который несколько раз поскользнулся, к большому развлечению публики. Если продолжить аналогию со спектаклем, то Танис был дублером, к которому обратились с просьбой выступить в последний момент. Он не репетировал и не знал своей роли.

Китиара сделала жест, и вошел лорд Сот, его ужасное присутствие заставило смешаться всех остальных актеров. Рыцарь смерти нес в руках тело, обернутое белой тканью. Он положил тело в ногах Китиары и драматически исчез.

Китиара нагнулась и раскрутила ткань. Свет засиял на золотых волосах. Рейстлин придвинулся ближе к краю моста, чтобы лучше видеть, как Лорана пытается высвободиться от пут. Танис инстинктивно потянулся, чтобы помочь ей. Китиара остановила его взглядом. Когда он повиновался ей, она вознаградила его своей кривой улыбкой.

Рейстлин с интересом продолжал смотреть. Наконец собрались вместе те, кто начал все это. Трое, символизирующие борьбу. Тьма, Свет и душа, мечущаяся между ними.

Лорана стояла, высокая и гордая, в своей серебристой броне и она была олицетворением всего, что Рейстлин помнил о красоте. Он смотрел на нее сверху и тихо вздохнул, мрачно сжав губы. В этот момент он осознал потерю, но в то же время знал, что она никогда не принадлежала ему, чтобы он мог потерять ее.

Танис смотрел на Лорану, и Рейстлин увидел, что колеблющаяся душа наконец сделала выбор. Или, возможно, душа Таниса уже давно сделала этот выбор, а сердце только сейчас нагнало душу. Свет любви осветил их обоих, закрывая Китиару, оставляя ее одну в темноте.

Кит тоже поняла это, и знание было горьким для нее. Рейстлин видел, как ее кривая улыбка застыла.

— Значит, ты все-таки способна любить, сестрица, — сказал Рейстлин. И тут же подумал, что это значит, что и он тоже способен.

Китиара приказала, чтобы Танис положил свой меч у ног Императора, поклялся в верности вассала Ариакасу. Танис повиновался. Что еще он мог сделать, когда женщина, которую он любил, была пленницей женщины, которую он думал что любил?

Было странно, что Лорана, пленница, была единственной из всех троих, кто был действительно свободен. Она любила Таниса всем своим существом. Ее любовь привела ее в это темное место, и ее свет от этого засиял только ярче. Ее любовь принадлежала ей самой, и если бы Танис не ответил ей, то это уже не имело значения. Любовь давала ей силы, облагораживала ее. Ее любовь к одному человеку открыла ее сердце для того, чтобы любить всех.

Китиара, в отличие от нее, была запутана в сетях собственных страстей, всегда мечтая о цели, которая была вне ее досягаемости. Любовь для нее означала полную власть над одним человеком, и полную власть над всеми.

Танис поднялся на лестницу, ведущую к трону Ариакаса, и Рейстлин видел, что глаза Полуэльфа увидели Корону. Пристальный взгляд Таниса застыл на ней. Его губы перемещались, подсознательно выговаривая слова: Кто носит корону, тот и правит. Выражение его лица посуровело, его рука сжалась на рукоятке меча.

Рейстлин понял план Таниса так ясно, как если бы они с Полуэльфом годы разрабатывали и обсуждали его. В некотором смысле, возможно, так оно и было. Они оба всегда были довольно близки друг к другу, чего ни один из их друзей никогда не понимал. Возможно, как тьма, говорящая с темнотой.

А что насчет Такхизис? Знает ли Королева, что Полуэльф, сбривший свою бороду, которая когда-то скрывала его происхождение, поднялся на эти ступени судьбы, чтобы пожертвовать своей жизнью ради других? Знает ли она, что в самом сердце ее тьмы, внизу, в темницах, кендер, трактирщица и воин были полны мрачной решимости сделать то же самое? Понимает ли она, что маг, носящий черную мантию, которая говорила о его преданности собственным амбициям, будет готов пожертвовать своей жизнью за право свободно идти своим собственным путем?

Рейстлин поднял руку. Слова заклинания, которое он выучил прошлой ночью, сверкали у него в мозгу, как те слова, которые он кровью написал на овчине.

Танис поднялся по лестнице, его рука сжала рукоять меча. Рейстлин узнал этот меч. Эльхана Звездный Ветер подарила его Танису в Сильванести. Меч назывался Губитель Червей и составлял прекрасную пару тому мечу, который Танис получил от мертвого эльфийского короля Кит-Канана в Пакс-Таркасе. Рейстлин помнил, что это оружие было магическим, хотя и не смог прямо сейчас припомнить какими именно свойствами он обладал.

Но это не имело значения. Магии меча было недостаточно, чтобы проникнуть через магическую защиту, созданную Короной Власти. Когда меч ударит, эта защита разорвет его и его владельца на части. Ариакас остался бы в безопасности позади такого щита, разве что брызги крови немного запачкают его мерцающую броню.

Танис достиг вершины лестницы и стал вытаскивать свой меч. Он был возбужден, руки его дрожали.

Ариакас поднялся с трона, широко расставив свои сильные ноги и скрестив руки на груди. Он не смотрел на Таниса. Он смотрел через зал на Китиару, которая, тоже скрестив руки на груди, вызывающе смотрела на него.

Разноцветный свет вспыхивал от Короны и мерцал вокруг Ариакаса. Казалось, что его охраняет радужный щит.

Танис вытащил меч из ножен, и этот звук привлек внимание Ариакаса и он снова посмотрел на Полуэльфа. Император свысока и насмешливо оглядел Таниса, пытаясь запугать его. Танис не замечал этого. Он смотрел на Корону и его глаза тревожно расширились. Только что он понял, что его план убить Ариакаса должен был провалиться.

Заклинание Рейстлина горело у него на губах, магия пылала в крови. У него не было времени на вечные сомнения Таниса.

— Бей, Танис! — подогнал его Рейстлин. — Не бойся магии! Я помогу тебе!

Танис пораженно посмотрел но направлению звука голоса, который он, скорее всего услышал больше сердцем, чем ушами, так как Рейстлин говорил очень тихо.

Ариакас начинал проявлять нетерпение. Человек действия, он скучал на церемонии. Он считал заседание совета пустой тратой времени, которое могло быть с пользой потрачено на ведение войны. Он что-то рыкнул и сделал нетерпеливый жест, показывая Танису, что он должен немедля поклясться в верности и отправляться восвояси.

Однако Танис все еще колебался.

— Бей, Танис! Быстрее! — подстегнул Рейстлин.

Танис посмотрел прямо на Рейстлина, но мог ли он его видеть или нет, будет ли он действовать или нет, Рейстлин не мог бы сказать. Танис упер меч в пол, затем на его лице отразилась решимость, и он переменил позицию и замахнулся мечом на Ариакаса.

Рейстлин вместе с Карамоном часто сражались вместе, комбинируя магию и сталь. Как только рука Таниса стала повышаться, Рейстлин бросил свое заклинание.

— Бентук-нир дайа сихир, коланг семуа песона далам. Перубахан ке сихирнир! — выкрикнул Рейстлин и, нарисовав в воздухе руну, швырнул заклинание в Ариакаса.

Магия перетекла через тело Рейстлина и вырвалась, потрескивая, из кончиков его пальцев. Магия ударила в радужный щит, защищающий Императора, рассеивая его. Меч Таниса не встретил сопротивления. Губитель Червей проник сквозь черный нагрудник драконьей брони и, разрубая плоть и кости, плотно засел в груди Ариакаса.

Император заревел, больше от удивления, чем от боли. Смертельная мука и ужасное осознание того, что он умирает, придет к нему с его следующим и последним вдохом. Рейстлин не стал задерживаться, чтобы увидеть, чем все кончится. Его не интересовало, кто выиграет Корону Власти. В настоящий момент Темная Королева имела намерение включиться в это сражение. Рейстлин же должен был побыстрее отсюда уйти.

Но сильное заклинание, которое он только что бросил, ослабило его. Он приглушил кашель рукавом своей мантии и, схватив посох, побежал по мосту к вестибюлю. Он почти достиг входа, когда масса драконидских стражников преградила ему путь.

— Грязный убийца! — выдохнул Рейстлин и яростно замахал руками. — Колдун! Я попытался остановить его…

Дракониды не стали слушать дальше, а просто оттолкнули Рейстлина, припечатав его к стене. Солдаты пробежали мимо него и устремились на мост.

Скоро они поймут, что их обманули и вернутся. Рейстлин, кашляя, порылся в своем мешочке и вытащил Око Дракона. У него оставалось дыхания только на то, чтобы пропеть несколько магических слов.

В следующее мгновение он уже стоял перед камерой Карамона. Дверь была открыта. Камера была пуста. Обугленный участок на полу указывал на то, что здесь убили драконида-бозака. Груда пепла рядом показывала, что это все, что осталось от бааза. Карамон, Берем, Тика и Тас ушли. Рейстлин услышал гортанные голоса, кричавшие, что пленники сбежали.

Но куда именно они ушли?

Рейстлин выругался на одном дыхании и попытался оглядеться в поисках подсказки. В конце коридора он увидел железную дверь с вывернутыми петлями.

Джесла позвала, и Берем ответил на зов.

Рейстлин оперся на посох и попытался перевести дыхание. Вскоре он почувствовал себя лучше, его силы возвращались. Он уже собирался пойти за Беремом, когда чья-то рука выползла из тени. Холодные пальцы сковали его запястье. Длинные ногти заскребли по коже, зарываясь в плоть.

— Не так быстро, молодой маг, — сказал Фистандантилус. — У нас с тобой есть незавершенные дела.

Голос был реален и близок, больше не исходя из его головы. Рейстлин мог чувствовать теплое дыхание старика на своей щеке. Дыхание было дыханием живого тела, а не живого трупа.

Рука быстро сжала его запястье. Костистые пальцы с длинными, пожелтевшими когтями были сильны. Рейстлин не мог видеть лицо, поскольку оно было скрыто в тени. Но ему это и не было нужно. Он знал это лицо также как свое собственное, или даже лучше. В какой-то степени это лицо было его собственным.

— Только один из нас может быть Властелином, — сказал Фистандантилус.

Зеленый камень, испещренный кровавыми пятнами, блестел в свете посоха Магиуса.

 

Глава 17

Последняя битва. Кровавый Камень

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин был застигнут врасплох. За секунду до этого он одержал победу в битве против Ариакаса и теперь, не успев сделать и вздоха, он оказался во власти своего самого непримиримого противника, мага, которого Рейстлин обманул и пытался уничтожить.

Рейстлин как загипнотизированный смотрел на Кровавый Камень, свисающий с костлявой руки. Когда Фистандантилус был жив, он убил множество молодых магов, высасывая их жизни этим камнем и пользуясь этой силой.

В отчаянии Рейстлин использовал единственное заклинание, которое мелькнуло в его испуганном могзу: элементарное заклинание, вообще одно из первых, которое он изучил.

— Каир тангус миопиар!

Его рука вспыхнула огнем. Рейстлин в эту же секунду понял, что заклинание будет бесполезным для Фистандантилуса. Магический огонь мог повредить только живым. Он отчаялся, проклиная себя за глупость, и тут к его изумлению Фистандантилус зарычал и убрал руку.

— Ты из плоти и крови! — выдохнул Рейстлин и тут же приободрился. Он сражался с живым врагом, который мог быть очень сильным, но которого можно убить.

Отступая, Рейстлин сжал в руках посох Магиуса и поднял его перед собой, используя его как щит и как оружие. Он вспомнил времена, когда Карамон настаивал на том, чтобы его близнец обязательно выучился защищаться посохом, и как Рейстлин всегда пытался увильнуть от этого.

— Скоро я буду твоей плотью и твоей кровью, — сказал Фистандантилус, его тощие губы скривились в ужасной улыбке. — Это награда от моей Королевы.

— Твоей Королевы! — Рейстлин почти рассмеялся. — Королевы, против которой ты составил заговор, чтобы ее свергнуть.

— Между нами все улажено, — сказал Фистандантилус. — При одном условии — я должен уничтожить тебя. Ты на самом деле думал, что все твои действия и планы не будут известны и мне? Ты умрешь, а я стану тобой. Или, скорее, твое молодое тело предоставит мне жилище.

Он бросил унизительный насмешливый взгляд на тонкую фигуру Рейстлина и фыркнул.

— Не самое лучшее тело из всех, в которых я обитал, но оно обладает сильной магией. И с моими знаниями и мудростью ты станешь еще сильнее. Надеюсь, эта подробность доставит тебе последнее удовольствие.

Рейстлин набросился на него с посохом Магиуса, целясь в прикрытую капюшоном голову колдуна. Но он не особенно умел сражаться врукопашную, не так как Карамон. Его удар вышел медленным и неуклюжим. Филтандантилус уклонился. Он схватился за посох и вырвал его из руки Рейстлина.

Магия посоха вспыхнула искрами. Фистандантилус гневно закричал и бросил посох в коридор за спину Рейстлину. Рейстлин услышал, как хрустальное навершие звякнуло о каменный пол. Свет посоха потускнел.

Рейстлин оглянулся через плечо и увидел, где лежит посох. Он отступил на шаг, его рука потянулась к мешочкам, где лежали Око Дракона и его магические компоненты. Фистандантилус заметил это, указал на мешочки и произнес несколько слов. Как железо к магниту мешочки полетели из рук Рейстлина в руки старика.

— Дерьмо летучей мыши и розовые лепестки! — Фистандантилус презрительно бросил мешочки на пол. — Когда я стану тобой, тебе не понадобятся эти компоненты. Властелин Прошлого и Настоящего владеет великолепной магией! Как жаль, что ты не увидишь этого.

Фистандантилус протянул руки, растопырил пальцы и стал выпевать слова.

— Калит каран тобанис-кар…

Рейстлин узнал заклинание и бросился на пол. Сверкающие стрелы выстрелили из пальцев старика и шипя, пролетели над головой Рейстлина. Обжигающий жар опалил его волосы. Посох Магиуса лежал недалеко, но вне досягаемости. Хрустальный шар раскололся, но магический свет продолжал сиять и Рейстлин видел, что что-то искрится в этом свете.

Он собрался попытаться дотянуться до посоха, но тут услышал шаги Фистандантилуса. Тот подошел, чтобы закончить эту битву. Рейстлин застонал, попытался подняться и тут же упал на пол снова.

Фистандантилус рассмеялся, удивленный тем, что Рейстлин все еще пытается сражаться.

— Когда я буду в твоем теле, Маджере, я выслежу и убью твоего слабоумного брата, который сейчас пытается добраться до Камня Основания. Карамон в самом конце, в агонии, будет понимать, что его любимый близнец убил его. Но для него это будет не ново, не так ли? Он уже видел, как ты убиваешь его!

Фистандантилус принялся выпевать заклинание, Рейстлин же не узнал на сей раз слова и понятия не имел что сейчас произойдет. Без сомнения, что-то ужасное. Он снова застонал и украдкой посмотрел назад. Когда Фистандантилус поравнялся с ним, Рейстлин ударил его ногами изо всех сил и старик упал на пол. Заклинание завершилось искаженным криком и глухим стуком падающего тела.

Рейстлин стремительно бросился к маленькому сверкающему объекту. Он схватил его и встал на ноги, сжимая в ладони Око Дракона.

Рев сирены отозвался эхом в коридоре.

Фистандантилус даже не стал доставлять себе труда подняться. Он сел на полу, хлопнул руками по коленям и усмехнулся.

— Какой-то идиот попался в магическую ловушку.

Старик поднялся на ноги. Он сделал несколько шагов к Рейстлину, и тот раскрыл ладонь. Цвета Ока Дракона циркулировали и пылали, освещая коридор.

— Ну давай, молодой маг, — сказал Фистандантилус. — У тебя есть Око. Используй его. Призови драконов, чтобы они разорвали меня на кровавые ошметки.

Рейстлин посмотрел на шар, на цвета, кружащиеся внутри. Его рот скривился, и он отвел взгляд.

Фистандантилус мрачно ухмыльнулся.

— Ты не смеешь его использовать. Ты слишком слаб. Ты боишься, что Око захватит тебя, и ты закончишь пускающим слюни идиотом, как бедный Лорак.

Он поднял Кровавый Камень.

— Я обещаю, Маджере, такому я не позволю случиться. Твой конец будет быстрым, хотя точно не безболезненным. А теперь, когда я насладился нашим маленьким соревнованием, я должен поторопиться. Королева нуждается в моих услугах в другом месте.

Фистандантилус снова начал петь.

Рейстлин сжал Око в кулаке. Яркий свет хлынул между его пальцами: пять лучей, пять различных цветов, сверкающих в различных направлениях. Рейстлин поднял руку.

— Прекрати свое заклинание, старик, или я швырну Око на пол. Шар сделан из хрусталя. Он может разбиться.

Фистандантилус нахмурился. Его пение прекратилось. Продолжая держать в руке Кровавый Камень, он вдруг резко сжал его.

Сердце Рейстлина задрожало и забилось в груди. Он задыхался, не имея возможности вдохнуть воздуха. Фистандантилус сжал Камень крепче, и сердце Рейстлина прекратило биться. Он не мог дышать. Перед глазами вспыхнули черные точки, и он почувствовал, что падает.

Фистандантилус чуть ослабил захват.

Сердце Рейстлина болезненно заныло и застучало. Он смог вдохнуть воздух. Фистандантилус сжал руку снова, и Рейстлин, мучительно вскрикнув, упал на пол. Он лежал на спине, не сводя взгляда с Фистандантилуса. Старик встал на колени возле Рейстлина и прижал Камень к его сердцу.

Страх, отчаянный и горький, охватил Рейстлина. Во рту стало сухо, мышцы рук свело судорогой, горячая отвратительная жидкость обожгла его горло. Страх скрутил его, истощал его, путая мысли и чувства. Он не боялся смерти. Слабый и хилый от рождения, он привык с ней бороться всю жизнь. Смерть не была страшна ему. Даже сейчас он бы с удовольствием закрыл глаза и позволил успокаивающей тьме нахлынуть на него.

Он не боялся смерти. Он боялся забвения.

Его поглотит Фистандантилус. Его душа будет сожрана и переварена отвратительным стариком. Его тело будет жить, но он сам не будет. И никто никогда ничего не узнал бы об этом. В конце концов, его просто никогда не существовало.

— Прощай, Рейстлин Маджере…

Рейстлин плавал в океане, пытаясь держаться на плаву, но его поймал водоворот, и не было никакого спасения. Кроваво-красная вода давила на него, таща вниз.

— Карамон! Где ты? — закричал Рейстлин. — Карамон, ты нужен мне!

Он почувствовал, как чья-то рука схватила его, и облегчение нахлынуло на него, но только на мгновение. Он понял, что рука не была мускулистой рукой его близнеца. Это была костистая рука Фистандантилуса, приблизившегося к своей жертве, готового высосать его жизнь. Фистандантилус разжал пальцы Рейстлина и вытащил из них Око Дракона. Он подержал его над поверженным магом и засмеялся.

Рейстлин к своему ужасу увидел собственное лицо, смеющееся над ним. В глазах были зрачки в форме песочных часов. Рука, державшая Око, была его собственной рукой. Быстро тускнеющий свет посоха мерцал на золотой коже. Тонкое запястье, испещренное синими венами… все это было его.

Он терял себя, уплывая в небытие.

Внутри Рейстлина засверкал гнев. Он был слишком слаб, чтобы использовать свою магию. Заклинания корчились в его уме, как змеи, и скользили дальше, не задерживаясь, и он не мог поймать их. Но у него еще оставалось другое оружие — оружие, которое мог использовать маг, когда все другое оружие подвело его.

Рейстлин выкрутил запястье и небольшой серебряный кинжал, который он носил в ножнах, закрепленных на предплечье, скользнул в его ладонь. Его рука спазматически сжалась на рукояти и, со всей силой агонии, он ухватился за Фистандантилуса, притянул к себе и толкнул в него лезвие. Рейстлин почувствовал, как кинжал проник в плоть и как лезвие с ужасным звуком скребнуло по кости. Он попал под ребра. Рейстлин выдернул кинжал. Кровь, теплая и липкая, покрывала его пальцы.

Фистандантилус вздрогнул и озадаченно хмыкнул, вначале не поняв, что пошло не так. Затем его поразила боль, и он понял, что случилось. Его лицо, лицо Рейстлина исказилось. Глаза со зрачками в форме песочных часов потемнели от боли и ярости. Рейстлин не нанес своему врагу смертельный удар, но он выиграл драгоценное время.

Силы почти покинули его. У него будет еще один шанс, последний. Невольно Фистандантилус помог ему, преворачивая его тело, чтобы попытаться перехватить кинжал. Рейстлин нанес еще один удар, и лезвие глубоко погрузилось в тело. Фистандантилус вскрикнул голосом Рейстлина. Рейстлин видел, как его собственное лицо исказилось в муке. Он задрожал, закрыл глаза и толкнул нож глубже. Затем он постарался крутануть лезвие в ране.

Фистандантилус, корчась, упал на пол. Рейстлин выпустил кинжал. Его рука слишком ослабла, чтобы все еще держать его. Нож остался похороненным до рукоятки в черной мантии.

Рейстлин, судорожно вздыхая, наблюдал за собственной смертью. Он внезапно понял, что у него оставалось только несколько мгновений, чтобы действовать. Он схватил Кровавый Камень, который все еще лежал на его груди и со стуком положил его на сердце умирающего мага.

Жуткое чувство охватило Рейстлина. Чувство, что он уже делал это прежде. Чувство было сильным и нервозным. Он проигнорировал его и, прижимая камень к сердцу, чувствовал как его собственная сила возвращается к нему. И вместе с ней знания, мудрость и сила архимага.

Фистандантилус открыл рот в попытке прочесть заклинание. Он закашлялся и кровь, а не магия, потекла из его рта. Он задрожал, его тело напряглось. Кровь на губах пошла пузырями. Глаза со зрачками в форме песочных часов уставились на Рейстлина, и он замер. Его рука ослабла, и Око Дракона выкатилось из нее на пол. Глаза песочных часов, темные от ярости и гнева, навечно остановились на Рейстлине. Он посмотрел на себя мертвого и внезапно со страхом подумал, что вдруг это он умер, а Фистандантилус сейчас смотрит на его тело.

Встревожившись от этой мысли, он схватил Кровавый Камень, и поток сознания резко прервался. Он не знал чего набрался от мага, его голова была замусорена странными заклинаниями и компонентами. Это напомнило ему о беспорядке в несчастной Неракской Башне Высшего Волшебства.

Он быстро поднялся на ноги и внезапно понял, что уже не один. Во все еще ярко горевшем свете посоха он смог разглядеть тени пяти драконьих голов Темной Королевы.

«Хорошо поработал, Фистандантилус!».

Рейстлин отдышался и осторожно поднял взгляд.

«Рейстлин Маджере мертв! Ты убил его!».

Черные глаза черных голов уставились на что-то в его руке. Он посмотрел вниз и увидел, что держит Кровавый Камень.

— Да, моя Королева, — сказал он. — Рейстлин Маджере мертв. Я убил его.

«Отлично! Теперь поторопись к Камню Основания. Ты — последняя его защита».

Головы исчезли. Темная Королева, имеющая кучу других проблем, пропала.

— Даже боги не могут увидеть различие, — пробормотал Рейстлин.

Он посмотрел на Кровавый Камень. В то время, как темная душа мага заполнила его, Рейстлин смог увидеть отвратительные деяния, бесчисленные убийства и другие преступления, слишком ужасные, чтобы их называть. Он сжал Камень в руке, затем бросил его в одну из кислотных луж. Он наблюдал, как кислота сожрала Камень, который почти что сожрал его самого. Казалось, он шипел в гневе.

Рейстлин подобрал Око Дракона. Он понаблюдал за водоворотом цветов, пропел слова и исчез из туннелей, оставив тело Рейстлина Маджере позади.

 

Глава 18

Два брата

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Рейстлин стоял перед сломанной колонной, инкрустированной драгоценностями, которые заманчиво блестели, соблазняя неосторожных узнать свою гибель. Он пробормотал слова заклинания, которое он раньше не знал и прочертил в воздухе руну. В камне появилась фигура женщины. Женщина была молода, с милым и привлекательным лицом, бледным от горя и муки. Глаза женщины смотрели в темноту.

Он видел, как ее губы двигаются, слышал ее призрачный мучительный крик.

— Берем идет, Джесла, — сказал Рейстлин.

Он сделал все возможное, чтобы не попасть в подземный ручей, который был переполнен детенышами драконов, а оттого ползал, хватал и рычал. Поднявшись на выступ, который протягивался вдоль грязной воды, он прошел в место на некотором расстоянии от камня, чтобы наблюдать. Он произнес слово «думак» и свет посоха погас.

Рейстлин ждал в кромешной тьме человека, который был достаточно тупым — или возможно достаточно храбрым, чтобы пройти прямо в его магическую ловушку. Рейстлин знал, кем был этот человек — его второй половиной.

Он услышал звуки двух человек, хлюпающих через маленьких драконов, пачкая кровью воду. Он знал их, несмотря на тьму.

Один был Карамон, хороший человек и хороший брат, лучший брат, чем заслуживал Рейстлин. Второй был Беремом Вечным Человеком. Изумруд мерцал и в ответ ему, драгоценности в Камне Основания принялись блестеть несметным количеством цветов.

Карамон шел около Берема, охраняя его. Его меч был в руке, лезвие было запятнано кровью. Его черные доспехи были измяты, его руки и ноги кровоточили. На голове была глубокая кровавая рана. Его всегда веселое лицо было бледно, измучено и вытянулось от боли. Отпечаток горя виднелся на его лице. Тьма изменилась. Тьма изменила его.

Брат потерял.

Рейстлин посмотрел в будущее и увидел конец. Он увидел любовь сестры, ее прощение вины, которую сполна искупил ее брат. Брат нашел.

Он видел падение храма. Камень раскалывался, Темная Королева вопила в гневе и изо всех сил пыталась удержать власть над миром. Он видел зеленого дракона, ждущего его команды, ожидая путешествия к Палантасской Башне. Ворота Башни наконец откроются.

— Ширак, — сказал Рейстлин и магический свет посоха вытеснил тьму.

 

Глава 19

Конец пути

26-ой День, Месяц Мишамонт, Год 352 П.К.

Тьма Храма рассеяна и превращена в ясный день — это блеск власти моей магии. Карамон с мечом в руке может только стоять возле меня и в страх наблюдать, как противник за противников падает от моих заклинаний. Молния потрескивает на кончиках моих пальцев, пламя вспыхивает от моих рук, движутся подобно фантому — так ужасающе реальные, что могут убить только страхом.

Гоблины, крича, умирают, пронзенные копьями легионов рыцарей, который по моей воле заполняют пещеру с военными кличами, затем исчезают по моей команде. Детеныши драконов бегут в ужасе назад в свои темные и тайные укрытия, дракониды сгорают в огне. Темные жрецы, спустившиеся вниз по последнему приказу своей королевы, пронзены роем мерцающих копий, их последние молитвы сменяются на мучительные стоны.

Наконец приходят Черные Мантии, самые старшие из Ложи, чтобы уничтожить меня — молодого выскочку. Но они в тревоге понимают, что я каким-то образом оказался старше их всех. Моя сила феноменальна. Через мгновение они понимают, что меня не победить.

Воздух заполняется звуками пения и один за другим они исчезают так же стремительно, как и появились. Многие при этом кланяются мне в глубоком уважении, отбывая на крыльях своих заклинаний… Они кланяются мне.

Рейстлин Маджере. Властелин Прошлого и Настоящего. Я, Маг.